Глава 25. Страшная тайна старого замка

18+. Присутствуют нецензурные выражения, сцены насилия и жестокости.



… - У Яшки Цыгана
Гитара с трещиной была.
Ладами цыкала,
А все же за душу брала.
И по баракам с ним
Бродила тенью вновь и вновь.
Бывало — пальцы в кровь —
Играла нам про волю и любовь…*

Стоя у пульта аэроплатформы, Тимофеев с удовольствием напевал и наигрывал на виртгитаре старую каторжанскую песню, и чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Какой-то романтический юношеский задор захватил его. Ростовчанин смотрел вдаль, куда-то на линию горизонта и представлял себя молодым пиратом из детских книжек. Вот он стоит у бушприта фрегата, держась за ванты, с надеждой и вызовом смотрит в туманную даль, где за штормами и туманами скрыт таинственный Остров Сокровищ. А с ним его лихие пираты-друзья… И седой капитан, бывший враг, свирепо бурит глазами грань окоема через бинокль… А где-то там, далеко осталась Прекрасная дама… И по подружке в каждом порту… Чем не счастье флибустьера? Что-то похожее он чувствовал дома, во время отпуска, посреди Индийского океана.

- Князь, вы так любите песни всякого сброда? – удивился Жю Клидат, который через личный переводчик худо-бедно понимал смысл песни.

- Это не сброд, - ответил Тимофеев. – Просто мой дед очень любил всякие блатные старинные песни из Индустриальной эпохи. У него целый сборник был, наверное, тысяча разных песен. И про Ростов-папу тоже… Я малой совсем был и думал: «Что за бред ископаемый?» А потом когда стал постарше, самому понравилось. Чистые человеческие эмоции, хоть и не совсем положительных персонажей… Некоторые песни даже сам разучил на гитаре, на трех аккордах… Да и наверное каждый русский мужчина хоть раз в жизни мечтал бы стать разбойником!

- Не только русский, Базил. – подхватил Кыбо, щурясь от встречного ветра. – Я мечтал стать пиратом! Однажды, когда я был маленьким, и матушка меня высекла, я пригрозил ей, что убегу из дома и стану морским разбойником! Матушка разгневалась и вломила мне еще двадцать розог, для усвоения! Пиратом я не стал, зато скоро стану старпомом на фрегате!

- Князь, я правильно понял, что у вас с дедом было больше общего, чем с отцом и матерью? – спросил Жю Клидат, опорожняя бутылку и бросая ее в море.

- Наверное… Отец с мамой всегда на работе… Нет, они у меня отличные родители, но все время были заняты. А с дедом мы и в поход, и на рыбалку, и на полигон на испытания! Дед у меня настоящий рыцарь из старых времен! Многому меня научил, привил мне страсть к авантюризму, вот я по его линии и пошел… Правда, мне дед сразу сказал, - пойдешь, мол, в КГБ, будешь начинать с самых низов! Никакого кумовства! Вот я сначала рядовым оперуполномоченным был, потом сержантом, потом до лейтенанта дослужился и попал на Болхиа! Мы концлагерь освобождали, этим делом я больше всего горжусь!

- Что, простите? Какой лагерь! – не понял граф.

- Я вам потом расскажу, - шепнул ему Тимофеев, косясь на свирепого Лана. – Между нами, - мы с ротмистром бывшие враги на поле брани!

- Ах вот оно что?! – спохватился граф. – Господа! Господин князь, господин ротмистр! Пейте еще вино или Урскую огненную воду! Давайте выпьем за воинскую доблесть! За какой бы флаг не сражался бы дворянин – он, прежде всего, дворянин!

У Тимофеева было свое мнение насчет «дворян» и «не-дворян», но сейчас он предпочел промолчать, чтобы не дай бог не всколыхнуть воспоминаний Лана.

Они летели примерно на высоте около двухсот метров над серым песчаным берегом. Снега в прибрежной полосе не было, здесь царил влажный морской воздух, но пронизывающий сырой ветер морозил не хуже метели. И если бы не контрольное поле, они бы здесь давно заиндевели от холода, даже горячительные напитки не спасли бы! Море было бурным, с высоты было отлично видно, как неумолимой силой под действием штормового ветра катятся складки-волны по серо-синей морской живой ткани, как обрушиваются они на берег и откатываются обратно. Небо было пасмурным, лоскутным, и в нем бело-серые более высокие облака перемежались с низко летящими клочками тумана, более темного оттенка.

В пути между Василием Тимофеевым и графом Жю Клидат снова случился спор, вылившийся из, казалось бы, обычного для этой среды шутливого вопроса, - почему князь Базил не прикупит себе личную девушку по примеру младшей соотечественницы Синицыной. Стелла в двух словах пояснила ему ситуацию с Селине, Тимофеев все понял, но действий курсантки не поддержал. Стелла ответила ему, что так надо… Поэтому в ситуации с Синицыной Тимофеев честно сказал, что ситуацию контролирует Жю Сет, а сам он не поддерживает данного решения. А сам он не приобретет рабыню для личного пользования, пока в здравом уме и твердой памяти. Вот познакомиться с интересной молодой девчонкой на равных, - это Васильев, конечно, не против... А владеть рабами нормальный человек не будет, если у него с психикой и с сексуальной сферой все ништяк. Разумеется, Жю Клидат, помещик и рабовладелец, воспринял эту реплику на свой счет и полез в бутылку, на что Тимофеев благоразумно включил заднюю, помня инструкции, и сказал, что его так воспитывали. И сейчас, Тимофеев и Жю Клидат хоть и перешучивались, но формально, для приличия, чувствуя друг к другу неприязнь.

Собственно эта неприязнь росла по капельке каждый день, и сглаживалась только официальной вежливостью и любопытством обитателей разных миров друг к другу. Но теперь, когда они уже привыкли друг к другу на первое место стали потихоньку вылезать конфликты и противоречия. Жю Клидат привык быть в центре внимания, привык быть местным альфв-амцом, который снисходительно взирает сверху на обитателя своих владений. За исключением, конечно, Жю Сет, которая давно забила своего кузена под каблук, Моане (она старше его и к тому же священнослужительница), Изу-Ми (очаровательная иностранка, прекрасная и грустная женщина, к тому же почтенная вдова, в которую граф откровенно втюрился) и Лана (бывалый седой офицер, а почтение к старшим людям равного сословия впитывалось в дворянском обществе с молоком матери). А вот Тимофеев сразу стал восприниматься им, как соперник. Сам моложе графа, лицом почти ребенок (ни усов, не бороды), в бытовых вопросах наивен, а смеет так независимо судить обо всем, дерзить ему и делать выводы, не совпадающие с графским. К тому же Жю Клидат было неприятно, что его кузина смотрит на Тимофеева, как брошенная собачонка, и это уже видно невооруженным глазом всем окружающим. А ведь когда-то Жю Клидат сам претендовал на руку и сердце Стеллы. Да еще и князь! Какой он князь, от силы виконт! Пусть свои родовые грамоты предъявит, чтобы в двадцать семь лет князем называться! Но..! Таково решение его сиятельной кузины. Ишь, нашла молоденького фаворита! Хотя, с другой стороны, не женщину – и то хорошо! А Базил и рад ходить в конфидентах у сорокалетней графини, у которой уже годовалый внук есть! И которая без нескольких лет Базилу в матушки годится!

А Тимофеева в свою очередь уже давно тяготило пребывание на Гуриасси. К тому же он терпеть не мог всяких угнетателей трудящихся, разных там дворян и, тем более, рабовладельцев, которым место в лучшем случае на свалке истории, в худшем, в зале суда. Он еще как-то мирился с Жю Сет (опытная начальница, работающая под легендой) и с Моане (почтенная женщина, заслужившая авторитет на Болхиа). И даже раскрывшееся злодеяние из юности Моане не так уж сильно поколебали отношение к ней. Сразу было видно – человек раскаивается, чуть на себя руки не наложил, значит, осознает тяжесть своего преступления… Да и к тому же Моане – маленькая ростом, слабая женщина, а сильные и отважные мужчины всегда снисходительны к грехам слабых духом кающихся грешниц маленького роста. А вот Жю Клидат, этот напыщенный высокомерный индюк, помещик и рабовладелец, Тимофеева уже начинал подбешивать. И к тому же Тимофеев знал, что Жю Клидат иной раз поглядывает на свою двоюродную сестру, как на женщину! И это только добавляло горючего в споры графа и «князя».

Начавшийся спор, грозящий перерасти в конфронтацию, резко оборвал Лан на правах старшего. Жю Клидат благоразумно ушел от конфликта (сестрица загрызет за своего фаворитика), но вновь затаил неприязнь к молодому ротмистру и начал подумывать, а не проучить ли его в поединке?

Ну не понимали ни Жю Клидат, ни Жю Карри, что такого плохого в рабовладении. Так мир устроен: есть господа и есть рабы. Да, издеваться, убивать и калечить своих невольников, - это не дело, это глупость и грех перед Богом, но ведь они-то хорошие хозяева! У них «черные люди» сыты, накормлены-одеты-обуты, а девушки молодые сами до сих пор глазки Жю Клидату строят! А Кыбо сказал, что очень любит свою старую нянюшку и как-то запретил своей властной матери сечь ее за провинность, а вместо этого предложил занять ее место. Потрясенная княгиня Жю Карри даже палку из рук выронила и над няней смилостивилась, а сама нянюшка в своем огромном отпрыске теперь души не чает! Это она благословляла его на первый полет на куалийском корабле, когда они летали на «Жемчужину Янцзы». И что не так этому наглому куалийцу?

Да и вообще радостная разгульная атмосфера куда-то испарилась. Наступал трезвяк и было очень нехорошо в желудке во рту...

А вот и замок, почти на самом берегу моря…

При виде строения под названием «Замок средневековой графини-ведьмы Унны Жю Сет» Тимофеев откровенно разочаровался. Он-то представлял себе высокую величественную каменную крепость с башнями, рвами, подъемными мостами и высокими зубчатыми стенами, наподобие тех, что немало сохранилось в Средней и Западной Европе. Однако возникшее вскоре на горизонте сооружение было похоже на трухлявый каменный древесный гриб с довольно широкой ножкой.

Это был, по сути, широкий каменный дом с высокими остроконечными башенками-крышами, поднятый искусными строителями и архитекторами на своеобразную конусообразную ножку-опору. Ни рвов, ни стен… Первая ассоциация – избушка Бабы-Яги, только каменная, большая, метров тридцать в поперечнике, и не на куриных ножках, а на одной каменной ноге-опоре. Как это до сих пор не развалилось-то?! И другой вопрос – что за кудесники местного Средневековья смогли построить такое массивное конструктивистское сооружение практически на голом песке, да так, что оно пережило фактически несколько эпох?! К замку подходила с востока одна проселочная дорога, вытоптанная среди вечнозеленых деревьев и кустарников, начинающихся сразу за литоралью.

- Граф, а кому принадлежит это сооружение? – спросил Тимофеев у Жю Клидата, желая сгладить конфликт и переменить тему. – Тоже графине?

- Никому не принадлежит… - буркнул насупившийся аристократ. – И эта земля тоже ничейная… Здесь же нет ничего ценного... Во времена Унны Жю Сет здесь неподалеку были и поля, деревни, сады, а сейчас – в основном только леса да болота. За счет чего жить-то? А этот замок давно заброшен и близок к разрушению. Его, извините, проще взорвать, чем восстановить! Опять же, если восстанавливать, откуда брать камень и на чем подвозить? Если только морем… Тут неподалеку есть несколько рыбацких деревень, да, я слышал, сюда частенько наведываются пираты и контрабандисты. Плюс моя кузина считает, что здесь живут призраки замученных ей жертв.

- Ей?! – удивился Тимофеев, между делом фотографируя достопримечательность на микрокамеру личного комлинка.

- Ну, в смысле, старой ведьмой Унной! – махнул рукой граф.

- Насчет призраков, - это ладно, а вот лишние претенденты на территорию могут стать проблемой, - процедил Лан. – А кто такие «пираты»?

После пояснения болхианец брезгливо сморщился, сказал: «Понятно… Низшие мрази!» и активировал штурм-винтовку. Лицо его было сосредоточено и к веселью больше не располагало. Такое впечатление, что Лан действительно выполнял приказ командования по захвату замка.

Приземлились трезвеющие искатели приключений с тыльной стороны замка у самого основания. Разумеется, первое, чем обеспокоились герои, - побыстрее отлить... Лан, укрывшись за огромным камнем, недобро поглядывал на зияющие на небольшой высоте оконные выступы через оптический прицел «Клак-650» - почти идеальное место для снайперской засады. Да и вообще царила здесь какая-то зловещая, мрачная атмосфера, в которой начисто отшибало желание ­шутить и веселиться.

- Все вооружены? – спросил бывалый ветеран ядерной войны.

Оказалось, что оружие было только у Тимофеева, – плазменный пистолет системы Бекасова. У Жю Клидата и Жю Кыбо были только револьверы. Гуриассийский мир до сих пор не дорос до серийного производства компактных пистолетов типа Браунинга, хотя магазинные винтовки здесь были уже в ходу. Вот и маялись местные с громоздкими револьверами, которые были хотя бы достаточно мощными, чтобы свалить лошадь на скаку. Лан по-царски одарил скучающего Хорсе пулеметом, из которого на прошлой неделе покрошил в мясо не одну сотню турханских захватчиков. А Тимофеев выделил гуриассийцам по маленькому но мощному налобному фонарику. Лану и Тимофееву подсветка была не нужна, у них работали очки в режиме ночного видения.

С оружием наготове четверо героев осторожно вошли в зияющую пасть дверного портала и оказались в огромном полутемном зале перед покосившейся от времени каменной лентообразной лестницей, ведущей, казалось, под самые небеса. Здесь было темно и жутко, а сверху слышался какой-то жуткий утробный глухой вой, который то затихал, то усиливался, и очень давил на нервы.

- Ветер… Сквозняк тянет через окна, - сказал Тимофеев своим оробевшим друзьям.

- Господь и Святой Пророк, спаси и сохрани! - чуть слышно прошептал Кыбо, держа перед собой револьвер наготове. Хорсе же выставил перед собой ствол пулемета, как копье.

- Спокойно, граждане! – Тимофеев надвинул на глаза универсальные очки, выхватил бластер и огляделся по сторонам. Нигде ничего опасного биологического не фиксировалось. – Все нормально… пока. Ну не будем же мы, взрослые люди, верить во всякую мистическую чушь?!

- Вот уж не говорите, Базил, чего не знаете! – испуганно прошептал Кыбо. – Тот свет существует, и приходящие из него блуждающие духи тоже есть! Вот шли мы как-то в Киллибур из Хаунда, и вдруг видим, - прямо по курсу корабль…

- Баронет, у вас хоть какие-то веселые истории в арсенале имеются? – немного дрожащим голосом спросил Жю Клидат. – Если нет, то, простите за грубость, заткнитесь пожалуйста! Позже нам расскажете про всякую нечисть!

- Но я сам лично видел…

- Кыбо, вы видели путешественника во времени! – перебил его Тимофеев, которому и самому уже стало неуютно. – Я вам потом расскажу! Иногда при темпоральных перемещениях происходит искажение видимых и невидимых волн света, и хрононавты становятся видны обычным глазом в виде разных там призрачных силуэтов, как привидения. Это люди, сотрудники Института Временных исследований из будущего! Никакой мистики, одна сплошная физика, успокойтесь…

- А мне по херу на призраков! - четко сказал Лан. – Призраки – это даже хорошо, они из автомата не стреляют и на прицел нас не возьмут. Живых лучше опасайтесь!

В трезвеющих головах борцов с разрушающей властью женщин почти синхронно родился оппортунистический вопрос, - а какого хрена они вообще здесь делают? Замок, точнее его внутренняя обстановка, их откровенно разочаровали. Здесь уже давно не было ничего ценного, кроме, наверное, самих камней, из которых это сооружение и было построено. Ни старинных артефактов, ни обломков мебели, ни следов отделки на стенах… Да и те были покрыты грязью, мхом и какой-то прозрачной липкой слизью. Тимофеев для успокоения совести включил свой детектор драгметаллов и принялся осматривать пол и стены. Разумеется, безрезультатно…

Внутренняя полезная площадь старинного пристанища Унны Жю Сет была также относительно невелика. За час импровизированная разведгруппа осмотрела все помещения, поднялась на самый верх, где раньше, по легенде, находились покои старой ведьмы-графини. Единственное, что привлекло внимание искателей приключений – это силуэт какого-то магического знака на каменной стене, начертанный белой краской. Тимофеев сфотографировал рисунок и отправил снимок Стелла с вопросом: «Твоя работа?»

Ответа не последовало, зато про русского молодого повесу вспомнила одна из его многочисленных подружек в Федерации. Лан с гневом смотрел, как Тимофеев с виноватым видом приветствует какую-то Ядвигу, извиняясь, что не может говорить, так как на работе.

- Ни хрена толкового… - мрачно сказал Хорсе. – Как не прискорбно вам сообщать, но, похоже, кузина оказалась права! Просто обыкновенный заброшенный каменный сарай! Надо уходить, господа! Пить здесь, - извините, я брезгую! Мочой воняет, как в сортире!

- Не только мочой, но и дерьмом, поручик! – хриплым голосом сказал Лан. – У меня в вашей атмосфере обострился нюх, здесь нет химических запахов, которые у нас повсюду. Кстати, а если замок заброшенный, откуда здесь дерьмо? Не призраки же нагадили?!

- Откуда я знаю? – раздраженным голосом ответил Жю Клидат. – Здание открыто всем ветрам, и сюда постоянно забредают какие-нибудь твари. Сюда могло забрести любое животное и нагадить! Да хоть лошадь или коза! А еще как вариант, - пираты, бродяги, беглые каторжники… Да кто угодно!

- Кто угодно, говорите? – недоверчиво покачал головой Лан. – Базил, смотрите за обстановкой! Любое живое существо – стреляйте к херам на поражение! Самое главное, чтобы не вражеская разведдиверсионная группа…

Лан спустился за перегородку, где когда-то видимо находилась хозяйственная пристройка. Там он обнаружил кучку испражнений. Безо всякого дискомфорта болезненно чистоплотный болхианец, опасающийся дома всех микробов Гуриассийского Божьего мира, рукой в беспалой перчатке дотронулся до вонючей субстанции.

- Фу, Господи! Лан! Вы совсем не брезгливы, как я посмотрю? – сморщился Жю Клидат.

- В моем мире, ситт поручик, брезгливые долго не живут! - философски ответил Лан. – Эту «личинку» отложили здесь вчера, максимум, позавчера. А камень весь покрыт белым мочевым налетом. Камень на стене, - значит, отливали мужчины…

- Да уж, отливали тут на славу! Меня сейчас стошнит к ****ям! – пожаловался граф.

- Может, какое-то животное зашло и нагадило? – предположил Кыбо.

- И жопу салфетками вытерло, да? – невозмутимо ответил Лан, указывая на смятые и измазанные тем самым веществом бумажные белые прямоугольнички. Болхианец опять же без малейшей доли брезгливости дотянулся до одной такой бумажки и тщательно рассмотрел ее:

- Похоже, у предъявителя сего документа был лютый запор. А салфетки это дорогие... Я один раз имел честь бывать с ситти Моане в магазине и покупать всякие дамские принадлежности. Ужасно, конечно, но… Там я видел эти салфетки с вот таким характерным красным угловатым узорчиком. И стоили они в вашей валюте пятьдесят единиц. Моане сказала, что это очень дорого и их покупают слуги для богатых домов. Здесь у вас вообще бумагу экономить не умеют!

- То есть вы хотите сказать, что тут справлял нужду знатный человек?

- Не бедный, это точно, - согласился Лан, доставая из подсумка жидкость-дезинфектор и тщательно вытирая руки трижды вонючим спиртовым раствором. – Тот, кому не влом вымазать в дерьме и выбросить семидневную зарплату местного грузчика.

- Оп-па! – Тимофеев тоже потянулся за какой-то добычей. – Жареные раки! Приходите в гости к нам, мы живем в бараке!

- Базил, и вы туда же?

- Почти! – Тимофеев достал из-за вонючей кучки камнем цветную находку – смятую пачку из-под папирос и тут же – гильзу-окурок такой папиросы, толщиной почти с дамский мизинец. – Папиросы «Джаллия». Вроде, пачка выглядит респектабельно, и папироса с фильтром... Господин граф, вы такие не знаете?

- Почему не знаю? Знаю! Хорошие папиросы, из настоящего джаллийского табака, стоили старыми по пятьсот ипси за пачку! Потом их ввоз в королевство прекратили из-за каких-то таможенных дрязг. Сто лет их не видел!

- То есть вещь дорогая, аристократическая, и к тому же заграничная? – подытожил Тимофеев.

- Господа! – встрепенулся Кыбо. – НЕ сочтите за трусость, но я как будто бы слышал человеческий крик! Совсем тихий,приглушенный…

- Кыбо, вы опять?! – воскликнул Жю Клидат. – Вам показалось! Здесь нет никого, кроме нас?

- Крик мужской или женский? – насторожился Лан, вскидывая винтовку.

- По-моему, больше женский… Высокий такой, визгливый…

- А большим спросом у вас пользуются погребальные места! – съязвил Лан. – И кабак, и сортир, и спальня! И женские крики из камней…

- Господин ротмистр, ну вы еще со своим сарказмом! – укоризненно воскликнул Жю Клидат. Ему, воспитанному дворянину, было стыдно сказать что-то обидное старшему седому опытному воину, - Вы-то хоть нас пожалейте! Не у каждого есть такая эксцентричная родственница!

- Нужно идти в подземелье! – заявил Тимофеев. – Убежден, что там будут еще более интересные находки.

- Идем штурмовым порядком! – приказал Лан. – Впереди я, за мной Базил, дальше пулеметчик и … Старший лейтенант Кыбо! Вы когда-нибудь с гранатометом управлялись?

- Ручная мортира, Кыбо! – подсказал Тимофеев. – Дуор Караканович, я пойду первым! У меня спецназовская подготовка.

- Да и у меня не детский сад, Базил, - упрямо стоял на своем Лан. – Это приказ! Я уже старый, я и пойду вперед! А вы за мной и прикрываете меня!

- Есть, товарищ майор…

- Я не буду прятаться за спиной товарища! – запротестовал Хорсе. – Я лейб-гвардии, а вы предлагаете мне поступить, как бабе? Я что, по-вашему, трус?! Так скажите мне это в лицо?

- Отставить! – рявкнул Лан. – Если бы вы были трусом, я бы вас расстрелял! А это не трусость, а штурмовое построение при зачистке сооружения! Ох, как мне уже поперек сапога ваш кукольный мир!

- Да с кем мы воюем-то? С призраком старой ведьмы? – возмутился граф. – Дома она сидит, ждет, пока мы ей сережку привезем!

- Господа! Я, кажется, опять слышал! Из подвала! – прервал дискуссию Кыбо. Весь мокрый от пота. – Господин Лан, а что вы говорили по поводу мортиры?

Лан без слов выдал ему гранатометное ружье и объяснил, как пользоваться… Вчетвером компания героев уже на серьезных щах двинулась по лестнице вниз, в черный зев подземелья. Идти им пришлось по скользкой каменной лестнице под углом градусов тридцать. Вокруг царила темнота и отважных мужчин спасали только фонари и приборы ночного видения.

- О-па! – вдруг воскликнул Тимофеев. – Фиксирую крупное живое существо, под центнер весом! Еще одно! Дистанция по прямой - полсотни … метров!

- Где? Покажите! – не понял Хорсе, выставляя перед собой ствол пулемета и взводя затвор.

- Подтверждаю, у меня тоже обозначились! Боевая готовность! – крикнул Лан. – Валить все, что выглядит не так, как мы привыкли! Кыбо, стрелять только прицельно, у тебя граната может осколками и нас посечь!

- Есть, господин ротмистр! Ох, матушка права была! – Основательно перепугавшийся Кыбо держал черную трубу-ствол оружия, как церковную святыню и про себя шептал молитву.

- Господи, святой пророк, спаси нас нас! – раздался истошный женский крик из черной бездны. –Господи! Люди!

- Женщина зовет на помощь! – встрепенулся граф. И, нарушив построение, бесстрашно (и бездумно) бросился в атаку, несмотря на то, что его фонарь освещал пространство не полностью. – Я иду к вам, сударыня!

- Граф! Куда?! – заревел Лан. – Стоять! Там могут быть мины!

- Вперед! Убьется еще! - воскликнул Тимофеев. – Вот дурак! Поручик Ржевский, бля..! Кыбо, куда, вы хоть не лезьте вперед!

А самоотверженный граф по старой кавалерийской привычке бежал вперед, сражаться с драконами и спасать принцесс. Световое пятно от фонаря освещало ему дорогу…но не видело мелочей. И поэтому для Хорсе стало полной неожиданностью, когда он вбежал в подземный широкий зал, что на его пути вдруг возникли какие-то липкие прочные канаты, к которым граф намертво прилип.

- Что? Какого черта?! Сражайтесь как мужчины, трусы! – Жю Клиджат рванулся прочь, но лишь сильнее прилипал к дьявольским тенетам, словно муха к паутине. К паутине!

На каменные плиты полетел фонарь, пулемет беспомощно прилип к липким канатам. Из глубины темного зала слышался истеричный женский плач и молитвы через слезы. Кричали уже две женщины… А графа вдруг какая-то могучая сила вместе с пленившими его путами подняла вверх над входом. И уже в темноте Жю Клидат, мгновенно протрезвевший от ужаса, увидел сидящего в нескольких метрах от него на стене громадного длинного паука с осиной фигурой, уставившегося на него огромными фасеточными светящимися глазищами и скалящего зубы. Чудовище орудовало лапами, подтягивая бьющегося в сетях Хорсе поближе. Видимо, для приватного разговора…

- Господи Святый, что это за адское отродье?! – завопил Жю Клидат. – Сгинь! Святой Молнией тебя заклинаю!

Но чудовищу было плевать на религиозные культы. Он просто поймал добычу и собирался ее сожрать.

У дальней стены была видна деревянная клетка, в которой были заперты две женщины-крестьянки, и еще одна клетка, железная, в которой сидела на полу и кричала от ужаса еще одна женщина, в обрывках иностранной, нездешней нескромной одежды. Вокруг клеток ползали, … нет, ходили по полу огромные чудовища-пауки, не менее пяти. Они своими лапами, хелицерами и зубами крушили деревянный каркас клетки, пытаясь добраться до аппетитных человеческих существ. А в дальнем конце зала зияла в стене огромная дыра, из которой исходило неяркое голубое свечение.

На счастье пленников, в зал ураганом ворвались ротмистр Лан и молодой офицер КГБ Тимофеев. И вслед за ними – молнирующийся Кыбо. Бывшие смертельные враги, стоя плечом к плечу, мгновенно оценили обстановку... А чудовища даже отвлеклись от творимого ими беспредела, увидев новых действующих лиц.

- Это же наши пауки-убийцы! – ахнул Лан.

- Они не ваши, они выведены искусственно здесь! – крикнул Тимофеев. – Ах, еб же вашу мать паучью, и здесь от вас покоя нет!

- Мужчины! Миленькие! Спасите нас! – взвыли от ужаса женщины-крестьянки, падая на колени.

Секунды застыли, будто кто-то остановил время…

Лан и Тимофеев среагировали мгновенно. Грохнула очередь из штурмовой винтовки, и в сторону пауков полетели красные трессеры. Лан, не теряя ни секунды, обстрелял группу паукообразных мутантов, ломающих клетку с крестьянками, потом сменил позицию, резко развернулся и всадил гранату из подствольника в тушу еще одного восьминого туриста, прилипшего к стене.

- Их кто-то здесь разводит искусственно! – крикнул Лану молодой чекист. – Наверняка «Кибердайнз»! И на Болхиа их тоже разводили под руководством Вырока! Звенья одной цепи!

- Завалим, разберемся! – Лану было все равно с кем сражаться: с пауками, с призраками, с вражеским армейским подразделением. Он делал свое дело, как боевая машина и не загромождал разум лишними эмоциями.

Грохнул взрыв, осветив на секунду пространство боя… Полетели по сторонам отвратительные ошметки паучьих тел. Пауки забегали по залу, но минимум один монстр застыл навсегда. Не отставал от старика и молодой Тимофеев. Засверкали в темноте голубые плазменные импульсы, дырявя чудовищ на месте. Прикончив на пару с Ланом любителей человеческого мяса, Тимофеев вдруг подпрыгнул, сделал сальто в воздухе, и в полете перепилил плазменными голубыми импульсами подбирающегося к графу паука, заодно сбросив Жю Клидат на твердую поверхность. Паук на стене натурально взорвался, будто бы лопнул, и на несчастного кузена вместе с Тимофеевым полетели оторванные суставчатые конечности и вонючие потроха членистоногого.

- О, Пророк, за что мне все это?! – завыл от отвращения бедный Хорсе, ища руками пулемет. – Убью!

- ****ь! Fuck! Новая динамовская футболка была! – закричал с досады Василий Ильич. – Обидно!

- Что, дорогая? – Лан смотрел на молодого советского бойца с одобрением. Не боится, сражается грамотно, да еще и держится бодрячком!

- Нет, я просто болею за «Динамо». Ну, это такой спортклуб, как в халтштурме! – прокричал ему в ответ Тимофеев.

- Понял! Сейчас мы им за твой клуб отомстим! Только бы гражданских не зацепить! – Из штурм-винтовки Лана с новой силой полетели в хищников красные молнии. А Тимофеев, будто супергерой из детского комикса, с необычайной для обычного человека быстротой и ловкостью продолжил истреблять врагов рода человеческого.

В противоположном углу зала ухнул взрыв и на камень со звоном выпала пустая гильза от гранаты. Это вступил в бой Кыбо... Боясь навредить гражданским, Кыбо был по чудищу у противоположной стены. Второй его выстрел обезножил еще одно чудовище.

- Ага! Не нравится?! – торжествовал Кыбо! – Во Славу Божью!

- Получите, плебеи восьминогие! Канальи! – Озверевший от передоза адреналина в крови граф Жю Клидат, нажал на спуск адской болхианской машины. Грохнула очередью, зарычала «пила Коца», превращая восьминогих чудовищ в фарш. Бедные женщины, упав на пол клеток, закрыли глаза ладонями. Хорошо, что клетки находились у боковой стены и не попадали в сектора обстрелов. По этой же причине бойцы не применяли осколочные гранаты, чтобы не зацепить пленниц.

Весь подземный зал заполнился сверканием плазменных импульсов и трассирующих автоматных очередей. Звуки выстрелов из порохового автомата, усиленные эхом замкнутого каменного пространства, шипение плазменного бластера, рычание пулемета и уханье гранатометного ружья, взрывы гранат, крики женщин, закрывающих уши руками, свист подыхающих пауков, - все это слилось в адскую какофонию. Казалось, врата ада разверзлись, и это весь этот грохочущий ужас исходит именно оттуда.

Бой был кратким, всего-то минут пять. За это время живых чудищ в подвале не осталось. В свете фонарей крутились в затхлом вонючем воздухе дымные спирали из пороховых газов.

Досылая контрольные пули в неподвижные туши, Лан и другие мужчины направились к клеткам. Впереди всех бежал Тимофеев... Он выстрелами из бластера сбил замки с клеток (какая-то гнида намеренно заперла и оставила здесь бедных женщин, причем местных крестьянок посадили в заведомо ветхую, разваливающуюся клетку, чтобы пауки до них побыстрее добрались). Тимофеев, проверив двухметровую железную клетку на наличие взрывчатки и с силой распахнул решетчатую дверь.

Из клетки на него смотрела перепуганная изможденная темнокожая девчушка, на вид которой было лет тринадцать, не больше... Руки ее были скованы цепями, одежда разорвана, а на голом плече сияло свежее выжженное каким-то варваром рабское клеймо. Одета девушка была в рваные, пришедшие в лохмотья, джинсовые шортики и курточку из биолайкры прямо на голое тело. Лицо девушки было изуродовано побоями и синяками, а на теле виднелись многочисленные рубцы от кнута. Девушка без сомнения была уроженкой Земли или одной из федеральных колоний.

- AreyoufromEarth? DoyouspeakEnglish*? – спросил ошарашенный от такого зрелища Тимофеев.

- Yes... Are you an Earthman*? – прошептала насмерть перепуганная негритянка.
- Yes. I am Major Timofeev from the Soviet KGB. Are you North American*?

- Yes, I;m from Florida, from Tampa. My name is Ginny Weasley, I;m a schoolgirl, sir! I study at a secondary school in Miami City*.

- How did you get here*? – спросилТимофеев.
Ответа не последовало. Юная жительница Флориды смотрела на Василия, как на инопланетянина в прямом смысле слова. Потом она затряслась, разрыдалась и бросилась на грудь спасителя:

- Please save me, sir! Take me to Earth, to my parents!*

В это время Хорсе и Кыбо ломали вторую клетку, где рыдали едва живые женщины лет под сорок, одетые в грязные крестьянские платья и платки:

- Успокойтесь, женщины! Мы дворяне! Я граф Жю КЛидат, а это мой друг баронет Жю Кыбо! Мы спасем вас! Какое дьявольское отродье сделало с вами это?

Хорсе думал, что над женщинами надругались разбойники или бродяги, и упоминание о благородном происхождении своих спасителей успокоит женщин. Однако, это почему-то возымело противоположный эффект:

- Да лучше бы не спасали! Провалитесь вы пропадом, благородные! Мы, простые крестьяне для вас пыль под ногами?! Ни за что в клетку нас посадил герцог проклятый, и на съедение чудовищам оставил, чтобы девчонку с Куали напугать? Господи Святый, когда же Ты за все злодеяния всех благородных в ад-то сбросишь! – И женщины без сил рухнули на пол, беспомощно рыдая.

- Ничего не понимаю! – развел руками Хорсе. – А мы-то здесь причем? Какой негодяй сделал с вами это? Пираты? Разбойники? Дезертиры? Кто?!

- Да хозяин наш, барин, чтоб он куском мяса подавился! Герцог Арвило Жю Фаран, чтобы он в аду побирался! Мы-то поданные* его деревни Хокхолошо, и не сделали ничего. А герцог недавно похитил и привез к себе куалийскую девочку! И все заставлял ее, чтобы она рабскую бумагу подписала, а она ни в какую! Он и бил ее, и насильничал, и в железо заковал ее! А она ж не дура, понимает, что если подпишет, ей пути назад не будет! Вот и осерчал герцог, привез ее сюда на яхте и приказал в клетку посадить. А нас, что под горячую руку попались ни с того, ни с сего, в худую клетку посадил и сказал, чтоб она смотрела, как мы помирать будем! А если не согласится, он завтра новых привезет, чтобы она, куалийка, смотрела, как из-за нее простые люди мрут! А тут эти чудовища поползли!

В это время раздался сильный взрыв, грохот, посыпались со стены камни, завалившие горящую пламенем паучью нору. Думали, рухнет весь потолок и похоронит здесь всех, но камнепад имел локальное значение.

За образованием завала с удовольствием наблюдал Дуор Лан с РПГ* в руках. Пока молодые воины освобождали пленниц, Лан все смотрел на лаз, из которого исходило голубое свечение, и подумывал, что хорошо бы заделать его, пока еще какие-нибудь любопытные из него не полезли. Думал он, думал, и надумал запулить в нору термобарическую гранату из своей «ручной пушки». Так себе затея, но конструкция устояла, слава Пророку Хилликию! А те, кто в ней схоронился, уже не будут ни ползать, ни жрать людей.

- Нора запечатана, господа! – успокаивающе поднял пятерню довольный, улыбающийся Лан. – Ох, старая рана все-таки открылась, похоже… Ступить больно… Ничего, прорвемся!

- Вот так запросто, можно похитить и пленить тринадцатилетнюю школьницу, потому что у какого-то герцога хер чесался, и насиловать ее, мучить, избивать… Двух ни в чем не повинных женщин просто так убить… И все нормально… - Тимофеев уже с трудом сдерживал гнев, чтобы прямо отсюда не отправиться выпускать кишки у этого Жю Фарана. Впрочем, он только что передал имя «героя» и их координаты Жю Сет. И она сейчас летит сюда. – Ненавижу! Ненавижу весь этот мир, всех ваших помещиков, работорговцев, князей… Да хрен бы с вами, пусть у вас пара атомных бомб сработает, чтобы ваши дворянскими с голой жопой и лучевой болезнью по развалинам побегали бы!

- Следите за своим языком, князь! – Жю Клидат, у которого на глазах мир рушился, тоже был на эмоциях. – Этот герцог – подлец и мерзавец! Не беспокойтесь, женщины, мы больше не позволим обижать вас! Что в мире происходит, господи?! Как так можно? Я завтра же найду вашего хозяина и при всех плюну ему в лицо! И посмотрим, так ли он будет смел против моей сабли!

- Что в мире происходит?! – не на шутку завелся Тимофеев, до этого обрабатывающий раны и ссадины на теле американской девочки заживляющей мазью. – А все нормально! Все так и должно быть в рабовладельческом обществе, когда люди стоят дешевле скотины! На все воля барская! Сегодня обласкал, а завтра на убой к паукам отправил! Украл ребенка, изнасиловал, изуродовал ее тело и психику, - на все воля его! Зато чай вкусный! Вам ли не знать, граф?!

- Что вы сказали, сударь?! – вспыхнул Жю Клидат. – Вы хотите сказать, что я так же обращаюсь с женщинами и насилую детей?

- Вы, - часть системы! – возразил Тимофеев. – И потворствуете ей! Не вы такой, так кто-нибудь из ваших соседей!

- Вы мерзавец, князь! – воскликнул Жю Клидат! – И клеветник! Когда мы вернемся домой, я желаю, чтобы вы принесли мне свои извинения! При всех! Или же я жду вас на заднем дворе с саблей! Если вы не трус, конечно!

- Это, значит, вы меня на дуэль вызываете? – Тимофеев, прижимая к себе плачущую североамериканку, с трудом подавил в себе желание дать графу по морде. – Хорошо, будет вам дуэль! Но у меня условие! Никому об этом не слова, и перед тем, как мы с вами выйдем на двор, чтобы никто не видел, вы все дадите мне десять минут, чтобы высказаться! И выслушаете все, что я вам скажу, не прерывая! А потом куда угодно!

- Отставить! – недовольно зашевелил усами Лан. – В зоне боя никаких внутренних разборок! А вообще-то у нас за такие вещи переводили в штрафной полк!
- Оскорбили мою честь! Я не могу бездействовать!

- Да иди ты со своей честью..!

Тимофееву было не до эмоций обиженного туземного аристократа. Он пылал жаждой мести к тем дикарям-аборигенам с поехавшей башкой, которым стало мало своего несчастного мира, и которые решили начать порабощение свободных граждан Земли. И он наконец, понял, полностью, как функционирует этот мир. Точнее, как он катится в пропасть… И он им расскажет, если у них, у местных, глаза повылазали! Сейчас Василий Ильич на эмоциях честно ненавидел всех герцогов, графов, князей, и все их благородное отродье. И в эти минуту он не видел ничего страшного, чтобы ликвидировать одного из его представителей в честном поединке, хоть бы это и был родственник Жю Сет. Ему и десантного ножа хватит... Да и нож, в принципе не нужен, он этого гусара недоделанного и голыми руками уработает! И никто потом слова не скажет, ибо противник был в заведомо выгодных условиях.

Хорсе Жю Клидата тоже можно было понять… За все свои года он действительно не сталкивался с проявлением подобной бессмысленной жестокости среди аристократов, только на уровне слухов. Да, продать раба, купить, проиграть в карты, заложить пару деревень в ломбард, высечь кнутом какого-нибудь мужика для острастки, - это еще как-то укладывалось в голове графа, он сам был помещиком и вырос в подобной среде. Но чтобы так, без жалости, губить женщин, чьих-то матерей, да еще и насиловать юную девочку, почти ребенка, куалийку?! Бесчестно принуждать ее к рабству, похитив из родительского дома, по-разбойничьи, – это уже за гранью!

Нужно сказать, что сам Хорсе был чрезвычайно мягок по местным меркам к своим крепостным, а рабов у него и вовсе не водилось, - он всех отпустил. Он «перепортил» несчетное количество девушек и женщин в своем хозяйстве, но ни одну не принудил к близости силой, чем заслуженно гордился. Лестью, лаской, подарками, уговорами, но не приказами и принуждением. И дело было не только в совести, - местному Дон Жуану доставляло удовольствие именно завоевать, покорить очередную крепость, чтобы она сама выбросила белый флаг. А те, кто все же отказывал «барину» Хорсе … заслуживал у него огромное уважение, подобно тому, как вызывает уважение смелый и стойкий противник, который умирает, но не сдается. Такие «стойкие крепости» распутник Жю Клидат, как ни странно, окружал особым покровительством, уважал, как пленных рыцарей на турнирах, не оставляя, однако, попыток рано или поздно такими стойкими бастионами все же овладеть. Кто еще проявлял такое благородство к бесправным и беспомощным крепостным красавицам?

Крестьяне у Хорсе никогда не голодали, детей крестьянских он обожал и часто организовывал для них всякие забавы типа потешных парадов и штурмов соломенных крепостей, которые, бывало, сам же и возглавлял. Да и, положа руку на сердце, немалое количество детишек, мальчишек и девчонок, было порождено им же, неисправимым сердцеедом и женолюбом. Хорсе защищал честь своих крестьянок, дрался за них на дуэлях, отбивал захваченных разбойниками, и народ его, надо признаться, любил и уважал. Да и в анекдотах и байках, сочиненных про него, граф всегда представал этаким аналогом русского поручика Ржевским, - отважным рубакой и героем, красавцем, милягой и любимцем женщин.

Жю Клидат гордился своей славой народного любимца и покорителя женских спален. И поэтому слова куалийского выскочки Базила сильно обидели его.

А тем временем Тимофеев, вызвав по связи Жю Сет с кораблем, подробнее расспросил Джинни Уизли. Она, трясясь от страха, рассказала, что она возвращалась из школы на аэроборде, как вдруг, уже у самого дома их позвал какой-то незнакомец, - высокий мужчина с голубоватой кожей, видимо, уроженец федеральной планеты Таллос. Он попросил у них помощи… Джинни уже и сама не помнила в чем… Потом она потеряла сознание и очнулась уже в деревянном помещении, почти раздетая, в цепях. А потом вошел высокий седеющий мужчина в цветастом халате и объявил, что он – герцог, аристократ, а «черномазая Джинни» теперь его личная рабыня. Все средства связи были у нее похищены, и девочка не могла даже подать сигнал о помощи. Девочка отказалась, говоря, что она – гражданка Федерации, что у нее есть родители, и что ее будут искать. Аристократ, владеющий киберпереводчиком, со злостью сказал, что она не на Куали (она поняла, что так здесь называется Земля), что домой она никогда не вернется, а ей нужно сделать выбор. Либо она подпишет контракт о добровольном вечном рабстве, и будет жить в комфорте и милости, либо ее будут держать в клетке, на цепи, как животное, будут бить и насиловать. А еще он обмолвился, что уплатил за нее целый миллион «новыми», и лучше убьет ее, чем отдаст кому-либо. Американская девочка отказалась и потребовала отвезти ее к земным властям или в посольство, если это не Земля. С той минуты началась ее самая страшная неделя боли, издевательств, позора и мучений. И если бы ее не держали скованной, в клетке, бедная американская девочка покончила бы с собой. А самое страшное было, когда на ее плече слуги садиста-аристократа выжгли горячим железом клеймо.

Под конец неделт взбешенный ее упорством Арвило Жю Фаран морил ее голодом двое суток, а потом при ней застрелил из примитивного порохового пистолета служанку. И сказал, что каждый день будет убивать по одному человеку из-за нее, включая женщин и детей. Джинни уже готова была подписать согласие, но была банально парализована ужасом от действий этого жестокого маньяка. И тогда благородная падаль решилась на крайнюю меру…

- Все, успокойся, скоро полетишь домой! – успокоил ее Тимофеев на интерлингве. – Тебе нужна медицинская и психологическая помощь... Я вызвал транспортный корабль. Наш специалист окажет тебе первую помощь, и мы сообщим о тебе в посольство Федерации.

- А где мы? Что это за мир хотя бы?

- Гуриасси… Семнадцать световых лет от Земли.

- Сударыня, хоть мне и неприятно общение с этим субъектом, - вклинился в разговор девоскис Тимофеевым разнервничавшийся Хорсе, но я хочу сказать вам, что не все дворяне такие! Я граф Жю Клидат, а это мой друг баронет Жю Карри. И мы оба крайне возмущены насилием, совершенным нашим собратом по сословию в отношении вас! Я обещаю вам, что мы заставим этого герцога ответить за свои злодеяния! И, если, мы всегда к вашим услугам!

- Мне страшно, сэр! – взмолилась американка, сильнее прижавшись к Василию. – Прошу вас, отвезите меня на Землю! Или хотя бы свяжитесь с мамой и папой!

- Все сделаем, Джинни! – пообещал Тимофеев, чувствуя себя так, как будто бы ему лет сто, не меньше, что он прожил целую жизнь. – Вы номер кого-нибудь из родителей помните наизусть? Давайте, я наберу отсюда..!

Граф Жю Клидат искоса смотрел на Тимофеева, на его действия, на его сосредоточенное, чрезвычайно взрослое и, одновременно, юное лицо и почему-то ему потихоньку становилось горько и стыдно перед ним. Где-то глубоко в душе он понимал, что этот молодой мужчина-рыцарь прав, что их мир действительно катится не туда, что Базилу очень жаль девочку, как и любому сильному мужчине жаль поруганную невинную красоту. И он на самом деле взрослее и старше их всех в нравственном понимании. Ну, разве только, кроме сурового, немногословного Лана. Не поймешь этих куалийцев: лицо мальчишеское, а ум бывалого, опытного человека!

- Я не отменяю наш поединок, князь, - сквозь зубы процедил Жю Клидат. – Но должен признать, вы настоящий мужчина!

- Да будет вам, какой я князь?! – в сердцах сказал Тимофеев, колдуя с виртуальными цифрами. – Князь, - это Александр Невский, а я, так, хрень собачья… Это что за херня?! Получается, любая сволочь может спокойно высадиться на Землю, спокойно украсть ребенка и спокойно же вывезти ее за пределы Федерации?! Куда ихнее ФБР смотрит?! Что за бардак?! Да я лично весь Конгресс СШСА на уши поставлю! А наши дети и не представляют, что любого незнакомца надо опасаться?! ****ец, приехали!

- В Киллибуре, если вам будет спокойнее, в год пропадают в никуда по сто-сто пятьдесят детей, - вздохнул граф.

- Почему спокойнее?! Кому спокойнее?! Вы так ничего и не поняли, граф?! Не поняли, почему рабство – это самое лютое зло, похуже ядерной войны?!..


… А в это самое время герцог Арвило Жю Фаран безо всяких плохих предчувствий заканчивал второй обед и кумекал-намечал в блокноте дела на вечер и на завтрашнее утро… Он уже отдал приказ подготовить свой личный автомобиль для поездки в порт, к личной яхте. Нужно заканчивать дела с этой сопливой куалийкой, которая обошлась ему аж в миллион новыми! Ни за одну рабыню он еще не платил таких деньжищ! Зато всем соседям нос утрет, когда за ним на цепочке будет идти настоящая куалийка, добровольно подписавшая контракт на рабство! Кто еще может потратить такие деньги на такой дорогой товар?! А что она подпишет, герцог не сомневался. Не таких ломали! Двух деревенских клуш звери Хьенга уже наверняка сожрали... А черненькая куалийская сучка, наблюдая за трапезой чудовищ и понимая, что завтра жрать будут уже ее, сделает правильные выводы. Подумаешь, две холопки! Да у него их сотни! Даже если каждый день скармливать паукам по две бабы, все равно на год хватит. Стоп! А зачем баб-то? Можно же и крестьянских ребятишек, все равно эта грязь плодится бесконтрольно, как насекомые!

Хотя проще уже было бы эту куалийку закопать живой в землю, в назидание остальным холопам! Так денег жалко, почти семьдесят миллионов старыми заплатил! Пусть даже свихнется там, но за такие деньги она будет служить ему всю жизнь. А если сунутся куалийцы – вот он, пожалуйста, контракт! Пусть тогда куалийцы за нее выкуп выплачивают, не меньше сотни*!

Увы, надо ехать! А так лень! Аристократ в восьмом колене вальяжно отложил газету и приказал слугам приготовить его осенний охотничий костюм от известного заграничного портного. Пора примерить, принарядиться в обновки… Все-таки к даме едет!

Герцог закрылся в одной из своих гардеробных и с довольной улыбкой принялся наряжаться для дальнейшего приятного времяпрепровождения.

И вдруг в десяти шагах от него засветилось что-то яркое. Заискрили молнии прямо в комнате, подул ветер, и рядом с ним появилось сверкающий диск искрящегося света. Если посмотреть внутрь него, создавалось впечатление, что смотришь в сверкающий смерч, почему-то лежащий горизонтально на полу.

Из искрящегося светового пятна вышли два силуэта, мужской и женский, обтянутые какой-то плотной тканью, похожие на акробатов из цирка. Герцог Жю Фаран, раскрыв рот, смотрел на это явление пришельцев, не имея возможности даже пошевелиться. Его как будто пригвоздило к полу:

- Вы … кто такие? – только и успел выдавить аристократ Первой Степени Достоинства.

Мужчина без лица с сильной атлетической фигурой поднял руку с каким-то темным предметом. Раздалась вспышка, и герцог, охнув, повалился на пол, с ужасом чувствуя, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.

- Как вы… смеете?! – прохрипел Жю Фаран, чувствуя, как ему заламывают руки. – Я … герцог … Жю Фаран! Да … вы знаете… какие люди за мной стоят?

- Ты примат... Тупой и злобный… И место тебе в зоопарке! - коротко сообщила мужская фигура. – Сейчас ты пойдешь с нами и все расскажешь про похищенную девочку. И про того, кто тебе ее привез!

- Жю Фаран… На клетке, на табличке, так и напишем! – сказала женщина.

- Не …сметь! – Жю Фаран пытался упираться ногами, но его подняли, как пушинку, и потащили прямо в искрящееся море света. – Я … протестую! Я герцог Первой…

- Так прокурору и скажешь!

Окно света исчезло…. В комнатке вновь воцарились тишина и покой. Вот только герцога в ней не было... И пришельцев будто никогда и не было… Один только ботинок остался валяться на полу.

В комнату заглянул слуга в синей рубахе, огляделся по сторонам:

- Господин! Ваша Светлость! Вы где..?


Стелла и Таня посадили корабль в трехстах метрах от замка. Графиня Жю Сет с содроганием (и одновременно с удовольствием) вспоминала ту ночь почти полтора десятка лет назад, когда молоденькая Эстелита Кортес возродила к жизни дух Унны Жю Сет. В результате и появилась Стелла Жю Сет, новое воплощение старой ведьмы. Ее воплощение.

Корабль был полон народа… С ними в полет отправились и Моане с Селине, и Сайто, и экстренно прибывшая в имение Стеллы взволнованная, перепугавшаяся за сына Эстере Жю Карри.

Над замком поднимался в небо черный дым, будто там жгли резину. Жю Сет собиралась забежать в подвал и лично посмотреть, что осталось от пауков. Несомненно, к их появлению здесь приложила руку «Глобал Кибердайнз»… Нужно взять анализы тканей этих новых чудовищ. Тимофеев сообщил по кванто, что они отличаются от экземпляров, которых они видели на Болхиа. Эти, новые, более юркие, более сильные, и, возможно, более сообразительные.

- Где же они? – Княгиня от нервов трясла сжатыми кулачками. – Кыбо! Сын мой! Ох и высеку же я тебя, противный мальчишка!

- Товарищ Эстере, зачем вы с ним так? Он же как лучше хотел!

- А вы молчите, Тьяне! Думаете, я не знаю, что он к вам на свидание собрался сбежать?! Вы его околдовали, он только о вас и говорит!

- И что, сударыня, моя дочь была бы плохой партией для вашего сына? – не осталась в стороне Моане. – Она, будет вам известно, награждена военной медалью за отвагу! И это в восемнадцать-то лет!

- Мы с вами потом поговорим о наградах для юных девиц, баронесса! – недовольно ответила ей княгиня.

А тем временем из замка неспешно вышли несколько фигур. Потом еще две… И еще… Стелла открыла рампу, и женщины гурьбой бросились наружу, встречать своих загулявших мужчин.

Стелла шла последней… И, погруженная в свои мысли, уткнулась прямо в спину Моане.

Женщины застыли в нерешительности, как обычно, все в слезах, когда увидели идущих им навстречу героев. И рядом с ними застыла Стелла, прикусывая палец от волнения.

Вот они их гуляки-недотепы… Они? Или не они?! Одеты хуже бродяг, измазаны какой-то гадостью, лица в копоти, некоторые перевязаны, у кого-то ранения… Стоил этот пикничок того? Стоил!

Княгиня Жю Карри, Стелла, Моане, Сайто, Селине, Синицына смотрели на мужскую братию со слезами и с какой-то ноткой благоговения. И невозможно было понять сейчас, кто эти мужчины – загулявшие мужички, которым дома делать нечего, или богатыри, рыцари из прошлых эпох, на плечах которых земля стоит?

Впереди всех шагал Василий Тимофеев в форменных брюках, красном берете и грязной футболке с эмблемой футбольного клуба «Динамо», весь вымазанный в какой-то желтой и голубой гадости. Он нес на руках искалеченную американскую девочку, которая прижималась к нему и испуганно смотрела своими глазенками на громадину корабля. Лицо ростовчанина было темным от копоти, по-русски скуластым, прямолобым и брутально-суровым. Брови были сжаты, брови нахмурены, в глазах его мудрость и сила всех богатырей земли Русской. Со щеки медленно сползала тоненькая полосочка крови… Тимофеев был могуч и прекрасен, он выглядел сейчас намного старше своих лет. Стелла даже дышать боялась, любуясь советским полубогом. Такое выражение лица, такие правильные черты она видела лишь у старинных фигур на сохранившихся памятниках героям Великой Отечественной войны. И … заново влюбилась в этого мужчину, на этот раз уже безнадежно и навсегда.

Правее и чуть позади Тимофеева прихрамывал Дуор Лан в замызганной черной шинели и съехавшем набок черном берете с двумя молниями. Правой рукой он поддерживал свисающий с плеча «Клак-650» а левой опирался на плечо бывшего врага, молодого ванарца. Правая нога старого бойца была перемотана выше колена бинтом, а на штанине темнело значительных размеров пятно. Его смуглое сосредоточенное лицо в шрамах выглядело не менее монументально, чем лик Тимофеева. Человек, познавший при жизни,что аткое добро и зло, бывший и дьяволом, и ангелом и видевший в своей жизни такое, чего нормальный человек видеть не должен, искал взглядом Моане. На щеках Лана чернели разводы от пороховой гари. Губы его едва подрагивали от боли при ходьбе, прищуренные глаза будто бы искали новую цель… Тимофеев потому и не торопился, чтобы ротмистр поспевал за ним. Он обернулся, что-то сказал Лану, тот кивнул и достал из бокового кармана брюк Тимофеева пачку сигарет. Майор остановился, пока его бывший противник не закурил, и неспешно продолжил путь дальше.

Слева от советского молодого майора осторожно ступали по песку две местные женщины-крестьянки в белых чепчиках и фартуках прислуги. Они с удивлением и страхом смотрели на крылатую громадину «Хилликии». Ближе к Тимофееву, но немного отвернувшись от него вышагивал Кыбо в расстегнутом, насмерть испачканном пылью и коричневой гарью флотском мундире. Лицо его сейчас выглядело намного старше, на высоком лбу появились две темные отметины и одна глубокая морщина, - первая морщина в его жизни, а в глазах читалось разочарование всем миром и всей своей жизнью. Одной рукой Кыбо поддерживал под локоть спасенную женщину, а другой придерживал свисающее на ремне с плеча оружие, похожее на короткое ружье, но с широким дулом, как у пушки.

По левую руку ступал всклокоченный Жю Клидат в рваном и грязном кавалергардском синем мундире с оторванными позументами. Лоб его был перевязан, зубы сжаты, лоб весь в морщинах и черных полосах, глаза излучали злость и усталость. Он обеими руками держал пулемет Лана за прикрепленный снизу цинковый короб и ствольную коробку, отведя его страшный ствол в сторону песка, но готовый в любую минуту снова разить врага. В его локоть вцепилась двумя руками вторая спасенная крестьянка. Она что-то говорила графу, указывая на «Хилликию», а граф спокойно, без эмоций отвечал ей, даже разок погладив ее по руке. Глаза же его оставались по-прежнему дикими.

- Господи! – зарыдала Жю Карри! – Сын мой! Что с вами случилось?! Вы ли это?!

- Да здравствуют наши мужчины! – воскликнула Моане.

Женщин уже нельзя было удержать на месте. Подобрав юбки, каждая побежала к своему богатырю: Моане к Лану, Сайто к Хорсе Жю Клидату, княгиня Жю Карри и Синицына (она вновь была в форме) с Селине – к Кыбо. Лишь Жю Сет застыла на месте, не отрывая глаз от Тимофеева. Она стояла, сплетя кисти руки и нервно кусая себе ногти.

А Тимофеев не отрывал глаз от нее. Но тяготила его сейчас такая печаль, такая ненависть ко всему миру, что Стелла сразу же почувствовала себя одинокой.

- Василий, девочку в медблок! – только и смогла сказать Стелла, глотая комок в горле, хотя ей хотелось сейчас повиснуть на шее Тимофеева и не отпускать его. – Селине, женщин проводи в кают-компанию, это такое широкое помещение, где стол и кресла стоят. - Я пройду возьму пробы тканей пауков.

- Уже взято, товарищ подполковник, - сказал Василий Ильич. - Замок превращен в гейт для пауков, полностью по болхианскому сценарию. Думаю, лаборатория по их производству где-то в Кристмасс-тауне.

- Возможно, - кивнула Стелла, пытаясь уловить в мыслях русского парня хоть какие-то положительные эмоции по отношению к ней. Но их просто не было... Зато было очень много очень невеселых сигналов для Стеллы.

- Вы девочку-то отнесите!

- Есть, товарищ подполковник, - холодно и как-то отстраненно ответил Тимофеев. – Джинни, пошли, я твоих родителей наберу!

«Он меня терпеть не может!» - подумала Жю Сет. – «И всех нас, гуриассийцев, наверное, тоже…»


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


«Яшка-цыган» - песня Александра Новикова, 2000.

- Are you from Earth? Do you speak English? – Вы с Земли? Вы говорите по-английски?

- Yes... AreyouanEarthman? –Да… Вы землянин?

- Yes. I am Major Timofeev from the Soviet KGB. Are you North American? – Да. Я майор Тимофеев из советского КГБ. Вы североамериканка?

- Yes, I;m from Florida, from Tampa. My name is Ginny Weasley, I;m a schoolgirl, sir! I study at a secondary school in Miami City. – Да, я из Флориды, из Тампы. Меня зовут Джинни Уизли, я школьница, сэр! Я ученица школы средней ступени в Майами-Сити.

Майами-Сити – мегалополис, возникший на восточном побережье полуострова Флорида, в который вошли непосредственно Майами со всеми городками и пригородами, вплоть до находящегося в центре полуострова Орландо. Тампа находится на западном побережье. Получается, что Джинни Уизли по каким-то причинам летала в школу из западной части штата Флорида в юго-восточную.

- How did you get here? – Как вы здесь оказались?

- Please save me, sir! Take me to Earth, to my parents! –Пожалуйста, спасите меня, сэр! Заберите меня на Землю, к моим родителям!

«Мы-то поданные его деревни…» - Здесь имеется в виду, крепостные.

РПГ – ручной противотанковый гранатомет.

«А если сунутся куалийцы – вот он, пожалуйста, контракт!» - Тупой герцог не разбирается в законодательстве Земли и не понимает, что если пленница подпишет даже сто контрактов, они не будут иметь никакой юридической силы для землян, так как, во-первых, девочка была увезена силой, и, во-вторых, ее возраст не достиг шестнадцати лет. Все равно герцога будут судить как минимум по шести-семи «тяжелейшим» статьям УК Федерации, и судьи будут беспощадны. И это если он вообще до суда доживет...