На корабле и в тюрьме

 НА КОРАБЛЕ И В ТЮРЬМЕ

 История пяти лет службы в Континентальном флоте
 с капитаном
 Сэмюэл Такер

 [Иллюстрация]

 УИЛЬЯМ ПЕНДЛТОН ЧИПМАН
 Рисунки АРТУРА ДЕ БЕБИАНА

 ИЗДАТЕЛЬСТВО "СОЛФИЛД ПАБЛИШИНГ КО".

 НЬЮ-ЙОРК, АКРОН, ОГАЙО, ЧИКАГО




 АВТОРСКОЕ ПРАВО, 1908
 АВТОР:
 THE SAALFIELD PUBLISHING CO.

 СДЕЛАНО
 КОМПАНИЕЙ ВЕРНЕРА
 АКРОН, ОГАЙО




Содержание


 Страница главы

 I Я отправляюсь на поиски капитана Такера 9

 II, В котором я бросаю вызов капитану 22

 III Оставлен на бриге 38

 IV Подлая уловка 51

 V Неудачное замечание 67

 VI В которой я впервые знакомлюсь с британской тюрьмой 84

 VII Я встречаю нового друга 99

 VIII Наш первый приз 113

 IX Удивительное предложение 127

 X Мы захватываем фрегат 146

 XI Выдающийся пассажир на борту 166

 XII В тюрьму Галифакса 180

 XIII На борту британского фрегата 194

 XIV Я возвращаюсь в Бостон 208

 XV, В котором мы захватываем столб 223

 XVI На защиту Чарльстона 237

 XVII Взят в британский лагерь 251

 XVIII Экспедиция налегке "Дом маяка" 266

 XIX Мы поднимаемся на борт корабля картеля 283

 XX Чарльстон взят 299

 XXI “Круиз девяти” 313

 XXII Захваченный _Hind_ 327

 XXIII Побег 345




ИЛЛЮСТРАЦИИ


 Страница

 “Запомните, если вы промахнетесь мимо корабля, вы получите
 сорок ударов” _ Передний план_

 “Чего я хочу, так это второго помощника” 82

 “Мастер Данн, вы мой пленник” 158

 Вскоре он вышел на берег, где его, очевидно, ждали лодка и
 четверо мужчин 270




ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА


“Из тех героических людей, которые отличились в Американской революции
на суше или на море, гораздо большая часть была изображена умелым пером.
Воздвигнуты памятники, написаны биографии, и
элегантный историк украсил их память неувядающими венками. * * *
Но в день борьбы есть один человек немалого звания - пионер
нашего зарождающегося военно-морского флота, который завоевал больше призов, участвовал в большем количестве морских сражений и
одержал больше побед, чем, за очень немногими исключениями, любой морской герой
из книги Шепарда ”Жизнь капитана Сэмюэля Такера".

“Он внес свой вклад, и внес его благородно, в то время как наш флот находился в зачаточном состоянии
и состоял всего из нескольких вооруженных шлюпов и шхун, и все же
оказал такую важную услугу по снабжению обездоленной армии
Вашингтон”. - Из "Американского альманаха", 1835.

“Этого достаточно, чтобы перевезти тело Пола Джонса через океан
и похоронить его в американской земле с подобающими почестями. Но нация
не следует забывать, что другой человек--Капитан Самуэль Такер-лежит в
сегодня заброшенные могилы, но никто не захватил больше призовых судов, или
больше кормить и одевать армию Вашингтона, чем он.”--Из Библиотеки
Вестник_, редакция, 1905.

События, описанные в этой книге, взяты в основном из судового журнала
Капитан Такер, и призваны изобразить волнующие времена, в которые
он жил, и захватывающие приключения, в которых он участвовал. Мичман
Артур Данн, один из офицеров капитана Такера, является рассказчиком, и его
история охватывает пять лет, в течение которых его командир играл немалую
роль в военно-морских делах. Он надеялся, что рассказ вызовет в
сердце каждого читателя восхищение отважным капитаном, и спасти
из небытия имя еще одного нашего континентального герои-мужчина
кто сделал так много, чтобы удержать сухопутных войск нашей революционной борьбы
снабжен боеприпасами и припасами за счет врага.

 УИЛЬЯМ П. ЧИПМАН.




НА КОРАБЛЕ И В ТЮРЬМЕ




ГЛАВА I

Я ОТПРАВЛЯЮСЬ НА ПОИСКИ КАПИТАНА ТАКЕРА.


Я не могу вспомнить время, когда я не люблю море, но и это
странно. Я родился в очах океан. Мой отец, и, так как для этого
важно, что его отец до него, был моряком. Мои первые воспоминания
несколько лодок и весел, сосудов и канатов и парусов. В четырнадцать лет я
совершил поездку в Грейт-Бэнкс на рыболовной шмели, а в шестнадцать
мои знания об атлантическом побережье простирались от Ньюфаундленда до
Чарльстона. Высокий для своего возраста, сильный и выносливый от постоянного труда и
переохлаждения, знакомый со всеми видами парусных судов, от мели
до корабля, я считал себя опытным моряком. Теперь у меня было одно желание
совершить путешествие в иностранные порты.

Внезапно, неожиданно, единственный трос, который связывал меня с родиной
, был оборван. Моя мать - единственный родитель, которого я помню, потому что мой отец
пропал в море, когда я был еще младенцем, - умерла. Я оставил ее в обычном состоянии
здоровой для путешествия в Норфолк. Вернувшись, я нашел ее мертвой и
похоронена. Ухаживая за соседкой, которая была больна сыпным тифом,
она стала жертвой болезни. Маленький коттедж со скудной мебелью
, несколько долларов на попечение сквайра Сэбинса, деревенского юриста
и ее предсмертное послание - вот что осталось мне в наследство. Это было послание
, которое изменило ход моей жизни и отправило меня далеко от моего родного города
на годы. Оно гласило:

 “Мой дорогой мальчик:--

 Но для вас, я должен радоваться, что доктор только что сказал мне, что
 У меня есть несколько часов, чтобы жить-для него значит воссоединение со своими
 дорогой отец, хотя разлука с вами. Это всего лишь изменение по сравнению с
 присутствие одного любимого человека рядом с присутствием другого. Шестнадцать
 лет я была с тобой, пятнадцать лет вдали от него. Теперь я ухожу, чтобы
 быть с ним, и оставляю тебя на попечение Того, Кто обещал быть
 с сиротами. Он сохранит тебя на всех твоих путях.

 Несомненно, вы знаете, что ничто не удерживает вас рядом с домом, и
 осуществите свое давнее заветное желание посетить другие страны. У вас
 есть мое добровольное согласие. Я была дочерью и женой моряка.
 Я верю, что "по морю так же близко к небесам, как по суше", и не имею ни малейшего представления о том, что такое рай.
 возражаю, как ты давно знаешь, сыну моряка. Я только предлагаю
 тебе отправиться в Марблхед и найти капитана Сэмюэля Такера. Он был
 другом твоего отца, и будет твоим другом и советчиком. Возможно,
 возможно, он захочет предоставить вам койку на своем корабле; если нет, возможно, он
 сможет обеспечить вам место у какого-нибудь другого капитана, такого же хорошего и
 заслуживающего доверия, как и он сам. Я уверен, что он будет готов сделать
 ради тебя, ради твоего отца. Никогда не забывать великие истины вы
 научились на мое колено, и, живя по ним, ты однажды присоединиться
 твой отец и я на небесах. С моей наилучшей любовью и поцелуем,

 Твоя умирающая мать,
 ЭЛИЗАБЕТ ДАНН ”.

Сквайр Sabins, который был назначен моим опекуном, хотя сам
прочь от моря, предложил оппозиции в мои планы, и через неделю,
с новым моряка комплект и как прекрасный наряд, как парень моего возраста никогда
было, я уехала в Марблхеде, чтобы посмотреть капитан Такер-Человек, которого я
никогда не видел, но о котором я слышал еще с детства, ибо, как
единственный выживший после крушения моего отца у берегов Франции, он был
тем, кто принес весть об этом печальном событии моей матери.
Я приехала в деревню вечером и оставила сцену на
Мейсон Инн, где я провела ночь. Рано утром следующего дня, пока я
ждал время завтрака, я вышел на улицу прогуляться.
Едва ли не у первого человека, которого я встретил, старого рыбака, направлявшегося к своим сетям
Я спросил, где живет человек, которого я искал.

“ Капитан Сэмюэль, я полагаю, вы имеете в виду, что это всего лишь один капитан.
Такер здесь, ” ответил он. “ Вон тот большой дом с остроконечной крышей, стоящий совсем отдельно
на Роуленд-Хилл, недалеко от берега залива, где он живет.
когда приезжает домой. Но сейчас его там нет. Вчера он отплыл из Салема
в Лиссабон.

“ Вы уверены в этом, сэр? Я спросила с гораздо огорчение при мысли
что я потерял в один день человек, которого я хотел увидеть.

“ Я, может быть, ” добродушно ответил он, - посмотрю, как прошел мой счет.
его впервые оценили как способного моряка, и я был готов
проводи их. Билл скоро станет капитаном, вот увидишь, если он этого не сделает, потому что он
с умным шкипера, который плывет из этих частей, которые обещал
чтобы сделать квадратную штуковину на лад”.

Я был не в том настроении, чтобы оспаривать его утверждение или слушать
дальнейший рассказ о его семейных делах, который он, казалось, был расположен
сделать. Поблагодарив его за информацию, хотя она и не пришлась мне по вкусу
, я резко повернулся и пошел обратно в таверну, где полученная мной
неприятная новость была подтверждена хозяином гостиницы, пока
Я был за завтраком.

Я встал из-за стола, не в ладах с самим собой и неуверенный, что
мне лучше следовать тем курсом, которым я следовал. Я знал, что могу вернуться в свой родной город
и вернуть себе место, от которого отказался на каботажной шхуне. Но
Я не хотел этого делать, теперь, когда я попрощался со всеми своими друзьями.
там были друзья, ожидавшие, что я не увижу их снова.
в течение месяцев, возможно, не лет. Я не мог позволить себе ждать, не имея
работы, пока не вернется капитан Такер. Могу ли я найти какой-нибудь другой корабль
в гавани или в Салеме, на котором я мог бы получить место?

Обсуждая этот вопрос сам с собой, я бродил по городу в течение
несколько часов, осмотр скал, пляжа, причалов, старого порохового склада
и форта Сьюэлл. Время от времени я наводил справки о
семидесяти судах различных типов, которые я мог насчитать в гавани, но
пока я нашел несколько возможностей отправиться на рыбалку или каботажное судно,
Я не нашел ни единого свободного места на судне, направлявшемся через океан.
К полудню я добрался до бухты Красного Камня, где лежала выброшенная на мель
разломанная надвое длинная лодка, возможно, когда-то принадлежавшая восточному
Индеец. В конце концов, я сел на корму этого неисправного судна.
и заговорил сам с собой:

“Очевидно, нет никакой возможности для меня здесь, а после обеда я найму
лодку и переплыть в Салем, и попытать счастья там. Может быть, я буду
быть в более выгодном положении. Если нет, я могу вернуться сюда и занять место на корабле.
лови рыбу, пока капитан Такер не вернется домой.

Чуть подумав, тот был мудрее конечно для меня, чтобы следовать всем
шансы, я поднялся, чтобы идти по своим следам к ИНН. Делая это, я заметил
что ялик обогнул противоположный мыс и приближался к
бухте, очевидно, пересекая ее со стороны Салема. Мне пришло в голову, что здесь
возможно, у меня появится шанс добраться до этого города во второй половине дня
поэтому я дождался прибытия лодки. Вскоре он был достаточно близко
я разглядел, что его тянули двое мужчин в матросской форме, в то время как
третий, чья одежда и внешность позволяли предположить, что он может быть корабельным
офицером, сидел на корме. В следующее мгновение легкое суденышко коснулось берега
и джентльмен, названный последним, сошел на берег. Когда я пошел
вперед, чтобы подойти к нему, я услышал, как он сказал своим спутникам:

“ Оставайтесь здесь, ребята, пока я не вернусь. Я не заставлю вас долго ждать.
если мне повезет найти человека, за которым я охочусь.

“Есть! Есть! Капитан”, - ответили они. “Вы найдете нас здесь, когда вернетесь
”.

Эти слова определили форму моего приветствия, когда я подошел к нему.
Я сказал: Прикоснувшись к шляпе,:

- Прошу прощения, капитан, но вы только что из Салема? - спросил я.

“Да”, - ответил он, как мне показалось, немного грубовато, “но какое тебе до этого дело?"
”Ты знаешь там какое-нибудь судно, которое скоро отплывет в Португалию?" - Спросил я. "Да", - ответил он."Но какое тебе до этого дело?"

“Ты знаешь о каком-нибудь судне, которое скоро отплывет в Португалию?”

Я добавил это последнее слово к своему вопросу, потому что мне внезапно пришло в голову
что, если я смогу добраться до этой страны, я мог бы присоединиться к капитану Такеру.
как там, так и по эту сторону океана.

“Хочу”, - признал он, “но почему ты спрашиваешь?” и впервые он
внимательно оглядел меня.

“Я бы хотел попробовать на ней”, - радостно воскликнул я. “Не будете ли вы так любезны сказать мне
как ее зовут и где я могу найти ее капитана?”

“Так случилось, что я ее хозяин”, - приветливо ответил он. “ Эбенезер Уэстон,
с брига "Юный Феникс", отправляется из Салема в Порту через несколько
часов, ” добавил он с возрастающей вежливостью. “Теперь скажи мне, кто ты и
почему ты хочешь поехать в Португалию”.

Я быстро так и сделал, не прервав его ни единым словом комментария
с его стороны, пока мой рассказ не был закончен. Затем он заметил:

“ Артур Данн, сын капитана Томаса Данна, ищет место у
Капитана Сэмюэля Такера. Все говорит в вашу пользу, молодой человек. А теперь расскажи мне
какой у тебя опыт моряка - что ты знаешь о бриге
и о том, как с ним обращаться?

Я скромно рассказал ему, сказав, что надеюсь прослыть способным моряком на
судне, которое меня отправило.

Разговаривая, мы прогуливались по пляжу и теперь были вне пределов слышимости
матросов, оставшихся на ялике, - факт, который капитан Уэстон
постарался отметить, прежде чем заговорить снова.

“Я могу сделать для тебя кое-что получше, Артур Данн, - сказал он затем, - если
ты думаешь, что сможешь занять это место. Что мне нужно, так это второй помощник. Я пришел
сюда, чтобы найти молодого человека, которого я немного знаю и который, как я
полагал, подойдет на это место. Он может быть здесь, а может и нет.
Он может быть готов отправиться со мной, а может и нет. Что более важно
вы здесь и готовы отправиться. Итак, почему мы не можем заключить
сделку?

“ Я сделаю все, что в моих силах, сэр, ” пробормотал я, с трудом веря в это.
возможно, этот человек был серьезен в своем предложении.

“Я признаю, что вы довольно молоды для этой должности”, - сказал он больше для того, чтобы
самому себе, а не мне: “Но у вас больше опыта в море, чем у того, за кем я охотился".
человек, за которым я охотился, и, как мне довелось знать, вы из племени, из которого вышли,
превосходный. Твои отец и дед были прирожденными моряками, и я верю, что
в твоем случае это подтвердится. В любом случае, я готов рискнуть,
и скажу тебе, что я сделаю. Если вы подпишетесь на рейс туда
и обратно и не присоединитесь к капитану Такеру, пока он не вернется домой, а это будет
примерно в то же время, когда мы войдем в порт, я поставлю вам сорок восемь
шиллинги на закуску. Как это будет сделано?”

“Я, конечно, приму это предложение и тоже благодарю вас за него”, - искренне ответил я.
"Когда и где мне доложить вам?" - спросил я. “Когда и где я должен доложить вам?”

Он на мгновение задумался; затем ответил: “В ялике едва хватит места
для тебя и твоих ловушек, и было бы непросто перетащить их сюда.
последние. Так что тебе лучше вернуться в таверну, взять свой
ужин и сесть на дневной дилижанс до Салема. Позволь водителю
высадить тебя на Лонг-Уорф. Я пришлю за тобой лодку. Это завершает работу
моя команда, и мы отплываем с утренним приливом.

“ Я буду под рукой, сэр, ” пообещал я и повернул к деревне.
Однако прежде чем я достиг берега над пляжем, он окликнул меня:

“Привет, мастер Данн, обычно я держу язык за зубами о своих делах.
особенно здесь, в этом городе, так что вам не нужно ничего говорить.
никому, с кем вы путешествовали. Просто возьмите свой багаж и приходите
на гауптвахту.

“Очень хорошо, сэр”, - ответил я, мало думая тогда о
странности этой просьбы.

Быстрой десятиминутной прогулкой я вернулся в таверну, где получил заказ.
поужинал, оплатил счет и забрался на крышу огромной кареты,
которая вскоре с грохотом подкатила к дверям.

“Когда мы увидимся с вами снова?” - спросил учтивый трактирщик,
следуя за мной на сцену с явным желанием побольше узнать о
обо мне и моем визите в город больше, чем он до сих пор мог выяснить.

“Когда я вернусь от капитана Такера,” возразила я, немного зная, как
правда, были мои слова. “Я решил поехать за океан вслед за ним”.

“Тогда у вас с ним, должно быть, важное дело”, - пробормотал он, когда
огромная машина отъехала.

Примерно через час я был на Лонг-Уорф, где нашел
Капитан Уэстон сдержал свое слово. Двое мужчин, которые были
вместе с ним в Марблхеде они ждали меня с яликом и, погрузив
мое снаряжение, быстро доставили меня на самый шикарный бриг, который я когда-либо видел
. Поднявшись на палубу, я был тепло встречен человеком, которого я в тот момент
считал своим лучшим другом, но которому предстояло стать моим злейшим
врагом еще до окончания этого путешествия.




ГЛАВА II

В КОТОРОЙ я БРОСАЮ ВЫЗОВ КАПИТАНУ


“Здесь, на борту брига, вы в безопасности, мастер Данн, и время для этого подходящее”,
Сказал капитан Уэстон, пожимая мне руку. “Я рад этому, потому что я
изменил свое мнение с тех пор, как оставил тебя, и мы снимаемся с якоря и отчаливаем
сегодня вечером. Однако прежде всего позвольте мне представить вам моего первого помощника.
Мастер Томас Маршалл, это наш второй помощник, мастер Артур Данн.

Пока он говорил, молодой человек, который выглядел едва ли старше меня,
хотя позже я узнал, что ему было чуть больше двадцати одного года, шагнул
вперед и протянул мне руку.

“Я рад видеть вас, мастер Данн”, - сказал он сердечно, что полностью покорило мое сердце.
“и я приветствую вас на борту "Юного Феникса”".

Возможно, на моем лице отразилось удивление при виде старшего помощника капитана
судна, всего лишь подростка, потому что, когда я взял мастера Маршалла за руку,
капитан заметил: “Да, это "Юный феникс" - молодой по названию и
молодой по возрасту, потому что ей всего три года, и что более уместно
чем то, что у нее должны быть молодые приятели? Ha! ha! ха!” - и он довольно громко рассмеялся
над своей попыткой пошутить.

Что касается меня, то я счел его смех неприличным, и по какой-то причине,
хотя тогда я не мог бы сказать почему, он резанул меня по ушам. Но
раздражение, которое я испытал, было забыто или не замечено в следующий момент,
потому что, повернувшись к двум матросам, стоявшим рядом, капитан Уэстон приказал
я попросил их отнести мой багаж в каюту. Затем, обращаясь ко мне, он
добавил:

“И идите сами, мастер Данн. Я покажу вам вашу
каюту, попрошу подписать корабельный устав и объясню вам
, что такое вахты. Затем мы будем готовы приступить к взвешиванию.

Через пять минут все эти приготовления были завершены, еще через десять минут
якорь был поднят, и бриг, подняв все паруса, вышел
из гавани. Дул хороший бриз, судно
показало себя хорошим мореходом, и перед заходом солнца мы скрылись из виду
из-за суши.

Я не представляю, что там было когда-либо более самодовольный юноша, чем я когда
Я взял второй вахты по восемь склянок, и нашли себе на время
в единственной командой судна. Ночь была красивая, звезды
показали яркий и четкий в глубокий свод над головой; в ветер ...
Запад--несут нам быстро вдоль нашего курса; бриг ответил на каждый
сенсорный колеса, как живая; и мои собственные чувства были в
соответствии с моим окружением.

Я погулял на юте с медленным и достойным протектора, иногда
останавливаясь, чтобы прям какая-то из членов моей часы tauten веревку, или полегче
поднимать парус или зорко смотреть вперед. Возможно, эти команды
не всегда были необходимы, но я отдавал их отчасти для того, чтобы произвести впечатление на своих людей
с чувством, что я, хотя и молод, соответствую занимаемому мной месту
был вызван для заполнения, и отчасти для того, чтобы я мог проверить работу судна
и ознакомиться с его особенностями. Ибо, хотя вы
, возможно, и не знаете этого, у каждого корабля свои прихоти и настроения, и только тот, кто
досконально знаком с ними, может иметь полную власть над ним.

Так тянулись минуты, с каждым новым открытием о бриге
усиливая мое самодовольство и придавая форму моим мыслям. Здесь он был
менее чем через сорок часов с тех пор, как я ушел из дома, и, хотя я не
найдено капитан Такер, я был в лучшем причала, чем бы он был
вероятно, чтобы дать или найти для меня, благодаря моим повезло, встреча с
Капитан Уэстон. В моей каюте на судне было все, что я мог спросить, тем
еда, которую я ел в сумерках был выявлен факт того, что капитан был
хороший провайдер; первый офицер, господин маршал, оказался
хороший парень, и я мог легко ладить. На
в целом, мне жилось лучше, чем я даже смел надеяться или ожидать.

Итак, я размышлял, и среди моих размышлений было одно, которое приняло форму
решения: у капитана Уэстона не должно быть повода сожалеть о том, что он мне оказал.
доверие. Я сделаю все возможное, чтобы заслужить
его одобрение, пока меня не повысят до должности первого офицера
. Оттуда был бы легкий шаг до командования каким-нибудь судном
и когда это место было достигнуто, я мог бы вернуться в свою родную
деревню с гордостью и ликованием. В любом случае, кубрика для меня больше нет. Я
был в каюте, и там я останусь до тех пор, пока не стану капитаном Даном.

Я упоминаю об этих мыслях здесь, поскольку вскоре мне предстояло усвоить
урок о том, что существует огромная разница между праздной фантазией и
суровой реальностью. Фактически, мое самодовольство подверглось грубому удару
почти сразу. Подойдя к Биллу Ховарду, самому старому и самому
опытному матросу на борту брига, который выполнял свой трюк у руля
, я спросил:

“Как она справляется, Билл? Легко ли она справляется со своим штурвалом?”

“Я видел тех, у кого лучше получается”, - проворчал он.

“Я не знаю об этом, Билл”, - возразил я. “Я называю это довольно изящным
ремеслом”.

“Я полагаю, с ней все в порядке”, - признал он с некоторой демонстрацией
неохоты. “В то же время Билл Ховард хотел бы, чтобы его не было на борту"
нее”.

“Почему, что случилось?” Я упорствовал. “Этого не может быть они не дают
вам достаточно, чтобы поесть. Я видел ужин ниспослали тебе сегодня вечером. Тебе не часто становится лучше на борту корабля.
”Я не хочу лучшего, если только это будет продолжаться", - ответил он.

”Почему ты думаешь, что этого не будет, Билл?" - Спросил я. "Я не хочу, чтобы это продолжалось". - ответил он.

“Почему ты думаешь, что этого не будет, Билл?” - Спросил я, думая, что он, возможно,
был вместе с капитаном Уэстоном в предыдущем рейсе и имел некоторые
откровение, которое нужно сделать. Я знал шкиперов, которые всегда хорошо кормили свою команду
пока не выводили ее в море. Возможно, именно это и окажется
слабым местом человека, с которым я отправилась так
бесцеремонно. Но его ответом был вопрос.

“Прошу прощения, сэр, но плавали ли вы раньше на бриге?”

“Нет, Билл, не плавал. А вы?”

“Никогда, сэр! и я не могу найти никого, от первого помощника до юнги, кто бы это делал
.

Он сделал паузу, как будто давая мне время осознать утверждение;
затем он продолжил:

“ Вы молоды, сэр, но я вижу, что вы моряк. А теперь позвольте мне зарубить вас топором
вопрос. Это выглядит хорошо, Капитан, когда теряешь его
порт приписки придется грузить все новые люди? Билл Ховард говорит, что нет, и он бы
никогда не отправился на бриг, если бы знал об этом. Попомните мое слово, сэр, я не костоправ.
но готов поспорить на месячное жалованье, что мы оба пожалеем, что не оказались на берегу.
прежде чем снова войдем в порт. И это будет не ремесло, сэр; это будет
старина”.

“О! Думаю, все обернется не так уж плохо, Билл, ” ответила я.
Рассмеявшись, я ушла.

Но его слова выбили из меня все самомнение. Я не был
настолько уверен, что я поступил правильно, так быстро перескочить на капитана Уэстона
лестное предложение. Я не был так уж уверен, что хочу оставаться на бриге
дольше, чем в течение этого путешествия. И я больше не строил воздушных замков во время
той вахты.

За несколько минут до начала смены вахт мастер Маршалл
вышел на палубу. Удивленный его ранним появлением, я пошел ему навстречу
. Когда я подошел к нему, несмотря на темноту, я мог легко определить, что
он был чем-то обеспокоен.

“Мастер-Данн”, он начал сразу: “могу я спросить, если вы не хорошо
познакомиться с Капитан Уэстон? Вы что-нибудь знаете о его привычках?”

“Нет, сэр”, - ответил я с упавшим сердцем. “Я никогда не видел его и не слышал о нем"
примерно за три часа до того, как моя нога ступила на гауптвахту”.

“Значит, я не единственный дурак на борту”, - он быстро заметил, и я
казалось, он говорил это с огромным удовлетворением. “Мое знакомство
с ним не двадцать часов”.

Он немного помолчал, а потом как будто какое-то объяснение было
необходимо пошел на:

“Я принадлежу в городе Истпорт, штат Мэн. Мой последний причал был как второй помощник капитана
бриг на Западе торговли Индии. Неделю назад мы потерпели крушение, и судно из Салема
Подобрало нас и доставило туда. Я едва ступил на берег
когда я встретил капитана Уэстона. Он назвал меня по имени, сказал, что знает обо мне,
и, поскольку ему не хватает первого помощника, уступил бы мне это место, если бы я
смог организовать отплытие немедленно. Как и вы, я амбициозен в стремлении продвинуться
; это казалось слишком хорошим шансом, чтобы его упустить, и, поскольку он был готов к
достаточному продвижению для моей команды, я быстро принял предложение. В двух или
за три часа я сделал мои покупки, отправил письмо домой, рассказав моей
удачи, и поднялся на борт. Как только я устроился в каюте,
Капитан отправился в Марблхед за вами.

- Не за мной, - перебил я, а затем объяснил, как я здесь оказался.
погружен на судно в качестве второго помощника.

“Он плохо выглядит”, - заметил он, когда я закончил. “Капитаны обычно не
забрать своих сотрудников таким образом. Но, несомненно, кое-кто из команды - опытные люди.
и мы можем узнать от них о капитане.

“Нет”, - заявил я, а затем рассказал ему о разговоре, который я только что
провел с Биллом Ховардом.

“Все хуже, чем я думал!” - воскликнул он. “Новые офицеры и новые люди
повсюду!”

“Почему, что вы обнаружили?” - Спросил я, подходя, наконец, к вопросу
, который я уже некоторое время жаждал задать.

“ Вы сами увидите, когда спуститесь вниз, ” ответил он, “ хотя я
не против рассказать вам. Он там пьет как рыба, и
уже поэтому он не может сказать, был ли он на плаву или на берегу.”

“Что ж, я рад, что все не так уж и плохо”, - сказал я со вздохом облегчения.
“Потому что я уверен, что мы с тобой справимся с гауптвахтой”.

“Меня беспокоит не это”, - быстро ответил он. “Но, видишь ли,
он капитан, будь то пьяный или трезвый, и никогда нельзя сказать, какого урода
выберет пьяный человек. Нет, мастер Данн, мы влипли и должны
держаться вместе, насколько это возможно, для нашей собственной защиты и для
защита экипажа.

“Вы можете рассчитывать на меня”, - пообещал я, и поскольку вахты уже менялись,
Я направился в каюту.

Оказавшись там, я обнаружил, что мастер Маршалл не преувеличил ситуацию.
Комната наполнилась запахом рома, на столе стояли стакан и бутылка, обе
пустые, в то время как шкипер лежал на полу,
теперь он был совершенно подавлен выпитым спиртным; и там он все еще лежал.
четыре часа спустя, когда я снова вышел на палубу.

На самом деле он появился на палубе только на следующий день в полдень.
и я никогда не видел большей перемены во внешности человека.
в течение того же промежутка времени, что и в нем самом. Из опрятно
одетого, приветливого джентльмена, который встретил меня, когда я ступил на борт
брига, теперь он превратился в неряшливого, с затуманенными глазами, вспыльчивого сопляка.
Не обращая внимания ни на мастера Маршалла, ни на меня, хотя мы оба стояли у
штурвала, он быстро спустился на камбуз, где кок раздавал
еду матросам. Столкнувшись лицом к лицу с этим персонажем, как только он вошел в дверь вагончика
с руками, полными тарелок, он сердито потребовал::

“Кто сказал тебе отдавать всю эту жратву этим любителям суши?”

“Вы это сделали, сэр”, - пробормотал человек в большой тревоге. “Действительно, сэр, я
не сообщил им ни на йоту больше, чем вы сказали мне”.

“Получи это за свою наглость”, - закричал разгневанный офицер и своим
огромным кулаком нанес парню такой удар, что тот растянулся на палубе
, а тарелки, которые он нес, покатились к противоположному поручню.

“Сейчас, сэр”, - крикнул он, как несчастный повар вернул себе ноги, “слушай
меня! Вы должны дать людям только одну половину, чем ты занимаешься, пока
дальнейших распоряжений, и Марк! если я поймаю тебя на том, что ты добавишь к этому хоть один фунт,
Я привяжу тебя к мачте и дам двадцать ударов кошкой.

“Я сделаю все, как вы скажете, сэр,” человек покорно обещал, а он начал
чтобы забрать свою бродячую утварь.

Это было началом жестоких инцидентов, мы были призваны
свидетель или опыт до конца нашего путешествия. У меня нет
сердце писать их здесь подробно. Но позвольте мне сказать, что я следил за морем
уже почти шестьдесят лет, плавая на всевозможных судах
и со всевозможными капитанами, но я никогда не видел равного капитану
Уэстона за подлость или жестокость. Мужчин морили голодом, избивали и
работал почти до смерти. Я уверен, что их было бы больше, чем один.
смертельный исход, если бы не мужество и такт мастера Маршалла. Когда
капитан впадал в пьяный ступор, он выдавал дополнительную пищу
людям под свою личную ответственность и таким образом возмещал им в той мере, в какой
они были несправедливо лишены. Более чем в одном случае,
когда командир в дурном настроении приказывал моряка выпороть,
он умудрялся отложить наказание на потом, и, по
когда шкипер снова вернулся к своим чашкам, мужчине было позволено
Вперед. Но были десятки случаев, когда он ничего не мог поделать, потому что
Капитан любил хлестать собственными руками.

Каким-то чудом я избежал прямой перепалки с капитаном, пока
мы не увидели острова Байона у берегов Испании. Было раннее
утро, небо было затянуто тучами, и сильный ветер дул с
северо-востока. Я отвечал за палубу и послал Билла Ховарда на
грот-мачту подстраховать оборвавшийся канат. Он выполнил свою задачу,
и начал возвращаться на палубу. Как раз в этот момент налетел внезапный порыв ветра
снял с себя брезент и швырнул его в сторону люка каюты. Это
достигло того места, когда капитан высунул голову, чтобы прищуриться на
погоду, и ударило его по лицу с силой, которая, должно быть, сильно ужалила
его. Выругавшись, он выскочил на палубу и, обнаружив Билла,
с непокрытой головой набросился на него с яростью маньяка.

“Ты, подлый пес”, - прошипел он. “Я научу тебя лучше, чем выбросить
ваши на мою шляпу! Здесь, мастер Данн, тай злодея к мачте, и
Я отдам ему сорок ударов с котом”.

“Прошу прощения, сэр, это ветер сорвал шляпу Билла”, - сказал я.
начал объяснять.

“Так вы простите его бесовскую кознь, Эй?” - крикнул он еще более
яростно. “Что ж, позволь мне сказать тебе, что он будет выпорот, и более того,
более того, ты сам нанесешь ему удары. Вот, ребята, привяжите этого парня
вон к той мачте”.

Последние слова были обращены к двум матросам, стоявшим рядом с ним, и
они угрюмо подчинились.

“Принеси мне кота” злой офицер командовал, когда бедный Билл, с
его спина ободрана, были привязаны к палке.

Вскоре появился один из матросов с уродливой плетью, и шкипер,
повернувшись ко мне, заметил с сатанинской ухмылкой:

“Вот, возьмите это, господин Данн, и за каждый удар дают что ли
не нарисовать крови еще тогда, парень, ты сам должен получить две”.

Моя кровь вскипела во мне, но я ответил ему достаточно спокойно:

“Никогда, сэр! Вы можете выпороть меня, убить, как вам угодно, но Билл
невиновен, и я не нанесу ему ни одного удара”.

На миг тишина, как матросы, ошеломленные моя неосторожность, проведен
их дыхание, и ветер как будто убаюкивал, хотелось бы узнать, что
результат моего неповиновения. Затем с ревом обезумевшего быка капитан
Уэстон прыгнул ко мне.




ГЛАВА III

ОСТАВЛЕНО На БРИГЕ


Сжав кулак, когда он подошел, он ударил меня со всей своей огромной
сила, и, если бы он ударил меня, я уверен, я должен был убит,
но я был начеку, и прыгнул в сторону вовремя, чтобы избежать
удар. В то же мгновение ветер снова пришел с великим насилием,
корабль вдруг накренился, и мой нападавший разбил головой против
по левому борту, ударить его по голове с такой силой, что сбил его
бессмысленно. Тот факт, что он атаковал меня, не помешал мне
поспешить к нему на помощь. Но каким бы быстрым я ни был, другой был впереди
я. Это был первый помощник. Он вышел на палубу как раз вовремя, чтобы увидеть, как
упал шкипер, и уже склонился над лежащим без сознания человеком, когда
Я подошел к нему. Разорвав жилет капитана, он приложил его
руку к сердцу, объявив мгновение спустя:

“Он всего лишь оглушен, мастер Данн. Я прикажу отвести его вниз и сделаю для него
все, что смогу. Но вам лучше какое-то время не попадаться ему на глаза,
и он, возможно, забудет обо всем случившемся. Затем, поднявшись, он приказал двум из
матросов отнести его вниз, в каюту. “Освободите Билла”, - добавил он.
повернувшись, чтобы последовать за ними.

Я не замедлил выполнить этот приказ, и когда я помогал старому дегтю
надевать рубашку и пиджак, он сказал:

“Я obleeged вам, сэр, за то, что вы сделали, но я боюсь, что вы не
видел, как он, я бы предпочел Бен пороли, чем у вас в
беда”.

“Все в порядке, Билл”, - заверил я его. “Что бы ни случилось, я никогда не буду".
избивать невинного человека. Я должен был сделать то же самое для любого из команды”.

“Я знаю это, сэр, но Билл Ховард не забудет, что вы сделали для него,
как вы увидите”, - и он вернулся на свое место.

Полчаса спустя мастер Маршалл вернулся на палубу и сказал:

“Он не пострадал, о чем стоит говорить. На макушке большая опухоль.
у него на голове, и он немного ошеломлен тем, что произошло. Но это не
помешать ему вернуться в его ром. Он льет ее снова вниз, как
если бы это были воды, и в скором времени будет пьянее, чем когда-либо. Я только
надеюсь, что так и будет, пока мы не окажемся в порту. Потом ты сможешь отплыть в
Лиссабон и присоединиться к капитану Такеру. Это будет безопаснее, чем оставаться здесь и
столкнуться с его гневом, когда он придет в себя.

“Я не стану этого делать без крайней необходимости”, - твердо ответил я. “Я готов так же, как
как всегда, я в полной мере выполняю свой долг перед капитаном Уэстоном, но я не буду помогать ему в
насилии над невинными людьми ”, - и я объяснил, как получилось, что Билл Ховард
вызвал гнев шкипера.

“Я знал, что это было что-то вроде:” он возвращается тепло: “ибо я был
на палубе раз вовремя, чтобы услышать, что вы сказали. Но вы никогда не знаете, что урод
пьяный человек примет. Он может забыть все это дело, как у меня
намекается, или он может провести весь вопрос в отношении вас, пока у него были
его месть. Мой совет - покинуть бриг, как только мы войдем в порт.

“ Почему мы не можем обратиться к консулу? - Спросил я. - Конечно, он обратится
поверьте нам на слово, а не пьяному капитану”.

“Возможно, он не даст нам возможности подать на него какую-либо жалобу”, - ответил он.
“но посмотрим. Я только боюсь, что он каким-то образом выместит свой гнев
на тебе, прежде чем мы сможем предпринять какие-либо шаги, чтобы предотвратить это.

Я пытался думать, что он был слишком опасался прихода
беда, хотя, признаюсь, я закончил смотреть с гораздо тяжесть
сердце. Затем, решив немедленно столкнуться с худшим, я отправился
как обычно, в свою каюту для столь необходимого отдыха. Однако не успел я
войти в каюту, как обнаружил, что на данный момент, по крайней мере, я
бояться было нечего, поскольку капитан лежал в пьяном угаре.

Бросившись на свою койку, я некоторое время ворочался с боку на бок, размышляя
о происшествиях последнего часа или двух. Поэтому казалось, что
едва я закрыл глаза, как раздался крик: “Весь экипаж
на палубу!”

Я вскочил на ноги, быстро побежал к трапу, заметив на бегу, что
капитан все еще лежит там в том же состоянии, в каком я только что был.
нашел его, войдя в каюту, и поднялся на палубу. Один
взгляд сказал мне, почему мы были призваны. Шторм, который назревал
во время моей последней вахты теперь бушевало в полную силу, и бриг под
укороченными парусами, шатаясь, шел впереди, в то время как огромные волны
преследовали его и угрожали поглотить.

Мастер Маршалл встретил меня у люка.

“Как поживает капитан?” - спросил он с некоторой тревогой. “Он может быть нам чем-нибудь полезен
?”

“Ни малейшего”, - ответил я. “Он даже не знал, что у меня были
в кабину”.

“Тогда, мастер-Данн, мы должны бороться, шторм на
себя”, - заявил он. “Вот почему я вызвал вас на палубу.
Вы должны разделить ответственность со мной. Что еще вы могли бы сделать, кроме
Я закончил?

Я пробежался взглядом по судну. Все его верхние паруса были убраны, но судно
все еще несло грот, фок и кливели. Под ними она
нырнула носом в волны. Было очевидно, что она слишком тяжелая на носу
чтобы легко плыть под штормом, поэтому я быстро сказал:

“ Я бы проверил каждый лоскуток парусины, кроме кливера и грота, сэр, и
зарифил бы их ровно настолько, чтобы удерживать судно устойчивым. Тогда я бы сбросил ее с курса
на один-два пункта; это удержит ее от погружения в
моря, которые угрожают затопить ее ”.

“Это удержит ее подальше от берега и даст нам больше пространства для маневра”, - признал он, - "и
поскольку никто из нас здесь не знаком, это неплохая идея”; и затем
он отдал распоряжения, необходимые для приведения моих предложений в исполнение.

В течение нескольких часов мы держали под прохиндеи холст, шторм едва
изменения в насилие. Промокшие до нитки, продрогшие до костей,
изголодавшиеся после долгого голодания, мы были в плохом состоянии, чтобы встретить ночь,
которая теперь быстро приближалась. С полудня наши люки были задраены
, и мы ничего не знали о том, что происходило в каюте. Если бы
шкипер достаточно проснулся, чтобы понять, что мы боремся с бурей.
Он не подавал никаких признаков этого.

Мы не ждали от него помощи. Тем не менее, помощь была оказана.
провидение предоставило нам ее.

“ Эй, шлюп! ” крикнул впередсмотрящий.

“ Где мы? ” спросил мастер Маршалл, спеша на нос.

“В двух румбах от нас по левому борту, курс прямо сюда, сэр”,
был ответ.

“Это лоцманское судно, сэр”, - сообщил мне Билл Ховард мгновение спустя.
“Я видел их здесь слишком много раз, чтобы ошибиться”.

Он был прав, потому что в течение пяти минут она подбежала достаточно близко, чтобы ее
командир приветствует нас по-английски и спрашивает, не желаем ли мы, чтобы он прислал человека
на борт.

“Да, сэр”, - ответил мастер Маршалл во всю мощь своих легких. Затем он
сказал мне, понизив голос: “Это дар Божий, мастер Данн, хотя я
не понимаю, как он может отправить человека к нам на борт. Лодки не могут жить в этом
море”.

Но португальцы командир оказался на высоте. Работает
под нашей ли, он бросил веревку на нашей палубе, другой конец которого
уже сделали быстро, до пояса человек, которого он собирался
отправить к нам; и не рано ли этот товарищ нам попался
чем он погрузился в воду и поплыл, энергично для нас. Мы
оперативно вытащили его на борт, хорошо полита, но не хуже его
добровольные ванна. Он достаточно хорошо говорил по-английски, чтобы мы поняли, что мы
были всего в тридцати милях от Порту, куда он мог нас отвезти
несмотря на темноту и шторм. Огромное облегчение, учитель
Маршалл передал ему командование бригом, и по его приказу
вскоре мы направились в этот город.

Медленно тянулись часы, и по мере того, как они проходили, ветер несколько утихал
его ярость несколько ослабла, и море стало менее бурным. Это было
очевидно, буря утихала, и новая надежда наполнила сердца всех.
Затем, когда лоцман, наконец, объявил, что мы приближаемся к внешней
гавани нашего желанного пристанища, радостные возгласы сорвались с уст измученных
и усталых матросов. Однако пять минут спустя зародившаяся надежда сменилась
внезапно сильнейшей тревогой.

“Буруны!” - крикнул лучник, и сам пилот побежал вперед на
крик.

“Это Лонг-риф, недалеко от гавани”, - сказал он минуту спустя на своем ломаном
Английский. “Занесло слишком далеко на юг; впрочем, вскоре я их покидаю”.

Но он не смог сдержать своего обещания. Неблагоприятное течение, а также
неблагоприятные ветра было против нас, и вскоре заявил он наша единственная надежда заключалась в
якорь до утра, когда с приливом потока и дневной свет, чтобы вести нас,
мы могли бы парящая над рифом. Итак, мы бросили якорь, подняли все
паруса и с нетерпением ждали утра.

Но это было нелегкое место для плавания судна, и вскоре мы
обнаружили, что поднимаем якорь и направляемся прямо к
бурунам.

“Должны взять лодки - единственная надежда”, - объявил лоцман.

Однако, прежде чем мастер Маршалл успел отдать хоть один приказ, раздался
громкий стук в люк кабины, возле которого я стоял. Сбрасывая
защелкнув крепления, я откинул крышку, и наружу вышел капитан Уэстон.

В темноте мы увиделия не мог составить себе представления о его внешности, но его
голос звучал громко и ясно, когда он спросил:

“В чем проблема? Где мы? Почему меня не позвали?”

Ситуация была довольно неловкой, но я проигнорировал последний вопрос.,
Я ответил::

“Мы дрейфуем на длинном рифе у гавани Порту, и лоцман говорит, что
наша единственная надежда - добраться до лодок”.

“Так говорит лоцман? Где он? Как он сюда попал?” следующим спросил шкипер
.

Мастер Маршалл любезно избавил меня от дальнейшего ответа.

“Вот он, капитан Уэстон”, - сказал он, выводя португальца вперед.
“Он расскажет вам все о нашей ситуации”.

Столкнувшись лицом к лицу с лоцманом и, очевидно, теперь осознав опасность, в которой находился бриг
, капитан больше не делал намеков на наше пренебрежение к
нему, но внимательно выслушал то, что хотел сказать этот парень.

Хотя пилот был ошеломлен тем, что сейчас он впервые оказался лицом к лицу с
лицом к лицу с настоящим командиром судна, он кратко и
прямо объяснил ситуацию, закончив:

“Нельзя терять времени, капитан, мы скоро будем на рифе”.

Капитану Уэстону достаточно было послушать, чтобы понять силу этих
слова. Выше уже вой ветра слышались шум
волны бьются о скалы, и с каждым мгновением звук становился
громче.

“- Спускайте шлюпки!” - приказал он. “ Мастер Маршалл, вы и ваша вахта
можете сесть на первый. Пусть пилот полетит с вами. Мастер Данн,
проследите, чтобы второй был подготовлен для вас и ваших людей. Я пойду
с тобой”.

Его слова звучали спокойно и достойно, и я был уверен, что в общих
опасность, которая угрожала нам, что он забыл какую-нибудь вражду, он мог
чувствовал по отношению ко мне. Итак, я вскочил на свое место и увидел, что наш ялик был
спущен в бушующее море.

Мастер Маршалл отчалил первым, без происшествий покинув борт брига.
затем мои люди перебрались в поджидавшее их судно.

“Готово, сэр”, - доложил я шкиперу, который все еще стоял возле каюты.
как будто не хотел покидать свое судно.

“Хорошо”, - любезно ответил он, быстро подойдя к поручню.
“ Вы моложе и проворнее меня, мастер Данн, и поэтому я спущусь вниз
первым, а вы можете следовать за мной.

“Конечно, сэр”, - ответил я и смотрел ему вслед, пока он не исчез в темноте.
Спускаясь по веревке. Я даже взялся за веревку, чтобы закрепить ее, потому что
он сильно раскачивался при каждом рывке лодки.

Мгновением позже я понял, что он благополучно добрался до ялика, потому что веревка
освободилась от его веса, и я перемахнул через перила, чтобы
последовать за ним. В следующее мгновение веревка расступилась под моими ногами и я
слева болтались в воздухе. Ни на минуту я не знал, что делать, то
думаю, если линии были отданы в кормовой части корабля, Ее лук
было, вероятно, по-прежнему держась, я вытянулся вверх, насколько мог, чтобы
колоды, и поспешил на другую крепления. Раскачиваясь для
перелезая через перила во второй раз, я попытался спуститься на ялик.
но, делая это, я осознал две вещи: эта веревка тоже была
свободный, и кто-то еще, так же как и я, цеплялся за него. Прежде чем я
оправился от изумления, вызванного этими открытиями, прямо подо мной раздался голос
Билла Ховарда:

“Вернитесь, сэр! Ради Бога, вернитесь, сэр! Капитан освободил тебя
!”




ГЛАВА IV

ПОДЛЫЙ ТРЮК


Сейчас было не время и не место подвергать сомнению это поразительное заявление.
поэтому я, как мог, вернулся на палубу брига.
смог, и в следующий момент Билл Ховард приземлился рядом со мной.

“Что ты такое говоришь, Билл?” Теперь я требовал ответа. “Капитан освободил меня?
Тогда как ты здесь оказался? Расскажи мне все об этом:” ибо, хотя я знал, что
Капитан Уэстон был зол на меня, я едва мог поверить, что он вент
его, несмотря на поступок, который поставил под угрозу мою жизнь.

“ Это шутка, как я вам и говорил, мастер Данн, ” начал старый моряк. “Я был
скользящим по бортику, когда услышал, как он сказал тебе отпустить его.
прекрати. Капитану не свойственно покидать севший на мель корабль раньше своих людей.
Однажды я почуял мышей. Поэтому, когда мои ноги коснулись лодки, я
остался на месте, держась за канат. Его ноги не успели больше чем
коснуться кормы, когда я почувствовал, что конец лодки качнулся, и
Я знал, что он задумал, и ожидал услышать, как ты плюхнешься в воду
. Я отпустил леску и перегнулся через борт лодки, готовый
схватить тебя, когда ты ударишь. Но ты не пришел, и тогда я понял, что ты ушел.
вернулся на палубу и спустился по другой веревке. Так что я поднялся к моему
ноги, чтобы схватить его снова, и шутки тут капитан кричит: ‘Мы
все здесь, ребята, расчищать’.Джек Слейд был рядом со мной, и слышал
по команде он выхватывает нож и ’перерезает веревку’, прежде чем я успеваю сказать
хоть слово. Я все же поймал его и попытался удержать лодку, пока ты не спустишься.
но волны унесли ее из-под меня быстрее, чем
вспышка, и все, что я мог сделать, это сказать тебе, чтобы ты возвращался.

Я схватил честного парня за руку и сказал с большим чувством:

“С твоей стороны было очень любезно, Билл, попытаться помешать намерениям капитана, но
из-за этого ты потерял свой единственный шанс на спасение. Тебе лучше предоставить меня
моей судьбе.

“ Недалеко! - решительно возразил он. “ Я говорил тебе, Билл Ховард
не забуду вашей доброты, и я вернулся, чтобы помочь вам выпутаться из
этой передряги.

“Как?” - Недоверчиво спросил я. “Мы приближаемся к рифу с каждым мгновением.
и как только мы наткнемся на него, все будет кончено для судна и для нас".
мы.

“ Сегодня ночью мы не налетим ни на какой риф, ” настаивал он. - Я все продумал.
Пока держался за этот линь. В трюме есть еще один якорь.
Мы вытащим его и спустим на воду, и он продержит нас до прилива. Затем
мы перережем тросы и пройдем прямо через риф в гавань. А
судно сделало это здесь почти десять лет назад. Я слышал, они рассказывали об этом.
когда я был здесь на ”Сэлли Энн" из Нью-Бедфорда.

Говорят, утопающий хватается за соломинку, и я, конечно, был здесь.
слова моей спутницы вселили новую надежду. Вместе мы пошли вперед, вылезли
из люка и с большим трудом вытащили якорь, хотя
во время работы мы зачерпнули много воды. Согнуть трос и
перенести его на корму, где мы решили его спустить, было проще
задача. Но когда мы уже собирались выбросить железку в море, я внезапно
отпустил ее, крикнув:

“Смотри скорее, Билл. Мы не приблизились к рифу ближе, чем полчаса назад
назад. Я считаю, что якоря у нас уже есть, есть и
холдинг”.

Он посмотрел в сторону рифа, а потом, отпуская в руке своей
запасной якорь, радостно ответил: :

“Вы правы, мастер Данн, и мы можем сохранить это железо, чтобы оно удержало нас после того, как
мы окажемся над рифом”.

Пять, десять минут, мы стояли там, наблюдая, готов выпускать второй
якорь, если это было необходимо. Темнота была такой плотной, что мы не могли видеть
далеко, но наш слух помогал там, где отказывали глаза, и звук
набегающих волн не становился громче. Наконец мы убедились, что бриг
больше не дрейфует, мы ползли под прикрытием кабины и ждал
с каким терпением мы сможем для течения потока.

У нас был только один способ определить, когда для нас безопасно рисковать
пересечь риф - по мере того, как вода становилась глубже, шум прибоя
стихал. Поэтому, когда их шум практически прекратился, мы
выползли из нашего убежища и подошли к кормовому поручню.

“Можно ли теперь отвязаться?” Я спросил.

“Я не знаю”, - ответил Билл. “Мы хотим, чтобы под нами было столько воды, сколько сможем достать,
но не хотим ждать, пока спадет прилив. Как долго, по-вашему, наверное, мы
был здесь!”

“Четыре часа”, - ответил я, сделав все, что мог.

Старый моряк не вопрос моя оценка. “Тогда ход не будет
ясно течение двух часов пока”, - ответил он. “Нам лучше немного подождать"
я думаю, еще немного.

Мы прокрались обратно в наше убежище, и, чтобы составить хоть какое-то представление о
пролетающих мгновениях, я медленно сосчитал про себя. Мой товарищ, очевидно,
предложил переложить всю ответственность за определение истечения времени
на меня, поскольку он ничего не сказал, пока я не объявил:

“Прошел час, Билл”.

“ Тогда трогаемся, ” сказал он. “ Если ты сядешь за руль, я пройду вперед,
и перережу трос.

Я пошел на корму, ослабил крепления штурвала и приготовился
направить бриг к рифу, как только он освободится. В следующую минуту,
как скаковая лошадь, она развернулась на левый борт под мощным порывом
ветра и умчалась прочь. Прежде чем я успел развернуть ее нос, мы оказались на
рифе, и скрежещущий звук подсказал, что ее киль задел камни
внизу. Однако это длилось лишь мгновение, потому что огромная волна подхватила ее,
и оторвала от препятствия прежде, чем она смогла пробить дыру
в ее заднице, и мы пронеслись по большому барьеру невредимыми.

К этому времени я направил судно в гавань, и поскрипывание
веревок и трепетание парусины на носу подсказали мне, что Билл
в одиночку пытался поднять парус настолько, чтобы оно удержалось на плаву.
ее курс. Должно быть, ему это удалось, потому что вскоре она успокоилась и помчалась дальше
по ветру прямо к городу, мерцание огней которого я теперь смутно различал
.

Теперь я боялся только, что мы можем наткнуться на какой-нибудь затонувший выступ, поскольку я
ничего не знал о водах передо мной, или сесть на мель на каком-нибудь мелком
берегу. Но этот страх мне был вскоре освобожден, за счет вышел на корме и на
достижения мою сторону, сказал:

“ Позвольте мне взять ее, сэр. Я уже бывал здесь раньше и, думаю, смогу поставить
там, где она спокойно проедет до утра.

Я с радостью уступил ему штурвал и занялся приготовлением нашего
оставшегося якоря, чтобы выбросить его за борт, когда мы окажемся в
безопасном месте. Постепенно волны становились менее бурными, затем подул ветер
не такой яростный, и я понял, что мы уходим за мыс, который
окружал гавань. Огни города тоже постепенно стал
более отчетливыми, и через некоторое время мы стали проходить суда, которые были
из-езда на Гейл в безопасности.

Я повернулся к своему товарищу. “ Не лучше ли нам поскорее сняться с якоря? - Спросил я.

“ Как скажете, сэр, ” быстро ответил он, - но я уверен, что смогу отвести
бриг на милю ближе к городу.

Я не возражал против этого, и десять или пятнадцать минут спустя он передал
штурвал мне, сказав:

“Теперь я пойду вперед, сэр, и спущу кливер. Тогда мы бросим якорь.
”

Эти задачи были вскоре выполнены, и тогда мы отправились в служебный вагон,
развели костер и приготовили то, что можно было бы назвать нашим ужином и завтраком
в одном флаконе, поскольку мы ничего не ели со вчерашнего полудня. Еда
закончив, я попросил Билла пойти со мной в каюту для столь необходимого мне
отдыха. Но он наотрез отказался, сказав:

“ Здесь не место для таких, как я, сэр; я просто завалюсь на свою старую койку
, а вы займете каюту. Я позову вас, если разбужу фауста.

Казалось, едва я закрыл глаза, когда он вызывал меня.
“Это средь бела дня, сэр, наши лодки возвращаются к нам”, - он
объяснил.

Я вскочил и последовал за ним обратно на палубу. Шторм разразился,
солнце стояло по меньшей мере два часа высоко, и там, между нами и городом,
к нам спускались две наши лодки со своими экипажами.

Молча Билл и я ждал их приближения. Я не знаю, что его
мысли были, но для себя я невольно задумался, что было бы
Приветствие капитана Уэстона. Я надеялся, что спасение брига успокоит
его враждебность, и мы могли бы теперь стать друзьями. Ради мира я был
готов закрыть глаза на его подлую попытку оставить меня на севшем на мель бриге. В
этот дух, я повернулась к нему, как он взошел на палубу и ждал
несколько тревожно его первые слова.

“Поэтому бриг дрейфовал над рифом после всех”, - отметил он, не
неприятно.

“Мы отвязали ее во время прилива и перевалили через реку”, - ответил я и
еще в нескольких словах рассказал ему о наших приключениях во время
предыдущей ночи.

“Потеряла якорь, не так ли?” - прокомментировал он, когда я закончил рассказ,
и мне показалось, что его тон стал резким и хриплым.

“Мы считали, что лучше проиграть, чем проиграть бриг”, - ответил я
настолько спокойно, насколько мог под обида которая наворачивается на мой
сердце.

“Хэмп!” - воскликнул он. Затем он повернулся к мастеру Маршаллу и сказал: “Отправьте
всех матросов в их каюты, сэр, и раздайте им их рационы. Затем
позвони мне, - и он гордо удалился в свою каюту.

Как только он скрылся из виду, первый помощник схватил меня за руку. Сердечно пожимая
ее, он сказал:

“ Вы проделали большую работу за ночь, мастер Данн. Весь город
говорит об этом. Но расскажите мне, как вы с Биллом оказались на
гауптвахте.

“Я думаю, мне лучше уйти, что для капитана объяснить”, - ответил я
сухо.

Но Билл Говард не было такого понятия, и на мастер-Маршалл
выпалил всю историю. По мере того, как он продолжал, лицо помощника становилось все серьезнее
и когда старый моряк закончил, он повернулся ко мне, заявив:

“ Это серьезное дело, мастер Данн. Бросить вас в такое время
было чуть ли не прямым убийством. Мы должны сообщить об этом консулу.

“Давайте немного подождем”, - предложил я. “Если капитан Уэстон только будет относиться ко мне справедливо".
"Теперь я готов оставить прошлое в прошлом”.

“Я полагаю, что это был бы самый простой способ избежать неприятностей”, - признал он.
“но если с вами не разберутся напрямую, я готов передать
этот вопрос консулу. Запомни это”.

Поблагодарив его за предложение, я спросил о его собственном опыте прошлой ночью
.

“Рассказывать особо нечего”, - ответил он. “Пилот смог направить нас.
после нескольких часов борьбы с ветром и
волнами мы достигли внутренней бухты и были в безопасности. Приземлившись около полуночи,
старый португалец отвез нас в гостиницу для моряков, где о нас позаботились.
Капитан Уэстон был тяжелее, и это было почти утро, прежде чем он
вышли на берег, на милю или на две ниже города: там оставаться до
свет, он приехал в город, где он наконец-то находится с нами. Едва успел
он присоединиться к нам, как пилот, который оставил нас, отправился к себе домой.,
прибежал обратно с ошеломляющей новостью, что бриг стоит на якоре в гавани
. Капитан не поверил бы этому, пока его собственные глаза не остановились бы на этом судне.
то, как он приказал нам сесть в шлюпки и отплыл отсюда.
вы бы рассмеялись. Я, конечно, узнал, что вы
и Билл остались на судне, но предположил, что это потому, что
вторая лодка отвалила от борта прежде, чем вы смогли подняться на борт.

Два часа спустя капитан поднял якорь, и бриг подвели
на расстояние нескольких кабельтовых от пирса, у которого он ожидал
через несколько дней, чтобы уложить ее. Затем он отправился на берег, и не было пока
ночь.

Я был в заряда палубы, когда он вернулся, и с легким кивком в
признание моего присутствия он прошел к своей каюте. Он не появлялся
снова, пока около девяти часов на следующее утро. Затем он подошел ко мне.
я стоял у поручня, глядя в сторону британского фрегата, который
стоял на якоре в полумиле дальше от берега, чем бриг. На борту военного корабля наблюдалось
много признаков активности, и я был уверен, что он
готовится покинуть гавань. Очевидно, та же мысль посетила меня.
это пришло в голову шкиперу, потому что, подойдя ко мне, он спросил:

“Как вы думаете, она теряет вес, мастер Данн?”

Тон его был сердечным, и я ответил так любезно, как только мог:

“Это похоже на то, сэр”.

“Я должен общаться со своим капитаном, прежде чем она уйдет”, тогда он
объявили. “Ты возьмешь записку для меня?”

“Конечно, сэр”, - ответил я, не думая о том, каков будет результат.


“Приготовьте ялик, и я немедленно принесу послание. Нет
времени на раскачку”, - сказал он, и поспешил в каюту.

Лодка была спущена, и четверо матросов были на веслах, когда он
появился снова. Взяв у него из рук письмо, я спрыгнул в шлюпку
и отдал приказ:

“Отваливайте, ребята!”

Когда мы покидали борт брига, он крикнул:

“Доставьте письмо лично капитану Роулинзу, мастер Данн”.

“Есть! есть! сэр, ” ответил я.

Мы быстро добрались до борта фрегата, и на мой оклик: “Эй, на корабле!
У меня сообщение для вашего капитана”, - ответил офицер, стоявший у поручней правого борта.
“Эй, на корабле! Мы ждем вас. Давай
совет сразу”.

Немного удивило, что это приветствие, я поднялся по лестнице и был
принят мичманом, который сразу же проводил меня в капитанскую каюту
.

Этот офицер сидел по одну сторону длинного стола, а младший лейтенант, который
очевидно, исполнял обязанности его секретаря, сидел по другую. Отдав честь
командиру, я вручил записку, которую принес, и стоял там, ожидая
ответа, который, как я предполагал, вскоре будет дан. Медленно капитан
открыла и прочла записку, а затем, взглянув на меня, он спросил коротко:

“Ваше имя?”

“Артур Данн”.

“Вы не из колонии Массачусетского?”

“ Да, сэр.

“ Вашего возраста?

“ Почти семнадцать, сэр.

“У вас есть сложить эти факты?” он теперь вопрошал молодой
лейтенант.

“Да, сэр”.

“И ты оценил его в качестве ученика?”

“Да, сэр”.

- Очень хорошо, - заметил он, а затем повернулся ко мне, говоря мне
удивление:

“Вот ты где, мастер-Данн, доставлен на фрегат Его Величества,
_St. George_, и мы надеемся услышать хорошие вещи о тебе.” Затем к
мичман, который показал мне в каюту и кто был все это время
ждали, он сказал: “отведите его вперед, мичман Сеймур, и смотрите
что он оборудован обычный наряд”.

К этому времени я достаточно оправился от изумления, чтобы
запротестовать:

“Но, сэр, я прибыл сюда не для того, чтобы плавать на фрегате. Я прибыл просто как
Посыльный капитана Уэстона”.

И удивленно на лице капитана, как он посмотрел
снова на послание я привез.

“Вы признаете, что вы Артур Данн, - сказал он затем, - и ошибки быть не может“
ошибки быть не может. Вчера капитан Уэстон принял все меры, чтобы поместить вас
в качестве ученика на борт этого фрегата. В этой записке он говорит, что послал
вы здесь для этой цели. У нас нет никаких дополнительных слов об этом.
Мастер Сеймур, проводите его вперед, как я приказал.

Я знал, что это решение обжалованию не подлежит, и с болью в сердце от
этой новой и подлой выходки моего врага я повернулся и последовал за своим
проводником на палубу.




ГЛАВА V

НЕУДАЧНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ


Возможно, было естественно, что, выходя вслед за мичманом Сеймуром из
каюты, я попытался придумать какой-нибудь способ, с помощью которого я мог бы освободиться
из того несчастливого положения, в котором я сейчас оказался. Но прежде чем я
добрались до палубы, я пришел к выводу, надежды мало от каких-либо попыток
с моей стороны успешными.

Я знал, что не было никакой апелляции на решение капитана
фрегат. Его слово было законом не только на борту его судна, но и в порту
по всем вопросам, которые касались управления его людьми. Даже
консул вряд ли осмелился бы вмешаться в какой-либо вопрос, который бы
возник между ним и кем-либо из его команды. Лучшее, что он мог бы сделать, это
доложить о случившемся правительству метрополии, и могут пройти месяцы
прежде чем это будет рассмотрено, с вероятностью, что оно будет рассмотрено в упрощенном порядке.
отклонен как слишком незначительный персонаж, чтобы претендовать на внимание
комиссары. Одиноким американский лад будет стоять маленькое шоу в
конкурс с британского флотоводца.

Хотели бежать с корабля в это время своими собственными силами также было
вопрос. Судно уже было в движении. Что имел в виду мой собственный ялик
были посланы далеко и поэтому я не был удивлен, увидев его больше, чем
половина пути на гауптвахту, когда я вышел на свежий воздух. Но это
по-прежнему там, на Корабельной стороне, это было бы никакого обслуживания
для меня. Признался я мог убежать от офицера, который отвечает за меня
и добрался до лодки, вернуться в ней на "Юный Феникс" означало бы только
снова отдать себя во власть капитана Уэстона, в то время как заставить
ибо берег ускорил бы преследование, в которое быстро вступили бы не только все
шлюпки фрегата, но и каждое судно, находящееся достаточно близко, чтобы прочитать его
сигнал. Более того, попытаться сбежать
и потерпеть неудачу означало бы навлечь на себя недоброжелательность обоих офицеров
и команды и сделать мое положение на фрегате бесконечно более
неудобным, чем я хотел даже думать. Никто не любит беглецов. Итак
со всей грацией, на которую я был способен, я последовал за своим проводником в середину корабля,
где мне быстро выдали матросское обмундирование; затем меня отвели вперед
и отвели койку.

“Вы принадлежите к основной экипаж грузовика, и в четвертую стражу ночи”
Мастер Сеймур объявил. “Надень свой рог, и на место у
когда-то,” а потом он меня бросил.

За пятнадцать минут я облачился в форму, убрал запасные ловушки,
и был готов выйти на палубу. Когда я выходил из кубрика, офицер
шагнул ко мне, возможно, чтобы указать на мое место, но я удивился
он и мой начальник станции подошли ко мне без сопровождения,
и по взглядам, которыми они одарили друг друга, я понял, что произвел на них
благоприятное впечатление.

Фрегат под полным парусом и при пронизывающем бризе с
севера направлялся прямо в море. И, если уж на то пошло, он представлял собой
прелестное зрелище. Там на мой взгляд ничего красивее, чем штраф
корабль под всеми парусами, чтобы попутный ветер; и я не мог помочь
трепет восторга, как я взял на арене.

И все же каким странным показалось мне быть частью этого! За час до
не было ни малейшей мысли в моей голове, что я когда-нибудь
введите флота Его Величества. Но вот я ношу королевский мундир,
надлежащим образом вошел в составе Фрегата и отправиться в круиз
чей пунктом я даже не знаю. Это могло быть возвращение в колонии
или путешествие на дальний восток. Это меня не очень волновало.
Больше всего меня раздражало то, что я оказался там против своей воли,
и что в одно мгновение меня вышвырнули из каюты обратно в
бак, и этот последний факт особенно задевал мою гордость.

Однако мои размышления были грубо прерваны прямым приказом от
Мичмана Сеймура. Основной небо плыть приходилось в чем-то ослабил и
рана вокруг его дворе, портя красоту и симметрию
снаряжение судна. Не замечая этого, как он проходил мимо меня, молодого офицера звонил
из:

“Эй, Данн, поторопись наверх и расправь парус”.

Я думаю, он позвал меня намеренно, чтобы испытать мой характер, но я был
готов к этому подвигу.

“Да! да! сэр,” ответил я, и, вскочив на ближайшей лестнице, я
подбежал к мачте без колебаний и страха. Через минуту я был
оказавшись верхом на рее и ловко сняв парусину, я натянул ее на место
возвращаясь на палубу под одобрительные возгласы моих товарищей по станции.

Теперь мы находились за пределами большого рифа, над которым я проплыл на бриге
двумя ночами ранее, и наш лоцман готовился покинуть нас. Я
некоторое время назад заметил, что это был тот же человек, который поднялся на борт
"Молодого феникса" в ночь шторма, но мало задумывался об
этом факте. Лоцманы постоянно приходят и уходят, и это было не более странно
то, что его наняли вывести фрегат в море, чем то, что он был
обеспеченный взять Бриг в гавань. Но радостные крики матросов
привлек его внимание, и он взглянул на меня, как я проскочивший
выбоинки на палубу. Мгновение он смотрел на меня так, словно не мог поверить своим глазам
, а затем повернулся к вахтенному офицеру
и что-то сказал ему на своем родном языке. Лейтенант
ответил на том же языке, а затем, не сводя с меня глаз, они
несколько минут вели серьезный разговор. Плохо понимая,
насколько это повлияло на мое будущее, я вернулся на свое место.

Выйдя из гавани, нос фрегата был повернут к югу
, и, несколько озабоченный желанием узнать, куда мы направляемся, я повернул
одному из моих помощников, старому дегтюрю, который начал аплодисменты, которыми
приветствовал меня по возвращении с грот-марса, спросив:

“Слушай, приятель, ты можешь сказать мне, в какой круиз мы отправляемся?”

Он покачал головой. “Таким, как мы, не сообщают”, - объяснил он.
“Может быть, мы направляемся на Южный полюс, кто знает, Пит Берри. Слушай,
Юноша, кто ты такой? Ты уже видел корабль и отличаешь носовую часть от
руля, это верно.

Поблагодарив старого моряка за его хвалить, не объясняя, как я
приехали на фрегат, я сказал Кто я, и основные факты из моей
морская жизнь.

“Так тебя зовут Данн”, - прокомментировал он, когда я закончил, - “и ты не
салага. Я рад, что. Сейчас у нас на борту более шестидесяти человек, и
еще один нам не нужен.

Отвращение старого солта, когда он объявил об этом факте, позабавило меня, и
вскоре мы болтали как старые приятели. Мы поговорили о корабле,
о его оснастке и парусных качествах. Случайно во время
нашего разговора я упомянул о нескольких изменениях, которые я хотел бы внести в
регулируя ее холст, чтобы вывести ее лучшей скоростью, и самый быстрый
различение Пит спросил:

“Вы когда-нибудь Бен в каюте, сэр?”

“ Да, как помощник капитана, ” согласился я, отчетливо представив себе свое падение.

“ Я так и думал, - с любопытством заметил он, - и удивляюсь, что ты здесь делаешь
.

Прежде чем я успел ответить мы передается в пайком, и я был спасен от
показаться грубым и не отвечая ему. Остаток дня прошел
в обычной рутине военного корабля, и к ночи я стал
достаточно знаком со своими обязанностями, чтобы выполнять их с такой же готовностью и
ловко, как любой из моих приятелей. Моя ловкость была уже не удивительно
их, однако Пит был быстро распространен не только факты
мой морской опыт, но то, что я был офицером
на бриге я только что покинул, хотя это был хитрый догадаться о его
я не упомянул судно, на котором я служил
мат. Сильно поразило, что я должен оставить такой причал, чтобы заручиться на
фрегат подмастерьем, они стали определенными была загадка,
в связи с инцидентом, который мне удачи на следующий день
частично объяснил.

Она пришла сразу после нашего утреннего паек не выдается. Мичмана
вышел вперед, и, назвав меня по имени, сказал, что я был объявлен в розыск сразу в
кабина. Удивленный этим вызовом, я подчинился и был препровожден в кабинет
капитана, который сидел на том же месте за тем же столом,
напротив него сидел тот же младший лейтенант, что и тогда, когда я был там раньше.

“Доброе утро, господин Данн” - было его приветствие, и он говорил с
сердечность я не ожидал.

“Доброе утро, сэр”, - ответил я вежливо.

- Вы были помощником капитана на бриге “Юный Феникс”? - спросил он затем.

“Да, сэр, второй помощник”, - признался я, гадая, что последует дальше.

“Капитан Уэстон бросил вас, когда судно отошло от большого рифа"
в ночь нашего недавнего шторма?”

“Да, сэр”, - согласился я, спрашивая себя, как он мог узнать
об этом факте.

“ Значит, вы тот молодой офицер, который провел брошенное судно через
риф во время прилива и благополучно привел его в гавань?

“ Да, сэр.

“Знаете ли вы, молодой человек, такое было сделано только однажды,
и это было десять лет назад? Да ведь весь город только об этом и говорит!”

“Нет, сэр, я этого не знал”, - заявил я. “В этом
подвиге не было ничего такого, чему они могли бы удивиться. Любой, кто остался на бриге, сделал бы
то же, что и я”.

Он покачал головой в знак несогласия, а затем продолжил:

“Расскажите мне, как вы оскорбили своего капитана, что довели его до того, что он зашел так далеко
забыл о своем поведении как офицера и покинул вас в момент опасности”.

Я вкратце изложил ему причину гнева капитана Уэстона.

“Я не буду пытаться оправдать вас за неподчинение приказу
вышестоящего офицера, даже если он был явно неправ. Иногда это
это небезопасно. Из двух зол нужно выбирать наименьшее,
позволяя другому отвечать за свою ошибку, ” заметил он с улыбкой.
когда я закончил. “Но сейчас я понимаю, что ты вчера имел в виду
утром протестующие ты не явился на судно с любой
намерение о зачислении. Все это было подлой уловкой со стороны
вашего капитана, которую он сыграл отчасти для того, чтобы удовлетворить свое
чувство обиды по отношению к вам, но больше потому, что он не осмеливался встретиться лицом к лицу
его владельцам с сообщением, что вы спасли судно, которое у него было
сам брошенный. Когда ты не стоишь у него на пути, он может делать любые отчеты, какие ему заблагорассудится.
”

Это был новый взгляд на дело для меня, но теперь я мог легко понять, что это
возможно, было главной причиной действий капитана Уэстона, поэтому я кивнул
моя голова в знак того, что я принял его объяснение. Затем
командир продолжил:

“Вам, должно быть, показалось трудным быть в одно мгновение выброшенным из
каюты на бак”.

“Так и было, сэр!”

“И все же вы не подняли шума”.

“Что хорошего это дало бы, сэр?” Спросил я.

Он рассмеялся и помолчал мгновение, затем сказал: “Скажите мне, что
у вас был опыт работы в море?”

Я рассказал ему, и тогда он начал засыпать меня вопросами об
фрегате, о его парусах и канатах; о том, как обращаться с ним в
чрезвычайных ситуациях; и отдавал повторные приказы, требуя, чтобы я их объяснил.
Однако не было ничего, чего бы я не понял, и по мере того, как он быстро задавал
вопросы, я так же быстро на них отвечал.

“Очень хорошо, мастер Данн”, - наконец заметил он. “ У нас на борту нет мичмана
, который мог бы лучше сдать экзамен. К сожалению,
мне слишком поздно отправлять вас обратно на гауптвахту - и, возможно, это было бы
не самый мудрый поступок. Но мне еще не поздно воздать вам должное.
Насколько это в моих силах. Затем, повернувшись к своему секретарю: “Запишите имя
Вычеркните Артура Данна из списка учеников и внесите его в список
гардемаринов, датируя факт вчерашним днем.

“Я так и сделал”, - объявил лейтенант мгновение спустя.

“Очень хорошо; теперь идите и позовите мичмана Сеймура”.

Он повиновался и вскоре вернулся с молодым офицером.

“ Мичман Сеймур, ” строго начал капитан, “ вы правильно поняли меня?
вчера я сказал, что этот молодой человек был зачислен в ученики?

“Да, сэр”, - пробормотал он, с опаской поглядывая на меня.

“Ну, сэр, кто-то совершил ошибку. Отметьте! Я не утверждаю, что это были вы.
Возможно, это был я. Но это была ошибка, и ее нужно исправить
немедленно, сэр. Он мичман, и я хочу, чтобы вы немедленно исправили ошибку.
ошибка. Проследите, чтобы ему выдали форму мичмана, и
немедленно направьте в вашу собственную столовую. Объясните своим собратьям-офицерам
что произошла ошибка, за которую сам мастер Данн никоим образом не несет ответственности
, из-за которой его отправили на кубрик, и он доказал
у него есть первое качество хорошего офицера - он может повиноваться безропотно.
 Доброе утро, сэр.

“Но позвольте мне поблагодарить вас, сэр, за вашу доброту”, - начал я. Но он
меня прервали.:

“Это просто справедливость, сэр, и ни один человек не должен быть поблагодарила за то, что делаешь
право. Доброе утро”.

Так второй раз в течение двадцати четырех часов я шел мичман
Сеймур из хижины, но с какими разными чувствами в моем сердце!
В первый раз я был полон горечи и гнева и почти готов
проклинать свою судьбу; на этот раз я был переполнен благодарностью и мог
я бы даже поблагодарил капитана Уэстона за его подлый поступок, если бы он был там.

Я не буду утомлять вас подробностями моей жизни на фрегате. Я
не могу пожаловаться на то, как со мной обращались. Мои отношения с
мой брат офицеры были по большей части очень приятно, и, как я теперь
оглядываюсь на это время я никоим образом не жалею, десять месяцев я был с
их. Наш круиз был до Средиземного моря, и звонки, которые мы сделали в
другие порты позволил мне ознакомиться с частью
я давно хотел увидеть. Но наибольшее значение из этих месяцев
такова была военно-морская подготовка, которую я получил. Хотя я и не знал этого, Божественное Провидение
таким образом подготовило меня к моей будущей карьере. Но я
предвосхищаю.

В августе 1775 года мы достигли Египта и после короткой остановки в
Александрии повернули нос на запад. “Направляемся домой!” - заявили мои товарищи
. Направлялся домой ради них, но не ради меня. Лондон, которого мы
достигли в сентябре, был для меня таким же незнакомым местом, как и любое другое, которое мы когда-либо
посещали. Тем не менее, я никогда не уставал от его достопримечательностей, и как можно чаще я
получал отпуск на берег, чтобы побродить по его улицам, полюбоваться
его церкви и посетите его знаменитую старую башню.

Однажды, когда я проезжал через Чипсайд, направляясь на Ньюгейт-стрит,
Я заметил толпу, собравшуюся вокруг человека в форме британского офицера
который возбужденным голосом обращался к ним с речью. Мне было любопытно услышать
что он говорит, и я подошел к ним. Каково же было мое изумление, когда
оказалось, что он рассказывает им о великой битве, которая произошла на
Банкер Хилл, Бостон, в июне прошлого года! С горькой бранью он
осудил колонистов и заявил, что Его Величество вскоре отправит
войск там достаточно, чтобы стереть мятежников с лица земли
. Затем он продолжил:

“И вот почему, добрые люди, я здесь. Как офицер по вербовке для
короля, я предлагаю вам шиллинг. Кто подойдет и, взяв его
на ладонь, поступит на службу Его Величеству? Здесь находится Шиллинг за каждый
тот, кто готов пересечь море и отомстить за товарищей, которые
были убиты повстанцами! Подходите, друзья мои!”

Затем, увидев меня, стоящего там в военно-морской форме, он крикнул
:

“Вот такие молодые люди, которых я ищу! Вы заметили, как
как он выглядит в своем снаряжении? Осмелюсь предположить, что скоро он отправится в плавание через
океан, чтобы сражаться за своего короля. Не так ли, мой мальчик?”

[Иллюстрация: “Чего я хочу, так это второго помощника”.

 (стр. 18)]

Но я уже был доведен до точки кипения новостями, которые я
услышал, и, пылая негодованием от того, что он осмелился задать мне,
лояльному колонисту, такой вопрос, я выпалил:

“Я первым увижу, как повесят его Величество! Вы думаете, я буду сражаться против своей
родной страны?”

“Мятежник! Мятежник! Прямо здесь, среди нас! Схватите его, товарищи! Не позволяйте
ему бежать! Его величество знает, что делать с такими молодцами. Схватите его!
и он бросился ко мне.

“Вот он, сэр!” - крикнул стоявший рядом со мной дюжий погонщик и протянул
руку, чтобы обнять меня. Но я вывернулся из его хватки и, развернувшись, бросился прочь
назад по улице, а вся толпа следовала за мной по пятам.




ГЛАВА VI

В КОТОРОЙ я ВПЕРВЫЕ УЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ БРИТАНСКАЯ ТЮРЬМА.


В первом повороте и вплоть до Уотлинг-Стрит я побежал, взяв
ближайшее поле к реке, хотя у меня не было никакого желания возвращаться в
мой корабль. Потрясающая новость, которую я услышал о состоянии дел в
родина воспламенила меня патриотизмом, перед которым исчезли все мысли
о верности королю. Я горел желанием
немедленно пересечь океан и связать свою судьбу с моими борющимися
соотечественниками. Пока я попытаюсь скрыться от преследователей.;
Позже я найду какой-нибудь способ вернуться на родину.

Я пришел к этому решению за то короткое время, которое потребовалось мне, чтобы добраться до церкви Святого Павла.
Церковь Святого Павла. Повернув туда, я пересек Картер-лейн и Куин-стрит.
и вышел на Темзу возле пирса Святого Павла. Здесь взгляд за
мне показали, что я дистанцировался моих преследователей. Отмечая этот факт с большим
удовлетворение, я выскочила на причал и бросился через открытую
дверь ближайшего склада. Никто, казалось, не стал возражать против моего появления
или останавливать мое продвижение, и я быстро скользнул между бочками и
ящиками в самый дальний угол комнаты. Здесь я обнаружил еще одну дверь. Она
была закрыта, но не заперта, и у меня было время открыть ее до того, как появилась разъяренная
толпа, которая преследовала меня. Быстро пройдя в следующую квартиру
, я закрыл дверь и подкатил к ней огромную бочку рома,
эффективно запрещая это. Уверенный теперь, что пройдет некоторое время, прежде чем
мои преследователи обнаружат мое местонахождение, я неторопливо прошел через
полутемную комнату к месту, где огромные тюки хлопка
были навалены почти до потолка. Среди них я, наконец, нашел свободное пространство
, которое позволило мне отползти за внешний ярус, где я лег
и стал ждать.

В огромном здании было так тихо, что я отчетливо слышал, как преследующие меня люди
вошли в другую квартиру в поисках меня. Настойчивость, с которой
они продолжали выполнять свою работу, говорила об их стремлении найти меня. Наконец
два из них толкнул дверь комнаты, в которой я прятался, и, по
открывать было запрещено, одна из них уверенно воскликнул :

“Он не ушел туда!”

“Тогда где же он?” - с сомнением спросил другой. “Я точно видел, как он входил сюда.
Куда он мог деться?" - Спросил я. ”Я точно видел, как он входил сюда".

“ Через открытый люк в крыше, - ответил первый.

“ Но до земли больше двадцати четырех футов, ” возразил второй.
Второй.

“Ну и что из этого?” - презрительно парировал его спутник. “Он моряк и
может взбираться вверх или спускаться по этим стенам так же легко, как по мачте. Это
как я вам и говорил, Пока мы искали его среди этих
ящики и бочки, он сделал хороший побега”.

Сторона, подающая возражение, казалось, убедили, потому что без другого слова он
затем его товарищ по комнате. Звук их шагов выросла
глуше и глуше и наконец совсем затих. Очевидно, что
мои поиски были прекращены. Я по-прежнему не шевелился. Я был надежно
спрятан и оставался там, где был, пока не наступит час закрытия
склада.

Напротив отверстия , через которое я пролез , находилась наружная дверь,
один край которого был искривлен настолько, что пропускал несколько лучей света
внутрь. Я наблюдал за ними, зная, что когда они исчезнут, наступит
время действовать.

Как медленно тянулись минуты! Какой сумбур мыслей теснился
в моем мозгу! События с тех пор, как я покинул колонию, пронеслись чередой
в быстрой последовательности. Жизнь на борту фрегата была прожита заново
снова. С этим прошлым опытом пришли планы на будущее. Я знал, что
на реке было несколько судов, пришедших из американских портов.
Однажды сообщите их капитанам о битве при Банкер-Хилл, и они
я бы поспешил отплыть домой. Несомненно, на одном из этих судов я смог бы
найти место для стоянки. Поэтому я решил посещать их по очереди под
покровом ночи, пока не найду место.

Наконец свет через дверной проем стал таким слабым, что стал
едва различимым, и я выполз из своей норы и подошел к
входу. Сначала осторожно, а затем более энергично я попытался открыть
дверь. Однако мои усилия были бесполезны, поскольку она была заперта
снаружи. Поэтому я вернулся по своим следам к тому месту, откуда вошел,
откатил бочку от двери и открыл ее. Шагнув через
войдя в соседнюю комнату, я повернулась, чтобы закрыть за собой вход, когда услышала
голос, испугавший меня.

“Так ты все-таки был там, мой юный бантам”, - воскликнул он. “Тим".
Уотерс так и думал. Ты не обманул его, если обманул остальных; и это
стоило того, чтобы подождать и тебя, потому что теперь пять фунтов,
предложенные за твою поимку, принадлежат мне.

С первого взгляда я понял, что говоривший был дородным парнем, очевидно,
носильщиком склада. Несомненно, он знал, что дверь между
квартирами здания не заперта, и, найдя ее,
обеспеченный, быстро угадывал, что я был внутри. Таким образом, стимулируется
награда за моего опасения, он терпеливо ждал моего прихода.

Едва я осознал этот факт, как он прыгнул вперед, чтобы схватить меня.
Но каким бы быстрым он ни был, я оказался проворнее и, вывернувшись из его хватки, увернулся от него.
он. Он был настолько уверен, что собирался схватить меня, что вложил всю свою силу
в прыжок вперед, и теперь, промахнувшись мимо меня, он тоже потерял
равновесие и налетел головой на дверь. Испугал его
звоните, и уже частично закрывали ее, и, откинувшись, как он выступил против
после этого он был выброшен в другую комнату. Бочки, которые я использовал
как баррикада была всего в нескольких футах, и, ударив при этом с
его голова и плечи на одной стороне и ноги и ноги на
других он качению. Я едва мог удержаться от крика из
смех, как я видел, как он борется, чтобы встать на ноги, и его очень
усилия отправив его громоздким коня все дальше и дальше вперед по комнате.
Только когда бочка уперлась в груду тюков хлопка, это прекратилось
, и даже тогда прошло мгновение или два, прежде чем он смог прийти в себя
вертикальное положение. Я подождал достаточно долго, чтобы заметить, что он не был серьезно ранен.
затем, закрыв дверь, я закрепил ее со своей стороны.
продев кусок крышки коробки в дверную ручку.

Через минуту я был на открытом воздухе и, убедившись, что путь свободен, я
поспешил сквозь быстро сгущающуюся темноту на улицу. Учета в
тени как можно больше, я спустился к берегу и точка
почти напротив первого американского судна. Здесь я решил добраться до
конца соседнего причала, надеясь там найти лодку, в которой
Могу ли я посетить гауптвахту. Но едва я получил дюжину футов вниз
опалубка перед сторожем передо мной, говоря грубо, как он пытался
чтобы рассмотреть меня в темноте:

“Кто вы? Что вам здесь нужно? Вы тот мятежный мичман?
Мне сказали остерегаться? Честное слово, я верю, что это так!” и он
схватил меня за воротник, прежде чем я успел что-либо предпринять, чтобы помешать ему.

Затем началась борьба, которая длилась несколько минут. О нас
равных по силе, но у него было передо мной преимущество, и я
довольно уверен, что бы наконец овладел мной, но из-за несчастного случая. Ближайшие
дойдя до места, где пол внезапно приподнялся на несколько дюймов, он
споткнулся и упал во весь рост на спину. Меня потянуло вниз
к нему, но он потерял свою хватку надо мной, и прежде чем он смог восстановить ее, я
поднялся на ноги и ушел.

Мне не составило труда ускользнуть от него или от тех, кого он разбудил своими криками, но
когда я убегал под дружелюбным покровом ночи, я должен признаться, что мое
сердце было наполнено дурными предчувствиями. Было совершенно очевидно, что вся акватория
охранялась от любой попытки с моей стороны взойти на борт
корабля из колоний. Предложение награды за мой арест имело,
более того, приведите в боевую готовность всех сторожей. Следовательно, если я сбегу,
две вещи были ясны: я должен сменить свою морскую форму на менее заметную
и я должен бежать через всю страну в какой-нибудь другой порт.
Придя к такому выводу, я покинул реку и направился в сторону
задней части города. Пройдя милю или больше, я увидел огни магазина подержанной одежды
, которые привлекли мое внимание. Переходя улицу, я заглянул
в витрину. Магазин, очевидно, содержал старый еврей, который был
один, и я рискнул зайти.

“У вас есть подержанная экипировка, которую вы бы обменяли на то, что на мне?” Я
Коротко спросил.

Он с любопытством взглянул на меня, а затем с проницательным выражением в глазах
заметил:

“Ты убегаешь со своего корабля, не так ли?”

“Да”, - быстро признался я, “но я готов предложить тебе хорошую сделку.
так какое это имеет значение для тебя?”

Он покачал головой. “Это может навлечь на меня неприятности с военно-морскими властями"
, ” ответил он. “Это рискованное дело”.

“Я не вижу, как это сделать”, - возразил я. “Вы можете сказать им, что я утверждал, что
отказался от своих комиссионных или от чего-нибудь другого, что вы выберете. Они не могут
винить вас за удачную сделку, когда у вас был шанс ”.

Он медленно обошел свой прилавок и внимательно оглядел мою форму.
Она была почти новой и в отличном состоянии, и когда он отметил эти факты.
выражение его глаз изменилось на алчное.

“Это рискованно, рискованно, - ответил он, - и я не могу позволить тебе большое за
одежда. Но вот кое-что, что я дам тебе взамен, ” и он повел меня
в другой конец магазина. С полки он взял то, что раньше было
очевидно, костюмом фермерского парня. Оно было из грубой ткани и
изрядно поношенное, но аккуратное и чистое.

“Я взял это неделю назад у подростка, который сбежал в море”, - сказал он.
объясняет: “Сейчас я буду обмениваться с вами, чтобы помочь вам убежать от
море”, - и он засмеялся, глядя на его попытки шутливости.

Одежду не стоит и половины тех, кого я одел, но я не
стесняйтесь.

“Я сделаю это”, - сказал я. “Я могу пойти в заднюю комнату и сделать
изменить?”

Он согласился и повел меня в заднюю комнату, оставив меня одну, так как
в этот момент вошел еще один покупатель. Я воспользовался случаем, пока
переодевался, чтобы проверить состояние своих финансов, и обнаружил, что у меня
есть пять шиллингов и шесть пенсов. Было мало вероятности, что мой
зарабатывать больше не буду, и этой суммы, следовательно, мне должно хватить до тех пор, пока я не смогу
найти корабль для возвращения домой. Так что было ясно, что в какой бы порт я ни решил зайти
я должен идти пешком, чтобы сохранить свой маленький магазинчик.

Моей первой заботой, однако, было оставить город позади, и с этой целью
выйдя из магазина, я быстрым шагом направился в центр города.
Час спустя, на окраине, я остановился в гостинице достаточно надолго, чтобы перекусить
, а затем продолжил свой путь. Всю ночь я продолжал в том же духе, но когда
наступил рассвет, я оказался недалеко от маленькой деревни, которую я впоследствии
узнав, что такое "Уотфорд", я вошел и направился в его единственную таверну.
Там я снял комнату, в которую сразу же удалился для столь необходимого мне
отдыха. Несколько часов спустя меня разбудил хозяин гостиницы, которого я нашел
сидящим на краю моей кровати и пристально смотрящим на меня.

“Внизу отряд солдат, которые ищут парня
примерно вашего роста и телосложения, насколько я могу судить”.

Хотя сильно встревожила весть, было что-то в человека
взгляд, который меня успокоил, и я ждала его, чтобы пойти на:

“ Говорят, он молодой мятежник из колоний, который проклял короля
.

Я по-прежнему молчал.

“Расскажи мне все об этом”, - продолжил он. “У тебя пятницазакончи во мне”.

То, что этот человек имел дело со мной, доказало это, поэтому я откровенно рассказал свою историю.

“Если это все, я защищу тебя”, - заявил он. “У меня есть брат
там, и мои симпатии на стороне колоний. Я надеюсь, что они победят.
” и он резко вышел из комнаты.

Слушать у двери, я услышал, как он спускается по лестнице, и сказать
сотрудник, осуществляющий десант:

“У меня здесь нет никого, одетого так, как, по вашим словам, был тот юный бунтарь; но я
скажу вам, что я сделаю. Если он пойдет этим путем, я позабочусь о нем”,
обещание, которое он буквально сдержал. Потому что он не только поселил меня на неделю, но и надолго
как он полагал, этого было достаточно, чтобы прекратить мои поиски, но перед моим отъездом
дал мне на руки достаточно денег, чтобы оплатить проезд дилижансом до Ливерпуля,
куда он посоветовал мне отправиться.

“Вы можете рассматривать все, что я для вас сделал, как заем”, - были его прощальные
слова, “и верните мне долг, когда я приеду в Америку”, что я рад сказать.
Я смог сделать.

Я покинул Уотфорд, почти не опасаясь разоблачения, и получил полное удовольствие от поездки.
поездка через всю страну в Сент-Хеленс, маленький городок в нескольких милях
от Ливерпуля. Дилижанс прибыл туда как раз в сумерках, и, как я уже говорил
проделав это полдюжины раз до этого, я спустился с его вершины и вошел
в таверну, чтобы заказать ужин и комнату на ночь. В двух футах от порога
мне на плечо легла рука, и голос, который я мгновенно
узнал, произнес:

“Мастер Данн, вы мой пленник”. Это был сержант-вербовщик, которого я сразу узнал.
Я слышал в Чипсайде, Лондон, рассказы о войне с колониями.

Сопротивление было бесполезно, так как за спиной офицера стояли четверо солдат с
мушкетами, готовыми к немедленному применению, поэтому я подчинился своему аресту с
величайшим изяществом, на какое был способен.

Через несколько минут они установлены меня на коня, окружили меня с
отряд солдат, и поспешил меня на Ливерпуль. Достигнув
города, они поспешили по его узким улочкам к огромному каменному
зданию на берегу реки, перед которым они остановились. Скинув меня
бесцеремонно со зверя, на котором я ехал, они провели меня через тяжелые
порталы и по темным коридорам в комнату в задней части, в
в которую они втолкнули меня и захлопнули ее прочную дверь с лязгом, который
до сих пор отдается эхом в моих ушах. Мне не нужно было объяснять, где я нахожусь.
структура, ее форма, внешний вид, внутреннее устройство говорили
громче человеческих слов. Оно говорило на беззвучном, но безошибочно узнаваемом языке:
“Вы находитесь в британской тюрьме”.




ГЛАВА VII

Я ВСТРЕЧАЮ НОВОГО ДРУГА


Я не буду пытаться описать свои чувства, когда я стоял там, в
темноте, с этими прочными стенами, закрывающими меня от свободы, которой я
жаждал - жаждал, чтобы я мог посвятить себя служению моей борющейся
стране. Я совершенно уверен, что в то время я не мог отделить друг от друга
смешанные чувства досады, сожаления и безнадежности, которые угнетали
я. Только одно слово может выразить состояние моего разума и сердца
именно тогда - отчаяние. Я мог бы расплакаться, если бы от этого была хоть какая-то польза.
может быть, у меня и вырвался всхлип, но если так, то быстро
проверено, потому что из самого дальнего угла комнаты раздался хриплый голос,
требовательный:

“Кто вы?”

Я предполагал, что нахожусь в камере один. Теперь я был удивлен, обнаружив, что нахожусь в одной камере с другим.
Тем не менее, я смог быстро ответить:

“Такой же несчастный заключенный, как и вы”.

“Да, ” последовал ответ, - но я имею в виду, вы британец или американец?” и
Мне показалось, что я уловил нетерпение, почти напряженность в голосе говорившего.
Пока он ждал ответа.

“Американец”, - ответил я.

“Слава Богу за это!” - последовало немедленное восклицание. Затем я услышал
звук, как будто кто-то вставал с кровати, и в следующее мгновение мужчина
быстрыми шагами подошел ко мне.

“Я Сэмюэл Такер, морской капитан из Марблхеда, в колонии
Массачусетс”, - объявил он, к моему большому удивлению. “Теперь скажите мне, кто вы?"
"Вы?”

“Капитан Такер!” - Воскликнул я, игнорируя его вопрос из-за своего удивления и
радость. “Капитан Сэмюэл Такер из Марблхеда, и я пересекли океан
чтобы найти тебя! Кто бы мог подумать, что мы встретимся здесь - в камере
Ливерпульской тюрьмы!”

“ ‘Пересек океан, чтобы найти меня”, - повторил он, и я не могла удержаться.
в его голосе прозвучало изумление. “ Тогда, умоляю, скажи мне, кто ты?

“ Я Артур Данн, сын капитана Данна, с которым вы когда-то плавали.
Я ответил, а затем быстро, но в мельчайших подробностях рассказал свою историю,
начав с предсмертной просьбы моей матери и закончив моим арестом за
час или два до этого.

“Значит, ты в тюрьме по той же причине, что и я”, - заметил он с легким смешком.
Когда я закончил. Затем он начал свою собственную историю.

Он быстро добрался до Лиссабона, выгрузил свой груз, взял
еще один и вернулся в колонию. Затем он отплыл в Марсель,
Франция. Есть агент английского правительства, и к нему пришла,
желая устава своего брига перейти на Гибралтар и передать
рота солдат в Ливерпуль.

“Этот негодяй так и не сказал мне, почему полк спешит домой”, - объяснил капитан.
“иначе я бы ни за что не отдал ему свой корабль
Цена. Но зарплата была хорошая, и я попал в ту же ловушку, что половина
десяток-другой капитанов-янки сделали. Мы отправились в Гибралтар и привезли сюда
полк, который отплыл на следующий же день после прибытия в
колонии, чтобы сражаться с нашими соотечественниками. Когда я узнал правду, моя
кровь вскипела во мне, и я проклял короля и его правительство в лицо
агенту, когда он пришел заплатить мне деньги за чартер. Я мог бы
знать, что за этим последует; конфискация моего судна и мое
заключение здесь. Но этот парень точно знал, что я думаю о нем и
правительстве ”, - заключил он со смешком.

“Как долго ты здесь находишься?” Теперь я спросил.

“Две недели”, - ответил он; “но приехать сюда”, - добавил он, понизив
шепотом, и, взяв меня за руку, он повел меня вниз ячейку
одно узкое окно, через которое так мало света дошло, что я не
это заметили до этого.

Оказавшись у проема, он поднес мои руки своими к оконной раме
, и тогда я осознал, что он снимает ее. Поставив его
бесшумно на пол, он поднес мою руку к железной решетке,
как я вскоре обнаружил, он снимал прутья за прутьями.

“ Ну вот, - сказал он наконец так тихо, что я едва расслышал его,
“вы видите путь к тому, чтобы наш побег. Вот почему мне было так тревожно
чтобы выяснить, если вы американец. Я не хотел никто здесь, чтобы помешать мне
планы. Мы выступаем в полночь, так что вы недолго пробудете в этих стенах.
Мастер Данн, ” и он снова усмехнулся.

“ Но разве река не за этой стеной? Я спросил: “А на несколько футов
ниже? Как нам спуститься к нему?”

“Этим”, - ответил он, и, поднеся мою руку к своей груди, я нащупал
спрятанный у него под рубашкой моток прочной веревки. “О! приготовления
все сделаны, и они не могут потерпеть неудачу, - уверенно продолжил он. “Лодка из
корабль янки по реке пройдет под этим окном в полночь, и
погрузившись на него, мы отправимся на судно, которое
отплывет до рассвета. Единственное изменение в плане она будет
перевозить двух пассажиров вместо одного. Видите ли, вы пришли как раз вовремя, чтобы
пойдем ко мне домой, мастер-Данн”.

Уверенность в собственных тонов вдохновляет. Полчаса назад я был
на грани отчаяния; теперь я был почти безумен в своем избытке
радости. Я едва мог дождаться того часа, когда мы должны будем покинуть
нашу камеру. Затем я задумался, как капитан Такер смог
устроить так, полностью его план побега и как будто прозрел
мои мысли, капитан сказал мне, пока мы ждали пришествия
спасая ял.

“Якорь в гавани, неподалеку от моего собственного брига, на момент моего ареста”,
начал он, “было судно _Rebecca Morris_ из Филадельфии. Ее капитан
- мой старый друг, и я знал, что если мне удастся связаться с ним,
он сделает все, что в его силах, чтобы помочь мне сбежать. Под
предлогом отправки сообщения моей семье в колонию я попросил
надзирателя, который ежедневно приходил в мою камеру, снять письмо капитану
Allen. Сначала парень возражал, но когда я предложил ему свои часы,
ценные, в обмен на услугу, и показал ему записку, которую я написал
, он уступил. Однако без его ведома я заменил первую записку
второй, в которой я описал ситуацию в моей
камере и предложил способ, которым мой друг мог бы мне помочь. В ту ночь под моим окном проплыла лодка
, доставившая то, о чем я просил - напильник
и прочную веревку. Тем временем я сняла пояс с помощью перочинного ножа,
и распутала один из своих чулок, чтобы достать нужную нитку. С помощью
последним я вытащил более прочный шнур, а затем напильник и веревку
из ялика. Я знал, что мне потребуется несколько дней, чтобы перерубить решетку
, и поэтому отправил записку с просьбой вернуть лодку за мной
сегодня вечером. Когда шнур вернулся, там была строчка от капитана Аллена.
сам капитан Аллен заверил меня, что он обязательно будет здесь ”.

С каждой минутой я невольно нарастала тревожная чтобы для некоторых
причина дружелюбный капитан должен подвести нас. С другой стороны, капитан
Такер был настолько хладнокровен и невозмутим, насколько это вообще возможно для мужчины.

“Я знаю Кристофера Аллена, - заявлял он снова и снова, - и он будет здесь.
это так же верно, как то, что завтра утром взойдет солнце. Вся охрана
на реке не сможет его остановить. Он найдет способ перехитрить их и
спасти нас.

Наконец откуда-то с реки донесся кошачий вой.
Капитан Такер вскочил на ноги (поскольку мы сидели на краю
кровати, пока ждали), воскликнув сдавленным шепотом:

“Что я вам говорил, мастер Данн? Он почти здесь”.

Снова вой зазвучал ближе, и как будто животное плыло дальше.
прилив у тюрьмы. Потом он в третий раз пришелся прямо под
наш подоконник.

Мой спутник уже вытащил из-за пазухи моток веревки и
привязывал один конец к куску железной решетки. Поместив это поперек
узкого отверстия, он выбросил шнур и, повернувшись ко мне, сказал:

“Все готово, мастер Данн, и вы пойдете первым. Передайте капитану Аллену,
однако, что я иду прямо за вами.

“Нет, сэр, ” возразил я, “ вы должны идти первым, поскольку план принадлежит вам"
и...” но я не закончил.

“Я здесь командую”, - прервал он меня с властностью, которой я не могла
спор: “А теперь ты должна идти”.

С этими словами он поднял меня своими мускулистыми руками и протолкнул ногами
вперед через отверстие. Я поймал веревку в руках и в
еще мгновение, стремительно скользя вниз по нему. Расстояние было не так уж
велико, как я ожидал, и, казалось, прошло всего мгновение, прежде чем стаут
чьи-то руки схватили меня и осторожно опустили в лодку.

“Ты не капитан Такер”, - прошептал мне на ухо чей-то голос.

“Нет”, - признался я тем же низким тоном, “Я Артур Данн, мой товарищ по заключению.
Капитан Такер настоял, чтобы он спустился первым. Он
прямо за мной ”.

Раскачивание веревки подтвердило мои слова, и, оттолкнув меня в сторону
те же мускулистые руки подхватили капитана, когда он спускался. Следующий
минуту корабль сорвался с места вниз по реке так быстро, как четыре
весла мог вытащить его.

Мне было предоставлено место в носовой части, в то время как капитан Такер сидел с
Капитан Аллен на корме лодки. Что произошло между ними по пути на корабль.
Я так и не узнал, но когда мы были в ее каюте, ее шкипер
повернулся ко мне и, вложив свою руку в мою, сказал:

“ Сегодня вечером я получил двойное удовольствие, мастер Данн. Вместо того, чтобы ощипывать
один патриот вырван из рук врага, я забрал двоих. Я знал
твоего отца. Я верю, что в твоем лице он обрел сына, достойного его. Мы рады видеть тебя среди нас.
Добро пожаловать”.

Я поблагодарил его, как мог, и отправился на отведенную мне койку с
сердцем, полным благодарности всевластному Провидению, которое так
чудесно заботилось обо мне и подарило мне таких добрых друзей.

Но мне было суждено найти более могущественного друга до завершения этого путешествия
. Это был мастер Роберт Моррис, владелец судна,
и член Континентального конгресса, который находился на борту в качестве
пассажир. Должно быть, либо капитан Такер, либо капитан Аллен рассказали ему
кто я такой и как оказался на борту корабля, потому что, когда я вышел на палубу
на следующее утро, он подошел ко мне и, поздравив меня с
мой побег из британской тюрьмы, рассказанный с улыбкой:

“Мы должны услышать хорошие отзывы от вас и капитана Такера. Вы оба
рано показали, что вы лояльны колониям ”.

Не имея желания быть трутнем на судне, я пошел к капитану
после завтрака и предложил свои услуги в любом месте, где я мог бы ему пригодиться.

“ С вашей стороны похвально, мастер Данн, сделать это предложение, - сказал он.
ответил: “А я скажу, я скорее ожидал, что это вы. Это твой отец
снова и снова. Но там нет места, я могу дать тебе, кроме как с
моряки. Капитан Такер уже сделал подобное предложение, и я не могу
едва ли лучший шкипер, который когда-либо выходил в море из порта Новой Англии, может покинуть каюту.
поэтому я привел в порядок койку третьего помощника
чтобы использовать его. Вряд ли вы можете ожидать, что я найду четвертого помощника капитана.
поскольку я хотел бы, чтобы вы остались с нами. Но если ты хочешь перейти на
полубаком, я буду внести вас в реестр судно в качестве матроса”.

“Я предпочел бы отправиться туда, чем бездельничать”, - быстро ответил я и, получив
свое дежурство и место, я пошел вперед. Хотя я тогда этого не знал
, мой поступок очень понравился мастеру Моррису, который уже
украдкой наблюдал за капитаном Такером и за мной в поисках доказательств нашего
мастерства в мореходстве.

До поездки он имел возможность увидеть нас в
позиции, которые проверены в полном наши качества, как моряки, до
и недели не прошло, мы столкнулись с одним из самых серьезных штормов, когда я
опытные. Три дня он бушевал, унося наши саваны и
реи, как на буксире, тянули корабль, пока не разошлись швы,
и он был в большой опасности. Что было еще хуже, капитан был
сбит с ног упавшей балкой, и обе его конечности были сломаны.

В этой чрезвычайной ситуации капитан Такер выступил вперед и предложил взять на себя
управление судном. Мастер Моррис и помощники капитана с готовностью
согласились. Первым действием нового командира было назначить меня на свою собственную должность
третьим помощником, а вторым - заверить людей, что он спасет
судно, если они только будут незамедлительно выполнять его приказы. Затем он ушел.
к штурвалу и, взяв штурвал в свои руки, вел корабль
всю ту ночь сквозь шторм.

Его приказы, вышедших из-под колеса, были своевременно выполнены
моряков, которые приняли на новое мужество, и, когда рассвело и буря
стих, не было ни единой души на борту, но то, что готов был собственными
что его умения и знания, судно и экипаж были обязаны своим
охрана.

Этот поступок был звеном в цепи, которая обеспечила крепкую дружбу с
Мастером Моррисом. Благодарен за спасение его судна по нашем прибытии
в порту он представил капитана Такера некоторым другим членам
Континентального конгресса, и перед отъездом из Филадельфии домой ему
пообещали звание капитана Континентального военно-морского флота.

Не был забыт и я. Мастер-Моррис говорил мне доброе слово, и я был
заверил, что я должен был мичманом комиссия за
одну я потерял.




ГЛАВА VIII

НАШ ПЕРВЫЙ ПРИЗ


Наше прибытие в Марблхед произвело настоящую сенсацию. Известие о тюремном заключении капитана
Такера и конфискации его судна уже распространилось по всему миру.
добрался туда, в то время как о его побеге ничего не было известно. Его внезапное появление на улицах деревни
поэтому вызвало у него чуть ли не овацию, и
мужчины, женщины и даже дети столпились вокруг него, надеясь услышать
как он вырвался из рук врага.

Несколько горожан вспомнили мой визит в это место несколько
месяцев назад в поисках Капитана, и когда стало известно, что
Меня тоже бросили в тюрьму за неповиновение королю, я пришел сюда за своей
собственной долей общественного внимания; так что в течение нескольких дней мы оба знали, что это такое
быть знаменитым.

Затем возбуждение улеглось, и нам разрешили передвигаться среди
людей обычным способом, и нам не мешали заниматься
повседневными делами, которые выпадали на нашу долю. По просьбе капитана я поселился у него дома
пока мы ждали назначения, я жил с ним, и, за исключением краткого визита
в мою родную деревню в начале января, я не покидал его.

Было 20 января (1776 г.), когда я вернулся из своего визита. Поскольку у меня с собой был только
небольшой сверток, я покинул сцену у дверей таверны и
направился к дому, который теперь называл своим домом. Я прошел всего несколько шагов.
через несколько ярдов я услышал позади себя цокот лошадиных копыт и,
обернувшись, увидел человека в боевом костюме, украшенного попонами.
высокопоставленный человек спешно ехал ко мне.

Его приезд уже вызвал большое любопытство со стороны жителей деревни
, поскольку они собирались у окон и на улицах
и пристанях, чтобы поглазеть на скачущего кавалериста. Он промчался мимо
меня и свернул на ближайшую дорогу к резиденции капитана Такера на Роуленд-Хилл
. Подозревая, что он был посланцем Комитета Конгресса, я
я ускорил шаги и оказался в поле зрения дома как раз вовремя, чтобы стать свидетелем
забавной сцены.

Капитан Такер был во дворе и рубил дрова. Ярко разодетый офицер
Подъехал и спешился. Увидев человека, одетого в обычный
костюм--брезентом шляпа сгорбившись над его лицом, в бушлате и красный
жилет, покрывавший его тело, коричневые бриджи, на ногах, и пламенный
платок машет ему на шею ... он, естественно, возможно, думал, что он должен
пришли в неположенном месте, и так называемых ориентировочно:

“Послушай, парень, я бы хотел, чтобы ты сказал мне, живет ли достопочтенный Сэмюэл Такер
где-нибудь поблизости!”

“ Достопочтенный? Достопочтенный? - переспросил капитан, проницательно взглянув на
незнакомца. “ В Марблхеде нет человека с таким именем. Должно быть, он
один из семьи Такеров в Салеме. Я единственный Сэмюэл Такер
здесь.

Полицейский достал из кармана пачку, посмотрел на нее снова и снова.
еще раз. “Живет в доме, два этажа, фронтон-завершение, стоит сам по себе
на холме, недалеко от берега залива, кусок леса рядом с ним,” он
читать медленно. “Конечно, это должно быть то самое место”, - прокомментировал он, внимательно оглядываясь
по сторонам; а затем, оглядев вертолет с головы до ног, он
продолжил:

“Капитан Гловер из Кембриджа сказал мне, что он хорошо знал мастера Такера
и что он жил в Марблхеде, и описал его дом для
я - ‘гейбл-энд, на берегу моря, поблизости ничего нет’. Поверьте, это похоже на
то самое место ”.

Переговоры, однако, вскоре подошли к концу, поскольку гонец не замедлил
заметить галантный вид и благородную внешность стоявшего перед ним человека
и понял, что не мог ошибиться.

“Вы сами, должно быть, капитан Такер”, - объявил он, вручая пакет
человеку, стоявшему перед ним, “и вот ваше назначение как капитана в
Континентальный флот. У меня также есть мичманское звание для Артура
Данна. Не подскажете, где я могу его найти?

“Он прямо позади тебя, я думаю”, - заметил капитан, принимая его
пакет и ждет меня, чтобы взять мою. Затем он пригласил незнакомца
зайти в дом и отдохнуть и перекусить перед возвращением
в Кембридж - приглашение, которое было с благодарностью принято.

Вместе с заказами мы получили назначение на фрегат "Франклин",
несущий шестнадцать пушек и стоящий в Беверли. Капитану также было
приказано немедленно привести его в готовность к походу.

Последовали напряженные дни. Запасы были отправлены, боеприпасы размещены
на борту, и через неделю мы были бы готовы к выходу в море, если бы прибыло наше снаряжение
со стрелковым оружием. После трехдневной задержки капитан Такер потерял терпение
и, отправившись в Салем, он купил оружие на свои собственные деньги
и отправил его на борт. Увидев, что они расставлены по своим местам на стеллажах
, он повернулся ко мне, руководившему работой, и с удовлетворением заметил
:

“Ну вот! мы отправляемся завтра утром, мастер Данн”.

В тот вечер он отправился в Марблхед, а когда вернулся, то принес
с огромным свертком в руках. Своему старшему помощнику, лейтенанту
Феттиплейсу, он объяснил:

“Это баннер, который моя жена сделала для нас. Завтра, прежде чем мы
парус, мы освободим его от топовых”.

Естественно, любопытно посмотреть, как это, мастер Fettyplace, лейтенантом Солтер, на
второй офицер, и сам, кто стоял рядом, ждал его, чтобы показать
флаг США. Но он не сделал этого. И только когда на следующее утро мои собственные руки дернули за
шнур, на котором развернулось знамя с
козырька фрегата, мы увидели прекрасное изделие, созданное миссис Такер.

Вот оно поплыло на легком ветерке: белое поле, зеленый союз,
выполненный в форме сосны, с девизом под ним: “Обращение
к небесам”. И под этим флагом мы сражались до тех пор, пока Конгресс не утвердил
звездно-полосатый флаг.

Десять минут спустя, когда каждый фут парусины корабля был натянут навстречу
северо-западному ветру, мы стояли в открытом море. Выйдя из
гавани, наш нос был повернут в сторону Кейп-Кода, и человека послали на
перекрестные деревья, чтобы он высматривал призы. Мы нашли не одну, а две,
гораздо раньше, чем мы ожидали. Обстоятельства, насколько я помню
были эти:

Незадолго до наступления темноты, услышав громкий канонадами слева, и
судя по всему, на некотором расстоянии, мы направили наш курс туда. Перед тем, как
ночь практически закончилась, мы подошли достаточно близко, чтобы увидеть четыре судна
вовлеченных в конфликт. Два из них, корабль и бриг, шли под
британским флагом, в то время как два других были шхунами и явно американскими
каперами.

Не желая отбирать английские суда у тех, кто первым
обнаружил их и кто имел первое право на них в качестве призов, если бы они
могли их захватить, мы воздержались от вступления в бой. Но
когда враг отбил наших друзей и уплыл в сторону Бостона, мы
немедленно бросились в погоню. Британцы и наш собственный корабль, очевидно, были
быстрее парусников, чем у частников, и вскоре мы оставили их позади.
В девять часов они были вне поля зрения, и погоня была все наши собственные.
Затем ветер почти стих, и в течение часа или двух мы дрейфовали на расстоянии
мили от нашей добычи.

Примерно в это время наш впередсмотрящий сообщил о другом парусе на некотором расстоянии
по правому борту. Было слишком темно, чтобы разглядеть ее, и капитан Такер
немедленно приказал спустить лодку и, назначив меня главным, направил меня
отправиться на разведку к странному судну.

“ Возьмите с собой потайной фонарь, мастер Данн, - сказал он, - и, если “Она"
окажется английским крейсером, подвесьте свой фонарь у кромки воды
в знак вашего немедленного возвращения. Мы будем начеку
вы. Однако, если она будет американского судна, затем поднять свой свет в
воздух, и мы приедем туда, заберу тебя, и говорить с ней”.

“Есть, есть, сэр!” Ответил я и, спустившись на ялик, отдал
приказ отходить.

Оказавшись достаточно близко, чтобы можно было различить звук наших весел, мы приглушили звук
они осторожно продвигались вперед, стремясь незаметно пробраться под корму корабля
. Наконец мы подошли достаточно близко, чтобы
разглядеть в темноте, что это была изящная шхуна с десятью
пушками на борту, и что ее курс показывал, что она пытается догнать британские корабли
. Этот факт заставил меня с некоторым подозрением отнестись к ее характеру, поскольку
мне показалось дерзкой попыткой с ее стороны преследовать два судна,
каждое больше ее самой, с намерением атаковать их. Я обратил
внимание нашего боцмана Джозефа Льюиса на это обстоятельство, спросив
вполголоса:

“ А вам не кажется, мастер Льюис, что она, должно быть, британка,
супруга корабля и брига и пытается отремонтировать их?

“На этот счет есть две вещи, сэр”, - ответил он так же осторожно.
“Во-первых, у нее такое телосложение. Она происходила из племени янки, это так же верно, как мое имя"
Джо Льюис. Тогда это флаг, который она несет. Я не могу пошутить.
обратите внимание, сэр, но это не английские цвета. Что касается того, что она следует за двумя
судами, большими, чем она сама, это ничего не значит. У нас есть капитаны
которые сделают это с половиной своих пушек, надеясь найти способ вырезать одного или
другая из них. Я уверен, сэр, мы найдем в ней друга. Я готов
рискнуть и подбежать прямо к ней.

“Вряд ли мы это сделаем”, - ответил я. “Но мы поработаем под
ее кормой и убедимся, кто она такая”.

“ Прошу прощения, сэр, - продолжал он, - но, если вы прикажете всем людям,
залечь на дно в лодке, спуститесь сами и дайте мне весло.,
Я быстро затащу ее под шхуну, и они ничего не заметят.
мы на месте.

Я отдал необходимую команду, и, пригнувшись так низко, как только возможно
мог, и все же работая веслом, он бесшумно направил наш ялик вперед по течению.
пробуждение незнакомца. Пять минут спустя он коснулся моей руки. Я посмотрела
вверх, и он сделал быстрый жест вверх. Я понял и открыл свой
потайной фонарь настолько, чтобы единственный луч света упал на корму
шхуны, которая теперь была прямо над нашими головами. С трепетом восторга
Я прочел ее имя - _Katy_ - и порт назначения - Провиденс на Род-Айленде
Плантации.

Отстав от нее на достаточное расстояние, чтобы можно было безопасно подать сигнал нашему фрегату,
мы подняли наш фонарь высоко в воздух с помощью весла и стали ждать. Это было недолго
несмотря на легкий бриз, корабль поравнялся с нами,
и, подобрав нас, она продолжила преследование шхуны. Через десять минут мы
поговорили с ней, и ее капитан Абрахам Уиппл поднялся на борт.

Капитан Такер и он быстро пришли к соглашению объединить силы
и атаковать английские суда, и поскольку капитан Такер получил свое
поручение от Континентального конгресса, было решено, что оба
все корабли янки должны находиться под его командованием. Эти предварительные приготовления
завершились, и мы поспешили дальше так быстро, как только позволял нам легкий ветер
в погоню за врагом. По их поведению было ясно, что они стремятся
чтобы сделать Бостонской гавани; и столь же ясно, через час или два
смотрите, что все четыре корабля были примерно на равных в скорости.

Когда мы приблизились к Лонг-Айленду, тучи закрыли тусклые звезды, закрывая
тот свет, который у нас был, и мы не были уверены, какие корабли мы преследовали
, направились в восточный или западный пролив. Поэтому капитан Такер подал сигнал
_Katy_ подниматься по восточной стороне, в то время как он поднимался по западной стороне острова
. Нам повезло быстро обогнать транспорты
которые, проходя слишком близко к отмелям, сели на мель.

Убирали оружие, мы побежали в курсе британцы и выливают в
залп. Они оба ответили, от их правого борта батарей
только те, которые они могли бы использовать. Наши выстрелы были низкими и сделали большую смуту среди
войска и экипаж противника. С другой стороны, их орудия были
нацелены слишком высоко, и ядра пролетели над нашими головами, изрешетив наши паруса
и причинив большой ущерб нашим рангоутам и такелажу; затем они пронеслись дальше,
подвергая опасности род-айлендскую шхуну, которая находилась на другой стороне острова
остров затих, в пределах досягаемости английских пушек, и не в состоянии
изменить ее положение или оказать нам любую помощь.

За получасовой бой закипел, пока командующий британской
корабль был убит, когда она ударила ее цветами, и быстро ее супруга
не последовало. Я был с лейтенантом Феттиплейсом, когда он поднялся на борт более крупного судна
оказалось, что это "Джордж" из Глазго, Шотландия.
Лейтенант Солтер отправился на гауптвахту и доложил, что она является
_Annabella_ из того же шотландского портвейна. Каждое судно перевозило большой
груз боеприпасов, одежды и припасов для британской армии, находясь на
последними были двести пятьдесят солдат-горцев под командованием
Полковника Арчибальда Кэмпбелла, принадлежавших к корпусу генерала Фрейзера.

В конфликте мы не потеряли ни человека, ни каких-либо корабля
компании был тяжело ранен. Короче, наш единственный ущерб был нашим
паруса и такелаж. Но враг сильно переживал. Более двух десятков человек
были более или менее ранены, в то время как тридцать шесть, включая
капитана "Джорджа", лежали мертвыми.

Одним из самых печальных зрелищ, которые я помню за весь мой военно-морской опыт, было
то, что произошло на следующий день, когда мы похоронили погибших шотландцев на острове.
Было душераздирающе видеть женщин, сопровождавших войска,
рыдающих с громкими причитаниями, и слышать, как волынщики играют
погребальную панихиду.

Часы перед печальными похоронами были потрачены на погрузку призов,
и перевод наших пленников на "Франклин". Сильный бриз с
юго-запада позволил "Кэти" присоединиться к нам. Итак, похороны
закончились, призовые команды разместились на захваченных судах, и мы отплыли
в Линн.

Там мы передали их агенту Continental и имели
удовлетворение от того, что их грузы - за исключением одного пункта - отправились в
Армия Вашингтона в Кембридже. Исключением был запас парусины
, который мы нашли среди призовых товаров. Это было использовано, чтобы снабдить нас новым
комплектом парусов, и вскоре мы снова вышли в море.




ГЛАВА IX

УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ


Наше первое плавание длилось три дня, и мы захватили
два приза значительной ценности. Стоя рядом с лейтенантом Солтером, когда
мы покидали гавань для нашего второго круиза, я заметил:

“У нас и раньше было короткое и успешное путешествие, лейтенант Солтер. Что
думаю, вы наша удача будет на этот раз, сэр?”

Он улыбнулся. “Кто может сказать, мастер Данн? Этот выдаче призов много
как лотерея. Мы можем быстро сделать хорошо рисовать, как мы делали это раньше, или
мы можем сделать пустой. Возможно даже, что мы будем плавать здесь
недели, да, все это плавание, и все же вернемся в порт с пустыми руками.

“Это не капитан удача Такера делать”, - возразил я решительно.
“Он всегда успешных плаваний, и я считаю, что это будет
не исключение. У нас будет не так много дней, прежде чем мы захватим корабль.
Помните, что я вам говорю.

“Я полагаю, вы хотели бы увидеть, как они приближаются так быстро, что капитан
для них тяжелая работа - составлять призовые команды ”, - ответил он
шутливо. Затем продолжил более серьезно: “Я согласен с вами. Я
полагаю, капитан Такер ходит под счастливой звездой, и понятия не имеют, наши
поездка должна быть бесплодными”.

Он доказал, что он истинный пророк. Уже на следующий день мы получили приз - шлюп
из Галифакса, груженный сушеной рыбой, направлявшийся в Бостон. Хоть и не
большое значение, то никоим образом не следует презирать, и в моем собственном уме
это было не маловажно. Это означало гораздо меньше продовольствия для врага и
гораздо больше для наших храбрых войск. С этой мыслью я
подняли шум приветствия, когда боцман Льюис с командой из четырех человек отправился в порт под присмотром
- приветствие, к которому от души присоединилась вся команда нашего корабля
.

Затем призы быстро следовали друг за другом, пока у нас не набралось девять человек
в активе, и наше количество сократилось на три очка, чтобы обеспечить экипажи
для них. Среди них было несколько очень ценных.

Прошло всего две недели с тех пор, как мы покинули порт, когда мы захватили наше десятое судно
бриг "Белый лебедь", следовавший с Западных островов в Бостон,
с грузом фруктов и вина. Я говорю об этом более конкретно, ибо
моя личная судьба была более тесно связана с ним.

Мы увидели корабль на рассвете, и сразу же бросился в погоню-и это
был очень долгим. Тяжелые нагрузки, как она была, и с менее чем двумя третями
наши распространение холст, но она почти совпадает с нами в
Парусный спорт. Мы обогнали ее на несколько дюймов. Солнце уже клонилось к закату, когда мы
дали залп по носу корабля, и он зашел, когда я вернулся с борта.
поднявшись на борт, я доложил порт отплытия, пункт назначения, груз,
и дополнительные факты о том, что у нее был экипаж из двенадцати человек и на борту был один пассажир
мастер Джордж Роллинз.

Капитан Такер продержал ее возле фрегата всю ночь. На рассвете он
перевел на нее десяток пленных, которых мы захватили с других
судов, и, назначив меня командиром экипажа из десяти человек, приказал мне
доставить ее в Линн. Мастер Роллинс по собственной просьбе остался на борту.
мы с капитаном делили каюту со мной и мичманом.
Томас Блинн, который был моим старшим помощником.

Мы очистили от _Franklin_ около девяти часов и отправились в
путешествия в двести миль с большими надеждами. Бриг был надежным кораблем
и, как я уже упоминал, быстроходным парусником. Его груз был
ценный, и я почувствовал, что, пожалуй, можно назвать естественной радости будет
дано задание отвести ее в порт. Это правда, что у меня было большое количество заключенных
между палубами и двое условно-досрочно освобожденных в каюте,
но я не ожидал от них никаких неприятностей и чувствовал себя достаточно компетентным, чтобы
добросовестно выполнить порученную мне задачу.

День был ясный и холодный. Ветер был благоприятный, и мы пошли
вперед такими темпами, которые бы радовали сердце любого моряка. За десять
часов, по моим подсчетам, мы преодолели почти половину расстояния до
левый борт. Пусть ветер только не ослабевает, и мы доберемся до нашей гавани до
завтрашнего полудня. С большим удовлетворением я передал вахту
Мичману Блинну и спустился вниз.

Случайно комната, которую я занимал, оказалась между комнатой капитана
Уильямсона и мастера Роллинса, в то время как у мичмана Блинна была комната на
другой стороне каюты. Я заснул, но был разбужен
кто-то пытался открыть мою дверь. К счастью, как оказалось, я запер ее на ключ.
Войдя, незваный гость обнаружил этот факт.
пройдя дальше, я легонько постучал в дверь мастера Роллинза. Следующий
мгновенно, как будто вновь прибывшего ждали, дверь мягко отворилась,
и мужчина тихо вошел.

Я вдруг вспомнил, что когда я сохранил мой комплект под свое спальное место я
заметил трещину в перегородке между каютами, и шагать
бесшумно, прямо на пол, я наклонился, толкнул мою сумку одному
стороны, и полз рядом с ним. Приложив ухо к щели, я смог
различить многое из того, что происходило между мастером Роллинзом и его посетителем,
хотя они разговаривали шепотом.

Это был капитан Уильямсон, как я и подозревал, и, очевидно, он был
объявил, что ему не удалось войти в мою комнату, потому что его спутник говорил:

“Это очень плохо, капитан; значит, первая часть вашего плана провалилась”.

“Да, а теперь я попробую второе”, - последовал ответ.

“Вам нужно действовать с большой осторожностью, потому что, если они обнаружат это, они, скорее всего,
посадят вас вместе с другими заключенными”, - теперь мастер Роллинс
предупредил его.

“ Да, ” признал капитан, “ но рискнуть стоит. Если я только смогу
доползти до люка и открыть его, судно снова наше.
То, чего нам не хватает в оружии, мы восполним численностью и легко сможем
одолеем полдюжины человек на палубе. Потом спустимся сюда, мастер Данн, и
о людях на баке мы позаботимся на досуге.

“ Я останусь верен своему соглашению, если вы добьетесь успеха, капитан Уильямсон, и
добавлю сто фунтов к тому, что я должен вам дать, когда вы высадите меня на мысе.
кейп.

“Я этого не боюсь, мастер Роллинс. Вы всегда поступали точно.
как и обещали, но я думаю, что на этот раз я это заслужил”, - прокомментировал офицер
и повернулся, чтобы уйти.

Я подождал, пока не услышал, как он прошел мимо моей двери и поднялся по лестнице в
палуба; затем я выскользнула из своей комнаты и поспешила за ним. Но
момент моя голова была выше люк знал, что его второй план
не удалось, ибо мичман Блинн были начеку, и обнаружить его
присутствие на палубе.

“Что это значит, капитан Уильямсон?” он был требователен. “Вы знаете
так же хорошо, как и я, что вам не следовало выходить на палубу ночью
часы. Я вынужден настаивать, чтобы вы немедленно вернулись в каюту, иначе мне
придется поместить вас на гауптвахту вместе с вашими людьми.

Вместо ответа капитан совершил самую глупую вещь, которую только мог совершить
при данных обстоятельствах. Он прыгнул на говорившего, несомненно, с
намерением сбросить его вниз и пройти по нему к среднему
люку. Возможно, он думал, что быстрым броском сможет добраться до него и
выпустить пленников прежде, чем стража сможет помешать ему.

Но он недооценил быстроту и силу мастера Блинна.
Прыгая в одну сторону, мичман избегал своего противника, и сам
стал нападающим, а не нападению. Схватив англичанина
за талию, он громко позвал своих людей прийти к нему на помощь. Я прыгнул
я бросился вперед, чтобы помочь ему, но двое часовых опередили меня, и когда я
подошел к нему, дородный капитан был подавлен. Две минуты спустя он
был в трюме с другими заключенными.

Я быстро ознакомил своего старшего помощника с тем, что я видел и
слышал в кают-компании, и таким образом объяснил, как я так быстро оказался на палубе.
быстро. Затем я тепло сказал, забыв обо всех титулах в своей признательности
за хорошую работу мастера Блинна:

“Но я вряд ли был здесь нужен, Том. Ты был слишком бдителен для капитана.
Никто не смог бы справиться лучше. Я представлю капитану Такеру полный отчет о вашей роли
в этом деле.

“Спасибо, Артур”, - сердечно ответил он, переходя на тот же
знакомый тон. “Но должен ли я спуститься за мастером Роллинзом и посадить его
на гауптвахту?”

“Нет, я думаю, что нет, по крайней мере, сейчас”, - ответил я. “Я полагаю, что он из тех,
кто оставляет рискованную часть своих планов на кого-то другого, и поэтому
нам нечего бояться в этом направлении. Тем не менее, мы будем внимательно следить за ним
и арестуем его, как только увидим для этого хоть какую-то причину
. Теперь я вернусь в свою комнату и закончу дежурство внизу.

Добравшись до своей койки, я некоторое время лежал без сна и услышал, как наш пассажир
двигаться беспокойно о своей комнате. Когда он осторожно открыл дверь, и
посмотрел в кабину, но он не сделал никаких попыток расследовать
на местонахождение капитана, так что я пошел спать.

За завтраком, однако, он рискнул поинтересоваться, не заболел ли капитан Уильямсон
.

“Нет, ” ответил я, - прошлой ночью он был достаточно глуп, чтобы попытаться освободить
заключенных, но мичман Блинн был начеку и поместил его в
трюм вместе с ними”.

Он ел, беспокойно после этого, и вскоре, извинившись, вернулся
в его каюту. Спустя два часа он послал за мной, и вас заинтересовало, что
это движение с его стороны означало, что я сунул пистолет в карман и
спустился к нему.

Он закрыл дверь своей комнаты, как только я был в нем, и нажимать
стул ко мне, вежливо заметил: :

“Садитесь, капитан Данн, я хотел бы немного поговорить с вами”.

“Очень хорошо”, - коротко ответил я.

“У меня есть предложение, ” вежливо продолжил он, “ которое принесет
большую пользу лично вам”.

Я поклонился и подождал, пока он продолжит.

“ У меня есть причины, ” спокойно продолжил он, “ не желать высаживаться в
любом порту Новой Англии. Поэтому я договорился с капитаном Уильямсоном о
поставь меня на берег в некоторых уединенное место, на мыс код. Я должен был дать ему
сто фунтов золотом за это. Захват брига
вашим фрегатом, конечно, лишил его возможности выполнить свой
контракт. Но если вы окажете мне такую же услугу, я буду рада
дам тебе тот же компенсации”.

Я немного подумал. Там наверняка было что-то странное в
заявление человека. Было ясно, что он не хотел встречаться с континентальными властями
, и я легко мог понять, какие на то могли быть веские
причины. Но почему он в равной степени стремился избегать такого порта, как
Бостон, который контролировали британцы, к которому направлялся бриг
до ее захвата я не мог понять. Как бы я ни ломал над этим голову
Я не мог этого объяснить. Надеясь, однако, переманить его на свою сторону, я сказал::

“Почему бы вам не предложить мне остальные сто фунтов, которые вы собирались дать?
Капитан Уильямсон, если он вернет судно?”

Он уставился на меня в полнейшем изумлении. Очевидно, то, как я узнал об
этом факте, озадачило его. Но в конце концов он ответил:

“Хорошо, я сделаю это. Высадите меня в уединенном местечке где-нибудь под Бостоном,
и вы получите двести фунтов.

Я рассмеялся. “Я и подумать не мог об этом за такую сумму”, - заявил я.
“ Капитан Уильямсон мог это сделать, и это было не дело его команды.
почему он высадил вас на берег в одном месте, а не в другом. Но вот
со мной еще один офицер и десять матросов, ни один из которых мог отчета
мой поступок капитана Такера. Я, должно быть достаточно, чтобы купить их молчание”.

Я сказал это, чтобы выяснить, на что он готов пойти, чтобы
добиться своего освобождения, хотя у меня и в мыслях не было принимать какие-либо условия, которые он
мог бы предложить.

“Верно”, - с надеждой ответил он. “Я никогда об этом не думал. Ну, ты
получу тысячу фунтов золотом за то, что высадишь меня на берег, а ты
можешь разделить их со своими людьми, как пожелаешь.

Я был совершенно поражен этим предложением. Очевидно, все дело было
серьезнее, чем я себе представлял. Кем бы ни был мастер Роллинз, он
был слишком важной персоной, чтобы его отпустили. Но чтобы продолжить этот
фарс еще немного, мне удалось спросить:

“Но откуда я знаю, что в вашем распоряжении так много денег? Это
большая сумма, мастер Роллинс”.

Его лицо вспыхнуло - как мне показалось, от гнева из-за моего намека на то, что он может
вы не сможете выплатить мне названную сумму. Если так, то он взял себя в руки, потому что
через мгновение он сказал высокомерно:

“Я забыл, что вы не знаете меня, капитан Данн. Но ты увидишь сам
” и вытащил из-под койки два маленьких кожаных чемодана.
он открыл их, достал кое-что из одежды, а затем воскликнул:

“ Смотри!

Я действительно смотрел выпученными глазами. В одном были золотые монеты - гинеи,
нобли, соверены - их были сотни; в другом были монеты из
серебра - кроны, полукроны и фартинги в еще большем количестве.

“У меня там пять тысяч фунтов”, - заявил он, и я не усомнился в этом.
он.

Но кто был этот странный человек? Армейский казначей? Нет, иначе он бы это сделал
был рад отправиться в Бостон - _ если только он не сбежал с
деньгами, которые предназначались для выплаты жалованья британским солдатам_. Как
внезапная мысль пришла ко мне. Место для обычного выплатных был на
фрегат, окруженный силы, которая могла бы донести его до места назначения
вне всяких сомнений. Но если он пытался сбежать с деньгами,
что было более естественным для него, чем отправиться из Англии на
Азорские острова, а оттуда в Америку, где он хотел бы избежать и того, и другого
Британские и континентальные власти. Фактически, чем тише он сможет
проникнуть в страну, тем лучше. Я был уверен, что нашел истинное
объяснение, почему он сделал свое странное предложение - его грандиозное предложение. Но
этот вопрос Континентального власти могли бы обосноваться. Мой долг
было понятно. Это была охрана человека и его деньги каждую секунду, пока мы
достиг порта, и я перевернул его в надлежащий суд. Это
решение, я тихо сказал :

“Я доволен, господин Роллинз. Крупным планом свои коробки, и вставьте их обратно
под спальным местом.”

Он так и сделал, а потом заметил: “Вы видите, я могу заплатить вам сумму
обещал, капитан Данн, большие, как это.”

“Конечно, сэр, ” согласился я, “ но сейчас пойдемте со мной”.

Без колебаний он последовал за мной в каюту.

“Закрыть и запереть дверь,” сейчас я режиссер, и он подчинился, но в
кстати, что показало, что он был немного озадачен моим командам.

“Теперь иди сюда”, - продолжил я, распахнув дверь, что было
был капитаном номера Уильямсона, и отступил назад, чтобы позволить ему
введите первым. Он сделал это неохотно, и не успел он и внутри
номер, чем он повернулся ко мне, прошу:

“Что это значит, капитан Данн?”

- Это, - пояснил я, рисуя свой пистолет из кармана и, держа его
поэтому он был готов к немедленному использованию. “Вы, очевидно, слишком важный
персонаж будет позволено уйти в любом случае, мастер Роллинс. Я буду
держать вас здесь под охраной, пока мы не окажемся в безопасности в порту, и вы не будете
переданы континентальным властям. Они решат, кто вы такой
и кому по праву принадлежат ваше золото и серебро. Тем временем
у вас есть удовлетворение, зная, он заперт, а ключ в
кармане. Он не должен быть тронут, пока ты сам открыть дверь
ради людей, перед которыми я несу ответственность.” И с этими словами я шагнул
обратно в каюту и, закрыв дверь, запер его там. Пять минут
после этого перед дверью стоял вооруженный матрос, и ни на минуту там не было охраны
, пока мы не добрались до Линн.

Со строгим инструкциям, чтобы мичман Блинн, чтобы заботиться о
Мастер Роллинс, пока я не вернулся, я поспешил на берег и посетили
Континентальный агента. Сообщив о награде, я затем ознакомил его с
удивительным открытием, которое я сделал, и моей собственной догадкой о
таинственном пассажире.

“Мы скоро узнаем”, - заявил он, выслушав мою историю, “и пусть меня
тоже добавить, мичман Данн, вы справились со всем этим делом с большим
усмотрению и доказали, что ваша любовь к Родине выше
Британское золото”, - и он пожал мне руку и тепло.

Он вернулся со мной на гауптвахту. Сначала у него была беседа с мастером
Роллинз, который вскоре не выдержал его резких расспросов и сделал
полное признание.

Это был майор Ральф Уокер, казначей британской армии.
Ему доверили пять тысяч фунтов, чтобы расплатиться с солдатами в
В Бостоне он сбежал с деньгами и отплыл на Азорские острова. Там
он добился места на бриге и договорился с
его капитаном незаметно проникнуть в колонии, где он надеялся под
вымышленным именем насладиться своим нечестным путем нажитым богатством.

Закончив с признанием, он охотно открыл дверь своей каюты,
и передал все свои личные вещи представителю Континентальной администрации.
Среди его багажа были найдены бумаги, полностью подтверждающие историю, которую он
рассказал.

Решение агента было принято быстро. Обстоятельства, при которых
то, что этот человек был задержан, не имело никакого значения. Он был британским
офицером и, следовательно, законным военнопленным; деньги, которые он
перевозил, были британской собственностью и, следовательно, законным призом;
мнение, поддержанное всем военно-морским комитетом несколько недель спустя. Итак,
пять тысяч фунтов стерлингов, добавленные к стоимости брига и
его груза, сделали его захват самым ценным призом, который когда-либо получал наш фрегат
.

Я больше никогда не видел мастера Роллинза, или майора Уокера, как мне следует его называть,
. Но несколько месяцев спустя я услышал, что он был освобожден по
условно-досрочно освобожден и исчез. Вероятно, он отправился в какую-то часть
колоний, где его не знали, и там начал жизнь заново, хотя и в
бедности, а не в богатстве, как он планировал.




ГЛАВА X

МЫ ЗАХВАТЫВАЕМ ФРЕГАТ


Мне было приказано оставаться в порту со своей командой до прибытия "Франклина"
поскольку капитан Такер, когда я покидал его, ожидал привезти
свой следующий приз. Он пришел, но прошло две недели, прежде чем он пришел.
Приз, который он принес, был хорошим, и вполне стоил его двухнедельного
ожидания. Это был бриг из Корка, Ирландия, направлявшийся в Бостон с
груз говядины, свинины, масла и угля. Ходили небольшие слухи
связанные с ее захватом, о чем мне рассказал лейтенант Феттиплейс
вскоре после своего прибытия.

Судно было замечено как раз перед тем, как оно вошло в залив Массачусетс,
и началась погоня. Но как только она обнаружила, что наш фрегат преследует ее
, она развернулась и пошла ей навстречу. Когда на достаточно близком расстоянии, она
оповестил, что ее капитан хотел бы подняться на борт, но не было никакой лодки,
все были сметены с палубы в последнее время шторма, а потом
объяснил. Поэтому капитан Такер послал за ним ялик.

Вскоре он появился, невысокий, толстый, веселый ирландец. Низко поклонившись нашему командиру
поднявшись на палубу, он начал:

“Вера, ваша честь, я рад вас видеть. Я стою тут без дела.
вот уже две недели ищу таких, как ты. Я Джеремайя.
О'Брайен, капитан брига "Черный друг", из Корка в Бостон, с
продуктами для британской армии. Но моя зарплата в целости и сохранности у меня в кармане,
сэр, и меня нисколько не волнует, попадет ли весь мой груз в ваши руки.
И это не шутка, ваша честь. Мне не все равно. Я бы предпочел, чтобы вы,
Янки, как вас называют, ели пищу, в то время как у каждой матери
сын тех краснокожих шпиков в Бостоне, которые голодают. Итак, если вам угодно
скажите, куда вы хотите, чтобы я поплыл, я и мои люди станем призом
экипажем и отведем бриг в порт. Или, если ты боишься доверять мне, выпей пива.
у тебя есть собственное судно для порта, и мы последуем за тобой по пятам. Что
естественно, сэр?”, а с другой низкий поклон он ждал капитан Такер
говорить.

“Это самый необыкновенный, сэр,” наш шкипер сказал, что холодно. “Прошу прощения, могу я
спросить, чего вы ожидаете за это предательство вашего доверия?”

“Никакого предательства доверия нет, ваша честь”, - ответил он несколько горячо.
“Я сказал судовладельцам, что не отправлю бриг в колонии
для них без выплаты жалованья за все плавание, и это
Я не трус и не должны убегать от каких-либо вооруженных судна, которое дал
мне погони, однако он был большой, но что они должны рисковать своей
захват. Я человек своего слова, сэр. Вы начали преследовать меня, и не немного
я бегать от вас. Вот я смело стою на вашей палубе, хотя и рискую
потерять свой бриг. Каковы шансы, сэр? Если я не отдам тебе
сосуд, ты заберешь его, так что при любых обстоятельствах он твой.
И вы спрашиваете, чего я ожидаю? Для меня большая честь поступить к вам на службу.
как только я окажусь в порту, сэр, я смогу сделать все возможное, чтобы накормить вас
Солдаты-янки, захватившие такое судно, как это, - и он махнул
рукой в сторону "Черного брата", в то время как наши люди разразились радостными криками.

Итогом этого странного интервью было то, что капитан О'Брайен и его
экипаж вообще-то плавал Бриг в Линн, следуя в фарватере
_Franklin_; и вскоре после того, как она туда прибыл ее командир вошел в нашу
военно-морской флот в звании лейтенанта и сделал верную службу в колонии.

Фрегат снова уплыл в течение нескольких дней, но мы не переходили с
ее. Под “мы” я имею в виду капитан Такер и сам. Два или три дня
после его прибытия в порт капитан был уведомлен, что он должен был быть
передан _Hancock_. Он был достаточно любезен, чтобы попросить перевести и меня.
просьба была незамедлительно удовлетворена.

Этот перевод был для нас обоих повышением, по крайней мере, мы так считали
это; повышение для капитана Такера, для "Хэнкока", хотя шхуна
оснащенный, он был крупнее "Франклина" и нес еще восемь пушек и
еще пятьдесят человек; повышение для меня, потому что, хотя я все еще имел только чин
мичмана, я был старшим офицером в своем звании, и на
на новом судне исполнял обязанности третьего лейтенанта и
получал жалованье третьего лейтенанта. Нашим первым помощником был лейтенант
Ричард Стайлз, а вторым лейтенантом Николас Огилби.

Мы покинули порт 9 мая (1776 г.) и отправились вдоль побережья в наш первый круиз.
На какое-то время удача, сопутствовавшая нам на фрегате,
казалось, покинула нас. Вместо того, чтобы немедленно примчаться с призом
мы плыли на север до Кейп-Рейс, даже не заметив
ни одного. На самом деле, только когда мы повернули нос к дому, мы
обнаружили что-нибудь, за чем можно было бы охотиться. Затем мы столкнулись с кораблем _Peggy_
который в конечном итоге стал нашим и оказался самым ценным судном
и грузом, который мы захватили. Я говорю "в конечном итоге стала нашей", потому что были
обстоятельства, связанные с ее поимкой, столь же необычные, сколь и интересные.

Мы заметили ее на широте Галифакса - сразу после того, как она покинула порт
как выяснилось впоследствии - и направились к ней. Вскоре мы были рядом
достаточно, чтобы увидеть, что на нем было восемь пушек, и на его палубе находилось человек двадцать или больше людей
. Пока мы смотрели, на ее вершину подняли флаг, и под ним
в стекло мы разглядели, что он похож на тот, что развевается на нашей мачте
на верхушке мачты, по крайней мере, была сосна.

“Должно быть, это американский капер”, - заметил лейтенант Стайлз, когда
Капитан Такер сообщил об этом факте.

“Тогда почему он сидит так низко в воде?” поинтересовался капитан.
“Должно быть, между ее палубами находится тяжелый груз, раз она так осела"
”Возможно, она взяла какой-то приз и по какой-то причине перенесла его сюда".

“Возможно, она взяла какой-то приз и по какой-то причине перенесла его
груз в ее собственный трюм, ” предложил лейтенант Огилби.

“ Конечно, это возможно, ” согласился капитан Такер. “ Мы поднимемся наверх
и поговорим с ней.

Судно было так тяжело загружено, что нам не составило труда отремонтировать его, и
на приветствие капитана Такера: “На борт корабля! Кто вы?” - последовал ответ.
последовал быстрый ответ: “Американский капер _Peggy_, из Мачиаса, капитан
Эдвард Сондерс. Кто вы?”

“Континентальная военная шхуна "Хэнкок", капитан Сэмюэл Такер, в плавании
”.

“Я слышал о вас, капитан Такер, и теперь рад вас видеть”,
крикнул шкипер "Пэгги". “Хотел бы я быть достаточно близко, чтобы пожать вам руку".
руки с вами. Надеюсь, вам, как обычно, повезет с получением
призов ”.

“Спасибо! но в этом круизе мы остались ни с чем”, - сказал наш
командир. “Но, судя по осадке вашего судна, капитан
Сондерс, вам повезло больше”.

“Да”, - последовал ответ. “Вчера мы захватили бриг. Но выстрел, который мы
намеревались послать по носу, попал в ватерлинию. У нас было только
время перенести груз в наш собственный трюм, когда судно пошло ко дну. Мы
сейчас не в том состоянии, чтобы пускаться в погоню, и поэтому направляемся домой.

“Счастливого пути домой!”

“И вам того же!”

А потом мы отвалили и побежали в море, в то время как капер продолжал двигаться дальше
вдоль побережья. Два дня спустя мы были ниже Тюленьих островов, когда наш
впередсмотрящий доложил о парусе прямо перед нами.

“Как она выглядит?” - спросил лейтенант Стайлз, который в то время
отвечал за палубу.

“Черт меня побери, сэр! Она во всем похожа на тот корабль _Peggy_”, - было
восклицание старого солта. “Только, кем бы она ни была, она плавает под
британским флагом”.

Меня послали наверх с подзорной трубой, чтобы посмотреть, смогу ли я разглядеть ее, но
смог подтвердить только сообщение впередсмотрящего.

“Не спускайте с нее глаз, мастер Данн”, - приказал лейтенант. “Мы
подбежим к ней поближе”.

Через полчаса я крикнул:

“Это, конечно, корабль _Peggy_, но он несет английские знамена
. Нет! вот он спускает их и водружает на их место Сосновый флаг
. Может быть, она изменилась их, потому что у нее есть
обнаружили мы ее?”

“Это выглядит именно так, мичман Данн”, офицер согласился. “Я
отчет по этому вопросу капитан Такер”.

Он сразу вышел на палубу, взобрался на крест-деревья, и, принимая
взяв бокал из моей руки, долго и испытующе смотрел на далекий
парус, а затем сказал:

“ В этом есть что-то странное, мастер Данн. Судно находится далеко к югу
от порта своего приписки. Мы снова осмотрим его и посмотрим документы ”.

Еще через час мы были на расстоянии оклика, и капитан Такер крикнул:

“Эй, там, капер _Peggy_! Как получилось, что мы нашли вас здесь” внизу?

“Мы решили спуститься в Портсмут”, - раздался голос капитана.
Ответил Сондерс.

“Лечь в дрейф! Я должен взглянуть на ваши документы”, - затем объявил наш командир
.

“Все в порядке. Я сейчас же принесу их”, - последовал готовый ответ
.

Затем "Пэгги" лег в дрейф; была спущена шлюпка, к нам подошел капитан среднего звена Сондерс
. Вежливо поздоровавшись с ним, капитан Такер повел его вниз, в
каюту. Затем посетитель передал ему свои бумаги. Капитан передал
их мне как своему секретарю, сказав: “Просмотрите их, мичман
Данн”; затем вступил в разговор со своим гостем.

Я внимательно просмотрел документы. Они были оформлены надлежащим образом,
и не было ни малейшей причины сомневаться в заявлении _peggy's_, что он
является американским капером.

“Бумаги в порядке, сэр”, - объявил я, - "Хотя я бы предпочел, чтобы вы вынесли по ним суждение".
Он улыбнулся и, взяв их, взглянул на них.

Затем он сказал капитану: "Я хочу, чтобы вы их прочитали". Затем он сказал капитану
Сондерс:

“Простите меня, сэр, за то, что я доставил вам столько хлопот. Но вы знаете, что
враг сейчас использует всевозможные средства, чтобы обмануть нас, и мы должны
следовать нашим самым простым подозрениям, если не хотим, чтобы нас перехитрили ”.

“Это так, капитан Такер,” гость ответил. “Я что-то знаю
об этом сама. Вы не очень хорошо себя чувствую, чтобы найти они сделали
глупо с вашей стороны. Но вы проницательный человек, капитан. Нужен умный человек
чтобы взять над вами верх. Однако за задержку не нужно извиняться
я. На самом деле, я рад нанести вам этот краткий визит, ” и он встал.
чтобы уйти.

Через несколько минут суда во второй раз разошлись.

“Интересно, почему капитан не спросил его о том, как он плавал под английским
флагом”, - заметил я лейтенанту Огилби, которому рассказывал о том,
что произошло в каюте.

“Должно быть, он забыл об этом”, - сказал тот офицер.

“О, документы были в порядке, он, несомненно, думал, что это не его дело".
бизнеса”, - вмешался в разговор лейтенант Стайлз, который присоединился к нам в тот момент.

Три дня спустя мы были у мыса трески, когда наши смотровой снова звонил
из:

“ Корабль в поле зрения, сэр, в двух румбах от нас по правому борту.

- На этот раз не корабль “Пэгги”, не так ли, Джейк? - осведомился лейтенант.
Стайлз, снова он оказался во главе колоды, в то время как
же старый морской волк был в кросс-деревья.

“Да, сэр”, - прозвучал неожиданный ответ. - Корабль “Пэгги", вот кто это.
это он, сэр; и на нем развевается британский флаг, и он плывет под парусами’
чтобы обогнуть мыс. Полагаю, на этот раз она направляется в Нью-Йорк, сэр.

Лейтенант Стайлз одним прыжком взобрался на мачту и несколько минут смотрел на парус
в подзорную трубу. Затем он спустился так быстро, как он
пришел и сказал мне, когда он проходил по пути к кабине:

“ Это он, мастер Данн, и теперь он снова сменил флаг, поскольку
обнаружил наше приближение.

Через минуту он вернулся с капитаном Такером, который был взволнован не меньше, чем
он сам. Выражение моего лица, когда я взглянула на него, заставило его остановиться.
внезапно он спросил: “Что вы о ней думаете, мастер Данн?”

“ Что это британское торговое судно, направляющееся в Нью-Йорк с таким грузом, что
ценная, она принимает чрезвычайные меры, чтобы предотвратить поимку. У нее есть
двойные документы, сэр, и она показала нам только фальшивые.

“Я думаю, на этот раз вы попали в самую точку”, - заявил он.
“Но если мы снова проведем с ней капитальный ремонт, она больше нас не перехитрит”.

Возможно, ее капитан придерживался аналогичного мнения, поскольку он делал все возможное
, чтобы не попасть в наши лапы. Было ясно, что он не получил удовольствия от третьего
интервью с капитаном Такером.

Это было, однако, неизбежно. Постепенно мы поравнялись с кораблем, и
выстрел из нашего лука привел его в себя.

[Иллюстрация: “Мастер Данн, вы мой пленник”.

 (стр. 97)]

“Возьмите с собой ялик и десять человек, лейтенант Стайлз, и отправьте
Капитан Сондерс здесь, как бы сильно он ни протестовал, пока
вы остаетесь там и производите тщательный обыск в его каюте. Найдите
все, что сможете, чтобы пролить свет на истинный облик корабля,”был
Капитан команды Такера.

“Да, да, сэр”, сотрудник ответил тоном, который показывал, что он
смаковали порядка; и, признаюсь, я почти позавидовал его назначение.

Через пятнадцать минут капитан Сондерс был на нашей палубе и сердито заявил
эта процедура капитана Такера была возмутительной. В этот момент Билл Най, старый моряк, потянул меня за руку
.

“ Прошу прощения, сэр, ” сказал он громким шепотом, “ но это не
Капитан Сондерс, это капитан Джон Линскот из Галифакса. Я не раз плавал с ним в Вест-Индию.
”Пойдем со мной, Билл!"

“ Сказал я, ведя его на корму. Подойдя к двум капитанам, я объявил: "Идем!". - Сказал Билл.

- Идем!:

“Капитан Такер, перед вами человек, который желает пролить немного света на
вопрос, который вы пытаетесь решить”.

“В чем дело, Билл?” - спросил капитан, в то время как его пленник внезапно
замолчал и уставился на старого моряка.

“Я только хотел бы сказать, сэр, что я знаю этого человека. Я так плавал дальше
один раз с ним. Он капитан Джон Linscot Галифакс”.

“Парень, ты ошибаешься”, - прогремел сбитый с толку шкипер.

“Мы скоро узнаем”, - тихо заметил капитан Такер. “Лейтенант
Стайлз возвращается”.

Минуту или две спустя ялик коснулся борта шхуны, и
старший помощник капитана, спрыгнув на палубу, подошел к тому месту, где стоял
капитан. Отдав честь, он доложил:

“Я обнаружил, сэр, что вон то судно - не американский капер, а
Английское торговое судно, следовавшее из Лондона в Галифакс, где оно сменило капитана
а затем отплыла в Нью-Йорк. У нее есть груз мушкетов, пистолетов,
боеприпасов и армейского снаряжения на сумму пятнадцать тысяч фунтов
стерлингов.

Завершая свой отчет, английский капитан рассмеялся.

“Я признаю это, капитан Такер. Я знал, что вы курсируете у нашего побережья,
и подготовил эти каперские документы, чтобы перехитрить вас, и мне это удалось
дважды. Я едва ли мог ожидать, что сделаю это в третий раз. Я поздравляю вас,
сэр, с получением лучшего приза, который, вероятно, будет в этих морях в этом
сезоне ”.

“ Я могу позволить себе быть таким же великодушным и признаться, что вы самый
самый умный англичанин, которого я когда-либо встречал”, - ответил наш командир.

“Я говорил вам в нашем последнем интервью, что нужен умный человек, чтобы перехитрить
вас, ” парировал британец, - но я не чувствую себя таким умным, как тогда”.

Последовал искренний смех, и капитаны соперников пожали друг другу руки. Затем
большая призовая команда была поднята на борт "Пэгги" под конвоем
"Хэнкока", поскольку он был слишком большим сокровищем, чтобы отправлять его в порт
оставшись одна, она отплыла в Линн.

Через неделю мы снова были в море, и последовала богатая серия захватов.
Между тем временем и следующей весной мы захватили сорок судов, многие из
они с ценными грузами.

Затем последовал приз, при мысли о котором у меня до сих пор трепещет кровь.
по сей день. Мы были в Салеме с призами. Вскоре после выхода в море
мы заметили далекий парус. Приблизившись к нему, мы обнаружили
по уровню орудий, что это был английский фрегат - намного больше, чем
"Хэнкок". Ничуть не смутившись, капитан Такер повернулся к своему старшему помощнику
со словами:

“Толпа на всех парусах, лейтенант Стайлз. Чем скорее мы сможем сблизиться с
этим парнем, тем лучше”.

Когда этот приказ был выполнен, он продолжил:

“Пусть барабан отбьет всем по четвертям. Я хочу обратиться к ним”.

Когда мы заняли свои места, он сказал:

“Люди с "Хэнкока"! Я подозреваю, что там фрегат является _Fox_, что для
несколько недель было бичевание наших берегов. Как видите, она размером
чем мы, и несет еще двенадцать орудий. Поэтому я не вступает
в поединке пушка с ней. Я поставил наше судно рядом с ней
и доска за ней. В тот момент, когда мы коснемся бортов, я желаю, чтобы три разных группы
были готовы прыгнуть на палубу - одна впереди, одна на корме и
одна в середине корабля. Мичман Данн возглавит первую, лейтенант Огилби
второй, а лейтенант Мэги, командир морской пехоты, третий ”.

Заметив, что последний офицер, казалось, колебался, как будто собирался
отказаться от отчаянной должности, он повернулся к нему, сказав с улыбкой:

“Если вы предпочитаете, сэр, вы можете занять мое место здесь, и я буду руководить
границы, потому что она должна быть взята”.

“Нет, ” ответил доблестный молодой офицер, “ я пойду и сделаю все, что в моих силах, и
если я паду, вы пошлете это моей единственной сестре?” и он протянул
подарите капитану кольцо, часы и миниатюру.

Через несколько минут, внезапной и быстрой сменой руля, ибо в
в мореходном мастерстве капитана Такера не было равных ни одному офицеру на молодом флоте
он поставил наше судно рядом с фрегатом, орудием к
орудие, и прежде чем раздался выстрел или было пущено в ход какое-либо орудие.
чтобы направить его на нас, он бросил свои абордажные кандалы на планшир, и
наши абордажные команды высыпали на палубу.

Я могу дать вам небольшое представление об этой потрясающей руке-рукопашный бой, который
сейчас имел место. Я был частью битвы, а не зрителем. Но
Я знаю, что бесстрашные Маги пали в самом начале. Возглавляя свой отряд
морских пехотинцев, он перепрыгнул через фальшборт, но едва его ноги коснулись вражеской палубы
, как он был атакован численностью и меч пронзил
его грудь.

Но его смерть не осталась неотмщенной. Капитан Такер, увидев его падение,
прыгнул, как лев, на его место и своей могучей рукой разрубил
всех перед собой. Проложив путь по палубе для своих людей, он
построил их в две линии, спина к спине, и сразился со своими противниками в
в обоих направлениях, вперед и на корму.

Тем временем я со своим подразделением достиг своей позиции, и мы двинулись все дальше
носом назад, навстречу капитану "Бесстрашного", в то время как лейтенант Огилби и
его люди, атаковав шканцы, гнали врага вперед, к нашим
вторая линия командующего выстроилась, чтобы принять их. Таким образом, мы вскоре
подмели палубу, и фрегат поднял свой флаг. Три громких возгласа "ура"
наши храбрецы провозгласили победу.




ГЛАВА XI

ВЫДАЮЩИЙСЯ ПАССАЖИР НА БОРТУ


Теперь я перехожу к инциденту, о котором люблю писать. Это был
Рождественский подарок, преподнесенный капитану Такеру в декабре следующего (1777) года.
Это был совершенно новый фрегат _Boston_. Он был представлен ему в
Бостоне и назван в честь этого города. На его борту было двадцать четыре орудия и сто
сто семьдесят пять человек, не считая роты морской пехоты, а по своему
оснащению он превосходил любое другое судно, находившееся в эксплуатации в то время.

Но не только судно получило капитана; ему также была предоставлена
привилегия выбирать всех своих офицеров. Ему потребовался
месяц, чтобы составить список. Нашими тремя лейтенантами были Генри.
Фипс, Езекия Уэлч и Бенджамин Бейтс, ранжированные в порядке их наименования
. У нас было пять гардемаринов, из которых я был старшим по званию.
Вторым был Томас Блинн, который был с нами на "Франклине" и
который был назначен на новый фрегат по моей просьбе. Остальные три
были новые люди для нас, но бравые ребята, которые хорошо зарекомендовали
сами на других сосудов. Они были Уильям дня, Эдвард Eades, и
Томас Лемойн.

Нашим мастером по оружию был Уильям Бейкер с "Хэнкока"; и одним из наших
боцманов был также наш старый друг Джозеф Льюис с "Франклина".
Я полагаю, что все остальные наши офицеры и команда были новичками. У нас были
капеллан, преподобный Бенджамин Бэлч, и хирург, доктор Томас Бернс.
Офицерами нашей морской пехоты были капитан Сет Бокстер, первый лейтенант
Джеремайя Рид, второй лейтенант Уильям Купер и сержант Бенджамин
Ньюхолл. Я говорю здесь об этих разных офицерах, чтобы, когда они
будут впоследствии упомянуты в этом повествовании, у читателя могло сложиться ясное
представление об их месте на борту корабля.

С того часа, как мы поднялись на борт "Бостона", у нас было ощущение, что его
назначат на какую-то важную миссию. Пока никто этого не говорил
как среди офицеров, так и среди экипажа царило чувство ожидания.
Возможно, это было из-за новизны судна, его прекрасного оборудования,
особой тщательности, проявленной при отборе людей и размещении припасов
, что создало такое впечатление.

Мы поднялись на борт корабля 27 декабря. Наступил новый год, прошел месяц
, но мы все еще ждали. Первого февраля произошел инцидент
который заставил нас поверить, что время нашего отплытия приближается. А
на фрегат прибыл новый флаг - флаг, принятый американским
Конгрессу и суждено вскоре стать известным во всем мире как эмблема
о свободе - звездно-полосатый флаг. Под одобрительные крики наших людей оно было
развернуто на верхушке нашей мачты, и, как в случае с флагом из Соснового дерева
на "Франклине", так что теперь моя собственная рука дернула за веревку, которая
освободила флаг.

Девять дней спустя капитан Такер был вызван, прежде чем председатель
Военно-Морской Комитет. Теперь я знаю, что произошло на собеседовании, и будет
касаться его здесь.

“Сэр, ” сказал чиновник, “ Американский конгресс поручил вам
принять достопочтенного Джона Адамса на свой фрегат и передать его в качестве
специальный посланник во Франции. Мне также поручено добавить, что каким-то образом
цель этой миссии во Францию стала известна врагу, и
они уже послали британский семьдесят четвертый и два других фрегата
из Ньюпорта следить за этой гаванью и, по возможности, предотвратить
отплытие судна, которое должно доставить посланника. Чтобы спастись от войск
, столь бдительных и грозных, и избежать встречи с многочисленными военными кораблями, которые
наводняют трассу через Атлантику, требуется офицер непревзойденного уровня
мастерства и бесстрашия. Конгресс полностью доверяет вам, и для
эта причина выбрала вас командиром корабля, который должен выполнить
эту миссию. В этом документе подробно изложены ваши приказы, которые мы
ожидаем, что вы выполните в точности, ” и он протянул бумагу
капитану, который, получив ее, ответил:

“Уверяю вас, сэр, и остальных членов военно-морской комиссии, что
Я ценю честь, оказанную мне, и стремятся к
лучшее, что в моих силах, чтобы заслужить доверие, вам покой во мне. Если по
какой-либо причине я не смогу прибыть в назначенный порт с моим уважаемым
пассажиром, это будет не потому, что я не оправдал оказанного мне доверия ”.

На 16-й день месяца, мастер Адамс был получен на борту
_Boston_ со всеми почестями свое высокое положение; и 17, в
семь вечера, мы снялись с якоря в Нантаскет дорог, и приступил к
на море, с полосами и звездами, размахивая в виде штрафа северо-западный ветерок,
а при стрельбе на салют из семи пушек.

В начале судового журнала того рейса, который сейчас лежит передо мной
, есть слова, написанные собственноручно капитаном Такером: “Моли Бога
доставить меня невредимым во Францию и ниспослать мне благополучное плавание”. Этот краткий
но всеобъемлющая молитва была удовлетворена, но не без некоторых неудач и
некоторых поводов для сомнений и страха.

Наш отъезд в сумерках было нарочно устроено, чтобы проскользнуть мимо
смотреть фрегатов в устье залива под прикрытием
тьма. Без света мы быстро продвигались по гавани, и когда
под Лонг-Айлендом смогли разглядеть огни трех английских судов
, на расстоянии мили или двух друг от друга, они ходили взад и вперед, чтобы добраться до
перехватывайте любое судно, которое может попытаться покинуть гавань обычными маршрутами
.

"Семьдесят четвертая" находилась дальше всех к северу, и ее большая осадка не позволяла
она не могла убежать в радиусе двух миль от берега. Капитан Такер, который
стоял у штурвала, быстро заметил этот факт и отдал приказ
провести "Бостон" между большим фрегатом и сушей. Возможно
к британцу не ожидал, что судно настолько большой, как для _Boston_
пройдите этот курс, и так держали без особой разведки в этом направлении; или
это может быть, что отсутствие света оказываемых наш корабль-невидимка в
это расстояние в темноте. По какой-то причине мы прошли этот переход в безопасности
и через час были уже далеко в море.

Однако каким-то образом противник, должно быть, узнал о нашем уходе, ибо
19-го в шесть часов вечера мы увидели к востоку от нас три больших корабля,
на которых был британский флаг, и пришли к выводу, что это они наблюдали за нами.
особенно для нас. Капитан Такер сразу же распорядился, чтобы наш фрегат
возить далеко на юго-запад, и до сих пор, как нам удалось обнаружить в
в темноте мы не преследовали. Рано утром следующего дня капитан
созвал всех своих офицеров на совещание, и, поскольку противника
нигде не было видно, было решено вернуться на исходную позицию.
курс. Однако мы пробежали всего час к северу, когда
увидели два преследующих нас фрегата - один двадцатипушечный, а другой, как и мы, двадцатичетырехпушечный.
другой, как и мы, двадцатичетырехпушечный. Но почти сразу же
человек на верхушке мачты крикнул:

“Военный корабль в нашем противофазе, сэр!”

Вскоре мы были уверены, что это английский семьдесят четвертый. Это
определило тот факт, что наши враги были настойчивы и бдительны,
и перехватили бы нас, если бы могли.

Поэтому была проведена еще одна консультация, на которую был
приглашен мастер Адамс, и наша ситуация была свободно обсуждена. Не зная, как быстро
"Бостон" должен был отплыть, было решено снова отойти на
юго-запад, и в десять утра мы снялись с якоря и двинулись в том направлении
. Трое британцев быстро изменили курс и
погнались за нами.

В полдень мы потеряли из виду меньшее судно; в два часа мы поставили
на носовой и грот-мачте рулевые паруса и вскоре обнаружили, что оставляем
другие суда позади. В шесть часов мы потеряли их из виду в темноте
.

Последовала тревожная ночь. Мы шли со скоростью семь узлов
в час, и у нас были основания полагать, что другие суда были
делая такой хороший темп. Бы они продолжат нынешний курс
всю ночь? Если это так, мы не могли, сбрасывая с точкой или
двое бросают их с нашего следа? Эти и подобные вопросы возникали в голове
не только нашего командира, но и всех наших
офицеров.

На палубе неслись двойные вахты. Капитан Такер никогда не покидал ее.
За три часа мы провели на поле мы были прежде
сумерки. Потом мы упали немного, но это снижало нашу скорость до
шесть узлов. Мы бежали по новому курсу еще три часа, а затем
к нашему огорчению, наш впередсмотрящий сообщил об огнях большого корабля почти
прямо перед нами. Было очевидно, что, хотя мы и избавились от фрегата поменьше
, семьдесят четвертый все еще шел по нашему следу.

Мы не могли выдержать ее на нашем нынешнем курсе, поэтому легли в дрейф и
повернули на запад. Она следовала за нами. Час или два мы придерживались
нового направления, затем внезапно снова легли в дрейф и прошли мимо нее
с наветренной стороны, примерно в четырех милях от нас.

Но она заметила движение и, изменив собственный курс, продолжила
преследовать нас. Снова лавируя на корабле, мы вскоре получили удовлетворение от
зная, что мы, наконец, вышли на курс, по которому "Бостон" шел
отдаляясь от своего врага, и когда наступило утро, он исчез из виду, и
мы больше не видели его следов.

Но едва мы избежали одной опасности, как столкнулись с другой. A
на нас обрушился северо-восточный шторм, и девять дней мы боролись с
ветром, дождем, слякотью и метелью, и временами были вынуждены подниматься в воздух
чтобы, а в другое время, развернуться и убежать перед бурей. Я думаю, что
не думаю, что мы продвинулись на сотню миль во время бури.

Затем с юга подул легкий бриз, температура понизилась,
снег и лед, сковывавшие нас, исчезли, и мы довольно быстро продвинулись вперед
к месту назначения.

Однажды в такую весеннюю погоду мы заметили судно на
юго-востоке, которое стояло на западе. Мы изменили курс, чтобы
перехватить его, и за короткое время смогли разглядеть, что это было
большое торговое судно с двенадцатью пушками на борту.

Не было никаких сомнений, что она тоже видела нас; и, увидев нас, она
должно быть, поняла, что мы крупнее ее, и установила два ружья к
своему одному. И все же она не делала попыток сбежать от нас, или, если уж на то пошло,,
чтобы догнать нас. Она просто продолжала свой путь. Однако, подойдя немного ближе,
мы заметили, что ее отважный командир готовится к
атаке. Руки у всех были по конвейеру на свои места. Его орудия были
будучи снятый, и приготовился к стрельбе. Его отношение, как сказал ясно
а слова: “Оставь меня в покое, и я оставлю тебя в покое. Но если ты нападешь на меня,
ты увидишь, что я готов. Я буду защищаться в меру своих возможностей ”.
Хотя мы еще не перекинулись с ним ни словом, он внушил нам
чувство глубочайшего уважения.

Если бы мы были без нашего уважаемого пассажира, мы бы
поспешили в атаку. Но нашей первой обязанностью было позаботиться о его безопасности,
хотя в приказах капитана Такера не было ничего, что могло бы помешать
ему забрать приз, если она попадется ему на пути. Уверен, что
впереди корабль должен содержать ценный груз, или она не была так
вооруженные до зубов, наш командир чувствовал, что это было бы серьезной ошибкой допустить
ее, чтобы свободно перемещаться. И все же он не хотел брать на себя ответственность
пытаться захватить ее в одиночку. Поэтому он созвал мастера Адамса
и его офицеров на совет, откровенно заявив о своем желании захватить
великолепный корабль, который сейчас был в поле зрения.

Мастер Адамс заговорил первым, изложив суть дела.:

“Если бы меня здесь не было, капитан Такер, ” сказал он, - вы бы ни секунды не колебались“
при нападении, не так ли?”

“Не мгновенно”, - признал капитан.

“Тогда считайте, что меня здесь нет, и идти вперед”, - продолжил храбрый
посланник. “ Я согласен с вами, что на том судне должен быть хороший груз,
иначе оно не брало бы с собой двенадцать пушек и по меньшей мере два десятка человек для
охраны. Если это так ценно для ее правительства, она является более ценным для
США. Мы не должны упускать возможность устроить все по-нашему”.

Это решило вопрос, и фрегат мгновенно ожил
активность. Матросы были разогнаны по своим постам; рифы были сбиты
с наших марселей; орудия были приведены в боевую готовность; морская пехота
были выстроены в середине корабля, готовые обстреливать палубу врага из своих
мушкетов; и мы бросились в погоню за кораблем.

Выполнив свой последний приказ, я остановился на мгновение, чтобы осмотреться.
Какой прекрасный вид имел фрегат, готовый к бою! Какими
серьезными и уверенными казались наши люди! На мгновение я потерялся в
восхищение сценой, а затем мое внимание было отвлечено. Я увидел, как
Мастер Адамс схватил мушкет и занял свое место среди морских пехотинцев.
Очевидно, он собирался принять участие в драке. Но капитан
обнаружил его немного позже, подошел к нему и, положив свою
руку ему на плечо, сказал властным голосом:

“ Мастер Адамс, Континентальный конгресс приказал мне доставить вас во Францию в целости и сохранности.
вы должны спуститься вниз, сэр.

Мастер Адамс улыбнулся, и отправился в каюту, но с таким очевидным
нежелание наших мужиков ворвались на ура.

К этому времени мы были хорошо с корабля, и наш шкипер одного из
эти быстрые man;uvers, для которых он отметился поставить свое судно на
позицию он желал. Его оружие было готово, его люди были на своих постах
, запасы спичек дымились, и все же он не решался отдать
приказ стрелять. Эта задержка привела команду в нетерпение, и, видя, что
упускается прекрасный шанс нанести смертельный удар, они начали роптать.
Затем капитан Такер громко закричал:

“Держитесь, мои люди! Я хочу спасти это яйцо, не разбив скорлупу!”

Им не пришлось долго продержаться, потому что командир
торговец, каким бы отважным он ни был, увидел выгодное положение, в котором находился наш
фрегат, и насколько отчаянными были его собственные шансы, и поэтому он поднял знамя
без нашего пушечного выстрела.




ГЛАВА XII

В ТЮРЬМУ ГАЛИФАКС


Через десять минут после ее был вниз я был на палубу с
экипаж приз. Мичман Блинн был со мной, и вскоре я отправил его обратно
на фрегат с докладом, в котором дал оба офицеры и команда получили гораздо
удовлетворение. Призом стало судно "Марта", капитан Питер Макинтош,
направлявшееся из Лондона в Нью-Йорк с грузом провизии, припасов,
и товары, оцененные в восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.
Экипаж состоял из тридцати девяти офицеров и рядовых, и было пять
пассажиров, итого сорок четыре человека.

Мастер Блинн вскоре вернулся с приказом от капитана
Такер, назначая меня временно ответственным за судно и приказывая мне
сначала отправить его экипаж и пассажиров на "Бостон" для обеспечения безопасности,
а затем, поскольку была почти ночь, развернуть корабль и следовать за
фрегатом по его курсу до утра.

На рассвете в команде моего корабля произошли изменения. Мичман Блинн был
отозван на "Бостон", и мичман Лемуан был заменен на него.
его место занял мой исполнительный директор. Филип Мохайс, квартирмейстер, был
также направлен в качестве моего второго помощника. С ним прибыло шесть новых человек,
увеличив мой экипаж до пятнадцати. Мастер Лемуан привез с собой
следующее письмо:

 “На борту фрегата "Бостон".
 11 марта 1778 года.

 Мичману Артуру Данну.:

 Джентльмен, Отныне Вы назначаетесь командиром корабля "Марта".
 Я желаю, чтобы вы максимально использовали свой путь в Бостон, двигаясь
 по вашей долготе от 37 ° северной широты до 68 ° западной. Будьте осторожны, чтобы
 избегать всех судов, которые вы можете увидеть, держа человека на мачте с
 рассвета до темноты, и если вам так не повезет, что вас схватят
 , уничтожьте мои письма вместе с вашими сигналами. Если вы идете безопасный, подать
 сигналы на борту военно-морского флота, не показывая их в ваш ближайший друг.
 Удостоверьтесь, ваш свет, чтобы показать ни в каком-либо отношении. Когда
 вы прибудете, познакомьте Почетную коллегию с каждой инстанцией, которая имеет
 это случилось в мой проход, и я желаю тебе будет столь же внимателен к
 корабль в порту, а в море. Регулярно делайте заказы, как вам бы на море,
 а мужики под тем же подчинении. Остальные приказы отдавайте себе сами.
 При защите корабля действуйте по своему усмотрению.
 Ваш доброжелатель,
 СЭМЮЭЛ ТАКЕР,
 Командующий.”

Как можно быстрее я приготовился к отплытию и
вскоре дал сигнал на фрегат, что готов к отплытию. Салют из семи
раздался ружейный залп, а затем я унес каждый стежок парусины с собой.
с запада на северо-запад, чтобы достичь назначенной мне широты, вдоль которой я
должен был пробираться домой.

Три дня прошли без особых происшествий. Мы достигли
тридцать седьмой параллели, и направилась на Запад. Раз или два мы
увидел далекие паруса, а если они нас увидели, то не думаю, что мы
стоит чеканка. Итак, когда солнце зашло на третью ночь.
после того, как мы расстались с фрегатом, наш журнал показал, что мы сделали четыреста узлов.
все было хорошо.

Все было хорошо, когда заходило солнце; все было не так хорошо, когда заходило солнце.
встал; ибо там, не более чем в двух милях от нас, находился английский фрегат с
тридцатью двумя пушками, и несколько минут наблюдения показали, что он
быстро догоняет нас.

Я не мог ни тогда, ни по прошествии всех этих лет найти какую-либо причину
почему мы были виноваты в дилемме, в которой сейчас оказались.
Я строго выполнял приказы, которые дал мне капитан Такер. Ночью у нас
не было с собой фонарей, и поэтому не могло быть, чтобы
именно они привлекли внимание врага и побудили его
преследовать нас. Очевидно, это был один из тех случаев, когда случается так, что над
которые мы не можем контролировать. К британцу оказалась крейсерская в
что населенный пункт; рассвет раскрыл нашу близость, и она дала
Чейз.

Но каковы бы ни были обстоятельства, они не могли изменить того факта, что
нас преследовал враг настолько грозный, что, если бы он настиг нас,
было бы безумием сопротивляться ему. Нашей единственной надеждой было вырваться из ее лап
и даже это, признаюсь, в то время не очень успокаивало.
Тем не менее, мы делали все возможное, чтобы отдалить ее. Я отдал приказ поднять все паруса
и направить корабль таким курсом, каким, я знал, он пойдет
она была лучшей. Прошел час, и, насколько мы могли судить, наша погоня
была не ближе, чем когда мы обнаружили ее. Наши надежды возросли.
Если бы мы только сохраняли нашу нынешнюю скорость в течение дня, мы
могли бы с наступлением ночи ускользнуть от нее.

Наступил полдень. Фрегат был ближе к нам, чем утром, но все же
слишком далеко, чтобы достать нас из своей пушки. Скорость она набирала на
мы сделали это сомнительно, что она пришла бы в пределах дальности стрельбы до
закат. Каждый человек на нашем корабле вздохнул с облегчением.

В четыре часа она выстрелила, но пуля пролетела в пятидесяти саженях от цели.
нас-достаточно далеко, чтобы убежать от нас, но тоже неловко рядом быть
приятно. Было неприятно чувствовать, что прибыль в триста футов
бы дать мячу упасть на палубу.

Я уже использовал почти все средства, какие только мог придумать, чтобы
увеличить скорость нашего судна. Оставалось одно - намочить наши
паруса, но низкая температура помешала мне попробовать это. Это
означало бы для нас не только холодную работу, но и ледяную палубу и паруса.
Тем не менее, все было предпочтительнее, чем попасть в руки врага
и поэтому я повернулся к мастеру Лемуану и спросил его
целесообразность проведения эксперимента.

“Вы замечаете, как гудят насадки?” он ответил. “Почему бы не попробовать
полейте их водой?" Это позволит им удерживать ветер, и, возможно, этого будет
достаточно, чтобы удержать корабль вне досягаемости британцев до наступления темноты ”.

Я принял предложение, и через пять минут наши храбрецы
плеснули ледяной водой на холст. Вскоре эффект
стал заметен. Мы на самом деле заработал на фрегат, и на закате она
было за версту.

Ночь пришла быстро, но не так темно, как хотелось бы. До Сих Пор Я
надеялись, что без включенных огней мы сможем уйти за пределы видимости преследователя
, а затем, изменив курс, ускользнуть от нее. Мы с тревогой ждали
наступления момента, когда для нас будет безопасно предпринять попытку.

Ждать пришлось долго, так как военный корабль без колебаний погасил
свои собственные огни и поэтому был явно невидим для нас, в то время как он
нам было трудно решить, может ли она видеть нас или нет.
Однако недалеко от девяти часов утра, я пришел к выводу, что мы не могли различить
фрегат, если бы не ее света, и рассудил, что она не могла
больше не замечали нас. Поэтому я приказал изменить наш курс строго на восток. Две
минуты спустя наш преследователь изменил свой курс и последовал за нами.
Было ясно, что он все еще мог нас разглядеть, несмотря на темноту.

После получасового хода на восток я убедился, что мы
теряем позиции, и продолжил наш прежний курс. Английский корабль, как и
, быстро развернулся позади нас.

“У них на борту того фрегата хороший глаз”, - заметил я.
Квартирмейстер Мохайес, который стоял рядом со мной.

“ Так оно и есть, сэр, - согласился он, - и если только небо не затянется тучами
боюсь, до утра мы от них вообще не избавимся, сэр.

Это был страх, который удерживал каждого из нас на палубе той ночью - страх,
который все больше и больше перерастал в уверенность. Десять раз я менял руль;
десять раз преследующее судно брало наш след - и вместе с ним наступало утро.
менее чем в полумиле позади нас.

В довершение нашего замешательства сильный ветер последних двадцати четырех часов
стих, сменившись редкими порывами ветра. При слабом ветре с нашим
тяжелым грузом мы едва двигались, в то время как фрегат с меньшей осадкой
неуклонно приближался к нам.

В семь часов выстрелом из ее носового орудия снесло нашу грот-мачту,
и паруса и рангоут упали на палубу. Это подкосило нас и
позволило ей быстро догнать нас, и вскоре она была там, где могла
нанести нам бортовой залп.

“В дрейф, и мы потопим вас”, ее командир крикнул, и с
скрепя сердце я отдал приказ лечь в дрейф судно; затем я поспешил
ниже, где, памятуя о командованием капитана Такера, я уничтожил
запись его сигналы, и его письмо ко мне.

Когда я вышел из каюты, рядом с нами стояла лодка нашего похитителя.
Мгновением позже старший офицер поднялся на палубу и крикнул
повелительным тоном:

“Что это за судно? И кто им командует?”

“Корабль "Марта", приз континентального фрегата "Бостон",
Мичман Артур Данн с командой из пятнадцати человек во главе, направляется в
Бостон, - ответила я со всей грацией, на которую только была способна.

“Покажите мне подлинные документы корабля”, - потребовал он.

Предвидя такую просьбу, я захватил бумаги с собой, и теперь
протянул их ему. Он оглядел их, а затем начал громко смеяться
. Наконец ему удалось сказать:

“Это дорого. Ты думал, что получил хороший приз, не так ли? Планировал
перевезти этот груз в Бостон, чтобы накормить своих солдат-янки? Что ж, позвольте мне
сказать вам, что "между чашечкой и губой много щелей", и они будут
очень голодны, прежде чем отведают этих припасов. Капитан Ватсон
проследит, чтобы их отправили в Нью-Йорк, куда они и были предназначены. У меня там
есть брат, которому я напишу всю историю. Разве он и
его товарищи не будут смеяться, когда услышат, как мы забирали хлеб прямо изо рта
ваших товарищей!

Я ничего не ответил, возможно, потому, что не сочувствовал его словам?
веселье. Затем он позвал полдюжины своих людей на палубу и передал
корабль на их попечение, а сам вернулся на фрегат, чтобы доложить
своему командиру.

Что-то в его отчете, или же долгая погоня, которую я вел за ним,
вывела капитана из себя, потому что он быстро расправился с
нами. Через пятнадцать минут нас перевели на военный корабль и
заперли на его гауптвахте.

Люк, который заточил нас, закрыл "Марту" от нашего взгляда, и
мы думали, что видели ее в последний раз. Некоторые из нас были, но это было
для меня большая честь увидеть ее снова спустя несколько месяцев и выучить ее
замечательную историю.

Фрегат нанял на него сильную команду и приказал плыть в кильватере
в Галифакс, ближайший британский порт. В течение следующей ночи
она каким-то образом рассталась со своим супругом, и прежде чем она смогла
воссоединиться с ней, была захвачена континентальным капером, который доставил ее в
Бостон. Итак, вопреки хвастовству офицера, в руки которого я ее передал
, наши солдаты-янки действительно питались ее припасами.

Если бы мы знали это не только тогда, когда лежали в темноте трюма
"Королевского принца", но и в последующие более трудные дни,
Я совершенно уверен, что на наших сердцах стало бы легче. Как бы то ни было, к
страданиям, которые нам пришлось вынести, добавилась печаль от потери
ценного судна, которое было доверено нашим заботам. Временами я
задавался вопросом, что сказал бы капитан Такер, когда до него дошли бы новости.
Стал бы он винить нас? Тогда я думал: “Это не имеет большого значения, потому что мы
никогда больше не встретимся”.

Три дня темноты, паразитов, грязи и скудной пищи сделали
нас готовыми обменять наши каюты на фрегате на любые другие - это
не имело значения, какие они были и где. Мы знали, что хуже быть не может.
Итак, три дня спустя, когда мы услышали звон цепей, возвестивший о том, что
судно встало на якорь, и наш люк был открыт, и нам было
приказано выйти, мы с радостью подчинились зову.

Яркое солнце, свежий воздух никогда еще не казались такими приятными, и когда
мы сели в ожидавшие нас лодки и нас доставили на берег - в город, в котором
Я сразу узнал Галифакс, - мы были почти счастливы. Даже когда наши
похитители после приземления повели нас вверх по улице к массивной
тюрьме, мы не отчаивались. Там, по крайней мере, был бы свет, даже если
грязь и еда были такими же, как на борту корабля, и
это было бы к лучшему. Итак, твердой поступью и добрым
мужеством мы прошли через массивные порталы, куда нас втолкнули
в комнату, уже переполненную заключенными.

Через пять минут мы были готовы ехать обратно в трюм без
ропот; и я не буду писать причину, чтобы читатель вправе
думаю, что государство неправду. Это едва ли кажется возможным, что хуже
человек может быть виновен в таком ужасный поступок. Еще я даю здесь
простой факт. Нас поместили в комнату, где свирепствовала оспа.
Почти половина из двадцати находившихся там мужчин были больны этой заразой
и все же без какого-либо медицинского обслуживания.

В помещении воняло нечистотами; воздух был отравлен заразными
микробами; помещение было слишком маленьким для того количества заключенных, которое уже находилось там
; состояние помещения, должно быть, было известно в тюрьме
власти; и все же в эту чумную яму меня засунули с моими пятнадцатью людьми.
Ни один враг не мог бы совершить более вопиющей жестокости; никакие демоны в человеческом обличье
не могли бы проявить большей злобности.




ГЛАВА XIII

НА БОРТУ БРИТАНСКОГО ФРЕГАТА


Невозможно дать сколько-нибудь адекватную картину дней, которые
последовали сразу за этим. Ужас от них все еще преследует меня, когда я пишу.
Есть опасности, которые пробуждают лучшее в человеке, которые пробуждают все его
способности, чтобы встретить их лицом к лицу и преодолеть; есть другие, которые парализуют
руку, парализуют мозг и отупляют душу. Стоявшая перед нами опасность была
из этого последнего класса. В течение часа после того, как я вошел в ту комнату и узнал
ситуацию, я сидел ошеломленный и невозмутимый, и мои люди были не в лучшем состоянии
. Мы были безнадежны.

Говорят, можно привыкнуть к чему угодно. Возможно, что это
почему мои спутники наконец начали шевелиться и говорить. Это был их
упрекает в том, что возбудил на меня. “Почему бы мы не сражались с врагом на
палуба _Martha_, и закончилась наша там живет, а не по глупости
сдав ее, и умирали здесь, в этой грязной ручкой?” они говорили.
Они без колебаний свалили вину на меня. Задетый за живое,
Я вскочил на ноги. Я стряхнул с себя летаргию, в которой находился, и сказал
решительно:

“Товарищи, не будьте неразумны. Вы знаете, я действовал из лучших побуждений, когда
сдал _марту_. Я поступил так, как поступил бы любой другой мудрый командир
при тех же обстоятельствах. Давайте предположим, что мы сражались; некоторые
из нас выжили бы в конфликте и были бы брошены сюда, чтобы встретиться с
теми же ужасными условиями. Можем ли мы сказать, кто из нас это мог быть?
Были бы мы лучше подготовлены к встрече с ситуацией, чем сейчас?
Здесь мы все здоровы и сильны. Давайте пробудимся. Давайте сделаем для
этих страдающих людей вокруг нас все, что в наших силах. Не каждый друг, кто имеет
оспы умирает вместе с ним. Давайте посмотрим в лицо этого врага, как у любого другого, и
попытайтесь победить его; и если мы погибнем раньше него, давайте умрем, как
мы бы умерли на палубе корабля - как мужчины, выполняя свой долг ради себя и
других ”.

Мне не пришлось обращаться ко второму. За моей речью последовало звонкое “Есть, сэр!”
а затем парни столпились вокруг меня, спрашивая, что им
следует делать.

“Сначала мы выясним, кто эти страдальцы и как мы можем помочь
им”, - ответил я. “Затем посмотрим, нельзя ли почистить этот грязный загон,
и сделать его более пригодным для жилья. Болезнь не будет свирепствовать так сильно там, где
мне сказали, что там нет грязи; и, возможно, я смогу убедить
тюремные власти должны предоставить нам с чистыми кроватями и надлежащего медицинского
посещаемость. Будьте уверены, я сделаю все возможное, чтобы обеспечить лучшее
состояние вещи здесь”.

“Как пожелаете, сэр”, - ответили они и повернулись вместе со мной, чтобы оказать помощь
больным вокруг нас.

Как я и ожидал, мы обнаружили, что все они - колониальные заключенные. Некоторые из них были
там в течение недели, другим, как мы были новичками. За две недели до
один из них сошел с оспой, а дело было
были оперативно доведены до сотрудников колонии. Единственное , что
однако, что они сделали, так это назначили человека, отвечающего за комнату,
у которого был иммунитет, и похоронили мертвых, поскольку четверо из их числа
уже умерли от болезни.

Я обнаружил, что единственное, что мы могли сделать в настоящее время, - это разместить
страдающих людей в более удобных положениях и смочить их пересохшие губы водой из
скудного запаса воды, имевшегося в нашем распоряжении. Но позже, когда пришел надзиратель
- пожилой человек, глухой, грубоватый и равнодушный к нашему положению, - я
обратился к нему с просьбой попросить начальника тюрьмы предоставить нам
с инструментами для уборки помещения и чистой одеждой для
больным и с медицинской помощью.

Он возразил: “Они ничего для вас не сделают. Они предпочли бы, чтобы вы
сдохли здесь, как крысы в норе”.

Тогда я разозлился. “Скажи ему:” я воскликнул, “что есть офицер
здесь не умрешь с этим заболеванием, и как он
живет дома правительства должны знать. Да, весь цивилизованный мир
узнает, как он обращается с людьми, единственная вина которых в том, что они
заключенные ”.

Должно быть, что-то в моем взгляде или тоне испугало его.
он зашаркал прочь по коридору, направляясь к тюрьме.
чиновники огласили мои требования, повторив слово в слово то, что я сказал
. В результате мы были обеспечены лопатами, метлами, ведрами и
водой в изобилии, и к ночи наши помещения были убраны.

Однако прошла неделя, а ни одно из других моих требований не было выполнено. Умерло еще шесть
мужчин, которых завернули в одеяла и унесли на
похороны. Еще десять человек заболели.
Быстро приближалось время, когда можно было ожидать появления болезни
среди моей собственной команды. Нам нужно было все - кровати, одежда, лучшее и
еще еды и лекарств. В своем отчаянии я стал хитрее. Из куска
проволоки, который я нашел у одного из мужчин, я изготовил
ключ, которым я мог отпереть нашу дверь.

Я знал, что он только позволил мне выйти в коридор, но даже это
обстоятельство я считал, я мог бы использовать в наших интересах. Наш "под ключ"
в привычку общение с нами на небольшое отверстие в двери.
На самом деле, дверь распахивалась настежь всего один раз с тех пор, как мы вошли в тюрьму
- в тот день, когда мы убирали комнату, а затем четверо
солдат, все невосприимчивые, стояли в проходе с заряженными мушкетами
чтобы предотвратить наш побег. Обычно, однако, дежурный подходил к двери
один.

Помня об этом факте, около полудня я отпер дверь и
стал ждать. Как только я услышал шаги старика на улицу, я
внезапно распахнула дверь и спрыгнула на него. Он был так
удивляюсь я без труда ловил его за плечи.

“Теперь проводите меня в кабинет”, - потребовал я.

“Но вы не должны идти туда, сэр”, - воскликнул он в тревоге. “Мне сказали не настолько много, чтобы выпускать вас в коридор.
"Я не могу". Ты дал этой болезни
должностных лиц и других осужденных”.

“Именно это я предлагаю сделать”, - возразила я, пожимая его как
терьер крысу. “Если нам не предоставят чистые постели, одежду и
лекарства, мы разрушим это здание дюйм за дюймом; мы рассеем
микробы оспы по воздуху. Некоторые из нас могут умереть в попытке,
но пока у нас не будет заражен весь город. Так, или я
задушу тебя!”

Мой громкий голос и его не менее громкие возражения достигли ушей
суперинтенданта, как я и предполагал, и теперь он выглянул
в коридор, чтобы посмотреть, в чем проблема. Ловлю достаточно моих
чтобы понять мои требования и угрозы, он крикнул:

“Не спускайтесь сюда, сэр! Отпустите надзирателя, и я сделаю то, что вы скажете.
скажите. Вещи должны быть отправлены вам в один раз”.

Я с сомнением посмотрела на него. “Я не знаю, верить тебе или
не,” я затем сказал медленно.

“Я сдержу свое слово. Я сейчас же пошлю людей с вещами, и они
заберут твои старые вещи и сожгут их. Только возвращайся в свою комнату
и оставайся там.

“Я попробую тебя в этот раз”, - наконец решил я, отпуская ключника.
“Но запомни, если ты меня подведешь, здесь будет самое жаркое время".
старая тюрьма, которую вы когда-либо видели. Мы можем выйти из комнаты, когда пожелаем, и
как я уже сказал, мы можем умереть при попытке, но этого не произойдет, пока мы не сделаем это.
многие из вас заражены отвратительной болезнью, от которой мы страдаем, ”
и я вернулся в комнату.

Частично он сдержал свое слово. Чистые постели и одежду принесли,
но мы не получили никакой медицинской помощи или припасов, и поэтому на следующее утро я
повторил эту часть своего требования.

“Суперинтендант просил меня передать вам, что он пытается найти для вас
врача”, - дрожащим голосом сказал дежурный, “но пока все
в городе отказались прийти сюда”.

Прошла еще неделя. Еще восемь парней прекратили свои страдания,
и развилось семь новых случаев заболевания, среди которых трое из
мои люди: мичман Лемуан, квартирмейстер Мохайс и Элиас Боуден,
старый моряк.

Из первых заключенных - тех, что были в комнате при нашем появлении - выжило
только шестеро, настолько ужасными были разрушения, нанесенные плети
среди них. Будут ли такие же большие потери среди моей команды? Я боялся этого,
и хотя в тот период моей жизни я не был склонен к молитвам, я
сейчас молился:

“О, Господь, пощади моих людей. Пошли нам какую-нибудь помощь. Мы остро нуждаемся в этом”.

Снова и снова я повторял эти слова, и в некотором роде они приносили мне
огромное утешение. Я чувствовал, что помощь приближается, но я признаю, что она пришла
так, как я совсем не ожидал. На следующее утро послышались торопливые шаги
по нашему коридору, затем дверь внезапно распахнулась, и в комнату заглянул самый забавный
маленький француз, которого я когда-либо видел.

Невысокий, толстый, одетый по последней моде, он поклонился
несколько раз сначала одному, потом другому из нас, все время разговаривая
на странной смеси хорошего французского и плохого английского. Между делом мы
выяснили, что это был доктор Жан Виньор, который высадился в городе
накануне. Узнав по чистой случайности о нашем положении, он
счел для себя большой честью добровольно оказать нам помощь.
Тюремное начальство дало согласие, и вот он должен был взять дела
в свои руки.

“Оспа - это ничто”, - заявил он, величественно взмахнув
рукой. “У меня есть средство, чтобы вылечить, и средство, чтобы остановить это”; и затем
он начал осматривать своих пациентов.

Он переходил от одного к другому, одобрительно кивая головой некоторым,
и серьезно качая головой другим, и давал лекарства
для всех. Когда круг был сделан, он приходил ко мне, которого он, казалось,
признать начальника, заявив,:

“Я лечу его, и его, и его, и его”, - указывая на мужчин, он говорил.
“Его, и его, и его я не лечу”.

С тяжелым сердцем я заметил, что трое, которых он назвал
недосягаемыми для его целительной силы, были моими собственными товарищами. Теперь он
сделал то, что показалось мне странным. Он заставил каждого здорового человека из нас
встать перед ним и, проколов место на руке, втер в нее густую жидкость
, которую достал из маленького пузырька в своем чемоданчике.

“У вас сейчас нет оспы, или же она легкая”, - объяснил он. “Мой
друг доктор Дженнер из Лондона - это то, что вы называете экспериментами с ней.
Когда-нибудь это сделает его знаменитым. Он называет это вакциной.

Теперь я знаю, что он сделал нам прививку - обычное дело сегодня и открытие,
которое, как и предсказывал француз, прославило имя доктора Дженнера
известный во всем мире - но мы никогда раньше не слышали об этом процессе и
не могли оценить его ценность тогда, как мы это сделали немного позже.

Таким забавным был наш новый друг, что он развеселил наши сердца; так хорошо он это делал
кажется, понимаю страх болезни, с которой он боролся, что он
укрепило нашу веру; так сильно было его влияние в тюрьме
власти, что он получил от них все, что он чувствовал, что его пациенты
требуется, настолько он превратить наши жизни в тюрьме, что, казалось,
как будто солнце вышло из густого облака и посылает
его целебные лучи на нас. Единственная печаль, что пришла ко мне, когда он
с нами была гибель трех товарищей, чьи дела он имел в
прежде всего неизлечимыми. Даже тогда он сделал все, что мог
чтобы утешить меня, и получил разрешение от официальных лиц для меня
сопровождать их на их могилы и отметить их могилы.

Из оставшихся членов нашей команды трое вообще не болели оспой
Уильям Госс, Ричард Уэббер и я - из-за, как сказал доктор Виньор,
огромных язв, которые образовались у нас на руках. У остальных была та же самая болезнь
, но настолько легкая, что они почти не почувствовали недомогания.

“Это вакцина”, - заявил врач.

“Тогда вы должны объявить о своем лекарстве всему миру”, - настаивал я.

Он покачал головой. “Это работа моего друга”, - объяснил он. “Он сказал
я не стану красть его честь. В свое время он отдаст ее
миру”.[A]

Через месяц последний случай заболевания исчез, и наша комната
была тщательно вымыта и окурена.

“Мне пора идти, ” объявил наш хороший друг, “ и я хотел бы
взять вас всех с собой”. Затем, понизив голос, он добавил:

“Я еду в вашу страну, чтобы стать хирургом в вашей армии. Я расскажу им о
вас, и пусть они договорятся об обмене”.

Примерно первого июня я подумал, что он исполнил свое желание, потому что
британский офицер пришел в нашу комнату и, оглядев нас всех, спросил о наших намерениях.
имена и должность, в которой мы служили. Затем он сказал:

“ Артур Данн, Уильям Госс и Ричард Уэббер должны отправиться со мной.

“Ты уверен, что это вообще кому обращаться?” Я спросил, хочет, чтобы
оставить одного человека.

“Это все, кто должен сейчас уйти”, - ответил он коротко. “Остальные могут быть
отправили на потом”.

Таким образом успокоил нас, удачливых три, как мы думали, попрощавшись с нашими товарищами
прощай, и с ликующим сердцем следовал офицер из комнаты.
Оказавшись на улице, он повел нас к пристани, где ждал ялик
.

“Садитесь”, - скомандовал он, и, все еще думая, что нас отвезут
на какое-нибудь судно, где должен был состояться наш обмен, мы повиновались с
готовностью.

Матросы на веслах потащили нас к большому фрегату, стоявшему далеко в гавани.
Вскоре мы были там, откуда я мог хорошо его разглядеть. - "Святой Джордж"! - крикнул я.

- “Святой Георгий”! - Воскликнул я, узнав фрегат, на котором я
служил мичманом до войны с колониями. Тогда же,
как вспышка, меня осенило, что меня и моих товарищей не обменяют
, а заставят поступить на английскую военно-морскую службу.


 ПРИМЕЧАНИЕ:

 [A] Доктор Дженнер сделал это несколько лет спустя.




ГЛАВА XIV

Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В БОСТОНСКИЙ


Я взглянул на своих товарищей, и выражение их лиц показало, что
они поняли значение моего восклицания и, как и я,
догадались о судьбе, уготованной нам. Но у нас не было времени на то, чтобы
разговаривать друг с другом или протестовать с нашим похитителем в следующий момент
мы коснулись борта судна и получили категорический приказ
подниматься на его палубу.

Я не знаю, что думали мои товарищи, но что касается меня, то
мне было интересно, будет ли там кто-нибудь из старых офицеров или
люди на фрегате. Если да, узнают ли они меня? И если меня узнают
каков будет результат? Буду ли я считаться дезертиром и
понесу ли наказание дезертира? Мысль была не из приятных,
и я признаюсь, что я перешагнул через перила корабля, я посмотрел
с опаской обо мне.

Первым, на кого упал мой взгляд, был вахтенный офицер, и кем же еще?
он должен был быть, как не моим старым знакомым мичманом Сеймуром, хотя сейчас он
носил звание лейтенанта. Но если он и узнал меня, то не подал виду
. Направляясь к нам, как будто ожидал и был готов к
при нашем появлении он достал из кармана записную книжку и, сверившись с ней,
позвал:

“Уильям Госс!”

“Здесь, сэр”, - ответил матрос, хотя и с явной неохотой.

“ Вы зачислены в команду на бизань-марсе, к орудию правого борта,
четвертый номер, и несете вахту под началом лейтенанта Гранта, ” объявил он,
снова обратившись к своей книге. “Вы можете пройти вперед и доложить тамошнему офицеру"
. Он проследит, чтобы у вас было оборудование, и покажет
ваше рабочее место. Затем он снова взглянул на свои записи.

“Ричард Уэббер!” - позвал он.

“Здесь, сэр”, - ответил владелец имени, потому что там ничего не было
что еще нужно сделать.

“Вы назначены в команду фок-марса, к орудию левого борта, номер
десять, и несете мою вахту. Идите вперед и доложите тамошнему офицеру ”.

Прежде чем назвать мое имя, он пристально посмотрел на меня, но я встретил его взгляд,
не дрогнув. Затем он прочел:

“Артур Данн!”

“Здесь, сэр”, - быстро ответил я.

“Это странно”, - заметил он и снова уставился на меня. “Я никогда не ожидал
снова увидеть тебя на этом корабле, но судьба распорядилась иначе.
Ваш случай настолько примечателен, сэр, что я должен отвести вас к капитану”, - и
он повел меня вниз, в каюту.

Уходя, я, помню, пожалел, что командиром не был
Капитан Роулинс. Он был так добр ко мне, когда я впервые сел на
фрегат, а на самом деле за все время я был на ней, я не волнует
получать мою фразу из его уст. Я предпочла бы, чтобы весь
незнакомец судить по мне.

Мое желание было удовлетворено. Человек, которого я никогда раньше не видел, сидел за
стол, но, когда он обратил лицо ко мне я знал, что могу рассчитывать нет
милость из его рук. Холодный, суровый, безжалостный, жестокий - таковы были характеристики
, которые я прочитал там, и с чувством, которое у меня снова возникло
оказавшись в затруднительном положении, я остановился перед ним.

“Это молодой человек, которого я должен был привести к вам, когда он прибудет,
сэр”, - сказал лейтенант Сеймур.

Офицер повернулся и посмотрел на меня.

“Ваше имя?” тогда он потребовал резко, и я знал, что это был всего лишь
формальность.

“Артур Данн,” я признался.

“ Вы когда-то были мичманом на этом фрегате?

“ Да, сэр.

- И сбежали, чтобы присоединиться к врагу?

“Я не думаю, что это справедливый способ выразить это”, - начал я, когда он
перебил меня.

“Конечно, ты не понимаешь. Ни один дезертир никогда не думал, что его дело раскрыто
честно, ” воскликнул он с насмешкой. “На мой взгляд, есть только одно
, что можно сделать с людьми вашего склада - это повесить их на ближайшей рее.
рычаг. И я бы сделал это, если бы не специальный приказ от
Военно-морского совета о том, что в случае задержания вы должны быть отправлены обратно в Англию,
где вы должны стать примером. Так что вы в безопасности, насколько это касается вашей
жизни, пока вы не доберетесь туда. Но мы сможем сделать это
жизнь так убога как для вас, так также может быть”, - и он ухмыльнулся, как будто
эта мысль радовала его.

Потом лейтенант ждет, - сказал он :

“ Отведите его вперед, сэр, и проследите, чтобы у него был половинный паек, двойная работа
и двойная вахта. Если он взбунтуется, нанесите ему двадцать ударов кошкой;
а если это его не укротит, нанесите ему сорок, ” и он снова изобразил эту
сатанинскую ухмылку. Мастер Сеймур тоже рассмеялся, и я понял, что он получил
приказ, который с удовольствием выполнил бы в точности.

В кубрике я застал целый ряд людей, которых я знал, но с
исключение из старый Пит Берри встретили они меня с насмешками. Было ясно
что они не любили того, кого считали дезертиром, и я
был уверен, что в них капитан найдет нужные ему инструменты
чтобы сделать мое пребывание на борту каким угодно, только не приятным.

Я не буду утомлять читателя по связанным тут много и повторяться
оскорблений я получил, говоря жесткие и неприятные задачи, к которым
Я получил задание, рассказав о плетях, которые без какой-либо провокации
с моей стороны были нанесены мне по спине. Я не был на борту судна
неделю до этого я знала, что моя единственная надежда вырваться из объятий моих
мучителям. Я просто выполняла свою возможность.

На следующей неделе произошел инцидент, который в то время казался
меня, чтобы закрыть все возможности, которые у меня могли быть для побега, но которые
на самом деле оказались звеном в цепи, которая должна была дать мне мою
свободу.

Фрегат заметил американский капер и преследовал его. Он был
по-видимому, почти отремонтирован, и наше носовое орудие было готово к стрельбе.
Затем меня вывели вперед, и мне была дана команда прицелиться и
выстрелить из пушки.

“И запомните, ” продолжил лейтенант Сеймур, отдавший приказ, “ если
вы промахнетесь мимо цели, то получите сорок ударов от кошки”.

“ Тогда тебе лучше нанести мне удар прямо сейчас, ” решительно ответил я, “ потому что я
я не буду целиться и стрелять из оружия в своих соотечественников, даже если умру за это ”.

Как раз тогда не было времени применить плеть, поэтому меня поспешно отвели на
гауптвахту и держали там взаперти до окончания сражения с военным шлюпом
. Однако они не забыли меня, и, возможно, побег
судна "Континенталь" после небольшой стычки с ними усилил
злобу, которая была вложена в полученные мной удары. С разодранной спиной и
кровоточащей, и каждая частичка моего тела дрожала и ныла от сочувствия.,
Меня бросили обратно на гауптвахту с заверением, что я должен лежать.
там, пока корабль не придет в порт.

На следующее утро я был в бреду от лихорадки, вызванной моими язвами, и,
возможно, опасался, что я не смогу вернуться в дом престарелых
официальные лица: когда мы прибыли в Лондон, ко мне прислали судового врача.
Он взял меня в свои руки для достижения такой благой цели, что через несколько дней я снова стал
самим собой, если не считать шрамов на спине. Но они до сих пор думал, что
бриг лучшее место для меня, и оставил меня заточен там. Именно тогда я
оставил всякую надежду на побег и начал размышлять о том, что
произойдет, когда меня передадут Военно-морскому совету.

Прошла еще неделя, и однажды ночью моим охранником был морской пехотинец по имени Блинн,
с которым я почти не разговаривал. Поэтому я был удивлен, когда он
отпер дверь карцера и, быстро войдя, закрыл ее за собой
. Его первые слова удивили меня еще больше. Он сказал тихим шепотом:

“Вы знаете моего брата, Томаса Блинна?”

“Скорее думаю, что знаю”, - ответил я. “Он один из моих лучших друзей-мы
были курсантами на двух судов, _Franklin_ и
_Boston_. Он о последних сейчас, во Франции, я полагаю.”

“Во Франции, Вы имеете в виду,” он исправится“, как мы сейчас находимся в
Ла-Манш”.

“Ну, во Франции, если хочешь; это не имеет большого значения”, - ответил я
.

“Это имеет большое значение, если ты хочешь сбежать”, - нетерпеливо продолжил он
. “Мы попали в штиль, в густой туман, и в море есть лодка.
Ее спустили на воду сегодня днем, чтобы починить что-то неисправное в
якорных цепях. Люди не закончили свою работу, и поэтому ялик был
оставлен там, у борта судна, до утра. Пит Берри рассказал мне об
этом, и он говорит, что мы с тобой можем проникнуть на корабль, освободить его и переправиться
на французский берег.

Затем, чтобы я мог лучше понять причину, по которой он покинул корабль.,
он добавил: “Как и мой брат, я симпатизирую колониям, и
Я почти два года пытался сбежать с судов, на которых я был,
Но до сих пор такая возможность не представилась. Слушай,
пока я скажу тебе, что ты должен делать.

“Иди по этому коридору в дальний конец, где ты найдешь дверь
, ведущую в кубрик. Ты должен проскользнуть туда и оставаться до тех пор, пока
не сменится вахта. Когда новая вахта выйдет на палубу, ты должен подняться наверх
вместе с ними и спрятаться под тележкой носового орудия. Оставайся здесь,
пока к тебе не придет Пит. Он скажет тебе, что делать дальше.”

“И где мне тебя найти?” Спросил я.

“Я буду в лодке раньше тебя”, - уверенно ответил он. “
Новый стражник будет здесь через несколько минут, и когда я поставлю свой
мушкет на стойку, я пойду немного прогуляюсь по свежему
воздуху, прежде чем отправлюсь искать свой гамак. Оказавшись на носу, я найду способ проникнуть
в лодку. Не беспокойся обо мне, но делай так, как я тебе сказал,
и через час мы будем свободны.

Рассудив, что хуже мне не будет, если я потерплю неудачу в попытке.,
Я последовал за ним в коридор, а затем тихо прокрался по нему.
Добравшись до двери, я открыл ее и вошел в кубрик. Некоторые из
мужчины были в сознании, но они не заметили меня, в полумраке,
и, бросившись в пустой гамак, я ждал следующего часы
быть призванным на палубе.

Повестка пришла почти сразу, и незаметно я облазил до
колода с другими моряками. Было так темно, что я ничего не мог разглядеть на расстоянии двух футов
и, таким образом, ободренный, я направился вперед, к охотнику за луком,
под которым быстро спрятался.

Время, которое я пролежал так, показалось мне очень долгим; на самом деле прошло всего несколько
минуты. Затем кто-то тронул меня за руку, и я поспешно поднялся, чтобы найти Пита.
Берри был рядом со мной.

“Пойдем”, - сказал он хриплым шепотом.

Я молча последовал за ним, и он подвел меня к правому борту
лодки и положил мою руку на веревку, которая вела к ялику.

“ Спускайся, ” повторил он тем же низким тоном, “ но подожди две минуты.
пока я тебя не найду.

Это был первый намек на то, что старый моряк тоже плывет со мной.
но еще большее удивление я испытал, когда мои ноги коснулись лодки, ибо
Я обнаружил там трех человек вместо одного. Дополнительными были мои товарищи
Госс и Уэббер.

Я мог бы обнять их в экстазе моей радости от этого открытия,
потому что единственное опасение, которое у меня было во всем плане, заключалось в том, будет ли это
правильно с моей стороны убежать и оставить их позади. Отложив, однако, это радостное выражение лица на более безопасный момент, я нетерпеливо ждал, когда
Пит присоединится к нам.
Он пришел в указанное время, принеся с собой довольно большой пакет. ...........
...........

“Это наш паек”, - пояснил он, как он выхватил нож и вырезать нас на произвол судьбы.

Быстро катера отошли от фрегата, и она вскоре потеряла в
туман. Через полчаса мы сочли возможным взяться за весла. Все
всю ночь, по очереди, мы отходили, и когда наступило утро, мы
подсчитали, что прошли не менее десяти миль.

Когда взошло солнце, туман рассеялся настолько, что мы смогли разглядеть бриг
идущий прямо на нас, и на верхушке его мачты были звезды и полосы
. В тот момент, когда я увидел этот флаг, я вскочил на ноги,
замахал руками и закричал во весь голос. Мои товарищи
последовали моему примеру, и через несколько минут мы с удовлетворением увидели
, что привлекли внимание судна.

Оно спустилось и повернулось к нам. В следующий момент мы были на его палубе, чтобы
оказалось, что это была "Британника", приз "Бостона", под командованием
Мичмана Томаса Блинна, направлявшаяся в Ориент, где она должна была ждать
прибытие фрегата.

Наша история, какой бы длинной она ни была, вскоре была рассказана, а затем мастер Блинн рассказал
историю Бостона с тех пор, как я покинул ее. Ее переход через
океан прошел без происшествий, и тридцать первого марта она
вошла в реку Бордо. Первого апреля она снялась с якоря и
доплыла до города Лавмун, которому отсалютовала тринадцатью орудиями
и где пролежала до следующего утра. Она продолжила подъем по
река в трех милях от Бордо, где она высадила "Мастера Адамса".
Там суда были тщательно отремонтированы и отправились в круиз.
к берегам Ньюфаундленда в поисках призов. Несколько человек были
захвачены во время путешествия на запад и отправлены в Бостон. Возвращаясь,
"Британника", направлявшаяся из Ньюфаундленда в Порту и груженная
тысячью шестьюстами центнерами рыбы, была захвачена. Мичман Блинн
с экипажем из шести человек был поднят на борт с приказом сопровождать
фрегат в Ориент.

Мы прибыли в этот порт третьего июля, а два дня спустя "Бостон"_
прибыл. Я сразу же поднялся на борт и доложил капитану Такеру.
Он был достаточно любезен, чтобы сказать:

“Я не понимаю, как вы вообще можете быть виноваты, мастер Данн, в потере
корабля, которым вы командовали. Старший и более опытный офицер
вряд ли поступил бы иначе в сложившихся обстоятельствах. Что касается
событий, которые произошли позже, они были вне вашего контроля, и вы
никоим образом не несете за них ответственности, если только, - добавил он с улыбкой, “ мы
за исключением вашего второго побега с "Святого Джорджа", и за это вам
несомненно, придется ответить перед британскими властями, если они когда-нибудь
поймаю тебя снова”.




ГЛАВА XV

МЫ ЗАХВАТЫВАЕМ ПОЛЮС


В течение следующего месяца произошли два интересных события.
Первым была распродажа всех призов, которые были отправлены в
Французские порты и распределение денег между нашей командой. Я предполагал
, что мастера Госс, Уэббер и я не будем участвовать в
таком распределении, поскольку нас не было на фрегате, когда были захвачены эти суда
. Но было решено, что каждый человек из корабельного
списка имел право на свою долю, и поэтому мы, только что
вернувшиеся из плена, каждый получили кругленькую сумму.

Другим событием стала реорганизация нашей команды. Наш первый
лейтенант умер от раны он получил от разрыва пушки,
поэтому мастер Уэлш сейчас был выдвинут на первое место, Мастер Бейтс
второй, и мастер Ливингстон была послана из Парижа для заполнения
таким образом вакансиях сделала, что третьего лейтенанта. Молодой человек по имени Филип
Форье был назначен мичманом вместо мастера Лемуана, который
погиб в Галифаксе.

Произошли более радикальные изменения в нашем сержантском составе и
зачислено несколько новых людей, в том числе мастер Блинн и старина Пит
Берри, которая сбежала со мной из "Святого Джорджа". Это дало нам
полный экипаж из ста сорока шести мужчин и юношей, не считая наших
офицеров и не считая наших морских пехотинцев, которых у нас была полная рота.

Реорганизация завершена, первого августа мы снова вышли в море,
на этот раз направляясь домой. В течение трех недель мы плыли на наш курс,
увидев двух судов в течение всего времени, что были слишком
далеко нам до капитального ремонта. Затем наша удача изменилась, и в течение
следующей недели мы каждый день получали приз - каждый из которых был укомплектован
призовым экипажам было приказано следовать в кильватере фрегата.

Флот представлял собой прекрасное зрелище, если можно так выразиться, и там была представлена такая
сумма призовых денег, что порадовала сердце каждого моряка
. И все же я не думаю, что у большинства из нас это было первой мыслью
. Как добрые патриоты, мы радовались, что везем домой припасы
которые помогут прокормить и одеть армию, состоящую из таких же настоящих и преданных делу людей
, какие когда-либо сражались за дом или родную землю.

Я был назначен командиром последнего трофея, брига "Салли", направлявшегося
из Лондона в Пенсаколу и имевшего груз, состоящий из одного
сто бочек муки, двести мешков хлеба, сто
тридцать девять ярусов говядины, триста бочек свинины, семьдесят
банок сливочного масла и большая партия ликеров.

Я рад, что могу написать, что я благополучно привел судно в порт,
и произошел всего один случай, выходящий за рамки обычного. Мы испытывали
сильный шторм, и некоторым матросам было приказано подняться наверх и поставить рифы.
поднять верхние паруса. Один из них, по имени Ричард Джонс, каким-то образом потерял хватку.
он упал головой вперед. Когда я увидел, что он приближается, я был
уверенный, что он ударится о палубу и погибнет. Но как раз перед тем, как
он ударился, бриг накренился, и, зацепившись за поручень левого борта, он упал
за борт.

Зная, что он не умеет плавать, я приказал квартирмейстеру Уильяму Аткинсу, который
исполнял обязанности моего первого помощника, подняться на якорь и выслать
шлюпку. Затем, скинув пальто и сапоги, я погрузился в море.

Поднимаясь на поверхность, я огляделся в поисках хозяина Джонс и поймал
зрение его несколько саженей от отеля. Он исчез прежде, чем я смог добраться до него
и, топчась на месте, я ждал, когда он появится снова. Он подошел за
в последний раз, всего в нескольких футах от меня, схватив его за воротник, я
изо всех сил пытался удержать его над волнами, пока не прибудет лодка.

Быстро наступала ночь; шторм становился все яростнее; и
волны вздымались так высоко, что я не мог разглядеть судно или шлюпку,
которые, я был уверен, были спущены на воду. Мастер Джонс был без сознания, и
мертвым грузом повис у меня на руке. Было трудно удерживать его и себя.
на поверхности, и я уже чувствовал, что мои собственные силы быстро на исходе.
Если спасатели не прибудут в ближайшее время, нам обоим придется спуститься вниз.

Затем над водой донесся слабый крик, который подбодрил мое сердце, и
на который я ответил самым громким голосом, на который был способен. Меня услышали,
и ялик, который двигался совсем в другом направлении, повернул
и направился ко мне.

Я продолжал кричать на интервалы, и смотровая площадка в носовой части лодки
ответил, двойной крики, служащие для нервных мне продержаться на
одной стороны, и в руководстве ремесло мне с другой. Наконец они
оказались рядом со мной, и я, почти обессиленный, был втянут на борт со своей
неосознанной ношей.

Затем мы попытались разглядеть, где находится бриг, но между огромными волнами
и в темноте она была скрыта от наших глаз. Взяв направление
мы были уверены, что она была в четыре гребцы тянули долго и с вожделением
против ветра и волн, и все же она не появлялась. У нас было около
пришли к выводу, что мы потеряли ее, когда ее Света внезапно появился на
наш правый борт, и нам удалось вызвать ее. Через пять минут мы были
с подветренной стороны, а затем нас быстро вытащили на палубу.

Сухая одежда и теплое питье вскоре привели меня в то место, где я почувствовал себя как новенький
но над мастером Джонсом им пришлось поработать полчаса
до того, как он пришел в сознание, и он не мог покинуть кубрик
до следующего дня. Я рассказал об этом случае вот не
прославлять себя, но сказать, что это был единственный поступок мой, что когда-нибудь
получили выговор от капитана Такера.

“ У вас были правильные мотивы, мастер Данн, - признал он, - и ваш прыжок
за борт, чтобы спасти одного из своих людей, был грандиозным проявлением мужества.
Но что, если бы вы расстались с жизнью или ваша лодка не вернулась на бриг
? Она осталась бы в искалеченном состоянии и
могла бы не пережить шторм. Всегда делайте все, что в ваших силах, чтобы сэкономить
человек, который упал за борт, не подвергая опасности ваш корабль, но помните
что корабль и его груз находятся под серьезным опекой, и следует учитывать жизни многих
, а не жизни немногих ”.

Но если он и не оценил мой поступок, то нашелся тот, кто оценил. Когда
Мастер Джонс вышел на палубу, он направился прямо ко мне и, прикоснувшись к своей
фуражке, сказал:

“ Я обязан вам своей жизнью, сэр, и она ваша. Я не только благодарю вас за то, что
вы сделали для меня, но я сделаю все возможное, чтобы когда-нибудь все было хорошо, сэр ”, - это
обещание он добросовестно сдержал.

Мы прибыли в Бостон пятнадцатого октября, и пока фрегат ремонтировался
пройдя капитальный ремонт, мы с капитаном получили возможность съездить в Марблхед
ненадолго. Наш приход вызвал что-то вроде сенсации в этом
время, как это было по случаю нашего предыдущего визита, хотя за
по разным причинам. Доблесть капитана предшествовала ему и его товарищам по городу
горожане гордились тем, что он снова был с ними; что касается меня,
они слышали, что я умер от оспы в тюрьме Галифакса, и
были полны любопытства узнать, как я оказался жив и здоров и
на своем старом месте на корабле.

Однако не успел закончиться месяц, как мы снова вышли в море, и
в течение следующих шести месяцев произвел такой хаос на кораблях противника
что за голову капитана Такера была назначена награда. Если я правильно помню,
мы захватили два десятка торговых судов с большими и ценными грузами и два
фрегата, "Гленкерн" с двадцатью пушками и "Торн" с восемнадцатью.

В начале июня 1779 года мы отправились в круиз в Вест-Индию, который
продолжался до следующего сентября. Во время этого путешествия наши призы были
настолько многочисленными, что британский адмирал в Нью-Йорке выбрал фрегат
_Pole_, имея при себе тридцать два орудия и более трехсот человек, и отправил
ее нарочно для того, чтобы найти и уничтожить _Boston_,
или как ее капитан выразил это: “давать то, что восстанут Такер звук
трепки”.

Мы узнали об этом факте от капитана пакетбота "Сандвич",
который был захвачен у Бермудских островов. Опечаленный потерей собственного корабля
в тот момент, когда он поднялся на нашу палубу, офицер воскликнул:

“Что ж, сэр, вы захватили мое судно, но позвольте мне сказать вам, что это произойдет нескоро".
пройдет не так много дней, прежде чем вы сами будете схвачены.

“Это так?” Капитан Такер спросил с улыбкой. “ Умоляю, скажи мне, кто
собирается это сделать?

“Фрегат ”Полюс"", - хвастливо ответил он. “Его оснастили".
и послали специально, чтобы найти вас и задать хорошую трепку. Я
слышал, как ее капитан сказал, что сделает это. Она покинула Нью-Йорк четыре дня назад и
к этому времени должна быть в этом районе. Ваш перевод почти оплачен.
”

“Не могли бы вы рассказать мне о ней побольше, чтобы я мог узнать ее, когда увижу?”
насмешливо спросил наш командир. “Возможно, я захочу сбежать”.

“Это не принесет вам никакой пользы”, - ответил англичанин, приняв всерьез нашего
шкипера. “Она больше вас и несет восемь
больше орудий. У нее также в два раза больше команды, все отборные мужчины, и
вдобавок большое количество морской пехоты. Кроме того, она самая быстрая яхтсменка
по эту сторону океана и может сбить вас в мгновение ока.

“Похоже, она мне больше чем пара, не так ли?”
трезво заметил наш капитан. “Ее лучше избегать. Я много
признателен Вам за вашу информацию. Еще одна вещь, пожалуйста. Вы
вполне уверен, что она находится где-то между Филадельфией и Нью-Йорком?”

Узник закусил губу. До него дошло , что , возможно , он
слишком много болтал. Его информация может позволить капитану Такеру
избежать поимки. Однако, в конце концов, он ответил:

“Фрегат покинул Нью-Йорк, как я уже сказал, четыре дня тому назад; вы должны
сами посудите, где она сейчас”.

“Я думаю, мы поднимемся туда и посмотрим на нее”, - таков был комментарий
Капитана.

Два дня спустя мы заметили фрегат, и капитан Такер сразу узнал его
по полученному описанию. Послав за командиром
пакетбота, он указал на удаленное судно, сказав:

“Вот твой фрегат. Теперь я хочу, чтобы ты встал здесь и посмотрел, как я бегу
подальше от нее. Но учти, ни слова от тебя, чтобы расстроить мои планы”.

Затем он приказал английский флаг взвился и побежал вниз, в сторону
сосуд. Как только он подошел на расстояние разговора, англичанин
капитан окликнул его:

“Что это за корабль?”

“Капитана Гордона”, - ответил наш капитан, потому что он знал этого капитана.
Гордон командовал английским кораблем, смоделированным и построенным очень похоже на "Бостон", и добился необычайного успеха, завоевав американские призы.
- Откуда вы?

- Из Нью-Йорка.” - Спросил я. "Откуда вы?"

“ Из Нью-Йорка.”

“Мы тоже оттуда”.

“Когда вы уехали?”

“ Около шести дней назад. Я преследую фрегат "Бостон", чтобы захватить этого мятежника.
Такер. Я поклялся, что заработаю цену, назначенную за его голову, и обязан
доставить его живым или мертвым в Нью-Йорк. Ты его видел?

- Ну, - возразил капитан Такер, “я слышал о нем. Говорят, он
трудный клиент”.

Во время всего этого разговора он незаметно маневрировал, чтобы привести
свой корабль в боевое положение, чтобы подмести палубы
английского фрегата. Каждый был на своем посту, его орудия заряжены, и
его артиллеристы с зажженными спичками в руках ожидали его приказов.

Но случилось так, что на грот-мачте был человек, который
раньше знал капитана Такера, и теперь он окликнул англичанина
капитан:

“Это, конечно же, сам Такер, и у нас здесь будет жаркое время"
прямо сейчас!”

Это услышал наш командир, и, приведя свой корабль именно в
то положение, в котором он желал, и видя, что его обнаружили, он отдал
приказ:

“Спустить английский флаг и поднять наши собственные цвета!”

Затем он громовым голосом обратился к британскому капитану:

“Время, когда я предлагал поговорить с вами, истекло, сэр. Это
Фрегат "Бостон". Я Сэмюэл Такер, а не мятежник. Либо стреляйте, либо
спустите свой флаг!”

Oучитывая, что у его противника было полное преимущество перед ним, и что
бортовой залп был бы смертельным, британец поднял свои знамена. Ни один пушечный выстрел
произведен не был.

Позже, когда командир "Полюса" поднялся на борт нашего корабля и
спустился в отведенную ему каюту, он прослезился, думая, что
он попал в плен на судне, не таком большом, как его собственное, и всего с
вдвое меньшим количеством людей и на восемь орудий меньше. Также сообщается, что при
его освобождении и возвращении в Англию его судили и опозорили за это
капитуляция.

Совершенно противоположным было обращение с нашим капитаном при
его прибытие в Филадельфию со своим призом. Ее поимка добавила ему доблести
, он получил вотум благодарности от Конгресса и, благодаря ее
превосходящим размерам и снаряжению, всю ее стоимость в сто три
тысяча фунтов стерлингов была передана нам в качестве призового фонда.

Вероятно, однако, самым отвратительным человеком на борту захваченного фрегата был
капитан пакетбота "Сандвич", который подарил нам наш первый
новости о ней и о том, кто хвастался, что она быстро схватит нас. Он
был молчаливым свидетелем ее позорной капитуляции. Тогда капитан
Такер послал его на борту ее, с указанием, что каждый день
пока мы были на пути к порту, он должен был проводиться на всем протяжении ее,
от носа до кормы, и из трюма на верхнюю палубу, а затем он был
чтобы быть рассказанной:

“Это, сэр, судно, которое было специально оборудовано и отправлено в плавание, чтобы
найти фрегат "Бостон" и задать его капитану хорошую взбучку”.




ГЛАВА XVI

НА ЗАЩИТУ ЧАРЛЬСТОНА


После двух недель в порту мы снова отплыли, на этот раз совершив круиз на
север. Мы достигли окрестностей Галифакса, прежде чем нашли
приз, а затем захватили небольшой бриг. Узнав, что она была частью
конвой, состоящий из _Elizabeth_ фрегат двадцать орудий,
бриг _Observer_ из шестнадцати пушек, и шлюп войны _Howe_ из
четырнадцать пушек, и которые были под их защитой, две большие
корабли с грузом огромной ценности, капитан Такер определен“, чтобы сделать
капитала”, как он выразился, и поплыли им навстречу.

На следующее утро они были замечены, и, подняв английские знамена, мы
смело поплыли в их гущу. Выбрав корабль с самым тяжелым вооружением, мы
поравнялись с ним и окликнули:

“Вы фрегат "Елизавета", идущий с Антигуа в Галифакс?” - таков был
вопрос нашего капитана.

“Да”, - последовал ответ. “На каком вы корабле?”

Вместо прямого ответа капитан Такер ответил:

“Я поднимусь на борт”.

Он уже изложил свои планы. Пятьдесят человек под командованием
Лейтенанта Бейтса были готовы подняться на борт. К ним и к
дали рулевой набор специальных световых и звуковых сигналов, а также специфические направления, как
на роль, которую они играют в грядущей борьбе. Тогда
первый сигнал был дан, и как бы случайно _Boston_ поладившая
реи "Элизабет". Делая вид, что это была ошибка рулевого,
Капитан Такер крикнул:

“Скрепа о Нет, сэр”, но в то же время он дал второй
секретный сигнал.

Матрос, стоявший у руля, увидел это и, повинуясь этому, а не
произнесенной команде, только сильнее запутал судно с его противником
и вскоре оказался в тесном контакте с ним.

Увидев, что все готово, наш шкипер подал третий сигнал, и ожидавший его матрос
спустил английский флаг и поднял звездно-полосатый.
Затем громовым голосом прозвучала команда:

“Огонь!”

Но английский капитан обнаружил наш реальный персонаж, и как
сосуды произвели залп одновременно. Однако в тот момент, когда ужасный
грохот артиллерии прекратился, пятьдесят отборных солдат запрыгнули на
борт "Елизаветы". Подобно порыву урагана, они пронеслись по его палубе
, согнали команду вниз и спустили флаг. Эти
движения были замечены _Observer_, и она спустилась вниз, чтобы напасть на нас.
Но капитан Такер закричал грозным голосом:

“Мы готовы, сэр, - два к одному. Вперед!

Наши люди уже контролировали "Елизавету" и повернули вместе с нашими
фрегат, чтобы напасть на пришельца. Нахождение у нее должен смотреть на оружие
два судна вместо одного, бриг подумал усмотрению, тем лучше
часть доблести, и попытался убежать. На нее обрушился бортовой залп.
однако этот план быстро изменился, и она спустила свой флаг.

Военный шлюп "Хау", предположив, что его спутник собирается вступить в бой,
приблизился к нам и теперь стрелял по нам. После чего капитан Такер
крикнул:

“Капитан Фрейзер, если вы дадите еще один бортовой залп, я вышибу вас из воды"
. Сдавайтесь!

Капитан шлюпа, очевидно, счел это благоразумным и
подчинились команде. Тогда нам было легко забрать эти два корабля.
и мы благополучно доставили все пять судов в порт.

В ноябре мы снова были в Филадельфии, где получили
приказ привести наш фрегат в полный порядок для особой службы.
Хотя эта работа происходит там был среди нас много спекуляций ... в
молодых офицеров корабля-как на характер этой миссии. Но
мы не знали до начала следующего месяца, что было
действительно, чего от нас ожидают. Затем капитан Такер получил это официальный приказ:

 “Филадельфия, 15 декабря 1779 года.
 Капитану Сэмюэлю Такеру,
 Командующему фрегатом "Бостон".

 Сэр: Настоящим Вам предписывается выйти в море на вашем корабле в
 как можно более ранний момент и проследовать со всеми отправлениями в
 Чарльстон, Южная Каролина, где ваше судно присоединится к флоту
 Коммодор Уиппл сейчас собирается там для защиты этого города.
 По прибытии туда вы будете получать от него все дальнейшие распоряжения.

 По распоряжению
 Военно-морской комитет”.

Причина этого приказа была нам уже известна. Сэр Генри Клинтон,
воспользовавшись уходом французского флота под
командованием адмирала Д'Эстанга из Саванны в октябре прошлого года,
в Вест-Индию на зимние квартиры, отправил большую сухопутную
и военно-морские силы из Нью-Йорка для осады этого города. Ходили слухи
уже множились слухи о том, что его падение неизбежно и за ним последует
немедленная атака на Чарльстон. Надеясь сохранить последнее место
Конгресс приказал генералу Линкольну, который командовал
Континентальной армией на юге, поспешить на ее защиту, а тем временем
собирал там флот для помощи сухопутным войскам.

Через пять дней мы были готовы к отплытию и в день Рождества вошли
в гавань Чарльстона. Для того, чтобы читатель понял
события, которые произошли там в течение следующих трех месяцев, ему будет
необходимо четко запомнить определенные факты. Он должен
помнить, что город расположен на перешейке низменности, полуострове, образованном
у слияния рек Эшли и Купер, при слиянии которых образуется
гавань шириной в две мили и длиной в семь миль, обращенная на юго-восток к
океану. Ширина реки Эшли в ее устье составляет около двадцати одной
сотни ярдов, а ширина реки Купер недалеко от четырнадцати
сотен. Ниже по гавани и ограничивая ее со стороны моря, находятся острова
Салливан и Джеймс, на первом из которых расположен форт Моултри,
а на втором - Форт Джонсон.

На момент нашего прибытия британцы еще не появились, но
в течение следующих пяти недель их количество постоянно увеличивалось,
пока не появились сухопутные войска численностью в десять тысяч человек и военно-морские силы
состоящие из корабля с пятьюдесятью пушками, двух по сорок четыре орудия в каждом, и
четырех по тридцать два орудия в каждом, помимо многочисленных транспортов и кораблей меньшего размера.
суда, оснащенные от шести до двадцати четырех орудий.

Чтобы противостоять этим грозным силам, генерал Линкольн мог рассчитывать только на
полторы тысячи регулярных войск и такое ополчение, какое можно было набрать из
окружающей местности - всего менее четырех тысяч человек; в то время как
вооруженных судов насчитывалось пять: шхуна "Обеспечение", коммодор
Флагманский корабль Уиппла, оснащенный восемнадцатью пушками; фрегат "Рангер",
Капитан Томас Сэмпсон, вооруженный двадцатью четырьмя пушками; фрегат
Бостон, капитан Сэмюэл Такер, с двадцатью четырьмя пушками; фрегат
"Королева Франции", капитан Джон Пек Рэтбоун, с двадцатью пушками; и
государственный бриг "Нетр Дэм", с двенадцатью пушками.

Чтобы сдержать продвижение противника в гавань, наши корабли были
растянуты поперек канала между фортом Моултри и фортом Джонсон,
в то время как в бывшем гарнизоне было триста отборных
человек, а в последнем - сто.

До первого февраля, хотя там были некоторые незначительные
стычки, британцы все же остались на внешнем рейде, в то время как
мы провели владение внутренняя гавань и город. Но в начале
того месяца начались активные операции с целью вытеснить нас или вынудить нас
сдаться.

Однажды рано утром наш впередсмотрящий заметил, что все британские транспорты
и некоторые военные корабли поднимали якоря и
готовились к отплытию. Он сообщил о своем открытии вахтенному офицеру
, который немедленно уведомил капитана Такера. Он вышел из каюты,
и сообщил об этом коммодору, который послал человека на
перекладины флагманского корабля наблюдать за противником. Когда уходящие
суда скрылись за островом Моррис, коммодор Уиппл подбежал
по сигналу "Бостону" послать ялик для наблюдения за устьем
у ручья Ваппу, и на случай, если британцы попытаются высадиться в этом районе
объявить об этом выстрелом из трех поворотных орудий. Он добавил:

“Я пришлю лодку вместе с вашей”.

Я был назначен командиром ялика с нашего фрегата, а лейтенант
Хейнс командовал лодкой с "Обеспечения". Его высший ранг
назначили его командующим экспедицией, и мы вместе спустились вниз по реке
к ее устью и, затаившись там, стали ждать подхода
английских судов.

Вскоре они появились ниже острова Моррис, но вместо того, чтобы обогнуть его и
плыть в нашу сторону, они продолжали двигаться прямо вдоль побережья.

“Что это значит?” - спросил лейтенант Хейнс, поворачиваясь ко мне.

Я минуту или две изучал ситуацию, прежде чем ответить. Затем я
сказал:

“Они идут дальше по берегу, чтобы высадиться. Они знают, что если они придут сюда
наши корабли могут занять такое положение, когда, если они
не препятствуйте высадке, это может обойтись им ужасно дорого
. Но, спустившись на несколько миль вниз по побережью, они смогут приземлиться
без какого-либо вмешательства с нашей стороны. У нас недостаточно сухопутных войск
чтобы послать туда часть, чтобы остановить их. Кораблей, которые они оставили в
нижней гавани достаточно, чтобы помешать нашему флоту последовать за ними,
и там недостаточно воды, чтобы наши корабли могли выскользнуть этим черным ходом.
Поэтому они могут занять свое время, и высадить войска без страха
потревоженные нами”.

“Я думаю, что вы правы,” лейтенант ответил. “Сэр Генри Клинтон
наконец-то он собрался с мыслями. Что ж, это так отличается от того, что ожидал наш коммодор.
Я отправлю вас обратно с докладом. Тем временем я
последую за врагом вдоль берега.

“И должен ли я вернуться к вам с новыми приказами?”

“Конечно, если таковые будут”.

Вверх по ручью и вниз к флагманскому кораблю я поплыл так быстро, как только могла тянуть дюжина крепких рук.
ялик. Коммодор Уиппл был у перил, когда я
дошел до борта судна, и возвращение на мое приветствие, сказал:

“Право сообщить, где вы находитесь, мичман. - И что ты выяснил?”

“ Лейтенант Хейнс свидетельствует свое почтение, сэр, ” начал я, “ и
желает, чтобы я сказал, что британские корабли идут вдоль побережья,
и, по его мнению, ищут место высадки, где мы не сможем последовать за ними
или выслать сухопутные войска, чтобы помешать им ”.

“Я так и предполагал”, - ответил коммодор с улыбкой. “Это то, что
Я должен был бы сделать, если бы командовал этими силами. Лейтенант Хейнс
отправился на побережье понаблюдать за ними?

“Прошу прощения, сэр”, - ответил я. “Я должен был доложить и об этом тоже,
и он хочет знать, есть ли у вас какие-нибудь новые приказы?”

“Подождите минутку, - приказал он, - и я пришлю вам дневной отчет“.
пайки для лейтенанта и его людей. Затем вы можете перейти на свой
собственный фрегат, аналогичным образом снабдить свою лодку и возвращаться вдоль
берега. Когда враг совершит высадку, одна из ваших лодок может
вернуться, чтобы сообщить мне, где это было сделано. Другая может остаться, чтобы
наблюдать за передвижениями красных мундиров ”.

“Есть, есть, сэр!” Я ответил и отдал своим людям приказ отходить.

За короткое время я раздобыл пайки и был на пути к воссоединению с
Лейтенантом Хейнсом. Был полдень, прежде чем я настигла его, вернее, его
лодка. Я обнаружил, что потянуло на северной стороне острова-Джонс, тридцать
милями ниже Чарльстона, но лейтенанта не было со своими людьми.

“Британцы высаживаются на другом берегу, ” объяснил старший боцман.
“и лейтенант Хейнс наблюдает за ними”.

Примерно через час он вернулся.

“А!” - сказал он, увидев меня. “Я подумал, что тебе давно пора было прийти.
и они прислали нам пайки? Я ожидал этого.
Мы сейчас поужинаем, и пока будем есть, я расскажу тебе, что я
видел ”.

Разжигая небольшой костер на пляже, мы сделали кофе, и вскоре были
укладка от нашего питания с сытными аппетиты, создали живой воздух.

“Англичане высаживаются в небольшой бухте почти напротив, и не
за версту”, - сказал полицейский, между глотков пищи.
“Как только полк высаживается, он переходит на главный берег
и становится лагерем. Им потребуется несколько часов, чтобы выполнить задачу.
Через некоторое время мы отправимся снова ”.

Два или три часа спустя он объявил, что он готов, и вместе
мы направились через лес на южной стороне острова.
Прежде чем мы добрались туда, мы отчетливо услышали звуки высадки
, и мой товарищ тихо заметил:

“Они еще не закончили”.

Вскоре мы были там, где могли видеть все происходящее, и там мы лежали
долгое время, наблюдая за постоянно меняющейся сценой. Была ночь
прежде чем последняя рота была высажена на берег, и был отдан приказ для
пустых транспортов возвращаться в Чарльстонскую гавань под эскортом
сопровождающих военных кораблей.

“Мы можем с таким же успехом вернуться к нашим лодкам”, - сказал лейтенант, вставая.
и направился обратно через подлесок. Оказавшись в бухте, он
продолжил::

“Вы сделали первый доклад. Я займусь этим, пока ты и твои люди
останетесь здесь, чтобы посмотреть, что предпримут красные мундиры утром.

“Хорошо”, - согласился я, а затем стоял и смотрел, пока его зевок
не потерялся в быстро сгущающейся темноте.




ГЛАВА XVII

ВЗЯТ В БРИТАНСКИЙ ЛАГЕРЬ


Как я уже сказал, я стоял там, наблюдая за исчезновением лодки лейтенанта
Хейнса, но я также слушал. Во время моего разговора с ним
я был совершенно уверен, что слышал крадущиеся шаги в лесу позади
меня. Несомненно, кто-то из лагеря врага обнаружил это и
теперь наблюдал за нами. Если да, то их нужно задержать, но как?

Обсуждаю этот вопрос в своем уме, не ставя в известность своих спутников.
со своими подозрениями, я отдал приказ готовить лагерь на ночь.
Наш катер был извлечен из воды, и нес в себе несколько удилищ с
берега. Там его подперли камнями примерно в двух футах над землей
. Таким образом, получилась хорошая крыша для временной хижины,
стенки которой были сделаны из хвороста, принесенного с опушки леса.
Перед ним мы разожгли небольшой костер и начали приготовления к
ужину.

Пока мои люди заканчивали эти приготовления, я подошел и
встал под огромным деревом, ветви которого нависали над пляжем. Якобы я
наблюдал за работой, которая происходила в лагере, но на самом деле я был
напрягая слух, чтобы уловить каждый звук, доносившийся из леса позади
меня. Мне показалось, что именно там я уловил звук шагов,
и, если я не ошибался, злоумышленник все еще лежал в нескольких
футах от меня. Мой план состоял в том, чтобы обнаружить, если возможно, его попытку уйти,
а затем последовать за ним.

Мне не пришлось ждать так долго, как я ожидал. Прежде чем блюдо было готово.
Я слышал, скрытая человека возникают на ноги, и двигаться мягко обратно в
лес. Быстро шагая туда, где Боцман Льюис был занят
направив людей, я шепотом объяснил ему, почему я покинул лагерь,
а затем скользнул между деревьями в погоню за британцем.

Мне не составило труда найти его. Как только он отплыл на несколько удочек
от берега, он, казалось, решил, что находится вне пределов досягаемости наших ушей
и теперь двигался дальше, невзирая на производимый им шум. Более того,
вместо того, чтобы пересечь остров, он свернул и пошел коротким путем
к его западной оконечности. Эти обстоятельства позволили мне быстро обогнать его
и вскоре я уже петлял от дерева к дереву совсем рядом с
ним.

Вскоре он вышел на берег, напротив британского лагеря, где его, очевидно, ждала
лодка и четверо мужчин. Обращаясь к ним, он сказал
достаточно громко, чтобы я услышал:

“Я нашел гнездо повстанцев, ребята. Но одна лодка с командой ускользнула от нас.
Я полагаю, она вернулась к побережью, чтобы сообщить о высадке
войск. Другая-там, и намерен остаться до
утром чтобы следить движений сэр Генри. Они, впрочем, тоже
много для нас, и мы должны перебраться в лагерь за помощью. Позже
мы вернемся и захватим всю группу. Отходим.”

Пока он говорил, его товарищи готовили лодку к отплытию
и его последние слова были произнесены, когда он занимал свое место
в лодке. Он медленно поплыл в сторону материка, и, сбитый с толку
моей попыткой заполучить пленника, но благодарный за то, что я раскрыл его замысел
против меня и людей, я повернулся, чтобы вернуться в лагерь.

Мне было легко догадаться о характере уходящих людей.
Это были тори, которые, вероятно, видели, как наши лодки отплывали от берега,
и, догадавшись о нашей цели, последовали за нами. Они сообщили бы о нашем
явитесь к британскому командующему, и он пришлет войска
до утра, достаточные, чтобы захватить нас. Было ясно, что мы должны
немедленно сменить лагерь.

Поэтому я ускорил шаг и вскоре присоединился к своим людям, которым я
сообщил о своем открытии. Обнаружив, что они отложили свой
ужин до моего возвращения, я отдал приказ приготовить еду.
Затем мы снесли наше временное сооружение, спустили лодку на воду и
на приглушенных веслах двинулись вверх по берегу к северо-западной оконечности
острова. Здесь мы снова высадились и просто подняли лодку на несколько
футов выше воды, перевернул ее, поднял одну сторону на несколько сантиметров,
и пополз вниз, делая себя как можно более комфортно под
обстоятельства.

Я выбрал это место для нашего второго лагеря по двум причинам. Но
несколько выше того места, где силы брошены на поимку нас
скорее всего, земля, а я утверждал, что это было, таким образом, последнее место
где Враг было бы ожидать, чтобы найти нас, и тогда, как это было на узкой
точки, загибаясь на запад и юг, это позволит нам не только
выходят британского лагеря на берегу главной, но чтобы увидеть
пересечение границы и высадка красных мундиров, когда они пришли на наши поиски.
Однако мой выбор оказался катастрофическим, по крайней мере для меня.

Должно быть, было около полуночи, прежде чем мы заметили какое-либо движение.
это указывало на то, что враг направляется в нашу сторону. Все мои люди, с моего
разрешения, отправились спать, за исключением боцмана Льюиса, и именно он
наконец обратил мое внимание на несколько огней, медленно двигавшихся вниз
край узкого пролива, отделявшего нас от британского лагеря
. Мы наблюдали за ними, и в мерцании их фонарей
насчитал по меньшей мере три десятка человек, когда они погрузились в четыре лодки и
отчалили от берега.

“Они приближаются большими силами”, - тихо заметил я своему товарищу
. “ Они, должно быть, считают нас отчаянными ребятами.

“ Мы бы побили их сейчас в честном бою, ” прорычал мастер Льюис, “ но
когда на нас обрушилось такое количество врагов, когда мы их не искали, это
другое дело. Нам повезло, что вы обнаружили их плану, сэр, и у нас есть
из их сторону”.

“Два катера идут по проливу,” я объявил минуту
позже. “Может быть, они собираются приземлиться здесь?”

“Если так, то придется побегать”, - был лаконичный комментарий боцмана.

Все наше внимание теперь было уделено эти две лодки, а в подготовке
для их возможной посадки, я вызвал своих людей. Быстро и почти
бесшумно на ялах приходил к нам, но вместо того, чтобы попытаться
земля, они округлые точки и пошел дальше по северной стороне
остров.

Мастер Льюис толкнул меня. “Смотрите!” - воскликнул он шепотом. “Они
посланы вниз, чтобы отрезать нам путь к отступлению со стороны воды. Красные мундиры
не хотят давать нам шанса вырваться из их лап ”.

“Но посмотрите туда, сэр”, - почти вслух выкрикнул другой из моих людей, и
прежде чем я успел ответить, мастер Льюис. “Сухопутные войска разделились, и
часть их подходит сюда!”

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он был прав. После приземления противник
разделился на два отряда, один из которых, несомненно, направился через лес.
чтобы подойти к нашему старому месту стоянки с южной и восточной сторон; в то время как
другой следовал вдоль берега, чтобы атаковать с запада. Я
сразу вспомнил заявление мастера Льюиса: “Красные мундиры" не хотят
давать нам шанс вырваться из их когтей”. Они, конечно,
планировали подол нас со всех сторон, и если бы мы сделали
не быстро двигаться. Поэтому я дал команду:

“Быстро, ребята! Запуск лодку! Мы должны немедленно убираться отсюда”.

Они знали это так же хорошо, как и я, и с готовностью подчинились. В следующее мгновение
они подняли ялик и понесли его вниз к
кромке воды. Лодки противника были уже под нами и могли бы
мы отплыть от берега до того, как сухопутные войска обнаружат наше приближение,
у нас все еще был шанс ускользнуть незамеченными в темноте.
Я считаю, что мы должны были бы это сделать, если бы не несчастный случай.

Было совсем темно, и в спешке у нас не было времени выбирать дорогу.
Один из моих людей налетел на препятствие и, споткнувшись, упал на землю
, потянув за собой лодку и двух или трех своих товарищей
. Несчастный случай не только произвел шум, который достиг ушей
наступающего отряда, но и сломал несчастному ногу. Он боролся
тщетно пытаясь подняться на ноги, а затем со стоном откинулся назад.

Но он не забыл об опасности, в которой мы находились. Если бы он это сделал, крики
красных мундиров, ускоривших шаги, чтобы догнать нас,
напомнили бы ему об этом. Героически он воскликнул:

“ Оставьте меня, сэр! У вас и ваших людей есть время сбежать.

Но я бы этого не сделал, даже если бы нас всех схватили; и
к их чести скажу, что среди нас не было человека, который бы это сделал
. Вместо этого шестеро, по моему приказу, подняли лодку и поспешили с ней в воду.
остальные подняли своего раненого товарища и
поспешили за ними. Я внимательно следил.

Шаги приближающихся британцев звучали в опасной близости, но мы
работали спокойно. ИОЛ был запущен; страдания моряк был заложен
осторожно, ей; мужчины заняли свои места; и все, кроме Боцмана Льюис
и я поднялся на борт.

“Садитесь, сэр”, - сказал он. “Я оттолкну судно”.

“Нет, ” скомандовал я, “ садитесь сами. Мое место - быть последним.

Я сказал это, потому что знал, что враг почти настиг нас, и надеялся
спасти своих людей, если не себя. Он повиновался, как раз в тот момент, когда пара крепких рук
схватила меня за плечи, и их обладательница воскликнула:

“Не так быстро, мой юный гусак; я думаю, мы задержим тебя с нами еще ненадолго".
думаю.

Я не пыталась сопротивляться ему. Я потратил все свои силы, чтобы оттолкнуться
ИОЛ с моих ног. Мощным пинком отправил ее скользить из
берег.

“ Прочь, парни! - Крикнул я. “Вы знаете, куда идти и что делать”, и
тогда меня влекло вниз на землю, и по крайней мере полдюжины
красное пальто опустил меня на землю.

Несколько человек из отряда последовали за нашей лодкой в воду в своем рвении, чтобы
захватить ее, но мои люди были слишком быстры для них и увели ее за пределы
их досягаемости. Затем британцы криками приказали своим лодкам
вернуться и преследовать наши. К этому времени они позволили мне подняться на ноги.
Я снова позвал:

“Не обращайте на меня внимания, парни! Совершите свой собственный побег и завершите работу, которую я
не закончил”.

“Есть! есть! сэр!” - донесся ответ из-за воды, и я узнал боцмана
Льюис услышал и понял мой приказ и выполнит поставленную передо мной задачу
сообщать о передвижениях британской армии.

Я получил удар по губам от офицера, отвечающего за отделение,
за мой поступок, сопровождаемый грубыми словами:

“Закрой свой рот, щенок! Если бы не твои пинки и лай, мы могли бы
захватить твою лодку и команду. Я только надеюсь, что генерал сочтет
тебя шпионом и повесит на ближайшем дереве.

Его лодки вернулись к берегу и теперь по его приказу плыли дальше.
во тьму, надеясь на капитальный ремонт моих товарищей что-то я рад
говорят, что они не смогли сделать. Затем он отправил гонца вниз
остров на перехват и вспомнить прочих сухопутных сил. Эти вопросы
озаботился, он окружил меня своим людям и двинулся к
место, где он приземлился. Когда другой отряд к нему, он дал
команду возвращаться в лагерь. Там меня поместили в палатку, в
использовать в качестве временного гауптвахте, и в окружении солдат, которые держали
следить за мной до самого утра. В ранний час они возили меня в
присутствие генерала Клинтона.

“Так вы тот шпион-янки, которого мои люди схватили прошлой ночью?” спросил он
строго.

“Я с трудом понимаю, как вы можете называть меня так, сэр”, - ответил я так вежливо,
как только мог. “Меня схватили не в вашем лагере”.

“Вы отрицаете, что наблюдали за моими передвижениями, чтобы доложить о них
командующему силами повстанцев?” - спросил он.

“Нет, сэр, не знаю”, - ответил я, “но я не был в ваших рядах
и никогда не намеревался входить в них. Я просто
командир лодки, посланной нашим коммодором наблюдать за вашей высадкой -
я считаю, что этот поступок делает меня военнопленным теперь, когда я так
к несчастью, попал в плен, но не шпион”.

“Кто вы?” - спросил он теперь.

“Мичман Артур Данн, фрегат ”Бостон"", - ответил я, зная, что
у меня нет причин скрывать свою личность.

“О! хо! - быстро воскликнул он. “ Я полагаю, есть еще один фрегат.
на борту которого вас будут рады видеть. Поскольку ты
дважды бросал ее, тебе, возможно, не составит труда вспомнить ее имя.
К тому времени, как я вернусь, она будет в Нью-Йорке. Мне сказали, что она
у коммандера есть приказ от нашего Военно-морского совета повесить вас на ближайшей
ярд-арм. Поэтому я оставлю тебя у себя и передам ему. Он может сделать то, что я
возможно, не смог бы сделать по закону.

Меня отвели обратно на гауптвахту, где мне дали скромный
завтрак, а затем передали под опеку офицера и шести солдат, которым
был дан строгий приказ застрелить меня при первой попытке
побег.

Войска уже сворачивали лагерь, и весь день я маршировал с ними.
они продвигались вверх по побережью в направлении Чарльстона. Ночью, когда
они снова вернулись в лагерь, меня отвели в палатку охраны, где,
независимо от количества людей, которых они приставили ко мне, я бросился на
приземлился и, измученный, погрузился в глубокий сон. Я был слишком измотан
, чтобы предпринять какую-либо попытку к бегству.

Сколько я проспала не знаю, но я проснулась, услышав голос,
что я была уверена, что принадлежал лейтенант Хейнс, требующих незамедлительного
вход в мою палатку. Его требование, к моему удивлению, было быстро удовлетворено,
и в следующее мгновение он стоял передо мной, одетый, как я мог видеть по
свету, который проникал через дверной проем от соседнего костра, в
форма английского офицера. Подняв руку, чтобы остановить
восклицание, сорвавшееся с моих губ, он строго сказал:

“Молодой человек, генерал желает вас немедленно видеть. Следуйте за мной!”

Я встал и последовал за ним в сопровождении охраны, которая не сделала ни малейшей попытки остановить
нас. Оказавшись на открытом воздухе, он быстро отвел меня в тень каких-то деревьев
и прошептал мне на ухо:

“Сейчас ни слова, сэр. Я все объясню позже. Надень это
поверх своей одежды, - и он достал из-за пазухи своего пальто
форму британского солдата. Мне потребовалось всего минута или две, чтобы выполнить его просьбу.
и, надев маскировочный костюм, я зашагал дальше.
вслед за ним к ближайшим аванпостам.




ГЛАВА XVIII

ЭКСПЕДИЦИЯ НАЛЕГКЕ "БИКОН ХАУС"


Я предположил, что мой проводник знает какое-нибудь неохраняемое место на опушке
большого леса, рядом с которым был разбит лагерь, и сможет
незаметно выскользнуть оттуда. Но вместо этого он повел меня прямо к пикету
, который удерживал пост на дороге, ведущей в Чарльстон. На
его повелительный вызов он ответил: “Дружественный”, и по команде
дал ответный знак: “Король Георг”.

“Все в порядке, капитан Эйлсворт”, - сказал мужчина. “Я сразу узнал вас"
Но я должен был подчиниться приказу. Мне было приказано никого не впускать внутрь или наружу
лагеря без пароля.”

“И этим доказал, что ты хороший солдат”, - любезно ответил предполагаемый капитан
. “Это другой помощник, за которым, как я тебе говорил, я
вернулся. Я нахожу, что для особого дела, которым я занимаюсь, нужен еще один помощник.
Я ручаюсь за него ”.

Итак, мне разрешили пройти с офицером, и через несколько минут мы были
вне досягаемости для отзыва.

“Скажи мне теперь, лейтенант Хейнс, как вы оказались здесь, и устроили
так удачно план, который дал мне мою свободу”, - сказал я.

“ Пока нет, мастер Данн, ” ответил он, сворачивая на боковую тропинку, которая вела
к морю. “ Подождите, пока мы не окажемся в безопасности в моей лодке.

Пройдя еще с полмили, мы вышли к небольшому ручью. Пронзительный свисток
лейтенант донес ответный свисток с низовья ручья,
и через мгновение его ялик подошел к берегу. Когда он приблизился к нам,
боцман выключил потайной фонарь, и я заметил, что на судне находились двое
пленников - один был одет в форму лейтенанта, а другой завернут
в одеяло.

“Капитан Эйлсворт”, - сказал мой проводник, обращаясь к офицеру,
“ваша форма и форма вашего сопровождающего хорошо послужили моей цели,
и мой друг, как вы видите, со мной. Теперь мы обменяемся нашими
одежды, и вы, и он волен вернуться в свой лагерь”.

Англичанин сухо поклонилась, и, не сказав ни слова возобновил свою
униформа. Солдат так же быстро надел одежду, которую я ему дал, и
затем эти двое поспешили прочь по тропинке, по которой мы с лейтенантом
совсем недавно пришли.

Мы не стали останавливаться, чтобы понаблюдать за ними, а, ступив в ялик, заскользили
быстро вниз по ручью к его устью. Оказавшись в океане, наш нос корабля
был повернут на север, и двенадцать сильных рук тянули нас вперед,
Лейтенант Хейнс рассказал свою историю:

“Когда ваша лодка, под воздействием вашего мощного толчка, заскользила прочь
с острова Джона ваш боцман намеревался зайти в море
где-нибудь вдоль главного берега и по-прежнему следить за передвижениями
британской армии. Но страдания раненого моряка заставили его
изменить свой план, и он решил немедленно вернуться на фрегат.

“ Он прибыл туда утром, и его отчет о вашем пленении поверг
вашего капитана в ужас.

“Парень назовет свое настоящее имя, ’ сказал он, - и они узнают
в нем беглеца из "Святого Георгия" и, скорее всего, его повесят
иначе они будут считать его шпионом, хотя он и не был пойман
войди в их ряды и привяжи его к ближайшему дереву. Мы должны действовать
быстро, иначе мы не сможем его спасти. ’

“Поэтому он взял боцмана и отправился прямо на "Провиденс", чтобы
повидаться с коммодором. Я присутствовал при собеседовании и уверяю вас, что
Мастер Льюис дал блестящий отчет о том, как вы обнаружили любопытствующего
Тори, узнали его цель и спланировали помешать ей. Он стал еще более восторженным
, когда рассказал, как вы не бросили своего раненого человека,
или позволили ему быть последним на лодке, и, хотя его взяли в плен
вы сами вытолкнули его и его товарищей за пределы досягаемости врага”.

“Он сказал тебе, каким дураком я был, разбив свой второй лагерь в начале
острова?” Я перебил. “Если бы я только перешел на главный
берег, как я должен был сделать, я бы не устроил такого беспорядка в этом
деле, как я это сделал ”.

“Ваше движение было совершенно естественным, а такие как я должны
сделал бы я был там”, - он тепло ответил; “И, хотя противник
пришел к вам таким подавляющим, и окружили вас со
каждая сторона, ты бы сбежал, но за аварию на ваш человек ...
что вы не могли бы помочь. Таков мой взгляд на этот вопрос, а также
Для коммодора, - сказал он :

“‘Парень, который может стоять на таких людей, капитан Такер, имеет
делая героя в нем. Он стоит спасать, - а потом он повернулся ко мне:

[Иллюстрация: Вскоре он вышел на берег, где его, очевидно, ждала лодка и четверо мужчин
.

 (стр. 253)]

“Лейтенант Хейнс, - сказал он, - готовьте свою лодку и возвращайтесь в
британский лагерь. Добивайтесь встречи под флагом перемирия с
британским генералом. Если вы обнаружите, что он намерен повесить мальчика, передайте ему, что
вместо него я повешу двух британских офицеров, один из которых
это его родной племянник. Если он готов совершить обмен, скажите ему, что я
дам ему двух мужчин равного ранга за парня или одного выше по званию
ранг - его племянника, если он пожелает. Мы дадим ему знать, что он не может лечить его
молодой слегка заключенного.

“Через пятнадцать минут я был выключен. Английские войска, как вы знаете, у
переехал сюда, и я протянул им во время полдень привал. Взяв с собой
двух моих людей под флагом перемирия, я попросил о встрече
с командиром. Мне ее предоставили, но никогда еще меня не принимали так холодно
. На мое предложение об обмене генерал ответил высокомерно:

“Передайте своему командиру, что я не обменяю мичмана на него самого’.

На мою угрозу он ответил жестоким смехом:

“Я знаю, кто мой пленник и почему вы прилагаете такие усилия, чтобы
добиться его освобождения. Дважды он ускользал из наших рук, но больше не ускользнет.
еще раз. Я хочу получить удовольствие от того, что увижу его повешенным, и его повесят,
хотя ваш командир вздернет дюжину человек вместо него.

“Конечно, я ничего не знал еще можно сделать с таким упрямым в
офицер, и покинули лагерь. Но прямо сейчас позволь мне сказать, если ты когда-нибудь снова
попадешь в руки врага, не называй своего настоящего имени. Там
кажется, отдан общий приказ о вашем задержании, как в армии
, так и на флоте.”

“ Я знаю это, ” согласился я, “ и по этой причине я ценю еще больше
то, что вы сделали для меня, лейтенант Хейнс. Но как это произошло
?

“Самым простым способом”, - продолжил он. “Хотя я покинул лагерь, я не
уйти от армии. Возвращаясь к своей лодке, я продолжал идти вдоль берега
двигаясь так же быстро, как и войска, и когда они остановились
на ночлег, я побежал в тот ручей, где мы нашли мою лодку. И снова:
взяв с собой двух человек, я подошел поближе к аванпостам в поисках
возможность спасти тебя. Я был полон решимости сделать это еще больше
потому что генерал заявил, что тебе не следует снова сбегать.

“Что ж, возможность представилась раньше и в лучшем виде, чем я ожидал.
ожидал. Пока мы с моими людьми лежали в чаще, ожидая наступления темноты
, мы услышали голоса. Вскоре по дороге подошли двое мужчин, и я
услышал, как один из них сказал:

‘Ты уверен, Том, что знаешь дорогу?’

‘Не беспокойся об этом, капитан Эйлсворт", - ответил тот. ‘ Я могу
отвезти тебя на плантацию полковника Наттера самой темной ночью. Это не
в течение двух милях отсюда, и мы будем там в время для вас, чтобы принять
ужин с его семьей.

“Я, как вы знаете, на Южной Каролины, и сразу признали
имя полковника псих, что звания Тори и лидер тори
сил в этой части колонии. Несомненно, он был личным другом
этого капитана Эйлсворта, который, оказавшись неподалеку от его резиденции,
собирался нанести ему визит.

“Не успел я подумать об этом, как в моей голове вспыхнул план,
я был уверен, что смогу обеспечить вашу свободу. Жестом руки я указал на
чтобы люди следовали за мной, я шел по следу двух мужчин, пока мы не удалились на приличное расстояние
от лагеря. Затем мы набросились на них. Застигнутые врасплох, мы были
никаких проблем в осуществлении их захвата, и доводя их до моего
лодка.

“Там я заставил капитана переодеться со мной в форму и взял ее с собой
солдата, чтобы ты мог ею воспользоваться, когда я найду тебя. Затем я
вернулся на позиции. Как только стало достаточно темно, чтобы скрыть мое лицо
, я подошел к ближайшему охраннику, с некоторым опасением, я признаю, но все же
решив каким-то образом пройти мимо него. Когда он окликнул меня, я ответил:

“Я капитан Эйлсворт, который проходил мимо вас час или два назад’.

‘Я помню, “ ответил он, - но тогда с вами был человек’.

“Да, ’ согласился я, ‘ и мне нужен другой, поэтому я вернулся
за ним’.

“Он позволил мне пройти, но я был не в десятке метров, когда он позвонил
внезапное начало:

“‘Пароль, сэр. Тебе придется отдать это.

“Вот была проблемка. Я не знал, что это было, но я не хотел возвращаться.
поэтому я начал с ним переговоры.

“У короля георга нет более преданного сторонника", - начал я, но не успел произнести
только первые два слова, как, к моему восторгу, он воскликнул:

“Вот и все, сэр, вы можете продолжать’, - и я пошел дальше.

“Потребовалось некоторое время, чтобы найти палатку, в которой вы были, и полдюжины мужчин вокруг нее
не выглядели многообещающими для вашего освобождения. Но опять же
дерзкая наглость сослужила мне хорошую службу. Подойдя прямо к охраннику у двери
, я сказал ему, что генерал желает еще раз побеседовать с вами и
послал меня проводить вас к нему. Форма, которую я носил, была его гарантией
что мое требование было искренним, и я был допущен к вам. Мне
теперь интересно, что скажет генерал, когда обнаружит, что вы ушли”,
и он закончил свой рассказ смешком.

“ Мне бесполезно благодарить вас за то, что вы сделали для меня.
сегодня вечером, ” начал я.

“Это то, что я думаю, ” ответил он со смехом, “ поэтому я бы ничего не сказал по этому поводу".
Затем он добавил с сильным чувством: “Артур Данн,
красные мундиры сожгли мой дом над головами моих престарелых отца и
матери; они убили моего единственного брата - юношу твоего возраста, которого
ты мне напоминаешь. В обмен на это, я поклялся, что я буду делать с ними
все травмы я могу. Я не знаю ничего, что могло бы спровоцировать британские власти
сильнее, чем ваш побег, и это вся компенсация, которая мне
нужна ”.

Еще не было полуночи, и до восхода солнца я снова был на борту
"Бостон". Когда я перелезал через поручни, моя собственная вахта несла вахту на палубе.
Увидев меня, они разразились троекратным громким "ура".
Шум разбудил капитана Такера, и, узнав его причину, он послал
за мной. Ни один отец не мог бы встретил меня более приветливо, и почти его
первые слова были те лейтенант Хейнс сказал несколько часов назад:

“Если ты еще раз попасть в руки врага, не дать ваше право
название” добрый совет я уже сделал мой ум, чтобы следовать.

К концу следующего дня британские войска прибыли в Ваппу
Крик, недалеко от острова Джеймс, к югу от реки Эшли. Здесь они
начали возводить окопы и готовиться к осаде.
В то же время их военно-морские силы подошли немного ближе к внутренней гавани
и образовали линию поперек входа, чтобы блокировать ее.
Они также захватили Маяк Хаус Лайт и разместили в нем небольшой отряд
и фрегат в нескольких морских саженях от берега, чтобы защитить его своей пушкой
. Эти движения были частью спирали, которая в течение следующего
два месяца они мотались по городу и в конце концов окружили его.

С этого времени также был непрестанный активности на суше и воде
между нашими силами ... сейчас и потом генеральном сражении, чаще всего
стычки, часто морскую дуэль, постоянно прилагают усилия по их
вклад в развитие, и не менее постоянно усилий с нашей стороны для проверки
их или загнать их обратно.

Я напишу только о тех инцидентах, участником которых я был. Возможно,
через лейтенанта Хейнса, который, казалось, проявлял ко мне большой интерес
Я участвовал в некоторых наиболее опасных предприятиях, но я
ни в коем случае не хотелось бы, чтобы читатель подумал, что мы были единственными, кто
что-то делал. Дело в том, что каждый человек на суше или на море был на службе
каждый солдат и каждый матрос мгновенно приходил в сезон и не успевал за ним
в последующие дни и ночи. Я не слышал
ни об одном прогульщике, и я не знаю случая, чтобы кто-нибудь в те дни
пытался проявить себя. Если когда-нибудь целая армия героев, мужчины
под общей Линкольн заслужил этот титул. Если когда-нибудь галантный
военно-морской флот, офицеры и экипажи наших кораблей выиграл наименование
снова и снова. Эта история никогда не рассказывалась - и никогда не может быть рассказана
- о том, что пережила, настрадалась и сделала эта маленькая армия
и меньший флот в их усилиях спасти город.

Едва британские корабли вошли во внешнюю гавань, как
Лейтенант Хейнс нанес мне визит. Когда мы были одни в моей кают-компании,
он тихо сказал:

“ Мастер Данн, вы готовы отправиться со мной в то, что может оказаться опасным
предприятием?

“Да”, - быстро ответил я и подождал, пока он сделает такие заявления,
которые показались ему наиболее разумными.

Он улыбнулся. “ Ваша оперативность делает вам честь, ” продолжил он, “ но позвольте мне
сначала рассказать вам о сути моей миссии. Врага, как известно,
захваченный Маяк доме свет, и Коммодор узнал, что был
на это особые причины. Какой-то друг-консерватор снабдил британского адмирала
картой гавани - ее каналов и маршрутов -
Маяком, служащим центром, из которого они берут все свои координаты
. Если свет может быть теперь разрушены, их чертеж, если не
вынесено совершенно бесполезно, по крайней мере, не будет так полезна, и
поэтому коммодор Уиппл попросил меня предпринять его уничтожение. Я дал
согласие, и в первую же благоприятную ночь сделаю попытку. Я
возьму с собой пятнадцать человек, и, если вы готовы сопровождать меня,
попрошу вас взять столько же.

“Я так же готова идти сейчас, как и до того, как ты сказал мне, что мы должны были сделать"
заявила я.

Он снова улыбнулся. “ Я ожидал этого, и все же позвольте мне сказать, в чем заключается наша опасность
. Во-первых, у нас должна быть темная, штормовая ночь для "Энтерпрайза", иначе
иначе мы не сможем прорваться через британский флот, и мы подвергаемся риску, который
естественно открывать шлюпки в бушующем море. Тогда, если мы пройдем мимо
флота, одолеем людей в Свете и преуспеем в его уничтожении,
у нас будет возбужденный враг, от которого можно будет убежать по возвращении. Я расцениваю это как
примерно равный шанс для нас спуститься к Свету незамеченными; но
чтобы вернуться в безопасности, все шансы против нас ”.

“И все же я пойду”, - без колебаний заявил я.

“Коммодор Уиппл поговорит с капитаном Такером и попросит, чтобы вас
назначили на эту работу, и тогда я сообщу вам дальнейшие подробности моего
плана”, - добавил лейтенант, вставая, чтобы уйти.

Два дня спустя с юго-востока налетела гроза. Перед заходом солнца
дождь лил как из ведра, и ветер дул сильными порывами. С наступлением ночи
стало так темно, что на расстоянии вытянутой руки лодки ничего не было видно. Это было
то благоприятное время, которого мы ждали, и я не был
удивлен, получив сообщение от лейтенанта Хейнса о готовности выступить
в восемь часов.

Когда пробил назначенный час, я был на корабельном катере со своими людьми, ожидая
сигнала с "Обеспечения". Мои весла были заглушены, а потайной фонарь
был устроен так, чтобы освещать только компас, по которому я должен был двигаться.
рулить. Почти сразу же раздался сигнал - трижды вспыхнул фонарь
над поручнем шхуны. Я знал, что в этот момент лейтенант
отошел от борта, но я не мог разглядеть его шлюпку. Это имело мало значения,
однако, по предварительной договоренности, мы должны были бежать через британский
автопарк различных курсов, и, если проход был успешным, были
встретиться в небольшой бухте к северу от света. Если одна лодка выходила из строя,
другая должна была выполнять поставленную задачу. Поэтому я дал команду
моей команде:

“Отходим, ребята!”

В следующую минуту мы помчались прочь под дождем и против ветра
и прилив в нашем опасном путешествии.




ГЛАВА XIX

МЫ ПОДНИМАЕМСЯ На БОРТ КОРАБЛЯ КАРТЕЛЯ


За короткое время я убедился в двух вещах. Первое, что мы хотели
без проблем работает с помощью британского флота незамеченными.
Шторм был настолько сильным, что все патрульные катера были отозваны; темнота
была такой густой, что нас не было видно на расстоянии десяти футов; ветер и море производили
такой сильный шум, что любые звуки, исходившие от нас, оставались неуслышанными.
Поэтому я немедленно отбросил все опасения по этому поводу.
Другой вопрос был более серьезным и вскоре превратился в борьбу за
жизнь. Это была битва со штормом. Чтобы противостоять ему, потребовались все силы
моих людей; удержать ялик на прежнем курсе было
невозможно; чтобы предотвратить наполнение и затопление нашего судна, потребовались
объединенные усилия четырех членов экипажа.

Мы получили наш путь медленно. Огни британские суда демонстрировали
что. Наконец мы оказались среди высших судов, и, ведомый ими, я
попытался вернуться на курс, с которого я серьезно отклонился.
Объединив усилия Боцмана Льюис и сам не мог держать наш
шлем на место. Мы уже два раза качнулся в опасной близости от кораблей противника.
Однажды мы прошли прямо под кормой фрегата, но нас не заметили
и не услышали. Наконец мы оторвались от флота, и теперь Маяк
Сам свет дома стал нашим ориентиром.

На составление наших планов было отведено два часа, чтобы
добраться до маленькой бухты, где мы должны были встретиться; прошло четыре часа
, прежде чем мы добрались туда, только для того, чтобы оказаться в одиночестве.

Соглашение между лейтенант Хайнс и сам был, что тот, кто
туда прибыл первый был подождать один час пришествия другие
партии. Но что было на предположении о том, что два часа достаточно
чтобы освободить проход к бухте даже во время шторма.

Она сейчас была полночь, на час позже, чем я бы подождал, если бы я
дошла до рандеву вовремя. Прибыл ли туда лейтенант Хейнс?
и, выждав положенное время, направился к маяку? Я
долго и пристально смотрел в сторону маяка, но ни в
тенях позади, ни в лучах впереди не было ничего, что могло бы дать мне определенный ответ.
Признаюсь, я был озадачен. Я не знал, ждать ли мне своего часа там,
или немедленно отправиться в тауэр. В конце концов я выбрал первое.
конечно. Я буду следовать своим указаниям в точности.

Медленно минуты шли,--так медленно, что я снова и снова ставить
мои часы к ушам, чтобы убедиться, что он не остановился. Полчаса;
еще четверть приходят и уходят, и я был капитальный материалы
Я привез для уничтожения легких, в случае единственной
ответственность перешла на меня, когда мое ухо уловило слабый звук
весел. Я прислушался, и звук был более отчетливым, то
катер лейтенанта, вышел из сумрака и коснулась берега на мой
ноги.

“Вы добрались сюда, мастер Данн, не перевернувшись?” были
первые слова офицера.

“Да, сэр”, - ответил я.

“Тогда ты справился лучше меня”, - ответил он, и когда он ступил на берег.
Я увидел, что он мокрый, как утонувшая крыса. Его люди тоже были в таком же
состоянии.

“Наш руль сломался сразу после того, как мы прошли через флот”, - объяснил он,
“и прежде чем мы смогли что-либо предпринять, чтобы предотвратить это, ялик донесся до,
и, отправив тонну или больше воды, перевернулся. Мы потеряли одного человека и
все содержимое лодки, за исключением нескольких дополнительных весел, которые были
закреплены внутри. С большим трудом мы выровняли ее, вытащили под залог
с помощью нашего брезента и, забравшись обратно в нее, наконец преуспели в
добираемся сюда, но в плачевном состоянии для выполнения возложенной на нас задачи.
Я рад, что вы прибыли в лучшей форме. Как долго вы здесь?

“Почти час, сэр. Я ждал положенного времени, прежде чем отправиться дальше
к Свету.

“Это было правильно, - искренне сказал он, “ потому что это дает мне возможность участвовать
в работе. Без пяти час, ” добавил он, взглянув на часы в
свете моего потайного фонаря. “ Не так поздно, как я опасался. Еще есть
время завершить нашу работу и вернуться к нашим кораблям.

“С нами будут ветер и прилив, и мы сможем значительно ускорить наше возвращение ".
быстрее, ” предложил я.

“ Да, если враг не помешает, ” признал он. “ Но в тот момент, когда запылает
маяк, они будут начеку, ожидая нас, а свежие
люди на веслах могут потопить нас. Однако мы воспользовались этим шансом, когда
решили прийти сюда ”.

Теперь мы взяли канистры с порохом и маслом с моей лодки и распределили их
среди наших экипажей для переноски. Затем десять из нас, освободив руки для использования наших
сабель, встали во главе отделения, и мы начали наш
марш через мыс к маяку.

Это было огромное сооружение, построенное частично из камня, частично из твердых
сосновые бревна. Дверь, к счастью для нас, находилась с тыльной стороны
здания, и мы направились к ней. Достигнув ее незамеченными.
мы остановились на мгновение, чтобы прислушаться. Фонарь на вершине башни
Ярко светил, но все остальное здание маячило в темноте
над нашими головами. Изнутри не доносилось ни звука. Заключенные, независимо от их
кол, были, очевидно, спал, за исключением, возможно, один сторож по уходу
для фонаря.

Мой собственный план, если бы я пришел один, было силой открыть дверь и схватить
люди, прежде чем они смогли оправиться от удивления. Но
Лейтенант Хейнс устроил так, чтобы хитростью получить то, что я должен был получить
получить силой. Подняв рукоять своего меча, он громко постучал в
дверь. Дважды его заставляли это сделать, а затем сонный голос
спросил:

“Кто там? Что вам нужно?”

“Наша лодка на берегу. Нам нужно укрытие на остаток ночи”, - ответил офицер.
офицер ответил так, как будто он принадлежал к британскому патрулю.

“Есть! есть! сэр, ” последовал ответ, “ я буду там через минуту.

Послышалось шарканье ног, а затем дверь широко распахнулась
для нас. Вскочив внутрь, мы схватили служащего прежде, чем он успел сделать первый шаг.
ни малейшего сопротивления. Там было еще шестеро мужчин, все на своих койках,
и, хотя они были разбужены нашим появлением, у них не было времени достать свое
оружие, прежде чем мы взяли их в плен. Затем семерых отвели
к нашим лодкам под сильной охраной, чтобы они ожидали нашего прибытия.

Теперь мы были готовы к нашей разрушительной работе. Вырывание полтора
десятка мест в фундамент здания, мы разместили канистры
порошок внутри них. От этих длинных строк из пакли, а также насыщение
с нефтью, прошли в центре дома. Здесь огромная куча
были приготовлены горючие материалы, стены, полы и лестницы смазаны маслом,
передние окна затемнены, чтобы скрыть пламя с той стороны, а
заднее окно оставлено открытым для сквозняка - и все было готово.

Отправив людей на ялики, лейтенант и я опустились на колени.
и с помощью кремня и стали разожгли пламя в куче горючих материалов.
Наблюдая за этим, пока не убедились, что огонь действительно разгорелся, мы выскользнули за дверь
и побежали к бухте.

Там мы остановились и уставились на горящее здание.
Через заднюю дверь и окно мы могли видеть пламя по мере того, как оно набирало силу
вперед. Они бежали по полу, вверх по стенам и вытекали наружу.
через отверстия бросали яркий свет на темный занавес ночи.
ночь. Было ясно, что наша работа была выполнена хорошо, и сооружение было
обречено. Затем лейтенант Хейнс повернулся к своим пленным, сказав:

“Господа хорошие, мы оставим вас здесь просто потому, что у нас нет места для вас в
лодки. Возможно, ближайший фрегат пришлет за вами шлюпку; в противном случае
вы будете подвержены шторму не больше, чем мы. Однако одно слово
предупреждаю вас. Мы поместили туда шесть бочонков пороха
Стены. Поэтому вам следует держаться подальше от костра.
Спокойной ночи. С этими словами он отдал приказ отправляться.

Наш план возвращения состоял в том, чтобы держаться у берега до противоположной стороны
Остров Салливан, затем быстро повернуть на юг, чтобы войти в верхнюю бухту
через пролив между островами Моррис и Салливан. Этот курс
позволил бы нам большую часть пути бежать против ветра,
уберег бы нас от яркого света горящего здания, а также
сделайте так, чтобы враг не мог следовать за нами, кроме как на небольших лодках.

На небольшом расстоянии наши лодки держались вместе, вероятно, потому, что мы были
все больше сосредоточены на наблюдении за пожаром, чем на нашем бегстве.
Вскоре раздался взрыв, за которым быстро последовали пять других.
другие. Камни и бревна были подброшены высоко в воздух; огромная башня
пошатнулась, а затем рухнула с грохотом, который громко прозвучал над бурей.;
искры и тлеющие угли полетели во все стороны; пламя вспыхнуло с новой силой
как будто оно хотело поглотить все перед собой.

“Она уничтожена!” Я закричал, но если лейтенант услышал меня, он сделал
нет ответа. Я взглянул в направлении его лодке был только один момент,
и раньше, и увидел, что он исчез, пропал во тьме.

“Дай дорогу, ребята!” Я приказал своим людям, и они повиновались с готовностью.

Когда мы поднимались по заливу, я мог видеть признаки того, что враг был возбужден.
Огни мелькали взад и вперед на палубах фрегатов. Ближайший
Маяк дом палили из пушек, а затем потушить корабль, который поспешил
к берегу.

“Они скоро поймут, что пожар не был случайностью”, - заметил я своему
боцману, - “и могут попытаться преследовать нас”.

“Он будет делать их бесполезно, сэр,” ответил он. “Мы слишком долго старт
для их капитальный ремонт нам. Наш страх-там, как мы перейдем к
канал. Если я не ошибаюсь, один из кораблей поднял якорь.
и направляется сюда.

Я посмотрел в направлении, которое он указал, и увидел по быстро движущимся огням
, что одно из судов, несомненно, снялось с якоря и
бежало вверх по заливу.

“Мы должны добраться до ла-манша и пересечь его раньше него”, - заявил я. “Поднимайте якорь
прочь, парни!”

“Есть! есть! сэр!” - ответили они и наклонились к веслам.

Не дожидаясь, чтобы идти выше бухте, я был наш руля изменен на
несите нас к точке Камминг же. Но быстро, как мы шли, корабль
пришел быстрее. Казалось также, что она прокладывает курс, чтобы обогнать нас
.

“Пробегайте под островом Салливана”, - приказал я мастеру Льюису. “Если
необходимости, мы пляжа на лодке и искать защиты в Форт-Молтри.”

Он быстро свернул наш поклон в ту сторону, и в ближайшие судно изменило ее
собственный курс как раз достаточно, чтобы следовать на нашей волне.

“Она должна видеть нас!” Теперь я воскликнул от удивления.

“Похоже, что так, но я не понимаю как”, - признался боцман.
озадаченный.

“Снова повернись к точке”, - приказал я.

Он так и сделал, и корабль снова развернулся. Все это время она
быстро догоняла нас, и теперь была так близко, что я забеспокоился, как бы она не задавила нас.
- Левый борт!

Левый руль!" - крикнул я. ”Левый борт!" - Закричал я, надеясь таким образом отделаться от
нее. Но мы опоздали. У меня было время только крикнуть своим людям, чтобы они спасались.
прыгнув на палубу, я увидел, как он разрезал наш ялик надвое.

Следуя совету, который я дал своим людям, я прыгнул за поручни. Она была
не такая большая и не так высоко поднята над водой, как казалось, когда она была дальше
вдоль залива, и я поймал перила и подтягивалась на ней
палуба. Поднявшись, я стряхнул воду со своей одежды, а потом услышал
голос рядом со мной сказал:

“Я с вами, сэр”. Это был боцман Льюис.

“Я тоже”, - воскликнул другой, а затем еще один голос.

Такой же крик донесся от поручня левого борта, и я был уверен, что по крайней мере половина
моих людей избежала катастрофы - но попала в руки врага
. Однако, к моему изумлению, на нас обратили мало внимания. Ее
офицеры и матросы, казалось, были слишком заняты заботой о своем корабле для этого.

Стоя со своими людьми возле ее фок-мачты, я медленно осмыслил все это и
пришел к выводу, что судно порвало якорные цепи и
вышло из бухты до начала шторма. Все ее действия были вызваны
попытками предотвратить крушение и вернуться на якорную стоянку, а
не ее попытками следовать за мной. На самом деле, как я узнал немного позже,
она вообще нас не видела и понятия не имела, что мы были в этом районе
пока не сбила нас.

Вскоре мимо нас прошел офицер, исполнявший свои обязанности.

“Где ваш капитан?” Я спросил.

“На шканцах”, - ответил он. “Кто вы?”

“ Один из тех, кого вы только что сбили.

“ Офицер-янки?

“ Да.

“ Вы знаете внутреннюю гавань?

“ Да.

“ Пойдем со мной.

Он провел меня на корму к своему командиру и в нескольких словах объяснил, кто я такой
и как сюда попал.

“Он говорит, что знает верхний отсек”, - продолжил подчиненный.

“Я капитан Джексон”, - сказал затем шкипер. “Это корабль картеля".
корабль сорвался с якоря, оставив нас на милость
шторма. На борту есть несколько беженцев, в том числе несколько женщин
и детей. Ради них судно должно быть спасено. Если вы сможете положить
нас во внутреннюю бухту, где мы сможем переждать шторм или пристать к берегу.
судно в безопасности, я поручаю тебе позаботиться о нем.

Я подумал мгновение. Затем я ответил:

“Я считаю, я могу вернуть вам достаточно близко, чтобы наш фрегат для них, чтобы бросить
нам трос, сэр, и тогда вы сможете переждать шторм.”

“Как ты думаешь, они позволят мне вернуться, когда шторм закончится, или
сочтут меня призом?” спросил он.

“Я не могу сказать, что сделает наш командир, сэр, ” ответил я, “ но если бы я
командовал нашим флотом, характер вашего корабля защитил бы
вас”.

“Я должен рискнуть”, - заключил он и передал руль мне.

Я заехал за Камминг-Пойнт, чтобы вода была более спокойной, а затем взял курс
прямым курсом вверх по заливу мимо Форта Джонсон. Теперь я мог видеть
огни "Бостона" и направился прямо к нему.

По моему предложению на нос корабля был послан боцман Льюис, чтобы окликнуть
фрегат. Своим сильным голосом он окликнул ее, когда мы приблизились,
рассказывая о нашем характере и прося веревку. Мне пришлось подплыть к
под корму, чтобы достать его, но, наконец, он добрался до нас, и,
закрепившись, мы продержались там до утра.

Теперь я воспользовался возможностью собрать своих людей и обнаружил, что всем, кроме
четверых, удалось взобраться на палубу корабля картеля.
Пропавшие четверо нашлись на следующий день. Они уцепились за разбитую лодку
и их вынесло на берег острова Салливана. Лейтенант Хейнс добрался до
_Providence_ без дальнейших происшествий.

После консультации с коммодором Уипплом на следующий день капитан Такер
смог сообщить капитану Джексону, что его судну будет разрешено
вернуться в состав английского флота. Ему пришлось ждать двадцать четыре часа, прежде чем
шторм утих настолько, что он смог отплыть, но когда
ему пришел час отправляться, он, его офицеры и пассажиры расписались
и отправили благодарственное письмо нашему командиру за проявленную доброту
им, пока они были в наших рядах.




ГЛАВА XX

ЧАРЛЬСТОН ВЗЯТ


Я знаю, что капитан Такер высоко оценил этот поступок капитана
Джексон и его друзья, но он не мог быть в таком восторге, как были
Лейтенант Хейнс и я за благодарность, которую мы получили на следующий день после
отплытия корабля картеля.

Мастер Джон Ратледж, губернатор колонии, послал за нами с визитом
к нему в его городскую резиденцию. Когда мы были в его присутствии, он
сказал:

“Значит, вы и есть те офицеры, которые командовали отрядом, который
уничтожил фонарь в Бикон-Хаусе?”

Мы поклонились в знак согласия.

“Я попросил вас зайти сюда сегодня, мои добрые сэры”, - продолжил он,
“чтобы я мог выразить вам лично свою благодарность за очень эффективное выполнение вашей задачи".
то, как вы выполнили свою задачу”.

Мы поспешили заверить его, что мы только исполнили свой долг.

“Признать, что,” он ответил с улыбкой, “вы все-таки ваш
работает так хорошо, ты это заслужила признание от меня. Я рад, что один из
вы родом из этой колонии, и что другой-из колонии
из Массачусетса. Это показывает, что один и тот же бесстрашный дух присущ
нашим патриотам, независимо от того, с севера они или с юга. Это
надежда на наш окончательный успех в этой борьбе за нашу независимость ”.

Я знаю, что мое собственное лицо вспыхнуло от удовольствия при его словах, и я в равной степени
уверен, что лицо мастера Хейнса покраснело от удовольствия.

“Однако я позвал вас сюда, ” продолжал губернатор, - не только для того, чтобы поблагодарить
вас за то, что вы сделали, но и попросить вас сделать кое-что еще”.

“Мы готовы”, - ответили мы хором.

“Я хочу, чтобы вы разрушили форт Джонсон”, - сказал он и сделал паузу, чтобы отметить
его слова подействовали на нас.

Мы посмотрели друг на друга. Мы оба знали, почему была сделана эта просьба.
Укрепление британцев на реке Эшли и возведение ими
батарей на берегу ручья Ваппу сделали укрепление непригодным для использования.
Трехсторонний форт с парапетами только на севере, востоке и западе,
он оставлял юг - сторону, с которой появился враг, - полностью
незащищенным. Поэтому командир должен был незамедлительно отозван, в результате прочь,
тем не менее, его люди, его оружие, и его магазины в безопасности.

Но по какой-то причине, возможно, в спешке он оставил крепость
неповрежденный, и теперь враг готовился занять его. Внутри него уже был размещен небольшой
отряд солдат, и пушки были наготове
через весь остров, чтобы заново укрепить его. Получив
вооружение, красные мундиры смогут отогнать наши корабли от их
нынешней стоянки и защитить свои собственные суда всякий раз, когда они попытаются
войти в верхнюю бухту по южному каналу. Его уничтожение означало:
сохранение нашего контроля над входом во внутреннюю гавань.

Это предприятие сильно отличалось от нашего предыдущего - место
легче достичь; работа сложнее, и потребует гораздо
большая сила мужчины.

До сих пор, как я смотрел в глаза лейтенанта Хейнс, я знал, что он был готов
чтобы провести его, и я был готов, чтобы сопровождать его, как я был на
ночью мы разрушили Маяк доме свет. Поэтому мы вместе повторили
слова, которые мы уже использовали:

“Мы готовы”.

“Тогда я поговорю об этом с коммодором Уипплом, и вы будете
получать свои приказы непосредственно от него”, - и он отпустил нас.

Однако в течение часа официальное задание дошло до нас, и,
поскольку предприятие не терпело отлагательств, мы немедленно приступили к приготовлениям
. Когда наступила ночь, мы были готовы. В десять часов восемь лодок,
на борту которых находилось двадцать человек, половина из которых была вооружена мечами и ружьями,
остальные были с лопатами, прутьями и мотыгами, отплыли от берега.
фрегаты двинулись через гавань. Ландина несколько прутьев выше форта
наши рабочие силы остались на берегу, в то время как остальные
двинулись на ничего не подозревающий гарнизон.

Мы без проблем достигли его тыла и в спешке вошли внутрь. Наружу
из казарм вышла дюжина полуодетых и безоружных мужчин, за ними
через несколько минут последовала еще дюжина тех, кто задержался, чтобы одеться и вооружиться
сами. Но при виде нашей подавляющей численности они быстро
сдались. Неожиданность была полной.

Теперь на мою долю выпало взять дюжину человек из нашего вооруженного отряда и
пройти полмили вверх по острову и сформировать линию пикета против любого
возможный сюрприз; в то время как лейтенант Хейнс собрал нашу рабочую группу
и начал снос.

Парапеты были снесены, камни сброшены в море,
бревна перетащены к казармам для общего пожара,
земля выровнена. Это была долгая и тяжелая работа, и приближалось утро
приближались часы, когда огромная куча горючих материалов была готова
для костра. Затем меня и моих людей отозвали; разожгли костер.;
и мы поспешили к нашим лодкам.

Мы не были в пятидесяти саженях от берега, когда появился отряд всадников.
срывая в горящие руины. Боятся, наверное, что мы могли бы
поместить банки порошка в кучу, они не пытались остаться
пламя. Вместо этого они поскакали к берегу, где стреляли из своих
пистолетов и посылали нам вслед насмешливые крики.

Потерпев неудачу в своей попытке использовать форт, британцы теперь начали
более энергичные попытки окружить нас. Сухопутные войска пытались форсировать
реку Эшли до перешейка.

Это была нелегкая задача, поскольку генерал Линкольн ни в коем случае не бездействовал.
От Эшли до реки Купер он выстроил линию
редуты с глубоким рвом впереди; и каждая уязвимая точка на
побережье и вокруг города были укреплены пушками и отрядами
солдат. Поэтому он упорно отражал каждое наступление
противника, и хотя они превосходили численностью его собственные войска почти в три раза к
одному, им потребовался месяц, чтобы закрепиться на северном берегу
реки. Но, наконец, это было сделано, и, к нашему огорчению, они
выстроили параллельную линию батарей в пределах тысячи ста ярдов от
наших собственных.

Если бы наши корабли были свободны, чтобы помочь нашим сухопутным войскам, подумал я тогда, и
даже сейчас я верю, что история осады была бы написана иначе
. Но пока сэр Генри Клинтон переправлял свои войска через
реку, британский адмирал двинулся вверх по заливу с намерением
атаковать нас со стороны воды.

С нашей стороны возник вопрос о наилучшем месте для размещения наших собственных кораблей
для этой атаки. Некоторые из наших офицеров высказались за то, чтобы мы перешли на
Пять морских саженей, в то время как другие считали, что лучшая позиция была
между островами. Вопрос был решен путем отправки капитанов Такера
и Рэтбоуна провести зондирование от бара до лунки. Я был в
командовал одной из наших лодок и помог составить отчет, который
капитаны передали коммодору Уипплу. По существу, он сводился к следующему:

 “Мы находим одиннадцать футов воды в канале от отмели до пяти
 Прорубь Фатома. Прорубь находится в трех милях от отмели. Корабли не могут
 бросить якорь, пока не окажутся на таком расстоянии от отмели. С севера
 Глава выключателя, где суда могут якорь, они будут одно и
 половиной милях от берега.

 “Было бы бесполезно размещать там батареи, поскольку, если противник
 сделает необходимым отступление, мы не сможем прикрыть это
 отступить или увести людей. Следовательно, ясно, что наши
 корабли могут оказать наиболее эффективную услугу обороне и безопасности
 города, действуя совместно с фортом Молтри.

 “Наши доводы таковы: пролив между фортом и
 промежуточной территорией настолько узок, что их (корабли) можно переместить таким образом, чтобы прочесать
 пролив и предотвратить высадку войск противника, чтобы досаждать
 форт; а также будет в наилучшей позиции для сдерживания продвижения
 флота противника во внутреннюю бухту. ”

Этот отчет возобладал, и наш маленький флот остался там, где был, - на
линия с фортом Моултри. Этим гарнизоном командовал полковник
Пинкни, опытный и бесстрашный офицер, и каждый из его солдат
был отборным человеком.

Едва войска начали продвижение через Эшли, как
британские корабли начали свое продвижение вверх по заливу. Выстроившись в форме
перевернутой буквы V, вершина которой указывает на гавань, они двинулись дальше. В
момент, когда он прибыл в тир, ведущих судна открыли
бойкая огонь; других сосудов, в свою очередь, последовали ее примеру. Форт
и наши корабли открыли ответный огонь, и битва началась.

Он бушевал целый час. Но ветер и прилив, а также количество и
сила кораблей были на стороне врага, и они, в конце концов, прорвали нашу линию и получили возможность атаковать нас с тыла.
...........
........ Поэтому, чтобы спасти наши корабли, мы были вынуждены отступить к
устью реки Купер, в то время как английский флот бросил якорь у
руин форта Джонсон, чтобы возместить нанесенный им серьезный ущерб.

Позиция, которую они сейчас занимали, делала бесполезным для полковника Пинкни
оставаться в форте Моултри, поэтому, оставив его под прикрытием
ночью он сбежал со своими людьми и приставил оружие к шее.

Чтобы помешать флоту подняться вверх по реке Купер и окружить наши позиции
на следующий день мы потопили одиннадцать судов в устье реки,
и разместил "Рангер" и две галеры к северу от затонувшего судна.

Остальные корабли были уведены дальше вверх по реке и разобраны,
и людей, и орудия перевезли на берег для восстановления сил на
батареях. К нашей маленькой армии добавилось еще одно пополнение.
Генерал Вудфорд прибыл с семьюстами солдатами, он и его храбрые сторонники
совершили форсированный марш в пятьсот миль в
двадцать восемь дней для нашей помощи.

Но каким бы ярким ни был луч надежды, пробудившийся с их появлением
, он сиял только десять дней, поскольку затем британцы были
подкреплены прибытием двух тысяч свежих солдат из Нью-Йорка.
Примерно в то же время они завершили свою вторую линию редутов
в трехстах ярдах от наших; их флот продвинулся на расстояние пушечного выстрела
от города; и тяжелый отряд солдат был переброшен через
северный конец Горловины, полностью окружающий нас. Это было сейчас
двадцатое апреля - день, который запомнится нам надолго, потому что в этот день мы
получили наш первый призыв сдаться. На это требование храбрые
Линкольн ответил:

“Пока у моих людей есть еда и достаточно сил, чтобы выдержать
непрестанный труд и бдительность, которые от них требуются, я не намерен
сдаваться”.

Однако бедственное положение, вызванное нехваткой продовольствия, не заставило себя долго ждать
. Все поставки из этой страны были отрезаны; количество
магазины под рукой не было; и это не было задолго до всех классов
пришлось поставить на довольствие, двести граммов свинины и немного риса
будучи каждого участка.

Первого мая голод застал нас врасплох; пайков хватило только на одного человека.
оставалась еще неделя. Наши госпитали были переполнены ранеными;
наш список погибших - из-за постоянных стычек - стал ужасно
большим; наши люди истощались из-за своих скудных запасов оружия.
пища, измученная их неустанным трудом и бдительностью. Тем не менее, на
второе требование британского генерала о капитуляции генерал Линкольн,
посоветовавшись со своими офицерами, ответил категорическим отказом.

Прошло еще десять дней. Британские войска находились теперь в пределах двадцати пяти
ярды нашей линии. В течение нескольких дней горячие ядра с кораблей в гавани
и береговых батарей обрушивались на город,
поджигая дома в нескольких кварталах. Наши укрепления были
разрушены; наши гарнизоны были ослаблены потерями; наше продовольствие было
на исходе; у наших людей едва хватало сил, чтобы твердо противостоять
общее наступление, но наш лидер был настолько бесстрашен, что решил предпринять его
одно.

Последний бой, самый жестокий и самый грозный во время вторжения,
не последовало. Хлынувшая из наших редутов на неожиданную минуту, то
обрушился на первую линию британских батарей, стремясь
выбить красномундирников и оттеснить их ко второй линии
окопов. Не в моей власти описать этот натиск, ибо
прежде чем я добрался до батарей, пуля из мушкета попала мне в грудь
и я упал, чтобы быть растоптанным ногами моих товарищей
пока они спешили дальше в своем тщетном начинании. Ибо, хотя сражение
бушевало долго и яростно, с ужасными потерями с обеих сторон, численное превосходство
наконец сказалось, и мы были отброшены к нашим редутам, разбитые,
но не побежденные.

Как ночью пришли на наш командир позвонил снова вместе его должностных лиц
консультации. Общее мнение было таково, что это было бы бесполезно, да,
неразумно жертвовать драгоценными жизнями, чтобы сражаться дольше, и так далее.
на следующий день генерал Линкольн добился условий почетной капитуляции.




ГЛАВА XXI

“КРУИЗ На ДЕВЯТКЕ”


Я недолго пролежал на поле боя после того, как битва закончилась
. Некоторые из моих товарищей видели меня, когда я падал, и как только удалось договориться о
перемирии для погребения мертвых и вывоза раненых
, они пришли мне на помощь. Меня отнесли в большой
склад возле реки Купер, который был превращен во временный
госпиталь, и там доктор Бернс с нашего собственного фрегата оказал мне свою особую
заботу. Моя рана, хотя и была серьезной, не достигла опасной степени, и
в течение трех недель я мог принимать посетителей. Капитан Такер был
первым, и когда его оставили одного на несколько минут, он склонился над моей койкой,
и, понизив голос, сказал:

“Мы не смогли скрыть твое местонахождение от британских властей, мой мальчик".
”Меня это не удивляет", - медленно ответил я, гадая, что еще он мог бы мне сказать.

“Я не удивлен".
"Я не удивлен".

“Они сразу же отправились на поиски вас, - продолжил он, - и случайно встретились с
допросили одного из наших людей, который был слишком туп, чтобы понять, что расследование
представляло для вас какую-то особую опасность, и поэтому он сказал им, что вы были ранены
в последнем бою и был доставлен в один из госпиталей. Он был
затем легко для них, чтобы найти тебя, и они поставили здесь здания
под двойным охранников, пока не выздоровеет, когда они собираются отправить вам
в Нью-Йорке”.

Я просто кивнул в знак согласия, потому что это откровение, хотя и не было неожиданным,
тем не менее, на мгновение лишило меня дара речи.

“Я изо всех сил старался организовать для вас обмен, но они не захотят
об этом и слушать. Так что нам остается только одно - это каким-то образом вытащить вас отсюда
прежде чем они узнают, что вас можно переместить.

“ Это можно сделать? - Нетерпеливо спросил я.

“Доктор Бернс, лейтенант Хейнс и я консультировались несколько раз
, ” объяснил он, - но мы еще не нашли способ, который кажется
практически осуществимым. Врач, однако, заставляет их поверить, что вам намного
хуже, чем вы есть на самом деле, и если он сможет держать их в неведении о
вашем реальном состоянии, пока вы не сможете ходить, мы все еще надеемся сделать
IT. Поэтому наберись мужества и набирайся сил как можно быстрее.
До сих пор ты каждый раз ускользал от них, и я верю, что теперь ты это сделаешь”,
и он ушел от меня.

Я старался быть добросердечным, потому что знал, что все трое моих друзей были
изобретательными и находчивыми и нашли бы для меня способ сбежать, если бы это было
возможно. Но, в конце концов, это были не они, а старый моряк Ричард
Джонс, которого я спас из моря и который заявил, что он исправит все, что я для него сделал.
который придумал не только способ для моего
побег, но также и за то, чтобы положить конец всем дальнейшим поискам со стороны
британских властей для меня. Это произошло таким образом:

Он увидел меня упасть на день битвы, и одновременно повернулись, чтобы увидеть, если
он мог сделать что-нибудь для меня, но прежде чем он добрался до моей стороне был сам
сражен пулей, которая уложила его низкая. Доставленный в ту же больницу, что и
я, и положенный на койку в той же палате, чуть ли не первый его вопрос
когда он пришел в сознание, был обо мне. День ото дня он становился все слабее
он радовался, зная, что я становлюсь сильнее. Затем наступил
момент, когда доктору Бернсу пришлось сказать ему, что жить ему осталось всего несколько
часов.

“Я ждал этого слова, доктор”, - ответил он. “Как вы думаете, я
смогу продержаться до ночи?”

“Да, - ответил хирург, - и, возможно, до утра”.

“Тогда у меня ко всем вам просьба”, - продолжил моряк.

“В чем дело, мой добрый друг?” Доктор Бернс любезно осведомился.

“ Что ты положишь меня в постель мастера Данна и позволишь мне умереть за него, пока он
живет как Дик Джонс, - объяснил он. “ Тогда красные мундиры его не достанут.

Врач мгновенно осознал возможность этого плана.
Из-за нехватки хирургов после капитуляции он был оставлен
в единоличном ведении этого отделения. Во время инспекционной поездки британцы
пронумеровали каждого пациента, проставив его имя напротив номера. Если он
умирал, сообщался его номер, и приходил приказ о его захоронении. Если
он выздоравливал, сообщался и его номер, и приходил приказ о его
увольнении и возвращении в казармы его роты.

Джонс был номер семьдесят два в этой палате, в то время как я был
пятьдесят семь. Изменения могут быть сделаны, и на смерть старого
матрос отчет, что пациент номер пятьдесят семь умер может быть
отправлено британскому офицеру, исполняющему обязанности суперинтенданта этого здания.
Несомненно, он бы просто издать приказ для захоронения без
посетив палату, как он десятки раз прежде, и в его
записи вступит на тот факт, что пятьдесят семь или мичмана
Артур Данн умер и был похоронен; в то время как после моей выписки те же самые записи
показали бы, что номер семьдесят два, или Ричард Джонс, моряк,
выздоровел.

“Это должно быть сделано, Ричард”, - пообещал он в низком тоне, “и Бог благословит
что ты так решил.”

В ту ночь, с помощью двух континентальных солдат, которые действовали
как медсестер, хирург изменений не объясняя его
специалисты почему это было сделано. Мне, однако, он изложил всю схему в целом
и предупредил, чтобы я помнил, что я Ричард Джонс
до тех пор, пока мой обмен не будет осуществлен.

На следующее утро старый моряк присоединился к невидимому большинство, и
перед вечером был погребен под мой номер. Мы никогда не знали, какой эффект
доклад был в британской штаб-квартире. Вероятно, они приняли
это как факт, а не дальнейшего расследования был составлен в отношении меня до сих пор
как мы когда-либо знали. Спустя три недели, как я выписалась из больницы, а число
семьдесят второй, или Ричард Джонс, для британских властей - еще один факт
они никогда не подвергали сомнению.

Вместо того, чтобы присоединиться к моим товарищам в бараках, отведенных для их использования,
однако, я отправился в интернат, который мои друзья закрепили за мной
и где меня знали под вымышленным именем.

Но я пробыл там всего три дня, потому что 26 июня капитан Такер и
его команда были обменены на капитана Уильяма Уордлоу и команду, которые
был схвачен бостоном на "Терне" двенадцать месяцев назад. Как
Ричард Джонс, моряк, я прошел неузнанным перед английским офицером
отвечал за обмен; и на следующий день мы с капитаном
отправились сухопутным путем к нашему дому в Марблхеде.

Однако мы пробыли там всего месяц. Затем капитан Такер получил
обратите внимание, что он должен был принять командование кораблем _Thorn_, в то время
в Бостонской гавани. С этим уведомлением пришло мое собственное звание второго
лейтенанта и назначение на то же судно. Мы немедленно отправились в
Бостон и, поднявшись на борт фрегата, обнаружили, к нашей радости, что он был
полностью отремонтирован и укомплектован командой из ста человек.
двадцать пять человек, а ее вооружение увеличено до двадцати двух пушек.

Мы отплыли на следующий день, совершив несколько круизов в течение следующих
трех месяцев, заходя иногда на север до Галифакса, а затем снова
на юг до Ямайки. Замечательный успех капитан Такер еще
участие его, и мы захватили много призов, некоторые из которых имели большое
значение.

Затем последовал поход, настолько замечательный, что его не превзошел ни один командующий флотом
; настолько замечательный, что я не решаюсь рассказать о нем здесь, чтобы
читатели не подумали, что я преувеличиваю. И все же это всего лишь точное изложение
фактов.

Мы вышли из порта ясным ноябрьским утром и перед наступлением темноты заметили
небольшой бриг, приближавшийся с юга. Мы бросились в погоню и догнали его
без труда. При нашем первом выстреле она нырнула, и я пошел к ней.
она. Она оказалась "Лордом Хайдом" из Вест-Индии и направлялась
в Галифакс с грузом сахара стоимостью в три тысячи фунтов. A
Командовать кораблем был назначен мичман, и его отправили в Бостон.

Расставшись с призом, мы изменили курс и направились на
восток. На следующее утро мы обнаружили в нескольких милях от нас большой корабль
отошел, и когда мы приблизились к нему, то обнаружили, что на нем было шестнадцать пушек. Это
наводило на мысль о ценном грузе, и поскольку он демонстрировал готовность к
бою, мы очистили наши палубы и приготовились к бою. Однако, получив бортовой залп,
он смирил судно, и, поднявшись на борт, мы обнаружили, что
это был "Альянс", следовавший из Ливерпуля в Чарльстон, с грузом
вино, бренди и галантерейные товары оценены в сорок тысяч фунтов.

Следующий день был субботним и оказался для нас днем отдыха.
Но следующий день компенсировал это, так как принес нам два приза. В
первым был каперский бриг из четырнадцати пушек, направлявшийся из Антигуа
в Квебек, груженный ромом и патокой и оцененный в семь тысяч
фунтов. Вторым был шлюп из Сент-Эстатии в Галифакс с
тремя сотнями бочек сахара стоимостью шесть тысяч фунтов.

Во вторник мы весь день плыли на запад и юг, и была почти ночь
, прежде чем мы заметили какой-либо парус. Однако светила яркая луна, и
мы могли следить за ней почти так же хорошо, как днем. Еще до полуночи
мы захватили ее. Оказалось, что это бриг "Авантюра" с Мадейры.
в Нью-Йорк со ста пятьюдесятью трубками мадеры и
разным грузом, оцененным в десять тысяч фунтов.

Наш следующий приз стоил нам борьбы и потери нескольких человек. Мы
бежали на север все утро, когда наш дозорный на верхушке мачты
крикнул, что по носу от нас с наветренной стороны находится большой вооруженный корабль. Мы
изменили свой курс, чтобы капитально ее, и вскоре она была почти наш
матч, как парусник. В течение четырех часов мы пытались придумать ее, и
Я не знаю, как мы должны были сделать так, то не в сильном ветре
унес ее передняя часть-стеньга.

Поняв, что ей не скрыться от нас, она приготовилась к бою, и поскольку
у нее было двадцать пушек и большая команда, она была неплохим противником.
Капитан Такер несколько раз пытался вступить с ней в схватку, желая
высадить абордажную команду на ее палубе, но она каждый раз уклонялась от него и
дала по нам бортовой залп. Мы открыли ответный огонь, и оба судна
получили значительные повреждения, когда ошибка английского пилота
привела к столкновению с нами. Это была возможность, которую мы
искали, и в следующую минуту наши абордажники высыпали через поручни корабля
и спустились по палубе.

Британский командир был отважный, и не до тех пор, пока результат его мужчины были
убит, а сам он был ранен, он бил его флаг. Затем мы
нашли этот сосуд Swift_ _Dean, от Лондона до Нью-Йорка, с
груз из сухого товар, который выставлен счет на тридцать тысяч фунтов, кроме того, четыре
тыс. баррелей положения, пятьдесят пуансонами Рома.

В четверг мы отправились на юг и около полудня столкнулись с
бригантиной "Бойд", следовавшей с Ямайки в Квебек, груженной сахаром,
кофе и табаком и оцененной в пятнадцать тысяч фунтов.

Рано утром в пятницу мы обнаружили бриг менее чем в миле от нас. Как и мы сами,
он находился в состоянии штиля, но наши лодки направились к нему и захватили его
без труда. Это оказался бриг "Пэтси", направлявшийся из
Ливерпуля в Вест-Индию с разнообразным грузом стоимостью восемь
тысяч фунтов стерлингов.

На субботу для нас был зарезервирован главный приз недели.
Мы снова взяли курс на север и были у Массачусетского залива
когда заметили его. Наш впередсмотрящий доложил, что это большое судно,
тяжело груженное и несущее восемнадцать пушек. Мы не замедлили дать
погони, да и не шли мы медленно в ногу с ней. На наш удар по ее
лук она дерзко ответила ее кормовой пушки. Итак, наши люди были разогнаны по каютам
, наши ружья заряжены, и наши абордажники заняли свои места
в середине корабля. Мы были готовы к тому, что, как мы ожидали, будет доблестным
сражением.

Но корабль сидел так глубоко в воде, что был громоздким, в то время как наш собственный
фрегат слушался руля, как живое существо, и прежде чем он
если бы нам удалось избежать столкновения, мы сцепились бы с ней и подняли на борт тридцать человек.
Обнаружив, что он не может ни стряхнуть нас, ни противостоять порыву нашего
абордажная группа, ее командир быстро сдались. Она была кораблем
_Dolphin_ из Лондона со всевозможными припасами для британских войск
счет-фактура на сумму более семидесяти пяти тысяч
фунтов стерлингов.

Мы отсутствовали девять дней и взяли девять призов общей стоимостью
не менее двухсот тысяч фунтов стерлингов. Но теперь наш экипаж
был настолько истощен из-за постоянного истощения, что мы больше не были
в состоянии продолжать наше плавание. Итак, мы отплыли в Бостон, куда
благополучно прибыли на "Дельфине" и где нашли другого
нам предшествовало восемь призов. Мы произвели настоящую сенсацию.
Необыкновенная удача, и не только среди наших людей, но и в судоходных кругах.
в кругах по сей день говорят об этом как о “круизе девяти”.




ГЛАВА XXII

ЗАХВАЧЕН ЗАДНИЕ


Есть приливы в текущем Фортуны, а также на глубине. В
приливы часто следуют самый высокий поток процветания. Мы отправились в путь
в очередной круиз, наш десятый, и когда я сейчас пытаюсь написать о нем, он
напоминает старую римскую пословицу: “Нахлынула десятая волна”.

Наши несчастья начались со шторма , такого сильного и продолжительного, что я даже
теперь вспомните наш опыт общения со страхом. Весь день собирались тучи
; ветер дул с северо-востока, и в нем чувствовалось то
особенное дуновение, к которому я привык за долгую жизнь в море
распознать как признак необычной бури.

Ближе к заходу солнца внезапно похолодало, и пошел мелкий мокрый снег
. Вскоре палуба, рангоуты и паруса покрылись ледяной коркой
, из-за которой было трудно держаться на ногах и обращаться с вантами.
ванты и ванты. До полуночи ветер усилился до такой
насилие напрягся холст не может устоять перед ним, и трещины
и раскалывались и дрожали на куски, как листы тонкого стекла. Нам
Вскоре пришлось развернуться и бежать навстречу шторму под голыми шестами, в то время как
огромные волны преследовали нас, как чудовища, стремящиеся сожрать.

В течение четырех дней шторм не утихал, и наш корабль стал
настолько перегружен льдом и снегом, что мы шатались, как
пьяный человек. Затем ветер внезапно сменился на юго-восточный,
температура упала, снег и слякоть превратились в дождь, и в течение
двадцати четырех часов нас несло на северо-запад с еще более яростной скоростью.
темп, превышающий тот, с которым мы отправлялись на юг. Каким бы злобным ни был шторм
, однако, он был не таким неприятным, как первый. Мы были
спасены от пронизывающего холода, а с канатами и парусами можно было работать легче
и с большей пользой.

Мы только начали поздравлять себя с тем, что сила шторма
иссякла, когда ветер снова подул на северо-восток, и
события первых четырех дней повторились и продлились почти до
недели. Фактически, мы вырвались из лап севера только благодаря тому, что
нас загнали так далеко на юг, что ледяной руке, которая держала нас, пришлось уступить
перед теплым бризом субтропиков.

Нам потребовалось еще неделя, чтобы возместить ущерб, который мы понесли, чтобы получить
и согнуть их места наши запасные паруса, и, чтобы вернуть курс
мы были на когда буря первых, нас поразило.

Затем последовал месяц, в течение которого мы не видели ни одного судна; казалось,
что шторм начисто смел поверхность океана и оставил
нас единственными, кто выжил в его ярости.

За месяцем безуспешных попыток обнаружить парус последовали две недели
в течение которых все корабли, которые мы видели, убегали от нас, и когда они
подошла к концу у нас было восемь недель на море не так много, как
призрак приз, чтобы подбодрить наших сердцах.

Мы были уже далеко от устья реки Святого Лаврентия, и был отдан приказ
взять курс домой, когда наш впередсмотрящий крикнул:

“Эй, корабль! В двух румбах от нас по носу с наветренной стороны. Это большой корабль, и
на нем английский флаг.

Надеясь, что наконец-то мы нашли добычу и нам не придется возвращаться в порт
с пустыми руками мы сменили руль и побежали к ней.

Не прошли мы и мили, как человек на верхушке мачты снова окликнул нас:

“Это британский фрегат, большой, сэр, и он направился сюда"
.

Лейтенант Бэрроуз, наш старший помощник, вскочил на ванты и
несколько минут смотрел на корабль в подзорную трубу. Затем он спрыгнул
вниз, сказав мне:

“Это _Hind_, сэр Уильям молодого командира, и, выполняя пятьдесят четыре
оружие. Я видел ее слишком часто, чтобы ошибиться. Вы будете уведомлять
Капитан, Лейтенант Данн?”

Несколько пораженный его заявлением, поскольку я знал, что если он прав, то
_торн_ не мог сравниться с таким грозным противником, я поспешил прочь, чтобы
сообщить капитану Такеру.

Он поднялся на палубу и внимательно осмотрел приближающийся фрегат,
а затем сказал:

“Я полагаю, вы правы в своих предположениях относительно того судна,
Лейтенант Бэрроуз. На нем определенно в два раза больше нашего оружия
, и, вероятно, экипаж втрое больше нашего. Так что я должен сделать
то, что я никогда не делал раньше, и что мне теперь делать с очень плохой Грейс, я
уверяю вас-я должен убежать от британского корабля. Мы не ровня
ее.”

Он отдал приказ о корабле и выкладывать каждый стежок на полотне мы
можно носить в сильный ветер то дует с северо-запада. В
несколько минут "Задний" находился под таким же облаком парусины, и
гонка, которая означала для нас побег или пленение, началась.

Вскоре мы развивали скорость десять узлов, и в течение трех часов британский фрегат
действовал не лучше. Расстояние между кораблями, конечно, не уменьшилось.
и мы начали надеяться, что нам удастся оторваться от нашего преследователя. Но
невезение, которое до сих пор сопутствовало нам во время этого путешествия, продолжало
проявлять себя. Внезапно и без малейшего предупреждения
наша грот-мачта переломилась надвое и рухнула на палубу. IT
нанес наш первый офицер и двое моряков, сбивая бывшего за борт,
и ранив последнего, так что они должны быть приняты вниз и положить
под присмотром хирурга. Мы легли в дрейф, как только смогли, и высадили
шлюпку для несчастного офицера. Он был хорошим пловцом, и ему удалось
удержаться на плаву, пока мы не поравнялись с ним; но прошло полчаса
прежде чем мы вернулись на борт корабля, и за эти полчаса "Задница"
настолько обогнала нас, что мы могли сделать только две вещи, и мы
мы должны сделать выбор между ними: сражаться или сдаться.

Мы выбрали первое, каким бы большим ни был наш враг; так что барабан заставил наших людей
разделиться по четвергам; наши ружья были заряжены; и, примерно с такой же надеждой на
одержав победу, какую мог бы одержать бантам в состязании с охотничьим петухом, мы повернули
навстречу врагу.

Она была явно удивлена нашей деятельности, и, следовательно, не
готовы к бою так скоро, как самих себя. Это дало нам небольшое
преимущество, и мы дали в нее бортовой залп, прежде чем она выстрелила.

Но вскоре она наверстала упущенное, и несколько минут продолжалось неравное
сражение. В наших бортах образовались огромные бреши; наши палубы были сметены;
наши паруса были изрешечены; дюжина или больше наших людей были убиты или
ранены.

Но "Задний" тоже пострадал. Наши орудия были нацелены в основном на
ее такелаж, поскольку капитан Такер надеялся вывести ее из строя настолько, что она не сможет последовать за ним, и тогда он продолжит свое бегство.
...........
...... Теперь, казалось, настало время для этого движения, поскольку для нее
фок-мачта была снесена, а рангоуты бизань- и грот-мачт
серьезно повреждены. Поэтому он дал команду отвесить и отчаливать.

Мы приближались, когда хорошо направленный выстрел британца, который
разгадал нашу цель, ударил по рулю, разбив его в щепки
и заставив наш фрегат крутануться, как волчок. Мы были беспомощны,
и в следующее мгновение "Задние" сцепились с нами и высыпали
большую абордажную команду на нашу палубу.

Произошла короткая рукопашная схватка, а затем, подавленный численностью,
Капитан Такер сделал единственное, что мог сделать, чтобы спасти остатки
своих людей - он сдался.

Только тридцать восемь человек из нашего экипажа смогли выстроиться на палубе "
_Hind_ и отзывайтесь на наши имена так, как их называли с корабля.
список; еще сорок пять наших людей были живы, но очень тяжело ранены
они находились под присмотром хирурга, в то время как сорок два были убиты.

Однако англичане не прошли через эту борьбу невредимыми.
Более сотни из них были убиты или ранены, и было
из уважения, проявленного к нам капитаном Янгом, было ясно, что битва, которую мы
смогли выдержать с нашим небольшим количеством, завоевала его уважение.

Теперь, когда я вспоминаю тот бой, мне кажется, что это было исключительное обстоятельство
то, что и капитан Такер, и я должны были выйти
из него целым и невредимым. Я знаю, что он был когда-нибудь в глазах этих людей, и я
не сознавая, что я в любом случае попытка оградить себя, но это
остается фактом, безотчетной хотя это может быть только на вере
что руку провидения защищал нас, мы не получили
малейшая травма.

Нашим братьям-офицерам пришлось не так хорошо. Лейтенант Бэрроуз, спасенный
всего полчаса назад из водяной могилы, был одним из первых среди
нас, кто был убит. Наш третий офицер и двое из пяти наших мичманов были
ранены, а один из наших мичманов убит. Были даже
большой хаос среди наших прапорщиков, как у всех, а четыре дали
свою жизнь в защиту флага они любили так хорошо, и четыре, которые
выжил, были среди раненых.

Гордый тем, что его люди сражались так хорошо, но в то же время опечаленный ужасными потерями среди них.
после того, как были названы наши имена, капитан Такер попросил,
чтобы нам разрешили позаботиться о раненых - просьба решительная
хотя и вежливо отказался.

“Это было бы отклонением от наших обычных обычаев, ” сказал сэр Уильям, “ но
Я обещаю вам, что мы обеспечим им наилучший уход, который мы можем им предоставить,
уход, которого заслуживают такие храбрые люди”.

Что касается нас, как солдат, так и офицеров, то нас отправили на гауптвахту, где
нас тщательно охраняли, пока _Hind_ не смог достичь порта на острове
Сен-Жан, ныне остров принца Эдуарда.

Лежа в темноте трюма, я размышлял над тем фактом,
что, когда я откликнулся на имя лейтенанта Артура Данна,
офицер, объявлявший перекличку, не выказал никакого удивления или, казалось, придал значения
никакого особого значения для этого нет. Это было настолько отличающемся от трактовки, я
привыкли получать, когда название было дано англичанами
официальные лица, я не мог не обратить внимания Капитана на это обстоятельство.


“Возможно, они думают, что вы какой-то другой Данн”, - предположил он. “Это
не редкое имя, и более высокий ранг здесь, и сообщение о смерти в Чарльстоне
может помочь скрыть вашу личность ”.

“Они могут забыть, что я на пять лет старше, чем сейчас, когда я впервые
оставил _Saint George_, - прибавила я, - и так ищут помоложе
человек”.

“ Возможно, ” признал он, - хотя я думаю, что официальный отчет о
вашей смерти больше препятствует признанию, чем все остальное. Но
какова бы ни была причина того, что нам не удалось опознать в лейтенанте сбежавшего мичмана
, давайте будем благодарны за это. Это, несомненно, избавит
нас от многих тревожных моментов в грядущие дни ”.

Мы пробыли сорок восемь часов в Хвосте, а потом она прибыла в
Шарлоттаун, где нас перевели в гарнизон и передали под опеку
коменданта, генерала Уильяма Паттерсона, который также был
губернатором колонии.

В стенах форта находилось огромное бревенчатое здание, использовавшееся как
тюрьма, и в ней мы были заключены. По какой-то неизвестной нам причине.
нас, наших офицеров, теперь отделили от нашей команды, последнюю поместили
в большую комнату с другими заключенными, в то время как нам выделили маленькую
комнату прямо за кабинетом тюремного надзирателя. Это может быть
власти думали, что нам будет безопаснее, когда инспектор может
держите глаз на нас.

Наше заключение было утомительным, но ничего похожего на то, что я испытал раньше
в тюрьме Галифакса несколько лет назад. У нас была чистая комната, там
было много свежего воздуха, хорошей воды и полезной, хотя и грубой пищи,
и не было никаких болезней. Однако с наступлением жарких месяцев
занудство наших родов выросла на нас. Нам стало неспокойно, и
однажды капитан говорил, что в течение некоторого времени были в
мысли всех нас:

“Мы не можем стоять так долго, ребята. Мы должны найти способ выбраться
отсюда и вернуться в наши дома. Если мы когда-либо сделать это
время. При наступлении холодов приходит на все будет против
попытка”.

С этого дня мы говорили ни о чем другом, планируемых для ничего больше.

Это был капитан, который, наконец, нажмите на схему, которая, как мы надеялись
успеха. Наша комната находилась в юго-западном углу тюрьмы, на западе
сторона квартиры, образующая часть задней части здания. Это
мы знали, что не могу быть далеко от западной стены форта, но как есть
нет окна с этой стороны мы не можем сказать точно, как далеко.

С помощью ножа, который нам дали для нарезки еды, капитан однажды проделал
небольшое отверстие между бревнами, которые были обтесаны так гладко,
чтобы плотно прилегать друг к другу. Посмотрев на это, он произвел свою собственную оценку
расстояние до стены, а затем попросил каждого из нас по очереди
сделать свою оценку. Сравнив заметки, мы обнаружили, что не разошлись и на два фута
в нашем мнения расстояние десять футов самый длинный сумма
догадались, любой из нас.

“Очень хорошо, ” прокомментировал наш руководитель, “ теперь мы оставим пять футов для
толщины стены, достаточный запас. Это составит пятнадцать
футов отсюда наружу - расстояние, конечно, небольшое, и каждый
из нас шестерых здесь сможет проложить туннель за две-три недели.

“Но чтобы прорыть туннель, мы должны проникнуть под пол”, - возразил я. “Как?"
"Мы это сделаем?”

Наши койки были расположены в два яруса на северной стороне каюты
капитан занимал одну из нижних, а я другую. В
отвечая на мой вопрос, он повел нас туда и, сняв одеяло
со своей койки, показал нам, как одна из нижних досок треснула
надвое под его весом.

“Он сломался как раз перед тем, как я встал этим утром, ” объяснил он, “ и когда
Я встал, то осмотрел его, чтобы понять, насколько серьезным было повреждение. Затем
Я обнаружил вот что...” Говоря это, он согнул два конца доски
вниз, пока они не разошлись на несколько дюймов в центре, и мы
все поняли, что он имел в виду. Пол комнаты не простирался под
ярус коек, и мы смотрели вниз, на голую землю.

Конечно, сломанная доска не дала нам достаточно широкого проема
даже для того, чтобы самые маленькие из нас могли пролезть, но с помощью ножа, который
служил для проделывания небольшого отверстия между бревнами, мы наконец
удалось вырезать весь низ капитанской каюты, и
тогда любой из нас мог проползти под зданием по своему желанию.

Из обломков досок, которые мы сняли, были сделаны грубые лопасти, и
той ночью туннель был начат. Я не буду пытаться описать то
лихорадочное беспокойство, с которым мы медленно прокладывали себе путь по проходу, который
мы верили, что это, наконец, даст нам то, чего мы желали больше всего на свете
- нашу свободу.

Мы работали только по ночам, тщательно заметая все следы
нашей работы днем. Сначала мы вырыли яму глубиной около четырех футов,
и достаточно большую, чтобы в ней можно было развернуться. Грязь от этого мы
завернули в одеяло и высыпали ее на открытое пространство под полом
здания.

Затем начался настоящий туннель. Мы сделали его достаточно большим, чтобы самый крупный мужчина
среди нас мог легко заползти внутрь и выбраться наружу. Грязь из него была отброшена обратно
в яму, откуда ее убрали на открытое пространство под полом.

Работа продвигалась медленно. За ночь мы поднимались всего на двенадцать дюймов,
и, следовательно, прошло более двух недель, прежде чем мы преодолели пятнадцать
футов, которые, по нашим расчетам, должны были вывести нас за внешнюю стену
форта. Теперь все было готово для выполнения нашего последнего задания - устройства прохода
из туннеля на открытый воздух. Мы приберегли это для
последней ночи - ночи, когда мы надеялись сбежать, и поэтому ждали такой,
которая была бы благоприятной во всех отношениях для предприятия. Это произошло
последней ночью июля, на исходе семнадцатого дня с тех пор, как у нас
начали копать, дождливый, дождливый вечер, когда темная пелена висела над
форта и все его окружение.

Капитан Такер попросил, чтобы последнюю работу сделали его собственные руки, и
около девяти часов он вошел в туннель с этой целью. Мичман
Лоуренс помог ему откинуть одеяло, пока он наполнял его землей
. Остальные из нас собрались у внутреннего отверстия, ожидая
слова, которое должно отправить нас по одному по коридору - по коридору
во внешний мир, от которого мы были отрезаны на несколько недель.

Мастер Лоуренс трижды откидывал набитое одеяло, чтобы мы могли
пусто. В третий раз он сказал::

“ Когда я возвращался, капитан держал одну руку на поверхности.
сюда. Он говорит, что мы за стеной форта, и к тому времени, когда мы сможем выйти наружу
один за другим, он сделает проход достаточно большим,
чтобы мы могли пройти. Так что вперед.

Порядок нашего ухода был оговорен заранее. Я должен был идти последним.
Я видел, как мои товарищи один за другим спускались в туннель, а затем вошел сам.
Так быстро, как только мог, я пополз вперед, время от времени задевая пятки.
Мужчина передо мной. Затем он поднялся на ноги, и я понял, что мы победили.
добрался до выхода. Я даже почувствовал дуновение свежего воздуха
на меня. Как это было приятно! Один быстрый прыжок, и я был бы свободен!

Восклицание человека, стоявшего передо мной, когда он выходил из проема
- восклицание, как мне показалось, быстро приглушенное - достигло
моего уха. Я подумал, что это может значить, но нет времени для
расследования, ни для колебаний. Итак, я встал, уперся руками
в твердую землю и выпрыгнул из ямы в объятия двух
британских солдат, которые ждали, чтобы схватить меня.




ГЛАВА XXIII

ПОБЕГ


Некоторое время я боролся со своими похитителями, не столько потому, что я
надеялся сбежать от них, сколько в надежде, что тем самым помогу своим
товарищам в их бегстве. Я не мог ни видеть, ни слышать ничего
из них, и верил, что я был единственным, кто был наложен арест
Британские гвардейцы. Наконец я прекратил свои усилия и, уступая
неизбежному, позволил им увести меня прочь. Они провели меня по тюрьме
к главному входу и отвели в кабинет начальника,
где, к своему изумлению, я увидел всех своих товарищей, таких же, как я, в
руках двух солдат.

На лице тюремного надзирателя появилась широкая улыбка, когда он посмотрел
на нас, а затем, обращаясь к капитану Такеру, он сказал:

“Это был аккуратный игра, капитан, я признаю это, и с некоторыми его
может быть, удалось бы, но не со мной. Что ж, сэр, позвольте мне показать вам, что я
знал о вашем плане с самого начала. Смотри сюда...” и повернувшись
к перегородке за спинкой своего стула, он отодвинул в сторону старую одежду,
которая висела там, открыв небольшое отверстие размером примерно с
ореховый орех с той стороны стены, но сужающийся к маленькому острию
сбоку от нашей комнаты. “С пальто висит там, чтобы отгородиться от
свет, - продолжал он, - ты не заметил крошечное отверстие, и не
подозреваю, что много раз в день я положил глаз на вас, или мое
слух был, где я мог слышать все, что вы говорите”, - и он посмотрел на
заключенный с самодовольным воздуха, который сказал: “я был более чем достойным противником для
вы.”

Затем он продолжил::

“О! Я знал, что вы проницательный парень, капитан Такер, и до сих пор вам удавалось
перехитрить не одного из наших офицеров, но я был
полон решимости, что вы не должны перехитрить меня. Поэтому я поставил вас и ваших подчиненных
там, где я мог буквально держать тебя под присмотром. Я увидел тебя в ту
ночь, когда ты вырезал доски для своей койки, и сразу заподозрил
твой план, но намеренно позволил тебе довести дело до конца. Я был снаружи
наблюдал за тюрьмой, когда твоя рука впервые пробилась сквозь поверхность.
Затем я позвал своих людей, поскольку у меня тоже был разработан небольшой план, и
захватил каждого из вас, когда вы выходили из туннеля, и привел вас сюда.
сюда. Уверяю вас, шутка в вашу пользу, - и он запрокинул голову.
и безудержно расхохотался.

Однако нам было не до смеха, и мы были на гребне волны.
мы стояли там, глядя сначала на наших похитителей, а затем друг на друга
понимая, что недели тяжелого труда нам ничего не дали.

Но худшее было еще впереди.

“Ты знаешь, что я собираюсь с тобой сделать?” - спросил тюремщик, когда
его смех утих. “Конечно, ты не знаешь, поэтому я скажу тебе.
Сегодня вечером я отведу тебя обратно в ту комнату и оставлю
проход открытым, и ты можешь выйти, если пожелаешь. Только
помните, что снаружи должны стоять двенадцать хороших парней с приказом
пристрелить вас, когда вы вылезете из своей норы, как сурков ” и
он снова рассмеялся, как будто придумал очередную хорошую шутку.

И это было еще не все.

“Завтра, - добавил он, - я прикажу тебе засыпать яму, которую ты с таким трудом выкопал.
С таким трудом. Убрать всю эту грязь обратно будет непросто,
но поскольку вы преуспели, выкапывая ее, вам, несомненно, понравится
укладывать ее обратно. Дополнительные упражнения пойдут тебе на пользу”, - и на этот раз
он от души рассмеялся в третий раз.

Вот тут-то и началось самое худшее. Он сдержал свое слово в точности. Обратно
нас провели в комнату и предоставили самим себе. Там открылось
молча уставился на нас. Мы знали, что ее вывели на открытый воздух, но не
никто из нас не позаботился о том, чтобы воспользоваться ею; и на следующее утро под охраной
солдат мы были вынуждены завалить туннель мы так долго был в
копать.

На следующий день после того, как это принудительное задание было выполнено, надзиратель пришел к нам в комнату
. Он вопросительно оглядел нас, а затем заметил:

“ Вы выглядите усталым, джентльмены, и вряд ли вы в хорошей форме для долгого путешествия.
и все же я вынужден попросить вас совершить поездку.
одну. Губернатор, похоже, считает, что вы станете еще большей обузой
здесь больше всего того, что он хотел бы иметь на руках, поэтому он решил отправить тебя
в Галифакс. Завтра на рассвете вы начнете, и я желаю вам
приятное путешествие, сейф прибытия, и долгое пребывание в тюрьме толстых
у нас есть во всех колониях” и с наигранной вежливостью он поклонился
из нашего присутствия.

Солнце только выглядывает из-за горизонта на следующее утро, когда мы
вывезли к реке и кладут на борту шлюпке, уже
укомплектованы офицера и десять солдат. Нас сопровождал сам тюремщик
и его указания лейтенанту, на попечение которого он нас передал
были кратки, но по существу дела:

“Вот заключенные, сэр; и губернатор говорит, что вы должны доставить
их живыми или мертвыми губернатору в Галифакс и получить расписку за
них. Неважно, в каком состоянии они находятся - суть в том, чтобы
доставить их, чтобы вы знали, что делать, если они попытаются заставить вас
любые неприятности”, и ухмылка, которую мы так часто видели, снова появилась на его лице.

Затем были отданы канаты, поднят парус, и путешествие
началось - путешествие, которому суждено было иметь результат, сильно отличающийся от того, которого ожидали
все в лодке или даже наблюдающий чиновник на берегу
.

Ветер дул с севера, и вскоре мы вышли из залива Хиллсборо
в Нортумберлендский пролив, который пересекли до мыса Сент-Джордж, где
сошли на берег поужинать.

Исполняющий обязанности из нас не хотел дать нам возможность
либо убежать от него или пересилить себя и мужчин, для
момент, когда лодка коснулась берега, он вывел нас к большой елке не
далеко от пляжа. Он заставил нас сесть, и помещены шесть человек
с заряженными ружьями вокруг нас заказами, чтобы расстрелять нас, если мы даже
попытался подняться, вещи, которые мы должны были рады, так как долго
часы, проведенные в лодке, сковали наши конечности, сделали их негнущимися и доставили
дискомфорт.

Под его руководством остальные четверо мужчин развели костер, приготовили
ужин, и он сам отведал его. Затем четверо накормленных солдат
поменялись местами с четырьмя нашими охранниками, у которых были свои пайки.
Затем оставшихся двоих сменили для трапезы. Когда они закончили,
нам принесли немного еды, но во время
нашего привала не было времени, когда мы не находились бы под охраной по крайней мере шести человек, у которых были
свои мушкеты, готовые к немедленному использованию.

Днем мы обогнули мыс и, спустившись по заливу Сент-Джорджес
, прошли через горловину Кансо к заливу Чедабукто, где остановились на ночлег
на острове Мадам. В стенах гарнизона
и под усиленной охраной, предоставленной командиром, нас надежно продержали
до утра, когда наше путешествие возобновилось.

До сих пор у нас не было возможности перекинуться ни единым словом из
частной беседы друг с другом, и если бы такая же бдительность была
сохранена нашими охранниками, у нас, конечно, не должно было быть такой возможности. Нет плана на
следовательно, любые согласованные действия, направленные на нашу свободу, могут быть организованы нами.
мы. И все же по взглядам, которые капитан время от времени бросал на нас, мы все понимали, что
он выжидает момента, когда мы могли бы предпринять такое усилие с
некоторой надеждой на успех, и мы все были начеку, чтобы помочь ему, когда
такой шаг был сделан.

Ночью ветер сменился и теперь слегка дул с
юга. Поэтому нам потребовалось некоторое время, чтобы обогнуть мыс
Кансо к океану, и когда там появился тот ветерок, который там был, мы покинули нас.
Долгое время мы лежали там, мягко ворочаясь на земле, набухшей от горячего
солнечные лучи, падающие на наши головы. Естественный эффект для нас, чтобы вырасти
клонило в сон, и через некоторое время даже мужчины, держащие оружие кивали
сонно.

Когда лейтенант присоединился к нам утром, у него был вид
человека, который большую часть ночи провел за выпивкой, и это
теперь начало сказываться на нем. Некоторое время он изо всех сил старался не заснуть,
а затем, передав руль одному из своих людей, которого он строго-настрого
предупредил быть настороже, он устроился как можно удобнее в
примите максимально возможную позу, положив голову на планшир, чтобы вздремнуть.

Жара оказала аналогичное воздействие на нас, янки, но у нас был стимул
бодрствовать, которого не было у красных мундиров. Взглянув на капитана США
Такер дал нам понять, что благоприятный момент для наших действий
был близок, и перед нами открывалась перспектива нашей свободы.
нам было нетрудно держать ухо востро.

Вскоре после того, как английский офицер заснул, капитан Такер сменил
свое собственное положение в лодке на положение рядом со спящим человеком. Здесь он
принял непринужденную позу, как будто тоже собирался вздремнуть, но мы знали
он не спал и готовился действовать.

Однако этот шаг произошел раньше, чем мы ожидали, и таким образом, которого мы
не ожидали. Вдруг уловив лейтенанта за ноги, он
упал он за борт, и так ловко это сделал, что ко всем его
кивнув мужчинам, она имела вид случайного падения в море.

Следующий шаг капитана Такера, казалось, также подтвердил эту точку зрения. Вскочив
на ноги, словно разбуженный всплеском, он взволнованно крикнул:

“Быстро, ребята! Уберите весла! Вы должны спасти его! Я буду управлять!

Он взял румпель у ошеломленного солдата и снова крикнул, чтобы
люди достали весла.

В последовавшем за этим волнении - волнении, которое усилилось из-за того, что
несчастный офицер звал на помощь, потому что его сабля и пистолеты
давили на него всем весом - краснофлотцы побросали ружья и убрали
весла. Однако им было неловко, и капитан так управлялся с румпелем
, что мы через несколько минут догнали сопротивляющегося
человека. Этих нескольких минут хватило нам, своим товарищам, чтобы захватить
брошенное оружие. Выбросив за борт всех, кроме пятерых, мы расположились так, что
когда британский офицер снова был втянут в лодку,
командовали ею мы.

Под суровым приказам капитан Такер, действие на нашем загружается
мушкеты, с податью солдаты вытащили на берег, где они были
выгрузились.

“ Отсюда недалеко до Кансо, где вы найдете
друзей, - объявил капитан, когда они оказались на берегу. “ Нам понадобится ваша лодка
и ваши припасы. До свидания”, - и с таким же вежливым поклоном,
каким британский тюремщик наградил нас день или два назад, он махнул
рукой, чтобы мы выводили судно в море.

Вскоре после полудня снова поднялся бриз, и мы направились к
спуститесь на шлюпе вдоль побережья, направляясь домой, ибо после некоторого обсуждения мы
решили рискнуть и отправиться в Бостон на открытой лодке.

В августе море обычно легкие и погода спокойный
от Новой Шотландии до залива Массачусетс. Мы нашли это теперь, и на
семнадцатый прибыл в порт без казуса.

Попрощавшись с нашими товарищами, капитан и я отправились в Марблхед.
Марблхед, где мы ожидали дальнейших распоряжений Военно-морского комитета.
Но два месяца спустя Корнуоллис сдался в Йорктауне, и война
за независимость колоний закончилась.

Таким образом, военно-морской флот в нас больше не нуждался, и мы подали в отставку.
чтобы вернуться к внешней торговле. В течение нескольких лет
Капитан водил большое судно во французские и испанские порты, на котором я служил
первым помощником. Затем меня назначили командовать бригом в Ост-Индии
торговый, и мы с Капитаном не виделись несколько лет.

Война 1812 года отправила нас обратно на флот, где он дослужился до звания
коммодора, в то время как я получил звание капитана. По окончании он
удалился на ферму, которую купил в Бристоле, штат Мэн, в то время как я снова
отправился в зарубежные порты.

Мне посчастливилось навестить его в его новом доме всего один раз;
но с тех пор я много раз стоял у его могилы и читал несколько строк
написанных на его надгробии, как справедливая дань уважения этому человеку и его служению:

 В ПАМЯТЬ О
 КОММОДОРЕ СЭМЮЭЛЕ ТАКЕРЕ
 КОТОРЫЙ УМЕР
 10 марта 1833 г.
 ПАТРИОТ РЕВОЛЮЦИИ

К этому я бы лично добавил:

“И самый верный друг, которого я когда-либо знал”.


КОНЕЦ.