Степан

— Совсем он у вас плохой. Нужно его в стационар, — врач замолчал и сочувственно погладил старого кота по пушистой шерсти. От такой незначительной ласки Степан пошатнулся, еле удерживая свой вес, а потом , видимо рассудив, что его усилия не имеют смысла, лег на стол. — Это будет стоить 300 рублей в день.

— Ой, сынок, я же не потяну. Пенсия у меня 700 рублей — и это в месяц! А тут в день! — бабушка заплакала, наклонившись над своим другом, неподвижно лежавшим на столе. Свою мордочку он положил на лапку, дышал тяжело. Прерывисто. Ее слезы, крупные, чистые и теплые, как капли летнего дождя, упали ему на голову и на ушко, которым он рефлекторно дернул. — Что же нам делать с тобой, Степан?

Котик, как будто поняв вопрос, из последних сил приподнял голову и внимательно посмотрел в глаза своей хозяйке. Хоть этот взгляд и был полон страдания и мудрости, но не лишён и примитивного страха. Умирать не хочет никто.

Константин Владимирович, так звали молодого врача, возрастом примерно 25 лет, увидел растерянность женщины, залез в компьютер и стал внимательно смотреть историю болезни Степана и результаты его обследования.

— Смотрю, лечите его уже третий месяц… Почечная недостаточность, опухоли, в мочевом пузыре стоит моча, а в туалет, говорите, он не ходил уже двое суток, давление никакое, температура катастрофически низкая. Ему осталось сутки, не больше. Даже, если бы вы потянули стационар это надолго ему бы не помогло. А может, не помогло бы совсем. Думаю, вы сделали все, что могли. Даже больше… — Он замолчал, давая время женщине осмыслить положение. — Могу предложить его усыпить. Он сейчас очень страдает.

— А может его забрать домой? Чтобы он умер хоть рядышком со мной?
— Дело конечно ваше, но… он будет медленно умирать и мучаться. Ему будет очень больно. Лучше сейчас. Подумайте.

Усыпить единстве живое существо, которое у нее осталось. Остаться совсем одной квартире. Возвращаться в пустое помещение после магазина или поликлиники, где никто тебя не ждёт. Убить своими же руками. Степан был необычный. Да, конечно так считают все хозяева, но для старой женщины это было единственное воспоминание о прежней жизни, о тех днях, когда она ещё была нужна.

— Так что делать будем? — молодой доктор положил руку на плечо уже совсем пожилой и убитой женщины. — Вы сделали все что могли. У него была хорошая жизнь.

— Дайте мне пять минут. Я хочу попрощаться с ним.

***
Помнишь, Степа, как ты у нас появился? Был дождливый день, март, вода ледянющая, возвращаюсь я с работы, а тут справа кто-то пищит, почти возле самого дома. Поворачиваю голову, а там коробочка картонная, почти совсем промокшая уже. А в ней маленький такой котеночек, серого пепельного цвета. Шерсть насквозь вся промокла, сам худой такой был, глаза огроменные. Оперся ты тогда своими крохотными передними лапками о краешек коробочки и пищишь, как ребеночек маленький.

Посмотрела я значит в глазки твои большие и сразу тебя приняла. Выбрали мы, мой хороший, друг друга. Навсегда ты в моем сердечке останешься…

Юленька наша тогда очень котика хотела, приношу я тебя значит прямо в этой коробочке, она тебя как увидит, так у нее сразу глазки заблестели от радости. И выходит папа наш с зала, как всегда с книгой в руке, улыбается глядя на тебя маленького, на то, как ты из коробочки выбираешься.

Только вот не получалось у тебя, такой крохотный был…

Тогда ты жалобно попросился, чтобы достали тебя… Мы вынули тебя из коробки, поставили на пол и ты пошел в разведку. Пока все не исследовал, каждый угол не обнюхал – не успокоился.

Мы лоток сразу организовали, показали тебе место, где в туалет ходить и ты сразу все понял. Самый умный, котик мой. И сколько по гостям ездили, всегда понимал, где нужно свои дела делать. Хороший мой мальчик… Все всегда ты понимал, получше многих людей.

А чуть позже, вечером тем, когда я тебя принесла, пришел Петька. Да так обрадовался. Вы прямо как два братика росли. И дрались, и спали вместе, и игрались, гоняясь друг за другом. 12 лет ему тогда было… Умным мальчиком он был, добрым целеустремленным. Только вот за что он забыл нас, а Степаша? Работает в своей этой айти фирме, зарплату хорошую имеет, а о мамке и о тебе забыл.

А за Юленькой как присматривал. Ревновал ее ко всем. К подружкам еще нормально относился, хоть и косился всегда с подозрением. А вот помню, как-то пришел к ней мальчик, закрылись они в комнате, так она как только голос чуть повысила, ты как прыгнул на ручку двери, дверь с грохотом раскрылась, и кинулся на этого мальчика. Ушел от нас весь в царапинах…

Так ее защищал всегда. От всех…

А как рисовала она красиво, помнишь? Любил ты на ее картинах высыхающих лежать, весь бок бывал у тебя потом в краске. А как-то прыгнул ты на еще совсем непросохший рисунок, Юля как закричит на тебя, ты испугался и давай носиться по всей квартире, оставляя мокрые следы зеленых лапок. Теперь она у нас дизайнер, говорят очень хороший.

А помнишь, как котлеты воровал? Просыпаемся мы с мужем от громкого такого чавканья. Да ещё такого смачного…Прихожу на кухню, смотрю, а это ты прямо со сковородки ешь. Одну уже уничтожил, а со второй почти что заканчивал. Я как закричу на тебя, а ты в темноте своими желтыми глазками блестнул — и бегом от меня.

Так мы и жили Степан… Вроде неплохо, а только остались мы с тобой одни, точнее я одна осталась.

Сейчас Юле 24, а Пете 28. Внуков не подарили нам, а может специально говорить не хотят. Уехали детки наши после 2020 года… Помнишь, как ругались мы тогда? Жуть. Чуть не до драк доходило. А ты приходил к каждому после очередной ссоры, на руки ложился и песню свою пел, успокаивал. Только вот все равно не с нами они, несмотря на все твои песни.

Говорят, что совсем мы не понимаем в политике. А что там понимать то? Одно зло от нее: ни внуков,ни детей.

Забыли они про тебя, да и про меня тоже. Забыли, как ты с ними играл, как успокаивал,забыли маму свою. Живут теперь заграницей этой… И знаешь, я ведь хотела им позвонить, когда ты это… совсем ослабел, да трубку не поднимают. Ну ты уж сильно не обижайся на них Степаша… Может они так из-за смерти отца переживают… Два года прошло, как он умер. С похорон и не говорила я с детками своими.

Они любили тебя, и меня тоже. Только вот забыли наверное, что любовь она в поступках, внимании… Учила я их, воспитывала. А главное всё-таки не донесла: помнить о близких своих,о тех, кого любишь…

Ты не бойся. Всю ночь, когда отец уходил на тот свет, ты рядом был. Рядом с животом лежал, но сверху не залазил. Как знал, что тяжело ему уже бедному. Так он под твою песню мирно и умер…

А теперь я с тобой до конца побуду. Больно не будет тебе, не переживай, мой хороший. И за меня не волнуйся. Скоро все там будем, все там встретимся.

Знаешь,ты был самым лучшим котом. Даже больше, чем просто кот… Преданнее собственных детей вышел.

Песню хочешь? Давай тебе колыбельную спою, чтобы спалось слаще, а ты лежи тихонько, засыпай. Засыпай, мой хороший.

***

Пожилая женщина шла по тропинке через парк. Яркий солнечный свет грел ее, птицы громко пели, заглушая даже шум машин, но она и не думала сбавлять шаг, останавливаться хоть на секунду, чтобы снять платок, которым она закутала шею, ведь утром было ещё слишком холодно. Она двигалась быстро, держа в руке пустую переноску для животных…

Возле подъезда, женщина аккуратно поставила переноску на лавку, оглянулась на нее полными боли глазами, и начала подниматься по лестнице, шаркающим шагом тяжелобольного человека. После каждой преодоленной ступеньки она останавливалась, умеряла дыхание, боролась с одышкой. У двери квартиры споткнулась о порог, не осилив поднять ослабевшие, ватные ноги. Однако смогла удержаться и лишь негромко застонала.

Ее встретила мертвая тишина трёхкомнатной квартиры в центре Минска.