Воспоминание о службе в армейке. Глава. 74 Мемуары

Глава. 74            Армейская гауптвахта или просто губа.



Души – это сокровища Бога.

Томас Траэрн - английский поэт и религиозный писатель.


 
Вот что мне рассказал мой брат Юрий, также однажды побывавший на этой гауптвахте  в Ургале: «Как сейчас помню гауптвахту. С левой стороны коридора, две камеры для рядового состава по18 мест.

Справа две камеры для офицерского состава на 3-4 человек, затем одиночные. Коридор с поворотом в конце, которого комната для нар. После подъёма нары складывались в ней, и в камерах можно было сидеть только на полу.

Пребывали на гауптвахте солдаты не только за дисциплинарные взыскания, но и те, кто до решения суда, перед «дисбатом».

Совсем кратко напишу о гауптвахте в Советской Армии:

Сама идея «гауптвахты» как «внутренней армейской тюрьмы» в изначальной форме абсурдна.

Ведь суть тюремного заключения – в ограничении/лишении свободы. Задумаемся: можно ли лишить кого - то того, чем он изначально не обладает?

Солдат или матрос, как участник армейской службы, несвободен изначально. Его возможности свободного перемещения и принятия самостоятельных решений ограничены уже самим фактом его пребывания на срочной военной службе.

Но, помимо этого, прохождение им армейской службы накладывает на него уйму дополнительных обязанностей: отбывать наряды, заниматься строевой, физической и прочей подготовкой, выполнять различные приказы старших по званию…
Будет ли в этой ситуации его простое «заключение в тюрьму» реальным наказанием ? Вопрос риторический.

Солдат «лишается» свободы, которой он и не имел, зато временно исключается из жесткой структуры «своей», принуждающей его к действиям, выполнять которые он вовсе не стремится…

В такой форме очень многие восприняли бы «губу» как своего рода курорт, отдых !

И поэтому армейское руководство, по сути, было вынуждено приспосабливать «губу» к тому, чтобы она реально воспринималась как наказание.

Ибо только так механизм «ареста на гауптвахте» превращался в системный механизм – в реальное средство, способное обеспечивать работу жёсткой армейской системы в целом…

Мы подходим к еще одному крайне важному для понимания всей картины обстоятельству. Суть его парадоксальна: оказывается, что воинский командир крайне ограничен в наборе средств воздействия на солдата.

Звучит сие странно. Мы привыкли думать, что армейские Уставы дают офицерам поистине безграничные средства воздействия на подчинённых им военнослужащих.

Ведь только в армии есть понятие «приказа» - как команды, которая обязательна для исполнения и не подлежит никакому обсуждению. Зачем, казалось бы, офицеру какие - то средства воздействия на подчиненных ?

Он приказал – они обязаны выполнять ! А если что – вон, ещё недавно даже арестовать мог… А в военное время – вообще расстрелять на месте !

Тем не менее, ограниченность средств командира – несомненный факт. Дело в том, что солдат изначально слишком многого лишён, слишком ограничен в своих возможностях.

Проще говоря, сильно «депривирован». Его нельзя поощрить деньгами – «деньги солдату не положены», его мало привлекает карьерный рост – ибо рост этот возможен только в рамках офицерской службы: на ограниченное число ступеней и, главное, в организации, в которой солдат вообще не стремится быть ни в каком качестве.

Не работает в должной мере и обычный механизм «минимизации поощрения»: солдату нельзя «сократить жалованье», ведь он и так почти ничего не получает.

Кроме того нельзя «понизить в должности», ведь он и так ощущает себя в самом низу социальной лестницы. Конечно же, смешно в армейском контексте говорить о таком страшном для практически любой добровольной организации механизме, как отчисление либо увольнение или хотя бы угроза этого отчисления.

Это на корпоративном языке называется «выговор».
А в итоге остаются только самые простые, примитивные, я бы сказал первобытные механизмы принуждения: ограничения в сне, еде, отдыхе или изнурительные физические нагрузки и наконец, просто физическая боль !



Продолжение следует …