Величайшие книги мира Том 02

 Оглавление_

БОРРОУ, ДЖОРДЖ
 Лавенгро
 Цыганский рай

БРЭДДОН, доктор медицинских наук
 Секрет леди Одли

БРЭДЛИ, ЭДВАРД ("КОТБЕРТ БЕД")
 Приключения мистера Верданта Грина

BRONT;, CHARLOTTE
 Джейн Эйр
 Ширли
 Villette

BRONT;, EMILY
 Грозовой перевал

БЬЮКЕНЕН, РОБЕРТ
 Тень меча

БАНЬЯН, ДЖОН
 Священная война
 Путешествие Пилигрима

БЕРНИ, ФАННИ
 Эвелина

КАРЛТОН, Уильям
 Черный пророк

КЭРРОЛЛ, ЛЬЮИС
 Приключения Алисы в Стране чудес

СЕРВАНТЕС
 Дон Кихот

CHAMISSO, ADALBERT VON
 Питер Шлемиль, Человек Без Тени

CHATEAUBRIAND, FRAN;OIS REN; DE
 Атала

ШЕРБУЛИЕЗ, Чарльз ВИКТОР
 Сэмюэл Брол и Ко.

КОЛЛИНЗ, УИЛКИ
 Без имени
 Женщина в белом

КОНВЕЙ, ХЬЮ
 Перезвонили

КУПЕР, ФЕНИМОР
 Последний из могикан
 Шпион

КРЕЙК, МИССИС
 Джон Галифакс, джентльмен

КРОЛИ, ДЖОРДЖ
 Салафиэль, или Оставайся, пока я не приду

ДАНА, РИЧАРД ГЕНРИ
 За два года до Мачты

Полный указатель ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА приведен в конце
Тома XX.

 * * * * *




ДЖОРДЖ БОРРОУ


Лавенгро

 Джордж Генри Борроу родился в Ист-Дерехеме, Норфолк.,
 Англия, 5 Июля, 1803. Его отец был капитаном в армии, и
 Одолжить у детства провел на военных станциях в различных
 части королевства. С ранней молодости он имел вкус
 для ровинга и братание с цыган и прочих бродяг.
 В 1819 году он вступил в адвокатской конторе в городе Норидж. После
 долгого периода тяжелой работы и литературных усилий он отправился в Лондон
 в 1824 году, но уехал год спустя, и некоторое время после этого
 его передвижения были незаметны. В течение примерно пяти лет,
 начиная с 1835 года, он действовал как агент Библейского общества, продавая
 и распространение Библий в Испании, и в 1842 году он опубликовал
 "Библия в Испании", которая появилась в другом объем
 ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА. (См. путешествий и приключений.)
 "Лавенгро", написанный в 1851 году, усилил известность, которую Борроу
 уже снискал своими более ранними работами. Книга изобилует
 набросками персонажей, взятых из реальной жизни в тех кругах, в которые мало кто мог проникнуть
 , и хотя они часто чрезвычайно
 эксцентричны, они никогда не бывают гротескными и никогда не поражают воображение
 с ощущением просто придуманной нереальности. Здесь и там
 происходят просветляющие вспышки рефлексии в философском стиле
 акцент, которые в поразительном стиле раскрывают работу ума Борроу
 . Лингвистические знания феноменальны, как и во всех его книгах.
 Но хотя дикие, страстные сцены превращают все повествование
 в неописуемую фантасмагорию, дикция
 всегда свободна от напыщенности и запутанных периодов. Борроу
 умер в Олтоне, Саффолк, 26 июля 1881 года. Могучий атлет,
 заядлый странник, энтузиаст филологии и человек
 великодушной простоты, смешанной с жестокими предрассудками,
 он был одним из самых оригинальных и привлекательных личностей
 английская литература XIX века.


_И.--Ученый, цыган, священник_


Июльским вечером 18-го года... в Ист-Ди------, красивом
маленьком городке в Восточной Англии, я впервые увидел свет. Мой отец,
корнуоллец, прослужив много лет в строю, наконец поступил
капитаном в полк ополчения. Моя мать, поразительно красивая женщина,
происходила из расы гугенотов. Я был не единственным ребенком у своих родителей, поскольку у меня
был брат на три года старше меня. Он был красивым мальчиком с
гораздо большими умственными способностями, чем я обладал, и он с величайшей
привязанностью всячески потакал мне. Увы, он рано умер и
похоронен на чужбине!

Большую часть своей жизни я был странником, будучи сыном
солдата, который, будучи не в состоянии содержать два дома, повсюду сопровождался
своей семьей. Любитель книг и уединенных уголков,
В детстве у меня была привычка убегать от общества. Первой книгой
, которая меня очаровала, была книга Дефо. Но те первые дни были
волнующими временами, поскольку Англия тогда была вовлечена в борьбу с
Наполеоном.

Я помню странные зрелища, такие как сцены на вокзале Норман-Кросс
или в тюрьме, где было замуровано около шести тысяч французских заключенных. И
в моей памяти живо запечатлелось мое общение с экстраординарным
стариком, ловцом змей, который взволновал меня рассказами о своем
опыте. Он заявил, что у гадюк был король, ужасное существо
, с которым он столкнулся и от которого ему удалось
убежать. После того, как он рассказал мне ту странную историю о царе гадюк,
он дал мне гадюку, которую приручил и обезвредил с помощью
извлечение свои клыки. Я кормила его молоком, и часто носил его
за границей со мной в моих прогулок.

В один прекрасный день на моей прогулки, я вошел в "зеленый" коридор, я никогда раньше не видел.
Увидев странного вида низкую палатку или шалаш, я направился к ней. Рядом с
ней стояли две легкие повозки, а рядом два или три поджарых пони щипали траву
. Внезапно двое заключенных, мужчина и женщина, оба дикие и
отталкивающие фигуры, выбежали, встревоженные моим присутствием, и начали
оскорблять меня как незваного гостя. Они угрожали сбросить меня в пруд
через изгородь.

Я не позволил им прикоснуться ко мне и, делая это, сделал движение хорошо
понято гадюкой, которая пряталась у меня за пазухой. Рептилия мгновенно
подняла голову и уставилась на моих врагов своими сверкающими глазами. В
женщина, в изумленный ужас, отошли к шатру, и человек стоял как
один замирает. Вскоре эти двое заговорили друг с другом на языке
который, как мне показалось, был французским, а затем примирительным тоном они
предложили мне необычную сладость, которую я принял. Завязался мирный
разговор, в ходе которого они сердечно пригласили меня присоединиться к
их компании и стать одним из них.

Интервью было грубо прервано. Послышался стук копыт, и следующий
в этот момент подъехал мужчина и обратился к цыганам со словами, которые произвели
ошеломляющий эффект. Через несколько минут с разных сторон подъехали
смуглые мужчины и женщины. Они поспешно запрягли пони и сняли
палатку, погрузили повозки, и в удивительно короткий промежуток времени
отряд тронулся в путь с предельной скоростью.

Прошло три года, в течение которых я значительно прибавил в росте и
силе, и, будем надеяться, улучшился в уме. Потому что в школе я выучил
всю "Латинскую грамматику" Лилли; но я был очень несведущ в
цифры. Наш полк перевели в Эдинбург, где в замке находился
гарнизон для солдат. В этом городе меня и моего брата отправили в
среднюю школу. Здесь Ученые постоянно борется, хоть и не большой
вред был нанесен. Я видел гибель произойдет через драки в школе в
Англия.

Я стал отважным скалолазом, персонажем, к которому английский юноша может стремиться.
редко, потому что в Англии нет ни скал, ни гор.
Шотландцы - опытные альпинисты, и я теперь был шотландцем во многих вещах,
особенно в языке. Замок, в котором я жил, стоял на скалистом
скалолазание, которое было моим любимым развлечением.

Осенью 1815 года, когда война с Наполеоном закончилась, нас
отправили в Ирландию, где в школе я читал латынь и греческий с милым пожилым священником
, а по вечерам изучал французский и итальянский с
изгнанный священник, мой любимый итальянский.

На конной ярмарке я встретил Джаспера Петуленгро, молодого цыгана.
я заметил его в цыганском лагере, о котором уже упоминал. Он
был поражен, увидев меня, и самым экспансивно дружеским образом назвал меня
"приятелем", назвав Сапенгро, или "повелителем змей", намекая, что он
сказал, что касается инцидента с гадюкой. Он сказал, что его также зовут фараон, и он был
мастером лошадей в лагере.

С тех пор я часто беседовал с Джаспером. Он многому меня научил
Цыган, и познакомил меня с Тауно Чикно, самым крупным мужчиной цыганской нации
, и с миссис Чикно. Они были для него родителями, потому что его собственные
были изгнаны. Вскоре я обнаружил, что в палатках познакомился
с очень интересными людьми. Их язык меня очаровал,
хотя сначала я принял его за обычную тарабарщину. Мой быстрый прогресс
удивил и обрадовал Джаспера. "Мы больше не будем называть тебя Сапенгро,
брат, - сказал он, - но Лавенгро, что на языке горджиосов
означает повелитель слов. И жена Джаспера действительно предложила мне
жениться на ее сестре.

Цыгане отправились в Англию. Теперь мне было шестнадцать, и продолжала в
доме моих родителей, передавая свое время главным образом в филологических
занятия. Но настала пора, что я должен принять некоторые профессии. Мой
отец с удовольствием бы видел, как я войти в церковь, но боялся, я был слишком
перекатной. Итак, я обратился к закону, но, оставаясь новичком в этом деле.
Я в совершенстве овладел валлийским языком. Вскоре мой отец
начал чувствовать, что совершил ошибку в выборе профессии
для меня.

Мой старший брат, у которого развился большой вкус к живописи, сказал мне
однажды вечером, что отец дал ему 150 фунтов стерлингов и свое благословение, и что он
едет в Лондон совершенствоваться в искусстве.

Мой отец заболел сильными приступами подагры и в трогательной беседе
заверил меня, что его конец приближается. Перед тем, как произошло это печальное
событие, мой брат, которого он очень хотел увидеть, вернулся домой. Мой
отец умер с именем Христа на устах. Храбрый старый солдат,
в перерывах между приступами он рассказал мне о своей жизни больше, чем
Я когда-либо узнавал раньше, и я был поражен, обнаружив, как много он знал и
видел. Он разговаривал с королем Георгом, знал Веллингтона и
был другом Таунсенда, который, когда пал Вулф, повел британских гренадеров
против поредевших полков Монкальма.


_II.--Приключение с издателем_


Один влажный, туманным мартовским утром, я вылез из топ-тренера в
двор отеля. Передав свой скудный багаж носильщику, я
последовал за ним в комнату, приготовленную для меня знакомым. IT
состоял из маленькой комнаты, в которой я должен был сидеть, и еще одной, поменьше,
в которой я должен был спать.

Позавтракав с комфортом в тепле у камина, я вышел и
легко нашел дорогу к месту я был в поисках, потому что это была едва ли
в десяти минутах ходьбы далекой. Я был сердечно принят большим человеком,
которому добрый друг прислал некоторые из моих произведений и которому
он дал мне рекомендательное письмо, которое было с уважением прочитано.
Но он сообщил мне, что продает свой издательский бизнес и поэтому
не может воспользоваться моей литературной помощью. Однако он дал мне совет,
особенно советуя мне написать несколько евангельских рассказов в стиле
"Дочери молочника". Когда я сказал ему, что никогда не слышал об этой работе,
он сказал: "Тогда, сэр, добудьте это во что бы то ни стало". Последовал гораздо более продолжительный разговор
, в ходе которого издатель сказал мне, что он намерен продолжать
раз в месяц выпускать свой журнал "Оксфорд Ревью", и он
предложил мне попытаться внести в это свой вклад. Когда я уезжал, он
пригласил меня пообедать с ним в следующее воскресенье.

В воскресенье я точно явился на встречу с издателем. Я обнаружил, что
что в течение двадцати лет он не употреблял ни животной пищи, ни вина. После
немного поговорив, он попросил меня составить шесть томов " Ньюгейтских жизней" и
судебные процессы, по тысяче страниц в каждом, вознаграждение составит 50 фунтов стерлингов на момент
завершение работы. Я также должен был быть полезен в целом для
"Ревью" и, кроме того, перевести на немецкий язык книгу по
философии, которую он написал. Затем он отпустил меня, сказав, что,
хотя он никогда не ходил в церковь, большую часть воскресного дня проводил в одиночестве
, размышляя о великолепии природы и моральном достоинстве человека
.

Я составил "Хроники Ньюгейта", рецензировал книги для "Ревью"
и время от времени изо всех сил старался переводить на немецкий отрывки из философии издателя
. Но "Ревью" не увенчался успехом.
спекуляция, и с ее кончиной писательский корпус распался. Мне заплатили
не наличными, а векселями, один подлежал оплате через двенадцать, другой - через
восемнадцать месяцев после даты. Прошло много времени, прежде чем я смог перевести эти
векселя на какой-либо счет. Наконец я нашел человека, готового обналичить их с
скидкой всего в тридцать процентов.

К октябрю я закончил примерно две трети работы над
сборником "Ньюгейтских жизнеописаний", а также добился некоторого прогресса с
переводом на немецкий. Но об этом времени у меня очень начали видеть
ясно, что это невозможно, что наша связь будет долгой
продолжительности; однако, в случае моего ухода из большой человек, что бы я к
предложение другого издателя? Я вернулся к своей работе, закончил немецкий
перевод, получил обычную оплату и ушел от этого работодателя.


_III.--Дух Стоунхенджа_


Однажды утром я обнаружил, что все мое мирское богатство превратилось в
один полукроны, и на протяжении этого дня я ходил в
значительный дистресс из виду. По совершенно невероятной случайности я снова наткнулся на
моего друга Петуленгро на ярмарке, на которую я случайно забрел
когда прогуливался по берегу реки за Лондоном. Мой друг-цыган
сидел с несколькими мужчинами, пьянствующими возле небольшого бочонка. Он вскочил,
сердечно приветствуя меня, и мы болтали по-цыгански, прогуливаясь
вместе. Допрос на меня внимательно, он вскоре обнаружил, что к тому времени я
нашел у себя в кармане только восемнадцать пенсов.

Джаспер сказал: "я тоже был в большом городе, но у меня не было
пишу книги. Я дрался на ринге. У меня в кармане пятьдесят фунтов.
и в мире у меня гораздо больше. Брат, между нами есть
значительная разница". Но он не мог убедить меня в
принять или занимать деньги, ибо я сказал, что если я не мог заработать, я бы
голодать. "Приходите и оставайтесь с нами", - сказал он. - Наши палатки и лошади на
другой стороне вон того лесистого холма. Мы все будем рады вашей компании.
особенно я и моя жена Пакомовна.

Я отклонил любезное приглашение и пошел дальше. Возвращаясь к великому
в городе я внезапно оказался возле магазина издателя, к которому я
некоторое время назад безуспешно обращался в надежде продать что-нибудь из своих
произведений. Когда я смотрел рассеянно в окно, я наблюдал за бумагу
прикреплена к стеклу, на котором было написано справедливо круглый рука "
Роман или повесть-это сколько хотели". Я сразу же решил приступить к работе, чтобы
произвести то, что было таким образом запрошено. Но о чем должен быть рассказ?
Поразмыслив у себя дома, на хлебе и воде, я
пришел к выводу, что напишу полностью вымышленный рассказ под названием
"Жизнь и приключения Джозефа Селла, Великого путешественника". Это
Джозеф Селл был воображаемым персонажем, пришедшим мне в голову.

Я схватил ручку и бумагу, но вскоре отказался от задачи изложения истории
, поскольку сцены ошеломляющим образом проносились перед моим
воображением. И все же еще до наступления утра, когда я долго лежал без сна, я набросал
всю работу на скрижалях своего разума. На следующий день я ел хлеб
и воду и еще до наступления ночи закончил страницы Джозефа Селла, и
добавлял страницы в различном количестве день за днем, пока мое предприятие не было
завершено.

"Завтра для книготорговца! Ох, меня!" Я воскликнул, Как я лег с
отдых.

Придя в магазин, я увидел, к своему удовольствию, что документ был еще в
окна. Когда я вошел, женственная женщина лет тридцати вышла из
задней гостиной, чтобы задать свой бизнес. После моего объяснения она попросила меня,
поскольку ее мужа не было дома, оставить рукопись у нее и позвонить снова
на следующий день в одиннадцать. В тот час я должным образом появился и был встречен с
теплый прием. "Я думаю, что ваша книга будет сделать", - сказал книготорговец.
После некоторых переговоров мне тут же заплатили 20 фунтов стерлингов, и я отбыл с
свет сердца. Читатель, трудности среди жизни, вы должны когда-либо быть
искушение в отчаяние, припомни эти переживания Lavengro. Есть
несколько позиций, однако сложно, из которого преследовали резолюции и
настойчивость не будет освобождать вас.

Я уже давно решил уехать из Лондона, а мое здоровье стало гораздо
нарушениями. Вскоре мои приготовления были закончены, и я отправился в путь
пешком. Примерно через два часа я покинул большой город и оказался на
широкой и отличной дороге, ведущей неизвестно куда. Вечером,
чувствуя усталость, я думал остановиться в гостинице, но был вынужден
занять место в карете, заплатив шестнадцать шиллингов за проезд. На рассвете
в день, когда я очнулась от разбитого сна и велено выйти, и
очутился вблизи болот. Шагая все дальше и дальше, я, наконец, достиг
круга из колоссальных камней.

Дух Стоунхенджа был на мне. Когда я полулежал под большим
поперечным камнем, в середине врат великанов, я услышал
звон колокольчиков, и вскоре появилось большое стадо овец, пасущихся на пастбище
и несколько человек вошли в круг. Вскоре подошел и мужчина. В ходе
дружеской беседы молодой пастух рассказал мне, что жители равнины
верили, что тысячи людей привезли камни из Ирландии, чтобы
построить храм, в котором можно поклоняться Богу.

"Но, - сказал Я, - наши предки истребляли мужчин, которые подняли
камни, не осталось камня на камне".

"Да, они это сделали", - сказал пастух, глядя вверх на большой
поперечный камень.

"И хорошо, что они это сделали", - ответил я, "ибо всякий раз, когда этот камень,
которого никогда не поднимали руки англичан, будет сброшен вниз руками англичан, горе
английской расе. Пощади его, англичанин. Хенгист пощадил его.

Мы расстались, и я отправился в Солсбери, город шпиля. Там
Я пробыл там два дня, проводя время как мог, а затем отправился пешком
несколько дней, в течение которых не произошло ничего заслуживающего внимания,
но погода была великолепной, и мое здоровье значительно улучшилось.

Придя однажды в небольшой загородный коттедж, я увидел надпись над
дверью: "Здесь продается хорошее пиво". Мучимый жаждой, я зашел внутрь, чтобы
попробовать напиток. Вдоль стены напротив того места, где я сидел в
хорошо отшлифованной кухне, стояла самая безутешная семья, которую я когда-либо видел,
состоящая из лудильщика, его жены, симпатичной женщины, которая
очевидно, плакали оборванные мальчик и девочка. Я угостил их
большой порцией пива, и через несколько минут лудильщик рассказывал мне
свою историю. Этот разговор закончился очень любопытно, потому что я купил за
пять фунтов десять шиллингов все снаряжение этого человека. Это включало его
товарный запас, а также его пони и тележку. У хозяйки я купил
кое-что из провизии, а также платье для возчика, дал лошади немного кукурузы
и отбыл.


_IV. -- Пылающий жестянщик_


Таким образом, в три часа пополудни я отправился в путешествие в качестве жестянщика. Я был
абсолютно безразличен к направлению моего путешествия. Дойдя до no
с наступлением темноты я разбил свою маленькую палатку на пустыре
среди каких-то кустов и разжег костер в удобном месте из хвороста
, который я собрал. Несколько дней я практиковался в своем новом ремесле, пытаясь
починить два чайника и сковородку, оставаясь в моем маленьком лагере. Несколько человек
прошли мимо. Но вскоре произошло несколько захватывающих событий. В мое жилище были:
однажды утром внезапно ворвалась молодая девушка-цыганка, которая направилась ко мне.
внимательно осмотрев меня, она запела цыганскую песню:

 Цыганский чи
 И цыганский чал
 Сожму тасаулора в челюсть
 , Чтобы потускнел бульон,
 И испортилась грязь
 фермерской ржи.

"Очень красивая песня", - подумал я, снова принимаясь за котелок.;
очень красивая песня, которая сулит фермерам много хорошего. Пусть смотрят на
их разведение.

"Здесь в полном одиночестве, брат?" - сказал голос рядом со мной, резко, но не
неприятные тона.

Последовал разговор, в ходе которого девушка обнаружила, что я умею говорить.
Разговор закончился тем, что я подарил ей чайник.

"Parraco tute", то есть я благодарю тебя, брат. Риккени кекауби теперь принадлежит
мне. О, редкий, я сердечно благодарю тебя, брат!"

Вскоре она подошла ко мне, посмотрела прямо в лицо и сказала себе:
"Седая, высокая и говорит по-цыгански!" На ее лице было
выражение, которого я раньше не видел, которое поразило меня как состоящее из
страха, любопытства и глубочайшей ненависти. Это было лишь однократно, и был
сменил один улыбается, откровенный и открытый. "Прощай, высокий брат,"
она сказала, и она отошла, напевая одну и ту же песню.

Вечером следующего дня, после того, как я со своим пони и повозкой
прогулялся по нескольким деревням и преуспел в сборе
я починил несколько котелков, вернулся в свой маленький лагерь, развел
костер и съел свой скромный ужин. Затем, посмотрев некоторое время на
звезды, я вошел в свою палатку, лег на тюфяк и заснул.
Еще два дня прошли без особых происшествий, но на третий
вечером девушка появилась снова, принеся мне два пирожных, одно из которых она
предложила съесть сама, если я съем другое. Они были подарком
мне ее бабушки в знак дружбы. Я неосторожно съел
порцию, чтобы порадовать девушку. Она нетерпеливо смотрела, как я это делаю. Но я
действительно, дорого заплатил за свою простоту. За короткое время я был охвачен
самыми болезненными ощущениями и быстро распростерся в беспомощной
агонии.

Пока я был в таком тревожном состоянии, появилась бабушка и
начала насмехаться надо мной с предельной злобой. Это была миссис Херн, "та самая
волосатая", которая затаила на меня злобу в то время,
когда Петуленгро предложил мне жениться на сестре его жены. Это
яд был введен, чтобы навлечь на меня месть, о которой она не думала
перестал размышлять.

Моя жизнь была в реальной опасности, но, к счастью, я был спасен своевременным
и вмешательство провидения. Злобная старая цыганка и ее
внучка были напуганы, наблюдая за моими страданиями, услышав
Звуки приближающихся путешественников. Пришли двое путников, один из которых
оказался добрым и умелым врачом. Он спас мне жизнь радикальными средствами.
лекарства.

Следующее, что я услышал о миссис Херн, было, как сказал мне Петуленгро, когда мы
снова встретились, что она повесилась, а девушка нашла ее подвешенной
на дереве. Это заявление сопровождалось неожиданным вызовом
от моего друга Джаспера на бой с ним. Он заявил, что, поскольку она
была его родственницей, и я был причиной ее гибели, не было
спасения от необходимости сражаться. Мои доводы о том, что с моей стороны не было
склонности к такому бою, были бесполезны. Соответственно мы
воевал в течение получаса, когда вдруг прямо Нострадамус воскликнул: "брат,
существует много крови на своем лице; я думаю, достаточно было сделано в
дело старушки".

Итак, борьба закончилась, и мой друг-цыган еще раз убедил меня присоединиться к
его племени в их лагере и в их жизни. Я отклонил это предложение, поскольку я
решил заняться еще одним ремеслом, ремеслом кузнеца.
Я мог это сделать, потому что среди товаров, которые я купил у лудильщика
, была небольшая кузница с наковальней и молотками.

Меня всегда поражало, что в кузнице есть что-то поэтическое.
Я считаю, что жизнь любого кузнеца, особенно сельского, могла бы дать
материал для в высшей степени поэтического трактата. Но грубо пресечены
к своей мечте. Однажды утром брутального вида хулиган, которого я встречал
раньше и узнал как персонажа, известного как Пылающий Железный дровосек,
появился на сцене, обвинив меня со страшными ругательствами в том, что я вторгся на чужую территорию.
его земля. После залпа ругани, он напал на меня, и страшный бой
завязался бой, в котором он был не Виктор, в один из его потрясающий
выпады он поскользнулся, и удар, который я целился случилось ударить его
за ухом. Он упал без чувств. С ним были две женщины: одна -
вульгарное, грубое создание, его жена; другая - высокая, красивая молодая женщина,
которая путешествовала с ними за компанию, ведя свои дела с
осел и повозка, продающие товары.

В то время как я приносил воду из источника, чтобы попытаться оживить
Пылающий железный дровосек, его жена и молодая женщина жестоко поссорились, поскольку
последняя яростно встала на мою сторону. Когда, наконец, мой враг пришел в себя
настолько, чтобы осмотреться, а затем встать, я обнаружил, что его
жена вложила ему в руку открытый нож. Но его намерение не могло быть осуществлено
, поскольку его правая рука была повреждена в драке и была на
время бесполезна, как он быстро понял.

Вскоре пара удалилась, проклиная меня и молодую женщину, которые
остались в маленьком лагере, и, поскольку я был в изнуренном состоянии,
предложила приготовить чай у костра. Пока мы ужинали,
она рассказала мне историю своей жизни. Ее звали Isopel Бернерс, а
хотя она считает, что она пришла в запас, она родилась в
работный дом. Когда она стала достаточно взрослой, она поступила на службу к доброй вдове,
которая путешествовала с мелким товаром. После смерти своей хозяйки,
Изопель продолжила то же занятие. Оставшись без друзей, она влюбилась в
пылающего Железного дровосека и его жену, она общалась с ними, но все же
признала, что считала их плохими людьми.

Шло время. Isopel и я жил еще в Дингл, оставшихся без попечения родителей
отдельной палатки. Она ходила взад и вперед на ее бизнес, и я пошел на коротких
экскурсии. Ее общество, когда она случайно оказывалась в лагере, было очень
интересным, поскольку она побывала во всех частях Англии и Уэльса.
Для развлечения я научил ее многому по-армянски, большая часть которого была похожа на цыганский язык.
У нее было доброе сердце и честный характер. ...........
......... Она часто задавала мне вопросы об Америке, потому что у нее была идея
, что она хотела бы поехать туда. Но поскольку я никогда не пересекал море, чтобы
та страна, я мог рассказать ей только то, что слышал о ней.

 * * * * *




Цыганская рожь

 В этой работе, опубликованной в двух томах в 1857 году, Джордж Борроу
 продолжил "своеобразную биографию в стиле Робинзона Крузо"
 которую он начал в трехтомнике "Лавенгро", изданном
 шестью годами ранее. "Цыганский рай" описано, как продолжение
 "Lavengro" и занимает эту историю с автором и его
 друг Isopel Бернерс расположились бок о бок в Mumpers'
 Дингл, куда направились цыгане, мистер и миссис Петуленгро и их
 вскоре после этого появляются родственники. Книга состоит из
 последовательности эпизодов без сюжета, единственной связующей
 нитью является личность Борроу, фигурирующая в них. Большая часть
 "Цыганской ржи" была написана в Олтон-Броуд, где после своей
 женитьбы в 1840 году Борроу жил, пока не переехал в Херефорд
 Площадь, Бромптон. В Олтоне, что достойно упоминания, цыганам
 разрешили разбить свои палатки, автор "Цыганского рая"
 и "Лавенгро" свободно общались с ними. В романе,
 "Цыганский рай" предпочитают многие читатели любым из одолжить по
 другие произведения.


_I.--Бродячая жизнь_


Утро было, как обычно, ясное, росистые стебли ржи
, покрывавшие равнину, ярко сверкали в лучах солнца, которое
было, вероятно, около двух часов над горизонтом. Недалеко от устья
реки Дингл - Мамперс-Дингл, недалеко от Уиттенхолла, Стаффордшир - где мой
моя подруга Изопель Бернерс и я, странствующий лудильщик, расположились лагерем бок о бок.
довольно многочисленный отряд моих старинных друзей и союзников
занял землю. Примерно в пяти ярдах справа стоял мистер Петуленгро.
он был занят возведением своей палатки; в руке он держал железный прут,
острый снизу, с чем-то вроде рычага, выступающего сверху для
предназначен для поддержания чайника или казана над огнем. Острым
концом он проделывал в земле отверстия примерно в двадцати дюймах
на расстоянии друг от друга, в которые вставлял определенные длинные стержни с
значительным загибом к вершине, которые составляли бревна
палатка и опоры из брезента. Миссис Петуленгро и женщина
с костылем в руке, в которой я узнал миссис Чикно, сидели рядом с
ним на земле.

"Вот мы и пришли, брат", - сказал мистер Петуленгро. "Вот мы и пришли, и нас много
".

"Я рад видеть вас всех, - сказал я. - и особенно вас, мадам", - сказал
Я, сделав поклон госпоже прямо Нострадамус", и вы также, сударыня," сниму
шляпа Миссис Chikno.

- Доброго вам дня, сэр, - поздоровалась миссис Петуленгро. - Вы выглядите, как обычно,
очаровательно, и говорите тоже; вы не забыли о хороших манерах.

"Не все золото блестит", - сказала миссис Чикно. "Однако,
доброго тебе утра, юный рай".

- Я пришел по делу, - сказал я. - Изопель Бернерс, внизу, в лощине.
вон, просит разрешения составить компанию мистеру и миссис Петуленгро за
завтраком. Она тоже будет рада видеть вас, мадам, - сказал я, обращаясь к
Миссис Чикно.

"Эта молодая женщина - ваша жена, молодой человек?" - спросила миссис Чикно.

"Моя жена?" - переспросил я.

"Да, молодой человек, ваша жена - ваша законная жена?"

"Нет, - сказал я. - Она не моя жена".

"Тогда я не буду навещать ее", - сказала миссис Чикно. "Я не одобряю
ничего в череде бродяг".

"Что вы подразумеваете под бродячей линией?" Спросил я.

"Что я подразумеваю под бродячей линией? Ну, под этим я подразумеваю такое поведение, какое есть
только не татчено. Когда райс и ронис живут вместе в динглсе, не имея
сертификата, я называю такое поведение довольно глубоким погружением в
бродячую линию, все вкусное в которой я полон решимости не освящать
. Я слишком много страдала моя собственная аттестованная мужа
вспышки в этой линии, чтобы позволить себе ничего подобного ни малейшего
тень лица".

"Это тяжело, что люди не могут жить в лощины вместе, не будучи
предположительно делаю не так", - сказал И.

"Это так", - сказала г-жа прямо Нострадамус, вставляя. "Я с подозрением отношусь к
никого, даже моего собственного мужа, к которому, по мнению некоторых людей, у меня есть
право относиться с подозрением, учитывая, что из-за него я однажды отказала лорду
. Я всегда предоставляю ему приятную свободу действий, чтобы он мог ходить, куда ему заблагорассудится.
Но у меня было преимущество в том, что я был в хорошей компании, и поэтому ...

"Меклис, - сказала миссис Чикно, - прошу тебя, оставь все это, сестра; Я верю, что я
попала в такую же хорошую компанию, как и ты; и что касается этого предложения
которыми ты часто утомляешь тех, кто водит с тобой компанию, я.
полагаю, в конце концов, это было что-то из разряда бродячих и несертифицированных.
"


_II.-Разлука дорог_


Белль сидела у огня, на котором кипел чайник.

"Ты ждал меня?" - Спросил я.

- Да, - ответила Белль.

"Это было очень мило", - сказал И.

"И вполовину не так добры, - сказала она, - как он был от вас, чтобы получить все готовое
для меня в глухую ночь."

После чая мы возобновили изучение армянского. "Прежде всего, скажи мне",
спросила Белль, "что такое глагол?"

- Часть речи, - сказал я, - которая, согласно словарю,
обозначает какое-либо действие или страсть. Например: я приказываю тебе или я ненавижу
тебя.

"Я дал вам никакого повода ненавидеть меня", - сказала Белла, глядя на меня
со скорбью на лице.

"Я просто привел два примера", - сказал я. "В армянском языке есть четыре
спряжения глаголов; первое заканчивается на ал, второе на ел,
третий в Оуле и четвертый в Иле. Теперь ты понял меня?

"Я действительно боюсь, что все это плохо кончится", - сказала Белль.

- Давайте не будем отвлекаться, - сказал я. - Пойдемте, мы начнем.
начнем с глагола hntal, глагола первого спряжения, который
означает радоваться. Пойдемте. Хнтам, я радуюсь; хнтас, ты радуешься.
Почему ты не следуешь за мной, Красавица?

"Я уверена, что мне это не нравится, что бы ты ни делала", - сказала Белл.

"Главная трудность, Белл, - сказала я, - которую я нахожу в том, чтобы научить тебя
Армянская грамматика исходит из применения к себе и меня каждый
пример я даю".

"Я не могу это больше выносить", - сказал Белль.

"Вести себя тихо, - сказал Я. - мы пропустим hntal и приступить к
второе спряжение. Белль, сейчас я выберу для тебя спряжение
самого красивого глагола в армянском - глагола сириэль. Здесь настоящее время:
сирием, сириес, сэр, сириемк, сирек, сириен. Давай, Красавица, скажи
"сирием".

Белл колебалась. - Ты должна признать, Белл, что это намного мягче, чем hntam.

- Это так, - сказала Белл, - и, чтобы угодить вам, я скажу "сирием".

- Действительно, очень хорошо, Белль, - сказал я. - А теперь, чтобы показать тебе, как глаголы воздействуют
на местоимения, я скажу "сирием зкиез". Пожалуйста, повтори "сирием
зкиез".

"Сирием зкиез!" - сказала Белль. "Последнее слово очень трудно произнести".

- Жаль, что ты так думаешь, Белл, - сказал я. - А теперь, пожалуйста, скажи "сирия
зис". Белл так и сделала.

- Теперь скажи "Ерани, сирейр зис", - сказал я.

- "Ерани, сирейр зис", - сказала Белль.

"Превосходно!" - сказал я. "Ты сейчас сказал: "Я люблю тебя ... люби меня... ах! если бы
ты любил меня!"

"И я сказал все это?"

"Вы сказали их по-армянски", - сказал я.

"Я бы сказал их на непонятном мне языке; и это было
очень неправильно с вашей стороны воспользоваться моим невежеством и заставить меня говорить такие
вещи".

"Почему так?" - спросил я. "Если ты сказал это, я сказала то же самое".

"Ты сделал это, - сказала Белл. - Но я думаю, ты просто подтрунивал и
глумился".

- Как я уже говорил тебе, Белл, - сказал я, - главная трудность, которую я
найти в преподавании вам Армении исходит из вашего упорствуя в применении
себе и мне каждый пример, который я дам".

"Тогда вы ничего не значило, в конце концов?" - сказала Белль, повысив голос.

- Давайте продолжим: сириетси, я любила.

- Ты никогда никого не любила, кроме себя, - сказала Белл. - и более того...

"Сириецитс, я буду любить", - сказал я. "Сириецитс, ты будешь любить".

"Никогда еще никто не был настолько бессердечен".

- Вот что я тебе скажу, Белль, ты становишься невыносимой. Но мы это сделаем.
Изменим глагол. Ты вряд ли поверишь, Белль, - сказал я, - что
Армянский язык в некоторых отношениях тесно связан с ирландским, но так оно и есть
. Например: это слово parghatsoutsaniem, очевидно, происходит от
того же корня, что и fear-gaim, что в ирландском означает "Я
досаждаю".

"Ты действительно хочешь", - сказала Белл, всхлипывая.

"Но как ты это объяснишь?"

- О боже, боже! - воскликнула Белла, заливаясь слезами. - С какой целью
ты задаешь бедной невежественной девушке такой вопрос, если не для того, чтобы досадить и
разозлить ее? Если ты хочешь продемонстрировать свою ученость, сделай это перед мудрыми
и наставленными, а не передо мной, который едва умеет читать или писать".

- Мне жаль видеть тебя такой, дорогая Белл, - сказал я. - У меня и в мыслях не было
доводить тебя до слез. Ну же, прошу прощения, что еще я могу сделать? Ну же,
не унывай, Белль. Ты говорила о расставании; позволь нам не расставаться, а
уйти, и притом вместе.

"У нас разные пути", - сказала Белль.

- Не понимаю, зачем им это, - сказал я. - Пойдем, поедем в Америку
вместе.

- В Америку вместе? - спросила Белл.

"Да", - сказал я. "Где мы поселимся в каком-нибудь лесу и будем спрягать
глагол siriel в супружеском роде".

"В супружеском роде?" переспросила Белль.

- Да, как муж и жена в Америке.

"Ты, как обычно, шутишь", - сказала Белл.

"Только не я, в самом деле. Давай, Белл, решайся, и отправимся в
Америку".

- Я не думаю, что вы шутите, - сказала Белль, - но я едва ли могу принять ваши предложения.
однако, молодой человек, я благодарю вас. Больше я ничего не скажу.
пока. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

На следующий день, когда я встал, чтобы пойти с мистером Петуленгро на ярмарку,
выйдя из своей палатки, я заметил Белль, полностью одетую, стоящую недалеко от
своего маленького лагеря.

- Боже мой, - сказал я. - Вот уж не ожидал застать вас на ногах так рано.

"Я просто лег в мои вещи", - сказал Белле: "я хотел бы быть в
готовность прощаюсь с вами, когда вы ушли."

- Что ж, благослови тебя Бог, Белл! - сказал я. - Я буду дома сегодня вечером;
к этому времени, я надеюсь, ты примешь решение.

Добравшись до конца равнины, я посмотрел в сторону ущелья.
Изопель Бернерс стояла у устья, лучи раннего утреннего солнца
ярко освещали ее благородное лицо и фигуру. Я помахал ей рукой.
Она медленно подняла правую руку. Я отвернулся и больше никогда не видел Изопель.
Бернерс.

На четвертое утро после этого я получил от нее письмо, в котором она
прислала мне прядь своих волос и сообщила, что как раз отправляется в далекую страну
, не надеясь больше увидеть свою родину. В заключение она дала
такой совет: "Бойтесь Бога и примите свою сторону. Бойтесь
Бога, молодой человек, и никогда не сдавайтесь! Мир может запугивать и любит, если
он видит, что человек в некотором затруднении, обходится с ним, обзывает его
грубыми словами; но как только видит, что человек снимает пальто и
предлагает драться, чем рассыпается, и всегда вежлив с ним после этого.
"


_III.-Содержание лошадей и торговля ими_


Потеряв, таким образом, Изопель, я решил покинуть дингл, и, следуя доброму совету
мистера Петуленгро, став владельцем прекрасной лошади, я
отдал своего пони и снаряжение тинкера цыганам и отправился в путь.
в дороге меня ждали странные приключения.

Наконец, я дождался того времени, когда смогу отвести свою лошадь в Хорнкасл
Честно и продать его, я остановился на оживленном ИНН на большой дороге, где, в
обмен на питание и проживание для себя и лошадь, я должен был контролировать
распределения сена и кукурузы в конюшне, и, чтобы сохранить аккаунт
вследствие этого. Старый конюх, с которым я вскоре наладил прекрасные отношения, был человеком
обычного нрава - йоркширцем по происхождению, повидавшим многое
в окрестностях Лондона. Он служил конюхом в маленькой гостинице
в Хаунслоу, часто посещаемой людьми с большой дороги. Джерри Абершоу и Ричард
Фергюсон, которого обычно называли Скачущий Дик, были тогда отличными посетителями,
он сказал мне, что часто выпивал с ними в the corn-room. Нет
человек может желать веселее, товарищи, за бокалом "summut"; но на
они были ужасны, ругаясь и матерясь, и, сунув морды
из их пистолетов людям в рот.

От старого конюха я почерпнул много ценных советов о лошадях.

"Когда вы не джентльмен, - сказал он, - если вы когда-нибудь пожелает взять
путешествие на лошади самостоятельно, следовать моим советам. Прежде чем тронуться в путь,
просто дайте вашей лошади пару горстей кукурузы и немного
воды - примерно около кварты. Затем вы можете пройти пешком или рысью около десяти
миль, пока не доберетесь до какой-нибудь хорошей гостиницы, где увидите, что вашу лошадь ведут в
хорошее стойло, сказав конюху не кормить ее до вашего прихода. Если
конюх происходит завести себе собаку, говорят, что хороший это, если он не,
спросите его, как у него дела, и знал ли он когда-нибудь худшие времена; когда
вы повернетесь к нему спиной, он скажет, какой вы приятный джентльмен, и как ему
кажется, что он видел вас раньше.

"Тогда иди и садись завтракать, и прежде чем ты закончишь, встань"
и пойди накорми свою лошадь кукурузой; поговори с двумя конюхами или
три минуты, пока у вашей лошади не очистятся мозоли от кожуры, что
предотвратит то, что конюх уберет их, когда вы повернетесь к нему спиной.
Затем иди и доешь свой завтрак, а когда доешь свой
позавтракав, когда зайдешь за газетой, иди и полей свой
лошадь, давая ему примерно одно ведро, а затем придать ему другой корм
кукуруза и введите в дискурсе с Остлер о травле быка, в
премьер-министр, и тому подобное; а когда ваша лошадь еще раз приняло
блеск из своей кукурузы, возвращайся в свою комнату и вашу газету. Затем
дерните за веревочку звонка и прикажите подать счет, который вы оплатите, не пересчитывая его.
предположим, вы джентльмен. Дай официанту
шесть пенсов и закажи свою лошадь, а когда она будет готова, заплати за
кукурузу и дай конюху шиллинг, затем садись на лошадь и иди пешком
он осторожно пробежал пять миль.

- Присмотри за своей лошадью ночью и хорошенько вычисти ее. Следующий день
вы может ездить на лошади в сорока милях просто, как вам будет угодно, и они будут
доведут вас до конца вашего путешествия, только если это не plaguey длинный. Если это так,
никогда не ездить на лошади более пяти-тридцати миль в день, всегда
видеть его хорошо кормили, и заботясь больше о нем, чем себя, видя
так как он является лучшим животным-два".

Кучеры дилижансов того времени - низшие люди, но мастера вождения -
доставляли столько хлопот представителям знати и прочим, что их
жестокость и хищническая наглость достигли апогея. Один из них, который
часто бывал в нашей гостинице и которого называли "крутым кучером", был
чванливым хулиганом, который не только безжалостно хлестал своих лошадей, но и
в одном или двух случаях были варварски избиты люди, которые
поссорились с ним. Однажды безобидный шестидесятилетний старик, который
отказал ему в чаевых за дерзость, раскуривал трубку, когда
кучер выбил ее у него изо рта.

Пожилой человек, не выказывая особого удивления, сказал: "Я
благодарю вас; и если вы подождете минутку, я дам вам квитанцию на
за это одолжение. Затем, взяв трубку, сняв пальто и
шляпу, он подошел к кучеру, держа скрещенные руки очень близко
к его лицу.

Кучер, который ожидали что угодно, но не такого движения, указал на него
насмешливо пальцем. Однако в следующий момент другой мужчина
отбил руку в сторону левым кулаком и нанес ему сильный удар по
носу правой, за которым немедленно последовал удар левой рукой
в глаз. Кучер попытался закрыть, но его противник не был
чтобы быть закрыт; он не переходил или увернуться, но отразил
наносит удары своему противнику с величайшей _sangfroid_, всегда используя
одну и ту же защиту и вкладывая короткие, рубящие удары с быстротой молнии
. Всего за несколько минут кучер был буквально разрублен на куски
. Он больше не появлялся на поле на неделю, и ни разу не поднял
потом голову.

Добравшись наконец до Хорнкасла, мне удалось снять жилье для себя и
лошади, и, подружившись с конюхами и другими, я узнал
еще больше подсказок.

"На ярмарке нет лучшей лошади, - сказал мне один товарищ, - и
поскольку ты один из нас и с тобой, похоже, все в порядке, я дам тебе кусочек
мой совет - не бери за него меньше ста пятидесяти.

"Хорошо," сказал Я, "Спасибо тебе за совет, и, в случае успеха, я буду
дам тебе summut' красавчик".

"Спасибо", - сказал конюх; "а теперь позвольте спросить, в курсе ли ты
все пути здесь место?"

"Я никогда не была здесь раньше", - сказал И.

Вслед за этим он дал мне полдюжины предостережений, одно из которых заключалось в том, чтобы не останавливаться
и не слушать, что может сказать любой случайный клиент; и другое,
ни в коем случае не позволять йоркширцу садиться в седло
. "Ибо, - сказал он, - если вы это сделаете, то три к одному, что он уедет
с коня; он ничего не может поделать. Доверие кошки в крем, но никогда не
доверие Йоркширцем на седло хорошего коня".

"Отличная лошадь! Отличный конь!" - сказали несколько знатоков. "Сколько
вы просите за него?"

"Сто пятьдесят фунтов", - сказал я.

"Ну, я думал, вы запросили бы вдвое больше! Вы сами
несправедливость, молодой человек".

"Пожалуй, я сделаю это, - сказал я. - но это мое дело. Я не решите взять
более того".

"Я бы хотел, чтобы вы позволили мне сесть в седло", - сказал мужчина. "Лошадь
знает вас и поэтому показывает себя с большей выгодой; но я хотел бы
посмотрим, как он будет двигаться подо мной, незнакомцем. Ты позволишь мне сесть
в седло, молодой человек?

"Нет", - сказал я.

"Почему бы и нет?" - спросил мужчина.

"Чтобы вы не оказались йоркширцем, - сказал я, - и не сбежали с
лошадью".

"Йоркшир?" переспросил мужчина. - Я из Саффолка, глупый Саффолк, так что тебе
не нужно бояться, что я сбегу с ним.

"О, если это так, - сказал я, - то я должен опасаться, что лошадь
убежит с вами!"

Продевать нитку в мою сторону а также я мог бы через прессу, я вернулся в
двор трактира, где, спешивания, я стоял неподвижно, держа лошадь
уздечка. Вошел жокей, который уже заключил со мной сделку,
в сопровождении еще одного человека.

"Вот мой господин пришел взглянуть на лошадь, молодой человек", - сказал жокей.
Милорд был высокого роста, лет тридцати пяти. На голове у него была
шляпа, несколько порыжевшая, а на спине - синий сюртук, несколько потертый
. Его лоб, если и не был высоким, то был чрезвычайно узким; глаза были
карими, с крысиным блеском в них. Он едва взглянул на
лошадь, когда, рисуя на щеках, он выпячивал губы, как у бабуина
на кусочке сахара.

"Это ваша лошадь?" сказал он.

"Это моя лошадь", - сказал я. "Вы тот человек, который хочет честно заработать на ней
пенни?" - намекая на фразу жокея.

"Как?" - спросил он, вскинув голову с очень важным видом и
говоря очень надменным тоном. "Что вы имеете в виду?" Мы смотрели на друг
друга в лицо. "Мой агент сообщил мне, что вы просите друг
сто пятьдесят фунтов, который я не могу думать о давая. Лошадь
эффектные лошади. Но посмотрите, мой дорогой сэр, у него здесь дефект, и в его
ближней передней лапе я замечаю нечто, очень похожее на шину!
Да, к моей чести, у него есть шина или что-то в этом роде, что закончится через
один! Сто пятьдесят фунтов, сэр! Что могло побудить вас просить
что-либо подобное для этого животного? Я протестую - кто вы, сэр? Я заключил
договор из-за этой лошади", - сказал он, обращаясь к человеку, который подошел, пока он говорил, и теперь смотрел лошади в рот. - "Я не согласен". - Сказал он, обращаясь к человеку, который подошел, пока он говорил.
Теперь он смотрел лошади в рот.

"Кто я?" - спросил мужчина, все еще глядя в рот лошади. "Кто я?"
"Я"? - спрашивает меня его светлость. А, я вижу, почти пять, - сказал он, отпуская
челюсти лошади.

Рядом с ним стоял высокий юноша в красивом костюме для верховой езды, и
на нем была необычная зеленая шляпа с высоким козырьком.

"Сколько вы за него просите?" - спросил мужчина.

"Сто пятьдесят", - сказал я.

"Я был бы не прочь подарить его вам", - сказал он.

"Вы этого не сделаете", - сказал его светлость. "Сэр, - сказал он мне, - я
должен дать вам то, что вы просите".

"Нет, - сказал я. - Если бы вы поступили мужественно и по-джентльменски, чтобы
купить лошадь, я был бы счастлив продать ее вам; но
после всех недостатков, которые вы нашли в нем, я бы не продал его вам
ни за какую цену."

Его светлость, бросив презрительный взгляд на меня и сердитый на жокея,
гордо вышел.

"А теперь, - сказал другой, - полагаю, я могу считать себя
покупателем этого животного для этого молодого джентльмена?"

"Ни в коем случае", - сказал я. "Я совершенно не знаком ни с одним из вас".

"О, у меня есть множество свидетельств моей респектабельности!" - сказал он. И,
сунув руку за пазуху, он вытащил пачку банкнот. "Это
те вещи, которые лучше всего свидетельствуют о респектабельности человека".

"Не всегда", - сказал я. "Иногда такие вещи требуют подтверждения
сами по себе". Мужчина посмотрел на меня странным взглядом. "Вы хотите
сказать, что этих заметок недостаточно?" он сказал: "потому что, если
вы это сделаете, я беру на себя смелость думать, что вы не по
гражданского; и когда я думает, что человек-это не сверх гражданско-я
иногда берет у меня пальто, а когда моя шерсть офф----"

"Иногда ты сбиваешь людей с ног", - добавил я. "Ну, являетесь ли вы сбить меня
вниз или нет, я прошу у вас разрешения сказать вам, что я чужой на этой ярмарке,
и расстаться с лошадью, чтобы никто из тех, кто не имеет лучшего гарантия
его респектабельность, чем стопка банкнот, которые могут быть хорошими или нет
за то, что я знаю, я не судья в таких вещах."

"О, если вы здесь чужой, - сказал мужчина, - то вы совершенно правы, что должны
быть осторожны, на этой ярмарке творятся странные вещи. Но, полагаю, если
хозяин дома ручается за меня и мои ноты вам не будет иметь никакого
возражение на участие с лошадью ко мне?"

"Ничего," сказал я.

После этого я передал лошадь моему другу конюху. Хозяин гостиницы
сообщил мне, что мой новый знакомый был уважаемым торговцем лошадьми и
его близким другом, после чего покупка вскоре была завершена
удовлетворительно.


_IV.--Сержант-вербовщик_


Покинув Хорнкасл на следующий день, я направился на восток, и на следующий день
Я достиг большого города, расположенного на реке. В конце города
Ко мне подошел человек с огненным лицом, одетый как
сержант-вербовщик.

"Молодой человек, вы как раз из тех людей, которые служат Достопочтенной Ост-
-Индской компании".

"Я бы предпочел, чтобы меня обслуживала Почтенная компания", - сказал я.

"Конечно, молодой человек. Возьмите этот шиллинг; это служебные деньги. Тот
Достопочтенная Компания обязуется служить вам, а вы - Достопочтенной Компании.
"И что я должен сделать для Компании?"

"И что я должен сделать для Компании?"

"Поезжайте только в Индию - самую прекрасную страну в мире. Реки больше, чем
Уз. Холмы выше, чем что-либо поблизости от Сполдинга. Деревья - вы никогда не видели
таких деревьев! Фрукты... Вы никогда не видели таких фруктов!"

"А люди ... что они за люди?"

"Тьфу! Кауло... черные... сборище негодяев! И они называют нас лоллоями,
что на их мерзкой тарабарщине означает "красные". Почему ты так смотришь?

"Как же, - сказал я, - это тот самый язык мистера Петуленгро".

"Послушайте, молодой человек, мне не нравится ваша манера выражаться; вы сумасшедший,
сэр. Ты не подходишь для Почтенной компании. Хорошего тебе дня!"

"Я бы не удивился, - сказал я, быстро продвигаясь на восток, - если бы мистер
Петуленгро был родом из Индии. Я думаю, что поеду туда".

 * * * * *




М. Э. БРЭДДОН


Секрет леди Одли

 Мэри Элизабет Максвелл, младшая дочь Генри Брэддона,
 юрист и вдова Джона Максвелла, издателя, родилась в
 Лондоне в 1837 году. В раннем возрасте у нее появились литературные устремления,
 и, будучи двадцатитрехлетней девушкой, написала свой первый роман "The
 След змеи", который впервые появился в серийном виде.
 "Секрет леди Одли" был опубликован в 1862 году, и мисс Брэддон
 сразу же приобрела известность как писательница, сочетающая в себе
 графический стиль с острым анализом характера и исключительную
 изобретательность в построении дразнящего сюжета
 сложности и ДРАМАТИЧЕСКАЯ РАЗВЯЗКА. Книга выдержала
 множество изданий, и немедленно возник спрос на
 другие рассказы одаренной писательницы. Этот спрос был удовлетворен
 благодаря индустрии и ресурсам, равных которым мало. Каждый год
 с тех пор мисс Брэддон, которая все это время оставалась девицей в качестве своей
 ручка-имя, обстановка читающей публики с одной, так и для
 длительное два романса захватывающего интереса.


_И.--Вторая Леди Одли_


СЭРУ МАЙКЛУ ОДЛИ было пятьдесят шесть лет, и девять месяцев назад он женился во второй раз.
Девятью месяцами ранее. Семнадцать лет он был вдовцом с
единственным ребенком - восемнадцатилетней Алисией. Леди Одли приехала в этот район из Лондона по объявлению в газете
"Таймс" в качестве гувернантки в семье мистера Доусона, деревенского хирурга.
.........
........ Ее достижения были блестящими и многочисленными. Все, высокий
и лоу, любили, восхищались и восхваляли ее, и единодушно заявили, что
Люси Грэм была самой милой девушкой, которая когда-либо жила. Сэр Майкл Одли
выразил сильное желание познакомиться с ней. Была назначена встреча
в доме хирурга, и в тот день судьба сэра Майкла была
решена. Одним туманным июньским вечером сэр Майкл, сидящий напротив Люси Грэм
у окна маленький хирурга гостиной, разговаривала с ней по
тема ближайшего его сердце.

- Я едва ли думаю, - сказал он, - что есть больший грех, Люси, чем тот, который совершает
женщина, выходящая замуж за мужчину, которого она не любит. Ты так дорога мне.
что, как бы глубоко ни было мое сердце настроено на это, и как бы ни была горька для меня сама мысль о разочаровании
, я бы не позволил тебе совершить такой грех ради
моего счастья. Ничего, кроме страдания могут быть результатом брака
продиктованы какими-то мотив, но истину и любовь".

Люси несколько минут молчал. Затем, повернувшись к нему с
внезапной страстью в голосе, которая осветила ее лицо новой и
удивительной красотой, она упала на колени у его ног. Хватается за
черная лента о ее горло, она воскликнула::

"Как хорошо, как благородно, как щедра ты! Но вы просите от меня слишком многого.
Только вспомни, какой была моя жизнь! С младенчества я никогда не видел
ничего, кроме бедности. Мой отец был джентльменом, но бедным; моя мать...
но не позволяй мне говорить о ней. Вы никогда не догадаетесь, что приходится выносить
благородным беднякам. Я не могу быть бескорыстным; я не могу закрывать глаза на
преимущества такого брака. Я не испытываю к вам неприязни ... нет, нет; и я
не любить никого в мире", - добавила она со смехом, когда его спросили, если
там был кто-то еще.

Сэр Майкл помолчал несколько мгновений, а затем, с какой-то
усилие, сказал: "Ну, Люси, я не прошу от тебя слишком многого, но я не вижу
причина, по которой мы не должны быть очень счастливой парой ".

Когда Люси ушла в свою комнату, она присела на край кровати и
прошептала: "Больше никакой зависимости, никакой тяжелой работы, никаких унижений!
Все следы прежней жизни растаяли, все ключи к личности похоронены
и забыты, кроме этого" - и она достала из-за пазухи черную ленту
и медальон, и прикрепленный к нему предмет. Это было кольцо, завернутое в
продолговатый кусок мятой бумаги, частично исписанный, частично напечатанный.


_II.-Возвращение золотоискателя_


Высокий, крепко сложенный молодой человек двадцати пяти лет, с бронзовым от загара лицом.
обнаженный, с карими глазами, густой черной бородой, усами и шевелюрой, он нетерпеливо расхаживал
по палубе австралийского лайнера "Аргус", направлявшегося из Мельбурна
в Ливерпуль. Его звали Джордж Толбойз. К нему присоединился в его
прогулке друг с корабля, которого привлекли лихорадочный
пыл и свежесть молодого человека, и он стал доверенным лицом его
истории.

"Знаете ли вы, мисс Морли, - сказал он, - что я оставил мою маленькую девочку спящей,
с младенцем на руках, и ничего, кроме нескольких зачеркнутых строк, чтобы
расскажи ей, почему ее обожающий муж бросил ее.

- Бросил ее! - воскликнула мисс Морли.

- Да. Я был корнетом в кавалерийском полку, когда впервые встретил свою любимую.
Мы стояли в дурацкой портовый город, где мой питомец жил с ней
потрепанный старик-отец--на половинном жаловании флотского человека. Это был случай любви с первого взгляда
с обеих сторон, и мы с моей любимой воспользовались этим. Мой отец
это богатый человек, но не успел он услышать, что я был женат на
девушка без гроша за душой, чем он написал яростное письмо, говоря мне, что он будет
никогда не удерживайте любое общение со мной, и что мои карманные деньги
был остановлен.

"Я продал свои комиссионные, думая, что раньше получу за это деньги
если бы я был измучен, я бы обязательно во что-нибудь врезался. Я взял мою любимую
в Италию, жил роскошно, а потом, когда ничего не осталось
, кроме пары сотен фунтов, мы вернулись в Англию и поселились с
мой несчастный тесть, который нас здорово обобрал. Я поехал в Лондон и
тщетно пытался найти работу; а по возвращении моя маленькая девочка разразилась
бурей причитаний, обвиняя меня в жестоком неправильном браке
она, если бы я не мог дать ей ничего, кроме бедности и несчастий. Ее слезы и
упреки почти свели меня с ума. Я выбежал из дома, бросился вниз, к
мол, намереваясь, после наступления темноты, чтобы спокойно упасть в воду и в конце
все.

"Пока я сидел и курил, подошли двое мужчин и заговорили о
австралийских золотоискателях и огромных состояниях, которые можно было бы сколотить
там за короткое время. Я разговорился с ними и узнал
что корабль отправляется из Ливерпуля в Мельбурн через три дня.
У меня мелькнула мысль, что это лучше, чем вода. Я вернулся
домой, прокрался наверх и написал несколько торопливых строк, в которых сказал ей, что
Я никогда не любил ее так сильно, как сейчас, когда, казалось, бросил ее; что я
собирался попробовать удачу в новом мире, если я добился успеха, я должен
пришел обратно, чтобы вернуть ее изобилия и счастья, но если бы я не я
никогда не увижу ее лицо. Я поцеловал ей руку и ребенка один раз и
выскользнул из комнаты. Через три ночи после того, как я был в море, направляясь в
Мельбурн, пассажир третьего класса с землекопными инструментами в багаже,
и семью шиллингами в кармане. После трех с половиной лет тяжелой
и ожесточенной борьбы на золотых приисках я, наконец, разбогател,
заработал двадцать тысяч фунтов, и через две недели я уехал
для Англии. Все это время я ни разу не общался со своей женой, но
в тот момент, когда пришла удача, я написал ей, сообщив, что должен быть в Англии
почти сразу после моего письма, и дал ей адрес в кофейне
в Лондоне.

В тот же вечер Фиби Маркс, горничная леди Одли, пригласила своего двоюродного брата
и возлюбленного, Люка Маркса, батрака с амбициями владеть
в трактир, чтобы осмотреть чудеса Одли-Корта, включая личные апартаменты миледи
и ее шкатулку с драгоценностями. Во время осмотра, по
случайности, была нажата ручка в рамке шкатулки для драгоценностей, и
выдвинулся потайной ящичек, в котором не было ни золота, ни драгоценных камней. Только
детский шерстяной башмачок, завернутый в бумажку, и крошечный локон
шелковистых желтых волос, очевидно, взятых с головы младенца. Глаза Фиби
расширились, когда она рассмотрела маленький пакетик.

"Так вот что миледи прячет в потайном ящичке", - сказала она, кладя
маленький пакетик в карман.

- Фиби, неужели ты никогда не будешь такой дурой, чтобы согласиться на это?
- воскликнул Люк.

"Я бы предпочла это бриллиантовому браслету, который тебе хотелось бы взять"
сказала она, и ее губы изогнулись в странной улыбке. "У тебя будет
трактир, Люк.


_III. - На сцене появляется Роберт Одли._


Предполагалось, что Роберт Одли был адвокатом, и у него были палаты в Фиговом дворе.
Три Корт, Темпл. Он был красивым, ленивым, ни о чем не заботящимся парнем
двадцати семи лет, единственным сыном младшего брата сэра Майкла
Одли, который оставил ему в наследство умеренную квалификацию.

Однажды утром Роберт Одли вышел из Темпла в Блэкфрайерсвордс.
На углу суд в церковном дворе собора Святого Павла, он чуть не сбил
на человек его возраста лихие сломя голову в узкий проем.
Роберт попытался возразить; незнакомец внезапно остановился, очень пристально посмотрел на
говорившего и воскликнул с выражением крайнего изумления в голосе:

"Боб! Я прибыл на британскую землю только прошлой ночью, когда стемнело, и подумать только
Я хотел встретиться с тобой сегодня утром!"

Джордж Talboys, ибо незнакомец был опоздания пассажира на борту
Аргус был с детства неразлучный приятель Роберт Одли. В
Сказка о Talboys брак, его экспедицией в Австралию, и его возвращение
с состоянием, кратко рассказали. Пара отправилась в кэбе в
Вестминстерскую кофейню, куда Тэлбойс написал своей жене, чтобы
пересылайте письма. Письма не было, и молодой человек выказал очень сильное
разочарование. Мало-помалу Джордж машинально взял "Таймс".
он взял газету дневной или двухдневной давности и рассеянно уставился на первую страницу.
Он болезненно покраснел и указал на строчку, которая гласила: "24-го
сентября в Вентнор-Айл-оф-Уайт, Хелен Тэлбойс, 22 года". Он не знал ни слова.
больше до тех пор, пока он не открыл глаза в комнате в покоях своего друга в
Темпл.

На следующий день он и Роберт Одли отправились экспрессом в Вентнор, где узнали
наведя справки в главном отеле, что некий капитан Мэлдон, дочь которого
недавно умер, был в Лансдауне коттедж; и текут, они
приступил. Капитан и его маленький внук, Джордж, не было.

Джордж Тэлбойс и его друг посетили кладбище, где была похоронена его жена.
они заказали каменщику установить надгробие на могиле, а затем
отправились на пляж искать капитана Мэлдона и маленького мальчика.

Капитан, когда он увидел своего зятя, яростно цвета с
чем-то испуганный взгляд. Он сказал Талбойсу, что всего через несколько месяцев
после его отъезда они с Хелен переехали жить в Саутгемптон, где она
получили несколько учеников на фортепиано; но ее подвело здоровье, и она
пришло в упадок, из которых она скончалась. С разбитым сердцем Тэлбойс отправился
в Ливерпуль, чтобы сесть на корабль, отплывающий в Австралию, но не смог на него сесть
пароход; вернулся в Лондон и сопровождал Роберта Одли в длительном
визите в Россию.

Прошел год, и Роберт предложил отвезти своего друга в Одли Корт,
но получил письмо от своей кузины Алисии, в котором говорилось, что ее мачеха
вбила себе в голову, что она слишком больна, чтобы принимать гостей, хотя на самом деле
с ней ничего такого не было.

"Выпендривалась миледи, не держите нас из Эссекса, все-таки,"
- сказал Роберт Одли. "Мы поедем на комфортабельном старом постоялом дворе в деревне
Одли."

Туда они и отправились; но леди Одли, которая случайно увидела его, хотя
он и не знал об этом, продолжала под тем или иным предлогом избегать
встречи с Джорджем Толбойзом. Двое молодых людей гуляли до суда в
отсутствие сэра Майкла и Леди Одли, где они встретились Алисия
Одли, который показал им извести ходьбы и старый колодец.

Роберту не терпелось увидеть портрет своей новой тети, но леди
Фотография Одли был в ее личные апартаменты, на двери которого была
заперта. Алисия вспомнила, что, неизвестный Леди Одли, доступ к
этим путем тайного прохода. В духе веселья молодые люди
исследовали проход и добрались до портрета. Джордж Толбойз сидел перед
ним, не произнося ни слова, только тупо уставившись на него.

- Мы справились с этим превосходно, но портрет мне не нравится, - сказал Роберт.
когда они прокрались обратно. "В этом есть что-то странное".

"Есть", - ответила Алисия. "Мы никогда не видели, Миледи, посмотрите, как она
не в этой картине, но я думаю, что она могла выглядеть так."

На следующий день Толбойс и Роберт отправились на рыбалку. Джордж притворился, что ловит рыбу.;
Роберт спал на берегу реки. Слуги были на ужине при дворе.
Алисия отправилась кататься верхом. Леди Одли неторопливо вышла с книгой в руке,
направляясь к тенистой липовой аллее. Джордж Толбойз поднялся в холл, позвонил
в колокольчик, ему сказали, что ее светлость прогуливается по липовой аллее. Он
выглядел разочарованным полученным известием и ушел. Прошел целый час
полтора спустя леди Одли вернулась в дом, но не со стороны
лаймовой аллеи, а с противоположной стороны. У себя в комнате она
столкнулась со своей служанкой Фиби. Взгляды двух женщин встретились.

- Фиби Маркс, - сказала миледи через некоторое время, - ты хорошая девушка; и хотя
Я живу и процветающей, не хочу фирма другом и
двадцать фунтов".


_IV.--Поиск и встречной проверки_


Роберт Одли проснулся и обнаружил, что Джордж Толбойс исчез. Он
Тщетно искал его на территории и в гостинице. На вокзале
он услышал, что человек, который, судя по приведенному описанию,
мог быть Толбойсом, уехал дневным поездом в Лондон.
Вечером он отправился в Корт ужинать. Леди Одли была веселой и
очаровательно; но слегка нервно вздрогнул, когда Роберт, чувствуя себя
неловко за своего друга, сказал об этом.

И снова, когда леди Одли сидела за пианино, он заметил синяк на ее
руке. Она сказала, что это произошло из-за того, что она слишком туго завязала кусок ленты
за два или три дня до этого. Но Роберт увидел, что синяк
был недавним и что его нанесли четырьмя пальцами, на одном из которых
было кольцо, сильной руки.

В сознании Роберта Одли начали зарождаться подозрения, во-первых, относительно
настоящей личности леди Одли; и, во-вторых, относительно судьбы его
друг. Он пустил в ход всю остроту своего интеллекта и
отказался от своих ленивых привычек. Он поехал в Саутгемптон, повидался с капитаном Мэлдоном,
который сказал ему, что Джордж Толбойс прибыл накануне в час ночи
, чтобы взглянуть на своего мальчика перед отплытием в Австралию. О
запрос в Ливерпуле, в этом оказались ложными.

Он обратился за помощью отец Джордж Сквайр Talboys, в Grange
Хит, Дорсетшир, чтобы найти убийцу; но сквайр решительно
отказался признать, что его сын мертв. Он всего лишь прятался, надеясь на
прощение, которого никогда не будет.

Прекрасная сестра Джорджа Талбойса последовала за Робертом, когда он покинул особняк
и страстно умоляла его отомстить за убийство ее брата, в
чему она безоговорочно верила, и он пообещал это сделать.

Потом он узнал, что Фиби, горничная леди Одли, вышла замуж за своего кузена
Люк Маркс, который под завуалированными угрозами получил сто фунтов
от ее светлости, чтобы позволить ему арендовать гостиницу "Касл Инн". И после того, как
посетил это место и поговорил с полупьяным хозяином,
он был уверен, что Люк Маркс и его жена каким-то образом получили
зловещую власть над леди Одли.

Роберт после этого прослеживается история жизни Елены Малдон от нее
брак в George Talboys на Wildernsea, Йоркшир, ее секрет
отъезд оттуда после ее дезертирство мужа, ее внешний вид
следующий день учителем в женской школе в Бромптоне под названием
Люси Грэм; ее Приезд гувернантки в Эссексе, и, наконец, ее
брак сэра Майкла Одли.

Еще раз он вернулся в суд, где его дядя лежал больным,
участие Леди Одли. Он потребовал личной аудиенции из-Миледи, в
что он сказал ей, что он обнаружил целый заговор
придумано хитрой женщиной, которая спекулировала на вероятности смерти своего
мужа и обеспечила себе блестящее положение, рискуя
совершить преступление.

"Мой друг, Джордж Talboys", - сказал Роберт, "в последний раз видели входящим эти
сады, и никто никогда не видел, чтобы оставить их. Я прикажу произвести такой обыск
, что сравняю этот дом с землей и вырву с корнем все деревья
скорее я потерплю неудачу в поисках могилы моего убитого друга ".

"Ты никогда не доживешь до этого", - сказала она. "Я убью тебя первым!"

В тот вечер леди Одли рассказала своему мужу о том, что сделал его племянник.
сказала и смело обвинила его в безумии. "Ты бы так и сделал", - сказала она,
"никогда не позволил бы никому настроить тебя против меня, правда, дорогой?"

- Нет, любовь моя, им лучше не пробовать этого.

Леди Одли громко рассмеялась веселым, торжествующим смехом и, спотыкаясь, вышла
из комнаты; но, сидя в своих покоях в задумчивости, она
пробормотал: "Осмелюсь ли я бросить ему вызов? Остановит ли его что-нибудь, кроме ... смерти?

Как раз в этот момент приехала Фиби Маркс, чтобы предупредить леди Одли о том, что Роберт
появился в "Касл Инн". Она также объяснила, что в доме находился судебный пристав
поскольку наступал срок уплаты арендной платы, и ей нужны были деньги, чтобы заплатить ему. Леди
Одли, к удивлению Фиби, настояла, чтобы она сама принесла
деньги. Она так и сделала; и, втайне от Фиби, коварно подожгла гостиницу
, надеясь, что Роберт Одли встретит свою смерть. Она и ее служанка
затем вышли из гостиницы, чтобы долгим шагом вернуться ко Двору. Была пройдена половина
расстояния, когда Фиби оглянулась и увидела красное зарево
в небе. Она остановилась, вдруг упал на колени и воскликнул: "О, мой
Боже! Скажи, что это неправда! Это слишком ужасно!"

"Что страшно?" сказала Леди Одли.

"Мысль, которая есть у меня в голове".

- Я ничего тебе не скажу, кроме того, что ты сумасшедшая, и ступай домой.
Леди Одли ушла в темноту.


_V.- Моя госпожа говорит правду_


На следующий день леди Одли была во власти ужасного беспокойства.
Ближе к обеду она прогуливалась по двору. В сумерках она
потеряла всякий самоконтроль, когда к ней приблизилась фигура. Колени у нее подкосились
и она упала на землю. Роберт Одли помог ей подняться.
А затем повел в библиотеку. Безжалостным голосом он назвал
ее виновницей пожара в гостинице. К счастью, он изменился
в своей комнате и избежал сожжения заживо, спасая, в то же время,
Люка Маркса. Теперь она была в прошлом, он настоял на милость, после того как в прошлом
дело ночного ужаса, и она больше не должна загрязнять суд с
ее присутствие.

"Приведите сэра Майкла, - крикнула она, - и я во всем признаюсь!"

Итак, признание было сделано. Вкратце, это было так: будучи маленьким
ребенком в деревне на побережье Хэмпшира, когда она спрашивала, где ее мать
, ответом всегда было, что это секрет. В порыве страсти
приемная мать сказала ей, что ее собственная мать была сумасшедшей в
приют за много миль отсюда. Впоследствии она узнала, что безумие было
наследственным заболеванием, и ей было приказано хранить это в секрете, потому что это
могло пагубно сказаться на ней в загробной жизни. Затем она подробно рассказала историю
своей жизни до брака с сэром Майклом Одли, обосновывая это тем, что
у нее было право верить, что ее первый муж был
мертв. В лучах любви в Одли-Корте она впервые в жизни почувствовала страдания других людей и получала удовольствие от проявлений доброты.
...........
....

В эссекской газете она прочитала о возвращении своего первого мужа в
Англия. Зная его характер, она подумала, что, если только его не удастся
убедить в ее смерти, он никогда не оставит своих поисков
ее. Она снова разозлилась. В сговоре со своим отцом она убедила некую
Миссис Плоусон из Саутгемптона, у которой была дочь на последней стадии
чахотки, выдать эту дочь за миссис Джордж Толбойз, и
перевезла ее в Вентнор, остров Уайт, к ее собственному маленькому сыну, приученному
называть ее "мама". Там она умерла через две недели, была похоронена как миссис
Джордж Толбойз, и объявление о смерти было помещено в
"Таймс" за два дня до прибытия ее мужа в Англию.

Сэр Майкл больше ничего не мог слышать. В тот же вечер он и его дочь Алисия отбыли на Континент.
вечером. На следующий день доктор Мозгрейв, специалист по психиатрии,
прибыл из Лондона. Он был полностью проинформирован об истории леди
Одли осмотрел ее и, наконец, доложил Роберту: "Леди не
сумасшедшая, но у нее в крови наследственная зараза. У нее хитрость, присущая
безумию, с благоразумием интеллекта. Она опасна". Он передал
Роберу письмо, адресованное месье Валю, Вильбрумез, Бельгия, который,
он сказал, что был владельцем и медицинским суперинтендантом превосходного
мейсон де Санте, и, без сомнения, охотно принял бы леди Одли
в свое заведение и взял бы на себя всю ответственность
за ее будущую жизнь.

Роберт сопроводил леди Одли в Вильбрумез, где она была представлена
Месье Валю как мадам Тейлор. Когда месье Валь удалился из приемной
по просьбе миледи она повернулась к Роберу и сказала:
"Ты свел меня заживо в могилу; ты использовал свою власть подло
и жестоко".

"Я сделал то, что считал справедливым по отношению к другим и милосердным к
ты, - ответил Роберт. "Живи здесь и раскайся".

"Я не могу", - воскликнула миледи. "Я бы бросила тебе вызов и покончила с собой, если бы осмелилась.
Знаете, о чем я думаю? Это о том дне, когда Джордж
Толбойс ... исчез! Тело Джорджа Тэлбойса покоится на дне
старого колодца в кустарнике за липовой аллеей. Он пришел ко мне туда,
доводил меня до крайности, и я назвал его сумасшедшим и лжецом. Я
собираюсь оставить его, когда он схватил меня за запястье и попыталась задержать
меня силой. Ты сам видел синяки. Я стал злиться, и обратил
вырванный железный стержень из усохшего дерева лебедки. Мой первый муж
с ужасным криком утонул в черной пасти колодца!"


_VI. - Тайна прояснилась._


По прибытии в Лондон Роберт Одли получил письмо от Клары Талбойс
в нем говорилось, что Люк Маркс, человек, которого он спас во время пожара в
Касл Инн, лежал в коттедже своей матери в Одли и выразил
очень серьезное желание увидеть его. Роберт сразу же сел на поезд до Одли.

Умирающий признался, что в ночь исчезновения Джорджа Талбойса
возвращаясь домой в коттедж своей матери, он услышал стоны
пришел из лавровых зарослей в зарослях возле старого колодца. Во время
поисков он нашел Талбойса, покрытого слизью, и со сломанной рукой. Он
отнес искалеченного мужчину в коттедж его матери, вымыл, накормил и
ухаживал за ним.

На следующий день Талбойс дал ему пятифунтовую банкноту, чтобы тот сопровождал его в город
Брентвуд, где он обратился к хирургу, чтобы тот вправил ему сломанную руку
и перевязал. Покончив с этим, Тэлбойс написал карандашом две записки левой рукой
и отдал их Люку для передачи - одну с крестиком для вручения
Леди Одли, а другую - племяннику сэра Майкла, а затем взяла
поезд до Лондона в вагоне второго класса.

Фиби, который видел из окна своей леди Одли, подталкивая Джорджа Talboys
в колодец, говорили, что Миледи было в их силах, и что бы она
сделать что-нибудь для них, чтобы держать ее в секрете. Так писем не было
доставлено.

Он спрятал их подальше; не существо, не видел их. Пожилая мать, которая
присутствовала на исповеди, достала бумаги из ящика стола
и вручила их Роберту Одли.

В записке Роберту говорилось, что с писателем что-то случилось, он
не мог сказать, что именно, что заставило его покинуть Англию, человека с разбитым сердцем,
искать какой-нибудь уголок земли, где он мог бы жить и умереть неизвестным и
забытым. Он оставил своего сына на руках своего друга, зная, что тот не сможет
оставить его более верному опекуну. Вторая записка была адресована "Хелен".
в ней говорилось: "Пусть Бог сжалится и простит тебя за то, что ты сделала
сегодня, так же искренне, как и я. Покойся с миром. Вы никогда больше не услышите обо мне
. Я покидаю Англию, чтобы никогда не возвращаться. - Г.Т."

Люк Маркс умер в тот день. Роберт Одли написал длинное письмо
в тот же вечер, адресованное мадам Тейлор, в котором он рассказал эту историю
передано Марксом; и как можно скорее он отправился в Дорсетшир, чтобы
сообщить отцу Джорджа Толбойса, что его сын жив. Он пробыл в Грейндж-Хит пять недель
, и любовь, возникшая у него с первого взгляда
к Кларе Толбойс, быстро созрела.

Согласие на брак было дано с благословения старого
Оруженосец, настроенный по-римски, и пара согласились отправиться в свадебное путешествие
в Австралию, чтобы разыскать сына и брата. Роберт вернулся в
последний раз в свои холостяцкие покои в Темпле. Ему сказали, что его ждет
посетитель. Посетителем был Джордж Толбойз, и он
раскрыл объятия своему пропавшему другу с криком восторга и удивления.
Вскоре история была рассказана. Когда Джордж упал в колодец, он был оглушен
весь в синяках и со сломанной рукой. После бесконечных усилий и трудностей
он взобрался на вершину и прятался в зарослях лавровых кустов до
прибытия Люка Маркса. В конце концов, он не был в Австралии, но успел
обменять свое место на борту "Виктория Региа" на другое на корабле
направлявшемся в Нью-Йорк. Там он оставался некоторое время, пока не затосковал по
сильному пожатию руки, которая вела его по самому темному пути в
его жизни.

Прошло два года. В сказочном домике на берегу Темзы, между
В Теддингтонском замке и Хэмптонском мосту Джордж Тэлбойс живет со своей сестрой
и шурином, последний к настоящему времени добился успеха в баре.
Джорджи время от времени навещает меня из Итона, чтобы поиграть с хорошенькой малышкой
кузина. Прошел год с тех пор, как Роберту Одли пришло письмо с черной каймой,
в котором сообщалось, что мадам Тейлор скончалась после продолжительной болезни, которая
Monsieur Val described as _maladie de longueur_. Сэр Майкл Одли
живет в Лондоне с Алисией, которая очень скоро станет женой
Сэр Гарри Тауэрс, спортивный баронет из Хертса.

 * * * * *




ЭДВАРД БРЭДЛИ ("КАТБЕРТ БЕД")


Приключения мистера Верданта Грина

 Эдвард Брэдли-один из немногих английских юмористов
 эпоха Викторианской эпохи, которые производят любые работы, которые, вероятно,
 выжить износ и изменение вкуса. "Приключения
 Мистера Верданта Грина", его самый ранний и лучший рассказ, в своем
 роде шедевр. Никогда еще легче и веселее стороне от
 Жизнь в Оксфорде была изображена с таким количеством юмора и верность;
 и что делает это достижение еще более примечательным, так это
 тот факт, что Катберт Бид (чтобы дать Брэдли имя, которое он
 использовал в литературных целях и прославил) не был выпускником
 Оксфорда. Он родился в Киддерминстере в 1827 году и получил образование
 в Даремском университете с намерением стать священнослужителем.
 Но, будучи недостаточно взрослым, чтобы принимать заказы, он остался на год
 в Оксфорде, однако, не поступив туда. В возрасте
 двадцати лет он начал писать для "Панча", а "Приключения
 Верданта Грина" были написаны в 1853 году, когда он все еще был на
 сотрудники этого документа. Книга, на его публикации, было
 громадный успех, и хотя двадцать шесть последовали другие книги из
 под его пера, он по-прежнему наиболее популярный. Он скончался 11 декабря
 1889.


_И.--Очень Тихий Партия_


Когда мистер Вердант Грин сидел, грустный и одинокий, в своих комнатах
с видом на живописный средневековый четырехугольник колледжа Бразенфейс,
Оксфорд, немецкая группа заиграла "Home, Sweet Home" с той правдивостью
и деликатностью выражения, которые, кажется, странствующие менестрели Германии
приобретают интуитивно. Сладкая меланхолия воздуха, когда он пришел
покорена в мягкие тона, по расстоянию, вероятно, перешли любой лад
который только что был вырван из приюта его семьи, чтобы бороться, все
неопытные, битва за жизнь. На мистера Верданта Грина это произвело такой
ошеломляющий эффект, что когда его разведчик Филчер вошел в комнату, он
обнаружил, что у его хозяина покраснели глаза, и он яростно вытирает их
большие очки, от которых произошло его прозвище "Гиг-лэмпс".

Дело в том, что мистер Вердант Грин был первокурсником в высшей степени.
Это был его первый день в Оксфорде. Он был воспитан исключительно своими родителями.
мать и незамужняя тетя. Счастливо, мистер Ларкинс, ректор Мэнора.
Грин, очаровательная деревня в Уорикшире, в которой Грины были
сквайры с незапамятных времен, убедили его мать, что Верданту нужно
общество молодых людей его возраста. Собственный сын мистера Ларкина, мужественный парень
молодого человека по имени Чарльз уже отправили в Меднолицый
Колледж, где он быстро проявил себя; и после многих
слез и споров миссис Грин согласилась, чтобы ее мальчик тоже поступил
в Оксфорд.

Как мы уже говорили, мистер Вердант-Грин чувствовал себя очень заплаканным и одиноким, поскольку его
скаут вошел в свои покои. Но появление Филчера напомнило ему, что
теперь он выпускник Оксфорда, и он решил начать свою карьеру с визита
к мистеру Чарльзу Ларкинсу.

Он нашел мистера Ларкинса развалившимся на кушетке в халате и тапочках.
Напротив него сидел джентльмен, лицо которого частично скрывал оловянный кувшин.
он допивал последний глоток. Мистер Ларкинс повернулся
он повернул голову и смутно разглядел сквозь клубы табачного дыма, заполнившие
его комнату, высокую, худощавую фигуру в очках, со шляпой в одной руке и
конвертом в другой.

"Бесполезно, - сказал он, - таким образом обкрадывать меня. Я тебе ничего не должен.
а если бы и был, платить неудобно. Повесить тебя
Оксфордские торговцы! Вы действительно делаете человека очень богатым. Скажите своему
хозяину, что я не могу вытянуть никаких денег из моего управляющего, пока не получу свою
степень. А теперь проваливайте! Вы знаете, где находится дверь!"

Мистер Вердант Грин был настолько ошеломлен этим необычным приемом, что
потерял способность двигаться и говорить. Но как г-н Larkyns дополнительно к
с ним в угрожающей позе, он успел ахнуть: "почему, Карл
Ларкинс, ты не помнишь меня, Вердант Грин?

"Помяни мое слово, старина, - сказал его друг, - я думал, ты зануда.
В этом месте так много жалких торговцев, которые работают под впечатлением
что, раз человек покупает вещь, он намерен за нее заплатить, что
моя жизнь в основном проходит в том, чтобы увиливать от их посыльных. Позвольте мне," он
добавил, "чтобы представить вас мистеру Смоллс. Вы найдете его очень полезным в
помогать вам в ваших исследованиях. Он сам читает так сильно, что он называется
быстрый человека".

Мистер Смоллс поставил свой оловянный горшочек и сказал, что получил большое удовольствие
в знакомстве с таким первокурсником, как мистер Вердант Грин; что
несомненно, было правдой. И затем он проявил свой всепоглощающий интерес к
литературоведению, пренебрегши обществом мистера Верданта Грина и
погрузившись в чтение одного из тех ярких рассказов об "
грохочущая схватка между Нобби Баффером и Хаммером Сайксом", которая заставляет
"Жизнь Белла" - любимое чтение многих оксфордских ученых.

"Я слышал от моего управляющего, - сказал мистер Ларкинс, - что вы приезжаете,
и в течение утра я должен был приехать, чтобы повидаться с вами. У тебя есть
сигара, старина?

- Э-э-э... большое вам спасибо, - испуганно сказал Вердант. - Но я
никогда не курил.

"Никогда не курил!" воскликнул Мистер Смоллс, держа в руках "жизнь Белла", и
частные сигналов г-Larkyns. "Вы скоро вам лучше
это слабость! Поскольку вы новичок, позвольте мне дать вам небольшой совет.
Вы знаете, какие немцы глубокие читатели. Это потому, что они курят
больше, чем мы. Я бы посоветовал вам немедленно отправиться к вице-канцлеру
и попросить у него коробку хороших сигар. Он будет
рад узнать, что вы так скоро приступаете к работе ".

Мистер Вердант Грин поблагодарил мистера Смоллса за его добрый совет и сказал, что
он без промедления отправится к вице-канцлеру. И мистер Смоллс был настолько
восхищен шуткой, поскольку вице-канцлер предпринял суровые меры, чтобы
помешать студентам баловаться душистой травкой, что он
пригласил Верданта поужинать с ним в тот вечер.

"Просто небольшая тихая компания трудолюбивых мужчин", - сказал мистер Смоллс. "Я надеюсь,
вы не возражаете против очень тихой вечеринки".

"О боже, нет! Я предпочитаю тихие вечеринки, - сказал мистер Вердант Грин.;
"На самом деле, я всегда привык к тихим вечеринкам; и я буду очень
рад прийти".

Чтобы скоротать время до вечера, мистер Чарльз
Ларкинс предложил свозить мистера Верданта Грина в Оксфорд и показать ему кое-что из того, что нужно знать первокурснику.
кое-что еще. Естественно,
он получил немало удовольствия от общения со своим молодым и очень доверчивым
другом. В течение нескольких недель после этого мистер Вердант Грин ни разу не встречался ни с кем из
университетских бидлов в великолепных мантиях без того, чтобы не снять шляпу
и не отвесить им глубокий поклон. Ибо, по его информации,
одним из них стал вице-канцлером, а остальные были различные
сановники и знаменитые мужчины.

К тому времени, когда изобретательные способности мистера Ларкинса иссякли, стало
необходимо одеваться для очень тихой вечеринки. Несколько часов спустя мистер
Вердант Грин стоял в комнате, наполненной дымом и шумом,
довольно тяжело облокотившись на стол. Сначала его друзья соблазнили
его сигарой; затем, поскольку его первая затяжка произвела странный эффект
, обычный в таких случаях, они уговорили его принять немного крепкого
пунша в качестве лекарства. Теперь он прислонился к столу в ответ на
призыв "Мистера Гиг-лэмпса спеть песню". Остановив свой выбор на одном из этих
вокальные усилия, которые в кругу его семьи были встречены бурными аплодисментами,
он начал петь низким и жалобным тоном: "Я боюсь, что я жил
в Мраморных залах, с"- и затем, встревоженный звуком
собственного голоса, он остановился.

"Попробуй вернуться, Вердант", - крикнул мистер Ларкинс.

Мистер Вердант-Грин попытался вернуться, но у него все больше путались мысли,
в результате смеси молочного пунша и крепких сигар. "Я боюсь
что я нахожусь в мраморных залах, с вассалами и крепостными у моего
си-хи-хидэ; и... - Прошу прощения, джентльмены, я действительно забыл... о,
Я знаю..."И я также боюсь, что меня больше всего порадовало ..." Нет, дело не в этом.
дело".

И, очень дружелюбно улыбаясь, он опустился на ковер и заснул
под столом. Некоторое время спустя было замечено, как двое мужчин несли через двор неподвижное тело
; они отнесли его наверх и положили на кровать.
И поздно на следующее утро, г-Зеленый, Зеленый, проснулся с раскалывающейся
головная боль, и желал, чтобы он никогда не родился.

Со временем с ним разыгрались все известные розыгрыши
и постепенно - иногда болезненно - он усвоил мудрость, которая
этому не учат в книгах и не учат у незамужних тетушек.


_II.-Мистер Вердант Грин Поступает так, как его поступали_


Однажды утром мистер Грин и один из его друзей, маленький мистер Вышибала,
бездельничали у ворот "Меднолицего", когда к ним подошел скромного вида молодой человек
. Он казался таким неловким в своем сюртуке с высоким
воротником, что казалось, будто он надел эти вещи впервые
.

"Готов поспорить на бутылку черного, Гиг-лэмпс", - сказал мистер Баунсер, - "что
у нас здесь будущий первокурсник. Давайте поднимем на него руку".

"Не могли бы вы направить меня к колледжу Наглолицый, пожалуйста, сэр?" - спросил незнакомец.
молодой человек покраснел, как девушка.

"Это колледж Наглолицый", - сказал мистер Вышибала с очень важным видом.
"И, пожалуйста, скажите, чем вы здесь занимаетесь и как вас зовут?"

"С вашего позволения, - сказал незнакомец, - я Джеймс Пакер. Я пришел, чтобы поступить,
сэр, на вступительный экзамен, и я хочу видеть джентльмена,
который будет меня экзаменовать.

"Тогда вы пришли по правильной четверть, молодой человек," сказал мистер хвастун.
"Вот г-н Pluckem," обращаясь к г-Зеленый, Зеленый, "младший
экзаменатор".

Мистер Вердант Грин понял намек с поразительной ловкостью и свирепо уставился
сквозь очки на дрожащего, покрасневшего мистера Пакера.

"А вот, - продолжал мистер Баунсер, указывая на мистера Фосбрука, который
шел вверх по улице, - джентльмен, который поможет мистеру Плэкему
осмотреть вас".

"Мне будет крайне неудобно осматривать вас сейчас", - сказал мистер
Фосбрук: "но, поскольку вы, вероятно, хотите вернуться домой как можно скорее"
я постараюсь завершить это дело немедленно. Мистер
Вышибала, не будешь ли ты так добр отвести этого молодого джентльмена в мои
комнаты?

Оставляя мистера Пакера выразить свою благодарность за эту огромную доброту к мистеру
Вышибала, который коротал время, рассказывая ему ужасные истории о
испытании при поступлении в школу, мистер Вердант Грин и Фосбрук побежали наверх,
и расстелил газету на куче трубок, оловянных горшочков и бутылок
с элем, и приготовил стол с пером, чернилами и бумагой для записей. Скоро
потом мистер хвастун Сид в ничего не подозревающую жертву.

"Присаживайтесь, сэр," сказал г-н Fosbrooke, серьезно. И мистер Пакер положил свою
шляпу на пол и, покраснев, сел за стол
нервозность. "Вы учились в государственной школе?"

"Да, сэр", - заикаясь, пробормотала жертва. "Очень государственной, сэр. Это была
школа-интернат, сэр. Я был поденщиком, сэр, и ехал первым классом.

- Первым классом необычно медленного поезда! - пробормотал мистер Баунсер.

- А теперь, сэр, - продолжал мистер Фосбрук, - давайте посмотрим, на что похоже ваше латинское письмо
. Будьте добры, чтобы превратить то, что я написал на латыни; и
будьте очень осторожны", - добавил г-н Fosbrooke сурово: "будьте очень осторожны, что он
хороший латынь!" И он протянул мистеру Пакеру лист бумаги, на котором тот
нацарапал следующее:

"Чтобы быть переведенным на латынь на манер Животных Тацита: Она
пошла в огород срезать капусту, чтобы испечь яблочный пирог. Как раз в этот момент
огромная медведица, шедшая по улице, сунула нос в витрину магазина
. - Что? Нет мыла? Чушь!" Итак, он умер, а она (очень неосмотрительно)
вышла замуж за парикмахера. И на свадьбе присутствовали
Безработные, и пикканни, и гобелиты, и великий
Сам Панджандрам, с маленькой пуговицей наверху. И они все принялись за
игру в догонялки, пока у них не кончился порох под каблуками
сапог."

Это было хорошо для целей мистификаторы, что г-н морщиться так
трепетом мешавшее ему сделаться спокойным прочтения статьи; он
нервно делает все возможное, чтобы превратить бессмысленные английское слово
слово в одинаково бессмысленной латыни, когда его ограниченные полномочия латинский
письма были доведены до полной остановки по непереводимое слово "Бош".
Поскольку он ничего не мог с этим поделать, он с мольбой уставился на добродушные черты лица
Мистера Верданта Грина. На умоляющий взгляд ответил наш герой
приказав мистеру Пакеру сдать свою газету и ответить на
вопросы по истории и Евклиду. Мистер Пакер взял две работы с
вопросами и прочитал следующее:

история.

"1. Покажите, насколько убедительно существует предположение, что Нокс был богом
сражений.

"2. Каким образом тени на берегах Стикса снабжались
духами?

"3. Дайте краткий отчет о Пзуимператоры, посетившие Соединенные Штаты
и заявившие, что они там делали.

ЕВКЛИД.

"1. Покажите ошибочность определения угла в виде червяка на одном конце и
дурака на другом.

"2. Если у первокурсника _A_ есть какой-нибудь рот _x_ и бутылка вина _y_, покажите
сколько применений _x_ к _y_ поместит _y_+_y_ перед _A_.

3. Найдите значение "боб", "таннер", "джоуи", "тиззи", "
"пони" и "обезьянка".

"4. Если семь лошадей съедят двадцать пять акров травы за три дня, каково
будет их состояние на четвертый день? Докажите это на практике".

Мистер Пакер не знал, что и думать о таких необычных и
неожиданных вопросах. Он покраснел, попытался писать, потеребил свои кудри,
а затем предался отчаянию; после чего мистера Баунсера охватил
неумеренный приступ смеха, который довел фарс почти до абсурда.
конец.

- Боюсь, юный джентльмен, - сказал мистер Вышибала, - что ваша выучка
еще не соответствует стандартам "Бесстыжего лица". Но мы дадим вам еще один
шанс прийти в себя. Мы попробуем немного _viv; voce_, мистер
Пакер. Если у кареты колеса 6 дюймов в диаметре и 5 дюймов в
окружность совершает 240 оборотов в секунду, сколько человек потребуется
чтобы выполнить ту же работу за десять дней?"

Г-н морщить выросла краснее и жарче, чем раньше, и задыхался, как рыба
из воды.

"Я вижу, что ты нам пока не подходишь, - сказал его мучитель, - и мы
поэтому испытываем болезненную необходимость отвергнуть тебя. Я должен
советую читать тяжело еще двенадцать месяцев, и попытаться освоить
тех темах, в которых у вас сейчас не".

Не обращая внимания на мольбы бедного мистера Пакера зачислить его в школу на этот раз
ради его матери, когда он читал очень усердно - действительно, он
мистер Фосбрук повернулся к мистеру Вышибале и дал ему несколько личных указаний
и мистер Вердант Грин немедленно исчез в поисках
своего разведчика Филчера. Пять минут спустя, когда удрученный мистер Пакер
выползал из двора, пришел Филчер и отвел его обратно в комнаты
Мистера Слоукоча, настоящего экзаменатора.

"Но я прошел обследование", - уныло продолжал мистер Пакер. "Я
прошел обследование, и мне отказали".

"Я думаю, это был оак, сэр", - сказал Филчер.

"Что?" - пробормотал мистер Пакер.

"Оак... продажа", - сказал разведчик. - Эти двое джентльменов "пытались
небольшая игра с вами, сэр. Они часто делают это с такими свежими партиями, как вы.
вы, сэр, кажетесь свежими и наивными ".

Мистер Пакер испытал огромное облегчение от этой новости и сразу же отправился к мистеру
Слоукочу, который после двадцатиминутного допроса пропустил его. Но
Шкурко был встревожен радостном пути, в котором он выбежал из
номер репетитора.

"Вы не рассказали ему о дубе, сэр, не так ли?" - спросил разведчик
с тревогой.

"Ни слова", - ответил сияющий мистер Пакер.

"Тогда вы козырь, сэр!" - сказал Филчер. "А у мистера Верданта Грина
мои комплименты вам, сэр, и не могли бы вы подняться в его комнату и выпить с ним по бокалу вина?
сэр.

Вряд ли нужно говорить, что краснеющий мистер Пакер провел очень
приятный вечер со своими новыми друзьями, и что мистер Вердант Грин был
очень горд тем, что так далеко ушел от стадии существования первокурсника
как принять участие в одной из самых успешных мистификаций в истории Оксфорда
Оксфорд.


_III.-Город и платье_


Мистер Вердант Грин, мистер Чарльз Ларкинс и толпа их знакомых
вечером того же дня сидели в комнатах мистера Баунсера.
5 ноября, когда раздался стук в дуб; и когда мистер Вышибала заорал
"Войдите!", раздался стук в дверь. Открыв дверь и встав в
позу, он воскликнул театральным тоном и в манере:

"Сцена, комнаты мистера Вышибалы в "Меднолицем"; в центре стол,
за которым компания пьет бревенчатый сок и курит капустные листья. Дверь,
налево, третий вход. Введите питомца Патни. Медленная музыка; фонари пол
вниз."

Даже г-Зеленый, Зеленый, не требуют к профессии
Патни Питомца. Его коренастое телосложение, его резкие черты лица, потрепанный повеса
лицо его объявил боксер.

"А теперь-тост, господа", - сказал господин хвастун. "Пусть платье дают
Город славный прячется!"

Это было встречено бурными аплодисментами, и Любимца Путни нарядили
в мантию и минометную доску, а затем вся компания отправилась на
битву. С незапамятных времен в Оксфорде существовал обычай для
горожан и ученых участвовать, по крайней мере раз в год, в дикой
потасовке, и теперь предстояло главное сражение. Без сомнения, это было не совсем справедливо
со стороны жителей Бразенфейса привезти Питомца Патни из Лондона
для такого случая; но в течение нескольких лет Город терпел поражение от Гоуна, и
они были полны решимости отомстить.

Когда группа мистера Вышибалы завернула за угол Сент-Мэри, они обнаружили
что Город, как обычно, взял инициативу в свои руки, причем плотным составом
они прочесали Хай-стрит и прогнали перед собой всех гаунсменов. А
узелок из 'универа мужчины мужественно борется против превосходящих
номера на Сент-Мэри Холл.

"Платье на помощь!" - крикнул Мистер хвастун, как он помчался по
улица. "Давай, любимая! Вот мы и в гуще событий, как раз в самый последний момент
вовремя!"

Бедный мистер Вердент-Грин так и не научился боксировать. Он был любителем мира
и тишины и предпочел бы наблюдать за битвой из
окна колледжа; но он был втянут в драку против его воли
Мистером Вышибалой. Теперь он ринулся в схватку, не имея ни малейшего представления о драке,
и доблестный торговец выбрал его как легкую добычу и нанес ему тяжелый
удар. Инстинктивно сжав кулаки, мистер Вердант Грин обнаружил, что
необходимость действительно была матерью изобретательности; и мимоходом
подумал о том, каковы были бы чувства его матери и незамужней тети
если бы они могли видеть, как он дерется с обычным лодочником, ему удалось бы защититься
от удара. Но ему не так повезло во втором раунде, поскольку
барджи отправил его в нокдаун, но, к счастью, в свою очередь был отправлен в нокдаун питомцем
Патни. Язык этого мягкого и утонченного ученого стал
очень своеобразным.

"Вот тебе хлюпик, мой киви", - сказал он торговцу, когда тот
повалил его на землю. Затем, обернувшись, он спросил горожанина: "Сколько вы берете за пинту голландского розового?"
продолжая вопрос, он ударил его по носу. "Сколько вы берете за пинту голландского розового?"
продолжая вопрос, он ударил его по носу.

Неиспользованный чтобы быть допрошенным в этом кровавом пути, городской вечеринки
повернулся и побежал, и gownsmen пошел искать других врагов, чтобы
властвуй. Даже мистер Вердант Грин почувствовал себя отчаянно храбрым, когда
город пустился наутек и исчез.

В Эксетерском колледже бушевала очередная драка между городом и мантией.
городская толпа наткнулась на старшего проктора, преподобного Томаса Тозера; и
в то время как Старый Таузер, как его называли, пытался отстаивать свои прокторские права.
имея власть над ними, они глумились над ним, порвали на нем одежду и
забрызгали его грязью. Небольшая группа людей в халатах бросилась к нему .
спасение.

"О, это больно", - сказал преподобный Томас Тозер, прикладывая
носовой платок к кровоточащему носу. "Это больно! Это чрезвычайно
больно, джентльмены!"

Его сразу же окружили сочувствующие студенты, которые умоляли его
позволить им немедленно атаковать город. Но город далеко превосходили
платье, и, несмотря на помощь преподобного Проктор,
бой шел против них. Преподобный Томас Тозер был
сбил впервые в своей жизни, и крик "платья
помощь!" очень приятно влюбился по уши. Г-Зеленый, Зеленый, помог ему
подняться, в то время как Любимец Патни выступил перед ним и наносил удары направо
и налево. Десять минут научного боя, и судьба битвы
была решена. Город скрылся всех отношениях, и преподобный Томас был в Тозер
последние смогли спокойно смотреть про него. Он сразу возобновил свою proctorial
обязанности.

"Почему вы не в мантии, сэр?" - обратился он к Питомцу Путни.

"Прошу прощения, хозяин", - почтительно сказал Питомец. "Я не мог сделать
в его свете. Так что я сунул ее в карман; но некоторые бухты ушла и prigged
это."

"Я не в состоянии понять природу вашего языка, сэр", - сказал тот.
Преподобный Томас Тозер рассердился, решив, что это наглый студент. "Я
не понимаю вас, сэр; но я немедленно желаю узнать ваше имя и
колледж".

Мистеру Баунсеру, однако, удалось объяснить ситуацию проктору,
который затем поздравил Питомца с проявлением боксерских способностей
достойных Ксист самых благородных дней Древнего Рима. И Питомец
, и студенты задавались вопросом, что такое Ксистоз, но вместо того, чтобы
расспрашивать дальше по этому вопросу, они отправились в Roebuck, где,
после ужина из жареных костей и валлийских кроликов мистер Вердант Грин
давали "на конкретный запрос:" его сейчас отмечается песню "марта-arble
Залы".

Лоб певицы был украшен нашивкой из коричневой бумаги,
из чего возник сильный запах уксуса. Но он не стыдился этого.
более того, он носил его весь следующий день и пожалел, что вынужден был его снять.
ибо разве это не было в некотором смысле знаком мужества?

С этого времени мистер Вердант Грин начал презирать простых читателей, которые
никогда не занимались спортом. Он сразу решил заниматься ими всеми. Он
увлекся греблей, и был спасен из водной могилы мистером Вышибалой.
Затем, побежденный, но неустрашимый, он сел в седло и был сброшен. Но
какое это имело значение? До окончания семестра он все больше привык к
управлению "оксфордскими ваннами" и "Оксфордскими писаками".

Это правда, что бесчувственный человек, сообщивший о вялых гонках для журнала
"Жизнь Белла", имел недоброжелательность заявить холодным шрифтом: "Вустер
удалось натолкнуться на Черуэлл из-за того, что лодка № 3 из
"Меднолицый" страдает от усталости. " И на копии дневника
, отправленного миссис Грин из Мэнор-Грин, ее сын печально нарисовал карандашом
строку под "№ 3" и написал: "Это была я". Но и миссис Грин, и
Мисс Вирджиния Грин были более чем утешены, когда их любимый мальчик
вернулся домой примерно в середине лета с листком бумаги, на котором было написано
и напечатано:

GREEN, VERDANT, ;. Coll. AEn. Fac. Qui;stionibus Magistrorum Scholarum
in Parviso pro forma respondit.

 Ита тестамур (ГУЛИЕЛЬМУС СМИТ.
 (РОБЕРТУС ДЖОНС.

Другими словами, мистер Вердант Грин справился со своими трудностями. Но, как это ни печально
, бедного мистера Вышибалу облапошили.

Мистер Вердант Грин улыбнулся про себя. Это был самый чистый кусочек добра
удача, что ему удалось пройти через это. Тем не менее, в
Оксфорде он узнал больше, чем говорилось в книгах - он научился быть мужественным парнем,
несмотря на свои уличные фонари.


 * * * * *



CHARLOTTE BRONT;


Джейн Эйр

 Шарлотта Бронте родилась в Торнтоне, Йоркшир, Англия,
 21 апреля 1816 года в ирландской и корнуоллской семье. По причине
 образа жизни своего отца она была совершенно лишена
 всех товарищей своего возраста. Поэтому она жила в своем маленьком
 собственном мире, и к тому времени, когда ей исполнилось тринадцать лет,
 с возрастом это стало ее постоянной привычкой и одним из немногих ее удовольствий
 сочинять воображаемые истории, идеализируя своих любимых
 исторических героев и излагая в повествовательной форме свои собственные
 мысли и чувства. И Шарлотта, и ее сестры Эмили
 и Энн рано нашли убежище в своих композиторских привычках,
 и примерно в 1845 году предприняли свое первое литературное предприятие - небольшой
 томик стихов. Это не увенчалось успехом, но авторам было предложено
 предпринять еще одну попытку, и каждый из них начал готовить
 рассказ в прозе. "Джейн Эйр", пожалуй, самая пронзительная
 любовь-История в английском языке, был опубликован 16 октября
 1847. Ее название гласило: "Джейн Эйр: автобиография. Под ред.
 Currer Колокол". Романтическая история ее принятия издателями
 была рассказана в нашем кратком изложении книги миссис Гаскелл
 "Жизнь Шарлотты Бронте". (См. "Жизни И ПИСЬМА", том IX.)
 Написанный втайне под давлением непрекращающейся семейной тревоги
 , как будто в самой крови его автора, этот рассказ
 удивительной интенсивности необычайно разжег воображение
 читающей публики, и
 популярность, достигнутая сразу, никогда не ослабевала. Хотя
 переживания Джейн Эйр не были, за исключением сравнительно
 незначительных эпизодов, переживаниями писательницы Джейн
 Эйр - это Шарлотта Бронте. Одна из самых поразительных особенностей
 книги - особенность, сохраненная в нижеследующем кратком изложении - это
 навязчивое предположение о симпатии между природой и человеком
 эмоции. Публикация "Джейн Эйр" вывела ее авторшу
 из почти стесненных обстоятельств и узкого круга
 жизни к материальному комфорту и благоприятному обществу. На самом деле это
 сразу же наделив самую застенчивую из женщин непреходящей славой.
 После короткого периода супружеской жизни Шарлотта Бронте умерла
 31 марта 1855 года.


_I.- Хозяин Торнфилд-Холла._


Торнфилд, мой новый дом после окончания школы, оказался, как я обнаружил, прекрасным старым зданием
холл с зубчатыми стенами, и миссис Фэйрфакс, откликнувшаяся на мое объявление,
кроткая пожилая леди, состоящая в браке с мистером Рочестером, владельцем
поместья и опекуном Аделы Варенс, моей маленькой ученицы.

Мои приключения начались только через три месяца после моего приезда туда .
началось. Однажды Миссис Фэрфакс предложил показать мне дом, много
которая была незанятой. На третьем этаже было особенно аспект
дом в прошлом--в храм памяти. Мне понравилась его тишина и необычность.

"Если бы в Торнфилд-холле обитало привидение, это было бы его пристанищем", - сказал
Миссис Фэйрфакс, когда мы проходили мимо ряда квартир по пути, чтобы полюбоваться
видом с крыши.

Возвращаясь, я прохаживался по коридору третьего этажа, когда
последний звук, который я ожидал услышать в таком тихом месте, поразил мое ухо - смех,
отчетливый, формальный, невеселый. Сначала он был очень низким, но прошел
оглушительным раскатом, который, казалось, разбудил эхо в каждой уединенной комнате.

- Миссис Фэйрфакс, - позвал я, - вы слышали этот смех? Кто это?

"Скорее всего, кто-то из слуг", - ответила она. "Возможно, Грейс Пул".

Смех повторился тихим голосом и оборвался странным бормотанием.

- Грейс! - воскликнула миссис Фэйрфакс.

Я не ожидала, что Грейс ответит, потому что смех ее был сверхъестественным.

Тем не менее, ближайшая ко мне дверь открылась, и вышел слуга - плотный,
квадратного телосложения, с жестким, некрасивым лицом.

"Слишком шумно, Грейс", - сказала миссис Фэйрфакс. "Запоминай указания!"

Грейс молча присела в реверансе и вошла.

После этого я нередко слышал смех Грейс Пул и ее
эксцентричное бормотание, более странное, чем ее смех.

Поздно в один прекрасный, спокойный день в январе я вызвался отнести к
должность на сено, два миль, письмо Миссис Фэйрфакс только что написала.
Переулок Сенной наклонной в гору всю дорогу, а добравшись до
Ближний, я сидел на турникете, пока не зашло солнце, а на вершине холма
надо мной стоял восходящей луны. Деревня находилась на расстоянии мили, но в
абсолютной тишине я отчетливо слышал шум ее жизни.

Грубый шум нарушил мелкую рябь и шепот вечера
тишина, металлический стук, приближалась лошадь. Изгибы переулка
скрыли звук, когда он приближался. Затем я услышал шорох под изгородью, и совсем близко
мимо пронесся огромный пес, не останавливаясь, чтобы посмотреть вверх. За ним последовала лошадь -
Высокий скакун, а на его спине всадник. Он прошел мимо; звук скольжения,
грохот падения, и человек и лошадь упали. Они поскользнулись на
ледяном покрове, покрывавшем дамбу. Пес отскочил назад,
обнюхал распростертую группу, а затем подбежал ко мне; это было все, что он
мог бы сделать. Я повиновался ему и спустился к путнику, который боролся с собой.
сам освободился от своего коня. Я думаю, он ругался, но не уверен.

"Могу я что-нибудь сделать?" - Спросил я.

- Ты можешь встать с одной стороны, - ответил он, поднимаясь. После чего начался процесс
вздымания, топота ногами, сопровождаемый лаем, и
лошадь была восстановлена, а собаку заставили замолчать криком "Ложись, пилот!"

- Если вы ранены и вам нужна помощь, сэр, - заметил я, - я могу позвать кого-нибудь.
либо из Торнфилд-Холла, либо из Хэя.

- Спасибо, я сам. У меня нет переломов, только растяжение связок. И он
захромал к перелазу.

У него было смуглое лицо с суровыми чертами и густыми бровями. Его глаза и
сдвинутые брови выглядели раздраженными и растерянными; он был уже немолод, но еще
не достиг среднего возраста - возможно, ему могло быть тридцать пять. Я не чувствовала страха
перед ним, но немного стеснялась. Его хмурый вид и грубость успокоили меня.

Он махнул мне рукой, чтобы я уходила, но я сказала:

"Я не думаю, что ты в этом одиноком переулке, пока ты не пригодны для
садись на коня".

"Вы должны быть дома!" - сказал он. "Откуда ты?"

"Прямо снизу".

"Вы имеете в виду тот дом с зубцами?"

"Да, сэр".

"Чей это дом?"

"У мистера Рочестера".

"Вы знаете мистера Рочестера?"

"Нет, я никогда его не видел".

"Вы, конечно, не служанка в Холле. Вы..."

- Я гувернантка.

- Ах, гувернантка! - повторил он. - Черт бы меня побрал, если я не забыл!
Извините меня, - продолжал он, - необходимость вынуждает меня быть вам полезным.

Он положил тяжелую руку мне на плечо, похромал к своей лошади, схватил
уздечку и, мрачно скривившись, вскочил в седло и, сказав "Спасибо
вам", ускакал прочь.

Когда я вернулся из Хэя, отправив письмо миссис Фэйрфакс, я отправился в
в ее комнате. Ее там не было, но на ковре сидела, выпрямившись, огромная
черно-белая длинношерстная собака. Я подошел и сказал: "Пилот", и
существо поднялось, подошло ко мне, обнюхало и завиляло своим огромным хвостом. Я
позвонил в звонок.

"Что это за собака?"

"Он пришел с хозяином, который только что прибыл. С ним произошел несчастный случай, и
у него растяжение лодыжки".

На следующий день я был вызван на чай мистера Рочестера и мой ученик.
Когда я вошел, он смотрел на Аделу, кто встал на колени у очага рядом
Пилот.

- А вот и мисс Эйр, сэр, - сказала миссис Фэйрфакс в своей обычной спокойной манере.

Мистер Рочестер поклонился, все еще не отводя глаз от группы собак
и ребенка.

Я села, сбитая с толку. Вежливость могла бы сбить меня с толку; каприз
ни к чему меня не обязывал.

Миссис Фэйрфакс, казалось, считала, что кто-то должен быть любезным, и она начала
говорить.

"Мадам, я бы выпил чаю", - было единственным ответом, который она получила.

"Пойдемте к огню", - сказал хозяин, когда поднос унесли. - Когда
прошлой ночью вы набросились на меня на Хей-лейн, я необъяснимо подумала о сказках
и чуть было не спросила, не вы ли заколдовали мою лошадь.
Я пока не уверена. Кто твои родители?"

"У меня их нет".

"Я так и думал. И поэтому вы ждали своих людей, когда сидели на
той ограде?"

"Для кого, сэр?"

"Для людей в зеленом. Я пробил одно из твоих колец, из-за которого ты
разложил лед на дамбе?

Я покачал головой.

"Люди в зеленом" все покинули Англию сто лет назад. Я не думаю, что
ни летняя, ни жатвенная, ни зимняя луна когда-нибудь засияют на их пирушках
подробнее. "

Миссис Фэйрфакс опустила вязанье, недоумевая, что это за разговор,
и заметила, что мисс Эйр была доброй и внимательной учительницей.

"Не утруждайте себя описанием ее характера", - ответил мистер
Рочестер. - Я буду судить сам. Она начала с того, что свалила мою лошадь.

"Вы сказали, что в мистере Рочестере нет ничего особенного, миссис Фэйрфакс", - возразила я.
когда я вернулась к ней в комнату после того, как уложила Аделу спать.

Через некоторое время отношение моего хозяина ко мне изменилось. Оно стало более
единообразным. Я никогда не казался ему помехой. У него не было приступов пугливости
высокомерия. Когда он встретил меня, столкновение, казалось, приветствовать; у него всегда была
словом, а иногда и улыбку. Временами мне казалось, что он был моим родственником
, а не хозяином, и я был так счастлив, что пробелы в
существование было заполнено. Хотя к этому времени он жил уже восемь недель.
Миссис Фэйрфакс сказала, что он редко оставался в Холле дольше двух недель.


_II.-Тайна третьего этажа_


Однажды ночью, я даже не знаю, спал ли я или размышлял, я
резко проснулся, услышав неясный шепот, странный и печальный.
Она перестала, но мое сердце тревожно забилось, мое внутреннее спокойствие
сломленный. Часы, далеко в коридоре пробили два. Как раз в этот момент кто-то коснулся двери моей комнаты
, как будто пальцы прошлись по панелям, нащупывая путь
по темной галерее снаружи. Я похолодел от страха. Затем я
вспомнил, что это может быть Пилот, и эта мысль меня успокоила. Но так было
суждено, что я не усну в ту ночь, ибо в самой замочной скважине моей
комнаты, как мне показалось, раздался демонический смех. Моим первым побуждением
было встать и задвинуть засов, следующим - крикнуть: "Кто там?" Прежде чем
по галерее к лестнице на третий этаж раздались удаляющиеся шаги,
а затем все стихло.

"Это была Грейс Пул?" подумала я. Я поспешно натянула платье и
дрожащей рукой открыла дверь. Там, горящего снаружи, слева на
рогожка галереи, свеча; и воздух был наполнен дымом,
который облаком вырвался из комнаты мистера Рочестера. В одно мгновение я оказался
внутри комнаты. Языки пламени метались вокруг кровати; занавески
были объяты пламенем, а посреди них лежал мистер Рочестер, погруженный в глубокий сон. Я потрясла
его, но он казался ошеломленным. Тогда я бросилась к его тазу и кувшину и
залила кровать водой. Он проснулся с криком: "Там наводнение?
Что это?"

Я вкратце рассказала, что произошло. Теперь он был в халате,
и, предупредив меня оставаться на месте и никому не звонить, добавил: "Я должен".
нанести визит на третий этаж". Прошло много времени, прежде чем он вернулся,
бледный и мрачный.

"Я нашел все это, - сказал он, - как я и думал. Вы не
говорит дурак. Ничего не говорят об этом".

Он протянул руку, как мы расстались. Я отдал ему свой, и он взял его в обе
его собственный.

"Ты спас мне жизнь. Я с удовольствием в результате вы настолько велик, а
долг. Я чувствую ваши преимущества не бремя, Джейн".

Странная энергия звучала в его голосе.

До утра меня швыряло по бурному, но неспокойному морю. Утром
Я слышал, слуги воскликнуть, как перст Божий, что мастер мысли
вода-кувшин, когда он покинул свеча горит; и, пройдя в комнату, я
видела, как пришивала кольца к новым занавескам, не кто иная, как Грейс Пул.

В зал пришла компания, включая прекрасную мисс Ингрэм, которую
по слухам, мистер Рочестер был связан с ней, как я слышала от миссис Фэйрфакс.

Однажды мистера Рочестера вызвали из дома, и по его возвращении,
поскольку я был первым обитателем дома, который его встретил, я заметил: "О, вы
вы в курсе, мистер Рочестер, что с тех пор, как вы ушли, здесь побывал незнакомец
этим утром?

- Незнакомец! нет, я никого не ждал; он назвал свое имя?

- Его зовут Мейсон, сэр, и он родом из Вест-Индии.

Мистер Рочестер стоял рядом со мной, и пока я говорила, он судорожно сжал мое запястье
, в то время как у него перехватило дыхание, и он стал белее пепла
.

"Вам плохо, сэр?" Спросил я.

"Джейн, у меня удар, у меня удар, Джейн!" - он пошатнулся.

Потом он сел и усадил меня рядом с собой.

"Мой маленький друг, - сказал он, - я хотел бы оказаться на тихом острове только с
тобой; и неприятности, и опасность, и отвратительные воспоминания были бы удалены от
меня".

"Могу ли я помочь вам, сэр? Я бы отдал свою жизнь, чтобы служить вам".

"Джейн, если понадобится помощь, я обращусь за ней к вам".

"Спасибо, сэр; скажите мне, что делать".

- Возвращайся в комнату; тихо подойди к Мейсону, скажи ему, что пришел мистер Рочестер
и желает его видеть; проводи его сюда, а затем оставь меня.

Поздно вечером я услышал, как посетители расходились по своим комнатам.
и мистер Рочестер сказал: "Сюда, Мейсон, это ваша комната".

Он говорил весело, и от его веселого тона у меня на сердце стало легче.

Проснувшись глубокой ночью, я протянула руку, чтобы задернуть занавеску,
потому что луна была полной и яркой. Боже милостивый! Какой крик! Ночь была
разорвана надвое диким, пронзительным звуком, который разнесся из конца в конец
Торнфилд-холла.

Крик затих и больше не возобновлялся. Действительно, какое бы существо ни издало этот
ужасающий вопль, оно не смогло бы вскоре повторить его; даже самый ширококрылый кондор в
Андах не смог бы дважды подряд издать такой вопль из
облако окутывает его орлиное гнездо.

Он доносился с третьего этажа. И наверху - да, в комнате прямо над моей спальней.
я услышал смертельную схватку и полузадушенный голос.
крик: "Помогите! помогите!"

Дверь комнаты открылась; кто-то бросился по галерее. Еще один шаг.
Этажом выше раздался топот, и что-то упало. Затем наступила тишина.

Все спящие проснулись и собрались в галерее, которая, если бы не
лунный свет, была бы погружена в полную темноту. Дверь в конце
галереи открылась, и мистер Рочестер вышел вперед со свечой. Он
только что спустился с верхнего этажа.

"Все в порядке!" - крикнул он. "Слуге приснился кошмар, вот и все,
и с ним случился припадок от страха. А теперь я должен проводить вас всех обратно в ваши
комнаты ". И вот с помощью уговоров и командования он умудрился вернуть
их обратно в их спальни.

Я незаметно ретировался и тщательно оделся , чтобы быть готовым к
чрезвычайные ситуации. Прошло около часа, и затем чья-то осторожная рука тихо постучала
в мою дверь.

"Ты встал и одет?"

"Да".

"Тогда выходи тихо".

Мистер Рочестер стоял на галерее, держа в руке лампу.

"Принесите губку и немного летучих солей", - сказал он.

Я подчинился и последовал за ним.

"Вас не тошнит при виде крови?"

- Думаю, что нет; меня еще ни разу не судили.

Мы вошли в комнату с внутренним квартиру, откуда пришел рыча,
вырвав звук. Мистер Рочестер вышел вперед в этой квартире, и
крик смех приветствовал его вход. Значит, там была Грейс Пул.
Выйдя, он закрыл за собой дверь.

- Сюда, Джейн! - сказал он.

Я обошел большую кровать в соседней комнате с другой стороны, и
там, в мягком кресле, откинув голову назад, я узнал бледное и
кажущееся безжизненным лицо незнакомца, Мейсона. Его белье сбилось набок
и одна рука была почти пропитана кровью.

Мистер Рочестер взял губку, окунул ее в воду, смочил
лицо, похожее на лицо трупа, и приложил к ноздрям мой флакончик с нюхательной смесью.

Мистер Мейсон открыл глаза и пробормотал: "Существует ли непосредственная опасность?"

"Пух!--всего лишь царапина! Я позову теперь к хирургу, и вы сможете
быть удалены по утрам".

- Джейн, - продолжал он, - ты промокнешь кровь, когда она вернется, и приложишь
ему к носу свою соль; и ты не будешь разговаривать с ним ни под каким предлогом... и,
Ричард, если ты заговоришь с ней, это будет опасно для твоей жизни.

Через два часа пришел хирург и удалил раненого мужчину.

Утром я услышал, как Рочестер во дворе говорил кому-то из посетителей
"Мейсон заставил вас всех вздрогнуть этим утром; он ушел
до восхода солнца. Я встал, чтобы проводить его".


_III.-Призрачная прогулка_


Великолепная середина лета сияла над Англией. В самый чудесный час из этих
двадцати четырех, после того, как солнце совсем зашло и выпала роса
на пыхтящей равнине стало прохладно, я отправился в фруктовый сад, к великану
конский каштан, возле покосившегося забора, отделяющего территорию Холла от
пустынных полей, когда до меня донесся предупреждающий аромат мистера
Сигара Рочестера. Я уже собиралась отступить, когда он перехватил меня и
сказал: "Поворачивай назад, Джейн; в такую прекрасную ночь стыдно сидеть в доме"
. Мне не нравилось гулять наедине со своим хозяином в такой поздний час по
в тенистом саду, но не могла найти причин, по которым могла бы покинуть его.

- Джейн, - снова заговорил он, когда мы медленно спускались в направлении
"конского каштана", - Торнфилд - приятное место летом, не так ли?
не так ли?

"Да, сэр".

"И вы, должно быть, в какой-то степени привязались к нему?"

"Я действительно привязан к нему".

"Жаль!" - сказал он и замолчал.

"Должен ли я двигаться дальше, сэр?" Спросил я.

"Я верю, что вы должны, Джейн".

Это был удар, но я не позволил ему повергнуть меня ниц.

- Значит, вы собираетесь пожениться, сэр?

- Примерно через месяц я надеюсь стать женихом. Мы были хорошими друзьями,
Джейн, не так ли?

"Да, сэр".

"Вот каштан; пойдемте, мы спокойно посидим здесь сегодня вечером".
Он усадил меня и себя.

- Джейн, ты слышишь, как в лесу поет соловей? Послушай!

Слушая, я судорожно рыдала, потому что больше не могла сдерживаться от того, что терпела
и когда я заговорила, то только для того, чтобы выразить порывистое
лучше бы я никогда не рождался и не приезжал в Торнфилд.

"Потому что тебе жаль расставаться с этим?"

Неистовство эмоций требовало господства и боролось за полную власть.
победить, жить, возвыситься и, наконец, царствовать; да - и говорить.

"Я скорблю, покидая Торнфилд. Я люблю Торнфилд, потому что я прожил
в нем полноценную и восхитительную жизнь. Меня не растоптали; я
не окаменел. Я разговаривал лицом к лицу с тем, кто мне нравится
- с оригинальным, энергичным и расширенным умом. Я знал вас, мистер
Рочестер. Я вижу необходимость отъезда, но это все равно что смотреть на
необходимость смерти".

"В чем ты видишь необходимость?" внезапно спросил он.

"Ты думаешь, я могу остаться и стать для тебя никем?" - Возразил я, воспылав
чем-то вроде страсти. "Ты думаешь, из-за того, что я беден, я безвестен,
некрасивая и маленькая, я бездушная и бессердечная? Ты думаешь неправильно! У меня
столько же души, сколько у тебя, и столько же сердца! Я не говорю с вами сейчас
используя обычаи, условности или даже смертную плоть.
Это мой дух обращается к твоему духу, как если бы мы оба прошли
через могилу, и мы стояли у ног Бога, равные - такие, какие мы есть! "

- Такими, какие мы есть! - повторил мистер Рочестер, прижимая меня к своему сердцу и
прижимаясь губами к моим губам. "Так, Джейн!"

"Да, так, сэр!" Я ответил. "Я высказал свое мнение и могу идти куда угодно
теперь. Отпустите меня!"

"Джейн, быть по-прежнему; не сопротивляйся так, как дикий, безумный птиц, разрывали на
собственное оперение в своем безрассудстве".

"Я не птица, и никакие сеть опутывает меня. Я свободный человек с
независимой волей, которую я сейчас прилагаю, чтобы покинуть вас ".

Еще одно усилие освободило меня, и я выпрямилась перед ним.

"И твоя воля решит твою судьбу", - сказал он. "Я предлагаю тебе свою
руку, свое сердце и долю во всем моем имуществе".

Пришел дуновение ветра, спускающимися лавровый ходьбы и дрожали через
ветви каштана; он забрел далеко-далеко в бесконечной
расстояние - оно умерло. Песня соловья была тогда единственным голосом этого часа.
слушая ее снова, я плакал.

Мистер Рочестер сидел, нежно глядя на меня, и наконец сказал, снова привлекая меня к себе.
"Моя невеста здесь, потому что здесь моя ровня и мое подобие.
Джейн, ты выйдешь за меня замуж? Назови мне мое имя - Эдвард. Скажи: "Я выйду замуж за
тебя".

"Ты серьезно? Ты любишь меня? Ты искренне хочешь, чтобы я стала твоей
женой?"

"Да. Я клянусь в этом!"

"Тогда, сэр, я выйду за вас замуж".

"Да простит меня Бог, и мужчина не вмешивайся в мои дела. Она у меня, и я буду обнимать ее!
"

Но что случилось ночью? И что случилось с каштаном? Он
Корчился и стонал, в то время как ветер ревел на лавровой аллее.

"Мы должны идти", - сказал мистер Рочестер; "погода меняется".

Он поспешил меня туда, но мы были мокрые, прежде чем мы смогли пройти
порог.


_IV.--Тайна Объяснил_


Не было ни друзей жениха, ни подружек невесты, ни родственников, которых нужно было бы ждать, ни
маршала; никого, кроме мистера Рочестера и меня. Интересно, какой другой жених
выглядел так же - так устремленный к цели, так решительно мрачный. Наше место
заняли у ограды для причастия. Все было тихо; двигались только две тени.
в отдаленном углу церкви.

Когда губы священника раскрылись, чтобы спросить: "Возьмешь ли ты эту женщину в
законные жены?" - отчетливый и близкий голос произнес: "Брак не может продолжаться
. Я заявляю о существовании препятствия".

"Какова природа препятствия?" - спросил священник.

"Это просто заключается в существовании предыдущего брака", - сказал оратор
. "У мистера Рочестера сейчас жива жена".

Мои нервы напряглись, те сказанные слова, поскольку они никогда не вибрировала
гром. Я посмотрела на мистера Рочестера; я заставил его посмотреть на меня. Лицо
был бесцветным рок; его глаза как искры и кремень; он как будто
бросила бы вызов всем.

"Мистер Мэзон, будьте так добры, ступайте вперед", - сказал незнакомец.

"Известно ли вам, сэр, жива ли еще жена этого джентльмена
?" - осведомился священник.

"Сейчас она живет в Торнфилд-холле", - сказал Мейсон побелевшими губами. "Я
видел ее там в апреле прошлого года. Я ее брат".

Я увидел, как мрачная улыбка тронула губы мистера Рочестера.

"Хватит", - сказал он. "Вуд" - священнику: "Закройте книгу; Джон
Грин" - клерку: "покиньте церковь; венчания сегодня не будет
".

"Двоеженство - уродливое слово, - продолжал он, - но я хотел быть двоеженцем.
Эта девушка думала, что все было справедливо и законно, и не снилось, что она едет
чтобы быть захваченными в притворной союз с уже обманул негодяй
обязательно плохой, сумасшедший, и embruted партнера. Следуйте за мной. Я приглашаю вас всех
навестить пациентку Грейс Пул и мою жену!"

Мы поднялись на третий этаж, и там, в глубокой тени
внутренней комнаты за комнатой, где я присматривал за раненым Мейсоном,
бегала взад и вперед, казалось, на четвереньках, фигура, то ли
зверь или человек, с первого взгляда было не разобрать. Он вырывался и
рычал, как какой-то дикий зверь. Оно было покрыто одеждой; но
копна темных, седеющих волос, растрепанных, как грива, скрывала его голову и лицо.

"Это моя жена, - сказал мистер Рочестер, - на которой меня обманом заставили жениться"
пятнадцать лет назад - сумасшедшая и пьяница, из семьи идиотов и
маньяки на протяжении трех поколений. И это то, чего я хотел
иметь, - он положил руку мне на плечо, - эту молодую девушку, которая стоит такая
серьезная и тихая у входа в ад. Джейн, - продолжил он страдальческим тоном.
- Я никогда не хотел так ранить тебя.

Читатель! Я простил его в тот момент, на месте. Я простил ему все.;
но не словами, не внешне; только в глубине моего сердца.

В ту ночь я и не думала засыпать, но дремота навалилась на меня, как только
Я легла в постель, и во сне видение обратилось к моему духу:
"Дочь, беги искушения!" Я поднялся с тусклым рассветом. Одно слово
составляло мой невыносимый долг - Уходи!

После трех дней скитаний и голода по вересковым пустошам северного Мидленда,
в спешке и тайно я добрался в дилижансе как можно дальше от Торнфилда
поскольку мои деньги позволяли мне жить, я нашел временное пристанище в доме священника в
Мортон, пока священник того прихода в вересковых пустошах, мистер Сент-Джон
Риверс, не добился для меня - под вымышленным именем Джейн Эллиот - места
попечительницы деревенской школы.

На Рождество я ушел из школы. Как весна расширенный Сент-Джон Риверс,
кто, с ледяной героизм, был одержим идеей стать
миссионер призвал меня сильно поехать с ним в Индию в качестве жены, на
том основании, что я был послушным, старательным и смелым, и было бы
очень полезно. Я испытывал к нему такое благоговение, что у меня возникло искушение прекратить
борьбу с ним - броситься вниз по течению его воли в пропасть
о его существовании, и там теряю свое собственное.


_V.--Воссоединение_


Пришло время, когда он призвал меня принять решение. Я страстно желал поступить
то, что было правильно, и только это. "Покажи мне путь, покажи мне путь!" Я
умолял небеса.

Мое сердце забилось быстрее и толстыми; я слышал его биение. Внезапно он замер.
от невыразимого ощущения, которое пронзило его насквозь. Мои чувства обострились.
ожидание; ухо и глаз ждали, в то время как плоть дрожала на моих костях. Я
ничего не видел; но я услышал где-то голос, кричавший "Джейн! Джейн! Джейн!"--
больше ничего.

"О Боже! Что это?" Я ахнул. Я мог бы спросить: "Где это?", потому что
этого не было ни в комнате, ни в доме, ни в саду, ни
сверху. И это был голос человека - любимого,
хорошо запомнившегося голоса - Эдварда Фэйрфакса Рочестера; и он говорил с
болью и горем, дико, устрашающе, настойчиво.

"Я иду!" Закричал я. "Подожди меня!" Я выбежал в сад; там была
пустота.

"Долой, суеверие!" - Прокомментировал я, когда этот призрак возник черным рядом с
черным тисом у ворот.

Я поднялся в свою комнату, заперлась, упала на колени, и, казалось,
очень прорезать приблизилась к Всемогущему и моя душа, выбежал во
благодарности к его ногам.

Затем я встал после дня благодарения, принял решение и лег,
невредимый, просветленный, жаждущий только дневного света.

Тридцать шесть часов спустя я пересекал поля туда, откуда мог видеть
фасад особняка моего хозяина во весь рост, и, взглянув с робкой радостью,
увидел почерневшие руины.

Где тем временем был незадачливый хозяин?

Я вернулся в гостиницу, где сам хозяин, респектабельный мужчина средних лет
, принес мой завтрак в гостиную. Я не знал, с чего начать.
мои вопросы.

- Мистер Рочестер сейчас живет в Торнфилд-холле?

"Нет, мэм ... О, нет! Там никто не живет. Дом сгорел дотла примерно во время сбора урожая.
Пожар вспыхнул глубокой ночью". "Было ли известно, как он возник?" - Спросил я. "Нет, мэм".

"Было ли известно, как он возник?"

"Они догадались, мэм, они догадались. Там была леди ... как лунатик продолжал
в доме. О ней заботилась женщина по имени миссис Пул,
способная женщина, за исключением одного недостатка - она держала при себе бутылку джина;
и сумасшедшая леди доставала ключи из кармана, выходила из дома
из своей комнаты и отправлялась бродить по дому, вытворяя любые дикие шалости,
которые приходили ей в голову. Мистер Рочестер был дома , когда вспыхнул пожар
выйдя, он поднялся на чердак и вытащил слуг из их постелей
, а затем вернулся, чтобы вытащить свою сумасшедшую жену из камеры. И тогда
они крикнули ему, что она была на крыше, где она махала
руками и кричала так, что ее было слышно за милю. Она была крупной
женщиной с длинными черными волосами, и мы могли видеть, как они струятся на фоне
пламени, когда она стояла. Мы видели, как мистер Рочестер подошел к ней и позвал
"Берта!" И затем, мэм, она закричала и прыгнула, а в следующую
минуту лежала мертвая, раздавленная на тротуаре ".

- Были ли потеряны еще какие-нибудь жизни?

- Нет. Возможно, было бы лучше, если бы это произошло. Бедный мистер Эдвард! Он
совершенно слеп.

Я боялась, что он сумасшедший.

"Когда он спускался по большой лестнице, она упала, и его вытащили из
руин с выбитым глазом и одной рукой, настолько раздробленной, что
хирургу пришлось ампутировать ее напрямую. Второй глаз воспалился, и он потерял
увидев, что также".

"Где он сейчас живет?"

- В Ферндине, поместье на его ферме, довольно пустынное место. Старый
С ним Джон и его жена, никого другого у него не было бы".

В Ферндин я приехал незадолго до наступления сумерек, пройдя последнюю милю пешком. Когда я
когда они приблизились, узкая входная дверь грейнджа медленно открылась, и в сумерки вышла фигура
человека без шляпы. Он протянул
руку, чтобы пощупать, идет ли дождь. Это был мой хозяин, Эдвард
Фэрфакс Рочестер.

Он ощупью вернулся к дому и, вернувшись в него, закрыл за собой
дверь. Я подошел и постучал, и жена Джона открыла мне.

"Мэри, - сказал я, - как ты?"

Она вздрогнула, как будто увидела привидение. Я успокоил ее и последовал за ней.
на кухню, где в нескольких словах объяснил, что мне следует остаться
на ночь, и что Джон должен принести мой чемодан из дома у заставы.
 В этот момент в гостиной зазвонил звонок.

Мэри приступила к наполните стакан водой и поместите его на поднос,
вместе со свечами.

"Дайте мне поднос, я буду носить его."

Старый пес-Пилот навострил уши, когда я вошел в комнату; затем он
вскочил с визгом и бросился ко мне, чуть не выбив поднос
у меня из рук.

- В чем дело? - осведомился мистер Рочестер.

Он быстрым жестом протянул руку. - Кто это? - требовательно спросил он.
повелительно.

"Не хотите ли еще немного воды, сэр? Я пролил половину того, что было в
стакане", - сказал я.

"В чем дело? Кто говорит?"

"Пилот знает меня, а Джон и Мэри знают, что я здесь", - ответил я.

Он нащупал, и, перехватив его блуждающую руку, я сжал ее обеими руками.
мои.

"Даже ее пальцы! Ее маленькие, изящные пальчики! Это Джейн... Джейн Эйр? - воскликнул он.
- Мой дорогой хозяин, я Джейн Эйр.

Я раскусила вас; я возвращаюсь к вам!" - воскликнул он. - "Джейн Эйр!" - воскликнул он.
"Мой дорогой хозяин, я Джейн Эйр.

 * * * * *




Ширли

 "Ширли", второй роман Шарлотты Бронте, был опубликован два
 спустя годы после "Джейн Эйр" - 26 октября 1849 года. Написание "
 это была трагедия. Когда книга была начата, ее брат,
 Брэнуэлл и две ее сестры, Эмили и Энн Бронте, были
 живы. Когда все закончилось, все были мертвы, и Шарлотта осталась
 наедине со своим престарелым отцом. В образе Ширли
 Писательница Килдар попыталась изобразить свою сестру Эмили такой, какой она была бы
 , если бы была здорова и процветала.
 Почти все персонажи были взяты из жизни, и тянет так
 ярко, что они были признаны на местном уровне. Кэролайн Helstone
 набросок был сделан Эллен Насси, самой близкой подругой Шарлотты Бронте
 , которая позже предоставила большую часть материала для лучших
 биографий писательницы. "Ширли" полностью сохранилась на момент публикации.
 репутация, завоеванная благодаря "Джейн
 Эйр"; но под испытанием временем рассказ - без сомнения, из-за
 условий, в которых он был написан - не занял
 места в ряду с этим первым плодом гения, "Джейн Эйр", или что
 воплощение гения, "Виллетт".


_I.- В мрачные дни войны_


Освобожден от ига бизнес, Роберт Мур был, если бы не живой
сам, добровольно зрителя живость Кэролайн Helstone, его
кузен, попустительский слушателя с ней поговорить, готов ответчика в ее
вопросы. Иногда он был лучше этого - почти оживленный, довольно
нежный и дружелюбный. Недостатком было то, что к следующему утру он снова был
заморожен.

В эту ночь он стоял на кухне у очага в полый по даче, после его
возвращение из Whinbury ткань-маркет, и Кэролайн, который подошел к
коттедж от дома, стоял рядом с ним. Глядя вниз, его
взгляд остановился на приподнятом лице, раскрасневшемся, улыбающемся, счастливом, обрамленном шелковистыми кудрями
, освещенном прекрасными глазами. Мур на мгновение положил руку на плечо своей младшей кузины
, наклонился и поцеловал ее в лоб.

"Ты уверен, Роберт, что тебя не беспокоят твои рамки, и
твой бизнес, и война?" - спросила она.

"Не сейчас".

"Вы уверены, что коттедж Холлоу не кажется вам слишком маленьким для вас, и
узким, и унылым?"

"В данный момент, нет."

"Можете ли вы утверждать, что вы не горько на душе, потому что богат и велик
люди забыли тебя?"

"Вопросов больше нет. Я не хочу подлизываться к богатым и великим
люди. Я хочу только средства--положение--карьера".

"Какие ваши собственные таланты и добродетель побеждает для вас. Ты был создан, чтобы
быть великим; ты будешь великим".

"Ах! Ты судишь меня своим сердцем; ты должен судить меня своей головой ".

Это были мрачные дни наполеоновских войн, когда ткань Запада
Райдинг был закрыт для мировых рынков, и разорение угрожало
производителям, в то время как внедрение оборудования настолько сократило
численность фабричных рабочих, что отчаяние было порождено нищетой и
голодом.

Роберт Мур из Hollow's Mill был одним из самых непопулярных среди владельцев мельницы
отчасти потому, что он высокомерно отказался примирить
рабочего класса, и отчасти из-за его иностранного поведения, поскольку он был
сыном матери-фламандки, получил образование за границей и только недавно вернулся
домой, чтобы попытаться вернуть современными торговыми методами
рухнувшее состояние древней фирмы его йоркширских предков.

Последним торговым скандалом в округе стало уничтожение на
Пустоши Стилбро новых машин, которые ночью доставляли на
его фабрику.

Кэролайн Хелстоун было восемнадцать лет, и она приближалась к границам
призрачных грез. Страна эльфов осталась позади, впереди простирались берега Реальности.
Той ночью, после того как Роберт проводил ее домой до
ворот дома священника, она сказала самой себе: "Я люблю Роберта и уверена, что он любит меня. Я
так много раз думал раньше; сегодня я почувствовал это".

И Роберт, позже, прислонившись к воротам своего собственного двора, глядя на притихшую, темную мельницу
перед собой, воскликнул: "Так не пойдет. Во всем этом есть слабость - есть
полная гибель".

Ибо Кэролайн Хелстоун была девочкой, оставшейся без отца и беспородной, совершенно
зависит от своего дяди, викария из Брайарфилда.


_II.- Владельца Холлоузской мельницы_


"Ну же, дитя, убери свои книги. Запри их! Надевай шляпку; я
хочу, чтобы ты позвонил мне.

- С тобой, дядя?

Так преподобный Мэтьюсон Хелстоун, властный маленький викарий из
Брайарфилда, обратился к своей племяннице, которая, повинуясь его необычной просьбе, спросила, куда
они направляются.

"В Филдхед", - ответил преподобный Мэтьюсон Хелстоун. "Мы едем к
повидать мисс Ширли Килдар".

"Мисс Килдар! Она приехала в Йоркшир?"

- Так и есть, и какое-то время она будет проживать в своей собственности.

Килдары были хозяевами поместья, и в их собственность входила
мельница, арендованная мистером Робертом Муром.

Гостей в Филдхеде принимала нервная англичанка средних лет
леди, с которой Кэролайн сразу же сочла естественным вести вежливую беседу
непринужденно, пока мисс Ширли Килдар, войдя в комнату, не представила их
Миссис Прайор, которая, добавила она, "была моей гувернанткой и до сих пор остается моим другом".

Ширли Килдар не была уродливой наследницей. Она была приятна глазу,
изящно сложена, и ее лицо, бледное, умное и с разнообразными
выражениями, также обладало очарованием грации.

Интервью еще не зашел далеко, прежде чем Ширли надеялся, что они
частое присутствие Мисс Helstone на Fieldhead; запрос
повторила Миссис Прайор.

- Вы более выдающийся человек, чем вы думаете, - сказала Ширли, - потому что миссис
Прайор часто дразнит меня своей крайней осторожностью в суждениях. Я
умолял ее высказать все, что она думает о моем джентльмене-арендаторе, мистере
Муре, но она уклоняется от ответа. Какова политика мистера Мура?"

"У торговца, - возразил священник, - узкого, эгоистичного и
непатриотичного".

"Он выглядит джентльменом, и мне приятно думать, что он таковым является".

"И решительно он" вступил в Кэролайн, в отличие тона.

"Ты его друг, в любом случае", - говорит Ширли, мигает поиск
взгляд на говорящего.

"Я его друг и родственник".

"Мне всем сердцем нравится эта романтическая лощина - старая мельница, и
белый коттедж, и контора".

"А торговля?" - спросил ректор.

"Половина моего дохода поступает от работ в этой лощине".

"Не вступайте в партнерство, вот и все".

"Вы вбили это мне в голову!" - воскликнула она с радостным смехом. "Это
никогда не всплывет наружу; спасибо".

Несколько дней спустя новые друзья вместе шли к дому священника
, когда разговор зашел о качествах, которые доказывают, что мужчине можно
доверять.

"Ты знаешь, с какими прорицателями я бы посоветовалась?" - спросила Кэролайн.

"Дай мне послушать".

"Ни мужчины, ни женщины, старики, ни молодые, маленькая ирландский нищий, что
идет босиком к моей двери; мышь ворует из тайника в
внутренняя обшивка деревом; птица, которая, в мороз и снег, клюет в окно
крошки. Я знаю кое-кого, к кому черная кошка любит забираться на колени,
прижимаясь к чьему плечу и щеке, она любит мурлыкать. Старый пес всегда
выходит из своей конуры и виляет хвостом, когда кто-нибудь проходит мимо".

"Это Роберт?"

"Это Роберт".

"Красивый парень!" - с энтузиазмом воскликнула Ширли. "Он одновременно грациозен
и хорош".

"Я был уверен, что ты увидишь, что он такой. Когда я впервые посмотрел на твое лицо
, я знал, что ты увидишь".

"Я была расположена к нему до того, как увидела его; он понравился мне, когда я увидела его;
я восхищаюсь им и сейчас ".

Когда они поцеловались и расстались у ворот дома священника, Ширли
сказала:

"Кэролайн Helstone, я никогда за всю свою жизнь смог поговорить с
молодая дама, как я уже говорил тебе сегодня утром".

"Это худший момент, до которого я когда-либо доходила", - сказала Кэролайн себе.
 "Тем не менее, я была готова к этому. Я отдала Роберта Ширли в тот же день, как
впервые услышала, что она приехала".


_III.--Кэролайн находит мать_


В Троицын день устраивались школьные угощения, и это была Ширли.
Килдар, которая сидела во главе чайного стола, оставила место для Роберта
Мур, и нравом стал затуманенным, когда он опаздывал. Когда он это сделал
он был жестким и озабоченным, и вскоре обе девушки заметили, что он
трясло руки и продление прерванная дружба с боевым
ректор на игровом поле, и что наиболее энергичные из них
соседи-производители собрались группой, чтобы поговорить.

"Здесь витает какая-то тайна", - сказала Ширли. "Ожидается какое-то событие,
нужно провести кое-какие приготовления; и скрытность Роберта раздражает меня. Смотрите, они
все подчеркнуто пожимают друг другу руки, как будто вступают в какую-то лигу ".

"Мы должны быть начеку, - отвечала Каролина, - и, возможно, мы должны найти
ключ".

Позже к ним подошел священник, чтобы упомянуть, что он не будет ночевать дома
этой ночью, и Ширли лучше остаться с Кэролайн - договоренности
который они не могли не связать с проблеском боевого алого цвета, который они
ранее днем заметили на отдаленной пустоши, и прохождением шестерых кавалеристов по
тихой дороге.

В тот вечер девочки сидели и смотрели, пока, ближе к полуночи,
они не услышали топот сотен марширующих ног. Толпа остановилась у
дома священника для негромкого совещания, а затем осторожно двинулась дальше
в сторону мельницы Лощины.

Напрасно двое наблюдателей пытались пробраться к мельнице огороженными полями
и поднять тревогу. Когда они достигли точки, с которой могли
вид на мельницу, атака уже началась, а на дворе-ворота
принуждение. Залп из камней разбил все окна, но мельница
замерли как в мавзолей.

"Он не может быть один", - прошептала Кэролайн.

"Я бы поставила все, что у меня есть, на то, что он настолько же мало одинок, насколько и встревожен",
ответила Ширли.

Бунтовщики выстрелили. Ждали ли защитники этого
сигнала? Казалось, что да. Неподвижная мельница проснулась, и мушкетный залп
резким раскатом разнесся по Лощине. Было сложно в темноте
отличить то, что происходит сейчас. Мельницы двор был полон
боевое движение; была борьба, беготня, топот и крики,
а затем бунтовщики, которые никогда не мечтали столкнуться с организованной
оборонявшиеся отступили, потерпев поражение, но оставив после себя пятно запустения
на свежем фоне летнего рассвета.

Кэролайн Helstone сейчас впал в состояние депрессии и физической
слабость, которую она тщетно пыталась бороться.

"Едва ли жизнь измеряет время так, как я это делаю в доме священника", - призналась она
однажды миссис Прайор, которая стала ее наставницей и
другом. "Проходят часы, и я как-то справляюсь с ними, но я не живу
Я терплю существование, но едва ли получаю от него удовольствие. Я хочу уйти из этого места
и забыть его ".

"Вы знаете, что в настоящее время я проживаю у мисс Килдар в качестве
компаньонки", - ответила миссис Прайор. "Она должна выйти замуж, и что она будет
жениться в скором времени многие обстоятельства побуждают меня к выводу, что я должен прекратить
надо будет с ней. Я обладаю небольшой независимостью, частично обусловленной
моими собственными сбережениями и частично наследством. Когда я покину Филдхед,
Я куплю собственный дом. У меня нет родственников, которых я мог бы пригласить для близости
близость. К тебе, моя дорогая, мне нет нужды говорить, что я привязан. С тобой я
счастливее, чем я был с кем-либо на свете. Значит, ты придешь ко мне, Кэролайн?
"Действительно, я люблю тебя, - последовал ответ, - и я хотел бы жить с тобой".

ты. "Я люблю тебя, Кэролайн". Был ответ. "Я хотел бы жить с тобой".
"Ты".

"Все, что у меня есть, я бы оставил вам".

"Но, моя дорогая мадам, я не претендую на такую щедрость ..."

Миссис Прайор теперь отображаются такие агитки, что это была Кэролайн, которым пришлось
стать утешителем.

В продолжение этой сцены появился, когда Кэролайн погрузилась в столь слабый
государство, которое нуждается в постоянной сиделке, и миссис Прайор создана
себя в келье.

Однажды, когда бдительная медсестра не смогла удержаться от слез - ее полная
сердце переполнено - ее пациентка спросила:

"Вы думаете, мне не станет лучше? Я не чувствую себя очень больной - только
слабость".

"Но твой разум, Кэролайн; твой разум раздавлен; твое сердце разбито";
ты осталась такой одинокой."

"Иногда я думаю, что если бы на меня обрушился обильный поток счастья, я бы еще мог
ожить".

"Ты любишь меня, Кэролайн?"

"Невыразимо. Иногда мне кажется, что я почти мог вырасти до своего
сердце".

"Тогда, если ты так сильно меня любишь, то не будет ни удара, ни боли для вас
знаю, что ты-мое родное дитя".

- Миссис Прайор! Это... это означает... вы удочерили меня?

"Это значит, что я твоя настоящая мать".

"Но миссис Джеймс Хелстоун ... Но жена моего отца, которую я не помню, чтобы видела
, она моя мать?"

"Она твоя мать", - заверила ее миссис Прайор. "Джеймс Хелстоун был моим
мужем".

"То, что я слышу, правда? Это не сон? Моя собственная мать! И я могу быть так
люблю! Если ты моя мать, весь мир изменился для меня."

Потомство расположенный на родителя, который привлек ее к своей груди,
накрыл ее с бесшумными поцелуями, и шептала любовь над ней, как
cushat воспитывает молодых.


_IV.--Старый Знакомый_


Дядя Ширли Килдар, по имени Симпсон, теперь приехал со своей семьей
погостить в Фейдхеде и сопровождать их в качестве наставника сына-калеки
Гарри был Луисом Муром, младшим братом Роберта.

"Ширли, - сказала Кэролайн однажды, когда они сидели в летнем домике, - ты
необыкновенное существо. Я думал, что знаю вас достаточно хорошо; я начинаю понимать, что
я ошибался. Вы знали, что мой кузен Луи был наставником в семье вашего дяди
до того, как Симпсоны приехали сюда?

- Да, конечно, я это прекрасно знала.

- Как случилось, что вы никогда не упоминали об этом при мне? - спросила Кэролайн. - Вы
знал, что миссис Прайор - моя мать, и молчал, и вот опять
еще один секрет.

"Я никогда не делал из этого секрета; ты никогда не спрашивал меня, кто был наставником Генри, или
Я бы сказал тебе".

"Я озадачен о больше вещей, чем одну в этом вопросе. Тебе не нравится
бедный Луи ... почему? Желаете ли вы, чтобы брат Роберта были более высоко
размещен?"

"В самом деле, брат Роберта!" - прозвучало презрительное восклицание, и
движением гордого нетерпения Ширли сорвала розу с
ветки, выглядывающей из-за открытой решетки. - Брат Роберта! Брат Роберта
брат - это тема, из-за которой мы с тобой будем ссориться, если будем обсуждать ее часто
так что оставь это отныне и навсегда. "

Она бы поняла смысл этого выпада лучше, если бы она
слышал разговор в классной комнате несколько дней спустя между Луи
Мур и Ширли.

"В течение двух лет, - говорил он, - у меня когда-то была ученица, которая стала мне очень дорога"
. Генри дорог, но она была дороже. Генри не дает мне неприятности;
она ... ну ... она это сделала. Она разлила осадка из моего Кубка, и,
у меня отняли мой покой и простота жизни, она забрала у меня
она сама, довольно хладнокровно - как будто, когда ее не станет, мир станет
для меня все равно. По прошествии двух лет случилось так, что мы
встретились снова. Она приняла меня надменно; но тогда она была
непоследовательна: она, как и прежде, дразнила. Когда я думал о ней только как о
возвышенной незнакомке, она внезапно показывала мне проблеск любви
простота, согревала меня таким лучом оживляющего сочувствия, что я мог
я не мог закрыть свое сердце от ее образа больше, чем я мог закрыть эту дверь от ее присутствия.
ее присутствие. Объясни, почему она так огорчила меня".

"Она не смогла бы вынести того, что была отверженной", - последовал покорный ответ.

Кэролайн поняла бы еще больше, если бы прочитала, что Луис
Мур написал в своем дневнике той ночью: "Каким ребенком она иногда бывает!
Какое бесхитростное, необученное создание! Я преклоняюсь перед ее совершенством; но
именно ее недостатки или, по крайней мере, слабости сближают ее со мной. Если бы
Я был королем, а она горничной, мой глаз распознал бы ее
достоинства ".

Роберт Мур долгое время отсутствовал в Брайарфилде, и никто не знал почему
он держался в стороне. Это не может быть, что он боялся, потому что он показал
предельное бесстрашие в привлечении к ответственности и перевозки четырех
главари нападения на мельницу. Теперь он вернулся, и однажды
проезжая через Рашед-Мур с рынка Стилбро с блефующим соседом
, он открыл себе причину, по которой оставался таким
далеко от дома.

"Я, конечно, верил, что она любит меня", - сказал он. "Я видел, как загорелись ее глаза
, когда она узнала меня в толпе. Когда мое имя было произнесено она
изменился в лице; я знал, что она сделала. Она была радушна ко мне; она взяла
интерес во мне; она беспокоилась обо мне. Я видел в ней силу; я был обязан ей.
благодарен. Она оказала мне существенную и эффективную помощь, одолжив
пять тысяч фунтов. Мог ли я поверить, что она любила меня? С восхищением
полностью посвященный себе, я улыбнулся тому, что она первая полюбила и
показала это. У твоего хлыста, кажется, хорошая тяжелая ручка. Выбей
меня им из седла, если захочешь, потому что я никогда не чувствовал, что
природа предназначила ее быть моим другим, лучшим "я". И все же я подошел к Филдхеду
и жестко, непреклонно предложил себя - мою прекрасную персону -
со всеми моими долгами, конечно, в качестве компенсации. Не было никакого
непонимания ее вида и голоса, когда она возмущенно воскликнула:
"Боже, благослови меня!" Ее глаза заблестели, когда она сказала: "Вы причинили мне боль; вы
оскорбили меня; вы обманули меня. Я уважал, я восхищался, я
ты мне нравился, а ты хотел отдать меня в жертву этой мельнице - своему Молоху!"Я
я был вынужден сказать: "Прости меня!" На что она ответила: "Я могла бы, если бы
меня тоже нельзя было простить, но так ввести в заблуждение проницательного человека
должно быть, я поступила неправильно". Она добавила: "Я сожалею о том, что произошло".
"Видит Бог, я тоже сожалела ".

Именно после этого выступления Мур был застрелен скрытым убийцей.


_V.--Любовные сцены_


В ту самую ночь, когда Роберт Мур прибыл в свой коттедж в Лощине
, после того как его вернули к жизни в доме соседа
, который был с ним, когда его застрелил фанатичный революционер, он
нацарапал записку с просьбой позвонить его кузине Кэролайн, как это было у нее в обычае.
до дней непонимания.

"Кэролайн, у тебя такой вид, словно ты услышала хорошие новости", - сказал Роберт.
"Что является источником того солнечного света, который я вижу в тебе?"

"Во-первых, я счастлив с мамой. Я люблю ее с каждым днем все нежнее.
И я рад, что тебе лучше и что мы друзья".

"Кэри, Я хочу сказать вам какой-то день что-то о себе, что не
мой кредит. Я не могу вынести, что вы должны думать обо мне лучше, чем я
заслуживают".

"Но я полагаю, что знаю об этом все. Я сделал кое-какие выводы, собрал больше информации
по слухам, а остальное понял инстинктивно ".

"Я хотел жениться на Ширли ради ее денег, а она мне отказала
презрительно; тебе не нужно колоть пальцы иголкой, вот в чем суть.
чистая правда - и я не испытывал к ней ни малейшего чувства нежности".

- Тогда, Роберт, с твоей стороны было очень порочно хотеть жениться на ней.

"И очень подлый, мой маленький пастор; но, Кэри, у меня не было любви, которую я могла бы отдать ...
сердце, которое я могла бы назвать своим".

Это Луи снова разговаривает с Ширли в классной комнате.

"Впервые, Ширли, я стою перед тобой - я сам. Я отшвыриваю от себя
репетитора и представляю тебя мужчине. Мой ученик".

"Мой мастер" была низкая ответа.

"Я должен сказать вам, что в течение пяти лет вы росли на ваш
сердце преподавателя, и что вы укоренены сейчас есть. Я должен заявить, что
ты околдовала меня, несмотря на здравый смысл, опыт и разницу
станции и имуществом, и, что я люблю тебя всю свою жизнь и
сила".

"Дорогой Луи, будь верен мне; никогда не оставляй меня. Меня не интересует жизнь,
если я не проведу ее рядом с тобой. Она посмотрела на меня с милым, открытым,
серьезным выражением лица. "Научи меня и помоги мне быть хорошей. Покажи мне, как
выдержать мою роль. Твои суждения взвешенны; твое сердце доброе; Я
знаю, что ты мудр. Мой спутник по жизни, мой гид, где я
неучи, мой господин, где я неисправен".

Приказы Совета отменены, блокированные порты открыты,
и звонари с Брайарфилдской колокольни бьют в колокол, который остается диссонирующим
по сей день. Кэролайн Хелстоун в саду слушает этот призыв.
быть веселой, когда чья-то рука тихо обвивает ее талию.

"Кэролайн", - произносит мужественный голос. "Я искал у вас аудиенции.
Отмена приказов Совета спасает меня. Теперь я не стану банкротом,
теперь я больше не буду бедным, теперь я могу заплатить свои долги; теперь все ткани
Все, что есть на моих складах, будет снято с моих рук. Этот день закладывает мою судьбу
на фундамент, на котором я впервые могу надежно
строить.

"Ваши тяжелые трудности устранены?"

"Они сняты; я дышу; я могу действовать. Теперь я могу нанять больше рабочих,
платить больше, быть менее эгоистичным. Теперь, Кэролайн, я могу иметь дома
это действительно моя, и ищи жены. Кэролайн забыть все я
заставил ее страдать, забудем бедные мои амбиции, мои грязные схемы? Она
позволь мне доказать, что я могу преданно любят? Кэролайн моя?"

Его рука была на ее месте до сих пор, и мягкое давление, отвечал ему:
"Кэролайн-твое".

"Я люблю тебя, Роберт", - просто сказала она и молча предложила поцелуй,
предложением которого он нечестно воспользовался.

 * * * * *




Villette

 Виллетт - это Брюссель и переживания героини,
 Люси Сноу в книге "Путешествие туда и преподавание там" основана
 на путешествиях и жизни Шарлотты Бронте, когда она была
 учительницей в пансионе Хегер. Главные герои
 рассказа более или менее полно идентифицированы с
 людьми, которых знала писательница. Поль Эмануэль во многом напоминает М. Эгера
 , а мадам Бек - строгий портрет мадам
 Хегер. Доктор Джон Грэм Бреттон - отражение Джорджа
 Смита, дружественного издателя Шарлотты Бронте; и миссис Бреттон
 мать мистера Смита. Люси Сноу - Джейн Эйр, иначе
 Шарлотта Бронте, помещенная в другое окружение; и
 Джиневра Фэншоу была нарисована с одной из учениц в
 Школа H;ger это. Материалы, используемые в "Виллет" были приняты,
 в частности, на более ранней работе, "профессор", который понесли
 отказ девять раз в руках издателей. Хотя в них было
 сходство сцены и в некоторой степени сюжета,
 две книги никоим образом не идентичны. "Виллетт" был опубликован
 24 января 1853 года и сразу же добился успеха. Это было
 чувствовалось, что в нем больше движения и силы, чем в "Ширли", и меньше
 грубости, которая сопровождала силу "Джейн Эйр".



_I.- Маленькая мисс Каприс_


Моя крестная жила в красивом доме в старинном городке Бреттон -
вдова Бреттона - и там я, Люси Сноу, навещала ее примерно два раза в год.
год, и мне очень понравился этот визит, потому что рядом с ней время текло для меня плавно
, как течение полноводной реки по зеленой равнине.

Во время одного из моих визитов я рассказал, что маленькая дочь далекой
связь моя крестная придет, чтобы быть моим спутником, и я
помните дождливую ночь, когда за открытой дверью мы увидели
слугу Уорена с завернутым в шаль свертком в руках и девушку-сиделку рядом с ним
.

"Опусти меня, пожалуйста", - сказал тихий голос. "Сними шаль; отдай ее
Харриет, и она может убрать ее".

Ребенок, который дал такой приказ был крошечный, аккуратный рисунок, нежный
как воск, и как просто кукла, хотя ей было шесть лет.

Миссис Бреттон привлекла к себе маленькую незнакомку, когда они вошли в гостиную.
Она поцеловала ее и спросила: "Как зовут мою малышку?"

"Полли, папа называет ее", - последовал ответ.

- А Полли согласится жить со мной?

- Не всегда, но пока папа не вернется домой. Ее глаза наполнились слезами, и,
отодвинувшись от Миссис Бреттон, она добавила: "Я могу сесть на табуретку."

Однако ее эмоции, найти себя среди чужих был только
выраженные мельчайшие иногда понюхать, и в настоящее время управляющий
Тельце заметил:

- Харриет, меня нужно уложить в постель. Спроси, будешь ли ты спать со мной".

"Нет, Мисси, - сказала медсестра, - ты будешь жить в одной комнате с этой молодой леди
" - имея в виду меня.

"Желаю вам, мэм, спокойной ночи", - сказало маленькое создание миссис
Бреттон; но она прошла мимо меня, не произнеся ни слова.

- Спокойной ночи, Полли, - сказал я.

- Не нужно говорить "спокойной ночи"., поскольку мы спим в одной комнате", - был ответ
.

Отец Паулины Хоум был вынужден отправиться в путешествие, чтобы поправить свое здоровье, и
поскольку ее мать умерла, миссис Бреттон предложила взять на себя временное попечение
о ребенке.

В течение двух месяцев Полина остался с нами один член
бытовая который примирил ее отсутствие из ее отцом был Джон Грэм
Бреттон, лишь Миссис Бреттон ребенок, красивый, причудливый молодежи
шестнадцать. Он начал относиться к ней с напускной серьезностью, как человек
рассмотрение, и вскоре был больше, чем Гранд-Терк в ее
оценка; действительно, когда пришло письмо от ее отца с Континента,
в котором он просил, чтобы его маленькая девочка могла присоединиться к нему там, мы задавались вопросом, как она
воспримет эту новость. Я нашел ее в гостиной вместе с
фото-книга.

"Мисс Сноу, - сказала она, - это замечательная книга. Оно было дано мне
Грэм. В нем рассказывается о далеких странах.

- Полли, - перебил я, - тебе хотелось бы попутешествовать?

"Еще нет," был разумным ответом; "но, может быть, когда я вырос
женщина, я смогу поехать вместе с Грэмом".

"А вы хотели бы сейчас, если бы твой папа был с вами?"

"Что толку говорить такие глупости?" - сказала она. "Кто для тебя папа
? Я только начинала чувствовать себя счастливой".

Потом я рассказал ей о письме, и это известие придало ей серьезности на весь день
. Когда вечером Грэм вернулся домой, она прошептала, как будто слышала его в холле: "Скажи ему сейчас же; скажи ему, что я ухожу".
Она услышала его в холле: "Скажи ему, что я ухожу".

Но Грэму, который был озабочен каким-то школьным призом, пришлось сообщить об этом
дважды, прежде чем новость должным образом завладела его вниманием. "Полли уезжает?"
- спросил он. - Какая жалость! Дорогая Мышка, мне будет жаль ее терять.;
она должна прийти к нам снова".

Ложась спать, я обнаружила, что девочка совершенно не спит и пребывает, как она выразилась, в
"ужасном страдании"!

"Полина, - сказал Я, - ты не должен скорбеть, что Грэм не любит
вы так же, как вы заботитесь о нем. Так и должно быть".

Ее вопрошающие глаза, спросила, почему.

"Потому что он мальчик, а ты девочка; ему шестнадцать, а тебе всего
шесть; у него сильная и веселая натура, а у тебя все иначе".

"Но я так сильно люблю его. Он должен хоть немного любить меня".

"Любит. Он любит тебя; ты его любимица".

"Я любимица Грэма?"

"Да, больше, чем любой другой маленький ребенок, которого я знаю".

Это заверение успокоило ее, и она улыбнулась своим страданиям. Согревая
дрожащее, капризное маленькое создание у себя на руках, я задавался вопросом, как она
будет бороться с жизнью и переносить ее потрясения, отвращение и унижения.


_II.- Школа мадам Бек_


Следующие восемь лет моей жизни принесли перемены. Мой собственный дом и
дом Бреттонов потерпели крушение. Мои друзья уехали за границу и были
потеряны из виду, а я, после периода общения с женщиной с состоянием
, после ее смерти оказался с пятнадцатью фунтами в кармане
ищу новое место. Тогда это было то, что я мысленно увидел в пределах досягаемости
чего я еще никогда не видел своими телесными глазами - я увидел Лондон.

Когда я проснулся там на следующее утро, мой дух встряхнул своими всегда скованными
крылья наполовину распустились. У меня было такое чувство, как будто я наконец-то почувствовал вкус к жизни
. В то утро моя душа росла так же быстро, как тыква Джона. Я бродил
туда, куда мог завести случай, в тихом экстазе свободы и наслаждения.

В тот вечер я разработал план перехода в континентальный порт, и
обнаружив, что судно вот-вот отчалит, я сразу же присоединился к нему на реке.
Когда пакетбот отплыл на рассвете, я обнаружил на борту единственного пассажира
с кем я хотел поговорить - и кто, действительно, настоял на разговоре с
мной - была семнадцатилетняя девушка, направлявшаяся в школу в городе
Виллетт. Мисс Джиневра Фэншо небрежно пробежался по С полным учетом
себе, своей школе у мадам Бек, ее нищеты у себя дома, ее образование
ее крестный отец, де Bassompi;rre, который жил во Франции, ее хотят
достижения. кроме того, что она могла говорить, играть, и танцевать-и
необходимость ее, чтобы жениться на весьма пожилой джентльмен с наличными.

Без сомнения, именно этот безответственный разговор привел меня к тому, что в отсутствие
любая другая зацепка, чтобы сделать Виллетт моим пунктом назначения. По прибытии туда
английский джентльмен, молодой, выдающийся и красивый, заметив мою
неспособность объясниться в бюро, где остановился дилижанс
, любезно осведомился, есть ли у меня друзья в городе, и о моем
ответив, что нет, дал мне адрес такой гостиницы, какую я хотел,
и лично направлял меня часть пути. Однако даже тогда мне не удалось
в темноте отыскать гостиницу, и я совсем выбился из сил, когда
над дверью дома, на этаж выше окружающих, я
увидел медную табличку с надписью "Пансион для дам",
а под ней имя "мадам Бек". Провидение сказало: "Остановитесь здесь; это
ваша гостиница". Я позвонил в дверь.

"Могу я видеть мадам Бек?" Я спросил слугу, который открыл дверь.
Поскольку я говорил по-английски, меня впустили без малейшего колебания.

Я сидел, бросая то в жар, то в холод, в сверкающем салоне четверть часа
, а потом чей-то голос произнес: "Вы англичанин?"

Вопрос исходил от по-матерински коренастой маленькой женщины в большой шали,
облегающем халате, чистом, опрятном ночном чепце и обутых в туфли
сайленс.

Когда я рассказывала свою историю через любовницу, которую вызвали, чтобы
перевести речь Альбиона, я подумала, что эта история привлекла внимание мадам,
хотя на ее лице ни разу не мелькнуло сочувствия. В вестибюле послышались мужские шаги
Он торопливо направлялся к входной двери.

- Кто сейчас выходит? - спросила мадам Бек, прислушиваясь к шагам.

"Месье Поль Эмануэль", - ответил учитель.

"Тот самый человек! Позовите его".

Он вошел: маленький, темноволосый и квадратный мужчина в очках.

"Ну же, кузен, - начала мадам, - прочтите это выражение лица".

Маленький человечек устремил на меня свои очки, сдвинув брови
как бы говоря, что вуаль для него не будет вуалью.

"Вам нужны ее услуги?" спросил он.

"Они мне не помешают", - сказала мадам Бек.

"Наймите ее". И с _ban soir_ этот неожиданный вершитель моей судьбы
исчез.

Мадам Бек обладала большими административными полномочиями. Она управляла ста
двадцатью учениками, четырьмя учителями, восемью мастерами, шестью слугами и тремя
детьми и довела родителей и друзей учеников до совершенства,
без видимых усилий. "Слежка", "шпионаж" - таковы были
лозунги ее системы. Она знала, что такое честность, и ей это нравилось - когда
он не выставлял напоказ свои неуклюжие угрызения совести на пути ее воли и
интереса. Мудрый, твердый, неверующий, тайный, коварный, бесстрастный, бдительный
и непостижимый - при этом безупречно благопристойный - чего еще можно желать?

Ни одна душа во всем доме мадам Бек, от поваренка до самой
директрисы, не стеснялась лжи; они не придавали этому значения
.

Здесь мисс Джиневра Фэншоу была преуспевающей ученицей. У нее было значительное
круг знакомых вне школы, Миссис Чамли, ее
компаньонка, гей, модная леди, взял ее на вечеринки по
дома у ее знакомых. Вскоре я намеками выяснил, что пылкое
восхищение, возможно, подлинная любовь владели этой хорошенькой и
очаровательной, но отнюдь не утонченной девушкой. Она позвонила своему поклоннику.
"Исидор", и хвастался силой своей привязанности. Я спросил
любит ли она его в ответ.

"Он красив; он любит меня до безумия; и это меня забавляет", - был
ответ.

"Но если он любит тебя, и в конце концов это ни к чему не приведет, он будет
несчастен".

"Конечно, он разобьет себе сердце. Я был бы разочарован, если бы он этого не сделал.
"

"Постарайся составить четкое представление о состоянии своего собственного разума, - сказал я, - потому что
мне он действительно кажется таким же хаотичным, как мешок с тряпьем".

"Это что-то в этом роде. Он думает обо мне гораздо больше, чем я нахожу
так удобнее, в то время как с тобой мне спокойнее, старый ты зануда.
патч, ты, кто знает, что я кокетливая, невежественная и непостоянная.

- Вы любите мсье Исидора гораздо больше, чем думаете или готовы признать.

- Нет. На днях я танцевала с молодым офицером, которого люблю в
тысячу раз больше, чем его. Полковник Альфред де Хамаль подходит мне гораздо больше
. _Vive les joies et les plaisirs_!"

В школе мадам Бек я работала учительницей английского языка,
но ежегодный праздник принес мне известность в другом качестве.
Программа включала драматическое представление с участием учеников и учителей для
актеров, и это было дано под руководством м. Поля Эмануэля.
Я оделась на пару часов раньше всех и читала в своем классе.
дверь распахнулась, и вошел мсье Поль со взрывом
отвратительный жаргон: "Мэз, играть ты должна; я посажен сюда".

"Что я могу для вас сделать?" - Спросил я.

"Играть ты должен. Я не позволю тебе сжиматься, или хмуриться, или строить из себя ханжу.
Давай отбросим к стенке всякое нежелание".

Что имел в виду маленький человечек?

"Послушай!" он сказал. "Дело будет изложено, и вы должны ответить мне
"Да" или "Нет". Луиза Вандеркельков заболела - по крайней мере, так утверждает ее
нелепая мать. Она снята с роли; без этой роли
спектакль остановился. Англичанок, которые либо лучше или хуже их
секс. Я обращаюсь к англичанке с просьбой спасти меня. Каков ее ответ - "Да",
или "Нет"?

Видя в его раздосадованном, пламенном и испытующем взгляде мольбу, скрывающуюся за его
с угрозой мои губы сорвались со слова "Да".

Его жесткое лицо расслабилось, дрогнув от удовлетворения; затем он продолжил:

"Вот книга. Вот твоя роль. Ты должен уйти". Он отвел меня
на чердак, запер там и забрал ключ.

То, что я чувствовал, что успешное ночь, и то, что я сделал, я больше не ожидается
почувствовать и сделать, чем должны быть отменены в трансе на седьмом небе от счастья. Острый
вкус к драматическому самовыражению проявился как часть моей натуры. Но
силу страстного желания нужно отложить в сторону; и я отложил это и закрепил
с замком решения, который не смогли взломать ни время, ни искушение
с тех пор.

Именно на этом школьном празднике я узнал, кто такая мисс
М. Исидор из Фэншоу. После спектакля она прошептала мне: "Исидор и
Альфред де Хамаль оба здесь!" Последний, которого я нашел, был маленьким денди с прямым носом,
правильными чертами лица, красиво одетым, завитым, в ботинках и
перчатках; а Исидор был мужественным английским доктором Джоном, который посещал
учениками школы и был не кто иной, как джентльмен, чьи
указания относительно отеля, которым я не последовал в ночь моего приезда
в Виллетте. И кукла, манекен - простой лакей доктора Джона,
его камердинер, его лакей, был любимым поклонником Джиневры Фэншоу!


_III.- Старые друзья лучше всего_


В течение долгих каникул, я остался в школе, и, в отсутствие
общение и седативное работы, постигла такая мучительная
депрессии привели к физической болезни, пока в один вечер, после
бесцельно бродя по городу, я упал в обморок, как я пытался достичь
крыльцо многие церкви. Когда я пришел в сознание, я обнаружил, что нахожусь
в комнате, где из каждого уголка мне улыбалось "Auld lang syne".

Где я был? Мебель была той же, с которой я был так близок в
гостиной дома моей крестной в Бреттоне. Нет, там, на
простыне моей кровати, были инициалы моей крестной матери "Л.Л.Б."; и там был
портрет, который раньше висел над каминной полкой в зале для завтраков в
старый дом в Бреттоне. Я отчетливо произнес имя: "Грэм!"

"Грэм!" - эхом отозвался внезапный голос у моей кровати. "Тебе нужен Грэм?"

Она мало изменилась; что-то более суровое, что-то более крепкое, но это была моя крестная, миссис Бреттон.
- Как меня нашли, мадам? - Спросила я.

- Что случилось?

"Мой сын расскажет вам позже", - сказала она. "Мне сказали, что вы
Учитель английского языка в здешней иностранной школе".

Незадолго до вечера я была внизу и сидела в уголке, когда Грэм
вернулся домой и вошел с вопросом: "Как поживает ваша пациентка,
мама?"

По приглашению миссис Бреттон я вышла вперед, чтобы высказаться за себя.
он стоял у камина, фигура, оправдывающая гордость его матери.

- Гораздо лучше, - спокойно сказал я. - гораздо лучше, благодарю вас, доктор Джон.

На этот высокий молодой человек, этот хозяин мой, доктор Джон, и я был
известны его личность в течение некоторого времени.

Не просидели мы и десяти минут, как я поймал взгляд миссис Бреттон, устремленный
не отрываясь на меня, и, наконец, она спросила: "Скажи мне, Грэм, кого
тебе напоминает эта юная леди".

"Доктору Джону нужно было так много сделать и обдумать, - сказал я, понимая, чем это
должно закончиться, - что мне никогда не приходило в голову, что он может
узнать Люси Сноу".

"Люси Сноу! Я так и думала! Я знала это!" - воскликнула миссис Бреттон, когда она
подошла к камину и поцеловала меня. И мне стало интересно, знала ли миссис Бреттон
, к чьим стопам ее обожаемый сын возложил свое почтение.


_IV.-Лекарство от первой любви_


Бреттоны, которые вернули себе часть своего состояния, жили в замке
недалеко от Виллета, что было еще более оправдано профессиональным успехом доктора Джона
. В последующие месяцы я много слышал о Джиневре. Он
думала, что ее так прекрасна, так хороша, так невинно, и все же, хотя любовь
слепой, я видел иногда тонкий луч косо неслась из его глаз, что половина
навело на мысль его исповедовали убеждения наивности, Мисс Фэншоу был
в части предполагается.

Однажды утром моя крестная распорядилась, чтобы мы с Грэмом пошли на
в тот вечер на концерт, на котором были самые продвинутые ученики школы.
должна была выступать консерватория. Там, в люксе британского посольства
, была Джиневра Фэншоу, сидевшая рядом с дочерью английского пэра
. Я заметил, что она довольно пристально посмотрела на доктора Джона, а затем
подняла стакан, чтобы осмотреть его мать, и через минуту или две после этого
со смехом прошептала что-то своей соседке.

- Мисс Фэншоу здесь, - прошептал я. - Вы заметили ее?

"О да", - последовал ответ. "и я случайно знаком с ее компаньонкой, которая
гордая девушка, но ни в малейшей степени не дерзкая; и я сомневаюсь, что Джиневра
укрепит свои позиции в ее глазах, выставив ее посмешищем.
соседи ".

"Какие соседи?"

"Я и моя мать. Что касается меня, то это вполне естественно; но моя мать! Я
никогда раньше не видел, чтобы над ней смеялись. Через меня она не смогла бы за десять лет
сделать то, что в одно мгновение она сделала через мою мать ".

Никогда раньше я не видела столько огня и так мало солнечного света в голубых глазах доктора
Джона.

"Моя мама не должна подвергаться насмешкам с моего согласия, или без моего презрения,"
добавил он. "Мать", - сказал он ей потом, "ты для меня лучше, чем десять
жен". И когда мы вышли на свежий ночной воздух, он сказал себе::
"Спасибо вам, мисс Фэншоу. Я рад, что вы посмеялись над моей матерью. Это
насмешка принесла мне много пользы".


_V.--Встреча выпускников завершена_


Однажды декабрьским вечером позвонил доктор Бреттон, чтобы отвести меня в театр вместо
своей матери, которой помешал приезд. В ходе
представления раздался крик "Пожар!", и началась паника. Грэм
остается совсем круто, пока не увидел молодую девушку, ударил ее
оружие защитника и бросил под ноги толпе. Затем он бросился
вперед, растолкал толпу с помощью джентльмена -
сильного мужчины, хотя и седовласого - и вынес девушку в свежую ночь
Я внимательно следил за ним.

"Она очень легкая," сказал он, "как дитя".

"Я не ребенок! Я человек из семнадцати!" ответил своей ношей,
скромно.

Подъехала карета ее отца, и Грэм, представившись
английским врачом, мы поехали в отель, где отец и дочь жили
в красивых апартаментах. Травмы были неопасными, и
отец, искренне выразив свои обязательства перед Грэмом, попросил его
позвонить на следующий день.

Когда в следующий раз я посетил Шато Бреттон-я обнаружил незваного гостя в
номер у меня был оккупирован во время моей болезни.

- Мисс де Бассомпьер, - произнес я, узнав спасенную даму, чье
имя я слышал в ночь аварии.

- Нет, - последовал ответ. - Для тебя это не мисс де Бассомпьер. Затем, поскольку я
казался виноватым, она добавила: "Значит, ты забыл, что я сидел
у тебя на коленях, меня поднимали на руках, даже делили с тобой подушку. Я
Паулина Мэри Хоум де Бассомпьер.

Я часто с удовольствием навещала Мэри де Бассомпьер. У этой молодой леди было
разное настроение для разных людей. С отцом она даже сейчас
ребенка. Со мной она была серьезной и женственной. С миссис Бреттон она была
послушная и надежная. С Грэмом она была застенчивой, очень застенчивой. Временами она
пыталась быть холодной, а иногда и избегала его. Даже
ее отец заметил это в ней и спросил, что сделала ее старая
подруга.

"Ничего, - ответила она, - но мы стали чужими друг другу".

Я узнал о возвращении месье де Бассомпьера и Полины после
нескольких недель отсутствия в Париже, увидев, как они ехали впереди меня по
тихому бульвару с доктором Бреттоном. Каким оживленным было лицо Грэма! Какую
искреннюю, но в то же время сдержанную радость оно выражало! Они расстались. Он прошел мимо меня
на скорости, почти не чувствуя земли, он бегло просмотрел и ничего не видя на
либо силы.

Именно после этого она заставила меня ее признание в любви, и страха
боясь, что ее отец должен быть огорчен.

- Хотела бы я, чтобы папа знал! Как бы я хотела, чтобы папа знал!" - послышался теперь ее встревоженный шепот.
но именно месье де Бассомпьер первым затронул тему
привязанность его дочери, и именно мне он представил это. Она
вошла в комнату, пока мы разговаривали, и Грэм последовал за ней.

"Возьми ее, Джон Бреттон, - сказал он, - и пусть Бог поступит с тобой так, как ты
поступаешь с ней!"


_VI.-История любви профессора_


Учащиеся школ города собрались для ежегодного
распределение премии--церемонии последовала торжественная речь от одного из
профессоров. Думаю, я был рад, когда месье Поль появился за малиновым
столом, свирепый и откровенный, мрачный и откровенный, вспыльчивый и бесстрашный, ибо тогда я
знал, что ни формализм, ни лесть не будут обречены на гибель
аудитория.

В день рождения месье ученые обычно дарили ему цветы.
Я изготовила цепочку для часов из бисера и вложила ее в
сверкающая коробка из-под раковин с выгравированными на крышке его инициалами. Он вошел
в тот день в настроении, что сделал его так хорошо, как солнечный луч, и каждый ученик
подарил ей букет, пока ему было скрыто за партой, за грудой
цветы. Я ждал. Затем он трижды спросил трагическим тоном: "И это
все?" Эффект был смехотворным, и время моего выступления прошло
. Вслед за этим он обрушился с яростной бранью на англичан, и
особенно на англичанок. Но позже я подарил ему цепочку, и
тот день закончился для нас обоих с безмолвным удовлетворением, настолько он был полон
дружелюбия.

Забота профессора обо мне приняла любопытные формы. Он преследовал мой стол с
невидимое принесение подарков - новейшие книги, исправление упражнений,
прячьте конфеты, которые он любил.

Однажды он спросил меня, хорошо ли, если я его сестра, я всегда должен быть
содержание, чтобы остаться с братом, таких, как он. Я сказал Я верил, что должен.
Он продолжил: "Если бы я уехал за море на два или три года,
должны ли вы приветствовать меня по возвращении?"

"Месье, как бы я жил в промежутке?" - был мой ответ.

Вскоре последовало объяснение этого вопроса. Похоже, ему предстояло отплыть.
в Бастер, на Гваделупе, по делам друга
интересы. Тому, что я чувствовал, ничем нельзя было помочь, да и как я мог помочь
чувству?

В последнее время он проводил со мной часы, со спокойным характером, с довольным взглядом
, с манерами домашними и мягкими. Взаимопонимание было
установившимся. И когда пришло его время прощаться, мы
отправились в город. Он рассказал о своем путешествии. Что я предлагал
делать в его отсутствие? Ему не понравилось оставлять меня у мадам Бек - я
должна была быть такой одинокой.

Мы возвращались с прогулки, когда, проходя мимо небольшого, но приятного
и опрятного жилища в чистом обурге, он достал из кармана ключ,
открыл и вошел. "_Voici!_" он плакал, и поставить проспект в мой
силы. "Externat de demoiselles. Num;ro 7, Faubourg Clotilde. Директор,
Мадемуазель Люси Сноу.

"Теперь, - сказал он, - вы будете жить здесь и у вас будет школа. Ты будешь заниматься собой
, пока меня не будет; ты будешь думать обо мне; ты будешь заботиться о своем
здоровье и счастье ради меня, а когда я вернусь...

Я коснулась губами его руки. Королевской для меня была его щедрость.

И вот прошло три года. Возвращение месье Эмануэля назначено. Он должен быть
со мной до того, как опустятся ноябрьские туманы. Моя школа процветает; мой дом
готов.

Но небо затянуто тучами и темнотой - с запада надвигается бедствие. Мир,
мир, Банши - "причитания" в каждом окне. Шторм не утихал до тех пор, пока
Атлантический океан не был усеян обломками. Мир, успокойся! О, тысячи
плакальщиц, молящихся в агонии на ожидающих берегах, прислушивались к этому голосу;
но когда солнце вернулось, для некоторых его свет был ночью!

Здесь пауза. Сказано достаточно. Не причиняй беспокойства доброму сердцу. Оставь солнечному
воображению надежду. Позволь им представить союз и счастливую жизнь.

 * * * * *




ЭМИЛИ БРОНТЕ


Грозовой перевал

 "Эта душа без цепей", Эмили Джейн Бронте, родилась в
 Торнтоне, Йоркшир, Англия, 30 августа 1818 года и умерла в
 Хауорте 19 декабря 1848 года. Ей всегда будет место в английской литературе
 благодаря ее одному странному, мощному,
 напряженному роману "Грозовой перевал" и нескольким стихотворениям. Эмили
 Бронте, как и ее сестра Шарлотта, получила образование в школе Коуэн
 и в Брюсселе. На какое-то время она стала гувернанткой, но
 ей казалось невозможным жить вдали от очарования
 йоркширских вересковых пустошей, и она вернулась домой, чтобы вести хозяйство в
 Приходский дом Хауорта, пока ее сестры преподавали. Через два месяца после
 публикации Шарлоттой "Джейн Эйр", то есть в
 Декабре 1847 года, "Грозового перевала" Эмили и "Агнес
 Грей" Энн, третьей сестры в этом замечательном трио, были
 изданы в одном томе. Критики, которые не обнаружили этих книг.
 книги были написаны женщинами, настойчиво утверждали, что "Грозовой
 Высоты", должно быть, незрелая работа Каррер Белл (Шарлотта).
 Через год после публикации своего романа Эмили умерла, не подозревая
 о своем успехе в достижении длительной, хотя и ограниченной, славы.
 Она была необычайно сдержанный, чувственный, и своенравной, и
 жил в воображаемом мире своего собственного, болезненно повлияла нет
 сомневаюсь, от капризов ее никчемный брат Бренуэлл. То, что
 у нее был истинный гений в сочетании с прекрасной силой интеллекта
 и характером, является единодушным вердиктом компетентной
 критики, хотя она и скорбит о нереализованных возможностях.


_I.-Угрюмый выводок_


- Мистер Хитклифф?

Ответом был кивок.

- Мистер Локвуд, ваш новый жилец в Трашкросс-Грейндж, сэр.

"Входи". Но приглашение, произнесенное сквозь стиснутые зубы, выражало
сентиментальность "Иди к черту!" И только когда грудь моего коня
сильно толкнула барьер, он протянул руку, чтобы отстегнуть его. Я почувствовал
интерес к человеку, который казался более преувеличенно сдержанным, чем я.
когда он шел впереди меня по дамбе, крикнув: "Джозеф, возьми лошадь мистера Локвуда
и принеси вина".

Иосиф был старик, очень старым, хоть крепким и жилистым. "Господь поможет
нам!" он soliloquised вполголоса, как он освободил меня от моей лошади.

Грозовой перевал, жилище мистера Хитклиффа, представляет собой фермерский дом на
открытом и штормовом краю, его название означает атмосферность.
беспорядок. Его владелец - темнокожий цыган по внешнему виду, одежде и
манеры джентльмена, с прямой и красивой фигурой, но угрюмый
поведение. Один шаг снаружи привел нас в семейную гостиную
в глубине которой обитала огромная собака печеночного цвета
сука пойнтер со стаей визжащих щенков и другими собаками. Когда эта
сука по-волчьи подобралась к моим ногам сзади, я попытался приласкать
ее, что вызвало долгое гортанное рычание.

"Вам лучше оставить собаку в покое", - прорычал мистер Хитклиф в унисон.
он проверил ее с ударом ногой. "Она не привыкла быть
испорчена".

Пока Джозеф что-то невнятно бормотал в глубине подвала и
не подавал никаких признаков подъема, его хозяин нырнул к нему, оставив меня
_ лицом к лицу_ с буйной сукой и полудюжиной четвероногих извергов
которая внезапно пришла в ярость, в то время как я парировал атаку ударом
покером и громко позвал на помощь.

"Что, черт возьми, случилось?" - спросил Хитклиф, вернувшись.

"В самом деле, что за черт!" - Пробормотал я. "Вы могли бы также оставить
незнакомец с выводком тигров!"

"Они не станут вмешиваться в дела людей, которые ничего не трогают", - заметил он. "
Собаки правы, что должны быть бдительными. Выпейте бокал вина".

Прежде чем отправиться домой, я решил добровольно нанести еще один визит моему угрюмому домовладельцу
хотя, очевидно, он не желал повторения моего вторжения.

 * * * * *

Вчера я снова посетил Грозовой перевал, моих ближайших соседей по
Трашкросс Грейндж. На этой унылой вершине холма земля была твердой от сильного мороза.
от холодного воздуха у меня дрожали все конечности. Пока я стучал
, чтобы меня впустили, пока у меня не заболели костяшки пальцев и не завыли собаки, уксус-
Джозеф, стоявший лицом к лицу, высунул голову из круглого окна сарая и
крикнул мне.

"Ты зачем? Хозяин внизу, я за птицей. Никого, кроме меня.
Хозяйка. Я с тобой больше не буду, - пробормотала голова, исчезая.

Затем молодой человек без пальто и с вилами, прокричал мне, чтоб я
следовать за ним, и показал мне в квартиру где я была раньше
полученные с грубым "сесть; он скоро будет".

В комнате сидела "хозяйка", неподвижная и немая. Она была стройной,
едва вышедшей из девичества, с самым прелестным маленьким личиком, которое я когда-либо видел
имел удовольствие созерцать; и ее глаза, они были покладисты в
выражение, был бы неотразим. Но только чувства, которые они
проявил колебалась между презрением и какая-то безысходность. Что касается
молодого человека, который привел меня сюда, он накинул на себя поношенную куртку,
и, выпрямившись перед камином, смотрел на меня сверху вниз из угла
из его глаз, как будто между нами была какая-то смертельная вражда, неотомщенная.
Появление Хитклифа вывело меня из неловкого состояния.

В ходе последовавшего чаепития я обнаружил, что леди была
вдова сына Хитклифа, и что деревенский юноша, который сел с нами за
стол, был Гэртон Эрншоу. Теперь, прежде чем переступить порог, я
заметил над главной дверью, среди груды осыпающихся
грифонов и бесстыдных маленьких мальчиков, имя "Гэртон Эрншоу" и
дату "1500". Очевидно, у этого места была история.

С тех пор, как я вошел в дом, выпало так много снега, что возвращаться обратно
через пустошь в сумерках было невозможно.

Проведя ту ночь в "Грозовом перевале" на старомодном диване, который
занимал нишу или шкаф в заброшенной комнате, я обнаружил, что нацарапанный на
краска много раз повторяла имена "Кэтрин Эрншоу", "Кэтрин
Хитклифф" и снова "Кэтрин Линтон". В комнате было много книг
в ветхом состоянии, и, не в силах заснуть, я рассматривал
их. На некоторых из них была надпись "Кэтрин Эрншоу, ее книга".;
а на чистых листах и полях детским почерком было нацарапано:
обычный дневник. Я прочла: "Хиндли отвратителен. Хитклифф и я.
собираемся взбунтоваться.... Как же мало я мечтала, что Хиндли когда-нибудь доведет меня до слез!
итак! Бедный Хитклиф! Хиндли называет его бродягой и больше не позволяет ему сидеть с нами за столом.
и есть с нами тоже ".

Когда я спал, меня томила кошмар, и на следующее утро я с радостью уехал
дом; и, ведомый мой хозяин по пересеченной белый океан
мавр, я достиг гранж окоченели от холода, а так же слаб, как
котенок от усталости.

Когда моя экономка, Миссис Нелли Дин, принесли мой ужин в тот вечер я
спросил ее, почему Хитклиф сдает Мыза Скворцов и предпочитает жить в
место жительства таким образом, значительно уступает.

"Он достаточно богат, чтобы жить в доме получше этого", - сказала миссис Дин.;
"но он очень замкнутый. Юная миссис Хитклифф - дочь моего покойного хозяина.
дочь - ее девичья фамилия Кэтрин Линтон, и я ухаживала за ней, бедняжкой.
 Гэртон Эрншоу - ее двоюродный брат и последний представитель старинного рода.

"Мастер, Хитклиф, должно быть, были некоторые взлеты и падения, чтобы сделать его
такой простолюдин. Вы знаете его историю?"

"Это кукушки, сэр. Я знаю об этом все, кроме того, где он родился,
и кто были его родители, и как он получил свои деньги. И Гэртон Эрншоу
был выброшен, как неоперившийся навозник ".

Я попросила миссис Дин принести ее шитье и продолжить рассказ. Это она
и сделала, очевидно, довольная тем, что нашла меня компанейским.


_II.- История начинается в обратном порядке_


До того, как я переехала сюда жить (начала миссис Дин), я почти всегда была в
Грозовой перевал, потому что моя мать вынянчила Мистера Хиндли Эрншо, что
отец Харитона, и я был на побегушках и играть с
дети. Однажды старый мистер Эрншоу, дедушка Гэртона, поехал в
Ливерпуль и пообещал Хиндли и Кэти, своим сыну и дочери,
привезти каждому из них по подарку. Его не было три дня, и в конце концов
по прошествии этого времени его принесли домой, закутанного в его пальто,
грязного, оборванного, черноволосого ребенка, достаточно большого, чтобы ходить и говорить,
но мог говорить только тарабарщину, которую никто не мог понять. Он подобрал
это, по его словам, умирая от голода и бездомности на улицах Ливерпуля. Миссис
Эрншоу была готова вышвырнуть его за дверь, но мистер Эрншоу сказал ей
вымыть его, дать ему чистые вещи и позволить ему спать с детьми.
Детские подарки были забыты. Так Хитклифф, как они его
называли, попал на Грозовой перевал.

Вскоре они с мисс Кэти очень сдружились, но Хиндли возненавидел его. Он был
терпеливым, угрюмым ребенком, который выдерживал удары, не моргая и
пролил слезу. С самого начала он вызывал в доме недобрые чувства.
Старик Эрншоу странно к нему отнесся, и Хиндли считал, что он
узурпировал привязанность своего отца. Как Хитклиф, он был нечувствителен к
доброта. Кэти, взбалмошная девчонка с самыми красивыми глазами, самой милой улыбкой
и самой легкой поступью в приходе, была слишком привязана к Хитклифу.

Старый мистер Эрншоу тихо скончался в своем кресле у камина одним октябрьским вечером.
вечером.

Мистер Хиндли, кто был в колледже, приехал домой на похороны, и установить
соседи сплетничать направо и налево, ибо он привез с собой жену.
Кем она была и где родилась, он никогда нам не сообщал. Она выказывала
неприязнь к Хитклифу и водила его за компанию со слугами, но
Кэти прижалась к нему, и оба обещали росли вместе, как грубо, как
дикари. Когда Хиндли закрыть их на ночь, и пришли они к
Трашкросс Грейндж, где Линтоны приютили Кэти, но не захотели иметь
ничего общего с Хитклифом, испанским потерпевшим кораблекрушение, как они его называли
. Она пробыла у Линтонов пять недель и очень подружилась
с детьми, Эдгаром и Изабеллой, а когда вернулась, была
достойная маленькая особа и настоящая красавица.

Вскоре после этого у Хиндли родился сын, Гэртон, мать умерла, и
ребенок полностью перешел в мои руки, потому что отец пришел в отчаяние от своего
горя и предался безрассудному распутству. Его обращения с
Хитклифом теперь было достаточно, чтобы превратить святого в исчадие ада, и с каждым днем юноша
становился все более жестоко угрюмым. Я и вполовину не мог сказать, какой у нас был адский дом.
пока, наконец, к нам не подошел никто приличный, кроме Эдгара
Линтон зашел проведать Кэти, которая в пятнадцать лет была королевой сельской местности
надменное и своевольное создание.

В один прекрасный день после того, как Эдгар Линтон уже от мызы, Кэти пришла
на кухню ко мне и сказал: "Нелли, ты сохранишь мой секрет?
В день Эдгар Линтон попросил меня выйти за него замуж, и я дал ему
ответ. Я принял его, Нелли. Быть быстрым и сказать, насколько я был неправ".

"Прежде всего, - сказала я назидательно, - вы любите мистера Эдгара?"

"Я люблю землю под его ногами, и воздух над его головой, и
все, к чему он прикасается, и каждое слово, которое он произносит. Я люблю его внешность, и все
его действия, и его самого целиком. Сейчас же туда!"

"Тогда, - сказал я, - все кажется гладким и легким. Где же препятствие?"

"Здесь и здесь!" - ответила Кэтрин, ударяя одной рукой по лбу,
а другой по груди. "В своей душе и в своем сердце я убежден,
Я неправ! У меня не больше прав выходить замуж за Эдгара Линтона, чем быть на небесах
и если бы злой человек там, мой брат, не привел
Хитклифф так низко пал, что мне и в голову не пришло об этом думать. Он хотел унизить меня, чтобы
выйти за Хитклифа теперь; Итак, он не знал, как я люблю его, и что
не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше себе, чем мне
а.м.. Из чего бы ни были сделаны наши души, его и моя одинаковы, и
Души Линтона так же отличаются, как лунный луч от молнии или мороз от огня.
огонь. Нелли, мне снилось, что я на небесах, но небеса, казалось, не были моим домом
и я плакала, мое сердце разрывалось от желания вернуться на землю; и
ангелы были так разгневаны, что вышвырнули меня посреди вересковой пустоши.
на вершине Грозового перевала, где я проснулся, рыдая от радости ".

Прежде чем эта речь была закончена, Хитклиф, который лежал вне поля зрения.
на скамейке у кухонной стены, тихонько вышел. Он слышал, как Кэтрин сказала это
это унизило бы ее, если бы она вышла за него замуж, и он больше ничего не слышал.

Той ночью, когда над хайтс в полной ярости бушевал шторм,
Хитклиф исчез. Кэтрин испытала неконтролируемое горе и
опасно заболела. Когда она выздоравливала, она отправилась в
Трашкросс-Грейндж. Но Эдгар Линтон, когда он женился на ней, через три года
после смерти своего отца, и привез ее сюда, в Грейндж,
был самым счастливым человеком на свете. Я пошел с ней, оставив маленького Гэртона,
которому было уже почти пять лет, и он только начал учить свои
буквы.

На мягкий вечер в сентябре, я шла домой из сада с
корзина яблок, собранных мною, когда я подошел к кухне
дверь, я услышал, как голос сказал: "Нелли, это ты?"

Что-то зашевелилось на крыльце, и, подойдя ближе, я увидела высокого мужчину,
одетого в темную одежду, с темными волосами и лицом.

"Что?" - закричала я. "Ты вернулся?"

- Да, Нелли. Тебе незачем так волноваться. Я хочу поговорить с твоей хозяйкой на пару слов.
Я вошла и объяснила мистеру Эдгару и Кэти, что происходит.

Я вошла.райн, который ждал внизу.


- О, Эдгар, дорогой, - выдохнула она, обвивая руками его шею.
- Хитклиф вернулся - он вернулся!

"Ну-ну, - сказал он, - не души меня за это. Не нужно
сходить с ума. Постарайся радоваться, не впадая в абсурд!"

Когда Хитклифф вошел, она схватила его за руки и захохотала как сумасшедшая
вне себя.

Казалось, что он остановился на Грозовом перевале по приглашению мистера
Эрншоу! Когда я услышал это я предчувствовал, что ему лучше иметь
оставался в стороне.

Позже мы узнали от Иосифа, что Хитклиф призвал Эрншо,
которого он застал за картами, присоединился к игре и, по-видимому,
будучи обильно снабжен деньгами, был приглашен своим старым
преследователем прийти снова вечером. Затем он предложил щедрую плату
за разрешение поселиться в Хайтс, которое алчность Эрншоу
заставила его принять.

Хитклифф начал посещать Трашкросс-Грейндж и постепенно
утвердил свое право на то, чтобы его ждали. Возник новый источник неприятностей
в неожиданной форме - Изабелла Линтон проявила внезапное и
непреодолимое влечение к Хитклифу. В то время она была
очаровательная юная леди восемнадцати лет. Я пытался убедить ее выбросить его из головы
.

"Это птица дурного предзнаменования, мисс, - сказал я, - и он не пара для вас. Как
он жил? Как он разбогател? Почему он остановился в Грозовом перевале
в доме человека, которого он ненавидит? Они говорят, что мистеру Эрншоу с тех пор, как он приехал, становится
все хуже и хуже. Они не спят вместе всю ночь.
постоянно, и Хиндли занимает деньги на своей земле и не делает
ничего, кроме игр и выпивки ".

"Ты заодно с остальными, - ответила она, - и я не собираюсь тебя слушать".
ваша клевета". Антипатия Мистер Линтон Хитклиф достиг к
точке, в которой он призвал своих слуг одного дня, чтобы превратить его из
Мызы, после чего месть Хитклифа принял форму
побег с сестра Линтона. Шесть недель спустя я получил письмо с выражением
горького сожаления от Изабеллы, в котором она рассеянно спрашивала меня, думаю ли я, что
ее муж был человеком или дьяволом, и как мне удалось сохранить обычное
сочувствие человеческой натуре на Грозовом перевале, куда они вернулись
.

Получив это письмо, я получил разрешение от мистера Линтона отправиться в
высоты, чтобы увидеться со своей сестрой, и Хитклиф, встретившись со мной, убедил меня
устроить ему интервью с Кэтрин.

"Нелли, - сказал он, - вы знаете так же хорошо, как и я, каждый думал, что она
тратит на Линтон она тратит на меня тысячу. Если он любил ее всем
полномочия своим ничтожным существом, он не мог, как много любви в восемьдесят лет
как я мог в день. И Кэтрин сердце так глубоко, как я.
Море можно было бы с такой же легкостью вместить в это корыто для лошадей, как и всю ее любовь.
Он монополизировал бы ее привязанность.

Ну, я спорила и отказывалась, но в конце концов он заставил меня согласиться
вложить послание в руки миссис Линтон.

Когда он встретил ее, я увидел, что он едва мог вынести, для него это было сущей мукой,
смотреть ей в лицо, потому что он был поражен уверенностью, что ей
суждено умереть.

"О, Кэти, как я могу это вынести?" - была первая фраза, которую он произнес.

"Вы с Эдгаром разбили мне сердце, Хитклиф", - был ее ответ. "Вы
убить меня и thriven на это, я думаю".

"Ты одержима дьяволом, - спросил он, - разговаривать в такой манере
мне, когда ты умираешь? Ты знаешь, что лжешь, говоря, что я убил тебя, и
ты знаешь, что я мог бы так же быстро забыть о своем существовании, как и о тебе. Это
недостаточно того, что, пока ты пребываешь в мире, я буду испытывать муки ада
?

- Я не буду в мире, - простонала Кэтрин.

- Почему ты презирал меня? Почему ты предал свое сердце? Ты любил
меня. Какое право ты имел оставлять меня?

- Оставь меня в покое! - всхлипнула Кэтрин. "Я поступил неправильно, и я умираю для
он! Прости меня!"

В ту ночь родилась та Кэтрин, которую вы, мистер Локвуд, видели на Высотах,
и дух ее матери был дома, с Богом.

Когда утром я рассказала Хитклифу, который наблюдал за нами почти всю ночь
, он ударился головой о сучковатый ствол дерева, у которого
он стоял и выл, не как человек, а как дикий зверь, когда он
умолял ее призрак преследовать его. "Будь со мной всегда - прими любую форму!" он
плакал. "Только не оставляй меня в этой бездне, где я не могу найти тебя!"

Жизнь с Хитклиф становится невозможно Изабелла, она оставила
районе, чтобы никогда не вернуться к нему, и жил недалеко от Лондона; и тут ее
сына, которого она окрестила Линтон, родился через несколько месяцев после ее побега.
Он был болезненным, капризным созданием. Когда Линтону было двенадцать или чуть больше
, а Кэтрин - тринадцать, Изабелла умерла, и мальчика привезли в
Трашкросс Грейндж. Хиндли Эрншоу спился до смерти примерно в то же время.
в то же время он заложил каждый ярд своей земли за наличные; и
Хитклифф был залогодержателем. Так, Гэртон Эрншо, который должен был
первый человек в районе, был сокращен в зависимости от
его отец враг, в доме которого он жил, знала, что он был
обидел.

Теперь мотивы Хитклифа стали ясны. Под влиянием
страстной, но расчетливой мести, соединенной с жадностью, он планировал
уничтожение семьи Эрншоу и союз Грозовых
Поместья Хайтс и Трашкросс-Грейндж. С этой целью, приведя своего
слабого сына домой, в Хайтс, и терроризировав его, превратив в жалкое
рабство, он организовал брак между ним и юной Кэтрин Линтон,
которую побудило принять это соглашение сочувствие к ее
кузену и надежда вывести его из-под парализующего влияния
его отца. За браком почти сразу последовала смерть
как отца Кэтрин, так и ее юноши-мужа, которого, как выяснилось впоследствии
, уговорили или пригрозили завещать все свое имущество
к отцу. Так закончился рассказ миссис Дин, как странно
ассорти из жильцов Грозового перевала пришли вместе, мой хозяин
Хитклифф, лишенный наследства, бедный Гэртон Эрншоу, и Кэтрин
Хитклифф, которая была Кэтрин Линтон и дочерью Кэтрин
Эрншоу. Я предлагаю поехать на Грозовой перевал, чтобы сообщить моему
домовладельцу, что я проведу следующие шесть месяцев в Лондоне, и что он
может присмотреть другого арендатора для Грейнджа.


_III.--История продолжается._


Вчерашний день был ярким, спокойным и морозным, и я поднялся к Вершинам, когда
предложение. Моя экономка попросила меня принести записку от нее
ее юная леди, и я не отказал, ибо достойная женщина не была
сознавая ничего странного в ее просьбе. Гэртон Эрншоу снял для меня цепь
ворота. Парень настолько красив, насколько можно судить по деревенскому облику, но он
делает все возможное, по-видимому, чтобы использовать наименьшее из своих преимуществ.
Кэтрин, готовившая овощи к обеду, выглядела более угрюмой
и менее энергичной, чем когда я увидела ее в первый раз.

"Она не кажется такой дружелюбной, - подумала я, - как уверяла миссис Дин
мне верить. Она красавица, это правда, но не ангел.

Я подошел к ней, притворившись, что хочу полюбоваться садом, и бросил
Записка миссис Дин лежала у нее на коленях, незамеченная Гэртоном. Но вслух она спросила:
"Что это?" - и отбросила ее.

"Письмо от вашего старого знакомого, экономка в скворцах," я
ответил. Она бы с радостью собрались на эту информацию, но
Харитон избил ее. Он схватил письмо и сунул его в карман жилета, сказав, что сначала на него должен взглянуть мистер
Хитклиф; но позже он вытащил письмо,
и швырнул его на пол так нелюбезно, как только мог. Кэтрин внимательно прочитала
а затем спросила: "Ты нравишься Эллен?"

"Да, очень хорошо", - нерешительно ответила я.

После чего она стала более общительной и рассказала мне, какой скучной она была.
теперь Хитклиф забрал ее книги.

Когда Хитклиф вошел, выглядя беспокойным и озабоченным, он отправил ее на кухню
приготовить ей ужин с Джозефом; и с хозяином
дома было мрачно и угрюмо, а Гэртон абсолютно немой, я приготовил
невеселый ужин и рано распрощался.

 * * * * *

В сентябре следующего года, когда я ехал на север на охоту, мною овладел внезапный порыв
посетить Трашкросс Грейндж и провести ночь под собственной крышей, поскольку
срок аренды еще не истек. Когда я добрался до Грейнджа перед заходом солнца,
Я обнаружил девушку, вязавшую под крыльцом, и пожилую женщину, полулежавшую на
ступеньках дома и покуривавшую трубку в задумчивости.

- Миссис Дин дома? - спросил я. - Спросила я.

- Госпожа Дин? Нет! - ответила она. - Она здесь не живет; кыш наверху, в
-Хайтс.

- Значит, вы экономка? - спросила я.

"Иа, ты следишь за домом", - ответила она.

"Ну, я мистер Локвуд, хозяин. Есть ли какие-нибудь комнаты, чтобы меня поселить,
Интересно? Я хочу остаться на всю ночь.

"Т'хозяин!" - воскликнула она в изумлении. "Да, сэр прислал весточку. У них здесь
нигде больше ни сухо, ни мужественно!"

Оставив ее снуют готовится, я поднялся на каменистый
по-дороге, которая ответвляется в жилище Мистера Хитклифа. Добравшись до нее, я
не пришлось ни взбираться на калитку, ни стучать - она поддалась моей руке. "Это
улучшение", - подумал я. Я также заметил аромат цветов
в воздухе разносился аромат некрасивых фруктовых деревьев.

- Напротив! - произнес голос, нежный, как серебряный колокольчик. - Это для
в третий раз, тупица! Я не собираюсь повторять тебе это снова.

"Тогда наоборот", - ответил другой низким, но смягченным голосом. "А теперь
поцелуй меня за то, что ты так хорошо следишь".

Говоривший был молодым человеком, респектабельно одетым и сидел за
столом, перед ним лежала книга. Его красивые черты светились от удовольствия
, а глаза нетерпеливо перебегали со страницы на
маленькую белую руку, лежащую у него на плече. Итак, не будем перебивать Гэртона
Эрншоу и Кэтрин Хитклифф, я пошла на кухню, где моя
старая подруга Нелли Дин сидела за шитьем и напевала песенку.

Миссис Дин вскочила на ноги, узнав меня. - Да благословит вас господь, мистер
Локвуд! - воскликнула она. - Прошу вас, войдите! Вы шли пешком из
Гиммертона?

"Нет, из Грейнджа", - ответил я. "и пока они снимают мне комнату для ночлега.
там я хочу закончить свои дела с вашим хозяином".

"По какому делу, сэр?" - спросила Нелли.

"По поводу арендной платы", - ответила я.

"О, тогда вы должны договориться с Кэтрин, или, скорее, со мной, поскольку она еще
не научилась устраивать свои дела".

Я выглядела удивленной.

"Ах! Я вижу, вы не слышали о смерти Хитклифа, - продолжала она.

"Хитклиф мертв!" Я воскликнула. "Как давно это было?"

- С тех пор прошло три месяца; но присаживайтесь, и я вам все расскажу.

"Меня вызвали на Грозовой перевал, - сказала она, - через две недели после того, как
ты покинул нас, и я с радостью поехала туда ради Кэтрин. Мистер Хитклифф,
который становился все более и более неприязненным к обществу, почти изгнал Эрншоу
из своей квартиры и устал видеть Кэтрин - это было
причина, по которой за мной послали - и двое молодых людей были брошены волей-неволей
в доме они часто бывали в обществе друг друга, и вскоре Кэтрин начала
давать понять своей упрямой кузине, что она хотела бы быть друзьями.
Близость назрела быстро, и, мистер Локвуд, в день их свадьбы
в Англии не будет более счастливой женщины, чем я. Джозеф был
единственным возражавшим, и он обратился к Хитклифу с жалобой на "вон того оболтуса"
безжалостная королева, которая околдовала нашего парня своим дерзким взглядом и своим предательством
способами". Но после взрыва страсти при этой новости мистер Хитклифф внезапно
успокоился и сказал мне: "Нелли, приближается странная перемена
; я нахожусь в ее тени".

Вскоре после этого он начал бродить в одиночестве в состоянии, приближающемся к
рассеянности. Он не мог отдыхать; он не мог есть; и он не хотел видеть
доктор. Однажды утром, обходя дом, я заметил, что
окно хозяина распахнуто и дождь хлещет прямо в комнату. "Он
не может быть в постели, - подумал я, - этот душ промочит его насквозь".
Так оно и было, потому что, когда я вошел в комнату, его лицо и шея были
омыты дождем, с постельного белья капало, и он был совершенно
неподвижен - мертвый и неподвижный. Я позвонил Джозефу. - Эх, какой он злой!
выглядит, готовясь к смерти! - воскликнул старик, а затем упал на
колени и поблагодарил за то, что древний род Эрншоу был восстановлен
в своих правах.

- Я буду рада, когда они переедут из Хайтс в Грейндж, - заключила миссис Дин.
- Значит, они едут в Грейндж? - спросила я.

- Значит, они едут в Грейндж?

"Да, как только они поженятся; и это будет в Первый день Нового года".

 * * * * *




РОБЕРТ БЬЮКЕНЕН


"Тень меча"

 Роберт Бьюкенен, поэт, романист и драматург, родился
 18 августа 1841 года в Каверсуолле, Стаффордшир, Англия, сын
 о бедном портном-подмастерье из Эйршира, в Шотландии, который
 писал стихи и бродил по стране, проповедуя
 социализм типа Оуэна, впоследствии редактировавший журнал в Глазго
 . Возможно, отчасти благодаря своему очень нетрадиционному
 образованию, Роберт Бьюкенен вступил в жизнь со странной
 свежестью видения. Ничто в обычной человеческой жизни не казалось ему заурядным или подлым
 , и это чувство удивления в сочетании с
 гораздо более твердой, чем у его отца, способностью суждения сделало его
 поэтом незаурядного гения. "Подтексты", опубликованные в
 1863 году, и "Идиллии и легенды Инверберна", появившиеся
 два года спустя, сделали его знаменитым. Те же качества, которые он
 проявленный в его поэзии, Бьюкенен проявился в его ранних и
 лучших романах. "Тень меча", опубликованная в 1876 году, была
 изначально задумана как стихотворение, и оно до сих пор остается одним из
 лучших романов в современной английской прозе. В последние годы жизни
 Роберт Бьюкенен, измученный долгой и мучительной болезнью
 своей красивой и нежной жены, написал значительное количество
 произведений, не имеющих литературных достоинств; но это не умаляет
 ценности его лучшего и раннего произведения, которое, несомненно,
 это дает ему право занять важное место в английской литературе.
 Он умер 10 июня 1901 года.


_I.- Король призывников._


"Рохан Gwenfern!" - воскликнул сержант, голосом, который звенел, как
труба по всей длине ратуши.

Никто не ответил. Толпа молодых Kromlaix мужчины смотрели друг на друга в
ужас. Был самый красивый, самый сильный и самый смелый
парень в свою деревню трус? Это был мрачный 1813 год, когда
Наполеон лишал Францию всего ее мужского достоинства. Даже единственные сыновья
бедных овдовевших женщин, таких, какой была Рохан Гвенферн, больше не освобождались
от призыва на военную службу. Потеряв полмиллиона человек в снегах
Россия, Наполеон посетило более 200 000 солдат, и мало
Рыбацкая деревня Бретон в Kromlaix пришлось дать двадцать пять призывников.

"Рохан Gwenfern!" снова закричал сержант.

Мэр встал из-за урны для голосования, стоявшей на большом столе, вокруг которого
собрались жители деревни, и тщетно оглядывался в поисках великолепной фигуры
молодого рыбака.

"Где ваш племянник?" - сердито спросил он капрала Дерваля.

Дерваль, один из ветеранов наполеоновских, которые были на пенсию после потери
ногу под Аустерлицем, смотрел на свою милую племянницу, Марсель, с
странная бледность на его изборожденном морщинами загорелом лице.

- Роан был слишком болен, чтобы приехать, - сказала Марсель с беспокойством в глазах.
милые серые глаза. "Я буду рисовать от его имени".

"Очень хорошо, моя прелестная девочка", - сказал мэр, и его мрачное лицо смягчилось
в улыбке, когда он посмотрел на красивую девушку. "Ты будешь рисовать для
него и принесешь ему удачу".

Марсель рука дрожала, когда она положила его в урну. Она впустила его
оставаться там так долго, что некоторые из солдат начали смеяться. Но
деревенские женщины, собравшиеся плотной толпой в задней части зала, смотрели
смотрели на нее со слезами на глазах. Они знали, что она делает. Она
молилась, чтобы ей выпало счастливое число для ее возлюбленного, Рохана.
Требовалось двадцать пять призывников, и те, кто нарисовал бумагу с номером
двадцать шесть или выше, были свободны.

- Полно, полно, моя дорогая! - сказал мэр, поглаживая усы и
ободряюще кивая Марсель.

Она медленно достала листок бумаги и протянула его дяде, который развернул его.
он внимательно прочитал и произнес свое обычное ругательство. "Душа
ворона!" в awstricken шепотом.

"Прочитать его, капрал!" - отметил мэр, в то время как Марсель взглянул дико на нее
дядя.

"Это невероятно!" - сказал капрал Дерваль, передавая бумагу сержанту.
на его лице все еще было выражение изумления.

- Роан Гвенферн, один! - крикнул сержант, в то время как Марсель прижалась к своему дяде
и спрятала лицо в его руке.

Рохан Гвенферн, давший торжественную клятву, что он никогда не выйдет вперед
убивать своих собратьев по приказу Наполеона, которого он считал
ужасное, кровожадное чудовище, обнаружившее себя, когда он вернулся в Кромлех
поздно вечером, в плачевном положении короля призывников. Он
был молодым человеком, который вел очень уединенную жизнь, но одиночество, вместо
то, что сделало его болезненным, усилило его естественные чувства жалости и
привязанности. Его огромная физическая сила никогда не была направлена ни на что злое
, и даже в самых тяжелых борцовских поединках он никогда не дрался
жестоко.

Он, конечно, радовался своей великолепной физической силе; но у него была
мягкость души поэтического склада ума, а также великодушие, которое
часто сочетается с большой силой. В нем действительно было что-то львиное
, когда он широкими шагами подошел к двери своего коттеджа, с гривой
желтых волос, ниспадающих на широкие брови и падающих на плечи.
Его ждала нетерпеливая толпа, и когда он появился, все они
закричали.

"Наконец-то он здесь!" - раздался голос, в котором он узнал голос
Микеля Граллона. "Троекратное ура Королю призывников!"

Некоторые сумка-труба игроков заиграл веселую песенку, но Рохан, с диким
лицо и суровые глаза, протолкался сквозь толпу в своем коттедже.
На место пожара его мать сидела, плача, на лице ее
фартук; вокруг нее была группа из сочувствия друзей. Сцена объяснилась сама собой
в мгновение ока, и Рохан Гвенферн понял свою судьбу. Бледный как смерть, он
метался по полу в сторону своей матери, как отряд молодых
девушки стекались в доме пели "Марсельезу". Во главе их был
Марсель.

В сердце возлюбленной Рохана происходила тяжелая борьба. Ее
охватило горе, когда выпало роковое число. Но ее смятение
быстро превратилось в героическую гордость при мысли о том, что ее возлюбленный
станет солдатом Наполеона. С детства она узнала от
ее дядя, чтобы восхищаться и поклоняться великим императором, который возглавлял войска
Франции от победы к победе, и она не думала, что Роган
отказался бы следовать за ним. Это правда, что она часто слышала, как Гвенферн
говорил, что он ненавидит войну; но многие другие мужчины Кромлея говорили то же самое.
то же самое; и все же, когда настал час, и их призвали служить
в Великую армию, они подчинились.

"Смотри, Рохан!" - воскликнула она, держа в руке розетку с длинной,
цветной лентой. "Смотри! Я принесла это для тебя".

Каждый из новобранцев носил похожий значок, и старый капрал Дерваль
прикрепил такой же себе на грудь. Вся толпа зааплодировала, когда Марсель приблизилась,
с яркими глазами и пылающими щеками, к своему возлюбленному.

"Отойдите! Не прикасайтесь ко мне!" - закричал Рохан, и его лицо вспыхнуло странным
гневом.

"Мальчишка сошел с ума!" - сердитым голосом воскликнул капрал Дерваль.

"Неужели вы не понимаете, Рохан?" - воскликнул Марсель, в ужасе от ее
искать любовника. "Как вам не пришел, кто-то должен был нарисовать на ваше имя. Я
сделал это, и теперь ты Король призывников, и это твой
значок. Позволь мне прикрепить его тебе на грудь!"

Через мгновение ее нежные пальцы прикрепили розетку к его куртке. Рохан
не пошевелился; его глаза были устремлены в землю, но черты лица подергивались
конвульсивно.

"А теперь все вперед, в гостиницу!" - сказал капрал Дерваль, когда
приветствия стихли. "Мы выпьем за здоровье Номера Первого!"

Когда все двинулись к двери, Рохан вздрогнул, словно выйдя из
транса.

"Стойте!" - крикнул он.

Все замерли, прислушиваясь, а его овдовевшая мать подкралась и схватила его за руку
.

"Вы все сумасшедшие, - сказал он диким голосом, - и я, кажется, тоже схожу с ума"
. Что это вы мне говорите о воинской повинности и императоре?
Я не понимаю. Я только знаю, что вы все сумасшедшие. Наполеон не имеет права
принуждать меня сражаться за него; и если бы у каждого француза было мое сердце, он
не будет царствовать в другой день. Я отказываюсь быть как овца веден на
убой. Он может убить меня, если пожелает, но он не может заставить меня убить своего
коллег-мужчин. Ты можешь идти, если хочешь, и делать его кровавую работу. Будь у меня такая возможность.
я бы служил ему так же, как служу этому его знаку!"

Сорвав с груди розетку, он бросил ее в пылающий огонь.

- Роан, ради Бога, замолчи! - закричала Марсель. - Ты говоришь как
безумец. Это все моя вина. Я думал, что должен принести тебе удачу,
рисуя для тебя. Неужели ты не простишь меня?

Молодой рыбак печально посмотрел в лицо своей возлюбленной, и когда он
при виде ее влажных глаз и дрожащих губ его сердце дрогнуло. Он взял ее
руку и поцеловал, но внезапно неприятное лицо просунулось вперед
между двумя влюбленными.

"Разве не жаль, - усмехнулся Микель Граллон, - видеть, как хорошенькая девушка тратит
себя на труса, когда..."

Он не закончил предложение, потому что Рохан протянул руку и
сбил его с ног. Граллон рухнул как подкошенный.

Дикий крик вырвался у всех мужчин, женщины завизжали, даже Марсель
отпрянула назад; а Рохан шагнул к двери, прокладывая себе путь наружу.

"Держите его! Убейте его!" - кричали некоторые.

"Арестуйте его!" - крикнул капрал Дерваль.

Рохан швырял своих противников направо и налево, как множество кеглей. Они
Отшатнулись и ахнули. Затем, повернув на мгновение свое белое лицо к
Марсель, ее возлюбленный, невредимый ушел в темноту.


_II.-В Морском соборе_


Вдоль дикого, изрезанного берега, недалеко от Кромле, находилась огромная
пещера из малинового гранита, покрытая блестящим мхом и омываемая
ревущими морскими приливами. Его высокие стены были вырезаны ветром и
водой в тысячи красивых, фантастических форм, и тусклый
религиозный свет падал сверху через длинное отверстие в форме воронки
бег с крыши пещеры на вершине Великой скалы.

Именно здесь Gwenfern Рохан скрыл от группы солдат, отправленных в
погоню за ним. Воздух был сырой и холодный, но он вдыхал его с
комфорт выносливое животное. Он устроил постель из сухих водорослей на вершине
обрыва, ведущего к отверстию в скале, куда приходила его мать
и каждый вечер приносила ему еду; и Джаннедик, ручная коза, которая
следовала за ним повсюду в те дни, когда он был свободным человеком, была
его единственным спутником. Странной и уединенной была жизнь, которую он вел, но он
уснул, да так крепко в своей постели из морской капусты по дикой пропасти, как он это сделал
в своей постели у себя дома.

Но однажды утром, когда он проснулся, в невнятный шум донеслось до его уха.
Выглядывая из-за выступа, он увидел толпу солдат, стоя на
галька у входа в пещеру.

"Спускайтесь и сдавайтесь, именем императора!" - крикнул
сержант.

"Сдавайтесь!" - закричали все его люди. И огромное, тусклое помещение зазвенело от
эха их голосов.

"Вы можете забрать мой труп, если потрудитесь подняться сюда за ним!" - крикнул
Рохан, ступающий в свет, падающий из отверстия в скале.

Солдаты изумленно уставились вверх, когда Рохан появился на выступе
над пропастью. Теперь он был изможденным, заброшенным, загнанным человеком, с несколькими
лохмотьями, висящими на его теле, и огромной копной желтых волос, спадающих
ниже плеч. Под давлением душевных страданий его плоть отделилась от костей
, но его глаза вспыхнули ужасающим светом.

"Спускайся", - сказал сержант, поднимая свой пистолет, "или я буду выбирать тебя
ваш судак, как если бы Вы были ворон".

Вместо того чтобы спрятаться за камень, Рохан встал со странной улыбкой на лице.
его лицо и сказал: "Если я тебе нужен, ты должен прийти и забрать меня".

Была вспышка, грохот - сержант выстрелил. Но когда дым
рассеялся, Рохан все еще стоял на выступе со странной
улыбкой на лице. Выстрел прошел мимо цели.

"Ты можешь улыбаться, - сердито сказал сержант, - но тебе не сбежать. Если я
не смогу тебя победить, я заморю тебя голодом. Мои люди наблюдают за
тобой, наверху и внизу. Ты окружен".

"И ты тоже", - сказал Рохан со смехом, указывая на вход в
пещеру. "Посмотри назад!"

Сержант и его люди обернулись и издали крик ужаса. Начался
отлив, и море яростно хлестало в устье
пещеры.

"Дать ему еще один залп," - крикнул сержант", а потом плавать на ваш
жизни".

Но когда мужчины повернулись, чтобы прицелиться в Рохана, его уже не было видно. Они
открыли беспорядочный огонь по отверстию в скале, и после того, как огромная
пещера наполнилась клубами дыма и эхом грома, они бежали, спасая свои
жизни, переходя вброд, вплавь во время высокого весеннего прилива.

"Во всяком случае", - сказал сержант, когда все они благополучно вернулись в
земля, "мы можем помешать матери Гвенферн больше не приносить безумному мятежнику никакой еды".
еда.

Поэтому за коттеджем, в котором жила овдовевшая мать Рохана
, была установлена стража, и ее всегда обыскивали, когда она выходила из дома, и
банды вооруженных людей день и ночь охраняли отверстие на вершине холма.
на утесе и у обращенного к морю входа в пещеру. В конце два
недели сержант решил сделать еще одну атаку. Человек, подумал он,
наверняка уже умер от голода, так как все способы помощи давно
с тех пор были заблокированы.

Итак, однажды лунной ночью, во время отлива , толпа солдат прокралась в
они соединили две длинные лестницы и начали карабкаться вверх по
обрыву. Но сильная рука схватила лестницы сверху и швырнула
их обратно на гранитный пол пещеры. Стоя, как призрак, в
слабом серебристом сиянии, падающем через отверстие в скале, Рохан
швырнул вниз, в темную массу осаждающей толпы, огромные фрагменты
камень, который он положил, готовый к использованию, вдоль выступа, на котором он
спал.

"Огонь, огонь!" - закричал сержант, указывая на белую фигуру
Рохана.

Но прежде чем команда была выполнена, Рохан спрятался под укрытие, и солдаты
пули дождем посыпались вокруг того места, где он только что стоял. Затем,
под прикрытием огня, несколько человек продвинулись вперед и снова приставили лестницу
к обрыву. Когда Рохан присел на выступ, он был
поражен появлением человеческого лица. С криком ярости он
вскочил на ноги и, не обращая внимания на пули, стучащие по камню
вокруг него, он медленно и мучительно поднял ужасный гранитный камень.
валун, на мгновение занес его над головой, а затем швырнул вниз
в неясные фигуры, борющиеся внизу. Раздался грохот, пронзительный крик.
Под тяжестью валуна лестницы сломались, и люди на них
упали, сопровождаемые ужасными криками агонии и ужаса.

Что произошло после этого, Рохан так и не узнал; ибо, охваченный безумием и
усталостью, он потерял сознание. Когда он открыл глаза, он лежал под
отверстием в скале, и лунный свет падал на его лицо. Снизу
донесся тихий звук плещущейся воды, и, посмотрев вниз, он
увидел, что прилив зашел в пещеру и вынудил осаждающих отступить
прекратил атаку.

Да, битва закончилась, и он победил! Его положение действительно было
неприступный; будь у него достаточно еды, он мог бы продержаться здесь
против сотен людей в течение длительного периода. Но, когда он лег на свое
ложе из морских водорослей, шершавый язык лизнул его руку. Это была его коза,
Яннедик. В течение последних двух недель мать Рохана каждый день отправляла козла
своему сыну с корзинкой еды, привязанной к его шее и спрятанной в
длинной шерсти на горле. Рохан нащупал в темноте корзину
и Яннедик, издав низкий крик боли, перекатился к его ногам
в лунный свет, обнажив ужасную пулевую рану в боку, и
задрожал и умер. Какой-то солдат застрелил его.

Когда Рохан смотрел на мертвое тело своего четвероногого друга, сила
разума, которая позволила ему противостоять всей мощи Наполеона,
завоеватель Европы, который мог бы выступить против него, наконец ушел от него.
Дрожа и дрожа, Он огляделся вокруг, преодолеть произносить
запустение и отчаяние. Он храбро держался, но больше не мог держаться
медленно и с трудом он спускался по темному склону
пропасти и достиг узкой полосы гальки внизу, как раз в тот момент, когда
луна выглянула из-за облака и осветила пещеру. Его холодные лучи
упали на белое лицо сержанта, который положил половину на мелкой галькой и
наполовину в воде, измельчают на огромный валун, с которым Рохан был
разбитые лестницы.

Рохан мгновение всматривался в черты лица человека, которого он убил, и
затем с криком агонии и отчаяния он упал на колени.

"Только не на мою голову, о Боже, падет вина!" он молился. "Не на мою голову, но
на того, кто выследил меня и сделал тем, кто я есть; на того, чей красный меч
бросает тень на весь мир и толкает миллионы невинных людей на убийство
друг друга! Ах, Боже, Боже, Боже! Люди, которых убил Наполеон! Не пора ли
такому человеку, как я, найти его и убить, и
вернуть мир еще раз на нашу залитую кровью землю? Да, я
сделаю это!"

Дико растет на ноги, полна странных сил и странно
полномочия безумия, Рохан Gwenfern поднялся до пропасти в своей постели
морские водоросли, а затем отправился в путь, что никто не принимал и жил-в
отвесный, обрывистый путь с крыши пещеры к вершине
скалы.


_III.--Рохан встречает Наполеона_


Когда Великая армия ворвалась в Бельгию для последней великой битвы против
соединенных держав Англии, Германии, Австрии и России, за ней последовало странное,
дикое существо - изможденный полуголый мужчина с длинными желтыми
волосы, ниспадающие почти до пояса, и налитые кровью глаза с выражением
безумия в них. Как он жил, трудно сказать. Он никогда не просил милостыню,
но солдаты бросали в него кусками хлеба, когда он бродил вокруг их костров
спрашивая каждого, кого встречал: "Где император? Где
Наполеон? Как ты думаешь, он пойдет этим путем?"

Дважды его арестовывали как шпиона и поспешно приговаривали к расстрелу.
Но каждый раз, услышав смертный приговор, он издавал такой странный смешок
, что офицер присматривался к нему повнимательнее, а затем отпускал на свободу,
говоря с презрительной жалостью: "Это безобидный маньяк. Отпусти его.

Он всегда шел в тылу наступающей армии, и когда прибывал каждый новый
полк, он смешивался с солдатами и спрашивал их
свирепым шепотом: "Император уже идет? Разве он не идет?

Наконец, одним темным дождливым вечером дикий изгой увидел человека, для которого
он искал. Закутанный в старое серое пальто и в треуголке
в шляпе, с которой сильно капал дождь, Наполеон стоял на холме,
заложив руки за спину, глубоко опустив голову между
плечи, смотрящие в сторону Линьи. Но его охраняли; толпа
офицеров стояла прямо за ним, ожидая приказов.

Внезапно по дороге проехал верхом солдат с непокрытой головой, пришпоривая свою лошадь и
нахлестывая ее, словно спасая свою жизнь; бешено скача вверх по холму, он
вручил императору депешу. Наполеон взглянул на него и обратился к своему
штабные офицеры. В порыве дикой радости они обнажили шпаги и
размахивали ими в воздухе, крича: "Да здравствует Император!" _ Наполеон улыбнулся.
Его звезда снова взошла! Пруссаки отступали от
Линьи; он нанес первый удар, и это была победа!

Недалеко от холма, на котором он стоял, находился заброшенный фермерский дом; он отдал
приказ подготовить его к приему. Но когда он скакал
вниз с холма во главе своего посоха, человек, который наблюдал за ним
, разгадал его намерение и добрался до дома раньше своих слуг.
Солдаты, которые искали место до того, как Наполеон вошел не удалось
видим темную фигуру притаившегося в углу чердака среди черных
стропила.

"Оставь меня", - говорил Наполеон своим людям, после того, как он закончил обычный
обед из хлеба и вина перед ним.

Завтра он впервые встретится на холмистых полях битвы при Ватерлоо
с единственным капитаном европейской армии, которого он не победил.
Он хотел в тишине обдумать свои планы на битву. Некоторое время он
ходил взад и вперед по комнате, опустив подбородок на грудь, и
его руки были сцеплены за спиной. Сквозь широкие, ясные пространства его разума
огромные армии проходили черной процессией, двигаясь подобно грозовым тучам
над пораженной землей; горящие города возвышались вдали, среди
крики умирающих и гром пушек. Его план был наконец
созрел. Победа? Да, это ясно. Поэтому его мысли забегали. В
адъютант вошел в диспетчерскую. Он разорвал конверт и пробежал его глазами
.

"Ничего особенного", - сказал он. "Не беспокоьте меня в течение двух часов, кроме как по делу
большой важности. Я хочу спать."

Подойдя к старому дубовому креслу, стоявшему перед камином, он
упал на колени, закрыл глаза и помолился.

"Что?" - сказал человек, наблюдавший за ним с высоты стропил. "Неужели Каин
осмеливается молиться? Конечно, Бог не ответит на его молитвы! Он молится о том, чтобы
завтра он мог стереть англичан с лица земли и снова
зацементировать свой трон кровью и выковать свой огненный скипетр!"

Без сомнения, это было то, о чем молился Наполеон. И все же, когда он поднялся, его
лицо чудесным образом изменилось и смягчилось от религиозного света, который
на несколько мгновений он осветил его. Затем, бросившись в
кресло, он закрыл глаза. И когда огонь догорел, Рохан Гвенферн
бесшумно спустился с чердака, и в его руке что-то блеснуло. Он
подкрался к спящему императору и уставился на его лицо, читая его
строчку за строчкой. Наполеон беспокойно пошевелился во сне и что-то пробормотал себе под нос
его рука разжалась и закрылась.

Когда Рохан занес свой нож, чтобы вонзить его в сердце тирана, он
увидел руку - белую и маленькую, как у женщины или ребенка. Он снова
посмотрел на лицо. Ах, здесь не было имперского величия! Только
слабое, желтоватое, усталое и болезненное создание, которого сильный мужчина мог бы
сокрушить одним ударом кулака. Рохан слабел на глазах, и
длинный нож чуть не выпал у него из рук.

"Я должен убить его, я должен убить его!" - твердил он себе. "Его единственная
жизнь против мира и счастья на земле - жизнь Каина! Если он
проснется, начнется война, пожар, голод и резня! Убейте его!,
Рохан, убей его!"

Возможно, если бы Наполеон не молился, пока он спал, его враг окажет
осуществил свою цель. Но он молился, лицо его стало
прекрасное на мгновение, и он заснул бесстрашно, как ребенок. Нет!
Рохан Gwenfern не был изготовлен из материалов из которых дикарь убийц
сформированы; но не было безумия в его мозгу, была еще любовь в
его сердце. Он не мог убить даже Каин, когда Бог освятил
убийца со сном. Бог дал Наполеон, и Бог его послал; кровавый
как он был, он тоже Божье дитя.

Открыв большое створчатое окно в комнате на ферме, Гвенферн
мгновение смотрела безумными глазами и дрожащими губами на бледное, изможденное
лицом великого завоевателя, а затем выпрыгнул в темноту. Когда
Наполеон проснулся, длинный нож лежал у его ног; но он внял ее
нет, и мало приснилось, что несколько минут назад было указано на его
сердце.

Ах, Рохан Гвенферн поступил правильно, оставив могущественного императора в руках Божьих
и вернуться диким, оборванным, безумным нищим к своей
возлюбленной Марсель, в маленькую бретонскую деревушку Кромле. Ибо, как
Наполеон вышел из фермерского дома и посмотрел на рассветающее небо, там
поднялась, заслоняя зловещую звезду его судьбы, кроваво-красная тень--
ВАТЕРЛОО!

 * * * * *




ДЖОН БАНЬЯН


Священная война

 Джон Баньян родился в Элстоу, недалеко от Бедфорда, Англия, в
 1628 году. Получив скудное образование в деревенской школе
 , он усердно работал в кузнице вместе со своим отцом. В свои
 шестнадцать лет он потерял мать, и вскоре после этого он присоединился
 служил в армии, затем участвовал в гражданской войне; но его военный опыт
 продлился всего несколько месяцев. Вернувшись в Элстоу, он
 снова работал в кузнице и женился. После различных
 чередующихся религиозных опытов в 1655 году он стал членом
 баптистской конгрегации в Бедфорде, членом которой он был ранее
 давно избранным пастором. Его успех был необычайным; но через
 пять лет его служение было запрещено, и он был
 заключен в Бедфордскую тюрьму, его заключение длилось
 двенадцать лет. Там он написал свою бессмертную "Книгу Пилигрима".
 Прогресс ". Освобожденный в соответствии с Актом о снисхождении, он возобновил
 свое служение и, в конечном счете, свою пастырскую деятельность в Бедфорде.
 Он взял жар, когда с визитом в Лондоне, и умер в августе
 31, 1688. Критики считают, что "Священная война" даже
 превосходит "Пилигрима", поскольку выдает более тонкое
 литературное мастерство. Она была написана в 1682 году, после того, как
 прекратилось преследование Баньяна как проповедника, и когда он
 был широко известен как автор первой части
 "Путешествие пилигрима", вторая часть которого была опубликована
 два года спустя. Маколей утверждал, что, если бы не было
 "Путешествия пилигрима", "Священная война" была бы первой из
 религиозных аллегорий. Несомненно, его популярность была обусловлена в
 некоторой степени его родством с этой работой; но энергия его
 стиля преодолевает мельчайшую проработку почти невозможного
 тема, и книга живет, подобно литературе и теологии,
 своей собственной жизненностью. Подробный анализ этого можно найти
 в книге Фруда о Баньяне. Он сказал о нем: ""Священная война"
 обеспечила бы Баньяну место среди мастеров
 Английская литература".


_I.--Основание Мансула_


В доблестной стране Вселенной есть прекрасный и утонченный город,
корпорация под названием Мансул, город из-за своей необычной застройки, из-за своего
положения, такого удобного, из-за своих привилегий, таких выгодных, что там
нет ему равных под всем небом.

Что касается положения города, то он находится между двумя мирами, и
первым его основателем и строителем был некто Шаддай, который построил его для своего
собственного удовольствия. И как он это сделал лицем, так еще и могучий, чтобы
владычество над всей стране кругом.

Посреди этого города было воздвигнуто самое знаменитое и величественное место.
за силу его можно назвать замком; за приятность -
раем. Это место царя Шаддая, предназначенные только для себя, а не
другой с ним; и он сделал гарнизона, но совершивших
держать его только для мужчин города.

В этом знаменитом городе Мансул было пять ворот - Врата для ушей, Глазные врата, Врата для рта,
Врата для букетов и Врата для чувств. В нем всегда было достаточно провизии.
В его стенах действовал лучший, наиболее полезный и превосходный закон, который
тогда существовал в мире. Там не было ни одного жулика, негодяя или
вероломный человек в его стенах; все они были люди честные, и быстро
вместе.


_II.--Сюжет и захват_


Что ж, давным-давно жил один Дьявол, могучий великан, который совершил
нападение на знаменитый город Мансул, чтобы захватить его и сделать своим собственным
жилищем. Этот Дьявол был первым из слуг царя Шаддая,
благодаря которому он был возведен на самое высокое и могущественное место. Но он, видя
себя таким образом вознесенным к величию и почестям, и яростно стремясь в своем разуме к
более высокому состоянию и степени, о чем он только начинает думать сам с собой
как он мог бы стать господином над всеми и обладать единоличной властью при Шаддае
но это король приберег для своего сына. Diabolus А Потому
сначала советуется с самим собой, что лучше сделать, а потом ломается
его ум, чтобы некоторые другие из его товарищей, к которым они также согласились. Итак,
они пришли к выводу, что им следует совершить покушение на сына короля
уничтожить его, чтобы наследство могло перейти к ним.

Итак, король и его сын, будучи всезнающими, не могли не видеть
различать все проходы в его владениях; а потому, что он делает, кроме как предпринимает
их в самом ник, и первая поездка, что они сделали по отношению к своим
дизайн, обличает их в измене, ужасный мятеж, заговор
что они придумали, и бросает их вообще все места
доверия, выгоды, награды, и почести; и это сделано, он изгоняет их
суд, превращает их в ужасных ямах, не больше ждать
не менее пользу от его рук.

Изгнанный из своего двора, вы можете быть уверены, они бы сейчас добавить их
бывшая гордость, злоба и ярость против Шаддая. А потому, ровинга и
начиная в большей ярости с места на место, если, возможно, они могли бы найти
что-то, что принадлежало королю, они попали в эту просторную страну
Вселенной и направили свой курс к Мансулу. И когда они нашли это
место, они страшно закричали от радости, говоря: "Теперь мы нашли
награду и как отомстить царю Шаддаю!" Итак, они сели и
созвали военный совет.

Теперь с Диаболусом были, среди прочих, свирепая Алекто и Аполлион,
и могучий великан Вельзевул, и Люцифер, и Легион. И Легион ит
был тем, чей совет был принят, что они должны напасть на город со всей строгостью
притворная справедливость, прикрывающая их намерения ложью, лестью и
лживые слова; симулируя то, что никогда не будет, и обещая, что
для них они никогда не найти. Было также разработано, что с помощью
хитрости они должны уничтожить одного мистера Сопротивление, иначе называемого
Капитан Сопротивления - человек, которого гигант Диаболус и его банда боялись больше
, чем они боялись всего города Мансул. И они
назначили для этого некую Тисифону.

Таким образом, закончив военный совет, они поднялись и двинулись к
Мансулу; но все невидимыми, за исключением только Диаболуса, который
приблизился к городу в облике дракона. Итак , они подъехали
и сели перед Эргейтом, и устроили засаду для мистера Сопротивления
на расстоянии выстрела из лука от города. Затем Дьявол, подойдя к воротам,
затрубил в свою трубу, призывая к аудиенции, на которой присутствовали вожди города, такие как
милорд Иннокентий, милорд Будущий-будет-будет, мистер Регистратор и капитан
Сопротивление, спустился к стене, чтобы посмотреть, кто там и в чем дело
.

Затем Диаболус начал свою речь.

"Господа знаменитого города Mansoul, у меня несколько волнует
преподать вам. И сначала я уверяю вас, это не мой собственный, но свой
преимущество, которого я ищу. Я пришел показать вам, как вы можете достичь изобилия.
освобождение от рабства, в котором вы, сами того не подозревая, находитесь.
пленены и порабощены."

Услышав это, город Мансул навострил уши.

"И что же это, скажите на милость? Что это?" - подумали они.

Затем Диаболус заговорил дальше.

"Касаясь вашего короля, я знаю, что он велик и могуществен, но его законы
неразумны, запутанны и невыносимы. Есть большая разница
и диспропорция между жизнью и яблоком, но одно должно пойти за другим
по закону вашего Шаддая. Почему вы должны оставаться в неведении
и слепота? О вы, жители Мансула, вы не свободный народ!
И разве не прискорбно думать о том, что именно то, что тебе
запрещено делать, если бы ты не смог это сделать, принесло бы тебе и мудрость, и
честь?"

И как раз сейчас, когда Диаболус говорил эти слова Мансулу,
Тисифона выстрелила в капитана Сопротивления, стоявшего на воротах, и
смертельно ранил его в голову, так что он, к изумлению горожан
, совершенно замертво свалился со стены. Теперь, когда капитан
Сопротивления был мертв - а он был единственным военным в городе - бедный
Мансул остался совершенно без мужества. Затем выступил мистер
Ил-пауза, которую Дьявол привел с собой в качестве оратора и убедил
горожан сорвать дерево, запрещенное царем Шаддаем; и
когда они увидели, что дерево годится в пищу, и что оно приятно
для глаз, и дерево желанное, чтобы сделать человека мудрым, они взяли и сделали
ели. И вот, даже во время этой неудачной паузы, когда он произносил свою речь, милорд
Невиновен - то ли из-за выстрела из лагеря великана, то ли из-за каких-то
угрызений совести, внезапно охвативших его, то ли из-за зловонного дыхания этого
вероломный негодяй, старый Хрыч - пауза, ибо я склонен думать именно так - погрузился в воду
на том месте, где он стоял неподвижно, и его нельзя было вернуть к жизни
снова.

Теперь, когда эти храбрецы мертвы, что остается остальным горожанам, кроме как
пасть ниц и подчиниться Дьяволу, и вкусив от
запретный плод, они опьянели от него, и поэтому открыли и Слуховые Врата
и Глазные Врата, и впустили Диаболуса и всю его банду, совершенно забыв
своего доброго Шаддая и его закон.

Диаболус теперь подумывает о том, чтобы перестроить город для своего большего
безопасность, устанавливая одного и низводя другого по своему усмотрению. А потому
он отстранил от власти и поставил на место милорда мэра, которого звали милорд
Понимание, и мистера Регистратора, которого звали мистер Совесть. Но мой
господин Воля-быть-волей, человек огромной силы, решимости и мужества,
решил исполнять обязанности при Диаболусе, который, видя готовность
от моего господина, чтобы он служил ему немедленно, сделал его капитаном замка,
управляющим стенами и хранителем ворот Мансула. У него также был
Мистер Разум в качестве своего клерка.

Когда гигант таким образом обосновался в городе Мансул, он
betakes себя порчу. Так вот, был на рынке, и
также в ворота замка, изображение благословенного царя Шаддая.
Это он приказал испортить, и это было подло сделано рукой
Мистера Не-правды. Более того, Диаболус разрушил остатки законов
и статутов Шаддая и издал свои собственные тщетные указы, такие как
свобода для похотей плоти, похотей очей и гордыни
жизни.


_III.--Возвращение Мансула_


Теперь, как вы вполне можете подумать, задолго до этого времени весть была доведена до
доброго короля Шаддая, что Мансул погиб, и это поразило бы
если бы кто-нибудь увидел, какая печаль и раскаяние царили среди
всех людей при королевском дворе, кто думал, что это место занято. Но
король и его сын предвидели все это раньше, да, в достаточной степени предусмотрели
помощь Мансулу, хотя и не всем рассказали об этом.
Поэтому, посоветовавшись, сын Шаддая - милый и симпатичный
человек, который всегда испытывал большую привязанность к тем, кто был в
бедственном положении - после упорной борьбы со своим отцом пообещал, что он будет
будь его слугой, чтобы вернуть Мансула. Смысл этого соглашения заключался в том,
что в определенное время, обозначенное обоими, сын короля должен отправиться в
путешествие в страну Вселенной, и там, путем справедливости и
справедливости, загладить безрассудство Мансул и заложить фундамент
ее совершенного освобождения.

Теперь царь Шаддай думал, что хорошо на первый, чтобы не отправить его армии
силы и провести храброго Эммануэля, сына, но под руку какой-нибудь
из его слуг, чтобы своими глазами увидеть их темперамент Mansoul, и Ли
они бы выиграли в послушание своему царю. Итак, они подошли к
Мансул под предводительством четырех отважных генералов, каждый из которых был капитаном
десяти тысяч человек и имел своего знаменосца.

Пройдя в течение многих дней, в стоимость царя, не повреждая или
злоупотребление каким-либо, они появились в пределах видимости Mansoul, у которых, когда они
увидел, капитаны могли их сердца не меньше, чем поскорбеть на
состояние города, ибо они быстро воспринимают это был земной поклон
воля Diabolus.

Итак, не прошло и трех дней, как королевские войска предстали перед Мансулом,
Капитан Боанергес приказал своему трубачу отправиться к Эргейту, чтобы
призовите Мансула выслушать послание, которое ему было приказано передать
но, похоже, никто не ответил или не обратил внимания.

Снова и снова раздавался призыв, пока, наконец, не пришли горожане.
сначала они, как могли, укрепили Эргейт. Итак, милорд
Недоверчивый, подошел и показался из-за стены. Но когда
капитан увидел его, он громко воскликнул: "Это не он; где
мой господин Разумный, древний мэр города Мансул?"
Затем выступили вперед четыре капитана и, не обращая внимания на великана
Дьявол, каждый обратился к городу Мансул; но их храбрые речи
город отказался слышать, и все же звук их бил в
Слуховые ворота, хотя их сила не могла их открыть.

Затем Диаболус приказал лорд-мэру Недоверчивости дать ответ, и
его речь была поддержана отчаянным "Будет-будет", в то время как записывающий,
чье имя было Забывчивый, последовал с угрозами. Тогда город
Мансул закричал от радости, как будто Дьяволом и его командой было получено какое-то великое
преимущество над капитанами. Они также позвонили в колокола,
и пели, и веселились, и плясали от радости на стенах. Теперь, когда
капитаны услышали ответ великих, но они не смогли добиться ответа
от старых жителей города, они решили испытать это
силой руки; итак, своими пращами они колотили по домам,
и таранами они пытались выломать Ушные ворота, но Мансул выдержал это
действовали так яростно, что после нескольких стычек и яростных стычек они
честно отступили и окопались на своих зимних квартирах.

Но теперь Мансул не мог спать спокойно, как раньше, и они не могли отправиться в
их бесчинства проходили спокойно, как в прошлые времена, ибо они получали от
лагеря Шаддая такие частые теплые сигналы тревоги, да, сигналы тревоги за сигналами тревоги,
сначала у одних ворот, а затем у других, и снова у всех ворот сразу
, что они были нарушены относительно прежнего мира; да, они были так огорчены
те, кого я осмелюсь назвать Дьяволом, их царем, имели в эти дни свой покой
сильно нарушенный. И постепенно новые мысли овладевали умами мужчин.
жители города. Одни говорили: "Так жить нельзя". Другие
затем отвечали: "Это скоро закончится". Тогда третий ответил бы: "Пусть
обратимся к царю Шаддаю, и таким образом положить конец всех этих бед." В
пожилые джентльмены, Мистер совести, диктофон, что было до
Диаболус взял Мансула, начал говорить вслух, и теперь его слова были подобны
сильным раскатам грома. Да, насколько я мог понять, город был бы
сдан раньше, если бы не сопротивление старины
Недоверие и непостоянство моего господа Воля-быть-волей.

Они из королевской армии этой зимой трижды посылали Мансулу с просьбой
подчиниться, и эти повестки, особенно две последние, так что
город был огорчен тем, что вскоре они созвали совещание для проведения
переговоров и предложили прийти к соглашению на определенных условиях, но они
были таковы, что капитаны, сообща и с величайшим презрением,
отвергнутые, они вернулись в свои окопы.

Затем военачальники собрались на совещание и
согласились, что петиция должна быть немедленно составлена и быстро отправлена в Шаддай подходящим человеком
, чтобы в Мансул было отправлено больше сил.
Итак, король, увидев это прошение, обрадовался; но насколько больше,
как вы думаете, когда его поддержал его сын. А потому король призвал
к нему Эммануил, его сын, и сказал: "Итак, иди теперь, сын мой, и
приготовься к войне, ибо ты отправишься в мой лагерь в Мансуле; ты
и там ты тоже будешь процветать и преобладать".

Время для отправления истекло, и королевич выступает в поход.
он сам выступает в поход и берет с собой пятерых благородных военачальников и их
войска. И они сели перед городом, теперь не только у ворот
, но и окружили его со всех сторон. Но, во-первых, в течение двух дней
вместе они вывесили белый флаг, чтобы дать время горожан
рассмотреть; но они, как если бы они были равнодушные, ничего не ответила на это
благоприятный сигнал, поэтому они затем установили красный флаг на горе под названием
Гора Правосудия.

Когда Эммануил привел все в готовность, чтобы вызвать Дьявола на битву, он
снова послал узнать о городе Мансуле, сдадутся ли они мирным путем
. Затем они вместе с Дьяволом, своим королем,
созвали военный совет и приняли решение о некоторых предложениях, которые
следует предложить Эммануилу.

Итак, в городе Мансул жил старик, дьяволоник, и его
звали мистер Ненависть к сутулости, по-своему жесткий человек и великий деятель
для Дьявола; его, следовательно, они послали и вложили в его уста то, что он
должен был сказать. Но ни на одно из его предложений Эммануэль не согласился - все его
заманивающие в ловушку предложения были отвергнуты, и мистер Ненависть к Сутулости удалился.

Затем прозвучал сигнал тревоги, и заиграли тараны, и
пращи снова забросали город камнями, и так началась битва.
И в то время это было слово "Эммануэль". Первый капитан Боанергес предпринял
три самых ожесточенных нападения, одно за другим, на Эргейт, до того, что
его столбы задрожали. Капитан Conviction также быстро помирился с
Боанергес, и оба обнаружили, что ворота начали поддаваться, они
приказали, чтобы против них по-прежнему играли "рэмс". Но капитан
Осужденный, подойдя совсем близко к воротам, был с большой силой отброшен
назад и получил три ранения в рот. Не отстали в этой самой отчаянной схватке и капитан Доброй надежды
и капитан Чарити, ибо они
тоже так вели себя у Айгейта, что чуть не проломили его совсем. И
это тронуло сердца многих диаболонианцев. Что касается Уилла-быть-
уилла, я никогда в жизни не видел его таким обескураженным, и некоторые говорят, что он получил рану
в ногу.

Когда битва закончилась, Диаболус снова попытался выдвинуть условия:
предложил капитуляцию при условии, что он останется в городе
в качестве заместителя Эммануила и будет настаивать на реформировании в соответствии с
закону; но Эммануэль ответил, что не будет рассматриваться ничего из того, что он
мог бы предложить, поскольку у него нет ни совести перед Богом, ни любви к городу
Мансулу. Поэтому Дьяволус удалился со стен в
форт в центре города и, полный отчаяния от удержания
города в своих руках, решил причинить ему вред, какой только сможет; ибо, сказал
он, "лучше снести месте и оставить его в груду развалин, чем это
должно быть жилище Эммануэль".

Зная, что следующий бой будет выдавать в своем существе-хозяину места,
Эммануэль выдавал царское повеление, чтобы все его воины, чтобы показать
сами мужчины войны против Diabolus и все Diabolonians, но
благоприятные и кроткие до старого жителей Mansoul. Затем, после трех
или четырех заметных атак, ушные ворота были распахнуты, а засовы и решетки
разлетелись на тысячу кусков. Затем зазвучали трубы принца, и
капитаны кричат, город трясется, и Диаболус отступает в свою крепость. И
произошла великая резня, пока диаболонианцы не легли мертвыми в каждом углу.
хотя в Мансуле еще слишком много было живых. Итак, старый летописец
и милорд Разумный, с некоторыми другими представителями главы города,
собрались вместе и совместно договорились составить петицию и отправить ее в
Эммануил, когда он сидел у ворот Мансула. Содержание петиции
было таково: "Что они - старые жители прискорбного
города Мансул - признались в своем грехе и сожалеют о том, что совершили
оскорбили его королевское величество и молились, чтобы он пощадил их
жизни". На это прошение он не дал ответа. Спустя некоторое время и
мучений ворота замка были взломаны, и таким образом был проложен путь, чтобы
пройти в трюм, где прятался Диаболус.

Теперь, когда он пришел к воротам замка он приказал Diabolus данным
отдаться в его руки. Но, ох, как не хотелось зверь в
появляются! Как он застрял на этом! Как он съежился! Как он съежился! Тогда Эммануил
приказал, и они схватили Диаболуса, и сначала заковали его в цепи, и
привел его на рыночную площадь и снял с него доспехи. Таким образом,
сделав Диаболуса обнаженным в глазах Мансула, принц приказывает, чтобы он
был прикован цепями к колесам его колесницы, и он с триумфом проехал
над ним по всему городу. И, завершив эту часть своего
триумфа над Дьяволом, он поверг его посреди своего презрения и
стыда. Затем он ушел от Эммануила и из своего лагеря, чтобы унаследовать
выжженные места в засоленной земле, ища покоя, но не найдя его.

Итак, принц, особым приказом обратив внимание моего лорда, мистера
Совесть, и милорд Воля-быть-будет в палате, они снова составили петицию
и отправили ее Эммануэлю от руки мистера Желающего Жить, и это
не получив ответа, они использовали в качестве посыльного мистера Пробуждение желаний, и
с ним отправился мистер Влажные Глаза, ближайший сосед. Затем пленным было
приказано спуститься в лагерь и предстать перед принцем. Это они
сделали с поникшим духом и веревками на шеях. Но принц
даровал им прощение, обнял их, снял с них веревки и надел
золотые цепи на их шеи. Он также послал через летописца прощение
всем жителям Мансула.

Тогда принц приказал, чтобы изображение Дьявола было снято
с того места, где оно было установлено, и чтобы они полностью
уничтожили его за городской стеной; и чтобы изображение Шаддая, его
отец, должен быть снова устроен со своими собственными. Более того, он обновил
устав города и достал из своей сокровищницы белые
сверкающие одежды и разрешил людям надеть их,
чтобы они были одеты в тонкое белье, белое и чистое. Тогда царевич сказал им:
"Это, о Мансул, моя ливрея и значок, которым я украшен".
мои известно от слуг другие. Носить их, если бы
известен по всему миру, чтобы быть моим".


_IV.--Падение_


Но в городе был человек по имени мистер Карнал-Секьюрити, и он
привел эту корпорацию в большое, тяжкое рабство. Когда Эммануэль
понял, что политика г-на плотской безопасности сердцах
мужчины были охлажденные и утихали в их практической любви к нему, он в
частная образом уходил первым из своего дворца, затем к воротам
в городе и так далеко от Mansoul, что они должны более серьезно
искать его лица.

Тогда дьяволониане, которые все еще жили в Мансуле, отправили письма Диаболусу,
который пообещал прийти к ним на помощь в разрушении города с
двадцатью тысячами Сомневающихся. Дьявол внезапно совершает нападение на
Врата чувств, ворота были взломаны, и люди принца были вынуждены
укрыться в замке как оплоте города, оставив
горожан открытыми для разрушительных действий Сомневающихся. Замок все еще держался
и более срочные петиции к Эммануэлю, переданные капитаном Криденсом,
принесли, наконец, уверенность в том, что он вскоре придет на помощь
городу.

Действительно, до этого времени Дьявол счел разумным вывести своих людей
из города на равнину; но здесь Сомневающиеся, оказавшись зажатыми
между защитниками города и спасающей армией Эммануила,
были перебиты до последнего человека и похоронены на равнинах.

Даже сейчас Диаболус не был удовлетворен своим поражением, но решился на
последнюю попытку захватить город, его армия состояла из десяти тысяч
Сомневающихся и пятнадцати тысяч Кровопийц, все отъявленные негодяи. Но мистер
Прайвелл обнаружил их приближение, и они были отправлены в путь по
капитаны принца, люди Крови окружены и взяты в плен.

И так Мансул достигла некоторой степени мира и тишины, и ее принц
также жил в пределах ее границ. Тогда принц назначил день, когда он
должен был встретиться со всеми горожанами на рыночной площади, и они
собрались вместе, и он сказал: "Теперь, моя Душа, я вернулся к тебе
пребывай в мире, и твои прегрешения против меня таковы, как будто их и не было.
И не быть с тобою, как в прежние дни, но я буду делать лучше, для
тобою, чем в начале.

"Еще немного, и я уничтожу этот знаменитый город Mansoul,
улицы и камень, на землю, и поставил его в такое сила и
слава в своей собственной стране, так как он никогда не видел в королевстве, где сейчас
он размещен. Там, о моя Душа, ты не будешь больше бояться убийц
, не будешь больше бояться дьяволопоклонников. Не будет больше ни заговоров, ни
ухищрений, ни замыслов против тебя. Но сначала я заклинаю тебя, чтобы
впредь ты хранил больше белизны и чистил ливреи, которые я подарил тебе
. Когда твои одежды станут белыми, мир будет считать тебя моей. И
теперь, чтобы ты мог сохранить их белыми, я приготовил для тебя открытую
источник, в котором ты вымоешь свои одежды. Я часто спасал тебя, и
за все это я не прошу тебя ни о чем, кроме того, чтобы ты помнил о моей любви.
Ничто не может ранить тебя, кроме греха, ничто не может огорчить меня, кроме греха, ничто
заставь тебя остановиться перед твоими врагами, кроме греха. Смотри! Смотри, Я не возлагаю на тебя ничего другого!
Держись крепко, пока Я не приду!"

 * * * * *




Продвижение пилигрима

 "Путешествие пилигрима" было начато во время второго и
 более короткого срока заключения Баньяна в Бедфордской тюрьме. По первоначальному замыслу
 работа была чем-то совершенно отличным от
 шедевр, который был наконец произведен. Занимался
 религиозный трактат, Буньян имел возможность сравнить христианин
 прогресс в паломничество--сравнение отнюдь не редкость, даже
 в те далекие времена. Вскоре он обнаружил несколько моментов, которые были
 избежали своих предшественников, а бесчисленные образы начали толпой
 на его творческий мозг. Освобожденный наконец из
 тюрьмы, он все еще продолжал свою работу, никого не посвящая в свои
 труды и не получая ничьей помощи. "Пилигрим", на его
 появление в 1678 году, был всего лишь умеренный успех, но его не было
 задолго до того, как ее очарование дало о себе знать, и Джон Баньян
 насчитал тысячи своих читателей в Шотландии, в
 Колониях, в Голландии и среди гугенотов Франции.
 За десять лет было продано 100 000 экземпляров. За исключением
 Библии, это, пожалуй, самая читаемая книга на
 английском языке, и она была переведена на семьдесят иностранных
 языков.


_I.-Битва с Аполлионом_


Когда я шел по дикой местности этого мира, я наткнулся на определенное место
где было логово, и в этом месте я лег спать;
и пока я спал, мне приснился сон. Мне приснилось, что я увидел человека, одетого в
лохмотья, стоящего лицом к выходу из собственного дома, с книгой в руке и
огромной ношей за спиной.

"Моя дорогая жена и дети!" он сказал: "мне сообщили, что "наш город"
будет сожжен огнем с неба. Мы все должны прийти к разорению, если не мы
может найти путь спасения!"

Его родственники и друзья подумали, что у него какая-то болезнь в голове
но он продолжал плакать, несмотря на все, что они говорили, чтобы успокоить его:
"Что мне делать, чтобы спастись?" Он смотрел то в одну, то в другую сторону, но
не мог сказать, по какой дороге идти. И пришел к нему человек по имени Евангелист.
И он сказал Евангелисту: "Куда мне бежать?"

"Видишь вон ту калитку?" - спросил Евангелист, указывая
пальцем на очень широкое поле. "Иди туда и постучи, и тебе скажут
, что делать".

Я видел во сне, что мужчина бросился бежать, а его жена и дети
кричали ему вслед, чтобы он возвращался, но мужчина бежал дальше, крича: "Жизнь! жизнь!
вечная жизнь!"

Двое его соседей погнались за ним и настигли его. Их звали
Упрямый и Уступчивый.

"Давай, давай, друг Кристиан", - сказал Упрямый. "Почему ты спешишь
уехать таким образом из Города Разрушения, в котором ты был
рожден?"

"Потому что я прочитал в своей книге, - ответил Кристиан, - что она будет
поглощена огнем с небес. Я прошу вас, добрые соседи, пойдемте со мной
и поищите какой-нибудь способ спастись ".

Выслушав все, что сказал Кристиан, Податливый решил пойти с ним
но Упрямый с презрением вернулся в Город Разрушения.

"Что?! Оставлять своих друзей и удобствами для такого мозга-больной человек, как
вы? Нет, я вернусь к себе домой".

Христианин и податливым шли вместе, не глядя, куда они
шли, и посреди равнины они попали в очень болотистую топь
топь, которая называлась Топью Уныния. Здесь они некоторое время барахтались
и Кристиан из-за тяжести, которая была у него на спине, начал
тонуть в трясине.

"Это и есть то счастье, о котором ты мне говорил?" - спросил Плайбл. "Если я выберусь
раз в жизни, вы должны делать только свой путь".

С отчаянным усилием он выбрался из болота, и пошел назад, оставив
Один в трясину уныния христианин. Как христианин боролся под
свою ношу в сторону калитки, я увидел во сне, что человек пришел к
того, чье имя было Хелп, и вытащил его наружу, и поставил на твердую почву.
 Но прежде чем Кристиан успел подойти к калитке, мистер Мирской.
Мудрец подошел и заговорил с ним.

"Ну, как, добрый малый?" - спросил мистер Мудрец от мира сего. "Куда ты идешь?"
"С этой тяжелой ношей на спине?"

"Вон к той калитке, - сказал Кристиан. "Ибо там, сказал мне Евангелист,
Я найду способ избавиться от своего тяжелого бремени".

"Евангелист - опасный и беспокойный человек", - сказал мистер Мирской.
Мудрец. "Не следуй его совету. Послушай меня: я старше тебя. Я могу
расскажу тебе простой способ избавиться от твоего бремени. Видишь деревню на
вон том высоком холме?

"Да", - сказал Кристиан. "Я помню, что деревня называется Мораль".

"Это," сказал г-н мирской мудрец. "Там вы найдете очень разумное
джентльмен, которого зовут Мистер законности. Если он не запросите его
сын, Мистер вежливость. Оба из них имеют большой опыт в помощи людей
бремя с их плеч".

Кристиан решил последовать совету г-на Мирского Уайзмана. Но, когда он
с трудом взбирался на высокий холм, Евангелист подошел к нему и
сказал: "Разве ты не тот человек, которого я нашел плачущим в Городе
Разрушения и которого направили к маленькой калитке? Как получилось, что ты
так далеко отклонился от пути?"

Кристиан покраснел от стыда и сказал, что мистер
Мудрый человек ввел его в заблуждение.

"Мистер Мирской мудрец, - сказал Евангелист, - порочный человек. Мистер Законность
мошенник, а его сын, мистер Вежливость, лицемер. Если ты послушаешь
их, они обманут тебя в твоем спасении и свернут тебя с
правильного пути ".

Затем евангелист наставил кристиана на истинный путь, который привел к калитке.
ворота, над которыми было написано: "Стучите, и отворят вам".
И Кристиан постучал, и серьезный человек по имени Гудвилл открыл
ворота и впустил его. Я видел во сне, что Кристиан попросил его помочь
он снял ношу, которая была у него за спиной, и Гудвилл указал на
узкий путь, идущий от калитки, и сказал: "Ты видишь это
узкий путь? Это тот путь, которым вы должны идти. Сохранить его, и не повернуть
любые широкие и кривые дороги, и вы очень скоро придете к
место спасения, где твоя ноша упадет с ваших задняя часть
сама."

Затем Кристиан по Доброй воле распрощался и стал подниматься по узкой тропинке
пока не пришел к месту, на котором стоял крест. И я увидел во сне
что, когда христианин подошел ко кресту, его ноша упала с его спины,
и он стал радостным и беззаботным. От радости он подпрыгнул в три прыжка и пошел.
продолжал свой путь, распевая, и с наступлением темноты пришел к очень величественному дворцу,
название которому было Красивое. Четыре серьезные и прелестные девушки, названные
Милосердие, Осмотрительность, Рассудительность и Благочестие встретили его у порога,
сказав: "Входи, благословенный Господом! Этот дворец был построен на
цель - развлекать таких паломников, как ты".

Кристиан сидел, беседуя с прелестными девушками, пока не был готов ужин,
а затем они повели его к столу, уставленному жирными блюдами и
превосходно подобранными винами. И после того, как Кристиан освежился, служанки
провели его в большую комнату, окно которой выходило на
восходящее солнце. Комната называлась "Мир", и там Кристиан проспал
до рассвета. Затем он проснулся, распевая от радости, и девушки отвели
его в оружейную и одели для битвы. Они запрягли его в
прочные доспехи, и дали ему прочный щит и хороший меч; ибо, как они
сказали, ему придется принять участие во многих битвах, прежде чем он доберется до
Небесного Города.

И я увидел во сне, что Кристиан спустился с холма, на котором стоял
Прекрасный Дом, и пришел в долину, которая называлась Долиной
Унижения, где его встретил мерзкий демон Аполлион.

"Готовься умереть!" - сказал Аполлион, переступая через всю ширину
узкого пути. "Клянусь своим адским логовом, что ты не пойдешь дальше.
дальше. Здесь я изолью твою душу".

С этими словами он бросил пылающий дротик в его груди, но Кристиан поймал
его на щит. Тогда Аполлион бросился на него, бросая дротики толщиной с град
, и, несмотря на все, что Кристиан мог сделать, Аполлион
ранил его и заставил отступить. Больное бой длился полтора
день, и хотя Кристиан сопротивлялся, как мужественно, как он мог, он вырос
все слабее и слабее по причине его ранения. Наконец, Аполлион, увидев
свою возможность, приблизился к Кристиану и, борясь с ним, нанес
ему ужасное падение, и меч Кристиана вылетел у него из руки.

"Ах!" - воскликнул Аполлион, "Теперь я уверен в тебе!"

Он прижал его почти до смерти, и Кристиан начал отчаиваться в жизни.
Но, по воле Божьей, пока Аполлион наносил свой последний удар, чтобы
покончить с этим хорошим человеком, Кристиан проворно протянул руку за
он схватил свой меч, поймал его и нанес ему смертельный удар. С этими словами
Аполлион расправил крылья и унес его прочь, и Кристиан больше не видел
его.

Затем, несколькими листьями с древа жизни, Кристиан исцелил свои
раны, и с обнаженным мечом в руке он прошел через
Долина унижения, не встречая более никаких врагов.

Но в конце долины был другой, называется Долиной
Тень смерти. На правой руке этой долине была очень глубокий ров;
это был ров, в который слепые заводили слепых во все века,
и там они трагически погибали. А по левую руку был опасный
трясина, в которую, если даже хороший человек упадет, он не найдет дна, на которое сможет опереться.
его нога. Тропинка здесь была чрезвычайно узкой и очень темной.
Кристиану было трудно пройти по ней безопасно. И правильно
на обочине дороги, посреди долины, была пасть ада, и
из нее в великом изобилии вырывались пламя и дым, с искрами и
отвратительные звуки. Но когда воинства ада напали на него, когда он шел
сквозь дым, пламя и ужасный шум, он воскликнул: "Я буду
ходить в силе Господа Бога!"

После этого демоны отступили и больше не появлялись; и внезапно
наступил день, и Кристиан, обернувшись, увидел всех домовых, сатиров и
драконы преисподней остались далеко позади него, и хотя теперь он попал в
самая опасная часть долине смертной тени, он не был
уже не боятся. Место было так обставлено, здесь были расставлены силки, капканы, джины и
сети, а там - ямы, углубления и стеллажи, что, будь здесь
темно, он бы наверняка погиб. Но теперь был ясный день, и
осторожно ступая, Кристиан благополучно добрался до конца долины. И в
конце долины он увидел другого паломника, шедшего на некотором расстоянии
перед ним.

"Хо-хо!" - закричал Кристиан. "Останься, и я буду твоим спутником".

"Нет, я не могу остаться", - сказал другой паломник, которого звали Фейтфул. "Я
клянусь своей жизнью, и мститель за кровь стоит за моей спиной ".

Собрав все свои силы, Кристиан быстро поднялся вместе с фейтфулом.
Затем я увидел во сне, что они с большой любовью продолжили путь вместе и вели
приятную беседу обо всем, что случилось с ними во время их
паломничества; ибо они были соседями в Городе Разрушения, и
они оба направлялись к Восхитительным Горам и Небесному
Город за городом. Теперь они были в большой глуши и шли дальше.
вместе они пришли в город Тщеславие, в котором круглый год проводится ярмарка.
Она называется Ярмарка Тщеславия.


_II.--Ярмарка тщеславия_


Я видел во сне то, что христиане и Верующие пытались не видеть
Ярмарка тщеславия; но этого они не могли сделать, потому что путь в
Небесный Град лежит через город, где проводится эта ярмарка вожделения.
Около 5000 лет назад Вельзевул, Аполлион и остальные демоны
увидели по тропинке, которую проложили паломники, что их путь лежит через
город Тщеславия. Поэтому они устроили там ярмарку, на которой каждый день в году должны продаваться всевозможные товары
тщеславия. Среди продаваемых товаров
на этой ярмарке земли, почести, титулы, похоти, удовольствия и
предпочтения; всевозможные удовольствия в качестве слуг, золото, серебро и
драгоценные камни; убийства и кражи; кровь и тела, да, и жизни
и души. Более того, на этой ярмарке всегда можно увидеть
жонглеров, плутов, игры, балаганы, дураков, обезьян, мошенников и негодяев, и
кого угодно.

Когда Кристиан и Фэйтфул прошли через Ярмарку Тщеславия, все начали
пялиться и насмехаться над ними, потому что они были одеты в одежду, отличную
от одежды толпы, торговавшей на ярмарке, и их
речь тоже была другой, и мало кто мог понять, что они говорили. Но
что позабавило горожан больше всего, что паломники комплект света
на все свои изделия.

"Что вы хотите купить? Что вы хотите купить?" - сказал один купец к ним
издевательски.

"Мы покупаем правду", - сказал христианин и верный, серьезно глядя на
его.

При этих словах несколько человек начали насмехаться над паломниками, а некоторые пытались ударить
их; и, наконец, поднялся шум и великое волнение, и вся
ярмарка пришла в беспорядок. В связи с этим, христиане и верующие
арестован как возмутители спокойствия. После избиения и проката
грязь, которую они посадили в клетку, и выставила всех мужчин
на ярмарке. На следующий день их снова избили и водили взад и вперед
по ярмарке в тяжелых цепях для примера и устрашения других.

Но некоторые из лучших людей встали на их сторону; и это настолько
разозлило главных людей города, что они решили предать паломников
смерти. Поэтому им было предъявлено обвинение перед лордом-верховным судьей
Ненавидят за то, что нарушили торговлю на Ярмарке тщеславия и склонили партию
к их собственному пагубному образу мышления, в неуважении к закону
Принца Вельзевула. Мистер Зависть, мистер Суеверие и мистер Пиктэнк зануда
свидетель против них; и присяжные, услышав, что Верный утверждает, что
обычаи их города Тщеславия противоречат духу
Христианства, предъявили его Вельзевулу виновным в государственной измене. Нет
сомневаюсь, что они осудили бы христианин; но, по милости
Боже, он сбежал из тюрьмы, в чем ему помогал один из мужчин на
город, названный надежды, который подошел к его образу мышления.

Верный был привязан к столбу, подвергнут бичеванию, побит камнями и сожжен до смерти
. Но я видел во сне, что Сияющие прибыли на колеснице
и лошади, и пробирались сквозь толпы в огонь в
который верным был горения, и посадили его в колесницу, и, с
звук фанфар, понес его по облакам, и к выходу
Небесный Город.

Итак, Кристиан остался один, чтобы продолжить свое путешествие; но я увидел в своем
сне, что, когда он выходил из города Тщеславия, Хоупфул подошел
к нему и сказал, что будет его спутником. И так всегда.
Всякий раз, когда человек умирает, чтобы свидетельствовать об истине, другой восстает из
его пепла, чтобы продолжить его работу.

Кристиан ни в коей мере не был подавлен смертью Верного, но продолжал свой путь
своим путем, распевая,

 Радуйся, Верный, радуйся! Твои добрые дела живы;
 И хотя они убили тебя, ты все еще жив.

И особенно его утешило то, что Хоупфул сказала ему, что на Ярмарке Тщеславия есть
очень много людей лучшего сорта, которые теперь решили
совершить паломничество в Небесный Град. Немного дальше
На Ярмарке Тщеславия была деликатная равнина под названием Ease, куда Кристиан и
Хоупфул отправились с большим удовольствием. Но на дальней стороне этой равнины
был небольшой холм, который назвали Лукре. На этом холме находилась серебряная шахта
входить в которую было очень опасно для многих мужчин, которые ходили туда копать.
серебро скопилось на дне из-за сырости и зловонного воздуха.
Четверо мужчин с "Ярмарки тщеславия" - мистер Любовь к деньгам, мистер Власть имущий, мистер
Конечные цели и мистер Спасение всего - направлялись в серебряный рудник, когда мимо проходили Кристиан
и Хоупфул.

"Поживи для нас", - сказал господин деньги-любовь"; и когда у нас есть немного
богатства, чтобы взять нас на наш путь, мы пойдем с тобой".

Хоупфул был готов подождать своих земляков, но Кристиан сказал
того, что, войдя в шахту, они никогда не выйдут оттуда; и,
кроме того, это сокровище - ловушка для тех, кто ищет его, ибо оно препятствует
их паломничеству. И он говорил правду; ибо я видел во сне, что некоторые из них
погибли, упав в шахту, когда смотрели с края, а
остальные, кто спустился копать, были отравлены парами в яме.

Тем временем Кристиан и Хоупфул подошли к реке жизни и
с большим удовольствием прогулялись по берегу. Они пили воду из реки
, которая была приятна и оживляла их усталый дух, и
они ели плоды с зеленых деревьев, росших на берегу реки.
Затем, найдя прекрасный луг, покрытый лилиями, они легли и
уснули; а утром встали, удивительно освеженные, и
продолжили свой путь вдоль берега реки. Но вскоре дорога
стала неровной и каменистой, и, увидев по левую руку перелаз через
луг, называемый Обходным лугом, Кристиан перепрыгнул через него и сказал
Обнадеживающий: "Пойдем, добрый Обнадеживающий, пойдем этим путем. Это намного проще".

"Я боюсь, - сказал Обнадеживающий, - что это собьет нас с правильного
пути".

Но Кристиан убедил его перепрыгнуть через перелаз, и там они оказались
на тропинке, которая была очень легкой для их ног. Но они не успели уйти
очень далеко, когда начался дождь, гром и молния самым ужасным образом.
быстро наступила ночь, и, спотыкаясь, они шли по
в темноте они добрались до замка Сомневающихся и его повелителя, Великана
Отчаявшись, взял их и бросил в темное и унылое подземелье. Здесь
они пролежали три дня без единого кусочка хлеба и капли питья. На
третий день пришел Великан Отчаяние и выпорол их огромным крабовым деревом
дубиной и так искалечил их, что они даже не смогли подняться
с болотного пола своей темницы. И действительно, они едва могли
держать головы над грязью, в которой они лежали.

Теперь у Гиганта Отчаяния была жена, и звали ее Неуверенность; и когда она
обнаружила, что, несмотря на порку, Кристиан и Хоупфул все еще были
живы, она посоветовала своему мужу убить их на месте. Это случилось,
однако, в солнечную погоду, а солнечная погода всегда доводила Гиганта до отчаяния.
Отчаяние впало в беспомощный припадок, в котором он на время потерял способность
из его рук. Поэтому все, что он мог сделать, это попытаться убедить своих пленников
покончить с собой ножом или веревкой.

"Почему, - спросил он Кристиана и Хоупфул, - вы должны выбрать жизнь? Ты
знаешь, что никогда не сможешь выбраться из Замка Сомнений. Что? Будете ли вы медленно
умирать от голода, как крысы в норе, вместо того, чтобы внезапно положить конец
своим страданиям, как мужчины. Я повторяю тебе, ты никогда не выберешься отсюда ".

Но когда он ушел, Кристиан и Хоупфул опустились на колени в своей темнице
и долго и искренне молились. Затем Кристиан внезапно
задумался, а после пошарив за пазухой, он извлек оттуда ключ,
мол, "какой я дурак лежать в мрачной темницы, когда я могу ходить в
свобода! Вот ключ, который я носил за пазухой, называется "Обещание".
Он откроет все замки в замке Сомневающихся.

Он сразу же попробовал открыть им дверь темницы и с легкостью повернул засов.
Затем он подвел Хоупфул к железным воротам замка, и хотя замок
отчаянно скрипел, все же ключ открыл его. Но когда ворота сдвинулись с места, они
издали такой скрип, что Великана охватило Отчаяние.

Поспешно поднявшись, великан отправился в погоню за пленниками; но, увидев
что вся земля теперь залита солнечным светом, он упал в одну из своих
беспомощный припадочный, он даже не смог добраться до ворот замка.


_III.-Небесный Город_


Благополучно выбравшись таким образом из Замка Сомневающихся, Кристиан и Хоупфул
вернулись на берега реки жизни и, следуя
неровной и каменистой дорогой, пришли, наконец, к Восхитительным Горам.
И, поднявшись на горы, они увидели сады и огороды,
виноградники, источники воды; и здесь они напились и умылись
сами и свободно вкушали приятный виноград с виноградников. Итак,
на вершине горы были четыре пастуха, пасущих свои стада,
и паломники направились к ним, и, опираясь на свои посохи, они
спросили у них дорогу к Небесному Городу. И пастухи взяли их за
руку и привели их на вершину Клира, самую высокую из всех
Восхитительных гор, и пилигримы посмотрели и увидели, смутно и очень
вдалеке виднелись ворота и великолепие Небесного Города.

И я увидел во сне, что два паломника спускаются по Восхитительному
Горы вдоль узкой тропы, и, пройдя некоторое расстояние, они
пришли к месту, где тропа разветвлялась. Здесь они немного постояли.
Некоторое время они раздумывали, какой путь выбрать, поскольку оба пути казались правильными. И пока
они размышляли, вот, человек, черный от плоти и покрытый
белой одеждой, подошел к ним и предложил повести их истинным путем.
Но когда они некоторое время следовали за ним, они обнаружили, что он завел
их на извилистую дорогу, и там они были опутаны сетью.

Здесь они лежали, оплакивая самих себя, и наконец увидели Сияющий
Один приближался к ним с кнутом в руке.

"Мы бедные пилигримы, идущие в Небесный Град", - сказал христианин.
Полный надежды. "Черный человек, одетый в белое, предложил отвести нас туда, но
вместо этого запутал нас в этой сети".

"Это сделал Льстец", - сказал Сияющий. "Он лжеапостол"
апостол, превратившийся в ангела.

Я видел во сне, что затем он разорвал сеть и выпустил паломников.
Затем он приказал им лечь, и когда они это сделали, он наказал
их своим плетением из веревок, чтобы научить их идти добрым путем, и
воздержитесь от следования советам злобных льстецов. И они поблагодарили
его за доброту и тихо пошли по правильному пути, распевая песни для
большой радости; и после прохождения через Зачарованную Страну, которая была полна
избавившись от паров, которые делали их вялыми и сонными, они пришли в сладкую и
приятную страну Бьюла. В этой стране солнце светило днем и ночью,
и воздух был таким ярким и прозрачным, что они могли видеть Небесный город
, в который они направлялись. Да, они встретили там некоторых из жителей
, ибо Сияющие часто ходили по Земле Бьюла,
потому что это было на границе Небес.

По мере того, как Кристиан и Хоупфул приближались к городу, их силы начали ослабевать
. Он был построен из жемчуга и драгоценных камней, а улицы были
вымощены золотом; и от природного великолепия города и от
ослепительного сияния солнечных лучей, падавших на него, Кристиану стало плохо
с желанием, когда он увидел это; и Полный Надежды, тоже был поражен той же болезнью.
та же самая болезнь. И, двигаясь очень медленно, полные боли и тоски,
они пришли, наконец, к воротам города. Но между ними и воротами
там была река, и река была очень глубокой, и моста через нее не было
. И когда Кристиан спросил Сияющих, как ему добраться до
ворот города, они сказали ему: "Ты должен перейти реку, иначе
ты не сможешь подойти к воротам".

- Река очень глубокая? - спросил Кристиан.

"Ты найдешь это более глубоким или поверхностным", - сказали Сияющие,
"в зависимости от глубины или поверхностности твоей веры в Короля нашего города"
.

Затем два паломника вошли в реку. Кристиан сразу же начал тонуть.
и, с надеждой взывая к своему хорошему другу, он сказал: "Я тону в
глубокие воды! Волны проходят над моей головой! Все волны проходят надо мной ".

"Не унывай, брат мой, - сказал Хоупфул. - Я чувствую дно, и это
хорошо!"

С этими словами великая тьма и ужас напали на Кристиана; он больше не мог
видеть перед собой, и он очень боялся, что погибнет в
реке и никогда не войдет в ворота. Придя в себя, он обнаружил, что
он добрался до другой стороны, и Хоупфул уже ждала его там
.

И я увидел во сне, что город стоит на могучем холме; но
паломники поднимались легко, потому что они оставили свои смертные одежды
позади них в реке.

Пока они таким образом приближались к воротам, вот, группа из
небесного воинства вышла им навстречу. С ними были несколько из
Королевских трубачей, одетых в белые и сверкающие одежды, которые заставляли даже
небеса отзываться эхом от их криков и звука их труб.

Тогда все колокола в городе начали звонить в знак приветствия, и ворота были
широко открыты, и два паломника вошли. И вот! когда они вошли, они
преобразились; и на них были одежды, сияющие, как золото. И
Сияющие дали им арфы, чтобы они восхваляли своего Царя, и короны в
знак почета.

И когда ворота были открыты, я заглянул внутрь, и вот, улицы были
вымощены золотом; и по ним ходило много людей с коронами на головах.
головы, ладони в их руках и золотые арфы, которыми они поют дифирамбы.
Были среди них и такие, у которых были крылья, и они отвечали друг другу
говоря: "Свят, свят, свят Господь!" И после этого они затворили
ворота, которые, когда я увидел, мне захотелось оказаться среди них. Затем я проснулся,
и вот! это был сон.

 * * * * *




ФАННИ БЕРНИ


Эвелина

 "Эвелина" была первой сказкой, написанной женщиной, и
 претендующий на то, чтобы быть картиной жизни и нравов, которые жили или
 заслуживали жить. Это сняло упрек с романа. Мнение
 принадлежит Маколею. Во многих отношениях публикация
 "Эвелины" напоминала публикацию "Джейн Эйр" Шарлотты Бронте
 столетие спустя. Она была выпущена анонимно фирмой, которая
 не знала имени автора. Только дети из семьи
 , в которой появилась книга, знали о ее происхождении. Это произведение
 имело немедленный и огромный успех, который обеспечил автору
 , маленькому сжимающемуся и скромному коллективу, первое место
 в литературном мире своего времени. Фанни Берни, вторая дочь
 Доктора Берни, родилась в 1752 году и опубликовала
 "Эвелина, или Выход юной леди в свет", 1778 год.
 Она получила образование дома, без какой-либо платы за обучение
 какое бы то ни было, но имела преимущество, просматривая отцовскую
 большую разнообразную библиотеку и наблюдая за его блестящим
 кругом друзей. Она кое-что знала о семье Джонсонов
 до того, как написала "Эвелину" и стала любимицей доктора.
 Позже Фанни Берни написала "Сесилию", за что получила премию
 две тысячи гиней и "Камилла", за которую она получила
 три тысячи гиней.


_ Я.--Бросил_


ЛЕДИ ХОВАРД ПРЕПОДОБНОМУ МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ

Может ли что-либо быть более болезненным для дружелюбного ума, чем необходимость
сообщать неприятные сведения? Я только что получил письмо от
Мадам Дюваль, которая в последнее время прилагала все усилия, чтобы получить
достоверный отчет обо всем, что касалось ее опрометчивой дочери; и
имея некоторые основания опасаться, что на смертном одре ее дочь
завещав миру малолетнего сироту, она говорит, что если ты, с
тот, к кому, как она понимает, отдан ребенок, добудет подлинные доказательства
его родства с ней, вы можете отправить его в Париж, где она будет
должным образом обеспечивать его.

Ее письмо пробудило в моей дочери, миссис Мирван, сильное желание
узнать о мотивах, побудивших мадам Дюваль отказаться от
несчастной леди Бельмонт в то время, когда материнская защита была
это особенно необходимо для ее спокойствия и репутации, и я не могу удовлетворить
Миссис Мирван иначе, чем обратившись к вам.

МИСТЕР ВИЛЛАРС - ЛЕДИ ХОВАРД.

Ваша светлость слишком хорошо предвидели замешательство и неловкость
письмо мадам Дюваль было продуктивным. Что касается моего ответа
Покорнейше прошу вашу светлость написать по этому поводу: "Что я
ни в коем случае не хотел бы намеренно оскорбить мадам Дюваль, но что я
имеют неопровержимые причины для задержания своей внучки в настоящее время в
Англии."

Выполняя просьбу миссис Мирван, я хотел бы сказать, что имел
честь сопровождать мистера Эвелина, дедушку моей юной подопечной, когда
он путешествовал в качестве наставника. Его несчастливый брак,
сразу по возвращении в Англию, с мадам Дюваль, тогда
Ожидание-Девушка в таверне, вопреки мольбам своих друзей,
побудила его зафиксировать его обители во Франции. Он пережил неосмотрительная
но брак двух лет.

Мистер Эвелин оставил мне единоличную опеку над своей дочерью до
ее восемнадцатилетия, но в том, что касается состояния, он оставил ее полностью
в зависимости от матери. Мисс Эвелин воспитывалась под моей опекой и,
за исключением школьных занятий, под моей крышей. Когда ей исполнилось восемнадцать, ее
мать, в то время вышедшая замуж за месье Дюваля, послала за ней в Париж и по
наущению своего мужа тиранически пыталась добиться
союз между мисс Эвелин и одним из его племянников. Мисс Эвелин вскоре надоело
такое обращение, и она опрометчиво, без свидетелей, согласилась на
частный брак с сэром Джоном Бельмонтом, очень распутным молодым человеком, который
слишком успешно нашел способ втереться в ее доверие
. Он обещал проводить ее в Англию - и он это сделал. О мадам, вы знаете
остальное! Разочарован фортуны он ожидал оправданий
непримиримых Duvals, он печально сжег свидетельство о
брак и отрицали, что они когда-либо организации!

Она бросилась на мою защиту, и момент, когда у нее родился ребенок,
сразу положил конец горестям и жизни его матери. Этот
Ребенок, мадам, никогда не узнает о понесенной ею потере. Не только моя
привязанность, но и моя человечность содрогается при варварской мысли о дезертирстве
оказанное мне священное доверие.


_II.-Визит в город_


ЛЕДИ ХОВАРД МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ

Ваше последнее письмо доставило мне бесконечное удовольствие. Как вы думаете, сможете ли вы вынести
разлуку со своей юной компаньонкой на два или три месяца? Миссис Мирван
предполагает провести следующую весну в Лондоне, куда впервые
время, когда мой внук будет сопровождать ее, и они искренне желают, чтобы
ваша любезная подопечная могла наравне со своей дочерью делить заботу и
внимание миссис Мирван. Что вы скажете о нашем плане?

Г-Н ВИЛАР ЛЕДИ ГОВАРД

Я огорчен, мадам, появляются упрямый, и я краснею нести
обвинение в эгоизме. Моя юная подопечная достигла того возраста, когда приходит счастье.
ей не терпится побывать рядом - тогда позвольте ей насладиться этим! Я вверяю ее защите
вашей светлости. Верни мне ее невинность, когда получишь ее.
и самая сокровенная надежда моего сердца будет полностью удовлетворена.

ЭВЕЛИНА АНВИЛЛ - МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ.

В понедельник мы идем на частный бал, который дает миссис Стэнли, очень модная леди.
Знакомая миссис Мирван. Я боюсь этого бала.
потому что, как вы знаете, я танцевала только в школе. Однако мисс
Мирван говорит, что в этом нет ничего особенного. И все же я хочу, чтобы это поскорее закончилось.

 * * * * *

Мы провели необыкновенный вечер. Так назывался _приватный_ бал.
Но, мой дорогой сэр, мне кажется, я повидал полмира!

Джентльмены, проходя мимо, выглядели так, словно думали, что мы
мы были полностью в их распоряжении и только ждали выполнения их
приказаний; и они лениво расхаживали вокруг, как будто с
целью держать нас в напряжении.

Вскоре появился джентльмен, на вид лет двадцати шести, весело,
но не щегольски одетый, и действительно чрезвычайно красивый, с видом
смесь вежливости и галантности, пожелал узнать, окажу ли я ему честь
своей рукой. Что ж, я поклонился и, я уверен, покраснел; потому что на самом деле я был
напуган мыслью танцевать перед таким количеством незнакомцев с
незнакомцем. И вот он повел меня присоединиться к танцу.

Казалось, он хотел завязать со мной разговор; но я был
охвачен такой паникой, что едва мог вымолвить ни слова. Он, казалось, был
удивлен моим ужасом и, боюсь, счел это очень странным.

Его собственная беседа была разумной и энергичной; его вид и обращение открытыми
и благородными; его манеры мягкими, внимательными и бесконечно привлекательными; его
личность - воплощение элегантности, а выражение лица - самым оживленным и
выразительный, какого я когда-либо видел. Воинское звание лорда Орвилла было бы его
рекомендации. Когда он обнаружил, что я был в полном неведении о публичных
местах и публичных исполнителях, он остроумно перевел разговор на
развлечения и занятия в деревне; но я не смог пойти
дальше односложного ответа, и даже не настолько далеко, когда я
возможно, этого можно было бы избежать.

Надоело, стыдно, и обидно, я умоляла, наконец, сесть, пока мы
вернулся домой. Лорд Орвилл оказал мне честь, проводив меня до кареты,
всю дорогу твердя о чести, которую я оказала ему! Ох уж эти
светские люди!

 * * * * *

Неприятностям прошлой ночи нет конца. Я собрал из
Мария Мирван - самый любопытный диалог, который я когда-либо слышала. Мария была в это время
перекусить и увидела, что лорд Орвилл сам приближается с той же целью
когда веселый мужчина, сэр Клемент Уиллоуби, я
услышав это, подошел и воскликнул: "Боже мой, что ты сделал со своей
прекрасной партнершей?"

"Ничего!" - ответил лорд Орвилл с улыбкой и пожал плечами.

"Ей-богу!" - сказал мужчина. "Она самое красивое создание, которое я когда-либо видел
в своей жизни!"

Лорд Орвилл рассмеялся, но ответил: "Да, хорошенькая, скромно выглядящая
девушка!"

"О, милорд, - воскликнул другой, - она ангел!"

- Молчаливый, - ответил он.

"О, милорд, она выглядит такой умной и выразительной!"

"Бедная, слабая девушка", - ответил лорд Орвилл, качая головой. "Будь то
невежественная или озорная, я не стану претендовать на определение; но она
выслушала все, что я ей сказал, с самой непоколебимой серьезностью ".

Марию позвали танцевать, и больше она ничего не слышала.

А теперь скажите мне, сэр, знали ли вы когда-нибудь что-нибудь более вызывающее? "Бедная,
слабая девушка! Невежественные и вороватые!" Что унизительно слова! Я бы не стал
здесь живут по всему миру. Мне все равно, как только я уйду.


_III.--Несчастливой Встречи_


ЭВЕЛИНА - МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ

Сколько вы будете удивлены, мой дорогой сэр, при получении так скоро
еще одно письмо из Лондона в письменном виде Эвелины. Несчастный случай,
столь же неожиданным и неприятным, и отложить наше путешествие до Леди
Говард в "Ховард Гроув".

Вчера вечером мы ходили на "Фантоцини", маленькую комедию на французском и
Итальянский, от кукол, и когда все закончилось, и мы ждали нашего тренера,
высокая, пожилая, похожая на иностранку женщина быстро прошла мимо нас, выкрикнув
"Боже мой! Что мне делать? Я потерял свою компанию, и в этом месте
Я никого не знаю ".

"Мы всего лишь последуем золотому правилу, - сказала миссис Мирван, - если отнесем
ее домой".

Поэтому мы позволили ей сесть в карету, которая должна была отвезти ее на Оксфорд-роуд. Позволь
мне приоткрыть завесу над сценой, слишком жестокой для такого сострадательного сердца, как твое,
и достаточно знать, что во время нашей поездки это
иностранкой оказалась мадам Дюваль - бабушка вашей Эвелины!

Когда мы остановились у ее квартиры, она пожелала, чтобы я проводил ее в дом
и сказала, что легко может найти для меня комнату для сна.

Я пообещал зайти к ней в любое удобное для нее время на следующий день.

Какое несчастное приключение! Я не могла закрыть глаза на весь
ночь.

Миссис Mirvan был так любезен и проводил меня к Мадам дома Дюваль этом
утро. Она ужасно нахмурилась на миссис Мирван, но приняла меня с
такой нежностью, на какую, я думаю, она была способна чувствовать. Она призналась
, что ее намерением при посещении Англии было заставить меня вернуться с ней в
Франция. Поскольку с моей стороны было бы неприлично уехать из города сразу после того, как
в тот самый момент, когда я обнаружил, что мадам Дюваль находится в нем, мы
решили остаться в Лондоне на несколько дней. Но я, мой дорогой и самый
достопочтенный сэр, я не буду счастлив, пока снова не буду с вами.

МИСТЕР ВИЛЛАР - ЭВЕЛИНЕ.

Уверенный в моем защита, пусть никакие опасения по поводу мадам Дюваль не тревожат
ваш покой. Веди себя по отношению к ней со всем уважением
из-за столь близкой родственницы, всегда помня, что невыполнение долга
с ее стороны никоим образом не может оправдать пренебрежение к тебе. Сообщите
ей о независимости, в которой я вас заверяю, и когда она назначит время для
своего отъезда из Англии, доверьте мне задачу отказаться от вашего посещения
нее.

ЭВЕЛИНА МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ

Я провел этот день в самых неудобных условиях, какие только можно себе представить.
Мадам Дюваль, когда я навестил ее, настояла, чтобы я оставался с ней весь день.
днем, поскольку она намеревалась познакомить меня с некоторыми моими собственными родственниками. Эти
состояла из Г-Brangton, который является ее племянником, и трое его
детей-сына и двух дочерей, и я не честолюбив быть известным
больше моих отношений, если они будут иметь любое сходство с тем, которого
знакомства я уже сделал.

Я закончила свое письмо к тебе, когда сильный стук в дверь заставил
меня сбежать вниз, и кого я должна была увидеть в гостиной, кроме лорда
Орвилла!

Он осведомился о нашем здоровье с такой долей беспокойства , что это несколько удивило
меня, и когда я сказал ему, что наше время для Лондона практически закончился, он спросил:
"И Мисс Anville чувствуют беспокойство при мысли о многочисленных провожающих
ее отсутствие будет праздник?"

"О, мой Господь, я уверен, вы не считаете, что" ... я заехал туда, ибо я вряд ли
знал, что я собирался сказать. Мое глупое замешательство, я полагаю, было
причиной того, что последовало; потому что он подошел и взял меня за руку, сказав: "Я действительно".
думаю, что тот, кто хоть раз видел мисс Энвилл, должен произвести впечатление
никогда не будет забыт".

Этот комплимент - от лорда Орвилла - так удивил меня, что я не мог
заговорил, но стоял молча, опустив глаза, пока не вспомнил о своем положении.
Я убрал руку и сказал ему, что посмотрю, дома ли миссис Мирван.

С тех пор я был очень зол на себя за пренебрежение так
отличная возможность приносить извинения за свое поведение на балу.

Разве не странно, что он должен сделать мне такой комплимент?

 * * * * *

Миссис Мирван вчера вечером заняла места на спектакль в театре "Друри Лейн"
в первом ряду боковой ложи. Сэр Клемент Уиллоуби, чей
разговор с лордом Орвиллом обо мне в ночь бала
Мисс Мирван подслушала, стояла у дверей театра и подала нам руку
из кареты. Мы не просидели и пяти минут, как лорд
Орвилл, которого мы видели в театральной ложе, подошел к нам; и он оказал нам честь
своим обществом на весь вечер. Сегодня вечером мы идем в оперу, где я
ожидаю очень большого удовольствия. У нас будет та же вечеринка, что и на спектакле,
потому что лорд Орвилл сказал, что должен быть там и будет искать нас.


_IV.--Компрометирующая ситуация_


ЭВЕЛИНА МИСТЕРУ ВИЛЛАРУ

Я мог бы написать книгу о вчерашних приключениях.

Пока мы с мисс Мирван переодевались для оперы, что у нас было
удивительно видеть в нашей камере-дверь распахнулась, и две Мисс Brangtons
введите номер! Они подошли ко мне с большим знакомство, говоря: "как
вы делаете, кузен? Итак, мы поймали тебя у стакана! Что ж, мы
полны решимости рассказать об этом нашему брату!" Мисс Мирван, которая никогда
прежде не видела их, сначала не могла себе представить, кто они такие, пока
старейшина не сказал: "Мы пришли, чтобы отвести вас в оперу, мисс. Папа и мой.
брат внизу, и мы должны зайти за твоей бабушкой по пути.
по пути.

Я сказала им, что была заранее занята, и попыталась извиниться. Но они
поспешила прочь, сказав: "Что ж, ее бабушка будет в восторге,
это одно хорошо!"

И действительно, вскоре после этого, мадам Дюваль прибыл, ее лицо
цвет алый, и ее глаза сверкали от ярости, и вел себя так
насильно то, чтобы успокоить ее, я согласился, по совету Миссис Mirvan, чтобы
идти с партией мадам.

В опере я был в состоянии, с верхней галереи, чтобы отличить
счастливый, что у меня осталось, Лорд Орвилл сидел рядом с миссис Mirvan.
Во время последней сцены, я понял, стоя возле двери галереи, сэр
Климент Уиллоуби. Я был крайне раздосадован, и дал бы
в мире не видел его в компании с семьей так низко
бред и пошлость.

Как только он оказался в двух креслах от нас, он заговорил со мной. "Я очень
счастлив, мисс Энвилл, что нашел вас, потому что у каждой дамы внизу есть по
скромному слуге, и поэтому я пришел предложить вам свои услуги".

"Ну, тогда, - воскликнул я, - я присоединюсь к ним". Поэтому я повернулся к мадам Дюваль.
и сказал: "Поскольку наша компания так велика, мадам, если вы позволите мне, я присоединюсь
спустись к миссис Мирван, чтобы я не теснил тебя в карете.

И затем, не дожидаясь ответа, я позволила сэру Клементу проводить меня.
Я вышла из галереи.

Однако в суматохе мы не смогли найти миссис Мирван, и сэр
Говорит Климент, "у вас не может быть возражений против того, чтобы он позволил мне увидеть тебя
Безопасный дом?"

Пока он говорил, я увидела лорда Орвилла, который мгновенно приблизился ко мне
и с удивленным видом спросил: "Я вижу мисс
Энвилл?"

Я был несказанно огорчен страдать Лорда Орвилла думать мне
доволен один защите сэр Клемент Уиллоби, и
не могли бы помочь воскликнула: "Боже мой, что я могу сделать?"

- Почему, моя дорогая мадам? - воскликнул сэр Клемент. - Почему вы так встревожены? Вы
доберетесь до Куин-Энн-стрит почти сразу же, как миссис Мирван, и я уверен,
вы можете не сомневаться, что находитесь в такой же безопасности.

В этот момент подошел слуга и сказал, что карета готова, и он
помог мне сесть в нее, в то время как лорд Орвилл с поклоном и полуулыбкой
пожелал мне спокойной ночи.

Когда я добрался до дома, мисс Мирван выбежала мне навстречу, и кого я должен был увидеть
позади нее, кроме ... лорда Орвилла, который с большой вежливостью поздравил
мне показалось, что неприятности этого вечера так счастливо закончились, и сказал, что он
столкнулся с невозможностью вернуться домой, прежде чем он спросил меня о моих
безопасность.

Я нахожусь под жестоким опасения, чтобы Господь Орвилл надо полагать, мое существо
на лестнице, сэр Клемент был согласованные схемы.


_В.--Растущее Знакомство_


ЭВЕЛИНА МИСС MIRVAN

Берри-Хилл, Графство Дорсет.--Когда мы приехали сюда, как мое сердце бьется
радость! И когда через окно я увидел самого дорогого, самого
почтенного из людей с поднятыми руками, возвращающегося, в чем я не сомневаюсь, благодаря
из-за моего благополучного прибытия, я думала, у меня разорвется грудь! Когда я летел
войдя в гостиную, он едва мог выразить словами те благословения, которыми переполнялось его
доброе и великодушное сердце.

Все я вижу принимает во внимание мой бледным и больным, и все мои хорошие
друзья дразнят меня из-за силы тяжести, и, по сути, уныние. Миссис Селвин,
леди с большим состоянием, которая живет неподалеку, собирается в скором времени
Бристоль, и предложил взять меня с собой для восстановления моих
здоровье.

ЭВЕЛИНА - МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ

Бристоль Хотвеллс.--Лорд Орвилл приезжает в Бристоль со своей сестрой,
Леди Луиза Ларпент. Они должны быть у достопочтенной миссис Бомонт,
и невозможно не видеть ему, как Миссис Селвин очень
хорошо знаком с миссис Бомонт.

Этим утром я сопровождал миссис Селвин в Клифтон-Хилл, где
в прекрасном месте находится дом миссис Бомонт. Когда мы вошли в дом
Я призвала на помощь всю свою решимость, решив скорее умереть
чем дать лорду Орвиллу повод приписать мою слабость неправому делу
. Увидев меня, он внезапно воскликнул: "Мисс Энвилл!" а затем
он подошел и сделал мне комплименты с открытым выражением лица,
мужественный и обаятельный, с улыбкой, которая выражала удовольствие, и глазами, которые
сиял от восторга. Сам тон его голоса казался льстивым, когда
он поздравил себя с тем, что ему посчастливилось встретиться со мной.

По дороге домой миссис Селвин спросила меня, позволяет ли мне теперь мое здоровье
я могу отказаться от утренних прогулок к бювету с целью
провожу неделю в Клифтоне; и поскольку мое здоровье теперь очень хорошо.
завтра, мой дорогой сэр, мы действительно будем гостями
Миссис Бомонт. Я не в восторге от этого плана, потому что, как бы сильно я ни был
польщен вниманием лорда Орвилла, я не могу ожидать, что он будет
поддерживать его хотя бы неделю.

 * * * * *

Миссис Бомонт приняла нас с большой вежливостью, а лорд
Орвилл - с чем-то большим.

То внимание, с которым он почтил меня, кажется, результат от
доброжелательность сердце, что доказывает его столько чужой каприз, как в
гордость. Теперь мне не просто легко, но даже весело в его присутствии;
эффект истинной вежливости таков, что она устраняет всякую сдержанность и
смущение.


_VI.-Счастливый конец_


ЭВЕЛИНА - МИСТЕРУ ВИЛЛАРСУ

А теперь, мой дорогой сэр, если позволит смятение моего духа,
я закончу свое последнее письмо из Клифтон-Хилла.

Этим утром, когда я спустилась вниз, лорд Орвилл был единственным человеком
в гостиной. Я почувствовала немалое замешательство, увидев его одного после того, как
недавно избегала его.

Как только с обычными комплиментами было покончено, я хотела выйти из комнаты,
но он остановил меня.

"В течение некоторого времени я страстно желала возможности
поговорить с вами".

Я ничего не сказал, и он продолжил.

"Я имел несчастье лишиться вашей дружбы; ваш взгляд
избегает моего, и вы старательно избегаете разговора со мной".

Я был крайне смущен этим серьезным, но слишком справедливым обвинением, но
Я ничего не ответил.

- Умоляю вас, скажите мне, что я сделал и как заслужить ваше прощение.
- О, милорд! - воскликнул я.

- О, милорд! Я воскликнул: "Я никогда не мечтал преступления; если есть какие-либо
прощения просят, это скорее для меня, чем для тебя спрашивать".

"Вы сама любезность и снисходительность!" - воскликнул он. "Но не могли бы вы
извинить меня за вопрос, по существу важный для меня? Имели или не имели, сэр
Клемент Уиллоуби имеет какое-либо отношение к тому, что вызвало ваше беспокойство?

- Нет, милорд! - твердо ответил я. - Ни за что на свете. Он -
последний человек, который мог бы как-то повлиять на мое поведение ".

В этот момент миссис Бомонт открыла дверь, и через несколько минут мы вошли в дом
завтракать. Когда она рассказала о моем путешествии, туча омрачила лицо
Лорда Орвилла, а когда миссис Селвин попросила меня поискать для нее несколько
книг в гостиной, за мной последовал лорд Орвилл. Он закрыл
дверь и подошел ко мне с выражением крайней тревоги на лице.

"Значит, вы уезжаете", - воскликнул он, беря меня за руку, - "и вы не даете мне
ни малейшей надежды на ваше возвращение?"

"О, мой Господь!" Я сказал: "конечно, ваша светлость, это не так жестоко, как издеваться
меня!"

"Издеваться над тобой!" повторил он настойчиво. "Нет, я чту вас! Ты мне дороже
я лучше, чем язык, обладающий способностью рассказывать!"

Я не могу описать последовавшую сцену, хотя каждое слово запечатлелось в моем сердце
но его протесты, его выражения были слишком лестными
для повторения; и он не позволил бы мне сбежать, пока не извлек из
мне принадлежит самая священная тайна моего сердца!

Быть любимой лордом Орвиллом, быть почетным выбором его благородного сердца
мое счастье кажется слишком безграничным, чтобы его можно было вынести.

 * * * * *

Вчера я не могла писать, настолько сильным было волнение в моей голове,
но теперь я не буду терять ни минуты, пока не поспешу к моему лучшему другу
отчет о сделках за день.

Миссис Селвин и я рано утром отправились в экипаже миссис Бомонт повидаться с моим
отец, сэр Джон Бельмонт, Какой это был момент для твоей Эвелины, когда, взяв мою
взяв меня за руку, она подвела меня к нему. Невольный крик
Вырвался у меня; закрыв лицо руками, я опустился на пол.

Однако он увидел меня первым, потому что едва внятным голосом он
воскликнул: "Боже мой! жива ли еще Кэролайн Эвелин? Подними голову,
если мое зрение не ослепило тебя, ты, образ моей давно потерянной Кэролайн!"

Пораженные сверх меры, я встал и обнял его колени.

"Да, да", - воскликнул он, с волнением глядя мне в лицо: "я вижу, ты ее
ребенок! Она жива, я вижу ее!

"Да, сэр, - воскликнул я, - это ваш ребенок, если вы хотите владеть ею!"

Он опустился на колени рядом со мной и заключил меня в объятия. "Владею тобой!" - повторил он.
"да, моя бедная девочка, и бог знает, с каким горьким раскаянием!"

 * * * * *

Все кончено, мой дорогой сэр, и судьба вашей Эвелины решена!
Этим утром, со слезами радости и трепетной благодарностью, она объединила
сама вечно с объектом своих близких, вечной любви.

У меня есть время, но не более; бричка теперь ожидает, что вести меня
уважаемые Берри Хилл и руках лучших представителей человечества.

 * * * * *




УИЛЬЯМ КАРЛТОН


Черный пророк

 Уильям Карлтон, ирландский писатель, родился в Колорадо. Тайрон
 20 февраля 1794 года. Его отец был мелким фермером.
 отец четырнадцати детей, из которых Уильям был младшим.
 Получив некоторое образование, сначала у учителя хеджевой школы.,
 а затем от доктора Кинана из Гласслоу Карлтон отправился в
 Дублин и получил место наставника. В 1830 году он собрал ряд
 очерков, которые были опубликованы под названием
 "Черты характера и истории ирландского крестьянства" и сразу же
 приобрели значительную популярность. В 1834 году вышли "Сказки об
 Ирландии", и с этого времени и до своей смерти Карлтон
 с большим усердием написал множество рассказов и
 романов, хотя ни одна из его работ после 1848 года не достойна его репутации.
 . "Черный пророк" был опубликован в 1847 году, и
 Карлтон справедливо полагал, что это была его лучшая работа. Она была
 написана в период беспрецедентного дефицита и нужды,
 и представленные картины и сцены были теми, которые он
 сам видел в 1817 и 1822 годах. Многие романы Карлтона
 переведены на французский, немецкий и итальянский языки, и
 они всегда будут представлять собой правдивые и сильные картины
 Ирландской жизни и характера. Карлтон скончался в Дублине в январе.
 30, 1869.


_I.--Убийства в долине_


Хижина Доннела М'Гоуэна, Черного Пророка, стояла у подножия холма.
холм, недалеко от входа в мрачную и безлюдную долину.

В этой долине, недалеко от хижины, были совершены два убийства
двадцать лет назад. Одно принадлежало перевозчику, а другое - мужчине
по имени Салливан; и предполагалось, что их ограбили. Ни одно из тел
так и не было найдено. Шляпа Салливана и часть его пальто были найдены
на следующий день в поле рядом с хижиной, и там была
лужа крови, в которой были глубокие следы его ног. Мужчина по имени
Далтон был задержан при обстоятельствах, вызывавших большие подозрения в связи с этим
последнее убийство, поскольку Далтон был последним человеком, которого видели в компании Салливана
и оба мужчины вместе выпивали на рынке. A
последовала ссора, был обмен ударами, и Далтон угрожал
ему в очень резких выражениях.

Обвинительный приговор был невозможен из-за исчезновения тела, но
Далтон оставался под подозрением, а долина, с ее темным и
мрачным видом, как говорили, была населена духом Салливана и была
проклята как место преступления и сверхъестественных явлений.

В хижине М'Гоуэна, которая носила на себе все признаки бедности и
нищета, молодая девушка лет двадцати одного, высокая и стройная,
с волосами черными, как вороново крыло, и глазами темными и блестящими,
яростно спорила с пожилой женщиной, своей мачехой. От слов они
перешли к страшной борьбе кровожадной страсти.

Вскоре Сара, младшая из них двоих, вскочила на ноги и выбежала.
выбежала из дома, чтобы вымыть руки и лицо в реке, которая протекала мимо.
мимо. Затем она вернулась и заговорила с откровенностью и добродушием.

"Я сожалею о том, что сделала. Прости меня, мама! Ты знаешь, я вспыльчивая
дьявол... для конечности я дьявол, в этом нет сомнений. Простите меня, говорю я! Делайте
сейчас; вот, я принесу что-нибудь, чтобы остановить кровь!"

Она вскочила на данный момент, с ловкостью дикой кошки на старой
сундук, который стоял в углу хижины. По потягиваясь до
ее полная длина, ей удалось потянуть вниз несколько старых паутиной, что
была нетронутой в течение многих лет, и при этом сбил несколько
металлическое вещество, которое упало на пол.

"Murdher жив, мама!" - воскликнула она. "Что это такое? Алло, в
Шмаль-окно! - И что это на нем? Дай мне посмотреть. Две буквы - "П" и
и "М.", "П.М." - арра, для чего это может быть? Что ж, дьяволу, возможно, не все равно. Пусть
это лежит там на полке. Теперь сюда никто из ваших сердитых взглядов не смотрит. Я говорю:
приложи эту паутину к лицу, и она остановит кровотечение. А теперь
спокойной тебе ночи, и пусть это будет предупреждением, чтобы ты больше не поднимал на меня свою
руку ".

Девушка ушла, чтобы провести ночь на танцах и поминках, а
мачеха, перевязав ее рану, как могла, села у
огня и начала размышлять.

Наконец она взяла табакерку и, внимательно посмотрев на нее,
всплеснула руками.

"Это то же самое!" - воскликнула она. "О, милосердный Боже, это правда... это правда!
"Это правда"! Я узнаю это по сломанной петле и двум буквам! Спаситель жизни
чем это закончится, и что я буду делать? Но, в любом случае, я должен спрятать
это и убрать подальше от него ".

Таким образом, она вышла и сунул коробку под крышей из
крышу так, что невозможно было заподозрить, что крыша была
нарушается.


_II.--Схемы Пророка _


В тот же вечер Donnel обогнал по дороге из Ballynafail, в
рынок-город, Джерри Салливан, борется фермера, и они приступили
вместе к дому последнего.

"Этот прискорбный сезон, наряду с низкими ценами и высокой арендной платой, придает дому
черный и ужасный вид для страны, помоги нам Боже!" - сказал
Салливан.

"Да, - ответил Черный Пророк, - если бы ты только знал это. Разве
Всемогущий в Своем гневе не провозглашает это в этот момент на небесах
и в воздухе? Взгляд о тебе, и сказать, что ты видишь, что не
предвещают голод. Не темный, влажный день, и дождь, дождь, дождь
предсказать это? Разве гниющий урожай, нездоровый воздух и зелень
сырость не предвещают этого? Разве небо без солнца, тяжелые облака и
гневный огонь запада предвещает это? Разве воздух - это не страница
пророчества, а небо - страница пророчества, где каждый человек может прочитать о
голоде, море и смерти?"

"Было время, - сказал Салливан, - и прошло совсем немного времени с тех пор, когда я мог
оказать вам не только радушный прием, но и радушный прием; но теперь это
но бедное и скромное изложение я могу вам дать. Но если бы это было лучше, вы
были бы так же рады этому, и что еще вы можете сказать?

"Ну, - ответил другой, - в самом деле, что еще вы можете сказать? Я благодарен
тебе, Джерри, я приму ваше любезное предложение."

Наступила ночь, когда они добрались до дома, где следы
бедности были так же заметны на обитателях, как и на мебели.

Салливан был странно взволнован - он обнаружил украденное интервью
на улице между его старшей дочерью и маленьким Конди Далтоном.

Мэйв Салливан - юное создание девятнадцати лет, редкой природной красоты и
ангельской чистоты - смертельно побледнела, когда заговорил ее отец.

"Бриджит", - сказал Салливан, обращаясь к жене: "я скажу вам, что я пришел
при этом непочтительная дочь ужр нас coortin' сын человека
это убило ее дядю, моего единственного брата, в паре с парнем, который
Дэн м'Gowan здесь знает, что будет повешен, потому что он просто при говоришь
его так".

"Ты Равин', Джерри," - воскликнули его жена. "Ты же не хочешь сказать мне, что
она разговаривала с молодым Конди или позволяла себе какие-то вольности с кем бы то ни было
Далтон? Но нет, Джерри, ни в коем случае так не говори!

Но возмущение Салливана прошло быстро тревоги и беспокойства за его
дочь пошатнулась и упала бы на землю, если Donnel не
поймал ее.

"Спаси меня от этого человека!" - закричала она Доннелу, цепляясь за мать.
"Не подпускай его ко мне! Не могу сказать почему, но я смертельно боюсь
его!"

Ее родители, уже раскаявшиеся в своих резких словах, изо всех сил старались
утешить ее.

"Не пугайся, мое прелестное создание", - мягко сказал Черный Пророк. "Я
вижу перед тобой великую удачу. Я вижу величественного и красивого мужа,
и прекрасный дом, в котором можно жить. Величие и богатство ждут ее впереди, для нее самой
красота и доброта принесут все это ".

Когда семья, после того как отец вознес несколько простых молитв,
удалилась отдыхать, Салливан снял старое пальто своего брата и
накрыл ею М'Гоуэна, который уже был в постели. Но последний
немедленно сел и стал умолять его убрать это.

На следующее утро перед отъездом Доннел повторил Мейв Салливан свое
пророчество о счастливом и процветающем браке.

Но Мэйв, которая знала, на чем зиждется ее привязанность, не нашла утешения в этих
предсказаниях, поскольку Далтоны страдали от бедности так же сильно, как и их
соседи.

Как в Donnel м'Gowan, хитрым и беспринципным, план его состоял в том, чтобы обеспечить
Мэйв для Дик о'-Мыза, мелкого помещика, и забулдыги.
Для этого он полагался на помощь своей дочери Сары и был
разочарована. Саре предстояло найти Мейв Салливан своей подругой, и она
отказалась от плана своего отца, чтобы с девушкой ничего не случилось.


_III.-Тень преступления_


Голод пришел тиф, и состояние страны было
страшно за веру. Тысячи были доведены до нищенства, огромное количество людей
погибло прямо на шоссе, и дорога была буквально черной от
похорон. На обочинах дорог были возведены временные навесы, в которых содержались
больные лихорадкой, у которых не было другого жилья.

В условиях ненасытного безумия голода юридические ограничения и моральные
принципы были забыты, и вспыхнули голодные бунты. Ибо по всей
стране было много фермеров с переполненными зернохранилищами, которые могли
позволить себе хранить свои припасы в больших количествах до года
наступил дефицит и высокие цены; и люди, доведенные до предела
терпения, увидели длинные вереницы повозок с провизией, направляющихся в
соседние гавани для экспорта.

Таков был экстраординарный факт!

День за днем суда, груженные ирландскими припасами, взятыми у а
население гибнет от настоящего голода и чумы, которую оно
случалось, выходили из наших портов, в то время как заходили другие суда
груженные нашей провизией, отправленной обратно, благодаря благотворительности Англии,
к нашему облегчению.

Подстрекаемые страданиями, толпы людей выходили перехватывать тележки с едой
и транспортные средства с провизией, и тележки и автомобили останавливались на шоссе,
а еду, которую они везли, открыто отбирали.

Сама Сара м'Gowan пошел Дальтон, где тифа и голода
делали их хуже, оказывать какие услуги она может, и Мэйв
Салливан сделала бы то же самое , если бы не мольбы ее родителей,
который боялся ужасной лихорадки.

Черный Пророк в одиночку невозмутимо продолжал свой путь, замышляя достижение
своих мерзких целей. Ему было недостаточно того, что Мейв должна была быть похищена;
он также планирует ограбление по той же вечер, и было далее
решил приобрести уверенность старого Condy Далтон почти
Забытое убийство Салливан в ущелье.

К этому последнему шагу М'Гоуэна подтолкнул его собственный расстроенный разум.
Исчезновение табакерки обеспокоило его, потому что, когда он искал ее под
соломенной крышей, ее там уже не было, а его жена обнаружила
скелет, зарытый рядом с их хижиной, вызывал у него еще большее беспокойство.
Затем Сара последовала за ним однажды ночью, когда он шел во сне,
в секретной могиле убитого, и хотя Пророк не
ничего сказать по этому поводу свидетельствовать против себя, он был раздосадован
происшествия.

Итак, по информации Доннела М'Гоуэна и человека по имени Родди Дункан,
который был глубоко погружен в изощренные злодейства Пророка, скелет был выкопан
подняли, и старина Конди Далтон арестован.

"На все воля Божья!" - ответил старик, когда полицейские
вошла в его несчастное жилище и обвинила его в убийстве
Бартоломью Салливана. "Такова воля Божья, и я больше не буду этого терпеть
. Забери меня отсюда. Я виновен, я виновен!

Сара служила Далтонам в то самое время, когда ее отец
доносил на старого Конди и присутствовал, когда полиция забрала
его под стражу. Вскоре после этого, когда она ушла из дома,
ее сразил тиф.

В сарае, который просто состоял из нескольких палок, сложенных у края
канавы, с остатками соломы для подстилки, Мэйв
Салливан нашел страдающую девушку, у которой не было другой подушки, кроме комочка дерна
.

"Отец милосердия!" - подумала Мэйв. "Как она будет жить - как она сможет жить
здесь? И неужели ей суждено умереть таким жалким образом на христианской земле?

Сара лежала, стоная от боли, а затем бредила в бреду.

"Я не нарушу своего обещания, отец, но я разобью себе сердце; и я не могу
даже предупредить ее. Ах, но это предательство, и я ненавижу это. Нет, нет;
Я не буду к этому прикасаться - делай это по-своему!

"Дорогая Сара, разве ты меня не узнаешь?" - нежно сказала Мэйв. "Посмотри на меня - я
Мэйв Салливан, твоя подруга, которая любит тебя".

"Кто это?" Спросила Сара, слегка вздрогнув. "У меня никогда не было никого, кто бы
заботился обо мне - ни матери; много раз - часто-часто - весь
мир - кого-то, кто любил бы меня. О, дринк! Неужели некому угостить меня
напитком? Я горю, я горю! Мэйв Салливан, сжалься надо мной - я
слышал, как кто-то назвал ее по имени - Я умру без тебя, дай мне выпить!"

Мэйв поспешно принесла немного воды, и в течение двух или трех дней
Ситуация Сары, благодаря вниманию Мейв и ее соседей,
изменилась к лучшему, и ее перевезли домой, в дом Пророка.
хижина на носилках - только для того, чтобы умереть через несколько дней.

Именно осознание того, чем она обязана Мэйв, вынудило Сару
расстроить план своего отца по разорению Мэйв.

Ограбление было не более успешным, чем похищение, поскольку Родди Дункан
отказался от него, а Доннел М'Гоуэн узнал, что дом, который будет
разграблен, хорошо охранялся.


_IV.- Удивительный Свидетель_


Суд был переполнен, когда Корнелиусу Далтону предъявили обвинение
в умышленном убийстве Бартоломью Салливана путем нанесения ему удара по
голова с тростью, и когда старик встал, все взгляды были прикованы к нему.
повернулась к нему. Было ясно, что на его лице читалось признание вины
вместо того, чтобы казаться прямым и независимым, он огляделся вокруг
с выражением раскаяния и печали, и это было с трудом
что его убедили признать себя "невиновным".

Первым вызванным свидетелем был Иеремия Салливан, который показал, что на одной из
рождественских базаров в 1798 году он присутствовал при ссоре
между его покойным братом Бартлом и заключенным. Они оба были пьяны.
Друзья разлучили их. Он никогда не видел своего брата.
впоследствии живой. Затем он дал показания о том, что нашел пальто своего брата
и шляпу, смятые и порванные.

Следующим свидетелем был Родди Дункан, который показал, что в ту ночь, о которой идет речь,
он проезжал мимо на машине и видел, как мужчина тащил что-то тяжелое,
похожее на мешок. Затем он спросил, это Конди Далтон? И ответом
было: "К сожалению, так и есть!", после чего он пожелал ему спокойной ночи.

Следующим вышел Пророк. Он сказал, что был на пути через Глендху, когда
он пришел в уединенное место, где нашел тело Бартоломью
Салливана, а рядом с ним была вырыта могила глубиной в два фута. Затем он поймал
мельком вижу заключенного, Конди Далтона, в кустах, с лопатой в руке
. Он что-то крикнул и, не получив ответа, обрадовался, что отделался
невредимым.

На перекрестном допросе, он сказал: "причина, почему он позволил все
до сих пор было то, что он не желает быть средством не
парень-существо, к преждевременной смерти. Однако его совесть всегда
не давала ему покоя, и в последнее время убитый человек часто являлся к нему
и угрожал ему за то, что он не раскрыл то, что знал ".

- Вы говорите, вам явился убитый мужчина. Который из них?

- Питер Мэдженнис, о чем я говорю? Я имею в виду Бартла Салливана.

Адвокат защиты попросил судью и присяжных записать
Питера Мэдженниса, а затем спросил Пророка, что за человек Бартл
Салливан.

- Внешне он был очень примечательным мужчиной: полный, с вытянутым лицом.
И шрамом на подбородке.

- И вы видели, как убили этого человека?

"Я видел его мертвым после того, как его убили".

"Как ты думаешь, если бы он снова восстал из могилы, ты
узнал бы его?"

Затем адвокат обернулся, заговорил с каким-то человеком позади, и
незнакомец подошел и сел за стол напротив Черного Пророка.

- Видел ли ты меня мертвым или похороненным, лучше всего знать тебе, - сказал незнакомец.
незнакомец. "Все, что я могу сказать, это то, что я здесь, Бартл Салливан, живой и
здоровый".

Услышав имя, толпа устремилась вперед, узнавая Бартла Салливана,
и подтверждая свое признание общим одобрением.

Однако присутствовали два человека, Конди Далтон и Пророк,
на которых появление Салливана произвело совершенно противоположный эффект.

Старый Далтон сначала вообразил себя во сне, и только когда
Салливан, пообещав все объяснить, подошел и пожал ему руку,
и попросил у него прощения, чтобы старик понял, что он невиновен.

Пророк посмотрел на Салливана скорее со смирением, чем с удивлением;
затем тень легла на его лицо, и он пробормотал себе под нос: "Я
обречен! Что-то подтолкнуло меня к этому".

Суд быстро закончился. Брат Салливана и несколько присяжных заседателей
установили его личность, и Конди Далтон был уволен.

Затем судья приказал заключить Пророка и Родди Дункана под стражу
и немедленно подготовить обвинительный акт в лжесвидетельстве. Более серьезный
однако против М'Гоуэна было выдвинуто обвинение в убийстве
водителя по имени Питер Мэдженнис, и на следующий день он оказался на
той самой скамье подсудимых, где сидел Далтон.


_V.--Судьба: первооткрыватель_


Суд над Доннелом М'Гоуэном выявил несколько странных вещей. Это
было доказано, что настоящее имя Пророка было Макайвор, что у него была жена
живая, и что эта жена была сестрой убитого Кармана, Питера
Магенниса. После убийства Макайвор бежал в Америку со своей дочерью,
и его жена потеряла его из виду. Она только вернулась в эти края
недавно она опознала скелет своего брата по причине
определенного порока развития стопы.

Затем разносчик, известный в округе как Тодди Мак, показал, что он
дал Магеннису стальную табакерку с выбитыми на ней буквами "P. M."
.

Именно Родди Дункан видел, как эту табакерку положили под соломенную крышу,
и он, ничего не зная о ее истории, подарил ее Саре Мак-Гоуэн,
который, столь же невежественный, отдал его молодому человеку, называвшему себя
Хэнлон, но на самом деле был сыном Мэдженнис.

В ночь убийства несчастная женщина, которой Сара позвонила
мачеха, которая жила с Черным Пророком, увидела табакерку в руках
М'Гоуэна, в ней была пачка банкнот. Когда она спросила
как он к этому пришел, он дал ей записку и сказал: "Здесь все
объяснения, которые вы можете пожелать".

Цепочки косвенных доказательств было достаточно, чтобы установить вину Пророка
, и судья вынес смертный приговор.

Пророк выслушал свой приговор, не дрогнув, и только повернулся к
тюремщику, чтобы сказать: "Теперь, когда все кончено, чем скорее я доберусь до своей камеры,
тем лучше. Я слишком долго презирал этот мир, чтобы обращать внимание хоть на одно проклятие
что это говорит или думает обо мне ".

Сара, которая услышала о судьбе своего отца, когда лежала при смерти, за которой ухаживали
Мэйв Салливан и ее недавно обретенная мать, отправили приговоренному мужчине
последнее сообщение. - Скажи, что его дочь, если бы могла, была бы с ним рядом
несмотря на стыд, "бесчестье" и смерть; за что она презирала бы весь мир
его; и что, поскольку он сказал один раз в жизни, что любит ее, она бы
простила ему все тысячу раз и отдала бы за него свою жизнь.

Оправдание старого Конди Далтона, который годами истязал себя
с раскаянием, веря, что он убил Салливана, и так и не поняв этого.
исчезновение тела и воскрешение честного Бартла
Салливан наполнил всю округу восторгом.

Благодаря деньгам своего друга, Тодди Мака, Далтон был еще раз
восстановлен на ферме, которую он был вынужден оставить, и
когда болезни и суровость зимы миновали , Мэйв и янг
Конди Далтон был счастлив в браке.

Родди Дункан был арестован за лжесвидетельство. Бартл Салливан, на первом
светском вечере, на котором две семьи, Салливаны и Далтоны,
провели вместе после суда, прояснилась тайна его
исчезновение.

"Я remimber драться, - сказал он, - ужр Condy в ту ночь, и
собственные битвы дьявола было. Мы отправились в угол поля возле
Серого камня, чтобы решить это. Сначала я забыл, что произошло, пока не обнаружил, что лежу на машине с Макмахонами, которые жили в десяти или двенадцати милях за горами.
..........
........... Что ж, я чувствовал себя опозоренным из-за того, что меня избили
Кон Далтон, и поскольку я любил сестру Макмахона, что ты имеешь в виду под нами?
но мы вместе поехали в Америку, потому что, видишь ли, она обещала выйти замуж
меня, если бы я пошел. Ну, мы с ней поженились, когда приехали в Бостон, и Тодди
вот он, который стал разносчиком, вернулся с хорошим кошельком и
жил с нами. Наконец я начал тосковать по дому, и мы приехали все вместе
. И, слава Богу, мы все успели оправдать невиновных и
наказать виновных; да, и вознаградить добрых тоже, а, Тодди?

 * * * * *




ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ


Приключения Алисы в Стране чудес

 Настоящее имя Льюиса Кэрролла было Чарльз Лютвидж
 Доджсон, и он родился в Дэрсбери, Англия, 27 января,
 1832. Получил образование в Регби и в Крайстчерче, Оксфорд, он
 специализировался на математических предметах. Избранный студентом своего
 колледжа, он стал преподавателем математики в 1855 году, продолжая
 заниматься этим до 1881 года. Его слава покоится на
 детская классическая, "Алиса в стране чудес", выдан
 в 1865 году, которая была переведена на многие языки. Нет
 современная сказка, подошел к ней в популярности. Очарование
 книги заключается в ее непринужденном юморе и детской фантазии,
 сдерживаемой осторожностью особенно четкого и
 аналитический склад ума. Хотя кажется странным, что авторитет в области
 Евклида и логики был изобретателем столь увлекательной
 и безответственной истории, если мы критически проанализируем его историю
 , мы увидим, что только логический ум мог прийти к такому выводу
 много подлинного юмора от преднамеренной атаки на разум, в
 которой значительный элемент веселья возникает из попыток
 примирить непримиримое. Книга, вероятно, читать
 как и взрослые молодые люди, и никакой работы юмора
 еще от всей души заслуживает похвалы, как отгоняющий ухода. В
 оригинальные иллюстрации сэра Джона Тенниела почти как
 знаменитый, как и сама книга.


_И.--Что случилось через кроличью нору_


Алисе начинало очень надоедать сидеть рядом с сестрой на берегу
и ничего не делать; раз или два она заглядывала в книгу
, которую читала ее сестра, но в ней не было ни картинок, ни разговоров.
"и какой смысл в книге, - подумала Алиса, - без картинок или
бесед?"

Так что она прикидывала в уме (насколько могла, потому что из-за
жаркого дня она чувствовала себя очень сонной и глупой), стоит ли получать удовольствие от
плетение гирлянды стоило того, чтобы встать и сорвать ромашки.
как вдруг Белый кролик с розовыми глазами пробежал
совсем рядом с ней.

В этом не было ничего такого уж замечательного; Алисе это и не показалось.
так уж необычно слышать, как Кролик говорит сам себе: "О,
боже! О, боже! Я буду слишком поздно!" Но когда Кролик на самом деле _ достал
часы из жилетного кармана_, и посмотрел на них, а затем поспешил
дальше, Алиса вскочила на ноги, потому что ей пришло в голову, что она
никогда раньше не видел кролика ни с жилетным карманом, ни с часами
чтобы избавиться от этого, и, сгорая от любопытства, она побежала через поле
вслед за ним и как раз вовремя, чтобы увидеть, как он ныряет в большую кроличью нору
под изгородью.

В следующий момент Алиса бросилась за ним вниз, ни разу не задумавшись о том, как
ради всего святого, ей снова выбраться.

Какое-то время кроличья нора шла прямо, как туннель, а затем
внезапно нырнула вниз, так внезапно, что у Алисы не было ни секунды, чтобы подумать
о том, чтобы остановиться, прежде чем она обнаружила, что падает вниз, что казалось
быть очень глубоким колодцем.

Либо колодец был очень глубоким, либо она падала очень медленно, потому что у нее был
у нее было достаточно времени, пока она спускалась, чтобы осмотреться и подумать, что же
будет дальше.

"Хорошо," подумала Алиса про себя: "после такого падения, как это, я должен
думаю, что ничто не упасть вниз".

Вниз, вниз, вниз. Будет падение _never_ подошла к концу? "Интересно, а если я
провалюсь прямо сквозь землю? Как забавно это будет выглядеть со стороны
среди людей, которые ходят с опущенными головами! Антипатии,
Я думаю" (она была рада, что на этот раз ее никто не слушал, так как
это прозвучало совсем не то слово).

Вниз, вниз, вниз. И вдруг - тук! тук! вниз она наткнулась на кучу
хвороста и сухих листьев, и падение закончилось.

Элис ничуть не пострадала, и она тут же вскочила на ноги.
Она посмотрела вверх, но над головой было совсем темно; перед ней был еще один длинный коридор
и Белый Кролик все еще был в поле зрения, спеша по нему.
Нельзя было терять ни минуты. Алиса унеслась прочь, как ветер, и
успела услышать, как он сказал, заворачивая за угол: "О, мои уши
и бакенбарды, как уже поздно!" Она была совсем рядом с ним , когда
повернула за угол, но Кролика больше не было видно. Она обнаружила, что
находится в длинном узком холле, который освещался лампами, свисающими с
потолка.

В холле она наткнулась на маленький столик на трех ножках, весь сделанный из цельного
стекла. На нем не было ничего, кроме крошечного золотого ключика, и первой мыслью Алисы было
, что он может принадлежать одной из дверей зала; но,
увы! либо замки были слишком велики, или ключик был слишком мал, для, в
всяком случае, она не откроет ни одного из них. Однако во второй раз
она наткнулась на низкую занавеску, которую раньше не замечала, и
за ней была маленькая дверца примерно пятнадцати дюймов высотой. Она попробовала вставить
маленький золотой ключик в замок, и, к ее великой радости, он подошел.

Алиса открыла дверь и обнаружила, что она вела в небольшой проход, не
гораздо больше, чем в крысиной дыре. Она опустилась на колени и посмотрел вдоль прохода
в самый прекрасный сад на свете. Как ей хотелось выбраться из
этого темного зала и побродить среди этих клумб с яркими цветами и
этих прохладных фонтанов, но она не могла даже просунуть голову в
дверной проем.

Ждать у маленькой двери, по-видимому, не было смысла, поэтому она пошла
вернулся к столу, наполовину надеясь, что она может найти другой ключ или на
всяком случае, книгу правил для того, чтобы закрывать людей, как телескопы. На этот раз
она нашла на нем маленькую бутылочку ("Которой, конечно, здесь раньше не было
", - сказала Алиса), а вокруг горлышка бутылки была привязана бумага
этикетка, с надписью "Выпей меня" красиво выписанными крупными
письма. Алиса попробовала, и очень скоро добил.

"Какое странное ощущение!" сказала Алиса. "Я должен заткнуться, как
телескоп".

Так оно и было, действительно, она сейчас было всего десять дюймов в высоту, и ее лицо
просветлела при мысли, что теперь она подходящего размера, чтобы пройти
через маленькую дверь в этот прекрасный сад.... Но, увы для бедных
Алиса, когда она подошла к двери, она обнаружила, что забыла маленький
золотой ключик, а когда она вернулась к столу за ним, то обнаружила, что она
никак не может до него дотянуться.

Вскоре ее взгляд упал на маленькую стеклянную коробочку, которая лежала под столом.
Она открыла его и обнаружила в нем очень маленькое пирожное, на котором было написано "ЕШЬ"
Я был красиво помечен смородиной.

Она очень скоро прикончила торт.

"Все любопытнее и любопытнее!" - воскликнула Алиса (она была так сильно удивлена, что
на мгновение совершенно забыла, как говорить на хорошем английском). "Теперь я
открытие как самый большой телескоп, который когда-либо был. Прощайте ноги!"
(потому что, когда она посмотрела вниз, на свои ноги, они, казалось, почти скрылись из виду.
они были так далеко). "О, мои бедные маленькие ножки! Интересно,
кто теперь наденет вам туфли и чулки, дорогие?"

Как раз в этот момент ее голова ударилась о потолок зала;
на самом деле, теперь она была более девяти футов ростом, и она сразу же подняла
маленький золотой ключик и поспешила к двери в сад.

Бедная Алиса! Это было все, что она могла сделать, лежа на боку, чтобы
одним глазом заглянуть в сад; но пройти было еще более
безнадежно, чем когда-либо. Она села и снова начала плакать, проливая
галлоны слез, пока вокруг нее не образовалась большая лужа глубиной около четырех
дюймов, которая занимала половину коридора.

Через некоторое время она услышала вдалеке негромкий топот ног, и
она поспешно вытерла глаза, чтобы посмотреть, что приближается. Это был Белый
Возвращается Кролик, великолепно одетый, с парой белых лайковых перчаток в руках.
одной стороны, и большой вентилятор-в другой. Он приехал, несясь вперед во многие
спешите, бормоча себе под нос, как он пришел: "Ох, герцогиня! герцогиня!
Или, разве она не будет свирепой, если я заставлю ее ждать?"

Алиса была в таком отчаянии, что готова была попросить помощи у кого угодно; поэтому,
когда Кролик подошел к ней, она начала робким голосом: "Если вы
пожалуйста, сэр ..."

Кролик резко вздрогнул, уронил перчатки и веер и
со всех ног бросился прочь в темноту.

Элис взяла веер и перчатки, и, поскольку в зале было очень жарко, она
продолжала обмахиваться все время, пока продолжала говорить.

"Боже мой, боже мой! Как все странно сегодня! Как все это загадочно!
Я попробую, если буду знать все то, что знала раньше. Дай-ка подумать: четырежды умножить
на пять будет двенадцать, и четырежды на шесть будет тринадцать, и четырежды на семь
будет ... О боже, я никогда не досчитаю до двадцати с такой скоростью!" Но вскоре
взглянув на свои руки, она с удивлением обнаружила, что надела
одну из маленьких белых лайковых перчаток кролика, пока говорила.

"Как я могла это сделать?" - подумала она. "Должно быть, я снова становлюсь маленькой"
.

Она встала и подошла к столу, чтобы измерить себя с его помощью, и обнаружила
насколько она могла предположить, сейчас она была около двух футов ростом, и
продолжала быстро уменьшаться. Вскоре она узнала, что причиной
это был веер, который она держала, и она бросила его в спешном порядке, всего в
времени, чтобы спасти себя от всего отстраняясь от него. Теперь она поспешила к маленькой двери.
но, увы, она снова была закрыта. "Я заявляю, что это очень плохо,
так оно и есть!" - сказала она вслух, и как только она произнесла эти слова, ее нога поскользнулась, и
в следующее мгновение всплеск! она оказалась по подбородок в соленой воде. Это было
озеро слез, которые она выплакала, когда была ростом девять футов!


_II.-Озеро слез и вечеринка животных_


Как раз в этот момент она услышала, как что-то плещется в бассейне недалеко от нее.
она подплыла ближе, чтобы разглядеть, что это было. Сначала она подумала, что
это, должно быть, морж или гиппопотам, но потом вспомнила, какая она теперь маленькая
и вскоре поняла, что это всего лишь мышь, которая
проскользнула внутрь, как и она сама.

"А теперь, - подумала Алиса, - был бы какой-нибудь толк поговорить с этой мышью?"
Здесь, внизу, все настолько необычно, что я думаю, очень даже возможно.
во всяком случае, нет ничего плохого в том, чтобы попытаться. Итак, она
начал: "О Мышь, ты знаешь выход из этого бассейна? Я очень устал
плавать здесь. О Мышь". Мышонок посмотрел на нее довольно-таки пытливо
и, как ей показалось, подмигнул одним из своих маленьких глазок,
но ничего не сказал.

"Возможно, он не понимает по-английски", - подумала Алиса. "Осмелюсь предположить, что это
французская мышь, приехавшая с Вильгельмом Завоевателем". Итак, она начала
снова: "_ou est ma chatte?_" это было первое предложение в ее учебнике французского
. Мышонок внезапно выпрыгнул из воды и, казалось,
задрожал всем телом от страха. "О, прошу прощения!" - воскликнула Алиса
поспешно, боясь, что обидела бедное животное. - Я совсем
забыла, что ты не любишь кошек.

- Не любишь кошек! - закричала Мышка пронзительным, страстным голосом. "Бы
Вы любите кошек, Если вы были на моем месте?" Мышь отплывала от нее, как
тяжело и трудно. Так она негромко позвал после него.

"Дорогая мышь! Приходи снова, и мы не будем говорить ни о кошках, ни о собаках
если они тебе не нравятся, тоже!" Когда Мышь услышала это, она развернулась
и медленно поплыла обратно к ней; ее лицо было совершенно бледным (от
страсти, подумала Алиса), и она сказала тихим, дрожащим голосом: "Давайте
доберись до берега, и я расскажу тебе свою историю, и ты поймешь
почему я ненавижу кошек и собак".

Пора было уходить, потому что бассейн был переполнен
птицами и животными, которые упали в него; там были утка и дронт,
лори и орленок и другие любопытные существа. Элис шла впереди,
и вся компания поплыла к берегу.

Очень странного вида группа промокших птиц и животных собралась теперь на берегу Озера Слез.
но не они были такими странными, как их разговоры.
Сначала Мышь, которая была довольно авторитетной личностью среди них, попыталась
чтобы высушить их, рассказывая им ужасно сухие истории из истории. Но
Элис призналась, что была такой же мокрой, как и всегда, после того, как послушала
отрывки из английской истории; поэтому Дронт предложил провести партийную гонку. Все они
начинали, когда хотели, и останавливались, когда хотели. Дронт сказал, что
выиграли все, и Алиса должна была вручить призы. К счастью, у нее было
несколько конфет, не размокших, и всего по одной для каждого из них
, но ни одной для нее. Компания очень хотела, чтобы у нее тоже был приз
и так как у нее случайно оказался наперсток, Дронт приказал ей
чтобы вручить его ему, а затем, с большой церемонией, Дронт вручил его
ей, сказав: "Мы просим вас принять этот элегантный наперсток", и
все они зааплодировали.

Конечно, Алисе все это показалось абсурдным; но теперь они были сухими,
и начали есть свои сладости. Затем Мышонок начал рассказывать Алисе свою
историю и объяснять, почему он ненавидит C и D - потому что боялся сказать
кошки и собаки. Но вскоре она обидела Мышку, сначала приняв ее
"долгую и печальную сказку" за "длинный хвост", а затем подумав, что это означает
"завязать узел", когда он сказал "нет", так что он ушел в раздражении. Затем , когда она
упомянула Дайну остальным и сказала им, что так зовут ее кошку
птицам стало не по себе, и одна за другой вся компания постепенно ушла
и оставила ее совсем одну. Как раз в тот момент, когда она начала плакать, она
услышала топот маленьких ножек и подумала, что это может быть Мышонок
возвращается, чтобы закончить свою историю.

Это был Белый Кролик, снова рысью медленно повернулся, и, глядя
с тревогой о том, как он шел, как будто он потерял что-то и она услышала
он бормотал про себя: "герцогиня! Герцогиня! О, мои дорогие лапки!
О, мой мех и усы! Она добьется моей казни, это так же верно, как то, что хорьки
хорьки! Интересно, где я их мог уронить?"

Очень скоро Кролик заметил Алису и сердито окликнул ее
"Мэри Энн, что ты здесь делаешь?" Беги домой сию же минуту
и принеси мне пару перчаток и веер. Быстрее, сейчас же!

"Он принял меня за свою горничную", - сказала она себе на бегу. - Как
он удивится, когда узнает, кто я такой! Но я лучше отнесу ему
его веер и перчатки, конечно, если я смогу их найти. Говоря это, она
набрела на аккуратный маленький домик, на двери которого была блестящая медная табличка.
табличка с выгравированным на ней именем У. РЭББИТА. Внутри дома с ней произошло
странное приключение, поскольку она попробовала, каким будет результат питья из
бутылки, которую она нашла в комнате, и стала такой большой, что дом
едва мог ее вместить. Белый Кролик и его друзья,
в том числе Билл, ящерица, много кидал мелкие камешки через
окно, и они превратились в крошечные пирожные. Итак, Алиса немного поела и была
рада обнаружить, что она сразу начала уменьшаться. Как только она стала
достаточно маленькой, чтобы пройти в дверь, она выбежала из дома и
обнаружил целую толпу маленьких животных и птиц, ожидающих снаружи.
Бедная ящерица Билл была в середине, ее поддерживали две морские свинки,
которые давали ей что-то из бутылочки. Они все бросились на
Алису, как только она появилась, но она убежала так быстро, как только могла, и
вскоре оказалась в безопасности в густом лесу.


_III.-Приключения в лесу_


Оказавшись в лесу, она загорелась желанием снова стать прежней,
а затем попасть в этот прекрасный сад. Но как? Заглянув за гриб
, она увидела большую синюю гусеницу, сидящую на верхушке с
его сложенные руки, тихо курил длинный кальян, и с не
заметили ее или что-нибудь еще. Наконец, каким-то сонным голосом
оно заговорило с ней, и она сказала ему, чего так сильно хотела
- снова вырасти до нужного размера.

"Я бы хотела быть чуточку длиннее", - сказала она. "Три дюйма - это так.
жалкий рост".

"Это действительно очень хорошая высота", - сердито сказала Гусеница, вставая на дыбы.
при этих словах она выпрямилась (в высоту она была ровно три дюйма).

"Но я к этому не привыкла", - жалобно взмолилась бедная Алиса. И она
подумала про себя: "я хочу, чтобы существа не были бы так легко
обиделся".

"Ты привыкнешь к нему вовремя", - возразила гусеница, сунула
кальян в рот и выпустила дым в воздух.

На этот раз Алиса терпеливо ждала, пока он соблаговолит снова обратить на нее. Через
минуту или две Гусеница вынула кальян изо рта и
пару раз зевнула и встряхнулась. Затем он слез с
гриба и уполз в траву, просто заметив на ходу:
"С одной стороны ты станешь выше, а с другой стороны ты станешь
короче".

"Одна сторона _ чего_? Другая сторона чего?" - подумала Алиса про себя.

"О грибе", - ответила Гусеница, как будто она спросила это вслух.
и в следующий момент она исчезла из виду.

Алиса с минуту задумчиво смотрела на гриб, пытаясь
разглядеть, какие у него две стороны, и поскольку он был идеально
круглым, ей показалось, что это очень сложный вопрос. Однако, в конце концов, она
обхватила его руками, насколько хватило сил, и отломила по кусочку
от края каждой рукой.

- И что же теперь есть что? - сказала она себе и откусила немного от
удар правой, чтобы испытать эффект. В следующий момент она почувствовала сильный удар
под подбородок; удар пришелся по ноге!

Она была очень напугана этой внезапной переменой, но чувствовала, что
нельзя терять времени, так как она быстро уменьшалась в размерах, поэтому она
сразу же принялась за работу, чтобы съесть еще кусочек. Ее подбородок был прижат
так близко к ноге, что у нее едва хватало места, чтобы открыть
рот; но в конце концов она это сделала и сумела проглотить кусочек от того, что осталось.
левый кусок.

В следующую минуту она стала такой высокой , что ее шея вздымалась, как стебель
из моря зеленых листьев, и эти зеленые листья были деревьями в
лесу. Но, откусывая кусочки гриба, ей наконец удалось
опуститься до своего обычного роста. Но, о боже, чтобы попасть
в первый же дом, который она увидела, ей пришлось съесть еще немного гриба
из правой руки и похудеть до девяти дюймов. За пределами
дома она увидела, как рыба-лакеев и лягушка-лакей с приглашениями
от королевы до герцогини, прося ее, чтобы играть в крокет. Герцогиня
жила в доме, и внутри стоял ужасный шум, и когда
дверь открылась, тарелка с грохотом вылетела наружу. Но Алиса наконец вошла,
и обнаружила странное положение вещей. Герцогиня и ее повар были
ссориться, потому что там было слишком много перца в суп. Повар
бросила все, что мог возлагать руки на герцогиню, и почти
сбили ребенка нос в кастрюлю.

Герцогиня держала ребенка на коленях и нелепо подбрасывала его,
в конце концов, самым бессердечным образом бросила его Элис. Она вынесла его на улицу
и вот, он превратился в маленького поросенка, выпрыгнул у нее из рук
и убежал в лес.

"Если бы он вырос, - сказала она, - из него получился бы ужасно уродливый ребенок"
но, по-моему, из него получился довольно симпатичный поросенок".

Теперь она была немного поражена, увидев Чеширского кота, которого она
впервые увидела в доме герцогини, сидящим на ветке дерева.
Кот только ухмыльнулся, увидев Алису. Он выглядел добродушным, подумала она
; тем не менее, у него были очень длинные когти и множество зубов, поэтому она
чувствовала, что к нему следует относиться с уважением.

- Чеширский кот, - сказала она, - что за люди живут здесь?

- В том направлении, - сказал Кот, махнув правой лапой, - живут
шляпник; а в том направлении, - он махнул другой лапой, - живет Мартовский заяц.
Заяц. Приходите к любому, кто вам нравится; они оба сумасшедшие.

Не успела она уйти далеко, как увидела дом Мартовского зайца
. Она подумала, что это, должно быть, тот самый дом, потому что дымоходы
имели форму ушей, а крыша была покрыта мехом. Это был такой
большой дом, что ей не хотелось подходить ближе, пока она не откусила
еще немного от оставшегося кусочка гриба и поднялась примерно на
высотой в два фута; даже тогда она подошла к нему довольно робко, сказав
про себя: "Предположим, это все-таки должен быть бред сумасшедшего. Я почти жалею, что
Вместо этого не пошла смотреть на Шляпника".


_IV. - Алиса на безумном чаепитии._


Перед домом под деревом был накрыт стол, и за ним
Мартовский заяц и Шляпник пили чай; на нем сидела Соня.
между ними крепко спал, а двое других использовали его как подушку,
положив на него локти и разговаривая через его голову.

Стол был большой, но три были переполнены все вместе
один из углов.

"Нет места! Нет места!" - взывали они, когда они увидели, что Алиса придет.

"Здесь полно места!" - возмущенно сказала Алиса. И она села в
большое кресло на одном конце стола.

"Какой сегодня день месяца?" - спросил Шляпник, поворачиваясь к Алисе.

Он достал из кармана часы и беспокойно поглядывал на них,
время от времени встряхивая их и поднося к уху.

Алиса немного подумала и сказала: "Четвертое".

"Опоздал на два дня", - вздохнул Шляпник. "Я говорил тебе, что масло не подойдет".
"для работы", - добавил он, сердито глядя на Мартовского зайца.

"Это было самое лучшее масло", - кротко ответил Мартовский заяц.

"Но какие-то крошки, должно быть, тоже попали внутрь", - проворчал Шляпник. "Тебе
не следовало класть их хлебным ножом".

Мартовский заяц взял часы и мрачно посмотрел на них, затем опустил
их в чашку с чаем и снова посмотрел на них, но он мог думать о
нет ничего лучше, чем сказать: "Знаешь, это было самое лучшее масло".

"У нас здесь всегда время пить чай", - объяснил Шляпник, - "и у нас нет времени
стирать вещи между приемами пищи".

"Тогда, я полагаю, вы продолжаете перемещаться?" - спросила Алиса.

"Именно так, - сказал Шляпник, - когда вещи изнашиваются".

"Но когда ты снова придешь к началу?" Осмелилась спросить Алиса.

"Предположим, мы сменим тему", - прервал ее Мартовский заяц, зевая. "Я
голосую за то, чтобы юная леди рассказала нам историю".

"Боюсь, я ни одной не знаю", - сказала Алиса, несколько встревоженная предложением
.

"Тогда это сделает Соня!" - закричали они оба. "Разбуди Соню!" И
они ущипнули ее сразу с обеих сторон.

Соня медленно открыла глаза. "Я не спал", - сказало оно.
хриплым, слабым голосом. "Я слышал каждое слово, которое вы говорили".

"Расскажите нам сказку", - попросил Мартовский заяц.

"Да, пожалуйста, сделай это!" - взмолилась Алиса.

"И побыстрее, - добавил Шляпник, - или ты снова уснешь"
прежде, чем это будет сделано.

- Жили-были три маленькие сестрички, - начала Соня
очень торопливо, - и звали их Элси, Лейси и Тилли, и
они жили на дне колодца...

"Чем они питались?" - спросила Алиса, которая всегда проявляла большой интерес к
вопросам еды и питья.

"Они питались патокой", - сказала Соня, подумав минуту или две.
"Они питались патокой".

"Знаешь, они не могли этого сделать", - мягко заметила Элис, "они бы
были больны".

"Значит, они были _ very_ больны".

Алиса налила себе немного чая и хлеба с маслом, а затем повернулась
к Соне и повторила свой вопрос: "Почему они жили на
дне колодца?"

Соне снова потребовалось минуту или две, чтобы обдумать это, а затем
сказала: "Это был колодец с патокой".

"Такого не бывает", - начала Алиса очень сердито, но
Шляпник и Мартовский заяц закричали: "Ш-ш! ш-ш!"

"Мне нужна чистая чашка", - перебил ее Шляпник. "Давайте все переместимся на одно место"
дальше. Говоря это, он двинулся дальше, и Соня последовала за ним; Мартовский Заяц
пересел на место Сони, и Алиса довольно неохотно заняла его место.
место обитания мартовского зайца.

- Они учились рисовать, - продолжала Соня, зевая и потирая глаза.
ей очень хотелось спать. - и они рисовали всевозможные
вещи... все, что начинается на букву "М"...

"Почему с буквой "М"?" - спросила Алиса.

"Почему нет?" - сказал Мартовский заяц.

К этому времени Соня закрыла глаза и погрузилась в
дремоту; но, когда Шляпник ущипнул ее, она снова проснулась с криком
тихонько взвизгнула и продолжила: "... это начинается на букву "М", например,
мышеловки, и луна, и память, и многозначительность - вы знаете, что вы говорите
вещи - это "многое из многого" - вы когда-нибудь видели такую вещь, как
рисунок многого?"

"На самом деле, теперь, когда ты спрашиваешь меня", - сказала Алиса, сбитая с толку, "Я не думаю..."

"Тогда тебе не стоит говорить", - сказал Шляпник.

Эта грубость была больше, чем Элис могла вынести; она достала тебя.Р
отвращения, и пошел прочь. Соня мгновенно уснула, и никто из них
остальные не обратили ни малейшего внимания на ее уход, хотя она оглянулась
раз или два, наполовину надеясь, что они окликнут ее.

В последний раз, когда она видела их, они пытались засунуть Соню в
чайник.


_V.- История квази-черепахи и кадриль из омаров_


Наконец Алиса попала в прекрасный сад, но ей пришлось откусить кусочек
гриба еще раз, чтобы опуститься до двенадцати дюймов после того, как она
получила золотой ключик, чтобы пройти через маленькую дверцу. Это был
прекрасный сад, и в нем была королевская площадка для игры в крокет. Королева Червей
очень любила приказывать отрубать головы. "Долой его
голова!" была ее любимая фраза, когда кто-то ею недоволен. Она
попросила Алису сыграть с ней в крокет, но у них не было правил; у них были
живые фламинго вместо молотков, а солдатам приходилось стоять на их
руках и ногах, чтобы сформировать обручи. Это было крайне неудобно, особенно
как шары были ежи, которые иногда отвален без
нажмите. Королева многие ссориться с герцогиней, и хотел, чтобы
ей голову.

Алиса нашла положение дел в прекрасном саду совсем не таким
прекрасным, как она ожидала. Но после игры в крокет королева
спросила Алису: "Ты уже видела Черепаху Квази?"

"Нет", - сказала Алиса. "Я даже не знаю, что такое квази-черепаха".

"Это то, из чего готовят суп из квази-черепахи", - сказала королева.

"Я никогда не видела ни одного и ни о ком не слышала".

"Тогда пойдем, - сказала королева, - и он расскажет тебе свою историю".

Очень скоро они наткнулись на грифона, крепко спавшего на солнышке.

"Вставай, лентяй!" - сказала королева. "и отведи эту юную леди посмотреть на
Черепаха квази, и услышать его историю. Я должен вернуться и посмотреть, через какое
лично я уже заказал". И она ушла, оставив Алису с
Грифон.

Алиса и Грифон не ушли далеко, прежде чем они увидели черепаху квази
вдалеке, сидит грустно и одиноко на небольшом выступе скалы, и,
когда они подошли ближе, Алиса слышала, как он вздыхает, как будто его сердце было
перерыв.

И они подошли к Черепахе Квази, которая посмотрела на них большими глазами,
полными слез.

"Эта юная леди, - сказал Грифон, - она хочет узнать твою
историю".

"Когда-то, - сказал, наконец, Черепаха Квази с глубоким вздохом, - я был настоящей"
черепаха. Когда мы были маленькими, мы ходили в школу в море. Учитель
был старой черепахой. У нас было лучшее образование. Шатаясь и корчась,
конечно, для начала, а затем различные ветви
Арифметики - Амбиции, Рассеянность, уродство и насмешки ".

"Я никогда не слышала об "Уродстве"", - осмелилась сказать Алиса. "Что это?"

Грифон удивленно поднял обе лапы.

"Никогда не слышал об уродстве!" - воскликнуло оно. "Ты знаешь, что такое украшать,
Я полагаю?"

"Да, - с сомнением сказала Алиса, - это значит ... делать... что угодно...красивее".

- Ну, тогда, - продолжал Грифон, - если ты не знаешь, что такое "уродовать",
ты простофиля.

Алисе не хотелось задавать больше никаких вопросов по этому поводу, поэтому она
повернулась к Черепахе Квази и спросила: "Чему еще тебе нужно было научиться?"

"Ну, там была тайна", - ответил Черепаха Квази, считая
предметы на своих хлопушках. "Тайна, древняя и современная, с морской географией;
затем растягивание - учителем рисования был старый морской угорь, который обычно приходил
раз в неделю; _ он_ учил нас растягивать слова, растягиваться и падать в обморок в
Катушки. Классическая учил смеяться, и горя, они привыкли
сказать".

"И сколько часов в день ты сделал уроки?" Элис сказала, в спешке
сменим тему.

"Десять часов в первый день," сказала Алиса; "девять-в следующий и так
на".

"Какой любопытный план!" - воскликнула Алиса.

"Вот почему они называются уроками", - заметил Грифон.;
"потому что их становится меньше день ото дня".

Это было настолько ново для Алисы, что она думала, что это из-за маленького
прежде чем она сделала очередное замечание. "Тогда одиннадцатый день должно быть
праздник?"

"Конечно, так оно и было", - сказал Якобы Черепаха.

"И как вам удалось на двенадцатый?" - Расскажи-ка.

"Все, хватит про уроки," Грифон прервал, в очень
решил тон. - Расскажи ей что-нибудь об играх.

Черепаха Квази глубоко вздохнул и прикрыл глаза тыльной стороной одной из хлопушек.
- Не хочешь немного посмотреть на кадриль из омаров? - Спросил я.

- Хочешь попробовать? сказал он , чтобы
Алиса.

"Действительно, очень", - сказала Алиса.

"Давай попробуем первую фигуру", - сказал Якобы Черепаха Грифону. - Знаешь, мы
можем обойтись и без омаров. Кто из них будет петь?

- О, ты поешь! - сказал Грифон. - Я забыл слова.

Так они начали торжественно танцевать вокруг Алисы, каждый сейчас и потом
наступал ей на ноги, когда они проходили слишком близко, и размахивая ими
передними лапами, чтобы пометить то время, пока черепаха квази пел этот, очень медленно
и печально.

 "Ты не могла бы идти немного быстрее?" обратился путассу к улитке,
 "За нами морская свинья, и она наступает мне на хвост.
 Посмотрите, с каким нетерпением приближаются омары и черепахи!
 Они ждут на гальке - не хотите ли присоединиться к танцам?
 Не хочешь ли ты, не хочешь ли ты, не хочешь ли ты, не хочешь ли ты присоединиться к танцу?
 Не хочешь ли ты, не хочешь ли ты, не хочешь ли ты, не хочешь ли ты присоединиться к танцу?

"А теперь пойдем, послушаем кое-что о твоих приключениях", - сказал Грифон мне.
Элис, после танцев.

"Я мог бы рассказать тебе о своих приключениях, начиная с сегодняшнего утра", - сказал
Алиса, немного робко: "Но нет смысла возвращаться ко вчерашнему дню,
потому что тогда я была другим человеком".

"Объясни все это", - сказал Якобы Черепаха.

"Нет, нет, сначала приключение!" - нетерпеливо сказал Грифон.
"Объяснения занимают так много времени".

Итак, Алиса начала рассказывать им свои приключения с того момента, как она впервые
увидел Белого Кролика. Через некоторое время вдалеке послышался крик "Испытание начинается!"
.

"Вперед!" - крикнул Грифон. И, взяв Алису за руку, он поспешил
прочь.

"Что это за испытание?" Алиса тяжело дышала на бегу, но Грифон только ответил
"Давай!" и побежал быстрее.


_VI.- Испытание червонного валета_


Король и Дама Червей сидели на своем троне, когда они прибыли.
Вокруг них собралась огромная толпа - всевозможные мелкие существа.
птицы и звери, а также целая колода карт. Валет был
он стоял перед ними, закованный в цепи, с солдатами по бокам для охраны
его; а рядом с королем был Белый Кролик с трубой в одной руке,
и свитком пергамента в другой. В самом центре площадки
стоял стол, на котором стояло большое блюдо с пирожными. Они выглядели так аппетитно
что Алисе захотелось на них поглядеть. "Я бы хотела, чтобы они поскорее закончили с испытанием"
", - подумала она, - "и раздали напитки". Но на это,
казалось, не было никаких шансов, поэтому она начала разглядывать все вокруг,
чтобы скоротать время.

"Тишина во дворе!" - закричал Кролик.

"Герольд, зачитай обвинение!" - приказал король.

После этого Белый Кролик трижды протрубил в трубу, а затем
развернул пергаментный свиток и прочел следующее.

 Червонная дама, она испекла несколько пирожных,
 И все это летним днем;
 Червонный валет, он украл эти пирожные,
 И унес их с собой.

"Обдумайте свое решение", сказал Король присяжным.

"Еще, еще!" торопливо прервал его Кролик. "Есть многие
интернет-прийти раньше!"

"Вызовите первого свидетеля", - сказал Король, и Белый Кролик протрубил три раза.
затрубил в трубу и крикнул: "Первый свидетель!"

Первым свидетелем был Шляпник. Он вошел с чайной чашкой в одной руке
и куском хлеба с маслом в другой. "Прошу прощения, ваш
Ваше величество, - начал он, - за то, что принесли это; но я еще не совсем допил
когда за мной послали за чаем.

"Снимите шляпу", - сказал король Шляпнику.

"Это не мое", - сказал Шляпник.

"_Столен!_" - воскликнул король, поворачиваясь к присяжным, которые немедленно составили
меморандум, подтверждающий этот факт.

"Я храню их на продажу", - добавил Шляпник в качестве объяснения.; "У меня нет ни одной из них".
Я шляпник.". "У меня нет своей".

Тут королева надела очки и пристально посмотрела на Шляпника
Тот побледнел и заерзал.

"Дайте свои показания, - сказал король, - и не нервничайте, или я прикажу
вас казнить на месте".

Это, казалось, совсем не воодушевило свидетеля; он продолжал переминаться с
одной ноги на другую, беспокойно поглядывая на королеву, и в своем
замешательстве откусил большой кусок из своей чашки вместо того, чтобы съесть
хлеб с маслом.

Как раз в этот момент Алиса испытала очень любопытное ощущение, которое сильно озадачило
ее, пока она не разобралась, что это было. Она начинала понимать
снова увеличиваться, и она думала, что сначала она хотела встать и уйти
суда; но, поразмыслив, она решила остаться там, где она была
пока есть место для нее.

"Я бедный человек, ваше величество", - начал Шляпник дрожащим голосом,
"и я только начал пить чай - не больше недели назад или около того - и что
когда хлеб с маслом становится таким тонким, а чай мерцает...
"

"Мерцание чего?" - спросил король.

"Это началось с чая", - сказал Шляпник.

"Конечно, мерцание начинается с буквы "Т"!" - резко сказал король. "Ты что,
принимаешь меня за болвана? Продолжай!"

"Я бедный человек, - продолжал Шляпник, - и после этого многое изменилось"
только Мартовский заяц сказал..."

"Я этого не делал!" - поспешно перебил Мартовский заяц.

"Это сделал ты!" - сказал Шляпник.

"Я отрицаю это!" - сказал Мартовский заяц.

"Он отрицает это, - сказал король. - опустим эту часть. И если это все
ты знаешь об этом, ты можешь идти", - сказал поспешно Король; и Шляпник
вышел из суда, даже не позаботившись надеть на него обувь. "... и просто
оторвите ему голову снаружи", - добавила королева одному из офицеров; но
шляпник скрылся из виду прежде, чем офицер успел добраться до двери.

"Вызовите следующего свидетеля!" - приказал король.

Алиса наблюдала за Белым Кроликом, пока он копался в списке, чувствуя себя очень
любопытно посмотреть, каким будет следующий свидетель, "потому что у них пока нет
особых доказательств", - сказала она себе. Каково же было ее удивление, когда
белый Кролик зачитал во весь голос своим пронзительным голоском
имя "Алиса"!

"Сюда!" - воскликнула Алиса, совершенно забыв в суматохе момента, какой
большой она стала за последние несколько минут, и она вскочила с таким
поторопись, чтобы она не опрокинула скамью присяжных краем своей юбки,
огорчает всех присяжных на головы стоявших внизу, и там
они лежали, развалившись, напоминая ей очень глобус
Голд-Фиш она случайно опрокинула неделю.

"О, прошу прощения!" - воскликнула она тоном, полным смятения, и
начала собирать их снова так быстро, как только могла.

Как только присяжные немного оправились от шока, вызванного их
расстройством, а их грифельные доски и карандаши были найдены и возвращены им
, они очень усердно принялись за написание истории
несчастный случай, все, кроме Ящерицы, которая, казалось, была слишком подавлена, чтобы сделать это
что угодно, только не сидеть с открытым ртом, уставившись в потолок.

"Что ты знаешь об этом бизнесе?" сказал король Алисе.

"Ничего", - ответила Алиса.

"Ничего _что_?" - настаивал король.

"Абсолютно ничего", - сказала Алиса.

"Это очень важно", - сказал король, поворачиваясь к присяжным. Они
как раз начали записывать это на своих дощечках, когда Белый Кролик
прервал их.

"_Un_important, Ваше Величество хочет, конечно", - сказал он, в очень
уважительный тон, но делая гримасы на него.

"Неважный, конечно, я имел в виду", - поспешно сказал король и продолжил
про себя вполголоса: "важный ... неважный... неважный...
важный..." - как будто он пробовал, какое слово звучит лучше.

Вскоре король, который уже некоторое время деловито писал в своем
блокноте, крикнул: "Тишина!" - и зачитал из своей книги: "Правило
Сорок второе. _ Все лица ростом более мили должны покинуть суд_.

Все посмотрели на Алису.

"_ Я_ не выше мили", - сказала Алиса.

"Ты выше", - сказал король.

"Почти две мили высотой", - добавила королева.

"Ну, я, во всяком случае, не пойду", - сказала Алиса. "Кроме того, это не совсем обычное правило; ты только что его изобрел".
"Кроме того, это не совсем обычное правило".

"Это самое старое правило в книге", - сказал король.

"Тогда оно должно быть номером один", - сказала Алиса.

Король побледнел и поспешно закрыл свой блокнот. "Обдумайте свой вердикт"
", - сказал он присяжным тихим, дрожащим голосом.

"Нет, нет!" - сказала королева. "Сначала приговор, потом вердикт".

"Чепуха и бессмыслица!" - громко сказала Алиса. "Идея о том, что сначала нужно написать
предложение!"

"Придержи язык!" - сказала королева.

"Я не буду!" сказала Алиса.

"Отрубите ей голову!" - крикнула королева во весь голос. Никто
не двинулся с места.

"Кому до вас есть дело?" - сказала Алиса (к этому времени она выросла до своего полного размера
time). "Ты всего лишь колода карт!"

При этих словах вся стая поднялась в воздух и налетела на нее
она тихонько вскрикнула и попыталась отбиться от них, но обнаружила, что
она лежала на берегу, положив голову на колени своей сестры, которая
осторожно смахивала несколько опавших листьев, упавших с
деревьев ей на лицо.

"Проснись, дорогая Элис!", сказала ее сестра. "Ой, какой длинный сон у тебя
было!"

"О, мне приснился такой любопытный сон!" - сказала Алиса; и она рассказала своей сестре
так хорошо, как только смогла вспомнить, все свои странные приключения;
и когда она закончила, сестра поцеловала ее и сказала: "Это был, конечно,
любопытный сон, дорогая. Но теперь беги пить чай; уже
поздно".

Итак, Алиса встала и убежала, думая на бегу, как могла, о том,
какой это был чудесный сон.

 * * * * *




МИГЕЛЬ СЕРВАНТЕС


Жизнь и приключения Дон Кихота

 Мигель Сервантес, сын бедных, но добрых родителей, родился
 неизвестно где, в Испании, в 1547 году. Его
 Любимым развлечением в детстве было представление
 бродячие игроки. Он изучал грамматику и гуманитарные науки под руководством
 Лопеса де Ойоса в Мадриде, но, похоже, не поступил в
 университет. Он был одним из первых писателем, автором сонетов, и попытался
 руку на пасторальные поэмы, прежде чем он отрастил усы.
 Его первым знакомством с миром была должность
 камергера в доме кардинала, но вскоре он
 отказался от этой жизни ради более волнующей карьеры солдата.
 После невероятных страданий и приключений бедный рядовой
 раненый солдат вернулся к своей семье и начал свою карьеру в качестве
 Автор. Вскоре он завоевал репутацию и смог
 жениться на очаровательной хорошей леди с приданым, достаточным для его нужд
 . Однако только в конце жизни он написал
 свое бессмертное произведение "Дон Кихот", увидевшее свет в 1604 году
 или 1605 году. В течение оставшейся части его жизни ему стало горько
 одолевали завистники и злокачественных, редко выходит из
 денежные затруднения, и очень часто сильные боли от
 заболевание, которое, наконец, закончил свою карьеру в Мадриде 23 апреля
 1616--тот же день, что увидела рядом Шекспира.


_I.-Странствующий рыцарь из Ламанчи_


В одной деревне Ламанча жил один из тех
старомодных джентльменов, которые держат копье в стойке, древнюю мишень,
поджарую лошадь и борзую для бега. Его семья состояла из
экономки, которой исполнилось сорок, племянницы, которой еще не исполнилось двадцати, и мужчины, который умел седлать
лошадь, обращаться с секатором, а также прислуживать по дому. В
сам мастер был почти пятьдесят лет, худой телом и тонок лицом,
ранней пташкой, и большой любитель охоты. Его фамилия была Куиксада,
или Кесада.

Вы должны сейчас знаем, что когда наш джентльмен не имел ничего общего-что было
почти круглый год-он читал книги по странствующее рыцарство, и с
такой восторг, что он чуть не оторвался от своего спорта, и даже продал соток
землю покупать эти книги. Он спорил с приходским священником
и с цирюльником, кто лучший рыцарь в мире. Ночами он
читал эти романы до рассвета; днем он читал до наступления
ночи. Таким образом, много читая и мало спя, он утратил способность пользоваться своим
разумом. Его мозг был полон только чарами и ссорами,
битвы, испытания, раны, любовные жалобы, мучения и изобилие
невозможных безумств.

Потеряв рассудок, он наткнулся на самую странную фантазию, которая когда-либо приходила в голову
безумцу - стать странствующим рыцарем, сесть на своего коня и, вооружившись
шляпка за пазухой_, скакать по миру, улаживая всевозможные
обиды и подвергая себя всевозможным опасностям, чтобы он мог приобрести
вечную честь и прославление.

Первое, что он сделал, это достал доспехи, принадлежавшие
его прадеду. Затем он сделал себе шлем, который стал его мечом.
уничтожен с первого удара. Исправив это недоразумение, он пошел
навестить своего коня, у которого торчали кости, но который показался своему хозяину
более прекрасным животным, чем Буцефал Александра. После четырех дней
размышлений он решил назвать свою лошадь Розинанте, и когда титул был выбран
, он потратил еще восемь дней, прежде чем добрался до "Дон Кихота"
в качестве имени для себя.

И теперь он понял, что ни в чем не нуждается, кроме как в даме, которой
он мог бы даровать царство своего сердца. Неподалеку жила
трудолюбивая деревенская девушка, Альдонса Лоренцо, на которую он иногда нападал
бросила взгляд, но совершенно не обратила внимания на джентльмена. Ее он
выбрал для своей несравненной леди и окрестил сладкозвучным
именем Дульсинея дель Тобосо.


_II.-Приключение во внутреннем дворе_


Однажды утром, в самую жаркую часть июля, в строжайшей тайне он вооружился
сел на Розинанта и выехал со своего заднего двора в открытое пространство
поля. Он был встревожен, чтобы думать, что честь рыцарства не
еще были дарованы ему, но решил исправить это дело на
первой же возможности, и поехал на soliloquising, по образу
странствующие рыцари, счастливые, насколько может быть счастлив человек.

Ближе к вечеру он прибыл в обычную гостиницу, перед дверью которой сидели две
девицы, спутницы каких-то перевозчиков, направлявшихся в Севилью. Дон Кихот
мгновенно вообразил, что гостиница - это замок, а девушки - красавицы
дамы, гуляющие на свежем воздухе; и как стадо свиней, собирающих своих свиней в
на ближайшем стерневом поле случайно в этот момент затрубил в рог,
наш джентльмен вообразил, что это сигнал о его приближении, и поскакал
вперед в самом приподнятом настроении.

Экстравагантный язык , на котором он обратился к ним , поразил присутствующих .
девушкам так же понравилась его потрясающая внешность, и они сначала убежали бы
от него, но в конце концов остались посмеяться. Дон Кихот сделал им выговор, на что
они рассмеялись еще больше, и только появление трактирщика помешало
негодованию рыцаря довести его до крайности. Этот человек был за мир
и приветствовал странное явление в своей гостинице со всей вежливостью,
немало удивившись, когда к нему обратились "сэр кастелян". Итак,
рыцарь сел ужинать в незнакомой компании и рассуждал о
рыцарстве, к недоумению всех присутствующих, рассматривая гостиницу как
замок, хозяин - как благородный джентльмен, а девушки - как знатные леди.

Вскоре он разыскал трактирщика в конюшне и, преклонив колени,
попросил, чтобы его окрестили рыцарем, поклявшись, что он не двинется с места, пока это не будет сделано.
место. Хозяин догадался о рассеянности своего гостя
и подчинился, посоветовав Дон Кихоту - который никогда не читал о подобных вещах
в рыцарских книгах - впредь обеспечивать себя деньгами и чистотой.
рубашки, и больше не ездить верхом без гроша в кармане. В ту ночь Дон Кихот наблюдал за
своими руками при лунном свете, положив их на корыто для лошадей во дворе
постоялый двор, в то время как хозяин гостиницы и его гости издалека наблюдали за
изможденным человеком, то опирающимся на свое копье, то расхаживающим взад-вперед с
своей мишенью на руке.

Случилось так, что возчик пришел напоить своих мулов и собирался
снять доспехи, когда Дон Кихот громким голосом призвал его
остановиться. Человек не обратил на это внимания, и Дон Кихот, призвав на помощь свою
Дульсинею, поднял копье и опустил его на голову
носильщика, уложив его плашмя. Пришел второй носильщик, и с ним обошлись
подобным образом; но теперь пришла вся их компания, и с душем
камни обрушились на рыцаря со страшной силой. Только
вмешательство трактирщика положило конец этой битве, и с помощью
осторожных слов он смог утихомирить гнев Дон Кихота и вывести его
из трактира.

По пути счастливый рыцарь встретил фермера, избивающего мальчика, и
попросив его прекратить, поинтересовался причиной такого наказания. Мужчина,
испуганный странной фигурой в доспехах, рассказал, как этот мальчик плохо выполнял свою работу
в поле и заслужил порку; но мальчик заявил, что
фермер задолжал ему жалованье, и всякий раз, когда он просил его о нем, его
хозяин выпорол его. Дон строго приказал мужчине выплатить парню
жалованье, и когда парень пообещал сделать это немедленно, он вернулся домой, и
мальчик запротестовал, сказав, что он, конечно же, никогда не выполнит это обещание, Дон
Кихот угрожал фермеру, говоря: "Я доблестный Дон Кихот из
Ламанчи, исправляющий ошибки, мститель и улаживающий обиды;
помните, что вы обещали и клянетесь, поскольку вы ответите на это
обратное на свой страх и риск ". Убедившись, что мужчина не посмеет ослушаться, он
поехал вперед, и фермер очень скоро продолжил порку
мальчика.

Приближающаяся группа торговцев заставила Дон Кихота остановиться
посреди дороги, призывая их стоять, пока они не признают
Дульсинею дель Тобосо несравненной красавицей мира. Это
вызов был встречен уклончиво, что привело Дон Кихота в ярость, и
, пришпорив Розинанте, он ринулся на отряд со своим копьем
пригнувшись.

Споткнувшаяся лошадь сбросила его, и пока он лежал на земле, не в силах пошевелиться.
один из слуг отряда подошел и сломал копье
поперек ребер Дон Кихота. Так было до тех пор , пока мимо не прошел один соотечественник , который
на Дону был освобожден, а затем он должен был ехать обратно в свою деревню
на зад бедного крестьянина, так слушаются как довольно
неспособны крепление Rozinante.

Священник и цирюльник, видя, что теперь хаос рыцарских романов
вносят в ум этого доброго барина, побежали через свою библиотеку
пока он лежал раненый в постели, сжег все свои вредные работы, а также, надежно
замок двери, подготовили рассказ о том, как чары унес
книги и сама камера.

Ни мольбы его племянницы, ни увещевания его
домработница, могли остаться Дон Кихот дома, и вскоре он подготовил для
во-вторых Салли. Он убедил хорошего, честного сельского труженика по имени Санчо Панса
поступить к нему на службу в качестве оруженосца, пообещав ему в награду
первый остров или империю, которые его копью посчастливится покорить. Так
происходило в рыцарских книгах, и он не сомневался, что именно так
это произойдет и с ним.


_III.-Бессмертное партнерство_


И случилось так, что однажды ночью Дон Кихот сбежал из своего дома,
а Санчо Панса - из своей жены и детей, и с хозяином на
Rozinante, слуга на свою задницу, яблоках, поспешил прочь под прикрытием
тьма в поисках приключений. Пока они путешествовали, "Я умоляю вашу
милость, - сказал Санчо, - убедитесь, что вы не забыли о своем обещании насчет
острова; ибо, смею поклясться, я внесу изменения в управление им, пусть будет так
никогда еще не был таким большим. Рыцарь в рапсодии предвещал день, когда
Санчо мог бы стать даже королем, ибо в рыцарских романах нет предела подаркам, которые доблестные рыцари преподносят своим верным оруженосцам.
Но Санчо покачал головой. ..........
нет предела подаркам, которые делают доблестные рыцари своим верным оруженосцам. Но Санчо покачал головой. "Хотя на лицо льет дождь " .
ни одно из них не уместилось бы на голове моей жены;
ибо, должен вам сказать, она не стоит двух медных валетов, чтобы сделать из нее
королеву.

Беседуя таким образом, они заметили на равнине около тридцати ветряных мельниц
, которые Дон Кихот сразу же принял за великанов. Ничто из сказанного Санчо
не могло разубедить его, и он, должно быть, пришпорил свою лошадь и
прокатился верхом на этих огромных ветряных мельницах, рекомендуя себя своей даме
Дульсинее. Когда он вонзил свое копье в парус первой мельницы, ветер
закружился с такой быстротой, что движение сломало копье в
дрожит, и отбрасывает прочь и рыцаря, и коня вместе с ним. Когда
Санчо наткнулся на своего хозяина, Дон объяснил, что какой-то проклятый
некромант превратил этих великанов в ветряные мельницы, чтобы лишить его
чести победы.

Когда рыцарь пришел в себя, они продолжили свой путь, и их следующим приключением было
встреча с двумя монахами на мулах, ехавшими впереди кареты, с
четырьмя или пятью мужчинами верхом, в которой сидела дама, направлявшаяся в Севилью, чтобы
познакомься с ее мужем. Дон Кихот выехал вперед, назвал монахов
"проклятыми орудиями ада" и приказал им немедленно освободить прекрасную
принцесса в карете. Монахи спасались бегством, когда Дон Кихот
бросился на них, но Санчо был сбит с ног слугами, которые
рвали ему бороду, топтали живот, били и растерзали его во всех частях тела
из его тела, а затем оставил его распростертым без дыхания и движения.

Как в "Дон Кихоте", он вышел победителем в этом конфликте, и только
воздержался от убийства нападавшего на просьбу леди в
тренер, и на ее обещание, что завоевал мужчина должен представить себя
перед несравненной Дульсинеей Тобосской. Выздоровевший Санчо был
удивлен, обнаружив, что у его хозяина не было острова, который он мог бы подарить ему после
этой невероятной победы, из-за которой он сам так сильно пострадал
катастрофически.

В ожесточенной схватке с несколькими янгезианскими перевозчиками Дон Кихот был
ранен почти до смерти, и он объяснил Санчо, что своим поражением он
обязан борьбе с простыми людьми, приказав Санчо в будущем сражаться
себя против таких простых людей.

"Сеньор, - сказал Санчо, - я мирный человек, тихий малый, видите ли; я
умею прощать обиды не хуже любого мужчины, поскольку у меня есть жена".
чтобы вести, и детей воспитывать. Я охотно простил все человечество,
высокие и низкие, лордами и нищими, ни обиды, они только и делали, или, возможно,
у меня, без всякого исключения".

В следующей гостинице они наткнулись на Дон Кихота, который лежал ничком на заднице
Санчо, стонавший от боли, клялся, что здесь был достойный замок.
Санчо поклялся, что это была гостиница. Их спор продолжался, пока они не достигли
дверь, где Санчо двинулись прямо, не утруждая себя
далее в дело. Именно здесь удивительного приключения взял
место. Рыцарь, Санчо и носильщик были вынуждены разделить один
комната. Горничная гостиницы, войдя в эту квартиру, ошиблась
Дон Кихот обратился к принцессе замка и, заключив ее в объятия,
он разразился рапсодией добродетелям Дульсинеи Тобосской. В
перевозчик возмущались этим, и через мгновение на месте был в смятении. Такого
боя раньше никогда не было, и когда он закончился, оба рыцаря
и оруженосец были настолько близки к смерти, насколько это вообще возможно для человека. Чтобы исправиться, Дон
Кихот придумал бальзам, который он читал, и пить его,
в настоящее время было так тяжело заболел, что он был бы отдать свое сердце и
печень.

Когда его снова уложили в постель, он почувствовал уверенность, что теперь он неуязвим, и
на следующий день он проснулся рано, горя желанием совершить вылазку. Когда хозяин спросил
его расчеты: "Как! Это гостиница? спросил Дон. "Да, и одна из
лучших на дороге". "Как странно я тогда ошибся! На мой
честь, я взял его на замок, и немалый, тоже." Утверждаю
который, он добавил, что рыцари никогда не платили за ту честь, которую они
предоставляются в ВРУ в доме любого человека, и ускакал. Но бедный Санчо
Панза не отделался безнаказанностью, потому что они бросили его завернутым в одеяло в
во дворе, где не мог видеть пытки над стенкой, но может
ни в коем случае вам на помощь своему оруженосцу.

Когда они снова были вместе, галантный не утешил бедного Санчо
Панза с надеждами на остров и объяснил все их страдания
на основании некромантии. Все, что у них пошло наперекосяк, было
работой каких-то проклятых чародеев.

Их следующее приключение началось с облака пыли на горизонте, которое
мгновенно заставило Дон Кихота воскликнуть, что идет великая битва.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что пыль поднимается от огромного стада овец;
но кровь рыцаря вскипела, и он поскакал вперед так быстро, как только мог нести его бедный Розинант.
Розинант учинил ужасную резню среди овец,
пока камни пастуха не повергли его на землю. - Господи, спаси
нас! - воскликнул Санчо, помогая дону подняться на ноги. - Ваша милость оставили
на нижней стороне тела только две точилки, а на верхней - ни одной.

Позже они наткнулись на отряд священников с зажженными свечами,
ночью они несли труп. Дон Кихот напал на них, повалил
одного из отряда на землю, а остальных рассеял. Sancho Panza,
чей желудок кричал "шкаф", наполнил свой кошелек богатой провизией
священники хвастались раненому, что его хозяином был
грозный Дон Кихот Ламанчский, иначе называемый Рыцарем
Печальное выражение лица. Когда приключение закончилось, Дон Кихот сомнение
его оруженосец на это имя, и Санчо ответил: "я смотрел на
вам этого довольно, а при свете, что не везет священника факел, и
может я и не шевелиться, если я когда-нибудь видел более унылой физиономией в моем
родился дни".

Следующее предприятие было с парикмахером, который нес свой новый медный таз
на голове, так что Дон Кихоту это напомнило знаменитый шлем Мамбрино
. Соответственно, он набросился на цирюльника, обратил его в бегство
и завладел тазом, который носил как шлем. Более
серьезным было следующее приключение, когда Дон Кихот освободил от
королевских офицеров банду галерных рабов, потому что они уверяли его, что
они много путешествовали в цепях против своей воли. Этот
рыцарь вел себя так доблестно, что победил офицеров и оставил их всех, кроме
мертвых. Тем не менее, вступив в спор с освобожденными заключенными,
которого он отправил бы к своей госпоже Дульсинее, он сам и Санчо
тоже были растерзаны каторжниками не меньше, чем те же самые офицеры.

Теперь пришли к Дон Кихота, что он должен выполнить епитимью в
горы и отправки Санчо письмо Дульсинее, то он лишается
сам много его доспехи и нижнее белье, и совершил самый безумный
гамболс и самостоятельной пытки-либо видел под голубым небом.

Однако случилось так, что Санчо Панса вскоре познакомился с викарием и
цирюльником из деревни Дон Кихота и этими добрыми друзьями, случайно
хитрая уловка, в которой сыграла роль красивая молодая леди, привела
Дон Кихота в целости и сохранности домой, в его собственную постель. Дама, затрагивающим большое
бедствия, Дон Кихот обет вступить никаких приключений, пока он не
исправил неправильно сделали против себя; и однажды ночью, когда они шли,
на эту миссию, многие клетки был изготовлен и размещен над Дон Кихот, как он
спал, и таким образом, убедить в том, что некромантия была на работе против него,
доблестный рыцарь был тащат пленного к себе домой.


_IV.--Санчо управляет своим островом_


Ничто, кроме тюремной камеры, не могло удержать Дон Кихота от его вылазок,
и вскоре он снова был в пути в сопровождении своего верного оруженосца.
Для Санчо, который считал своего господина сумасшедшим и главной целью жизни которого было
набить себе желудок, эти приключения Дона имели только один конец,
губернаторство на острове обетованном. Пока он считал рыцаря
безумным, он верил в него; и хотя он был эгоистичен, он любил своего хозяина,
как гласит история.

Случилось так, что однажды они наткнулись на резвых герцога и герцогиню, которые
услышали об их приключениях и немедленно принялись наслаждаться
таким редким развлечением, как "развлечение рыцаря и герцогини".
его оруженосец. Дон был приглашен в замок герцога как могучий герой,
и там с ним обращались со всеми возможными почестями; но с ним сыграли несколько шуток
, которые, безусловно, были недостойны учтивости герцога.
Тем не менее, этот визит имел самую счастливую кульминацию, поскольку именно из
рук герцога Санчо наконец получил свое губернаторство.
Притворившись, что некий город в его владениях, по имени Баратария, был
островом, герцог отправил Санчо управлять им; и после
трогательного прощания со своим хозяином, который дал ему самое мудрое из возможных
получив совет по поводу управления государством, Санчо отправился в сверкающей
кавалькаде, чтобы занять пост губернатора, со своим любимым Дапплом во главе
позади.

После великолепного въезда в город Санчо Панса был призван
вынести суждение в некоторых дразнящих спорах, и он делал это с таким остроумием
и таким здравым смыслом, что приводил в восторг всех, кто его слушал.
Довольный собой, он сел в большом зале на уединенный банкет
рядом с ним стоял врач. Не успел Санчо
попробовать блюдо, как лекарь коснулся его палочкой, и паж принес
оно быстро исчезло. Сначала Санчо был сбит с толку этим вмешательством.
у него испортился аппетит, но вскоре он осмелел и стал упрекать;
на что врач сказал, что его миссия заключалась в том, чтобы не обращать внимания на
здоровье губернатора и следить за тем, чтобы он не ел ничего, что могло бы нанести ущерб
его физическому благополучию, поскольку от этого зависит счастье государства
по состоянию здоровья его губернатора. Санчо терпел это некоторое время, но наконец
Вскочив, он велел врачу удалиться, сказав: "Клянусь солнцем
лайт, я раздобуду себе хорошую дубинку и начну с твоей туши, уилл.
так мордовали все физико-поджигателей на острове, что я не оставлю
одним из племени. Дайте мне поесть, и пусть они возьмут свое правительство вновь;
для конторы, которая не может позволить себе позволить человеку съестное, это не стоит и двух бобов конского молока.
"

В этот момент прибыл гонец от герцога, весь в поту, с
озабоченным видом, который вытащил из-за пазухи пакет и вручил
его губернатору. Это послание от герцога был предупредить Санчо, что
яростный противник намеревался напасть на его острова, и что он должен быть на своем
охранник. "Я и интеллект", - написал герцогу "из верных
шпионы, что в город проникли четверо переодетых мужчин, чтобы убить
вас, ваши способности рассматриваются как серьезное препятствие для замыслов врага
. Следи за тем, как ты позволяешь незнакомым людям разговаривать с тобой, и не ешь
ничего из того, что перед тобой ставят ".

Санчо отправился проверять свою оборону; но с каждым шагом, который он предпринимал, он
сталкивался с какой-нибудь государственной проблемой, по которой его призывали
выносить решения. Измученный этими призывами и полуголодный, наш
губернатор начал думать, что губернаторство - самая жалкая профессия на земле
и не прошло и недели, как он направил Дон Кихоту письмо,
в заключение: "Храни вас Небеса от злонамеренных чародеев и пошли меня
живым и невредимым из этого правительства". Однажды ночью его разбудил
звон большого колокола, и вошли слуги, испуганно крича, что
приближается враг. Санчо встал, и его подданные заклинали его
повести их против ужасных врагов. Он попросил еды и
заявил, что ничего не смыслит в оружии. Они упрекнули его и, принеся
ему щиты и копье, принялись так крепко связывать его щитами
сзади и щитами спереди, что он едва мог двигаться. Затем они приказали
он марширует и ведет за собой армию. "Марш!" приказал он. "Эти путы прилипают
так туго, что я не могу даже согнуть колени!" "От стыда!"
они ответили. "Это страх, а не броня сковывает твои ноги". Таким образом
получив выговор, Санчо попытался пошевелиться, но упал плашмя на землю, как огромная черепаха.
в то время как в темноте остальные сцепились со своими
мечи и щиты, и растоптали распростертого на земле губернатора, который вполне признал себя мертвым.
себя мертвым. Но на рассвете они подняли крик "Победа!"
и, подняв Санчо, сказали ему, что их враги отброшены.

На это он ничего не сказал, только попросил свою старую одежду. И когда он был
одет, он спустился к стойлу Даппла и обнял своего верного осла
со слезами на глазах. "Иди сюда, моя подруга и верный спутник,"
каркнул он: "счастливы были мои дни, мои месяцы и годы, когда с тобою я
отправлялись в путь, и все мое беспокойство было починить упряжь твое и найти пищу для
твой животик! Но теперь, когда я взобрался на башни
честолюбия, тысяча бед, тысяча мучений и четыре тысячи
невзгод преследовали мою душу!" Говоря это, он подгонял
Взвалил вьючное седло, сел на осла, попрощался с народом и отбыл
с миром и великим смирением.


_V.-Смерть Дон Кихота_


Тем временем Дон Кихот был одурачен до предела в замке
герцога и перенес невзгоды от служанок и мужчин
достаточные, чтобы лишить силы духа. Теперь он был в настроении
покинуть этот великий замок и снова окунуться в жизнь на открытом воздухе
и вот вместе с Санчо Пансой он отправился в путь, чтобы продолжить нити
своей прежней жизни. После приключений, столь чудесных, что они кажутся невероятными, Не
Кихот был повержен в бою со своим другом, переодетым в
рыцаря, и это поражение было настолько сломлено и унижено, что он подумал
стать пастухом и провести остаток своих дней в пастырской жизни
. Санчо подбадривал его и поддерживал его сердце настолько высоко, насколько это было возможно в его несчастье.
и они вместе повернулись лицом к дому,
предоставив будущее Провидению.

Когда они вошли в деревню, внимание рыцаря привлекли два мальчика, дерущихся в поле.
он услышал, как один из них крикнул: "Никогда не волнуйся,
вы никогда не увидите ее, пока есть дыхание в теле!" Рыцарь
сразу же применял эти слова к себе и Дульсинея, и ничего
что Санчо мог бы сказать, была бы сила, чтобы поднять его настроение. Более того, мальчики
из деревни, увидев их, подняли крик и пришли смеяться
говоря: "О, закон! вот ослик старика Санчо Пансы, такой же
изящный, как леди, а животное Дон Кихота худее, чем когда-либо!" Цирюльник
и викарий прибыли на место происшествия, увидели своего старого друга и
пошли с ним к нему домой.

Здесь Дон Кихот правдиво описал свое замешательство при этой встрече.
с другим рыцарем и заявил о своем намерении с честью соблюдать
возложенные на него условия содержания в своей деревне в течение
года.

Меланхолия бедного рыцаря усилилась, и он был охвачен
сильной лихорадкой. Врач и его друзья предположили, что его
болезнь возникла из-за сожаления о своем поражении и разочарования в
Разочарование Дульсинеи; они сделали все, что могли, чтобы отвлечь его, но
напрасно. Однажды он пожелал, чтобы они оставили его, и в течение шести часов он
спал так крепко, что его племянница подумала, что он умер. В конце
на этот раз он проснулся и воскликнул громким голосом: "Благословен будь Всемогущий
Бог за это великое благо, которым Он удостоил меня! Его милости
безграничны; они больше, чем грехи людей ".

Эти разумные слова удивили его племянницу, и она спросила, что он имеет в виду под
ними. Он ответил, что по милости Божьей его суждение вернулось, свободное
и ясное. "Облако невежества, - сказал он, - теперь рассеяно".
постоянное чтение этих вредных книг о странствующем рыцарстве наложило
на меня". Он сказал, что сейчас его очень огорчает то, с каким опозданием
пришло просветление, оставившее ему так мало времени, чтобы подготовить свою душу
к смерти.

Вошли остальные, Дон Кихот исповедался, и один пошел за
привести Санчо Пансу. Со слезами на глазах сквайра добивался своего бедного
учителя, а когда в первом положении его будет Дон Кихот сделал
упоминание Санчо, сказав после этого: "простите меня, мой друг, что я
навлек на вас позор свое безумие," Санчо воскликнул: "Горе мне,
ваша милость, не умрешь в этот раз; примите мой совет, и живут многие
хороший год. Потому что это самый безумный трюк, который человек может выкинуть за всю свою жизнь
погаснуть, как огарок свечи, и умереть всего лишь от маллиграбов!

Другие увещевают его как дух, но Дон Кихот ответил и
сказал: "Осторожно, господа! не смотрите на прошлогодних гнездовий для птиц
в этом году. Я был безумен, но теперь у меня есть причина. Я был Дон Кихотом Ламанчским.
Но сегодня я Алонсо Кихано Добрый. Я надеюсь, что мое
раскаяние и моя искренность вернут мне то уважение, которое вы когда-то
питали ко мне. А теперь позвольте господину Нотариусу продолжить. Итак, он закончил писать
свое завещание, а затем упал в обморок и растянулся во весь рост в своей
кровать. Но он продержался несколько дней, и когда он испустил дух, или,
говоря проще, когда он умер, это было среди слез и
причитаний его семьи, и после того, как он получил последнее
причастие и патетически выразил свой ужас перед книгами
о рыцарстве.

 * * * * *




ADALBERT VON CHAMISSO


Питер Шлемиль, Человек Без Тени

 Адальберт фон Шамиссо, немецкий поэт-лирик и ученый, родился
 30 января 1781 года в замке Бонкур, в
 Районе Шампань во Франции. Его родители эмигрировали в 1790 году,
 а в 1796 году он стал пажом королевы Пруссии. Два года спустя
 он вступил в армию, которую покинул в 1806 году, чтобы отправиться во Францию
 В следующем году вернулся в Берлин. В 1810 году он
 снова отправился во Францию, а оттуда в Женеву, где
 начал изучать естественную историю. В 1815 году он отправился с Отто
 фон Коцехуэ в кругосветное путешествие, а по возвращении он
 поселился в Берлине, получив должность в Ботаническом
 саду. Он написал несколько важных книг по ботанике,
 топографии и этнологии, но стал еще более известным благодаря
 его стихи, баллады и романсы. "Петер Шлемиль", который был
 написан в 1813 году, был опубликован в следующем году
 Другом Шамиссо Фуке и имел такой большой успех, что
 он был переведен на большинство языков. Шамиссо умер в Берлине
 21 августа 1838 года.


_I.--Серый человек_


Благополучно приземлившись после утомительного путешествия, я отнес свои скромные
пожитки в ближайшую дешевую гостиницу, снял комнату на чердаке, умылся, надел
свое новенькое черное пальто и отправился на поиски квартиры мистера Томаса Джона.
особняк. После сурового перекрестного допроса со стороны
портье, я имел честь быть проведенным в парк, где мистер
Джон принимал гостей. Он любезно принял мое рекомендательное письмо
, продолжая тем временем беседовать со своими гостями. Затем он сломал
печать, продолжая участвовать в разговоре, который касался богатства.
"Любой, - заметил он, - у кого нет по крайней мере миллиона, является, простите за это
слово, мошенником". "Как верно", - воскликнула я, что понравилось ему, потому что он попросил
меня остаться. Затем, предложив взяв под руку прекрасную даму, он повел компанию к
увитому розами холму. Все были очень веселы, и я последовал за ними, чтобы
не доставлять неудобств.

Прекрасная Фанни, которая, казалось, была королевой дня, пытаясь
сорвать розу, поцарапала палец, что вызвало большой переполох. Она
попросила немного пластыря, и тихий, худощавый, высокий пожилой мужчина, одетый в
серое, который шел рядом со мной, сунул руку в карман пальто, вытащил
он достал записную книжку и с глубоким поклоном протянул даме то, что она просила.
Она взяла его без благодарности, и мы все продолжили подниматься на холм.

Добравшись до вершины, мистер Джон, заметив светлое пятно на горизонте,
потребовал подзорную трубу. Прежде чем слуги успели двинуться с места, серый мужчина
скромно поклонившись, сунул руку в карман и вытащил оттуда
красивую подзорную трубу, которая переходила из рук в руки, так и не будучи
возвращенной своему владельцу. Никто, казалось, не удивил огромный инструмент
выдача из крошечного кармана, и никто не брал больше внимания на серый
человека, чем самому себе.

Земля была влажной, и кто-то предложил, как было бы здорово
расстелить несколько турецких ковров. Едва было высказано это желание, как
серый человек снова сунул руку в карман и скромным,
смиренным жестом вытащил богатый турецкий ковер, примерно двадцать ярдов на
десять, который был расстелен слугами так, что никто не заметил
будьте удивлены. Я спросил молодого джентльмена, кто бы мог быть этим услужливым человеком.
Он не знал.

Солнце начало припекать, и Фанни как бы невзначай спросила серого человека
не найдется ли у него случайно палатки. Он низко поклонился и начал
вытаскивать из кармана брезент, и прутья, и веревки, и все остальное
необходимое для палатки, которая была быстро установлена. И снова, казалось, никого не было.
удивлен. Я почувствовал себя сверхъестественно; особенно когда при следующем выраженном
желании я увидел, как он достал из кармана трех прекрасных крупных лошадей с
седлами и сбруей! Вы бы не поверили, если бы я вам не сказал
что я видел это своими глазами.

Это было ужасно. Я улизнул и уже достиг подножия
холма, когда, к своему ужасу, заметил приближающегося серого человека. Он снял
шляпу, смиренно поклонился и обратился ко мне:

"Простите мою дерзость, сэр, но за короткое время я имел
счастье быть рядом с тобой мне удалось посмотреть с неописуемой
восхищение твоей прекрасной тенью, которую ты отбрасываешь от себя
так сказать, с презрением. Прошу прощения, но ты не испытываешь желания
продать ее?

Я подумала, что он сошел с ума. "Тебе недостаточно твоей собственной тени? Что за
странная сделка!"

"Никакая цена не является слишком высокой для этой бесценной тени. У меня много ценных вещей
в моем кармане, можешь выбрать: мандрагора, скатерть для мытья посуды
Пажа Роланда, кошелек Фортунати...

- Что? Кошелек Фортунати?

"Не снизойдешь ли ты до того, чтобы попробовать это?" - спросил он, протягивая мне мешочек с деньгами
средних размеров, из которого я достал десять золотых, и еще десять, и
еще десять.

Я протянул руку и воскликнул: "Выгодная сделка! За этот кошелек ты можешь
получить мою тень". Он схватил меня за руку, опустился на колени, ловко отделил мою
тень от газона, свернул ее и положил в карман.
Затем он поклонился и, тихонько посмеиваясь, удалился за розовую изгородь.

Я поспешил обратно в гостиницу, предварительно завязав мешочек на шее,
спрятав его под жилетом. Когда я шел по залитой солнцем улице, я услышал пожилой
женский голос: "Эй, молодой человек, вы потеряли свою тень!"

"Спасибо", - сказал я, бросил ей золотую монету и поискал тень от
деревья. Но мне пришлось снова переходить широкую улицу, как раз когда группа мальчиков
выходила из школы. Они кричали на меня, глумились и кидали в меня грязью. Чтобы
отогнать их, я бросил им пригоршню золота и вскочил в
карету. Теперь я начал понимать, чем пожертвовал. Что должно было случиться
со мной?

В гостинице я послал за своими вещами, а затем попросил водителя отвезти меня в
лучший отель, где я снял парадные комнаты и заперся. И
как ты думаешь, мой дорогой Шамиссо, что я сделал тогда? Я вытащил из сумки кучу золота
, усыпал пол комнаты дукатами, бросился наутек.
ложился на них, заставлял их позвякивать, катался по ним, зарывался в них руками,
пока не выдохся и не заснул. На следующее утро я был в корзину все
эти монеты в шкаф, оставив только несколько горстей. Затем,
с помощью хозяина я нанял нескольких слуг, некоего Бенделя,
хорошую, преданную душу, которого мне специально рекомендовали в качестве камердинера. Я
провел целый день с портными, сапожниками, ювелирами, торговцами и
купил кучу драгоценных вещей, просто чтобы избавиться от груды золота.

Я никогда не отваживался выходить на улицу днем; и даже ночью, когда мне случалось
выйдя на лунный свет, мне пришлось испытать невыразимые муки от
презрительных насмешек мужчин, глубокой жалости женщин, леденящего страха
прекрасных дев. Затем я отправил Бендела на поиски серого человека, дав
ему все возможные указания. Он вернулся поздно и сказал мне, что никто
из слуг или гостей мистера Джона не помнит незнакомца и что он
не смог найти его следов. "Кстати, - закончил он, - джентльмен
кого я встретил, как только я вышел, попросил меня сказать вам, что он был на грани
покинуть страну, и что в год и один день он призовет
вам предложить новое дело. Он сказал, что вы должны знать, кто он такой.

"Как он выглядел?" Бендель описал человека в сером пальто! Он был в
отчаянии, когда я сказала ему, что это именно тот человек, который мне нужен. Но было
слишком поздно; он ушел, не оставив и следа.

Известный художник, к которому я обратился, чтобы спросить, может ли он нарисовать мне
тень, сказал, что может, но я буду вынужден снова потерять ее при
малейшем движении.

"Как тебе удалось сбросить свою?" спросил он. Мне пришлось соврать. "Когда я был
путешествие по России-ее так крепко примерзла к Земле, что я не мог
сделать это снова".

"Лучшее, что вы можете сделать, это не гулять на солнце", - парировал художник
бросив на него пронзительный взгляд, и вышел.

Я признался Бенделю в своем несчастье, и отзывчивый парень после
ужасной борьбы со своей совестью решил остаться у меня на службе.
С того дня он всегда был со мной, всегда стараясь отбросить на меня свою широкую тень
, чтобы скрыть мое горе от мира. Тем не менее,
прекрасная Фанни, которую я часто встречал в сумерки и по вечерам, и
которая начала проявлять ко мне заметную благосклонность, раскрыла мою ужасную тайну
однажды ночью, когда луна внезапно вышла из-за облака, я потеряла сознание
от ужаса.

Мне ничего не оставалось, как покинуть город. Я послал за лошадьми,
взял с собой только Бенделя и еще одного слугу, негодяя по имени Гонер, и
за ночь преодолел тридцать миль. Затем мы продолжили наше путешествие
через горы к малолюдному водопою, где я был
стремился отдохнуть от своих забот.


_II.-Душа для Тени_


Бендель опередил меня, чтобы подготовить дом для моего приема, и потратил деньги
так щедро, что распространился слух, что король Пруссии прибывает
инкогнито. Горожане устроили грандиозный прием с музыкой
цветами и хором девушек в белом во главе с девушкой удивительной красоты
. И все это при ярком солнечном свете! Я не двигался с места в своем экипаже,
и Бендель попытался объяснить, что, должно быть, произошла ошибка, из-за которой
добрые люди поверили, что я хотел сохранить инкогнито. Бендель вручил прекрасной девушке
бриллиантовую диадему, и мы поехали дальше под одобрительные крики и
пальбу из ружей.

Я стал известен как граф Питер, и когда выяснилось, что король
Пруссии находится в другом месте, все они подумали, что я, должно быть, какой-то другой король. Я
устроил грандиозный праздник, Бендел заботиться, есть такие щедрые
иллюминация всех вокруг, что никто не должен заметить отсутствие моей
тень. Я бросил кучу золотых монет людям на улице
и отдал Мине, красивой девушке, которая возглавляла хор при моем появлении
, все драгоценности, которые я привез с собой, для распределения среди
ее друзей. Она была дочерью садовника, и я, не теряя времени,
подружился с ее родителями и преуспел в завоевании привязанности Мины
.

Продолжая тратить деньги с царственной расточительностью, я сам вел простую
и вел уединенную жизнь, никогда не покидая своих комнат при дневном свете. Бендель предупреждал меня
о масштабных кражах Гонера, но я не возражал. Почему я должен жаловаться
ему на деньги, которых у меня был неисчерпаемый запас? По вечерам я
встречались мины в ее саду, и всегда ее любить, хотя
в восторге от моего богатства и положено по званию. И все же, сознавая свою ужасную
тайну, я не осмеливался просить ее руки. Но прошел почти год с тех пор, как я
заключил судьбоносную сделку, и я с нетерпением ждал обещанного визита
серого человека, которого я надеялся убедить вернуть его сумку для моего
тень. На самом деле, я сказал зеленщику, что первого числа следующего месяца
Я должен просить у него руки его дочери.

Годовщина наступила - в полдень, вечером, в полночь. Я ждал все эти
долгие часы, слышал, как часы пробили двенадцать; но серый человек не приходил
! К утру я погрузился в беспокойный сон. Меня разбудили
сердитые голоса. Гонер ворвался в мою комнату, которую защищал
верный Бендель.

"Чего ты хочешь, негодяй?"

"Только увидеть свою тень, с разрешения вашей светлости".

"Как ты смеешь..."

"Я не собираюсь служить человеку без тени. Или ты покажешь это мне.
или я ухожу".

Я хотел предложить ему денег; но он, укравший миллионы, отказался
принять деньги от человека без тени. Он надел шляпу и вышел
из комнаты, насвистывая.

Когда с наступлением темноты я с тяжелым сердцем отправился в дом Мины, я нашел ее,
бледную и красивую, и ее отца с письмом в руке. Он посмотрел
на письмо, затем тщательно проверил меня и сказал: "Ты знаешь, мой
господа, некий Питер Schlemihl, который потерял свою тень?"

- О, мое дурное предчувствие! - воскликнула Мина. - Я так и знала: у него нет тени!

"И ты посмел, - продолжал зеленщик, - обмануть нас? Посмотри, как она
рыдает! Признайся теперь, как ты потерял свою тень".

Я снова был вынужден солгать. "Некоторое время назад мужчина шагнул настолько неумело в
тень моя, что он сделал огромную дыру. Я послал его, чтобы починить, и был
обещал, что это будет вчера".

"Очень хорошо. Либо ты появишься в течение трех дней с
хорошо сидящей тенью, либо на следующий день моя дочь станет женой другого
мужчины ".

Я бросился прочь, в полубессознательном состоянии, со стонами и бредом. Я не знаю, как долго
и как далеко я бежал, но я оказался на солнечной пустоши, когда
кто-то внезапно потянул меня за рукав. Я обернулся. Это был мужчина в
сером пальто!

"Я объявил о своем визите на сегодня. Вы допустили ошибку в своем нетерпении.
Все хорошо. Ты выкупаешь свою тень обратно, и тебя встретит твоя
невеста. Что касается Гонера, который предал тебя и попросил руки Мины
- он созрел для меня.

Я потянулся за сумкой, но незнакомец остановил меня.

"Нет, милорд, оставьте это себе; я только хочу маленький сувенир. Будь добр
подпиши этот клочок. На пергаменте было написано: "Настоящим я
передаю на хранение свою душу после ее естественного отделения от моего тела".

Я решительно отказался. "Я не склонен ставить на кон свою душу за моей тени".

Он продолжал убеждать, давая самые правдоподобные причины, почему я должен
знак. Но я был тверд. Он даже не пытался соблазнить меня, разворачивая мою тень
на пустоши. "Линия пера, и вы сохраните свой Мина от
разбойника кладка".

В этот момент на место происшествия прибыл Бендель, увидел меня в слезах, мою тень
на земле, очевидно, во власти незнакомца, и набросился на мужчину
со своей палкой. Серый человек ушел, и Бендель последовал за ним,
осыпая его ударами по плечам, пока они не скрылись из виду.

Я остался наедине со своим отчаянием и провел день и ночь на пустоши. Я
решил не возвращаться к людям и бродил три дня,
питаясь дикими фруктами и ключевой водой. На утро четвертого дня
Я вдруг услышал звук, но не могли видеть никого-только тень, не
в отличие от моего собственного, но уже без тела. Я решил захватить его, и понеслась
после него. Постепенно я догнал его; последним рывком я рванулся к нему - и
неожиданно встретил сопротивление тела. Мы упали на землю, и подо мной стал виден мужчина
. Я сразу понял. У этого человека, должно быть, были
невидимое птичье гнездо, которое он уронил в борьбе, став таким образом
видимым сам.

Гнездо было невидимым, я поискал его тень, нашел ее, быстро схватил
и, конечно же, исчез из поля зрения мужчины. Я оставил его.
в отчаянии рвал на себе волосы; а я радовался, что снова могу идти.
среди людей. Я быстро направился в сад Мины, который все еще был пуст,
хотя мне показалось, что я слышу шаги за собой. Я сел на скамейку,
и наблюдал, как садовник покидает дом. Затем, казалось, рассеялся туман
над моей головой. Я огляделся и - о, ужас!-- увидел серого человека
сидят на моей стороне. Он вытащил свою волшебную шапку на мою голову, на его
ноги его тень и мою, и его рука играла с пергаментом.

"Так что мы все под той же крышкой," начал он, "теперь, пожалуйста, верни мне
мое гнездо птичье. Спасибо! Понимаете, иногда мы вынуждены делать то, что мы
отказать, когда просят по-доброму. Я думаю, тебе лучше выкупить эту тень обратно.
Я добавлю волшебную шапочку."

Тем временем к вердюреру присоединилась мать Мины, и они начали
обсуждать приближающийся брак Мины и состояние Гонера, которое составляло
десять миллионов. Затем к ним присоединилась Мина. Ее убедили согласиться, и
наконец сказала, всхлипывая: "У меня больше нет никаких желаний на земле. Делай со мной, что
тебе заблагорассудится". В этот момент подошел Гонер, и Мина упала в обморок.

"Можно терпеть это?" - спросил мой спутник. "У тебя нет крови в
вен?" Он быстро царапается легкое ранение в руку, и, обмакнув перо
в крови. "Чтобы быть уверенным, красная кровь! Тогда подпиши". И я взял ручку и
пергамент.

Я едва притрагивался к еде на несколько дней, и волнение это в прошлом
час уже полностью исчерпал свои силы. Прежде чем я успел войти, как я
прибалдел от отеля. Когда я проснулся, было темно. Мой ненавистный спутник был в
нарастающая ярость. Из ярко освещенного дома доносились звуки праздничной музыки.
группы людей прогуливались по саду, разговаривая.
о свадьбе Мины с богатым мистером Гонером, которая состоялась
этим утром.

Освободившись от волшебного колпака, действие которого заставило моего спутника
исчезнуть из поля моего зрения, я направился к садовой калитке. Но невидимый
негодяй преследовал меня своими насмешками. Он оставил меня только у дверей моего дома
с насмешливым "До свидания". Место было разгромлено толпой
и опустело. Только верный Бендель был там, чтобы принять меня
со слезами горя и радости. Я прижала его к своему сердцу и попросила
оставить меня наедине с моими страданиями. Я сказал ему оставить несколько ящиков с
золотом, которые все еще были в доме, заставил его оседлать мою лошадь и
уехал, предоставив выбор дороги животному, поскольку у меня было
ни цели, ни желания, ни надежды.

Пешеход присоединился ко мне печальное путешествие. После топтания по Для
хотя, он попросил разрешение поставить плащ на мою лошадь. Я согласился; он
поблагодарил меня, а затем, в своего рода монологе, начал восхвалять силу
богатства и умно рассуждать о метафизике. Тем временем день клонился к вечеру.
рассвет; солнце вот-вот взойдет, тени распространят свое великолепие
и я был не один! Я посмотрел на своего спутника - это был мужчина
в сером пальто!

Он улыбнулся моему удивлению и продолжил дружелюбную беседу. Фактически, он
не только предложил заменить на время моего бывшего слугу Бенделя,
но и фактически одолжил мне мою тень на время путешествия. Соблазн был
отлично. Я вдруг дал лошади шпоры и поскакал во весь
скорость; но, увы! моя тень осталась позади, и мне пришлось повернуть обратно
стыдливо.

"Ты не сможешь убежать от меня, - сказал мой спутник, - я держу тебя за твою тень".
И все это время, час за часом, день за днем, он продолжал настаивать.
В конце концов мы серьезно поссорились, и он решил уйти от меня. "Если когда-нибудь ты
захочешь меня, тебе стоит только потрясти своим кошельком. Ты держишь меня за мое золото. Ты
знаешь, что я могу быть полезен, особенно богатым; ты видел это".

Я вспомнил о прошлом и быстро спросил его: "Вы получили
подпись мистера Джона?" Он улыбнулся. "С таким хорошим другом формальности были не нужны".
"Где он?" - Спросил я. "Он был моим другом".

"Где он? Я хочу знать.

Он поколебался, затем сунул руку в карман и вытащил мертвенно-бледное тело мистера Джона.
синие губы трупа шевельнулись и произнесли
мучительно звучат слова: "_правильно судебное разбирательство по судебной сумме; просто судебное разбирательство по судебной сумме".
сумма осуждения"._

Охваченный ужасом, я бросил неистощимый кошелек в пропасть,
а потом говорит заключительные слова. "Ты дьявол, я изгоняю тебя во имя
О Боже! Убирайся и никогда больше не показывайся мне на глаза!

Он яростно посмотрел на меня и мгновенно исчез.


_III.-Странник_


Теперь остался без тени и без денег, за исключением нескольких золотых
до сих пор у меня в кармане, я мог бы почти счастлив, если бы не
потери моей любви. Моя лошадь была внизу, в гостинице; я решил
оставьте это там и побродите дальше пешком. В лесу я встретил
крестьянина, от которого я получил информацию о округе и его
жителях. Он был интеллигентным человеком, и мне очень понравился наш разговор.
Когда мы подошли к широкому руслу горного ручья, я заставил его идти впереди
но он обернулся, чтобы заговорить со мной. Внезапно он замолчал: "Но
как это? У тебя нет тени!"

"К сожалению!" Сказал я со вздохом. "Во время болезни у меня выпали волосы,
ногти и тень. Волосы и ногти снова выросли, но тень
нет".

"Должно быть, это была тяжелая болезнь", - сказал крестьянин и пошел дальше.
молча, пока мы не достигли ближайшей боковой дороги, где он свернул.
не сказав больше ни слова. Я плакал горькими слезами, и мое хорошее настроение
испарилось. И так я печально брел дальше, избегая всех деревень до
наступления ночи, и часто часами ждал, чтобы незаметно миновать солнечный пятачок.
Я хотел найти работу в шахте, чтобы отвлечься от своих мыслей.

Мои ботинки начали изнашиваться. Мои скромные средства заставили меня принять решение купить
прочную пару, которая уже была в употреблении; новые были слишком дороги. Я положил
я сразу же надел их и вышел из деревни, почти не замечая дороги.
поскольку я был поглощен мыслями о шахте, я надеялся добраться туда же.
ночью и о том, каким образом я должен был получить работу. Я прошел
едва ли двести шагов, когда заметил, что сбился с дороги
. Я был в диком девственном лесу. Еще несколько шагов, и я оказался на
бесконечном ледяном поле. Холод был невыносимым, и мне пришлось ускорить мою
шаги. Я забежал на несколько минут, и оказался в рисовые поля, где
Китайские рабочие работают. Сомнений быть не могло: на ногах у меня были ботинки "seven-
league"!

Я упал на колени, проливая слезы благодарности. Теперь мое будущее было
ясно. Исключенный из общества, учеба и наука должны были стать моим будущим
силой и надеждой. Я обошел весь мир с востока на запад,
с севера на юг, сравнивая фауну и флору разных регионов
. Чтобы замедлить свой прогресс, я обнаружил, что мне нужно всего лишь натянуть
пару тапочек поверх ботинок. Когда мне нужны были деньги, я просто брал
бивень из слоновой кости, чтобы продать в Лондоне. И, наконец, я поселился в древних пещерах
в пустыне недалеко от Фив.

Однажды на крайнем севере я встретил белого медведя. Сбросив с себя
в тапочках я хотел ступить на остров, обращенный ко мне. Я твердо поставил на него свою ногу
, но с другой стороны я упал в море, так как тапочка
не снялась с моего ботинка. Я спас себе жизнь и поспешил в ливийскую пустыню
чтобы вылечиться от простуды на солнце; но от жары мне стало плохо. Я потерял
сознание, а когда я очнулся снова, я был в удобной кровати среди
других кроватей, и на стене напротив меня я увидел начертанное золотыми буквами
мое собственное имя.

Короче говоря, учреждение, которое меня приняло, было
основано Бенделем и овдовевшей Миной на мои деньги и в мою честь
его называли Шлемилиум. Как только я почувствовал себя достаточно сильным, я
вернулся в свою пещеру в пустыне, и таким образом я живу по сей день.

Ты, мой дорогой Шамиссо, будешь хранителем моей странной истории, которая
может содержать полезный совет для многих. Ты, если хочешь жить среди людей,
почитай сначала тень, а потом деньги. Но, если вы живете только для себя
вам не понадобятся советы.

 * * * * *




ШАТОБРИАН


Атала

 Франсуа Рене, виконт де Шатобриан, родился 4 сентября 1768 г.
 в Сен-Мало, Бретань, отличался своими
 экстраординарная и романтическая карьера в плане многогранности
 его гения. В разгар революции (1791) он уехал в
 Америку с намерением открыть Северо-Западный
 проход, но через два года вернулся, чтобы сражаться на стороне роялистов.
 стороне и был ранен при осаде Тионвиля. Эмигрировав
 в Англию, он оставался в Лондоне восемь лет, с трудом поддерживая себя
 переводами, преподаванием и
 писательством. Вернувшись во Францию, Шатобриан был назначен Наполеоном
 секретарем посольства в Риме, но казнь
 герцог Энгиенский вызвал у него такое отвращение, что он подал в отставку и отправился
 в долгое путешествие на Восток. Живя в уединении до
 падения Наполеона, он затем вернулся на родину, и
 с 1822 по 1824 год был послом при британском дворе. Его
 Вся политическая карьера была эксцентричной и неопределенной, и он
 сам заявлял, что по наследству и чести он был
 Бурбонистом, по убеждениям монархистом, но по темпераменту
 Республиканцем. Он умер 4 июля 1848 года. "Атала", которая появилась
 в 1801 году, составила первую часть эпоса в прозе "Натчез".
 о дикой и живописной жизни краснокожих индейцев, идея,
 к которой Шатобриан пришел во время скитаний по Америке.
 Америка. Это сразу же подняло автора на самую высокую позицию
 во французском литературном мире эпохи Наполеона. В 1802 году
 Шатобриан опубликовал еще более важное значение--у
 крайней мере, с социальной точки зрения - "гений
 Христианство" - что великолепный и соблазнительный вид.
 риторика произвела глубокие изменения в общий настрой
 Французов в отношении к религии, расстегнул в какой-то степени
 разрушительная работа Вольтера и сыграла важную роль в том, чтобы побудить
 Наполеона прийти к соглашению с папой римским. Но это на "Атале"
 титул Шатобриана как одного из величайших мастеров
 французской прозаической литературы зависит от этого.


_I.--Песнь смерти_


"Это, несомненно, необычная судьба, - сказал старый слепой вождь краснокожих индейцев
молодому французу, - которая свела нас вместе с разных концов
земли. Я вижу в вас цивилизованного человека, который по какой-то странной причине
хочет стать дикарем. Вы видите во мне дикаря, который также по какой-то
по странной причине пытался стать цивилизованным человеком. Хотя мы
вошли в жизнь с двух противоположных точек зрения, вот мы здесь, сидим бок о бок.
бок. И я, бездетный мужчина, поклялся быть тебе отцом, а ты,
мальчик без отца, поклялся быть мне сыном".

Шактас, вождь натчезов, и Рене, француз, которого он
принял в свое племя, сидели на носу пироги, которая,
с парусом из сшитых шкур, развевающимся на ночном ветру, скользил
по залитым лунным светом водам Огайо, среди великолепной пустыни
Кентукки. Позади них была флотилия пирог, которыми управлял Рене.
Отправляясь в охотничью вылазку. Видя, что все индейцы спят, Чактас
продолжал разговаривать со своим приемным сыном.

- Как мало даже сейчас мы знаем друг о друге, Рене. Ты так и не сказал мне
что заставило тебя покинуть Францию в 1725 году и приехать в Луизиану,
и попросить принять тебя в наше племя. Я никогда не рассказывал вам, почему я не женился
не завел детей, которые стали бы моими преемниками и помогли бы мне в старости
управлять моим народом.

"Прошло семьдесят три года с тех пор, как моя мать произвела меня на свет
на берегах Миссисипи. В 1652 году несколько испанцев
поселились в заливе Пенсакола, но тогда в Луизиане не видели ни одного белого человека.
Луизиана. Мне было неполных семнадцать лет, когда я боролся со своими
отец, знаменитый воин Outalissi, вопреки ручьям из Флориды. Мы
тогда были в союзе с испанцами, но, несмотря на помощь, которую они нам оказали
мы потерпели поражение. Мой отец был убит, а я тяжело
ранен. Ах, почему я тогда не спуститься в царство мертвых? Счастливое
действительно, я должен был, таким образом, я бежал от судьбы, которая была
меня ждут на земле!

"Но один из наших союзников, старый кастилец по имени Лопес, тронутый моей молодостью
и простотой, спас меня в битве и привел в город Св.
Августин, который недавно построили его соотечественники. Мой благодетель взял меня
к себе домой, и они с сестрой усыновили меня как своего сына и попытались
научить меня своим знаниям и религии. Но пройдя через тринадцать месяцев
по ул. Огюстен меня охватило отвращение к городской жизни. Город
казалось тюрьма, и мне хотелось вернуться к дикой жизни моей
отцы. Наконец я решил вернуться к своему племени, и однажды утром я
пришел Лопес, одетый в платье из Натчеза, с луком и стрелами в
одной руке и томагавком в другой.

"Ах, мой отец, - сказала я ему, моему лицу текли слезы, - я
умрет, если я останусь в этом городе. Я индиец, и я должен жить как
Индийский.'

"Лопес пытался задержать меня, указывая на опасность, которой я подвергаюсь. Но я
уже знал, что для того, чтобы присоединиться к Натчезу, мне придется пройти
через страну Криков и, возможно, попасть в руки наших
старых врагов; и это меня не остановило. Наконец, Лопес, видя, как
я был полон решимости и сказал: "Иди, мой мальчик, и да пребудет с тобой Бог! Будь я только
моложе, я бы тоже вернулся с тобой в дикую местность, где прошла
самая счастливая часть моей жизни. Но когда вы вернетесь в лес,
подумайте иногда о старом испанце из Св. Августин, и если когда-нибудь белый
человек попадает в руки, относитесь к нему, сын мой, как я обращался с тобой.'

"Прошло совсем немного времени, Рене, прежде чем я был наказан за свою неблагодарность, когда
сбежал от своего защитника. В городе я забыл свои знания о деревообработке
я заблудился в великом лесу и был схвачен
у полосы Ручьев. Мой костюм и перья в волосах говорили о том, что
я один из натчезов, и когда Симаган, главарь банды, связал
меня и спросил, кто я такой, я гордо ответил. - Я Чактас, сын
Уталисси, который снял более сотни скальпов с воинов
Криков.

"Чактас, сын Уталисси, - сказал Симаган, - радуйся! Мы сожжем тебя
прежде, чем наши вигвамы исчезнут".

"Это хорошая новость", - сказал я и вслед за этим запел свою песню смерти.

"Хотя Крики были моими врагами, я не мог не восхищаться ими.
Это были прекрасные, статные мужчины с веселым и открытым характером, а их женщины
были красивы и полны жалости ко мне. Однажды ночью, когда я
лежал без сна у их лагерного костра, одна из их служанок подошла и
села рядом со мной. Лицо ее было удивительно прекрасно; глаза блестели от
слез; и маленькое золотое распятие на ее груди блестело, когда на нем играли отблески
огня.

"Девушка, - сказал я, - твоя красота слишком велика, чтобы тратить ее впустую на умирающего"
мужчина. Позволь мне умереть, не вкусив наслаждений любви. Они только
сделают смерть для меня еще более горькой. Ты достойна быть женой великого
вождь. Подожди, пока не найдешь возлюбленного, с которым сможешь прожить в радости и
счастье всю свою жизнь".

"Ты христианин?" - спросила девушка.

"Нет", - ответил я. "Я не предавала веру моих предков".

"О, ты всего лишь злой язычник", - воскликнула она, закрывая лицо
руками и плача. - Меня крестила моя мать. Я
Атала, дочь Симагана из золотых браслетов, и вождь
этого отряда. Мы идем в Кусковиллу, где ты будешь сожжен".

"И с гневным видом Атала встала и ушла".

Тут Чактас на мгновение замолчал. Слезы покатились из его слепых
глаз по иссохшим щекам.

"Ах, Рене, сын мой, - сказал он, - вы видите, что Chactas очень глупо в
несмотря на его репутацию мудрости! Почему мужчины все еще плачут, даже когда возраст
ослепил их глаза? Каждую ночь Атала приходила ко мне, и странная
любовь к ней зарождалась в моем сердце. После семнадцатидневного марша мои
похитители привели меня в великую саванну Алачуа и разбили лагерь в
долине недалеко от Кусковиллы, столицы Криков. Я был привязан
к подножию дерева за городом, и воин был приставлен наблюдать
надо мной.

Но вечером пришла Атала и сказала ему: "Если ты хочешь
пойти на охоту, я присмотрю за пленником".

Молодой воин вскочил, полный радости от того, что его сменила дочь его вождя.
когда он ушел, Атала отпустила меня.

"Теперь, Чактас, - пробормотала она, отворачивая от меня лицо, - ты можешь
сбежать".

"Я не хочу убегать, - закричал я, - если только не смогу убежать с тобой!"

"Но они сожгут тебя", - сказала она. "Они сожгут тебя завтра!"

"Какое это имеет значение, - воскликнула я, - если ты меня не любишь?"

"Но я действительно люблю тебя", - сказала Атала, наклонилась и поцеловала меня.

Затем с выражением дикого ужаса на лице она оттолкнула меня от себя и
шатаясь, подошла к дереву, закрыла лицо руками и
рыдала, раскачиваясь взад-вперед в своем горе.

"О, моя мать, моя мать!" - рыдала она. "Я забыла о своей клятве. Я
не могу следовать за тобой", - сказала она, поворачиваясь ко мне. "Ты не христианка".

"Но я буду христианином!" - воскликнул я. "Только пойдем со мной, Атала, и я..."
буду крещен первым попавшимся священником, которого мы встретим. Среди натчезов есть несколько
миссионеров.'

"К моему крайнему изумлению, вместо того, чтобы утешить Аталу, это только
заставило ее плакать еще более страстно. Ее тело сотрясалось от рыданий, когда я взял ее на руки
и понес прочь из города в большой лес.
Наконец она успокоилась и попросила меня опустить ее, и, выбрав
узкую тропинку между темными деревьями, мы зашагали молча и
быстро, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, не преследуют ли нас. Мы
не слышали ничего, кроме потрескивающей поступи какого-нибудь ночного хищника,
или крика какого-нибудь животного в предсмертной агонии. Подойдя к отверстию
в лесу я устроил себе убежище на ночь. Тогда Атала бросилась
к моим ногам, обхватила мои колени и снова умоляла меня оставить ее. Но
Я поклялся, что, если она вернется в лагерь, я последую за ней и сдамся
сам. Пока мы разговаривали, предсмертный крик разнесся по лесу,
и четверо воинов набросились на меня и связали. Наше бегство было обнаружено.
Симаган пустился в погоню со всем своим отрядом.

"Напрасно Атала умоляла за меня; я был приговорен к сожжению. К счастью,
состоялся Праздник душ, и ни одно племя не осмелилось убить пленника
в дни, посвященные этой торжественной церемонии. Но после праздника
Я был привязан к земле перед священными тотемными столбами, и все
девушки и воины племени Крик танцевали вокруг меня, распевая
песни триумфа. Я снова запел свою песню смерти.

"Я не боюсь ваших мук! Ибо я храбр! Я бросаю вам вызов, ибо вы все
слабее женщин. Мой отец, Уталисси, пил из черепов
ваших храбрейших воинов. Сожгите меня! Пытайте меня! Но ты не заставишь меня
стонать; ты не заставишь меня вздыхать.

"Разгневанный моей песней, воин Ручья ударил меня ножом в руку. "Спасибо",
- Сказал я.

"Чтобы убедиться, что я не должен снова уйти, связали веревками вокруг моей
шея и ноги и руки; концы этих веревок были закреплены в
землю с помощью колышков, и отряд воинов и поставили следить за мной положили
вниз на шнурах, так что я не мог сделать ни одного движения, которое
они были не в курсе. С наступлением ночи песни и танцы постепенно прекратились
костры в лагере догорали тусклым красным пламенем, и, несмотря на боль, я
тоже заснул. Мне снилось, что кто-то освобождает меня, и я
казалось, почувствовал ту острую боль, которая пронзает нервы, когда
веревки, которые связаны так туго, чтобы остановить кровотечение, были
внезапно перерезаны с онемевших конечностей. Боль стала такой острой, что заставила
меня открыть глаза. Высокая белая фигура склонилась надо мной, молча
перерезая мои путы. Это была Атала. Я встал и последовал за ней через
спящий лагерь.

"Когда мы были вне пределов слышимости, она сказала мне, что подкупила
знахаря своего племени и принесла несколько бочек огненной воды в
лагерь и напоила ею всех воинов. Пьянство, без сомнения,
помешало крикам преследовать нас день или два. И если
после того, как они погнались за нами, они, вероятно, повернули на запад, думая
, что мы отправились в направлении страны Натчез. Но мы
пошли на север, ориентируясь по мху, растущему на стволах
деревьев.

_II.- Магия леса_


"Крики раздели меня почти догола, но Атала сшила мне платье из
внутренней части коры ясеня и сшила несколько крысиных шкурок в
мокасины. Я, в свою очередь, сплела гирлянды цветов для ее головы, пока мы
бродили по великим лесам Флориды. О, как дико
прекрасны были пейзажи, через которые мы проезжали. Почти все деревья были покрыты
во Флориде они покрыты белым мхом, который свисает с их ветвей
до самой земли. Ночью, когда жемчужно-серый лунный свет падает на
неясный гребень леса, деревья выглядят как армия
призраков в длинных, ниспадающих вуалях. Днем сюда слетаются стаи крупных,
красивых бабочек, блестящих колибри, голубокрылых соек и
попугаев, которые присасываются ко мху, который тогда напоминает белую
гобелен, расшитый великолепными и разнообразными оттенками.

"Каждый вечер мы разводили большой костер и строили укрытие из большого дерева .
полый кусок коры, насаженный на четыре колья. В лесах было полно
дичи, которую я легко добывал с помощью лука и стрел, которые я взял, когда мы бежали из лагеря.
а поскольку была осень, леса были увешаны
фруктами. С каждым днем я становилась все более и более радостным, но Атала было странно
тихо. Иногда, когда я внезапно поворачивал голову, чтобы посмотреть, почему она такая
молчаливая, я обнаруживал, что она пристально смотрит на меня, и ее глаза горят страстью.
Иногда она опускалась на колени, складывала руки в молитве и плакала
как женщина с разбитым сердцем. Что пугало меня больше всего, так это то, что
тайная мысль, что она пыталась скрыть в глубине ее души, но,
сейчас и потом, половина раскрывается в ее диким, печальным, и прекрасные глаза. О,
сколько раз она рассказывала мне:

"Да, я люблю тебя, Шакташ, я люблю тебя! Но я никогда не смогу быть твоей женой!"

"Я не могла понять ее. В одну минуту она обвивала мою шею руками
и целовала меня; в другую, когда я, в свою очередь, хотел приласкать ее, она
отталкивала меня.

"Но как я намереваюсь, Атала, чтобы стать христианином, что там
мешает нам жениться?' Я сказал, снова и снова.

"И каждый раз , когда я задавал этот вопрос , она разражалась слезами и не хотела
ответ. Но дикое одиночество, постоянное присутствие моей возлюбленной,
да, даже трудности нашей скитальческой жизни увеличили силу моего
стремления. Сто раз я был готов прижать Аталу к своей груди. A
сто раз я предлагал построить ей хижину в обширной, необитаемой
дикой местности и прожить свою жизнь там, рядом с ней.

"О, Рене, сын мой, если твое сердце когда-либо глубоко тревожила любовь, остерегайся
одиночества. Сильные страсти - это дикие и уединенные вещи;
перенося их в дикую местность, ты даешь им полную власть над твоим телом.
душа. Но, несмотря на это, мы с Аталой жили вместе в великих лесах.
как брат и сестра. И мы двинулись, через своды
цветочный смилакс, где лианы, странные и восхитительные цветы попадут в сеть
наши ножки в тягучий вьющиеся стебли. Огромные летучие мыши порхали у нас перед носом
вокруг нас шуршали гремучие змеи, а медведи и тушканчики - те самые
маленькие тигры, которые приседают на ветвях деревьев и прыгают без
предупреждение об их добыче - сделало последнюю часть нашего путешествия полной
странных опасностей и трудностей. Ибо после двадцатисемилетнего путешествия
через несколько дней мы пересекли горы Аллегани и оказались на участке
болотистой, поросшей лесом местности.

"На закате поднялась буря, и все небо потемнело. Затем небо
разверзлось, и шум бушующего леса потонул в долгих,
раскатистых раскатах грома, и дикая молния обрушилась на
нас и подожгла лес. Присев на корточки под изогнутым стволом
березы, с моей возлюбленной на коленях, я укрыл ее от
струящегося дождя и согрел ее обнаженные ступни в своих руках. Какое мне было дело,
хотя сами небеса раскололись надо мной, а земля содрогнулась до основания.
основ? Мягкие, теплые руки Атала были вокруг моей шеи, ее
грудь лежал на моей груди, и я чувствовал, как бьется ее сердце, как дико, как
мой собственный.

"О моя возлюбленная, - сказал я, - открой мне свое сердце и поведай тайну,
которая так печалит тебя. Ты плачешь, покидая свою родину?"

"Нет", - сказала она. "Я не жалею, что покинула страну пальм, потому что моя
мать умерла, а Симаган был моим приемным отцом".

"Тогда кем был твой отец, моя возлюбленная?" Я вскрикнул от изумления.

"Мой отец был испанцем, - сказала Атала, - но моя бабушка обливалась водой
в его лице, и он ушел, а она потом заставила мою мать, чтобы дать
сама в браке с Simaghan, кто желал ее. Но она умерла от
горя из-за разлуки с моим отцом, и Симаган удочерил меня как свою собственную
дочь. Я никогда не видел своего отца, хотя моя мать перед смертью
крестила меня, чтобы его Бог стал моим Богом. О, Чактас, я бы хотел
Я могла бы увидеть своего отца перед смертью!"

"Как его зовут?" - спросила я. "Где он живет?"

"Он живет в Сент-Огюстен", - ответила она. "Он живет в Сент-Огюстен". "Его зовут Филипп Лопес".

"О, моя возлюбленная!" - воскликнул я, неистово прижимая Аталу к груди. "О,
какое счастье, какая радость! Ты дочь Лопеса, дочь
моего приемного отца!'

"Атала испугалась моей вспышки страсти, но когда она узнала, что
именно ее отец спас меня из Ручьев и вырастил
как его собственный сын, она обрадовалась так же безумно, как и я. Высвободившись из моих
рук, со странным, яростным и в то же время нежным светом в глазах, она достала
что-то из-за пазухи и положила в рот, а затем упала на мой
грудь в экстазе самоотдачи. Как раз в тот момент, когда я собирался обнять
ее, молния, меч Божий, обрушилась на бушующий, штормовой
лес, и создал дикое и ужасное сияние вокруг нас, и сокрушил
огромное дерево у наших ног. Мы поднялись, охваченные священным ужасом, и
бежали. А затем еще более удивительное событие произошло. Как прокатка
гром затих, мы услышали в тишине и темноте звук
колокольчик. Залаяла собака, и радостно прибежала к нам. Позади него шел
старый седовласый священник с фонарем в руке.

"Боже милостивый!" - сказал священник. "Как они молоды! Бедные дети! Моя собака
нашла тебя в лесу как раз перед тем, как разразилась гроза, и побежала обратно к моему
спустись за мной в пещеру. Я принес немного вина в своем тыквенном сосуде. Выпей его, оно
оживит тебя. Разве ты не слышал колокол миссии, в который мы звоним каждую ночь?
Чтобы незнакомцы могли найти свой путь?

"Спаси меня, отец, спаси меня!" - закричала Атала, падая на землю. "Я - христианка, и я не хочу умирать в смертном грехе".
"Что с ней было?

Она была бледна как смерть и не могла подняться." "Я - христианка, и я не хочу умирать в смертном грехе".
"Что с ней было?" Я склонился над ней, и миссионер сделал то же самое.

"О, Чактас, - пробормотала она, - я умираю. Как раз перед тем, как молния
ударила в дерево у наших ног, я приняла немного яда. Ибо я чувствовал, что могу
не устоять тебе, мой любимый, и я решил сохранить себе в
смерть.'

"Но вот это священник, - сказал я. "Я сразу же приму крещение, и мы сможем
сразу после этого пожениться".

"Даже тогда я не смогла бы выйти за тебя замуж", - сказала она. - Мне было шестнадцать лет.
когда умерла моя мать, и, чтобы уберечь меня от брака с кем-либо из
дикарей-язычников, среди которых оказался мой жребий, она заставила меня поклясться на
образ Марии, Матери моего Бога, чтобы я всю свою жизнь оставалась чистой христианской девой.
'

"О, Рене, как я ненавидела Бога христиан в тот момент! Я нарисовала
мой томагавк, решивший убить миссионера на месте. Но
не обращая на меня внимания, он склонился над Аталой и приподнял ее голову, лежавшую у него на коленях.

"Мое дорогое дитя, твой обет не мешает тебе выйти замуж за своего возлюбленного,
тем более что он желает стать христианином. Я немедленно напишу
епископу Квебека, у которого есть власть освободить вас от любого данного вами обета
, и тогда ничто не сможет помешать вашему
браку.'

"Как он говорил, Атала охватила конвульсия, которая потрясла всех ее
тело. В дикой агонии, она воскликнула: - О, это слишком поздно, слишком поздно! Я
думала, что моя мать дух придет и утащит меня в ад, если я
нарушила свою клятву. Я принял яд со мной, Chactas, когда я бежал с вами. Я
только что проглотил ее. Лекарства нет. О, Боже! О, Боже!

"Она была мертва у меня на руках. Я похоронил ее там, где она умерла, и если бы не
миссионер Рене, я бы лег в могилу рядом с
ней и выпустил кровь из всех своих вен. Но я стал
Христианин, как вы знаете, и затем, найдя работу в мире,
Я вернулась на свое собственное племя, и преобразовать их. Я был во Франции.
Я видел вашего великого короля Людовика XIV. Я разговаривал с епископом
Боссюэт, и именно он убедил меня, что я смогу наилучшим образом служить Богу, если
вернусь к своему народу, натчезам, и попытаюсь превратить их в
великая христианская нация под руководством короля Франции".

 * * * * *




ЧАРЛЬЗ ВИКТОР ШЕРБУЛИЕЗ


Сэмюэл Брол и компания.

 Шарль Виктор Шербулиез родился в Женеве, Швейцария, в 1829 году
 изучал историю и философию в Париже, Бонне и Берлине
 и много путешествовал, собирая материал, который использовал в
 социальные и политические эссе, а также художественная литература. Он завоевал известность
 своим первым романом "Граф Костя", опубликованным в 1863 году. После
 этой даты его романы быстро сменяли друг друга. Воплощая в себе
 экстравагантные приключения, они, тем не менее, должны быть отнесены к
 категории сентиментальных романов, к которой принадлежат произведения
 Санд и Фельеэ. Шербулиез всегда интересен
 рассказчик и гениальный мастер сюжета, но его
 психология условна, а его описательные пассажи
 поверхностны, хотя и умны. "Сэмюэл Брол и Компания", опубликованная в
 1877, иллюстрирует его способность рисовать космополитические типы,
 Русских, поляков, англичан, немцев и евреев, которых он изображает
 во всех своих романах. Он был принят во Французскую академию в
 1881 году и умер в 1899 году.


_I.- Горный романс_


"Да! она, безусловно, очень красива и очень богата", - сказал граф
Абель Ларински, наблюдающий из окна своего отеля за грациозной
фигурой мадемуазель. Антуанетта Мориаз. "Брак между графом Абелем
Ларински, единственный потомок одного из самых древних и благородных родов Польши
и мадемуазель. Мориаз, дочь президента
французский институт - это то, что можно было бы организовать. Но, увы!
Граф Абель Ларински, вы очень бедный человек. Позвольте узнать, как долго вы
сможете оставаться в Санкт-Морице? Эти отели в Верхнем Энгадине
ужасно дорогие!"

Красивый молодой польский шляхтич открыл свой кошелек и посмотрел
содержание довольно печально. Она была почти пуста. Ему, конечно, придется
продать кое-что из своих фамильных драгоценностей, если он хочет остаться в Санкт-Морице.
К несчастью, теперь у него было только кольцо с прекрасным бриллиантом, которое он носил на своем
пальце, и персидский браслет, состоящий из трех соединенных золотых пластин
кольцом филигранной работы.

- Итак, что мне продать, - сказал граф, - кольцо Ларински или
браслет, принадлежавший Сэмюэлю Бролу? Кольцо, я думаю. Это принесет
гораздо больше денег, и, кроме того, браслет может пригодиться в качестве
подарка".

Побродив некоторое время по саду, мадемуазель Дж. Мориаз увидела своего отца.
он ждал ее у двери.

"Что ты думаешь, Антуанетта, об экскурсии на озеро Сильваплана?"
сказал месье Мориаз. "Я уже чувствую себя намного лучше, и я абсолютно уверена".
"Моя дорогая, я жажду хорошей прогулки".

"Я была бы рада, - сказала его дочь, - "если ты думаешь, что это не поможет".
ты устанешь".

Мсье Мориас был уверен, что экскурсия его не утомит. Итак, они отправились в
долгую прогулку по диким горным пейзажам. Антуанетта обрадовалась
, обнаружив, что ее отец восстанавливает силы, но он был
пугающе тих и задумчив. Была ли она на одной из тех серьезных
лекций на тему брака, которые он обычно читал ей в
Париже? Да! Камилла, должно быть, написала ему. Ибо, когда она стояла на
горном мосту, слушая жидкое журчание потока на
дне ущелья, она сказала ему:

"Разве музыка этого бурного потока не восхитительна?"

"Да!" - ответил он. "Но я думаю, что этот мост, перекинутый через ущелье, - это
более замечательная вещь, чем все дикие творения природы вокруг нас. Я
восхищаюсь мужчинами, такими как наша подруга Камилла Лангис, которые знают, как строить эти мосты.
 Какой он замечательный парень! Большинство мужчин с его состоянием ведут праздную,
бесполезную жизнь. Но вот он здесь, строит мосты через горы
такие же дикие, как эти, в Венгрии. Почему бы тебе не выйти за него замуж, моя дорогая? Он
безумно влюблен в тебя, и ты знаешь его всю свою жизнь".

"В том-то и дело, - нетерпеливо сказала его дочь, - я
знала его всю свою жизнь. Как теперь я могу пасть дико и неожиданно в
любишь его? Нет! Если когда-нибудь я потеряю свое сердце, я уверена, что это будет из-за какого-нибудь
незнакомца, человека, совершенно не похожего на всех мужчин, которых мы встречаем в Париже ".

"Ты неисправимо романтична, Антуанетт", - сказал ее отец, с
сенсорный жестокого юмора. - Ты хочешь сказочного принца, да? - одно из тех
странных, живописных, невозможных созданий, которые существуют только в
воображении поэтов и школьниц. Тебе сейчас двадцать четыре года
, Антуанетта, и если ты в ближайшее время не станешь благоразумнее, ты
умрешь старой девой.

"Это было бы очень большим несчастьем, дорогой папочка?" спросила Антуанетта
с плутоватой улыбкой. "Если я когда-нибудь выйду замуж, ты знаешь, мне придется уйти
от тебя. А что бы вы сделали тогда? Вы загнали бы жениться на вашей
готовить!"

Это Салли поставил старый ученый в хорошем настроении. Его дочь была
очарованием и утешением его жизни, и хотя он хотел бы видеть ее
счастливой в браке, он не знал, что ему делать, когда она его бросит. На
обратном пути в отель Антуанетта попыталась найти немного эдельвейсов, но
она не смогла взобраться на высокие скалы, на которых растет этот редкий цветок.
растет цветок. Поэтому велика была ее радость и удивление, когда, вернувшись в
отель, она обнаружила на столе в своем номере плетеную корзину, полную
эдельвейсов и более редких альпийских цветов. Это было для нее? Да! Потому что в
корзинке была записка, адресованная "мадемуазель. Мориаз". Трепеща от волнения
она развернула ее и прочла:

 "Я прибыл в эту долину, испытывая отвращение к жизни, опечаленный и
 смертельно уставший. Но я увидел, как ты прошел мимо моего окна, и какая-то
 странная, новая сила вошла в мою душу. Теперь я знаю, что буду
 жить и выполнять свою работу в этом мире. "Что это значит?"
 имеет значение для меня?" - скажете вы, когда прочтете эти строки - и вы
 будете правы. Мое единственное оправдание, что я пишу вам таким образом
 - это то, что я уезжаю через несколько дней, и вы никогда меня не увидите
 и никогда не узнаете, кто я такой".

Получив за свое первое впечатление от удивления,
Антуанетта рассмеялась, а потом уступила место любопытству. Кто привез
цветы? "Маленький крестьянский мальчик", - сказал портье отеля", но я не
знаю его. Должно быть, он пришел из другой деревни".

В течение нескольких дней, Мадмуазель Мориас оглядывала всех, кого встречала, но никогда
нашел единственную романтическую фигуру в толпе инвалидов, которые прогуливались
по Санкт-Морицу. Если бы, однако, она всегда сопровождала своего отца,
который, становясь сильнее с каждым днем, начал совершать длительные геологические
экскурсии, она могла бы встретить очень колоритного и поразительного молодого человека
. Ибо граф Абель Ларинский теперь всегда следовал за месье Мориазом и присматривал
за ним, как ангел-хранитель. "О, если бы он только упал с одного из
камней, по которым он всегда бьется, и сломал ногу или хотя бы растянул
лодыжку!" - сказал галантный польский дворянин. "Разве это не счастливый
катастрофа для меня!"

Говорят, все приходит к тем, кто умеет ждать. Однажды
после полудня мсье Мориаз взобрался по очень крутому склону осыпающейся скалы и
очутился в узком ущелье, перепрыгивать через которое он побоялся. Он не мог
спускаться тем путем, которым поднялся, потому что склон был действительно опасным.
Казалось, что ему придется ждать часами, а возможно, и днями,
пока мимо не пройдет какой-нибудь пастух; и он начал дико кричать в надежде
привлечь внимание. К его великой радости, на его крик откликнулись, и
Граф Ларинский взобрался на другую сторону ущелья, неся доску,
сорванный с забора, мимо которого он проходил по пути. С помощью этого он перебрался через
ущелье и спас отца Антуанетты, и, естественно, ему пришлось
проводить его в отель и остаться на ужин. Как мы уже говорили, граф
Ларински был очень красивым мужчиной: высокий, широкоплечий, со странными
зелеными глазами с мягким золотистым отливом. Когда он начал говорить просто
и скромно о роли, которую он сыграл в последней польской революции
против деспотической власти России, Антуанетта наконец почувствовала, что она
находится в присутствии героя. И каким образованным человеком он был! Он
божественно играл на пианино, и они провели много приятных вечеров
вместе. Однажды вечером граф оставил после себя музыкальное произведение,
на нем было написано "Абель Ларински". "Конечно," мадемуазель. Мориас подумал: "Я где-то видел
эту надпись!" Дыхание ее участилось, так как рука дрожала.
Она достала из-за пазухи письмо, отправленное вместе с
цветами, и сравнила почерк. Они были идентичны.


_II.-Беседа с мертвецом_


Всего неделю спустя у графа Ларинского состоялся очень серьезный разговор
со своим партнером Сэмюэлем Бролом. Странная вещь в этом разговоре
заключалось в том, что в комнате был только один мужчина, и он все время разговаривал
сам с собой. Иногда он говорил по-немецки, переходя на идиш, и
тогда любой сказал бы, что это Сэмюэль Броль, печально известный
Еврейский авантюрист. Затем, придя в себя, он заговорил по-польски, и его
можно было принять за польского джентльмена. Он казался человеком,
который пытался изучить сложный вопрос с двух разных точек зрения
, и у него, несомненно, был актерский талант вживаться в
характер дворянина, которого он изображал.

"Вы видите, - сказал Сэмюэль Броль, - наконец-то нам улыбнулась удача.
Очаровательная девушка наша. Я завоевал ее для тебя, дорогой Ларински, с помощью
средств, которые Отелло использовал, чтобы очаровать воображение и покорить сердце
Дездемоны. Разве ты не помнишь, мой дорогой Граф, сказки ты
скажите нам, когда мы жили вместе в мансарде в Бухаресте? Как вы
дрались на улицах Варшавы против казаков? Как они выслеживали
тебя в заснеженном лесу по кровавому следу, который ты оставила
позади себя? О, я вспомнил все это, и я льщу себя надеждой, что я
рассказал об этом с той гордой, мрачной, сдержанной меланхолией, с которой
ты обычно говорил о своих страданиях".

"Ты думаешь, она действительно влюбилась в меня?" - спросил граф
Ларински. "Я боюсь ее отца. Несмотря на все, что я сделал
для этого знаменитого человека науки, он, похоже, не представляет меня себе в качестве
зятя. Вы думаете, это просто из-за моей бедности? Или
он находит, что со мной что-то не так?"

Этот последний вопрос глубоко взволновал душу Сэмюэля Брола. Что!
таковы были все искусные интриги, на плетение которых он потратил четыре года,
чтобы ничего не вышло? Ведь прошло уже четыре года с тех пор, как Сэмюэль Броль
вступил в свое странное партнерство с польским дворянином. Броль
сам был сыном еврейского трактирщика в Галлии. Великий
Русская леди, принцесса Гулоф, привлеченная его привлекательной внешностью и
странными зелеными глазами, наняла его своим секретарем и дала ему образование.
Он отплатил ей тем, что отобрал у нее драгоценности и сбежал с ними
в Бухарест. Там он встретил графа Ларинского, который из более благородных побуждений
также скрывался от российской тайной полиции. Представляя
будучи преследуемым анархистом, Броль полностью завоевал доверие
великодушного, рыцарственного польского патриота.

"Ах, это был счастливый случай, который свел нас вместе!" - сказал Сэмюэль Брол.
"Если бы ты не встретил меня, ты был бы мертв четыре года назад и
полностью забыт. Вы помните свои последние инструкции? После того, как отдал мне
все деньги, которые у тебя были - чуть больше двух тысяч флоринов, не так ли
? - ты показал мне шкатулку с твоими фамильными драгоценностями, твоими письмами,
твой дневник, твои бумаги, и ты сказал мне: "Уничтожь все, что в них содержится"
. Польша мертва. Пусть мое имя тоже умрет!'

"Но, любезный граф", - продолжил Самуил brohl выполнен, "как я мог позволить человек
ваш героический стоит и романтический характер забывается в мире? Нет,
это был Сэмюэль Броль, который умер и был похоронен в неизвестной могиле. У меня есть
свидетельство о его смерти. Граф Абель Ларински все еще жив. Это
правда, что он так изменился за все его страдания, что его старые друзья
никогда бы не узнала его. Его волосы раньше были черные, сейчас коричневый;
его голубые глаза стали золотисто-зелеными; более того, он вырос
значительно выше. Но какое это имеет значение? Он по-прежнему красив
мужчина с благородным видом и очаровательными манерами".

"Очень хорошо", - сказал граф Ларинский. "Я должен рискнуть и встретиться в
Париже со всеми, кто знал меня до моего превращения. Я соберу вещи
и уеду".

Это было действительно ужасное испытание, с которым ему пришлось столкнуться. По странной иронии
судьбы всех его умело задуманные планы были под угрозой в
момент, когда его успех, казалось, абсолютно уверен. Как он предвидел,
Господин Мориаз сначала не был склонен соглашаться на этот брак; но
Антуанетта вскоре расположила к себе своего отца, и когда граф Ларинский зашел в
их очаровательная вилла в Кормеилль, на окраине Парижа, он был как
тепло приветствуем как самых ярых поклонников могли только мечтать.

"Мы должны ознакомить Вас, дорогой Граф, на всех наших друзей", - сказал М.
Moriaz. "Мы даем вечеринку завтра вечером для этой цели.
вы, конечно, сможете присутствовать?

"Естественно, - сказал Ларински, - я с нетерпением жду этого момента".
мне не терпится познакомиться со всеми друзьями Антуанетты.
единственное, о чем я сожалею, так это о том, что никто из моих старых товарищей по великой
борьбе против России не может быть рядом со мной в самый счастливый момент моей жизни.
жизнь. Увы! многие работают в кандалах на рудниках Сибири, а остальные
разбросаны по всему земному шару".


_III.--Сэмюэл Броль оживает._


Но, хотя никто из друзей графа Ларинского не смог появиться в Кормейле
, на вечеринку пришел один из старых знакомых Сэмюэля Броля.

Войдя в гостиную, он увидел старую, уродливую женщину с острым лицом.
Она разговаривала в углу с Камиллой Ланжи. Это была принцесса Гулоф.
Ему казалось, что четыре стены комнаты раскачиваются взад и вперед,
и что пол уходит у него из-под ног, как палуба корабля.
корабль в дикий шторм. Огромным усилием воли он взял себя в руки.

"Не бери в голову, Сэмюэль Брол", - сказал он себе. "Давай доведем игру до конца
. В конце концов, она очень близорука, а ты, возможно, изменился за
последние четыре года."

Антуанетта представила его принцессе, которая осмотрела его своими
маленькими, мигающими глазками и улыбнулась ему ласково и спокойно.

"Какая удача! Какая удивительная удача!" подумал он. "Теперь она слепа, как сова.
 Если только я смогу избежать разговоров с ней, я в безопасности ".

К сожалению, Антуанетта попросила его пригласить принцессу на ужин.
Он предложил ей руку и в абсолютной тишине подвел к столу.
Она тоже молчала; но когда они сели, она начала весело разговаривать
со священником прихода, который сидел справа от нее. Ее зрение ухудшилось
настолько, что ей пришлось наклониться над бокалами, чтобы найти тот, который она
хотела. Увидев это, Сэмюэль Брол обрел уверенность в себе.

"Она не узнала меня, - думал ОН, - МОЙ голос, мой акцент, мою
подшипник, все изменилось. Польша вошла в мою кровь. Я
больше не Сэмюэль, я Ларински".

Смело вступив в общий разговор, он поделился с
меланхолия украшает историю польского восстания, тряся своей
львиной гривой волос и говоря со слезами в голосе. Было
Невозможно быть большим Ларински, чем он был в тот момент. Когда он
закончил, по столу пробежал восхищенный шепот.

- Хотя мы смертельные враги, граф, - сказала принцесса Гюлоф, - позвольте
поздравить вас. Я слышала, вы добились руки мадемуазель. Мориаз.

- Смертельные враги? он сказал тихим, взволнованным голосом. "Почему мы смертельные враги?"
"Потому что я русский, а ты поляк", - ответила она.

"Но мы будем вместе". "Мы будем вместе
у меня нет времени на ссоры. Я уезжаю в Лондон в семь часов.
завтра утром. На какой день назначена ваша свадьба?"

- Если бы я смел надеяться, что вы окажете мне честь присутствовать на нем, - сказал он,
умело уклоняясь от ответа на ее вопрос, - я мог бы отложить его до вашего
возвращения из Англии.

"Вы слишком добры", - сказала принцесса. "Я бы и не подумала откладывать"
счастливое событие, к которому стремится Миля. Мориас с таким нетерпением ждет. Какая она
красивая девушка! Я не осмеливаюсь спросить вас, каково ее состояние. Вы,,
Я вижу, идеалист. Вы не утруждаете себя вопросами
Деньги. Но, бедные идеалисты, - прошептала она, склонившись над ним с дружелюбным видом.
- в конце концов, вы всегда попадаете в беду!

"Как же так?" - спросил он с улыбкой.

"Вы видите сны с открытыми глазами, мой дорогой граф Ларинский, и ваше
пробуждение иногда бывает внезапным и неприятным".

Затем, наклонив голову к своему спутнику, ее маленькие глазки горели,
как у гадюки, она прошептала: "Сэмюэль Брол, я знала тебя все это время. Твоей
мечте пришел конец".

Холодный пот выступил на лбу авантюриста. Склонившись над
принцессой, его лицо исказилось от ненависти, он пробормотал:

"Сэмюэль Брол не из тех людей, которые мирятся с травмой. Несколько
лет назад он получил от вас два письма. Если на него когда-нибудь нападут, он
опубликует их ".

Поднявшись, он отвесил ей низкий поклон и простился с мадемуазель. Мориаз и ее
отцом и вышел из дома. Во-первых, он был крайне удручен, и
склонен отказаться от игры; но как он добирался в Париж
лунный свет, мужество возвращается. У него были два письма, которые принцесса
написала ему, когда была в Париже с политической миссией
огромной важности, и в них содержались удивительные неосторожности в
что касается частной жизни нескольких августейших особ.

"Нет, - сказал он себе, - она дважды подумает, прежде чем вмешиваться в
мои дела. Я могу погубить ее так же легко, как она может погубить меня ".

На самом деле принцесса Гулоф не могла уснуть всю ту ночь.
Она разрывалась между жаждой мести и страхом возмездия.


_IV.-- Партнерство расторгнуто_


На следующее утро, после завтрака, мадемуазель Дж. Мориас был удивлен, получив
визит принцессы Гулоф.

"Я пришла поговорить с вами по поводу вашего брака", - сказала принцесса.

"Вы очень добры", - ответила мадемуазель. Мориаз, "но я не понимаю..."

"Вы поймете через минуту", - сказала принцесса. "Есть история, которую я
хочу тебе рассказать, и я думаю, ты найдешь ее интересной. Четырнадцать
лет назад я проезжал через деревню в Галлии, и плохая погода
вынудила меня остановиться в грязной гостинице, которую держал еврей по имени Брол.
У этого еврея был сын Сэмюэль, юноша со странными зелеными глазами и
красивой фигурой. Обнаружив, что он умный парень, я заплатил за него
чтобы он учился в университете, а позже оставил его у себя в качестве личного
Секретарша. Но около четырех лет назад Сэмюэль brohl выполнен сбежал со всеми моими
бижутерия".

"Вы действительно были плохо вознаграждены за вашу доброту, мадам." прерванная
Антуанетта; "но я не вижу, что Самуил brohl выполнен связано с моим
брак".

"Я собирался сказать тебе," сказала принцесса. "Я имел удовольствие
встретиться с ним здесь вчера вечером. Он преуспел с тех пор, как я потерял его из виду. Он
не довольствуется превращением из еврея в поляка; теперь он великий
дворянин. Он называет себя графом Абелем Ларинским и помолвлен.
женат на мадемуазель. Мориаз. Теперь она носит персидский браслет, который он украл
у меня."

- Мадам, - воскликнула Антуанетта, и щеки ее вспыхнули от гнева, - осмелитесь ли вы
сказать графу Ларинскому в моем присутствии, что он и есть тот самый Сэмюэль
Броль, о котором вы говорите?

"У меня нет никакого желания делать это", - сказала принцесса. "Действительно, я хочу, чтобы ты
пообещай мне никогда не говорить ему, что это я его вызвала. Подожди! Я
кое-что придумал. В середине плиты из моих персидский браслете
открыть с тайным весна. Открой свои глаза, и если вы обнаружите там свое имя,
ну, вы знаете, откуда он взялся".

- Если только вы не пожелаете повторить это в моем присутствии и в присутствии графа
Передайте все, что вы только что сказали, - надменно воскликнула Антуанетта.
- я могу обещать вам только одно. Я, конечно, никогда
не расскажу мужчине, с которым имею честь быть помолвленной, ни единого
слова из глупой, злобной клеветы, которую вы наговорили".

Принцесса Гюлоф резко поднялась и некоторое время стояла, молча глядя на
Антуанетту.

"Значит, ты мне не веришь", - сказала она ироничным тоном, моргая своими
маленькими глазками. "Ты прав. Старые женщины, знаешь ли, редко говорят разумно.
Сэмюэля Брола никогда не существовало, и я имел удовольствие ужинать с ним вчера вечером
с самым настоящим из всех Ларинских. Простите меня и примите мои
наилучшие пожеланияза счастье графа и графини на всю жизнь".

После этого она сделала насмешливый реверанс, повернулась на каблуках и
исчезла.

"Эта женщина совершенно сумасшедшая", - сказала Антуанетта. "Абель будет здесь через несколько минут.
Он расскажет мне, что с ней. Я предполагал, что
прошлой ночью они поссорились из-за Польши. О боже, какие забавные старушки
есть на свете!"

Пока она ждала появления своего возлюбленного, к дому подошла Камилла Лангис
. Естественно, в тот момент у нее не было желания разговаривать со своим отвергнутым поклонником
, и она оказала ему довольно холодный прием.

"Я вижу, ты не хочешь меня", - печально сказала Камилла, отворачиваясь.

"Конечно, я хочу тебя", - сказала она, тронутая проявленным чувством. "Ты
мой самый старый и дорогой друг".

Несколько минут они сидели, разговаривая, и Камилла заметила на ее запястье
странный браслет и похвалила его любопытный дизайн.
Антуанетту осенила внезапная идея, она сняла персидское украшение и
отдала его Камилле, сказав:

"Одна из этих пластин, я полагаю, открывается потайной пружиной. Вы инженер.
не могли бы вы найти для меня эту пружину?

"Средняя пластина полая", - сказал Лангис, постукивая по ней перочинным ножом,
- два других из чистого золота. О, какая же я неуклюжая дурочка! Я
вскрыла его.

- Там есть какие-нибудь надписи? - спросила Антуанетта. "Дай-ка я посмотрю".

Да, там был длинный список дат, и в конце дат было
написано: "Ничего, ничего, ничего, вот и все. Анна Гулоф".

Антуанетта смертельно побледнела; казалось, что-то сломалось в ее голове.;
она чувствовала, что если не заговорит, ее разум уступит. Да, она
могла доверять Камилле, но с чего ей начать? Она чувствовала, что она был
душно, и не смог привлечь достаточно воздуха, чтобы дышать.

"Что с тобой, дорогая Антуанетта?" - спросил Камилл, встревоженный
ее бледностью и вытаращенными глазами.

Она начала говорить тихим, растерянным и разбитым голосом, и Камилла в
сначала не мог понять, что она говорит. Но, наконец, он сделал это,
и тогда его душа разделилась между безмерной жалостью к горю, которое
захлестнуло ее, и свирепой радостью при мысли о полном разгроме
его успешного соперника. Внезапно на дорожке сада послышались шаги.

- Вот и он, - сказала Антуанетта. - Нет, оставайся здесь. Я позову тебя, если
хочу тебя. Несмотря на все, что я сказала, я никогда не поверю, что он меня обманул.
если я не прочитаю ложь в его глазах.

Вместо того, чтобы дождаться, пока посетителя проводят в ее комнату, она выбежала
и встретила его в саду. Он подошел к ней, улыбаясь, думая, что
с отъездом принцессы Гулоф всякая опасность миновала. Но когда
он увидел белое лицо и горящие глаза Антуанетты, он догадался, что
она все знала. Однако он решил попытаться осуществить задуманное с помощью
чистой дерзости.

"Мне жаль, что я ушел так рано вчера вечером, - сказал он, - но это безумие.
Русская женщина, которую я пригласил на ужин, свела меня с ума почти так же, как она сама.
 Ей следовало бы быть в сумасшедшем доме. Но ночь вознаградила меня за
все тревоги вечера. Мне снился Энгадин, его изумруды
озера, сосны и эдельвейсы.

- Прошлой ночью мне тоже приснился сон, - медленно проговорила Антуанетта. "Мне приснилось, что
этот браслет, который ты мне подарил, принадлежал сумасшедшей русской женщине, и
что она выгравировала на нем свое имя". Она бросила браслет в
него. Он взял его и стал вертеть в дрожащих пальцах.
глядя на тарелку, которую взломали.

"Можете ли вы сказать мне, что я должна думать о Сэмюэле Броле?" - спросила она.

Это имя свалилось на него свинцовой тяжестью; он пошатнулся под ударом;
затем, ударив себя по голове двумя кулаками, он ответил:

"Сэмюэль Броль - человек, достойный вашей жалости. Если бы вы только знали все, что он выстрадал
, все, что он осмелился сделать, вы не могли бы не пожалеть его,
да, и восхищаться им. Сэмюэль Брол - несчастный ..."

"Негодяй", - сказала она ужасным голосом. "Мадам Броль!" - она начала
истерически смеяться: "Мадам Броль! Нет, я не могу стать мадам Броль. Ах!
бедная графиня Ларински.

"Ты не любила этого человека, - сказал он с горечью, - только графа".

"Мужчина, которого я любила, не лгал", - ответила она.

"Да, я лгал тебе," сказал он, тяжело дыша, как загнанное животное, "и я приму
весь позор его с удовольствием. Я солгал, потому что любил тебя до безумия; и я
солгал, потому что ты мне дороже чести; Я солгал, потому что я
отчаялся тронуть твое сердце, и мне было все равно, какими средствами я добьюсь этого
ты. Почему я вообще встретил тебя? Почему я не мог пройти мимо тебя, не заставив
ты стала мечтой всей моей жизни? Я солгал. Кто бы не солгал
быть любимым тобой?"

Никогда еще Сэмюэль Брол не казался таким красивым. Отчаяние и страсть
зажгли его странные зеленые глаза мрачным пламенем. У него было
зловещее обаяние падшего архангела, и он устремил на Антуанетту дикий,
завораживающий взгляд, который говорил:

"Какое тебе дело до моего имени, моих обманов и остального? Мое лицо на
бы не маски, а также человек, который перешел ты, тот человек, который вам не был
И."

Mlle. Мориас, однако, угадал мысль по глазам Сэмюэля Брола.

"Ты хороший актер", - процедила она сквозь зубы. "Но пришло время, чтобы
этой комедии пришел конец".

Он бросился на траву у ее ног, а затем вскочил и попытался
заключить ее в объятия.

"Камилла! Камилла! - закричала она. - Спаси меня от этого человека".

Лангис бросился вслед за Бролем, и еврей пустился наутек. Лангис
последовал бы за ним с такой же радостью, с какой гончая преследует лису, но он увидел
Сила Антуанетты уступили, и подбежав к ней, он поймал
ее в своих объятиях, как она пошатнулась, и заботливо отнес ее в дом.
В тот вечер граф Абель Ларински исчез из мира. Сэмюэль
Броль восстал из своей могилы в Бухаресте и взял имя Кайф,
и эмигрировал в Америку незадолго до женитьбы мадемуазель. Мориаз
о браке с месье Камилем Ланжи было объявлено в "Фигаро".

 * * * * *




УИЛКИ КОЛЛИНЗ


Без имени

 Уильям Уилки Коллинз родился в Лондоне 8 января 1824 года.
 С восьми до пятнадцати лет он жил со своими родителями
 в Италии, а по возвращении в Англию юный Коллинз был
 отдан подмастерьем в фирму торговцев чаем, бросив это
 четыре года спустя дело дошло до суда. Эта профессия также
 не привлекала его, хотя то, чему он научился в ней, доказало
 чрезвычайно пригодился ему в его литературной карьере. Его первой
 опубликованной книгой была "Жизнь" его отца, Уильяма Коллинза,
 Р.А., 1847. Успех работы дал ему стимул
 к писательству, и три года спустя он опубликовал
 исторический роман "Антонина, или Падение Рима". О
 в это время он познакомился с Чарльзом Диккенсом, который был
 затем редактор "бытовые слова", на что он периодическое издание
 вклад некоторых из его наиболее успешных фантастики. "Безымянный"
 , опубликованный в 1862 году, в меньшей степени зависел от драматических ситуаций и
 подробнее об анализе характера и решении проблемы.
 О том, что он преуспел в достижении своей цели, главным образом свидетельствует
 широкая популярность, которую история получила после своего появления. "
 Главная цель рассказа, - писал он во введении к "
 первому изданию", - пробудить интерес читателя к
 предмету, который был темой некоторых величайших
 писатели, живые и умершие, но которые никогда не были и не могут быть
 никогда не исчерпаны, потому что это тема, которая вечно
 интересна всему человечеству. Книга, изображающая борьбу
 о человеческом существе, находящемся под противоположными влияниями Добра
 и Зла, которые мы все чувствовали, которые мы все знали ".
 Как и другие рассказы Коллинза, "Без имени" был успешно
 представлен на сцене. Уилки Коллинз умер 23 сентября
 1889.


_И.--Ничьи дети _


Письмо из Америки со штемпелем Нового Орлеана оказало необычайное
воздействие на настроение семьи Ванстоун, когда они сидели за круглым столом
за завтраком в Кум-Рейвен, в Западном Сомерсетшире.

- Американское письмо, папа! - воскликнула Магдален, младшая дочь,
заглядывает через плечо отца. - Кого ты знаешь в Новом Орлеане?

Миссис Ванстоун, сидевшая, обложенная подушками, на другом конце стола
вздрогнула и нетерпеливо посмотрела на мужа. Мистер Ванстоун ничего не сказал
только его озабоченный вид и необычная серьезность, которые
даже игривость Магдален не пострадала, ясно доказав, что что-то
было не так. Тайна письма озадачило как Мария Магдалина и ее старшая
сестра Нора и, в частности, вызвала чувство неловкости,
невозможно объяснить, в голове у старого друга семьи и
гувернантка, Мисс Гарт.

Хотя ни мистер, ни миссис Ванстоун не предложили никаких объяснений, мисс Гарт
была более чем когда-либо уверена, что произошло что-то необычное, когда
на следующий день они объявили о своем намерении отправиться в Лондон
по частному делу. Почти месяц они отсутствовали, а в конце
этого периода вернулись, не предоставив никакого отчета о том, что они делали
во время своего таинственного визита.

Жизнь в КООМЕТ-Ворон шло своим чередом в круг приятных
отвлекающих факторов. Концерты, танцы и частных спектаклей, в которых
У Магдалены была великолепная фигура, заслужившая похвалу даже профессионала
менеджер, который умолял ее позвонить ему, если ей когда-нибудь понадобится настоящая помолвка
недели пролетели незаметно.

Для Магдален также возвращение Фрэнка Клэра, сына очень старого друга
Мистера Ванстоуна, стало интересной интерлюдией. Как выразился его
отец, "Фрэнк снова появился дома, как неоплаченный грош, и
теперь прятался в манере хама". Хотя оценка мистером Клэром
своего сына была откровенно правдивой, Магдален любила его со всей
страстной теплотой своей натуры, а когда была откровенна, чтобы избежать
будучи отправленным на деловую встречу в Китай, сделал ей предложение руки и сердца,
она приняла его с радостью. Она призвала своего отца дать согласие на их
немедленное Союза.

"Я должна посоветоваться с отцом Фрэнка, конечно", - сказал он в заключение. "Мы
не должны забывать, что мистер Клэр все еще хочет получить согласие на урегулирование этого вопроса"
. И поскольку мы не знаем, какие трудности он может вызвать, чем скорее
Я увижу его, тем лучше ".

В состоянии явного уныния он направился к дому, который занимал мистер
Клэр. Когда через несколько часов он снова вернулся в
КООМЕТ-Ворон, он сообщил дочери, что Фрэнк был еще
судебная году в Лондоне. Если он проявил себя способным, он должен быть
награды в конце этого времени с руки Магдалины.

Обе девушки и Фрэнк были в восторге, но мистер Ванстоне не отражать
их хорошее настроение. Он подключил к своему адвокату, мистеру Pendril, чтобы спуститься
из города одновременно в КООМЕТ-Ворон. Ему так не терпелось увидеть своего адвоката
что он поехал на местную станцию и сел на поезд до ближайшей станции
, где мистеру Пендрилу предстояла пересадка.

Прошло несколько часов, а он не возвращался. Когда вечер подходил к концу, мисс Гарт передали
, что с ней хочет поговорить мужчина. Она
поспешила выйти и оказалась лицом к лицу с носильщиком с вокзала
, который объяснил, что произошла авария с нижним поездом
в 1.50.

"Боже, помоги нам!" - воскликнула гувернантка. - Поезд, на котором ехал мистер Ванстоун
?

- Тот самый. Семь пассажиров тяжело ранены, и двое...

Следующее слово не сорвалось с его губ; он поднял руку в мертвой тишине
. С широко раскрытыми от ужаса глазами он указал за плечо мисс
Гарт. Она обернулась и увидела свою госпожу, стоящую на пороге.
С вытаращенными, пустыми глазами. С ужасающей неподвижностью в глазах.
голосом она повторила последние слова мужчины: "Семь пассажиров серьезно пострадали,
и двое..."

Затем она без чувств упала в объятия мисс Гарт.

Миссис Ванстоун так и не оправилась от потрясения, вызванного смертью мужа.

Убитым горем из-за смерти родителей Норе и Магдален еще предстояло
осознать весь масштаб трагедии. Что стало ясно упустить
Гарт адвокат.

Г-н Эндрю Ванстоне в молодости вступил в армию и уехал в Канаду.
Там его заманила в ловушку женщина, на которой он женился - женщина настолько
подлая и беспринципная, что он был вынужден оставить ее и вернуться
в Англию. Вскоре после этого его отец умер и, будучи
отчужденным от своего старшего сына Майкла Ванстоуна, завещал все свое
имущество Эндрю.

Эндрю Ванстоун провел свою жизнь в круговороте порочных удовольствий, но поскольку
его лучшая натура была почти уничтожена женщиной, то теперь она была
восстановлена женщиной. Он влюбился, рассказал девушке своего сердца
правду о себе, и она, из любви, которую питала к нему, решила
провести остаток своей жизни рядом с ним, а Нора и Магдален были
дети от их союза.

"Скажите мне, - спросила мисс Гарт слабым от волнения голосом, когда юрист
рассказал печальную историю, - зачем они поехали в Лондон?"

- Они поехали в Лондон, чтобы пожениться! - воскликнул мистер Пендрил.

В письме из Нью-Орлеана, Мистер Ванстоне слышал о смерти
его жена, и он сразу принял необходимые меры, чтобы сделать женщину
которая так долго была его женой в глазах Бога его жена в глазах
закона. Эта история никогда бы не стала известна, если бы не
Помолвка Фрэнка с Магдалиной. Честная душа, подумал мистер Ванстоун.
его долг - полностью проинформировать мистера Клэра о его отношениях с миссис
Ванстоун. Его старый друг проявил глубокое сочувствие, а затем,
будучи осторожным деловым человеком, поинтересовался, какие шаги мистер Ванстоун
предпринял, чтобы обеспечить своих дочерей. Хозяин Кумби-Рейвена ответил
что он давным-давно составил завещание, завещающее им все, чем владел. Когда мистер
Клэр отметил, что его недавний брак автоматически разрушил действие этого завещания.
он был очень огорчен и, поспешив
домой, сразу же телеграфировал мистеру Пендрилу, чтобы тот приехал в Кумрейвен, чтобы
составьте другое завещание без потери времени. Его трагическая смерть
помешала осуществлению этого плана, а неспособность миссис Ванстоун
подписать какой-либо документ перед смертью привела к тому, что Нора и Магдален
оставшись совсем без гроша, и поместья перешли к Майклу
Ванстоун.

- Как же мне им сказать? - воскликнула мисс Гарт.

- Нет необходимости им говорить, - раздался голос у нее за спиной. - Они и так это знают
. Дочери мистера Ванстоуна - "ничейные дети", и закон
оставляет их беспомощными по милости их дяди!"

Заговорила Магдален - Магдален с неизменным спокойствием на своем
белом лице и ледяной покорностью в спокойных серых глазах. Из-под
открытого окна комнаты, в которой мистер Пендрил рассказывал свою историю, это
восемнадцатилетняя девушка слышала каждое слово и ни разу не выдала себя.

"Я понимаю, что мой покойный брат" - так побежали письмо Михаила Ванстоне по
инструкция к его адвокат--"оставивший двух незаконнорожденных детей, как
из них молодые женщины в возрасте, чтобы заработать себе на пропитание. Будь
так добр, скажи им, что ни ты, ни я не имеем никакого отношения к
вопросы простого чувства. Пусть они поймут, что Провидение
вернуло мне наследство, которое всегда должно было принадлежать мне, и
Я не стану навлекать возмездие на свою голову, помогая этим детям
продолжать навязывание, которым занимались их родители, и помогая
им занять место в мире, на которое они не имеют права ".

"Нора", сказала Мадлен, обращаясь к своей сестре: "если мы оба будем жить, чтобы расти
старый, и если бы вы забыли все, что мы обязаны Майкл Ванстоне--иди ко мне,
и я вам напомню".


_II.-Обманом втянутый в Брак_


Честными или нечестными средствами, Магдален, которая вместе с Норой теперь стала своим домом
с мисс Гарт в Лондоне, поклялась себе, что отыграется
собственность, которую у нее отнял Майкл Ванстоун. Продав
все свои драгоценности и платья, ей удалось раздобыть двести фунтов стерлингов,
и с этой суммой в кармане она тайно покинула дом. Театральный менеджер
, который предложил ей ангажемент, если он ей когда-нибудь понадобится,
переехал в Йорк, и именно в этот город Магдален поспешила.

Ее отсутствие было немедленно обнаружено, и мисс Гарт прибегла ко всем
возможные способы проследить за ней до места назначения. Было предложено вознаграждение в пятьдесят
фунтов стерлингов, и, поскольку был заподозрен способ ее действия, в Йорке были расклеены рекламные листовки
с указанием ее внешности. Именно один из этих
счетов привлек внимание некоего капитана Рагге.

Капитан Рэгге был пасынком матери миссис Ванстоун и
упорно считал себя членом ее семьи, и, поскольку
знал о реальных отношениях, которые существовали между его сводной сестрой и
Мистер Эндрю Ванстоун получил от последнего небольшую ежегодную субсидию
в качестве платы за свое молчание. Капитан, признанный мошенник, вообразил, что он
увидел в этой брошюре возможность пополнить свою истощенную
казну.

Когда он бродил по стенам Йорка, размышляя, как ему поступить, он встретил
Саму Магдалину и сразу же приветствовал ее как родственницу. Девушка хотела
избегать его, но, когда он указал, что, если она не отдаст себя
под его защиту, ее обязательно обнаружат и вернут к
своим друзьям, она согласилась сопровождать его до квартиры. Там он
представил ее своей жене, высокой, худощавой женщине с большим,
добродушная, с отсутствующим лицом, которая жила в состоянии ошеломленного ужаса перед своим мужем
который запугивал и дразнил ее в зависимости от своего настроения.

Выслушав откровенное описание его характера и его метода жизни
, Магдален решила принять помощь капитана Рагге. На
определенных условиях Рагге согласился обучить ее сценическому мастерству и обеспечить ей
ангажементы, взяв половину всех денег, которые она могла бы заработать. Взамен
за эту прибыль он согласился провести определенные расследования, когда она
сочтет это необходимым. Что касается характера этих расследований, она, по
до поры до времени хранили молчание.

Актерский талант Магдален оказался весьма успешным, и под
руководством капитана она начала быстро создавать себе репутацию
сама, и к концу шести месяцев она скопила от шести до
семисот фунтов. Теперь она решила, что пришло время привести свой план
возмездия в исполнение.

По ее указанию капитан Рагге обнаружил, что Майкл Ванстоун
мертв и что его сын, Ноэль Ванстоун, унаследовал имущество,
и теперь живет со старой экономкой своего отца, некой швейцаркой
леди, вдова профессора естественных наук по имени миссис Лекаунт, проживающая в
Воксхолл-Уок, Ламбет. Оставшаяся информация, которую получил Рагге
относительно Ванстоунов, сводилась к тому, что у покойного Майкла был
большой друг в лице адмирала Бартрама, чей племянник Джордж был сыном
Сестра мистера Эндрю Ванстоуна и, следовательно, двоюродная сестра Ноэля Ванстоуна.
Получив эту информацию, Магдален спокойно сообщила Рагге, что их
союзу на данный момент пришел конец, и, взяв с собой миссис Рагге
, отправилась в Лондон. Там она сняла комнаты прямо напротив
дом, занимаемый Ноэль Ванстоун. Переодевшись мисс Гарт и
переняв голос и манеры своей старой гувернантки, она смело посетила дом.
дом. Она сочла Ноэля Ванстоуна слабым, алчным трусом, который
уже был напуган письмами, которые она писала ему с требованием
вернуть ее состояние. Он был полностью во власти миссис Ванстоун.
Лекаунт.

Что-то в предполагаемой мисс Гарт возбудило подозрения миссис
Лекаунт, и она намеренно попыталась заставить свою посетительницу
выдать то, что, по ее убеждению, та скрывала.

"Я бы предложила, - сказала миссис Лекаунт, - чтобы вы пожертвовали по сто фунтов
каждой из этих несчастных сестер".

"Он будет раскаиваться в нанесенном оскорблении до последнего часа своей жизни", - сказала Магдалина.

В тот момент, когда этот ответ слетел с ее губ, она бы отдала все на свете, чтобы
вспомнить его. Ее страстные слова были произнесены ее собственным голосом. Миссис
Лекаунт заметила перемену и, с целью установления каких-либо доказательств
личности своего посетителя, хитростью добилась тонкого
полоска старомодной юбки, которую носила Магдален в роли
Мисс Гарт.

Потерпев неудачу в обращении к Ноэлю Ванстоуну, Магдален решила воплотить в жизнь
сюжет, который она давно предлагала себе. Она отправилась в путь
намеренно отвоевать имущество, которого лишились она и ее сестра
добившись руки Ноэля Ванстоуна. Письмо от Фрэнка
Клэр освободила ее от помолвки, и с горечью на сердце она
отправилась в Олдборо в Саффолке, куда переехал Ноэль Ванстоун
по состоянию здоровья.

В образе племянницы мистера Байгрейва, роль которой взял на себя капитан Рэгге
, она осадила эгоистичные чувства Ноэля Ванстоуна. Ее
задача оказалась до смешного простой. Ноэль безнадежно влюбился в нее,
и не прошло и нескольких дней, как он сделал предложение руки и сердца. До сих пор все шло гладко.
но в этот момент опасения миссис Леконт возросли.
Она решила предотвратить брак любой ценой и использовала все
возможные средства, чтобы отговорить своего хозяина от дальнейших отношений с Байгрейвами
и весь заговор, должно быть, рухнул бы, если бы
если бы не настойчивость и искусная дипломатия, проявленные
Капитаном Рагге.

Он договорился, что Ноэль посетит адмирала Бартрама, оставив миссис Лекаунт
отстал, чтобы собрать вещи. От адмирала Бартрама он должен был отправиться в Лондон,
где его должным образом соединят с Магдалиной. Чтобы заручиться
невмешательством миссис Лекаунт, капитан отправил ей поддельное письмо,
в котором немедленно вызывал ее к смертному одру ее брата в Цюрихе. Но
Избавиться от миссис Леконт оказалось не так легко, как представлял капитан Рэгге
.

Как только ее хозяин отправился к адмиралу Бартраму, она воспользовалась
возможностью, когда Магдален и капитан отсутствовали, навестить их
дом. Легко убедив простодушную миссис Рэгдж, у которой был
страсть к одежде, чтобы показать шкаф ее Магдалины, она обнаружила
есть юбка от которого у нее отрезать кусок по случаю
визит девочки в характере Мисс Гарт.

Капитан Рагге застал ее выходящей из дома, но, не заботясь о том,
что может подумать последний, она с триумфом вернулась домой. Там она
нашла письмо, призывающее ее в Цюрих. Нельзя было терять времени;
она должна была уехать. Но прежде чем отправиться в путь, она написала письмо Ноэлю
Ванстоуну, раскрыв все факты заговора.

Капитан Рэгдж, про себя уверенный, что миссис Лекаунт
узнав обо всем, я бы посоветовался с Магдалиной, но девушка была
в состоянии, которое не позволяло ей принимать какое-либо активное участие в этом деле
. Она бродила по Aldborough с поселилось отчаяние написано
очевидно, на прекрасные черты ее лица. Ее горе-Изыди внешний вид
привлекла внимание определенная капитан Кирк, и он увлекся
вместе с ним на его корабле незабываемыми впечатлениями от ее красоты.

Капитану Рэгге приходилось полагаться исключительно на свои собственные усилия. Дождавшись, пока
экономка покинет Олдборо, он выяснил, наведя справки в
почта, что миссис Лекаунт написала Ноэлю Ванстоуну. Это письмо
нужно было остановить любой ценой, и капитан действовал смело. День был
Суббота. Получив специальное разрешение, он поспешил к адмиралу
Бартраму, прежде чем письмо миссис Лекаунт было доставлено, и убедил Ноэля
Ванстоуна сопровождать его в Лондон. В то же время он оставил после себя
несколько конвертов, адресованных "капитану Рагге", под прикрытием которых
Адмирал Бартрам должен был пересылать всю корреспонденцию, которая могла прийти
после его отъезда. Таким образом, письмо миссис Леконт было предотвращено
от попадания в руки своего хозяина, и два дня спустя Магдалина
должным образом стала женой Ноэля Ванстоуна.

Двенадцать недель спустя Ноэль Ванстоун угрюмо прогуливался по саду своего
коттеджа, который он снял в Хайленде. В то утро Магдалина,
даже не спросив его разрешения, отправилась в Лондон навестить свою сестру,
а ее муж, здоровье которого сильно пошатнулось, остался один, слабый и
несчастный. У него была привычка оплакивать себя, и когда он отдыхал,
глядя через забор, он горько вздохнул.

"Со мной ты был счастливее", - произнес голос рядом с ним.

Он с криком обернулся и увидел миссис Лекаунт. Она рассказала ему, что его женой
была Магдален Ванстоун, что она вышла за него замуж просто из желания
вернуть состояние, которого ее лишил Майкл Ванстоун,
также предполагается, что Магдалина намеревалась покуситься на его жизнь.

Дрожа от ужаса, Ноэль Ванстоун стал подобен воску в руках миссис Лекаунт
. Он сразу же согласился составить новое завещание под ее диктовку,
полностью отказавшись от своей жены. Он завещал миссис Лекаунт 5000 фунтов стерлингов, а
заявил, что хотел бы оставить остальное своему кузену Джорджу
Бартрам. Однако миссис Лекаунт предвидела, что такое соглашение может быть
сопряжено с теми самыми опасностями, которых она хотела избежать. Джордж
Бартрам был молод и восприимчив. Вполне возможно, что Магдалина,
лишенная ставки, на которую она так смело играла, могла после смерти своего
мужа попытаться получить приз, заманив Джорджа Бартрама
в брак. По наущению своей экономки Ноэль Ванстоун
поэтому он полностью завещал все свое имущество адмиралу
Бартраму. Но к этому завещанию было приложено письмо, адресованное
адмирал, тайно доверив ему передать поместье Джорджу при
определенных обстоятельствах. Он должен был жениться или жениться в течение шести
месяцев на женщине, которая не была вдовой. В случае, если он не выполнит
эти условия, которые помешали бы его браку с Магдалиной,
деньги должны были перейти к его замужней сестре.

Перехитрив Магдален, следующей целью миссис Лекаунт было увезти Ноэля
Ванстоуна в Лондон. Чтобы он был достаточно силен для путешествия
Миссис Лекаунт приготовила для него любимый набор. Вернувшись с
наслаждаясь ароматной смесью, она заметила, что он сидит за столом, подперев голову рукой.
Очевидно, он спал.

- Ваш напиток, мистер Ноэль, - сказала она, дотрагиваясь до него. Он не обратил на это внимания. Она
присмотрелась к нему внимательнее, Ноэль Ванстоун был мертв.


_III.-Самый темный час_


Руководствуясь своей решимостью раскрыть тайну траста, Магдален
получила место горничной в доме адмирала Бартрама. Несколько дней
она ждала возможности ознакомиться с бумагами адмирала.
ночью адмирала, который любил ходить во сне, охранял охранник.
пьяный старый морской волк, называли Mazey, а в дневное время она может сделать
ничего не обнаружили.

Тайное доверие тяжелым грузом лежало на душе адмирала, и оно стало еще более
невыносимым, когда Джордж Бартрам спустился вниз и объявил о своем
намерении жениться на Норе Ванстоун. Замужняя сестра Джорджа умерла,
и, таким образом, одна из двух целей, намеченных тайным фондом, провалилась
, и до истечения шести месяцев в
на которой Джордж Бартрам должен был жениться, чтобы унаследовать состояние.
Адмирал возражал против брака с Норой Ванстоун, но был в растерянности
как отговорить Джорджа от матча.

Хотя эта проблема занимала внимание адмирала, Магдалины на
последние нашли возможность изучения частные квартиры ее хозяина.
Мейзи, находясь в состоянии алкогольного опьянения, покинул свой пост, и с
корзинкой ключей в руках Магдален прокралась в комнату, где
адмирал хранил свои бумаги. Выдвигая ящик за ящиком, она открыла, но нигде
могла ли она узнать тайну доверить.

Вдруг она услышала шаги, и быстро поворачиваясь вокруг, она видела приходящие
к ней, в свете луны, фигура адмирал Бертрам. Прикованный к месту
с ужасом она смотрела, как он приближается все ближе и ближе. Казалось, он не замечал ее.
Когда он почти протиснулся мимо нее, она услышала его восклицание:
"Ноэль, я не знаю, где это безопасно. Я не знаю, куда это положить. Возьми
это обратно, Ноэль".

Магдален, понимая, что Адмирал шел во сне, а затем
ему тесно. Он подошел к ящику в шкафу и достал сложенное письмо
и, положив его перед собой на стол, машинально повторил
: "Возьми свои слова обратно, Ноэль, возьми их обратно!"

Заглянув ему через плечо, Магдален увидела, что бумага была секретной
доверие. Она смотрела, как адмирал убирает его в другой шкаф, а затем
молча возвращается к своей кровати. В следующий момент она взяла
наличие письма, когда рука вдруг положил на ее запястье,
и голос старого Mazey воскликнул: "бросьте его, Иезавель, брось!"

Утащив ее прочь, старый Мэйзи запер ее в комнате на ночь; но
рано утром следующего дня смягчился и позволил ей покинуть дом
.

Три недели спустя адмирал Бартрам умер, и хотя Магдалина проинструктировала
своих поверенных учредить тайный траст, и хотя дом был
обыскав все сверху донизу, письмо найти не удалось. В результате
собственность перешла к Джорджу Бартраму, который два месяца спустя
женился на Норе Ванстоун.

Магдалина в отчаянии прекратила борьбу и, не смея вернуться к
своему народу, опускалась все ниже и ниже, пока не достигла глубин
нищеты. Наконец, в убогом квартале Ист-Энда она подошла к концу
ее ресурсы подошли к концу. Больная и почти умирающая, люди, у которых она
снимала свою единственную убогую комнату, решили отправить ее в работный дом. А
посмотреть на ее отъезд собралась толпа. Ее как раз собирались выносить.
к такси, когда мужчина протолкался сквозь толпу и увидел ее лицо.

Этим человеком был капитан Кирк, который видел ее в Олдборо. Он сразу же
распорядился, чтобы ее отвезли обратно в дом, заплатил определенную сумму
за надлежащее лечение и заручился услугами врача и
медсестры. Каждый день он приходил справляться о ней, и когда наконец, после
недель страданий, к ней вернулись силы, именно он привел Нору
и мисс Гарт к ней.

После долгой разлуки двум сестрам было что рассказать друг другу.
Нора, которая терпеливо переносила свои невзгоды, добилась
та самая цель, ради которой Магдалина тщетно строила козни. Она получила,
благодаря браку с Джорджем Бартрамом, состояние, которое ее отец
предназначал для нее. Среди других вещей, которые она рассказала Магдалине
, был отчет о том, как она обнаружила тайный фонд просто по
случайности. Обнаружив этот документ, Магдалина получила право на
половину состояния своего покойного мужа; поскольку тайный фонд потерпел крах,
закон распределил имущество между ближайшими родственниками покойного.
родственница - наполовину Магдален, наполовину Джорджу Бартраму. Беру бумагу из
руками своей сестры Магдален разорвала его на мелкие кусочки.

"Только эта бумага дает мне состояние, которое я получила, выйдя замуж за Ноэля
Ванстоуна", - сказала она. "Я ничем не буду обязана своей прошлой жизни. Я расстаюсь с ней
как расстаюсь с этими обрывками бумаги".

 * * * * *

Капитану Кирку Магдален написала полную историю всего, что она сделала.
Она чувствовала, что это из-за него, что он должен знать все. Она ждала
неизбежный результат-неизбежное расставание с человеком, которого она выросла
любить. Когда он прочитал это, он пришел к ней.

Чуть не плача, она ждала известия о своей судьбе.

"Скажи мне, что ты думаешь обо мне! Скажи мне правду!" - попросила она.

"Моими собственными устами?" спросил он.

"Да", - ответила она. "Скажи, что ты думаешь обо мне своими собственными устами".

Она впервые посмотрела на него, и тогда он наклонился и поцеловал
ее.

 * * * * *




Женщина в белом

 Наибольшего успеха Уилки Коллинз добился благодаря
 появлению "Женщины в белом" в 1860 году, истории, описанной
 Теккереем как "захватывающая". Книга сразу привлекла внимание
 Метод Коллинза по раскрытию запутанного сюжета с помощью
 последовательность повествований явно нова и
 чрезвычайно привлекательна для читающей публики.


_ Я.- Появляется женщина._


_ Представленная здесь история будет рассказана несколькими авторами. Пусть Уолтер
Хартрайт, учитель рисования, двадцати восьми лет, будет выслушан первым.

Однажды я спас профессора Песка от утопления, и в своем желании сделать
"что-нибудь хорошее для Уолтера" добросердечный маленький итальянец заверил
я получил должность художественного руководителя в Лиммеридж-Хаусе, Камберленд.

Это было вечером накануне моего отъезда, когда я должен был приступить к своим обязанностям учителя в
Мисс Лора Фэрли и ее сводная сестра, мисс Мэриан Голкомб, и
главный помощник Фредерика Фэрли, дяди и опекуна мисс
Фэрли. Попрощавшись с матерью и сестрой в их коттедже
в Хэмпстеде, я решил дойти до своих апартаментов как можно дольше
кружным путем. В послеполуденном тепле жаркого июльского дня я пробирался через
потемневшую Вересковую пустошь. Внезапно я вздрогнул от того, что чья-то рука легонько коснулась моего плеча
. Я обернулся и увидел фигуру одинокой женщины с
бесцветным юношеским лицом, одетой с головы до ног в белые одежды.

"Это дорога в Лондон?" сказала она.

Ее внезапное появление, ее необычное платье, и напряженные тона
ее голос настолько удивила меня, что я колебался несколько минут, прежде чем
ответ. Ее огорчало мое молчание, и я успокоил ее
как мог, пообещав помочь поймать такси, я задал ей
несколько вопросов. По ее ответам было видно, что она страдает от какого-то
ужасного нервного возбуждения. Она спросила меня, знаю ли я какого-нибудь баронета - любого
из Хэмпшира - и, казалось, испытала почти абсурдное облегчение, когда я заверил ее, что
не. В ходе нашей беседы, когда мы шли в сторону ул.
- Джонс-Вуд, я обнаружил любопытное обстоятельство. Она знала, что Лиммериджа
Дом и Fairlies!

Поймав ей такси, я попрощался с ней. Когда мы расставались, она вдруг
схватила мою руку и поцеловала ее с огромной благодарностью. Ее экипаж
едва скрылся из виду, как двое мужчин проехали мимо в открытой карете и
остановившись перед полицейским, спросили его, не видел ли он женщину в
белый, обещающий награду, если он поймает ее.

"Что она сделала?" спросил полицейский.

"Готово!" - воскликнул один из мужчин. "Она сбежала из нашего приюта".

На следующий день после этого странного приключения я прибыл в Лиммеридж-Хаус.
а на следующее утро познакомился с домочадцами. Мэриан
Голкомб и Лора Фэрли, ее сводная сестра, были, с точки зрения
внешности, полной противоположностью друг друга. Первая была высокой,
мужеподобной женщиной с присущей мужчинам способностью к глубокой дружбе.
Последний был выполнен в более тонкой форме, с очаровательными, утонченными чертами лица
, подчеркнутыми копной светло-каштановых волос. Мистер Фредерик Фэрли, я
признан невротичным, крайне эгоистичным джентльменом, который проводил свою жизнь
в своих собственных апартаментах, развлекаясь травлей своего камердинера,
рассматривая свои произведения искусства и рассуждая о своих нервах.

С другими домочадцами я вскоре подружился
. Мисс Голкомб, когда я рассказал ей о своем странном приключении на
Хэмпстед-Хит, обнаружила переписку своей матери со своим вторым
мужем и обнаружила там упоминание о женщине в белом, которая
имела поразительное сходство с мисс Фэрли. Ее звали Энн
Катерик. Она ненадолго остановилась по соседству со своей матерью.
Миссис Фэрли подружилась с ней.

Шли месяцы, и я страстно и безнадежно влюбился в
Лора Фэрли. Однако между нами не было сказано ни слова о любви, но мисс
Голкомб, осознав ситуацию, мягко сообщила мне тот факт, что моя
любовь безнадежна. Почти с детства Лора была помолвлена с сэром
Персивалем Клайдом, баронетом из Хэмпшира, и вскоре должна была состояться ее свадьба
. Я смирилась с неизбежным и решила отказаться от своей
положение. Но прежде чем я отправился из Лиммериджа дом, много странных
что-то случилось.

Незадолго до приезда сэра Персиваля Клайда для улаживания деталей
своего брака Лора получила анонимное письмо, в котором ее предостерегали от этого союза
и заканчивалось словами: "у дочери вашей матери есть
нежное место в моем сердце, потому что твоя мать была моим первым, моим лучшим, моим единственным
другом ". Через два дня после получения этого письма я наткнулся на Энн
Катерик, усердно ухаживавшую за могилой миссис Фэрли. С трудом я
убедил ее рассказать мне кое-что из своей истории. Что она была
запертый в психушке - несправедливо, это было ясно, - я уже знал. Она
призналась, что написала письмо Лауре, но когда я упомянул
имя сэра Персиваля Глайда, она громко вскрикнула от ужаса. Он был
очевидно, что это был баронет, которые поместила ее в сумасшедший дом.

Семья Fairlies' адвокат, Мистер Гилмор, приехав следующий день
весь вопрос был поставлен перед ним. Он решил отправить анонимное письмо
адвокатам сэра Персиваля Глайда и попросить объяснений.
Прежде чем был получен какой-либо ответ, я покинул Лиммеридж-Хаус, предложив
прощание с местом, где я провел столько счастливых часов, и с
девушкой, которую я любил.


_II.- Историю продолжает Винсент Гилмор из Чансери-лейн,
Адвокат семьи Фэрли_


Я пишу эти строки по просьбе моего друга, мистера Уолтера Хартрайта,
чтобы описать события, которые произошли после его отъезда из
Лиммеридж-Хаус.

Мое письмо адвокаты сэра Персиваля Глайда в отношении Кетерик Анны
анонимные сообщения отвечал баронет лично на его
прибытие в Лиммеридж дом. Он был первым, кто предложил объяснение.
Анна Катерик была дочерью одного из его старых семейных слуг, и
учитывая прошлые заслуги ее матери, он отправил ее в
частную лечебницу вместо того, чтобы позволить ей отправиться в одну из государственных
учреждения, где в противном случае ее психическое состояние вынудило бы ее остаться
. Ее враждебность к сэру Персивалю была вызвана тем фактом, что
она обнаружила, что он был причиной ее заключения.
Анонимное письмо было свидетельством этой безумной антипатии.

Моя следующая забота об этой истории связана с составлением мисс
Брачный договор Фэрли. Помимо того, что мисс Фэрли была наследницей Лиммериджа
собственность, мисс Фэрли имела личное имущество стоимостью 20 000 фунтов стерлингов,
полученное по завещанию ее отца, Филипа Фэрли. На это она получила
право, когда ей исполнился двадцать один год. У нее был пожизненный интерес,
более того, 10 000 фунтов стерлингов, которые после ее смерти перешли к сестре ее отца
Элеонора, жена графа Фоско, итальянского дворянина. Во всех человеческих
вероятность Графиня Фоско никогда не играйте в это деньги, потому что она была
в летах преклонных, а Лора еще не было двадцати одного.

Что касается 20 000 фунтов стерлингов, правильным и справедливым решением было выплатить всю сумму
таким образом, чтобы доход выплачивался леди в течение ее жизни
, затем сэру Персивалю в течение его жизни, а основная сумма -
дети от этого брака. В случае отказа основная сумма должна была быть
распределена по усмотрению леди в соответствии с ее завещанием, что позволило бы ей
обеспечивать свою сводную сестру Мэриан Голкомб. Это было справедливое
и надлежащее урегулирование, но адвокаты сэра Персиваля настаивали на том, что
основная сумма должна перейти к сэру Персивалю Глайду в случае, если он выживет
Леди Глайд, и поскольку никаких проблем не было. Я протестовал напрасно, и это
несправедливое урегулирование, в результате которого каждый фартинг из 20 000 фунтов стерлингов перешел сэру
Карман Персиваля и помешал мисс Фэрли обеспечивать мисс Голкомб.
Было должным образом подписано.


_III.- История продолжена Мэриан Голкомб в серии выдержек
из ее дневника_


_лиммеридж-Хаус, 9 ноября _. Я добился для бедного Уолтера Хартрайта
места рисовальщика в экспедиции, которая должна начаться немедленно
в Центральную Южную Америку. Смена обстановки действительно может стать спасением
о нем в этот критический момент его жизни. Сегодня бедная Лора попросила сэра Персиваля
освободить ее от помолвки.

- Если вы по-прежнему будете настаивать на нашей помолвке, - сказала она, выглядя
неотразимо красивой, - я могу стать вашей настоящей женой, сэр
Персиваль, твоя любящая жена, если я знаю свое сердце, никогда!"

"Я с благодарностью принимаю твою милость и истину", - сказал он. "Самое малое, что
ты можешь предложить, для меня больше, чем все, на что я могу надеяться от
любой другой женщины в мире".

_декабрь_ 19. Я получила согласие сэра Персиваля жить с ним в качестве
компаньон своей жены в их новом доме в Хэмпшире. Мне было интересно
узнать, что граф Фоско, муж тети Лауры Элеоноры, является
большим другом сэра Персиваля.

_ 22 декабря _, 11 _ часов._ Все кончено. Они женаты.

_ Блэк-Уотер-Парк, Хэмпшир, 11 июня_. Шесть долгих месяцев прошло
поскольку Лора и я в последний раз видели друг друга. Я только что прибыл в свои новые
дома. Мои последние новости Уолтер Хартрайт является производным от американского
бумага. В нем описывается, как в последний раз экспедицию видели входящей в дикий
первобытный лес.

_June_ 15. Лора вернулась, и я обнаружил, что она изменилась. The
старое-время свежести и мягкости нет. Она, если угодно, более
красиво. Она отказалась вдаваться в подробности на тему ее замуж
жизни, и то, что у нас это запретная тема, кажется, делает
разница в наших старых отношений. Сэр Персиваль не претендующей на то, чтобы быть
рад меня видеть. Они привезли двух человек с ними, Граф Фоско и его
жена, тетя Лора. Он очень толстый, с лицом, как
Великий Наполеон, и глаза которой имеют огромную силу. Несмотря на
его размер, он идет так мягко, как кошка. У него безупречные манеры. Он
никогда не говорит жене грубого слова; но, тем не менее, он управляет ею
железным прутом. Она абсолютно его рабыня, послушная любому
малейшему выражению его глаз. Он управляет сэром Персивалем так же, как он управляет
своей женой; и, по сути, всеми нами. Сегодня он осведомился, есть ли по соседству
какие-нибудь итальянские джентльмены.

_ 16 июня_. Мерримен, поверенный сэра Персиваля, приезжал сегодня, и я
случайно подслушал разговор, который, кажется, указывает на
решимость сэра Персиваля собрать деньги под залог Лоры,
чтобы расплатиться с некоторыми из его крупных долгов.

_ 17 июня_. Сэр Персиваль пытался заставить Лору подписать документ, который
принес Мерримен. По моему совету она отказалась это сделать.
не прочитав его. Ужасная сцена привела, который был только остановлен
вмешательство графа Фоско. Сэр Персиваль клялся, что Лаура должна
подписать его завтра. Сегодня вечером нам с Лорой показалось, что мы увидели белую фигуру
в лесу.

_ 18 июня __. Лора встретила Энн Катерик. Она-то, что мы видели в лесу
прошлой ночью. Она пришла на Лора в лодке-доме, и заявил она
ей что-то сказать. "Что это ты должен мне сказать?" - спросила Лаура.
"Секрет, которого боится твой жестокий муж", - ответила она. "Однажды я
пригрозила ему секретом и напугала его. Ты будешь угрожать
ему секретом и тоже напугаешь его". Когда Лаура прижала ее, она
объявляется кто-то следил за ними и, подталкивая Лору обратно в
лодка-дом, исчезли.

_June 19_. Что случилось худшее. Сэр Персиваль обнаружил послание
от Энн Катерик к Лоре, в котором она обещает раскрыть секрет и
заявляет, что вчера за ней следил "высокий толстый мужчина", очевидно,
граф. Сэр Персиваль пришел в ярость и запер Лору в ее спальне.
И снова графу пришлось вмешаться в ее защиту.

_ позже_.--Поднимаясь на крышу веранды, я подслушал
разговор между графом и сэром Персивалем. Они говорили с
полной откровенностью - с дьявольской откровенностью - друг с другом. Фоско
указал, что его друг отчаянно нуждался в деньгах, и что,
поскольку Лаура отказалась подписать документ, он не мог получить их
обычными средствами. Если Лора умрет, сэр Персиваль унаследует 20 000 фунтов стерлингов, а
Сам Фоско получит через свою жену 10 000 фунтов стерлингов. Сэр Персиваль признался
что у Энн Катерик есть тайна, которая ставит под угрозу его положение. Он предположил, что этот
секрет она рассказала Лоре; и Лора, будучи влюбленной
в Уолтера Хартрайта - он это обнаружил - воспользуется им. Граф
поинтересовался, какой была Анна Катерик.

"Представьте себе мою жену после тяжелой болезни с легким недомоганием в голове
и вот вам Анна Катерик", - ответил сэр Персиваль.
"Над чем вы смеетесь?"

"Успокойтесь, Персиваль", - сказал он. "У меня здесь свои проекты на моем
большая голова. Спи, мой сын, сном праведника."

Я прокралась обратно в свою комнату, промокшая насквозь под дождем. Боже мой, мне что,
сейчас станет плохо? Я слышала, как часы бьют каждый час. Это так
холодно, так холодно; и удары часов - удары, которые я не могу
сосчитать - продолжают отбивать в моей голове....

[В этот момент дневник перестает быть разборчивым.]


_IV.--Рассказ, завершенный Уолтером Хартрайтом по возвращении, из
Нескольких рукописей_


События, произошедшие после того, как Мэриан Голкомб заболела, пока меня не было
я все еще отсутствовал в Южной Америке, я расскажу вкратце.

Граф Фоско обнаружил Анну Катерик и немедленно предпринял шаги, чтобы привести ее в порядок.
к исполнению заговора, на который он намекал. Одетый в одежду леди
Глайд, несчастную девушку отвезли в дом в Сент-Джонс-Вуд
где настоящая леди Глайд должна была остановиться, когда проезжала через город
по пути в Камберленд. Леди Глайд под предлогом того, что ее сводная сестра
переехала в Лондон, была вынуждена посетить Лондон, где ее встретил
граф Фоско и сразу же поместил в частную лечебницу во имя
Анна Катерик. Ее заявление о том, что она леди Глайд, было сочтено
доказательством нездоровости ее рассудка. К несчастью для графа
планы, настоящая Анна Катерик умерла за день до заключения в тюрьму
Леди Глайд, но, поскольку некому было подтвердить даты этих событий,
и Фоско, и сэр Персиваль считали себя в безопасности. С большой помпой
тело Анны Катерик было доставлено в Лиммеридж и похоронено в
именем леди Глайд.

Как только Мэриан Голкомб поправилась, ей сообщили о предполагаемой смерти ее
сводной сестры. Вспоминая разговор, который она услышала
незадолго до того, как ей стало плохо, у нее возникли серьезные подозрения относительно
причины смерти Лауры, и она немедленно начала расследование. В
преследуя эти расспросы, она посетила Энн Катерик в приюте, и
ее радость от того, что она обнаружила там Лауру вместо предполагаемой Энн
Катерик была почти непреодолимой. Подкупив одну из медсестер, она
обеспечила свободу Лоре и поехала с ней в Лиммеридж, чтобы
установить ее личность. К ее отвращению и изумлению, Фредерик Фэрли
отказался принять ее заявление или поверить, что Лаура - это не кто иная, чем
Анна Катерик. Граф Фоско посетил его и подготовил.

В этот момент я вернулся из Южной Америки и, услышав о
гибель девушке, которую я любил, сразу отправился в Лиммеридж на сад
паломничество на ее могилу. Пока я читала трагическое повествование о
надгробие, две женщины подошли. Как раз в тот момент, когда слова "Священно для
памяти Лоры, леди Глайд" поплыли у меня перед глазами, одна из них подняла
свою вуаль. Это была Лора.

В бедном квартале Лондона я поселился у Лоры и мисс
Голкомб, и пока моя бедная Лора медленно восстанавливала свое здоровье и
бодрость духа, я посвятил себя поддержке маленького семейства и
разгадке тайны, которая окружала события, о которых я здесь рассказываю
записано. От миссис Клементс, которая подружилась с бедняжкой Энн Катерик, я узнал
, что миссис Катерик много лет назад тайно встречалась с сэром
Персиваль Глайд в ризнице церкви в Уэлмингеме.

Чтобы установить точные отношения между миссис Катерик и сэром
Персивалем, я посетил Уэлмингем, преследуемый агентами баронета. Моя
беседа с миссис Катерик убедила меня в том, что сэр Персиваль не был
отцом Анны, и что их тайная встреча в ризнице имела
отношение к какой-то другой цели, кроме романтики. Презрительный тон в
то, что миссис Катерик рассказала о матери сэра Персиваля, заставило меня задуматься. Я
посетил ризницу, где проходили собрания, и, изучив
регистрационный журнал, обнаружил внизу одной из страниц запись о браке сэра Феликса Глайда с сестрой, сжатую на
очень маленьком месте.
мать сэра Персиваля. Услышав от могильщика, что у старого юриста в
соседнем городе есть копия этой книги регистрации, я навестил его и
обнаружил, что в его копии нет записи об этом браке.

Вот, наконец, и секрет! Сэр Персиваль был незаконнорожденным сыном
его отец подделал эту запись о браке своего отца, чтобы
получить титул и поместья. Миссис Катерик была единственным человеком, который
знал о заговоре. В порыве гнева она рассказала своей дочери Энн
что владеет секретом, который может погубить баронета. Сама Энн
никогда не знала этого секрета, но по глупости повторила слова своей матери сэру
Персивалем, и ценой ее безрассудства стало заключение в частную лечебницу.
Я в спешке вернулся в Уэлмингем, чтобы раздобыть копию поддельной записи.

Была ночь.
Я вернулся в Уэлмингем, чтобы забрать копию поддельной записи. Была ночь. Когда я подходил к церкви, какой-то мужчина остановил меня,
приняв меня за сэра Персиваля Глайда. Свет в ризнице показал мне, что
сэр Персиваль предвидел мое открытие и тайно посетил
церковь с целью уничтожить доказательства своего преступления. Но
его ждала ужасная участь. Когда я подходил к церкви, в ночное небо взметнулся огромный
язык пламени. Бросившись вперед, я услышал
, как баронет тщетно пытается сбежать из ризницы. Замок был заперт.
Заело, и он не мог выбраться. Я попытался с применением силы, но
время пламя было под контролем конце концов, пришел. Мы нашли
обугленные останки человека, который шел по жизни как сэр Персиваль
Клайд лежал у двери.

Теперь тайна была разгадана, и я был свободен жениться на моей любимой.
единственным другим моментом, который, казалось, нуждался в прояснении, было происхождение
несчастной Энн Катерик. Это было разъяснено самой миссис Катерик
. Отцом Энн был Филип Фэрли, отец Лоры -
факт, который объяснял необычайное сходство между двумя
девочками. Но хотя наши невзгоды, казалось, подошли к концу, нам еще предстояло
установить личность Лауры и разобраться с графом Фоско.

Мисс Голкомб граф написал письмо, в котором выражал свое
восхищение и умолял ее, ради нее самой, оставить все как есть. Я знал
граф был опасным врагом, который, не колеблясь, прибегнет к убийству
при необходимости для достижения своих целей, но я был полон решимости восстановить
личность Лауры. Дневник мисс Голкомб дал мне ключ к разгадке. Я нашел
там запись о том, что во время своего первого визита в Блэкуотер
-парк граф был очень обеспокоен тем, есть ли там какие-либо
Итальянцы по соседству. Не надеясь, что что-нибудь получится
после маневра я однажды вечером последовал за графом в компании моего друга
Профессора Песка в театр. Профессор не узнал меня.
Фоско, но когда граф, оглядывая театр, навел свои
очки на Песка, я увидел выражение неподдельного ужаса на его
лице. Он сразу же поднялся со своего места и покинул заведение. Мы
последовали за ним.

Профессор был очень серьезен, и это был совсем другой человек по сравнению с тем
беззаботным маленьким итальянцем, которого я знал, который рассказал мне странную
главу из своей жизни. В молодости Песка принадлежал тайне
общество за свержение тиранов. Он все еще был членом общества.
общество могло призвать его к действию в любое время. Граф также
был членом общества и выдал его тайну. Отсюда его
ужас при виде Песка.

Я немедленно воспользовался оружием, которое было вложено мне в руку. Я
смело отправился в дом Фоско и предложил ему совершить побег из
Англии в обмен на полное признание своего участия в похищении
Леди Глайд. Он угрожал убить меня, но, осознав, что он в моей власти
, согласился на мои условия.

Это признание полностью установлена личность Лора и она
публично признал Мистер Фредерик Фэрли. Лора и я был
в браке какое-то время, прежде чем и мы сейчас можем отправиться на наш
медовый месяц. Мы посетили Париж. Находясь там, я случайно обратил внимание на
большую толпу, которая собралась у дверей морга. Заставляя мою сторону
то, что я увидел, лежа в тело графа Фоско. Там была рана
точно над его сердцем, а на руке были два глубоких пореза в форме буквы
"Т" - символа его измены тайному братству.

Когда мы вернулись в Англию, мы жили безбедно на доходы я
возможность заработать по профессии. Сын родился у нас, и когда Фредерик
Фэрли умерла, это была Марион Хэлкомб, который был добрый ангел наш
жизни, который объявил важные изменения, которые произошли в нашей
перспективы.

"Позвольте мне познакомить двух выдающихся личностей друг с другом", - воскликнула она
со всей своей прежней непринужденной веселостью, протягивая моего сына
мне: "Мистер Уолтер Хартрайт - наследник дома Лиммеридж".

 * * * * *




ХЬЮ КОНВЕЙ


Перезвонил

 Хью Конвей, английский писатель, настоящее имя которого было
 Фредерик Джон Фаргус, родился 26 декабря 1847 года в семье
 бристольского аукциониста. Его ранней мечтой было стать моряком.
 с этой целью он поступил в школу.
 фрегат "Конвей", из которого он взял свой псевдоним, тогда
 стоял на Мерси. Его отец был против этого проекта,
 в результате Конвей отказался от идеи и перешел в свой
 родительский офис, где у него было достаточно свободного времени, чтобы заниматься
 время от времени писанием газетных статей и рассказов.
 Его первой опубликованной работой был сборник стихов, который появился
 в 1879 году и имел умеренный успех. Но Хью Конвей
 в основном известен читающей публике своим знаменитым рассказом
 "По имени Блэк". Работа была представлена ряду
 издателей, прежде чем ее окончательно приняли и опубликовали в
 1884 году. Поначалу она не привлекла особого внимания, но в конечном итоге стала
 хитом, и в течение пяти лет было продано 350 000 экземпляров. Несколько
 из-под пера Конвея быстро вышли другие работы,
 но ни одна из них не достигла популярности "Отозванного".
 Хью Конвей умер в Монте-Карло 15 мая 1885 года.


_ Я. -- Слепой свидетель._


Я был молод, богат и обладал необычайной энергией. Жизнь,
казалось бы, должна была быть для меня очень приятной. Я был вне пределов
досягаемости заботы; я был свободен как ветер, чтобы следовать своим собственным планам. Но
несмотря на все эти преимущества, я был беспомощен и жалок как
бедные труженицы в стране.

Я был слепым, слепым, как крот!

Страшная болезнь, лишившая меня зрения, медленно подкрадывалась ко мне
с годами, и теперь я лежал в своей спальне на Уолпол-стрит с
моя старая няня, Присцилла Дрю, спала на импровизированной кровати за моей дверью
чтобы ухаживать за мной.

Августовская ночь была душной. Я не могла уснуть. Отчаяние наполнило мое сердце
. Я был слеп, слеп, слеп! Я должен был ослепнуть навсегда! Так
целиком я потеряла сердце, что я начал думать, что я бы не
выполнена операция, врачи сказали, что могут вернуть мне
использование моих глазах.

Вскоре внезапное, яростное желание оказаться на свежем воздухе охватило меня. Это было
ночью, поблизости было мало людей. Старая Присцилла крепко спала.
Я встал с постели и, с трудом одевшись, прокрался,
осторожно, как вор, к входной двери. Улица, тихая, была
пустынна. Некоторое время я ходил взад и вперед по улице. В
упражнение вселило в меня особый восторг. Тщательно подсчитывая мои
стопам, я точно калиброванный позиции из моего дома. Наконец, я
решил вернуться и, открыв дверь, вошел и поднялся по
лестнице. Атмосфера этого места показалась мне странной и незнакомой.
Я нащупал скобу, которая должна была быть на стене, но у меня ее не было.
меня часто предупреждали, чтобы я не стучал головой. Его там не было. Я
зашел не в тот дом.

Когда я повернулся, чтобы ощупью пробираться обратно, я услышал приглушенный гул голосов. Я направился
в направлении этих звуков, чтобы позвать на помощь.
Внезапно до моих ушей донеслись звуки фортепиано и пение женского голоса
.

Музыка для меня была всепоглощающей страстью. Я зачарованно слушал, приложив
ухо к двери, из-за которой доносился звук. Это была
песня, на исполнение которой осмелились бы немногие любители, и я с нетерпением ждал
послушайте, как прекрасный голос передал бы финал. Но я никогда не слышал
эту последнюю часть.

Вместо мягких, сладких, текучих нот страстной любви раздался
судорожный, полный страха вздох, сменившийся долгим, глубоким стоном. Музыка
резко оборвалась, и раздался пронзительный женский крик. Я распахнул
дверь и стремглав ворвался в комнату. Я услышал проклятие,
возглас удивления и приглушенный крик женщины. Я повернулся в
направлении этого слабого крика. Моя нога зацепилась за что-то, и я упала.
распростертая на теле мужчины. Прежде чем я смогла подняться, сильная рука
он схватил меня за горло, и я услышал резкий щелчок пистолетного замка.

"Пощадите меня!" Я закричал. "Я слеп, слеп, слеп!"

Я лежал совершенно неподвижно, выкрикивая эти слова снова и снова.

В глаза мне ударил сильный свет. В комнате не было слышно ни звука
, кроме приглушенного крика женщины. Руки, сжимавшие мое горло, были отпущены,
и мне приказали встать. Были проведены некоторые элементарные тесты на мою слепоту
и мне было велено дать отчет о моем присутствии в этом доме.
дом. Мой рассказ, казалось, удовлетворил человека, который меня допрашивал. Мне
предложили сесть на стул. Я слышал, как люди тащили тяжелый
груз из комнаты. Потом стоны женщины перестали. Голос в моей
сторона велел мне что-то пить из стакана, обеспечение спроса с
пистолет у моего виска. Мной овладела тяжелая сонливость, и я погрузился в
беспамятство.

Когда я пришел в себя, я был в своей собственной постели в своей собственной комнате.
меня нашли, по-видимому, в состоянии беспомощного опьянения, лежащим на улице.
на некотором расстоянии от того места, где я жил.


_II.- Не по любви или замужеству_


Прошло два года. Операция вернула мне способность видеть. Я
был в городе Турине с другом. Вид прекрасного лица
заманил меня и моего спутника в собор Сан-Джованни. Это было
лицо молодой девушки лет двадцати двух; лицо завораживающей
красоты. Сидя с моим другом, я смотрел ей вслед, пока она поднялась и ушла
с ее спутница, старая итальянка. На мгновение я поймал взгляд
ее темные, славные глаза, как она машинально перекрестилась святой
вода. В них был мечтательный, отстраненный взгляд, взгляд, который, казалось,
проходит мимо человека и видит, что находится за объектом, на который он смотрит.

Мы последовали за ней из собора и увидели, как пожилая женщина разговаривает с
средних лет, сутулый мужчина в очках джентльменской внешности
.

- Неужели английские джентльмены так пялятся на своих соотечественниц в общественных местах
? - раздался голос у нас за спиной.

Я обернулась и увидела высокого мужчину лет тридцати, стоявшего прямо за нами. Его
лицо с густыми усами, насмешливым ртом и потемневшими, угрюмыми
глазами не было приятным, и его дерзкий вопрос разозлил меня. Мой
друг, сделав несколько резких замечаний, нанес ему сокрушительный удар, и
мужчина, нахмурившись, отвернулся. Мы видели, как он переходил дорогу к
мужчина средних лет, который разговаривал со старой итальянкой и ее подопечной
. И тогда мы тоже пошли своей дорогой.

Лицо девушки преследовало меня, но мы больше никогда не видели ее в городе
Турин.

Несколько недель спустя, когда я бродил по Лондону, я внезапно наткнулся
на нее в компании ее старой няни. Я проследил за ней до ее квартиры
и там сам снял комнаты. Случай с медсестрой, которую, как я
узнал, звали Тереза, дал мне возможность представиться.
Девушка заговорила со мной, но ее голос и манеры были странно
апатичный. Казалось, она никогда не узнает меня, пока я не заговорю с ней, а потом,
если я не задам вопросов, наш разговор умрет естественной смертью. Заняться с ней любовью
Казалось невозможным, и все же я страстно любил ее.

Наконец, с помощью взяток мне удалось заручиться квалифицированной помощью
Терезы. Она обещала разместить свои предложения до девушки
охранитель. Сама Полина--таково было имя девушки--Тереза
ничего не сказать. Когда я спросил ее, думает ли она, что я нравлюсь девушке, она
ответила таинственно и загадочно.

"Кто знает? Я не знаю, но я говорю вам, что _signorina_ не для
любовь или брак".

Тереза выполнила свою часть сделки, и меня навестил
мужчина средних лет, которого я видел в Турине. Его звали Мануэль Сенери. Его
сестра вышла замуж за отца Полин, англичанина по фамилии Марч. Он
с готовностью согласился на мой брак с Полин при одном условии. Я должен был
не задавать вопросов, ничего не пытаться узнать о ее рождении и семье, ничего
о ее первых днях.

В комнату позвали Полин. Я взял ее за руку. Я попросил ее стать моей.
женой.

"Да, если ты этого хочешь", - тихо ответила она, даже не покраснев.

Она не оттолкнула меня, но и не ответила на мою привязанность. Она
оставалась такой же спокойной и сдержанной, как всегда.

На странных актуальность доктор Сенери, Полина и я были женаты два дня
позже.


_III.--Звоню обратно в прошлое_


"Не по любви или брака!"

Я слишком быстро понял значение слов Терезы. У Полины, моей жены,
у моей любви не было прошлого. Сначала медленно, потом быстрыми шагами правда
дошла до меня. Лицо женщины, я вышла замуж, была справедливой, как
Морн; ее фигура как идеальный, как греческая статуя; ее голос низкий
и милая; но единственное, что оживляет любое очарование - разум -
отсутствовало. Памяти, за исключением событий предыдущего момента, у нее не было
никакой. Ни на какие эмоции она была неспособна. Она была милой и послушной, но
все ее существование было негативным. Такой была Полин, моя жена.

Когда я убедился в правде, я поручил ей Присциллу
и поспешил в Женеву, чтобы получить объяснения у Сенери. Я бы
никогда не нашел доктора, если бы случай не столкнул меня с тем самым
Итальянцем, которого мы встретили возле собора Сан-Джованни. Зная
я поговорил с ним о том, что он знаком с Сенери. Сначала он отказался иметь со мной что-либо общее.
но когда я упомянул имя Полин, он спросил меня,
какое отношение она имеет ко мне.

"Она моя жена", - ответил я.

"Твоя жена!" - заорал он. "Ты лжешь!"

Я в ярости вскочил и попросил его осторожнее подбирать слова. Через
несколько мгновений он извинился, спросив меня, знал ли Ченери о нашем
браке. "Традиторе", - я услышал, как он яростно прошептал себе под нос, когда я
ответил утвердительно.

После еще нескольких замечаний он согласился отвести меня к доктору Сенери,
сказал мне, что его зовут Макари. Моя беседа с доктором была
несколько неудовлетворительной. У Полин был шок, но природу этого шока
он отказался раскрыть. Макари до своей болезни воображала, что
влюблен в нее, и была в ярости из-за моего брака. Одна вещь,
однако, доктор сказал мне, когда я уходил, что частично объясняло
его согласие на наш союз. Он был ее опекуном, и счастье
;50,000, на который она имеет право он провел в итальянской
свобода. Хотя он предал его доверие, он является причиной
оправдывал этот поступок; но, тем не менее, он был рад хоть как-то компенсировать ей это.
Выдав ее замуж за богатого англичанина.

Когда я уходил от доктора Сенери, я встретил Макари, притаившегося снаружи. Он заявил, что
через несколько недель приедет в Англию и объяснит многое из того, что Сенери
не сказал.

Несколько месяцев спустя он сдержал свое обещание. Сенери, он сказал мне, были
арестован в Санкт-Петербург для участия в некоторых анархистский заговор, и
был на пути в Сибирь. О своей личной историей, он вел на
длина. Оказалось, что на самом деле его звали Марч, и он принадлежал Полин
Брат. В общем с его сестрой, он был ограблен, как его
удачи.

Он попросил, чтобы повидаться со своей сестрой, но когда они встретились, Полина показала нет
воспоминание о нем. Он часто звонил, и я заметил, что она наблюдала за ним.
нетерпеливым, обеспокоенным взглядом. Однажды вечером, после ужина, когда он описывал
как в бою убил австрийца в белом мундире, он схватил со стола
нож и продемонстрировал удар сверху вниз, которым он
спас свою собственную жизнь. Я услышала глубокий вздох позади себя и, обернувшись, увидела
Полин в глубоком обмороке. Я отнесла ее в ее комнату. Когда она пришла в себя
сама еще раз, точнее, когда она поднялась в свою кровать и повернулась лицом к
шахты, я увидел в ее глазах, что, по милости Божией, я никогда не буду снова
там увидеть.

С глазами и недвижимое, и расширенными в своей высшей степени, она
поднялся и вышел из комнаты. Я последовал за ней. Она быстро вышла наружу
из дома на улицу и без малейшего колебания,
повернув под прямым углом, быстро двинулась по длинной прямой дороге. После
очередного поворота она остановилась у трехэтажногорейед Хаус. Подойдя к
двери, она положила на нее руку. Я попытался мягко увести ее, но
она сопротивлялась. Что мне было делать? Дом был пуст. Я помедлил.
Однажды до этого мой ключ открыл незнакомую дверь. Откроет ли он эту
? Я попробовал. Она подошла точно.

Не дожидаясь меня, Полина побежала в перед. Я закрыл дверь. Все
тьма. Я слышала Полина, перемещающихся на первом этаже. Я
последовал за ней и, чиркнув спичкой, оказался в комнате с
складными дверями. Она была обставлена, но повсюду лежал глубокий слой пыли.
Полин стояла посреди комнаты, обхватив голову руками,
казалось, пытаясь что-то вспомнить. Я вошел в заднюю комнату с
найденной свечой. Там стояло пианино. Что-то побудило меня
сесть за нее и сыграть первые несколько нот песни, которую я слышал
той ужасной ночью.

Казалось, Полину охватила нервная дрожь. Она пересекла пол
по отношению ко мне, и я это сделала для нее на фортепиано. С мастером она
блестяще сыграл вступление из песни, которые я нанес несколько
бродячих нот. Я ждал, затаив дыхание, ожидая, что она запоет. Внезапно
она начала дико на ноги и, издав дикий крик ужаса, Санк
в мои объятия. Я положил ее на диван рядом. А я держал ее там,
произошло нечто странное.

Комната за раздвижными дверями была залита ярким светом.
За столом сидели четверо мужчин. Одного из них звали Сенери, другого -
Макари. Третий мужчина был мне незнаком. Эти трое мужчин смотрели
на четвертого - молодого человека, который, казалось, падал со своего стула
судорожно сжимая рукоять кинжала, лезвие которого
был похоронен в его сердце, очевидно, Макари, который стоял над ним.

Я не могу объяснить это видение. Я увидел его, только когда держал Полин за руку.
Когда я отпустил ее руку, сцена исчезла. Вы можете называть это каталепсией,
ясновидением, чем угодно; это было так, как я рассказываю.


_IV. - В поисках истины в Сибири_


Макари позвонил мне на следующий день после этой странной сцены, чтобы спросить о мемориале Виктору Эмануэлю.
мемориал Виктору Эмануэлю.

- Прежде чем я соглашусь помочь вам, - сказал я, - я должен знать, почему вы убили человека
три года назад в доме на Хорас-стрит.

Он вскочил на ноги и, схватив меня за руку, пристально посмотрел мне в глаза.
Я видел, что он узнал меня, несмотря на большие изменения, что слепота
в лицо.

"Почему я должен отрицать роман с очевидцем? Другим я бы запретить
это достаточно быстро. А теперь, мой славный парень, мой жених-гей, мой дорогой
шурин, я скажу тебе, почему я убил этого человека. Он оскорбил
мою семью. Этот мужчина был любовником Полин!

Он увидел выражение моего лица, когда я встал и подошел к нему.

"Не здесь", - поспешно сказал он, - "что хорошего может принести здесь вульгарная драка
между двумя джентльменами?"

"Уходи, - крикнул я, - убийца и трус. Каждое слово, которое ты мне сказал
была ложь, и потому что ты ненавидишь меня ты сегодня сказал мне
величайшая ложь всех".

Он оставил меня с выражением злого торжества на лице. Я знал, что он лгал,
но как я мог доказать, что он лгал? Только Сенери мог сказать мне правду.
Он был в Сибири, и, каким бы безумным ни казался мой план, я решил отправиться туда.
чтобы узнать всю правду из его уст.

Я использовал все влияние, которым обладал. Я свободно тратил деньги, и с
специальным паспортом, подписанным самим царем, который предоставлял в мое распоряжение все
ресурсы российской полиции, я пересек Россию
в Сибирь. Наконец, проехав тысячи миль, я добрался туда.
с бандой несчастных заключенных, в которой был доктор. Показав мои
документы командующему офицеру, я был немедленно доставлен в ужасную
тюрьму. Я приказал привести его ко мне в отдельную комнату и поставил
перед ним еду и питье.

"Я хочу задать вам несколько вопросов, - сказал я, - вопросов, на которые вы один
можете ответить".

"Задавайте их. Вы дали мне часовое освобождение от страданий. Я
благодарен".

- Первый вопрос, который я должен задать, таков: кто и что такое этот человек, Макари?

Сенери вскочил на ноги. "Предатель! предатель!" - закричал он.

Это Макари предал его. Макари был Энтони Марчем,
братом Полин, не больше, чем я, а у Полин никогда не было любовника в
том смысле, в каком Макари использовал это слово.

Полин была невинна, как ангел. Ложь, ради которой я зашел так далеко,
разрушенная, растворилась. Был еще один вопрос, который я должен был задать. Кто
был тот человек, которого убил Макари, и какое отношение он имел к Полин?
Лицо Сенери стало пепельно-серым, когда я задал ему этот вопрос. Прошло несколько
мгновений, прежде чем он понял, что я был тем человеком, который наткнулся на
комната. Потом он рассказал мне все.

Убитым был Энтони Марч, брат Полин. Как он уже признался
Ченери потратил все средства фонда, в котором он состоял
опекуном Полины и ее брата, на борьбу за свободу Италии.
Когда молодой человек вырос, приблизилось время, когда Сенери должен был все объяснить
и отвечать за последствия. Злой день был отложен из-за того, что он снабдил его
деньгами. Эти деньги закончились. Сенери и двое других мужчин, опасаясь
последствий для всех них, разработали план, как заставить Энтони замолчать.
Он должен был быть заманили в дом на улице Горация, и оставить его в качестве
псих в обязанности врача и хранители. Но Макари разрушенный участок.
Он был влюблен в Полин, а Энтони презрительно отзывался о
таком браке для своей сестры. Несколько дерзких слов в доме в Хорасе
Улицы и страстного итальянца нож нашел свой путь в
сердце молодого человека. Он был Сенери, кто спас мою жизнь, когда я наткнулась
на сцену. Третий участник в трагедии, кто утонул
Вопли Полины в диванную подушку, к тому времени уже умер безумным в
клетка. Вот такая история.

Я поспешил обратно в Англию, оставив деньги за мной, чтобы дать несколько
удобства для несчастного узника. Я пошел прямо к маленькой
деревня, где жила Полина с Присциллой. Я мог видеть, что она
помнила меня, но как человека во сне. Я должен был добиться ее расположения сейчас. О нашем
браке она, казалось, забыла все. Хотя вся прежняя
апатия исчезла, и ее разум снова пробудился в ее
прекрасном теле, она этого не помнила. В конце концов я отчаялся
завоевать ее и решил навсегда попрощаться с ней. Когда я сидел в
в лесу с ней в последний раз, мрак в моем сердце, я упал в
дозы. Я проснулась от поцелуев на щеках. Я вскочил на ноги.
Передо мной стояла Полин, и, посмотрев в ее глаза, я увидел, что она
любит меня.

По моему первому возвращению она поняла, что я ее муж, но решила
выяснить, люблю ли я ее. Поскольку я ничего не сказал, она тоже
хранила молчание.

"Гилберт, - сказала она, - я плакала, но теперь я улыбаюсь. Прошлое позади.
Пусть любовь, которую я питала к своему брату, будет похоронена в еще большей любви, которую я дарю своему мужу.
муж. Давайте повернемся спиной к мрачным теням и начнем нашу жизнь ".

Мне есть что еще рассказать - только одно. Мы отправились в Париж на наш настоящий
медовый месяц. Великая война закончилась, и Коммуна только что закончилась. В
компании друга я видел, как нескольких коммунистов вели на расстрел, и
среди их лиц я узнал Макари.

 * * * * *




ФЕНИМОР КУПЕР


Последний из могикан

 Джеймс Фенимор Купер, родившийся в Нью-Джерси 15 сентября 1789 г.
 был горячим полемистом квакерского происхождения,
 который после беспокойной юности, частично проведенной в море, стал
 самый ранний известный американский романист. Помимо художественной литературы,
 Основной темой Купера была военно-морская история США. Хотя
 он нажил много врагов и жил в смятении, романист обладал
 ноткой благородства в своем характере, что отражается
 во всех его формальных, но мужественных повествованиях. Любовный интерес
 редко поднимается в его рассказах за рамки механического
 сентиментальность; это в описании приключений, которым
 привлечь. Нигде яркие полномочия Фенимора Купера
 описание более очевидной, чем в "последнем из могикан"
 второй в порядке Leatherstocking сказки. В первом
 в сериале "Пионеры" Кожаный Чулок
 представлен уже в расцвете сил, и его
 постепенно изгоняют из его любимых лесов топор
 и дым белого поселенца. "Последний из могикан"
 переносит читателя назад, во времена, предшествовавшие этому периоду, во времена, когда
 красный человек был в расцвете сил и с ним приходилось считаться
 на востоке Америки. Третья из известных историй - "Прерия
 ", в которой колоритный герой Купера похоронен в своей
 могиле. Несмотря на это, автор воскрешает его в двух
 оставшиеся тома - "Следопыт" и "Зверобой". Из
 этих пяти романов и, собственно говоря, из всех романов Купера
 произведения "Последний из могикан" считаются самыми
 шедевральными. В ней можно найти все достоинства автора,
 и несколько его недостатков. Она, безусловно, самая популярная,
 переведенная на несколько языков. Впервые она была
 опубликована в 1826 году. Купер умер в Куперстауне, в семье
 населенный пункт, 14 сентября 1851 года.


_I.--Преданный краснокожими_


Шел третий год войны между Францией и Англией на Севере
Америка. В форте Эдвард, где находился генерал Уэбб с пятью тысячами человек,
только что были получены ошеломляющие новости о том, что французский генерал
Монкальм движется вверх по озеру Шамплейн с армией, "многочисленной, как
листья на деревьях", с лесной твердыней Форт Уильям Генри в качестве цели.
его цель.

Форт Уильям-Генри удерживался шотландцем-ветераном Манро во главе
полка регулярных войск и нескольких провинциалов. Поскольку этих сил было
совершенно недостаточно, чтобы остановить продвижение Монкальма, генерал Уэбб немедленно отправил
полторы тысячи человек для укрепления позиции. Пока лагерь находился в
поднялась суматоха, вызванная отъездом этого отряда на подмогу,
Капитан Дункан Хейворд отделился от толпы и проводил
двух дам, дочерей Манро, Элис и Кору, к их лошадям,
сам сел на другого скакуна. Его долгом было позаботиться о том, чтобы
дамы благополучно добрались до Форт-Уильям-Генри. Чтобы они могли
быстрее совершить путешествие, они заручились услугами
знаменитого индийского бегуна, известного под именем Ле Ренар Субтиль, чье
родное название было Магуа.

Отряду предстояло пройти всего пять лиг, и Магуа взял на себя обязательство
привести их коротким путем через лес. Девушки замялись, так как они
достигли точки, где они оставили военной дороге и должны были взять на
узкий и слепой путь среди густых деревьев и подлеска.
Устрашающий вид гида и одиночество маршрута наполнили
их тревогой.

"Значит, вот наш путь", - тихо сказал Дункан. "Не проявляй никакого
недоверия, или ты можешь навлечь на себя опасность, которую, по-видимому, предчувствуешь".

Поняв этот намек, девушки пришпорили лошадей и последовали за
бегуном по темной и запутанной тропинке. Они не успели далеко уйти , когда
они услышали позади себя стук лошадиных копыт, и вскоре
к ним подбежал странного вида человек с
необычайно длинными тонкими ногами, истощенным телом и огромной головой.
Гротескность его фигуры подчеркивали небесно-голубой сюртук и
грязный жилет из тисненого шелка, расшитый потускневшими серебряными кружевами.
Поравнявшись с группой, он заявил о своем намерении сопровождать их
в форт Уильям-Генри. Не желая слушать никаких возражений, он достал из-под
своего жилета любопытный музыкальный инструмент и, поднеся его ко рту,
извлек из нее высокий, пронзительный звук. Покончив с этим, он начал петь в полную силу
мелодичным тоном одну из новоанглийских версий Псалмов.

Магуа что-то прошептал Хейворду, и тот нетерпеливо повернулся
к Дэвиду Гамуту - так звали певца - и попросил его в
во имя здравого смысла отложите его воспевание до более безопасной возможности.
Было известно, что индейские союзники Монкальма кишели в лесу, и
целью отряда было продвигаться вперед как можно тише.

По мере того как кавалькада углублялась в дикую чащу, дикое лицо
выглянул на них из-за кустов. Проблеск ликования пробежал
по его темным чертам лица, когда он наблюдал, как его жертвы идут
бессознательно в ловушку, приготовленную Магуа.


_II.--В самый последний момент_


В часе пути от форта Эдвард двое мужчин задержались на
берегу небольшого ручья. Один из них был великолепным образцом
Индеец - почти обнаженный, с ужасающей эмблемой смерти, нарисованной на его
груди. Другой был европейцем с быстрым, блуждающим взглядом, загорелыми
щеками и в грубой одежде охотника.

- Послушай, Ястребиный глаз, - сказал индеец, обращаясь к своему спутнику, - и я
расскажу тебе, что говорили мои отцы и что сделали могикане
. Мы пришли и сделали эту землю нашей, и прогнали макуа, которые последовали за нами
, в леса к медведям. Затем пришли голландцы и дали моему
народу огненную воду. Они пили до тех пор, пока, казалось, небеса и земля
не встретились. Потом они расстались со своей землей, и теперь я, вождь
и сагамор, никогда не видел солнца, кроме как сквозь деревья, и
никогда не посещал могилы своих отцов. Когда Ункас, мой сын, умрет,
больше не будет крови сагаморов. Мой мальчик -
последний из могикан ".

"Ункас здесь", - произнес другой голос, таким же мягким, гортанным тоном.
"Кто говорит с Ункасом?" В следующее мгновение молодой воин бесшумно прошел
между ними и сел рядом с
своим отцом, Чингачгуком. - Я шел по следу макуа, которые
прячутся, как трусы, - продолжал Ункас.

Дальнейшие разговоры об их ненавистных врагах, Макуа, которые действовали как
шпионы Монкальма, были прерваны звуком лошадиных копыт. Трое
мужчины поднялись на ноги, их глаза бдительным и внимательным, и их
винтовки готовы к любой чрезвычайной ситуации.

Вскоре показалась кавалькада из форта Эдвард, и Хейворд,
обращаясь к Ястребиному глазу, попросил сообщить об их местонахождении,
объяснив, что они доверились индейцу, который заблудился.

"Индеец, заблудившийся в лесу?" воскликнул разведчик. "Я бы хотел
взглянуть на это существо".

Сказав это, он крадучись прокрался в чащу. Через несколько мгновений он
вернулся, его подозрения полностью подтвердились. Магуа явно руководил
участник попал в ловушку с собственными целями, и Ястребиный глаз немедленно предпринял
шаги, чтобы обеспечить его поимку. Пока Хейворд поддерживал бегуна в разговоре
разведчик и два могиканина бесшумно пробрались сквозь
подлесок, чтобы окружить его, но легкий треск ломающейся палки
вызвал подозрения Магуа, и, как только засада приблизилась к нему, он
увернулся от рук Хейворда и исчез в противоположных зарослях.

Ястребиный глаз был слишком хорошо знаком с обычаями индейцев, чтобы думать о преследовании,
и, сдерживая рвение Хейворда, который последовал бы
Магуа, и его, несомненно, привели бы к месту, где его ждали
ножи для снятия скальпов товарищей Магуа, разведчик созвал
военный совет.

Положение было серьезным в высшей степени, насколько серьезной была раскрыта,
ночью они лежали рядом, и спрятал в пещере.

Внезапно с леденящим кровь криком кричит, на Maquas окружили их. Они
были полностью окружены, и, чтобы добавить в ужасах их
ситуация, они обнаружили, что их боезапас был исчерпан. Есть
казалось, ничего не попишешь, но умереть в бою. Это была Кора, который предложил
альтернатива: Ястребиный глаз и двое могикан должны отправиться в форт
Уильям Генри и нанять у своего отца Манро достаточно людей, чтобы доставить
их обратно в целости и сохранности. Это был единственный отчаянный шанс, и могикане
воспользовались им. Бесшумно спустившись вниз по реке, они исчезли. Дункан,
Дэвид и две девушки остались одни; но ненадолго. Когда наступила ночь
, отряд макуа, переплыв реку, проник в
пещеру и взял в плен весь отряд.

Именно Магуа руководил всеми этими операциями, и именно Магуа
объявил своим пленникам об их судьбе. Алиса должна вернуться к своему отцу.
Кора должна была стать его скво в индейском вигваме.

- Чудовище! - воскликнула Кора, когда ей предложили это предложение. - Никто, кроме
дьявола, не мог бы замышлять такой мести!

Магуа ответил жуткой улыбкой, и по его команде индейцы,
схватив своих белых жертв, привязали их к четырем деревьям. Для пыток были приготовлены колья из раскаленного
дерева. Магуа снова предложил
альтернативу бесчестья или смерти. Кора колебалась, но Элис укрепила
свою решимость.

"Нет, нет!" - закричала она. "Лучше нам умереть так, как мы жили, вместе".

"Тогда умри!" - крикнул Магуа, метнув свой томагавк в голову девушки. Это
пропустил в дюйме от нее. Другой дикарь бросился к полной Грозный
поступок. Обезумев при виде, Дункан разбил его облигаций, и бросился
на дикаря. Его тут же одолели. Он увидел, как над его головой сверкнул нож.
тот как раз собирался опуститься. Внезапно раздался резкий
выстрел из винтовки, и нападавший упал замертво к его ногам. В тот же самый момент
Ястребиный глаз и двое могикан ворвались в лагерь. Через мгновение
через несколько мгновений шестеро индейцев, захваченных врасплох, были убиты; остался в живых только Магуа
. Казалось, он был во власти Чингачгука. Он уже лежал.
по-видимому, безжизненный. Могиканин поднялся с торжествующим криком и занес
свой нож для последнего удара. В этот момент Магуа перекатился
через край пропасти, возле которой он лежал, и, поднявшись на
ноги, прыгнул в центр зарослей низкого кустарника и исчез.


_III.--"Юбилей дьяволов_"


Вечеринка дошла до Уильяма Генри только для того, чтобы снова покинуть его. Монкальм
попросил об интервью с Манро и через Дункана, который выступал в качестве представителя
последнего, объяснил, что думать о том, чтобы
удерживать оборону, безнадежно. Генерал Уэбб отвел подкрепляющие силы, и
англичане были в меньшинстве примерно в двадцать раз больше. С рыцарской
вежливостью французский генерал предложил своим храбрым врагам
выступить с оружием, амуницией и всеми военными почестями.
Эти условия Манро с грустью принял. Вынужденный быть со своими людьми,
Манро доверил своих дочерей заботам Дэвида.

Согласно условиям капитуляции, войска выступили маршем.
За ними последовали женщины и отставшие, французы и их местные жители.
союзники молча наблюдали за ними. На другой стороне равнины было
ущелье. Войска медленно вошли в него и исчезли. Арьергард
гражданских лиц теперь остался один на равнине. Кора, как она нажата
медленно, начиная с сестрой и Дэвид увидел, Магуа решения
туземцы, выступая с его фатальной и искусное красноречие. Эффект от его
слов было только видно.

Один из дикарей, привлеченный шалью, в которую была завернута мать
ее ребенок, схватил ребенка и разбил его мозги о землю. Когда
мать бросилась вперед, он вонзил свой томагавк ей в мозг. Это было
сигналом к массовому убийству. Магуа издал роковой и ужасающий клич войны
. При его звуке две тысячи дикарей вырвались из леса и
набросились на безропотных жертв. Смерть была повсюду, и в своем самом
ужасающем и отвратительном проявлении.

"Это юбилей дьяволов", - сказал Дэвид, который, несмотря на свою
бесполезность, никогда не думал предавать оказанное ему доверие. "Если Давид укротил
злого духа Саула, возможно, не лишним будет попробовать силу музыки
здесь ".

Он вылил штамм песню, которая эхом даже через суд, что
кровавые поля. Магуа услышал его и, через толпу дикарей, понеслась
на их сторону.

"Идем!" - закричал он, схватив Алису в свои окровавленные объятия. "Вигвам
гуронов все еще открыт!"

Напрасно Кора умоляла его освободить ее сестру. По равнине он понес
она быстро, затем кора и Дэвид. Как только он добрался до
леса, он посадил двух девушек на лошадей, которые ждали там, и,
не обращая внимания на Дэвида, который вскочил на оставшегося коня, помчался вперед
в дебри.


_IV.-Пленники гуронов_


Через три дня после сдачи форта Ястребиный глаз и два его спутника-могиканина
в сопровождении Манро и Дункана стояли на роковой
равнине. Повсюду они искали тела двух девочек, но
нигде их не могли найти. Соколиному глазу было ясно, что они все еще
живы и были унесены Магуа. С неутомимой энергией он в
когда-то отправились, чтобы попытаться обнаружить следы. Это был Ункас, который, обнаружив, что
часть юбки Коры зацепилась за куст, первым открыл линию
преследования. Он тоже был тем, кто прочел следы ног Магуа на земле.
земля - безошибочно узнаваемый след пьющего дикаря.
Украшение, оброненное Алисой, и большие следы
учителя пения обнажили натренированный интеллект индейца
разведайте все, что произошло.

Добравшись до края поляны, они заметили
меланхоличного вида дикаря в боевой раскраске и мокасинах, сидящего в стороне
на ручье, наблюдающем за колонией бобров, деловито возводящих плотину.
Дункан собирался выстрелить, но Ястребиный глаз, заливаясь смехом, остановил его.
Его рука. Дикарь был не кто иной, как Дэвид.

Алиса и кора оказались под рукой, и Дункан был все стремятся сделать его
путь на свою сторону. Ястребиный глаз до сих пор потакал его прихоти, соглашаясь на
его посещение лагеря под видом знахаря.

Как только он вошел в лагерь, он объявил, что был послан
Великим монархом, чтобы исцелить гуронов. Начальник, к которому он
говорит слушала его какое-то время, а потом попросил его показать
умение страшно от злого духа, что жил в жену одного
его молодые люди. Дункан не мог отказаться, хотя и был уверен, что
испытание его мастерства привело бы к обнаружению его маскировки.
Как раз в тот момент, когда вождь собирался подойти к женщине, Магуа
присоединился к группе, за которым вскоре последовали несколько молодых людей.
они привели с собой пленника. Раздался крик: "Ловкий воин!" - и
все воины вскочили на ноги. К своему ужасу, Дункан увидел, что это был
Ункас. Магуа некоторое время серьезно смотрел на своего пленника; затем, подняв
руку, потряс ею перед ним, воскликнув: "Могиканин, ты умираешь!"

Проводник Дункана привел его к пещере, которая уходила на некоторое расстояние вглубь
скалистый склон горы. Войдя, Дункан увидел темный объект.;
загадочного вида объект, который неожиданно возник на его пути. Это был
медведь, хоть и молодой воин знал, что индейцы часто содержат такие
животные в качестве домашних животных, свое глубокое рычание, и манера, в которой он схватился за
как он прошел в длинный, узкий проход в пещеру, причиненного его не
немного неловкости.

Показав ему больную женщину, которая, было ясно, умирала,
Индейцы оставили предполагаемого знахаря сражаться с дьяволами в одиночку.
К своему ужасу, Дункан увидел, что медведь остался позади, рыча
свирепо. С беспокойством наблюдая за ним, он заметил, что его голова внезапно склонилась набок
, и на ее месте появилось крепкое лицо разведчика. Как
быстро, как мог, Ястреб глаз рассказал, как он наткнулся на мастера
подготовка к _s;ance_, как он ударил его по голове и забрали
шкуру медведя, в которой шарлатан предложила, чтобы сделать свою магию.

Пока разведчик приводил в порядок свою маскировку, Дункан, обыскивая пещеру, в
другом отсеке обнаружил Алису. Но даже когда девушка испытывала
первые приступы восторга от этой неожиданной встречи, гортанный смех
послышался вой Магуа, и она увидела темную фигуру и злобный лик
дикаря.

"Гурон, сделай все, что в твоих силах!" - воскликнул взволнованный Хейворд, увидев, что
все его планы рухнули.

"Скажет ли белый человек эти слова у костра?" - спросил Магуа,
поворачиваясь, чтобы покинуть пещеру. Когда он это сделал, медведь громко и угрожающе зарычал
; полагая, что это один из волшебников, Магуа попытался
пройти мимо него с презрением. Внезапно животное бросилось на него и, схватив
его в свои объятия, полностью одолело его. Дункан сразу же бросился на помощь
разведчику и схватил дикаря.

По предложению Ястребиного глаза Алису завернули в одежду умирающей женщины
и, полностью скрытую от посторонних глаз, вынесли из пещеры.

"Болезнь покинула ее", - объяснил Дункан отцу и
мужу, которые ждали снаружи. "Я иду, чтобы увезти женщину на расстояние, где
Я укреплю ее против любого дальнейшего нападения. Пусть мои дети подождут
снаружи, и если появится злой дух, бейте его дубинками ".

Оставив индейцев в уверенности, что они не войдут в
пещеру и не обнаружат Магуа, Дункан и разведчик направились к
хижина, где лежал связанный Ункас. Войдя вместе с Дэвидом, они освободили
Могиканина и немедленно поспешили предпринять следующий шаг, предложенный
находчивым Ястребиным глазом. Дэвид был в безопасности от любого вреда; поэтому разведчик,
сняв свою медвежью шкуру, облачился в одежду учителя пения
, в то время как Ункас надел личину волшебника. Одетые таким образом, они
вышли к туземцам, оставив Дэвида внутри. Незамеченные
они прошли через лагерь; но не успели они уйти далеко
как крик возвестил, что их уловка раскрыта. Ункас
бросив его шкуру и применив свои винтовки со смертельным эффектом, он и
разведчик сбежали в лес, забрав с собой Алису.


_V.- Месть Ястребиного глаза_


Магуа из политических соображений, держа Алису в своих руках,
доверил Кору соседнему племени черепаховых делаваров. Туда
отправился Магуа и обнаружил, что разведчик и его спутники были перед ним.
Ничуть не обескураженный, Магуа почти убедил Черепах отдать
девушку. Пока вождь племени колебался, как поступить, Ункас выступил вперед
и обнажил грудь. Все присутствующие подняли крик, потому что там,
на коже молодого могиканина была изящно вытатуирована эмблема в виде
Черепахи. В его племени признали давным-давно пропавший отпрыск чистом
гонка делаваров, которые, традиция говорит, все-таки забрел далеко и
неизвестно, по холмам и по лесам.

Но, несмотря на власть Ункаса, индейский закон не мог быть отменен
. Кора была военной пленницей Магуа. Он искал ее с миром, и
она должна следовать за ним. По всем законам индийского гостеприимства его персона
считалась священной до захода солнца.

Как только макуа исчезли, Черепахи приготовились к войне,
со всеми мрачными и устрашающими церемониями их расы. Проходил час за
часом, и дикий дух племени возрастал в ярости. Ункас
один оставался невозмутимым. Стоя посреди обезумевших дикарей
, он не сводил глаз с заходящего солнца. Солнце опустилось
за горизонт; сразу же весь лагерь был разбит, и
воины бросились вниз по тропе, по которой шел Магуа.

Как только они соприкоснулись с врагом, завязалась отчаянная и кровопролитная
битва. Под предводительством двух могикан и
Ястребиный глаз, победа склонялась на сторону Черепах. Гурон за гуроном
падали, пока не остались только Магуа и двое товарищей. Затем с воплем,
Ле Ренар Субтиль бросился с поля боя и, схватив Кору, побежал
вверх по крутому ущелью в сторону гор. На краю пропасти
Кора отказалась двигаться дальше.

- Женщина! - закричал Магуа, поднимая нож. - Выбирай: вигвам или
нож Хитрого?

Кора не слышала и не обращала внимания на его требования. Магуа дрожала в каждом
волокна. Он поднял руку на высоту. Только потом пронзительный крик раздался
сверху, и Ункас отчаянно прыгнул со страшной высоты на
выступ, на котором они стояли. На мгновение он упал ниц. Пока он лежал,
Магуа вонзил свой нож ему в спину, и в тот же момент один
из других индейцев растянул Кору бездыханным. Из последних сил
Ункас поднялся на ноги и швырнул убийцу Коры в
пропасть внизу. Затем, с суровым и твердым видом, он повернулся к Ле Субтилю
и взглядом указал на все, что он сделал бы, если бы
сила не покинула его, Магуа схватил его за безвольную руку и потянул
он умер, передав свой кинжал несколько раз через его тело.

"Милость!" - воскликнул Хейворд сверху. "Давали пощады, и дастся вам
он!"

Вместо ответа Магуа издал торжествующий крик и, перепрыгнув широкую
расщелину, устремился к вершине горы. Один прыжок доставил бы
его к краю пропасти и обеспечил безопасность. Перед прыжком
он вызывающе погрозил рукой Ястребиному глазу, который ждал с поднятой
винтовкой.

"Бледнолицые - собаки! Женщины делаваров! Магуа оставляет их на скалах
на съедение воронам!"

Совершив отчаянный прыжок и не попав в цель, Магуа спас их.
сам, ухватившись за какой-то куст на краю возвышенности. С
усилием он подтянулся. Ястребиный глаз, винтовка которого дрожала от сдерживаемого
возбуждения, внимательно наблюдал за ним. Когда его тело было собрано таким образом,
он прижал оружие к плечу и выстрелил.

Руки гурона расслабились, и он немного откинулся назад, но его
колени все еще сохраняли свое положение. Обратив безжалостный взгляд на своего врага,
он с мрачным вызовом погрозил ему рукой. Но его хватка ослабла, и
было видно, как его темная фигура рассекает воздух, опустив голову, на мгновение
мимолетное мгновение, пока оно не скользнуло мимо опушки кустарника в своем
стремительном полете к разрушению.

 * * * * *




Шпион

 Первый успех Купера, "Шпион", пришел, когда ему было
 тридцать два, а период написания романов растянулся на
 четверть века. Лучшие рассказы - знаменитые
 Сериал "Кожаный чулок" был начат через два года после "Шпиона".
 Восприимчивый патриотизм обнаружил в его произведениях
 антианглийский уклон, но "Шпион" скорее является доказательством взвешенности
 суждений посреди острых национальных антагонизмов.


_I.--Неприятные посетители_


Ближе к концу 1780 года одинокий путешественник продолжал свой путь
по одной из многочисленных маленьких долин штата Нью-Йорк, которые
в то время были общей территорией для британских и революционных сил.
Желая поскорее укрыться от усиливающейся бури
, путешественник постучал в дверь дома, который по своему виду
в целом превосходил обычные фермерские дома в этой стране. В ответ
на его стук, пожилой Черный появился, и, не представляясь думаю
она необходима консультация начальства, ответил согласием на запрос о
размещение.

Незнакомца провели в опрятную гостиную, где он вежливо
повторил свою просьбу пожилому джентльмену, который встал, чтобы встретить его, и
засвидетельствовал свое почтение трем дамам, которые сидели за работой с
взяв иголки, он начал снимать верхнюю одежду и
представил вниманию наблюдательной семейной компании высокого и
изящного человека, на вид лет пятидесяти. Его лицо выражало
стойкое самообладание и достоинство; взгляд был спокойным, вдумчивым и
довольно меланхоличным; рот выражал решительность и сильный характер.
Весь его облик был настолько явно джентльменским, что
дамы встали и вместе с хозяином дома заново приняли гостей
и ответили на подобающие случаю комплиментарные приветствия.

Вручив своему гостю бокал превосходной мадеры, мистер Уортон,
ибо так звали владельца этого уединенного поместья, бросил вопросительный
взгляд на незнакомца и спросил: "За чье здоровье мне выпить?"
честь выпить?"

Путешественник ответил, и на его лице появился слабый румянец--
"Мистер Харпер".

"Мистер Харпер", - повторил собеседник с формальной точностью дня,
"Я имею честь выпить за ваше здоровье, и надеемся, что вы будете поддерживать
травмы от дождя, к которым вы уже сталкивались."

Мистер Харпер молча поклонился в ответ на комплимент и уселся у камина
с таким сдержанным видом, что дальнейшие расспросы были пресечены.

Буря теперь начала бушевать снаружи с большой силой, и по дороге
когда его вели к столу ужинать, громкий зов снова призвал черного к
порталу. Через минуту он вернулся и сообщил своему господину, что еще
путешественник нужные приют на ночь.

Мистера Уортона, который встал со своего места в очевидной неловкости, едва
успел предложения черный показать второй человек, прежде чем дверь была
брошенный наспех открыта и незнакомец вошел в квартиру. Он
сделал паузу, когда лицо Харпера встретилось с его взглядом, а затем повторил
просьбу, которую он передал через слугу.

Отбросив в сторону тяжелый пальто, злоумышленника очень сдержанно
исходили чтобы уменьшить тягу аппетит, который появился не
значит нежный. Но за каждый глоток, он повернулся беспокойный глаз на
Харпер, который изучал его внешность с близость, которая была очень
неловко. Наконец, наливая стакан вина и, кивнув в его
эксперт, вошедший сказал: "Я пью за нашего лучшего знакомства, сэр; я
считаю, что это первый раз, когда мы встречались, хотя ваше внимание
кажется, Скажи иначе".

"Я думаю, мы никогда раньше не встречались, сэр", - ответил Харпер с легкой улыбкой.
затем, по-видимому, удовлетворенный своим вниманием, он встал и
пожелал, чтобы его проводили к месту отдыха.

Нож и вилка выпали из рук непрошеного гостя, когда
дверь закрылась за удаляющейся фигурой Харпера; внимательно прислушиваясь, он
подошел к двери, открыл ее - среди паники и изумления своих
компаньоны - снова закрыл ее, и в одно мгновение рыжий парик, который
скрывал его черные локоны, большая повязка, скрывавшая половину его лица,
сутулость, из-за которой он казался пятидесятилетним, исчезли.

- Мой отец! мой дорогой отец! - воскликнул красивый молодой человек.

"Да благословят тебя Небеса, мой Генри, сын мой", - воскликнул изумленный и
обрадованный родитель, в то время как его сестры упали ему на плечи, заливаясь
слезами.

Прошел год с тех пор, как капитан Уортон видел свою семью, и
теперь, нетерпеливо приняв упомянутую маскировку, он
к сожалению, приехали в тот вечер, неизвестно и, скорее
подозрительный гость был заключенный из дома.

"Ты думаешь, он подозревает меня?" - спросил капитан.

"Как он мог?" - воскликнула Сара, его старшая сестра, "когда твои сестры и
отец не смогли разгадать твою маскировку".

"В его манерах есть что-то загадочное; его взгляд слишком любопытен"
для равнодушного наблюдателя, - задумчиво продолжал молодой Уортон, - "и"
его лицо кажется мне знакомым. Недавно судьба Андре создал много
раздражение с обеих сторон. Повстанцы думали бы мне заняться
их планы, если мне настолько не повезет, что я попаду к ним в руки. Мой визит
к вам покажется им прикрытием для других замыслов".


_II. - Маскировка, которая не удалась._


Утро все еще не позволяло подвергать человека или животное опасности
буря. Харпер появился последним, и Генри Уортон
возобновил свою маскировку с неохотой, доходящей до отвращения, но в
повиновении командам своего родителя.

Пока компания еще сидела за завтраком, Цезарь, чернокожий,
вошел и молча положил небольшой сверток рядом со своим хозяином.

- Что это, Цезарь? - спросил мистер Уортон, разглядывая сверток
подозрительно.

"Коктейль, сэр; Харви Берч, он вернулся домой и принес вам немного.
хороший коктейль".

Саре Уортон это известие доставило неожиданное удовольствие, и, поднявшись
со своего места, она попросила блэка проводить Берча в квартиру, добавив
внезапно с извиняющимся видом: "Если мистер Харпер извинит
присутствие разносчика."

Незнакомец молча поклонился в знак согласия, в то время как капитан Уортон встал
в нише окна и задернул перед собой занавеску таким
образом, чтобы скрыть большую часть своей персоны от посторонних глаз.

Харви Берч с юности был разносчиком и ни в коей мере не отличался
отличался от людей своего класса только проницательностью и таинственностью,
которая окутывала его движения. Эти движения были настолько подозрительными, что
его часто сажали в тюрьму.

Разносчик вскоре раздал значительную часть содержимого своего рюкзака
дамам, рассказывая новости, пока демонстрировал свой товар.

- Есть у вас еще какие-нибудь новости, друг? - спросил капитан Уортон после паузы.
осмелившись высунуть голову из-за занавески.

- Вы слышали, что майор Андре был повешен? был ответ.

"Есть ли какая-либо вероятность перемещений ниже, которые сделают путешествие
опасный? - переспросил Харпер.

Берч медленно ответил: "Я видел, как несколько человек Де Ланси чистили свое
оружие, когда проходил мимо их квартиры, потому что "Вирджинская лошадь" сейчас в
округе".

"К этому времени, Харви, тебя, должно быть, знают офицеры британской армии"
- воскликнула Сара, улыбаясь разносчику.

"Я знаю некоторых из них в лицо", - сказал Берч, обводя взглядом помещение
, останавливаясь на капитане Уортоне и на мгновение останавливаясь
на лице Харпера.

Компания еще много минут сидела в тишине после того , как разносчик закончил
снят, пока, наконец, Мистер Харпер вдруг сказал: "Если какой-либо опасений
меня вызывают капитан Уортон, чтобы поддерживать свою маскировку, я ему желаю
открываем глаза; если бы я мотивы для его предать они не могли работать под
данных обстоятельствах".

Сестры сидели, потеряв дар речи от изумления, в то время как мистер Уортон был ошеломлен;
но капитан выскочил на середину комнаты и воскликнул,
срывая с себя маску: "Я верю вам всей душой, и это утомительное
надувательство больше продолжаться не должно. Вы должны быть внимательным наблюдателем, сэр.

"Необходимость сделала меня наблюдателем", - сказал Харпер, вставая со своего места.

Фрэнсис, младшая сестра, встретила его, когда он собирался уходить, и,
взяв его за руку обеими руками, серьезно сказала: "Ты
не можешь, ты не предашь моего брата!"

На мгновение Харпер замолчала, а затем, сложив руки на груди,
торжественно ответила: "Я не могу и не буду!" и добавила: "Если
благословение незнакомца может принести вам пользу, примите его ". И он удалился с
деликатностью, которую почувствовали все, в свои апартаменты.

Во второй половине дня небо прояснилось, и когда компания собралась на лужайке
чтобы полюбоваться открывшимся видом, внезапно появился коробейник
.

"Риг'лары, должно быть, спустились снизу", - заметил он с большим нажимом.;
"Конница на дороге; скоро рядом с нами начнется сражение". И он
бросил взгляд на Харпера с явным беспокойством.

Когда Берч закончил, Харпер, который созерцал открывающийся вид, повернулся
к хозяину и сказал, что его дела не допускают
ненужной задержки; поэтому он хотел бы воспользоваться прекрасным вечером
проехать несколько миль в своем путешествии.

Между хозяином и его прощальным гостем произошел взаимный обмен любезностями, и Харпер откровенно предложил руку капитану.
прощаясь, гость
Уортон, он отметил, что "этот шаг, который вы сделали, - это один из много
опасности и неприятных последствий для себя могут вытекать из этого. В
таком случае я, возможно, это в моих силах, чтобы доказать благодарности я в долгу перед вашим
семья за его доброту."

"Конечно, сэр, - воскликнул отец, - вы сохраните в тайне открытие,
которое позволило вам сделать пребывание в моем доме?"

Харпер повернулась к говорящему, и мягко ответил: "я узнал,
ничего в вашей семье, сэр, которого я не знал; но твой сын
безопаснее с точки зрения моих знаний своего визита, чем он был бы без него".

И, поклонившись всей компании, он грациозно проехал через маленькие
ворота и вскоре скрылся из виду.

- Капитан Уортон, вы пойдете туда сегодня вечером? - резко спросил разносчик.
когда эта сцена закончилась.

- Нет! - лаконично ответил капитан.

"Я скорее думаю, вам лучше сократить ваш визит", - продолжил
разносчик, хладнокровно.

"Нет, нет, мистер Берч; здесь я останусь до утра! Я себя довел, и
можете взять себе. В сделку не пошел дальше, чем приобрести мой
маскировка и дайте мне знать, когда путь был свободен, и во втором
особенно вы ошиблись".

"Я был", - сказал разносчик, "и чем значительнее причина, почему вы должны пойти
вернуться к ночи. Пропуск я тебе дал, будет служить, но один раз".

"Здесь я останусь на эту ночь, будь что будет".

- Капитан Уортон, - сказал разносчик с большой расстановкой, - остерегайтесь
высокого виргинца с огромными бакенбардами; он ниже вас; дьявол не может
обмануть его я смогла только один раз.


_III.--Опасная ситуация_


Семья собралась утром за завтраком, когда
Цезарь, выглядывавший в окно, воскликнул: "Бегите, масса Гарри,
бегите, сюда идет конница мятежников".

Сестры капитана Уортона дрожащими руками поспешно заменили первоначальную маскировку
когда дом был окружен драгунами, и
за дверью гостиной послышались тяжелые шаги полицейского. Мужчина
, который сейчас вошел в комнату, был колоссального роста, с темными волосами вокруг
его брови были густыми, а лицо почти скрывали бакенбарды, которыми
оно было обезображено. Фрэнсис сразу увидела в нем человека, от пристального взгляда которого, как предупреждал их Харви Берч, многого следует опасаться.
- Во время шторма у вас останавливался какой-нибудь незнакомый джентльмен? - спросил я.

- Был ли у вас незнакомый джентльмен?
- спросил драгун.

"Этот джентльмен благоволила к нам со своей компанией во время дождя"
пробормотал Мистер Уортон.

"Этот джентльмен!" повторил, как он представлял капитан Уортон
с затаилась улыбка, а затем, с низким поклоном, продолжил: "Я сожалею
для сильных морозов вам в голову, сэр, что приводит к ее прикрытия
Ваш красивый замков с этой уродской старый парик".

Затем, повернувшись к отцу, он продолжил: "Тогда, сэр, я должен понимать, что
насколько я понимаю, мистера Харпера здесь не было?"

"Мистер Харпер?" - эхом отозвался другой. "Да, я забыл; но он умер,
и если в его характере есть что-то неправильное, мы полностью
незнание этого".

"Он ушел - как, когда и куда?"

- Он уехал так же, как и приехал, - сказал мистер Уортон, обретая уверенность, - вчера вечером верхом на лошади.
Он поехал по северной дороге.

Офицер развернулся на каблуках, вышел из квартиры и отдал приказы
которые отправили несколько всадников прочь из долины по ее различным дорогам
на полной скорости.

Затем, вернувшись в комнату, он подошел к Уортону и сказал с некоторой серьезностью:
"Теперь, сэр, могу я попросить разрешения проверить качество этого парика? И если
Я мог бы убедить тебя обменять этот старый сюртук на тот красивый синий
сюртук, я думаю, вы никогда не были свидетелем более приятной метаморфозы ".

Молодой Уортон внес необходимые изменения и стал чрезвычайно
красивым, хорошо одетым молодым человеком.

- Я капитан Лоутон из Вирджинской кавалерии, - представился драгун.

"И я, сэр, капитан Уортон, на 60-й Его Величества полка
Ноги", вернулся Генри с поклоном.

Выражение лица Лоутона сменилось с банального на серьезное.
когда он воскликнул: "Тогда, капитан Уортон, от всей души мне жаль вас!"

Капитан Лоутон сейчас спросила у разносчика по имени Береза не живут в
долина.

- Полагаю, только время от времени, сэр, - осторожно ответил мистер Уортон. - Он здесь бывает
редко; можно сказать, я его никогда не вижу.

"В чем провинился бедняга Берч?" - спросила тетя.

"Бедный!" - воскликнул капитан. "Если он беден, то король Георг плохой казначей".
"Казначей".

"Я сожалею," сказал мистер Уортон, "что любой сосед должен нести
недовольство".

- Если я поймаю его, - крикнул драгун, - он будет болтаться на конечностях
одного из своих тезок.

Утром прибыл майор Данвуди, который был старым другом семьи
и любовником Фрэнсис, младшей дочери,
принял на себя командование отрядом, и спросил, в случае его
друг пленника.

"Как ты провел одиночные пикеты в равнины?" спросил он.

"В маскировке", - ответил капитан Уортон; "и это пройдет,
за который я заплатил, и которые, как он носит имя Вашингтон, - это, я
полагаю, выкованный".

Данвуди нетерпеливо схватил бумагу и, посмотрев некоторое время на подпись
, сказал: "Это имя не поддельное. Доверием
Вашингтона злоупотребили. Капитан Уортон, мой долг не позволяет мне.
я даю вам условно-досрочное освобождение - вы должны сопровождать меня в Хайлендз.


_IV.--Правосудие путем уклонения от уплаты налогов_


Семья Уортонов, по приказу Вашингтона, теперь переселена в
Хайлендс, за пределы района боевых действий, и капитан Уортон
предстал перед судом. Суд приговорил его к смертной казни как шпиона
до девяти часов утра после суда президент,
однако, заявил о своем намерении отправиться в штаб-квартиру в Вашингтоне
и настаивал на смягчении наказания. Но приговор суда
был возвращен- _утвержден_. Казалось, что все потеряно.

"Почему бы не обратиться к мистеру Харперу?" спросила Фрэнсис, впервые вспомнив
время прощальных слов их гостя.

- Харпер! - эхом откликнулся Данвуди, присоединившийся к семейному совещанию.
- Что с ним? Вы его знаете?

- Он пробыл у нас два дня. Казалось, он заинтересовался Генри и
пообещал ему свою дружбу.

"Что?" - изумленно воскликнул юноша. "Он знал вашего
брата?"

"Конечно; именно по его просьбе Генри сбросил свою маскировку".

"Но, - сказал Данвуди, - он не знал его как офицера королевской армии
"?

"Действительно, знал, и предостерег его от этой самой опасности, приказав ему
обратитесь к нему, когда будете в опасности, и пообещайте отплатить сыну за
гостеприимство отца".

"Тогда, - воскликнул юноша, - я спасу его. Харпер никогда не забудет своего
слова".

"Но есть ли у него власть, - спросила Фрэнсис, - сдвинуть упрямого Вашингтона с мертвой точки
?"

"Если он не может, - закричал Данвуди, - то кто может? Будь спокоен, Генри в безопасности.
"

 * * * * *

Именно в то время, когда продолжались эти консультации, некое божество
фанатичного толка, которому предшествовал Цезарь, добивалось допуска к заключенному, чтобы
предложить ему последние утешения в религии, и так настойчивы были его
требует, чтобы ему, наконец, разрешили личное интервью. Затем он
мгновенно представился как Харви Берч и продолжил маскироваться
Капитан Уортон в роли цезаря, чернокожего слуги, вошедшего в комнату
вместе с ним. Настолько полным было макияжа, что министр и Wharton
прошел полностью через охранника, и только когда офицер
дежурный вошел в комнату, чтобы поднять настроение пленника после интервью
с "псалом-певец", что настоящий Кесарь был обнаружен, и в
испуганно поспешно показал, что утешая посетитель был коробейника
шпион.

Преследование было стремительным и близким, но когда они достигли скалистых укреплений
, драгуны в тяжелых сапогах на мгновение оказались вне поля зрения.
чейз и Харви Берч не спеша проводили капитана Уортона к одному из его укрытий
, в то время как гора была окружена бдительными
солдатами.


_V.--Неожиданные встречи_


Проезжая в Высокогорье из своего ныне заброшенного дома, Фрэнсис
Уортон заметил под вершиной одной из самых скалистых высот, когда
на нее лился поток солнечного света, что-то похожее на каменную хижину,
хотя и едва различимый на фоне скал. Наблюдая за этим местом, поскольку
оно было видно из ее нового дома, ей не раз казалось, что
она видит рядом с хижиной фигуру, похожую на фигуру Харви Берча. Это может быть один
в те места, откуда он продолжал смотреть на равнинах ниже? Услышав
о побеге своего брата, она была убеждена, что именно в эту хижину
разносчик приведет его, и там ночью она в одиночку совершила
трудное и опасное восхождение.

Наконец они добрались до хижины, и посетительница, приложив глаз к
щели, обнаружила, что она освещена пылающим костром из сухих дров. На фоне
на стенах были развешаны предметы одежды, подходящие для любого возраста и состояния, и
любого пола. Британская и американская униформы висели бок о бок. На
табурете, подперев голову рукой, сидел мужчина более спортивного телосложения, чем
Харви или ее брат. Он поднял лицо, и Фрэнсис мгновенно
узнала спокойные черты Харпера. Она распахнула дверь
хижины и упала к его ногам, крича: "Спасите его, спасите моего брата";
помните о своем обещании!

"Мисс Уортон!" - воскликнул Харпер. "Но ты не можешь быть один!"

"Здесь нет никого, кроме моего Бога и тебя, и я заклинаю тебя Его священным
Назовите свое имя, чтобы помнить о вашем обещании!

Харпер мягко поднял ее и усадил на табурет, сказав: "Мисс
Уортон, я приношу немалую пользу в несчастной борьбе между
Англия и Америка, возможно, теперь бесполезно отрицать. Вы обязаны побегом вашего
брата этой ночью моему знанию о его невиновности и тому, что
помните о моем слове. Я не мог открыто добиться его помилования, но
теперь я могу контролировать его судьбу и предотвратить его повторный арест. Но этот разговор
и все, что произошло между нами, должно остаться тайной
только для тебя.

Фрэнсис дала желаемую уверенность.

- Коробейник и твой брат скоро будут здесь; но я не должен попадаться на глаза
королевский офицер, иначе ценой может стать жизнь Берча. Сэр
Генри Клинтон знай, что разносчик общался со мной, несчастный человек
был бы немедленно принесен в жертву. Поэтому будь благоразумен; молчи. Убеди их
немедленно убираться. Это будет мне по фигу, что там не будет ни
их перехватить".

Пока он говорил, голос коробейника был слышен снаружи громко
тона. - Встаньте немного дальше в эту сторону, капитан Уортон, и вы сможете
увидеть палатки в лунном свете.

Харпер прижал палец к губам, чтобы напомнить Фрэнсис о ее обещании,
и, войдя в нишу в скале за несколькими предметами одежды, был
скрыт из виду.

Можно себе представить удивление Генри и разносчика, обнаруживших Фрэнсис во владении
хижиной.

- Вы одна, мисс Фанни? - быстро спросил разносчик.

"Такой, какой вы видите меня, мистер Берч", - сказала Фрэнсис, бросив выразительный взгляд
в сторону потайной пещеры, взгляд, который разносчик мгновенно
понял.

"Но почему вы здесь?" - воскликнул ее изумленный брат.

Фрэнсис поделилась своим предположением, что это, должно быть, убежище
беглецы на ночь, но умоляла брата немедленно продолжить бегство
. Берч добавил свои уговоры, и вскоре девочка услышала их.
стремительно спускаясь со склона горы.

Как только шум их отъезда стих, Харпер появился снова и
вывел Фрэнсис из хижины и повел ее вниз по холму, туда, где
овечья тропа вела на равнину. Там, поцеловав ее в лоб, он
сказал: "Здесь мы должны расстаться. У меня много дел и далеко ехать. Забудь меня
во всем, кроме своих молитв".

Она добралась до своего дома незамеченной, как и ее брат добрался до британских
лайнс, а утром, встретившись со своим возлюбленным, майором Данвуди, узнала
что Вашингтон внезапно приказал американским войскам
отступить из ближайших окрестностей.


_VI.--Последние сцены_


Война подходила к концу, когда американский генерал, сидя в
квартире в своем штабе, спросил у присутствовавшего при этом адъютанта
: "Прибыл ли человек, которого я хотел видеть, сэр?"

"Он ожидает соизволения вашего превосходительства".

"Я приму его здесь, наедине".

Через несколько минут в комнату скользнула фигура и вежливым жестом пригласила
показал жестом на стул. Вашингтон открыл стол и извлек из нее небольшой
но, видимо, тяжелую сумку.

"Харви Берч, - сказал он, поворачиваясь к посетителю, - настало время
когда наша связь должна прекратиться. Отныне и навсегда мы должны быть
чужими".

"Если вашему превосходительству будет угодно", - кротко ответил коробейник.

"Это необходимо. Вам я доверяю больше всех. Вы один знаете моих
тайных агентов в городе. На вашу преданность зависит не только их
судьбы, но их жизнь. Я считаю, что вы один из очень немногих, кто
добросовестно действовал нашему делу, и, в то время как вы прошли в качестве шпиона
вы никогда не сообщали разведданных, которые вам не разрешалось разглашать
. Сейчас невозможно воздать вам должное, но я бесстрашно
вручаю вам это свидетельство. Помни, во мне ты всегда будешь иметь
тайного друга, хотя открыто я тебя знать не могу. Теперь мой долг -
выплатить тебе отложенную награду".

"Неужели ваше превосходительство думает, что я выставил свою жизнь напоказ и опорочил свою репутацию
ради денег? Нет, я не прикоснусь ни к одному доллару из вашего золота! Бедная
Америка нуждается во всем этом!"

"Но помни, завеса, скрывающая твой истинный характер, не может быть
воскрес. Расцвет твоих дней уже прошел. Чем ты питаешься
?

"Этим", - воскликнул Харви Берч, протягивая руки.

- От вашей скрытности зависит репутация уважаемых людей. Какой залог
я могу дать им в вашей верности?

- Скажите им, - сказал Берч, - что я не возьму золото.

Офицер схватил разносчика за руку и воскликнул: "Вот теперь,
действительно, я вас знаю!"

 * * * * *

Прошло тридцать три года после того, как в интервью только что говорилось, что
Американская армия снова была выстроена против войск Англии, но
сцена была перенесена с берегов Гудзона на берега Ниагары
.

Тело Вашингтона долго лежало, разлагаясь, в могиле, но его
имя ежечасно обретало новый блеск по мере того, как его ценность и честность становились
более заметными.

Звуки пушек и мушкетной пальбы были слышны сквозь рев водопада
. С обеих сторон предпринимались неоднократные и кровавые атаки. В то время как
действие бушевало, было замечено, как бродивший поблизости старик бросил на землю
внезапно сверток, который он нес, и отобрал мушкет у упавшего
солдат. Он с головой окунулся в гущу боя и вынес
он проявил такую же отвагу, как лучший из американских солдат. Когда,
вечером, разбитым войскам был отдан приказ возвращаться в лагерь,
Капитан Уортон Данвуди обнаружил, что его лейтенант пропал, и
взяв зажженную фузею, он сам отправился на поиски тела. В
лейтенант был найден на склоне холма сидит отлично
самообладание, но не в состоянии ходить со сломанной ногой.

"Ах, дорогой Том, - воскликнул Данвуди, - я знал, что найду тебя".
ты был ближе всех к врагу!

"Нет", - сказал лейтенант. - Есть храбрый парень ближе меня.
Он выбежал из нашего дыма, чтобы взять пленника, и так и не вернулся.
Он лежит прямо за холмом.

Данвуди отправился на то место и нашел пожилого незнакомца. Он лежал на спине
, его глаза были закрыты, как будто он дремал, а руки прижаты к груди
в них было что-то блестящее, как серебро.

Предметом его заботы была жестяная коробка, через которую прошла пуля
, чтобы найти путь к его сердцу, и предсмертные минуты старика
, должно быть, прошли, когда он доставал ее из-за пазухи.

Данвуди открыл его и нашел бумагу, на которой прочел:

Обстоятельства политической важности, которые затрагивают жизни и
судьбы многих, до сих пор держали в секрете то, что раскрывает этот документ.
Харви Берч на протяжении многих лет был верным и безответным слугой своей страны.
страна. Хотя человек этого не делает, пусть Бог вознаградит его за его поведение! ГЕО.
ВАШИНГТОН.

Это был шпион нейтральной территории, который умер так же, как жил, преданный
своей стране.

 * * * * *




МИССИС КРЕЙК


Джон Галифакс, джентльмен

 Дина Мария Малок, чья слава как романиста полностью основана
 на "Джоне Галифаксе, джентльмене", родилась в Сток-апон-Тренте,
 Англия, 20 апреля 1826 года. Ей был тридцать один год, когда "Джон
 Галифакс" вышла в свет и сразу же оказалась одной из
 самых популярных писательниц, ее рассказ пользовался большой популярностью
 во всем англоязычном мире и был переведен
 переведен на полдюжины языков, включая греческий и русский. В
 1864 году мисс Малок вышла замуж за Джорджа Лилли Крейка, и до своей
 смерти 12 октября 1887 года она активно занималась
 литературным трудом. Всего на ее счету сорок шесть работ,
 но ни одна не демонстрирует необычной литературной силы. Даже "Джон Галифакс"
 оставляет желать лучшего, и его большая популярность проистекает,
 возможно, из его сентиментального интереса. Характер
 героя, задуманный по самым обычным линиям, обладает, по крайней мере,
 очарованием, которое исходит от созерцания сильного и
 честного человека, и хотя многие лучшие истории не пользовались
 несмотря на десятую часть своей популярности, "Джон Галифакс, джентльмен" по-прежнему
 заслуживает того, чтобы его читали как полезную историю.


_I.--Ученик кожевника_


"Убирайся с дороги мистера Флетчера, ты, праздный, бездельничающий, маленький..."

"Бродягой", без сомнения, была Салли Уоткинс, старая няня Финеаса.
"Флетчер", - хотела сказать она, но передумала, снова взглянув на
парня, который, каким бы оборванным и несчастным он ни был, был кем угодно, только не
"бродягой".

По дороге домой проливной дождь заставил мистера Флетчера и его сына
Финеас укрылся в крытой аллее, ведущей к дому Салли. Мистер
Флетчер толкнул маленькую ручную коляску, в которой сидел его слабый и немощный
сын, в переулок. Мальчик в лохмотьях, который тоже был там
укрывался там, помог вытащить Финеаса из-под дождя, мистер
Флетчер говорил с ним по-доброму, после выпада Салли "тебе не нужно идти
во влажный. Держитесь ближе к стене, и там будет достаточно укрытия
для нас и для тебя".

Мистер Флетчер был богатым кожевником в Norton похоронить. Год назад его жена была
умерла, оставив его со своим единственным ребенком, Финес, теперь болезненный мальчик
шестнадцать.

Оборванный парень, который, казалось, был очень благодарен квакеру за добрые слова, сказанные ему
, стоял, лениво прислонившись к стене, и смотрел на дождь, который
плескался по тротуару Хай-стрит. Возможно, он был мальчиком из
четырнадцать лет; но, несмотря на его серьезное и изможденное лицо, он был высоким
и крепко сложенным, с мускулистыми конечностями и квадратными широкими плечами, так что
на вид ему было лет семнадцать или больше. Тщедушный мальчик в руке-перевозки
искреннее восхищение мужественным подшипник бедный мальчик.

Дождь, наконец, обещал прекратиться, и мистер Флетчер, доставая
свои большие серебряные часы, которые, как известно, никогда не ошибались, сказал: "Двадцать три
минуты потеряны из-за этого ливня. Финеас, сын мой, как мне доставить тебя домой?
Если только ты не пойдешь со мной на кожевенный завод...

Финеас покачал головой, а затем его отца звали Салли Уоткинс если
она знала никого, кто мог бы отвезти его домой. Но в тот момент Салли не слышала
, и оборванец набрался смелости заговорить в первый раз
?

"Сэр, мне нужна работа; могу я заработать пенни?" - сказал он, снимая свою потрепанную
старую кепку и глядя прямо в лицо мистеру Флетчеру. Старик
очень внимательно вгляделся в честное лицо парня.

- Как тебя зовут, парень? - спросил он.

"Джон Галифакс".

"Откуда ты родом?"

"Из Корнуолла".

"Живы ли у тебя родители?"

Парень ответил, что нет, и на многие другие вопросы, которыми
дубильщик засыпал его, он давал прямые ответы. Ему
пообещали крупу, если он доставит Финеаса домой в целости и сохранности, когда закончится дождь
и спросили, не согласится ли он взять серебряную монету сейчас.

"Не раньше, чем я заработаю их, сэр", - сказал парень из Корнуолла. Итак, мистер Флетчер
сунул деньги в руку своего мальчика и оставил их. Всего несколько слов
после того, как он ушел, двое парней обменялись парой фраз,
а Джон Галифакс стоял, лениво глядя через узкую улицу на
дом мэра, с его ступенями и портиками, с четырнадцатью окнами,
одно из которых было открыто, и в нем виднелась кучка маленьких голов.
Дети мэра, казалось, забавлялись, наблюдая за дрожащими жильцами в переулке
; но вскоре среди них появился ребенок постарше,
а затем быстро отошел от окна. Вскоре после этого входная дверь
была приоткрыта кем-то, кого другой пытался удержать,
потому что мальчики на другой стороне улицы могли слышать громкие слова из
за двери.

"Я буду! Я говорю, что сделаю...

- Вы не должны этого делать, мисс Урсула!

"Но я сделаю это!" И тут появилась молодая девушка с буханкой в одной руке
и разделочным ножом в другой. Она торопливо отрезала ломоть хлеба.

"Возьми, бедный мальчик! Ты выглядишь таким голодным", - сказала она. "Возьми же!" Но
дверь снова захлопнулась после резкого крика боли; упрямая маленькая девочка
порезала себе запястье ножом.

Через некоторое время Джон Галифакс подошел и подобрал ломоть хлеба
, который упал на порог. В лучшие времена, пшеничный хлеб
тогда лакомство нищим, и, возможно, Корниш-парень не
попробовав кусочек, он в течение нескольких месяцев.

Финеасу с того момента, как он увидел Джона, парень понравился.
он жил очень одинокой жизнью, без товарищей по играм и собственных друзей.
возраста, он страстно желал подружиться с этим сильным на вид, честным юношей, который
так внезапно появился в его жизни, в то время как Джон был таким нежным в
помогая Финеасу вернуться домой, мальчик-квакер был уверен, что из него получится
достойный друг.

Позже выяснилось, что Джон слышал о своем собственном отце как о грустном, серьезном человеке
, который много читал. Он описал его как "
ученый и джентльмен", и Джон решил, что он тоже будет
ученый и джентльмен. Он был всего лишь младенцем, когда умер его отец,
а его мать, оставшись очень бедной, вела тяжелую борьбу до самой своей смерти,
когда мальчику было всего одиннадцать лет. С тех пор одинокий парень
скитался по стране, подрабатывая на фермах; в другое время
почти голодал.

Так он добрался до Нортон-Бери; и теперь, благодаря Финеасу, мистер
Флетчер дал ему работу на кожевенном заводе, хотя поначалу достойный человек
Квакер не был полностью уверен в характере Джона.

Однако вскоре двое парней подружились и проводили большую часть своего времени
время вместе. Джон Галифакс умел читать, но еще не научился
писать; поэтому Финеас стал его дружелюбным наставником и отплатил ему за преданность тем, что
научил его всему, что знал сам.

Годы несли прочь, Джон Галифакс добросовестно трудясь, если не всегда
сыто, в кожевенный завод, а в момент, старый Мистер Флетчер найти его
достойный высочайшего доверия, Джон пришел, чтобы быть руководителем бизнеса,
и жить в доме своего хозяина. Вырос он и в знаниях,
ибо Финеас оказался хорошим наставником, а Джон таким способным учеником, что вскоре
Финеас признался, что Джон знает больше, чем он сам.


_II.--Урсула Марч_


Случилось так, что Джон и Финеас проводили летние дни в
сельской деревне Эндерли, где они жили в Розовом коттедже. Эндерли
находился недалеко от Нортон-Бери, и Джон каждый день ездил туда, чтобы осмотреть
кожевенный завод и мукомольню, которые недавно были присоединены к
ныне процветающему бизнесу мистера Флетчера.

Этот Розовый коттедж на самом деле состоял из двух домов, в одном из которых жили молодые люди.
Другой занимали джентльмен-инвалид и его дочь.
Джон Галифакс заметил эту молодую леди во время своих прогулок по Бризи-Бич.
даунс, и считал ее самым милым созданием, которое он когда-либо видел. Позже, когда он
узнал, что ее зовут Урсула, его захлестнули счастливые воспоминания
о маленькой девочке, которая бросила ему ломтик хлеба, потому что
он слышал, как ее называли тем же именем. Он подумал, что это может быть
она превратилась в молодую женщину.

Вскоре он приехал, чтобы узнать его довольно соседа, товарища ее в сельской
прогулки. Ни один художник никогда не рисовал более привлекательной картины, чем эти двое.
они бодро шагали по продуваемому всеми ветрами нагорью; она с ее
сверкающими темными глазами, ее огромная масса каштановых кудрей, ниспадающих на плечи.
худ и Джон с его открытым, румяным лицом и прекрасной, раскачивающейся, мужественной фигурой
.

Отец Урсулы, который приехал сюда больным, умер в коттедже и был
похоронен на церковном кладбище Эндерли. Это был тот самый Генри Марч, чью
жизнь Джон спас много лет назад, когда Эйвон был во время наводнения. Он был
двоюродным братом сквайра Бритвуда, который также был обязан своей жизнью Джону в том же самом
случае. К несчастью, состояние Урсулы осталось на попечении этого
крайне нежелательного человека.

Джону было очень грустно при мысли, что Урсула уезжая на дачу для
дом сквайра в Майт дом, ибо он знал, что она была счастливее
там, в милом деревенском уединении, она никогда не была бы в
плохо управляемом доме своего опекуна. Она тоже сожалела об этом.
мысль об отъезде, поскольку они с Джоном быстро подружились. Он сказал ей
что мистер Бритвуд, вероятно, откажется от своего права считаться ее другом
и не допустит, чтобы его заявление сочли джентльменом,
хотя и бедным.

- Это правильно, - продолжил он, увидев удивление на ее лице, - что вы
должны знать, кто и что я, которому вы оказываете честь своей
добротой. Возможно, вам следовало бы знать об этом раньше, но здесь, в Эндерли
мы кажемся равными - друзьями".

"Я действительно так чувствовал".

"Тогда вы скорее простите, что не говорю вам-что вы никогда не
спросил, И я готов забыть, что мы _не_ равно--
то есть, общество не будет рассматривать нас как таковой, и я сомневаюсь, что даже вы
сам бы хотел, чтобы мы были друзьями".

"Почему нет?"

"Потому что вы благородная женщина, а я торговец".

Она сидела - ресницы опустились на ее раскрасневшиеся щеки - совершенно
молча. Голос Джона стал тверже, горделивее; теперь в нем не было колебаний.

"Мое призвание, как вы услышите в Нортон-Бери, - кожевник. Я
ученица Абеля Флетчера, отца Финеаса.

- Мистер Флетчер! Она посмотрела на него со смесью доброты
и боли.

- Да, Финеас чуть меньше заслуживает вашего внимания, чем я. Он богат,
и получил хорошее образование; мне пришлось учиться самой. Я приехала в
Нортон-Бери шесть лет назад--мальчик-попрошайка. Нет, не так уж плохо,
потому что я никогда не просил милостыню. Я либо работал, либо голодал."

Серьезность, страсть в его тоне заставили мисс Марч поднять глаза,
но они снова опустились.

- Да, Финеас нашел меня умирающей с голоду в переулке. Мы стояли под дождем
напротив дома мэра. Маленькая девочка - вы ее знаете, мисс Марч -
подошла к двери и бросила мне краюху хлеба.

Теперь она действительно вздрогнула. "Ты! Это был ты?"

Джон сделал паузу, и все его поведение сменилось мягкостью, когда он продолжил.

"Я никогда не забывал эту маленькую девочку. Много раз, когда я был склонен сделать
ошибаясь, она поддерживала меня в порядке - воспоминание о ее милом лице и ее
доброте ".

Это лицо было прижато к дивану, на котором она сидела. Мисс Марч была вся такая
, чуть не плакала.

"Я рад, что снова встретил ее, - продолжал он, - и рад, что смог
оказать ей небольшую услугу в обмен на то бесконечное добро, которое она когда-то
сделала мне. Я попрощаюсь с ней сейчас, немедленно и навсегда".

Быстрый, непроизвольный поворот скрытого лица, казалось, спрашивал его: "Почему?"

"Потому что, - сказал Джон, - мир говорит, что мы не равны; и это было бы несправедливо".
ни для чести мисс Марч, ни для себя я не пытался навязать ему
истина, которую я, возможно, когда-нибудь открыто докажу, что мы равны.

Мисс Марч посмотрел на него, - трудно было сказать, с каким выражением,
радости, гордости, или просто от изумления; возможно смешение
все; затем ее веки опустились. Ее левая рука свисала с дивана,
шрам был достаточно заметен. Джон взял ее руку и прижался губами к
месту, где была рана.

"Бедная маленькая ручка, благословенная маленькая ручка!" - пробормотал он. "Да благословит ее Бог
вовеки!"


_III. - Возвышение Джона Галифакса_


После того как Джон Галифакс вернулся в Нортон-Бери, его охватила лихорадка,
и какое-то время его выздоровление казалось сомнительным. В бреду он громко позвал
Урсулу, и ему приснилось, что она пришла посидеть с ним, прося
его жить ради нее. Финеас, беспокоясь за своего друга,
привел к нему Урсулу, и мечта сбылась, потому что она действительно попросила его
жить ради нее.

Вскоре после выздоровления Джон Галифакс стал партнером мистера Флетчера.
Отправившись в Лондон по делам бизнеса, он встретил там великого
государственного деятеля мистера Питта, который был впечатлен природными способностями
молодого человека. Репутация Джона как человека честного и здравомыслящего теперь возросла.
он настолько вырос в Нортон-Бери, что, вернувшись туда, обнаружил себя
одним из самых уважаемых людей в городе.

Хотя он все еще был далек от богатства, он больше не был бедным работником, и
поскольку Урсула была готова разделить с ним жизнь, они смело решили пожениться.
несмотря на ее опекуна, который утверждал, что Джон никогда не будет
прикоснись к пенни из состояния Урсулы. Однако они умудрились быть счастливыми
без этого, потому что он отказался обращаться в суд, чтобы вернуть деньги своей жены, и
был полон решимости честно работать, чтобы содержать ее.

Со смертью старого мистера Флетчера, однако, пришло несчастье, поскольку было
обнаружено, что кожевенный завод больше не приносил дохода, и оставалось
продолжать работу только с мельницами. В это время родственник Урсулы, лорд
Лаксмор, которому не терпелось увидеть принятие закона об эмансипации католиков,
подумал, что сможет использовать Джона Галифакса в своих целях, предложив заполучить его
вернулся в парламент от "прогнившего района" Кингсуэлл, членом которого
на тот момент был избран всего пятнадцатью избирателями. Двенадцать из них были
арендаторами лорда Лаксмора, а трое других - Финеаса. Но хотя
Джон бы не поддержал законопроект, он был слишком честен, чтобы позволить себе быть
избран для проведения "гнилое местечко". Поэтому он отказался, и Лаксмор в следующий раз попытался
расположить его к себе, предложив аренду нескольких важных суконных фабрик, которыми он
владел; но он не хотел брать их в кредит, и у него не было денег, чтобы заплатить
за них.

На этом этапе Урсула рассказала Лаксмору о поведении его родственника
Бритвуда, в результате чего его светлость отправился в Бритвуд и заставил
его передать ей деньги. Когда Джон теперь приобрел в аренду мельницы
, его светлость думал, что надежно обеспечил его, и что
Галифакс использовал свое огромное и растущее влияние на жителей округа
для продвижения политических планов Лаксмора.

Пока все это происходило, молодой лорд Равенел, сын и наследник
Лаксмор был постоянным гостем в доме Галифаксов и наслаждался
обществом дочери Джона. Теперь у Галифакса было трое детей: двое
мальчиков, которых звали Гай и Эдмунд, и Мюриэл, которая, увы! родилась слепой.
Возможно, из-за своей немощи она была любимицей своих родителей;
но у нее был мягкий характер, и на нее было приятно смотреть, даже
своими незрячими глазами.

Настало время для выборов члена парламента от Кингсуэлла,
и поскольку Лаксмору не удалось убедить Джона Галифакса баллотироваться, он выдвинул
податливую кандидатуру. Но он сильно ошибался, полагая, что Джон
воспользуется своим влиянием, чтобы заставить горстку избирателей, большинство из которых были
заняты на его заводах, проголосовать за человека Лаксмора. Вместо этого Галифакс
посоветовал им быть честными и голосовать так, как они считают правильным; в результате
Лаксмор быстро выселил их из домов. Но Джон
нашел для них новые дома.

По мере того как его богатство росло, он купил величественный загородный особняк, названный
Бука, не далеко от коттеджа Роза, вечно в памяти к нему.
Другой сын, Уолтер, там родился, и все, казалось, улыбка на
с ним в своем красивом загородном доме. Лаксмор теперь пытался навредить ему,
откачав воду из его суконных фабрик и оставив его огромные колеса
бездействующими. Галифакс мог бы привлечь его к судебной ответственности; но вместо этого он установил
странную, новомодную штуку, названную паровой машиной; и его заводы
работали лучше, чем когда-либо.

Посчитав бесполезным сражаться с находчивым Галифаксом, Лаксмор
уехал за границу и оставил своего сына, лорда Равенела, одного в Лаксмор-холле. Тот
молодой человек, несмотря на недружелюбное поведение своего отца, по-прежнему был частым гостем в Бичвуде.
и когда бедняжка Мюриэл умерла, его горе от ее потери
было лишь меньшим, чем у ее родителей.

Шли годы, а счастья по-прежнему царила в Beechwood; но
Равенель, что бросил их, пока в один прекрасный день Джон Галифакс встретил его, широко
изменяется от нежного молодежи прошлого, в Norton похоронить. Джон пригласил
его поехать с ним в Эндерли.

"Эндерли? Как странно звучит это слово! Еще я хотел бы увидеть
снова", - сказал Равенель, кто решил сопровождать Джон Галифакс и
Финеас Флетчер на обратном пути в Бичвуд. Он любезно осведомился
от имени всей семьи, и ему сказали, что Гай и Уолтер были такими же высокими, как
он сам, в то время как дочь----

- Ваша дочь? - вздрогнув, переспросил его светлость. - О да, я...
припоминаю... Крошка Мод! Она совсем не похожа ... похожа...

"Нет," сказал Джон Галифакс. Ни сказал больше, чем это; а казалось,
если их сердца согревали друг друга, вязаные той же тендер
память.


_IV.-Конец путешествия_


Лорд Равенел вернулся, чтобы снова поселиться в Лаксмор-холле, и его
визиты в Бичвуд стали такими же регулярными, как и в старые времена
в доме Галифаксов, когда была жива Мюриэл. Теперь его светлость наслаждался обществом Мод
, хотя никогда не забывал безмятежных
и счастливых дней, проведенных с ее слепой сестрой.

Вскоре лорд Рейвенел стал добиваться, чтобы его считали претендентом на руку
Мод, которая, таким образом, стала бы будущей графиней Лаксмор. Он
сказал, что подождал бы ее два года, если бы этого пожелал ее отец; но
Джон Галифакс ничего ему не обещал и скорее убеждал его
постарайся сначала стать более достойным человеком, чтобы он мог искупить свою вину.
дурная репутация, которую поведение его собственного отца навлекло на
имя Лаксмор.

"Ты понимаешь, для чего ты был рожден?" - спросил его Галифакс. - Не
только дворянин, но и джентльмен; не только джентльмен, но и мужчина - мужчина
создан по образу Божьему. Молю небеса, чтобы хоть одно мое жалкое слово
могло заставить тебя почувствовать, кто ты есть - и кем ты мог бы стать! "

- Вы имеете в виду, мистер Галифакс, кем я мог бы стать ... Теперь уже слишком поздно.

"В большом мире нет такого слова, как "слишком поздно" - нет, не во всей
вселенной".

Некоторое время лорд Рейвенел сидел молча; затем он встал, чтобы уйти, и прерывающимся от волнения голосом поблагодарил миссис
Галифакс за всю ее доброту.

"Что касается вашего мужа, то я обязан ему больше, чем просто добротой, что, возможно, я смогу доказать"
когда-нибудь; если нет, постарайтесь верить в лучшее, на что вы способны. До свидания!"

Прошло не так много недель после этого , как старый граф Лаксмор скончался в
Франция, и тогда стало известно, что его сын, который теперь унаследовал
титул, добровольно отказался от своих претензий на поместье, чтобы оплатить
большие долги своего никчемного отца.

Приют в Бичвуде потерял еще одного обитателя, потому что Эдмунд теперь был
вышла замуж, когда Гай, впервые отправившись в Париж, позже отплыл в Америку.
Шли годы, и он стал преуспевающим торговцем в Бостоне, а потом
однажды он написал домой, что возвращается на Родину, и
привез с собой своего партнера.

Судно, в котором парень и его друг отплыл из Америки потерпел крушение,
и Урсула, в своем горе по предполагаемой потере ей старшего сына, казалось,
носить прочь, когда в один прекрасный день незнакомый мужчина стоял в
дверной проем-высокий, коричневый, и бородатый ... и просил о встрече с Мисс Галифакс. Мод
просто взглянула на него, затем поднялся и сказал довольно холодно: "ты будешь
сидит?"

"Мод, не знаешь меня? Где моя мама?"

Возвращение сына, которого она считала умершим, снова принесло радость
в сердце Урсулы, и ее здоровье, казалось, восстановилось, но было
ясно, что теперь ее дни сочтены ненадежными. Ничуть не меньше, чем радости
в ответ парень был открытием, что его партнером был ни кто иной как
новый Граф походов, которые, как простой господин Уильям Равенель, к его
жизнь в Америке оказалась Джон Галифакс был прав, когда говорил, он не был
слишком поздно для него строить свою жизнь в соответствии с принципами истинной мужественности. Он,
действительно, стал всем, чего желал от него Джон - мужчиной и
джентльменом, - так что Мод, в конце концов, должна была стать графиней Лаксмор.

Но дни самого Джона Галифакса подходили к концу, и он
не был лишен предчувствий своего конца, ибо в своих беседах с Финеасом
Флетчер, который все эти годы оставался его верным спутником, он
говорил так, как говорят о новом пристанище, о предстоящем путешествии. Смерть
пришла к нему очень мягко однажды на закате, сразу после того, как он улыбнулся
Финеас, когда его старый друг, глядя на лорда Лаксмора и его
будущую невесту, которые были с группой молодых людей, сказал: "Я
думай иногда, Джон, что Уильям и Мод будут самыми счастливыми из всех
дети."

Он улыбнулся этому, а немного погодя, казалось, спал; но когда мод
подошел и заговорил с ним, он был мертв. Пока он так спит,
Мастер призвал его. Его внезапный конец был настолько сильным потрясением для хрупкой жизни
Урсулы, что, когда они хоронили Джона Галифакса на кладбище pretty
Эндерли, они похоронили вместе с ним его жену, у которой было трое детей, и-
тридцати лет, которая овдовела всего на несколько часов.

 * * * * *




ДЖОРДЖ КРОУЛИ


Салафиэль, или подожди, Пока Я Не приду!

 Джордж Кроли, автор книги "Салафиэль", родился в Дублине
 17 августа 1780 года и стал священнослужителем Церкви Англии
 . После непродолжительной работы викарием на севере Ирландии
 он приехал в Лондон и посвятил себя в основном литературе
 занятиям. В 1835 году он был подарен лордом Броэмом ценной жизни церкви
 Святого Стефана, Уолбрук, Лондон, где его
 красноречивые проповеди привлекли большие приходы. Это был
 говорю, что среди американцев периода "обязательно услышать
 Croly!" Croly был ученым, оратором и человеком
 невероятная энергетика. Стихи, биографии, драмы, проповедей,
 рассказы, фельетоны, статьи из журналов, газет лидеров, и
 богословские труды были накатал своим легким пером; и,
 по словам Хогга, в Эттрикский пастух, он был великолепен в
 разговор. Главным блюдом Кроули является "Салафиэль", который
 был опубликован в 1829 году и произвел потрясающую сенсацию, Салафиэль
 будучи персонажем, более известным как Странствующий еврей.
 Описание падения Иерусалима - замечательный образец
 выдержанного красноречия, которое вряд ли уместно в романтических произведениях
 . Кроули умер 24 ноября 1860 года.


_ Я.-- Бессмертие на Земле_


"_Жди, пока я не приду_!" Эти слова пронзили меня насквозь. Я ощущал их как
стрелу в моем сердце. Войска, священники, население, мир,
проходили перед моими глазами, как призраки.

Каждая клеточка моего тела дрожит, когда я все еще слышу эхо этой анафемы
это первое, что сорвалось с моих разъяренных губ, самопровозглашенное разрушение,
слова отчаяния: "Его кровь на нас и на наших детях!"

Но в момент моего ликования я был поражен. Тот, кто отказал жертве в одном
часе жизни, в качестве ужасного возмездия был обречен на то, чтобы
познать нескончаемые страдания жизни. Я услышал сквозь все голоса Иерусалима
- Я должен был услышать сквозь все раскаты небесного грома, -
спокойный, низкий голос: "Подожди, пока Я приду!"

Я сразу почувствовал свою судьбу. Я рванулся прочь сквозь орущую толпу , как будто
ангел мщения взмахнул своим мечом над моей головой. Мне никогда не суждено было познать
убежище могилы! Бессмертие на земле! Вечное принуждение
существования в мире, созданном для перемен! Я был, чтобы выжить, моей страны.
Жена, ребенок, друг, даже в последнее время, с кем мое сердце
представьте себе человека облигаций, должны были погибнуть в моих глазах. Я не должен был знать границ
грузу, который уже давил на меня. Вина из жизни в жизнь,
волны непостижимого океана преступлений должны были вечно перекатываться через мою голову.
прогресс. Бессмертие на земле!

Охваченный отчаянием, я промчался через Иерусалим, переполненный людьми.
миллионы людей пришли на Пасху, и я прошел через Ворота Сиона.
на открытую местность и горы, которые были передо мной, как
барьер, отгораживающий от мира живых. Там, когда я лежал в агонии от
страха, моя душа, казалось, была унесена ветром в лоно
грозовой тучи. Я чувствовал тяжесть клубящихся паров. Я видел пламя. Я
был оглушен грохотом, что дрогнула твердь.

Когда я выздоровел было слышать труба, которая провозглашает, что
первый ежедневную жертву должен быть принесен. Я был священником; сегодняшний день
служба выпала на мою долю; я не смел уклоняться от долга, который приводил меня в ужас!
Человеколюбие привело меня сначала домой, где, к моему невыразимому облегчению, я
нашел свою жену и ребенка счастливыми и невредимыми; затем я отправился в Храм,
и приступил к своим торжественным обязанностям. Я был у алтаря, левит рядом со мной.
держал ягненка, когда внезапно вбежал первосвященник, его лицо
спряталось в складках его плаща, и, схватив голову ягненка, он
выхватил нож у левита, вонзил его в горло животного,
и побежал с окровавленными руками и громкими стонами к крыльцу Святого
Дом. Я поспешил за ним по ступенькам и вошел в святилище.
Но ... что я там увидел, я не в силах рассказать. Не было слов, чтобы
выразить это. Передо мной двигались существа, более могущественные, чем в видении смертных,
толпящиеся фигуры ужаса, таинственного величия, сущностной силы,
воплощенное пророчество. На мостовой лежал верховный жрец, его губы
широко раскрылись, все его тело было неподвижным и холодным, как у трупа. И Покрывало
было разорвано надвое!

Сбежав из Храма, я попал в мир черных людей. Солнце,
которое я видел как огненный щит, висящий над городом, было совершенно
исчез. Когда я смотрел в эту неестественную ночь, меня поразила мысль, что я
навлек этот суд на Святой Город, и я сформировал
решимость бежать от моего священства, моих родственников и моей страны, и
нести свою участь в какой-то бесплодной глуши.

Я выбежал из Храма, где жрецы жались друг к другу в бледном ужасе,
нашел свою жену и ребенка и унес их через охваченный паникой
город. Пока мы ехали, вопль всеобщего ужаса заставил меня обратить свой взор на
Иерусалим. Большая огненная сфера пронеслась в небесах, отбрасывая тень.
бледное свечение на мириадах звезд внизу. Оно остановилось над городом и
взорвалось громом, вспыхнув над всем горизонтом, но покрыв
Храм с пламенем, которое придавало ему вид металла, раскаленного в печи
. Каждая колонна и вершина были видны со зловещей и ужасающей
отчетливостью. Свет исчез. Я услышал рев землетрясения;
земля вздыбилась у меня под ногами. Я слышал треск зданий,
падение обломков холмов и, что громче обоих, стоны
толпы. В следующее мгновение земля разверзлась, и я был подхвачен
вихрем пыли и пепла.


_II.-Сын несчастья_


Я проснулся в Самарии. Мириам, моя жена, была рядом со мной. Отряд
наши родственники, возвращаясь из города, где террора пострадали несколько
остаются, открыл нам, и принесли нам с ними по пути.

Во время этого паломничества в Неффалим, мой родной дом, мое отсутствие на молитве
и моя печаль поразили всех наших родственников; и Елеазар, брат Мириам,
расспросил меня об этом. В своей горечи я сказал ему, что я
отказался от своей карьеры среди правителей Израиля. Вместо гнева или
удивления его лицо выразило радость. Он указал мне на могилу
Исайя, к которому мы приближались. "Есть ложь, - сказал он, - сердце
что ни пустыня, ни подземелье, ни зубы льва, ни
пила Манассии смог приручить ... в разоблачителя нашего преступлений, бедствий
в наше отступничество, Пророк, что Господь был на носу
величие иудейского, до могилы".

Он обратил копия Писания из-за пазухи, и читать известную
Haphtorah. "Кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца
Господня? Ибо он вырастет перед ним, как нежное растение, и как
корень из сухой земли; у него нет ни формы, ни привлекательности; и когда мы
увидим его, в нем не будет красоты, чтобы мы желали его. Он
презираем и отвержен людьми; человек скорби! Он остановился, положил свою
руку на мою руку и спросил: "О ком говорил пророк? Тот, кто
должен прийти, все еще должен прийти?_" Затем он оставил меня.

Прошло несколько лет; бремя оставалось на моей душе. Однажды, когда я
жил среди своих родственников в Неффалиме, я наблюдал за сильной бурей, когда
внезапно передо мной предстал дух, проклятый и злой, Епифан,
один из тех духов злых мертвецов, которым время от времени позволено
вновь появляться на земле.

"Власть у тебя будет, и возненавидь ее", - объявил он; "Богатство и жизнь, и
возненавидь их. Ты будешь червем среди народа червей - ты будешь
по уши погряз в бедности - ты испытаешь горечь
смерть, пока... Не придет, - внезапно воскликнул он, - сын несчастья, эмблема
нации, что живущие умрут, а умирающие будут жить; что,
попираемый всеми, будет попирать всех; который, истекая кровью из тысячи
ран, останется невредимым; который, разоренный, будет владеть богатством
народы; которые, не имея имени, будут управлять советом королей; которые,
не имея города, будут жить во всех королевствах; которые, рассеянные, как
прах будет связан, как скала; который, погибая от
меча, цепей, голода и огня, будет нетленным, бесчисленным,
славным, как звезды небесные".

Меня подхватили и понесли в сторону Иерусалима. Были сумерки.
летний вечер. Город и стена купались в пурпурном море; Храм
возвышался в его центре, как остров света; небесное воинство приближалось.
едущее в одиночестве по голубым полям; все было благоуханным, спокойным и
великолепие нарисованного видения. По мере того как сгущалась ночь, до моего слуха донесся шум из города
он становился громким, разнообразным, диким; вскоре к нему примешался
лязг оружия; зазвучали трубы, вдоль зубчатых стен и
башен вспыхнули факелы; рев битвы усилился, перерос в крики агонии, раздулся
в яростное ликование. "Смотрите, - сказал одержимый, - это всего лишь
зачатки зла!" Я поднял глаза; дух исчез. Еще через
минуту я уже спускался в долину и мчался вперед, к месту
битвы.

С этого момента я стал вождем Израиля и князем
Неффалим повел мой народ против римских легионов. Я пришел, чтобы стать
священником, я стал капитаном. Я всегда был в гуще сражений; Я был
брошен в темницу; распят на кресте; брошен среди львов; потерпел кораблекрушение;
выброшен в море на пылающей триреме; обвинен перед Нероном и Титом;
тысячу раз подвергался смерти; и все же каждый раз в самый критический момент
какая-то таинственная рука вмешивалась между моей жизнью и ее разрушением. Я
не мог умереть.


_III.-Мерзость запустения_


И через все эти ужасные годы непрекращающейся войны я теперь был воодушевлен
взлетел на волне победы к вершинам ослепительной славы, а теперь низвергнут
в бездну поражения. Я видел, как мою жену и детей оторвали от меня;
восстановили только для того, чтобы их снова утащили. Я видел, как Рим изгнали из Священного Города
только для того, чтобы увидеть его триумфальное возвращение. И на протяжении всех этих сводящих с ума
превратностей, о которых подозревал мой собственный народ, и зная о моем собственном позоре, я
слышал голос: "Подожди, пока я не приду!"

Падение нашего прославленного и несчастного города было сверхъестественным. В течение
последних дней осады враждебность, для которой враждебность человека была как
песчинка в буре, которая движет его, скрутили наших
сила и чувства. Страшные фигуры и голоса в воздухе; видения
поразительные нас от наших короткий и беспокойный сон; безумие в его наиболее
отвратительные формы; внезапная смерть в разгар энергичность; ярость
элементы напустили на наши головы незащищенной; мы всякого зла и
террора, которые могли возникнуть у человека природа, но Мор, наиболее вероятные
всего в городе, переполненном с изнемогающими от голода, больные, раненые,
и мертвых. И все же, хотя улицы были покрыты непогребенными;
хотя каждая стена и траншея были переполнены; хотя шестьсот тысяч трупов
лежали, разбросанные по валам, обнаженные под солнцем - мор
не пришел. Но мерзость запустения, языческий стандарт, был
установлен; где он должен был оставаться до тех пор, пока плуг не пройдет по руинам
Иерусалима.

В эту роковую ночь ни один мужчина не опустил голову на подушку. Небо и
земля были в конфликте. Метеориты горели над нами; земля дрожала под
нашими ногами; вулкан пылал; ветер разразился непреодолимыми
порывами и унес живых и мертвых вихрями далеко в
пустыня. Раскаты грома раздавались со всех сторон небес. Молния, в
огромных простынях, иссушающих глаза и души, горела от зенита до самой
земли, и отмечала свой след лесами, охваченными пламенем, и разрушенными
вершинами холмов.

О защите не думали; ибо смертельный враг исчез из нашего разума.
Наши сердца трепетали от страха, но это было оттого, что мы увидели, как силы небесные
поколебались. Все отбросили щиты и копья и склонились перед
нисходящим судом. Наши крики раскаяния, муки и ужаса были
слышны сквозь рев бури. Мы с воем бросились в пещеры, чтобы спрятаться
мы; мы нырнули в склепы, чтобы спастись от гнева, который поглотил
живых.

Я знал причину, невыразимую причину; знал, что близок последний час
преступления. Несколько беглецов, удивлены, что один человек не утонул
в самой низкой беспомощности, страха, просили меня вести их в
безопасность. Я сказал, что они должны умереть, и указал им на освященную землю
Храма. Более того, я сам повел их туда. Но продвижение было
остановлено. Груды облаков, темнота которых была ощутима даже в полночь
, покрывали священный холм. Я попытался пройти сквозь него, и был
унесенный вниз порывом ветра, который разбил камни кремнистым дождем вокруг
меня.

Пока я лежал беспомощный, я услышал рев вихря над облачным холмом
; и пары начали вращаться. Бледный свет, как
растущая Луна, струились по их краям; и тучи поднялись, и быстро
формы в формах зубчатые стены и башни. Изнутри доносились голоса
, низкие и далекие, но все же странно приятные. Сияние по-прежнему сияло
, и воздушное здание возвышалось, башня за башней, и зубчатая стена
за зубчатой стеной. В благоговейном страхе мы преклонили колени и взирали на это нечто большее, чем просто смертный
архитектура. Он возвышался над землей и небом, колоссальный образ
первого Храма. Весь Иерусалим увидел этот образ; и крик, который среди
их отчаяния вырвался из тысяч и десятков
тысяч людей, рассказал, какие гордые воспоминания были там. Но был услышан гимн,
который, возможно, заставил мир замолчать. Никогда еще не доносился до слуха смертного такой звук, как
величественный и подчиняющий, такой полный меланхолии, величия и повеления.
Огромный портал открылся, и из него вышло воинство, какого человек никогда не видел
прежде, такое, которое человек увидит лишь однажды; страж
ангелы в город Давидов! Они вышли славные, но с горе в
их шаги, слезы катились по небесной красоты. "Давайте пойдем
следовательно," их песня скорби. "Пойдем отсюда", - возвестило
эхо гор.

Процессия задержалась на вершине. Прогремел гром, и они поднялись
по команде, распространяя волны света по просторам небес.
Затем снова прогремел гром; облачный храм развеялся по ветру
; и тьма, предзнаменование ее могилы, опустилась на Иерусалим.


_IV. - Судный час._


Меня разбудил мужской голос. "Что? - спросил он. - Ты вглядываешься в
лица мертвецов, когда ты должен быть первым среди живых?" Все
Иерусалим с оружием в руках, и все же ты пренебрегаешь своим временем, чтобы снискать лавры? Я
вскочил и выхватил ятаган, потому что этот человек был римлянином.

"Ты должен знать меня", - спокойно сказал он. "Прошло несколько лет с тех пор, как мы виделись,
но мы не часто расставались".

"Ты не римлянин?" Я воскликнул. Он отрицал, что национальность, и
предложил мне свой роман атрибуты, кирасу и меч, сказав, что они
помогите мне деньги, бунт, насилие, и обратно в град обреченный"; и,"
он сказал: "О чем еще просят девять десятых человечества в своих душах?"

Он сорвал со лба шлем и, содрогнувшись от внутренней боли,
подбросил его на неизмеримое расстояние в воздух. Я увидел - Епифан! "Я
говорил вам, - сказал он, - что этот день настанет. Была дана одна великая надежда
вашим соотечественникам; они отказались от нее! Пройдут века за веками
прежде чем они осознают возвышенность этой надежды или понесут наказание
за это отвержение. И все же, в полноту времени, свет прорвется сквозь
их тьму. Они спросят: почему варвары и цивилизованные люди одинаковы
наши угнетатели? Почему враждующие религии объединяются, чтобы сокрушить нас в одиночку? Почему
королевства, далекие, как концы земли, объединяются в презрении к нам?"

"Человек ужасных знаний", - потребовал я, - "скажи мне, за какое преступление это происходит
суд?"

"Этому нет названия", - сказал он с мрачным страхом.

"Неужели нет надежды?" - спросил я, дрожа.

"Посмотри на ту гору", - был ответ, когда он указал на Мориа. "Она
теперь покрыта войной и резней. Но на той горе еще будет
восседать на троне Владыка, перед которым солнце скроет его голову. От
с этой горы будет струиться свет до краев вселенной, и
правление будет принадлежать вечному".

Через несколько минут он отнес меня в город, посадил на
зубчатую стену и исчез.

Подо мной бушевала война с безграничной яростью. Римляне пробили себе дорогу
; евреи сражались как дикие звери. Когда ломалось копье,
оружием был нож; когда нож отказывал, они рвали его
руками и зубами. Но римляне шли наперекор всем. Они продвигались до тех пор, пока
не оказались у внутреннего храма. Крик гнева и агонии у
из толпы послышались голоса о возможном осквернении Святая Святых. Я
спрыгнул с зубчатой стены, призвал Израиль следовать за мной и отбросил
римлян назад.

Но Иерусалим был обречен на разорение. Безумец, пророчествовавший о помощи с небес
помешал Израилю сдаться и, таким образом, спас Храм.
Разгневанный его словами, народ продолжил борьбу, и Храм
загорелся. Огонь перекинулся через крышу, и все
его защитники, числом в тысячи человек, утонули в пожаре.
В следующую минуту внутренний храм был в огне. Я бросился вперед и
занял свой пост перед завесой портика, чтобы охранять вход своей кровью
.

Но легионы устремились вперед, крича, что "их вела Судьба",
и что "Бог евреев отдал свой народ и город в их
руки". Поток был непреодолимым. Тит ворвался во главе его,
воскликнув, что "только Божество могло отдать крепость в его руки"
его власть, ибо это было выше надежды и сил человека.
Мои спутники были повержены. Я был вынужден вернуться за завесу Святая святых
. Я жаждал умереть! Я боролся, я насмехался, покрытый с головы до ног
в крови. Я остался без раны.

Затем появился новый враг - огонь. Я слышал его рев вокруг святилища. В
Римляне бежали к порталу. Перед ними встала стена огня. Они бросились назад
сорвали завесу, и Святая Святых оказалась открытой.

Пламя расплавило плиты крыши золотым дождем надо мной. Это
обожгло мраморный пол; это превратило в пар бесценные драгоценные камни,
которыми были усыпаны стены. Все, кто входил, лежали, превратившись в пепел. Но на
священном Ковчеге пламя не имело силы. Он закружился и унесся красным шаром
вокруг нетронутого символа трона престолов. Я все еще жил; но
Я чувствовал, что силы покидают меня - жар иссушал мои сухожилия, пламя
затуманивало зрение. Я опустился на пороге, радуясь, что смерть
неизбежна. Затем я снова услышал слова ужаса. "Подожди
ты, пока я не приду!" Мир исчез передо мной.


_V.- Пилигрим времени_


Здесь я делаю паузу. Я прошел ту часть своей карьеры, которая должна была пройти
среди моего народа. Моя жизнь отца, мужа, гражданина подходила к концу
. Отныне я должен был быть одиноким человеком. Я должен был застелить свое ложе
дикарь, изгоя и раба. Я видеть разорение
могучий и свержения империи. И все же, в суматохе, изменившей
облик мира, мне все еще предстояло жить и не измениться.

В отместку за падение Иерусалима я объехал весь земной шар в поисках
врага Рима. Я нашел в северных снегах человека крови; Я
пробудил душу Алариха и привел его к разграблению Рима. В
отместку за оскорбления, нанесенные евреям слабоумными и трусливыми людьми
из города Константина, я искал инструмент для компендиарного
разорение. Я нашел его в аравийских песках и вложил честолюбие в
душу Мекки. В отместку за осквернение руин Храма,
Я поднял железные племена Запада и во главе крестоносцев
изгнал сарацин. Я полностью питался местью и питал страдания от
мести.

Страсть к человеческой славе захватили меня. Я достал свой меч для Италии;
восторжествовала, был королем и научился проклинать час, когда я впервые
мечтал о славе. А страсть к золоту захватили меня. Богатство пришло к моему желанию,
и к моим мучениям. Дни и ночи страданий были даром алчности.
В своей страсти я стремился в края, где никогда не ступала рука человека.
В шахтах не копались. Я нашел отважного генуэзца и повел его открывать.
новый мир. Металлами я затопил древнее; и к моим страданиям
добавились страдания двух полушарий.

И все же круг страсти не должен был вечно окружать мои обреченные шаги.
Благородные устремления зародились в моем меланхоличном сердце. Я был свидетелем рождения
истинной науки, истинной свободы и истинной мудрости. Я жил с Петраркой,
восхищенно стоял у мольберта Анджело и Рафаэля. Я стоял в
Майнце, рядом с чудотворной машиной, создающей знания.
нетленный, и рассылает его с крылатой скоростью по земле. За кафедрой
могущественного человека из Виттенберга я преклонил колени; израильтянин, каким я был,
и остаюсь, я невольно отдал дань уважения уму Лютера.

В этот час я вижу рассвет вещей, чья слава слава
прошлое-всего лишь сон. Но я должен закрыть эти мысли, блуждая, как
ступени моего паломничества. Мне есть что рассказать еще - странное, великолепное и
печальное. Но я должен дождаться порыва своего сердца.

 * * * * *




РИЧАРД ГЕНРИ ДАНА


За два года до мачты

 Ричард Генри Дана родился в Кембридже, штат Массачусетс,
 1 августа 1815 года. Он был сыном американского поэта, который вместе с
 У.К. Брайантом основал "Североамериканское обозрение", и внуком
 Фрэнсиса Даны, некоторое время министра Соединенных Штатов в
 России, а затем главного судьи Массачусетса. Молодые
 Дана поступила в Гарвард в 1832 году, но, будучи обеспокоена
 поражением глаз, была отправлена обычным матросом на борт
 американского торгового судна и совершила путешествие вокруг мыса Горн в
 Калифорнию и обратно. Его переживания воплощены в его "Двух
 За годы до мачты", которая была опубликована в 1840 году, примерно через
 три года после его возвращения, когда он окончил
 Гарвард, и в тот год, когда он был принят в коллегию адвокатов
 Массачусетса. Его наиболее известные работы дает яркое счета
 человеческой жизни на море во времена старинных парусников, штрихи
 сочувственно о тяготах морской жизни, которая
 его публикации помогли улучшить, и дает также
 интимный взгляд из Калифорнии, когда он еще был провинцией
 Мексика. "Если, - пишет он, - Калифорния когда-нибудь станет процветающим
 страна, это-Сан-Франциско-Бэй станет центром ее
 процветание". Он умер в Риме 7 января 1882 года.


_И.--Жизнь на судне_


14 августа бриг "Пилигрим" вышел из Бостона в плавание вокруг мыса Горн
к западному побережью Америки. Я сделал мое появление на борту двенадцать
часов с комплектом из двух или трех лет плавания, который я имел
целях определения вылечить, если это возможно, на весь
изменения в жизни, и долгое отсутствие от книг и учебы, слабость
глаз.

Судно тронулось в путь рано после полудня. Я присоединился к команде, и
мы вышли в протоку и встали на якорь на ночь.
На следующий день мы были заняты приготовлениями к выходу в море. Следующей
ночью я заступил на свою первую вахту. В течение первых нескольких дней у нас была плохая погода
, и я начал ощущать неудобства жизни моряка. Но я
знал, что если я проявлю хоть малейший признак недостатка духа или отсталости, я
буду немедленно разорен. Так что я выполнял свои обязанности в меру своих возможностей
и через некоторое время почувствовал себя в какой-то степени мужчиной. Я не могу описать
то, как изменили меня полфунта холодной солонины и пара бисквитов.
возникший во мне после трехдневного отсутствия пищи. Я был
новым существом.

Как мы уже долгое "заклинание" на хорошую погоду, без каких-либо происшествий в
нарушить монотонность нашей жизни, не может быть лучшего места, чтобы
описание обязанностей, правил и обычаев американского
купец, которого мы справедливо образца.

Капитан - верховный лорд. Он не несет вахты, приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.
он ни перед кем не отчитывается, и его нужно слушаться во всем.

Премьер-министр, официальный орган, а также действующий и
старший офицер является старшим помощником. Помощник капитана также ведет
ведет вахтенный журнал и отвечает за укладку, безопасное хранение и доставку
груза.

Место второго помощника капитана - это место для собак. Солдаты не уважают его как офицера
, и он вынужден подниматься наверх, чтобы опустить руки в смолу и
размазать вместе с остальными. Команда называет его "матросским официантом", и он должен
снабжать их всем необходимым для работы. Его жалованье
обычно вдвое больше, чем у обычного матроса, и он ест и спит в
каюте; но он вынужден почти все время находиться на палубе и ест
за вторым столом - то есть готовит еду из того, что капитан и
старший помощник уйти.

Стюард-слуга капитана, и заряд кладовая, из
и все, включая приятель, это исключено. Повар-покровитель
экипажа, и тех, кто находится в его пользу могут получить свои мокрые варежки
чулки и сушат, или зажгите их трубы на камбузе в ночное время
смотреть. Эти две достойные люди, вместе с плотником и
парусный мастер, если будет, стоять не смотреть, но, будучи заняты весь день,
разрешено В "спать" на ночь, если "все руки" называются.

Команда разделена на две вахты. Ими командует старший помощник капитана
левый борт, а второй помощник - правый борт, находясь на дежурстве и в свободное от него время,
или на палубе и внизу каждые оставшиеся четыре часа. Вахта с 16:00 до 20:00
разделена на две половинные, или собачьи, вахты. Таким образом, они
делят двадцать четыре часа на семь вместо шести и, таким образом, меняют часы
каждую ночь.

Утро начинается с того, что вахтенные на палубе сменяются на рассвете и
моют, скребут и швабрят палубы. Это, с наполнением
"бочки для ведер" пресной водой и свертыванием такелажа, обычно
занимает время до семи склянок (половина восьмого), когда все матросы
приготовьте завтрак. В восемь начинается рабочий день, который длится до захода солнца,
за исключением часа на ужин. Дисциплина судно
требуется каждому человеку, чтобы быть на работе на что-то, когда он находится на палубе,
только по ночам и по воскресеньям. Разговаривать не допускается среди
экипаж на своих местах.

Когда я впервые покинул порт и обнаружил, что нас регулярно нанимают на работу
неделю или две, я предположил, что мы приводим судно в
мореходное состояние, и что оно скоро закончится, и нам нечего будет делать.
оставалось только управлять кораблем; но я обнаружил, что так продолжалось в течение двух лет,
и по прошествии двух лет предстояло сделать столько же, сколько и прежде. Если,
после всей работы с парусами, такелажем, просмаливанием, смазыванием,
лакировкой, покраской, выскабливанием, дракой, наблюдением, рулевым управлением, зарифлением,
сворачивая, закрепляя, ставя паруса, подтягивая, буксируя и
карабкаясь во всех направлениях, торговцы и капитаны думают, что
моряки не заработали свои двенадцать долларов в месяц, свою соленую говядину.
и черствый хлеб, они продолжают собирать паклю - _ad infinitum_.
Филадельфийский катехизис гласит:

 Шесть дней ты должен трудиться и делать все, что в твоих силах,
 А на седьмой, holystone палубы и очистите кабель.

Мы пересекли экватор на 1 октября и обогнули мыс Горн, в начале
Ноябрь. Понедельник, 17 ноября, был черным днем в нашем календаре. В семь часов утра
нас разбудил крик: "Все наверх,
эй! Человек за бортом!" Этот непривычный крик вызвал трепет в сердце каждого.
и, поспешив на палубу, мы обнаружили, что судно легло в дрейф.
застигнутое врасплох, со всеми парусами; для мальчика, стоявшего у руля
оставил его, чтобы выбросить что-нибудь за борт, и плотник, который был старым
матрос, зная, что ветер слабый, опустил руль и лег в дрейф.
сбитый с толку. Вахтенные на палубе спускали шлюпку, и я поднялся
на палубу как раз вовремя, чтобы влезть в нее, когда она отходила от борта
. Но он не был пока на просторах Тихого в нашей маленькой лодке
что я знал, что мы потеряли Джорджа Балмер, молодой английский матрос, который был
ценятся сотрудники, как активный и готов моряка и экипажа
как живой, бодрый молодец и хорошим напарником.

Он поднимался наверх, чтобы надеть ремень на головку грот-марса для
фалы с кольцевым хвостом, у него были ремень и блок, моток фалов и
шип марлина на шее. Он упал, не умея плавать, и
будучи тяжело одетым, со всеми этими вещами на шее, он
вероятно, сразу же утонул. Мы вытащили кормой в направлении, в котором он
упал, и хотя мы знали, что не было никакой надежды спасти его, пока не
один желает говорить о возвращении, и мы на веслах около около часа,
не хотят признавать себе, что мы должны его отдать.

Смерть всегда торжественна, но никогда так сильно, как в море.
эффект от этого сохраняется на экипаже еще некоторое время. Стало больше доброты
, проявляемой офицерами и экипажем друг к другу. О пропавшем человеке
упоминают редко или отделываются грубой похвалой моряка: "Что ж,
бедный Джордж ушел! Его круиз скоро заканчивается. Он знал свое дело и выполнял его.
свой долг и был хорошим товарищем по плаванию ". Едва мы вернулись на борт с
нашим печальным отчетом, как был проведен аукцион одежды БЕДНЯКА.


_II.--На краю Земли_


Во вторник, 25 ноября, мы достигли острова Хуан-Фернандес. Мы
мы были тогда, вероятно, в семидесяти милях от него; и оно казалось таким высоким, что
Я принял его за облако, пока оно постепенно не приобрело более зеленый и мертвый цвет
. К полудню остров оказался прямо перед нами, и мы
взяли курс на единственную гавань. Никогда я не забуду это
ощущение, которое я испытал, обнаружив, что меня снова окружает
суша, когда я стоял на вахте около трех часов следующего утра, чувствуя
дующий с берега бриз и слыша лягушек и сверчков. К моему
радости я в том числе заказали на берег, чтобы наполнить водой бочки. Автор:
утром 27-го мы снова были на просторах Тихого океана и больше не видели
ни земли, ни парусов, пока 13 января 1835 года не достигли мыса
Консепсьон на побережье Калифорнии. Мы хорошо проплыли на
запад, чтобы в полной мере воспользоваться северо-восточным пассатом, и поэтому
теперь должны были плыть на юг, чтобы достичь порта Санта-Барбара, где мы
прибыл 14-го числа, после 150-дневного путешествия из Бостона.

В Санта-Барбаре мы вступили в контакт с другими судами, занятыми
погрузкой кож и жира, и, поскольку это была работа, которой мы вскоре занимались
чтобы быть занятыми, мы смотрели с некоторым любопытством, особенно на
труды команды "Аякучо", которая была смуглыми жителями Сандвичевых островов.
И помимо практики в высадке на этом труднодоступном побережье, мы испытали на себе
трудности, связанные с тем, что нам пришлось внезапно соскользнуть с тросов, а
затем, когда позволила погода, причалить к нашим прежним стоянкам.
С этого времени и до 8 мая 1836 года я занимался торговлей и погрузкой,
сушкой и хранением шкур между Санта-Барбарой, Монтереем, Сан-Педро,
Сан-Диего, Сан-Хуаном и Сан-Франциско.

Судно "Калифорния", принадлежащее той же фирме, пробыло на побережье почти два
года, прежде чем оно собрало полный груз из 40 000 шкур.
Другое судно, "Лагода", на борту которого находилось 31 000 или 32 000 человек, почти
два года получало свой груз; и когда выяснилось, что нам предстояло
собрать около 40 000 шкур помимо наших собственных, что составило бы 12 000 или
15 000 человек стали недовольны. Это было плохо для других, но еще хуже
для меня, который не собирался быть моряком на всю жизнь. Три-четыре года
сделали бы меня моряком во всех отношениях, как по уму, так и по привычкам.
телом, и поставил бы всех моих товарищей настолько далеко впереди себя, что о колледже
и профессии было бы напрасно думать.

Мы были на краю земли, в стране, где нет ни
закон, ни Евангелие, и где матросы на милость капитана. Мы потеряли
всякий интерес к путешествию, не заботились о грузе, пока мы были здесь
собирали только для других, начали латать свою одежду и чувствовали себя так, словно
мы были исправлены без всякой надежды на перемены.


_III.-Деспотичный капитан_


Помимо непрестанной работы на борту корабля, в Сан-Педро нам пришлось
катите тяжелые бочки с товарами вверх по крутому склону, чтобы разгрузить
шкуры с тележек на вершине, перегрузите эти тележки нашими товарами,
бросьте шкуры за склон холма, соберите их и перенесите на борт
доска. После того, как мы проработали таким образом несколько дней,
капитан поссорился с коком, повздорил с помощником и
обратил свое неудовольствие, в частности, на большой, тяжелой формы
парень по имени Сэм.

Мужчина запинался в своей речи и был довольно медлителен в движениях, но
был довольно хорошим моряком и, казалось, всегда старался изо всех сил. Но
капитан находил недостатки во всем, что делал. Однажды утром, когда гичка
была заказана капитаном, мистером Расселом, офицером, нанятым в
Санта-Барбара, Джон Швед, и я услышал его голос, поднятый в насильственных
спор с кем-то. Потом пришел удары и возня. Потом мы услышали
голос капитана вниз, в люк.

"Вы видите, ваше состояние! Ты когда-нибудь дашь мне еще челюсть?"

Нет ответа; а потом пришел борьбы и вздымалась, как будто этот человек был
пытаясь повернуть его.

"Вам лучше оставаться на месте, потому что я вас поймал!" - сказал капитан, который
повторил свой вопрос.

"Я тебе ничего не давал", - сказал Сэм, потому что мы услышали именно его голос.

"Это не то, о чем я тебя спрашиваю. Ты когда-нибудь снова будешь дерзить мне?"

"Я никогда им не был, сэр", - сказал Сэм.

"Отвечайте на мой вопрос, или я сделаю из вас распростертого орла!"

"Я не негр-раб!" - сказал Сэм.

"Тогда я приготовлю тебе такой же!" - сказал капитан; и он подошел к люку
, выпрыгнул на палубу, сбросил пальто и, закатав
закинув рукава, крикнул помощнику: "Схватите этого человека, мистер А...! Схватить его
вверх! Сделать распластанный его! Я научу тебя, как всех, кто здесь хозяин
на борт!"

Команда и офицеры последовали за капитаном к люку, и после
повторных приказов помощник схватил Сэма, который не сопротивлялся, и
отнес его к трапу.

"За что вы собираетесь выпороть этого человека, сэр?" - спросил Джон Швед.
капитану.

Услышав это, капитан повернулась к нему, но, зная его
быстрый и решительный, он приказал стюарду принести утюг и
призывая Рассел, чтобы помочь ему, подошел к Джону.

"Оставьте меня в покое!" - сказал Джон. "Вам не нужно применять силу!" И, протянув
ему руки, капитан надел на него кандалы и отправил его на корму, в
шканцы.

Сэм к этому времени был помещен против растяжек, его пиджак, и его
вернуться exposed. Капитан стоял на краю палубы, в нескольких футах
от него, слегка приподнявшись, чтобы замахнуться на него, и держал в
руке моток толстой, прочной веревки. Офицеры встали вокруг,
команда сгруппировалась на шкафуте. Размахивая веревкой над головой,
и согнувшись так, чтобы придать ей полную силу, капитан опустил ее
на спину бедняги. Один, два, шесть раз.

- Ты когда-нибудь еще покажешь мне свою челюсть?

Мужчина скорчился от боли, но не сказал ни слова. Еще три раза. Это
было уже слишком, и он пробормотал что-то, чего я не расслышал. Это
привело еще столько людей, сколько мог выдержать человек, когда капитан приказал
его зарубить и идти вперед.

Затем Джона Шведа привязали. Он спросил капитана, за что его должны были выпороть
.

"Разве я когда-нибудь отказывался от своего долга, сэр? Вы когда-нибудь видели, чтобы я медлил,
или был дерзким, или не знал своей работы?

"Нет", - сказал капитан. "Я выпорю вас за ваше вмешательство - за то, что вы спросили
вопросы".

"Разве мужчина не может задать здесь вопрос, не подвергаясь порке?"

"Нет!" - заорал капитан. "Никто не должен открывать рта на борту этого судна,
кроме меня!" И он начал наносить удары по спине мужчины.
По мере того, как он продолжал, его страсть возрастала, и мужчина корчился от боли.
У меня кровь застыла в жилах. Когда Джон был зарублен, мистеру Расселу было приказано
взять двух мужчин и еще двоих других в лодку и вытащить капитана
на берег.

Покончив с дневной работой, мы спустились в кубрик и поели.
поужинали, но не произнесли ни слова. Двое мужчин лежали на своих койках.
они стонали от боли, и все было погружено во мрак. Я поклялся, что если
если бы у меня были средства, я бы сделал что-нибудь, чтобы загладить
обиды и облегчить страдания того бедного класса существ, к
которому я тогда принадлежал.


_IV.-Я становлюсь целителем шкур._


Комфорт путешествие было, видимо, в конец, хотя я, конечно,
было несколько приятных дней на берегу; и так как мы постоянно занимаются
перевозки пассажиров со своим товаром туда-сюда, в дополнение к
торговая наши сборные грузы из спиртных напитков, чая, кофе, сахара, специй,
изюм, патока, скобяными, фаянсовая посуда, посуда, Столовые приборы, одежда,
ювелирные изделия, и, по сути, все, что можно себе представить из Китая
фейерверки на английский колесо, мы накопили значительные знания
персонаж, платье, и язык жителей Калифорнии.

В начале мая меня вызвали на несколько месяцев в мою квартиру
в нашем убежище в Сан-Диего. В мгновение ока я
превратился в пляжника и прядильщика, но новизна и
сравнительная независимость жизни не были неприятными. Мой
спутники были француз по имени Николай, и мальчик, который действовал как приготовить;
Четверо жителей Сандвичевых островов работали и ели с нами, но обычно спали у
большой печи, которая была построена матросами русского исследовательского корабля,
и была достаточно большой, чтобы вместить шесть или восемь человек. Мистер Рассел, который был в
у него была отдельная маленькая комната. 18 июля Пилигрим вернулся
новости. Капитан т------ принял командование большей емкости
Оповещения, а хозяева, по просьбе моих друзей, было написано в
Капитан т------ отвезти меня на борту должен предупредить возврат к
Государств перед Пилигрим.

8 сентября, я оказался на борту нового судна, и с ней
посетил Сан-Франциско, а также другие порты, которые уже названы. Наша команда
была несколько сокращена; нам не хватало рук для плавания вокруг Кейптауна.
Рог в глубине зимы, и так ограничена, и глушила был предупреждения
по ее необыкновенно большого груза, а вес наш пять месяцев магазинах,
что ее каналы были в воде; при этом, чтобы еще
более неудобно, на баке слил, а в плохую погоду более
половину койки были вынесены пустующим. Но "ничего страшного, мы
дорога домой!", был ответ на все.

В состав экипажа входили четверо мальчишек, по двум из которых инцидент может вот
быть сохранено. Там был маленький бокс-матч на борту, пока мы были в
Monterey в декабре. С широкой спиной, головастый Кейп-Код мальчика, о
шестнадцать лет играл хулигана за тонкие, хрупкие на вид мальчик
одной из бостонских школ. Однажды Джордж (парень из Бостона) сказал, что он
подрался бы с Натом, если бы мог вести честную игру. Старший помощник услышал
шум и попытался помириться; но, сочтя это бесполезным, призвал всех
руки вверх, выстроил команду по пояс, обозначил линию на палубе,
довел до этого двух мальчиков и заставил их "держать марку".

Нат приложил свои двойные кулаки, разжигая кровь и вызывая
черно-синие пятна по всему лицу и рукам другого, которого мы
ожидали увидеть сдающимся в любой момент. Но чем больше он пострадал
лучше воевал. Раз за разом его чуть не сбивали с ног, но он поднимался
приходил снова и встречал цель лицом к лицу, смелый, как лев, снова принимая на себя
тяжелые удары, которые звучали так, что сердце сжималось от жалости к
он. Наконец он в последний раз подошел к отметке, его рубашка была разорвана на
его тело, его лицо было покрыто кровью и синяками, а глаза сверкали
огнем, и он поклялся, что будет стоять там, пока один или другой не будет
убит.

И он стал похож на молодую фурию. "Ура на носу!" - сказали матросы,
подбадривая его. Нат попытался сблизиться с ним, но помощник остановил его.
Нац потом подошел к Марку, но выглядел белым вокруг рта, и его
удары не были даны половина духа его первой. Он, видимо,
пришибленное. Он всегда был хозяином, и ему нечего было приобретать, а можно было все
потерять; в то время как другой сражался за честь и свободу, и под
чувство неправоты. Он не будет делать. Он был только за. Нат дал, не так
сильно побитый, как напуган и подавлен, и никогда после этого не пытались действовать
хулигана на борту.


_V.- Полное приключений путешествие домой_


К воскресенью, 19 июня, мы были в широте. 34 ° 15' южной широты и долго. 116 ° 38' западной долготы,
и впереди начали вырисовываться перспективы плохой погоды. Дни становились короче,
солнце давало меньше тепла, ночи были такими холодными, что мешали нам
спать на палубе, Магеллановы облака были видны ясной ночью,
небо выглядело холодным и сердитым, а временами - длинным, тяжелым, уродливым морем
заходил с юга. Будучи таким глубоким и тяжелым, корабль рухнул
в море, вода захлестнула палубы. Еще не дойдя до
тысячи миль от мыса Горн, наши палубы захлестнуло море, наполовину не такое
высокое, как мы должны были ожидать там. Затем пошел дождь, слякоть, метель и
ветер, такой сильный, что у нас перехватило дыхание. Мы постоянно промокали насквозь
и наши руки окоченели, так что работа наверху была
исключительно трудной. К 1 июля мы были почти на широте
Мыс Горн и зубная боль, которая беспокоила меня уже несколько
дн увеличил размер моего лица, так что я счел невозможным
есть. Оскудевшая аптечка не принесла облегчения,
и капитан отказался позволить стюарду сварить для меня немного риса.

"Скажи ему, чтобы ел соленую дрянь и черствый хлеб, как все остальные", - сказал он
. Но помощник капитана, который был не только моряком, но и мужчиной, тайком пронес кастрюлю с
рисом на камбуз и велел коку сварить его для меня, а не для того, чтобы
"старик" это видел. После этого помощник капитана приказал мне оставаться
в моей каюте два или три дня.

Только в пятницу, 22 июля, потерпев неудачу в прохождении
Магелланова пролива, мы обогнули мыс и, заметив
остров Стейтен-Ленд, расположенный к северу, простирался до
внутренней части Фолклендских островов. Со штрафом в размере ветерок, мы сгрудились на все
холст судно будет нести, и наш "весело, мужчины," с
припев которые могли бы быть услышаны на полпути к Стейтен Земли. Как только мы оказались
к северу от Фолклендских островов, солнце поднялось выше над горизонтом
с каждым днем ночи становились короче, и каждое утро, выходя на палубу
произошло ощутимое изменение температуры.

20-го числа месяца я встал за руль в последний раз, сделав между 900 и
1000 часов на эту работу, и через 135 дней после выхода из Сан-Диего в нашей
якорь на дно Бостонской гавани, и я имел удовольствие поздравляют на мое возвращение и мое появление здравоохранения и прочность.
***
*** ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ГУТЕНБЕРГА "ВЕЛИЧАЙШИЕ КНИГИ МИРА" — ТОМ 02 — ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ***