Архив Митрохина

Текущая история порой отбивает вкус к прошлой. "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые", писал поэт со ссылкой на Цицерона, но сам жил в благополучном девятнадцатом веке, большей частью в благополучной Германии. Жители сегодняшней Москвы, Волгодонска и, тем более, Грозного, не разделяют этих исторических восторгов, да и самому римскому оратору они вышли боком, когда его голову преподнесли на блюде Марку Антонию.


И тем не менее, я позволю себе поговорить о недавней истории, потому что по-прежнему остаются в силе слова американского философа Джорджа Сантаяны: "Те, кто не помнит прошлого, обречены его повторять".


В Соединенных Штатах вышла книга британского историка Кристофера Эндрю "Меч и щит". Вот как он сам представляет ее в предисловии:


"Эта книга основана на беспрецедентном и неограниченном доступе к одному из самых секретных и бдительно охраняемых архивов в мире - архиву внешней разведки КГБ, Первого главного управления. До настоящего времени нынешняя российская разведывательная организация, Служба внешней разведки, была абсолютно уверена, что такая книга не может быть написана. Когда в декабре 1996 года немецкий журнал "Фокус" сообщил, что бывший сотрудник КГБ перебежал в Великобританию "с именами сотен российских шпионов", представительница СВР Татьяна Самолис тотчас высмеяла эту историю как "совершенную чушь". "Сотни человек! Такого просто не бывает", заявила она. "Любой перебежчик может назвать имя одного, двух, может быть трех агентов - но не сотен!"


Факты, однако, куда сенсационнее, чем даже эта история, отвергнутая СВР как невероятная. Перебежчик из КГБ привез в Великобританию подробные сведения не просто о сотнях, а о тысячах советских агентов и сотрудников разведки во всех концах света, в том числе о "нелегалах", живущих за рубежом в глубокой тайне, замаскировавшись под иностранных граждан.


Имя человека, раскрывшего тысячи секретов и вызвавшего одну из крупнейших сенсаций уходящего столетия, теперь известно: Василий Митрохин. С фотографий на нас смотрит мужчина среднего возраста и наружности, на какого в толпе не оглянешься - на рыбалке, на охоте, за пишущей машинкой. Это он годами составлял уникальную коллекцию документов, которая легла в основу увесистого тома Эндрю и обещанного автором продолжения.


История, по словам уже цитированного Сантаяны - это лживые байки о событиях, которых никогда не было, рассказанные людьми, которые при них не присутствовали. Именно эти люди сейчас усердно заняты уничтожением прошлого, они публикуют свои санкционированные воспоминания, подмешивая к бочке лжи ложку правды - ровно в такой пропорции, чтобы ложь приобрела окраску правдоподобия. Их попытки отбелить черное напрасны, ибо лучшее оружие против вымысла - документ. Уберечь правду - одна из величайших услуг, какую человек может оказать потомкам.


Документы, вывезенные Митрохиным, сейчас изучаются контрразведками западных держав, и если бы эти учреждения целиком придерживались своих принципов, мы вряд ли узнали бы о содержании архивов в такой полноте, в какой они представлены в книге. То, что мы теперь о них читаем - еще одна заслуга Митрохина, настоявшего, чтобы правда, или хотя бы ее часть, была предана гласности, потому что засекреченная правда все равно что не существует.


"Всюду жизнь" гласит известная картина передвижника. Поразительнее всего, что этот краткий афоризм применим даже к такой организации, как КГБ, лежащей, казалось бы, за пределами всего человеческого. Жизнь Василия Митрохина - это утверждение возможности нравственного выживания и подвига даже во чреве зверя.


Эта жизнь, может быть, заслуживает особой книги, и когда-нибудь она будет написана. Пока приходится довольствоваться скупыми фактами, изложенными в книге Эндрю.


Василий Никитич Митрохин родился в 1922 году. Его карьера в КГБ началась в 1948 году в атмосфере сталинской предсмертной паранойи, борьбы с "титоизмом" и сионизмом. Одной из его первых миссий была поездка в Париж для слежки за известным корреспондентом "Правды" Юрием Жуковым, который по причине национальности жены подозревался в причастности сионистскому заговору - советская власть не доверяла даже самым преданным из своих цепных псов.


Сбой наступил после XX съезда, в атмосфере тогдашних дискуссий и ослабленной бдительности. Митрохин, как и многие другие, позволил себе сказать лишнее в присутствии третьих лиц, и его карьере рыцаря щита и меча наступил конец. В конце 1956 года он был переведен в архив Первого управления, где его обязанности состояли в ответах на запросы из других управлений и провинциальных отделов КГБ.


Эволюция его политических взглядов известна нам со слов Кристофера Эндрю, а тому, в свою очередь, от самого Митрохина. Скептик вправе сомневаться и усматривать оппортунизм в каждом мотиве человеческих поступков. Тем не менее, факты биографии Василия Митрохина, много лет совершавшего свой кропотливый труд в атмосфере постоянной опасности и без надежды на скорое вознаграждение, побуждают ему верить. Большое впечатление произвели на него такие события как хрущевская травля Пастернака, подавление "пражской весны" в 1968 году и гонения против диссидентов.


"К началу 1970-х годов сильное влияние на политические взгляды Митрохина оказала борьба диссидентов, за которой он имел возможность следить как по документам КГБ, так и по передачам западного вещания. "Я был одиночкой", вспоминает он, "но я знал, что я не одинок". Хотя Митрохину никогда не приходило в голову открыто присоединиться к правозащитному движению, пример "Хроники текущих событий" и других публикаций самиздата способствовал зарождению у него идеи создания секретного варианта диссидентских попыток документировать мерзости советской системы. Постепенно в его голове стал складываться проект составления собственного частного архива действий КГБ за рубежом".


В 1972 году ему представилась совершенно уникальная возможность приступить к осуществлению этого замысла. Архив Первого главного управления стали перевозить с Лубянки в новый комплекс КГБ в Ясеневе, и надзор за этой операцией был поручен Митрохину.


Такой полнотой доступа к архивным документам в КГБ обладали и другие люди, но только у Митрохина было время в них разобраться и уделить им достаточное внимание - в конце концов, именно в этом и заключалась его работа. Поначалу он ограничивался списыванием имен, кличек и фактов биографий, но затем стал переписывать документы целиком и хранил их на даче под половицами.


Как сообщает далее Кристофер Эндрю, в марте 1992 года Митрохин, в ту пору уже пенсионер, отправился в столицу одной из балтийских республик, уже получивших независимость. Его багаж состоял из сумки на колесах: колбаса, хлеб, смена одежды, а в самом низу - образцы документов из его частного архива. В посольстве Великобритании ему оказали благожелательный прием, и в следующий визит он захватил с собой уже две тысячи страниц. У британской разведки больше не оставалось сомнений, что ей перепала добыча века. В сентябре Митрохин совершил первую поездку в Лондон, состоялись встречи и беседы с компетентными лицами, а еще через месяц была проведена операция, известная у разведчиков как "эксфильтрация": Митрохин вместе с семьей был тайно вывезен в Великобританию - на этот раз навсегда.


Кристофер Эндрю, автор ряда других книг о советском шпионаже, заинтересован в поддержании хороших отношений с учреждениями, которые ведают соответствующей информацией. Видимо поэтому он умолчал об одном довольно деликатном обстоятельстве, выставляющем одно из таких учреждений в не слишком лестном свете. Дело в том, что первым выбором Митрохина для контакта было посольство США, однако сотрудники Центрального разведывательного управления сочли его историю выходящей за рамки правдоподобия и указали ему на дверь.


На страницах книги Кристофера Эндрю отражена вся история внешней разведки КГБ, дополненная почерпнутыми у Митрохина недостающими звеньями. Эта организация, одна из самых всесильных в истории человечества, предстает свирепой и беспринципной, высокопрофессиональной и, парадоксальным образом, чудовищно некомпетентной.


Один из мифов внешней разведки КГБ, заботливо культивируемый ее нынешними наследниками, изображает этот род деятельности как коренным образом отличный от остальных ветвей органов: там, дескать, - временщики, политические назначенцы, сталинские палачи, а здесь - бесстрашные профессионалы, доблестные бойцы тайного фронта. Документы Митрохина вбивают последний гвоздь в крышку гроба этой басни. Основными методами советской разведки на всем протяжении ее истории были убийство, террор, ложь, шантаж, диверсия и провокация. Ее бесстрашные рыцари, бок о бок с коллегами из внутренних ведомств, обагрили руки кровью бесчисленных жертв. Внешняя разведка не возникла на голом месте: она отпочковалась от Всероссийской чрезвычайной комиссии и сохранила все ее излюбленные методы.


Книга Кристофера Эндрю - связное историческое повествование, и неспециалисту порой трудно выделить вклад Митрохина в эту историю. Вот некоторые из фактов, ставших известными только благодаря митрохинскому архиву.


* В Великобритании на протяжении многих лет действовала советская шпионка, сравнимая по значению с агентами "великолепной пятерки", такими как Ким Филби и Дэвид Маклин. Ее имя - Мелитта Норвуд, она работала на оборонных предприятиях и поставляла Москве научно-техническую информацию. Восьмидесятисемилетняя Норвуд жива до сих пор.


* В странах Западной Европы и в США были устроены склады оружия и шпионского снаряжения для диверсионных операций. Некоторые из них благодаря Митрохину сейчас обнаружены, но далеко не все.


* Советский Союз провел крупную операцию по дискредитации американского борца за гражданские права Мартина Лютера Кинга. В результате Кинг удостоился сомнительной и уникальной чести быть мишенью компрометирующих акций со стороны как КГБ, так и ФБР.


* В числе активных мер, разработанных в отношении эмигрантов и перебежчиков, был план сломать ноги балетному танцовщику Рудольфу Нурееву.


* В основе подавляющего большинства достижений советской военной технологии лежали не разработки отечественных ученых, а документация, похищенная на Западе.


Можно, конечно, возразить, что шпионаж есть шпионаж, и что методы, которые применялись другими разведками, тоже взяты не из устава бой-скаутов. Тем не менее, список прямых преступлений внешней разведки СССР, для оглашения которого у нас просто не найдется времени, беспрецедентен даже в истории видавшего виды двадцатого века. В мире не найдется ни одного эффективного разведывательного учреждения, которое было бы менее стеснено рамками закона и нравственными нормами.


Об эффективности, однако, надо поговорить особо. Миссия внешней разведки КГБ заключалась в принципе в защите страны от внешней угрозы - отвлекаясь от того обстоятельства, что эта страна была небывалой в истории машиной гнета и террора. Как же справлялась разведка со своей задачей?


В свои золотые годы Комитет госбезопасности и его разноименные предшественники располагали великолепной агентурой на Западе и собирали огромное количество информации. Но самостоятельно анализировать эту информацию было запрещено - анализом занимались товарищ Сталин и его наследники. Вот некоторые результаты.


Все тридцатые годы ушли на вскрытие и предотвращение угрозы военных и диверсионных операций со стороны Великобритании. Сама же Великобритания не только не вынашивала агрессивных планов против СССР, но на протяжении многих лет вообще не имела там разведывательной агентуры.


Параллельно, и притом на протяжении многих десятилетий, шла кругосветная борьба с троцкизмом, стоившая жизни самому Троцкому, членам его семьи и сотням бойцов испанских интербригад. Убийце Троцкого Рамону Меркадеру уже Хрущев присвоил звание Героя Советского Союза.


Все последние годы советской власти, в том числе и при Горбачеве, проводилась начатая Андроповым операция "Райан" по обнаружению и предупреждению превентивного ядерного нападения США на СССР. Угроза существовала исключительно в воображении советского руководства.


И так далее.


В конечном счете, несмотря на все свои тактические триумфы и оперативную мощь, работа КГБ была обречена на провал. Комитет госбезопасности был орудием неизлечимой советской паранойи, для которой главной мерой безопасности, если выразиться коротко и резко, было превентивное убийство.


Но паранойя - плохой советчик и стратег. Работу КГБ и породившего эту организацию режима можно уподобить операции по предотвращению нашествия марсиан: самые профессиональные силы и самые решительные меры дадут нулевой результат из-за простого отсутствия планов такого нашествия.


Возвращаясь к началу моего повествования, я хочу вновь обратиться к урокам истории. Чем важен для нас Василий Митрохин и дело его жизни? Почему мы должны вновь заглядывать в эту дописанную и закрытую книгу?


Предоставим слово Кристоферу Эндрю.


"В 1996 году Служба внешней разведки выпустила компакт-диск на русском и английском языках под названием "Внешняя разведка: ВЧК-КГБ-СВР", которая претендует на то, что "впервые... дает профессиональный взгляд на историю и развитие одной из самых могущественных разведывательных служб в мире". Цель всего этого мультимедийного торжества по поводу прошлых успехов, таких как вербовка "великолепной пятерки" и ядерный шпионаж, заключается в подчеркивании прямых связей между советской внешней разведкой и СВР. На обложке компакт-диска - памятник Дзержинскому, который СВР и ФСБ надеются вновь увидеть на пьедестале у Лубянки. Нет лучшей иллюстрации прямой линии наследования между советской и российской службами внешней разведки, чем эта попытка СВР вернуть себе свое гебистское прошлое".


Иными словами, КГБ существует. И если попытаться вспомнить, чем, собственно, была советская власть, можно вынести за скобки и Верховный Совет, и правительство, и даже марксистскую идеологию, давно ставшую бессмысленным набором шаманских заклинаний. Но без одного атрибута она была невозможна: КГБ - это и есть советская власть, плюс-минус что угодно по ленинской формуле.


Россия провозгласила себя правопреемницей Советского Союза, и в этом нет ничего принципиально зазорного. Германия, хочет она того или нет, является правопреемницей гитлеровского рейха, по сей день выплачивая пенсии и компенсации жертвам нацистского режима. Но упомянутая публикация СВР с ее чекистским ликованием, жандармские окрики в адрес балтийских государств и растущая неприязнь к Западу заставляют сомневаться, что Россия рассматривает свои наследные права исключительно как кредитные обязательства.


Поскольку все заявления о морально и профессионально безупречном прошлом советской внешней разведки лживы, особую тревогу вызывает обращение к контингенту КГБ в выборе кандидатов на пост главы правительства - уже второй такой случай, и если Евгений Примаков был просто завербованным агентом, то Владимир Путин - кадровый офицер организации, которая была моральным эквивалентом Гестапо. При этом мы не слышали от него ни слова покаяния.


Линия духовного наследия между СССР и Россией пролегает гораздо глубже, чем демонстрируют отдельные атрибуты. Одним из распространенных заблуждений, которое до сих пор разделял и я, была убежденность в том, что советские вожди не очень верят собственной пропаганде. Книга Кристофера Эндрю убедила меня в обратном: паранойя была не просто личным качеством Сталина, а способом существования всего государства. Андропов всерьез верил в ядерный удар, планируемый Рейганом. Один из моих коллег недавно заметил в частном разговоре, что Ельцин наверняка не верит в агрессивные планы НАТО и выступает против его расширения исключительно по внутриполитическим причинам. Теперь у меня такой уверенности нет.


В заключение - несколько слов о нравственном значении поступка Митрохина, поступка, которым стала вся его жизнь. Не исключено, что кому-то придут на ум любимые термины сталинской эпохи: предательство, измена. Нет никакого сомнения, что они придут на ум некоторым из бывших коллег перебежчика.


В годы гитлеровского режима будущий канцлер демократической Германии, в ту пору левый социал-демократ Вилли Брандт эмигрировал в Норвегию, где основал небольшое информационное агентство. Работа этого предприятия заключалась в сборе разведывательной информации о Германии и передаче ее союзным державам - в том числе и России через резиденцию НКВД в Осло. В современной Германии Брандта считают не предателем, а героем - за исключением тех узких кругов, чьим мнением я охотно пренебрегу.


Информация, вывезенная Митрохиным, помогла и помогает разоблачить тысячи зарубежных агентов КГБ, большей частью ушедших в отставку или на пенсию - сам Митрохин работал в КГБ только до 1984 года. Зазорного в этой акции не больше, чем в выдаче законспирированных гитлеровских агентов. Похвальные слова в адрес патриотизма допустимы лишь там, где речь не заходит о нравственности, ибо нравственные нормы - выше любого патриотизма. Иначе мы мало чем отличались бы от пчел или муравьев.


Не исключено однако, и даже вполне вероятно, что удар, нанесенный Митрохиным из прошлого, почувствуют и в нынешней СВР с ее чекистскими идеалами. В таком случае у меня нет иного суда, кроме как "поделом". Попробуйте себе представить, что запоздалые разоблачения Гестапо восприняты в ФРГ как ущерб национальному достоинству.


Василий Никитич Митрохин оказал большую услугу демократическим странам запада. Но еще большую услугу он оказал собственной стране, в которой ему сейчас нет места. Россия, которой еще предстоит возникнуть, будет ему благодарна, и назовет дело его жизни подвигом.


Василий Митрохин умер в 2004 году.


В минувшую пятницу на страницах газеты «Едиот ахронот» вышел второй материал Ронена Бергмана, посвященный неизвестным ранее документам из архива бывшего сотрудника КГБ СССР подполковника Василия Митрохина. На сей раз известный журналист и историк сосредоточился на поддержке бывшим Советским Союзом «освободительной борьбы палестинского народа» и помощи, которую КГБ оказывал палестинскому террору против израильтян и Израиля.

В частности, Бергман описывает, как в 1970 году по прямому приказу главы КГБ Юрия Андропова разведывательное судно ВМФ СССР доставило из Владивостока в Аденский залив партию пистолетов, пулеметов, гранатометов, гранат, снайперских винтовок, а также мины и заряды с дистанционным управлением. Часть этого оружия, предназначенного для «Народного фронта освобождения Палестины», затем была использована для одновременного угона пяти пассажирских самолетов.

Попытка угона самолета «Эль-Аль» сорвалась благодаря действиям охранника и пассажиров, однако четыре самолета других авиакомпаний были захвачены. Три из них приземлились в Иордании, четвертый – в Египте. После переговоров с террористами заложников обменяли на Лайлу Халид, неудачно пытавшуюся захватить израильский самолет, и еще шестерых палестинских террористов. За швейцарских и германских заложников был уплачен выкуп.

Как утверждает Бергман, из документов архива Митрохина однозначно следует, что КГБ работал со всеми действовавшими тогда палестинскими террористическими организациями – с ФАТХом (он обозначался в КГБ кодовым названием «Кабинет»), НФОП («Хутор»), ДФОП («Школа») и группировкой Ахмада Джибриля («Блиндаж»). Ясеру Арафату в КГБ дали кличку Ареф, и его куратором стал комитетский офицер Василий Самойленко. В своих докладных записках он не раз подчеркивал, что работать с Арефом проблематично, так как тот «выполняет только те обещания, которые ему выгодны».

Однако с КГБ сотрудничал не только Ясер Арафат, но и многие люди из его ближайшего окружения. Так, известный деятель ООП Рифат Абу-Ун получил кодовую кличку Жерар, лидер ДФОП Наиф Хаватмэ стал Инженером; глава НФОП-ГК Ахмад Джибриль – Майоровым. Одним из ценных агентов в КГБ считался и лидер боевого крыла ФАТХ Халиль аль-Уазир, известный также как Абу-Джихад.

Бергман отмечает, что на первом этапе в Москве явно делали ставку не на ООП, а НФОП под командованием Джорджа Хабаша и его заместителя Вадии Хадада: последний был завербован и получил кличку Националист в 1969 году, о чем Андропов лично доложил Леониду Брежневу. КГБ удовлетворял тогда почти все запросы Хадада по поставке оружия, за исключением ракет класса «земля-воздух».

Значительная часть переданного палестинским террористам оружия ранее не поставлялась даже союзникам по Варшавскому договору, причем оружие было не только советского, но и западного производства.

После неудачной попытки ликвидации Хадада агентами «Мосада» в 1970 году, о которой было доложено лично Брежневу, КГБ решил поручить ему похищение главе бейрутского отдела ЦРУ. В архивах Митрохина содержится подробное описание плана похищения: американца должны были доставить из Бейрута в секретное убежище КГБ в Сирии. Операция сорвалась, однако по указанию КГБ люди Хадада похитили несколько других граждан США, подозревавшихся в работе на ЦРУ.

На КГБ работал и другой лидер НФОП – Ахмад Юнис (Таркиш), в 1976 году осуществивший покушение на посла США в Ливане Френсиса Мэлоя. Именно КГБ направлял нападение на офис авиакомпании «Эль-Аль» в аэропорту Афин, взрывы в израильских учреждениях, а также диверсию проложенного американцами нефтепровода.

Вместе с тем приводимые Бергманом документы о сотрудничестве НФОП с разведслужбой ГДР «Штази» не содержат, по сути дела, ничего нового – об этом было известно давно. Как и о том, что в операции «Насос» по подрыву израильского танкера, перевозившего иранскую нефть, НФОП был только исполнителем, а сама операция была разработана КГБ и «Штази». В ходе этого теракта, осуществленного 9 июня 1971 года, по судну были выпущены девять противотанковых ракет, что привело к сильному возгоранию. Однако экипажу во главе с капитаном Маркусом Мосхосом удалось спасти горящий танкер, и Мосхос стал единственным иностранцем, награжденным израильским знаком «За отличие».

Но вот документальное подтверждение того, что сотрудники «Штази» презирали палестинцев и называли их «трахальщиками верблюдов», в очерке Бергмана приводится впервые.

Сотрудничество КГБ с Хададом продолжалось до 1978 года, когда тот был отравлен и умер в одном из госпиталей Берлина.

Как выяснилось из документов архива Митрохина, КГБ был непосредственно причастен и к разработке многих других терактов – например, к атаке на израильский самолет в Кении в 1976 году и к похищению самолета компании Air France в столице Уганды.



Работая с архивом, Ронен Бергман пришел к выводу, что полномасштабное сотрудничество КГБ с ООП началось только в 1973 году. Через Салаха Халифа, известного как Абу-Ийяд (кличка Кочубей) ООП стала получать оружие, а взамен предоставляла Москве секретную и полусекретную информацию о Египте, Саудовской Аравии, Алжире и других арабских странах. При этом кураторы школы КГБ жаловались на пьянство, сексуальные преступления и крайне низкий уровень интеллекта присылаемых им от ООП курсантов. Из 194 курсантов 13 были отчислены почти сразу, но кураторы докладывали, что если придерживаться нормальных критериев, то отчислять надо было бы половину.

Наконец, в финальной части очерка Бергман пишет о том, как КГБ завербовал две весьма значимые фигуры в ООП, имена которых на слуху и сегодня: это нынешний лидер ПА Махмуд Аббас и Ясер Абд-Рабо.

Согласно архиву, вербовка Аббаса началась в 1979 году, когда тот приехал в Москву учиться в Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы.

При этом, подчеркивает Бергман, если Абд-Рабо значится в архивах как информатор (что отнюдь не означает, что он был завербован и осознавал свою роль в таком качестве), то Аббас был именно агентом и получал вознаграждение за поставляемые им сведения.