Города, где я бывал. Адлер

Адлер – город в двадцати с чем-то километрах от Сочи.
Там мы проводили всей семьёй два лета: в первый раз, когда я окончила первый класс, лето 1962 года, а второй – после третьего класса, в 64-м.

При слове Адлер в памяти сразу возникает картинка: большой кулёк из газеты с воздушной кукурузой – так это тогда называли. На каждом углу и по всей набережной стояли лотки на колёсах - как с газировкой и мороженным – на них прозрачные кубы, в которых горами лежала "взорванная кукуруза" (и так тоже её тогда называли).

Внимание! Сейчас прозвучит ария из оперы "Когда трава была зеленее".

Но таки да – такого "попкорна" сейчас нет: нет того вкуса, того аромата…
И я не думаю, что это только по причине того, что в те времена деревья были большими. Я теперь знаю, что одна кукуруза другой кукурузе порой большая рознь.
Между прочим, нет и такой консервированной кукурузы, как была тогда.
Помню, каким лакомством это было!
Папа открывал консервную банку, и кухня наполнялась ароматом, который ни с чем не спутаешь, мама растапливала на сковороде сливочное масло и опрокидывала в неё банку.

Не знаю, почему, но вдоволь наесться этой вкуснятиной никогда не получалось. Не думаю, что из-за дороговизны или дефицита этих консервов.
Позже, когда нашу страну затопило всякими деликатесами, я пыталась устроить себе пиршество души живота, но из этого ничего не получалось. И не получилось до сих пор – нет больше той кукурузы…

Или варёные початки, посыпанные крупной солью… Они тоже не приедались никогда, и во всех приморских городах первым делом мы бросались не к лоткам с мороженым, а к тётушкам с укутанным в пуховые платки кастрюлям и с банкой соли рядом.

Отвлеклась… как всегда – воспоминания ветвятся в разные стороны, и управлять ими стоит труда. А про варёную кукурузу ещё будут эпизоды в моих рассказах о Гоа, оставайтесь на связи!

Так вот.
Я помню учебник арифметики (серо-голубой, с клетками и цифрами на обложке), по которому нужно было делать домашку, заданную на лето.
Не помню только, чем я заслужила такое наказание – в "отстающих" я не числилась. Может, это входило в программу тогдашнего образования – чтобы лето малиной не казалось и детишки не расслаблялись?..

Адлер – это, конечно, море.
Море как море.  Тогда, в детстве,  это было чем-то обыденным: лето – значит море.
Особым же было всё остальное.

В Адлере, например, была (и, надеюсь, есть по сей день) река Мзымта - мутный коричневый поток – довольно бурный. По берегам то ли кусты, то ли деревья, похожие на ивы, с длинными листьями, полощущие ветки в этом потоке.

Ещё Адлер – это дом, в котором мы жили оба лета с другими отдыхающими.  У нас была просторная комната, на летней кухне мама иногда готовила – обычно мы питались в столовой около пляжа, а "уроки" я делала за столом в беседке, оплетённой виноградом.

Достопримечательностью двора был ручей. Неширокий, метр-полтора, неглубокий, до метра, с поросшими довольно высокой густой травой берегами.
Он служил границей между двумя дворами – "нашим" и соседним. Он пересекал в трубе улицу, на которой мы жили, и дальше служил такой же границей между следующими участками.
В этом ручье водились "лягушки да пиявки".
Лягушки по вечерам устраивали невообразимой красоты концерты – с тех пор для меня даже одиночный лягушачий квак это музыка души.
А пиявки... пиявок мы ловили – неизвестно, зачем – поддев длинной хворостиной шматок тины, в котором извивалось около десятка чёрных блестящих пружин.
Мы их не боялись, брали смело руками, складывали в пол-литровые банки… Что с ними, бедолагами, было потом, не помню. Скорей всего, наши родители выплёскивали их назад в тот же ручей.

Ещё в Адлере водились светлячки. С ними мы обходились просто варварски – пиявкам они бы позавидовали.
Мы ловили их – собственно, ловить их и не нужно было: подходи к кусту и бери – а потом... потом мы размазывали содержимое их замечательных фонариков по лицу, шее, рукам...
Кто рисовал себе брови, кто бороду – кто что, короче. И носились с завыванием, как «малютки-привидения из Вазастана» по тёмной улице, пугая собак.

А ещё... Ещё там были тараканы. Не чета нашим – хоть и таким же мерзким, рыжим и жирным – большие и чёрные. Они топали по деревянному полу по ночам, как конница. На раскладушке это было слышно лучше, чем на кровати.

А однажды вечером мама позвала всех нас в угол сада, к деревянной туалетной будке, направила луч фонарика на приступок, и мы увидели удивительной красоты древесную, как сказала мама, лягушку: бледно-зелёного, прозрачно-салатного цвета с розовыми лапками. Это была настоящая Царевна-Лягушка. Только короны не хватало.

Ещё помню на нашей улице цветущие гранатовые деревья. Срываешь этот едва сформировавшийся плод – а вот он-то был с короной! – надкусываешь и кривишься от горько-кисловатого вяжущего вкуса. Но потом снова проделываешь это – неизвестно, зачем.

По пути к пляжу (если идти по нашей грунтовой улице) стояла огромная (ну, правда – очень большая!) раскидистая шелковица – под ней всё было покрыто deep purple густо-фиолетовыми чернильными кляксами. Дерево невозможно было тряхнуть – оно очень толстое и ветки высоко – можно запустить в крону какую-нибудь подвернувшуюся корягу, и тогда на тебя посыплются ягоды – только успевай собирать, пока их не подавили прохожие.
Не могу сказать, что они были вкусные – малина и смородина вкуснее – тут срабатывал азарт собирателя: как у бабушки в саду.

Если идти на море другой дорогой, направо из двора, тогда выйдешь на "цивильную" улицу. Это был широкий бульвар, похожий на ботанический сад – зелень, кусты роз, деревья…

Помню большое дерево с крупными твёрдыми глянцевыми листьями, как на обычном, модном в те годы домашнем фикусе, и большими белыми цветами, похожими на водяные лилии. Если стоять под этим деревом и дышать его ароматом, можно умереть. От наслаждения.
Магнолия в моём представлении осталась именно такой, и когда гораздо позже я увидела фото цветущей магнолии, то засомневалась – а то ли дерево я называю этим именем?
Честно, даже не хотела гуглить и выяснять, но не удержалась…

И таки да – это магнолия по имени Грандифлора – что вполне соответствует и совсем не похоже на большинство других, садовых, магнолий.

Мы шли дальше. Вдоль нашего пути была живая изгородь из чайных роз и клумбы с кустовыми розами всех форм и цветов, обрамлённые самшитовыми бордюрами – и всё это тоже благоухало неописуемо.
С тех пор, где бы, в каком бы городе ни повеяло бы ароматом разогретых солнцем самшитовых кустов, я переношусь в своё южное детство.

Короче, Адлер – сплошная грандифлора, грандиозная ботаника!

Иногда мы обедали в ресторане Астория, на набережной – полумрак, прохлада, белые скатерти.
Жаль, я не помню название улицы, где мы жили.
Полезла в карту – не нашла ни ресторана Астория (есть какой-то, но в глубине города), ни ручья, по которому могла бы сориентироваться… да, всё осталось там, в прошлом, ещё не закатанном олимпийскими постройками.

На нашей улице в доме напротив жили отдыхающие, тоже откуда-то с севера, и мы подружились с девочкой, имя которой помню до сих пор – Люба Коган. Это было во второй приезд, мы обе закончили третий класс, обе были уже влюблены и без конца гадали друг другу на имена своих возлюбленных – чертили на земле таблички с разными мальчуковыми именами, произносили считалочку, слова забыла уже, и с трепетом ждали, что на слова «в тебя влюблён» выпадет заветное имя. У меня им было Витя.

Ещё Адлер – это поездки в Тисо-самшитовую рощу.
Мы шли сами по себе, без экскурсовода – «дикие» скалистые тропы в прохладе под высоченными стройными деревьями, за кронами которых не видно неба. И вышли к довольно бурной речке, текущей вдоль скалы.
В одном месте напротив нашей тропы она образовала заводь, и получилось озерцо, там плескалось несколько человек – видимо, экскурсионная группа.
Какой-то дядька полез на скалу, на высокий уступ, чтобы прыгнуть с него в воду, наверно. Но где-то посередине пути поскользнулся и сорвался. Он падал, кувыркаясь по скалистой почти отвесной стене… Народ завизжал, а мама с папой быстро увели нас оттуда.

Были два раза в знаменитом (по крайней мере, в те времена, не знаю, как сейчас) сочинском цирке, в который приехал знаменитый и поныне московский цирк. Хорошо запомнила Олега Попова. Медведей на велосипедах и прыгающих с тумбы на тумбу под щёлканье хлыста Юрия Дурова тигров тоже помню.

Ездили мы в Сочи по серпантину горных дорог к месту назначения на такси  - это была огромная блестящая чёрная машина, с большим салоном, в котором умещалось человек 7-10, и сиденья располагались спереди, сзади и по бокам. Погуглила – очень похоже, что это были ЗиС-101.

Сейчас посмотрела на современную карту, на которой дорога идёт, по большей части, вдоль берега моря… Но тот давний путь по горам я помню очень хорошо – мой вестибулярный аппарат был совсем не приспособлен к бесконечным крутым поворотам и я сильно страдала какую-то часть пути.
Морские трамвайчики я тоже не жаловала по той же причине.

Про Сочи я ещё напишу, а про Адлер пока всё.
**


Рецензии