Алебастр

Помню в детстве бабка объявляла охоту на алебастр. Мне не удавалось схватить хвост этого неуловимого слова, представлявшегося звучным сгустком - але-бастр. Але, ап! Будто бабка собиралась устроить мистическую феерию с рукастыми иллюзионистами и пружинистыми акробатами. На деле же ей приспичивало врачевать обитый чьими-то прозрачными ногами порог, неоднократно перекрашиваемую границу между комнатой и балконом, куда ходила лишь она. Отчего этот жилищный нарост облуплялся, разбрасывался жирными молочными крошками всё того же магического алебастра с осколками ржавой краски, я не понимала, если кроме бабки в её нафталиново-ковровой квартире с гробовым на вид шкафом больше никто не хозяйничал.

И вот теперь "колумбиновый" - слово, впившееся голодным клещом в мозговой студень не вовремя и не кстати. Хотя, конечно, лукавлю. Нет более верного описания стиснувшей череп головной боли. А вы не знали, что её можно живописать? О, это так искусно делала яркая блондинка, сутуловатая и всё же привлекательная сексопатолог, знакомая моей матери, страдавшей приступами внезапной и острой болезни, обычно сдавливающей голову, леденящей ноги и вызывающей отвращение к свету. Никто не отваживался величать недуг мигренью. Озвучивалось "спазмы сосудов" - якобы наследственное, доставшееся от бабки с её алебастром. Так вот, однажды эта уверенная и находчивая дама, ещё и психотерапевт, подсунула матери исписанный ручкой листок, где я прочла, "головная боль - сочная спелая слива", что тут же отозвалось во мне летними воспоминаниями о дачном дереве в пастозных бардово-синих оттенках с сизым налётом. Мы никогда не держали жёлтой, полупрозрачной янтарно-медовой сливы. А пожинали мясистые, во всём расцвете фруктового мяса сладкие и слегка вяжущие плоды.

Продолжение того врачебного заклинания, которое должно было избавить мать от мучений не то путём внушения, не то отвлечением от страдания, мне уже не вспомнить. Но живучая косточка той самой упругой, чуть ли не фиолетово-коричневой сливы, похоже, росла во мне всю жизнь и наконец-то раздуплилась. Ни раньше, ни позже, а с завершением ещё одного набоковского романа. Откуда, собственно, и выпорхнул этот колумбиновый цвет моего мытарства головой. Пока мне было больно, я примеряла этот цвет к небу, ещё не дождливому, но зреющему скороспелой беременностью воды. Амиантовые облака изящно насаживались на арматуру вынужденного сочинения. Ведь я не планировала что-либо писать. Ах, если бы не это чёртово произведение, вновь вызвавшее лёгкий, но ощутимый зуд псевдотворчества.
Боль лишает сна, выкручивая разум столь же лихо, как соперника побеждает борец греко-римской. Но вот откуда мне знать эту теорию борьбы, чтобы так смело рассуждать о молниеносных физиологических процессах, болевом генезисе?

По правде говоря, скрывать уж некуда, хотелось написать о сквозняках времени, которое разжилось этим утром обозримыми щелями. В один из осязаемых порталов просочилось гулкое эхо старого и трепетно любимого текста*. Наверное, я никого тогда не любила, кроме своей любви к мечте, выросшей, как чёрная кошка на дороге, из рассказов брата о Кубе.

С каждым новым витком боли, её зигзагообразным продавливанием прошлого, мне кажется, что пальцы увязли в теплой алебастровой сметане, которую я черпаю в попытках восстановить лепнину на потолке старой, уже исторической квартиры в шумном квартале Гаваны. Я давно не пью ром, ни мохито, как в то время, пропитанное те самыми мятными глотками. Я пью лишь свежий горячий чай - отчаяние, на грани свободы, нежной едва вызревшей мечты, лечебно жалящих чувств, наконец-то расколдовавших мою старую и новую меня.
Так странно, но в том письме о себе на острове свободы и вечной революции меня тоже преследовала боль в висках и непрекращающийся, раскачивающийся маятник времени.

Теперь же по прошествии слабости предстоит прибрать последствия словесного оползня в фактурные очертания будущего.

"Теренциан Мавр сказал, что книжки имеют свою судьбу, которая зависит от способности читателей (читать)". Перефразируя прекрасное, хочется проверить, имеют ли мои тексты свою судьбу, которая зависит от моей способности мечтать.

* Мечты в Кубе

Иллюстрация: С.С., фрагмент полиптиха "Год кролика", х/м, 2023.