Часть 5. Записки на кальсонах. Окончание

Предыдущая часть: http://proza.ru/2024/08/02/1350

На фото: коллаж Л.И. Алексеевой (http://proza.ru/avtor/mila66): автор на своём рабочем месте

Предисловие к окончанию:
                Ну, расписался дед, - скажет читатель, - уже пятый очерк о своей старости накропал. Нужен ты больно. Как горькая редька! Не ругайтесь – а вдруг узнаете что-то полезное?
                Ничего другого делать не могу, товарищи дорогие, только писать. Корнями врос в кресло, как на коллаже, а без работы мне каюк. Стоять не могу, передвигаюсь с Божьей помощью. Вот и сижу. Сидя сплю, сидя готовлю еду (очень люблю это занятие. Не сидеть, а готовить и супруге угодить). Лариса, естественно, приветствует моё увлечение, попутно обзывая «жрачным животным» за готовность жевать непрерывно.
                Есть правило, что завтрак надо съесть самому, обед разделить с другом, а ужин отдать врагу. Чёрта с два! Никому не отдам, но не жадный – могу и поделиться. У меня родилась другая пословица:
                - Полезно есть один раз в день, но непрерывно!
                Так вот, пишу я, естественно, сидя. Все так пишут. Никого этим не удивишь, а раньше при царе Горохе любили писать за конторками стоя. У меня сейчас сын этим балуется. Кто теперь знает, что такое конторка? Как старый мебельщик, даже почётный (имею такое звание), отвечу:
                - Конторка, это высокий письменный стол (может стоять на ножках или изготовлен в виде тумбы с ящиками и с наклонной столешницей, за которым пишут стоя или сидя на высоком стуле.
                За такой конторкой стоял Пётр I, чертил схемы кораблей и прорабатывал план Кронштадта! Всегда удивляюсь: за что ни возьмись, везде Пётр, извините за отвлечение. Это у меня в характере. В годы работы в академии студенты могли «завести» меня с пол-оборота, задав вопрос не по теме лекции, особенно по истории архитектуры (кроме основного курса по специальности, я читал курс истории архитектуры, интерьера и мебели – активного наполнителя интерьера. Написал по теме учебник, вышедший в ленинградском издательстве «Ноосфера СПб» в 2006г.  USBN-5-98907-001-2).
                Писать за конторками любили Пушкин, Толстой, Гоголь, Набоков, Хемингуэй и другие. Я пишу сидя, видимо потому и не Пушкин! Кстати, его конторку можно увидеть в квартире-музее на Мойке 12 в Ленинграде. Будете в Питере – зайдите.
               
                Вернёмся, как говорят, к нашим баранам, то есть к старости. Хотя туда не возвращаются – дорога единственная и в один конец. Раневская говорила по этому поводу:
                - У человека бывает вторая и даже третья молодость, а вот старости второй не бывает. Если уж пришла, так не отвяжется, пока не умрёшь!
               
                Во втором очерке я упоминал книгу Алекса Галицкого «Мама, не горюй! Как научиться общаться с пожилыми родителями и при этом не сойти с ума самому?» Пересказывать долго и ни к чему, однако настоятельно рекомендую найти её в инете и прочесть. Возможно, вам повезло и ваши родители ещё живы. Очень полезная книга!  А если не хотите тратить время, прочтите хотя бы 10 правил Галицкого про общение с пожилыми родителями: Но книгу желательно прочесть целиком, причём и старикам, и их близким. Приведу один, как мне кажется, очень объективный отзыв одного из читателей: «Это честная и откровенная книга про старость, её неизбежность, про особенности этого периода жизни, про страхи, связанные со старением и болезнью близких. Она задевает самые тонкие струны в глубине души, вызывает трепетные щемящие чувства и в то же время вселяет надежду и веру в жизнь. Искренность и тонкое чувство юмора автора помогает понять своих родителей и стать добрее. А ещё понять самого себя и попытаться не превратиться в эмоциональный кошмар для своих детей».

                Чашу ухода за родителями я испил до дна и написал рассказ об этом «Васька. О моих стариках»  (http://proza.ru/2012/03/24/1065) – считаю его самым лучшим и самым сильным своим рассказом. Он выстрадан и собрал многочисленные отзывы (на сегодня – 206).
                А сейчас я и сам дожил до возраста мамы, описанного в рассказе. Хоть голова ещё варит, но память пострадала: забываю всё постоянно, особенно имена и фамилии, куда и что положил, а недавно «закрутил» банку огурцов без рассола! Пришлось заново перезакрывать. Лариса чуть живот не надорвала от смеха! Сказала, что байденулся окончательно! А вчера забыл добавить уксус. Так и закрутил.
                Когда маме исполнилось восемьдесят, мне было пятьдесят шесть (на момент ухода её из жизни мне исполнился 61 год). То есть точно такая же разница, как у меня с сыном. Удивительное, почти мистическое совпадение!
                Сергей так же, как я когда-то в ситуации с мамой, помогает мне жить. Обижаюсь? А как же! Случается, как и мама обижалась на меня. Видимо это объективный процесс.  Часто на него жалуюсь – он не никак не научится разговаривать со мной – несёт всякую обидную чушь, так мне кажется. Однако понимаю, что без него мне не выжить. Он надёжен (как говорил Си Цзиньпин Путину), как скала! Если возникает непреодолимая для меня проблема, он её решит, сколько бы она ему ни стоила. И что важно, звонит ежедневно. Понимает, какое значение это имеет для меня. Далеко не все дети так поступают.
               
                Но в отличие от ситуации с мамой, я, слава Богу, в здравом уме и светлой памяти (заметьте: не в памяти вообще, а именно в светлой! Подумайте, что за зверь – светлая память. У каждого, вероятно, своя «светлость»). Вспоминаю, какие чувства я испытывал, ухаживая за мамой: случались раздражение, досада, обиды? Было всё. Понимал, что не виновата, не соображала что делает и говорит, но всё равно обижался. Волновался, доказывал. Но чувство долга перевешивало всё, и каждый раз, приходя к матери, обиды оставлял за дверью. Никогда не выяснял отношения и не упрекал.
               
                Позже, читая духовного наставника Ивана IV Грозного, Сильвестра, я обнаружил в «Домострое» слова, которые, казалось направлены прямо ко мне:
                «Если же оскудеют разумом в старости отец или мать, не бесчестите их, не укоряйте, и тогда почтут вас и ваши дети; не забывайте труда отца и матери, которые о вас заботились и печалились о вас, покойте старость их и о них заботьтесь, как и они о вас» (Домострой, М., 1908,  Том 10, с. 4–142).
                И ещё, в главе восемнадцатой: «Если же кто осуждает, или оскорбляет своих родителей, или клянёт их, или ругает, тот перед Богом грешен и проклят людьми; того, кто бьёт отца и мать, пусть отлучат от церкви и от всех святынь и пусть умрёт он лютою смертью от гражданской казни».
                Это шестнадцатый век, но актуально по сей день! Как тут не вспомнить слова мудрого Екклесиаста, который как гвоздь вбил в башку потомкам, что «ничего не ново под солнцем»!
               
                Что любопытно: весь негатив от мамы доставался мне одному. Младшего брата, проживавшего в Москве, это не коснулось. Он был для неё иконой. Всегда ждала и смотрела в окно: не идёт ли Максим, и не верила мне, что он в Москве. А я, хоть и на другом конце города, но всегда под боком. В любое время дня или ночи… Как по пословице: «Кто везёт – на того и грузят»! Когда-то Л. Толстой сказал: "Кто больше сделал, того меньше любят". Думаю, это не мой случай, но что-то такое есть. Не могу сказать, что мама меня не любила…  Любила, но другой любовью, так мне кажется.
                А вот французский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1952г) Франсуа Мориак писал:
                «Те, кто рядом, всегда неправы. Как говорила моя бабушка: не виноват только тот, кто ничего не делает. А если вы делаете много и часто, вас всегда будет в чём обвинить, из-за чего с вами поругаться и попросить не лезть со своими советами».
                «Выстрел» прямо в цель. Тут уж каждый «несёт свой крест». Но я старался маму не расстраивать. Меньше спорил, но делал так, как считал необходимым и полезным для неё. Выполнил ли я свой долг? Очень хочется верить!
               
                Ещё одно наблюдение: с возрастом стал заметно снижаться интерес к новой музыке, кино и событиям, которые напрямую меня не касаются, а сейчас этот интерес скатился до нуля! Поначалу я думал, что это индивидуально, происходящее от свойств натуры, характера. Ведь я и раньше слушал музыку только определённых направлений, всеядным не был никогда, но был более мягок, что ли. Кроме классики и джаза, до сих пор люблю хорошую советскую эстраду, народную песню. Однако не терплю всякие ВИА с гитарами, которых раньше в пору музыкальной юности называл гитарастами. Продолжаю любить инструментальную музыку, которая сейчас пропала вовсе, а раньше почти все слушали оркестры Поля Мориа,  Фаусто Папетти, Глена Миллера, Джеймса Ласта и так далее.  Наши тоже отличные: Олег Лундстрем, Георгий Гаранян, Пётр Востоков... А теперь все поют. Как – не важно, главное раздеться до трусов.
                Кино не смотрю уже много лет… Современные шоу ненавижу. Многое стало не интересным.
                Поговорив с некоторыми сверстниками, понял, что такое отношение к массовой культуре есть не только у меня. Видимо, это определённое составляющее психологии старых людей. Причём есть и гендерное различие. Женщины более терпимы, а сериалы вообще для многих питательная среда!
                Вспомнил пожилого директора фирмы, в которой я работал в начале карьеры. Он не был в кино сорок лет, музыку не слушал. Мечтал только о переходящем красном знамени (!), о чём рассказывал. Я о нём написал небольшой юмористический рассказ «Тупой доцент» http://proza.ru/2012/01/31/1458  Мы, молодёжь, подсмеивались над ним, а сейчас я понимаю, что он был неплохим человеком, преданным своему делу.
                Супруга смотрит кинофильмы и сериалы. Мне иногда приходится потерпеть, например, за ужином с включённым телевизором. Я вижу плохую игру, примитивный сюжет, слабую литературу – с души воротит. Зачем мне это? Ухожу, а супруге это неприятно. Ей кажется, что я это делаю демонстративно. Ничего я не демонстрирую, хотя могу «отпустить» какую-нибудь колкость в адрес сериала. Мне не интересно и противно смотреть всякую чушь.
               
                Есть ещё одна щекотливая тема. Разговоры о смерти. Их нередко слышишь в быту. Моя покойная тёща частенько говорила: «Мне жить осталось два понедельника, а вы»… А мы не обращали на её слова внимания. Часто от бабушек можно слышать: «Хоть бы меня Бог прибрал, отмучилась бы»! Что это? Скорее всего просто слова, слова… Есть мнение, что это может служить определённой манипуляцией, чтобы добиться повышенного внимания к себе. Возможно. Я считаю, что это нечто вроде словарного шаблона, привычка на генетическом уровне в упоминании Бога. Я, например, частенько произношу «Дай-то Бог», «с Божьей помощью», а сам человек неверующий. А насчёт «мучиться-не мучиться», то уж лучше помучится!
                А вот страх смерти – это не фигура речи. Он существует и живёт среди нас. Зачастую к тому же именно он осложняет последние годы жизни. Страх перед смертью и необъяснимые явления природы породили все религии мира. Вот и появилась загробная жизнь во всех проявлениях, душа, обряды… Конечно, приятнее думать, что после смерти твоя сущность не исчезает бесследно. Душа не умирает, а воссоединяется с умершими ранее любимыми. Где они только все помещаются? Раньше уповали на небеса, но небеса все уже объездили и загадили всякими спутниками, ракетами, станциями – правда это чересчур вульгарная точка зрения. Верующие скажут, что души расположились где угодно, хоть не в нашей солнечной системе! В дальнем космосе... Я с верующими не спорю. Если им так комфортнее себя чувствовать – горн им в руки!
                Думать, что тебя просто закопают со всеми последующими природными процессами как-то неприятно и холодно. В этом плане завидую верующим – им легче, они надеются, а «надежды юношей питают», и выходит не только их … Хочется верить – вот и верят! Они находят утешение в своей вере, а неверующие должны быть сильнее духовно. Старость не для слабаков!

                Испытываю ли я страх перед смертью? Да нет, но мысли посещают. У меня это не похоже на танатофобию. Скорее, это страх перед самим процессом. Ведь умереть во сне – это надо «заслужить»! Мой учитель и друг, декан нашего факультета, упал на прогулке, как подкошенный. Где-то читал, что такую смерть называли «поцелуем ангела», ему едва исполнилось восемьдесят лет.
                А вот после смерти могут происходить неприятные, некрасивые истории. Стоит помереть богатенькому «Буратино» (слава Богу, у меня ничего нет! Мне больше всего подходит фраза Фаины Георгиевны: «У меня хватило ума потратить всё при жизни»), поднимается визг, начинается бой за наследство между родственниками.
                Бриллианты, квартиры, виллы за рубежом… Шакалы дерутся: кто чего и больше оттяпает, сопрёт да прикарманит! Куча внебрачных детей – как из-под земли! Всё в телевизоре, всем напоказ. А у меня «Мои года – моё богатство», и внебрачных нема. Из одежды единственный костюм, который мал, зато на лацкане значок писательского общества, из которого я вышел по неуплате членских взносов, и знак лауреата ВОИР, старая зимняя куртка и дачные резиновые галоши – вот и весь гардероб. Но есть более ценное: опыт, любовь и творчество.
                Не забуду, как после похорон нашего ректора, имевшего много чего, его водитель служебной Волги, Сашка, сказал:
                - Во драка щас будет: «С собой-то ничего не забрал. К гробу багажник не приделаешь».
                Философ, однако!
                А я вспоминаю, как обошлись с вещами мамы на третий день после похорон. Мебель и все вещи вынесли на помойку, где на них набросились жильцы дома.

                Больше всего я переживаю за свои архивы. Там главное моё богатство: документы моих бабушек, дедушек, документы их родителей и других предков. Хранятся письма, фотографии, рисунки и прочее. Кому они, кроме меня, нужны? Уж если мной написанные книги пылятся на полках у детей, и никто их не читает, то архивы и дорогие мне пустячки моих бабушки и дедушки всенепременно ждёт помойка! Я пользуюсь дедовой бритвой, помазком, бабушкины кисти, мастихины лежат в коробочке. Я работаю её молоточком с клещами, ножницами и другим инструментом. Хожу с дедовой палкой и чувствую тепло рук деда и бабушки (после смерти деда она, укоротив палку, опиралась на неё). При том у меня есть несколько дорогих тростей, украшенных резьбой. Есть стандартные, которые выделяют мне бесплатно, как инвалиду. Есть трость из карельской берёзы (подарил брату), но хожу с дедовой. Невзрачной и кривой. Мне она дороже всех.
                А кошмарные мысли о помойке так и роятся в голове!

                Наговорил я вам с три короба всяких страстей. А как всё-таки скрасить старость? В старости надо многое отбросить, не усложнять себе остаток жизни. Учитесь отличать главное от не главного. Мама часто повторяла молитву: «Господи, дай мне ума не вмешиваться, а принять со спокойствием то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить первое от второго».
                Позже я узнал, что она принадлежала немецкому богослову Карлу Фридриху Этингеру (1702-1782гг) и была популярна в Европе. Говорят, даже висела над рабочим столом президента США Джона Кеннеди.
                А Бехтерева говорила, что «Понимание неизбежности заставляет по-другому смотреть на жизнь. Надо смахнуть с неё всё то, что не нужно, тленно, вторично. Всё то, что создаёт шум, но не несёт за собой пользы. Надо жить на светлой стороне. Чисто, праведно, не нарушая чужого пространства, не ставя под сомнение чужую веру».
                Стараюсь следовать. Хорошо, если бы все старались жить на светлой стороне. Старики больше всего ценят всё, что так или иначе может спасти или хотя бы отвлечь от их болячек, немощи, дурных мыслей и переживаний. А что, кроме человеческого отношения, играет наиважнейшую роль в старости?
                Ответ прост, но очевиден: занятия по душе. Кто-то ловит рыбу, кто-то рисует, кто-то пишет стихи или прозу, кто-то изготавливает макеты или игрушки. Да разве перечислишь занятия, которыми увлечены люди! Вот эта увлечённость и здоровое любопытство – лучшее лекарство в пожилом возрасте. Тогда можно сохранить в себе интерес к жизни до конца.
                В интернете случайно нашёл высказывание нейрохирурга, которого считают основателем современной нейрохирургии Харви Кушинга. Он сказал, что «Единственный способ продлить жизнь — иметь перед собой задачу, которую непременно надо выполнить». Как это верно! Я это прочувствовал на собственной шкуре, когда потерял возможность нормально двигаться. Однажды я сказал себе: «Пока не напишу о бабушке и дедушке, не помру». А когда написал, поставил следующую задачу.
                Это такое нехитрое жульничество. Где-то я слышал в порядке анекдота, как чукча насыщается маленьким кусочком вяленого мяса: отрезает большой кусок хлеба, на конец которого укладывает этот кусочек мяса и начинает есть хлеб, приближаясь к мясу, предвкушая удовольствие. Когда доедает хлеб до мяса, снимает его и укладывает на другой кусок хлеба. И так, пока не будет сыт! Используя методику чукчи, я и переношу себе литературную задачу, как кусочек мяса в чукотском бутерброде.
                Когда передо мной встала проблема чем себя занять, я перебрал с десяток разных дел, которыми раньше занимался в порядке хобби. После раздумий остановился на живописи, написании прозы и резьбе по дереву. Всё остальное было мне недоступно, но больше всего в жизни я писал. С юности делал записи в тетрадях, блокнотах, публиковался в отраслевых журналах, писал учебники и пробовал себя в художественной литературе, но складывал написанное «в стол». Писательство перевесило.  Оно спасло меня, появился смысл существования, ожили интерес к жизни и возможность размышлять над тем, на что раньше не было времени и возможности. Наш сайт говорит, что я такой не один, за что я безмерно благодарен ему.

                А закончу я словами Д. Лихачёва в конце жизни:
                «Мне много лет, и я думаю, конечно, о том, что скоро придётся уйти. Мы приходим из тайны и возвращаемся в тайну.
                Страшно ли мне? Не знаю. Нет, я не боюсь, но печалюсь очень и тоскую, и думаю, всё ли так я сделал? Всегда ли смог поступить по совести? Не часто ли обижал людей? Успевал ли вовремя извиниться?
                Исправить человечество нельзя — можно исправить только самого себя».
                И ещё одна восхитительная цитата:
                «А что творится в Вашей душе? Готовы ли Вы посадить деревья для тех, кто ещё не родился на свет»?

Автор благодарен другу и коллеге В. Теняеву За советы и редактирование