Величайшие книги мира Том 01

Содержание

О ЧЕМ, ЭДМОНД
 Король гор

ЭЙНСВОРТ, ХАРРИСОН
 Лондонский Тауэр

ANDERSEN, HANS
 Импровизатор

APULEIUS
 Золотой осел

АРАБСКИЕ НОЧИ

ОКАССЕН И НИКОЛЕТТ

AUERBACH, BERTHOLD
 На высоте

ОСТИН, ДЖЕЙН
 Здравый смысл и чувствительность
 Гордость и предубеждение
 Аббатство Нортенгер
 Мэнсфилд Парк
 Эмма
 Убеждение

BALZAC, HONOR; DE
 Eug;nie Grandet
 Старый Горио
 Волшебная шкура
 В поисках абсолюта

БЕКФОРД, Уильям
 История халифа Ватека

БЕН, АФРА
 Орооноко

BERGERAC, CYRANO DE
 Путешествие на Луну

BJ;RNSON, BJ;RNSTJERNE
 Арне
 Божьим путем

БЛЭК, Уильям
 Дочь Хета

БЛЭКМОР, Р.Д.
 Лорна Дун

BOCCACCIO
 Декамерон

Полный указатель ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА приведен в конце
Тома XX.





Введение

О таком предприятии, как "ВЕЛИЧАЙШИЕ КНИГИ МИРА", следует судить с
двух разных точек зрения. О нем можно судить по его конкретному
достижению - материалу, из которого он состоит; или о нем можно судить с
учетом его общей полезности в системе литературы, к которой он
принадлежит.

В эпоху, которую иногда иронически называют "замечательной" из-за ее
коммерциализма, не было ничего более поистине замечательного, чем
прогресс в обучении, а также в материальном прогрессе; и из всех
ни один инструмент, способствовавший достижению этой цели, не был более
эффективным, возможно, чем практическая популяризация литературы.

В "ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГАХ МИРА" была предпринята попытка создать
_компендиум_ лучшей мировой литературы в форме, которая будет соответствовать
когда - то _доступный_ каждому и по - прежнему _доверный_ своим оригиналам;
или, другими словами, была предпринята попытка позволить первоначальному автору
рассказать свою историю заново на своем родном языке, но в максимально сжатые сроки
.

Такой метод полностью отличается от всех тех, при которых используется автор.
представлен либо одним или несколькими отрывками из его работы, либо
формальным резюме или критикой на чужом языке. И,
поскольку стиль и язык оригинала - это то, что часто составляет
крылья, на которых только и может летать его мысль, иметь доступ к его
мысли без ее формы слишком часто равносильно обладанию скелетом без
духа, который один мог бы оживить его.

Однако, несмотря на это, мы осознаем, что даже МИРОВАЯ
ВЕЛИЧАЙШИЕ КНИГИ не избежат критики небольшого класса людей
которые заявят, что возражают против этого, как против любого вмешательства в
авторский оригинал - в ответ на что можно сказать только, что такое
возражения редко, если вообще когда-либо, выдвигаются в истинных интересах обучения,
или в подлинном духе исследования, и слишком часто исходят только из
знания книг или любви к ним, которые не глубже, чем их содержание.
титульный лист.

Лучше, чем все книги об истинах, которые содержат учебники и
заменить их истины в форме, которая делает их доступными не только
наделить их новыми полномочиями и расширенным диапазоном полезности, но
также не должен вмешиваться в те
качества, которые составляют изысканный литературный вкус оригинальных.

Были собраны подборки ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА, которые
расположены в алфавитном порядке в десяти различных разделах, а именно:
Художественная литература, Жизнеописания и письма, история, религия, философия, экономика,
Наука, поэзия и драматургия, путешествия и приключения и разное
Литература.

Важной дополнительной особенностью работы является _ краткая, но в высшей степени
критическая биографическая и библиографическая заметка_, которая сопровождает каждого
автора и каждую подборку на протяжении двадцати томов. К этому следует также добавить
не менее важные _представления_ и другие
пояснения, написанные экспертами, которые часто сопровождают выбранные фрагменты в
тексте, основные примеры которых можно найти, в частности, в
раздел религии этой работы, в статьях, посвященных таким
такие темы, как "Книга мертвых", брахманизм, конфуцианство, Коран,
Талмуд и т.д.

Что касается выбора самих себя, к этому можно добавить, что даже
где они получены от зарубежных оригиналов, они часто
готовят из тех оригиналов, а не из существующих переводов
из них, как в порядке перевода Катулла профессор Уайт Дафф,
или конденсации из Еврипид, Корнель, Кант, Тацит, и очень
многое другое. В других случаях, опять же, подборки были _специально
подготовлены для_ ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА _ их авторами _ или их
агенты, такие как два избранных произведения майора Мартина Хьюма по истории,
Доктора Брэмуэлла и сэра Фрэнсиса Гальтона по науке, мистера Роберта Хиченса по
Художественной литературе и т.д. Из этого, и в еще большей степени из самого списка авторов,
мы надеемся, что, помимо совершенно современной цели, в
явно надлежащей пропорции современной литературы нашлось место в
произведение, и что лучшие из французских, немецких, скандинавских, русских,
и других авторов стоят в нем в одном ряду с американскими и английскими, как и
лучшие из древних стоят в одном ряду с лучшими из современных.

Поскольку цель создания ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА была направлена прежде всего
на те формы литературы, которые больше всего нуждались в
сведении, чтобы сделать их легкодоступными, этого не следует ожидать
что поэтический раздел работы будет содержать более короткие стихотворения
. Более того, даже если краткость таких стихотворений и их общая
доступность в современных антологиях не сделали их включение
здесь произведением второстепенного значения, чувствовалось, что их место может быть далеко
лучше дополнить произведение, подобное настоящему, лучшим в мире драматическим_
литература, как уже было сделано. Это, однако, не относится к
переводам более коротких поэм древней классической литературы,
о которых, какими бы короткими они ни были, нельзя сказать, что они уже широко распространены
доступны для повседневного чтения.

Повсюду требования собственно литературы или изящного письма
тщательно рассматривались в сочетании с требованиями чистого
обучение, или получение информации, в результате чего, как мы надеемся, к
авторитету лучших мыслителей мира добавится живописность
их прекрасного письма. Платон, Спенсер, Ньютон; Дарвин, Геккель, Вирхов;
Эсхил, Шелли, Ибсен; Бертон, Мандевиль, Лоти; или Брандес, Мэтью
Арнольд, и Демосфен--от старого и от нового времени они прекращают
своими перлами.

Понятие законченности, или абсолютная открытость, для такого дела, как
От ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ МИРА можно с готовностью отказаться. Даже приводить их здесь
показалось бы нелепым любому, кто знаком с огромным диапазоном
предмета. Не таким уж нелепым, однако, может показаться утверждение о том, что он
установил стандарт и форму достижения, новую в анналах
литературного творчества; и более того, _ важность которого как
воспитательный фактор,_ не менее как испытание особые потребности
эпоха в которой мы живем, может быть, как действует по-своему и по-своему
время, как некоторые из тех взносов, которые помогли вдоль
возрождение учения и писем, с самого первого пробуждения
Гуманисты Возрождения до наших дней.

 * * * * *




ЭДМОН ОБ

Король гор

 Эдмон Об был сыном бакалейщика в Дьезе, в Лотарингии,
 Франция, где он родился 14 февраля 1828 года. Даже в детстве он
 проявил живость ума и непочтительный дух, которые
 должны были сделать его самым интересным антиклерикальным писателем своего времени
 . Его рассказы обладают качествами лучших произведений
 восемнадцатого века, дополненными современными интересами
 его собственного века. "Царь гор" - самый известный
 из его романов, поскольку он также является лучшим. В 1854 году О был
 работал бедным археологом во французской школе в
 Афины, где, как он заметил, существовало любопытное взаимопонимание
 между разбойниками и полицией современной Эллады.
 Разбой становился безопасной и почти респектабельной греческой отраслью
 . "Почему бы не сделать это вполне респектабельным и регулярным?"
 сказал О. "Почему бы какому-нибудь главарю бандитов с хорошими
 связями не преобразовать свой бизнес в должным образом зарегистрированную
 акционерную компанию?" Поэтому в 1856 году он написал один из самых
 восхитительных сатирических романов "Царь гор".
 Эдмон О умер 17 января 1885 года, вскоре после своего
 избрания во Французскую академию.


_I.-- Разбойник и его бизнес_


Я не трус; тем не менее, я немного дорожу своей жизнью. Это подарок, который я
получил от своих родителей, и я хочу сохранить его как можно дольше
в память о них. Итак, по прибытии в Афины в апреле 1856 года я
воздержался от поездки в деревню.

Сказал ли мне директор Гамбургского ботанического сада, когда я уезжал
Германия: "Мой дорогой Герман Шульц, я хочу, чтобы ты поехал в Грецию и составил
отчет о замечательной системе получения доходов от разбоя в этой стране.
приземляйся", я мог бы смело начать с поездки верхом за пределы Афин, поскольку
это сделали мои американские друзья, Джон Харрис и Уильям Лобстер. Но меня
просто послали с зарплатой в 10 фунтов стерлингов в месяц собирать самые редкие
образцы флоры Греции. Поэтому я начал с изучения
местных растений в королевских садах; и отложил работу по поиску
новых видов и разновидностей.

Джон Харрис и Уильям Лобстер, которые поселились у меня в лавке
кондитера Христодулоса на улице Гермес, были людьми более
предприимчивого темперамента. Взяв двух единственных лошадей, которые были у Христодулоса
, они отправились за город. Но не успели они проехать и
милю, когда их остановила банда разбойников, и срочно пригласили
нанести визит Королю Гор. Американцы отказались
идти, как Царь Горы было неласковое путь держать его
посетителям большой выкуп, и убивать их, если деньги не были
быстро оплатил. Но разбойники - их было четырнадцать - настаивали на своем.
они достали веревки и начали связывать своих пленников. Ни Гаррис, ни
Лобстер не были сделаны из того дерева, из которого делают хворост. Они
достали револьверы и применили их с поразительным эффектом. Они проиграли
лошадей, но благополучно вернулся в Афины.

"Полагаю, я не должен роптать из-за двух лошадей", - сказал Христодулос. "Я
служил под командованием Хаджи Ставроса, Короля гор, в войне за
Независимость и заработал достаточно денег, чтобы открыть свое дело".

Затем, за бутылкой санторинского вина, Христодулос рассказал историю
великого главаря разбойников. Хаджи Ставрос был, безусловно, самым популярным
лидером среди восставших греков. Его ненависть к туркам не слепой
ему до такой степени, что он проходил через греческую деревню без
его разграбления. Энергичный беспристрастности позволило ему продвигать свою известность
увеличивая свое богатство. Лорд Байрон посвятил ему оду, а
сторонники греческого дела по всей Европе присылали ему субсидии.
В результате, когда Греция была наконец освобождена от турок,
Хаджи Ставрос вернулся к своему старому ремеслу с большим капиталом и
гениальной организацией, которая позволила ему произвести революцию в бизнесе
о разбое. Он заключил соглашения с армейскими офицерами и
политиками и позаботился о том, чтобы его союзникам было доверено управление
его свободной, просвещенной и прогрессивной страной.

"Но вся жалость в том, - продолжал наш честный хозяин, - что бедный Хаджи
Ставрос очень стареет, и у него нет сына, который мог бы стать его преемником. Ради
своей единственной дочери он вкладывает все свое состояние в иностранные акции
и паи, вместо того чтобы использовать их для расширения своего бизнеса ".

- Послушайте, я был бы рад познакомиться с мисс Ставрос, - сказал Джон.
Харрис. "Я был бы не прочь бросить свою работу капитана "Фантазии",
которая сейчас стоит в Пирее, чтобы жениться на самой богатой наследнице в
Греция. Как ты думаешь, стоит ли попасть в плен ради того, чтобы
встретиться с ней?"

Христодулос собирался ответить, но в магазине прозвенел звонок, и вошла молодая леди
. Как и у девяти из десяти афинских девушек, у нее были некрасивые черты лица.
Ее зубы были белыми и ровными, а волосы были красивыми; но это было
все. К счастью, в нашем мире, Самый уродливый маленький гусь вообще
находит какого-то честного глупца, чтобы полюбоваться ей. Дмитрий, сын кондитера
, выбежал вперед с криком восторга, восклицая: "Это Фотини!"

- Джентльмены, давайте поговорим о чем-нибудь другом, - прошептал Христодулос. - Мы
не должны пугать эту очаровательную девушку рассказами о разбойниках.

Затем он представил нам Фотини. Оказалось, что она была дочерью
одного из его старых товарищей по оружию, полковника Джона. Полковник Джон был
очевидно, состоятельным человеком, поскольку Фотини была очень модно одета, и
она получала образование в лучшей школе-интернате в Афинах. Ее отец
попросил своего старого друга разрешить Фотини прийти и поболтать с нами, а также
улучшить свои знания французского и немецкого. Девушка, однако, была слишком
робка, чтобы вступать в разговор, и, судя по направлению ее
взглядов, она хотела бы говорить не на французском или немецком,
если бы могла, а на английском.

Джон Харрис, я признаю, очень привлекательный мужчина; но то, как Фотини
начала пожирать его глазами, поразило меня. Я сидел рядом с ней за столом.
но до конца трапезы она не произнесла ни слова.
Затем она спросила, женат ли он.

"Нет, это не так", - ответила я, добавив с оттенком ехидства: "Я думаю, он
был бы рад, если бы его тебе представили".

Что-то произошло, что заставило меня подозревать, что она была
богатейшая наследница в Греции. Во время трапезы, Дмитрий прибежал в с
газету, и смотрит далеко от счастливого.

"Hadgi Ставрос был побежден", - крикнул он. "Войска сожгли его
лагеря и разбита его армия, и преследовали его до болота
Марафон".

"Это ложь!" - закричал Христодулос, его лицо покраснело от гнева. "Царь Гор
мог бы захватить Афины, если бы захотел, и перерезать глотку
каждому человеку в них".

Это, как мне показалось, были странные слова из уст честного кондитера, который
также был лейтенантом милиции. Я был еще более удивлен, когда
повернулся к Фотини и увидел, что ее лицо было мокрым от слез.

"Видишь ли, мой дорогой Харрис", - сказал я, когда он, Лобстер и я были
разговор то и дело в моей спальне, "Ты только получил
введение вы хотели".

"Что за уродливая маленькая одетая вещь!" - воскликнул Харрис. "Я бы не стал
жениться на ней, чтобы спасти мою жизнь".

"Ну, во всяком случае, - сказал я, - я смогу приступить к своим ботаническим
исследованиям завтра, теперь, когда ее превосходный отец удалился в свои
горы".


_II.-Компания "Король гор", Лимитед_


На следующее утро я пристегнула свой чемодан для коллекционирования и исследовала гору
Парнас. Там я наткнулась на Дмитрия и двух дам.

"Эта пожилая женщина - миссис Саймонс, англичанка, очень богатая", - сказал мне Дмитрий.
"Симпатичная девушка - ее дочь. Я их гид. Я выбрала эту
экскурсию в надежде встретиться с вами. Но что случилось с
женщинами?"

Они завизжали и в ужасе уставились на заросли кустарника. Я
посмотрел в том же направлении и заметил полдюжины ружейных стволов
, поблескивающих среди листвы. Затем появились в восьми хулиганов, и я увидел, что
единственная разница между чертями и разбойников заключается в том, что черти менее
черный, чем сказано, и абреки гораздо грязнее, чем положено. Они
забрали все наши деньги и драгоценности, а затем позволили Дмитрию уйти- я
догадались почему, - и вела две дамы и я вниз с холма, и вверх
извилистый путь, на высоком плато, где Hadgi Ставрос и его группа были
сейчас в лагере.

Король гор сидел, скрестив ноги, на квадратном ковре
под сосной, недалеко от своего шумного, многолюдного лагеря. Четыре
секретаря писали на коленях под его диктовку. Он был
несомненно, человеком величественной внешности. У него была прекрасная фигура - высокая,
гибкая и удивительно сохранившаяся - и спокойные, благородные черты лица. Единственными
признаками старости были его длинные седые волосы и длинные седые
усы. Одет он был очень просто - куртка из черной ткани, необъятные
синие хлопчатобумажные штаны, большие сапоги из русской кожи и свободная красная
кепка. Украшенный драгоценными камнями пояс был единственной дорогой вещью, которую он носил.

При нашем приближении он поднял голову.

"Всегда пожалуйста", - сказал он с большой серьезностью. "Пожалуйста, присаживайтесь,
пока я закончу диктовать свои письма".

Его слуга принес нам прохладительные напитки, состоящие из кофе по-турецки
delight и консервированных фруктов. Успокоив нас, король продолжил.
продолжил свою переписку.

"Это, - сказал он, - адресовано господам Барли и компании, 31 Кавендиш-сквер, Лондон".
"Это адресовано господам Барли и компании".

"Простите меня, сир", - сказал его секретарь, наклоняясь и шепча в
его ухо.

"Какое это имеет значение?" сказал король надменный тон. "Я не сделал
ничего плохого. Пусть весь мир придет и послушает, если хочет. А теперь,
запиши это".

И он продиктовал следующее письмо:

 "ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, из вашей записки от 5 апреля я вижу, что сейчас у меня на текущем счете
 22 750 фунтов стерлингов. Пожалуйста, вложите половину этой
 суммы в 3 процента. Маленький совет и облигации на предъявителя до
 купоны оторваны. Я буду признателен, если вы будете продавать мою
 акции Банка Англии, а вырученные средства перевести в Лондон.
 омнибусы. Это будет надежное вложение денег и, я думаю,
 прибыльное. Ваш покорный слуга,

 "ХАДЖИ СТАВРОС.

 "П. С. обязать отправлять мне сто гиней в гг. Ралли
 Братья Мои подписки в сторону Греческой школе при
 Ливерпуль".

Миссис Симонс, которая, как и ее дочь, не владел греческим языком, наклонился к
меня.

"Г-н Шульц, он диктовал условия нашего выкуп?" - спросила она.

"Нет, мадам", - ответил я. "Он пишет своим банкирам".

Миссис Саймонс повернулась к коробке с рахат-лукумом. Я получала больше удовольствия
от прослушивания деловой переписки короля. Это было
необычайно интересно.

Следующее письмо было адресовано Джорджу Микроммати, секретарю
King of the Mountains Co., Ltd., Суды справедливости, Афины.

"С сожалением вынужден сообщить, - диктовал Хаджи Ставрос, - что
деятельность компании была сильно ограничена из-за плохого урожая и из-за
оккупации части нашей любимой земли иностранными войсками.

"Наши валовые поступления с 1 мая 1855 года по 30 апреля 1856 года составляют только:

 FR.
 261,482
 "В то время как наши расходы составляют 135 482
 ----------
 "Оставляя 126 000 франков
 Которые я предлагаю разделить следующим образом:
 Треть прибыли, выплачиваемой мне как управляющему
 директору 40 000
 Сумма, добавленная в резервный фонд Банка Афин 6000
 Сумма, доступная для выплаты дивидендов 80 000 франков
 ----------
 "Всего 126 000 франков"

"Это составляет около 70 процентов от нашего нынешнего капитала в 120 000 франков
. Я знаю, что это самые низкие дивиденды, которые мы выплачивали с тех пор, как
компания была основана четырнадцать лет назад. Но акционеры должны
учитывать трудности, с которыми нам пришлось бороться. Наш бизнес
настолько тесно связан с интересами страны, что может
процветают только во времена всеобщего процветания. У тех, у кого ничего нет
мы не можем взять ничего или очень мало. Туристический сезон,
однако, открылся очень благоприятно, и дела компании
я думаю, скоро улучшатся. Я пришлю вам подробный отчет в течение
нескольких дней. Я сейчас слишком занят".

Король перечитал письма и приложил к ним свою печать. Затем, с
королевской вежливостью, вместо того, чтобы предстать перед ним на ковре,
он подошел и сел рядом с нами. Миссис Саймонс сразу же заговорила с
ним по-английски. Я предложил выступить в качестве переводчика с целью
защищал ее от нее самой. Король, однако, холодно поблагодарил меня и
позвал одного из своих разбойников, который знал английский.

Как я и предвидел, миссис Саймонс очень много говорила о своем огромном богатстве
и высоком положении. В результате король назначил выкуп за нее и
за Мэри Энн в размере 4000 фунтов стерлингов. Я был полон решимости, что он не должен
переоценить свои ресурсы.

"Это не хорошо класть на меня выкуп", - восклицал Я. "Мой отец-бедный
Немецкий трактирщик, разорившийся из-за железной дороги. Я был вынужден
покинуть дом и приехать в Грецию, где зарабатываю нищенские 10 фунтов стерлингов в месяц ".

"Если это так, - очень любезно сказал король, - ты можешь немедленно вернуться в Афины
или остаться здесь на несколько дней".

"Я буду счастлив остаться, - ответил я, - если вы вернете мне
ящик для коллекционирования, который ваши люди забрали у меня. Я хочу заняться ботаникой".

"Что? Ты человек науки! - радостно воскликнул король. "Ах, как я
восхищаюсь знаниями! Кто послал тебя сюда собирать наши растения? Какой-нибудь знаменитый
университет, будь уверен".

"Я собираю пожертвования для Гамбургского ботанического сада", - ответил я.

"И вы думаете, мой дорогой друг, - сказал король, - что большой
такое учреждение, как Гамбургский ботанический сад, позволит человеку вашего уровня
погибнуть, вместо того чтобы заплатить выкуп в 600 фунтов стерлингов? Счастливый молодой человек! Теперь вы
понимаете ценность хорошего научного образования. Будь вы таким же
полным невеждой, как я, я бы не потребовал выкупа в размере пенни.

Король не слушал ни моих возражений, ни воплей миссис
Саймонс. Он встал и удалился; и один из его секретарей провел нас на
участок зеленой лужайки, где для нас был накрыт ужин.

"Король приказал сделать все, чтобы ваше пребывание в качестве
приятный, насколько это возможно, - сказал он. "Он сожалеет, что его люди были настолько
невоспитанны, что лишили людей вашей значимости. Все, что они взяли
, будет возвращено вам. У тебя есть тридцать дней, чтобы выплатить свой
выкуп. Напиши своим друзьям без промедления, поскольку король никогда не продлевает срок.
"Но если я не смогу достать деньги?" - Спросил я.

"Но если я не смогу достать деньги?" Я спросил.

"Вас убьют", - сказал секретарь.

Я не знал, что делать. Я не знал никого со 100 фунтами, не говоря уже о 600 фунтах. Затем
Я подумал о Джоне Харрисе.

"Передай Христодулосу, - написал я, - что Хаджи Ставрос меня не отпустит. Если он
не заступайся за меня, я оставляю себя, дорогой друг, в твоих руках. Я
Знаю, что ты человек смелый и с воображением. Ты найдешь способ
вытащить меня из этого затруднительного положения ".

Все же, у меня было очень мало надежды; и Hadgi Ставрос подошел и
нашли, что я смотрю очень мрачно.

"Смелее, мой мальчик", - сказал он.

"Ты же знаешь, я не могу собрать 600 фунтов", - воскликнул я. "Это просто убийство".

"Ты молодой дурак", - сказал Король гор. - Будь я на твоем месте
, мой выкуп был бы выплачен через два дня. Неужели ты не понимаешь? Здесь
у тебя есть возможность завоевать очаровательную жену и огромное
состояние.

Мэри Энн сидела со своей матерью возле одной из пещер в скале
, которые должны были служить спальнями. Совсем рядом протекал ручей
, который бежал через отверстие в скалах и с шумом сбегал вниз
по обрывистой стороне плато. Я увидел, что полоса зелени
лужайка между скалами когда-то была озером. Это подсказало мне способ
побега.

"Предположим, - сказал я Мэри Энн, - что я заделал отверстие в скалах
дерном и позволил воде стекать в эту выемку в земле, как ты думаешь
мы смогли бы спуститься по пустому руслу реки?"

Она забралась на камни и посмотрела в пропасть. "Я могла бы это сделать, если бы вы
помогли мне".

"Но я не смогла", - очень резко сказала миссис Саймонс. "Все это
совершенно нелепо. Я написал британскому послу, и мы будем
спасены королевскими войсками самое позднее через два дня".

Тогда я сказал ей, что "Короля горы Колорадо,.ЛТД".

"Нет сомнения, - сказал я, - многие из бравых офицеров греческой армии
доли в ней".


_III.-Способ побега_


И так оно и оказалось. Два дня спустя король объяснял мне свою
схема преобразования разбоя в мирную упорядоченную систему налогообложения
когда вдалеке прозвучали четыре выстрела.

"Доставай эгейское вино", - сказал он. "Перикл идет с несколькими
войсками".

Шестьдесят солдат маршем вошли в лагерь. Капитан Перикл, чьей
фигурой я часто восхищался в Афинах, подбежал к Хаджи Ставросу и
поцеловал его.

"Хорошие новости, мой дорогой крестный! Главный казначей отправляет 1000 фунтов стерлингов
сегодня утром в Аргос по тропинке возле Скиронийских скал, - сказал
капитан.

"Великолепно, мой мальчик!" - сказал король. - Я отправлюсь туда со всеми своими людьми немедленно.
Охраняй лагерь и напиши отчет о нашей битве. Победи меня, если хочешь.
но оставь десять своих лучших солдат мертвыми на поле боя. Мне нужны
рекруты. Присмотрите за тремя пленными. Они стоят 4600 фунтов стерлингов ".

Когда Хаджи Ставрос маршировал во главе своих людей, они пели песню
, сочиненную их королем, когда он был знаком с лордом Байроном:

 По извилистым долинам шел своим путем житель холмов;
 Его глаза были черными и пылающими, ружье чистым и блестящим
 Он крикнул стервятникам: "О, следуйте за мной сегодня,
 И сегодня ночью у тебя будет мой враг, которым ты сможешь полакомиться!

Когда миссис Саймонс увидела, что разбойники ушли, а войска
прибыли, она была вне себя от возбуждения. Я рассказал ей об истинном положении
дел; но она мне не поверила и отдала Периклу свои деньги и
драгоценности, когда их у нее попросили. Вечером вернулся король со своими людьми
и войска ушли. Тут миссис Саймонс не выдержала.

"Если бы вы были англичанином, вы бы спасли нас и женились на моей дочери",
воскликнула она. - Полагаю, мне следует написать в "Барли и Ко" и попросить Эдварда
выслать выкуп.

- "Барли и Ко" с Кавендиш-сквер?"

"Да", - сказала Мэри Энн. "Разве вы не знали, что моя мать и мой дядя были
банкирами?"

"Тогда я нашла способ сбежать", - воскликнула я. - Хаджи Ставрос Бэнкс
из вашей фирмы. Вы помните письмо, которое он диктовал, когда мы
приехали? Оно было адресовано "Барли и Ко." по поводу инвестиций.

"Понятно. Я должна немедленно объяснить ему ситуацию, - сказала миссис Саймонс.

- И он потребует выкуп в полмиллиона или больше, - сказала я. - Нет! Напишите немедленно
своим агентам в Афинах, чтобы они отправили вам 4600 фунтов стерлингов. Заплатите Хаджи Ставросу;
заставьте его дать вам квитанцию. Вложите это в следующее письмо от
Господа. Barley & Co., с пометкой: "Товар. 4600 фунтов стерлингов переведено лично
нашим партнером, миссис Саймонс, согласно прилагаемой квитанции ".

Я подняла голову и увидела, что на меня смотрят милые карие глаза Мэри Энн.
они сияли от радости. Затем я отправился в Hadgi "Ставрос", и пояснил, что
от ;4,600 выплачивается на его счет в банке Афин на
производство него расписку на эту сумму. Он сначала отказывался дать
получение. Он никогда не делал такие вещи. Тогда я взял его на слабо
рядом и сказал, что, возможно, он был более благоразумным не даст никто. Если когда-нибудь
если его схватят, это может быть использовано против него. Это тронуло его.

"Я не дам ни одной расписки", - воскликнул он. "Я дам две - одну для миссис
и мисс Саймонс, одно для Германа Шульца.

Увы! с моей точки зрения, результат был плачевным. Выкуп за
двух дам был выплачен, и они были освобождены. Но поскольку "Мессирс. Барли и Ко."
не смогли вернуть деньги по выданной мне расписке, их агент
отказался платить за меня выкуп.

"Это не имеет значения", - сказала миссис Саймонс, когда они с Мэри Энн уходили.
"Вы можете сбежать по дороге вниз по каскаду. Ваш первый план был
невозможно с двумя женщинами, но теперь, когда ты один, это восхитительно. Приходи
навестить нас, как только освободишься ".

В ту ночь я подружился с негодяем, приставленным присматривать за мной, и я
поил его вином до тех пор, пока он не упал на траву и не смог подняться. Я
затем запрудил ручей и спустился по его пустому руслу. Это была трудная работа.
камни были влажными, а ночь очень темной. Я был весь в синяках
, когда добрался до скальной платформы примерно в десяти футах от
дна пропасти. Как раз в тот момент, когда я собирался спрыгнуть вниз, белая фигура
он появился внизу, и из него донеслось свирепое рычание. Я совсем забыл о
стае свирепых собак, которые, как сказал мне Король Гор,
были лучшими из всех его часовых. К счастью, у меня был с собой чемоданчик для коллекционирования.
в нем был пакетик мышьяка, которым я набивал птиц.
Я насыпал немного порошка на кусок хлеба и бросил отравленный корм собаке.
но мышьяк действует долго. Примерно через полчаса
существо начало жутко выть, и это продолжалось
не прекращалось до рассвета. Ему также удалось разбудить лагерь, и я
был схвачен и приведен к королю.

"Я не возражаю против твоей попытки сбежать", - сказал он с ужасным видом.;
- но в своей дикой выходке ты утопил человека, которого я приставил присматривать за тобой.
 Если бы я дал волю своим чувствам, я бы приказал тебя убить. Но я
буду милосерден. Тебя просто побьют палками, чтобы помешать тебе
выходить за пределы города, пока не будет выплачен выкуп.

Я получил двадцать ударов по ногам. После третьего у меня пошла кровь. На
четвертой я начал выть. На десятой я был нечувствителен к боли. Когда
Я пришел в себя, я был в такой агонии, что отдал бы душу, чтобы убить
Hadgi Ставрос. Я пытался, но не получилось. Но я хотел причинить ему боль, хотя я
знал, что я должен умереть за это. Итак, разразившись потоком ругательств, я объяснил
как я обманул его с требованием выкупа миссис Саймонс и ее дочери.

"Она партнер в банке Барли, ты, дурак, ты, осел!" Я взвизгнула. "Она"
получит обратно все 4000 фунтов стерлингов по вашей квитанции.

Хаджи Ставрос побледнел и задрожал.

- Нет, - сказал он, очень медленно; "я не буду убивать тебя. Вы не пострадали
достаточно. Четыре тысячи фунтов! Это целое состояние. Ты украл у меня
состояние дочери. Что я могу с вами сделать? Найдите меня, вы, скоты, - сказал он.
воскликнул, поворачиваясь к своим людям: "Пытка в 4000 фунтов стерлингов".

Затем он оставил меня в их руках.

"Обращайтесь с ним помягче", - сказал он. "Я не хочу, чтобы он так устал, что
он умрет до того, как я начну с ним играть".

Для начала они раздели меня до пояса, и их повар посадил меня
поближе к огромному костру, на котором жарились ягнята. Красный цвет
Вокруг меня посыпался пепел, и жар стал невыносимым. Я отполз
на руках - я не мог пользоваться ногами, - но негодяй пнул меня ногой
в ответ. Потом он оставил меня на минутку, чтобы посолить и поперчить. Я
вспомнил, что я положил мышьяк в мой карман панталон. С
усилием воли я поднялся и рассыпал порошок поверх мяса.

"Что ты делаешь?" сказал повар. "Пытаешься наложить заклятие на нашу
еду?"

Он только издали увидел движение моей руки. Я был отомщен!

Внезапно я услышал крик: "Король! Где король?" И Дмитрий,
сын Христодулоса, подбежал.

"Боже милостивый!" - воскликнул он, увидев меня. "Бедная девочка!"

Повар был так поражен, что на минуту забыл обо мне; и мне удалось
отползти и лечь на холодную траву. Затем появился Хаджи Ставрос.
С криком боли он нежно взял меня на руки и отнес в
пещеру среди скал.

"Бедный мальчик!" - сказал он. "Как ты страдал! Но скоро будет хорошо.
Однажды шестидесяти ударов палочных ударов, и два дня спустя я был
танцы Romaika. Это была мазь, которая вылечила меня".

"Но что случилось?" Пробормотал я.

"Прочти это!" - воскликнул он, бросая мне письмо. "Какой пират! Какой
убийца! Если бы только у меня были ты и твой друг, по одному в каждой руке! О, он
не сделает этого! Правда?

Письмо было от Джона Харриса. В нем говорилось:

 "Хаджи Ставрос, Фотини сейчас на моем корабле "Фантазия",
 на борту которого четыре пушки. Она остается заложницей до тех пор, пока
 Герман Шульц остается пленником. Как ты относишься к моей подруге, так
 Я буду относиться к вашей дочери. Она должна платить волос, зубов
 за зуб, голову за голову. Отвечу сразу, или я приду и
 увидимся.-- ДЖОН ХАРРИС".

"Я знаю Фотини, - сказал я королю, - и клянусь, что ей не причинят вреда".
"Но я должен немедленно вернуться в Афины". - Сказал я королю. - "Я знаю, что ей не причинят вреда". Но я должен немедленно вернуться в Афины. Прикажи четверым своим людям
перенести меня с гор на носилках.

Король поднялся, а затем застонал и пошатнулся. Я вспомнил о
мышьяке. Должно быть, он съел немного мяса. Я пощекотал ему горло изнутри
, и он выделил большую часть яда. Вскоре после этого
другие разбойники подошли к ограде, крича от боли, и хотели
убить меня. Я заценил их мясом, а пытал
ними, они плакали. Я должен быть убит сразу же, и тогда заклятие будет
удалены. Царь повелел им выйти. Они оказали сопротивление. Он выхватил свою
саблю и зарубил двух главарей. Остальные схватились за оружие
и начал стрелять. Было около шестидесяти из них, все страдание, больше
или меньше, от последствий отравления мышьяком. Нас было всего двенадцать человек
, но у наших людей была более стойкая цель; и король сражался как герой
, хотя его руки и ноги болезненно опухали.

Дело в том, что он съел какое-то время, прежде чем его люди, и я не мог
поэтому вам совершенно яд из своего организма. Но это был
мышьяк, который спас его жизнь. В конце концов ему пришлось подойти и лечь рядом.
я. Мы услышали звуки быстрой стрельбы вдалеке; и вдруг двое
мужчины вошли в наш корпус, с револьверами в каждой руке, и сбили
наших защитников с необычайной быстротой цели. Они Харрис
и Омаров.

"Герман, ты где?" Наконец Харрис закричал изо всех сил,
обернувшись и не обнаружив больше ничего, во что можно было бы стрелять.

"Здесь", - ответил я. "Люди, которых вы только что убили, сражались за
меня. В лагере разразилась гражданская война.

"Ну, мы покончили с этим!" - сказал Гаррис. "Что случилось с этим
старым негодяем, который лежит рядом с вами?"

"Это Хаджи Ставрос", - сказал я. "Он и его люди ели немного
мышьяк у меня было в моем случае сбора".

Мои друзья сумели унести меня вниз с горы, а на первом
поселок мы приехали, чтобы у них карету и отвез меня в Афины.
Мазь, которой пользовался Хаджи Ставрос, была, как он и сказал, изумительной; и через
два дня я мог ходить так же хорошо, как и прежде. Я сразу же навестил миссис и мисс
Саймонс.

"Они вчера отправились в Триест", - сказал слуге: "на свою сторону
в Лондон".

Когда я возвращался на улицу Гермеса я встретил Hadgi Ставрос и Photini.

"Как получилось, что Царь Гор прогуливается по
улицам Афин?" - Спросил я.

"Что я могу сейчас делать в горах?" он ответил. "Все мои люди
убиты, ранены или бежали. Я мог бы найти других. Но посмотри на мои распухшие
руки. Как я могу владеть мечом? Нет; пусть кто-нибудь помоложе займет мое
место. Но я бросаю вызов ему, чтобы он сравнялся со мной в славе или богатстве. И я еще не сделал этого.
еще не закончил. Прежде чем шесть месяцев прошли, вы увидите Hadgi Ставрос премьер
Министром Греции. О, Есть еще способы зарабатывания денег, чем одна!"

И это был последний раз, когда я видел "Короля гор". По совету
Харриса я немедленно вернулся в Гамбург, чтобы кто-нибудь из оставшихся
бандиты нашли меня, и отомстить за заклинание, которое я наложила на
их мясо. Но когда-нибудь я надеюсь поехать в Лондон, и позвонить на 31,
Кавендиш-Сквер.

 * * * * *




ХАРРИСОН ЭЙНСВОРТ

Лондонский Тауэр

 Уильям Харрисон Эйнсворт, родившийся в Манчестере, Англия, 4 февраля 1805 г.
 был скорее популярным, чем великим писателем. A
 Сын солиситора, он сам получил юридическое образование, но некоторые
 приключения в журналистике в конце концов привели его к литературной жизни,
 его первый успех как автора романтических романов был отмечен
 "Руквуд" в 1834 году. "Лондонский тауэр" был четвертым произведением
 романиста, и, по словам самого Эйнсворта, оно было
 написано главным образом с целью заинтересовать его
 соотечественников историческими ассоциациями с Тауэром.
 Исходя из популярности романа, разумно предположить
 что он оправдал надежды своего автора в этом отношении, хотя
 следует признать, что его история оставляет желать лучшего
 . Здесь не место для обсуждения прав и
 обиды смелые вольности Эйнсворт в отношении
 исторические личности, он представляет; но нет никаких сомнений
 что Роман говорил энергично и резкое движение,
 и это отличный пример энергичного романиста
 стиль повествования, хотя, если судить по чисто литературным достоинствам
 как и другие его произведения, "Лондонский Тауэр", не будет нести
 сравнение с шедеврами сэр Вальтер Скотт в
 области исторического романа. Эйнсворт умер в Рейгейте
 3 января 1882 года.


_I. - Узники Тауэра_


Эдуард VI. был мертв, отравлен, по слухам, герцогом
Нортумберленд, гроссмейстер Королевства. В течение трех дней
предпринимались попытки сохранить в тайне его смерть, чтобы гордый и амбициозный герцог
мог завладеть личностями принцессы Марии и принцессы Елизаветы.
Но первый, вовремя предупрежденный, избежал ловушки; и герцог
Нортумберлендский, сочтя дальнейшее притворство бесполезным, смело провозгласил
свою невестку, леди Джейн Грей, королевой.

10 июля 1553 года королева Джейн, мудрейшая и красивейшая женщина в королевстве
несмотря на то, что ей было всего шестнадцать лет, была проведена в
Башня, где она была специально для монархов Англии, чтобы провести
первые несколько дней их правления.

Но толпы, наблюдавшие за ее отъездом из Дарем-Хауса на Стрэнде
, были молчаливыми и угрюмыми. Ее молодой красотой и грацией, возможно, выиграть
невольный крик восхищения, но сердца людей не было
ее. Они поняли, что она была всего лишь орудием в руках своего свекра,
которого они ненавидели из-за его чрезмерных амбиций.

Все гордость и пышность шелковые знамена и ткани из золота не может
маска мрачным предвестником правления молодой королевы. Само небо
прогремел гром; и из-за давления лодок, окружавших процессию
многие небольшие суда были перевернуты, а их пассажиры сброшены
в воду. И если требовались дополнительные признаки, предвещающие зло,
их можно было различить в тревожном перешептывании этих лордов
Присутствовавшие члены Тайного совета, или в зловещем лице испанца
Симон Ренар, посол при императоре Карле V.

"Этот фарс долго не продлится", - сказал он де Ноаю, французскому послу
. "Тайный совет - тайные враги герцога, и
с их помощью я выбью скипетр из рук Джейн и вложу его
в руку Марии".

В другом месте процессии Кранмер, архиепископ Кентерберийский, тихо поделился
с Ридли, епископом Лондонским, своими опасениями за будущее.;
в то время как некоторые лорды Тайного совета, которые планировали
убийство герцога Нортумберлендского и знали, что их
заговор раскрыт, в страхе
и дрожи подошли к порталам Тауэра.

Но был по крайней мере один человек, который не разделял общей депрессии
и беспокойства. Катберт Чолмонделей, эсквайр лорда Гилфорда Дадли.,
муж королевы Джейн обнаружил, что эта сцена во многом заинтересовала его. В
прием Ее Величества по ОГ, Гог и Магог уже отъехала
чувство предвещающее зло из головы, когда он увидел
девушки лицо в толпе. Только на мгновение он увидел
это; но это произвело на него такое глубокое впечатление, что весь остаток
дня он сгорал от нетерпения узнать, кем могла быть эта девушка.

Многое должно было произойти, прежде чем он смог удовлетворить свое любопытство. Оказавшись в
Тауэре, заговоры против королевы Джейн и герцога Нортумберлендского начали
сгущаться. На заседании Тайного совета герцог вынудил лордов,
под угрозой тюремного заключения, подписать прокламацию, объявляющую принцессу
Марию незаконнорожденной. Ренар, не теряя времени, воспользовался своей выгодой
плохое впечатление, созданное этой тактикой.

"Вы даете согласие на убийство Нортумберленда?" прошептал он
Пемброуку.

"Я знаю", - ответил граф Пембрук. "Но кто нанесет удар?"

"Я найду этого человека".

Этот зловещий фрагмент разговора дошел до ушей Катберта.
Он немедленно отправил своему хозяину письмо с предупреждением, в котором рассказал ему о заговоре
против жизни герцога. Затем, выполнив свой долг, он отправился в путь, чтобы попытаться
найти девушку, чье лицо произвело на него такое впечатление. От великана
стражи он узнал, что она была приемной дочерью госпожи Потенции
Трасбат, жены Питера, пантеры из Тауэра. Тайна окружала
ее рождение. Ее мать была заключена в Тауэр Генрихом VIII.,
и в своей темнице родила Сайсели - так звали девочку.
девочка.

Магог, видя интерес Катберта, добродушно увлек его за собой.
он прошел в покои пантлера. Здесь был в разгаре грандиозный пир,
чему три великана отдали должное в полной мере, поглощая целыми косяки и
пирожки и осушая огромные кувшины вина, к великому удовольствию
пантлера и его жены. Но Катберт не смотрел ни на кого, кроме Сайсели. Он не был
доволен, пока не оказался рядом с ней и не смог услышать ее голос.
влечение между ними было взаимным, и прошло совсем немного времени, прежде чем они начали
шептать друг другу на ухо первые слова любви.

В то время как все было веселье, появились Ренар и Пембрук
никем не замеченные. Они перехватили письмо Катберта и стремились
удостовериться в личности опрометчивого юноши, который осмелился
встать у них на пути.

"Хотя мы и перехватили его послание лорду Дадли", - прошептал Ренар.
"Он все еще может предать нас. Он не должен возвращаться во дворец".

"Он никогда не вернется, милорды", - сказал высокий темноволосый мужчина, подходя к ним.
"если вы доверите его задержание мне".

- Кто вы такой? - спросил Ренар, подозрительно глядя на него.

- Лоуренс Найтгалл, главный тюремщик.

"Каковы ваши мотивы для этого предложения?"

"Посмотрите туда!" - ответил Найтгалл. "Я люблю эту девушку. Он вытеснил
меня, но он не воспользуется своей удачей".

"Вы тот самый мужчина, который мне нужен!" - воскликнул Ренар, радостно потирая руки.
 "Отведите меня туда, где мы сможем поговорить более свободно".

Трое удалились, никем не замеченные. Через полчаса Катберт тащили
сам неохотно со стороны Сесили и проходили на свежем воздухе. В этот момент
он сделал это, получив удар по затылку, от которого растянулся на земле.
Потеряв сознание.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что связан цепью в мрачном
подземелье, жуткое, кошмарное место, но всего несколько футов в высоту. Его первый
инстинкт должен был попытаться ослабить его облигации, но после тщетных терзающую его
руки он опустился исчерпаны.

Ужасные воспоминания о безжалостных страданиях вспыхнули в его сознании
он слышал, что несчастные, замурованные в этих подземельях,
терпели перед смертью.

На некоторое время эти психические мучения были острые, но в конце концов природа утверждал
себя, и он погрузился в сон исчерпан. Он проснулся от крика и
увидел высокую, похожую на скелет фигуру женщины, стоящей рядом с ним. Она
расположена тонкая и костлявую руку ему на плечо. Он отпрянул насколько
его цепь позволит в ужасе. Фигура преследовала его,
с визгом: "дитя мое! Дитя мое! Ты забрал моего ребенка!

Внезапно она остановилась и выпрямилась. Вдали послышались шаги.

"Он идет! Он идет! - закричала она и с громким воплем выбежала из подземелья.
и исчезла.

Еще через секунду Найтгалл стоял перед ним. Тюремщик не предпринял никаких попыток
скрыть мотивы, побудившие его заключить молодого человека в тюрьму
эсквайр. Никакие угрозы, которые Катберт мог использовать, не оказали на него ни малейшего эффекта.
Он дрогнул перед обвинением, которое Катберт выдвинул наугад - что он
убил ребенка несчастного негодяя, который исчез при его появлении
, но в вопросе о своем освобождении он был непреклонен. Если Катберт
согласится выдать Сайсели, он должен быть освобожден; в противном случае его ждет
тайная смерть от рук Може, палача.

В этот момент появилась Сайсели, которой руководил карлик Ксит
. Чтобы спасти мужчину, которого любила, она смело заявила, что выйдет замуж за Найтгалла
при условии, что он выведет своего пленника за пределы
стен Башни.

"Принеси мне какой-нибудь знак того, что ты это сделал, и я твоя", - сказала она
.

Найтгалл согласился и согласился отказаться, пока Катберт и Сайсели
в частном порядке договаривались о том, каким должен быть жетон.

Катберт поспешно дал ей кольцо, чтобы она отправила его лорду Дадли, который, как он знал,
немедленно добьется его освобождения. Затем Сайсели в сопровождении Найтгалла
вышла из мрачной темницы.

Не имея возможности самой доставить кольцо лорду Дадли, Сайсели поручила это
задание Кситу. Но тщеславие гнома помешало осуществлению
плана. Когда он показывал кольцо Ог, Найтгалл внезапно
подошел и вырвал у него из рук, и, не обращая внимания на
угрозы маленького человечка, пробрался к Сесили. Когда он показал
кольцо в знак того, что ее возлюбленный освобожден, Сайсели с криком
"Потерялся! Потерялся!" упала без чувств на пол.


_II.- Королева двенадцатого дня._


В то время как интриги Ренара зрели, а герцог Нортумберлендский
покинул Тауэр, отправившись в поход против принцессы Марии, Катберт
Чолмонделей томился в своей ужасной темнице.

Через долгие промежутки времени Найтгалл навещал его, и однажды несчастный узник,
кому тюремщик назвал Алексия, приходили к нему, умоляя его помочь против
Nightgall.

Наконец Катберт решили пойти на дерзкий план побега. После нескольких
дней лишения свободы он прикинулся мертвым. Найтгалл, увидев его
распростертым на земле, по-видимому, безжизненным, захихикал от удовольствия,
и, отпустив цепь, сковывавшую его ногу, склонился над ним с
намерение перенести его тело в усыпальницу рядом со рвом. Но
подозрение не приходило ему в голову, и он выхватил кинжал, намереваясь сделать
уверен, что его пленник скончался. Как он это сделал, молодой Эсквайр
вскочил на ноги и вырвал кинжал у него из рук. На другом снимке
Найтгалл лежал прикованный к полу, где мгновением раньше был его пленник
.

Несмотря на угрозы тюремщика, Катберт отправился в путь, полный решимости освободить
Алексию и совершил свой собственный побег. Он бродил по ужасным камерам пыток
освободил старика, заключенного в камеру под названием Маленький
Легкость, камера настолько низкая и устроенная так, что несчастный заключенный не мог
стоять, ходить, сидеть или лежать в полный рост внутри, а затем, будучи не в состоянии
узнайте местонахождение злополучной Алексии, вернувшейся в
тюремщик и, взяв ключи и плащ, двинулся дальше
еще раз. После долгих блужданий случай наконец привел его
к потайной двери, которая вела в часовню Святого Иоанна в Белой башне.

Пока происходили эти события, Сайсели, отчаявшись в безопасности своего возлюбленного
, добилась аудиенции у королевы Джейн и выложила свою историю.
Движимая состраданием, королева отдала распоряжения о проведении поисков.
и, восхищенная грацией и обаянием Сайсели, назначила ее одной из
своих служанок. Лорд Гилфорд Дадли, заручившийся помощью
Магог, взломав дверь, ведущую в подземелья под
башней Дьявола, в конце концов обнаружил Найтгалла, который сделал полное
признание в своем преступлении в качестве цены за свое освобождение.

Прибытие Чаммонделея в часовню Святого Иоанна было своевременным. Ренар, с
Пембрук, стоявший рядом с ним, только что потребовал отставки короны от
Королевы Джейн, и королева, беспомощная, но отважная, приказала лорду
Пембруку арестовать испанца. Пемброк отказалась двигаться, и в
этот момент Чамли шагнул вперед, и, продвигаясь по направлению к
посол сказал: "Месье Симон Ренар, вы пленник королевы".

Испанец обнажил шпагу и с помощью графа
Пембрук удерживал Катберта на расстоянии, пока они оба не смогли проскользнуть через
потайную дверь.

На следующий день Тайный совет вынудил королеву Джейн отказаться от своей короны
и той же ночью в сопровождении Катберта и Сайсели она
сбежала по потайному ходу из Башни и, взяв лодку, добралась до дома Сион.
добралась до дома Сион. Здесь на следующий день она и ее муж были
арестованы и узнали новость о том, что герцог Нортумберлендский находится в
пленение и что королева Мария взошла на трон. Еще раз леди
Джейн отвели обратно в Тауэр, и когда она вошла через Ворота предателей,
она увидела Ренара, стоявшего неподалеку с горькой насмешливой улыбкой на лице
.

"Итак, - сказал он, - Прозрение закончилось. Королева двенадцатого дня сыграла свою
роль".


_III. - Цена прощения_


Влияние Симона Ренара теперь было на тот момент наивысшим. По его
наущению герцога Нортумберлендского обманом вынудили исповедовать
Римско-католическую веру на эшафоте, а затем казнили. Амбициозный
чтобы Мария вышла замуж за Филиппа Испанского, он ухитрился с помощью интриги убить
ее привязанность к Кортни, молодому графу Девону, и преуспел в этом настолько
успешно, что Кортни был помещен под арест, а принцесса
Элизабет, в которую влюбился граф, стала жертвой
ревности своей сестры. Катберт, хотя и не был заключен в камеру, содержался
узником в Тауэре и занимал помещение в доме пантлера.
Сайсели исчезла, и о ней ничего не было слышно с тех пор, как
Леди Джейн Грей была арестована в Сион-Хаусе.

Охваченный тревогой за безопасность девушки, которую он любил, эсквайр
начал подозревать, что ее похитил Найтгалл. Он решил
найти ее любой ценой и, заставив Ксита украсть ключи тюремщика, он
еще раз пробрался в подземные темницы.

Клетка за клеткой, и он искал, но нигде не мог он найти и следа его
любимые Сесили. Все, что он обнаружил мертвое тело Алексии. Он
поспешил вернуться в свои покои и почти добрался до них, когда
Появился Найтгалл и сразу же арестовал его за кражу его ключей
.

Его враг теперь был в его власти, и Найтгалл, похоронив тело
Алексии, разыскал Сайсели, которую он несколько недель держал взаперти
пленницей в Соляной башне. Он сказал ей, что собирается перевести ее
в другую тюрьму в Башне, ведущей к Железным воротам.

"Я никогда не буду идти туда по своей воле", - ответила Сесили, застенчивая
в ужасе от него. "Отпусти меня, негодяй; я умру раньше, чем стал
твоя невеста".

"Мы увидим это", - проворчал тюремщик, схватила ее. "Вы должны
никогда не быть свободным если вы не согласны быть моей".

Он вынес ее, визжащую и бьющуюся в его руках, из комнаты,
и силой потащил вниз по потайной лестнице. Она продолжала кричать
до тех пор, пока ее голова не ударилась о камни, она была
оглушена ударом и потеряла сознание. Найтгалл поднял ее и
быстро отнес в темную камеру, которую он уже приготовил. Здесь она
томилась бы месяцами, не видя никого, кроме Найтгалла,
если бы не любопытная цепочка обстоятельств.

План Ренара выдать Марию замуж за Филиппа Испанского, с этой целью у него был
у Кортни и принцесса Елизавета заключен в Тауэр, был
резко выступать против Де Ноай. Французский посол решил
помешать планам испанца и с помощью Xit отправил сообщение
принцессе как раз в тот момент, когда она покидала свою тюрьму и направлялась в Эшбридж.
Кроме того, маленький черный человечек сумел проползти, через дымоход,
в камере, где Кортни была ограничена, и организовать план по
что граф смог спастись. Однако его участие в этих событиях было обнаружено
, и, к его большому изумлению, он был арестован и доставлен в
камера пыток. Хотя ни один из инструментов не был достаточно маленьким, чтобы
причинить ему сильную боль, он был так напуган, что отвечал на каждый
вопрос, что Ренар спросил его, давая те ответы, которые он считал
Испанец одобрил бы. Осмотр закончен он был помещен в камеру.
Здесь его навестил Найтгалл, с пояса которого ему удалось незаметно срезать
связку ключей.

Отперев свою дверь, он поспешил в лабиринт переходов
и камер, и в своих блужданиях в поисках выхода наткнулся на
ячейка, в которой Сесили была ограничена. Он не был способен в силу ее сбежать,
для, как они были изложены Nightgall появился, и положить конец их
надеется.

Катберт тем временем был освобожден вместе с леди Джейн и ее мужем
. Какое-то время они тихо жили вместе в Сион-Хаусе, но Де
План Ноая любой ценой предотвратить брак с испанцами втянул их в водоворот.
еще раз.

Под руководством сэра Томаса Уайатта произошло восстание,
номинальной целью которого было предотвращение брака Марии с
Филипп Испании; но к ней присоединились все силы против
корона. Кортни поделилась в нем, потому что он надеялся СР Елизавета,
хотела стать королевой на низложение Марии. Лорд Гилфорд Дадли
присоединился к нему в ожидании, что его жена снова сможет взойти на трон
.

Сначала Уайатт нес все перед собой. Мария была фактически осаждена
в Тауэре, который пытались захватить силой. Поддержанный
Катбертом, лорд Гилфорд возглавил штурм, крича: "Да здравствует королева
Джейн! Долой Ренара и Римский престол!" Атака была почти
преуспел, когда Ренард ударил Дадли сзади и взял в плен
.

Катберту удалось спастись, только протиснувшись через отверстие и
упав в ров, откуда ему удалось доплыть до берега. Он сделал
свой путь сразу с Леди Джейн, и отношение к ней, как восстания
рухнул, как и ее муж были взяты в плен. Для ее собственной
безопасность Джейн и в голову не приходило. Она сразу же решила разыскать королеву
и умолять ее пощадить ее мужа.

В сопровождении Катберт, она представила себя в башне, и,
получив аудиенцию у Марии, бросилась к ее ногам.

"Я пришла, чтобы отдать себя на милость вашего высочества", - сказала она, как только
смогла произнести хоть слово.

"Милость?" презрительно воскликнула Мэри. "Ты получишь по справедливости, но нет
милосердие".

"Я не судиться сам", - возразил Джейн", но для моего мужа. Я
пришел предложить себя для него. Если у вашего высочества есть хоть капля жалости ко мне,
передайте это ему и свалите все его недостатки на мою голову ".

Королева Мария была глубоко тронута. Если бы Гардинер не вмешался, она бы
несомненно, удовлетворила просьбу; но Гардинер предположил, что
ценой помилования должно стать публичное примирение леди Джейн и
ее муж связан с Римской церковью.

"Я не могу", - сказала Джейн. "Я умру за него, но я не могу погубить свою душу
заживо".


_IV. - Камера пыток и блок_


После недельного заключения, Катберт был тщательно допрошен, и его
ответ Считается неудовлетворительным, ему было приказано быть рассмотрены в рамках
пытки. С дьявольским восторгом Найтгалл повел его в ужасную комнату
. Там первое, что он увидел, была замученная, изуродованная фигура
Лорда Дадли, с головы до ног закутанного в кроваво-красную
ткань.

"Ты здесь?" - крикнула жуткая, искаженная фигура. "Где Джейн? Она ушла
сбежала? Сбежала ли она?

"Она сдалась, - ответил Чаммонделей, - в надежде
получить ваше прощение".

"Ложная надежда! Обманчивое ожидание! - воскликнул Дадли тоном, полным
боли, когда его выносили из комнаты. "Она разделит мою судьбу. О
Боже! Я ее разрушитель!"

Чаммонделей, как только его хозяина унесли, был схвачен
палачами и вздернут на дыбу. Он решил, что ни один звук
не должен сорваться с его губ, и хотя все его тело, казалось, разорвалось на части, он
мужественно сохранил свое решение.

"Продолжайте", - крикнул Найтгалл, когда палачи остановились. "Поверните ролик
еще раз".

Еще не договорив, Чаммонделей потерял сознание, и, обнаружив, что от него невозможно добиться ответов
, его отвели обратно в камеру и бросили
на кучу соломы. Пока он лежал там, Найтгалл с дьявольской
жестокостью притянул Сайсели к себе и приказал ей взглянуть на его бесчувственное тело.
руки и покалеченные конечности, и насмешливо предложил освободить его, если Сайсели
выйдет за него замуж по собственной воле. Когда по наущению Катберта она
отказалась, он оттолкнул ее, крича о помощи.

Катберт снова впал в бесчувственность. Он снова пришел в себя
обнаружить, что мужчины растирают его конечности и промывают виски, и
что Ренар был в своей камере. По приказу испанца ему дали чашу
вина, а когда остальное удалилось, Ренар продолжил расспросы.

Пока шел этот допрос, дверь камеры тихо открылась, и появилась фигура в маске
. Это был Найтгалл, который, подкупленный Де Ноайем,
пришел убить Ренара. Он бросился на намеченную жертву,
и уже собирался прикончить ее своим кинжалом, когда Катберт, собрав
все свои силы, вмешался.

Обнаружив, что ему приходится иметь дело с двумя людьми вместо одного, тюремщик
вскочил на ноги и выбежал из темницы. Ренар последовал за ним,
во гневе и ярости, и Катберт сразу воспользовался
возможность сбежать.

После некоторых поисков он обнаружил местонахождение Сайсели, и вместе они
влюбленные, снова счастливые оттого, что они вместе, пусть и ненадолго,
им удалось найти выход из подземелий. Как только они
вышли на открытый воздух, они были арестованы надзирателями и доставлены
в караульное помещение в Белой башне, где Сайсели получила теплый
добро пожаловать от трех гигантов. Нет времени, чтобы связать их
появились приключений, прежде чем Ренар, прогулки перед подстилкой, на которой
родился в покалеченное тело Nightgall, которые, по его попытки к бегству
испанец меч, были вынуждены прыгать из амбразуру
Белая башня.

Негодяй умирал; но своим последним вздохом он попытался что-то сделать.
загладить вину за все зло, которое он совершил в своей жизни. Пригласив Сайсели подойти к нему
он сказал ей, что она дочь Алексии, чье настоящее имя
Леди Маунтджой, и он дал ей документы, подтверждающие ее право на
поместья ее отца, сэра Альберика Маунтджоя, который навлек на себя
месть Генриха VIII.

Ренар, благодарный Чаммонделею за спасение его жизни, добился его
помилования.

Сайсели также вернулась к леди Джейн Грей и наблюдала за
великолепной стойкостью и непоколебимым мужеством, с которым ее несчастная
хозяйка готовилась к эшафоту. За день до ее смерти ее желание
что Сесили и Катберт должны быть едины было удовлетворено, и они были
женится в ее присутствии на мастер Джон Брэдфорд, Prebendary Санкт
Павла.

В последний понедельник, двенадцатого февраля 1544 года, рассвело, и леди Джейн
Грей повели на эшафот. По дороге она прошла мимо обезглавленного
трупа лорда Гилфорда, которого несли к могиле. Сайсели сопровождала
красивую девушку до последнего. Именно ее руки помогли ей
снять платье и повязали платок на глаза, которым
никогда больше не суждено было взглянуть на мир.

С завязанными глазами Джейн нащупала блок, крича: "Что мне делать? Где
он?"

Ее привели на место, и, положив голову на плаху, она воскликнула:
"Господи, в Твои руки я вверяю мой дух!"

Затем опустился топор, и одна из самых прекрасных и мудрых голов, когда-либо сидевших на троне.
на плечи человека тоже легла ответственность.

 * * * * *



ГАНС КРИСТИАН АНДЕРСЕН

Импровизатор

 Ганс Кристиан Андерсен родился в Оденсе, в Дании,
 2 апреля 1805 года в семье бедного сапожника. Его жизнь была полна
 захватывающих событий; в частности, его ранние годы
 представляют собой историю тяжелой борьбы, бедности и отсутствия
 признания. В девять лет он попробовал свои силы в трагедии и
 комедии, и после смерти отца в 1819 году был отправлен в
 Копенгаген, где он занимался различными профессиями с
 особого успеха, пока его таланты не привлекли внимание
 нескольких влиятельных лиц, которые предоставили ему средства
 для продолжения учебы. Он завоевал значительную репутацию
 благодаря нескольким ранним стихотворениям и был довольно хорошо известен публике
 до того, как поступил в университет в 1828 году. Затем он опубликовал
 сатирический рассказ, а после путешествия по Италии - свой знаменитый
 роман "Импровизатор", который дал ему возможность написать
 блестящую серию словесных картинок, описывающих жизнь и
 характер тех уголков Италии, которые он посетил. Помимо его
 всемирно известные сказки, которыми он не придавал большого значения,
 стремясь к славе романиста, он написал несколько
 успешных пьес, эпических поэм и романов. Его сказки
 переведены практически на все языки. Ганс Андерсен
 умер в возрасте семидесяти лет в Копенгагене 4 августа 1875 года.


_I.-Детство в Риме_

Мои самые ранние воспоминания возвращают меня к моей нежной юности, когда я жил
со своей овдовевшей матерью в маленькой мансарде на римской площади. Она
поддерживала нас шитьем и арендой комнаты побольше, сданной в субаренду
молодой художник. В доме напротив был образ Девы,
перед которым, когда вечером зазвонили колокола, я и соседей
дети стоят на коленях и поют в честь Божией Матери и
Ребенок Иисус. Однажды английская семья остановилась послушать, и джентльмен
дал мне серебряную монету, "за мой прекрасный голос", как сказала мне моя мать.

Духовник моей матери, фра Мартино, всегда проявлял ко мне огромную доброту;
и я провел с ним много часов в монастыре. Именно благодаря ему я
Я стал певчим в церкви капуцинов, и мне разрешили носить с собой
большое кадило.

Когда мне не было девяти, меня выбрали одним из мальчиков и девочек, которые должны были
проповедовать между Рождеством и Новым годом в церкви Ара Кроэли,
перед образом Иисуса. У меня не было страха, и, казалось, было решено, что я,
из всех детей, доставляю наибольшее удовольствие; но вслед за мной появилась маленькая девочка с
изысканно изящной фигурой, светлым личиком и таким мелодичным голоском
что даже моя мать, со всей своей гордостью за меня, наградила ее пальмой первенства и
заявила, что она была просто как ангел. Но мне часто приходилось повторять свою
речь дома, а затем сочинять новую, описывающую фестиваль в
церковь, которая считалась такой же хорошей.

Однажды лунным вечером, возвращаясь с мамой из поездки в
Трастевере, мы нашли толпу на площади Треви, слушающую мужчину
поющего под гитару - не такие песни, как те, которые я так часто слышал,
но о вещах вокруг него, о том, что мы видели и слышали, и о нас самих
было в песне. Моя мать сказала мне, что он был импровизатором; и
Федериго, наш жилец-художник, сказал мне, что я тоже должен импровизировать, потому что я был
настоящим поэтом. И я сразу же попробовал это - спел о продуктовом магазине по ту сторону
the way, с его привлекательно оформленной витриной и торгующимися
клиенты. Я заслужил много аплодисментов; и с этого времени я превращал
все в песню.

Мой первый визит в страну закончился печальным событием, которое определило
весь ход моей жизни. Это было в июне, и моя мама и ее подруга
Мариучча взяли меня посмотреть на знаменитый праздник цветов в Дженцано. Мы
заночевали в гостинице, а утром присоединились к плотной праздничной толпе
, которая двигалась по ковру из цветов на тротуаре главной улицы
. Внезапно раздался пронзительный крик - пара неуправляемых лошадей
промчалась мимо. Меня сбросило с ног, и все погрузилось во тьму. Когда я проснулся,
Матерь Божья, я лежал, положив голову на колени Мариуччи, рядом с
безжизненным телом моей матери, раздавленной колесом кареты! Обитатель
из кареты, джентльмен семьи Боргезе, бежавших с
тряска, и послал слугу в богатой ливрее с кошельком, содержащим
двадцать скуди для осиротевшего ребенка.

Мариучча отвезла меня обратно в Рим; было решено, что ее родители, которые
держали стада в Кампанье - честные люди, для которых мои двадцать скуди были бы
богатством, - должны позаботиться обо мне. Таким образом, в унылой Кампанье, с
честный Бенедетто и добрая Доменика, я провел лето и начало осени
в древней гробнице, которую они превратили в хижину.
Первую неделю непрерывно лил дождь; затем, вместе с солнцем, наступила
невыносимая жара, усиливавшаяся день ото дня, от недели к неделе
. Даже буйволы лежали мертвыми массами на выжженной траве,
если только, доведенные до безумия ядовитыми укусами мириадов мух,
покрывшие их, как падаль, они в бешеном бегстве бросились к
Тибру, чтобы окунуться в желтую воду.

Однажды, ближе к закату, я как раз открывал дверь, чтобы выйти из хижины,
когда мужчина ворвался внутрь так внезапно, что я упал. С молнией
скорость он закрыл дверь, и в огорченным тоном произносил имя
Мадонна, когда сильный удар раздробил дверь, и весь открытия
был наполнен глава свирепого буйвола, чье тело было плотно
втиснулся в дверной проем. Незнакомец схватил со стены ружье, прицелился
и застрелил зверя. Опасность миновала, он поднял меня с земли,
и сказал: "Благословенна будь мадонна! Ты спасла мне жизнь". - Спросил он
Обо мне. Меня заставили показать ему мои отвратительные наброски на кусочках бумаги
и спеть для него, и он был поражен моей импровизацией
о Мадонне, о нем самом и о буйволе. В конце концов он попросил Доменику
привести меня на следующее утро к нему во дворец Боргезе. Он был тем самым
могущественным принцем собственной персоной, который невольно стал причиной смерти моей бедной
матери!


_II.--В Школе Жизни_


Князь, его дочь Франческа, и ее жених Фабиани, перегружены
мне с добротой. Этот визит был часто повторялись, и я стал
вполне привыкший к великолепию палаццо. В конце концов, Экчелленца
решила отдать меня на воспитание в школу иезуитов; и мне пришлось попрощаться с доброй Доменикой
и вступить в свою школьную жизнь. Новые
занятия поглотили меня; появились новые знакомства;
драматическая часть моей жизни начала разворачиваться сама собой. Здесь годы сжимаются
сами собой.

Я особенно привязался к одному из моих школьных товарищей, Бернардо,
веселому, почти беспутному сыну римского сенатора. Когда он внезапно покинул
школа присоединиться к папской гвардии, весь мир казался мне пустым и
покинутый. Однажды я увидел, как он проехал мимо моего окна на гарцующей лошади. Я выбежал
но наткнулся на жену привратника дворца Боргезе, которая
сообщила мне, что молодая Экчелленца и ее муж только что прибыли.
Разве я не пришел бы поприветствовать их? Я отправился во дворец, где был
любезно принят Фабиани и Франческой, которые привели ко мне свою
маленькую дочь Фламинию, "маленькую настоятельницу", как ее называли, родившую
с самого рождения она была обречена на жизнь монахини. У ребенка были
удивительно яркие глаза, и он подошел ко мне, как будто мы были старыми
знакомые, смеясь и болтая, и показывали мне свои игрушки.

На обратном пути, ранним вечером, как назло, я почти
и бросилась в объятия Бернардо. Он был рад меня видеть, рассказывал мне о
своей веселой жизни и приключениях и хотел затащить меня в таверну художников
распить бутылку вина. Это было невозможно для меня, иезуита'
ученик. Я отказался. По пути мы встретили толпу, толкающую старого еврея.
Коренастый грубиян хотел заставить его перепрыгнуть через длинную палку
и все закричали: "Прыгай, еврей!" Бернардо выскочил вперед,
выхватил палку из рук парня, взмахнул мечом и
крикнул сильным, мужественным голосом: "Прыгай сам, или я отрублю тебе
голову!" Он заставил его подпрыгнуть, и еще раз подпрыгнуть, и слегка ударил его
плоской стороной своего меча. Толпа сразу же развернулась, засмеялась и
зааплодировала, а старый еврей тем временем скрылся. - Пойдем, - сказал я, когда
мы выбрались из толпы, - пойдем! Пусть они говорят что угодно, я согласен
распить с тобой бутылку вина. Пусть мы всегда будем друзьями!

Некоторое время спустя я снова встретил Бернардо в Ватикане. Его радость была равна
моя, и он тут же пустился в откровения. Однажды, когда
он забрел в гетто, он встретил старого еврея из нашего приключения.
тот кланялся, расшаркивался и просил оказать ему честь принять
его в своем доме. Они вошли; темнокожая еврейка принесла ему вина.
девушка такой красоты, что воспламенила всю его кровь. С тех пор он
тщетно пытался увидеть ее. Он посещал дом еврея под разными предлогами
, но его обольститель оставался невидимым. Теперь он сделал удивительное
предложение, чтобы я занялся изучением иврита у старого еврея,
и таким образом помочь ему в этом деле. Я объяснил полную невозможность
помочь ему в проекте такого рода. Он был явно оскорблен;
когда мы расставались, он ответил на мое тепло холодной вежливостью.

Мы встречались, но редко после этой встречи; Бернардо всегда был веселым и
дружественный, хотя и не в тайне, пока, по случаю бала в
Боргезе дворце, когда я попросила его о красивом Еврейской Девы,
он засмеялся. "Я нашел, - сказал он, - другую, еще более ручную золотую птичку
. Другая улетела из гетто - нет, даже из Рима!"

Семья моего покровителя покинула Рим, и мне пришлось погрузиться в учебу
для сдачи экзамена, который должен был принести мне титул аббата. С появлением карнавала
Я надела черное платье и короткое шелковое
пальто аббатисы и стала другим и более счастливым человеком.
Я впервые приняла участие в веселье карнавала, и в конце
первого дня снова встретила Бернардо, который настоял на том, чтобы взять меня с собой
в оперу, чтобы послушать новую примадонну, которая покорила сердца всех в Неаполе
. Слухи не опровергли ее. Ее появление было встречено с
восторженные аплодисменты. Бернардо схватил меня за руку; он узнал в ней свою
Еврейская девушка, как раз когда я собирался воскликнуть: "Это она!" - прелестный ребенок
, который проповедовал в то Рождество в Ара Коэли. Раздавались бесконечные
призывы к "Аннунсиате", когда опустился занавес; цветы и гирлянды были
брошены к ее ногам, и среди них небольшое стихотворение, которое я написал
вдохновленный ее изысканным голосом. С толпой
энтузиастов мы поспешили к служебному входу, взяли лошадей из ее
кареты и с триумфом проводили ее в ее апартаменты.

Бернардо, который был смелее меня и навестил Аннунсиату, привел меня к ней.
на следующий день. Она была дружелюбна, Блестящие в ее разговоре, и
по всей видимости, глубоко впечатлен моя импровизация на тему "бессмертие"--в
первый бессмертие вечного Рима, а затем и арт-ярмарка певицы--для
который я нажал, когда Бернардо раскрыл секрет моего дара.

"Ты дал мне искреннее удовольствие", - сказала она, и посмотрела
доверчиво в мои глаза. Я осмелился поцеловать ее руку. После этого я видел
ее каждый день во время веселого карнавала и был все больше и больше очарован
ее обаянием.

Аннунсиата покинула Рим в Пепельную среду, и вместе с ней из моей жизни, казалось, полностью ушло все яркое.
моим единственным удовольствием были
воспоминания о тех счастливых днях карнавала.


_III.-Любовь и приключения в Риме_


Я снова увидел Аннунсиату, когда Рим начал заполняться пасхальными посетителями,
и имел счастье поужинать с ней в тот же день. Она сказала мне,что
хотя родился в Испании, она была, как ребенок, в Риме; что это было
она который проповедовал в тот день в Ара Коэли, "сирота, который бы
погиб от голода не презренный еврей дал ему кров и пищу
пока он не смог порхать над диким, беспокойным морем". На следующий день я
показал ей галерею Боргезе; а за день до Пасхи мы
поехали посмотреть на процессию, которая положила начало пасхальному фестивалю, и
вечером на Монте-Марио, чтобы увидеть иллюминацию собора Святого Петра -
незабываемое зрелище!

Зайдя в маленькую гостиницу перекусить, я обнаружил, что стою
в узком проходе лицом к лицу с Бернардо, бледным, с горящими глазами
. Он дико схватил меня за руку и сказал: "Я не убийца,
Антонио; но ты должен сразиться со мной, или я стану твоим убийцей!"

Я попытался успокоить его, но он сунул мне в руку пистолет. - Она любит
тебя, - прошептал он, - и ты, в своем тщеславии, выставляешь это напоказ перед всем
римским народом - передо мной! Он бросился на меня. Я оттолкнула его
назад. Я заслушал отчет; моя рука дрогнула. Бернардо лежал передо мной, в своей
кровь. Люди бросились в дом, а вместе с ними Аннунчата. Я
хотел в отчаянии броситься на тело Бернардо, но Аннунсиата
стояла на коленях рядом с ним, пытаясь остановить кровотечение. "Спасайся
сам!" - закричала она. Но я, охваченный тоской, воскликнул: "Я
невиновен; пистолет выстрелил случайно. Да, Аннунсиата, мы любили
тебя. Я бы умер за тебя, как и он! Кто из нас был тебе дороже?
Скажи мне, любишь ли ты меня, и тогда я побег." Она склонила голову
вниз, к мертвым. Я слышал ее плач, и увидел ее, ее губы
Брови Бернардо. Затем я услышал голоса, кричащие "Лети, лети!", и, как будто с помощью
невидимых рук, я был вырван из дома.

Как сумасшедший, я мчался через кусты и подлесок, пока не достиг
Тибра. Среди развалин гробницы я наткнулся на троих мужчин, сидевших вокруг
пожарный, которому я объяснил, что мне нужна лодка, чтобы переправиться через реку.
Они согласились перевезти меня через реку; но мне лучше отдать им свои деньги, чтобы они
сохранили их для безопасности. Я понял, что попал в руки разбойников,
отдал им все, что у меня было, был привязан к лошади и перевезен через реку,
ехали всю ночь, пока на рассвете не достигли дикой части гор.
Они хотели оставить меня у себя ради выкупа и отправили одного из своих в
Рим, чтобы узнать обо мне все, что возможно. Мужчина вернулся; и с
благодарным сердцем я услышала, что Бернардо всего лишь ранен и находится на пути к
выздоровлению.

Мои грубые хозяева, обнаружив мой дар, попросили меня спеть для них;
и еще раз моя способность к импровизации сослужила мне хорошую службу. Когда я
закончил, морщинистая старуха, которая, казалось, пользовалась большим
почтением у разбойников, подошла ко мне. "Ты спел о своем выкупе!"
она воскликнула. "Звуки музыки сильнее золота!" И все же я был
задержан на шесть дней, в течение которых происходили таинственные появления и
исчезновения. Сама старая ведьма, которая заставила меня написать на листе бумаги
слова "Я еду в Неаполь" и свое имя, исчезла на день, и
вернулась с письмом, которое она велела мне тогда не читать.
Наконец, посреди ночи, она вывела меня из грабителей ров и
приняли меня по каменистой тропе к тупой крестьянин с ослом, на котором я был
сделано в Mount. Она поцеловала меня в лоб и ушла. Когда рассвело,
Я вскрыл письмо, в котором были паспорт на мое имя, перевод на
пятьсот скуди в банк Неаполя и слова "Бернардо вне
опасности, но не возвращайся в Рим в течение нескольких месяцев".

Когда я выехал на большую дорогу, я сел в экипаж и поехал в Неаполь. Среди моих
попутчицей была дородная, красивая неаполитанская леди, с которой
Я очень подружился и которая пригласила меня к себе домой. Она была
женой профессора Маретти, и звали ее Санта. Профессор
сам был маленьким, полуголодного вида человечком, полным учености,
демонстрацией которой он имел привычку наводить скуку на всех, кто оказывался рядом с ним.
Санта компенсировала это своей живостью и теплым интересом к моим делам
. Среди музыки и смеха я провел много счастливых часов в ее доме,
завел друзей, и это вдохновило меня на мой дебют в качестве импровизатора. Я
написал Экчелленце правдивый отчет о причине моего отъезда,
и проинформировал его о моих будущих намерениях; но его ответ, который прибыл
после долгой задержки, был для меня ошеломляющим ударом. Он был чрезвычайно раздражен,
вымыл руки от меня, и пожелал мне ни в коем случае не подключать его
имя с моей общественной жизни.


_IV.--На пути к славе_


Горечь моего горя обрушилась на меня с новой силой, когда я
увидела Бернардо в игорном доме в обществе красивой женщины с
сомнительной репутацией. Что Аннунсиата должна была предпочесть этого непостоянного
мужчина для меня! Мой дебют в Сан-Карло вызвал большой энтузиазм, и Санта,
которую я увидел на следующий день в ее уютной комнате с тяжелыми шторами, казалась сияющей
от счастья по поводу моего успеха. Она усадила меня на мягкий шелковый диван,
гладила меня по голове и говорила о моем будущем. Я поцеловал ей руку и посмотрел
в ее темные глаза с чистотой души и помыслов. Она была очень сильно
взволнована. Я видел, как сильно вздымалась ее грудь; она ослабила шарф, чтобы
дышать свободнее. "Ты заслуживаешь любви", - сказала она. "Душа и
красота заслуживают любви любой женщины!" Она привлекла меня к себе; ее
губы были как огонь, который тек в мою душу!

Вечная Матерь Божья! Святой образ, в тот момент, упал от
стены. Это был не просто несчастный случай. "Нет, нет!" - Воскликнула я, вскакивая.
- Антонио, - закричала она, - убей меня! убей меня! но не оставляй меня! Но я
выбежала из дома, полная решимости никогда больше не видеть Санту.
Морской воздух охладил бы меня. Я сел на лодку до Торре-дель-Аннунсиата; и
счастье постепенно вернулось ко мне, когда я осознал, какой опасности подвергся.
Я избежал милости Пресвятой Девы.

Я присоединился к толпе, наблюдавшей за медленно спускающимся огненным потоком лавы.
направляясь к морю, я услышала, как кто-то зовет меня по имени. Это был Фабиани,
который настоял на том, чтобы немедленно отвести меня к Франческе. Прием был
сердечный. Взаимных обвинений не последовало, хотя какое-то время я возмущался
тон доброжелательного покровительства, принятый моими благодетелями. Я узнал
, что Бернардо поступил на службу к неаполитанскому королю и что
Вскоре ожидалась Аннунсиата. Была организована экспедиция в Пестум
и на Капри; и Фабиани настоял на том, чтобы я присоединился к группе. Он также
обязался написать своему тестю от моего имени....

В Пестуме мы увидели изобилие и роскошь сицилийского пейзажа;
его греческие храмы и его бедность. Нас окружали толпы
полуголых попрошаек. Там была одна маленькая девочка, немного в стороне от остальных
ей было едва ли больше одиннадцати лет, но она была прекрасна, как богиня
красоты. Скромность, душевность и выражение глубокого страдания были
выражены на ее лице. Она была слепа! Я дал ей скудо. Ее
Щеки горели. Она поцеловала мне руку, и от этого прикосновения у меня, казалось, разлилась кровь
. Впоследствии гид сказал нам, что ее звали Лара и что она
обычно сидели в Храме Нептуна.

Разрушенный храм произвел на нас сильное впечатление; меня попросили
импровизировать в этой романтической обстановке. Глубоко тронутый мыслями о
слепой девушке, я пел о величии Природы и искусства и о бедной
девушке, от которой было скрыто все это великолепие. Когда мы покидали
храм, я отставала, и, оглядевшись вокруг, я увидел Лару на колени,
руки сцеплены вместе. Она слышала мою песню! Он поразил меня в
душа. Я увидел, как она прижимает мой скудо к губам и улыбается; я совсем растерялся.
потеплев при виде этого, он запечатлел горячий поцелуй на ее лбу. С
волнующим криком она вскочила, как испуганный олень, и исчезла. Я
почувствовал, что совершил грех, и с грустью присоединился к своей компании.

Амальфи, Капри - я упивался опьяняющей красотой всего этого. Затем меня
убедили вернуться в Рим с Фабиани и Франческой. Мы провели один
день в Неаполе, где я обнаружил, что меня ждут два письма. Первым был
краткая заметка: "Преданное сердце, который намерен с честью
и просьба к вам, ждет вас сегодня вечером". Он дал адрес,
но имени не было - просто "Твой старый друг". Второе было от того же самого
почерка, и в нем говорилось: "Приезжай, Антонио! Ужас последнего несчастного момента
нашего расставания теперь далеко позади. Приезжай скорее! Не откладывай ни на минуту!
скоро приеду!" Письма, очевидно, были от Санты.

Я решил больше ее не видеть. Мы уехали в Рим....

Палаццо Боргезе теперь был мой дом. Ваше превосходительство принял меня с
величайшей добротой, но вся семья продолжала использовать старый обучения
тон и подешевевшие режим лечения. Так прошло шесть лет; но
каким-то образом мои защитники не понимали, что я больше не мальчик, и моя
зависимость давала им право заставить их позволить мне почувствовать горечь
моего положения. Даже мой талант как поэта и improvisatore ни в коем
принимать серьезно во дворце.

Счастье снова принесла в мою жизнь Фламиния, "маленькая
настоятельница", которая вернулась домой, чтобы в последний раз взглянуть на мир перед тем, как
принять постриг. Она выросла в высоту и бледный цвет лица, с
выражение замечательную мягкость ее особенности. Она напомнила, наши
ранняя дружба, когда она сидела у меня на коленях и заставить меня рисовать
фотографируй для нее и рассказывай истории. Во всяком случае, от нее я не терпел никаких унижений.
и день ото дня наша дружба становилась все теснее. Я рассказал
ей о Бернардо и Аннунсиате, и о Ларе, которая стала
невыразимо дорога ей. Я также пытался заставить ее пересмотреть свое
решение постричься в монахини и замуровать себя на всю жизнь; но все ее
образование и склонности были направлены к этой цели. Наконец этот день
настал сам собой - день великой торжественности и величия. Фламиния была мертва и
похоронена - и монахиня Елизавета, невеста Небес, поднялась с носилок!


_V.- Печальный Путник_


С грустью на сердце я подумал о своем детстве и старой Доменике, которую
Я не видел много месяцев. Я отправился в Кампанью. Доменика
умерла шесть месяцев назад! Когда я вернулась, меня охватила сильная лихорадка,
от которой я выздоравливала, но медленно. Прошло шесть месяцев после того, как Фламиния
приняла постриг, и доктор разрешил мне выходить.

Моя первая прогулка была в серый монастырь, где она теперь проводила свои
однообразные дни. Каждый вечер я возвращался и часто стоял, глядя на
ее тюрьму и думая о Фламинии, какой я ее знал раньше. Однажды вечером
Фабиани нашел меня таким и заставил следовать за ним домой. Он говорил со мной с
необычной торжественностью в голосе, но с большой добротой. Я был болен.
Путешествия, смена обстановки пошли бы мне на пользу. Я должен был переезжать в течение
года, а затем вернуться, чтобы показать, что мир сделал со мной.

Я поехал в Венецию. Тоскливой, печальной и тихой казалась мне Королева Адриатики
. В мягко покачивающейся гондоле я с горечью думал об
Аннунсиате. Я чувствовал обиду даже на невинную, благочестивую Фламинию, которая
предпочла монастырь моей сильной, братской любви. Затем мои мысли
парил между Ларой, воплощением красоты, и Сантой, дочерью греха
.

Однажды я отправился на лодке на Лидо, чтобы подышать свежим морским воздухом.
На пляже я встретил Поджио, молодого венецианского дворянина, с которым я
подружился; и поскольку в небе надвигалась гроза, я решил
принять его приглашение на ужин. Мы смотрели Ярость Бури
из окна, а затем присоединился к толпе женщин и детей с беспокойством
смотрите рыбацкой лодке в море. На наших глазах лодку поглотили волны
и с болью в сердце мы стали свидетелями молитв,
вопли и отчаяние встревоженных зрителей, чьи мужья и отцы
погибли таким образом на их глазах.

Следующим вечером был прием у моего банкира. Шторм стал
темой разговора; и Поджио, связанных с гибелью рыбаков,
пытаясь заручиться сочувствием к бедным выжившим. Но никто, казалось,
понять его намерения. Затем меня попросили импровизировать. Я быстро
определено. "Я знаю, что эмоции," я воскликнул, "которая пробуждает Верховного
счастья всем, и у меня есть сила возбуждения в каждом
сердце. Но это искусство нельзя отдать, его нужно купить. Тот, кто отдает
больше всех, будет наиболее глубоко посвящен ". Деньги и драгоценности были быстро
грядущего; и я начал петь гордых море и смелых мореплавателей
и рыбаков. Я описал то, что видел; и мое искусство преуспел там, где
Слова такие не удалось. Поднялся шквал аплодисментов. Молодая леди опустилась
у моих ног, схватила меня за руку и своими прекрасными, полными слез глазами
посмотрела на меня с глубокой благодарностью, которая странным образом взволновала меня
. Затем она отстранилась, словно в ужасе от того, что натворила.

Поджио впоследствии сказал мне, что она была королевой красоты Венеции.
племянница подеста, обожаемая всеми, но известная немногим, с тех пор как
дом подесты был самым эксклюзивным и принимал очень мало гостей. Он
приходилось меня счастливейшим из смертных, когда он услышал, что я получил
приглашение от Подеста, и был бы шанс на улучшение своего
знакомство с Марией, его красавица-племянница. Я был принят как если бы я
был любимым родственником. Что-то в выражении Мария напомнила мне
слепой нищий-девочка Лара, но Мария глазах с необычайно темной
огненный взгляд. Я стал ежедневным гостем в доме подесты и
провел много счастливых часов в обществе Марии. Ее интеллект и очарование
характера пленили меня так же сильно, как и ее красота.


_VI.--Брак в Венеции_


Однажды вечером я забрел в жалкое подобие театра, где одним из
Опер Меркаданте совершалось. Как я могу описать свои чувства
когда у одной из певиц - хрупкой, заурядной фигуры, с худым,
резким лицом и глубоко запавшими глазами, в бедном платье и с
более слабый голос, но все еще с удивительным изяществом манер - я узнал
Annunciata? С болью в сердце я вышел из театра и узнал
Адрес Аннунсиаты. Она жила в жалкой мансарде. Она стала
смертельно бледной, когда узнала меня, и умоляла оставить ее. "Я
пришел как друг, как брат", - сказал я. "Ты была больна,
Аннунсиата!" Затем она рассказала мне о своей болезни, случившейся четыре года назад, которая
отняла у нее молодость, голос, деньги, друзей. Она умоляла
меня жалобным голосом оставить ее. Я не мог говорить. Я прижал ее руку
к губам, пробормотал: "Я кончаю... я кончаю снова!" - и оставил ее.

На следующий день я позвонила снова и обнаружила, что Аннунсиата уехала, никто не знал
куда.

Месяц спустя Мария передала мне письмо, которое было передано
ей для меня умирающим человеком, который послал за ней. Письмо было
от Аннунсиаты, которой больше не было. Она рассказала мне о своем счастье на
увидеть меня еще раз,--сказала мне, что она всегда любила меня; что ее боль
при необходимости стороны от меня заставлял ее скрывать свое лицо о том, что тогда она
считается, что мертвое тело Бернардо говорит, что это она
прислал мне эти две буквы в Неаполе, который считал любовь моя мертва,
так я уехал в Рим, не отправляя ее в ответ. Он рассказал мне о ней
болезни, годы бедности, и ей в вечной любви. И затем она пожелала
мне счастья с, как ей сказали, самой красивой и
благороднейшей девушкой Венеции в качестве моей невесты! ...

В путешествиях я искал забвения и утешения. Я побывал в Падуе,
Вероне, Милане; но тяжесть не покидала мое сердце. Затем пришло
неудержимое желание вернуться в Венецию, увидеть Марию - предчувствие
какого-то нового несчастья. Я поспешил обратно в Венецию. Подеста принял
меня любезно; но когда я спросил о Марии, мне показалось, что он стал
грейв, как он мне сказал, уехала в Падую с коротким визитом. Во
ужин я упал в обморок, после жестокой лихорадки, в которой я имел
видение Марии мертвая, лежала перед алтарем. Затем я увидел Лару.
на носилках я громко позвал ее по имени. Затем все вокруг стало
ярким; чья-то рука мягко провела по моей голове. Я проснулась и обнаружила Марию и
ее тетю у своей кровати.

"Лара, Мария, услышь меня!" Я закричала. "Это не сон. Ты слышал мой
голос в Пестуме. Ты снова это знаешь! Я чувствую это. Я люблю тебя; Я всегда
любил тебя!"

"Я тоже любила тебя", - сказала она, опускаясь на колени рядом со мной и беря меня за руку
. "Я любил тебя с того дня, когда солнце выжгло твой поцелуй на моем лбу"
"Я любил тебя интуицией слепого!"

Затем я узнал, что Мария - моя Лара - была излечена от слепоты у
великого специалиста в Неаполе, брата подесты, который, тронутый ее
красоту и непорочность, дал ей образование и усыновил ее как свое собственное дитя.
После его смерти сестра увезла ее в Венецию, где она нашла новый дом
во дворце подеста.

 * * * * *




APULEIUS

Золотой Осел

 Апулей родился около 125 года нашей эры в Мадауре, в Африке.
 После учебы в Афинах он практиковал в качестве адвоката в Риме,
 а затем путешествовал по Северной Африке, читая лекции по
 философии и риторике. В Триполи его обвинили в том, что он
 с помощью колдовства завоевал любовь богатой вдовы, которая оставила ему
 свое богатство. Но он был оправдан после выступления с
 интересной защитой, включенной в число его дошедших до нас работ. Затем он
 поселился в Карфагене, где и умер в преклонном возрасте. Бедный
 Apuleius! Его добрая слава была омрачена успехом
 забавный роман "Золотой осел", который он писал, путем
 отдых в Риме. Он рассказал историю приключений,
 которые выпали на долю молодого греческого дворянина, который из-за крайнего
 любопытства к колдовству превратился в осла.
 Это был век диких суеверий и глупой доверчивости; и
 его читатели путали автора "Золотого осла" с
 его героем. Апулею приписывали ряд невозможных
 подвигов, которые он даже не придумывал. Ибо его работа - это
 просто латинская адаптация утраченного греческого романа Луция из
 Патры. Но Апулей заслуживает нашей благодарности за сохранение
 уникального образца легкой литературы древних
 Греков, а также прекрасной народной сказки о Купидоне и
 Психее.


_I.-Люциус отправляется в Свои Чудесные Приключения_


Я отправился из Коринфа в лихорадке от волнения и ожидания, езда
моя лошадь так сильно, что она охромела; так что я должен сделать остальные
путешествие пешком. Мое сердце наполнилось радостью и ужасом, когда я въехал в
город Ипата.

"Наконец-то я здесь!" - воскликнул я. "В Фессалии! Фессалия, страна волшебства
и колдовством, известным на весь мир своими чудесами и
чары!"

Уносит мое желание после того, как странные и мистические знания, я смотрел
вокруг в изумлении и волнении. Ничего в этом замечательном городе, я
подумал, Действительно, как кажется. Камни я наткнулся
по-видимому, живые существа в страхе от магии. Я воображал, что
деревья в садах и птицы, которые пели на их ветвях, были
мужчинами, которых превратили фессалийские ведьмы. Сами статуи
казалось, что они вот-вот пойдут; у каждой стены были уши; и я смотрел
я смотрел в голубое, безоблачное небо, ожидая услышать предсказания.

Войдя на рыночную площадь, я прошел рядом с благородной дамой, которая
шла в сопровождении толпы слуг в своей свите.

"Клянусь Геркулесом!" - плакала она. "Это Луций!" Я попятился, запутался и
краснея, и Byrrhena, а это была именно она, сказал одному из своих сподвижников:

"Это мальчик Сальвии! Разве он не копия своей скромной, красивой матери?
Молодой, высокий и светловолосый, с такими же яркими серо-голубыми глазами и ее
настороженным взглядом. Плутарх в нем до мозга костей! Люциус, разве ты не помнишь
свою родственницу Биррену? Да ведь я вырастила тебя собственными руками!

Я вспомнил Byrrhena очень хорошо, и любил ее. Но я не хочу
встретить ее именно тогда. Тем не менее, я пошел с ней в ее дом, прекрасный дом.
здание из тонкого мрамора, в нем несколько изысканных скульптур.

"Ты останешься здесь, мой дорогой Люциус, не так ли?" - спросила она.

Затем я сказал ей , что приехал в Ипату повидаться с Мило и его женой
Pamphila. Мой друг Демей из Коринфа дал мне рекомендательное письмо
.

"Разве ты не знаешь, что Памфила - ведьма?" она закричала. "Не приближайся к ней, дитя мое, или она применит на тебе свои злые чары.
Это просто...". - "Я не знаю, что Памфила - ведьма". "Не приближайся к ней, дитя мое, или она применит на тебе свои злые чары".
таких красивых молодых людей, как вы, она очаровывает и уничтожает ".

Предупреждение Биррены меня не только не испугало, но и обрадовало.
Я страстно желал стать учеником такой могущественной ведьмы, как Памфила.
Поспешно извинившись, я вышел из дома и отправился на поиски Мило. Ни
он ни Pamphila был, когда я звонил. Но их служанка, которая открыла
дверь была такая красивая девка, что я не жалел об их отсутствии.
Фотис, как ее звали, была изящной, жизнерадостной малышкой с
самые красивые волосы, которые я когда-либо видел. Мне понравилось, как они мягкими завитками спадали на
ее шею и ложились на аккуратную льняную тунику.

Это был случай любви с первого взгляда между нами обоими. Но прежде чем я начал
спрашивать ее о Памфиле, вернулся Майло. Он приветствовал меня очень тепло,
и поставить самую лучшую комнату в своем доме в мое распоряжение, и нужные мне
останься на ужин. Но несмотря на мое горячее любопытство, я был, я должен
признаться, побаивался встречи с его женой. Поэтому я сказал, что моя родственница
Byrrhena уже пригласили меня пообедать вместе с ней.

Прибыв в особняк Биррены, я был удивлен, обнаружив, что
великолепный банкетный была подготовлена, и что все лучшие люди в
Hypata присутствовали. Мы возлежали на ложах из слоновой кости, покрытых
золотой драпировкой, и толпа прелестных девушек подавала нам изысканные
блюда; в то время как симпатичные кудрявые мальчики разносили вино в кубках
из золота и янтаря.

Когда принесли свет, разговоры стали свободнее и веселее.;
все были настроены смеяться и смешить своих соседей.

"Видишь ли, мы готовимся к великому празднеству, которое состоится завтра", - сказала Биррена
мне. "Гипата - единственный город, где отмечается праздник бога
смех. Ты должен прийти и придумать какую-нибудь шутку, чтобы умилостивить
самое веселое из всех божеств".

"Клянусь Геркулесом!" Я ответил. "Если смеющийся Бог только одолжи мне
вдохновение на ночь, я сделаю все возможное, чтобы развлечь горожан
завтра".


_II.--В праздник бога смеха_


Она была самая веселая банкетный мне доводилось бывать. Даже в Коринфе мы не делали
дело так хорошо. Это не было, пока я не попал под открытым небом, и изложены
для дома Майло, что я знал, сколько вина я выпил. Но хотя я
был довольно нетверд на ногах, я сохранил присутствие духа. Я
добрались до дома, и вдруг трое здоровенных парней вскочили и
яростно заколотили в дверь. Они явно были разбойники из самых
отчаянный тип, и я достал свой меч, и, как они приходили ко мне один за одним,
Я быстро вонзил его в тело. Фотис был возбужден и открыт
дверь, и я вошел, донельзя утомленный борьбой, и пошел на
еще спать и спать.

Ранним утром я был разбужен громким шумом. Толпа
людей ворвалась в мою спальню, и два ликтора схватили меня и потащили
меня на форум. Но когда они вели меня по улицам и площадям,
все вышли посмотреть на меня, и толпа стала такой большой, что
форум был недостаточно велик, чтобы вместить людей, и меня повели в
театр.

Там ликторы толкнул меня вниз по авансцене, как будто я
были жертвы для жертвоприношения, и поставил меня в центре оркестра.

"Граждане, - сказал префект стражи, - когда я совершал обход,
прошлой ночью я увидел этого свирепого молодого иностранца с мечом в руке,
рубящий и колющий удар по трем безобидным существам. Когда я прибыл, они
лежали мертвыми на земле. Их убийца, ошеломленный своим
страшное преступление, бегут в дом и спрятался там, надеясь, без сомнения,
бежать утром. Мужчины из Hypata, вы не разрешите свой собственный
земляки, чтобы совершить убийство безнаказанно. Сможет ли тогда этот
дикий, безжалостный инопланетянин избежать последствий своего ужасного преступления?

Некоторое время я не мог ответить. Внезапность все
привел меня в ужас, и он с прерывающимся от рыданий, что я наконец
удалось сделать мою защиту.

"Это были грабители, - воскликнул я, - грабители самого отчаянного и подлого нрава"
! Я поймал их, когда они врывались в дом моего друга Мило, вашего
уважаемый горожанин, о, граждане Ипаты! Их было трое!
трое огромных, грубых, дородных негодяев, каждый из которых был более чем достойным соперником для такого
простого мальчишки, как я. И все же мне удалось убить их; и я думаю, что заслуживаю
похвалы из ваших рук, а не порицания, за мой общественный поступок ".

Здесь я остановился, я увидел, что все огромное множество людей
смеялись надо мной. И что тогда мне самой было увидеть мою родственницу
Биррена и мой хозяин Мило среди моих насмешников. Старший судья
приказал принести колесо и другие орудия пыток.

"Я не могу поверить, что такой простой мальчишка, как этот, мог убить трех великих
сильных мужчин в одиночку", - сказал он. "У него, должно быть, были сообщники, и
мы должны пытать его, пока он не раскроет имена своих соучастников в этом
самом подлом преступлении. Но, прежде всего, пусть он посмотрит на тела
людей, которых он подло убил. Возможно, это растопит его черствую, дикую
натуру".

Затем ликторы отвели меня к носилкам и заставили обнажить
тела. О боги! Трупы были всего лишь тремя надутыми винными бурдюками, и
Я заметил, что они были порезаны в тех самых местах, в которых, как мне казалось, у меня были
ранил разбойников. Я, действительно, придумал забаву для
праздника бога смеха! Горожане смеялись
неумолчным смехом олимпийских божеств. Они взбирались на
крышу, чтобы хорошенько рассмотреть меня; они карабкались по колоннам; они
цеплялись за статуи; они свисали из окон, рискуя упасть.
жизни; все кричат на меня в диком веселье.

"Сэр Люциус, - обратился ко мне судья, - мы осведомлены о
вашем достоинстве и звании. Благородная семья, к которой вы принадлежите,
известна по всей Греции. Так что не принимайте эту шутку за честь
радостный бог смеха как оскорбление. В обмен на ваши превосходные услуги
на этом великом празднике город Ипата постановил, что
ваша статуя будет отлита из бронзы и установлена на почетном месте ".

К этому времени ко мне отчасти вернулось прежнее хорошее настроение. Но, зная, как
безжалостно меня будут дразнить на банкете, на который Биррена хотела уступить
празднуя мои подвиги, я быстро отправился домой с Майло, и после
поужинав с ним, я очень рано удалился в свою спальню.


_III.--Люциус становится ослом_


Посреди ночи я услышала стук в свою дверь. Я открыла ее, и
вошла красотка Фотис, выглядевшая воплощением страдания.

"Я не могу уснуть, не рассказав тебе всего", - сказала она. "Я был на
причиной всех неприятностей, которые выпали вам. Как моя хозяйка
иду вчера из бани, увидела она красивого молодого джентльмена
его стрижка от парикмахера. Охваченная дикой страстью к нему, она
приказала мне собрать немного его волос. Но парикмахер увидел меня и прогнал
прочь. Я знала, что получу жестокую порку, если вернусь с пустыми руками.
Рядом был мужчина, бривший несколько винных мешков из козьей кожи; волосы были
мягкий и желтый, как у молодого джентльмена, поэтому я взяла немного, чтобы
Pamphila. Ты знаешь, что моя хозяйка - ужасная ведьма, так что можешь догадаться
что произошло. Она встала ночью и сожгла волосы в своем волшебном котле
. Когда они сгорели, винные мешки, из которых они были взяты, почувствовали на себе
силу заклинания. Они стали по-человечески. Выбегая во
улицу, они бросились к двери нашего дома, как
Pamphila ожидал, что молодой джентльмен. Вы придумали-просто
маленький состоянии алкогольного опьянения, а?--и совершено ужасное преступление
сумка-убой".

- Не смейся надо мной, Фотис, - сказал я. - Это серьезное дело,
это колдовство. Что Памфила делает сегодня вечером? Я пришел сюда, чтобы
изучать магию, и мне не терпится увидеть, как она практикуется в своих странных
искусствах.

"Тогда подойди и посмотри", - сказал Фотис.

Мы подкрались к комнате, где находилась Памфила, и заглянули в щель в двери
. Ведьма разделась, а затем достала из шкатулки несколько коробочек с
мазью, открыла одну коробочку и намазала себя
тем веществом, которое в ней содержалось. В мгновение ока из ее кожи выросли перья
она превратилась в сову и вылетела из
окно.

- Она пошла за тем красивым молодым джентльменом, - сказал Фотис. "Я должен
ждать здесь всю ночь, пока она не вернется, а затем дать ей лосьон из
анисовых семян и лавровых листьев, чтобы вернуть ей надлежащую форму".

"Ах, мой дорогой Фотис, - воскликнул я в сильном восхищении, - ты знаешь о колдовстве столько же
, сколько и твоя госпожа! Давай, потренируйся на мне! Принеси мне
немного этой мази и преврати меня в птицу. О, как бы я хотела
летать!

После некоторого колебания она вошла в комнату и достала коробку из
ларца. Я разделся и размазал мазь по своему телу. Но
так и не появилось ни одного перышка! Каждый волосок на мне превратился в щетину; мои
руки превратились в копытца; из позвоночника вырос хвост; мои
лицо вытянулось, и я, к своему ужасу, обнаружил, что превратился в осла.

"О, боги, - воскликнул Фотис, - я взял не ту шкатулку! Но ничего страшного!
Не случилось, дорогой Луций. Я знаю противоядие. Я принесу тебе несколько роз
похрустеть, и ты придешь в нормальную форму ".

Фотис, однако, не осмелился сразу выйти в сад, опасаясь, что Памфила
внезапно вернется и найдет меня. Поэтому она велела мне идти и ждать в саду.
в конюшне до рассвета, а потом она собирала для меня розы. Но
когда я вошла в конюшню, то пожалела, что не подождала снаружи. Моя собственная лошадь
и осел, принадлежащий Мило, прониклись ко мне странной неприязнью. Они
набросились на меня с великой яростью, и кусали меня, и пинали ногами, и подняли такой
шум, что конюх прибежал посмотреть, в чем дело. Он нашел меня
встав на задние лапы, пытаясь добраться до гирлянды из роз, которые он
поставил на храм богини Эпоны в середине
стабильный.

"Что за святотатственная скотина!" - воскликнул он, яростно набрасываясь на меня.
"Нападаю на святилище божества, которое охраняет лошадей! Я тебя покалечу!
я тебя покалечу!"

Пока он колотил меня огромной дубинкой, появилась банда свирепых людей, вооруженных
мечами и с зажженными факелами. При виде их
грум в ужасе убежал.

"Помогите! Помогите! Грабители! Я услышал крики Мило и Фотиса.

Но прежде чем грум смог принести часы, грабители ворвались в дом
и взломали сейф Майло. Затем они
нагрузили меня, лошадь и осла украденными богатствами и увезли нас
в горы. Непривычный к тяжелой ноше, возложенной на меня, я пошел
довольно медленно. Этот разъяренные грабители, и они били меня, пока я был
почти мертвые. Но, наконец, я увидел зрелище, которое наполнило меня с
дикая радость. Мы миновали благородный загородный дом, окруженный садом из
сладко пахнущих роз. Я бросилась к цветам с открытым ртом. Но как только
я потянулась к ним своими изогнутыми губами, я остановилась. Если бы я превратился
в человека, разбойники убили бы меня, либо как волшебника, либо из
страха, что я донесу на них! Поэтому я оставила розы нетронутыми,
а вечером мы пришли в пещеру в горах, где
там жили разбойники, и там, к моей радости, я был освобожден от своего тяжкого
груза.

Вскоре после этого прибыла другая банда разбойников, неся с собой молодую и
прелестную девушку, одетую как невеста. Ее прекрасные черты были бледны и
мокры от слез, и она рвала на себе волосы и одежду. "Возьмите эту
девушку", - сказали разбойники старухе, которая прислуживала им, "и
успокойте ее. Скажите ей, что ей ничего не угрожает. Ее родные богаты, и они
скоро потребуют за нее выкуп.

Шарите, ибо так звали прекрасную невесту, с плачем упала в объятия
одной из старых женщин.

"Они оторвали меня от Тлеполемуса, - сказала она, - когда он собирался
войти в мои брачные покои. Наш дом был украшен лавром, и пели
свадебную песню, когда вошел отряд воинов с обнаженными
мечами и увел меня. Теперь я никогда больше не увижу моего жениха".

"Да, вы, дорогуша", - сказала старуха. "Но не дай нам поговорить
об этом теперь. В конце концов, ты не в таком тяжелом положении, в каком была Психея.
Когда она потеряла своего мужа, Купидона. Теперь послушай, пока я рассказываю тебе это.
чудесная история."

А вот и сказка о Купидоне и Психее в том виде , в каком ее рассказала старуха
Charite:


_IV.- Чудесная история о Купидоне и Психее_


"Жил-был царь в одном городе, у которого было три дочери. Все
они были очень красивы, но Психея, самая младшая, была еще красивее
чем Венера. Люди поклонялись ей, как она шла по улицам, и
сыплется ее путь цветами. Незнакомцы со всех концов света
толпились, чтобы увидеть ее и поклониться ей. Храмы Венеры были
пустынны, и к ее святилищам не возлагали гирлянд. Вслед за этим
богиня любви и красоты разгневалась. Она вскинула голову с криком
ярость и позвал к себе сына, Купидона, и показал ему психику ходьбе
улицы города.

"'Отомсти за меня! - сказала она. "Наполни эту девушку жгучей любовью к самому
уродливому, жалкому созданию, которое живет на земле".

"Вслед за этим оракул повелел королю облачить свою дочь в
свадебные одежды и водрузить ее на высокой горе, чтобы она могла быть
обвенчана с ужасным чудовищем. Весь город был полон горя и причитаний
, когда Психею вывели навстречу ее судьбе и поместили на
одинокую вершину. Затем поднялся могучий ветер и унес девушку на необитаемый остров.
заколдованный дворец, где ее ожидал от невидимых духов, которые играли
сладкой музыкой для ее радость, и ее кормили с вкусной едой. Но в
темноте ночи кто-то пришел к ее ложу и нежно ухаживал за ней, и
она влюбилась в него и стала его женой. И он сказал: "Психея, ты
можешь делать все, что пожелаешь, во дворце, который я построил для тебя. Но одну вещь
ты не должна делать - ты не должна пытаться увидеть мое лицо".

"Ее муж был очень милым и добрым, но он приходил только ночью
а днем Психее было очень одиноко. Поэтому она умоляла ее
муж позволил ее сестрам приехать и погостить у нее, и ее муж приказал
их принесло могучим ветром. Когда они увидели, как восхитительно Психея
жила в заколдованном дворце, они позавидовали ее странному
счастью.

"Да, это очень приятное место, - воскликнули они, - но ты знаешь
что сказал оракул, Психея. Ты замужем за чудовищем! Вот почему
он не позволит тебе увидеть его лицо.

"Ночью, когда они ушли, Психея зажгла лампу и посмотрела
на своего товарища по постели. О, радость! Это был Купидон, лучезарный юный бог любви,
наслаждаясь его красотой. В своем волнении Психея позволила капле горящего
масла упасть из лампы ему на правое плечо. Бог вскочил и
расправил крылья и улетел, сказав:

"Вместо того, чтобы выдать тебя замуж за чудовище, повинуясь приказу моей матери
, я обвенчался с тобой сам. И вот как ты служишь мне! Прощай,,
Психея! Прощай!"

Но Психея решила последовать за ним и после долгого и трудного путешествия
она добралась до двора Венеры, где в настоящее время находился в заточении Купидон. Венера
схватила ее и избила, а затем поручила ей опасные задания и попыталась
чтобы вызвать ее смерть. Но Психея была такой милой и нежной, что каждое
живое существо хотело помочь ей и спасти ее. Тогда Венера, опасаясь
что Купидон сбежит и спасет свою жену, сказала:

"Психея, отнеси этот ларец Прозерпине, в Царство Мертвых,
и попроси ее наполнить его красотой".

"Психея была в отчаянии. Ни один смертный никогда не возвращался из Царства
Мертвых. Она взобралась на высокую башню и приготовилась броситься вниз
и умереть. Но даже камни сжалились над ней.

"Иди в Тэнарус, - сказали они, - и там ты найдешь путь к
Подземный мир. Возьми в рот две медные монеты, а в руки - два медовых пирожных.
твои руки.'

"Психея отправилась в Тэнар, недалеко от Лакедемона, и там она нашла дыру,
ведущую в Подземный мир. Призрачный паромщик перевез ее через реку
Смерти и забрал одну из ее медных монет. Затем чудовищный пес с
тремя головами выскочил наружу, но Психея накормила его одной из своих медовых лепешек,
и вошел в зал Прозерпины, царицы мертвых. Прозерпина
наполнила шкатулку, и с помощью последнего медового пирожного и последней медной монеты
Психея вернулась на зеленую, яркую землю.

"Но, увы! ей было слишком любопытно, и она открыла шкатулку, чтобы увидеть
божественную красоту, которая в ней находилась. Смертоносный пар вырвался наружу и окутал
ее, и она упала на землю. Но Купидон, который теперь сбежал из своей
тюрьмы, нашел ее лежащей на траве и вытер испарину с ее
лица. Взяв ее на руки, он расправил крылья и понес ее
на Олимп; и там они живут вместе в бесконечном блаженстве со своим
маленьким ребенком, которого зовут Джой."


_V.--Дальнейшие странные приключения Осла_


Пока старуха развлекала прекрасную пленницу этим
очаровательная история о высоком, свирепом молодом человеке в рваной одежде, смело шагавшем вперед
среди разбойников.

"Долгих лет жизни вам, храбрые товарищи!" сказал он. "Не судите меня по этим лохмотьям, мои мальчики.
Это маскировка. Вы слышали о Хеме, знаменитом Фракийском разбойнике?" - спросил он. - "Не судите меня по этим лохмотьям, мои мальчики.
Это маскировка. Если да, то вы слышали обо мне. Моя группа распалась,
но я приведу к вам тех людей, которые у меня еще остались. Может, объединим усилия?"

Разбойники только что потеряли своего предводителя, поэтому они приняли Хема с большой радостью
и сделали его своим предводителем. Вскоре после этого вошли десять его людей
, нагруженных пухлыми мешками с вином.

"Здесь достаточно вина, - сказал он, - чтобы нам хватило на две недели, если мы будем употреблять его умеренно"
. Давайте отпразднуем этот славный день, допив его за один
присест!"

Разбойники сразу же яростно напились, и их новый капитан
заставил Шарите подойти и сесть рядом с ним. После недолгих ухаживаний она
начала льнуть к нему и отвечать на его поцелуи.

"О, какая хрупкая, непостоянная, вероломная раса - женщины!" Сказал я себе.
"Всего два часа назад она плакала навзрыд, оплакивая своего жениха".;
и вот она здесь, ласкает жалкого убийцу ".

Каким же я был ослом! Прошло некоторое время, прежде чем я заметил, что новая
капитан не пил сам, и что люди, которых он привел с собой, были
только притворялись, что пьют, наливая вино другим грабителям,
которые вскоре стали слишком пьяны, чтобы пить, и погрузились в глубокий сон.

- Вставайте, ребята, разоружите и свяжите этих негодяев! - приказал новый капитан.
это был не кто иной, как Тлеполем, жених прекрасной Шариты.
И, оставив своих слуг выполнять эту задачу, он посадил Шарите мне на спину
и повел меня в свой родной город. Все жители высыпали
на улице к нам пройти, и они громко нашумевшей Tlepolemus для его
За отвагу и находчивость в спасении его прекрасную невесту, и захватив
разбойники.

"Шарите" не забывай меня в сценах ликования. Она погладила меня по голове
и поцеловала в грубое лицо, и попросила конюха хорошо меня накормить,
и позволить мне побегать по полю.

"Теперь я, наконец, смогу набить рот розами", - подумал я.
"И вернуть себе человеческий облик".

Но, увы! жених был жадный, непослушный раб, и он
после того, как продал меня в труппу те пресловутые нищенские жрецы Кибелы,
кто тележка сирийской богини, о скверах, к звуку
тарелки и погремушки.

На следующее утро мои новые хозяева намазали свои лица румянами и
подкрасили глаза черным жиром; затем они оделись в
белые туники, посадили свою несчастную богиню мне на спину и двинулись в путь.
вышли, прыгая и размахивая огромными мечами и топорами. Дойдя до
особняк богатого человека, они подняли дикий гвалт, и о кружились, и
вырезать сами и бичевали себя до тех пор пока они были покрыты
кровь. Хозяин особняка был настолько впечатлен этим диким и
унижающим достоинство зрелищем, что дал священникам хорошую сумму денег, и
пригласил их в свой дом. Они взяли богиню с собой, а я
побежал в поле в поисках роз.

Но повар быстро вернул меня обратно. Хозяин дал ему
жирный окорок огромного оленя, чтобы зажарить его на ужин священникам, а
собака убежала с ним. Чтобы избежать порки за свою
беспечность, раб решил позволить священникам пообедать куском
собственной задницы. Он запер дверь кухни, чтобы я не могла сбежать
а потом взял длинный нож и пришел, чтобы убить меня. Но у меня не было
я не хотел погибнуть таким образом; и я бросился наверх, в комнату, где
мастер был занят поклонением богине в компании
жрецов, и опрокинул стол, и богиню, и многих из
верующие.

"Убей несчастную тварь", - сказал мастер. "Она сошла с ума".

Но священники не теряют товарный собственность, и они
заперла меня в своей спальне, и продали меня первый мужчина, они встретились в
следующее утро. Это был бедный садовник, которому нужен был осел, чтобы возить его вещи
на рынок. Но когда садовник вез меня домой, пришел солдат.
топая по дороге. Ему тоже нужен был осел, чтобы нести его тяжелый багаж.
И он сразил садовника его мечом и схватил меня по праву
завоевания; затем, нагрузив меня своими доспехами, щитом и багажом, он
отвез меня в город, в который направлялся. Там ему было приказано
его трибун отвез несколько писем в Рим, поэтому он отдал меня за
небольшую сумму двум кондитерам.

К тому времени я стал очень слабым и исхудалым. Хотя я был превращен в
осла, я не мог наслаждаться сеном, травой и подобной пищей, и я
производные едва ли питание от него. Я все еще имел человеческий вкус, как
также мысли и чувства человека. К счастью, мне было очень хорошо с
мои новые хозяева. Каждый вечер они приносили домой остатки от
банкетов, которые они накрывали, - кусочки курицы, свинины, рыбы и мясных полуфабрикатов, а также
различные пирожные; и все это они оставляли в своей комнате, пока ходили принимать
ванну перед ужином. Тогда я подкрадывался и брал все лучшие куски,
и когда два моих хозяина возвращались, они начинали упрекать друг друга в том, что
они украли самые отборные куски. Тем временем я располнела и
лоснящийся и широкоплечий, и, как заметили мои хозяева, я не ел сена, они
однажды вечером подглядывали за мной.

Они забыли о своей ссоре, когда увидели, что их задница выбирает лучшие куски.
со вкусом гастронома: и, распахнув дверь, они
закричали: "Давайте попробуем его с вином!" Естественно, я выпил его с готовностью.

"У нас здесь сокровище", - сказали они. Вскоре они обнаружили, что я был
умен и понимал человеческий язык. И после моего обучения они
отвезли меня в Коринф, и выставляли меня там, и заработали много
денег. За короткое время я прославился по всей Греции как "Золотой
Задница", и я был куплен городом для использования в публичном шоу. Никто
не думал, что за животным нужно следить так тщательно, как я.
я был цивилизованным человеком; и однажды вечером мне удалось сбежать, и я убежал в
уединенное место на берегу моря.


_VI.--Чудо Исиды и судьба Луция_


Как я уже расположен на мягком песке, полностью округлой луна поднялась выше
восточные волны, и блистала с великолепным сиянием. Мое сердце открылось для
тайн священной ночи, и я вскочил и семь раз омылся
в очищающей воде моря. Затем, со слезами на глазах,
щеками я молился Исиде, могущественной богине-спасительнице:

"О Царица Небесная, озаряющая мир своими прекрасными лучами!
когда ты идешь своим одиноким путем, услышь меня сейчас и помоги мне в моей опасности!
и горе, и напасти! Верни мне, о могущественная богиня, мой законный облик
и позволь Луцию вернуться в лоно своей семьи.

Сон быстро застилал мне глаза, и во сне богиня посетила меня.
Она поднялась, видение света, из вод. На голове у нее была корона
из сияющих цветов в форме луны, и змеи обвивали ее
храмы, и ее божественное тело было облачено в одеяние сияющей тьмы
расшитое бесчисленными звездами.

"Видишь, Луций", - сказала она голосом, который обдал меня необычайной нежностью
"Исида появляется в ответ на твою молитву. Теперь перестаньте плакать и
плачущие, ибо я пришел в жалости вашего участка, чтобы показать пользу для вас.
Завтра мой священник спустится на берег моря, чтобы отпраздновать мой праздник
в левой руке он будет нести венец из роз. Иди вперед
без страха и возьми венец из роз, а затем сними облик
зверя и облекись в облик человека. Хорошо служи мне во все дни моей жизни.
вашей жизни, и когда ты спускаешься в могилу вы увидите меня как свет
средь тьмы ... как королева во дворце ада. По моей милости ты
будешь вознесен на поля Рая, и там ты будешь
поклоняться мне всю вечность".

Затем богиня-спасительница исчезла, и я проснулся, и в небе был рассвет
и морские волны танцевали в золотом свете. Длинная
процессия спускалась из города к берегу под звуки
флейт и свирелей.

Сначала шло великое множество людей с лампами и факелами и
свечи в честь небесных созвездий; затем хор из
сладкоголосых мальчиков и девочек в белоснежных одеждах; а затем череда мужчин
и женщин, сияющих в одеждах из чистого белого льна; это были
посвященные; за ними следовали прелаты священных
мистерий; а позади всех них шел верховный жрец, неся в своей
правой руке мистическую погремушку Исиды, а в левой - корону
розы. Благодаря божественному вмешательству толпа расступилась и дала мне дорогу;
и когда я подошел к священнику, он протянул розы, и я съел их, и
был превращен в человека. Люди подняли руки к небу,
пораженные чудом, и слава о нем разнеслась по всему миру.
мир. Священник посвятил меня в тайны Исиды и Осириса,
и я побрил голову, и поступил в Колледж пасторов, и стал
слугой высших богов.

 * * * * *




"Тысяча и одна ночь"

Или "Тысяча и одна ночь"


 В истории "Тысячи и
 Одной ночи" столько же сомнений, сколько и в том, что скрывает происхождение гомеровского
 стихи. Говорят, что некий халиф Шахрияр, будучи
 обманут своей женой, убил ее, а затем женился на другой жене
 только на один день, убив ее на следующее утро. При этом
 истребление женщин продолжалось какое-то время он стал преданным
 один Шахерезады, дочь его визиря, который, говоря
 Повелитель правоверных захватывающие сюжеты и оставляя их
 каждое незаконченное рассвет, настолько раззадорили любопытство Халифа, что
 он оставил ее в живых, и, наконец, стало так ее любил, что у него
 не думал, что положить ее к смерти. Что касается авторства
 истории, они, конечно, не являются работой одного ума, и
 вероятно, с течением времени они обрели свою нынешнюю форму.
 Издания, опубликованные для христианских стран, не отражают
 истинный характер этих легенд, которые часто бывают
 чрезвычайно чувственными. Европейские версии этого
 экстраординарное развлечение началось в 1704 году с работы некоего
 Антуана Галланда, профессора арабского языка в колледже Франции,
 француза, который, по словам сэра Ричарда Бертона, обладал
 "в высокой степени то искусство рассказывать историю, которое гораздо больше
 увлекательнее, чем культура или ученость". Сэр Р. Бертон (см.
 Т. XIX) резюмировал то, что можно определенно сказать о "Ночах
 ", в следующем заключении: структура книги
 чисто персидская, небрежно арабизированная, архетипом является
 хазар Афсана. Самые старые сказания могут относиться ко времени правления
 Аль-Мансура, в восьмом веке; другие относятся к десятому
 веку; а самое последнее можно отнести к шестнадцатому.
 Произведение приняло свой нынешний вид в тринадцатом веке.
 Автор неизвестен "по уважительной причине; его никогда не было".


_I.-Семь путешествий Синдбада-Морехода_


Когда отец Синдбада был приведен к Всемогущему Аллаху, много богатства перешло
во владение его сына; но вскоре оно истощилось
дружеское общение, ибо город Багдад приятен для молодежи. Тогда
Синдбад подумал о том, как он мог бы вернуть свое состояние, сказав
себе: "Три вещи лучше других трех; день смерти - это
лучше, чем день рождения, живая собака лучше, чем мертвый лев, и
могила лучше, чем нужда"; и, собрав товары, он
сел на корабль и отплыл в чужие страны.

И было так, что капитан этого корабля увидел странный остров
, на котором росли трава и деревья, очень приятные для глаз. Итак, они
бросили якорь, и многие сошли на берег. Насобирав плодов, они
развели костер и собирались согреться, когда капитан крикнул
с корабля: "Эй, там! пассажиры, спасайте свои жизни и поспешите!
возвращайтесь на корабль, оставьте свое снаряжение и спасите себя от
гибели. Храни вас Аллах! Для этого острова на котором вы стоите нет
настоящий остров, а огромная рыба писчебумажными а-средних комнат на море,
на котором осел песок и выросли деревья древних времен, так что
он стал подобен острову; но когда вы разожгли на нем костры,
оно почувствовало жар и пошевелилось; и через мгновение оно погрузится вместе с вами в
морские глубины, и вы утонете ".

Когда рыба зашевелилась, капитан не стал дожидаться своих пассажиров, а
уплыл, а Синдбад, схватив бадью, беспомощно поплыл по великим
водам. Но по милости Аллаха он был выброшен на настоящий остров,
где на земле лежала прекрасная кобыла, которая заржала при его приближении.
Тогда на крик кобылы вскочил человек и, увидев Синдбада, отнес его в
подземную комнату, где угостил беспризорницу обильной едой.
Этот человек объяснил ему, что он был конюхом короля Мирджана и что
он приводил королевских кобыл на пастбище на острове, прячась под землей
в то время как морские жеребцы выходили из волн к кобылицам.
Вскоре Синдбад увидел это странное зрелище и стал свидетелем того, как конюх
погнал жеребцов обратно в волны, когда они хотели утащить за собой
кобыл. После этого его отнесли к царю Мирджану, который
умолял его по-доброму, и когда он накопил богатство, вернулся на корабле
в Буссору, а оттуда в Багдад.

Но, одержимый мыслью о путешествии по обычаям людей
, он отправился во второе путешествие. И было так, что он приземлился
с ассортиментом на прекрасные острова, и лег спать, после того, как он
ели много вкусных фруктов. Проснувшись, он обнаружил, что корабль исчез. Затем,
молясь Всемогущему Аллаху, как рассеянный человек, он бродил по острову
и вскоре взобрался на дерево, чтобы посмотреть, что он сможет увидеть. И он увидел вдалеке
большой купол и направился к нему.

В этот белый купол не было входа, и когда он обходил его,
солнце внезапно померкло, так что он в страхе посмотрел на него,
и вот! птица в небесах, чьи крылья затмевали весь свет. И тогда
Синдбад узнал, что купол был яйцом, а птица была той самой птицей
рух, которая кормит своих детенышей слонами. Сильно испугавшись, он спрятался,
а птица села на яйцо и принялась размышлять над ним. Тогда Синдбад
размотал свой тюрбан и, привязав один конец к ноге огромной птицы, а
другой - к своему собственному животу, стал ждать рассвета.

Когда наступил рассвет, птица взлетела в небеса, не подозревая о том, что лежит на ее ноге
, и Синдбад был перенесен через великие моря и далекие
страны. Когда, наконец, птица опустилась на землю, Синдбад снял свой
тюрбан и оказался на свободе.

Но место было заполнено страшными змеями и усыпано
алмазами. Синдбад увидел на земле мертвую овцу, к тушке которой прилипли бриллианты
, и он понял, что это уловка торговцев, потому что
прилетают орлы и уносят эти туши в места, недоступные для птиц.
змеи, и торговцы забирают бриллианты, прилипшие к плоти. Итак
он спрятался под тушей, и орел унес его с собой в
населенные земли, и он был спасен.

Ему снова захотелось путешествовать, и в это его третье путешествие корабль
был доставлен к горе Зугб, населенной волосатыми обезьянами. Эти обезьяны
захватили все товары и снаряжение, разбив корабль, но пощадили людей.
Затем они увидели большой дом и вошли в него, но там никого не было.
Однако с наступлением темноты вошел страшный великан и начал ощупывать
людей одного за другим, пока не нашел самого жирного, и его великан зажарил
на костре и съел, как цыпленка. Это происходило много дней, пока
Синдбад подбодрил своих друзей, и они раскалили в огне два железных вертела
и, пока великан спал, выкололи ему глаза. Пока они бежали к
берегу, где они построили плот, великан, ревя от ярости,
вернулся с двумя гулями и забросал плот камнями, убив нескольких,
но остальные сбежали. Однако, трое были живыми только тогда, когда они достигли
земля.

Берег, на котором эти трое приземлились занимали огромное
змея, как дракона, который мгновенно съел один из трех, в то время как
Синдбад и другой взобрались на дерево. На следующий день змей скользнул наверх.
взобрался на дерево и съел второе. Тогда Синдбад спустился и обнес себя досками.
обвязал себя со всех сторон так, что стал человеком, окруженным забором. Так
он оставался в безопасности от змея, пока корабль не спас его.

Теперь, во время его четвертого путешествия, корабль Синдбада потерпел крушение, и он оказался среди
волосатых людей, каннибалов, которые откармливали все, что ловили, как скот, и
употребляли это в пищу. Он был тонок и потратил на него все напасти, сбежал
смерти, и видел все его товарищи откормили и обжаривают, пока они не подошли
безумный, с криками боли. Случилось так, что пастух, который, как правило,
эти люди в складках общества сжалились над Синдбадом и указали ему путь выхода
из опасности, воспользовавшись которым, он прибыл, после различных приключений и
трудностей, в страну великого царя. В этой стране все были
всадниками, но седло было неизвестно, поэтому Синдбад сделал сначала короля,
а затем визиря, и седло, и стремена, которые так восхитили
им сказали, что он достиг большого состояния и почестей.

Тогда он был женат на девушке самые красивые и целомудренные, так рада
вот что она растерзанная чувств, и он жил как во сне.
Но было так, что она умерла, и когда они похоронили ее, они взяли
Синдбада и заперли его с ней на Месте Мертвых, дав ему
немного еды и воды, пока он не умрет. Таков был обычай, что
муж и жена должны были сопровождать умершую жену или мужа в Место
мертвых - огромную пещеру, усеянную мертвыми телами, темную, как ночь, и
усеянную драгоценностями.

Пока Синдбад оплакивал свою судьбу в этом месте, двери открылись, и внутрь внесли мертвое
тело мужчины, а с ним его живую жену, которой дали еды
. Затем Синдбад убил эту прекрасную леди костью ноги,
забрал у нее еду и драгоценности, и так он служил всем живым людям.
бросился в пещеру. Однажды он услышал странный звук далеко в глубине пещеры.
и увидел вдалеке дикого зверя. Тогда он понял, что
в том дальнем конце должен быть какой-то вход, и, отправившись туда,
нашел отверстие в горе, которое вело к морю. На берегу Синдбад
сложил все свои драгоценности, каждый день возвращаясь в пещеру, чтобы собрать еще,
пока не пришел корабль и не увез его.

Его пятое путешествие было прервано птицей рух, чье яйцо забрали моряки.
Его раскололи, чтобы увидеть внутреннюю часть того, что они приняли за купол. Эти
птицы пролетали над кораблем с камнями в когтях и сбрасывали их на
корабль, так что он потерпел крушение.

Синдбад добрался до берега по доске и, бродя по этому острову, увидел
старика, очень печального, сидящего у реки. Старик подал знак
Синдбаду, что он должен донести его на спине до определенного места, и
Синдбад очень охотно согласился это сделать. Но, оказавшись у него на спине,
перекинув ноги через плечи и обвившись вокруг его боков, старик
отказался слезать и гонял Синдбада туда-сюда с большей силой, чем обычно.
жестокие удары. Наконец Синдбад взял тыкву, выдолбил ее, наполнил
виноградным соком, заткнул горлышко и поставил на солнце. Затем он
выпить это вино и сделать веселые и забыть свои страдания, Танцы со
старик на шее. И старик попросил тыкву и выпил из нее
и заснул, и свалился с шеи Синдбада, и Синдбад убил
его.

После этого Синдбад накопил сокровища, забрасывая обезьян камешками, которые
бросали в него кокосовыми орехами, которые он продавал за деньги.

Во время своего шестого путешествия Синдбад потерпел крушение на самой страшной горе
мимо которого не мог пройти ни один корабль. Вид всего бесполезного богатства, разбросанного
по этому ужасному месту крушения и смерти, свел с ума всех остальных
пассажиров, так что они умерли. Но Синдбад, найдя ручей, построил
плот и плыл на нем, пока, почти мертвый, не оказался среди индейцев
и абиссинцев. Здесь он был хорошо относились, разбогател и вернулся в
процветания в Багдад.

Но он снова отправился в путешествие, и на этот раз его судно столкнулось в
срединных морях с тремя огромными рыбоподобными островами, которые набросились на него и
уничтожили корабль, съев большую часть, но Синдбаду удалось спастись. Когда он достиг
он нашел себе хорошую землю, о нем заботились добрые люди, и он разбогател
в доме старика, который женил его на своей единственной дочери. Однажды
после смерти старика, когда он был богат, как никто в той стране,
о чудо! все люди превратились в подобие птиц, и Синдбад попросил одного
из них взять его на спину в таинственный полет, к которому они
теперь стремились. После уговоров человек-птица согласился, и Синдбад был
вознесен на небосвод, пока не смог услышать, как ангелы прославляют
Бога на небесном своде. Охваченный экстазом, он выкрикивал хвалу
Аллах влетел в святое место, и птица тотчас упала на землю,
ибо они были злыми и неспособными восхвалять Бога. Но Синдбад вернулся
к своей жене, и она рассказала ему, какими злыми были эти люди, и что ее
отец был не из них, и убедила его отнести ее в свою страну. Итак,
он продал все свое имущество, сел на корабль и прибыл в Багдад, где он
жил в великом великолепии и почестях, и это было седьмое и последнее
путешествие Синдбада Морехода.


_II.--Сказка о трех яблоках_


Халиф Гарун аль-Рашид, прогуливаясь ночью по городу, нашел
рыбак жалуется, что ничего не поймал для своей жены и детей
. "Опять бросили", - сказал халиф, - "и я дам тебе сотню
золотых за то, найдешь статир".Поэтому человек должен опорожнять свою сеть и
там придумали коробку, в которой была обнаружена молодая девушка предательски убит.
Итак, в этом убийстве признались двое мужчин, юноша и старик; и это
была история юноши.

Его жена заболела, и ей захотелось яблок, так что он отправился в путешествие
в Буссору и купил три яблока у садовника халифа.
Но его жена не захотела их есть. Однажды, когда он сидел в своей лавке, мимо прошел
рабыня, несущая одно из яблок. Муж спросил, откуда у него это,
на что раб ответил, что это дала ему его госпожа, сказав, что ее
родственница мужа отправилась за этим в Буссору. Тогда в ярости тот
молодой человек вернулся и убил свою жену. Вскоре пришел его маленький сын
домой, сказав, что он боится своей матери; и когда отец
спросил его, ребенок ответил, что он взял одну из вещей своей матери.
три яблока, с которыми можно поиграть, и что раб украл их. Тогда
муж узнал, что его жена невиновна, и рассказал все ее отцу, и
они оба оплакивали ее, и оба предложили себя
палачу - тот, что был виновен, другой, чтобы спасти своего зятя
, чья вина заключалась в невиновности.

Из этой истории следует история Нуреддина и его сына Бедреддина Хассана,
женитьба которого на Прекрасной Даме была осуществлена джинном,
несмотря на большие трудности. И именно после того, как он услышал эту историю,
Гарун аль-Рашид заявил своему визирю: "Подобает, чтобы эти истории
были написаны буквами из жидкого золота".


_III.--Хассан, канатоходец_


Так случилось, что двое мужчин спорили, может ли богатство дать счастье,
подошел к лавке бедного канатоходца. Один из мужчин сказал: "Я дам
этому парню двести золотых монет и посмотрю, что он сделает с
ними". Хасан, пораженный этим подарком, положил золото в свой тюрбан, кроме десяти
и пошел покупать пеньку для своего ремесла и мясо для своих детей
.

Когда он шел, изголодавшийся стервятник набросился на мясо, и
Тюрбан Хасана слетел, после чего стервятник, отказавшийся от мяса,
улетел далеко из поля зрения.

Когда двое мужчин вернулись, они нашли Хасана очень несчастным и таким же
тот, кто давал раньше, дал ему еще двести монет, которые Хасан
тщательно спрятал, все, кроме десяти штук, в горшочке с отрубями. Пока он отсутствовал
покупая коноплю, его жена обменяла банку с отрубями на немного песка для чистки.
у песочного человека на улице. Хасан пришел домой в бешенстве и
бил свою жену, рвал на ней волосы и выл, как злой дух. Когда
его друзья вернулись, они были поражены его рассказ, но тот, кто
пока еще ничего не дала сейчас дал Хасан кусок свинца взял в
улицу, сказав: "удачи вступает в домашней поведет, куда прибыли золото
ничего".

Хасан мало думал о свинце, и когда в ту ночь рыбак послал к
своим соседям за куском свинца, чтобы починить свои
сети, Хасан с большой охотой расстался с этим подарком, рыбак
обещая ему первую рыбу, которую он поймает.

Когда жена Хасана разрезала эту рыбу, чтобы приготовить ее, она обнаружила внутри нее
большой кусок кристально чистого стекла, который она бросила детям в качестве
игрушки. Еврейка, вошедшая в магазин, увидела этот кусок стекла,
взяла его и предложила за него несколько монет. Жена Хасана
теперь она ничего не осмеливалась предпринять без разрешения мужа, и Хасан, будучи
вызван, отказался от всех предложений еврейки, поняв, что
кусочек стекла, несомненно, был драгоценным бриллиантом. Наконец еврейка предложила
сто тысяч золотых, и, поскольку это было несметное богатство.
Хасан очень охотно согласился на обмен.


_IV.--Принц Ахмед и фея_


Жил-был султан, у которого было три сына, и все они
молодые люди любили свою двоюродную сестру, оставшуюся без отца и матери Нуроннихар,
которая жила при дворе их отца.

Чтобы решить, кто из них женится на принцессе, султан велел им отправиться в путь,
каждому своим путем, и, спустя некоторое время, решил закончить свои путешествия
собравшись в определенном месте. "Тот из вас, кто привезет из своих
путешествий величайшие редкости, - сказал султан, - тот женится на
принцессе, моей племяннице". Всемогущему Аллаху было доверено остальное.

Старший из князей, Houssain по имени, водится с купцами в
его путешествиях, но не увидел ничего необычного или чудесного, пока он не перестал работать
человек плачет кусок ковра на сорок золотых. "Таков закон
магия этого ковра, - запротестовал мужчина, - в том, что тот, кто сядет на него,
он мгновенно переносится в любое место, которое пожелает посетить, будь то
это над широкими морями или высокими горами ". Принц купил этот ковер,
забавлялся с ним какое-то время, и тут же радостно влетел к
место монтажа.

Сюда прибыл второй принц, Али, который привез из Персии трубку из слоновой кости
, в которую, если бы кто-нибудь заглянул, он увидел бы зрелище, которое больше всего ему нравилось.
желал увидеть; и третий принц, молодой Ахмед, который купил
за тридцать пять золотых волшебное яблоко, запах которого вызывал
восстановить душу, почти прошедшую через врата смерти.

Три принца, желая увидеть свою любимую принцессу, посмотрели вниз
Трубка Али из слоновой кости, и, о чудо! трагическое зрелище предстало их взорам - ибо
принцесса была при смерти.

Они быстро уселись на ковер-самолет Хусейна и в мгновение ока
оказались рядом с принцессой, которую Ахмед
мгновенно вернул к жизни, красоте и здоровью своим волшебным яблоком.

Поскольку казалось невозможным решить, какая из этих редких вещей самая
редкая, султан приказал, чтобы каждый принц выпустил по стреле, и
тот, чья стрела пролетит дальше всех, должен стать мужем Нуроннихар.

Хусейн натянул первый лук; затем Али, чья стрела пролетела гораздо дальше,
а затем Ахмед, стрелу которого невозможно было найти.

Houssain, в отчаянии отказался от своего права престолонаследия,
и, опалившее сердца, ушел в пустыню, чтобы стать
святой человек. Али был женат на принцессе, и Ахмед отправился в мир иной
искать свою потерянную стрелу.

После долгих скитаний, Ахмед нашел свою стрелу среди пустынных скал, слишком
далеко не для любого человека сняли с луком; и, хотя он огляделся
изумленный и ошеломленный, он увидел железную дверь в скалах, которая
поддалась его прикосновению и привела в очень роскошный дворец. Там
к нему подошла дама необыкновенной красоты, которая объявила, что
она джинн, что она хорошо знает, кто он такой, и прислала ковер,
трубка, и яблоко, и направили его стрелу к ее двери.
Более того, она призналась принцу в великой любви к нему и предложила
ему все, что у нее было, приведя его в обширную и великолепную
комнату, где для них был приготовлен свадебный пир.

Принц Ахмед был счастлив некоторое время, а затем он подумал о своем
отце, скорбящем по нему, и, наконец, получил разрешение от прекрасного
джинна навестить его дом. Сначала его отец был рад видеть
его, но впоследствии его охватила ревность к своему сыну и тайному месту его
обитания, а также подозрение, что у такого богатого и могущественного сына могло быть
замыслы относительно его трона побудили его отца возложить тяжелое и жестокое бремя на
Принц Ахмед.

Однако все, что он приказывал, Ахмед выполнял с помощью джинна,
даже самые невозможные вещи. Он принес палатку, которая накрыла бы
армия султана, и все же, свернутая, лежала на ладони человека.
Это и многие другие удивительные вещи совершал Ахмед, пока султан
не попросил человека ростом в полтора фута, с бородой тридцати футов
длиной, который мог нести железный брусок весом в пять центнеров.

Такого человека нашел джинн, и султан, увидев его, отвернулся
с отвращением; тогда карлик в ярости бросился на него и своим железным
прутом забил его до смерти.

Точно так же маленький человек обращался со всеми злыми придворными и
колдунами, которые настроили султана против его сына. И Ахмед, и остальные
джинн стал султаном всего этого мира, в то время как Али и
Нуроннихар правили огромной провинцией, дарованной им принцем
Ахмедом.

Как в Houssain, он оставил не жизнью святого человека, живущего в
пустыне.


_В.--Горбун_


Там давно жил бедный портной с красивой женой, которой он был
нежно привязан. Однажды к его двери подошел горбун, который
играл на музыкальном инструменте и пел ему так забавно, что
портной тотчас отнес его к своей жене. Так рады
пение горбуна была жена портного, который она приготовила блюдо из рыбы
и все трое сели веселиться. Но в разгар пира кость
застряла в горле горбуна, и, прежде чем человек успел оглянуться, он был
мертв. Опасаясь, что их обвинят в убийстве, портной вступил в сговор
со своей женой, что они должны сделать. "У меня это есть", - сказал он и, взяв
монету, вышел в темноте с телом горбуна и
прибыл к дому врача.

Тут он постучал в дверь и, дав служанке монету, велел
ей поскорее привести доктора по его нужде. Как только служанка повернулась к нему спиной
, он поставил горбуна на верхнюю ступеньку и убежал. Теперь горбун
врач приезжает быстро, натыкаясь на труп, так что она упала на
вниз по лестнице. "Горе мне, ибо я убил пациента!" - сказал он.
и, опасаясь, что его обвинят в убийстве, отнес тело жене.

Теперь у них был сосед, который был вдали от дома, и зайдя в свою комнату
они положили труп на камин. Этот человек вернулся и
с криком: "Так это не крысы грабят мою кладовую!" начал
избивать горбуна, пока тело не перевернулось и не затихло. Затем, в
большом страхе перед своим поступком, этот мусульманин отнес труп в
улица, и прислонил его вертикально к магазину.

Проходил мимо христианского купца на рассвете и, столкнувшись с
горбуном, сбил его с ног; затем, думая, что на него напали, он ударил по
телу, и в этот момент мимо прошла стража и остановила торговца перед
султан.

Горбун был любимцем султана, и он приказал казнить
Христианского купца.

На эшафот, как раз когда должна была свершиться казнь, пришел мусульманин и
признался, что он был убийцей. Итак, палач освободил
христианина и собирался повесить другого, когда пришел доктор и
признался, что он убийца. Итак, доктор занял место мусульманина
, когда портной и его жена поспешили на место происшествия, и
признались, что они виновны.

Теперь, когда эта история дошла до ушей султана, он сказал: "Велик тот
Аллах, чья воля должна быть исполнена!" и он отпустил их всех и
повелел записать эту историю о горбуне в книгу.


_VI.-Аладдин, или Чудесная лампа._


Жил-был в старину плохой и праздный мальчик, который жил со своей матерью,
бедной вдовой, и доставлял ей много хлопот. И пришел к нему однажды один
злой волшебник, который называл себя дядей мальчика и делал богатые
подарки матери, и однажды он вывел Аладдина, чтобы сделать его
торговцем. Теперь маг знал, что его магия воспользоваться копить богатства,
вместе с замечательным лампу, которая лежала на земле похоронен в
Имя Аладдина. И он послал мальчика за лампой, дав ему
волшебное кольцо, и стал ждать на земле его возвращения. Но Аладдин, с его
карманами, полными драгоценностей, отказался отдать лампу, пока его фальшивый дядя
не помог ему выбраться на поверхность земли, и в ярости волшебник вызвал
камень упал на пещеру и оставил Аладдина умирать.

Но когда он плакал, заламывая руки, появился джинн волшебного кольца
, и с его помощью Аладдин был возвращен своей матери. Там, с
джинном из лампы, который прислуживал ему, он жил, пока, увидев, как
дочь султана проходит мимо, направляясь в баню, он не зародил бурную любовь
ради нее и отправил свою мать к султану со всеми своими замечательными
драгоценности, прося принцессу выйти замуж. Султан, пораженный
подарком драгоценностей, отправил Аладдина творить чудеса, но все
этого он добился с помощью джинна, так что в конце концов султан
был вынужден отдать ему принцессу в жены. И Аладдин воздвиг
большой павильон рядом с дворцом султана, и это было одно из
чудес света, и там он жил в почете и славе.

Тогда злой волшебник, познавший с помощью магии славу Аладдина, явился
переодетый, крича: "Новые лампы взамен старых!" и одна из служанок в
павильон подарил ему чудесную лампу и получил новую от медника
. Фокусник перенес павильон в Африку, и
Аладдин, придя домой, обнаружили султан, разгневанный против него и его
дворец исчез. Но с помощью джинна кольца он обнаружил
местонахождение своего павильона и, отправившись туда, убил волшебника,
заново завладел лампой и восстановил свой павильон на его прежнем месте.
прежнее место.

Но злой брат волшебника, замышляя месть, получил доступ к
принцессе, переодетой святой женщиной, которую он подло убил, и он
несомненно, убил бы Аладдина, если бы не предупреждение джинна, благодаря которому
Аладдин получил возможность убить волшебника. После этого Аладдин жил
в славе и мире, и взошел в должное время на трон, и
правил с честью и милосердием.


_VII.-Али-Баба и сорок разбойников_


Отец Али-Бабы оставил обоих своих сыновей бедными; но Касим женился на
богатой жене, и поэтому он жил в достатке, в то время как его бедный брат Али
Баба работал в лесу. Однажды Али-Баба увидел в
лесу отряд из сорока разбойников, предводитель которых крикнул: "Откройся,
Сезам!" - большому камню, и о чудо! она открылась, и мужчины исчезли.
Когда они снова вышли, Али-Баба вышел из своего укрытия и,
обратившись таким же образом к скале, обнаружил, что она повинуется ему. Затем пошел
он внутрь и взял большую часть сокровищ, которые отвез домой на своем муле.
Теперь, когда его жена послала к брату Касиму за весами, на которых она
могла взвесить все это сокровище, невестка заподозрила, что
такому бедняку, должно быть, понадобились весы, он вымазал дно сковороды
воском и жиром и обнаружил на обратном пути золотую монету. Это она
показала Касиму, который заставил Али-Бабу признаться в этой истории. Затем Касим пошел к
пещере, вошел, погрузил много сокровищ и собирался уходить, когда
он обнаружил, что забыл волшебные слова, с помощью которых он вошел. Там было
его нашли сорок разбойников, которые убили и четвертовали его. Али-Баба
нашел четвертаки, отнес их домой, попросил слепого портного сшить их вместе
и похоронил своего брата.

И вот, грабители обнаружили дом Али-Бабы и спрятались в нем.
кувшины с маслом висели на спинах мулов, и капитан управлял ими. Таким образом
пришли они к дому Али-Бабы, и капитан жаждал размещения
он сам и его звери. Несомненно, Али-Баба был бы схвачен,
подвергнут пыткам и казнен, если бы не его служанка, верная и проницательная
Морджиана, которая обнаружила людей в банках и, вскипятив банки с маслом,
вылила его на них одного за другим и так освободила своего хозяина. Но
капитан сбежал, а Али-Баба все еще шел, сильно опасаясь за свою жизнь.
Но когда он вернулся, переодевшись так, что он мог бы недоумение
мудрейший, Марджана, признанный враг ее господина, и она танцевала
перед ним, застилая глаза от удовольствия; и, когда он пришел за ней
взять бубен и объехать за щедрость, она укрепила ее
сердце и, быстрая, как ослепительный удар молнии, вонзил кинжал в его
жизненно важные органы. Так верная Морджиана спасла своего господина, и он выдал ее замуж
за своего племянника, сына Касима, и они долго жили в великой радости
и благословении.


_VIII.--Рыбак и джинн_


Жил-был бедный рыбак, который каждый день забрасывал свою сеть четыре раза
в море. Однажды он вышел и, закинув сеть, вытащил
с большим трудом мертвого осла; закинув снова, глиняный кувшин наполнился
песка; в третий раз бросил с досадой, черепки и разбитое
стекло; и, наконец, кувшин из желтой меди со свинцовой крышкой и
оттиснутый перстнем-печатью Соломона, сына Давидова. Его ярость была
притихли при виде священной печатью, и, сняв шапку, дым
выдал, что, принимая огромные формы, стал ужасный Джинн страшно
смотри.

Сказал джинн: "Какой смертью ты умрешь, ибо я
поклялся Аллахом убить человека, который освободил меня!" Более того, он объяснил
как Соломон посадил его в кувшин за ересь, и как он пролежал
все эти годы на дне моря. На сто лет, сказал он,
он поклялся, что сделает богатым на веки веков человека, освободившего
его; для следующей сотни - что для такого-то он откроет клады
земли; затем, что он в совершенстве выполнит три задачи такого-то
желает; наконец, в ярости он хочет убить человека, который освободил его.

Рыбак, после тщетных просьб, сказал, что он не верит
в эту сказку, видя, что такой огромный джинн никогда не смог бы попасть в такой маленький
кувшин. После чего джинн превратился в дым и вернулся в вазу.
Мгновенно тогда рыбак стопорить его, не выпустить джинна
бесплатно до лукавый обещал пощадить его жизнь и сделать его
Обслуживание. Неохотно и гневно джинн вышел наружу, но, будучи
теперь под присягой Аллаху, он пощадил рыбака и оказал ему услугу.

Он отвел его к озеру в черных горах, велел закинуть сеть
и отнести улов султану. Теперь, когда рыбак поймал
четырех рыб разного цвета, султан обнаружил, что это озеро
в горах когда-то было густонаселенным и могущественным городом, принц которого
и все жители были заколдованы в незапамятные времена. Когда
город был восстановлен и все те многочисленные люди были возвращены к жизни,
султан обогатил рыбака, который впоследствии жил в богатстве.


_IX.-Заколдованный конь_


В старину дошло до суда из Персии пришельцем из Инд
верхом на лошади выполнена из дерева, которая, по его словам, могли летать, куда его
всадник желает. Когда султан увидел лошадь летать в горной и
он попросил индуистской свою цену, и сказал человек: "дочка твоего
силы". Принц, стоявший рядом, пришел в ярость от такой наглости, но
его отец сказал: "Не бойся, что я сделаю это. Как бы то ни было,
чтобы конем не завладел другой король, я буду торговаться за него ".
Но пылкий принц, усомнившись в истинности силы коня,
вскочил ему на спину, повернул колышек, который, как он заметил, должен был повернуть индус,
и мгновенно унесся далеко-далеко.

Король, разгневанный тем, что индус не смог вернуть его сына, приказал бросить этого человека в тюрьму, хотя индус и протестовал, что вскоре принц не сможет вернуть его сына.
мужчина был заключен в тюрьму, хотя индус и протестовал, что вскоре принц
должен раскрыть секрет остановки лошади с помощью второго колышка,
и, следовательно, скоро вернется.

Теперь принц не раскрыть эту тайну, пока он был далеко, и он
была ночь. Он пришел на землю возле дворца, и пойду в дом, нашли там
изысканная леди спит, и знал, что ее платье, которое она носила звание
равные его собственным. Тогда он взмолился к ней о помощи, и она
заставила его остаться, и в течение многих недель он жил в качестве гостя. По Прошествии
того времени он сказал: "Приезжай ко двору моего отца, чтобы мы могли пожениться!"
И однажды рано на рассвете он увез ее в Персию на спине заколдованного
коня.

Король был так рад возвращению своего сына, что отпустил индуса.

Теперь индус, услышав о случившемся, решил отомстить. Он
нашел, где была оставлена лошадь, и отправился во дворец, где
иностранная принцесса была приючена, за ней послали от имени султана, и она
приехала к нему. Затем он усадил ее на коня и, вскочив в седло во весь опор
на виду у султана и его царственного сына, улетел далеко со своей прекрасной
пленницей.

Желанием индуса было жениться на этой принцессе, но когда они были вместе,
спустившись на землю, она воспротивилась ему и взывала о помощи. К ней
пришел султан того места, и убил индуса, и хотел было
жениться на ней, но она была верна своему возлюбленному и притворилась безумной.

Тогда султан предложил награду любому , кто вылечит ее от этого
ужасное безумие, и многие врачи приходили и терпели неудачу. Теперь ее возлюбленный,
отвлеченный тем, что увидел ее в воздухе с индусом, повернулся
Святой Человек, скитающийся по земле без надежды, как обреченный.

Случилось так, что он пришел во дворец, где принцесса лежала в своем
притворном безумии, и, услышав рассказ о ней и о заколдованном
конь, с новой надеждой и великой радостью в сердце, вошел внутрь, переодевшись
врачом, и тайно дал о себе знать.

Затем он предстал перед султаном той земли и сказал: "Из
заколдованный конь заразил ее этим безумием, и, клянусь заколдованным конем,
она избавится от него". И он приказал одеть ее в великолепные
нарядить, увенчать ее драгоценностями и золотом и вывести на дворцовую площадь
.

В огромном зале собрались там, и принц возлюбленную на
лошади, и притворялся заклинания, вдруг прыгнул на его спину,
повернул спесь, и как зачарованный конь полетел в сторону Персии, его
плечо воскликнул радостно принц: "когда следующий, О султан, ты хочешь выйти замуж
принцесса, которая умоляет кровом Твоим, спросить ее согласия".

 * * * * *




ОКАССЕН И НИКОЛЕТТ

Песня-история двенадцатого века

 Если "Старый Антиф" Эно был, как склонны думать сейчас лучшие авторитеты
 , автором "Окассена и Николетт",
 Бельгия может утверждать, что произвела на свет лучшего поэта всех времен
 рыцарства. Вероятно, он был современником английского короля-менестреля
 Ричарда Львиное сердце. Но о нем ничего не известно
 кроме того, что можно почерпнуть из изысканной истории о
 любви, которую он сочинил в преклонном возрасте. Возможно, он тоже был,
 в молодости был крестоносцем, а также менестрелем.
 сражался в Святой Земле против сарацин. Его "песня-история"
 безусловно, арабская как по форме, так и по содержанию. Даже его
 герой, Окассен, молодой христианский лорд Бокера, носит
 арабское имя - Алькасин. Нет ничего в магометанской
 литературы, равным "Aucassin и Николетт". Это можно
 сравнить только с шекспировским "Как вам это понравится". Старый,
 печальный, мягкосердечный рыцарь-менестрель, который странствовал из
 от замка к замку в Эно и Пикардии семьсот лет
 аго - один из ведущих певцов мира.


_I.--Влюбленные молоды и прекрасны._


 Послушайте сказку о любви,
 Которую сплел старый седой пленник.
 Великую радость и утешение он
 Нашел в своем плену,
 Рассказывая о трудностях, с которыми столкнулся
 Окассен и Николетт;
 И перенесенных страданиях,
 И совершенных подвигах
 От юноши благородного происхождения,
 Для леди с прекрасным лицом.
 Хотя мужчина стар и слеп.,
 Болен телом и разумом.,
 Если он послушает, он будет
 Наполнен радостью и весельем,
 Так восхитительно и сладко
 Эту историю я сейчас повторяю.

И вот, разразилась война между графом Бугаром Валансским и графом Гарином из
Бокера; и граф Бугар осадил Бокер с сотней рыцарей
и десятью тысячами человек. Тогда граф Гарен, который был стар и немощен, сказал
своему хорошенькому юному сыну Окассену:

"А теперь, сынок, иди и защищай нашу землю и народ".

"Говорю вам, - сказал Окассен, - я никогда не обнажу шпагу, пока не возьму в жены мою
нежно любимую Николетту".

"И я скажу вам," сказал отец, "я бы liefer потерять жизнь и
Земли, чем побывать на вашей свадьбе. к ней. Что?! Сарацинская девушка, купленная одним из
мои военачальники! Рабыня! Язычница! Ведьма! Боже! Я сожгу ее на костре
и вас вместе с ней.

"Останьтесь!" - сказал Окассен. "Я заключу соглашение. Я буду драться с графом
Бугар, если ты позволишь мне поговорить с Николетт после битвы".

"Я согласен", - сказал его отец. И он сказал это потому, что граф Бугар был
ночным мастером Бокера.

Окассен отправился на битву в великой радости. Но его отец пришел в великом гневе
к капитану, который выкупил Николетту у сарацин, и
сказал:

- Если я дотронусь до этой язычницы, я сожгу ее в огне, и тебя тоже.
если ты не будешь осторожен.

И капитан, удочеривший Николетту как свою дочь, испугался
и за себя, и за свою крестницу. И он спрятал ее в башне, которая
стояла в саду его дома.

 В башне, в которой заточена Николетта
 , да не проникнет ни один мужчина.
 Приятно видеть ее комнату,
 Чудесно вырезанную и расписанную.
 Но никакого удовольствия она не может найти.
 На картинах, по ее мнению.
 Смотрите! Потому что она стоит там.
 У окна, ее волосы
 Желтые, как осенняя пшеница.
 Когда на них падает солнечный свет.
 У нее серо-голубые глаза и брови
 Белее зимнего снега;
 И ее лицо подобно цветку,
 Когда она смотрит с башни:
 Когда она смотрит далеко внизу
 Где цветут садовые розы,
 И поют дрозд и дроздиха
 В приятное время весны.
 "Горе мне! - плачет она, - что я
 Вынуждена лежать в тюремной камере;
 Разлученная жестокой злобой
 С моим юным и прекрасным рыцарем.
 Глазами Господа клянусь
 Заточение я не вынесу!
 Здесь я долго не останусь.:
 Любовь быстро найдет выход".

Тем временем Окассен сел на огромного боевого коня и поехал в
битва. Все еще мечтая о Николетт, он отпустил поводья, и его
лошадь понесла его среди врагов. Они взяли его в плен и послали весточку
графу Бугару, чтобы он приехал и посмотрел, как вешают наследника Бокера.

"Ха!" - воскликнул Окассен, очнувшись ото сна. "Ха, Боже мой! Спаситель мой!
Если меня повесят, я никогда больше не увижу мою милую Николетт!"

Напав в великой страсти, он произвел опустошение вокруг себя, подобно кабану
, который в страхе бросается на гончих в лесу. Десять рыцарей он сразил,
а семерых ранил. Затем, шпионя за графом Бугаром, который пришел посмотреть
его повесили, он обрушился на его шлем, и оглушил его, и взяли его
заключенный в Бокере.

"Отец, - сказал он, - вот рассчитывать Bougars. Война закончилась. А теперь позволь мне
увидеть Николетт.

"Я не буду", - сказал его отец. "Это мое последнее слово в этом вопросе. Так что
помоги мне, Боже".

"Граф Бугар, - сказал Окассен, - вы мой пленник. Я получу от вас обещание.
Дайте мне вашу руку". Граф Бугар подал свою руку.
"Поклянись мне, - сказал Окассен, - что, если я освобожу тебя, ты причинишь моему
отцу столько боли, вреда и позора, сколько сможешь; ибо он лжец".

"Во имя Господа, - сказал граф Бугар, - требуйте за меня выкуп и заберите все мое богатство;
но не смей насмехаться надо мной!"

"Ты мой пленник?" - сказал Окассен.

- Да, - сказал граф Бугар.

"Тогда, да поможет мне Бог", - сказал Aucassin, "сейчас я пошлю твою голову с
ваши плечи, если только у меня это обещание!"

После этого граф Бугар отдал его в залог, и Окассен освободил его. Затем
Окассен отправился к капитану, который был крестным отцом Николетты. "Что
ты сделал с моей милой леди?" - спросил он.

- Вы никогда больше не увидите Николетту, мой прекрасный господин, - сказал капитан.
"Что ты выиграешь, если затащишь в постель сарацинку? Твоя душа
отправится в ад. Ты никогда не попадешь в рай!"

"И что из этого?" - спросил Окассен. "Кто же попадает на небеса? Старые
священники, и калеки, которые пресмыкаются и молятся у алтарей, и оборванные
нищие, которые умирают от холода и голода. Они попадают только в рай, а я попадаю.
не хочу их общества. Поэтому я отправлюсь в ад. Ибо туда уходят все хорошие
ученые и храбрые рыцари, погибшие на войнах, и милые дамы, у которых
было много любовников, и арфисты, и менестрели, и великие короли. Дайте мне
но мою Николетту, и я с радостью составлю им компанию".


_II.--Песня любви в подземелье_


Окассен очень опечаленный вернулся в замок, и там его отец
посадил его в темницу.

 Окассен брошен и связан
 В подземной темнице;
 Никогда не заходит солнечный свет
 Сияющий на стене его тюрьмы;
 Только один слабый лучик
 Проникает в узкую щель.
 Но разве Окассен забывает
 Свою милую леди Николетт?
 Послушайте! Он поет там,
 И вся его песня о ней:
 "Хотя из-за любви к тебе я умру
 В этой темнице, где я лежу,
 Чудо света, я буду
 Поклоняться тебе и восхвалять тебя по-прежнему!
 Красотой твоего лица,
 Радостью твоих объятий,
 Восторгом твоего поцелуя,
 И сладостью твоего тела,
 Чудо красоты,
 Утешь меня в моем горе!
 Конечно, это было только вчера,
 Этот паломник прошел этим путем--
 Слабый, бедный и измученный путешествиями--
 Который родился в Лимузене.
 Он заболел падучей болезнью.
 Пораженный был тяжело сыт.
 Он молился многим святым
 Об исцелении от своей болезни;
 Но исцеления он не получил
 Пока не увидел мою Николетт.
 Уже когда он ложился умирать,
 Мимо прошла Николетт.
 Он смотрел на ее сияющие конечности.,
 Она подняла юбку.
 И он поднялся с земли.,
 Исцеленный и радостный, целый и невредимый.
 Чудо красоты,
 Утешь меня в моем горе!"

Как Aucassin пел в его подземелье, Николетт разрабатывает как
выйти из своей башни. Было лето, май месяц, когда
день теплый, долгий и ясный, а ночь тихая и безмятежная.
Николетта лежала в своей постели, и лунный свет струился в окно,
а внизу, в саду, пел соловей; и она думала о
Окассена, ее возлюбленного, которого она любила, и графа Гарена, который ненавидел ее.

"Я здесь больше не останусь, - сказала Николетта, - или граф найдет меня"
и убьет.

Пожилая женщина, приставленная присматривать за ней, спала. Николетта надела
свою тонкую шелковую юбку, взяла постельное белье и связала их
вместе, получилась веревка. Она прикрепила его к решетке своего окна.
и так спустилась с башни. Затем она приподняла юбку обеими руками
, потому что на траве было много росы, и пошла прочь по
саду.

Ее локоны были желтыми и вьющимися; ее серо-голубые глаза смеялись; ее
губы были краснее, чем вишня или роза в летнее время; ее зубы белыми
и маленький; настолько тонкий был ее пояс, который вы бы подстригли ее в свой
две руки; и чтобы фирма была ее грудь, что они восстали против нее
Лиф, как если бы они были два яблока. Маргаритки, которые склонялись над ее
подъемом и ломались под ее легкой поступью, казались черными на фоне ее
ног; такой белой была девушка.

Она подошла к задней калитке, отодвинула засов и пошла по
улицам Бокера, всегда держась в тени, потому что светила луна
. И вот она добралась до темницы, где лежал ее возлюбленный Окассен.
Она просунула голову в щель и услышала, как Окассен
горюет по той, кого он так сильно любил.

- Ах, Окассен! - воскликнула она. - Никогда ты не получишь от меня радости. Твой отец
смертельно меня ненавидит, и я должен пересечь море и отправиться в какую-то незнакомую
страну.

"Если ты ушла", - сказал Aucassin, "вы хотели убить меня. Первый
человек, который видел, как ты мог бы взять тебя к себе в постель. И потом, неужели ты думаешь, что я
стал бы ждать, пока не найду нож? Нет! Я бы разбил свою голову вдребезги
о стену или камень.

"Ах!" - сказала она. - Я люблю тебя больше, чем ты любишь меня.

"Нет, моя милая леди", - сказал он. "Женщина не может любить мужчину так сильно, как мужчина
любит женщину. Женщина любит только глазами; мужчина любит сердцем".

Окассен и Николетта таким образом спорили, когда солдаты
графа маршировали по улице. Их мечи были обнажены, и они
искали Николетту, чтобы убить ее.

"Боже, как жаль было убивать такую прекрасную девушку!" - сказал смотритель
темницы. - Мой юный лорд Окассен умрет от этого, и это было бы
большой потерей для Бокера. Если бы я мог предупредить Николетту!

И с этими словами он заиграл веселую мелодию, но слова, которые он к ней пропел
мы не были веселыми.

 Леди с желтыми волосами,
 Прекрасная, милая и жизнерадостная,
 Теперь будь осторожна.
 Смерть приходит к тебе неосознанно.
 Повернись сейчас; о, повернись и беги;
 Смерть приходит внезапно.
 И мечи
 Сверкают, стремясь убить тебя.

"Пусть Бог вознаградит тебя за твои справедливые слова!" - сказала Николетта.

Завернувшись в свою накидку, она спряталась в тени, пока
солдаты не прошли мимо. Затем она попрощалась с Окассеном и взобралась на
стену замка в том месте, где она была проломлена во время осады. Но крутая и глубокая
это был ров, и прекрасные руки и ноги Николетт были в крови, когда она
выбралась. Но она не чувствовала боли из-за сильного страха, который
охватил ее, как бы она не попала в руки людей графа.

На расстоянии двух выстрелов из лука от Бокера был большой лес; и здесь
Николетта спала в чаще, пока утром не пришли пастухи.
они пасли свой скот недалеко от места ее упокоения. Они сели у
фонтана, расстелили плащ и положили на него хлеб. Их
Крики разбудили Николетту, и она подошла к ним.

- Благослови вас Господь, милые мальчики! - сказала она.

"Да благословит вас Бог, леди!" - сказала та, у которой язык был более ловким, чем у остальных.


"Вы знаете Окассена, храброго юного сына графа Гарана?" она спросила.

"Да, леди", - сказали они. "Мы его очень хорошо знаем".

"Тогда скажите ему, во имя Бога, - сказала она, - что там за зверь в
этот лес, что он должен прийти и охоты. Если он сможет забрать ее, он не будет
продать конечность его за сто марок золотом. Нет, не за любые деньги."

"Я скажу ему это?" - спросил мальчик, у которого язык был проворнее, чем у остальных.
 "Будь я проклят, если скажу! В этом лесу нет зверя - оленя, кабана,
волк или лев - с конечностью, стоящей больше двух-трех пенсов. Ты говоришь
о каких-то чарах, а ты - волшебная женщина. Нам не нужна твоя
компания. Уходи.

- Милые мальчики, - сказала Николетта, - вы должны делать то, что я вам говорю. Ибо у чудовища
есть лекарство, которое излечит Окассена от всех его болей. Ах! У меня есть пять монет
в моем кошельке. Возьми их и скажи ему. Он должен прийти и
поохотиться в течение трех дней, и если он этого не сделает, он никогда не вылечится ".

"Честное слово, - сказал мальчик, посоветовавшись со своими товарищами, - мы скажем
ему, если он придет, но мы не будем его искать!"


_III.--Окассен отправляется на поиски Николетты_


Николетта попрощалась с пастушками и пошла в лес по
зеленой тропинке, которая вела к месту, где сходились семь тропинок. Совсем рядом была
густая чаща, и там Николетта построила шалаш из зеленых веток, и
покрыла его дубовыми листьями и цветами лилии, и сделала его сладким и
приятным как внутри, так и снаружи. И она оставалась в этой хижине, чтобы посмотреть, что
Aucassin будет делать.

В то же время, этот крик прошел через всю страну, что Николетт была
потерял. Одни говорили, что она уехала; другие, что граф Гарин посадил ее
ее до смерти. Если кто-то и обрадовался этой новости, то это был не Окассен.
Его отец выпустил его из тюрьмы и созвал всех рыцарей и
дам страны на большой пир, который он устроил, чтобы утешить своего маленького
сына. Но когда веселье было в самом разгаре, Окассен уныло склонился над ним
с галереи, печальный и совершенно подавленный. И старый
рыцарь увидел его и подошел к нему.

"Окассен, - сказал он, - было время, когда я тоже был болен той же
болезнью, что и ты. Если ты доверяешь мне, я дам тебе хороший
совет".

"Грамерси", - ответил Окассен. "Добрый совет действительно ценен"
".

"Садись на коня и скачи в лес", - сказал старый рыцарь. "Ты
увидишь цветы и сладкие травы и услышишь пение птиц.
И, возможно, ты также услышишь слово, которое избавит тебя от
болезни".

- Грамерси, - сказал Окассен. - Именно это я и сделаю.

Он выскользнул из зала, направился к конюшне, взнуздал и
оседлал свою лошадь и быстро поскакал в лес. У фонтана
он нашел пастухов. Они расстелили на траве плащ и
ели свой хлеб и веселились.

 Веселые пастухи, все до единого:
 Мартин, Эмери и Джон,
 Обри, Оливер и Мэтт
 Они сидели у фонтана.
 "Вот, - сказал Джон, - идет Окассен,
 Сын нашего доброго графа Гарана.
 Честное слово, он красивый мальчик!
 Давайте пожелаем ему удачи и радости".
 "И девушка с желтыми волосами,
 Блуждающая там в лесу",
 Сказал Обри. "Она дала нам больше
 Золота, чем мы видели раньше.
 Скажи, что нам пойти и купить?"
 "Пирожные!" - сказал жадный Эмери.
 "Флейты и волынки!" Джонни сказал.
 "Нет, - воскликнул Мартин, - вместо них ножи!
 Ножи и шпаги! Тогда мы можем идти
 На войну и воевать супостата."

"Милые мальчики", - сказал Aucassin, как он подъехал к ним, "снова пою песню
что ты пела сейчас, я молю тебя".

"Мы не будем", - сказал Обри, у которого язык был более ловким, чем у остальных.

"Значит, вы меня не знаете?" - спросил Окассен.

"Да", - сказал Обри. "Вы наш молодой господин, Окассен. Но мы не
ваши люди, а графские".

"Милые мальчики, прошу вас, спойте это еще раз", - попросил Окассен.

"Божье сердце!" - воскликнул Обри. "Почему я должен петь для вас, если я не хочу?
В этой стране нет человека, кроме графа Гарина, который осмелился бы это сделать?" - воскликнул Обри. "Почему я должен петь для вас, если я не хочу?"
выгони мой скот с его полей и посевных площадей, если я пущу его туда. Он
лишился бы за это глаз, каким бы богатым он ни был. Итак, почему же теперь
я должен петь для вас, если я не хочу?

"Во имя Господа, - сказал Окассен, - возьмите эти десять су и спойте!"

"Сэр, я возьму ваши деньги, - сказал Обри, - но я вам ничего не буду петь"
. И все же, если хотите, я вам кое-что расскажу".

- Клянусь богом, - сказал Окассен, - что-нибудь лучше, чем ничего!

"Сэр, - сказал тогда Обри, - мы ели наш хлеб у этого фонтана,
между праймом и Тирсом, и мимо прошла служанка - прелестнейшее создание на свете".
мир. Она озарила лес своей красотой; поэтому мы подумали, что она
была волшебной женщиной. Но она дала нам немного денег; и мы пообещали, что, если
ты придешь, мы посоветуем тебе поохотиться в лесу. Там есть
зверь изумительной ценности. Если бы ты взял его, то не продал бы ни одной из его конечностей
за много марок золота, потому что в нем есть лекарство, которое вылечит твою
болезнь. Теперь я рассказал тебе все".

"И ты рассказал мне достаточно, милый мальчик", - сказал Окассен. "Прощай! Боже,
дай мне удачной охоты!"

И, пришпоривая лошадь в лесу, Окассен запел прямо
радостно:

 След кабана и загон оленя,
 Здесь я тоже не слежу.
 Николетт, я горячо преследую
 По извилистым лесным тропинкам--
 Твое белое тело, твои голубые глаза,
 Твои сладкие улыбки и тихие ответы.
 Боже на небесах, дай мне благодать,
 Один раз встретиться с тобой лицом к лицу;
 Один раз встретиться так, как мы встретились,
 Николетт - о, Николетт!

_IV.-Любовь в лесу_


Его лошадь яростно несла его сквозь колючки и шиповник, которые
рвали его одежду и царапали тело, так что вы могли бы проследить за ним
по следу его крови на траве. Но ни обиды , ни боли он не испытывал
чувствую себя, ибо он думал только Николетт. Весь день он искал ее в
лес, и, когда близился вечер, он начал плакать, потому что он не
нашли ее. Наступила ночь, но он все ехал и ехал; и наконец он добрался до
места, где сходились семь дорог, и там он увидел зеленую хижину
из ветвей и цветов лилий, которую соорудила Николетта.

"О небо, - воскликнул Окассен, - здесь была Николетта, и она сделала
этот домик своими прекрасными руками! За сладость его, и на
люблю ее, я буду спать здесь сегодня вечером".

Когда он сидел в ложе, Aucassin увидел вечерняя звезда светит через
разрыв в ветвях, и он запел:

 Звезда евы! О, звезда любви,
 Сияющая в небе над нами!
 Николетта, сияющая челом,
 Пребывает сейчас с тобой на небесах.
 Бог поместил ее в небесах
 Чтобы услаждать мои тоскующие глаза;
 И ее ясные и желтые волосы
 Сияют там в темноте.
 О! моя госпожа, если бы я
 Мог быстро взлететь к тебе.
 Навстречу тебе, приветствовать тебя, целовать тебя, раз тебя
 В мое больное сердце, и тебя держать.
 Здесь, без тебя, ничего не стоит
 Я могу найти на земле.

Когда Николетта услышала пение Окассена, она вошла в беседку и
обвила руками его шею и поцеловала. Тогда Окассен посадил свою
возлюбленную на коня и сел позади нее; и со всей поспешностью
они выехали из леса и оказались на берегу моря.

Там Окассен увидел корабль, плывущий по морю, и он поманил его к себе;
и матросы взяли его и Николетту на борт, и они отплыли в
страну Торелор. И Царь Torelore приветствовал их вежливо;
и на целых два года они жили в великой радости, в своей красивой
замок у моря. Но однажды ночью замок был неожиданно штурмовали
Сарацины; и Окассен был связан по рукам и ногам и брошен на корабль,
а Николетта - на другой.

Корабль, на котором находился Окассен, потерпел крушение во время сильного шторма, и его
отнесло морем в Бокер. Люди, которые побежали разбирать обломки,
нашли своего молодого господина и очень обрадовались его возвращению. Ибо
его отец был мертв, и теперь он был графом Окассеном. Народ привел его
в замок и засвидетельствовал ему свое почтение, и он сохранил все свои земли в
мире. Но Окассена мало радовали его богатство, власть и
королевство.

 Хотя он жил в радости и покое,
 И в его царстве царил мир,
 Aucassin сделал так жалею
 Его милая леди, Николетт,
 Что бы он liefer умер
 В бою на ее сторону.
 "Ах, мой Николетт", - сказал он,
 "Ты жив, ты мертв?
 Я бы отдал все свое королевство
 За известие, что ты все еще жив.
 За радость найти тебя
 Стал бы я обыскивать весь мир?,
 Думал ли я, что ты еще жива,
 Николетт - моя Николетт!"


_V. - Песня о любви Николетт_


Тем временем сарацины увезли Николетту в свой великий город
Карфаген; и поскольку она была красива и, казалось, благородного происхождения, они привели
она - их королю. И когда Николетта увидела короля Карфагена, она снова узнала
его; и он тоже узнал ее. Ибо она была его дочерью, которую
в юности похитили христиане. Ее отец устроил большой
пир в честь Николетты и хотел выдать ее замуж за могущественного
короля Пайнима. Но Николетта не собиралась выходить замуж ни за кого, кроме Окассена,
и она придумала, как ей узнать новости о своем возлюбленном. Однажды ночью она
намазала лицо какой-то коричневой мазью и переоделась в
одежду менестреля, взяла виолу и украла из отцовской
из дворца на берег моря. Там она нашла корабль, который направлялся в
Прованс, и она отплыла на нем в Бокер. Она взяла свою виолу и пошла
играть по городу и пришла в замок. Окассен сидел
на ступенях замка в окружении своих гордых баронов и отважных рыцарей,
печально глядя на сладкие цветы и слушая пение
птиц.

- Спеть вам новую песню, сир? - спросила Николетта.

- Да, милый друг, - сказал Окассен, - если она будет веселой, потому что я очень
опечален.

"Если тебе это понравится, - сказала Николетта, - ты найдешь это достаточно веселым".

Она натянула смычок на свою виолу и заиграла сладкую музыку, а затем она
запела:

 Однажды влюбленный встретил служанку
 Гуляя по лесной поляне,
 Где у нее был красивый дом
 Обрамленные цветами и зелеными ветвями.
 Уборка и любитель весело
 Уплыл по морю,
 В замке нитка
 Странное и приятное земли.
 Там они жили в великой радости
 Пока сарацины ночью
 Штурмовали крепость, и взял номера,
 С пленниками их рейда.
 Обратно в Карфаген они вернулись,
 И девушка горестно оплакивали.
 Но они ничего не сделали из нее
 Любовница или пленница.
 Ибо царь Карфагена сказал,
 Когда он увидел прекрасную молодую девушку:
 "Дочь!" и девушка ответила:
 "Отец!" И они смеялись и плакали.
 Ибо она была украдена, когда
 Она была молода, христианами.
 И капитан Бокера
 Купил ее там в качестве рабыни.
 Когда-то ее возлюбленный сильно любил ее.
 Теперь, увы! он не может сказать
 Кто она. Он забыл--
 Окассен - его Николетт?

Окассен сбежал по ступеням замка и заключил свою даму в объятия.
Затем она отправилась в дом своего крестного, городского капитана,
и смыла всю смуглость со своего лица, и облачилась в одежды из
дорогого шелка. И рано утром граф Окассен обвенчался с ней и сделал
ее леди Бокер; и они очень радовались друг другу. И на этом
моя песенная история заканчивается. Больше я ничего не знаю.

 * * * * *




BERTHOLD AUERBACH

На высоте

 Бертольд Ауэрбах, немецкий поэт и писатель еврейского происхождения
 родился в Нордштеттене, Вюртемберг,
 28 февраля 1812 года. По окончании учебы в университетах
 Тюбингена, Мюнхена и Гейдельберга он сразу же посвятил себя
 он посвятил себя литературе. Его первая публикация была посвящена
 "Иудаизму и новейшей литературе", за ней должна была последовать
 серия романов, взятых из еврейской истории. Из этой предполагаемой серии
 он действительно опубликовал, со значительным успехом,
 "Спинозу" и "Поэта и торговца". Но настоящая слава и
 популярность пришли к нему, когда он начал заниматься
 жизнью простых людей, которая является предметом его
 самых известных работ. В этих более поздних книгах, из которых "На высоте
 ", пожалуй, наиболее характерна и, безусловно,
 самый известный, он продемонстрировал непревзойденное проникновение в душу
 деревенских жителей Южной Германии, и особенно
 крестьян Шварцвальда и Баварских Альп. Его
 описания замечательны своим свежим реализмом, изяществом
 стиля и юмора. В дополнение к этим качествам, его последние
 книги отмечены большой тонкостью психологического анализа.
 "На высоте" была впервые опубликована в Штутгарте в 1861 году и
 переведена на несколько языков. Ауэрбах умер в
 Каннах 8 февраля 1882 года, когда вся Германия готовилась к
 отпразднуйте его 70-летие.


_I.- Крестьянская медсестра в королевском дворце_


Вальпурга была как во сне. Все произошло так быстро! Только
две недели назад, по пути домой из воскресной литургии в сельском храме,
ее Hanse; пришлось сделать сено для нее на каменные кучи по
обочине. Она думала, что не успеет вернуться в коттедж вовремя,
но через некоторое время пришла в себя и храбро пошла домой. Ее мать была
с ней в час страданий, как она была с ней во всех
радостях и печалях ее простой жизни. Затем пришла высшая радость от
пробуждение, новую жизнь рядом с ней, ребенок-девочка ощупью
беспомощно к груди матери. Затем - неужели это было только вчера? - когда
она ждала возвращения гостей с крестин, подъехала карета
с деревенским врачом и элегантным незнакомцем. Было много чего.
ходили вокруг да около, а потом это прозвучало как удар грома.
Незнакомец был великим врачом из столицы, на которого была возложена миссия
найти в горах честную, миловидную крестьянку, и замужнюю
она должна быть кормилицей для ожидаемого наследного принца или
принцесса.

Затем Гансей вернулся домой с веселой компанией - было много скандалов и
сердитых отказов; но, в конце концов, практический смысл крестьянского народа
возобладал. В конце концов, это было всего на год, и это означало бы комфорт
и богатство, а не голод и беспросветную нищету. И едва
у них вырвали согласие, как крики и приветствия возвестили
великое событие - рождение наследного принца. Затем последовала та странная,
долгая поездка через холмы и долины, сквозь темную ночь; и теперь, в
Королевском дворце, она пыталась собраться с мыслями, осознать смысл всего происходящего.
это сияние, то невразумительное церемонный разговор и подшипник те
о ней. Она должна была сразу к королеве и ее драгоценных
бесплатно.

Вальпурга была полна счастья, когда выходила из спальни королевы.
Тронутая наивностью и фамильярностью миловидной молодой крестьянки
добротой, королева, которая казалась ей прекрасной, как ангел, оказала
поцеловал ее и, заметив слезу, сказал: "Не плачь, Вальпуга! Ты
тоже мать, как и я! Маленький принц без особых проблем приютил свою няню
, и она вскоре привыкла к своей новой жизни,
хотя ее мысли часто с тоской возвращались к родным горам, к ее
собственному ребенку, матери и мужу. Как им будет ее не хватать! Она знала, что ее
Hanse; был человек добрый по натуре, но не особенно проницательны, и легко
одураченные или сбиться с пути.

Между тем, ее приподнятое настроение, ее бесхитростная прямота, причудливые
суеверия дитя гор снискали ей расположение и
одобрение короля и королевы, доктора Гюнтера, придворного врача,
весь королевский двор и, прежде всего, фрейлина,
Графиня Ирма Уилденорт.


_II.-Любовные похождения короля_


Письма графини Ирмы к Эмми, ее единственной подруге по монастырю, содержали
мало досужих сплетен и того, что произошло. В них не было
преемственности. Они склонны к самоанализу, и взял форме дневника принято
в какие-то моменты и еще раз налево будет продолжен, иногда
следующий день, иногда через неделю. Они показали интеллектуальное
развитие, намного опережающее ее годы, и четкое восприятие
характера.

"Королева живет в эксклюзивном мире чувств и хотела бы
поднять всем свое возвышенное настроение - как лиана, в утреннем сиянии и
вечерний всплеск чувств, никогда при ярком дневном свете. Она очень добра ко мне.
но мы чувствуем это инстинктивно - что-то в ней и
во мне не гармонирует....

"Здесь все они считают меня безгранично наивной, потому что у меня есть смелость
думать самостоятельно....

"Король любит сдержанность, но также и веселую свободу. Королева слишком серьезна.
Вечный звук органа; но вы не можете танцевать под орган, а мы
молоды и любим танцевать.

"Крестьянка с гор - сиделка наследного принца. Я был
с ней по просьбе короля. Я стоял у кроватки, когда король
прибыл. Он мягко сказал мне: "Это правда, ангел стоит у колыбели
ребенка". Он положил свою руку на мою, которая покоилась на перилах
кроватки. Король ушел. И только представьте, что произошло. Медсестра, а
свежая, веселая особа с голубыми глазами, пышногрудая и массивная, настоящая крестьянка
красавица, к которой я проявил дружелюбие, чтобы подбодрить ее и спасти
почувствовав тоску по дому, медсестра говорит мне откровенными словами: "Ты
прелюбодейка! Вы обменялись влюбленными взглядами с королем!

"Эмми! Как ты была права, говоря мне, что я идеализирую людей, и
что они такие же продажные, как и большой мир, и, более того, без
снаряженная культуры.

"Нет! она хорошая, умная женщина. Она попросила у меня прощения за свою дерзость.
Я остаюсь дружелюбным по отношению к ней. Да, я так и сделаю ".

В преданности Ирмы своему королю было что-то от поклонения герою. И король,
который искренне любил свою жену, но был и хотел быть героем
по натуре, и который питал отвращение ко всему, что отдавало самоистязанием и
сентиментальность, его привлекла интеллектуальная свобода графини Ирмы
и _esprit_. Он почувствовал в ней родственную душу. Ее общество было
возбуждающий; это не могло повлиять на ровный характер его супружеской любви.
Но королева в своем сентиментальном ликовании постоянно искала новые
"документы", чтобы продемонстрировать глубину своей привязанности. И теперь она
хотела дать высшее доказательство, отрекшись от своей лютеранской веры, чтобы
вступить в еще более тесный союз со своим мужем-католиком. Королю
эта жертва показалась не только сентиментально слабой, но и политически
неразумной. Он холодно воспринял доверие и умолял ее пересмотреть решение
этот вопрос. Он послал доктора Гюнтера, который, несмотря на свой демократический
склонности, пользовался большим уважением у короля и имел большое влияние
на королеву, использовал свою силу убеждения - безрезультатно.

Там, где мудрость и опыт потерпели неудачу, голос Природы, говоривший
из детской болтовни Вальпурги, преуспел. Вальпурга рассказала королеве
о своем отце - как однажды на озере, услышав хоровое пение
крестьян, он сказал: "Теперь я знаю, что чувствует Всемогущий там, наверху,
на Небесах! Все Церкви, и наша, и лютеранская, и еврейская, и
турецкая, все они - голоса в песне. Каждый поет так, как знает,
и все же там, наверху, это звучит хорошо вместе ". На следующий день королева сияла.
На следующий день она сообщила своему супругу, что у нее есть мужество для своей собственной
непоследовательности и что она решила исполнить его волю. Жертва
была принята с прохладцей. Был ли ее благородный поступок истолкован как
еще одно свидетельство слабости?

Царь уехал из города в какую-то далекую водопой, и
Ирма просила написать к нему порой. Зная ее любовь к цветам, он
распорядился, чтобы в ее комнате каждый день ставили свежий букет,
и, возможно, чтобы скрыть эту любезность, в комнатах двух других дам из
суд. Ирма сочла и мысль, и средство недостойными
своего героя и решила не писать ему. Большую часть своего времени она проводила
в мастерской профессора академии, который не только смоделировал
ее бюст для фигуры Виктори, которая будет установлена в новом арсенале,
но и обучил ее своему искусству. Несмотря на это новое занятие,
она находилась в состоянии лихорадочного возбуждения, которое стало почти
невыносимым, когда королева показала ей отрывок из только что полученного письма
от короля. "Пожалуйста, заставьте графиню Ирму регулярно присылать мне отчеты о
наш сын. Помни обо мне до самого дорогого четвертого листочка нашего клевера".

Она была возмущена этой недостойной попыткой заставить ее писать. Была ли
Вальпурга все-таки права? Можно ли было обменяться взглядами влюбленных над колыбелью
ребенка? Она жаждала одиночества и покоя. По дороге в свою комнату
ей пришлось остановиться, чтобы подумать, где она находится. Галоп мог бы остудить ее
разгоряченную голову. Она приказала оседлать свою лошадь, но едва успела
переодеться в костюм для верховой езды, как ей вручили письмо, которое было
распечатано дрожащими пальцами. Это было просто сформулированное приглашение от
ее отец, который хотел снова увидеть ее после долгого отсутствия при дворе.
Здесь было спасение, бальзам для ее измученного сердца! Она отдала несколько распоряжений,
затем поспешил в покои королевы, чтобы получить отпуск; и,
в сопровождении служанки, умчался ее отца домой в тот же вечер
быстро, как лошади бы нести ее на руках.

Дни в поместье пролетели незаметно, где Ирма впервые
получила представление о благородном уме и твердом характере своего отца
. В своих многочисленных успокаивающих беседах граф Эберхард говорил ей о своих
сожалениях по поводу того, что его вынудили обстоятельства - смерть ее матери
прежде чем Ирма достиг возраста трех лет, и его неспособность дать ей
соответствующее образование в своем убежище в горах, - чтобы отправить ее сначала к ней
тетя, потом в монастырь, и таким образом пренебрегать своими обязанностями как отец. А
слово от него, решил бы, чтобы она оставалась под его крышей, но
старый философ постановил, что каждое разумное существо должно выработать собственную
судьбы и не влиять на ее решение. Его пренебрежительных замечаний
о системе монархической, о невозможности царя, с
все его благородные намерения, умение видеть мир как он есть, с
все подходят к нему в приятных костюмах, что вносит финальную резкую
ноту и разрушает полное взаимопонимание между отцом и
дочерью. Полушутливое совместное письмо от короля и его окружения,
в котором подписанты в преувеличенных выражениях выражали свое страстное желание
видеть ее при дворе, заставило ее вернуться.

Поскольку экипаж был отправлен в долину заранее, граф Эберхард
спустился с Ирмой пешком, пока они не подошли к яблоне, которую он
посадил в день рождения своей дочери. Он остановился и взял в руки
упавшее яблоко. "Давайте здесь", - сказал он. "Возьми этот фрукт из своего
родной почве. Яблоко слетело с дерева, потому что созрело; потому что
дерево больше ничего не может дать ему. Поэтому человек покидает дом и семью. Но
человек больше, чем плод дерева. Подойди, дитя мое, я обниму твою дорогую голову
не плачь - или рыдай! Пусть ты никогда не плачешь о себе, а только о
других! Оставайся верной себе! Я бы поделился с тобой всеми своими мыслями.;
помни только одно: Отдавайся только таким удовольствиям, которые будут доставлять удовольствие.
в воспоминаниях. Прими этот поцелуй. Ты целуешь страстно. Пусть ты никогда
подари поцелуй, который не оставит твою душу такой чистой и наполненной, как сейчас.
Прощай!"


_III.--Вальпурга возвращается домой._


С момента прибытия Вальпурги ко двору прошло двенадцать месяцев. Ее сундуки
были уложены; она в последний раз поцеловала мальчика-принца; и теперь
она попросила своего Ганзея, который привез экипаж из деревни, чтобы
отвезти ее домой, подождать в коридоре, пока она отпросится из
Графиня Ирма. Она нашла Ирма все еще в своей постели, очень бледный, с распущенными волосами
в рыхлых деформаций на подушку.

"Я хотела подарить тебе сувенир, - сказала Ирма, - но я думаю, что денег будет недостаточно.
лучшее для вас. Смотрю, на столе, и принять все это. Я не хочу ничего
это. Возьмите его и не бойтесь; это реальные деньги, честно выигранные в
таблицы. Я всегда выигрываю, всегда!... Возьми свой платок и заверни его".
В комнате было так сумрачно, что Вальпурга огляделась в суеверном страхе.
Деньги могли быть злом; она быстро перекрестила их и
положила в свой вместительный карман. - А теперь прощайте, - сказала Ирма. - Будьте счастливы.
Ты счастливее любого из нас. Если когда-нибудь я не буду знать, куда идти, я
приду к тебе. Ты ведь возьмешь меня, правда? А теперь иди-иди! Мне нужно поспать.
И не забывай меня, Вальпурга. Не благодари меня, ничего не говори!

- О, пожалуйста, дай мне сказать, всего одно слово! Мы оба не можем знать, кто из нас
умрет, и тогда было бы слишком поздно. Я не знаю в чем дело
с тобой. Вы не очень хорошо, и вы можете сделать только хуже. У тебя часто бывают холодные руки
и горячие щеки. Я обидел тебя в тот день, вскоре после того, как приехал. Я
не думаю снова о вас плохо, никто не скажет худого; но, пожалуйста,
уйти из замка! Вернуться домой, чтобы----"

- Довольно! - воскликнула Ирма, протягивая руки, словно Вальпурга
слова были камнями, брошенными в нее. "Прощай; и не забывай меня". Она
протянула Вальпурге руку для поцелуя; она была горячей и лихорадочной.
Вальпурга ушла. Попугай в прихожей закричал: "До свидания, Ирма".
Вальпурга испугалась и убежала, как будто за ней гнались.

Возвращение Вальпурги домой не было чистым удовольствием. Она не скучала по
роскоши, к которой привыкла. Ей скорее нравился этот
тяжелый ручной труд, которому она отдавалась с полной энергией. Но
ее малышка была для нее чужой, плакала, когда она хотела взять ее на руки.,
и лишь постепенно стал привыкать к ней. Ее способности тоже были
обострены; она чувствовала некоторую застенчивость в своем муже, замечала его
слабости и была глубоко уязвлена, когда на второй вечер после ее
вернувшись, он пошел в гостиницу, "чтобы люди не говорили, что он был у нее под каблуком".
она держала его под каблуком. Затем Хансей, уговоренный проницательным трактирщиком, настроил свое
сердце на приобретение гостиницы, теперь, когда у них было "богатство", и на то, чтобы таким образом
стать самым важным человеком в деревне. Но с большим тактом и
умом Вальпурга заставила его отказаться от плана, тем самым возбудив
враждебность трактирщика, которая стала необузданной, когда воссоединившаяся пара не появилась
не на каком-то празднике, который он устроил якобы в их честь,
а на самом деле, чтобы извлечь выгоду из выручки. Этим пренебрежением уважение и
восхищение всей деревни были обращены в недоброжелательство и злобу.

Хансе и Вальпурге чуть было не объявили бойкот; но их изоляция заставила их
сблизиться, усерднее работать и в полной мере наслаждаться гармонией
своей семейной жизни. Более того, фермер-землевладелец Груберсепп, который
был важной персоной в округе и никогда прежде не соизволил взять
много внимания уделял Хансею, который теперь приезжал в коттедж и предлагал свои советы
по многим вопросам. Когда в воскресенье было замечено, что деревенский врач и священник
посетили коттедж, мнение снова начало меняться
в пользу добрых людей.

Это был старый Вальпурга дядя Питер, бедный поле-горелки, который был известен в
этот район как "тангаж-черный человечек", который принес первую весть, что
фермы Фрихолд, где мать Вальпурга была в ее молодые годы служил
как девица, был выставлен на продажу по очень низкой цене на готовые деньги. Он был шесть
часов от озера, в горах, великолепно почвы, прекрасный лес,
все идеально. Хансей решил взглянуть на это, и Груберсепп
пошел с ним, чтобы оценить это. Было установлено, что описание дяди соответствовало
сильно раскрашенный; но после некоторого торга покупка была совершена,
и вскоре разнеслась весть о деревне , которую ганзейцы оплатили "в
звенящая золотая монета."

Вся деревня с духовым оркестром собралась на берегу, когда
Гансей и Вальпурга со своей семьей и мирским имуществом сели на корабль
чтобы пересечь озеро на первом этапе своего "порхания". Все огорчения
были забыты во время сердечных проводов, и когда лодка скользнула по
тихое озеро за этим последовали музыка, одобрительные крики, джодлинг и грохот
минометов.

Они подплыли к противоположному берегу, и Хансей указал на фигуру
Дяди Питера, ожидавшего их с тележкой и мебелью, когда
Вальпурга внезапно перестала грести и испуганно вскрикнула.

"Боже мой! Что это? Могу поклясться, когда я пела, я думала, что если бы
только моя добрая графиня Ирма могла видеть нас здесь вместе, как бы она была счастлива
. И только сейчас мне показалось, что...

"Давай сойдем на берег", - сказал Хансей.

По берегу взад и вперед бегала фигура в развевающемся одеянии.
Он внезапно рухнул, когда ветер донес над озером звуки музыки.
Затем он поднялся снова и исчез в камышах. "Ты ничего не видел?" - спросила Вальпурга.

"Скорее!" - воскликнула Вальпурга.

"Скорее! Если бы не было средь бела дня и если бы это не было суеверием,
Я бы подумал, что это была сама русалка.

Лодка наконец коснулась берега. Вальпурга выпрыгнула первой.
Она поспешила к Рид-банка, от ее людей, и там, за
ивах, призрак упал на шею и сломал.


_IV.- Искупление графини Ирмы_


Доктор Гюнтер получил первое телеграфное известие о своем друге, графе
Эберхард потерял дар речи из-за паралича.
Он должен был сообщить эту новость Ирме. В течение некоторого времени она чувствовала, благодаря
сдержанности и отзывчивой доброте врача, что он может разгадать ее
тайну. И теперь она поняла, что внезапное осознание своего позора само по себе
могло сразить ее отца, чье крепкое телосложение
всегда держало болезнь на расстоянии вытянутой руки.

Они прибыли в усадьбу незадолго до полуночи, и их провели в
комнату страдальца. Веки графа Эберхарда быстро задвигались, когда он
узнав голос доктора Гюнтера, он попытался протянуть руку к
своему другу, но она тяжело упала на покрывало. Доктор Гюнтер схватил ее
и крепко сжал. Ирма опустилась на колени перед кроватью, и ее
дрожащая рука отца коснулась ее лица и намокла от ее слез.
Затем он быстро отдернул руку, как будто прикоснулся к ядовитому
животному; он отвернул лицо и прижался лбом к
стене. Теперь он снова повернулся и мягким движением показал
, что хочет, чтобы она вышла из комнаты.

На следующий день она снова была с ним. Он мучительно пытался что-то сказать
ей, знаками дать ей понять - она не могла понять. Он прикусил
губы и попытался сесть. Его лицо изменилось - оно приобрело
странный цвет, странное выражение. Ирма с содроганием увидела, что
происходит. Она опустилась на колени и прижалась щекой к его руке. Он убрал
руку. С величайшим усилием он написал слово, короткое слово, своим
пальцем на ее лбу. Она увидела, услышала, прочитала она ее-в воздухе, на
ее лоб, на ее мозг, в ее душе-она вскрикнула, и упала
без чувств упавший на землю. Доктор Гюнтер быстро вошел, перешагнул через Ирму,
закрыл глаза своего друга, и все стихло.

В течение многих часов Ирма была в своей комнате, запертая наедине со своим отчаянием, своим
раскаянием. Никто не мог войти. Она лихорадочно думала, она бредила,
а затем провалилась в беспокойный сон. Когда она проснулась, ее решение было
принято. Она попросила свет и письменные принадлежности и написала: "Моя королева",--
Смертью я искупаю свою вину. Прости и забудь! ИРМА".
На конверте она написала: "Будет вручено лично королеве доктором Гюнтером".
Затем она взяла другой лист и написала:

"Мой друг,--в последний раз я обращаюсь к вам. Мы пошли
заблуждение--ужасно. Искупление мое. Вы принадлежите к ней, и
люди. Твое искупление - в жизни, мое - в смерти. Будь спокоен, стань единым целым с
законом, который связывает тебя с ней и с людьми. Вы отрицали и то , и другое , и
Я помог тебе. Выглядит точно так, как для себя! Это мое последнее слово, и
Я умру охотно, если бы вы только слушайте. Слушать этот голос, и не
забудьте об этом! Но забыть ее, кто говорит с тобой. Обо мне никто не вспомнит".

Она запечатала письма, положила их в свой письменный футляр и попросила позвать ее
нужно было оседлать лошадь. Она выехала в сопровождении грума, которого, находясь на некотором
расстоянии от дома, она отослала обратно под каким-то предлогом. Когда он скрылся из виду
, она ускакала во весь опор, спешилась, ударила свою лошадь
кнутом, чтобы заставить ее убежать, и скрылась в лесу в
направлении озера.


_V.-- Судебный скандал_


Рваные ботинки Ирмы были найдены на камне у озера, ее шляпа плавала по воде.
вода. Хотя ее тело не удалось найти, не было никаких сомнений в том,
что графиня покончила с собой. Смерть ее отца, должно быть,
лишила ее рассудка.

Когда королю впервые сообщили об этом, он сильно задрожал, и
ему пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. Затем он попросил, чтобы его оставили в покое
и с затуманенными глазами прочитал прощальное послание Ирмы. Повинуясь
минутному порыву, он хотел передать королеве последние слова своего
друга; он хотел написать под ними, излить все свое сердце, свое
полное раскаяние. Он решил не торопиться. Даже самые тяжелые задачи
должно быть исполнено без потери достоинства. Погоня была организована для
утром. Охота-участник ждали во дворе. С помощью
усилием воли он взял себя в руки, спустился твердым шагом и сел в свой экипаж.
с улыбкой отвечая на приветствия гостей.

Королева была ничуть не меньше потрясла ужасная новость, которая была
осторожно сломанный ей доктор Гюнтер. Ее сердце было наполнено глубоким
жалость к несчастному ребенку, и она дала волю своей скорби в рыдания
и трогательный плач. Доктор Гюнтер пытался ее утешить. "Она не
ушел без прощания. Она оставила это письмо, Ваше Величество, - несомненно,
письмо, которое принесет бальзам в этот страшный час. Даже до последнего
она доказала, что ее любящий природу".

Королева схватила письмо, прочитала его и смертельно побледнела, затем
залилась краской. Когда она нашла слова, она воскликнула: "И она поцеловала моего
ребенка, и он поцеловал своего ребенка! Они говорят о возвышенном, и их
слова не режут им языки! Все запятнано! И он осмелился сказать
мне: У принца нет личных действий. Его поступки и пренебрежение подают
пример! Тьфу! Все испачкано, все мерзко! Все!

Она потеряла сознание. Доктор Гюнтер побрызгал ей на лоб
одеколоном и уложил в постель. Он немного посидел у кровати.
время, пока она не откроет глаза, не поблагодарит его и не выразит своего желания
поспать. Он произнес несколько успокаивающих слов и удалился, оставив
инструкции хозяйке спальни в прихожей.

Прошло несколько дней, прежде чем король попросил прощения у своей жены.
Беседа была короткой и решающей. Король говорил благородно, мужественно и
искренне; королева была ожесточенной, резкой и непримиримой. Ее долг как королевы
требовал, чтобы рифт не появлялась на публике; ее уязвленная
гордость женщины отказывалась признавать большее. Он потребовал знать, является ли ее
друг и советник, доктор Гюнтер, знал о ее решении. Она ответила, что он
был слишком благороден, чтобы позволить мыслям о гневе или мести проникнуть в его великое сердце.

"Это великое существо можно сделать маленьким!"

- Ты не отнимешь у меня моего единственного друга?

- Твоего единственного друга? Я не знаю этого титула. Насколько мне известно, при дворе нет
такой должности. Будь, что будет! Будь один и ищи поддержки в
самом себе.

Он снял с руки обручальное кольцо, положил его на стол и
направился к двери. Он мгновение колебался - позовет ли она его обратно?
Она посмотрела ему вслед - обернется ли он? Момент прошел. Дверь закрылась.
закрыто.

В вечернее время состоялся суд, и королева появилась, бледная, но
улыбаясь, на руку мужа. Они доверительно разговаривали, и никто не
заметил пропавшее кольцо.

На следующий день журналов объявил, что королевский врач тендер
его отставки.

И сплетни при дворе, что Вальпурга уже купил ферму с золотом
она заработала в качестве посредника между королем и несчастный
Графиня Вильденорт.


_VI.-Прощающий и прощеная_


Ирма провела четыре года на горной ферме Ганзи. Ее секрет
хорошо хранился. Даже Хансей, который обещал своей жене никогда ни о чем не просить.
задавая вопросы об их постоянной гостье, находился в полном неведении относительно
ее личности. Ирма, которая, попробовав свои силы в различных домашних занятиях
, со значительным успехом занялась резьбой по дереву,
что позволило ей оплатить, по крайней мере, материальную часть своего долга по
благодарность, как правило, считалась полоумным отношением к
Вальпурги.

Ее отчаяние и раскаяние постепенно уступили место смиренной печали.
Общение с самим собой должно было компенсировать недостаток интеллектуального общения и
обострило ее восприятие. В своем дневнике она записала глубокие мысли
предложил ей активную разведывательную ее наблюдения событий в
сами по себе незначительны, и проанализированы с холодной отрешенностью рабочая
ей на ум. Она никогда не привлекала мысль найти убежище в
монастырь-ее искупление должно было быть коваными, не по принуждению, а по
свободная воля. Так проходили недели, и месяцы, и годы.

Все они помогали строить деревянную пастушью хижину на
вершине горы, в нескольких часах подъема от фермы. Теперь Ирма почувствовала
потребность в более полном одиночестве, даже вдали от своих простых друзей.
Там, на вершине, она обретет покой и совершит свое
искупление. И поэтому было решено позволить ей поступать по-своему, и позволить ей
остаться в хижине с Питером и его дочерью.

Первые два дня и ночи вокруг них висели облака, образуя
завесу густого тумана; но на третий день Ирму разбудило солнце, и она
вышла посмотреть на пробуждение природы. Величие, необъятность
все это, чистый воздух с ароматом, голоса птиц, наполнил ее
сердце радостью. Солнечный луч упал ей на лоб - лоб был
чистый, она чувствовала это.

Ирма теперь отказалась от своей резьбы по дереву; она призывает к употреблению, и только
взял ее еду, чтобы вы старый добрый "тангаж-черный человечек". Неподвижно она
будет лежать подолгу в своем любимом лугу, и думать и дышать
чистый воздух. Ее жизнь медленно покидают ее. Внезапное видение
короля и его товарищей по погоне, скачущих мимо нее в погоне за
оленем, повергло ее в последний шок. Она съежилась на земле. Она вгрызлась в
мох, расковыряла землю руками - она боялась громко закричать.
Она, пошатываясь, вернулась в хижину, сотрясаемая лихорадкой, и бросилась на
ее кровать. Затем она попросила у Питера какую-нибудь бумагу. Она слышала, что доктор
Гюнтер жил со своей семьей на летнем курорте у подножия
горы. Дрожащей рукой она написала: "Дочь Эберхарда звонит
Доктору Гюнтеру", - и отправила Питера ускорить отправку сообщения.

В маленьком городке царили волнение и суматоха из-за визита королевского двора
. Доктор Гюнтер, теперь снова пользующийся благосклонностью, был с королем
когда пришло сообщение. Он прочитал записку и лишился дара речи с
изумление. Тогда он собрал свой ум, и поспешил с Питера до
у постели умирающей кающейся грешницы. Ирма спала, и он сидел рядом с ней
пока она не проснулась. Она увидела Гюнтера - радость осветила ее лицо, и она
протянула к нему обе руки. Он взял их, и она прижалась своими
пылающими губами к его рукам.

Вальпурга, до которой дошли вести о надвигающемся конце Ирмы,
быстро приняла решение. Она поспешила в город, чтобы искать ее
королева. Дело было не легко, по подозрению в значительной степени опиралась на ее;
но ее решимость устранила все препятствия, и королева, глубоко
тронутая отрывистыми объяснениями Вальпурги и страстным призывом, и взволнованная
до самой глубины ее души, героизм Ирмы, потребовал, чтобы его привели в
как только к ней. Она последовала за короткое время королем, которому
все происшествие было зарегистрировано.

Гюнтер сидел часами у постели Ирмы, слушая ее тяжелое
дыхание. Дверь распахнулась, и появилась королева.

"Наконец-то ты пришел!" - выдохнула Ирма, приподнимаясь и опускаясь на колени в
своей постели. Затем душераздирающим голосом она воскликнула: "Прости,
прости!"

"Прости меня, Ирма, сестра моя!" - всхлипнула королева, обняла ее
и поцеловала. Улыбка расплылась по лицу Ирмы; затем с криком
боли она упала замертво.

Когда король прибыл, он обнаружил, что его жена стоит на коленях перед кроватью. Он
тихо опустился на колени рядом с ней. Королева встала, положила руку на
головой. "Курт, - сказала она, - прости меня, как я простила тебя". Затем
она накрыла мертвого белым платком, и они вышли из хижины. Они
шли рука об руку через лес, пока не вышли на дорогу, где
их ждали экипажи.

Ночью "смоляной человечек" вырыл могилу на том месте, где Ирма
любила лежать на солнышке. Ее похоронили там рано утром следующего дня.
Хансей, Питер и доктор Гюнтер несли труп, а Вальпурга с
своим ребенком образовывали процессию.

 * * * * *




ДЖЕЙН ОСТИН

Здравый смысл и восприимчивость

 Джейн Остин, дочь настоятеля Стивентона на севере
 Хэмпшир, Англия, родилась там 16 декабря 1775 года и
 получила образование у своего отца, бывшего члена церкви Св.
 Колледж Джона, Оксфорд. Ее жизнь прошла в деревне или
 в захолустных городках, в основном в деревне Чотон, недалеко от
 Винчестера. Она умерла незамужней в Винчестере 18 июля,
 1817, и был похоронен в соборе. Романы Джейн
 Остин можно разделить на две группы. Первые три - "Смысл
 и чувствительность", "Гордость и предубеждение" и "Нортэнгер
 Аббатство" - все они были написаны, во всяком случае, в первом наброске, между
 1792 и 1798 годами. Это романы, написанные во время
 проживания автора в Стивентоне, которое она покинула в 1801 году. Там
 последовал интервал практически в четырнадцать лет
 (1798-1812), в течение которого романистка позволила своему разуму оставаться в покое
 абсолютно невозделанным. Как естественное следствие
 относительно уединенная жизнь, которую вела Джейн Остин, общество
 , с которым она имеет дело в своих романах, довольно ограниченное.
 Это мир сельского джентльмена и высшего сословия
 профессионального класса. С самого раннего возраста у Джейн Остин был
 вкус к написанию рассказов, и первый черновик "Смысла и
 чувствительности", который тогда назывался "Элинор и Марианна", был написан
 еще в 1792 году. Книга была перестроена под свое современное название
 между 1797 и 1798, и вновь пересмотрен до
 издание в 1811 году. В дополнение к шести романов, на которых
 ее слава основана - все они были опубликованы анонимно - на Джейн
 В активе Остин есть несколько приятных "Писем", фрагмент
 рассказа под названием "Уотсоны" и что-то вроде новеллы, которая
 носит название "Леди Сьюзен".


_I.-Дэшвуды Норленд-парка_


Мистер Генри Дэшвуд из Норленд-Парка, Сассекс, умер, оставив свою вдову и
трех своих дочерей, Элинор, Марианну и Маргарет, на попечение щедрых
Мистер Джон Дэшвуд, его сын от первой жены и наследник его состояния.
Мистер Джон, который, помимо семейного наследства, получил еще одно
счастье от матери, а другой вместе с женой, сначала утилизировать
чтобы увеличить порции из его сестер, давая им тысячу фунтов
за штуку; но под уговорами жены он, наконец, решил, что это не
было бы совершенно излишне, если бы не весьма предосудительным, чтобы сделать больше
отец его вдова и дети не такие добрососедские действует
как высматривает удобный маленький домик для них, помогая им
снять свои вещи, и посылать им подарки из рыбы и дичи, когда
они были в сезон.

Принимая во внимание эту решимость, выраженную в заявлении г-на Джона Дэшвуда
частые разговоры о растущих расходах на домашнее хозяйство и о
постоянных требованиях, предъявляемых к его кошельку, и раздражение, кроме того, от
явного неодобрения, с которым миссис Джон Дэшвуд смотрела на
растущая привязанность между ее собственным братом Эдвардом Феррарсом и Элинор
Миссис Генри Дэшвуд и ее дочери довольно неожиданно покинули свой старый дом
и переехали жить в Девоншир, где жил их старый друг, сэр
Джон Миддлтон из Бартон-Парка предоставил им коттедж неподалеку
от своего собственного дома.

Элинор, старшая из дочерей, обладала силой духа.
понимание и прохлады суд, который квалифицировал ее, хотя только
девятнадцать, если быть советник ее матери, и часто позволяли ее
к противодействию, польза от них все, что стремление разума в
Миссис Дэшвуд, которые должны, как правило, приводят к неосторожности. У нее было
превосходное сердце. Ее нрав был нежным, а чувства -
сильными; но она знала, как ими управлять. Это было знание, которому ее
матери еще предстояло научиться, и которому одна из ее сестер решила никогда не обучаться
. Способности Марианны были во многих отношениях совершенно равны
к Элинор. Она была рассудительной и умной, но нетерпеливой во всем; ее
ни печали, ни радости не знали меры. Она была щедрой, дружелюбной,
интересной; она была кем угодно, только не расчетливой. Сходство между ней
и ее матерью было поразительно велико, и миссис Дэшвуд ценила и
лелеяла ее чрезмерную чувствительность,
которую Элинор замечала с беспокойством.

Маргарет, другую сестру, был добродушный; но она уже
впитал много Марианны романтические отношения, не имея ее
смысле, и, в тринадцать лет, она не обещают равна ее сестры в
более расширенный срок жизни.

Но независимо от достоинства или недостатки Дэшвуд дамы, их
общество было очень добро пожаловать в Бартон-парке. Сэр Джон Миддлтон был
симпатичным мужчиной лет сорока, с совершенно добродушными манерами и
лицом, дружелюбным и незлобивым по характеру, который восхищался
собирал вокруг себя больше молодых людей, чем мог вместить его дом.

Леди Мидлтон была статная женщина в двадцать шесть лет, воспитанный, и
изящный адрес, но недостает искренности, теплоты, или ничего
скажу за себя. Она восхитилась элегантностью своего стола
назначений и всех ее домашних приготовлений; и этот вид
тщеславия был тем, что доставляло ей наибольшее удовольствие на любой из их
вечеринок. Сэр Джон был спортсменом; леди Миддлтон - матерью. Он охотился
и стрелял, а она ублажала своих детей; и это были их единственные ресурсы
. Постоянные занятия дома и за границей, однако, восполняли
все недостатки характера и воспитания, поддерживали хорошее настроение
Сэра Джона и давали упражнение воспитанности его жены.

Миссис Дженнингс, мать леди Миддлтон, которая была одной из приглашенных на
впервые Дэшвуды ужинали в Бартон-парке.
добродушная, толстая, пожилая женщина, которая много говорила и казалась
очень счастливой и довольно вульгарной. Она была полна шуток и смеха, и
до окончания ужина наговорила много остроумных вещей на тему
любовников и мужей, надеясь, что они не оставили свои сердца в
Сассекс, и притворился, что видит, как они краснеют, независимо от того, покраснели они или нет. В
действительно, эта дама была свахи рождения, и она сразу приступила к
советы здесь и там, raillery, чтобы повысить матч между Марианной, семнадцатилетней
, и полковником Брэндоном, серьезным, но рассудительным холостяком на
изнанке тридцати пяти. Марианна, однако, презирала и смеялась над этой идеей
будучи достаточно разумной, чтобы допустить, что мужчина тридцати пяти лет
вполне мог пережить всю остроту чувств и все изысканные
сила наслаждения; и попала в аварию, которая привела к тому, что ее
отвез домой красивый и жизнерадостный молодой джентльмен по имени
Уиллоуби, у которого было поместье под названием Комб Магна в Сомерсетшире, она
быстро прониклась симпатией к его обществу и так же быстро обнаружила
что в отношении музыки, танцев и книг их вкусы были
поразительно похожи.

"Что ж, Марианна", - сказала Элинор, после своей первой поездки "за одно утро я
думаю, вы сделали очень хорошо. Вы уже убедились-Н
Мнение Уиллоуби почти по каждому важному вопросу. Вы знаете, что
думать, что Купер и Скотт, вы не в курсе его расчета
красоту так, как должно; а вы получили все гарантии его
любуясь папы больше нет, чем правильного. Но как можно поддерживать ваше знакомство?
долгое время при такой экстраординарной отправке каждого предмета для
беседа? Скоро вы исчерпаете все любимые темы. Еще одной
встречи будет достаточно, чтобы объяснить его отношение к живописной красоте и
вторым бракам, и тогда вам больше не о чем будет спрашивать."

На это Марианна ответила: "Это справедливо? Это справедливо? Неужели мои идеи настолько
скудны? Но я понимаю, что вы имеете в виду. Я был слишком раскован - слишком
счастлив, слишком откровенен. Я погрешил против всех банальных представлений о
приличиях. Я был открытым и искренним там, где должен был быть.
замкнутый, бездушный, скучный и лживый. Если бы я говорил только о
погода и дороги, и если бы я говорил только один раз в десять минут, это
упрек был бы спасен".

Из чего можно сделать вывод, что Марианна начала теперь понимать, что
то отчаяние, которое охватило ее в шестнадцать с половиной лет от роду
встреча с мужчиной, который мог соответствовать ее представлениям о совершенстве, была несколько
опрометчивый и совершенно неоправданный поступок.


_II.-Влюбленная Марианна Дэшвуд_


Общество Уиллоуби вскоре стало для Марианны самым изысканным наслаждением.
Взаимная привязанность была очевидна - забавно очевидна. Они читали, они
разговаривали, они пели, они танцевали, они ездили вместе, и они даже
согласились принижать полковника Брэндона как "человека, о котором
все говорили хорошо, но никому не было до него дела; которого все были рады
видеть, и никто не вспомнил, что с ним нужно поговорить". Затем, прервав
прядь волос Марианны, после того, как предложил ей лошадь и показал
дом, который в конечном итоге перейдет к нему после смерти миссис
Смит, пожилой родственник, от которого он частично зависел,
молодой любовник внезапно покинул семью, ни словом не обмолвившись с
Миссис Дэшвуд о помолвке и не предложив никаких других объяснений
о его поспешном отъезде, чем под надуманным предлогом того, что его отправил родственник по делам в Лондон.
родственник по делам в Лондоне.

Уиллоуби уехал в Лондон через несколько дней после того, как полковник Брэндон также был
неожиданно вызван туда же, и он не выразил никакой надежды
на какое-либо быстрое возвращение в Девоншир. В таком случае Марианна
сочла бы себя совершенно непростительной, если бы не дала волю всем своим
чувствам; и в течение нескольких дней она искала горя и предавалась слезам, в
одиночество и бессонница. Но вскоре Элинор подала ей лучший пример
Элинор, которая делала все возможное, чтобы оставаться жизнерадостной в условиях депрессии.
сердце, вызванное визитом, нанесенным семье примерно в это же время
Эдвардом Феррарсом. Он был явно нипочем, в подавленном состоянии и защищены, заявил
он уже две недели в Девоншире остановки с друзьями
в Плимуте, а после недельного пребывания с Dashwoods, оставив их, в
несмотря на свои пожелания и свое, и без каких-либо ограничений на его
время. Но Элинор и Марианне недолго было позволено предаваться досугу
. Деятельное рвение сэра Джона и миссис Дженнингс на благо общества
вскоре обеспечило им еще одного нового знакомого, с которым можно было повидаться и
обратите внимание. Одной из этих пар были шурин леди Миддлтон и
младшая сестра, мистер и миссис Палмер. Никто не мог быть
более добродушным или более решительным в стремлении быть счастливым, чем миссис
Палмер. Нарочитое безразличие, наглость и недовольство ее мужа
не причиняли ей боли, и когда он ругал или оскорблял ее, она была
чрезвычайно забавный. "Мистер Палмер такой забавный", - обычно говорила она шепотом
Элинор. "Он всегда не в духе". Однажды за ужином его жена
сказала ему со своим обычным смехом: "Любимый, ты всем противоречишь.
Ты знаешь, что ты совершенно невоспитан?" На что он ответил: "я не
знаешь, я перечил никому звонить твоей матери плохо воспитанный." Но
добродушная старушка не обиделась, "Ай; вы можете оскорблять меня как
сколько вашей душе угодно", - сказала она. - Ты забрал Шарлотту из моих рук,
и не можешь вернуть ее обратно. Так что у меня в руках твой хлыст.

Другая пара новых друзей, с которыми нежелание сэра Джона, чтобы держать даже
троюродный брат к себе, предусмотренного для них были не попадает Стил. Во время
утренней поездки в Эксетер сэр Джон и миссис Дженнингс встретились с
две молодые леди, в которых миссис Дженнингс с удовлетворением обнаружила
своих родственниц; и этого было достаточно, чтобы сэр Джон пригласил их
прямо в парк, как только их встречи в Эксетере закончились.
Результатом стало то, что Элинор и Марианну практически силой принудили к
половому акту с двумя молодыми женщинами, которые, какими бы вежливыми они ни были, были
явно невоспитанными. Мисс Стил была некрасивой девушкой лет тридцати, у которой
все разговоры были о кавалерах; в то время как мисс Люси Стил, хорошенькая девушка
двадцати трех лет, была, несмотря на врожденный ум, вероятно, заурядной и
неграмотный.

Марианна, однако, кто никогда не терпимое отношение ко всему
наглость, пошлость, неполноценности деталей, и даже разница
вкус от самой себя, сразу проверил все усилия к сближению их
бок холод ее поведение по отношению к ним; но Элинор, от
вежливость, представленных внимания обоих, но особенно для тех,
Люси, который не упускал ни одной возможности вовлечь ее в разговор, или
стремясь улучшить свое знакомство простым и откровенным
связь ее настроения, пока в один прекрасный день, когда они шли
по дороге из парка в коттедж она спросила Элинор, знакома ли та
лично с матерью миссис Джон Дэшвуд, миссис Феррарс,
и, объясняя свой вопрос, продолжила ставить ее в тупик:
признавшись, что она знала мистера Эдварда Феррарса, который одно время находился
на попечении ее дяди, мистера Пратта, в Лонгстейпле, недалеко от Плимута,
и что она была помолвлена с ним последние четыре года.

Огорченная этой новостью, которую, как она прекрасно понимала, Люси сообщила ей по секрету.
просто из ревности и подозрительности, возмущенная
Двуличие Эдварда, хотя и убежден в его подлинной привязанности к
сама, Элинор решила не дайте боли своей матери и сестра по
рассказывая им о помолвке. И действительно, вскоре ее внимание переключилось
с ее собственных на любовные похождения сестры благодаря приглашению, которое получила миссис
Дженнингс пригласила двух девочек провести с ней несколько недель в городе, в ее доме недалеко от Портман-сквер.
приглашение, которое Марианна приняла.
в надежде увидеть Уиллоуби, и Элинор с намерением
присматривать за Марианной. Вечеринка миссис Дженнингс была в пути три дня,
и прибыл на Беркли-стрит в три часа дня, в
время Марианна писать краткое письмо Уиллоби. Но в тот вечер он
не появился; и когда раздался громкий стук в дверь
в результате вместо него был допущен полковник Брэндон, она сочла шок
разочарования слишком сильным, чтобы спокойно перенести его, и вышла из
комнаты.

Так получилось, что прошла целая неделя, прежде чем она обнаружила, найдя
его визитку на столе, что ее возлюбленный приехал в город. Даже тогда она
не смогла его увидеть. На следующее утро он не позвонил, и хотя
поужинать на следующий день с Миддлтонов в кабельной канализации
Улицы, он забыл заехать. Это странное поведение
побудило Марианну послать ему еще одну записку, а Элинор написать своей матери
, умоляя ее потребовать от Марианны отчета о ее реальном
положении по отношению к нему.

Встреча Марианны Дэшвуд и Джона Уиллоуби наконец состоялась
на модной вечеринке, где последний приветствовал двух сестер
с большой холодностью и неохотой; и третье письмо от Марианны,
обезумев от горя, добилась от него ответа, в котором он объявил
о своей помолвке с другой дамой"упрекал себя за то, что не был
более осмотрителен в своих изъявлениях уважения к Марианне и вернул,
с большим сожалением, прядь ее волос, которую она так любезно подала
дарованный ему".

День или два спустя полковник Брэндон зашел к Элинор, чтобы сообщить ей определенную информацию
об Уиллоуби. Он сказал ей, что его внезапный отъезд из
Поездка из Девоншира в Лондон, которая так удивила его друзей, была вызвана
трогательным письмом, которое он получил от своей подопечной мисс Уильямс,
внебрачной дочери любимой невестки. Уиллоуби встречался с этим
леди - хорошенькая шестнадцатилетняя девушка - в Бате, и после преступной близости
бросил ее. Полковник Брэндон пришел ей на помощь и сразился в
бескровной дуэли с ее предателем.


_III.-Супружеские интриги_


Однажды Элинор и Марианна были у Грея на Саквилл-стрит,
вели переговоры об обмене нескольких старомодных драгоценностей
принадлежащие их матери, когда они наткнулись на своего сводного брата, мистера
Джон Дэшвуд. На следующий день он нанес визит миссис Дженнингс и пришел
якобы с извинениями за то, что его жена тоже не придет. Своему
сестры, его манеры, хотя и спокойные, были безукоризненно добрыми; по отношению к миссис Дженнингс
чрезвычайно вежливыми; и когда вскоре после этого вошел сам полковник Брэндон
, он посмотрел на него с любопытством, которое, казалось, говорило, что он только
хотела познакомиться с ним поближе, чтобы быть богатой и быть такой же вежливой с ним. После
оставаясь с ним полчаса, он попросил Элинор, чтобы ходить с ним в
Кондуит-стрит и представить его сэру Джону и леди Миддлтон; и
как только они вышли из дома, он начал расспрашивать о
Полковнике Брэндоне. Получив удовлетворительные ответы.
информация о том, что у джентльмена была хорошая собственность в Делафорд-парке, в Дорсетшире
Мистер Дэшвуд - равнодушен к опровержениям своей сестры
--продолжил поздравлять ее с перспективой очень респектабельного
положения в жизни, настаивать на том, что возражения против предыдущей
привязанности с ее стороны не были непреодолимыми, и сообщить ей
что объект этой привязанности - мистер Эдвард Феррарс - вероятно, будет
женат на мисс Мортон, дочери пэра, и у нее есть тридцать тысяч фунтов
ее собственных.

Миссис Джон Дэшвуд настолько доверяла суждениям своего мужа, что
на следующий же день она приняла миссис Дженнингс и ее дочь. Она
нашла первую отнюдь не недостойной ее внимания, а вторую одной из
самых очаровательных женщин в мире. Влечение было взаимным, поскольку
Леди Миддлтон была одинаково довольна миссис Дэшвуд.

С обеих сторон был какой-то бессердечный эгоизм, который
взаимно привлекал их; и они симпатизировали друг другу в
безвкусной пристойности поведения и общем недостатке взаимопонимания.
Действительно, Дэшвуды были в неописуемом восторге от Миддлтонов
что, хотя они и не имели привычки что-либо дарить, они решили
устроить для них обед; и вскоре после начала их знакомства пригласили
их пообедать на Харли-стрит, где они сняли очень хороший дом
на три месяца. Миссис Дженнингс и не попадает Дэшвуд были приглашены
также, как и полковник Брэндон, как друга юных дам,
и мисс Стил, как принадлежность к партии Миддлтон в кабельной канализации
Улица. Они должны были встретиться с миссис Феррарс.

Миссис Феррарс оказалась маленькой, худенькой женщиной, прямой даже на
официальность в ее фигуре и серьезность даже до кисловатости в облике. Ее
цвет лица был желтоватым, черты мелкими, некрасивыми и
от природы лишенными выражения; но удачный изгиб бровей
спас ее лицо от позора безвкусицы, придав ему
сильные характеры, полные гордыни и злобы. Она не была женщиной со множеством
слов; ибо, в отличие от людей в целом, она соразмеряла их с
количеством своих мыслей; из нескольких слогов, которые ускользнули от нее, ни один
выпало на долю мисс Дэшвуд, на которую она смотрела с воодушевлением
решимость во что бы то ни стало не любить ее; тогда как по отношению к мисс
Стил - особенно к Люси - и мать, и дочь были
демонстративно любезны. По этому поводу Марианна устроила нечто вроде
сцены, открыто возмутившись таким обращением со своей сестрой; в то время как мистер
Дэшвуд, стремясь заинтересовать полковника Брэндона Элинор, показала ему
красивые ширмы, которые она нарисовала для его жены, и сообщила
ему, что "несколько месяцев назад Марианна была удивительно красива, почти так же
красива, как Элинор".

На следующее утро Люси навестила Элинор, чтобы порадоваться за миссис Феррарс.
лестное обращение с ней; ее радость, однако, была несколько омрачена
неожиданным появлением Эдварда Феррарса на Беркли-стрит, ибо
хотя Элинор и Люси смогли сохранить свои соответствующие позы
по отношению к нему Марианна смутила всех троих открытой демонстрацией своей
сестринской привязанности к нему. Но приглашение миссис Джон Дэшвуд
мисс Стил провести несколько дней на Харли-стрит вскоре восстановило
Невозмутимость Люси и почти заставило Элинор поверить, что ее соперница была
настоящей фавориткой.

Во всяком случае, такой точки зрения придерживалась глупышка Нэнси Стил.

"Господи! - подумала она про себя. - Они все так любят Люси, что не сомневаются.
уверена, у них не возникнет никаких трудностей с этим". И с этими словами она ушла и
рассказала миссис Дэшвуд все о помолвке Люси с Эдвардом Феррарсом;
результатом чего стало то, что замужняя леди впала в истерику, в то время как
Мисс Стил были поспешно выставлены из дома.

Элинор, услышав эту новость от миссис Дженнингс, вскоре поняла необходимость
подготовить Марианну к ее обсуждению. Поэтому она, не теряя времени,
ознакомила ее с настоящей правдой и попыталась
приведи ее, чтобы услышать его говорил о других, ничем не выдавая, что она
почувствовал ни малейшей тревоги за сестру или любое недовольство в сторону Эдварда.
Сначала Марианна плакала от горя и изумления; затем она начала приписывать
Долгое умолчание Элинор о помолвке объяснялось отсутствием настоящей глубины
чувств; и только после того, как последняя начала протестовать
, младшая девушка смогла отдать должное своей сестре за
самопожертвование и великодушие. Поэтому, когда мистер Джон Дэшвуд пришел к
его сестры, чтобы рассказать им, как Эдуард отказался разорвать его
обручальное, и как Миссис Феррарс, узнав об этом, решил
срезать с Шиллингом, и сделать все, что в ее силах, чтобы предотвратить его
продвижение в любой профессии, и поселилась на его брату Роберту сообщение
имущества в тысячу фунтов, которые она намеревалась одарить его,
Марианна пусть она лопнет от возмущения вперед только тогда, когда ее брат
вышла из комнаты. Несколько дней спустя Элинор встретила Нэнси Стил в
Кенсингтон-Гарденс, которая поделилась с ней определенной информацией, которая
впоследствии выяснилось, что она была получена из прослушивания в
замочная скважина. Это означало, что Эдвард, из соображений
Люси, которая собиралась выйти замуж за человека без перспектив и без средств,
скопив две тысячи фунтов, предложила бросить ее; но что Люси
протестовала против своей привязанности к нему, была полна решимости не бросать его и
строила надежды на то, что он будет выполнять заказы и зарабатывать на жизнь.
К счастью, столь желанная жизнь наступила гораздо раньше, чем могла ожидать Люси
Полковник Брэндон с присущей ему добротой
предложил Эдварду передать дом приходского священника в Делафорде через
Элинор.


_IV-Счастливый конец любовным невзгодам_


Как ни стремились мисс Дэшвуд вернуться в Бартон, они
не смогли отказаться от приглашения Палмеров провести с ними несколько дней
. Но, благодаря романтическому безумию Марианны, которая, поскольку она
воображала, что может увидеть Комб Магна, дом Уиллоуби, из Кливленда,
обязательно нужно совершить две вечерние прогулки по территории, как раз там, где трава
была самой длинной и влажной - домашняя вечеринка прошла не лучшим образом
самые приятные времена. Марианне пришлось уложить в постель, и стало так
жар и в бреду, что полковник Брэндон вызвался принести Миссис
Сам Дэшвуд.

На следующий вечер Элинор, который играл роль ее сестры-самые преданные
медсестра и ежечасно ожидая приезда матери, потрясло
визит от Уиллоби, который, встретив сэр Джон Миддлтон в вестибюле
театр Друри-Лейн предыдущей ночью, и что слышал от Марианны
серьезное заболевание, установленных почтовых навести справки, а теперь был
услажены для того чтобы найти ее вне опасности. Пытаясь оправдать
себя, он признался, что при первой встрече с Марианной он пытался
завоевать ее расположение, не думая о том, чтобы ответить ей взаимностью; что впоследствии он
выросла искренне любит ее, но откладывал со дня на день уплаты ее своей
официальных речей, и что как раз в тот момент, когда он собирался сделать
регулярные предложения ее словам, открытие миссис Смит его отношения с Мисс
Уильямс и его отказ исправить положение, женившись на молодой леди,
лишили его дома и благосклонности его родственника, помешали ему
признаться в любви Марианне и, в смущенном состоянии его
финансы, казалось, делали брак с богатой женщиной его единственным шансом
на спасение. Он отверг обвинение в том , что бросил мисс Уильямс,
заявляя, что он не знал, в какое затруднительное положение она попала
. Он также сослался на неистовство ее страсти и на
слабость ее понимания, как на некоторое оправдание очевидной
бессердечности своего собственного поведения.

Затем он перешел к объяснению своего отношения к письмам Марианны; как он
уже - до приезда Дэшвудов в город - был
помолвлен с мисс Софией Грей; как, когда его голова и сердце были полны
Марианна, он был вынужден разыгрывать перед Софией счастливого влюбленного; и как
София, охваченная ревностью, вскрыла третье письмо Марианны и продиктовала
ответ.

"Что вы думаете о стиле письма моей жены? Изящный,
нежный, по-настоящему женственный, не так ли?" - сказал он.

- Вы глубоко ошибаетесь, мистер Уиллоуби, - сказала Элинор. - Вам не следует
так отзываться ни о миссис Уиллоуби, ни о моей сестре. Вы сделали
свой собственный выбор. Это не было навязано тебе. Твоя жена имеет право на твою
вежливость - по крайней мере, на твое уважение. Она, должно быть, привязана к тебе, иначе
она не вышла бы за тебя замуж.

"Не говорите мне о моей жене", - сказал он с тяжелым вздохом. "Она не заслуживает вашего сострадания.
Она знала, что я не питал к ней уважения, когда мы с ней разговаривали." "Она не заслуживает вашего сострадания. Она знала, что я не уважал ее, когда мы
женат. А теперь вам жаль меня, мисс Дэшвуд? Объяснился ли я вам?
Какая-то часть моей вины?

- Да. Вы определенно что-то сняли - самую малость, - сказала Элинор. - Ты
доказал, что в целом ты менее ущербен, чем я думал
ты.

Когда миссис Дэшвуд приехала в Кливленд, Элинор сразу же сообщила ей
радостную новость о существенном улучшении здоровья Марианны, и после
нежной, но почти безмолвной беседы между матерью и
и больной ребенок, первая продолжила выражать Элинор свое восхищение
характером и манерами полковника Брэндона и ее ожидание, что
он и Марианна будет сватать ее. Полковник, казалось, был
сказала миссис Дэшвуд на пути его привязанности к дочери.

Марианна, однако, на первый взгляд кажется, другие планы. Когда семья
вернулась в Бартон-коттедж, она объявила, что решила
пройти курс серьезного обучения и посвящать шесть часов в день
самосовершенствованию с помощью чтения. Но с таким заговором против нее
что образованной матери и Элинор--со знанием столь интимные
Добре полковник Брэндон ... что она могла сделать?

Что касается Элинор, ее самообладание было наконец вознаграждено, благодаря
странному выражению лица со стороны Люси Стил, которая, обнаружив, что
У Робертс Феррарс были деньги, она вышла за него замуж и бросила его брата.
Таким образом, был расчищен путь к союзу Элинор с Эдвардом, мать которого была
вынуждена дать молодой паре свое согласие и часть наследства в размере
10 000 фунтов стерлингов.

 * * * * *




Гордость и предубеждение

 Этот, самый известный роман Джейн Остин, был написан между 1796
 и 1797 годами и назывался "Первые впечатления". Переработано в 1811 году.,
 она была опубликована два года спустя тем же мистером Эджертоном из
 военной библиотеки Уайтхолла, который опубликовал "Sense
 и чувствительность". Как и ее предшественник, и как "Нортэнгер
 Аббатство", она была написана в доме священника в Стивентоне, и ее
 обычно считают не только самой популярной работой ее автора, но и
 ее самым представительным достижением. Уикхем,
 всепобеждающий юный леди-убийца из этой истории, является любимым персонажем
 у романиста Он фигурирует как Уиллоуби в "Смысле
 и чувствительность", как Кроуфорд в "Мэнсфилд-парке", как
 Черчилль в "Эмме" и - в определенной степени - в роли Вентворта в
 "Убеждении". Другой характерной чертой "Гордости и
 Предубеждения" является неподготовленная привязанность Уикхема к Лидии Беннет,
 напоминающая поразительную помолвку Роберта Феррарса с
 Люси Стил в "Смысле и чувствительности", Фрэнка Черчилля
 тайное взаимопонимание с Джейн Фэрфакс в "Эмме" и капитаном
 Внезапный союз Бенвика с Луизой Масгроув в фильме
 "Убеждение".


_I. - Светский бал в Лонгборне_


Весь Лонгборн разинул рты от волнения , когда стало известно , что
Незерфилд-парк, великолепное место по соседству, был сдан в аренду
богатому и красивому молодому холостяку по фамилии Бингли, и этот мистер Бингли
со своей свитой должен был присутствовать на предстоящем балу в Зале собраний.

Нигде новость не вызвала большего интереса и не пробудила больших надежд, чем
в доме Беннетов, главных жителей Лонгборна; ибо
Мистер Беннет - в нем была такая странная смесь остроты, саркастического юмора,
сдержанности и капризов, что двадцатитрехлетний опыт научил
было недостаточно, чтобы заставить его жену понять его характер - таков был
отец пяти незамужних дочерей; в то время как миссис Беннет - все еще красивая
женщина со средним пониманием, скудной информацией и неуверенным
характером - сделала делом своей жизни выдачу дочерей замуж, и
его утешают посещения и новости.

Вечер, назначенный для бала, наконец наступил; и когда
Незерфилдская группа вошла в Актовый зал. Оказалось, что она состоит из
всего пяти человек - мистера Бингли, двух его сестер, мужа
старшей и еще одного молодого человека.

Мистер Бингли был хорош собой и походил на джентльмена; у него был приятный
внешность и непринужденные манеры. Его сестры были прекрасными женщинами,
с видом решительной модницы. Его шурин, мистер Херст, просто
выглядел джентльменом; но его друг, мистер Дарси, вскоре привлек внимание присутствующих
своей тонкой, высокой фигурой, красивыми чертами лица, благородным видом и
отчет, который был широко распространен в течение пяти минут после
его появления, о том, что он получает десять тысяч в год. На него смотрели с
большим восхищением примерно половину вечера, пока его манеры не вызвали
отвращение, которое повернуло вспять волну его популярности; ибо он был признан
гордый тем, что он выше своего общества и выше того, что ему рады.

Мистер Бингли вскоре перезнакомился со всеми директорами.
люди в комнате. Он был оживленным и непринужденным, протанцевал каждый танец,
был зол, что бал закрылся так рано, и говорил о том, чтобы дать его самому
в Незерфилде. Какой контраст между ним и его другом! Мистер
Дарси танцевал только один раз с миссис Херст и один раз с мисс Бингли, и
отказался быть представленным какой-либо другой леди.

Случилось так, что Элизабет, вторая по старшинству из дочерей Беннет,
из-за нехватки джентльменов была вынуждена сидеть за двоих
танцы; и в течение части этого времени мистер Дарси стоял поблизости
достаточно близко, чтобы она могла подслушать разговор между ним и мистером Бингли,
который на несколько минут вернулся с танцев.

"Ну, Дарси, - сказал он, - я должен тебе танец. Я ненавижу смотреть, как ты
стоите около себя столь странным образом. Вы бы лучше
танцы".

"Я, конечно, не буду. Ты знаешь, как я это ненавижу, если только я не буду
особенно хорошо знаком со своим партнером" На таком собрании, как это, это
было бы невыносимо. Ваши сестры приглашены, а тут не
другая женщина, в комнате которой он не будет карой для меня
встаньте с.

"Я бы не был таким привередливым, как вы, - воскликнул Бингли, - ни за что на свете!
королевство! Клянусь честью, я никогда в жизни не встречал столько приятных девушек
столько, сколько сегодня вечером, и, как видите, среди них есть несколько,
необыкновенно хорошеньких.

"Вы танцуете с единственной красивой девушкой в зале", - сказал мистер Дарси.
Дарси посмотрел на старшую мисс Беннет.

"О, она самое красивое создание, которое я когда-либо видел! Но есть одна
из ее сестер, сидя позади вас, кто не очень красивая, и я
осмелюсь сказать, очень приятно. Хотите, я попрошу мою даму вас познакомить".

- Что вы имеете в виду? И, обернувшись, он мгновение смотрел на
Элизабет, пока, поймав ее взгляд, не отвел свой и холодно сказал:
"Она недурна, но не настолько хороша, чтобы соблазнить _me_; и я не
юмор в настоящее время, чтобы дать следствие, для барышень, которые пренебрегают
другие мужчины, вам лучше вернуться к своему партнеру и насладитесь ею
улыбается, потому что вы тратите на меня свое время".

Мистер Бингли последовал его совету. Мистер Дарси ушел, а Элизабет
осталась, не испытывая к нему особо теплых чувств. Она рассказала историю,
однако среди ее друзей царило воодушевление, потому что у нее был живой,
игривый нрав, который приводил в восторг от всего смешного.


_II-Девочки Беннет и их любовники_


Несмотря на свою довольно бесперспективна начало течение нескольких дней
разместил знакомство Беннетов с Bingleys на рельсы
приближается дружба, и вскоре дела стали несколько стоят как
следите за. Было очевидно, что Чарльз Бингли и Джейн Беннет испытывали взаимное влечение
, и это несмотря на внешнее самообладание последней,
которое, как и ее дружелюбие и милосердный взгляд, было склонно
ввести в заблуждение поверхностного наблюдателя. С другой стороны, в то время как Бингли
дамы выразили желание познакомиться с двумя старшими мисс
Беннетс и объявили Джейн "милой девочкой", они сочли других женщин
из семьи невозможными. Миссис Беннет была невыносимо глупой и
занудной; Мэри, которая, будучи единственным некрасивым членом своей семьи, восхищалась
своей начитанностью и основательностью ее
размышления, была банальной моралисткой; в то время как Лидия и Китти были
шумными, глупыми, хихикающими девочками, которые тратили все свое время на то, чтобы бегать за
МУЖ. Что касается мистера Дарси, то безразличие, которое он поначалу испытывал к Элизабет
Беннет постепенно превратилось в своего рода сдержанный интерес.
Первоначально он едва ли считал ее хорошенькой, но теперь восхищался
прекрасным выражением ее темных глаз. За этим открытием последовало
несколько других, не менее унизительных. Хотя он обнаружил более одного
нарушения идеальной симметрии в ее фигуре, он был вынужден признать
ее фигура была легкой и приятной; и несмотря на то, что он утверждал, что
ее манеры были не из мира моды, и он был поражен
их легкая игривость. Ему захотелось узнать о ней больше, и в качестве
шага к тому, чтобы самому с ней поговорить, он прислушался к ее беседе
с другими, в то время как, поскольку и он, и она были сатирического склада, они
вскоре они начали обмениваться небольшими воодушевляющими, вызывающими речами, так что
Кэролайн Бингли, которая сама открыто добивалась расположения Дарси, сказала ему
однажды вечером: "Как долго мисс Элизабет Беннет была такой любимицей?
И, скажите на милость, когда я должна пожелать вам счастья?" На эти замечания он просто ответил:
"Это именно тот вопрос, который я ожидал от вас задать. Женский
воображение очень быстрое; оно мгновенно перескакивает от восхищения к любви, от влюбленности
к супружеству. Я знал, что ты пожелаешь мне радости ".

Тем временем дружба, существовавшая между двумя семьями, укрепилась
после того, как две сестры Беннет на несколько дней посетили семью
Бингли, в доме которых Джейн, благодаря интригам своей матери, была заложена
заболел сильной простудой. В этот раз Джейн была избалована и о ней много заботились
ее дорогие подруги Кэролайн и миссис Херст, но Элизабет сейчас
считаться слишком привлекательна одна сестра, и осуждается как слишком
острый на язык оба.

- Элиза Беннет, - сказала мисс Бингли, когда за ней закрылась дверь, -
одна из тех молодых леди, которые стремятся зарекомендовать себя перед другими.
занимаются сексом, недооценивая себя; и у многих мужчин, осмелюсь сказать, это получается
. Но, на мой взгляд, это очень подлое искусство".

- Несомненно, - ответил Дарси, к которому в основном было обращено это замечание.
- во всех тех искусствах, к которым леди иногда снисходят, есть подлость.
прибегать к ним для пленения. Любой способ, употребляемый женщинами для это
подло."

Мисс Бингли не настолько была удовлетворена полученным ответом, чтобы
продолжаем тему.

Тем не менее, растет привязанность Дарси, чтобы Элиза была маленькой, мечтала,
на что юная леди. Действительно, ее предубеждение против него усилилось
приятное общение с красивым и приятным молодым человеком
по имени Уикхем, офицером полка ополчения, расквартированного в Меритоне,
ближайший город к Лонгборну. Он рассказал ей, что он был сыном
доверенного управляющего отца Дарси и был оставлен стариком
джентльменом на попечение своего наследника, и как Дарси
абсолютно игнорировал желания своего отца и обращался со своим протеже
жестоко и бесчувственно.

В разгар этого разоблачения, и как раз в тот момент, когда казалось очевидным, что
Бингли собирался сделать предложение Джейн, весь Незерфилд
вечеринка внезапно покинула Хартфордшир и вернулась в город, частично, как
Элизабет не могла не думать, в следствии поведение
ее семья на балу в Незерфилде парк, где он являлся ей
, что если бы они договорились выставлять себя так сильно, как они
может в течение вечера, они не могли сыграть их частей
больше духа, или лучшего успеха.


_III.-Элизабет отвергает ректора_


Примерно в это время преподобный мистер Коллинз, предполагаемый наследник Лонгборна,
приехал с визитом к Беннетам. Это был высокий, грузный молодой человек
двадцати пяти лет. Вид у него был серьезный и величественный, а манеры -
очень официальные. Он представлял собой странную смесь помпезности, подобострастия и
самомнения, существо в высшей степени низменное, но и самое забавное, лишенное
чего-либо похожего на такт, вкус или юмор.

Будучи готовым всячески загладить вину дочерей Беннет за
невольный вред, который он в конечном итоге должен был им нанести, он подумал прежде всего о том, чтобы
предложить себя Джейн; но, услышав, что ее привязанность была
предварительно помолвленный, он должен был только превратиться из Джейн в Элизабет. Вскоре это было сделано.
сделано, пока миссис Беннет помешивала огонь. Свое предложение он сделал
молодой леди в длинной, выдержанной речи, в которой он объяснил, во-первых,
свои общие причины женитьбы, а затем причины
обратив свои матримониальные взгляды на Лонгборн, в конце концов заверив ее, что
по поводу небольшой доли она не осудит его невежливо.
когда они поженятся, с его уст никогда не сорвется упрек.

Тогда было абсолютно необходимо прервать его, поэтому Элизабет сказала ему
он был слишком поспешен, поблагодарил его за предложения и отклонил их.

- Мне еще предстоит узнать, - ответил мистер Коллинз, формально взмахнув рукой.
- что у молодых леди принято отвергать ухаживания мужчин.
мужчина, которого они втайне намереваются принять, когда он впервые обращается к ним за помощью
; и что иногда отказ повторяется во второй или даже в
третий раз. Поэтому я ни в коей мере не обескуражен тем, что вы сказали
и надеюсь вскоре привести вас к алтарю.

- Честное слово, сэр, - воскликнула Элизабет, - ваша надежда скорее преувеличена.
экстраординарный после моего заявления! Уверяю вас, что я не
одна из этих девушек (если такие барышни есть) кто так
смелости рисковать своим счастьем, рассчитывая на повторное предложение
время. Я совершенно серьезен в своем отказе. Вы не смогли бы заставить _ меня_
счастлива; и я убеждена, что я последняя женщина в мире, которая
сделала бы тебя таким. Нет; если бы твоя подруга, леди Кэтрин, узнала меня,
Я убежден, что она сочла бы меня во всех отношениях неподходящим для данной ситуации.


"Если бы леди Кэтрин наверняка так подумала ..." - сказал мистер
Коллинз, очень серьезно. "Но я не могу представить, что ее светлость будет в
все не одобряю вас. И вы можете быть уверены, что, когда я буду иметь
честь увидеть ее снова, я буду отзываться в самых высоких выражениях о вашей
скромности, бережливости и других приятных качествах ".

Мистеру Коллинзу было отказано еще дважды, и даже тогда он не принял "Нет"
в качестве ответа.

"Вы должны позволить мне льстить себе, моя дорогая кузина, - сказал он, -
"что ваши отказы в моих ухаживаниях, конечно, всего лишь слова. Мои
причины полагать это главным образом таковы. Мне это не кажется
что моя рука недостойна вашего принятия, или что заведение, которое я
могу предложить, было бы любым иным, кроме крайне желательного. Мое положение в жизни
, мои связи с семьей Де Бер и мое родство
с вашей собственной - обстоятельства в высшей степени в мою пользу; и вам следует принять
к дальнейшему сведению, что, несмотря на ваши многочисленные
привлекательность, ни в коем случае нельзя быть уверенным, что вам когда-либо будет сделано другое предложение руки и сердца
. Ваша порция, к сожалению, настолько мала, что это
по всей вероятности, сведет на нет эффект вашей привлекательности и дружелюбия.
квалификация. Поскольку я должен, следовательно, заключить, что вы несерьезны.
в вашем отказе от меня я предпочту приписать это вашему желанию
усилить мою любовь неизвестностью, согласно обычной практике
элегантных женщин ".

- Уверяю вас, сэр, - сказала Элизабет, - что у меня нет никаких претензий
ни малейших на ту элегантность, которая заключается в том, чтобы мучить
респектабельного человека. Я бы предпочел быть оплачен комплимент о том, считает
искренне. Я еще раз благодарю вас за честь, которую вы оказали мне в
вашим любезным предложением, но принять его для меня решительно невозможно. Мои чувства
во всех отношениях запрещайте это. Могу я выразиться яснее? Не рассматривайте меня сейчас
как элегантную женщину, намеревающуюся досаждать вам, а как разумное существо
говорящее правду от всего сердца."

"Вы одинаково очаровательны", - сказал он с неловкой галантностью.;
"и я убежден, что, когда мои предложения будут одобрены прямым авторитетом
обоих ваших замечательных родителей, они будут приняты".


_IV.--Дарси любит и теряет_


Отвергнутый Элизабет, к большому удовлетворению ее отца и к
великому негодованию ее матери, ректор Хансфорда не терял времени даром
посвящая себя лучшей подруге Элизабет, Шарлотте Лукас, которая,
будучи девушкой с неромантичными, чтобы не сказать прозаичными взглядами на брак,
с готовностью согласилась и вышла за него замуж, вызвав тем самым еще большее отвращение и
гнев бедной миссис Беннет, которая уже удивлялась и роптала на мистера
Бингли больше не возвращается в Хартфордшир. Джейн страдала в
молчание, и Элизабет, несмотря на все усилия чтобы отметить двуличность
Кэролайн Бингли, был склонен верить, считающих, что
последний сделал в своих письмах из Лондона растущей привязанности Бингли
чтобы сестра Дарси Джорджиана.

Мистер Беннет отнесся к этому вопросу в своей обычной ироничной манере.

"Итак, Лиззи, - сказал он однажды, - я нахожу, что твоя сестра влюблена.
Я поздравляю ее. Помимо замужества, девушке нравится, когда ей перечат.
время от времени она немного влюбляется. Об этом стоит подумать, и это дает ей
своего рода преимущество среди ее спутников. Когда придет твоя очередь? Ты
вряд ли вынесешь, если Джейн надолго превзойдет тебя. Пришло твое время. Вот
в Меритоне достаточно офицеров, чтобы разочаровать всех юных леди в округе
. Пусть Уикхем быть свой человек. Он приятный парень, и
бросить тебя с блеском".

- Благодарю вас, сэр, но меня удовлетворил бы и менее приятный мужчина. Мы не должны
все рассчитывать на удачу Джейн.

- Верно, - сказал мистер Беннет; "но как приятно думать, что все
такое может обрушиться на вас, у вас есть мать, которая всегда будет делать
большинство из них."

Как оказалось, Уикхэм, хотя он еще не пришел в близость
что позволило ему _jilt_ Элизабет, но, безусловно, переносится
его внимание вскоре от нее к мисс Кинг, который, по смерти
ее дед, вступил в ;10,000. Элизабет, однако, была вполне
от всего сердца; и она и ее бывший поклонник расстались по-дружески, когда
она покинула Лонгборн, чтобы нанести обещанный визит мистеру и миссис К.оллинз в
Хансфорде.

Там она нашла Шарлотту, которая управляла своим домом и своим мужем со значительной осмотрительностью.
а поскольку дом священника примыкал к Розингс-парку,
резиденции леди Кэтрин де Бер, покровительницы живущих, она была
представленная этой леди, в которой она не могла найти ничего, кроме
наглой аристократки, которая всем диктовала, что с ней делать, вмешивалась
во все дела, стремясь выдать замуж свою болезненную дочь за Дарси,
и был, излишне говорить, рабски обожаем мистером Коллинзом.

На третьей неделе ее визита мистер Дарси и его кузен, полковник
Фицуильям приехал навестить их тетю, и таким образом - к
безразличию Элизабет - возобновилось знакомство, которое, как вскоре показалось Дарси,
выказывало реальное желание возобновить. Он искал ее общества в Розингсе
Парк, фамильярно позвал он в доме священника, он подстерег ее на ее
любимой прогулке; и все это время, во всем своем общении с ней, он
демонстрировал такую смесь интереса и скованности, какую демонстрируют только
слишком очевидно, что внутри него происходила какая-то внутренняя борьба.

Миссис Коллинз начала надеяться на свою подругу, но Элизабет, у которой не было
получила от полковника Фицуильяма исчерпывающее подтверждение своим подозрениям
то, что именно Дарси убедил Бингли отказаться от Джейн, теперь было
только еще больше разозлилась на человека, который нарушил душевное спокойствие ее сестры
.

Вечером того же дня, когда она вытянула эту информацию
из его кузины, Дарси, зная, что она одна, зашел в
дом священника и, после нескольких минут молчания, подошел к ней
в возбужденной манере.

"Напрасно я боролся", - сказал он. "Это не будет делать. Мои чувства
не могу справиться. Вы должны позволить мне рассказать вам, как пылко я восхищаюсь
и люблю тебя.

Изумление Элизабет не поддавалось выражению. Она уставилась на него, покраснела,
засомневалась и замолчала. Это он счел достаточным ободрением;
и сразу же последовало признание во всем, что он чувствовал, и уже давно чувствовал, к ней
. Он говорил хорошо; но были и другие чувства, кроме
сердечных, требующих подробностей. Его ощущение ее неполноценности, того, что
брак с ней был унижением, семейных препятствий, которым
здравый смысл всегда противопоставлял склонности, было затронуто с теплотой
что, казалось, было связано с последствиями, которые он получил, но было очень
вряд ли она порекомендовала бы его жениха. По правде говоря, все было уже потеряно, потому что
хотя Элизабет не могла остаться равнодушной к комплименту в виде привязанности такого
мужчины, ее намерения не изменились ни на мгновение. Обвиняя
его в том, что он разрушил, возможно, навсегда, счастье ее сестры
Джейн и в том, что она разрушила карьеру его бывшего друга Уикхема,
она упрекнула его в нецивилизованном стиле его заявления и дала
ему свой ответ в следующих словах:

- Ты не смог бы предложить мне свою руку каким-либо возможным способом
это побудило бы меня принять ее.

Вскоре после этого Дарси откланялся; но на следующий день он подошел к Элизабет
в парке и вручил ей письмо, которое умолял прочесть. Она
прочитала это и с огорчением обнаружила, что Дарси не только сделал
несколько едких, но вполне оправданных замечаний в адрес неугодных
членов ее семьи, но и то, что он смог оправдаться как за
обвинения, которые она выдвинула против него. Он утверждал, что, разлучая
Бингли с Джейн, он не имел ни малейшего представления о том, что причиняет
последней какой-либо вред, поскольку он никогда не приписывал ей каких-либо сильных
привязанность к своему другу; и он заверил Элизабет, что, хотя Уикхем
всегда был праздным и рассеянным человеком, он более чем
выполнил намерения своего отца в отношении него, и что Уикхем отплатил
его за великодушие , за попытку сбежать со своей младшей сестрой
Джорджиана, пятнадцатилетняя девочка.

Когда Элизабет вернулась в Лонгборн, она с облегчением рассказала Джейн
о предложении Дарси и о том, что он раскрыл истинный характер Уикхема;
но она сочла за лучшее умолчать о каждой детали письма, в
которой касалась сама Джейн.


_V.-Побег_


Около двух месяцев спустя Элизабет отправились на экскурсию в графстве Дербишир с ней
материнская тетей и дядей, Мистером и миссис Гардинер. Последняя прожила
несколько лет в городке под названием Лэмбтон и хотела навестить там своих старых
друзей; а поскольку Пемберли - резиденция мистера Дарси - находился всего в пяти милях
это было выставочное место, и Гардинеры решили посмотреть его, хотя
их племянница не хотела сопровождать их, пока не узнала, что
его владельца нет дома. Пока им показывали это место,
Элизабет не могла удержаться от мысли, что она могла бы быть хозяйкой
он и она слушала с удивлением, как старая экономка сказала им, что
она не должна встретиться с мастером, что у нее никогда не было
крест слово от него в свою жизнь, что в детстве он всегда был
сладкое-закаленное, самым благородным мальчиком в мире, и что
не было ни одного его арендатора или работника, но и свидетельствовали бы о его
отличные качества, как хозяин и мастер.

Когда они шли по лужайке, владелец Пемберли собственной персоной
внезапно вышел вперед с дороги и, словно оправдывая похвалы
его экономка, и чтобы показать, что он принял близко к сердцу
прежние жалобы Элизабет на его поведение, продолжил относиться к Гардинерам
с величайшей вежливостью и даже сердечностью. Он представил им свою
сестру, пригласил их на ужин, пригласил мистера Гардинера порыбачить в
Пемберли так часто, как ему заблагорассудится, и в ответ на язвительное замечание
мисс Бингли о том, что когда-то он считал Элизабет хорошенькой
, дал сокрушительный ответ:

"Да, но это было только тогда, когда я впервые узнал ее; потому что прошло много месяцев
с тех пор, как я считал ее одной из самых красивых женщин в моей жизни.
знакомый."

Но только когда Элизабет растет уважение и благодарность, возможно,
углубились в любовь к Дарси, обстоятельства были доведены до сведения
ее письмо от Джейн, которая, казалось, вывести его в высшую
степень исключено, что так надменный и брезгливый человек, как он, никогда не
сделать какие-либо дальнейшие успехи. Лидия, которая была приглашена некоторыми
друзьями в Брайтон, чтобы быть рядом с полком ополчения, который
был переведен туда из Меритона, сбежала с Уикхемом, и
пара, вместо того чтобы отправиться в Шотландию, чтобы пожениться, появилась - хотя их
местонахождение пока установить не удалось - проживали вместе в Лондоне
не состоят в браке.

Дарси, казалось, был потрясен, когда услышал эту новость, и немедленно согласился
с немедленным возвращением семьи Гардинеров в Лонгборн.
По прибытии они узнали, что мистер Беннет ищет свою дочь
в Лондоне, куда мистер Гардинер согласился поехать, чтобы проконсультироваться с ним.

"О, мой дорогой брат", - сказала миссис Беннет, узнав об этом, "что это
именно то, что мне можно пожелать! И теперь, когда будешь в городе,
найти их где бы они ни были; и если они не состоят в браке уже,
_ заставь_ их пожениться. А что касается свадебных нарядов, не заставляй их ждать
этого; но скажи Лидии, что у нее будет столько денег, сколько она захочет купить
их после того, как они поженятся. И, прежде всего, держать мистера Беннета от
борьба. Скажите ему, в каком ужасном состоянии я нахожусь - что я напугана
до смерти, и у меня такая дрожь, такой трепет по всему телу;
такие спазмы в боку, и боли в голове, и такие удары в сердце
, что я не могу отдохнуть ни днем, ни ночью. И скажи моей дорогой Лидии
, чтобы она не давала никаких указаний насчет своей одежды, пока не увидит меня, ибо
она не знает, где хорошие магазины. Ох, брат, как мило
вы находитесь! Я знаю, что вы норовите все".

Мистер Коллинз воспользовался случаем, написав письмо с соболезнованиями, в
котором он заверил убитого горем отца, что смерть Лидии была бы
благословением по сравнению с ее побегом. Но,
к сожалению, большая часть этих наставлений была потрачена впустую, горе семьи
Беннетов оказалось менее непоправимым, чем предполагал их кузен или
опасались их соседи - ибо, как казалось, благодаря
расследованиям и великодушию мистера Гардинера, сбежавшей пары.
были обнаружены, и это стоило Уикхему того, чтобы жениться на Лидии.
Общество Лонгборна отнеслось к хорошим новостям с пристойной философией, хотя, конечно, было бы больше пользы для беседы, если бы в город приехала мисс Лидия Беннет.
...........
....


_VI.-Три свадьбы Беннета_


После того, как были приняты меры для вступления Уикхема в регулярные войска и
вступления в полк в Ньюкасле, состоялась его свадьба с Лидией, и
молодую пару приняли в Лонгборне. Их заверения были весьма
обнадеживающими.

- Ну, мама, - сказала Лидия, - а что ты думаешь о моем муже? Разве это не
он очаровательный мужчина? Я уверена, что все мои сестры, должно быть, завидуют мне. Я только надеюсь, что
им повезет хотя бы наполовину так, как мне. Они все должны поехать в Брайтон. Это
то место, где можно найти мужей. Как жаль, мама, что мы поехали не все!

- Совершенно верно. И если бы я захотел, мы бы поехали. Но, моя дорогая Лидия, мне это не нравится
совсем не нравится, что ты так далеко уходишь. Неужели так и должно быть?

"О Господи, да! В этом нет ничего особенного. Мне это понравится больше всего.
Ты, папа и мои сестры должны приехать и навестить нас. Мы пробудем в
Ньюкасле всю зиму; и, осмелюсь сказать, там будет несколько балов, и я
я позабочусь о том, чтобы найти хороших партнеров для них всех ".

"Я бы хотела этого больше всего на свете!" - сказала ее мать.

"А потом, когда ты уедешь, ты можешь оставить одну или двух моих сестер
у себя дома; и я осмелюсь сказать, что найду для них мужей еще до того, как закончится
зима".

"Я благодарю вас за мою долю пользу", - сказала Элизабет; "но я не
особенно нравится способ, которым ты их!"

Действительно, из некоторого замечания, которое Лидия проговорила о том, что Дарси была на
свадьбе, Элизабет вскоре начала думать, что это было только благодаря посторонним
усилиям, которые миссис Уикхем преуспела в том, чтобы заполучить _ее собственного_ мужа.

Запрос о предоставлении информации, который она направила своей тете Гардинер
подтвердил это подозрение. Дарси, похоже, поспешил в Лондон
сразу же, как услышал о побеге; и именно он, благодаря
своему знанию предыдущей истории Уикхема, выяснил, где Лидия и
он снимал жилье и, заплатив свои долги в размере
тысячи фунтов, выкупив свои комиссионные и заплатив еще тысячу
фунтов Лидии, убедил его сделать из нее честную женщину. То есть
сказать, подумала Элизабет, Дарси встречался, часто встречался, рассуждал с,
убедил и, наконец, подкупил человека, которого он всегда больше всего хотел
избегать, и само имя которого для него было наказанием произносить.
Тем временем Бингли в сопровождении Дарси снова появился в
Незерфилд-парк и у Беннетов; и Элизабет испытала
унижение, увидев, что ее мать приветствовала первого с величайшей
экспансивностью и относилась ко второму холодно и почти обиженно. - Любому
другу мистера Бингли здесь всегда будут рады, будьте уверены; но
в остальном я должна сказать, что мне противен сам его вид, - сказала миссис Беннет, когда
она наблюдала, как двое мужчин приближаются к дому, чтобы нанести свой первый визит.

Однако, скорее вопреки, чем по причине, этого избытка дружелюбия
со стороны матери, влюбленные быстро пришли к взаимопониманию,
и это, как ни странно, в отсутствие Дарси, которая уехала в город.
город. Это было в отсутствие Дарси, кроме того, что леди Кэтрин де Бер
приехал в Лонгборн, и помог донести о том, что она горячо
хотела бы предотвратить, сделав неудачную спрос на Элизабет, что она
следует обещание не принимать Дарси на мужа, а затем отчетности
ему, что Элизабет отказалась дать такое обещание. Последовал естественный
результат. Однажды Элизабет набралась смелости поблагодарить Дарси
за все, что он сделал для Лидии; и эта тема вскоре побудила _him_ подтвердить
что в этом вопросе он думал только об Элизабет, и возобновить ... и
успешно возобновить его прежние предложения руки и сердца. Когда миссис
Беннет впервые услышал отличная новость она неподвижно сидела, и не в
произносить слог, и поначалу даже Джейн и ее отец были почти
недоверчивый о помолвке, потому что они видели практически ничего не
об ухаживании. Но в конце концов все они были убеждены, и мистер
Решающим комментарием Беннета было: "Я восхищаюсь всеми тремя моими зятьями
очень. Уикхем, пожалуй, мой любимый; но я думаю, что мне понравится
ваш муж ничуть не меньше, чем муж Джейн. Если какие-нибудь молодые люди придут за Мэри
или Китти, пригласите их, потому что у меня совсем нет времени.

 * * * * *




Нортенгерское аббатство.

 "Нортангерское аббатство" было написано в 1798 году, переработано для печати
 в 1803 году и продано в том же году за 10 фунтов стерлингов в Бат
 книготорговец, который относился к книге с таким пренебрежением, что после
 позволяя ему оставаться в течение многих лет на его полках, он был
 содержание продать его брат романиста Генри
 Остин, за ту сумму, которую он заплатил за нее в самом начале.
 не зная, что писатель уже был автором.
 четырех популярных романов. Этот рассказ - который, конечно же, является
 пародией на роман "Террор", написанный в школе миссис Рэдклифф, - не был
 опубликован до смерти автора, когда в 1818 году он был
 связано с ее последней книгой "Убеждение".


_I.-Героиня в процессе становления_


Никто, кто когда-либо приходилось видеть Кэтрин Морланд в детстве, мог
что она станет героиней. Ее жизненная ситуация, характер
ее отца и матери, ее собственная личность и склонности - все это было
в равной степени против нее. Ее отец был священником, не заброшенным
и не бедным, и очень уважаемым человеком, хотя его звали Ричард, и он
никогда не был красив. Он обладал значительной независимостью, помимо двух
хороших средств к существованию, и у него ни в малейшей степени не было пристрастия запирать своих
дочерей. Ее мать была полезной, здравомыслящей женщиной с хорошим
вспыльчивый и, что более примечательно, с хорошим телосложением. До рождения Кэтрин у нее было
три сына; и вместо того, чтобы умереть, произведя на свет
последнего, как можно было ожидать, она все еще жила
далее - дожила до того, чтобы родить еще шестерых детей, видеть, как они растут рядом с ней,
и сама наслаждаться прекрасным здоровьем. Кэтрин на протяжении многих лет своей
жизни была такой же некрасивой, как любой член ее семьи. У нее была худая, неуклюжая
фигура, бесцветная желтоватая кожа, темные жидкие волосы и решительные
черты лица. Вот и все для ее персоны; и не менее благоприятно для героизма
казалось, это ее разум. Она увлекалась всеми мальчишескими видами спорта и очень предпочитала
крикет не только куклам, но и более героическим развлечениям
младенчества - нянчиться с соней, кормить канарейку или поливать
розовый куст. На самом деле, у нее не было пристрастия к саду; и если она вообще собирала цветы
, то это было главным образом для озорного удовольствия - по крайней мере,
об этом можно было догадаться по ее привычке всегда отдавать предпочтение тем, которые
ей было строго запрещено принимать.

Таковы были ее склонности; ее способности были столь же экстраординарны.
Она никогда не могла ничему научиться или понять, пока ее не научили, и
иногда даже не то, потому что она часто был невнимателен, а порой
глупо. Ее мать хотела, чтобы она училась музыке, и Кэтрин была уверена, что ей это
понравится, потому что она очень любила перебирать клавиши старого
заброшенного спинета; так что в восемь лет она начала. Она училась год и
не смогла этого вынести; и миссис Морланд, которая не настаивала на том, чтобы ее дочери
достигли успехов, несмотря на неспособность или отвращение, позволила ей
прекратить. День, когда учителя музыки уволили, был одним из
счастливейших в жизни Кэтрин. Ее вкус к рисованию не был выше;
хотя, всякий раз, когда ей удавалось достать внешнюю сторону письма от своей
матери или любой другой лишний лист бумаги, она делала то, что было в ее
силах, рисуя дома и деревья, кур и цыплят, всех
очень похожи друг на друга. Письма и счета училась у нее
отец; французский матерью. Ее владения либо не был
замечательный, и она отлынивала от уроков в оба всякий раз, когда она могла.

Какой странный, необъяснимый характер! Ибо при всех этих признаках
распутства в десять лет у нее не было ни плохого сердца, ни дурного
вспыльчивый, редко бывал упрямым, почти никогда не ссорился и очень добр к малышам
с редкими перерывами на тиранию. Она была шумной и
дикий, ненавидел родов и чистота, и ничто так любил в
мир, как катится вниз по зеленому склону, в задней части дома.

Такова была Кэтрин Морлэнд в десять. В пятнадцать лет внешность начала налаживаться:
она начала завивать волосы и длинные для мячей, цвет ее лица улучшился,
ее черты были смягчены плотность и цвет, ее глаза приобрели более
анимация, да и фиг с ней больше следствие. Ее любовь к грязи уступила место
склонность к нарядам; она росла чистоплотной и умной; и теперь она
имела удовольствие иногда слышать, как ее отец и мать отмечают
ее личные улучшения. На самом деле, с пятнадцати до семнадцати лет она была
в процессе подготовки к роли героини; она прочитала все те произведения, которые должны читать героини.
чтобы дополнить свои воспоминания теми цитатами, которые так полезны
и так успокаивает в превратностях их богатой событиями жизни.

Пока что ее улучшения были достаточными; и во многих других вопросах она преуспела.
чрезвычайно хорошо, потому что, хотя она и не умела писать сонеты, она принесла
самой читать их; и хотя, казалось, у нее не было никаких шансов привести
целую компанию в восторг прелюдией на фортепиано собственного сочинения
, она могла слушать чужие выступления с очень
небольшая усталость.

Ее самым большим недостатком был карандаш. Она не имела ни малейшего представления о рисовании,
не настолько, чтобы даже попытаться нарисовать профиль своего возлюбленного, чтобы ее
можно было распознать по рисунку. Там она с треском упала, не достигнув
истинно героической высоты. В настоящее время она не знала своей бедности, потому что у нее
не было любовника, которого можно было бы изобразить. В округе не было ни одного лорда.;
нет, даже не баронет! Не было среди их одной семьей
знакомый, который тренировал и поддерживал мальчик случайно нашел в
их дверь; нет ни одного молодого человека, чье происхождение было неизвестно. У ее отца
не было подопечной, а у приходского сквайра не было детей. Но когда молодая
леди собирается стать героиней, порочность сорока окружающих семей
не может помешать ей. Что-то должно и произойдет, чтобы на ее пути встал герой
.

Мистеру Аллену, которому принадлежал главный землевладелец в Фуллертоне,
деревне в Уилтшире, где жила семья Морланд, было приказано отправиться в Бат.
в пользу подагрического телосложения; и его супруга, добродушная женщина
, любящая мисс Морланд и, вероятно, понимающая, что если приключения приведут
чтобы это не случилось с молодой леди в ее собственной деревне, она должна искать их за границей,
пригласил ее поехать с ними. Мистер и миссис Морланд были само согласие,
а Кэтрин - само счастье.


_II.-В Веселом городе Бате_


Когда приблизился час отъезда, материнская тревога миссис Морланд усилилась.
Естественно, предполагается, что Морланд был очень суров. Но она
так мало знала о лордах и баронетах, что понятия не имела о
их общая озорность, и она совершенно не подозревала об опасности для
ее дочери от их махинаций. Ее предостережения ограничились тем, что
посоветовали ей тщательно одеваться, когда она вечером выходит из номера, и
попытаться вести какой-то учет потраченных денег.

Салли, или, скорее, Сара, должна, исходя из ситуации, быть в это время
близким другом и наперсницей своей сестры. Однако примечательно,,
что она ни настаивала на записи Екатерины на каждый пост, ни
взыскиваемых с нее обещание передать характер каждого нового
ни подробностей о каждом интересном разговоре, который мог состояться в Бате
. Действительно, все, что касалось этого важного путешествия
, делалось Морлендами со странной степенью сдержанности
и хладнокровия. Отец Кэтрин, вместо того, чтобы предоставить ей неограниченное количество денег
через своего банкира или даже вложить ей в руки банковский счет на сто фунтов
, дал ей только десять гиней и пообещал больше, когда она захочет
это. Путешествие было выполнено с любой тишине и без происшествий
безопасность. Они прибыли в ванной, и вскоре устроились в удобных
жилье на Палтни-стрит.

Миссис Аллен не обладала красотой, гениальностью, достижениями или манерами. Вид
благородной женщины, много тихого, пассивного добродушия и
легкомысленный склад ума - вот и все, что могло объяснить то, что она стала
избранницей такого разумного человека, как мистер Аллен. В одном отношении она
превосходно подходила для того, чтобы представить молодую леди публике, будучи настолько
любящей везде побывать и все увидеть самой, насколько это возможно для любой молодой леди
. Одеваться было ее страстью; и вступление нашей героини в жизнь
могло состояться только через три или четыре дня, проведенных в
снабдив свою компаньонку платьем по последней моде. Кэтрин
тоже сделала кое-какие покупки сама; и когда все эти дела были
улажены, наступил важный вечер, который должен был провести ее в
верхние комнаты. Но в тот вечер ничего не произошло. Миссис Аллен никого там не знал
и поэтому Кэтрин не могла танцевать.

День или два спустя, когда они появились в нижних комнатах,
фортуна была более благосклонна к нашей героине. Церемониймейстер
представил ей молодого человека, похожего на джентльмена, в качестве партнера. Его имя
это был Тилни. Это был священник, на вид лет двадцати четырех-пяти
, довольно высокий, с приятным лицом, очень умными
и живыми глазами, и если не совсем красивый, то очень близкий к этому. Его
обращение было хорошим, он говорил бегло и энергично, и в его манерах были
лукавство и любезность, которые заинтересовали ее, хотя и были
с трудом поняты. Кэтрин почувствовала, что ей крупно повезло; и они
расстались, по крайней мере, со стороны леди, с сильным желанием
продолжить знакомство.

Но когда на следующий день Кэтрин поспешила в бювет, там никого не было.
Мистера Тилни не видно. Вместо него миссис Аллену посчастливилось встретить
наконец-то знакомого в лице миссис Торп, бывший
школьный товарищ, которого она видела всего один раз с тех пор, как они поженились
. Их радость от этой встречи была очень велика, как и следовало ожидать
поскольку они довольствовались тем, что ничего не знали друг о друге в течение
последних пятнадцати лет. Миссис У Торп было одно большое преимущество как оратора перед
Миссис Аллен, в семье было много детей; и когда она подробно рассказала о
талантах своих сыновей и красоте дочерей, миссис Аллен не
аналогичную информацию дает, никаких подобных триумфов нажать на
не хочет и неверующих ухо подруге. Ее заставили сесть и
делать вид, что она слушает все эти материнские излияния, и быть
представленной, вместе с Кэтрин, трем мисс Торп, которые доказали
быть сестрами молодого человека, который учился в том же колледже, что и Кэтрин
брат Джеймс. Джеймс, действительно, провел последнюю неделю своих рождественских каникул
с семьей недалеко от Лондона.

Развитие дружбы, завязанной таким образом Кэтрин и
Изабелла, старшая из мисс Торп, отреагировала быстро, поскольку все началось с
тепла; и они так быстро прошли все ступени возрастающей
нежности, что вскоре не осталось ни одного нового доказательства этого.
их друзья и они сами. Они называли друг друга по их христианскому
имени, всегда шли рука об руку, когда гуляли, подкалывали друг другу
шлейф для танцев, и их нельзя было разделять в группе; и если
дождливое утро лишило их других радостей, они все еще были настроены
встретиться вопреки сырости и грязи и запереться
читать романы вместе. Однажды, после того как они поговорили о
"Удольфо", о других "ужасных" книгах и об их любимом цвете лица в
мужчина, они познакомились с братом Кэтрин Джеймсом и братом Изабеллы Джоном в
концерт. При знакомстве последний оказался подтянутым молодым человеком
среднего роста, который, с некрасивым лицом и некрасивыми формами, казалось,
боялся показаться слишком красивым, если на нем не было платья жениха, и
слишком похож на джентльмена, если только он не был непринужденным там, где должен был быть
вежливым и дерзким там, где ему можно было позволить быть непринужденным. Джеймс, из
конечно, был привязан к Изабелле. "У нее столько здравого смысла", - сказал он,
"и она такая совершенно незатронутая и дружелюбная".

На танцах в верхних комнатах, которые состоялись вечером того же дня
, мистер Тилни появился снова и представил свою сестру
Кэтрин. Мисс Тилни была хорошая фигура, красивое лицо, и очень
приятной физиономией. В ее облике, хотя и не было всей решительности
претенциозности, решительного стиля мисс Торп, было больше настоящей
элегантности; а ее манеры свидетельствовали о большем здравом смысле и лучшем воспитании. Она
казалось, способен быть молодой и красивой на балу, не желая
зафиксировать внимание каждого мужчины рядом с ней.


_III.--Кэтрин Морланд Среди Ее Друзей_


Несмотря на то, что общие представления Кэтрин о том, каким должен быть мужчина, были непоколебимы,
она не могла полностью подавить сомнения в том, что мистер Джон Торп был человеком
в целом вполне приятным. Болтун и хвастун, добившийся
, как он думал, от Кэтрин признания в том, что она предназначена ему судьбой
наследница мистера Аллена, он дважды пытался отстранить ее свирепым взглядом
солгал, отказавшись от обязательств перед Тилни; и когда ему это удалось
убедить ее поехать с ним на его концерте, она обнаружила, что вся
его закончились разговоры с самим собой и беспокойство. Он сказал ей лошадей
который он купил по мелочи и продают за баснословные деньги; гонки
матчи, в которых его суждение было безошибочно предсказано победителем; о
съемки сторонами, в котором он убил больше птиц (хотя и без
имея один хороший выстрел), чем все его товарищи, вместе; а описано в
ее некоторые известные дни, проведенные с гончими, в котором его дальновидность
и навыки в управлении собак починили ошибки из наиболее
опытный охотник, и в котором смелость его верховой езды, хотя она
ни на мгновение не подвергала опасности его собственную жизнь, была
постоянно приводила других к трудностям, которые, как он спокойно заключил,
сломал шеи не одному человеку.

Все это порядком утомило Кэтрин; и даже то, что он рассказал ей о том, что
Отец мистера Тилни, генерал Тилни, с которым он как-то вечером разговаривал в
театре, объявил ее лучшей девушкой в Бате, не могло примирить
ее к мысли, что мистер Джон Торп обладал способностью давать универсальные
удовольствие. Это был визит, который она заплатила, чтобы Мисс Тилни, чтобы извиниться за
не имея дел, г-на Джона заставила ее нарушить это
впервые ввел ее в целом. Красивый, статный, хорошо воспитанный мужчина,
с характером, который делал его предводителем собственных детей, он принял
ее с вежливостью и даже почтением, что восхитило и
удивило ее. Но в то время как простота характера Кэтрин делала ее
растущую привязанность к мистеру Тилни очевидной для этого джентльмена и для его сестры
было не так очевидно, что он отвечает ей взаимностью. В целом
он развлекал себя разговорами с ней и высмеивать ее в
добродушный лад. Однажды они говорили о работах миссис Рэдклифф,
и особенно о "Тайнах Удольфо".

"Я прочел все произведения миссис Рэдклифф, - сказал он, - и большинство из них
с большим удовольствием".

"Я очень рад слышать это, действительно," ответила Кэтрин, "и теперь я буду
никогда не стыдитесь любить 'Рудольфо себя. Но я действительно думал, что
молодые люди удивительно презирают романы ".

"Это _позитивно_; это вполне может означать _позитивность_, если они это делают, потому что они
читаю почти столько же, сколько женщины", - был ответ мистера Тилни. "Я сам прочитал
сотни и сотни книг. Не воображайте, что вы сможете справиться со мной в
знании Джулий и Луиз. Подумай, сколько лет у меня было в запасе
когда ты появилась на свет. Я начала учиться в Оксфорде, когда ты была еще
наверное, хорошей маленькой девочкой, работающей с твоим сэмплером дома! "

- Боюсь, не очень хорошо. Но теперь, правда, не думаешь ли ты, что "Удольфо"
самая хорошая книга в мире?

- Самый красивый; под этим, я полагаю, вы подразумеваете самый аккуратный. Это, должно быть, зависит
от переплета, - сказал он.

- Я уверена, - поспешно воскликнула Кэтрин, - я не хотела сказать ничего плохого.
но это хорошая книга, и почему бы мне не назвать ее так?

"Совершенно верно, - сказал Генри, - и сегодня очень хороший день; и мы совершаем
очень приятную прогулку; и вы две очень милые молодые леди. О, это действительно
очень красивое слово - оно подходит для всего! Возможно, первоначально оно
применялось только для выражения опрятности, пристойности, деликатности или
утонченности; люди были хороши в своей одежде, в своих чувствах или в
своем выборе. Но теперь каждая похвала по каждому предмету заключена
в одном этом слове ".

Между тем Екатерина была обязана интерес ее друга
любовные отношения. Однажды Изабелла удивила ее новостью о том, что она
помолвлена со своим братом Джеймсом; и, очевидно, находясь под впечатлением от того, что
ее возлюбленный был наследником богатого человека, казалось, задавалась вопросом, является ли его
родители согласились бы на эту помолвку. Но, несмотря на ее привязанность к
Джеймс, она танцевала со старшим братом мистера Тилни, капитаном Тилни, на
балу, который был дан, когда ее жених отсутствовал по необходимости
нанести визит его родителям; и когда от него были получены письма,
объявляя о своем согласии на брак и согласии мистера Морланда
отказаться от содержания в размере четырехсот фунтов своему сыну и завещать
получив по завещанию поместье такой же стоимости, Изабелла сначала серьезно посмотрела на
небольшой доход, а затем на тот факт, что пройдет
почти три года, прежде чем Джеймс станет достаточно взрослым, чтобы завладеть им.

Тем временем, она продолжала флиртовать, а открыто с капитаном Тилни, много
для беспокойства Джеймса и бедственном положении своей сестры. Но Кэтрин была в
некоторой степени успокоена поведением капитана его братом Генри,
и она была так вне себя от радости, получив приглашение от генерала Тилни
посетить Нортенгерское аббатство, его прекрасную загородную резиденцию, что...
прощальная беседа с Изабеллой и Джеймсом, на которой он был в отличном настроении
бодрость духа и ее самое привлекательное спокойствие оставили ее в блаженном убеждении
что поведение влюбленных было образцом разумной привязанности.


_IV.--Роман "Нортенгерское аббатство" _


Партия Тилни отправился в аббатство в отличном состоянии, дам в
генерала четверка, с postilions и многочисленными всадниками, и
генерал и Генри в экипаже последнего. Но на первом этапе
генерал предложил Кэтрин должна занять свое место в
керрикл, что она может "увидеть так много мест, как это возможно"; и,
за остаток пути она была тет-а-тет с Генри, который смешит
себя, сплачивая ее на раздвижных панелей, жуткий гобелен,
траурное кровати, сводчатые палаты, а также родственных странные приборы,которые
судя по ее любимый род литературы, она, должно быть, ожидая, чтобы
найти в аббатстве.

На самом деле, Нортангер, хотя и включал в себя некоторые части
старое аббатство оказалось зданием, основательно модернизированным и
улучшенным. Несмотря на это, Кэтрин не смогла сдержать свое воображение
от того, чтобы хоть немного не разгуляться. Сначала ее внимание привлек большой кедровый сундук с причудливой инкрустацией
и серебряными ручками. Но
вскоре выяснилось, что в нем было всего лишь белое хлопчатобумажное покрывало. Высокий
старомодное черное дерево шкафа, который она заметила в ее спальне просто
прежде чем выходить на кровать, нанес ей предлагает более обещание
романтический интерес. Даже после самых захватывающих поиска, в
среди ее свеча погасла, ничего не дали лучше, чем
инвентаризация белья.

Все-таки страсть Екатерины к романтике не легко быть
разочарован. Услышав от Элеоноры Тилни, что смерть ее матери была смертельной
болезнь была внезапной и непродолжительной и произошла в ее отсутствие
у Кэтрин кровь застыла в жилах от ужасных предположений, что
естественно, это вытекало из этих слов. Возможно ли это? Может Генри
отец----? А ведь сколько было примеров, чтобы оправдать даже
черные подозрения? И когда она увидела его в тот вечер, когда она
работала со своей подругой, медленно расхаживая по гостиной в течение часа.
вместе, в молчаливой задумчивости, с опущенными глазами и нахмуренными бровями.
она чувствовала себя защищенной от любой возможности обидеть его. Это был
действительно вид и поза Монтони! Что могло бы выразиться яснее
мрачная работа разума, не полностью мертвого для всех чувств
человечества, в его страшном пересмотре прошлых сцен вины?

Итак, убежденный в том, что генерал жестоко обращался со своей женой, готовый
даже поверить, что она, возможно, все еще жива и находится в плену, наш
героиня однажды освоить определенный набор номера в которых
вообще, в показывая ее дом, ее не забрали. Но она была
поймана на месте преступления Генри Тилни, который с обычной для себя
открытостью раскрыл, что было у нее на уме, и получил лишь очень мягкий
выговор.

Самым прискорбным было ее унижение. Ее глупость, которая теперь казалась даже
преступной, была полностью раскрыта перед ним; и он, несомненно, должен был презирать ее
всегда. Но он не сделал ничего подобного. Его удивительная щедрость и
благородство поведения были таковы, что единственное отличие, которое он внес в свою
поведение ее было уделить ей чуть больше внимания, чем обычно.

Но испуг совместной жизни вскоре начали успеха на сигналы тревоги
романтика. Желание Екатерины слуха от Изабеллы росло с каждым днем
больше. Девять утра подряд она размышляла о повторении
разочарования; и вот, на десятое, она получила письмо - не от
Изабеллы, а от Джеймса, объявлявшего о расторжении помолвки
по обоюдному согласию. Сначала она была очень расстроена этой новостью и разрыдалась
. Но в конце концов она увидела это в более философском свете, так что
что вскоре Генри смог вернуть ее в прежнее лоно
дружба с мисс Торп, не оскорбив ее. И когда день или два спустя
пришло письмо от Изабеллы, содержащее удивительные предложения,
"Я очень беспокоюсь о твоем дорогом брате, ведь от него не было вестей
с тех пор, как он поступил в Оксфорд, и я боюсь какого-нибудь недоразумения. Код
вид отделениях будет установлено все правильно: он-единственный человек, которого я когда-либо видел или мог
любовь, и я надеюсь, вы сможете убедить его в этом----" Екатерина решен:
"Нет; что бы ни случилось, Джеймс никогда больше не должен слышать имя Изабеллы
, упомянутое ею".

Вскоре после этого как гром среди ясного неба грянул гром. Генерал Тилни, заплативший
Кэтрин оказывал самые неловкие знаки внимания, внезапно и неожиданно
вернулся из города, куда уехал на день или два по делам, и
немедленно отправил Кэтрин домой, почти не извинившись, и в
едва ли за мгновение до этого. Кажется, он встретил молодого Торпа в городе;
и на этот раз Джон недооценил богатство и влияние
Морлендов настолько же, насколько он переоценил их раньше, когда разговаривал с
генералом в театре в Бате.

Хамство в целом, однако, оказался не так уж велик
катастрофа Екатерине. Интерес и симпатия, которые Генри поначалу
испытывал к ней, постепенно переросли в более теплое чувство, и, разбуженный
чувством этого из-за тиранического поведения своего отца, он представил себя
к Кэтрин в Фуллертон, сделал ей предложение и был принят. Он не был
задолго до генерал дал свое согласие. Получив, наконец, право
понимание того обстоятельства, господин Морлэнд, который он нашел, было
Екатерина позволяют получить три тысячи фунтов-и в восторге от
недавно женив свою дочь Элеонору на виконте, он согласился на этот союз.
итак, Генри и Кэтрин поженились в течение года с момента
первого дня их встречи.

 * * * * *




Мэнсфилд-парк

 А потом, между 1812 и 1814 годами. "Мэнсфилд-парк" был написан
 в Чотон-коттедже и опубликован в июле прошлого года
 тем самым мистером Эджертоном, который подарил миру двух его предшественников
 . Когда Роман достиг второго издания, его
 публикация была захвачена Джон Мюррей, который тоже был
 ответственен за выпуск его преемницы, "Эммы". Что касается
 введения морских офицеров в историю в этом
 романе и в "Убеждении", следует помнить, что Джейн
 Два младших брата Остин, Фрэнсис и Чарльз, оба
 служили на флоте во время французских войн, и оба дослужились до
 звания адмирала; сама Джейн жила в Саутгемптоне с
 С 1805 по 1809 год и, следовательно, имел возможность посетить
 Портсмут и увидеть жизнь моряка на берегу.


_I.- Семейные связи сэра Томаса Бертрама_


Мисс Марии Уорд из Хантингдона, всего семь тысяч фунтов, имел
удачи пленить сэра Томаса Бертрама из Мэнсфилд-парка, в
графство Нортгемптон, и тем самым возводится в ранг а
леди баронет, со всеми удобствами и последствия красивый
дом и большой доход. У нее были две сестры, которым она принесла пользу
возвышение; и те из их знакомых, которые считали мисс Уорд и мисс
Фрэнсис такими же красивыми, как мисс Мария, не постеснялись предсказать их
замужество почти с такой же выгодой. Но там, конечно, все не так
многие мужчины большое состояние в мире существуют красивые женщины в
их заслужили. Мисс Уорд, в конце полтора десятка лет, оказалась
обязан быть прикреплен к г-преподобный Норрис, друг ее
шурин, с едва каких-либо состояние; и Мисс Франческа
дела обстояли еще хуже.

Матч Мисс Уорд, в самом деле, когда дело дошло до того, не был
презренный, Сэр Томас, будучи счастливо способен подарить своему другу, в
жизни Мэнсфилд, доход в очень немногим менее тыс.
год. Но мисс Фрэнсис вышла замуж, по общему выражению, чтобы не обижать ее
семья, и остановив свой выбор на лейтенанте морской пехоты по фамилии Прайс, без
образования, состояния или связей, сделал это очень тщательно. Чтобы защитить
размахивая руками, она никогда не писал своей семье на эту тему, пока на самом деле
женат.

Леди Бертрам, которая была женщиной с очень спокойными чувствами и характером,
удивительно легкой и ленивой, удовлетворилась бы тем, что просто
бросила свою сестру и больше не думала об этом; но миссис Бертрам
Норрис был дух деятельности, который не может быть удовлетворен, пока она
написал длинное и гневное письмо к Фанни. Миссис Прайс, в свою очередь,
был ранен и зол; и ответ, который постигла обе сестры в
его горечь, и даровал столь неуважительно размышления о
гордость сэра Томаса, как миссис Норрис не может держать в себе,
прекратить все сношения между ними в течение значительного периода времени.

Однако по прошествии одиннадцати лет миссис Прайс больше не могла позволить себе
лелеять гордость или негодование или потерять хоть одну связь, которая могла бы
возможно, помочь ей. Очень маленький доход, большая и все еще растущая семья
муж - инвалид действительной службы, но не менее равный
компания и хорошая выпивка пробудили в ней желание вернуть друзей, которыми она так
беспечно пожертвовала; и она адресовала леди Бертрам письмо, в котором
было столько раскаяния и уныния, что не могло не расположить их
все для примирения. Письмо восстановило мир и доброту.
Сэр Томас прислал дружеские советы и признания, леди Бертрам отправила
деньги и детское белье для ожидаемого ребенка, а миссис Норрис написала
письма.

В течение года миссис Прайс получила более важное преимущество
из ее письма. Миссис Норрис, которая часто замечала остальным, что
она, казалось, хотела сделать больше для своей бедной сестры, предложив, чтобы
последняя была полностью освобождена от обязанностей и расходов по содержанию
ее старшей дочери Фанни, десятилетней девочки; и сэр Томас, после
обсудив этот вопрос, согласился. Разделение приятных ощущений
при рассмотрении столь благожелательной схемы не должно было, по строгой
справедливости, быть равным; ибо, в то время как сэр Томас был полностью возмущенолвед в
быть настоящим и последовательным покровителем выбранного ребенка, миссис Норрис была
не менее намерением быть на любой счет, что в ее
ремонт. В том, что касалось походки, разговоров и ухищрений, она была
исключительно доброжелательной, и никто лучше нее не знает, как навязывать щедрость
другим; но ее любовь к деньгам была равна ее любви к режиссуре, и
она так же хорошо знала, как сберечь свои деньги, как потратить деньги своих друзей
.

Фанни Прайс оказалась невысокой для своего возраста, без румянца лица
или какой-либо другой поразительной красоты; чрезвычайно робкой и застенчивой и сжимающейся
от внимания; но ее вид, хотя и неловкий, не был вульгарным, у нее был приятный голос
, и когда она заговорила, лицо у нее было милое. Сэр Томас и
Леди Бертрам приняла ее очень любезно, а сэр Томас, видя, как сильно
она нуждается в поддержке, постарался быть максимально примирительным. Но ему
приходилось бороться с самой неподобающей серьезностью поведения; и леди
Бертрам, не потрудившись и вполовину, с помощью одной лишь добродушной улыбки
, сразу же стал менее ужасным персонажем из этих двоих
.

Все молодые люди были дома и внесли свою лепту в
вступление очень хорошее, с большим чувством юмора и небольшим смущением.
Это была удивительно красивая семья; сыновья, Том и Эдмунд, мальчики
семнадцати и шестнадцати лет, очень хорошо выглядевшие; дочери, Мария, в возрасте
тринадцати лет, и Джулия, двенадцати лет, определенно красивые.

Но Фанни потребовалось много времени , чтобы привыкнуть к новизне Мэнсфилда
Парк и разлука со всеми, к которой она привыкла. Никто не
хотел обидеть, но никто не ставил себя в сторону, чтобы обеспечить ее
комфорта. Она была сломлена молчание Леди Бертрам, в изумлении, сэр
Серьезный вид Томаса, совершенно подавленный увещеваниями миссис Норрис.
Старшие кузины оскорбляли ее размышлениями о ее размерах и смущали
заметив ее застенчивость; мисс Ли, гувернантка, удивлялась ей
невежество; а служанки насмехались над ее одеждой. Только после того, как
Однажды утром Эдмунд нашел ее плачущей на чердачной лестнице и утешил
ее, дела у нее начали налаживаться. С тех пор он всегда был ее настоящим другом
и первым в ее привязанности после ее дорогого брата Уильяма;
и с того дня она почувствовала себя более комфортно.


_II.-Купидон в Мэнсфилд-парке_


Первым сколько-нибудь важным событием в делах семьи была смерть
Мистера Норриса, которая произошла, когда Фанни было около пятнадцати, и
неизбежно внесла изменения и новшества. Миссис Норрис, на
бросить священника, снимали сначала в парк, а затем организовал
возьмите небольшое жилище в деревне, принадлежащий сэру Томасу, и называется
Белый дом. Гостиная была предназначена для Эдмунда, и в
обычных обстоятельствах были бы должным образом приведенный к какому-нибудь знакомому, чтобы держать
пока он был достаточно взрослым, чтобы принимать заказы. Но изысков Тома были
настолько большой, что потребовалось иное распоряжение следующей презентацией
, и поэтому реверсия была продана доктору Гранту, здоровому мужчине
сорока пяти лет, любящему вкусно поесть, женатому на жене около пятнадцати лет
он младше его и не обеспечен детьми.

Не прошло и года, как с грантами в Мэнсфилде было покончено, когда для
лучшего распоряжения своим имуществом в Вест-Индии сэр Томас
посчитав целесообразным отправиться на Антигуа, он взял с собой своего старшего сына
в надежде избавить его от некоторых плохих связей дома. Ни один из них
пропущен не был.

Леди Бертрам совсем не нравилось, что муж покидает ее; но она
не беспокоилась о его безопасности и не беспокоилась о его
комфорте, будучи одним из тех людей, которые думают, что ничто не может быть опасным
или трудный или утомительный для кого угодно, кроме них самих. Очень скоро
она обнаружила, что Эдмунд вполне может занять место своего отца
. По этому поводу Мисс Бертрамс, которые были теперь полностью
между красавицы, живущие по соседству, были значительно
жалеть, не свое горе, но за неимением его. Их отец был
он не был для них объектом любви; он никогда не казался им другом их удовольствий.
и, к несчастью, его отсутствие было самым желанным.

Облегчение Фанни и ее осознание этого были ничуть не меньше, чем у ее
кузин; но более нежная натура подсказывала, что ее чувства были
неблагодарными, и она действительно горевала, потому что не могла горевать.

Тем временем, воспользовавшись лености своей сестры, миссис Норрис выступил
как компаньонка Марии и Джулии в своих публичных выступления, и очень
тщательно смаковали означает, что это доставляло ей смешивания в обществе
не имея лошадей в прокат.

Фанни не участвовала в празднествах сезона, но ей нравилось
быть откровенно полезной в качестве компаньонки своей тети и разговаривать с леди
Бертрам слушал ее и читал ей вслух, даже не подумав позавидовать
веселью своих кузин. Примерно в это же время Мария, которой сейчас было двадцать один год
, обручилась с богатым, но грузным деревенским джентльменом
по фамилии Рашуорт, просто потому, что у него был доход больше, чем у нее
отец и мог бы подарить ей дом в городе; в то время как Том благополучно вернулся
из Вест-Индии, привезя превосходный отчет о жизни своего отца.
здоровье, но говорить семье, что сэр Томас был бы задержан в
Антигуа дольше нескольких месяцев.

Таково было положение дел в июле месяце; и Фанни только что
исполнилось восемнадцать лет, когда общество деревни получило
пополнение в лице брата и сестры миссис Грант, мистера и мисс
Кроуфорд, дети ее матери от второго брака. Они были
молодыми людьми с состоянием, у сына было хорошее поместье в Норфолке, у
дочери двадцать тысяч фунтов. Их воспитывали
брат отца и его жена, адмирал и миссис Кроуфорд; и это было
Смерть миссис Кроуфорд и последующее появление в доме адмирала
любовницы, которая вынудила их найти другое пристанище. Мэри
Кроуфорд была необыкновенно хороша собой; Генри, хоть и не красавцем, имел воздуха и
лицом; манеры у обоих были живые и приятной; и миссис
Грант дал им кредит на все остальное.

Молодые люди понравились друг другу с самого начала. Мисс
Кроуфорд, что вполне допустимо, была милой, симпатичной девушкой, в то время как мисс
Бертрамы были лучшими молодыми женщинами в стране. Мистер Кроуфорд был
самый приятный молодой человек, которого Джулия и Мария когда-либо знали. Еще до того, как он
пробыл в Мэнсфилде неделю, первая леди была вполне готова к тому, чтобы в нее
влюбились; что же касается последней, то она не хотела ни видеть, ни
понимать. "Не могло быть ничего плохого в том, что ей понравился приятный мужчина
- все знали ее положение - мистер Кроуфорд должен позаботиться о себе
сам ".

Молодая женщина, хорошенькая, живая, остроумная, играя на арфе так элегантно, как
сама, было вполне достаточно, чтобы поймать сердце любого мужчины. Однако, не изучив бизнес
и не зная, чем он занимается, Эдмунд начал,
в конце недели такого общения быть по-настоящему влюбленным в
Мэри Кроуфорд; и, к чести леди, можно добавить, что,
не будучи светским человеком или старшим братом, без каких-либо
искусный в лести или в приятной светской беседе, он начал быть
приятным с ней. Он научил ее ездить верхом на лошади, которую подарил ей
Фанни; он всегда навещал ее в доме священника; и,
хотя он и не одобрял легкомыслия, с которым она говорила о своей
отношений, религии и своей будущей профессии священнослужителя, он
никогда не уставал обсуждать ее и признаваться Фанни в своем восхищении
ею.

Гарри Кроуфорд не был таким постоянным, как его сестра. В экспедиции в
Созертон-Корт (дом мистера Рашуорта) он флиртовал с Джулией по дороге вниз
и с Марией, когда добрались до Созертона, оставив бедного мистера
Рашворту ничего не оставалось, как заявить Фанни о своем удивлении по поводу кого бы то ни было.
назвав красавчиком такого низкорослого мужчину, как его соперник.

Несколько репетиций пьесы под названием "Клятвы влюбленных", в которой Гарри ушел
Мария счастлива и полна ожидания, а Джулия в ярости распределяет роли
любителям старшая сестра и к себе, заставил Мистера Rushworth даже
завидую. Но этот театральный план, в котором даже Эдмунд был
вынужден неохотно сотрудничать - просто с целью
предотвращения привлечения сторонних актеров - к счастью, ни к чему не привел,
благодаря неожиданному прибытию сэра Томаса.


_III.-Фанни в обществе_


Мария была теперь ждал человек, которого она любила, чтобы объявить себя; но
вместо того, чтобы делать такие заявления, крепления, Гарри Кроуфорд слева
в районе почти сразу, под предлогом необходимости встретить его
дядя в ванной. Мария, раненых и возмутился, решил, что, хотя он
было разрушено ее счастье, он не должен знать, что он сделал. Итак,
когда ее отец, проведя вечер в Созертоне, обнаружил
, каким неполноценным молодым человеком был мистер Рашуорт, и, заметив
Полное безразличие Марии к нему, предложил прекратить связь
если она чувствовала себя несчастной из-за перспективы этого, она просто поблагодарила
его и сказала, что у нее нет ни малейшего желания ломать ее
помолвка, и не чувствовалось никакого изменения мнения или склонностей
с тех пор, как она его создала. Через несколько недель она была замужем за мистером
Рашуорт; и после дня или двух, проведенных в Созертоне, молодожены
отправились в Брайтон, где к ним присоединилась Джулия Бертрам.

Тем временем Фанни, как только молодые леди ушли в парк, стало
значение. Сэр Томас решил, что она хорошенькая, Мисс Кроуфорд
выращивают ее общество; а миссис Грант пригласил ее на обед. Это
Последнее упоминание обеспокоило леди Бертрам.

"Так странно!" - сказала она. "Потому что миссис Грант никогда не спрашивала ее".

- Но вполне естественно, - заметил Эдмунд, - что миссис Грант пожелала
заполучить столь приятного гостя для своей сестры.

"Ничто не может быть более естественным", - сказал Сэр Томас, после короткого
обсуждения; "не было там никакой сестры в деле, может все, что угодно, в
мой взгляд, будет более естественным. Проявляя любезность миссис Грант пропустить
Цена, племянница леди Бертрам, не хочу объяснений. Только
удивлению я чувствую, что это должно быть в первый раз его
заплатил. Фанни была права, дав лишь условный ответ. Кажется, она
чувствует себя так, как должна. Но, как я заключаю, она хочет уйти, поскольку
все молодые люди хотели быть вместе, я не вижу никаких оснований, почему она должна
быть отказано, эта снисходительность".

- Честное слово, Фанни, - сказала миссис Норрис, - тебе очень повезло, что ты встретила
такое внимание и снисходительность. Вы должны быть очень благодарны
Миссис Грант за то, что она подумала о вас, и вашей тете за то, что она позволила вам уехать, и
вы должны смотреть на это как на нечто экстраординарное; ибо я надеюсь, что вы
осознавая, что нет никакого реального повода для того, чтобы вы собирались в компании подобным образом
или вообще когда-либо ужинали вне дома; и это то, от чего вы не должны
зависеть, что это когда-либо повторится. И при этом вы, должно быть, не воображаете, что
приглашение предназначено как комплимент вам; комплимент предназначен
вашим дяде, тете и мне. Миссис Грант считает, что из вежливости по отношению к
_ нам_ следует немного обратить на вас внимание, иначе это никогда бы не пришло
ей в голову, и вы можете быть уверены, что если бы ваша кузина Джулия была
дома тебя бы никто не пригласил.

Миссис Норрис перевела дух и продолжила:

"Я думаю, будет правильно дать тебе намек, Фанни, теперь, когда ты отправляешься в
компанию без кого-либо из нас; и я умоляю тебя не быть
выдвигать себя вперед, говорить и высказывать свое мнение так, как будто вы
была одной из ваших кузин - как если бы вы были дорогой миссис Рашуорт или Джулией.
Так никогда не пойдет, поверьте мне. Помните, где бы вы ни были, вы должны быть
самой низкой и последней; и хотя мисс Кроуфорд чувствует себя в некотором роде как дома в
доме священника, вы не должны занимать ее место. И как в ближайшие
ночью, ты останешься столь же долго, как Эдмунд выбирает".

"Да, мэм. Я не должна думать ни о чем другом".

"А если будет дождь-который, я думаю, вероятно, я никогда не видел его более
угрожая мокрый вечер в моей жизни ... ты должен управлять как вам
можете, и не ожидайте, что за вами пришлют карету.

"Гуляй!", сказал Сэр Томас, тоном бесспорным достоинством, и, приходя
дальше в комнату: "моя племянница ходьбы к работе в это время
год! Фанни, двадцать минут пятого тебя устроит?

Несколько недель спустя Фанни обрадовал визит ее брата.
Уильям, теперь, через сэра Томаса влияние, мичмана; и скоро
бывший общение между семьями в парке и у священника
был возрожден, Сэр Томас восприятия, небрежно, что г-н
Кроуфорд, который был вернуться в Мэнсфилд, был несколько отличительных
его племянница.

Гарри, впрочем, был скорее возбужден Фанни
равнодушие.

"Я не совсем понимаю, что думать о мисс Фанни", - сказал он сестре.
"Она серьезная? Она странная? Она чопорная? Я с трудом могу заставить ее заговорить
. Я никогда в жизни не был так долго в компании с девушкой, пытаясь
развлечь ее, и мне это так плохо удавалось! Никогда не встречался с девушкой, которая выглядела так
могилы на меня".

"Глупец!", сказала Мэри. "И так это ее привлекательность, в конце концов!
Это то, что она не заботится о тебе, придает ей такую нежную кожу и
делает ее намного выше и придает все эти прелести и изящество! Я
желание, которое вы не будете делать ее по-настоящему несчастна. Немного любви,
возможно, оживит ее и пойдет ей на пользу; но я не позволю тебе ввергнуть ее в это состояние
глубоко, потому что она самое доброе маленькое создание, какое когда-либо жило, и у нее
много чувств ".

"Это может продлиться всего две недели", - сказал Гарри, "и если две недели могут
убить ее, у нее должно быть такое состояние, которое ничто не могло спасти! Нет, я
не причиню ей никакого вреда. Я только хочу, чтобы она смотрела на меня по-доброму, чтобы дать
я улыбаюсь так же, как и краснею, чтобы она сама держала стул для меня, где бы мы ни были
и была такой оживленной, когда я сажусь на него и разговариваю с ней; думать, как
Я думаю, быть заинтересованным во всех моих владениях и наслаждениях, попробуйте
я в Мэнсфилд, и чувствовать, когда я уйду, что она должна
никогда не буду счастлив. Я больше ничего не хочу".

"Сама умеренность!" - ответила Мэри. "Теперь у меня не может быть угрызений совести. Что ж,
у тебя будет достаточно возможностей проявить себя, чтобы рекомендовать
себя, потому что мы часто бываем вместе".

Гарри не смог произвести на Фанни никакого впечатления, и хотя он влюбился
глубоко влюбленный в нее, добился, чтобы ее брат Уильям стал лейтенантом, и,
после бала, данного в ее честь сэром Томасом, сделал ей предложение, он не смог
завоевать ее расположение. Она была влюблена в Эдмунда; а Эдмунд
разрывался между любовью к Мэри, отчаянием завоевать ее и неодобрением
ее принципов.


_IV. - Свадебные колокола в Мэнсфилде_


Мистер Уильям Прайс, младший лейтенант ее превосходительства Траша, получив
десятидневный отпуск, снова отправился навестить свою сестру; и сэр
Томас, как своего рода медицинский проект в понимании своей племянницы,
просто для того, чтобы она могла контрастировать с убогим жилищем своего отца.
обитель богатства и изобилия, такая как Мэнсфилд-парк, устроила так, что она должна была
сопровождать своего брата обратно в Портсмут и провести немного времени с
ее собственная семья. Через четыре дня после их прибытия Уильям должен был отплыть.;
и Фанни не могла скрыть от себя, что дом, который он оставил.
дом, в котором она жила, почти во всех отношениях был полной противоположностью тому, что она могла бы
пожелать. Это была обитель шума, беспорядка и неприличия. Никто
не был на своем месте; ничего не делалось так, как должно быть. Она могла
не уважала своих родителей, как она надеялась. Ее отец был более небрежен
по отношению к своей семье, хуже в своих привычках, грубее в манерах, чем она ожидала.
была готова. Ему не нужны были способности; но у него не было любопытства,
и никакой информации, кроме его профессии. Он читал только газеты и
список военно-морских сил. Он говорил только о верфи, гавани, Спитхеде
и Материнском банке. Он ругался и пил; он был грязным и отвратительным.

Она никогда не была в состоянии вспомнить что-либо подобное, чтобы нежность в
его бывшие себе лечение. Осталось только общее
впечатление грубости, и теперь он почти никогда не замечал ее, кроме как для того, чтобы
сделать ее объектом грубой шутки.

Ее разочарование в матери было еще большим. Там она на многое надеялась,
и почти ничего не нашла. Она действительно обнаружила, что ее мать была
пристрастной, плохо судящей матерью, бездельницей, неряхой, которая не учила
и не сдерживала своих детей, чей дом был ареной бесхозяйственности
и дискомфорт от начала до конца, и у которой не было ни таланта, ни
разговорчивости, ни привязанности к себе; ни желания узнать ее
получше, ни желания ее дружбы, ни склонности к ее обществу
это могло уменьшить ее ощущение такого знания.

В конце четвертой недели ее визита Гарри Кроуфорд пришел посмотреть
Фанни, был очень любезен с ней и ее семьей, а затем уехал
обратно в город, чтобы повидаться со своей сестрой и познакомиться с такими друзьями, как Эдмунд
Бертрам и Рашворты. Фанни узнала от Мэри о прекрасном доме Марии
на Уимпоул-стрит о великолепии первого приема и о том, как
ухаживал за Джулией этот будущий актер-любитель, достопочтенный
Джон Йейтс; в то время как от Эдмунда она узнала, что он надеется добиться
Мэри была слабее тех, кем он дорожил, когда покидал Мэнсфилд,
и что он был более доволен всем, что видел и слышал о Гарри
Кроуфорд.

"Я не могу бросить ее, Фанни", - писал Эдмунд о Мэри. "Она единственная
женщина в мире, о которой я когда-либо мог думать как о жене". Мэри, со своей стороны,
услышав о серьезной болезни, свалившей Тома Бертрама,
не удержалась и сказала тому же корреспонденту: "Бедный молодой человек! Если
ему суждено умереть, в мире станет двумя бедными молодыми людьми меньше. Я кладу
на вашу совесть, не принес бы ли "сэр" Эдмунд больше пользы с
все имущество Бертрамов дороже, чем любое другое возможное "сэр". - Она также рассказала
Фанни, что миссис Рашуорт в отсутствие мужа уехала навестить
его мать в Бат, а Пасху проводила с друзьями в
Твикенхэм, и что ее брат Гарри также провел несколько дней
в Ричмонде.

Интервал в несколько дней позволил прокомментировать эту последнюю новость.
новости. Оказалось, что миссис Рашуорт, в очередной раз уступив
протестам Гарри Кроуфорда, покинула свой дом в Уимполе
Улицу, чтобы жить с ним, и что ее сестра Джулия сбежала к
Шотландия, чтобы выйти замуж за мистера Йейтса. Когда появились эти
печальные новости, Фанни вызвали обратно в Мэнсфилд-парк, и ее
сопроводил туда Эдмунд, который рассказал ей о своей последней беседе
с Мэри. Казалось, что огорчение Мэри из-за безрассудства своего брата было настолько выражено
гораздо острее, чем любая скорбь о его грехе, что у Эдмунда
совесть не оставила ему иного выбора, кроме как положить конец их знакомству.
знакомство.

Действительно, не прошло и нескольких недель, как он перестал заботиться о мисс
Кроуфорд и стал стремиться жениться на Фанни так, как только могла сама Фанни
желание; и спустя многие месяцы ушли, двоюродные братья и сестры были едины. Ни
это было единственное радостное событие, которое произошло в городе Мэнсфилд. Гарри Кроуфорд
после того, как миссис Рашуорт поссорилась и рассталась, а сэр Томас
отказался позволить своей старшей дочери вернуться домой, миссис Норрис бросила
прах Мэнсфилда от ее ног, и уехала жить к своей племяннице в
заведение, устроенное для них в другом графстве. В то время как что касается Тома,
он постепенно восстанавливал свое здоровье, не возвращаясь к легкомыслию
и эгоизму своих прежних привычек, и, по сути, был улучшен
навсегда благодаря своей болезни.

 * * * * *




Эмма

 "Эмма", одно из поздних романах автора, была закончена,
 когда, осенью 1815 года, Джейн Остин приехал в Лондон, чтобы
 сестра ее брата Генри, который был священником, в его доме в
 Ганс место, в "Челси". Он был в сопровождении одного из
 Врачи принца-регента, который, кажется, узнал в этом
 способ тайна авторства "Мэнсфилд Парк" и ее
 предшественники. Результатом стало то, что принц, который, как говорят,
 был большим поклонником этих тогда еще анонимных романов, был
 милостиво рад уведомить мисс Остин через своего
 капеллана, мистера Кларка, что, если у нее в руках окажется какой-нибудь новый роман,
 она вольна посвятить его его Королевскому Высочеству.
 Соответственно, "Эмма" была посвящена принцу. Она была
 рассмотрена, наряду с другими романами ее автора, в
 "Quarterly", и анонимным рецензентом, который не обратил внимания на
 "Мэнсфилд Парк", оказывается, был не кто иной, как сэр
 Вальтер Скотт. В своем дневнике от 14 марта 1826 года сэр Уолтер
 далее похвалил изысканный подход мисс Остин и ее дар к
 правдивое описание и чувства.


_I.--Социальные удобства Хайбери_


Эмма Вудхаус, красивая, умная и богатая, с уютным домом и
счастливым нравом, была младшей из двух дочерей самого
любящего и снисходительного отца, и в результате ее
сестра, вышедшая замуж, была хозяйкой его дома с самого раннего периода.
Ее мать умерла слишком давно, чтобы у нее осталось что-то большее, чем смутные воспоминания
о ее ласках, и ее место заняла мисс
Тейлор, которая в течение шестнадцати лет жила в семье мистера Вудхауса, меньше
как гувернантка, а не как подруга, очень любила обеих дочерей, но особенно
Эмму. Долгие годы две леди жили вместе, безмолвно привязанные друг к другу.
Эмма делала только то, что ей нравилось, высоко ценя суждения мисс Тейлор.
но в основном руководствовалась своими собственными.

На самом деле, настоящим злом в ситуации Эммы была способность во многом поступать по-своему
и склонность думать о себе слишком хорошо
. Опасность, однако, в настоящее время оставалась незамеченной, и
для нее это ни в коем случае не считалось несчастьем.

Пришло горе - легкое горе. Мисс Тейлор вышла замуж. Это был брак мисс Тейлор.
потеря, которая впервые принесла горе. Это было в день свадьбы этого
любимого друга, когда свадьба закончилась, а люди, сопровождавшие невесту, ушли,
Эмма впервые погрузилась в скорбные раздумья о каком-либо продолжении. Это событие предвещало
счастье для ее подруги. Мистер Уэстон был человеком с
безупречным характером, легким состоянием, подходящим возрастом и приятными
манерами; и было некоторое удовлетворение от того, что
самоотверженная, щедрая дружба, которую она всегда желала и продвигала.
брак. Но для нее это была черная утренняя работа. Отсутствие мисс
Тейлор будет ощущаться каждый час каждого дня. Она была другом и
компаньонкой, какими обладали немногие: умной, хорошо информированной, полезной,
нежной; знающей все обычаи семьи, интересующейся всеми ее делами.
озабоченная и особенно заинтересованная в себе, в каждом удовольствии, в каждом ее замысле
тот, кому она могла высказать каждую мысль и кто питал к ней
такую привязанность, что к ней нельзя было придраться.

Как Эмма должна была перенести эту перемену? Теперь она была в большой опасности:
страдала от интеллектуального одиночества. Она нежно любила своего отца, но
он был не Собеседник для нее. Он не мог встретиться с ней в разговор,
рациональное и игривый. Пагубность фактической разницы в возрасте (поскольку
Мистер Вудхаус не женился рано) была значительно увеличена его
телосложением и привычками; поскольку, будучи всю свою жизнь приверженцем валетудина,
не обладая ни умственной, ни физической активностью, он был намного старше по возрасту, чем
по годам; и хотя его повсюду любили за дружелюбие его
сердца и дружелюбный нрав, его таланты не могли рекомендовать его
в любое время.

Сестра Эммы, хотя и сравнительно мало отдаленная от брака,
поселяется в Лондоне, всего в шестнадцати милях, был намного выше ее
ежедневная аудитория; и это было достаточно трех месяцев до Рождества, что бы
принеси на следующий визит Изабеллы, ее муж и дети.

Хайбери-большая и густонаселенная деревня, к которой ее дома, Хартфилд,
на самом деле принадлежал, доставляло ей нет равных. В Woodhouses впервые в
следствие. Все смотрели на них снизу вверх; но среди них не было ни одной ее знакомой
, которую можно было бы принять вместо мисс Тейлор
хотя бы на полдня. Это была печальная перемена, и Эмма не могла не
вздыхать по этому поводу и желать невозможного, пока ее отец не очнулся от
своего обычного послеобеденного сна и не заставил себя быть веселым. Его
настроение требовало поддержки. Он был нервным человеком, легко впадал в депрессию; любил
всех, к кому привык, и ненавидел расставаться с ними; ненавидел перемены
любого рода. Брак, как источник перемен, всегда был
ему неприятен; и он все еще не примирился со своей дочерью.
выходя замуж, он никогда не мог говорить о ней иначе, как с сочувствием, хотя это было
это был исключительно брак по любви, в то время как теперь он был вынужден расстаться с
Мисс Тейлор тоже.

Он жалел "бедную мисс Тейлор" и увеличивал расстояние в полмили
расстояние, отделявшее Хартфилд от дома мистера Уэстона, Рэндаллс,
когда вошел посетитель. Это был мистер Джордж Найтли, старший
брат мужа Изабеллы и владелец Донуэлл Эбби, большого
поместья в округе. Это был здравомыслящий мужчина лет тридцати семи-восьми
, очень старый и близкий друг семьи, частый и
всегда желанный гость. Он вернулся к позднему ужину после нескольких
дней отсутствия в Лондоне и подошел к Хартфилду, чтобы сказать, что все
было хорошо со своими родственниками в квадратных Брансуик. Они говорили о
свадьба. Эмма поздравила себя, сделав матч. Г-н
Найтли возразил против этого, заметив: "Прямой, с открытым сердцем
мужчина, как Уэстон, и рациональная, незатронутая женщина, как мисс Тейлор,
могут быть благополучно предоставлены самим решать свои проблемы". И когда Эмма, в
ответ на мольбы отца больше не выходить замуж, ответила:
"Еще только одна, папа; только для мистера Элтона - тебе нравится мистер Элтон, папа; я
надо поискать ему жену" - ее старый друг дал ей совет
полезный совет: "Пригласи его на ужин, Эмма, и отведай для него самого вкусного"
рыбу и цыпленка; но предоставь ему самому выбирать жену.
Поверьте, мужчина двадцати шести-семи лет может сам о себе позаботиться
.


_II.-- Эмма как сваха_


Эмма, не теряя времени, разработала свои планы по счастью мистера
Элтона. Через миссис Годдард, хозяйку местной школы-интерната
для девочек, она завязала знакомство, которое быстро переросло в
перерастают в близость с мисс Харриет Смит - пухленькой, светловолосой,
голубоглазой семнадцатилетней красавицей, чья привлекательность, покорность,
добродушию и простоте можно было бы позволить компенсировать недостаток у нее ума
и информации.

Харриет была чьей-то внебрачной дочерью. Кто-то разместил ее
несколько лет назад в школе Миссис Годдард, и кто-то в последнее время
поднял ее из состояния ученого, который из салона-нахлебника.
Это было все, что было известно из ее истории. У нее не было видимых друзей
, кроме тех, что были приобретены в Хайбери, и сейчас она только что
вернулась из продолжительной поездки за город к каким-то молодым леди - к
Мисс Мартин, - которые учились там вместе с ней в школе.

Первым шагом, который Эмма предприняла в воспитании Харриет, было охлаждение
ее интереса к Мартинам. Она отметила, что мистер Роберт Мартин, который
провел большую ферму у мистера Найтли в Донуэлл прихода, был слишком молод, чтобы
жениться в двадцать четыре года, что он имел, кроме того, неудобно смотреть, крутой
манера и голос грубоватый; и что, кроме того, он довольно простой-
просмотр и полностью ungenteel; в то время как Мистер Элтон, кто был с хорошим чувством юмора,
веселый, услужливый и вежливый, был образцом хороших манер и хорошего
смотрит, и, казалось, очень интересовался в Харриет. Действительно, так
оказалось. Мистер Элтон, казалось, был в восторге от того, что находится в обществе
Эммы и Харриет. Он похвалил Харриет как красивую девушку, поздравил
Эмма рассказала об улучшении, которого она добилась в ней, написала шараду для
Книги загадок Харриет и проявила живой интерес к портрету,
который Эмма начала писать с нее.

Но мистер Найтли не был столь благодушен. "Я думаю, что Харриет, - сказал он
Миссис Уэстон, - самая худшая компаньонка, которую только могла иметь Эмма".
возможно. Сама она ничего не знает и считает Эмму знающей
все. Ее невежество - ежечасная лесть. Как Эмма может вообразить, что она
есть все, чтобы узнать себя, пока Гарриет представления такого
восхитительный неполноценности? А что касается Гарриет, Хартфилд только поставить ее
из самомнения во всех остальных местах она принадлежит. Она вырастет
достаточно утонченной, чтобы чувствовать себя некомфортно с теми, среди кого ее поместили рождение и
обстоятельства ".

Это было на ранних стадиях близости. Позже в тот же день, когда он
узнал, что Эмма настолько решительно вмешалась в дела Харриет,
что убедила ее отклонить официальное предложение руки и сердца от мистера
Мартина, он прямо сказал ей:

"Я всегда считал это очень глупой близостью, хотя держал свои
мысли при себе; но теперь я понимаю, что это будет очень
неудачно для Харриет. Вы будете пудрить ее с такими идеями ее
собственной красоты, и что у нее есть претензии к тому, что, через некоторое время, никто не
в пределах ее досягаемости будет достаточно хорош для нее. У Роберта Мартина нет большой потери
, если он может так не думать; и я надеюсь, что пройдет совсем немного времени, прежде чем он это сделает
. Ваши взгляды на Харриет лучше всего известны вам самим; но, поскольку вы
не делаете секрета из своей любви к сватовству, я просто намекну вам, как
друг, который, если Элтон человек, я думаю, все будет труда в
зря".

Эмма рассмеялась и отрицаются. "Положись на меня, - продолжал он, - Элтон будет
не делать. Элтон - очень хороший человек и очень респектабельный викарий
из Хайбери, но вряд ли он выберет опрометчивую партию. Он, как
хорошо знаком со своими претензиями, как вы можете быть с Харриет, и я
убежден, что он-не значит бросить себя в гостях".

Но, несмотря на предупреждение мистера Джорджа Найтли, несмотря на намек
, брошенный мистером Джоном Найтли, когда он с женой и детьми приехал в
остановиться у Вудхаусов на Рождество - намек на то, что его
невестке не мешало бы подумать, не был ли мистер Элтон в
люблю _her_-Эмма продолжала столь же пылко поддерживать свою новую дружбу
и свои надежды.

Что касается ее самой, то она сказала Харриет, что в настоящее время не собирается выходить замуж
и вообще не имеет ни малейшего намерения когда-либо выходить замуж; хотя
когда Харриет напомнила ей мисс Бейтс, которая была дочерью
бывшего викария из Хайбери и жила очень скромно со своей матерью,
очень пожилая дама, почти отказавшаяся от всего, кроме чая и кадрили, она
призналась, что если бы она думала, что когда-нибудь станет такой, как мисс Бейтс, "такой
глупой, такой довольной, такой улыбчивой, такой прозаичной, такой непримечательной, такой
непривередливая и такая болтливая", она вышла бы замуж завтра.

Но мистер Элтон не знал о том, что Эмме пришло в голову принять такое постановление о самоотречении; и поэтому однажды вечером, когда Вудхаусы и чета Найтли возвращались домой с вечеринки в Рэндалсе, он взял ее за руку. ...
.......
.......
преимущество того, что он был с ней наедине в карете, чтобы сделать ей предложение,
казалось, никогда не сомневающийся в том, что его примут. Однако, когда он узнал, что для
которой предназначалась его рука, он пришел в сильное негодование и стал относиться к ней с презрением.
"Никогда, мадам!" - воскликнул он.

"Никогда, уверяю вас! _ Я_ серьезно отношусь к Мисс Смит!" - воскликнул он. - "Никогда!" - воскликнул он.
"Никогда, уверяю вас!" Мисс Смит - очень хорошая девушка, и я был бы
счастлив видеть ее респектабельно устроенной. Я желаю ей очень хорошо; и, не
сомневаюсь, есть люди, которые могут возразить не смогли ... каждый имеет свой уровень;
но что касается меня, то я не думаю, что оно так сильно в убыток. Мне нужно
не настолько отчаялся равноправный союз, чтобы выступить сам
мисс Смит! Нет, сударыня, мои визиты в Хэтфилд были сами
только".

Излишне говорить, что Эмма отказала ему, и они расстались на условиях, взаимно
глубокое омертвение. К счастью, задача просветить Харриет относительно
состояния чувств мистера Элтона оказалась менее сложной, чем ожидала Эмма
. Слезы Харриет лились ручьем, но в остальном она
перенесла известие очень кротко и хорошо.


_III.-Планы Эммы в запутанном виде_


Как бы восполняют отсутствие Мистера Элтона, который уехал, чтобы провести несколько
недель в ванну, стараясь вылечить своих раненых чувствах. Хайбери
общество вскоре пополнилось прибытием двух таких желанных гостей.
дополнения в роли мисс Джейн Фэрфакс и мистера Фрэнка Черчилля.

Мисс Фэрфакс, которая была дочерью-сиротой лейтенанта Фэрфакса, и
Мисс Джейн Бейтс уже много лет живет с ее отца
брат-офицер, полковник Кэмпбелл, и его жена и дочь.
Красивая девятнадцатилетняя девушка, у которой было всего несколько сотен фунтов стерлингов,
и никаких денежных ожиданий от приемного отца, она получила
такое образование, которое позволило ей стать гувернанткой; и хотя, как
пока живы полковник и миссис Кэмпбелл, их дом всегда будет принадлежать ей,
у нее были все вместе решили начать зарабатывать себе на хлеб на одной и
двадцать. Ее подруга, мисс Кэмпбелл, недавно вышла замуж за богатого и
приятного молодого человека по фамилии Диксон; и хотя Диксоны настоятельно просили
пригласить ее присоединиться к полковнику и миссис Кэмпбелл в гости к ним в
В Ирландии Джейн предпочла провести трехмесячные каникулы у своей тети и
бабушки в Хайбери с каким-то смутным намерением начать свою
академическую карьеру в конце этого периода. Эмме Джейн не нравилась.
Фэрфакс, отчасти потому, что тетя Джейн всегда надоедала людям своими разговорами
о ней; отчасти, возможно, потому, что, как однажды сказал ей мистер Найтли, она
увидела в ней действительно состоявшуюся молодую женщину, которой хотела быть
считала себя. Во всяком случае, она по-прежнему считала ее такой же сдержанной, как и прежде.
Джейн была немного знакома с мистером Фрэнком Черчиллем в Веймуте,
но она либо не могла, либо не хотела ничего рассказывать Эмме о нем.

Этот джентльмен, однако, вскоре представился лично. Он был
сыном мистера Уэстона от его первой жены. В возрасте трех лет он был
усыновлен своим дядей по материнской линии, мистером Черчиллем; и так открыто он это сделал
был воспитан мистером и миссис Черчилль как их наследник у которого не было
своих детей - что по достижении совершеннолетия он принял фамилию
Черчилль. В течение нескольких месяцев он обещал нанести визит
своему отцу и мачехе, чтобы поздравить их с женитьбой; но под
предлогом того, что он не может покинуть Энском, поместье своего дяди,
это мероприятие неоднократно откладывалось.

Эмма была склонна снисходительно относиться к нему как к молодому человеку, зависимому от
капризов родственников. Но мистер Найтли резко осудил его поведение
. "Он не может хотеть денег, он не может хотеть досуга", - сказал он. "Мы
знаю, наоборот, что он имеет так много, так что он рад
избавиться от них на idlest преследует в королевстве". Несмотря на это,
когда он все-таки приехал, Фрэнк Черчилль превзошел всех благодаря
своей приятной внешности, жизнерадостности и дружелюбию. Вскоре они с Эммой стали
большими друзьями. Он поддержал ее идею о том, что отказ Джейн поехать к
Диксонам в Ирландию был вызван либо привязанностью мистера Диксона к ней,
либо ее привязанностью к мистеру Диксону. Когда прибыло пианино Бродвуда
для Джейн, которое обычно принимали за подарок от полковника
Кэмпбелл - он согласился с ней в том, что это было еще одним
происшествием, в котором виновата любовь мистера Диксона; и он был занят
планированием деталей планируемого бала в Crown Inn
когда письмо от мистера Черчилля, призывающее к его немедленному отъезду, вынудило
его поспешно вернуться в Энском.

Между тем, пока Эмма не сомневалась в своей влюбленности
во Фрэнка и только задавалась вопросом, насколько глубокими были ее чувства, пока она была
довольствовалась мыслью, что Фрэнк был очень сильно влюблен в нее и был
завершая каждое воображаемое заявление со своей стороны отказом от своих предложений
Мистер Элтон вернулся в Хайбери со своей невестой. Мисс Августа
Хокинс - если дать миссис Элтон ее девичью фамилию - была младшей из двух
дочерей бристольского торговца, и считалось, что у нее было десять
тысяч собственных фунтов. Самоуверенная, самонадеянная, фамильярная,
невежественная и невоспитанная женщина, с небольшой красотой и небольшими
достижениями, которая всегда расхваливала прелести мистера
Вскоре она пришла в восторг от дома Саклинга - своего шурина - в Мейпл-Гроув.
отвращение к Эмме, которая оскорбила ее скудным поощрением, с которым
она принимала предложения о близости, и сама была оскорблена тем, что
Миссис Элтон очень понравилась Джейн Фэрфакс. Задолго до того, как Эмма
утратила ее доверие, она не удовлетворилась выражением
естественного и обоснованного восхищения Джейн, но без просьб или
просьба или привилегия, она, должно быть, хочет помочь ей и подружиться с ней.
Возникшее таким образом неприязненное отношение нашло значительное выражение по случаю
давно обсуждаемого бала в "Короне", который смог дать мистер Уэстон
однажды майским вечером, благодаря поселению Черчиллей в
Ричмонде и последующему появлению Фрэнка Черчилля в
Хайбери. Действительно, в тот знаменитый вечер Эмма столкнулась с двумя неприятностями.
Мистер Уэстон был умолял ее прийти пораньше, прежде чем любой другой человек
пришел, для того, чтобы принять ее мнение относительно обоснованности и
выходя из номера, а когда она добралась туда, она обнаружила, что добрая половина
компания пришла, на конкретное желание, чтобы помочь г-н Уэстон
решение. Она чувствовала , что это любимая и близкая вещь мужчины , который
было так много нижнего белья было не первое различие в масштабах
суета.

Другим неприятным обстоятельством было поведение мистера Элтона, который, когда
Миссис Уэстон пригласила его потанцевать с Харриет Смит, отказался на месте
что он старый женатый человек и что дни его танцев прошли.
К счастью, мистер Найтли, который недавно разочаровал миссис Уэстон,
и порадовал Эмму, отказавшись от какой-либо мысли о привязанности к Джейн
Фэрфакс, смог в какой-то мере исправить ситуацию, возглавив
Харриет на съемочную площадку лично. У Эммы не было возможности поговорить с ним
до окончания ужина; а потом он сказал ей: "Они целились не только в Харриет, но и в кого-то другого".
Эмма, почему они твои враги?" - "Они хотели ранить больше, чем Гарриет. "Эмма, почему они твои враги?" Он посмотрел
с проницательной улыбкой и, не получив ответа, добавил: "Я подозреваю, что ей
не следует сердиться на вас, кем бы он ни был. На это
предположение ты, конечно, ничего не скажешь; но признайся, Эмма, что ты действительно хотела
, чтобы он женился на Харриет. "Я это сделала, - ответила Эмма, - и они не могут меня простить"
.

День или два спустя Харриет сыграла героиню другой
небольшой сцены. Фрэнк Черчилль спас ее от столкновения с
некоторые цыгане; и после того, как говорит Эмма, очень серьезным тоном, несколько дней
позже, что она никогда не должна выходить замуж, призналась, что она пришла к этому
резолюции, поскольку человек она, возможно, предпочтет жениться был один, так что
значительно ее превосходит в ситуации.


_IV.--Любовь находит свой собственный путь_


Его собственное внимание, намеки отца, осторожное молчание мачехи
казалось, все говорило о том, что объектом внимания Фрэнка Черчилля была Эмма.
Но в то время как многие посвящали его Эмме, а сама Эмма посвящала
его Харриет, мистер Найтли начал подозревать его в некоторых
склонность шутить с Джейн Фэрфакс. Когда мистер Найтли упомянул
об этих подозрениях Эмме, она объявила их плодом воображения и сказала
, что она может _ответить_, поскольку со стороны
джентльмен; в то время как сам он, словно высмеивая всю эту идею, возмутительно флиртовал
с Эммой на экскурсии в Бокс-Хилл, на которой присутствовала Джейн
, и даже попросил бывшую леди выбрать ему жену.
на следующий день Эмма, зайдя к мисс Бейтс, узнала, что Джейн, которая в
настоящее время слишком плохо себя чувствует, чтобы видеться с ней, только что получила место гувернантки,
получено для нее миссис Элтон и что Фрэнк Черчилль был
вызван для немедленного возвращения в Ричмонд в связи с состоянием здоровья миссис
Черчилля. На следующий день экспресс прибыл в
Рэндаллс, чтобы сообщить о смерти миссис Черчилль.

Эмма, видя в этом последнем событии благоприятное для союза обстоятельство
Фрэнка и Харриет (ибо мистера Черчилля, независимого от своей жены,
никто не боялся), теперь желала только какого-нибудь доказательства правоты первого.
привязанность к своей подруге. Однако в данный момент она ничего не могла поделать
для Харриет, в то время как она могла проявить некоторое внимание к Джейн, чьи
перспективы закрывались, в то время как перспективы Харриет открывались. Но здесь она
оказалась ошибочной; все ее усилия были напрасны.
Больной отказывался от всего, что предлагалось, независимо от того, какого оно было
характера; и Эмме приходилось утешать себя мыслью, что ее
намерения были благими и удовлетворили бы даже столь строгий
исследователь мотивов в роли мистера Найтли.

Однажды утром, примерно через десять дней после смерти миссис Черчилль, Эмму
позвали вниз к мистеру Уэстону, который попросил ее приехать в Рэндаллс в качестве
Миссис Уэстон хотела поговорить с ней наедине. С облегчением обнаружив, что дело
не в болезни, ни там, ни на Брансуик-сквер, Эмма
решила терпеливо ждать, пока она сможет увидеть свою старую подругу. Но что
было ее удивление, Мистер Уэстон оставив их вместе, когда жена
выявили тот факт, что Фрэнк и Джейн были тайно помолвлены с
В октябре прошлого года! Это было едва ли не больше, чем у миссис Уэстон.
облегчение, когда она, к своей радости, узнала, что Эмме теперь вообще нет дела до Фрэнка.
и поэтому она никоим образом не пострадала от этого тайного
понимание, разглашение которого, по-видимому, было связано с тем фактом
что, сразу же узнав о согласии Джейн занять пост
гувернантка Фрэнка отправилась к своему дяде, сообщила ему о помолвке и
без особого труда получила его согласие на нее.

С тяжелым сердцем Эмма отправилась домой, чтобы сообщить Харриет новости.
это, должно быть, еще раз разрушило ее надежды на счастье. Но, опять же, ее ждал сюрприз
. Мистер Уэстон уже рассказал Харриет, и она
казалось, переносила свое несчастье вполне стоически, причина была в том, что
человеком "более высокого положения", которого она отчаялась заполучить, был не
Мистер Фрэнк Черчилль, а мистер Джордж Найтли.

Эмма не была готова к такому развитию событий. Его пронзила ее, с
скорость стрелы, что мистер Найтли должен жениться никто, кроме нее!
В котором желательно завершение было возбуждено около на своем следующем интервью;
за то, что после попытки утешить ее в связи с отвратительным поведением Фрэнка
Черчилль, находясь под ошибочным впечатлением, что этому молодому джентльмену
удалось завоевать ее расположение, мистер Найтли сделал предложение руки и сердца
ее, и был принят. Что касается Харриет, ее пригласили, по предложению Эммы
, провести две недели с мистером и миссис Джон Найтли на
Брансуик-сквер, и там она встретилась с мистером Робертом Мартином через мистера
Изобретательность Джорджа Найтли позволила легко убедить ее стать его женой.

Примерно в то же время муж и друзья миссис Уэстон были
счастливы, узнав, что она мать маленькой девочки; в то время как Эмма
и миссис Уэстон смогли более снисходительно относиться к Фрэнку
Поведение Черчилля, благодаря длинному письму, которое он написал правительству
последней леди, в котором он извинился за свое двусмысленное поведение перед Эммой,
и выразил сожаление, что эти знаки внимания причинили такое
острое огорчение леди, которую он вскоре должен был сделать своей женой. В
его подарком было широко обсуждаемое фортепиано.

 * * * * *




Убеждение

 Джейн Остин начала свою последнюю книгу вскоре после того, как закончила
 "Эмма", и завершила ее в августе 1816 года. "Убеждение"
 связано с "Аббатством Нортенгер" не только тем фактом, что
 две книги изначально были переплетены в один том и
 опубликованы два года спустя, и до сих пор так выдал,
 но в то обстоятельство, что в обоих сюжетах отрывок
 частично в ванной, санаторий, с которым Джейн Остен
 хорошо знаком, как будто они были ее новое место жительства из
 с 1801 года по 1805.


_I.- Тщеславный баронет из Келлинч-Холла_


Сэр Уолтер Эллиот из Келлинч-Холла в Сомерсетшире был человеком, который
для собственного развлечения никогда не брал в руки никакой книги, кроме "Баронетажа". Там
он нашел занятие на час праздности и утешение в огорченном
первый; там его способности вызывали восхищение и уважение благодаря
созерцанию ограниченных остатков самых ранних патентов; там любые
нежелательные ощущения, вызванные домашними делами, менялись естественным образом
в жалость и презрение, когда он перелистывал почти бесконечные творения
прошлого века; и там, если все остальные листы были бессильны, он мог
читать свою собственную историю с интересом, который никогда не угасал. Это был
страница, на которой любой объем всегда открыт:

 "ЭЛЛИОТ ИЗ КИЛЛИНЧ-ХОЛЛ".

 "Уолтер Эллиот, рожденный марта 1 1760,, поженились 15 июля 1784 года,
 Элизабет, дочь Джеймса Стивенсона, эсквайра, из Южного парка,
 в графстве Глостер; от этой леди (которая умерла в 1800 году) он
 имеет потомство, Элизабет, родилась 1 июня 1785 г.; Анна, родилась 9 августа
 1787 г.; мертворожденный сын, 5 ноября 1789 г.; Мэри, родилась в ноябре
 20, 1791."


Именно так первоначально выглядел абзац, вышедший из рук печатника
. Но сэр Уолтер улучшил его, добавив, к сведению
себя и своей семьи, эти слова после даты рождения Мэри:
"16 декабря 1810 года вышла замуж за Чарльза, сына и наследника Чарльза Масгроува,
Эсквайр, из Апперкросса, графство Сомерсет", и вставив максимально точно
день месяца, в который он потерял свою жену.

Затем последовала история и возвышение древней и респектабельной семьи
в обычных терминах; как она впервые обосновалась в Чешире; как
упоминается в Дагдейле, служит в должности верховного шерифа, представляет
округ в трех парламентах подряд, проявление лояльности и
достоинство баронета в первый год правления Карла II., со всеми Мэриями
и Елизаветами они поженились; в общей сложности образовались два красивых
страниц duodecimo, и заканчивая оружием и девиз: "основные
место, Киллинч-Холл, графство Сомерсет", и сэр Уолтер
опять почерк в финале: "предполагаемого наследника, Уильям Уолтер
Эллиот, эсквайр, правнук второго сэра Уолтера".

Тщеславие было началом и концом характера сэра Уолтера Эллиота
Тщеславие личности и положения. В молодости он был удивительно
красив, и в пятьдесят четыре года все еще оставался прекрасным мужчиной.
Немногие женщины могли думать о своей внешности больше, чем он, и при этом
камердинер любого новоиспеченного лорда не мог быть в большем восторге от места, которое он
состоявшийся в обществе. Он считал, что благословение красоты уступает только
благословению титула баронета; и сэр Уолтер Эллиот, объединивший
эти дары, был постоянным объектом его самого теплого уважения и
преданности.

Его внешность и его звание было справедливое требование о его привязанность, поскольку для
их должно быть, он задолжал жене очень главный персонаж ни к чему
заслуживает свое. Леди Эллиот была превосходной женщиной, разумной
и дружелюбной, чьи суждения и поведение, если их можно простить за
юношеское увлечение, которое сделало ее леди Эллиот, никогда не требовали
поблажка после этого. Однако три девочки - двум старшим шестнадцати и
четырнадцати лет - были ужасным наследством для матери, ужасной обязанностью
скорее довериться авторитету тщеславного, глупого отца.
К счастью, Леди Эллиот была одна очень близкая подруга, Леди Рассел,
разумные, достойные женщины, которые свезли, по сильной привязанности к
сама, поселиться рядом с ней в деревне Киллинч; и на нее
доброта Леди Эллиот в основном опирался на лучшую помощь и обслуживание
принципы и наставления, которые она с тревогой дает
ее дочери.

Элизабет удалось в шестнадцать лет все, что было возможно в ее
права и следствие матери; и, будучи очень красивый, и очень нравится
себя, ее влияние всегда было отличное, и они ушли на
вместе счастливы. Двое других его детей были очень низкого качества.
ценность. Мэри приобрела немного искусственную значимость, став миссис
Чарльз Мазгроув; но Энн, обладавшая элегантностью ума и мягким
характером, которые, должно быть, ставили ее высоко в глазах любых по-настоящему понимающих людей, не была никем ни с отцом, ни с сестрой.
Для леди Рассел она была никем. Для леди Рассел,
действительно, она была самой дорогой и высоко ценимой крестницей, любимицей
и другом. Леди Рассел любила их всех; но только в Энн
она могла представить, что мать снова возродится.

Иногда случается, что в двадцать девять лет женщина красивее, чем она была десять лет назад
; и, вообще говоря, это тот период жизни, в
который почти не утрачивается очарования. Так было и с Элизабет, все той же
все той же красивой мисс Эллиот, какой она стала тринадцать лет назад;
и поэтому сэру Уолтеру можно простить то, что он забыл о ее возрасте или,
по крайней мере, считается только половина дурака думать сам и Элизабет
как цветет, как никогда, на фоне крушения внешность всех остальных.

Елизавета Петровна не вполне равен отцу в личное удовлетворение. Она
осознавала, что ей двадцать девять, и это вызывало у нее некоторые сожаления
и некоторые опасения. Более того, она была разочарована
предполагаемым наследником, тем самым Уильямом Уолтером Эллиотом, эсквайром, чьи права
были так щедро поддержаны ее отцом. Вскоре после смерти леди Эллиот
Сэр Уолтер искал общества мистера Эллиота и представил
от него к Элизабет, которая была вполне готова выйти за него замуж. Но, несмотря на
усердие баронета, молодой человек прекратил знакомство и
женился на богатой женщине низкого происхождения, для которой в настоящее время
(лето 1814 года) Елизавета была одета в черные ленты.

Энн тоже пережила свое разочарование. Восемь лет назад, еще до того, как она
утратила свой расцвет, хотя на самом деле была чрезвычайно хорошенькой девушкой,
с добавлением мягкости, скромности, вкуса и чувства, она влюбилась
любовь к капитану Вентворту, молодому морскому офицеру, отличившемуся
сам участвовал в иске против Доминго; но ее отец и леди Рассел
неодобрительно отнеслись к этому браку, и, убежденные главным образом аргументами
последней, что это нанесет ущерб ее профессиональным интересам
любовник, которому еще предстояло сколотить состояние, она проявила довольно слабость.
подчинилась расторжению помолвки. Но хотя он в гневе
выбросил ее из своего сердца, она все еще любила его, тем временем
отвергнув Чарльза Масгроува, который впоследствии утешил себя женитьбой на
ее сестре Мэри. Так что, когда запутанные дела ее отца вынудили
он сдал Келлинч-холл адмиралу Крофту, выдающемуся моряку, который
сражался при Трафальгаре и случайно женился на сестре капитана
Вентворт, невольно подумала она с тихим вздохом, когда
прогуливалась по своей любимой роще: "Еще несколько месяцев, и он, возможно, будет здесь".
возможно, он будет ходить здесь.


_II.- Энн Эллиот и ее старый любовник_


Сэр Уолтер и Элизабет отправились в Бат и поселились в хорошем доме
на Кэмден-Плейс, в то время как было решено, что Энн будет делить свое время
между коттеджем Апперкросс, где проживали мистер и миссис Чарльз Мазгроув.
жила - и в Келлинч-Лодже, и переехала из последнего дома в Бат
когда леди Рассел была готова принять ее. Сэр Уолтер включил в состав
своей компании миссис Клей, молодую вдову, с которой, несмотря на то, что
у нее были веснушки и торчащий зуб, и она была дочерью мистера
Пастух, семейным адвокатом, Элизабет недавно завязался великий
дружба. Энн пыталась предостеречь сестру от этой привлекательной
и, по-видимому, коварной молодой женщины, но ее совету не последовало
в значительной степени; и ей пришлось довольствоваться надеждой, что, хотя
ее подозрительность была отвергнута, возможно, об этом еще помнят.

В Апперкроссе она обнаружила, что ситуация мало изменилась. В

Масгроувы слишком часто виделись друг с другом. Оба здешних семейства так
постоянно встречи, столько в привычке бежит туда и обратно
дома у друга в любое время суток, что их различными членами неизбежно найдено
куда жаловаться друг другу вести. Эти жалобы были
доведены до сведения Анны, к которой все стороны относились с таким доверием,
что, если бы она не была очень сдержанной молодой леди, она могла бы
значительно усложнила ситуацию. Мэри она нашла
такой же эгоистичной, ворчливой, готовой считать себя больной, такой же лишенной
здравого смысла и понимания, такой же неспособной управлять своими детьми, как и прежде.

Чарлз Мазгроув был вежлив и приятен; в чувства и нрава он был
несомненно, превосходит его жена, хотя ни его полномочия, ни его
беседы были замечательные. Он ничего не делал с большим усердием, но спорт;
и его время было иначе шутки плохи без выгоды из книг или
что-нибудь еще. Он имел, однако, отличный алкоголь, который никогда не казалась
его очень трогала временами угрюмость жены; и он терпел ее.
Иногда, к восхищению Энн, она проявляла неразумность. Что касается мисс
Мазгроувз, Генриетта и Луиза, молодые леди девятнадцати и двадцати лет,
они жили, чтобы быть модными, счастливыми и веселыми. Их одежда имела
все преимущества, их лица были хорошенькими, настроение хорошим, их
манеры непринужденными и приятными; они были значимы дома,
и любимцами за границей.

Крофты овладели Келлинч-холлом с истинной флотской бдительностью,
и, что вполне естественно, вскоре между ними и
Масгроувы. Вскоре стало известно, что шурин адмирала,
Капитан Вентворт, приехал погостить к ним; и однажды он нанес
неизбежный визит в Коттедж по пути на охоту с Чарльзом. Это было
скоро закончилось. Глаза Энн наполовину встретились с его глазами; поклон, вежливость. Он поговорил
с Мэри, сказал все, что было правильно, сказал что-то мисс Масгроувз,
достаточно, чтобы обозначить легкую почву под ногами. Чарльз показался в окне,
все было готово, их гость поклонился и ушел; мисс Мазгроувз
тоже ушли, внезапно решив прогуляться до конца деревни
со спортсменами.

Она видела его; они встретились. Они были в той же
номер. Теперь, как были его настроения для чтения? По одному вопросу она была
вскоре избавлена от всякого напряжения, потому что после того, как мисс Мазгроувз вернулись и
закончили свой визит в Коттедж, у нее возникло это спонтанное
информация от Мэри: "Капитан Вентворт не слишком галантен с тобой,
Энн, хотя он был так внимателен ко мне. Генриетта спросила его, что он
думает о тебе. "Ты так изменилась, что он не должен был узнать тебя снова", - сказал он.
"

Несомненно, так оно и было; и она не могла отомстить, потому что он не был
измененные, или не хуже. Нет, годы, сгубившие цвет ее
Блум лишь придали ему более сияющей, мужественный, открытый взгляд, ни в каком отношении
уменьшение его личного достоинства.

"Видоизменился до его знаний". Фредерик Уэнтуорт сказал эти слова,
или что-то вроде них, но не думая, что они будут осуществляться
до нее. Он считал ее очень изменило, и, в первую
момента обращения, выступал как он себя чувствовал. Он не простил Энн
Эллиот. Она дурно обошлась с ним - бросила и разочаровала его; и, что еще хуже,
поступив так, она проявила слабость и робость. Он был самым теплым
к ней привязались, и никогда не видела женщину с которой он подумал, ее
равны. Теперь он намеревался жениться. Он был богат, и, будучи включен
Шор, предназначенные для проведения расчетов, как только он мог быть искушаем. "Да, я здесь"
София, - сказал он сестре, - "вполне готов к глупому браку"
. Любой человек в возрасте от пятнадцати до тридцати может получить меня, если попросит.
немного красоты, несколько улыбок, несколько комплиментов военно-морскому флоту, и
Я пропащий человек ".

Действительно, казалось, что он скоро будет потерян либо для Луизы, либо для
Henrietta. Скоро стал он в Апперкроссе почти каждый день. В
Мазгроувов вряд ли может быть более готов предложить чем он пришел; и как
для Генриетта и Луиза, они оба, казалось, целиком занимали его
что ничего, кроме дальнейшее появление самой совершенной доброй воли
между собой могли бы сделать его достоверным, что они не были
определились соперники. Действительно, г-н Чарлз Хейтер, молодой священник с некоторым
ожидания, который был двоюродным братом Мазгроувов, начал непросто.
До знакомства с капитаном Вентвортом между ним и Генриеттой существовала
значительная видимость привязанности; но
теперь о нем, казалось, совсем забыли.


_III.--Занятие любовью в Лайм-Реджисе_


На этом интересном этапе место действия было изменено с
Апперкросс в Лайм-Реджис, благодаря получению капитаном Вентвортом
письма от его старого друга капитана Харвилла, сообщающего о его прибытии.
обосновался в этом последнем месте. Капитан Вентворт после визита в Лайм
Реджис так интересно рассказал о соседней стране, что
все молодые люди были в восторге от возможности увидеть ее. Соответственно, было решено остаться здесь на ночь
и не ожидать возвращения до обеда следующего дня.

Они нашли капитана Харвилла высоким, темноволосым мужчиной с разумным,
доброжелательное выражение лица: немного неуклюжее, но без эмоций, теплое и
услужливое. Миссис Харвилл, несколько менее утонченная, чем ее муж, казалось,
испытывала те же добрые чувства и сердечность; в то время как капитан Бенвик,
который был самым молодым из трех морских офицеров и сравнительно
у маленького человечка было приятное лицо и меланхоличный вид, именно такой, каким ему и следовало быть
. Он был помолвлен с сестрой капитана Харвилла и теперь
оплакивал ее потерю. Год или два они ждали удачи и
повышения. Удача пришла, его призовые как лейтенанта были велики;
наконец пришло и повышение по службе; но Фанни Харвилл не дожила до того, чтобы узнать об этом
. Она умерла прошлым летом, когда он был в море; и
дружба между ним и Harvilles побывав augmenteд к
событие, которое закрыли все свое мнение о союзе, он теперь жил с
их полностью. Человек скромных манер и сидячего образа жизни, с
явным пристрастием к чтению, он был увлечен Энн Эллиот.
во время этой экскурсии он говорил с ней о поэзии, о Скотте и Байроне,
о "Мармион" и "Владычице озера", о "Гяуре" и "Невесте
из Абидоса". Он с таким чувством повторял различные строки Байрона,
которые изображали разбитое сердце или ум, разрушенный несчастьем, и
выглядел так, словно хотел, чтобы его поняли, что Энн отважилась
рекомендовать ему больше читать прозы в его ежедневных занятиях.

Еще одним интересным человеком, с которым группа Апперкроссов познакомилась в Лайме, был мистер
Эллиот. Он не узнал Энн и ее друзей, или они узнали, пока он не выехал из города
кто он такой; но он был явно поражен
Энн и смотрел на нее с искренним восхищением, которого она
не могла не почувствовать. Она выглядела на удивление хорошо, ее очень
правильные, очень красивые черты имели цвет и свежесть юности
восстановленные легким ветром, который дул на ее лицо, и
по анимации глаз, которую он также произвел.

Было очевидно, что джентльмен чрезвычайно восхищался ею. Капитан
Вентворт оглянулся на нее таким взглядом, который показывал, что он заметил это.
Он бросил на нее мгновенный взгляд, с первого взгляда, яркости, которое, казалось,
сказать: "что человеку; и даже я в эту минуту, см
Энн Эллиот".

Но безрассудство Луизы Мазгроув и последствия, которые за ним последовали,
вскоре стерли из памяти Энн все подобные воспоминания.
Луиза, гулявшая с капитаном Вентвортом, убедила его прыгнуть
она спускалась по ступенькам Нижнего этажа. Вопреки его совету, она побежала вверх
шаги снова спрыгнул вниз, и, будучи слишком опрометчиво с
во-вторых, упал на асфальт и был вознесен бессмысленно. К счастью, никто не пострадал
кости были сломаны, единственной травмой была голова; и капитан и миссис
Харвилл настоял на том, чтобы ее отвезли в их дом, она поправилась
здоровье было настолько устойчивым, что перед тем, как Энн и леди Рассел уехали из Келлинч Лодж
в Бат, ходили разговоры о возможности того, что она сможет быть
переведен в Апперкросс.

Когда произошел несчастный случай, отношение капитана Вентворта было очень
голос влюбленного. "О Боже! если бы я не уступил в роковой
момент!" - воскликнул он. "Если бы я только поступил так, как должен! Но такая нетерпеливая и такая
решительная; дорогая, сладкая Луиза!

Энн боялась, что не может быть никаких сомнений относительно того, что последует за
выздоровлением; но ее позабавило, когда Чарльз Мазгроув рассказал, как сильно
Капитан Бенвик восхищалась собой: "Элегантность, нежность, красота!" О,
очарованию мисс Эллиот не было конца!

Другой сюрприз ждал ее в Бате, где она нашла своего отца и
сестра Элизабет была счастлива в подчинении и обществе
предполагаемого наследника. Он объяснил все единственно по недоразумению
своей стороны, возникающие в заблуждение. У него никогда не возникало мысли
выброситься; он боялся, что его выбросят, и
деликатность заставила его промолчать. Эти объяснения были даны, сэр
Уолтер взял его за руку, подтвердив, что "На мистера Эллиота было лучше
смотреть, чем на большинство мужчин, и что он не возражал против того, чтобы его видели с
ним где угодно".

Джентльмен зашел однажды вечером, вскоре после приезда Энн в город;
и его легкое удивление, когда его представили ей, показало, что
он был не столько удивлен, сколько обрадован встречей в лице
дочери сэра Уолтера, молодой леди, которая так сильно поразила его
воображение в Лайме. Он остановился на час, и его тон, его выражения, его
выбор темы - все свидетельствовало о работе здравого, проницательного
ума.

И все же Энн не могла понять, какую цель преследовало его стремление к этому
примирению. Даже помолвка Луизы Масгроув с капитаном
Бенвиком, о которой Мэри объявила ей примерно месяц спустя, казалась
более поддающейся объяснению - разве молодую пару не бросили
неделями?--чем эта решимость Мистера Эллиота, чтобы стать
друзья со связями, от которых он мог получить никаких возможных преимуществ.


_IV.--Любовь Торжествует_


Вслед за новостью о помолвке Луизы в Бат прибыли
Адмирал и миссис Крофт. Он приехал излечиться от своей подагры.;
вскоре за ним последовал капитан Вентворт, который впервые
со времени их второй встречи намеренно разыскал Энн на концерте
, который она и ее люди посещали. Самой важной частью
их разговора был его комментарий по поводу помолвки Луизы с капитаном
Бенвик. Он честно признался, что не мог понять, как это
заинтересованные Бенвик.

"Человека, подобного ему, в его ситуации, с сердце, пронзенное, раненых, почти
разбитые! Фанни Харвилл была очень возвышенным человеком, и его привязанность к
ней действительно была привязанностью. Мужчина не оправляется от такой преданности
сердца такой женщине. Он не надобно; он не".

Но капитан не смог сказать гораздо больше, неутомимый
внимание которой мистер Эллиот уделено ее на этом концерте.

"Очень давно, - сказал он, - имя Энн Эллиот обладало очарованием
над моей фантазией; и, если бы я осмелился, я бы высказал свое пожелание, чтобы название
никогда не менялось ".

Такие формулировки можно было бы принять почти за предложение; но Энн была слишком
увлечена наблюдением за капитаном Вентвортом, чтобы обращать на это внимание
.

Она до сих пор в голове слова, которые ей когда-то любовник говорил на
на концерте, когда визит она выплачивается на неверный друг, старый
товарищ ее называют миссис Смит, дал ей полного просветления
как характеру и презентовать объекты Мистер Эллиот. Миссис Смит, которая
была вдовой, и чей муж был закадычным другом мистера Эллиота,
описал его как "человека без сердца и совести, расчетливого, осторожного,
хладнокровного существа, думающего только о себе; который ради своих собственных интересов
или изи был бы виновен в любой жестокости или любом предательстве, которые могли бы быть
совершены без риска нанести ущерб его общему характеру ". Она рассказала
как он поощрял ее мужа, перед которым был в больших
обязательствах, пускаться в самые разорительные траты, а затем, после его
смерти, причинил ей бесконечные трудности и огорчения, отказываясь действовать
как его душеприказчик. Она также сообщила Энн , что он женился своей первой женой .
жена, с которой он плохо обращался, исключительно из-за ее состояния, и
что, хотя среди нынешних причин продолжения знакомства
с его родственниками была искренняя привязанность к ней, его первоначальная
целью примирения с сэром Уолтером было обеспечить
себе возвращение титула баронета, предотвратив попадание обладателя
титула в сети миссис Клэй.

На следующий день в Кэмден-Плейс приехала компания Масгроувов. У миссис
Масгроув-старшей в Бате было несколько старых друзей, которых она хотела повидать;
Миссис Чарльз Мазгроув не могла вынести, что ее бросили на какой-либо экскурсии
, которую совершал ее муж; Генриетта, которая достигла
взаимопонимания с мистером Чарльзом Хейтером, приехала, чтобы купить свадебную одежду
для себя и Луизы, а капитан Харвилл приехал по делу. Это
был в гостях у Мазгроувов, кто останавливается в "Белом олене"
Отель, что Анна знаменательный разговор с последних
человек. Капитан был возвращаясь к теме своего друга
Взаимодействие бенвик, и Анна была поговорка, что женщины не забывают
так же охотно, как мужчин.

- Нет, нет, - сказал Харвилл, - человеку не свойственно забывать. Я не позволю
мужчине в большей степени, чем женщине, быть непостоянным и
забывать тех, кого они любят или когда-то любили. Я верю в обратное. Я
верю в истинную аналогию между нашими телесными рамками и нашими ментальными; и
поскольку наши телесные рамки сильнее ваших, то же самое можно сказать и о наших чувствах ".

"Возможно, ваши чувства сильнее, - ответила Энн, - но тот же дух
аналогии позволяет мне утверждать, что наши чувства более нежные.
Мужчина более крепок, чем женщина, но он не живет дольше; что именно
объясняет мой взгляд на природу их привязанности ".

Капитан Вентворт, сидевший за письменным столом в другой части комнаты
, занятый перепиской, казался очень заинтересованным
этим разговором; и несколько минут спустя он поставил перед Энн:
с глазами, полными мольбы, письмо, адресованное "мисс А.Э."

"Я предлагаю еще раз к вам, - писал он, - с сердцем, даже больше вашего
владеть чем, когда вы едва не разбили его восемь с половиной лет назад. Не смей
говорить, что мужчина забывает раньше, чем женщина, что его любовь умирает раньше
Я не любил никого, кроме тебя".

На такое заявление мог быть только один ответ, и вскоре Фредерик
Вентворт и Энн Эллиот снова обменивались теми чувствами и теми
обещаниями, которые когда-то, казалось, обеспечивали все, но за которыми
последовали долгие годы разделения и отчуждения.

На этот раз никаких возражений против помолвки не последовало. Богатство капитана Вентворта
, личная внешность и хорошо звучащее имя позволили сэру Уолтеру
с большим изяществом подготовить свое перо для включения "женитьбы"
в "Книгу чести".

Как Мистер Эллиот, новость о помолвке ворвался его брат Анны о нем
с неожиданной внезапностью. Вскоре он покинул бат; и миссис Клэй
вскоре оставив его потом и услышал в порядке, установленном
под его покровительством в Лондоне, было очевидно, как дважды это была игра
играл, и какова была его решимость, чтобы спасти себя в любом случае
от вырубки одной коварной женщиной, по крайней мере.

 * * * * *




HONOR; DE BALZAC

Eug;nie Grandet

 Оноре де Бальзак родился 20 мая 1799 года в Туре, во Франции,
 и умер в Париже 18 августа 1850 года. Его ранняя жизнь была наполнена
 тяжелой работой и угнетала бедность. Он добился успеха
 опубликовав "Les Derniers Chouans" в 1829 году, и он
 вскоре завоевал известность как лидер реалистической литературы.
 Несмотря на частые грубости, он выступает за все время
 великий писатель по причине его способностям персонажа.
 "Эжени Гранде" по праву является одним из самых известных романов
 Бальзака. Как исследование алчности в характере
 старика Гранде, это превосходно, и картина нравов в
 провинциальный городок Сомюр написан так, как мог нарисовать его только выдающийся художник
 как Бальзак. Пафос растраченной жизни Эжени
 долгие страдания мадам. Гранде, коварство и
 хитрость Де Грассенов и Крюшо, верность
 Нанон и откровенный эгоизм Шарля Гранде - все это
 все вместе делает книгу шедевром французской художественной литературы
 . "Эжени Гранде" была написана во всей силе гения
 Бальзака в 1833 году и была опубликована в первом томе
 "Сцен провинциальной жизни" в 1834 году и, наконец, включала
 в "Человеческой комедии" 1843 года.


_ Я.--Богатый скряга из Сомюра_


Город Сомюр старомоден и во всех отношениях "провинциальен". Его
дома темны внутри, его магазины без украшений напоминают мастерские
Средневековья. Его жители свободно сплетничают, в соответствии с модой провинциальных городков
, и прибытие незнакомца в город является
важной новостью. Торговля Сомюра зависит от виноградников
района. Процветание землевладельцев, виноградарей, бондарей и
владельцев гостиниц растет или падает в зависимости от того, хороший сезон или плохой
для винограда.

Дом в Сомюре, более крупные и более мрачное, чем большинство, и еще
резиденции знати, принадлежавшие М. Грандет.

Этот мсье Гранде был бондарем в 1789 году, хорошим деловым человеком с
замечательной бухгалтерией. Он преуспел во время революции, купил
конфискованные церковные земли по низкой цене, женился на дочери
богатого торговца лесом, был назначен мэром при консульстве, стал
Грандет Месье, когда империя была создана, и с каждым годом росла
богаче и более скупым.

В 1817 году мсье Гранде было 68 лет, его жене 47, а их единственному ребенку, Эжени,
- 21.

Осторожный, хитрый, молчаливый человек был М. Грандет, который любил свое золото и
вам лучше в лучшей за все остальное. Он обрабатывал 100 акров
виноградника, имел тринадцать небольших ферм, старое аббатство и 127 акров
пастбищных угодий, а также владел домом, в котором жил. Город оценивал старый
Доход Гранде составлял пять или шесть миллионов франков, но только два человека
могли с некоторой долей вероятности предположить, и эти
были нотариусом месье Крюшо и банкиром месье де Грассеном, и они
не раскрывали секретов.

И г - н Крюшо , и г - н де Грассен были людьми весьма важными
в Сомюре, и пользовались правом въезда в дом М. Грандет-это
привилегией только очень немногие из их соседей.

Было соперничество между этими двумя семьями Cruchots и des
Грассен, соперничество за руку дочери Гранде, Эжени. Племянник Крюшо
был подающим надежды юристом, в возрасте тридцати трех лет он уже был
председателем суда первой инстанции, а брат Крюшо был
аббатом Турским. Надежды четы Крюшо были сосредоточены на успешной женитьбе
племянника (который называл себя Крюшо де Бонфон в честь купленного им
поместья) на наследнице Гранде.

Мадам де Грассен была столь же полна надежд и неутомима в защите своего сына
Адольфа.

Весь город знал о борьбе между этими двумя семьями и
с интересом наблюдал за ней. Бы Мадемуазель Грандет жениться на М. Адольф де
Grassins or M. le Pr;sident? Были и другие, кто заявлял, что старик
купер был достаточно богат, чтобы выдать свою дочь замуж за пэра Франции.

Со всем своим богатством и состоянием, которое принесла ему жена, мсье Гранде
жил так скудно и дешево, как только мог. В его доме было холодно и уныло,
а на стол ему подавали домашнюю птицу, яйца, масло и кукурузу.
Мсье Гранде никогда не наносил визитов и не приглашал людей на обед.

Одна из служанок, Нанон, крупная, сильная женщина ростом пять футов восемь дюймов, выполняла
всю работу по дому, готовила и стирала, пекла и
убирала и с абсолютной заботой следила за интересами своего хозяина.
верность. Сила Нану обратился к М. Грандет когда он был на
ищем домработницу перед своей женитьбой, и девушка, из
работа и несчастная, никогда не потеряла свою благодарность за то, что были приняты
на его обслуживание. Двадцать восемь лет Нанон работала с утра до вечера
у Гранде и при годовом жалованье в семьдесят ливров скопилось
больше денег, чем у любого другого слуги в Сомюре. Она была одной семьи,
проводить вечера в гостиной ее работодателей, где
одной свечи было все, что было разрешено для освещения. М. Грандет также
решил, что не нужно уметь разжечь костер в гостиной с 1 апреля по
31 октября, и каждое утро он шел на кухню и раздавал
хлеб, сахар и другие припасы на день Нанет, а свечи -
своей дочери.

Что касается мадам. Гранде, ее мягкость и кротость не могли устоять
против силы характера своего мужа. Она принесла больше, чем
300 000 франков своему мужу, и все же у нее не было денег, кроме редких.
шесть франков на карманные расходы, и единственным надежным источником дохода было
четыре или пять луидоров, которые Гранде заработал на бельгийских купцах, которые покупали
его вино, заплатите сверх оговоренной цены. Достаточно часто он
одолжить эти деньги даже. Mme. Гранде был слишком мягок, чтобы бунтовать,
но гордость не позволяла ей просить ни одного су у мужа. Вместе со своей
дочерью она позаботилась о домашнем белье и нашла компенсацию за
несчастье ее судьбы в утешении религии, а также в
обществе Эжени. Мсье Гранде никогда не приходило в голову, что его жена
страдает или имела причины страдать. Он зарабатывал деньги; с каждым годом его
состояние увеличивалось. Он платил за посиделки в церкви и давал своей дочери
пять франков в месяц на карманные расходы. Что его жена почти никогда
не выходила из дома, разве что изредка ходила в церковь, что ее платье было
неизменно одним и тем же, и что она никогда ни о чем его не просила, никогда
не беспокоила мсье Гранде. Алчность была его всепоглощающей страстью, и это было
его устраивало то, что никто не пытался перейти ему дорогу.

Дважды в год, в свой день рождения и в день ее святого покровителя,
Эжени получала от своего отца редкую золотую монету, и тогда он
получите удовольствие, заглянув в ее магазин, потому что эти монеты не должны были быть потрачены
. Старому мсье Гранде нравилось думать, что его дочь учится
ценить золото и что, отдавая ей эти драгоценные монеты, он не
расставался со своими деньгами, а всего лишь складывал их в другую шкатулку.


_II.--Весна любви Эжени_


В двадцать третий день рождения Эжени, в ноябре 1819 года, трое
Крюшо - нотариус, аббат и мировой судья - и три десятника
Grassins--М. де Grassins, мадам де Grassins, и их сын Адольф--
поспешил засвидетельствовать свое почтение к наследнице, как только ужин был
за. Г-н Грандет в честь этого события, зажег вторую свечу в
гостиная. "Сегодня день рождения Евгении, и мы должны иметь
освещения", - отметил он. Все Крюшо принесли красивые букеты
цветов для Эжени, но их подарки затмила эффектная рабочая шкатулка
украшенная роскошной позолоченной серебряной фурнитурой, которую мадам де Грассен
подарили, и это привело Эжени в восторг. - Это привез Адольф.
из Парижа, - прошептала мадам де Грассен на ухо девушке. Старый Гранде
прекрасно понимал, что обе семьи добивались его дочери ради
ее состояния, и решил, что ни одна из них
не должна получить ее.

В половине девятого все сели играть в лото, кроме старика Гранде,
который никогда ни в какие игры не играл. Так же, как и мадам Дж. Гранде выиграл в лотерею
шестнадцать су, громкий стук в парадную дверь заставил вздрогнуть всех в комнате
. Нанета взяла одну из свечей и направилась к двери, сопровождаемая
Гранде. Вскоре они вернулись с молодым человеком, симпатичным и
модно одетым. Это был Шарль Гранде, сын старого
брата купера, парижского купца. Молодой человек принес довольно много
сундуков, и пока Нанон следила за тем, чтобы его багаж был отдан, все
игроки в лото смотрели на гостя. Старый Гранде взял со стола единственную оставшуюся
свечу, чтобы прочесть длинное письмо, которое принес его племянник
. Шарль отправился из Парижа по настоянию своего отца, чтобы нанести визит
своему дяде в Сомюр. Он был денди, и его внешность соответствовала
разительный контраст с одеждой Крюшо и Де Грассенов.
Более того, у него уже был роман с знатной дамой, которую он
звал Аннет, и он был хорошим стрелком. В целом Шарль Гранде был
тщеславным и эгоистичным юношей, сознававшим свое превосходство над
немодными провинциалами Сомюра, но решившим любой ценой
наслаждаться жизнью как можно лучше.

Что касается Эжени, ей казалось, что она никогда не видела такого совершенного
джентльмен как этот Кузен из Парижа, и, рискуя навлечь ее
гнев отца, удалось убедить Нанона, чтобы делать то, что она может получить
сделайте так, чтобы их гостю было комфортно в холодном и унылом доме.

Нанета доила корову, когда Эжени любезно откликнулась на ее просьбу.
внимательная служанка тут же любезно согласилась.
пообещала сберечь немного сливок из запасов молока своего хозяина. Эжени
Cruchots и des Grassins в отставке привел в замешательство в присутствии
Чарльз Грандет. Молодой парижанин, воспитанный в роскоши своим отцом,
не мог понять, почему его отправили в это диковинное место
и он был еще больше озадачен тем, что его дядя сказал ему, что они будут
обсудите "важное дело" завтра. Тогда, действительно, простыми и
жестокими словами он узнал содержание рокового письма, которое привез
от своего отца. Прошло двадцать три года с тех пор, как старик Гранде последний раз видел
своего брата в Париже, но этот брат тоже стал богатым человеком;
старик Гранде знал об этом. И вот Виктор-Анж-Гийом Гранде написал
ему из Парижа, сказав: "К тому времени, как это письмо окажется в твоих
руках, я перестану существовать. Срыв моего биржевого маклера и мой
нотариус разрушил меня, и хотя я должен около четырех миллионов франков, моя
активы составляют лишь четверть моих долгов. Я не переживу позора
банкротства. Я знаю, ты не можешь удовлетворить моих кредиторов, но ты можешь быть
отцом моему несчастному ребенку, Чарльзу, который сейчас один во всем мире. Выложите перед ним все
и скажите ему, что благодаря моей работе он может вернуть потерянное им
состояние. Моя неудача вызвана не нечестностью или
небрежностью, а причинами, находящимися вне моего контроля ".

Старый Гранде прямо сказал своему племяннику, что его отец умер, и даже
показал ему статью, уже опубликованную в газетах, в которой говорилось о руинах и
самоубийство несчастного человека - так быстро распространилась эта новость за границей.

На данный момент его нищенское состояние ничего не значило для молодого человека;
единственным горем была потеря отца.

Старый Грандет оставьте его в покое, и через день или два Шарль собрал
сила, чтобы противостоять ситуации.

Г-жа Гранде и Эжени были полны нежного сочувствия к несчастному.
молодой человек, и это сочувствие в случае Эжени переросло в любовь. Однажды
Когда Эжени проходила мимо комнаты своего кузена, дверь была приоткрыта; она
распахнула ее и увидела, что Шарль уснул в своем кресле. Она
вошел и узнал из письма своего кузена была написана Аннет,
которые она прочитала, как он лежал на столе, что он просил денег--для
старый Грандет решил ничего не делать для своего племянника за его оплатой
проход в Нант. На следующий вечер она принесла ему весь свой запас золота
монет на сумму шесть тысяч франков. Ее уверенность и преданная привязанность
глубоко тронули Шарля. Он принял деньги, а взамен отдавали в
ее держал небольшой кожаный коробка, содержащая портреты отца и
мать, богато оправленные в золото. Евгении пообещали охранять этот ящик, пока он не
вернулся.

Ибо было решено, что Шарль Гранде должен отправиться на поиски счастья в Индию
. Он продал свои драгоценности и наряды, заплатил личные долги
в Париже и остался в Сомюре ждать, пока корабль будет готов к отплытию
в Нант.

И в эти несколько недель для Эжени наступила весна любви.

Старик Гранде был слишком занят, чтобы беспокоиться о своем племяннике, от которого так скоро нужно было избавиться.
и от Нанны, и от мадам. Грандет любила и жалела
молодой человек.

Чарльз Грандет, со своей стороны, сознавал, что его парижские друзья
не показали бы ему, как доброта, и чистота и правда
Любовь Эжени была чем-то таким, чего он до сих пор не испытывал.

Кузены улучали несколько минут вместе ранним утром,
и однажды, всего за несколько дней до его отъезда, они встретились в длинном,
темном коридоре у подножия лестницы. "Дорогая кузина, я не могу ожидать,
для возврата в течение многих лет", - грустно сказал Чарльз. "Мы не должны считать, что
на себя обязательства в любом случае".

"Ты меня любишь?" был все Эжени попросила. И в ответ на его ответ она добавила: "Тогда
Я буду ждать тебя, Шарль".

Вскоре его руки обняли ее за талию. Эжени не сопротивлялась.,
и, прижав к сердцу, приняла поцелуй своего возлюбленного.

"Дорогая Эжени, кузен лучше брата; он может жениться на тебе",
сказал Шарль.

Так влюбленные поклялись друг другу. Затем настал ужасный
час расставания, и Шарль Гранде отплыл из Нанта в Индию;
и старый дом в Сомюре вдруг показался Эжени ставшим
действительно очень пустым и голым.


_III.--M. Открытие Гранде_


Гранде, по совету нотариуса М. Крюшо, спас честь
своего умершего брата. Акта о банкротстве не было. М. Крюшо, чтобы получить
благосклонен к старику Гранде, предложил поехать в Париж, чтобы заняться делами покойного
но предложил оплатить расходы. Это был месье Дезе.
Grassins, однако, кто уехал в Париж, ибо он обязался не
обязанности; и банкир не только участие Гийом Грандет по
кредиторы, но остался в Париже, будучи депутатом-и упал
в любви с актрисой. Адольф присоединился к своему отцу и приобрел
столь же неприятную репутацию.

Имущество Гийома Гранде принесло достаточно денег, чтобы выплатить
кредиторам дивиденды в размере 47 процентов. Они договорились, что будут
передайте, на определенных условиях, свои счета аккредитованному нотариусу,
и каждый сказал себе, что Гранде Сомюрский заплатит.

Гранде Сомюрский, однако, не заплатил. Бесконечные задержки
предстоящего, и Де Grassins всегда держал обещания, которые были
не выполнил.

Шли годы, некоторые кредиторы потеряли всякую надежду на выплату,
другие умерли; по прошествии пяти лет дефицит составил
1 200 000 франков.

Тем временем на меня обрушился страшный удар. Гранде. 1 января
1820 года старый Гранде, по своему обыкновению, подарил своей дочери
золотую монету и попросил показать ее склад золотых монет.

Все, что сказала ему Эжени, это то, что ее деньги пропали. Напрасно старик
бушевал. Эжени все повторяла: "Я совершеннолетняя, деньги были мои".

Гранде бесился на свою жену, которая, усталая и больная, не доставляла ему никакого удовольствия.
Фактически, мои. Характер Гранде окреп после того, как у нее случилась беда
с дочерью, и она отказалась поддержать гневные требования своего мужа
.

Тогда старый Гранде приказал Эжени удалиться в ее собственную квартиру. "Ты
слышишь, что я говорю? Уходи!" - крикнул он.

Вскоре весь город знал, что Эжени была пленницей в своей собственной комнате,
видя никого, кроме ее матери и старую НАНУ; и общественное мнение, зная,
ничего не причиной ссоры, обвинил старый Купер. В течение шести
месяцев такое положение вещей продолжалось и мое. Болезнь Гранде становилась
неуклонно ухудшающейся. Нотариус Крюшо предупредил старого Гранде, что в
случае смерти его жены ему придется отчитаться перед Эжени
о доле своей матери в общем имуществе; и что Эжени могла бы тогда,
если бы захотела, потребовать состояние своей матери, на которое она имела бы
право.

Это всерьез встревожило скупого старого бондаря, и он принял решение
подумайте о примирении, потому что его жена заверила его, что ей никогда не станет лучше.
Пока с Эжени так плохо обращаются. Эжени и ее мать были
речь Шарля, от кого не пришло письмо, и получать то, что
удовольствие, которое они могли, глядя на портрет своих родителей, когда
старый Грандет ворвался в комнату. Увидев золотой фурнитурой, он
раскупали туалетную дела, и имели бы срывания драгоценных
металл. - Отец, отец, - крикнула Эжени, - это дело не твое; оно
не мое, это священное дело! Оно принадлежит моему несчастному кузену. Не делай этого!
не разрывай его на части!"

Старый Гранде не обратил на это внимания.

"О, сжальтесь, вы меня убиваете!" - сказала мать.

Эжени схватила нож, и ее крик привлек внимание Нанны.

"Отец, если ты отрежешь хоть одну золотую монету, я заколю себя.
Ты убиваешь мою мать, и ты убьешь меня тоже".

Старый Гранде на этот раз испугался. Он пытался помириться со своей женой
он поцеловал Эжени и даже пообещал, что Эжени выйдет замуж за своего кузена
, если она захочет.

Мадам Грандет задержался до октября, а потом умер. "Нет
счастье было разве что в небе; когда-нибудь вы поймете
это", - сказала она своей дочери незадолго до смерти.

Месье Крюшо был вызван после моего. Смерть грандет и в его
наличие Эжени согласился подписать документ об отказе от своего иска к ней
состояние матери, а ее отец жил. Она подписала его без всяких возражений.
К великому облегчению старого Гранде, он пообещал выплачивать
ей 100 франков в месяц. Но у самого старика ничего не получалось. Постепенно
он отказался от своих многочисленных занятий, но продолжал жить, пока не прошло семь лет
. Затем он умер, и в конце его глаза загорелись при виде
священные сосуды священника из серебра. Кредиторы его брата все еще были
неоплачены. Месье Крюшо сообщил Эжени, что ее имущество составляет
17 000 000 франков. "Где может быть мой кузен?" - спросила она себя. "Если бы только
мы знали, где этот молодой человек, я бы сама отправилась на поиски
его", - сказала ей Нанета. Бедная наследница была очень одинока. Верующие
Нанет, которой сейчас пятьдесят девять, вышла замуж за Антуана Корнуайе, управляющего делами
estates, и эти двое, знавшие друг друга много лет, жили в
этом доме.

Крюшо все еще надеялись женить господина президента на Эжени, и каждый
на день рождения магистрату подарили красивый букет. Но сердце
Эжени осталось верным своей кузине.

"Ах, Нанона," она хотела сказать: "почему он не пишет мне как-то все
в эти годы?"

Мадам де Grassins, не желая видеть торжество своих старых соперников, в
Cruchots, пошла поговорка про то, что наследница Грандет миллионы
женится на пэр Франции, а не мировому судье. Эжени, однако,
не думала ни о пэре, ни о магистрате. Она жертвовала
огромные суммы на благотворительность и продолжала тихо жить в унылом старом доме.
Ее богатство принесло ей никакого комфорта, только ее сокровища были два
портреты в ее оплаты. Но она продолжала любить, и поверил
себя любимым в ответ.


_IV.--В честь Grandets_


Чарльз Грандет в течение восьми лет, был встречен с большим
успех в его торговых предприятий. Он очень быстро понял, что
зарабатывать деньги в тропиках, как и в Европе, можно, занимаясь скупкой и
продажей людей, и поэтому он погрузился в работорговлю в Африке, и под
имя Карла Шепарда было известно в Ост-Индии, в Соединенных Штатах.
В штатах и на африканском побережье. Его план состоял в том, чтобы разбогатеть как можно быстрее
, а затем вернуться в Париж и жить в уважении. Для
время-то есть, во время своего первого путешествия--мысли Эжени дала ему
бесконечное удовольствие; но только все сбережения, Сомюр было изглажено,
и его двоюродный брат стал просто человеком, которому он задолжал 6.000 франков.

В 1827 году Шарль вернулся в Бордо с 1 900 000 франков золотом
пылью. На борту корабля он очень сблизился с д'Обрионами,
старой аристократической, но обедневшей семьей. Мадам д'Обрион очень хотела
подыскала Шарля Гранде для своей единственной дочери, и они все вместе отправились в
Париж. Мадам д'Обрион указала Гранде, что благодаря ее влиянию
он получит назначение при дворе с титулом графа д'Обриона; и
Аннета, с которой Гранде советовался, одобрила этот союз.

Дез Грассен, услышав о возвращении странника, зашел к нему и, желая
получить какое-нибудь вознаграждение за все свои хлопоты, объяснил, что
300 000 франков все еще были должны кредиторам его отца. Но Шарль
Гранде хладнокровно ответил, что он не имеет никакого отношения к долгам своего отца.
долги.

Де Грассен, однако, написал своей жене, что он все равно сделает мертвого
Гийома Гранде банкротом, и это остановит брак, а мадам.
де Грассен показал письмо Эжени.

Эжени уже получила известие от своей кузины. Шарль Гранде прислал чек
на 8000 франков, попросил вернуть его несессер и
небрежно упомянул, что собирается заключить блестящий брак с мадемуазель.
Мадемуазель Гранде. д'Обрион, к которому, по его признанию, он не испытывал ни малейшей привязанности
.

Это было крушение всех надежд Эжени - полное и бесповоротное
крушение.

"Моя мать была права", - сказала она, плача. "Страдать, а потом умереть - вот
наш удел!"

В тот же вечер, когда г-н Крюшо де Бонфон, мировой судья, зашел к
Эжени, она пообещала выйти за него замуж при условии, что он не будет претендовать ни на что из
брачных прав на нее и что он немедленно поедет и
полностью рассчитается со всеми кредиторами ее дяди.

Месье де Бонфон, обрадованный возможностью заполучить наследницу Гранде
миллионы на любых условиях, согласился и немедленно отправился в Париж с
чеком на 1 500 000 франков. Он вез письмо от Эжени Шарлю
Грандет письмо, в котором не было ни слова упрека, но объявил
полное освобождение от ответственности за долги своего отца.

Чарльз был поражен, услышав от М. де Bonfons о его предстоящем
брак с Эжени, и он был немало удивлен, когда президент сказал ему
что мадемуазель Грандет обладал 17,000,000 франков.

Мадам д'Обрион прервала беседу; возражение ее мужа против
Брак Гранде с его дочерью был расторгнут после выплаты долгов
давним кредиторам и восстановления семейной чести
Гранде.

Г-н де Бонфон, который теперь отказался от фамилии Крюшо, женился на Эжени, и
вскоре после этого был назначен советником королевского двора в Анже. Его
лояльность правительству была вознаграждена дальнейшим назначением. Месье де
Бонфон стал депутатом Сомюра; а затем, мечтая о более высоких почестях,
возможно, о звании пэра, он умер.

М. де Bonfons всегда уважал просьбе его жены, что они должны жить
врозь; с поразительной хитростью он был составлен брачный договор, в
что, "в случае, если не было никаких проблем в браке муж и жена
завещал все свое имущество, все без исключения или
бронирование". Смерть расстроила его планы. Мадам де Бонфон осталась в
овдовела через три года после замужества, с доходом 800 000 ливров.

Она все еще красивая женщина, но бледная и печальная. Несмотря на свой доход
она живет в старом доме, холодном и без солнца, который имеет
сходство с ее собственной жизнью. Мало тратя на себя, г-жа де Бонфон
жертвует большие суммы на помощь несчастным; но она очень
одинока - без мужа, детей и родных. Она живет в мире,
но не принадлежит к нему.

 * * * * *


Старый Горио

 "Старый Горио", или, если дать ему французское название, "Le P;re
 Горио" - один из серии романов, которым Бальзак дал
 название "Комедия человеческой жизни". Это комедия,
 смешавшись с аляповатые трагические штрихи, общества во французской
 столица в первые десятилетия XIX века.
 Главный герой этой истории, конечно же, старик Горио, и
 страсть, которая доминирует над ним, - это страсть к отцовству. В
 картине, которую Бальзак рисует парижской жизни, от убогого
 пансиона до роскошных особняков позолоченной
 аристократии во времена реставрации Бурбонов, автор
 экспонаты, что склонность к сверх-описание, для которых он был
 критике со стороны современников, и слишком подробно останавливаться на
 мелкие детали. Однако можно настаивать на том, что именно
 совокупный эффект этих мельчайших штрихов необходим
 для истинного раскрытия характера.


_I.-- В парижском пансионе_


Мадам Вокер, урожденная Конфлан, пожилая дама, которая в течение сорока лет
в прошлом содержала парижский пансион для среднего класса, расположенный в
Улица Нев-Сент-Женевьев, между Латинским кварталом и Предместьем
Святой Марсель. Этот пансион, известный под названием Maison Vauquer,
принимает как мужчин, так и женщин - молодых мужчин и стариков; но до сих пор скандал
никогда не посягал на моральные принципы, на которых держится респектабельный
установление было проведено. Кроме того, уже более тридцати лет,
нет, молодая женщина была замечена в доме; и если какой-нибудь молодой человек
жили там, это было потому, что его родным удалось сделать ему лишь очень
стройная пособие. Тем не менее, в 1819 году, когда начинается эта драма
, там была найдена бедная молодая девушка.

Отель Maison Vauquer имеет три этажа, с мансардой камеры, и крошечный
сад позади дома. На первом этаже гостиная освещается
два окна смотрели на улицу. Ничто не может быть более унылым
чем эта комната, которая используется как гостиная. Он обставлен
стульями, сиденья которых покрыты полосами чередующегося материала из тусклого и блестящего конского волоса
, а в центре находится круглый стол
с мраморной столешницей. Номер выдыхает запах, для которого нет имени,
в любом языке, за исключением _odour де pension_. И все же, если вы
сравните ее со столовой, которая примыкает к ней, вы обнаружите, что
гостиная элегантна и благоухает, как будуар леди. Там
царит нищета без спасительного налета поэзии - нищета, проникающая,
концентрированная, резкая. Эта комната предстает в лучшем виде, когда в семь утра
Мадам Вокер в сопровождении своей кошки входит в нее из своей
спальни. Она носит тюль колпачок, под которым висит криво передний
фальшивые волосы; ее зияющую флоп тапочки, как она прохаживается по комнате.
Черты ее лица постаревшие и дряблые; из их середины торчит нос, похожий на
клюв попугая. Ее маленькие пухлые ручки, ее фигура, пухлая, как церковная крыса.
ее слишком полный и трепетный бюст - все это гармонирует с комнатой.
Мадам Вокер около пятидесяти лет, она выглядит так, как выглядит большинство женщин, которые говорят, что с ними случались несчастья.
На момент, когда начинается эта история, в доме проживало семеро.

...........
. На первом этаже располагались две лучшие анфилады комнат. Мадам
Вокер занимала маленькую, а другую сдавала мадам Кутюр,
вдове казначея армии Французской Республики. С ней была
совсем юная девушка по имени Викторин Тайллефер. На втором этаже,
одну квартиру снимал пожилой джентльмен по фамилии Пуаре; другую
мужчина лет сорока, носивший черный парик, крашенный
бакенбарды, выдал себя за торговца на пенсии и назвался
Monsieur Vautrin. Третий этаж был разделен на четыре отдельные комнаты,
одну из которых занимала старая дева по имени мадемуазель Мишонно, а
другую - престарелый производитель вермишели, который позволил себе быть
называется "Старина Горио". Оставшиеся две комнаты были отведены для медицинского
студент известный как Бианшона и студентка юридического факультета по имени Эжен де
Растиньяк. Над третьим этажом был чердак, где сушилось белье, и
две комнаты на чердаке, в одной из которых спал человек любой работы Кристоф,
а в другой - толстая кухарка Сильви.

Унылый вид интерьера заведения повторился еще раз
в потрепанной одежде постояльцев. Мадемуазель Мишонно защищала
свои слабые глаза потертым зеленым шелковым абажуром на латунной проволоке,
который испугал бы Ангела Жалости. Хотя игра страстей
изуродовала ее черты, она сохранила определенные следы прекрасного
цвет лица, который предполагал, что фигура сохранила некоторые фрагменты
красоты. Пуаре был человеком-автоматом, который зарабатывал пенсию
механическим трудом в качестве государственного чиновника.

Мадемуазель Викторина Тайллефер была болезненно бледна, как девушка
слабого здоровья; но ее серо-черные глаза выражали кротость и
смирение христианки. Ее платье, простое и дешевое, предал ее
юношеская форма. Счастливая, она могла бы быть красивой, счастья
придает поэтическую прелесть женщины, а платье-это искусственность. Если любовь
если бы у Викторины когда-нибудь заблестели глаза, она смогла бы
постоять за себя с самой красивой из своих коллег. Ее отец считал, что у него
были причины сомневаться в своем отцовстве, хотя она любила его со страстной
нежностью; и после того, как он назначил ей ежегодное содержание в размере шестисот
франков, он лишил ее наследства в пользу своего единственного сына, который должен был стать
единственным наследником его миллионов. Мадам Кутюр была дальней родственницей
Матери Викторины, которая умерла у нее на руках, и она воспитывала
сироту как свою собственную дочь в строгом благочестии, взяв ее с собой.
строгая регулярность в посещении месс и исповеди.

Эжен де Растиньяк, старший сын бедного барона Ангулема, был
типичным сыном Юга. Цвет лица у него был чистый, волосы черные,
глаза голубые. Его фигура, манеры и привычные позы доказывали, что он был
отпрыском благородной семьи, и что его раннее образование было основано на
аристократических традициях. Связующим звеном между этими двумя
индивидуумами и другими постояльцами был Вотрен - мужчина лет сорока с
крашеными бакенбардами. Он был одним из тех людей, которых фамильярно
называют "веселыми молодцами". Его лицо, изборожденное преждевременными морщинами.
морщины свидетельствовали о жесткости, которая противоречила его вкрадчивому обращению.
Он был неизменно любезен, с легкой веселостью, хотя порой
там был стальной выражение в глазах, которые вдохновили его
парень-граничит с чувством страха. Он знал или догадывался о делах
каждого в доме, но никто не мог догадаться о его настоящих делах или о его
самых сокровенных мыслях.


_II.-Начало трагедии_


Такое домашнее хозяйство должно было предлагать и действительно представляло в миниатюре
элементы полноценного общества. Среди заключенных было, как и в
мир в целом, одно бедное обескураженное создание - задница, над которой посыпались насмешки
любезности. Этим терпеливым страдальцем был старый производитель вермишели
Горио. Шесть лет назад он переехал жить в Maison
Вокер, по его словам, отойдя от дел. Он одевался
красиво, носил золотые часы на толстой золотой цепочке с печатками,
размахивал золотой табакеркой, и, когда мадам Вокер намекнула, что он
был галантен, он улыбался с самодовольством щекочущего тщеславие человека. Среди
фарфоровых и серебряных изделий, которыми он украсил свою гостиную
это были блюдо и миска для каши, на крышке которых были рисунки
, изображающие двух голубей, клюющих и воркующих.

"Это, - сказал Горио, - подарок, который моя жена сделала мне на
первую годовщину нашей свадьбы. Бедняжка, она купила его на те
небольшие сбережения, которые скопила до нашей женитьбы. Послушайте, мадам, я
скорее буду скрести землю ногтями, чтобы заработать на жизнь, чем расстанусь
с этой миской. Слава Богу, однако, я должен быть в состоянии пить
мой кофе это блюдо каждое утро на протяжении конца своих дней. Я
не могу жаловаться. У меня на полке, как говорится, много печеного
хлеба на долгое время вперед".

К концу первого курса Горио начал понемногу заниматься
экономией; в конце второго он перевел свои комнаты на второй
этаж и всю зиму обходился без огня. И это при том, что, как заметила мадам
Вокер своими любопытными глазами, имя Горио фигурировало в списке
государственных фондов с суммой, составляющей доход от восьми до десяти
тысяч франков. С этого момента она доносила на него другим платным гостям
как на беспринципного старого развратника, который растрачивал свой огромный доход из
фондов на неизвестных юных прелестниц. Жильцы согласились; и когда
две молодые леди в самых модных и дорогих нарядах посетили его
поочередно, почти украдкой, их подозрения, как они
полагали, подтвердились. Однажды Сильвия последовала за стариком Горио
и его прекрасной гостьей в переулок и увидела, что там их ждет
великолепная карета, и она села в нее. Когда ему возразили по этому поводу
, старик кротко заявил, что они были его дочерьми,
хотя он никогда не раскрывал, что их случайные визиты наносились только для того, чтобы
выманить у него деньги.

Шли годы, и с мягкостью сломленного духа, избитого
подчинившись несчастью, Горио сократил свои личные расходы.
и снова снял квартиру; на этот раз на третьем этаже. Его платье
становилось все более ветхим; с каждым повышением его бриллианты, золотая табакерка
и драгоценности исчезали. Он похудел лично; его лицо, которое когда-то имело
сияющую округлость состоятельного джентльмена из среднего класса,
избороздили морщины. На его лбу появились морщины, челюсти
осунулись и заострились; и к концу четвертого года обучения он уже не
был похож на себя прежнего. Теперь он был бледным, измученным
семидесятилетним стариком - глупым, колеблющимся.

Эжен де Растиньяк были амбиции, не только, чтобы выиграть различия в качестве
адвоката, а также участвовать в аристократическое общество Парижа. Он
наблюдал за влиянием, которое женщины оказывают на общество; и по его
предложению его тетя, мадам де Марсильяк, которая жила с его отцом в
старинном фамильном замке близ Ангулема и которая была при дворе в
за несколько дней до Французской революции написала одной из своих близких родственниц,
виконтессе де Босеан, одной из королев парижского общества,
прося ее оказать любезное признание ее племяннику. В силу
это письмо Эжен был приглашен на бал в особняке
viscomtesse в предместье Сен-Жермен. Графиня заинтересовалась им.
Особенно после того, как она страдала от дезертирства
маркиза д'Ажуда-Пинто, португальского дворянина, который долгое время был ее мужем.
любовник и покровительствовал ему в обществе. В предместье Эжен познакомился с
герцогиней де Ланже, от которой он узнал историю Старого города
Горио.

"Во время революции, - сказала герцогиня, - Горио торговал мукой и
вермишелью и, будучи президентом своего отдела, стоял за
сцены. Когда возникла острая нехватка продовольствия, он сколотил состояние,
продавая свои товары в десять раз дороже, чем они ему стоили. У него была только одна
страсть; он любил своих дочерей и, одарив каждую из них точкой
в восемьсот тысяч франков, женил старшую, Анастасию, на
графу де Ресто и младшей, Дельфине, барону де
Нусинген, богатый немецкий финансист. Во времена империи его дочери
иногда просили отца навестить их; но после Реставрации
старик стал раздражать своих зятьев. Он увидел, что его
дочери стыдились его; он принес жертву, на которую способен только отец
, и изгнал себя из их домов. Есть, - продолжала
герцогиня, - что-то в этих сестрах Горио еще более шокирующее, чем
их пренебрежение к своему отцу, смерти которого они желают. Я имею в виду их
соперничество друг с другом. Ресто происходит из древнего рода; его жена была
удочерена его родственниками и представлена при дворе. Но богатая сестра,
прекрасная мадам Дельфина де Нусинген, умирает от зависти,
жертва ревности. Она на сто лье ниже в обществе, чем ее
Сестра. Они отрекаются друг от друга, как оба отреклись от своего отца.
Мадам де Нусинген вылакала бы всю грязь между улицей Сен-Лазар
и улицей Кренель, чтобы попасть в мой салон. Чего
герцогиня не раскрыла, так это того, что у Анастасии был любовник, граф Максим де
Трайль, игрок и дуэлянт. Чтобы оплатить проигрыш в азартных играх этого
беспринципного любовника в размере двухсот тысяч франков,
Графиня де Ресто убедила старика Горио продать почти все свои средства.
все, что осталось от его огромного состояния, и отдать вырученные деньги ей.

Возвращаясь домой с бала в Сен-Жерменском предместье,
Эжен увидел свет в комнате Горио и, никем не замеченный, стал наблюдать
старик старательно скручивает два кусочка серебряной тарелки - его
драгоценное блюдо и миску для каши - в один комок.

"Должно быть, он сошел с ума", - подумал студент.

"Бедное дитя!" - простонал Горио.

На следующее утро Горио посетил серебряника, а графиня де
Restaud получил деньги, чтобы выкупить вексель, который она дала
к ростовщику по имени своего любовника.

"Старый Goriot возвышенное", - пробормотал Эжен, когда он услышал о
сделки.

У Дельфины де Нусинген также был поклонник, граф де Марсе, благодаря чьему
влиянию она рассчитывала попасть в элитное аристократическое
общество, которому даже огромное богатство ее мужа и его немецкого
дворянский патент не мог обеспечить въезд. Помимо своих социальных
устремлений, Дельфина была лично экстравагантна; и поскольку барон был
скуп и давал ей только очень скудное содержание, она посетила
игорные притоны Пале-Рояля, чтобы попытаться собрать деньги, которые она
больше не могла вытянуть у своего старого отца.


_III.- Искушение и убийство_


Быть молодым, жаждать положения в мире моды,
жаждать улыбок красивых женщин, получить доступ в
салоны предместья означали для Растиньяка большие расходы. Он написал
домой, прося взаймы тысячу двести франков, которые, по его словам, он должен
получить любой ценой. Графиня де Босеан взяла его под свое покровительство
и он оказался в ситуации, когда мог немедленно разбогатеть. Он
должен был появиться в обществе, но у него не было ни пенни даже на покупку перчаток. Ссуда
будет возвращена в десятикратном размере.

Мать продала свои драгоценности, тетя - свои старые кружева, его сестры
пожертвовали своей экономией, и тысяча двести франков были отправлены в
Eug;ne. С этой суммой он начал веселую жизнь светского человека,
экстравагантно одевался и азартно играл. Однажды приехал Вотрен
в приподнятом настроении, удивив Эжена беседой с Викториной. Это была
возможность для Вотрена, к которой он готовился. Когда Викторин
вышла на пенсию, Вотрен указал, насколько невозможно было сохранить
положение в обществе в качестве студента юридического факультета, и если Эжен хотел преуспеть
он должен быстро либо разбогатеть, либо притвориться таковым.

"Поэтому, принимая во внимание все обстоятельства, я делаю вам предложение
, - сказал Вотрен Эжену, - от которого, я думаю, ни один человек в вашем положении
не должен отказываться. Я хочу стать крупным плантатором в Южных Штатах
Америки, и мне нужно двести тысяч франков. Если я достану вам дробь от
миллиона, вы дадите мне двести тысяч франков? Двадцать
процентов комиссии за такую транзакцию - это слишком много? Вы обеспечите себе
привязанность маленькой жены. Через несколько недель после женитьбы вы будете казаться
рассеянным. Однажды ночью, между поцелуями, ты сможешь получить долг в размере двух
сто тысяч франков, и попроси своего любимого заплатить их. Этот фарс
каждый день разыгрывают молодые люди из хорошей семьи, и ни одна влюбленная молодая жена
не откажет в деньгах мужчине, которого она обожает. Более того, вы не потеряете
деньги; вы легко вернете их обратно путем разумных спекуляций!

"Но где я могу найти такую девушку?" said Eug;ne.

- Она здесь, совсем рядом.

- Мадемуазель Викторина?

- Совершенно верно!

- Но как это может быть?

- Она любит вас; она уже считает себя маленькой баронессой де
Растиньяк.

- У нее нет ни гроша! - воскликнул Эжен в изумлении.

"А, вот теперь мы подходим к делу", - сказал Вотрен.

Вслед за этим Вотрен намекнул, что если папаша Тайллефер потеряет своего сына
благодаря вмешательству мудрого Провидения, он вернет себе свою
хорошенькую и дружелюбную дочь, которая унаследует его миллионы. С этой целью
он, Вотрен, откровенно вызвался сыграть роль судьбы. У него был
друг, полковник армии Луары, который мог затеять ссору
с Фредериком, молодым мерзавцем, который никогда не присылал пятифранковых
часть своей бедной сестре, а затем "в тени" - делая пас, как будто
мечом.

- Замолчите, месье! Я больше ничего не желаю слышать.

- Как вам будет угодно, мой прекрасный мальчик! Я думал, вы сильнее.

Через несколько дней после этой сцены мадемуазель Мишонно и Пуаре
сидели на скамейке в Ботаническом саду, когда к ним подошел
начальник сыскной полиции. Он сказал им, что министр полиции
считает, что человек, называющий себя Вотреном, который жил с ними
в Доме Вокер, был беглым каторжником с тулонских галер,
Жак Коллен, но известный под прозвищем Тромп-ла-Морт, и один из
самые опасные преступники во всей Франции. Чтобы получить уверенность
относительно личности Вотрена и Коллена, он предложил взятку в размере трех тысяч франков
, если мадемуазель добавит зелье в его кофе
или вино, которое подействовало бы на него так, как если бы его поразил апоплексический удар.
Во время нечувствия они могли легко выяснить, действительно ли Вотрен был
осужденного бренда на плече. Пара приняла взятку, и
сюжет удалось. Вотрен был идентифицирован как Коллин и арестовали, просто
как примчался гонец, чтобы сообщить, что Фредерик Прямой был убит
на дуэли, и Викторину увезли с мадам Кутюр в дом ее отца
единственная наследница его миллионов. Когда его связывали по рукам и ногам
для отправки обратно на галеры, Колин смотрел на своих бывших товарищей по заключению
с яростным презрением. "Вы чем-нибудь лучше нас, каторжников?"
сказал он. "На наших плечах клеймо меньшего позора, чем у вас в ваших сердцах.
вы, дряблые члены гангренозного общества. Здесь есть какая-то
добродетель, - воскликнул он, ударяя себя в грудь. - Я никогда никого не предавал
. Что касается тебя, старая женщина-Иуда, - повернувшись к мадемуазель
Мишонно: "Посмотри на этих людей. Они смотрят на меня с ужасом, но их
сердца наполняются отвращением даже при одном взгляде на тебя. Забирай свои неправедно нажитые деньги
и проваливай". Как Жак Коллен исчез из дома
Vauquer, и из нашей истории, Сильви, жир Кук, воскликнул: "Ну, он
был человек, все равно!"

Хотя теперь Растиньяку был ясен путь к женитьбе на чрезвычайно
богатой Викторине, вместо этого он ухаживал за Дельфиной, баронессой де
Нусинген, и ужинал с ней каждый вечер. Старому Горио сообщила об этой интриге
горничная баронессы. Он не возмущался, а скорее поощрял
любовник и потратил свои последние десять тысяч франков на меблировку
апартаментов для молодой пары при условии, что ему будет
разрешено занимать соседнюю комнату и каждый день видеться со своей дочерью.


_IV.- Смертное ложе старика Горио_


Сердце виконтессы де Босеан было разбито, когда состоялось бракосочетание ее возлюбленного
, но сохранить мужество перед лицом
в обществе она дала прощальный бал перед отъездом в свое загородное поместье.
Среди приглашенных была графиня де Ресто, заказавшая для этого случая богатый костюм
, который, однако, она не смогла оплатить. Ее
муж, граф, настоял на том, чтобы она появилась на балу в фамильных бриллиантах
, которые она заложила, чтобы оплатить карточные долги своего любовника
, и которые были выкуплены, чтобы спасти честь семьи.
Анастасия послала свою горничную к старому Горио, который встал с постели больного, продал
свои последние вилки и ложки за шестьсот франков, пообещал выплачивать им ренту.
за четыреста франков и таким образом собрал тысячу, что позволило
Анастасия, чтобы получить платье и блистать на балу. Благодаря Растиньяку
под влиянием Дельфины, баронессы де Нусинген, получила от графини
билет на танец, и настоял на том, как Растиньяк заявил
"даже над мертвым телом ее отца," чтобы бросить вызов ее сестры
социальный приоритет при Верховном функции общества. Бал был самым
блестящим в парижском сезоне. Обе дочери Горио удовлетворили
свои эгоистичные амбиции и даже не подумали о своем старом родителе в
убогом Maison Vauquer.

Ибо старый Горио был смертельно болен. Его чердак был пуст; со стен
капала влага; пол был сырым; постель неудобной, и
несколько поленьев, из которых получился костер, были куплены только
деньги, полученные от сдачи в залог часов Эжена. Кристоф, слуга,
был послан Растиньяком сообщить дочерям о состоянии их отца.

"Скажите им, что я не очень здоров, - сказал старик Горио, - что я бы хотел
увидеть их, поцеловать перед смертью".

Мало-помалу, когда посыльный ушел, старик сказал: "Я не хочу
умирать. Умирать, мой добрый Эжен, значит... не видеть их там, куда я направляюсь
. Как мне будет одиноко! Ад для отца - это остаться без своих
детей. Скажи мне, если я попаду на небеса, смогу ли я вернуться духом и
зависать рядом с ними? Ты видела их на балу; они не знали, что я была
больна, не так ли?

По возвращении гонца старому Горио сообщили, что обе его
дочери отказались прийти и повидаться с ним. Дельфина была слишком уставшей и
сонной; Анастейша обсуждала со своим мужем будущее распределение
своей доли в браке. Затем Горио поочередно обвинял своих дочерей
и прощал их нефилимское и эгоистичное поведение.

"Мои дочери были моим пороком - моими любовницами. О, они придут! Придите, мои
дорогие! Поцелуй, последний поцелуй, виатикум вашего отца! Я по справедливости
наказан; мои дети были хорошими, а я их избаловал; пусть на моей совести будут
их грехи. Виновен только я; но виновен из-за любви". Эжен попытался
успокоить старика, сказав, что он сам поедет за своими
дочерьми; но Горио продолжал бормотать в полубреду. "Сюда, Наси!
дельфина, иди к своему отцу, который был так добр к тебе, и который
умирает! Они придут? Нет? Я должен умереть, как собака? Это моя награда.
Покинутые, покинутые! Они злые, они преступники. Я ненавижу
их. Я встану из своего гроба, чтобы проклясть их. О, это ужасно!
Ах, это мои зятья держат их подальше от меня!

"Мой добрый старый Горио, - сказал Эжен, - успокойся".

"Не видеть их - это агония смерти!"

"Вы увидите их".

"Ах! ангелы мои!"

И с этими слабыми словами старый Горио откинулся на подушку и
испустил дух.

Анастасия действительно пришла в комнату смерти, но слишком поздно. "Я не мог
побег достаточно скоро", - сказала она Растиньяк. Студент грустно улыбнулся.
а мадам де Ресто взяла руку своего отца и поцеловала ее, сказав:
"Прости меня, отец мой".

У Горио были похороны нищего. Аристократические зятья отказались
оплатите расходы по погребению. Они были собраны вместе с
трудом Эженом де Растиньяком, студентом юридического факультета, и Бьяншоном,
студентом-медиком, которые ухаживали за ним с любящей нежностью до последнего.
На могиле в Пер-Лашез Эжен и Кристоф были единственными скорбящими.
Бьяншона задержали в больнице обязанности. Когда тело
Старика Горио было опущено в землю, духовенство прочитало короткую
молитву - все, что можно было пожертвовать за деньги студента. Опускалась пелена
ночи; туман холодил нервы Эжена, и когда
он бросил последний взгляд на оболочку, в которой хранилось все, что было смертным от его старого друга
он похоронил последнюю слезу своей юности - слезу, исторгнутую
священным чувством чистого сердца.

Эжен забрел на самую возвышенную часть кладбища, откуда он
осмотрел ту часть города между Вандомской площадью и куполом
дома инвалидов, где живет тот мир моды, который он когда-то видел.
жаждал проникнуть внутрь. С горечью он пробормотал: "Теперь между нами идет
беспощадная война". И в качестве первого акта неповиновения, который он
совершил обществу, Растиньяк отправился обедать к мадам Нусинген!

 * * * * *




Волшебная кожа

 Ни в одной другой работе особое качество гения Бальзака
 не проявлено так полно, как в "Горе от огорчения", которое мы
 передаем как "Волшебная кожа". Опубликованная в 1831 году, она является
 самой ранней по дате из его настоящих шедевров и самой прекрасной
 по замыслу. Нет романа, более трезво отражающего жизнь,
 чем эта странная сказка. Его герой, маркиз де
 Валентин, молодой аристократ байронического типа. Он
 отвергает простые радости и суровые реалии человеческой жизни.
 существование; он хочет большего, чем может дать жизнь. Он получает то, что он
 хочет. Он получает волшебную кожу, которая позволяет ему исполнять свои
 любые желания. Но при этом он расходует свои жизненные силы. Такова
 идея, которая превращает эту фантастическую историю в глубокое
 философское исследование.


_I.--Печать Соломона_


Пасмурным утром в конце октября 1830 года высокий, бледный и
довольно красивый молодой человек пришел в Пон-Рояль и склонился над
мост и дикими, но в то же время решительными глазами смотрел на бурлящие воды
ниже. Подобно тому, как он готовится к прыжку вниз, рваная старуха потеряла
купить.

"Мерзкая погода за утопление себя, не так ли?" сказала она, с
Грин. "Какой холодной и грязной выглядит Сена!"

Молодой человек обернулся и улыбнулся ей в припадке храбрости.
Затем внезапно он вздрогнул. На навесе у Тюильри он увидел надпись
крупными буквами: "Помощь утопающим". Он все предвидел. А
лодка отправится на выручку. Если бы гребцы не размозжили ему череп
веслами, когда он всплывал на поверхность, он был бы доставлен в
пролил и ожил. Если бы он был мертв, собралась бы толпа, пришли бы газетчики
; его тело было бы опознано; и пресса опубликовала бы
новость о самоубийстве Рафаэля де Валентина. Нет! Он подождет до
наступления ночи, а затем достойным, частным образом завещает неузнаваемый труп
миру, который пренебрег его гением.

С воздухом богатого прожигателя жизни шли по улицам, чтобы
убить время, молодой маркиз прогуливались по набережной Вольтера, а
пошел по стопам магазинов, глядя рассеянно на каждом окне. Но как
он думал о судьбе, ожидающей его с наступлением темноты, люди и дома плавали в тумане.
Перед его глазами стоял туман. Чтобы прийти в себя, он зашел в лавку диковинок.
"Если вы потрудитесь пройтись по нашим галереям", - сказал рыжеволосый продавец,
"вы найдете то, на что стоит посмотреть".

Рафаэль сконечностями вверх по темной лестнице с мумии, индийские идолы,
чучела крокодилов, и пучеглазые монстры. Все они, казалось, к Грин в
как он прошел. Преследуемый этими странными формами, принадлежащими к
пограничью между жизнью и смертью, он шел как во сне по
ряду длинных, тускло освещенных галерей, в которых были свалены в кучу, в безумном
неразбериха - дело рук любого века и любого климата. Здесь стояла прекрасная
статуя Микеланджело, с которой свисал скальп краснокожего индейца.
Там, холодный и бесстрастный, стоял властелин древнего мира,
Император Август, у которого в глазу торчит современный воздушный насос. Стены
были увешаны бесценными картинами, которые были наполовину скрыты гримасничающими фигурами
скелеты, грубые деревянные идолы с ужасными чертами лица, высокие костюмы из
сверкающие доспехи и фигуры египетских божеств с телами людей
и головами животных. Это место было кухней всех искусств и
религий и интересов человечества.

Эта необычайная неразбериха делалась еще более причудливой из-за полумрака.
перекрестные огни, которые играли на всем. Глаза Рафаэля устали от
созерцания, и его разум был угнетен зрелищем разрушенного
великолепие тысячелетий человеческой жизни. Лихорадка, порожденная голодом
и истощением, овладела им. Картины, казалось, загорались,
статуи, казалось, двигались. Все танцевало и раскачивалось вокруг него. Затем
ужасное китайское чудовище надвинулось на него с угрожающими глазами из
другого конца комнаты, и он в ужасе упал в обморок.

Когда он пришел в себя, его глаза были ослеплены потоком или сиянием, струящимся
из круга багрового света. Перед ним, держа ярко-красную лампу,
стоял хрупкий, седовласый, необычный человек, одетый в длинную мантию из
черный бархат. Его тело было истощено глубокой старостью. Его кожа была похожа на
сморщенный пергамент, а губы были такими тонкими и бесцветными, что было
едва ли возможно различить на его белом, как слоновая кость, лице линию, очерченную его
ртом. Но его глаза были изумительны. Они были спокойными, ясными и
пытливыми, и они светились светом и свежестью юности.

"Итак, вы просматривали мою коллекцию", - сказал старик. "Вы
хотите что-нибудь купить?"

"Купить?" сказал Рафаэль со странной улыбкой. "У меня совершенно нет ни гроша. Я
рассматривал твои сокровища, просто чтобы скоротать время, пока я
мог утопить себя тихо и тайно ночью. Вы не будете обижаться
это последняя радость для поэта и образованный человек, ты?"

"Без гроша в кармане?" сказал старик. "Но вы не хотите умирать, потому что ты
без гроша! Молодой, красивый, интеллектуальный парень, как ты, мог выбрать
до гостиной как-то. Что это? Какая-то женщина, да? Теперь позволь мне помочь...

"Мне не нужна ни помощь, ни совет, ни утешение", - яростно сказал Рафаэль.

"И я тебе ничего не дам", - сказал старик. "Но раз уж ты решил
умереть, сделай кое-что для меня. Я хочу избавиться от этого".

Он поднес лампу к стене и показал Рафаэлю кусок очень старой
шагреневой кожи, размером примерно со шкуру лисы.

"А!" - сказал Рафаэль. - Шкура дикого осла, на которой выгравированы санскритские символы
. Да ведь это знак, который некоторые восточные народы называют
Печатью Соломона!

"Ты действительно ученый человек", - сказал странный старый торговец, его
дыхание вырывалось из ноздрей частыми хрипами. "Без сомнения, ты можешь
прочитать надпись".

"Я бы перевел это так", - сказал Рафаэль, не сводя глаз с
кожи.

 ОБЛАДАЯ МНОЙ, ТЫ ВЛАДЕЕШЬ ВСЕМ. И все ЖЕ я
 ОБЛАДАТЬ ТОБОЙ. ТАК ПОЖЕЛАЛ БОГ. ПОЖЕЛАЙ, И
 ТВОИ ЖЕЛАНИЯ ИСПОЛНЯТСЯ. НО ИЗМЕРЯЙ
 ЖЕЛАНИЯ В СООТВЕТСТВИИ С ТВОЕЙ ЖИЗНЬЮ. ВОТ
 ЭТО. Я БУДУ СЖИМАТЬСЯ С КАЖДЫМ ЖЕЛАНИЕМ, И
 ТАК БУДЕТ И С ТВОЕЙ ЖИЗНЬЮ, ВОЗЬМЕШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ?
 ВОЗЬМИ МЕНЯ! БОГ УСЛЫШИТ ТЕБЯ. АМИНЬ.

"Это шутка или загадка?"

"Я не знаю", - сказал старик. "Я предлагал волшебную кожу
многим мужчинам. Они смеялись над ней, но никто не захотел ее взять. Я такой же, как они. Я
сомневаюсь в его силе, но не стану подвергать его испытанию.

"Что?" - спросил Рафаэль. "Ты ни разу не загадал желание за все время, пока оно у тебя было
это?"

"Нет!" - сказал старик. "Я открыл великую тайну человеческой жизни.
Смотри! Мне сто два года. Ты знаешь, почему люди умирают?" - Сказал он. - "Я знаю, почему люди умирают." - сказал старик. "Я открыл великую тайну человеческой жизни."
Потому что они расходуют энергию жизни, желая что-то делать и совершая
их. Я доволен тем, что знаю вещи. Мои дни были потрачены на тихие скитания
по всей земле в спокойном приобретении знаний. Все
желания, вся жажда власти мертвы во мне. Так что эта кожа, которую я
подобрал в Индии, не уменьшилась ни на дюйм с тех пор, как попала в мое
владение ".

- Ты никогда не жил! - воскликнул Рафаэль, отворачиваясь от старика, и
хватаю кожу. "Да, я возьму тебя. Теперь для проверки. Я умираю с голоду.
Накрой передо мной великолепный пир. Позвольте мне пригласить в гости всех самых необузданных,
веселых, остроумных умов молодой Франции. А женщин? О, самых красивых,
самых порочных женщин города! Вино, остроумие и женщины!

Старик расхохотался. Это прозвучало в ушах
Рафаэля, как смех исчадия ада.

"Ты думаешь, мои этажи откроются, и столики, официанты и
гости появятся перед твоими глазами?" он сказал. "Нет! Ваше первое желание низкое
и вульгарное; но оно будет исполнено естественным образом. Вы хотели
die, eh? Ваше самоубийство только отсрочено".

Рафаэль привести кожу в карман, и резко уехал, сказав: "Вы
никогда не жили. Я желаю вам знал, что такое любовь".

Он услышал, как старик стонать странно, но, не слушая его
упреки он бросился вон из магазина, а на улице бегали полный наклон вверх
в отношении трех молодых людей.

"Скотина! Жопа! Идиот! Да это же Рафаэль!" - закричали они. "Ты должен прийти. Поговорим
о римской оргии, которую я, мы искали тебя по всему Парижу.
Великолепная подача. И все девушки из Оперы! Древних римлянок
в ней нет ".

"По одному", - сказал Рафаэль. "Теперь, Эмиль, просто скажи мне, о чем ты
все кричишь?"

"Ты знаешь Тайллефера, богатого банкира?" сказал Эмиль. "Он основывает
газету. Нужно привлечь все таланты молодой Франции. Вы
приглашены на первый фестиваль, который состоится сегодня вечером на улице Жубер.
Придут девушки-баллотировки из Оперы. О, Тайллефер делает это в
стиле!"

Взявшись за руки, четверо друзей направились к особняку Тайлефера
и там, в большой, великолепно обставленной комнате, их
приветствовали все известные молодые люди Парижа. На какое - то время Рафаэль
почувствовал себя не в своей тарелке. Он был удивлен естественностью, с которой его
желание внезапно исполнилось. Он достал волшебную шкурку из своего
кармана и посмотрел на нее. Магия? Какой человек мог бы поверить в наши дни в
магию? Но, тем не менее, он восхищался случайностями человеческой жизни.


_II - Борьба с судьбой_


Хотя пир, которого он желал, теперь был накрыт перед ним,
Рафаэль все еще был очень угрюм. Глухой к громкому, безудержному веселью своих
товарищей, он с грустью думал о несчастье, которое привело его в то
утро на край могилы. Многим дворянам трудно
существовать в Париже с доходом в несколько тысяч фунтов. Молодой
Маркиз де Валентин жил там очень счастливо на 12 фунтов в год. В 1826 году
его отец, потерявший свое состояние и земли во время революции,
умер, оставив ему 40 фунтов стерлингов. Сняв мансарду на улице Кордье, он
начал зарабатывать себе на жизнь пером и в течение трех лет
трудился над большим трудом "Теория воли". Он никогда не бывал в обществе
но находил приятное отвлечение от учебы в воспитании
дочери своей домовладелицы.

Полин Годен была очаровательным и красивым ребенком; ее отец, барон
офицер Великой армии, был взят в плен
русскими в 1812 году, и с тех пор о нем ничего не слышали. Рафаэль был тронут
изяществом и невинностью прекрасного человеческого цветка, который вырос из бутона
и распустился под его присмотром. Но поскольку он был слишком беден, чтобы жениться на ней
, он никогда не занимался с ней любовью.

Затем, в январе 1830 года, он встретил графиню Федору, блестящую,
богатую светскую женщину, овдовевшую в возрасте тридцати лет и стремившуюся
блистать, удивлять и пленять. Ради нее Рафаэль отложил в сторону
свои научные занятия и занялся халтурой, приносящей деньги. Но после
держа его рядом с собой несколько месяцев, она бросила его,
и в своем отчаянии он решил покончить с собой. Теперь у него была
волшебная кожа. Что, если то, что сказал странный старик, было правдой?
Должен ли он желать завоевать сердце Федоры? Нет! Она была женщиной без
сердца. Он не желал иметь ничего общего с женщинами. И все же, эта кожа!

"Измерьте это! Измерьте это!" - закричал он, швыряя ее на стол.

"Измерьте что?" - спросил Эмиль. - Вино Тайллефера уже ударило вам в голову
?

Рафаэль рассказал им о магазине диковинок.

"Это легко проверить", - сказал Эмиль, беря кожицу и рисуя ее
контур на салфетке. - А теперь пожелай и посмотри, уменьшится ли оно.

"Я хочу шесть миллионов фунтов!" - сказал Рафаэль.

- Ура! - воскликнул Эмиль. "И пока ты этим занимаешься, сделай нас всех
миллионерами".

Нотариус Тайлефера, Кардо, который пристально смотрел на Рафаэля во время ужина
подошел к нему через комнату.

- Мой дорогой маркиз, - сказал он, - я искал вас весь вечер.
Не была ли ваша мать мисс О'Флахарти?

- Да, это была она, - сказал Рафаэль. - Барбара О'Флахарти.

- Ну, вы единственный наследник майора О'Флахарти, который умер в августе прошлого года.
в Калькутте, оставив состояние в шесть миллионов.

- Неисчислимое состояние, - сказал Эмиль. Рафаэль разложил кожуру на
салфетке. Он сильно вздрогнул, увидев небольшую границу между
линией карандаша на салфетке и краем кожи.

"В чем дело?" спросил нотариус. "Он получил очень удачу
недорого".

"Подержи его", - сказал один. "Радость будет убить его".

Призрачная белизна распространение по лицу счастливого наследника. Он видел
Смерть! Он уставился на сморщенную кожу и безжалостные очертания на
он протянул салфетку, и чувство ужаса охватило его. Весь мир принадлежал ему.;
он мог получить все. Но какой ценой!

"Желаете немного спаржи, сэр?" - спросил официант.

"_ Я ничего не желаю!_" - взвизгнул Рафаэль. И он убежал с банкета.

- Итак, - сказал он, когда, наконец, остался один, - в наш просвещенный век, когда
наука раскрыла секреты даже звезд, я здесь
напуганный до полусмерти куском шкуры дикого осла.
Завтра я его осмотрел планшетку, и положить конец этому
безумные фантазии".

Планшетт, знаменитый профессор механики, воспринял это как
шутку.

"Пойдем со мной в Шпигхальтер", - сказал он. "Он только что изготовил новый вид
гидравлического пресса, который я разработал".

Прибыв туда, Планшетт попросила Шпигхальтера растянуть волшебную оболочку.
"Наш друг, - сказал он, - сомнения, если мы можем сделать это".

"Видишь этот чудак?" - сказал Spieghalter Рафаэлю, указывая на новых
пресс. "Семь оборотов к нему, и прочный стальной стержень разлетелся бы на
тысячи кусочков".

"Именно то, что я хочу", - сказал Рафаэль.

Планшетка поместила кожу между металлическими пластинами и, гордясь своим новым
изобретая, он энергично крутанул рукоятку.

"Ложитесь все!" - крикнул Шпигхальтер. "Мы покойники".

Произошел взрыв, и струя воды хлынула с потрясающим
силу. Упав на печи скручены масса железа, как если бы оно было
бумага. Гидравлическая камера пресса поддалась.

"Кожица не тронута", - сказал Планшетт. "В прессе был дефект".
"В прессе был дефект".

"Нет, нет!" - сказал Шпигхальтер. "Мой пресс был звонким, как колокол.
Дьявол в вашей шкуре, сэр. Уберите это!"

Шпигхальтер схватил талисман, швырнул его на наковальню и яростно
бил по нему тяжелой кувалдой. Затем он бросил его в
печь и приказал своим рабочим раздуть уголь до сильного белого
жара. Через десять минут он вытащил его щипцами
невредимым. Рабочие с криками ужаса выбежали из литейного цеха.

"Теперь я верю в дьявола", - сказал Шпигхальтер.

"И я верю в Бога", - сказала Планшетт.

Рафаэль ушел в жестоком гневе. Он был твердо намерен бороться, как
человека против его странная судьба. Он последует примеру бывшего
владельца волшебной шкуры и посвятит себя учебе и медитации,
и жить своей жизнью в Тихом приобретение знаний, безмятежный
страсть и желание, а жажда власти, и власть и слава. О
получив огромное наследство, он купил особняк на Рю де
Варенн и нанял толпу умных, тихих слуг прислуживать ему.


Но его первой заботой было разыскать своего приемного отца Джонатана,
старого и преданного слугу своей семьи. Ему он доверил свою ужасную
тайну.

"Ты должен встать между миром и мной, Джонатан", - сказал он. "Обращайся со мной
как с ребенком. Никогда не спрашивай у меня приказов. Проследи, чтобы слуги накормили меня, и
ухаживай за мной и заботись обо мне в абсолютной тишине. Прежде всего, никогда
не позволяй никому приставать ко мне. Никогда не позволяй мне загадывать какие-либо желания ".

В течение нескольких месяцев эксцентричный маркиз де Валентин был притчей во языцех
Париж. Он жил в монашеской тишине и уединении, и Джонатан никогда
не позволял никому из своих друзей входить в особняк. Но однажды утром позвонил его
старый наставник Поррике, и Джонатан подумал, что может подбодрить своего
молодого учителя. Он не мог спросить Рафаэля: "Ты хочешь видеть месье
Поррике?" Но после некоторых размышлений он нашел способ поставить
вопрос: "Месье Поррике здесь, милорд. Как вы думаете, ему следует
войти?"

Рафаэль кивнул. Поррике был встревожен появлением своего ученика. Он
был похож на растение, обесцвеченное тьмой. Факт был в том, что Рафаэль
отказался от всех прав в жизни, чтобы жить. Он лишил свою душу
всей романтики, заключенной в желании. Чтобы лучше бороться с
жестокой силой, которой он бросил вызов, он подавил свое воображение.
Он не позволял себе даже удовольствия фантазии, чтобы не
пробудить желание. Он превратился в автомат.

Porriquet, к сожалению, теперь раздражает старый просер. Он
искусству в жизни и хотел, чтобы все его обиды. В конце пятиминутного выступления
Рафаэль уже собирался пожелать, чтобы он ушел, когда он
заметил волшебную кожу, висящую в рамке, с нарисованной вокруг нее красной линией
. Подавление, с содроганием, его тайное желание, он терпеливо
скважины с растянутость старика. Поррике очень хотелось попросить у него
денег, но ему не хотелось этого делать, и после того, как он целый
час или больше жаловался на все в целом, он поднялся, чтобы уйти.

"Возможно, - сказал он, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты, - я услышу о должности
директора хорошей школы".

"То, что тебе нужно!" - сказал Рафаэль. "Я _wish_ вы могли бы сделать это".

Затем, с внезапным плачем, он посмотрел на раме. Там был тонкий белый
границе кожи и красной линии.

"Уходи, дурак!" - крикнул он. "Я назначил тебя директором. Почему
ты не попросил у меня годового пособия в тысячу фунтов вместо того, чтобы тратить десять
лет моей жизни на глупое желание? Я мог бы завоевать Федору такой ценой!
Завоевал королевство!"

Его губы были покрыты пеной, а в глазах горел дикий огонек.
Глаза. Поррике в ужасе убежал. Затем Рафаэль откинулся на спинку стула и
заплакал.

- О, моя драгоценная жизнь! - всхлипнул он. "Больше никаких добрых мыслей! Больше нет
дружба!"


_III.-Агония смерти_


Состояние Рафаэля к этому времени стало настолько критическим, что была рекомендована поездка в Савойю
, и несколько недель спустя он был в Эксе. Однажды, двигаясь среди
толпы искателей удовольствий и инвалидов, несколько молодых людей
намеренно затеяли с ним ссору, в результате чего от одного из
них он получил вызов на дуэль. Рафаэль сделал все возможное, чтобы
убедите другого извиниться, даже дойдя до того, что сообщите
ему об ужасных способностях, которыми он обладал. Потерпев неудачу в достижении своей цели, наступило
роковое утро, и несчастный был застрелен
в сердце. Не обращая внимания на упавшего человека, Рафаэль поспешно взглянул
на кожу, чтобы увидеть, чего стоила ему жизнь другого человека. Талисман
уменьшился до размеров небольшого дубового листа.

Видя, что его хозяин впал в мрачное отчаяние, граничащее с безумием
, Джонатан решил отвлечь его разум любой ценой, и
зная, что он страстно любит музыку, он занялся ящиком для него
в опере. Но Рафаэль боялся, что превыше всего, падать в
любовь. Под воздействием безграничного желания страсти волшебная кожа
сморщилась бы за час. Поэтому он использовал странный, искажающий зрительный бинокль,
по сравнению с которым самое красивое лицо казалось отвратительным.

С этими словами он сел в свою ложу и оглядел сцену вокруг. Кто был такой
вон тот старик, сидящий рядом с танцовщицей, которую Рафаэль
видел у Тайлефера? Владелец магазина диковинок! Он наконец-то узнал
влюбилась, как в шутку пожелал Рафаэль. Без сомнения, магия
кожа съежилась от этого желания еще до того, как Рафаэль оценил ее. А
красивая женщина поступила в театральный с пэр Франции на ее стороне. А
ропот восхищения возник, как она заняла свое место. Она улыбнулась Рафаэлю.
Несмотря на искаженное изображение в бинокле, Рафаэль узнал ее. Это
была графиня Федора! Одним взглядом, полным невыносимого презрения,
мужчина, которого она обманула, отомстил за себя. Он не стал расточать на нее недоброжелательные пожелания
. Он просто снял очки с глаз и ответил на ее улыбку
с выражением холодного презрения. Все заметили внезапную бледность
графини; это было публичное неприятие.

"Рафаэль!"

Маркиз обернулся на звук любимого голоса. Полина сидела
в ложе рядом с ним. Какой красивой она стала! Какой девственной она
все еще была! Отложив театральный бинокль, Рафаэль заговорил с ней о старых
временах.

"Вы должны прийти ко мне завтра", - сказала Полина. "У меня есть ваш замечательный
труд "Теория воли". Разве вы не помните, что оставили его на
чердаке?"

"Тогда я был безумным и слепым", - сказал Рафаэль. "Но наконец-то я излечился".

"Я хочу, чтобы Полин любила меня!" - повторял он про себя всю дорогу.
домой. "Я хочу, чтобы Полин любила меня!"

Со странной смесью дикой тоски и неистовой радости он посмотрел на
волшебную кожу, чтобы понять, чего стоило ему это неистовое желание. Ничего! Ни единого
признака усадки не было заметно. Дело в том, что даже самый
величайший талисман не мог осуществить желание, которое уже давно было
исполнено. Полин любила Рафаэля с того момента, как они впервые встретились;
в то время как он гордился тем, что живет на двенадцать фунтов в год, она
красила ширмы до двух-трех часов ночи каждую ночь, в
прикажите купить ему еду и дрова.

"О, мой простодушный дорогой, - сказала она ему на следующий день, сидя на
его коленях и обвивая руками его шею, - ты никогда не узнаешь, какой
мне было приятно отплатить моему красивому наставнику за всю его доброту.
И разве я не хитрил? Ты так и не раскусил меня.

"Но теперь я все выяснил, - сказал Рафаэль, - и я собираюсь сурово наказать тебя"
. Вместо того, чтобы жениться на тебе через три месяца, как ты предлагаешь,
Я выйду за тебя замуж в конце этой недели ".

Рафаэль был теперь самым счастливым человеком в Париже. Видя, что волшебная кожа
не отступив от своего последнего желания, он подумал, что заклятие с его
жизни снято. И в то утро он бросил талисман в
заброшенный колодец в саду.

В конце недели Полин сидела за завтраком с Рафаэлем в
зимнем саду с видом на сад. Она была одета в светло
халат; ее длинные волосы были всклокочены, и ее маленькая, белая,
синими прожилками ноги выглядывали из своих бархатные тапочки. Она дала немного
крик разочарования, когда садовник появился.

"Я только что нашел эту странную вещь, на дне одного из колодцев,"
сказал он.

Он дал Рафаэль шагреневая кожа. Теперь он был почти такой же большой, как роза
лист.

"Оставь меня, Полина! Оставь меня сразу!" - воскликнул Рафаэль. "Если ты останешься, я
умру у тебя на глазах".

"Умру?" - переспросила она. "Die? Ты не можешь. Я люблю тебя, я люблю тебя!"

"Да, умри!" - воскликнул он, показывая ей кусочек кожи. "Смотри,
дорогая. Это талисман, который символизирует продолжительность моей жизни и
исполняет мои желания. Ты видишь, как мало осталось.

Полин подумала, что он внезапно сошел с ума. Она склонилась над ним и взяла
волшебную шкурку. Когда Рафаэль увидел ее, прекрасную от любви и ужаса,
он потерял всякий контроль над своими желаниями. Снова овладеть ею и умереть на
ее груди!

"Иди ко мне, Полин!" - сказал он.

Она почувствовала, как кожа щекочет ее руку, когда та быстро сморщилась. Она
бросилась в спальню и закрыла дверь.

"Полин! Полин!" - закричал умирающий, спотыкаясь, следуя за ней. "Я люблю
тебя! Я хочу тебя! Я хочу умереть за тебя!"

С необычайной силой - последней вспышкой жизни - он сорвал дверь
с петель и увидел Полину в агонии на диване. Она ударила себя ножом
.

"Если я умру, он будет жить!" - плакала она.

Рафаэль, пошатываясь, пересек комнату и упал в объятия прекрасной
Полин, мертвая.

 * * * * *




Поиски Абсолюта

 "Исследование Абсолюта" было опубликовано в 1834 году с
 трогательным посвящением мадам Жозефине Деланной: "Мадам, май
 богу угодно, чтобы эта моя книга жила, когда я умру,
 чтобы благодарность, которую я должен выразить вам и которая
 равно, я верю, ваше motherlike щедрость ко мне, может рассчитывать на
 вынести за пределы, установленные в человеческой любви". Роман стал
 часть "Человеческой комедии" 1845 года. Борьба
 Бальтазара Клааса в его поисках Абсолюта, его пренебрежение
 всем остальным, кроме своей работы, и героическая преданность
 Жозефины и Маргариты - характерные черты
 Искусство Бальзака; низость жизни и безумная страсть к
 недостижимому превосходно раскрыты, как в "Эжени
 Гранде" и "Старик Горио", благодаря определенному благородству и чистоте
 мотива. Роман общепризнан как один из шедевров Бальзака
 как по силе портрета, так и по мельчайшим деталям
 подробно. Возможно, никто никогда лучше не подходил для изображения
 разорения, вызванного фиксированной идеей, чем сам Бальзак, который потратил впустую
 большую часть своей напряженной жизни, пытаясь найти короткий
 путь к богатству.


_I.-Клаас, Алхимик_


В Дуэ, расположенном на улице Пари, есть дом, который выделяется
на фоне всего остального города своим чисто фламандским характером
. Во всех своих деталях этот высокий и красивый дом выражает
нравы одомашненных жителей Нидерландов. Название
дома на протяжении примерно двух столетий было Maison Claes, в честь великого
семья ремесленников, которые занимали его. Эти Ван Клаасы накопили
состояния, играли определенную роль в политике и пережили множество превратностей судьбы
в ходе истории, не потеряв своего места в могущественном
буржуазном мире торговли. Они серьезные люди, князья
торговля.

В конце восемнадцатого века представителем этой древней
и богатой семьи был Бальтазар Клаас, высокий и красивый молодой человек,
который после нескольких лет проживания в Париже, где он увидел модную
мира и познакомился со многими великими учеными, в том числе
Лавуазье, химик, вернулся в свой дом в Дуэ и принялся за дело.
найти жену.

Во время визита к родственнику в Генте он услышал сплетни о
молодой леди, живущей в Брюсселе, и ему стало любопытно увидеть столь
интересного человека. Молва рассказывала об этой мадемуазель две истории.
Джозефина Темнинк. Она была красива, но уродлива. Могла ли
красота лица победить уродство? Родственник Клааса
думал, что это возможно, и поддерживал это мнение против противоположного лагеря
. Этот родственник говорил о характере мадемуазель. Темнинк, рассказывая, как
милая девочка отказалась от своей доли семейного состояния, чтобы ее
младший брат мог удачно жениться, и как она вполне
смирилась, даже на пороге своей жизни, с мыслью о
старая дева и ограниченные средства.

Клаас искал эту благородную душу. Он нашел ее невыразимо красивой,
и уродство одного из ее плеч казалось ему ничем в его глазах
. Он влюбился в Джозефину и страстно полюбил ее.
Отвлеченная таким обожанием, прекрасная калека то возносилась на
головокружительные высоты радости, то погружалась в бездонные глубины отчаяния. Она
счел себя безвозвратно равнина; в глазах очаровательной молодой
мужчину, она оказалась красивой. Но, может такая любовь терпеть через
жизнь? Быть любимым было восхитительно, но быть обманутым после такого сюрприза
освобождение от одиночества было бы ужасно.

Сознавая ее деформации, пугает будущее, она стала в
чистота ее души кокетка. Она скрывала свои чувства, стала
требовательной и скрывала от своего возлюбленного страсть радости, которая поглощала
ее; действительно, она раскрыла свою истинную сущность только после того, как брак показал
ее стойкий благородство ее мужа, когда она не могла
больше сомнений в его любви. Он любил ее преданностью и обожанием.
Она поняла, что у всех свои идеалы, и без учета долга вступило в
их страстная любовь. Она была испанкой и обладала секретом очарования
в разнообразии своей привлекательности; хотя она была плохо образована, как и большинство
дочерей испанских дворян, она была привлекательной и сбивала с толку в
сила ее собственной природы и религия ее всепоглощающей любви. В обществе
она была скучна; только для своего мужа она была очаровательна. Нет
пары, которая могла бы быть счастливее.

У них было четверо детей, два мальчика и две девочки; старшую девочку звали
Маргарита.

Спустя четырнадцать лет после их брака, в 1809 году появились изменения
в Бальтазара, но так постепенно, что мадам. Клас не на первый вопрос
это. Он стал задумчивым, рассудительным, молчаливым, озабоченным. Когда
Жозефина Клаас заметила эту перемену, ей было слишком поздно задавать вопросы.
она ждала, когда Бальтазар заговорит. Она начала бояться.
Бальтазар, все небеса которого заключались в семейном счастье
жизнь, который любил играть со своими детьми, ухаживать за своими тюльпанами,
к себе Солнце в темноте глаза Жозефины, казалось, теперь забыть
существование их всех. Он был равнодушен ко всему.

Люди, которые допрашивали ее были отложены с отважным история
Бальтазар был большой работе, которая принесет славу одного дня
родной город. Опасность Жозефины была основана на правде. На чердаке дома уже некоторое время работали рабочие
, и там Клаас
проводил большую часть своего времени. Но бедной леди предстояло узнать
полную правду от соседей, которых она пыталась обмануть. Они спросили
ее, если она хотела разорить себя и своих детей, добавив, что ее
муж потратил целое состояние на научные инструменты, оборудование,
книги и материалы в поисках Философского камня.

Униженная тем, что соседи знают больше, чем она, и
напуганная открывшейся перед ней перспективой, Джозефина наконец заговорила с
своим мужем.

"Моя дорогая, - сказал он, - тебе не понять, о чем я. Я
изучаю химию, и я совершенно счастлив".

Дела шли все хуже и хуже. Клаас становился все более молчаливым и более
невидимый для своей семьи. Он был неряшлив в одежде и неухоженность в его
привычки. Только его слуге Лемюлькинье, или Мулькинье, как его часто звали
, разрешалось входить на чердак и делиться секретами своего хозяина.
Mme. У Клааса был соперник. Это была наука.

Однажды она пошла на чердак, но Класа отбили ее с гневом и
шероховатости.

"Мой эксперимент совершенно испорчен", - крикнул он яростно. "В другой
минуту я мог бы решить азота".


_II.--В загадку бытия_


Жозефина консультации нотариуса Клаес, в Pierquin М., молодой человек, и
родственник семьи. Он разобрался в делах и выяснил, что Клаас
задолжал сто тысяч франков аптечной фирме в Париже. Он предупредил
Жозефина была бы неминуемо разорена, если бы такое положение вещей продолжалось.
До сих пор она любила мужа больше, чем детей; теперь в ней проснулась мать.
и ради своих детей она решила действовать. Она
продала свои бриллианты, чтобы обеспечить себя домашним хозяйством, поскольку в течение шести
месяцев Клаас ничего ей не дарил; она отослала гувернантку; она
экономила по сотне направлений. Теперь она должна действовать против нее
муж. Но ее дети стояли между ней и ее настоящей жизнью, поскольку ее
настоящей жизнью был Бальтазар. Она любила его с возвышенной страстью, которая
могла пожертвовать всем, кроме своих детей.

Однажды в воскресенье, после вечерни, в 1812 году, она велела позвать мужа, и
его ждала у окна одного из нижних залов, который смотрел на
сад. Слезы были в ее глазах. Как она сидела, вдруг над головой
звучали стопам Клаес, делая ее начала. Никто не мог
слышал, что медленно и волочил шаг равнодушным. Интересно, если это было
живое существо.

Он вошел в квартиру, худой, сутулый, с растрепанными длинными
волосами, галстук сбился набок, одежда в пятнах и рваная.

- Ты так поглощен своей работой, Бальтазар? - спросила Джозефина. - Прошло
тридцать три воскресенья с тех пор, как ты был на вечерне или мессе.

- На вечерне? он спросил, смутно. Потом добавил: "ах, дети есть
был в церкви", - и подошел к окну и посмотрела на тюльпаны. Пока
он стоял там, он сказал себе: "Но да, почему бы им не объединиться
в данный момент времени?"

Его бедная жена в отчаянии спросила себя: "Он что, сходит с ума?" Затем, пробудив
она сама назвала его по имени. Не обратив на нее внимания, он
закашлялся и подошел к одной из плевательниц рядом с деревянной панелью.

"Месье, я говорю с вами!"

"Что из этого?" - потребовал он ответа, быстро обернувшись. Она смертельно побледнела.

"Прости меня, дорогой", - прошептала она и воскликнула: "Ах, это убивает меня!"

Слезы в ее глазах вывели Клааса из задумчивости. Он подхватил ее на руки
, толкнул дверь и легко взбежал по лестнице. Обнаружив, что
дверь ее квартиры заперта, он осторожно опустил ее в кресло.

- Спасибо тебе, дорогой, - прошептала она. - Я давно не была так близка твоему сердцу.
долгое время.

Ее красота отсрочила катастрофу. Очарованный ее красотой, спасенный для
человечества, Клаас на короткое время вернулся к семейной жизни и
был очарователен со своей женой, очарователен со своими детьми. Когда они остались наедине
Джозефина расспросила его о его секретной работе, сказав ему
что она начала изучать химию, чтобы разделить с ним
жизнь. Тронутый такой преданностью, Клаас раскрыл свою тайну. Польский офицер
пришел в их дом в 1809 году и обсуждал химию
с Клаасом. Результат бесед побудил Клааса искать
единственный элемент, из которого, возможно, состоят все вещи. The
Польский офицер доверил ему определенные секреты, сказав: "Ты
ученик Лавуазье; ты богат, ты свободен; я поделюсь с тобой своей
идеей. Первичный элемент должен быть общим для кислорода, водорода,
азота и углерода. Сила должна быть общим принципом положительного и
отрицательного электричества. Продемонстрируйте эти две гипотезы, и вы увидите
в ваших руках Первопричина, решение великой загадки
существования ".

Когда Клаас с грохотом удалился, Жозефина вдруг против своей воли воскликнула:
"Так это был тот человек, который провел с нами всего одну ночь, который украл твою
любовь у меня и твоих детей! Он перекрестился?
Ты внимательно наблюдала за ним? Он был сатаной! Только дьявол мог украсть
тебя у меня. С тех пор, как он посетил меня, ты перестал быть отцом и
мужем".

"Ты упрекаешь меня, - спросил Бальтазар, - за то, что я выше простых людей?"

И он рассказал о своих достижениях. В разгар его
страсти к ней Джозефина никогда не видела его лицо таким сияющим от
энтузиазма, как сейчас. Слезы навернулись ей на глаза.

"Я объединил хлора и азота," он rhapsodised; "я
анализировать бесконечные веществ. Я проанализировал слез! Слезы ничего не значат
более фосфорнокислой извести, хлорида натрия, слизи и воды."

Он побежал дальше, пока она не закричала на него, чтобы остановить.

"Ты приводишь меня в ужас, - сказала она, - своими богохульствами. Что такое моя любовь..."

- Выделяющаяся одухотворенная материя, - ответил Клаас, - без сомнения, секрет
Абсолюта. Если я первый, кто это обнаружил! Подумать только! Я буду
производить металлы и алмазы. Я буду делать то, что делает Природа".

"Ты посягаешь на Бога!" Нетерпеливо воскликнула Джозефина. "Ты отрицаешь Бога!
Ах, у Бога есть сила, которой ты никогда не воспользуешься!

"Что это?" - спросил он.

"Движение. Анализ - это одно, а созидание - другое", - сказала она. Ее просьбы
увенчались успехом. Бальтазар бросил свои исследования, и
семья переехала в деревню. Любовь жены пробудила его к осознанию
того, что он привел свое состояние на грань разорения. Он
пообещал отказаться от своих экспериментов. Как некоторые коррективы, он бросился
в подготовке к большой бал в доме Клааса в честь его
день свадьбы. Праздник был потрясен известием о катастрофе в
Великая армия при Березине. Одно из писем, пришедших в тот день, было
от умирающего от ран польского офицера, который передал Клаасу в качестве
наследства некоторые из своих идей по открытию Абсолюта. Никто не танцевал;
праздник был мрачен; лишь блистала Маргарита, как прекрасный цветок на
тревожно компании. Когда гости разошлись, Бальтазар показал Жозефине
письмо от поляка. Она сделала все, что могла сделать женщина, чтобы
отвлечь его мысли. Она сделала домашнюю жизнь очаровательной. Она
развлекала. Она ввела движение мира в великую
Дом. Тщетно. На _ennui_ ее мужа было страшно смотреть. "Я освобождаю
тебя от твоего обещания", - сказала она ему однажды.

Бальтазар вернулся с Лемюлькинье на чердак, и эксперименты
начались заново. Он снова был вполне счастлив.

Прошел год; Абсолют так и не был открыт. Еще раз испортить не давала покоя
государственный номер дома Класа. Духовник Жозефины, аббат де
Солис, который продал ее драгоценности, теперь предложил продавать часть
Фламандский фотографии. Джозефина объяснила ситуацию своему мужу.

"Что ты думаешь?" он закричал. "Я в шаге от того, чтобы найти
Абсолютная. Я только предстоит открыть для себя--"

Жозефина сломался. Она ушла от мужа, и ушел вниз
ее дети. Слуги были вызваны. Мадам Клас выглядел
смерть. Все были встревожены. Lemulquinier сказали пойти в
священник. Он сказал, что был приказ господина, чтобы увидеть в лаборатории.


_III.--Кончина Джозефины_


Это было началом конца для Джозефины. Умирая, она увидела
осуждение в глазах Маргариты - осуждение Бальтазара. Ее последние дни
были опечалены мыслью, что дети осудят своих детей.
отец. Бальтазар иногда приходил посидеть с ней, но он, казалось,
не подозревая о ее ситуации. Он был очарователен младших детей, но
он был мертв к истинному состоянию его жена.

Одна вещь давала ей покой. Аббат де Солис привел в дом своего племянника
и этот молодой человек, Эммануэль, добрый и благородный, очевидно,
произвел благоприятное впечатление на Маргариту. Умирающая мать наблюдала
за развитием этой любовной истории с нежным удовлетворением. Это было
все, что у нее было, чтобы осветить свой путь к могиле. Пьеркен сказал ей, что
Бальтазар приказал ему собрать триста тысяч франков в его поместье
. Она увидела, что сгубить не могли быть предотвращены; она находилась на пороге смерти,
покинутый муж, она до сих пор поклонялись, мышление детей
она была принесена в жертву. Благородный характер Маргариты ободрял ее в последние часы жизни
. В этом ребенке она будет жить дальше и станет провидением для семьи
.

Однажды она написала письмо, адресовала, запечатала и показала его
Маргарите. На нем было написано: "Моей дочери Маргарите". Она положила
его под подушку, сказала, что отдохнет, и вскоре погрузилась в глубокий сон.
сон. Когда она проснулась, все ее дети стояли вокруг нее на коленях в молитве.
и с ними был Эммануэль.

- Настал час, дорогие дети, - мягко сказала она, - когда мы должны сказать:
прощайте. Вы все здесь, - она огляделась, - и он...
Маргарита послала Эммануэля за своим отцом, и Бальтазар ответил на вызов
: "Я иду".

Когда Эммануэль вернулся, мадам Клаас послала его за его дядей священником,
приказав ему взять с собой двух мальчиков; затем она повернулась к своим
дочерям. "Бог забирает меня", - сказала она. "Что с тобой будет? Когда
Я ухожу, Маргарита, если тебе когда-нибудь понадобится еда, прочти это письмо,
которое я адресовал тебе. Люби своего отца, но защищай свою сестру
и своих братьев. Возможно, твоим долгом будет противостоять ему. Он захочет
денег; он попросит их у тебя. Не забывай о своем долге перед отцом,
но помни о своем долге перед сестрой и братьями. Твой отец не стал бы
причинять вред своим детям из-за поставленной цели. Он благороден, он хороший. Он
полон любви к тебе. Он великий человек, выполняющий великую задачу. Займи мое
место. Не огорчай его упреками; никогда не суди его; будь,
между ним и твоими подопечными - мягкий посредник.

Одному из слуг пришлось пойти и постучать в дверь лаборатории, чтобы позвать Клааса.
"Мадам умирает!" - закричало возмущенное старое тело. "Они ждут"
"Ты совершишь последнее причастие".

"Я буду там через минуту", - ответил Клаас. Когда он вошел в комнату,
Аббат де Солис и дети стояли на коленях вокруг постели матери.
Лицо его жены вспыхнуло при его появлении. С любящей улыбкой она спросила:
"Вы собирались растворить азот?"

"Я сделал это!" - ответил он с триумфом. "Азот состоит из
кислород и... Он остановился, остановленный шепотом, который пробудил его ото сна.
- Что они сказали? - спросил он. - Тебе действительно хуже? - спросил он. - Тебе действительно хуже? Что
случилось?

"Это случилось", - сказал аббат. - "Ваша жена умирает, и вы
убили ее".

Священник и дети удалились.

"Что он имеет в виду?" - спросил Клаас.

"Дорогой, - ответила она, - "Твоя любовь была моей жизнью; я не могла жить
без нее".

Он взял ее руку и поцеловал.

"Когда это я тебя не любил?" - спросил он.

Она отказалась произнести упрек. Ради своих детей она сказала
рассказ о его шестилетних поисках Абсолюта, которые разрушили
ее жизнь и поглотили два миллиона франков, заставив его увидеть весь ужас
их разорения. "Сжальтесь, сжальтесь, - кричала она, - над нашими
детьми!"

Клаас позвал Лемюлькинье и приказал ему немедленно идти в
лабораторию и все разбить. "Я навсегда оставляю науку!" - воскликнул он.

"Слишком поздно!" - вздохнула умирающая женщина; затем она воскликнула: "Маргарита!"

Ребенок пришел в дверях, в ужасе от пострадавшего лица ее
мать. В очередной раз любил имя повторялось, "Маргарита"! громко, как
хотя бы для того, чтобы запечатлеть в памяти обвинение, возложенное на ее душу. Это было последнее
слово, произнесенное Джозефиной. Когда душа ушла, Бальтазар, стоявший в ногах
кровати, посмотрел на подушки, на которых сидела Маргарита, и
их взгляды встретились. Отец задрожал.

В горе тяжелой утраты Маргарита обнаружила, что у нее есть
два друга - нотариус Пьеркен и Эммануэль де Солис. Пьеркен
подумал, что было бы уместно спасти руины поместья
и жениться на прекрасной Маргарите, чья семья была вдвойне благородной.
Эммануэль предложил подготовить братьев Маргариты к поступлению в колледж с
такт и шарм, который заявил, прекрасный характер. Pierquin был человеком
бизнес оказался любовник. Эммануэль был любовник превратили недостаток в
человек действия.


_IV.--Час тьмы_


В течение некоторого времени Бальтазар избегал экспериментальной химии и
ограничивался теоретическими рассуждениями. Он совершал долгие прогулки по крепостному валу
; дома был мрачен, беспокойен и озабочен. Маргарита
пыталась отвлечь его от мыслей. Однажды старая служанка Марта
сказала ей: "С нами все кончено; хозяин снова на пути в ад!"
И она указала на клубы дыма, выходящие из трубы лаборатории.
Маргарита жила бережливо, как монахиня; все расходы были урезаны. Она
отказывала себе в обычных удобствах, чтобы подготовиться к катастрофе. Благодаря
Эммануэлю мальчики теперь продвигались в учебе, и их будущее
было, по крайней мере, безоблачным. Но Бальтазар развил в себе
азартность игрока. Он продал лес; он заложил свой дом и серебро; у него
еды было не больше, чем у негра, который продает свою жену за стакан бренди
утром и оплакивает свою потерю ночью. Однажды Маргарита заговорила
ее отец. Она признала, что он был мастер, что его дети
послушалась бы его любой ценой; но он должен знать, что они едва
хлеба в доме.

"Хлеб!" - воскликнул он. "В доме Клааса нет хлеба! Где же тогда все наше
имущество?"

Она рассказала ему, как он все продал.

- Тогда как же мы живем?

Она подняла иголку.

Время шло, и новые долги барабанили в дверь Дома Клааса.
В конце концов Маргарите пришлось предстать перед отцом и обвинить его в
безумии.

"Безумие!" - воскликнул он, вспыхнув и вскочив на ноги. Там был
что-то настолько величественное и повелевающее в его поведении, что заставило
Маргариту задрожать у его ног. "Твоя мать никогда бы не употребила это слово"
; она всегда придавала должное значение моим научным изысканиям".

Она не могла вынести его упреков и убежала от него. Она чувствовала, что
пришло время, поскольку теперь они были на грани разорения, сломать
печать на письме ее матери. Это письмо выражено наиболее Божественной любви,
молюсь, чтобы Бог позволил бы ее дух будет с Маргаритой, когда она
читать слова этого последнее сообщение; и он сказал ей, что аббат
Солис, если он жив, или его племянник, оставили ей сумму в сто
семьдесят тысяч франков, и на эту сумму она должна жить и оставить своего
отца, если он откажется прекратить свои исследования. "Я никогда не смогла бы произнести
эти слова, - писала Джозефина, - даже на краю
могилы". И она умоляла свою дочь проявить благоговение, оказав сопротивление ее отцу
и, если сопротивление неизбежно, оказать ему сопротивление на коленях.
Аббат был мертв, но деньги остались у Эммануэля. В своих рассуждениях о
управление этой суммы двух молодых людей привлек ближе друг к другу.
Бедный отец, доведенный до разорения, признался в своем безумии и изобразил
ужасное отчаяние потерпевшего поражение ученого. Чтобы утешить его, Маргарита сказала
что его долги будут оплачены из ее денег. Его лицо просветлело. "У тебя есть
деньги! Отдай их мне, я сделаю тебя богатым". Безумие
вернулось снова.

Эммануил пришел с тремя тысячами дукатов в карманах. Они были
пряча их в полые колонны постамент, когда, подняв глаза,
Маргарита видела, как ее отец, наблюдая за ними. "Я слышал, как золото", - сказал он,
продвижение. Чтобы спасти ее, Эммануэль солгал. Он согрешил против своей совести
ради нее. Деньги, по его словам, принадлежали ему, и он одолжил их
Маргарите. Когда он ушел, Клаас сказал: "Я должен получить эти деньги".

"Если ты возьмешь это, - ответила Маргарита, - ты станешь воровкой".

Он опустился перед ней на колени; она не уступала. Он ласкал ее; она взывала к Богу
, чтобы он посмотрел на них свысока, если он украдет деньги. Он встал, пожелал ей
печального прощания и вышел из комнаты. Что-то предупредил ее; она поспешила
вслед за ним, чтобы найти его пистолетом по голове. "Взять все, что я обладаю", -
она плакала. Обнимая ее, он пообещал, что если на этот раз потерпит неудачу, то
отдаст себя в ее руки.

Время шло, а Абсолют так и не был открыт. Богатый кузен
Клааса, М. Конинкс, приехал в Дуэ в своей дорожной карете, и вскоре
после этого он и Маргарита отправились в Париж. Когда она вернулась, это было для того, чтобы
объявить, что благодаря влиянию месье Конинка Бальтазар был
назначен сборщиком налогов в Бретани и должен немедленно отправиться в путь, чтобы
вступить в должность.

"Ты выгоняешь меня из моего собственного дома!" - воскликнул он в гневе. Сначала
он отказался идти, разъяренный и возмущенный; но она настаивала, и ему пришлось
сдаться. Он отправился вместе с Лемюлькинье в его лабораторию для последнего
время. Два старика были очень опечалены, когда они выпустили газы и
испарили кислоты.

"Ах, смотрите, - сказал Клаас, останавливаясь перед капсулой, соединенной с
проводами аккумулятора. - Если бы только мы могли дождаться конца этого
эксперимента! Углерод и сера. Кристаллизация должна произойти;
углерод, безусловно, может привести к образованию кристалла ..."

Пока Клаас был в изгнании, к семье пришла удача. Сын Габриэль,
которому помогал М. Конинкс, заработал крупную сумму денег в качестве инженера
канала. Эммануэль де Солис подарил Маргарите состояние, которое он
унаследованный от предков в Испании. Пьеркен, который обратил свое
внимание на младшую сестру Маргариты, проявил доброту к семье
. В очередной раз дом Класа было в достатке, с фото на
его стены, и с красивой мебели в его парадных апартаментов.

Когда Конинкс и Маргарита отправились за отцом, они нашли его
старым и сломленным. Ребенок был очень тронут его видом и
расспросил его наедине. Она обнаружила, что вместо того, чтобы копить деньги, он
был по уши в долгах и что он искал Абсолют как
трудолюбиво трудился в Бретани, как на чердаке Дома Клааса.

По возвращении старик просветлел и обрадовался. Старинный дом
доставил ему радость. Он обнял своих детей, оглядел счастливый дом
своих отцов и воскликнул: "Ах, Жозефина, если бы ты только была здесь, чтобы
полюбоваться нашей Маргаритой!" Бракосочетание Маргариты и Фелиси,
младшей сестры, было ускорено. Во время чтения
контрактов Лемюлькинье внезапно ворвался в комнату с криком: "Месье!
Monsieur!"

Клаас шепнул дочери , что слуга одолжил ему все свои вещи .
сбережения - 20 000 франков - и, несомненно, пришел потребовать их, узнав
что хозяин снова стал богатым человеком. Но Лемюлькинье воскликнул:
"Monsieur! Monsieur!"

- Ну? спросил Клаас.

В дрожащей руке старого слуги лежал бриллиант. Клаас бросился
к нему.

"Я пошел в лабораторию", - начал слуга; Клаас поднял на него глаза.
быстро, как бы говоря: "Вы были первым, кто пошел туда!" - "и я
нашли в капсуле, которую мы оставили после себя, этот бриллиант! Аккумулятор
сделать это без нашей помощи!"

"Прости меня!" - воскликнул Клаас, обращаясь к своим детям и его гостей. "Это
сведет меня с ума! Проклятое изгнание! Бог работал в моей лаборатории, а меня
там не было, чтобы увидеть! Произошло чудо! Я мог бы увидеть это - я
скучал по этому навсегда! Внезапно он остановился и, подойдя к
Маргарите, подарил ей бриллиант. "Ангел мой", - мягко сказал он,
"это принадлежит тебе". Затем нотариусу: "Давайте продолжим".


_V.- Открытие абсолюта_


В Доме Клааса царило счастье, Бальтазар провел несколько, но
недорогих экспериментов и все больше и больше отдавался
счастью семейной жизни. Это было, как если бы дьявол был изгнан. В
смерть родственников вскоре унесла Эммануэля и Маргариту в Испанию,
и их возвращение было отложено из-за рождения ребенка. Когда они это сделали,
прибыв во Фландрию, однажды утром в конце сентября, они обнаружили, что
дом на Рю де Пари заперт, и звонок в дверь никого не вызвал
дверь никто не открыл. Продавец из ближайшего магазина сказал, что мсье Клаас
вышел из дома с Лемюлькинье около часа назад. Эммануэль отправился на поиски.
в то время как слесарь открывал дверь Дома Клааса.
Дом выглядел так, как будто Абсолют в форме огня прошел через
все его комнаты. Картины, мебель, ковры, драпировки, резьба - все
было начисто сметено. Маргарита плакала, оглядываясь вокруг, и
простила своего отца. Она спустилась вниз, чтобы дождаться его прихода. Как он, должно быть,
страдал в этом пустом доме! Страх наполнил ее сердце. Неужели рассудок
подвел его? Должна ли она увидеть, как он входит - шатающийся и немощный старик,
сломленный страданиями, которые он с такой гордостью перенес ради науки? Пока
она ждала, прошлое встало перед ее глазами - давнее прошлое борьбы
с их врагом, Абсолютом; давнее прошлое, когда она была ребенком,
и ее мать была то такой радостной, то такой печальной.

Но она не осознавала всей серьезности трагедии своего отца - трагедии
одновременно возвышенной и жалкой. Для жителей Дуэ он был не
научным гением, борющимся с Природой за ее скрытые тайны, а
злобным старым расточителем, жадным, как скряга, до Философского камня.
Все в Дуэ, от аристократии к буржуазии к
людей, знал все о старых Клаес, "алхимик". Его дом назывался
"дом Дьявола". Люди показывали на него пальцами, кричали ему вслед в
улица. Лемюлькинье сказал, что это были аплодисменты в честь
гения.

Случилось так, что в это утро возвращения Маргариты Бальтазар и
Lemulquinier сел на скамейку на площади Сен-Жак, чтобы отдых в
солнце. Некоторые дети проезжают в школу, увидел двух стариков, говорили
о них, смеялись вместе, и в настоящее время приблизился. Одна из них, которая
несла корзинку и ела кусок хлеба с маслом, спросила
Лемюлькинье: "Это правда, что вы делаете бриллианты и жемчуг?"

Лемюлькинье потрепал мальчишку по щеке.

"Да, малыш, это правда", - сказал он. "Придерживайся своих книг, получай
вы знаете, и, возможно, мы дадим вам немного.

Они начали толпиться вокруг и стали более смелыми.

"Вы должны проявить уважение к великому человеку", - сказал Лемюлькинье. При этих словах
дети громко рассмеялись и начали кричать: "Колдуны! Старые колдуны!"
Лемюлькинье вскочил с поднятой палкой, и дети, отбиваясь, стали собирать грязь и камни.
отступая. Рабочий, увидев, что Лемюлькинье
направляется к детям с палкой, пришел им на помощь с
грозным криком: "Долой колдунов!"

Осмелев таким образом, дети яростно напали на двух стариков
с градом камней. В этот момент на сцену вышел Эммануэль. Он
опоздал. Клааса внезапно выдернули из идеального мира, в
котором он теоретизировал и трудился, в реальный мир людей. Потрясение было
слишком сильным для него; он упал в объятия Лемюлькинье, парализованный.

Некоторое время он жил в таком состоянии, выражая всю свою привязанность
и благодарность Маргарите, пожимая ее руку своими холодными пальцами.
Она заново обставила дом и окружила его комфортом. Его
дети были привязаны к нему. Они приходили и садились у его постели, и
они ужинали в его комнате. Его величайшим счастьем было слушать, как Эммануэль читает газеты.
Однажды ночью ему стало намного хуже, и был срочно вызван врач.

...........
....... Пораженный мужчина делал отчаянные попытки заговорить. Его губы
дрожали, но не издавали ни звука. Его глаза горели от мыслей, которые
он не мог произнести. Лицо его было измучено мукой. Капли
пота выступили у него на лбу. Его руки конвульсивно подергивались
в отчаянии его разума.

На следующее утро его дети приветствовали его самыми искренними и
затянувшаяся любовь, осознание того, что последний час близок. Его лицо не озарилось.
Он никак не отреагировал на их нежную привязанность, как обычно.
Пьеркен подал знак Эммануэлю, и тот разорвал обертку газеты
и уже собирался прочитать вслух, чтобы отвлечь Клааса, когда
его взгляд привлек заголовок:

 ОТКРЫТИЕ АБСОЛЮТА

Тихим голосом он зачитал разведданные своей жене. В них говорилось, что
известный математик из Польши договорился о продаже секрета
Абсолюта, который он открыл. Когда Эммануэль перестал читать,
Маргарита попросила бумагу; но Клас слышал почти прошептал
слова.

Внезапно умирающий поднял голову на локти. Для его
испуганной семьи его взгляд был подобен вспышке молнии. Челка
волос у него надо лбом встала дыбом; каждая черточка на его лице
он дрожал от возбуждения, трепет страсти пробежал по его лицу и
сделал его возвышенным.

Он поднял сжатую от волнения руку и, издав
крик Архимеда: "Эврика!" - упал навзничь с тяжестью мертвеца.
тело, и испустил мучительный стон. Его глаза, пока доктор
закрыл их, выражая бешеное отчаяние. Его мучило то, что он
не мог завещать науке решение великой загадки, которая была
открыта ему только тогда, когда рука Смерти разорвала завесу.

 * * * * *




УИЛЬЯМ БЕКФОРД

История халифа Ватека

 Уильям Бекфорд, сын знаменитого лорд-мэра, родился в
 Фонтхилл, Уилтшир, Англия, 29 сентября 1759 г. и получил свою
 обучение сначала у частного репетитора, а затем в Женеве.
 По достижении совершеннолетия он унаследовал миллион фунтов стерлингов и
 годовой доход 100 000 фунтов стерлингов, и три года спустя он женился
 дочь четвертого графа Абойна, леди Маргарет Гордон,
 которая умерла в мае 1786 года. В 1787 году роман Бекфорда "
 "История халифа Ватека" появился в оригинале
 Французский, английский перевод произведений
 опубликован "анонимно и тайно" в 1784 году. "Ватек"
 был написан Бекфордом в 1781 или 1782 году за один присест
 три дня и две ночи. Бекфорд был великим путешественником и
 большим знатоком и коллекционером как картин, так и
 книги; и, помимо "Ватека" и нескольких томов о путешествиях,
 он наиболее известен тем, что на двадцать лет уединился
 в великолепной резиденции, которую он построил в Фонтхилле. Он
 умер 2 мая 1844 года.


_I.--Ватек и Волшебные сабли_


Ватек, девятый халиф из рода Абассидов, был сыном
Мотассема и внуком Гаруна аль-Рашида. С момента раннего восшествия на престол
и талантов, которыми он обладал, чтобы украсить его, его подданные
были склонны ожидать, что его правление будет долгим и счастливым. Его
на рисунке было приятно и величественно; но когда он был зол, у него один глаз
стало настолько страшно, что никто не может вынести это, и негодяй по
кому это было исправлено мгновенно упал навзничь, а иногда истек. Для
страх, однако, из опустошаете свои владения и делая его дворец
опустошенная, но он редко давал выход своему гневу.

Будучи весьма пристрастен к застольным удовольствиям, он стремился своей
приветливостью обзавестись приятными собеседниками; и это ему удавалось лучше всего
поскольку его щедрость была безграничной, а снисходительность - безудержной;
ибо он ни в коей мере не был щепетилен и не думал вместе с халифом
Омаром Бен Абдалазизом, что необходимо превратить этот мир в ад,
чтобы наслаждаться раем в следующем. Он превзошел в великолепии всех своих предшественников
. Дворец Алкоремми, который его отец Мотассем приказал
воздвигнуть на холме Пестрых коней и который господствовал над всем городом
Самарах, по его мнению, был слишком скудным. Поэтому он добавил пять
крыльев, или, скорее, других дворцов, которые он предназначил для особого
удовлетворения каждого из своих чувств.

Но беспокойный и порывистый нрав халифа не позволил
ему покой; он столько учился ради развлечения, что в жизни
его отец, как получить много знаний, но не
достаточности для удовлетворения самого себя, потому что он желает знать все, даже
науки, которые не существуют. Он любил вступать в споры с
учеными и ортодоксальными, но любил, чтобы они не давили на свою
оппозицию с горячностью; он затыкал подарками уста тех, кто
тем, кому можно было заткнуть рот, в то время как других, кого его щедрость была
не в состоянии подчинить, он отправлял в тюрьму, чтобы охладить их кровь, средство, которое
часто оказывалось успешным.

Великий пророк Мухаммед, наместниками которого являются халифы, с
негодованием взирал из своей обители на седьмом небе на нерелигиозное поведение
такого вице-регента.

"Давайте оставим его наедине с самим собой", - сказал он джиннам, которые всегда
готовы выполнить его приказы. "Давайте посмотрим, до чего доведут его глупость и
нечестие. Если он наткнется на превышение мы должны знать, как
наказывать его. Поэтому помоги ему достроить башню, которую он начал, в
подражание Нимроду, не для того, чтобы, подобно тому великому воину,
спастись от утопления, но из дерзкого любопытства проникнуть в
тайны небес; он не сможет предугадать судьбу, которая его ожидает".

Гении повиновались, и когда рабочие подняли свои сооружения на
локоть днем, ночью было добавлено еще два локтя. Ватек
воображал, что даже невидимая материя проявляет готовность служить его замыслам
, и его гордость достигла своего апогея, когда, поднявшись для
впервые поднявшись по одиннадцати тысячам ступеней своей башни, он бросил взгляд
вниз и увидел людей размером не больше писмайров, горы - не больше раковин,
а города - не больше ульев. Теперь он проводил большую часть своих ночей на вершине
из своей башни, пока он не стал адептом в тайны астрологии, и
вообразил, что планеты были раскрыты его самым замечательным
приключения, которые должны были быть выполнены с необыкновенным человеком
из страны, вообще неизвестно.

Запрос по мотивам любопытства, он всегда был приветлив к
чужим, но с этого момента он удвоил внимание, и заказала
это будут объявлены звук трубы по всем улицам
Samarah, что никто из его подданных, о боли, неудовольствия, должны
либо ложе или задержать путешественника, но доводит его до
дворец.

Вскоре после этого в город прибыл отвратительный человек, который, по мнению
Ватека, демонстрировал тапочки, которые позволяли ногам ходить, ножи
, которые рубили без движения руки, и сабли, которые наносили удар
на человека, которого они хотели поразить, все было украшено драгоценными камнями
которые до сих пор были неизвестны. Сабли, лезвия которых излучали ослепительное
сияние, привлекли больше всего внимания халифа, который пообещал
себе на досуге расшифровать грубые иероглифы, выгравированные на
их боках. Поэтому, не требуя за них цены, он заказал все
чеканное золото должно быть принесено из его сокровищницы, и приказал купцу
брать все, что ему заблагорассудится. Незнакомец подчинился со скромностью и
молчанием; но, сохранив упорное молчание по всем пунктам,
по которым халиф допрашивал его, он был заключен в тюрьму, откуда
который, как было обнаружено на следующий день, исчез, оставив своих хранителей
мертвыми.

Ватек сначала пришел в ярость, но его утешила мать,
принцесса Каратис, которая была греком и знатоком всех наук
и системы ее страны, он издал, по ее предложению, прокламацию
перспективные щедрости, за которую он был известен тем, кто должен
расшифровать символы на сабли, и, в конечном счете, была
удовлетворение от встречи со стариком, который читают их так: "мы
были сделаны где все хорошо сделано, мы бы из чудес
места, где все замечательно, и заслуживают пред первым
владыка на земле". К сожалению, однако, когда старик был
заказал на следующее утро перечитывать надпись, затем он был найден
чтобы интерпретировать его в качестве осуждая: "горе сыпь смертных, кто стремится знать
то, о чем он должен оставаться в неведении". "И горе тебе!" - воскликнул
халиф в порыве негодования и велел ему взять свою награду
и убираться прочь.


_II.--Странные приключения халифа_


Вскоре Ватек обнаружил множество причин для сожаления
о своей поспешности. Он ясно видел, что знаки на
саблях менялись каждый день; и беспокойство, вызванное его неспособностью
расшифровать их или прочитать что-либо по звездам, вызвало лихорадку,
что лишало его аппетита и мучило совершенно
неутолимая жажда. От этого страдания его, наконец, избавила
встреча с незнакомцем, который вылечил его, дав выпить из
флакона красно-желтой смеси. Но когда этот наглец на
банкете, устроенном в его честь, разразился громким смехом, когда его
попросили сообщить, из каких наркотиков был приготовлен целебный напиток,
и откуда бы ни прилетели сабли, Ватек сбросил его со ступенек
и, повторив удар, продолжал с таким усердием, что побудил
всех присутствующих последовать его примеру. Незнакомец собрался в комок,
выкатился из дворца, сопровождаемый Ватеком, двором и всем городом
и, пройдя через все общественные места, покатился дальше
к равнине Катул, пересек долину у подножия горы
четырех источников и прыгнул в пропасть, образовавшуюся там в результате
непрерывного падения вод.

Ватек последовал бы за вероломным гяуром, если бы невидимая
сила не остановила его продвижение и продвижение толпы; и он был настолько
поражен всем этим обстоятельством, что приказал убрать свои палатки.
разбитый на самом краю пропасти. После нескольких бдений
там однажды ночью к нему обратился голос гяура, который среди
темноты, вызванной полным затмением луны и звезд,
предложил отвести его во дворец подземного огня, где он должен был
увидеть сокровища, которые обещали ему звезды, и талисманы
который управлял бы миром, если бы отрекся от Мухаммеда, преклонился перед
земными влияниями и утолил жажду чужака кровью
пятидесяти самых красивых самарахитских мальчиков.

Несчастный халиф расточал свои обещания в величайшем изобилии, и по
организация празднования возле пропасти каких-то юношеских спортивных состязаний,
которые не были завершены до сумерек, смогла устроить грандиозное
возлияние. Когда мальчики подходили один за другим, чтобы получить свои призы, он
столкнул их в пропасть, причем это ужасное действие было выполнено с такой
ловкостью, чтоно мальчик, который приближался к нему, оставался без сознания
о судьбе своего предшественника.

Народное возмущение, вызванное этим злодеянием, было утихомирено
принцессой, которая обладала непревзойденным мастерством в искусстве
убеждения, и на башне была принесена жертва всесожжения в честь
адские божества, основными ингредиентами которых были мумии,
рога носорога, масло самых ядовитых змей, различные ароматические
вудс и сто сорок самых верных подданных халифа.
Когда эти предварительные переговоры были улажены, в
на чем Ватека поблагодарили за его всесожжение и велели отправляться в путь
с великолепной свитой в Истакар, где он получит
диадема Джан Бен Джан, талисманы Солимана и сокровища
султанов доадамита. Но его предупредили, чтобы не вводить какие-либо жилого помещения по
его маршрута.

Арабская сказка и кавалькады, и за три дня все шло хорошо. Но
на четвертый день на них обрушилась буря, страшный рев диких зверей
раздался на расстоянии, и вскоре они заметили в лесу горящие глаза
, которые могли принадлежать только дьяволам или тиграм. Огонь уничтожил их
провизии, и они умерли бы с голоду, если бы два карлика, которые жили как
отшельники на вершине какой-то скалы, не получили божественного намека на их
тяжелое положение и не открыли его своему эмиру Факреддину. Гномы были
обласканы и с большой церемонией рассажены на маленьких подушечках
по-государственному. Но они взобрались по бокам трона халифа и,
усевшись каждый на одно из его плеч, начали шептать
молитвы ему в уши; и его терпение почти истощилось, когда халиф сказал:
одобрительные возгласы войск возвестили о приближении Факреддина. Он
поспешил к ним на помощь, но, будучи педантично религиозным и
также большим любителем комплиментов, он произнес речь пять раз
более пространную и пресную, чем уже произносили его предвестники.

Наконец, однако, все пришли в движение, и они спустились с
высот в долину по большим ступеням, которые эмир вырубил в
скалы, и достигли здания из тесаного камня, окруженного пальмами и
увенчанного девятью куполами. Под одним из этих куполов халифа угостили
превосходным шербетом, сладкими лепешками, тушеными в молоке из
миндаль и другие деликатесы, которые он невероятно любил.

Но, к сожалению, вид юной дочери эмира побудил наместника пророка
нарушить обряд гостеприимства. Ватек влюбился
без памяти в Нуронихар, которая была проворна, как антилопа, и
полна беспричинного веселья; и хотя она была замужем за своим двоюродным братом и
горячо любимая спутница жизни Гюльхенруз, он потребовал ее руки у
Факреддин, который, вместо того чтобы заставить свою дочь разорвать помолвку,
подарил Ватеку свою саблю. "Ударь своего несчастного хозяина", - сказал он. "Он
прожил достаточно долго, если видит, что вице-регент пророка нарушает
обряд гостеприимства. Нуронихар упал в обморок, и этим
обмороком воспользовался эмир, чтобы осуществить план, который должен был избавить
его от трудностей. Он сообщил, что оба ребенка умерли
под действием взглядов халифа и после того, как он ввел
им наркотический порошок, который придаст им видимость смерти для
на три дня их перевезли на берег пустынного озера,
где в сопровождении гномов их накормили скудной пищей и сказали
что они были в другом мире, искупая маленькие проступки, причиной которых была
их любовь.

Но Nouronihar, вспоминая сон, в котором ей сообщили, что она была
суждено стать женой Калифа, и тем самым обладают карбункул
из Giamsched, и сокровища до Адама и султанов, баловались
сомнения на режим ее, и едва мог поверить, что она была
мертв. Однажды утром она встала, когда все спали, и, побродив
на некотором расстоянии от озера, обнаружила, что знает местность.

Этот факт и встреча с Ватеком убедили ее в том, что она жива,
и, покорившись объятиям халифа, она согласилась стать его женой
и отправиться с ним в подземный дворец.


_III.-Дворец Подземного Огня._


Когда принцесса Каратис услышала о распутном поведении своего сына, она
послала за Мораканабадом.

"Пусть я сгорю в огне", - воскликнула она.

Сказав это, она магическим образом развернулась, ударив
беднягу Мораканабада так, что он отшатнулся. Затем она приказала привести
своего огромного верблюда Абуфаки и в сопровождении двух своих
отвратительных одноглазых негритянок, Нерке и Кафур, отправилась удивлять
влюбленные. Она ворвалась к ним, вся в пене негодования, и сказала
Ватеку: "Освободись из объятий этой ничтожной шлюхи; утопи ее в
вода передо мной, и немедленно следуйте моим указаниям". Но Ватек
вежливо, но решительно ответил, что берет Нуронихар с собой;
и принцесса, услышав, как она заявила, что последует за ним
за пределами Кафа, в стране ифритов, был умиротворен и объявлен
Нуронихар - девушка отважная и ученая.

Однако с целью предотвращения любых дальнейших неприятностей, возникающих из
Гюльхенруз, о привязанности которой к своему двоюродному брату Ватеку сообщила ей,
она пыталась захватить мальчика, намереваясь принести его в жертву гяурам.
Но когда он убегал от нее, он попал в объятия гения,
того самого старого доброго гения, который, оказавшись на жестоком гяуре в тот момент
о его рычании в ужасной пропасти, спас пятьдесят маленьких
жертв, которых нечестивый Ватек вложил в его пасть. Гений
поместил Гюльхенруз в гнездо выше облаков и там сохранил его
вечно молодым.

И это не было единственной надеждой принцессы, которой было суждено сбыться.
разочарованный. Она узнала из своих астролябий и магических инструментов, что
Мотавакель, воспользовавшись укоренившимся теперь отвращением
к своему брату, спровоцировал волнения среди населения, сделал
себя хозяином дворца и фактически заложил большую башню. Итак,
она неохотно отказалась от идеи сопровождать Ватека в Истакар,
и вернулась в Самарах; в то время как он в сопровождении Нуронихар возобновил свою
маршировали и быстро достигли долины Рочнабад. Вот бедные Сантоны,
наполненные святой энергией, поспешившие зажечь восковые факелы в своих
оратории и расширить Коран на их черного дерева столом, вышли
отвечать халиф с корзинами СОТа, финики, и дыни. Арабская сказка
дал им номер, персонал неприветливый. "Не воображайте, - сказал он, - что вы можете меня задержать"
я снисходительно принимаю ваши подарки, но прошу вас позволить мне
быть спокойным, ибо я не слишком люблю сопротивляться искушению. И все же, поскольку
столь почтенным особам не подобает возвращаться пешком, а поскольку у вас нет
вида опытных наездников, мои евнухи привяжут вас к вашим ногам.
ослы, с предосторожностью, чтобы вы не поворачивались ко мне спиной, ибо
они понимают этикет.

Даже это возмущение не смогло убедить доброго гения Ватека покинуть его,
и он предпринял последнюю попытку спасти халифа от ожидавшей его участи
. Переодевшись пастухом и извлекая из своей флейты такие
мелодии, которые смягчили даже сердце Ватека, он встал перед ним на его
пути и так торжественно предостерег его от продолжения путешествия, что, когда
наступила ночь, и почти все его слуги покинули его. Но
Ватек, в своем упрямстве, шел дальше и, наконец, прибыл к горе
на которой находятся обширные руины Истакара и вход в царство
Эблиса.

Нуронихар и он, поднявшись по ступеням широкой лестницы из
черного мрамора, достигли террасы, которая была выложена квадратами из
мрамора и напоминала гладкую поверхность воды. Там, при лунном свете,
они прочитали надпись, которая гласила, что, несмотря на тот факт, что
Ватек нарушил условия пергамента, ему и Нуронихар
будет разрешено войти во дворец подземного огня.

Едва были прочитаны эти слова, как гора задрожала, и
скала разверзлась, открыв внутри себя лестницу из полированного мрамора, ведущую вниз
по которому они спустились. Внизу путь им преградил
огромный портал из черного дерева, который, открывшись по приказу гяура, открыл
им помещение, которое, хотя и было перекрыто сводчатым потолком, было таким
просторный и возвышенный, так что поначалу они приняли его за неизмеримую равнину.
Посреди этого огромного зала огромная толпа, не переставая
прохождения, которые несут солидарную держал свою правую руку на сердце, без
когда-то о нем что-то. Они были мертвенно-бледны
; их глаза, глубоко запавшие в глазницы, напоминали те,
фосфорные метеориты, которые мерцают ночью в местах захоронений. Одни
медленно брели вперед, погруженные в глубокую задумчивость; другие, вопя от
боли, яростно метались, как тигры, раненные ядовитыми стрелами;
в то время как другие, скрежеща зубами от злости, вспененный вместе, более неистовой
чем безумных маньяков. Все они избегали друг друга, и, хотя
в окружении множество людей, которого никто не мог перечесть, в каждом бродил по
случайные, unheedful остальных, как будто одни на необитаемом без ступней
истоптал.

Ватек и Нуронихар, застывшие от ужаса при виде столь зловещего зрелища,
спросили у гяура, что могут означать эти появления и почему эти
бродящие призраки никогда не отнимали руки от сердца.

"Не затрудняйте себя, - прямо ответил он, - таким количеством всего сразу";
скоро вы познакомитесь со всем. Давайте поспешим и представим вас
Эблису".

Они продолжили свой путь сквозь толпу и через некоторое время
вошли в огромную скинию, устланную шкурами леопардов и заполненную
бесчисленным множеством старейшин с развевающимися бородами и ифритов в полном
доспехи, все из которых пали ниц перед восхождением на
высокое возвышение, на вершине которого, на огненном шаре, восседал
грозный Эблис. Он принял почтение Ватека и Нуронихар и
пригласил их насладиться всем, что предлагал дворец, - сокровищами
султаны доадамитов, их препирающиеся сабли и те талисманы, которые
заставляют Ныряльщиков открывать подземные просторы горы
Каф.

Затем гяур провел их в огромный зал, покрытый
высоким куполом, вокруг которого располагались пятьдесят бронзовых порталов, скрепленных
таким же количеством железных засовов. Над всем этим царил похоронный мрак
сцена. Здесь, на двух ложах из нетленного кедра, возлежали
бесплотные тела доадамитских царей, которые были монархами всего
земля; в них все еще было достаточно жизни, чтобы осознавать свое
плачевное состояние; их глаза сохраняли меланхолическое выражение; они
смотрели друг на друга с выражением глубочайшего уныния, каждый держал
его правая рука неподвижно лежала на сердце. Солиман Бен Дауд, самый
выдающийся из них, рассказал Ватеку историю своего великого государства, о своем
поклонении огню и небесным воинствам, а также о мести небес за
он. "Я в муках, невыразимых муках!" - сказал он. "Неумолимый
огонь терзает мое сердце". Произнеся это восклицание, Солиман
воздел руки к небу в знак мольбы, и халиф
разглядел сквозь его грудь, прозрачную, как хрусталь, его
сердце объято пламенем. При виде такого ужаса Нуронихар упала
как окаменевшая, в объятия Ватека, который вскрикнул с
судорожным всхлипом: "О Мухаммед! неужели нет больше пощады?

"Никакой, никакой!" - ответил злобный Нырок. "Знай, несчастный принц, ты
искусство теперь в обители мести и отчаяния! Отведено несколько дней
тебе как передышка, и тогда твое сердце также воспламенится, как у
других почитателей Иблиса".

Это, действительно, была ужасной судьбе арабская сказка и Nouronihar, судьба
действительно, к которой принцесса Carathis также большинство праведно
осужден; ибо арабская сказка, зная, что принципы, по которым его мать
извратили молодости был причиной его гибели, вызваны
ее дворец подземного пожара и записали ее среди
служители еблись. Каратис вошел в купол Солимана, и она тоже
с триумфом прошествовала сквозь аромат духов.

 * * * * *




АФРА БЕН


Орооноко: королевская рабыня.

 В своем предисловии к "Орооноко" миссис Афра Бен заявляет
 что ее странная и романтическая история основана на фактах,
 свидетельницей многих из которых она была. Это правда. Она была
 родилась в Уае, Англия, 10 июля 1640 года, дочь, как говорят,
 парикмахера. Ребенком она отправилась в Голландскую Гвиану, тогда бывшую
 английской колонией, названной в честь реки Суринам, вернувшись в
 Англию около 1658 года. После смерти мужа, в 1666 году,
 карл II отправил ее в качестве шпионки в Антверпен., и именно она
 первой предупредила этого монарха о голландии
 Намерение правительства отправить флот вверх по Темзе. Она умерла
 16 апреля 1689 года и была похоронена в Вестминстерском аббатстве. Это было
 находясь в Голландской Гвиане, она встретила Орооноко при
 обстоятельствах, описанных в рассказе. Несомненно, она
 несколько идеализировала своего героя, но, похоже, не преувеличивала
 необыкновенные приключения молодого африканского вождя
 . В разгульный век Реставрации, когда она
 став знаменитой - или, скорее, печально известной - как автор непристойных пьес
 она поразила город и достигла настоящей славы,
 рассказав историю жизни Орооноко. Немногие сюжеты
 пьес или романов столь поразительны, как у "Орооноко". Это
 первый из тех романов о дальноземье, который, начиная с
 от времен Дефо до дней мистера Редьярда Киплинга
 были одной из вершин английской литературы.


_I.--Украденная невеста_


Я не претендую на то, чтобы развлечь читателя воображаемым героем, чей
приключения я могу устраивать по своему усмотрению. Многим событиям
, описанным здесь, я был очевидцем, а о том, чего не видел сам, я
узнал из уст Орооноко. Когда я познакомился с ним, я был
живущим в той части нашей южноамериканской колонии под названием Суринам, которую
недавно мы уступили голландцам - большая ошибка, я думаю, потому что земля была
плодородный, и местные жители были дружелюбны, и многие англичане основали
сахарные плантации, которые они обрабатывали с помощью негров. Большинство из этих
рабы пришли из той части Африки, известной как Coromantien. В
Коромантьенцы, будучи очень воинственными, постоянно воевали с другими народами
и у них всегда было много пленников, готовых быть проданными в рабство
нашим плантаторам.

Королю Коромантьена было сто лет. Все его сыновья
пали в битве, и только один из них оставил после себя наследника.
Орооноко, как звали молодого принца, был очень умным и
красивым негром, а поскольку его дед нанял остроумного француза и
научился учить его, он получил образование лучше, чем у многих
Европейские принцы. Об этом я могу говорить из своих собственных знаний, поскольку у меня есть
часто беседовал с ним. Он очень восхищался древними
римлянами; и во всем, кроме цвета своей кожи, он напоминал мне
этих героев древности.

Его нос был тонко изогнутые, и его губы тоже были хорошо сформированы, вместо
быть толстой, как у большинства африканцев. Поскольку король
Коромантьена по причине своего преклонного возраста не мог носить оружие, он
поручил своему главному вождю обучать Орооноко
военному искусству. Два года молодой принц был в отъезде, сражаясь с
могущественным внутренним государством; главный вождь был убит в жестокой битве,
и Орооноко сменил его на посту командующего армией. Ему было тогда всего
семнадцать лет, но он быстро привел долгую войну к
успешному завершению и вернулся домой со множеством пленных.
Большую часть из них он подарил своему деду, а остальное
отнес Имоинде, дочери и единственному ребенку главного вождя, как
трофеи побед ее отца.

Имоинда была удивительно красивой девушкой; черты ее лица, как и у
Орооноко, были правильными и благородными, и скорее европейскими, чем африканскими. Это был
случай любви с первого взгляда с обеих сторон, и молодой принц
подарил прекрасной девушке сто пятьдесят рабов и
вернулся домой в горячке страсти. Ему было необходимо получить
согласие своего деда на его брак, но в течение нескольких дней он был таковым
озадачен потоком странных, новых чувств, нахлынувших на его молодого
сердцу, что он оставался молчаливым и угрюмым.

Однако его последователи громко восхваляли Имоинду. Они
превозносили ее восхитительные чары даже в присутствии старого короля, так что
только об Имоинде и говорили. Любовь Oroonoko быстро
стал слишком силен для него, чтобы управлять, и однажды ночью он тайно пришел к
в дом своей возлюбленной и ухаживал за ней с таким пылом души, что
даже она была поражена этим. В его стране существовал дикий обычай
у короля было сто жен, как у его деда; но Орооноко
был просвещенным и рыцарственным человеком.

"Никогда, Имоинда, - воскликнул он, - у тебя не будет соперницы. Ты единственная
женщина, которую я буду любить, единственная женщина, на которой я женюсь. Приходи, моя дорогая, и
давай попробуем поднять наш народ своим примером ".

Имоинда, естественно, была вне себя от радости стать женой такого благородного и
образованного принца, и она ждала следующего утра в состоянии
вкусный восторг для Oroonoko, чтобы вернуться и потребовать ее в качестве своей невесты.
Но, к ее ужасу и ужасу, четырех глав с их слуги на
на рассвете к ней в дом с королевским покрывалом. Это грубо вышитая ткань
, которую король Коромантьена посылает любой даме, которую он задумал
сделать своей женой. После того, как она покрыта им, служанку отправляют в
королевский отан, или гарем, и неподчинение королевскому приказу карается смертью.

Дрожа и почти теряя сознание, Имоинда была вынуждена страдать сама.
ее укрыли и отвели к старому королю. Его воображение было
возбужденный дикой манерой, с которой последователи его внука
восхваляли красоту девушки, и, охваченный противоестественной
ревностью, он решил в припадке безумия овладеть ею вообще
затраты. Несмотря на все услышанное, он был поражен ее красотой.
Поднявшись со своего трона, он подошел к ней с протянутыми руками.

"Я уже замужем", - воскликнула она, заливаясь слезами и бросаясь
к его ногам. "Не позорь меня! Позволь мне вернуться в мой собственный
дом".

"Кто посмел жениться на дочери моего главного старосты без моего согласия ? "
согласен? переспросил старый король, его глаза закатились от гнева. "Кто бы он ни был,
он умрет немедленно".

Имоинда начала опасаться за Орооноко и попыталась свести на нет эффект своих слов.


- Он... он еще не совсем мой муж, - запинаясь, проговорила она. "Но, о, я люблю
его! Я люблю его! И я обещала выйти за него замуж".

"Это пустяки", - сказал король, и теперь его глаза загорелись удовольствием.
"Ты должна быть моей женой".

Во второй половине дня вернулся Орооноко, который отправился на поиски Имоинды.
Услышав, что она получила королевское покрывало, он пришел в такую ярость.
ярость из-за того, что его людям стоило больших усилий спасти его от самоубийства.

"Что я могу сделать?" он отчаянно плакал. "Даже если бы я убил своего дедушку, я
не смог бы сейчас сделать Имоинду своей женой".


_II.- Предательство белого человека._


По обычаю страны, это было бы таким великим преступлением
жениться на женщине, к которой нам дед взял, что люди Oroonoko будет
вероятно, восстали против него. Но один из его людей указал, что,
поскольку Имоинда была его законной женой по торжественному договору, на самом деле он был
пострадавшим человеком и мог бы, если бы захотел, забрать ее обратно - нарушение
закон был на стороне его деда. Вслед за этим молодой принц
решил вернуть ее, и ночью он проник в отан, или королевский
гарем, через потайной ход и пробрался в покои
Имоинды. Если бы он нашел там старого короля, он, без сомнения, убил бы
его; но, к счастью, прекрасная девушка была одна и спокойно спала в
своей постели. Он мягко разбудил ее, и она задрожала от радости и страха перед
его смелостью. Но они пробыли вместе недолго, когда внезапно послышался шум
и в комнату ворвался отряд вооруженных людей с копьями.

"Назад!" - крикнул молодой принц, поднимая свой боевой топор. "Назад, все!
Вы! Разве вы не знаете Орооноко?"

"Да", - сказал один из мужчин. - Король послал нас забрать тебя живым или мертвым
.

Но когда Орооноко напал на них, они позволили ему пробиться к выходу
из отана, но вырвали служанку из его рук и отнесли ее к королю.
Старик был ослеплен яростью, и, схватив копье, он поплелся к
ноги, решив убить ее собственноручно. Но Imoinda не
хочется умирать. Она знала, что ее возлюбленный бежал в свой лагерь, и намеревалась
чтобы вернуться во главе большой армии и спасти ее от главных сил. Если
она могла только успокоить гнев старого короля на несколько дней, все будет
будьте здоровы. Итак, с женской хитростью она бросилась к ногам короля
, заливаясь слезами, заявляя, что Орооноко ворвался к ней в комнату
и увел ее силой.

- Очень хорошо, - сказал старый король, с жестоким взглядом в его глаза, "я
прощаю тебя. Получив королевский Veil, ты не можешь жениться на моей
внук. С другой стороны, поскольку он вошел в вашу комнату, вы не можете
больше оставаться в отане. Вы должны быть высланы из страны".

И рано утром следующего дня некоторым из его слуг было приказано одеть
ее так, чтобы ее нельзя было узнать, а затем ее отнесли вниз
на берег и продали капитану невольничьего корабля.

Король не осмелился сказать своему внуку, что он продал Имоинду в рабство
, поскольку коромантьенцы справедливо считают рабство чем-то худшим
лучше смерти; поэтому он послал гонца сказать, что она мертва. Сначала
Орооноко намеревался напасть на своего деда, но лучшие чувства
возобладали; и он повел свою армию против враждебной нации, решив
погибнуть на поле боя. Его храбрость была столь отчаянной, что он победил
своих гораздо более многочисленных врагов и взял великое множество из них в плен.
Многих из них он продал капитану раб-корабль, то вранье
Coromantien. Когда сделка была заключена, капитан пригласил
принца и всех его приближенных на банкет на борту своего корабля, и поэтому
угостил их вином, которое, будучи непривычным к напиткам такого рода,
они были подавлены этим.

Oroonoko, когда пришел в себя, он обнаружил себя прикованным в
темной комнате, и все его люди были стонет в оковах вокруг него. В
хитрый раб-дилера должен был выйти расплаты за свой груз рабов, и
увеличивается их количество при себе юного князя и его
товарищи. Это был, как я познакомился Oroonoko. Беспринципный
работорговец привез его в Суринам и продал его и семнадцать его последователей
нашему надсмотрщику, молодому корнуолльцу по имени Трефри.

Трефри, человек большого ума и прекрасной образованности, был привлечен благородством
осанки Орооноко и относился к нему скорее как к другу, чем как к слуге.
И когда, к своему великому удивлению, он обнаружил, что молодой принц был
равный ему по учености и мог разговаривать с ним на английском,
Французском и испанском, он спросил его, как получилось, что он стал рабом.
Затем Орооноко рассказала историю о предательстве работорговца, и
Трефри был так тронут этим, что пообещал найти средства освободить его
из рабства и позволить вернуться в Коромантьен.

Когда Орооноко прибыл на нашу плантацию, все наши негры бросили работу
и пришли навестить его. Когда они увидели, что он на самом деле великий принц
Коромантьена, который победил их в битве и продал в
рабство, они бросались к его ногам, крича на своем собственном
языке: "Живи, о король! Да здравствует, о король!" Они целовали его ноги и
воздавали ему божественные почести - ибо такова природа этого народа, что
вместо того, чтобы затаить на него обиду за то, что он продал их в плен, они
были преисполнены благоговения к нему.

Мистер Трефри был рад узнать, что заявление Орооноко о его королевском ранге
подтверждается обожанием всех рабов.

"Есть одна девушка, - сказал он, - которая не вышла поприветствовать вас. Я уверен,
вы будете рады обнаружить, что у вас есть такой прекрасный объект. Если это
если кто-то может утешить тебя в связи с потерей Имоинды, она это сделает
так. По правде говоря, я сам был влюблен в нее, но обнаружил,
что не смог завоевать ее. "

"Я не хочу ее видеть", - сказала Орооноко. "Если я вернусь в Коромантьен,,
Я не возьму с собой ни одной женщины. Я поклялся Имоинде, что у меня никогда не будет другой жены, кроме нее.
и, хотя она мертва, я сдержу свою клятву.

На следующее утро Трефри повел Орооноко на прогулку и специально привел
его в дом прекрасной рабыни.

"Клемена, - сказал он, - разве ты не слышала, что один из принцев твоего
вчера в Суринам прибыли люди? Как бы вы ни скрывались от всех белых мужчин.
вы, безусловно, должны проявить к нему некоторое уважение."

Орооноко вздрогнула, когда вышла девушка с опущенной головой, как будто
она решила никогда больше не поднимать глаз на лицо мужчины.

"Имоинда! Имоинда!" - Имоинда! - воскликнула Орооноко после минутного молчания. - Имоинда!

Это была она. Она подняла глаза на звук его голоса, а затем пошатнулась.
и упала в обморок, и Орооноко подхватил ее на руки.
Постепенно она приходила в себя; и нет нужды говорить, с какой
боже, в каком экстазе радости любовники созерцали друг друга.
Трефри был бесконечно доволен таким счастливым завершением
злоключений принца; и, предоставив влюбленных самим себе, он приехал в Парэм
Хаус и рассказал мне обо всем, что произошло. Во второй половине дня
, к великой радости всех негров, Орооноко и Имоинда
поженились. Меня пригласили на свадьбу, и я заверил Орооноко, что
он и его жена будут освобождены, как только лорд-губернатор колонии
вернется в Суринам.


_III.- Налет рабства_


К несчастью, лорд-губернатор задержался на островах на несколько месяцев,
и Орооноко потерял терпение. После шутки, сыгранной с ним
капитаном корабля работорговцев, он стал чрезвычайно подозрителен к
честности и добросовестности белых людей. Он боялся, что надсмотрщик
продержит его и его жену до рождения их ребенка и сделает из этого раба
. В конце концов, он стал таким угрюмым, что многие люди опасались
что он подстрекает негров к мятежу. Чтобы успокоить
принца, я пригласила его и Имоинду погостить в моем доме, где я
развлекал их, насколько это было в моих силах.

"Конечно, - сказал я ему, - вы же не подозреваете, что мы нарушим данное вам слово
? Только терпеливо жди, мой друг, пока не прибудет лорд-губернатор
, и тебе будет позволено вернуться в твое собственное королевство.

"Ты не понимаешь", - ответил Орооноко. "Я злюсь на себя за то, что
так долго оставался рабом. Что! Неужели вы, белые люди, думаете, что со мной,
королем Коромантьена, можно обращаться так же, как с пленниками, которых я захватил
на войне и продал вам? Если бы не Имоинда, я бы уже давно был
свободен или мертв".

К несчастью, как для меня, так и для Орооноко, мой отец, который был
назначен генерал-лейтенантом Вест-Индии и Гвианы, погиб в море
он был на пути в Суринам, а новый лорд-губернатор задержался с прибытием.
Тем временем у Имоинды родился ребенок, и все негры, до
числа 300, собрались вместе, чтобы отпраздновать это событие. Орооноко,
вне себя от гнева, потому что его ребенок родился в рабстве,
обратился с речью к собравшейся толпе.

"Почему мы должны быть рабами этих белых людей?" он плакал. "Есть ли у них
победили нас благородно в битве? Неужели мы стали их пленниками случайно?
Война? Нет! Нас покупали и продавали, как обезьян или крупный рогатый скот,
кучке трусов и негодяев, которые были изгнаны из своей собственной страны
из-за их подлости! Неужели мы позволим таким мерзким тварям, как эти,
пороть нас и наносить синяки, как им заблагорассудится?

"Нет, нет!" - закричали негры. "Будь нашим королем, Орооноко, и сделай нас
свободной нацией!"

Вслед за этим он приказал им взять все оружие, какое они смогут, и привязать
все, что они захотят, к своим гамакам, и повесить это на свои
расправьте плечи и маршируйте прочь со своими женами и детьми. На следующее
утро, когда надсмотрщики пошли звать своих рабов на работу, они
обнаружили, что те сбежали. К полудню 600 ополченцев отправились на поиски
беглецов. Негры были вынуждены двигаться медленно из-за своих
женщин и детей; и по истечении двух дней ополченцы во главе с
новым лордом-губернатором догнали их и окружили. В последовавшем сражении
несколько англичан были убиты и множество ранено;
но поскольку они превосходили негров численностью и были намного лучше вооружены, они
победил их. Даже тогда Орооноко не сдался. Но
лорд-губернатор провел с ним переговоры и пообещал, что предоставит ему и
его жене и ребенку бесплатный проезд до Коромантьена на первом корабле, который
пристанет к побережью.

На этом Орооноко сдался. Но, к его ужасу и удивлению, его
отвезли обратно в Суринам, привязали к столбу на месте порки и
били плетьми до тех пор, пока с его костей не содрали плоть. Затем его похитители
заковали его в цепи и бросили в тюрьму. Однако оттуда он
был, наконец, спасен мистером Трефри. Но позор и пытки исчезли.
расстроил его тонкий ум. Он повел Имоинду и своего ребенка в лес и
спросил свою жену, что бы она предпочла: остаться рабыней белых
дьяволов или сразу умереть от его руки. Имоинда умоляла его скорее убить
ее, и Орооноко так и сделал. Но, вместо того, чтобы покончить с собой,
принц решил умереть, сражаясь. Он повернул обратно из леса,
яростно решив разыскать лорда-губернатора и убить его; но,
попав в руки ополченцев, он был убит самым
ужасным образом.

Я могу только сказать, что этот негр был самым благородным и нежным человеком, которого я когда-либо знал.
встретился. Нужно больше гения, чем у меня, чтобы похвалить его так, как он того заслуживает;
но я надеюсь, что репутация моя ручка значительные достаточно, чтобы сделать его
имя выжить для всех возрастов, прекрасная, отважная и
постоянная Imoinda.

 * * * * *




СИРАНО ДЕ БЕРЖЕРАК

Путешествие на Луну

 Савиньен Сирано де Бержерак недавно приобрел новую известность
 как герой романтической комедии Эдмона Ростана.
 Возможно, он больше известен во Франции как боец, чем в
 острослов и поэт. Родился около 1620 года, он поступил в полк
 служил в гвардии на девятнадцатом году жизни и быстро прославился
 своей храбростью. Он был неутомимым дуэлянтом; когда ему было
 около двадцати лет, он обнаружил, что сотня человек собралась, чтобы
 оскорбить одного из его друзей, и он напал на них, убил двоих,
 смертельно ранил семерых, а всех остальных рассеял. Он умер в
 Париж в 1655 году, поразил огромный луч падает на улицу.
 Как автор он был странным образом недооценивают его
 земляки. Мольер был единственный человек, который действительно
 его очень ценили. В течение нескольких столетий его произведения были более
 почитается в Англии больше, чем во Франции. Многие английские писатели, от
 Дина Свифта до Сэмюэля Батлера, автора "Эревона",
 были вдохновлены его "Путешествием на Луну", английским
 эквивалентом оригинального названия является "Комическая история
 Государств и империй Луны и Солнца". Это занимательно
 сатира так же свежа, как и в день ее написания: летающие аппараты
 например, граммофоны на удивление современны.
 Его неподражаемая изобретательность делает его самым восхитительным из
 Французских писателей между Монтень и Мольером.


_I.--Прибытие на Луну_


После многих экспериментов я сконструировал летательный аппарат и, сидя на
его вершине, смело стартовал в воздух с гребня
горы. Я едва успел подняться более чем на полмили, когда что-то пошло не так
с моей машиной, и она рухнула обратно на землю. Но, к моему
удивлению и радости, вместо того, чтобы опускаться вместе с ним, я продолжал подниматься
в спокойном, залитом лунным светом воздухе. В течение трех четвертей часа я взбирался
все выше и выше. Затем внезапно мне показалось, что вся тяжесть моего тела
обрушилась мне на голову. Я больше не поднимался тихо с Земли, но
кувыркаясь головой на Луну. Наконец я врезался в дерево и,
прервав падение среди его покрытых листвой, податливых ветвей, мягко приземлился на
траву внизу.

Я оказался посреди дикого и прекрасного леса, настолько полного
сладкой музыки певчих птиц, что казалось, будто каждый лист на
каждом дереве имеет язык и фигуру соловья. Земля
покрытых неизвестными, прекрасные цветы, с волшебным ароматом. Как только я
учуял я стал на двадцать лет моложе. Мои тонкие седые волосы превратились в
густые, каштановые, волнистые локоны; мое морщинистое лицо стало свежим и румяным; и мой
кровь текла по моим венам со скоростью и энергией юности.

Я был удивлен, не обнаружив в лесу никаких следов человеческого жилья. Но
бродя по округе, я наткнулся на двух сильных, больших животных, около двенадцати
локтей в длину. Одно из них направилось ко мне, а другое убежало в лес.
лес. Но он быстро вернулся с семьюстами другими животными. Когда они
приблизились ко мне, я увидел, что это были существа с человеческим обликом,
которые, однако, передвигались на четвереньках, как какая-то гигантская обезьяна. Они
закричали от восхищения, когда увидели меня; и один из них взял меня за
схватил меня за шею и посадил себе на спину, и поскакал со мной в большой
город.

Когда я увидел великолепные здания города, я понял свою ошибку.
Четвероногие существа были действительно огромными людьми. Видя, что я хожу
на двух ногах, они не поверили, что я такой же человек, как они.
Они думали, что я животное, лишенное способности мыслить, и они
решили отправить меня к своей королеве, которая любила коллекционировать странных
и любопытных монстров.

Всего этого, конечно, я тогда не понимал. Мне потребовалось несколько
месяцев, чтобы выучить их язык. У этих людей с Луны два диалекта;
один для знати, другой для простых людей. Язык
знати - это своего рода музыка; это, безусловно, очень приятное средство
выражения. Они способны передавать свои мысли с помощью лютни и
других музыкальных инструментов не хуже, чем голосом.

Когда двадцать или тридцать из них собираются вместе, чтобы обсудить какой-то вопрос, они
ведут дебаты самым гармоничным образом, какой только можно себе представить
.

Простой народ, однако, говорить агитируя разные их части
органы. Определенные движения составляют целую речь. Путем встряхивания
палец, кисть или предплечье, например, они могут сказать больше, чем мы.
тысячью слов. Другие движения, такие как морщина на лбу,
дрожь вдоль мышцы, служат для создания слов. Поскольку они используют все свое тело
говоря таким образом, они должны ходить голыми, для того чтобы сделать
сами четко понимать. Когда они вовлечены в увлекательный разговор
, они кажутся существами, сотрясаемыми какой-то дикой лихорадкой.

Вместо того чтобы посылать меня сразу в Королевы Луны, человек, который
в плен я заработал немалую сумму денег, взяв меня каждый
после обеда по домам богатых людей. Там я был вынужден
прыгать, корчить гримасы и стоять в нелепых позах, чтобы
позабавить толпу гостей, которые были приглашены посмотреть на проделки
нового животного.

Но однажды, когда мой хозяин затягивал веревку у меня на шее, чтобы заставить меня
подняться и развеять компанию, подошел мужчина и спросил меня по-гречески, кто я
такой. Полный радости от встречи с кем-то, с кем я мог поговорить, я рассказал
ему историю моего путешествия с Земли.

"Я не могу понять, - сказал я, - как получилось, что я поднялся на Луну, когда мой
машина сломалась и упала на Землю".

"Это легко объяснить", - сказал он. "Вы попали в круг
лунного влияния, в котором Луна оказывает своего рода всасывающее действие на
жир тела. Со мной часто происходит то же самое. Как и ты, я
чужой на Луне. Я родился на солнце, но, будучи ровинг
расклад я хотел бы исследовать одну планету за другой. Я
много путешествовал по Европе и беседовал с несколькими людьми
имена которых вы, без сомнения, знаете. Я помню, что когда-то был известен в
древней Греции как Демон Сократа."

"Значит, ты дух?" Воскликнул я.

"Что-то вроде духа", - ответил он. "Я был одним из большой компании
Людей Солнца, которые раньше населяли Землю под именами оракулов,
нимф, лесных эльфов и фей. Но мы покинули наш мир во времена
правления императора Августа; ваш народ тогда стал таким грубым и
глупым, что мы больше не могли наслаждаться их обществом. С тех пор я
остаюсь на Луне. Я нахожу его обитателей более просвещенными, чем
обитатели Земли".

"Я не считаю!" Воскликнул я. "Посмотри, как они обращаются со мной, как будто я дикий
чудовище! Я уверен, что если бы кто-нибудь из их ученых отправился на
Землю, его приняли бы лучше, чем меня здесь.

"Сомневаюсь в этом", - сказал Человек Солнца. "Ваши ученые мужи приказали бы
его убить, сделать из него чучело и поместить в стеклянную витрину в музее".


_II.- Одеяние позора_


На этом месте наш разговор прервал мой сторож. Он увидел, что
компания устала от моей болтовни, которая казалась им простым ворчанием. Поэтому
он потянул меня за веревку и заставил танцевать и выделывать фокусы, пока зрители
не покатились со смеху.

К счастью, на следующее утро Человек Солнца открыл мою клетку и посадил меня в нее.
он взвалил меня на спину и унес прочь.

"Я поговорил с Королем Луны, - сказал он, - и он приказал
доставить тебя к его двору и осмотреть у его ученых
врачей".

Поскольку мой спутник передвигался на четырех ногах, он мог передвигаться так же быстро, как скаковая лошадь
, и вскоре мы прибыли в другой город, где остановились на ужин в гостинице
. Я последовал за ним в великолепно обставленный зал, и
слуга спросил меня, с чего бы я начал.

"Немного супа", - ответил я.

Едва я произнес эти слова, как почувствовал запах очень сочного бульона.
Я встал, чтобы поискать источник этого приятного запаха; но мой
спутник остановил меня.

"Зачем тебе уходить?" - спросил он. "Останься и доешь свой
суп".

"Но где же суп?" Спросил я.

"А", - ответил он. "Это ваша первая еда на Луне. Вы
видите ли, люди здесь живут только запахом еды. Тонкое лунное искусство
кулинарии состоит в том, чтобы собирать испарения, исходящие от приготовленного
мяса, и закупоривать их. Затем, во время еды, различные банки
откупоривают одну за другой, пока аппетиты обедающих не будут
удовлетворены."

"Это, без сомнения, изысканная еда", - сказал я. "Но я боюсь,
Я умру с голоду".

"О нет, вы не будете", - сказал он. "Ты скоро обнаружишь, что мужчина может
питать себя не только ртом, но и носом".

Так оно и было. Вдыхая в течение четверти часа разнообразные ароматы
насыщенных, аппетитных паров, я проснулся вполне удовлетворенным.

После полудня меня отвели во дворец короля и обследовали
величайшие люди науки на Луне. Несмотря на все, что мой друг
сказал в мою защиту, я был признан простым животным, и снова
запертый в клетке. Король, королева и придворные проводили немало времени
каждый день, наблюдая за мной, и с помощью Человека Солнца я
вскоре научился немного говорить на их музыкальном языке. Это вызвало
большое удивление. Несколько человек начали думать, что я на самом деле был
человеком, который был карликом и ослабел от недостатка пищи.

Но узнали врачи снова осмотрели меня и решили, что, как и я
не ходить на четырех лапах, я должен быть новый вид перьев попугая.
После этого мне дали шест, на который я мог взгромоздиться, вместо хорошей теплой постели.
лежи; и каждый день приходил королевский птицелов и насвистывал мелодии
чтобы я научился. Тем временем, однако, я улучшил свое знание
языка и, наконец, заговорил так хорошо и доходчиво, что все
придворные сказали, что ученые врачи ошиблись. Одним из
горничные королевы чести не думал только, что я был человеком, но что в
любовь со мной. Она часто используется, чтобы украсть мои клетки, и прислушиваться к моим
рассказы о таможне и забав нашего мира. Она была так
заинтересована, что умоляла меня взять ее с собой, если я когда-нибудь найду способ
вернуться на Землю.

При осмотре учеными врачами я заявил, что их мир
был всего лишь Луной, а Луна, с которой я прибыл, на самом деле была
миром. Именно это и разозлило их против меня. Но мой друг,
Человек Солнца, наконец-то убедил короля выпустить меня из клетки
после того, как я отказался от своей порочной ереси. Меня облачили в великолепные одежды,
и посадили на великолепную колесницу, в которую были запряжены четверо знатных людей
и отвезли в центр города, где я должен был сделать
следующее заявление:

"Люди, я заявляю вам, что эта Луна - не Луна, а целый мир; и
что мир я пришел не мир, но Луна. Ибо это то, что
Королевский совет считаю, что вы должны верить".

Затем Человек Солнца помог мне сойти с колесницы и быстро отвел
меня в дом и снял с меня мои великолепные одежды. "Зачем
ты это делаешь?" - Спросила я. - Это самое великолепное платье, которое я когда-либо видела
на Луне.

- Это одеяние стыда, - сказала моя спутница. "В этот день ты претерпел
самое низкое унижение, которое может быть наложено на человека. Ты совершил
ужасное преступление, сказав, что Луна не была Луной. Это великое чудо.
вы не были приговорены умереть от старости.

"Умереть от старости?" - Спросил я.

"Да", - ответил мой спутник. "Обычно, когда Лунный Человек достигает
того периода жизни, когда он чувствует, что теряет силу
ума и тела, он приглашает всех своих друзей на банкет. Объяснив,
как мало у него надежды что-либо добавить к прекрасным поступкам в своей
жизни, он просит разрешения удалиться. Если он вел дурную жизнь, ему
приказано жить; но если он был хорошим человеком, его лучший друг
целует его и вонзает кинжал ему в сердце".

Как он говорил, сын человека, в доме которого мы остановились
вошел в комнату. Мой спутник быстро встал на четыре ноги, и сделал
молодой человек, отвесив глубокий поклон. Я спросил его, почему он это сделал. Он сказал мне
что на Луне родители слушаются своих детей, а старики вынуждены
проявлять к молодым людям величайшее уважение.

"Они придерживаются мнения, - сказал мой спутник, - что сильный и деятельный
молодой человек более способен управлять семьей, чем тупой, немощный
шестидесятилетний старик. Я знаю, что на вашей Земле старики считаются мудрыми
и осмотрительными. Но, на самом деле, их мудрость и осмотрительность
состоит только из робкого настрой и нежелание брать
любые риски".

Тогда отец вошел в комнату, а его сын сказал ему в гневе
голос:

"Почему ты не подготовил наш дом к отплытию? Ты знаешь, что стены
города рухнули несколько часов назад. Немедленно принеси мне свое изображение!"

Мужчина принес большую деревянную статуэтку самого себя, и его сын яростно хлестал ее кнутом
в течение четверти часа.

"А теперь, - сказал наконец молодой человек, - идите и немедленно поднимайте паруса!"


_III.- Чудеса Луны._


На Луне есть два вида городов: странствующие и оседлые
города. В передвижных городах каждый дом построен из очень легкого дерева,
и установлен на платформе, под четырьмя углами которой закреплены большие колеса
. Когда приходит время отправиться на море или в
лес, чтобы подышать свежим воздухом, горожане поднимают огромные паруса на
крышах своих жилищ и все вместе уплывают к новому месту.

С другой стороны, в оседлых городах дома строятся с использованием
больших прочных винтов, идущих от подвалов к крышам, что позволяет
их поднимать или опускать по своему усмотрению. Глубина подвала составляет
равна высоте каждого дома; зимой вся конструкция
опускается ниже поверхности земли; весной ее снова поднимают
с помощью винта.

Поскольку из-за небрежности отца дом, в котором мы остановились,
не мог отплыть до следующего дня, мы с моим спутником приняли приглашение
переночевать там. Затем наш хозяин послал за врачом, который
прописал, какие продукты я должен нюхать и в какой постели мне следует лежать
.

"Но я не болен!" Я сказал Человеку Солнца.

"Если бы это было так, - ответил он, - за доктором не послали бы. На
Луна, врачам платят не за то, чтобы они лечили мужчин, а за то, чтобы они поддерживали их в добром здравии
. Они являются государственными служащими, и раз в день они заходят в
каждый дом и инструктируют заключенных, как сохранить их природную
энергию ".

"Я бы хотел, - сказал я, - чтобы ты попросил его заказать мне дюжину жареных жаворонков"
вместо того, чтобы просто наслаждаться их запахом. Я бы хотел попробовать что-нибудь твердое
просто для разнообразия".

Он поговорил с доктором, и по его знаку наш хозяин взял ружье и
повел меня в свой сад.

"Вы имеете в виду именно этих птиц?" сказал он, указывая на многие
Рой жаворонки поют высоко в небе.

Я ответил, что да, и он выстрелил в них, и тридцать жаворонков упали к нашим ногам
не просто мертвые, но ощипанные, приправленные специями и зажаренные.

"Видите ли, - сказал мой хозяин, - мы смешиваем порох и стреляем определенным составом.
состав, который не только убивает, но и готовит".

Я подобрал одну из птиц и съел ее. В трезвой правде, я никогда не
вкусили на Земле все так аппетитно поджаренные.

Когда я закончил трапезу, меня провели в маленькую комнату,
пол которой был усыпан прекрасными цветами апельсина примерно трех футов
в глубину. Люди Луны всегда спят на этих толстых, мягких кучах
благоухающие цветы, которые их врачи выбирают для них каждый день.
Пришли четверо слуг, раздели меня и нежно растерли мои конечности и мое тело.
и через несколько мгновений я крепко заснул.

Рано утром следующего дня меня разбудил Человек Солнца, который сказал мне:

"Я знаю, вам не терпится вернуться на свою Землю и рассказать историю о
всех странных и чудесных вещах, которые вы видели на Луне. Если ты
захочешь провести час или два над этой книгой, я подготовлюсь к
твоему обратному путешествию ".

Книга, которую он вложил мне в руки, была необыкновенным предметом. Это был
что-то вроде механизма, полного изящных пружин, и выглядело это как новый вид часов
. Чтобы прочитать его, нужно было использовать не глаза, а
уши. Для прикоснувшись к одному из источников, он начал говорить, как человек.
Это была история Солнце, и я все еще слушал его, когда мой
товарищ прибыл.

"Теперь я готов", - сказал он. "В какой части Земли вы хотели бы приземлиться".
"В Италии", - ответил я.

"В Италии". "Это избавит меня от расходов и хлопот, связанных с
путешествием в Рим - город, который я всегда мечтал увидеть".

Заключив меня в объятия, Человек Солнца быстро поднялся с Луны.
и перенес меня через разделявшее их пространство, и довольно грубо бросил меня
на холме недалеко от Рима. Когда я повернулся, чтобы возразить ему, я
обнаружил, что он исчез.

 * * * * *




BJ;RNSTJERNE BJ;RNSON

Арне

 Бьернстьерне Бьернсон, один из величайших скандинавских писателей
 родился в Квикне, в дикой местности Довре
 Горы, Норвегия, 8 декабря 1832 года. Его отец был деревенским
 пастором. Шесть лет спустя семья переехала в Наессет, на
 западное побережье Норвегии. Из начальной школы в Молде янг
 Бьернсон отправился в университет Христиании, и он был
 то, что он начал писать стихи и газетные статьи. В
 Упсале, в 1856 году, он понял, что у него есть определенное призвание к
 литературе, и в Копенгагене в следующем году он написал свой
 первый шедевр "Синнове Сольбаккен". За этим последовал, в
 1858 году, "Арне", рассказ, который не только вывел его в
 первый ряд современных писателей, но и ознаменовал новую эру
 в норвежской литературе. С этого времени наблюдается
 череда романов, повестей и пьес (Бьернсон на
 дважды был директором театра) из его
 ручка. Драма "Царь", произведенный в 1877 году, уже после
 эффект огромную политическую важность. Несомненно, это было
 нападение на правителя Норвегии и Швеции и на каждого норвежца
 кто хотел, чтобы его страна стала независимой нацией
 приветствовал Бьернсона как лидера этого нового движения - с
 о каком успехе идет речь, сейчас нет необходимости рассказывать, поскольку это уже
 стало делом истории. Бьернсон умер 25 апреля 1910 года.


_I. - Маленький автор песен._


Он был в Кампене, что Арни родился. Его мать была Маргит, только
ребенок на маленькой ферме среди скал. Когда ей было восемнадцать, она
однажды вечером слишком долго задержалась на танцах; ее друзья ушли
без нее, поэтому Марджит подумала, что путь домой будет таким же долгим
независимо от того, дождалась она окончания танца или нет.

Так получилось , что Маргит осталась сидеть там до тех пор , пока Нильс
Skr;dder, скрипач, вдруг отложил свой инструмент, как и его
не когда у него было более чем достаточно, чтобы пить, слева танцоров Хум
их собственная мелодия подхватила самую красивую девушку, которую он смог найти, и,
позволяя своим ногам так же хорошо отбивать ритм танцу, как музыке песне,
сорвал каблуком ботинка шляпу с самого высокого мужчины в комнате
. "Хо!" - засмеялся он.

Как Маргит вошла домой в тот вечер, Луна делает чудесные спорт
над снегом. Когда она поднялась на чердак, где она спала, она не могла
помогите еще раз, глядя на него.

Следующий раз был танец в приходе, Маргит присутствовал. Она сделала это.
в тот вечер ей не очень хотелось танцевать, но она сидела и слушала музыку. Но
когда игра прекратилась , скрипач встал и направился прямо к
Margit Kampen. Она почти не замечал ничего, а то, что она
танцы с Нильсом Skr;dder!

Вскоре погода потеплели, и нет больше танцев, которые
весна.

Однажды в воскресенье, когда лето было вылетать, Маргит ходил в церковь с
ее мать. Когда они снова оказались дома, мать обхватила ее обеими руками
. "Ничего не скрывай от меня, дитя мое!" - воскликнула она.

Снова наступила зима, но Марджит больше не танцевала. Нильс Скреддер продолжал
играть, пил больше, чем раньше, и заканчивал каждую вечеринку танцами
с самой красивой девушкой там. Было достоверно сказано, что он мог
получить любую из дочерей фермеров, какую пожелает, и что Биргит,
дочь Боэна, заболела от любви к нему.

Просто примерно в это время ребенок, дочь батрака в Кампен
принесли креститься. Ему дали имя Арне, а его отцом
говорили, что его зовут Нильс Скреддер.

Вечером того же дня Нильс был замечен на большой свадебной вечеринке. Он не хотел
играть, но выпил все, что мог, и все время танцевал. Но когда
он пригласил Биргит Беен на танец, она отказала ему. Он повернулся и взял
обнять первую попавшуюся симпатичную девушку. Она тоже сдержалась и
на просьбу, которую он прошептал ей на ухо, ответила словами: "Танец
может зайти дальше, чем мне хотелось бы".

При этих словах Нильс отступил и станцевал "Холлинг" в одиночестве. Затем он пошел
в сарай, лег и заплакал.

Маргит сидела дома со своим маленьким мальчиком. Она слышала о Nils происходит от
танцы танцевать, и это было не очень долго, прежде чем Арне узнал, что Нильс
Skr;dder был его отец, и такой человек он был.

Это было, когда Арне было около шести лет, когда двое американцев, приехавших в гости
в том месте, где проходила свадебная вечеринка, их так поразило
то, как Нильс танцевал "Халлинг", что они предложили взять его к себе в качестве
слуги, за любую плату, какую он пожелает. Они заедут за ним на обратном пути
примерно через неделю. Нильс был героем вечера.

Танцы возобновились. Нильс оглядел девушек и подошел к
Birgit B;en. Он протянул ей руку, и она протянула свою. Затем, повернувшись
со смехом, он обнял девушку, стоявшую рядом с ней, и
с неистовым ликованием пустился в пляс.

Биргит покраснела, и высокий, спокойного вида мужчина взял ее за руку и закружил в танце
прочь. Нильс заметил это и вскоре так сильно затанцевал против них, что
и Биргит, и ее партнер упали на землю.

Спокойный на вид мужчина встал, подошел прямо к Нильсу, взял его за
руку и сбил с ног ударом по глазам. Нильс тяжело упал,
попытался подняться и обнаружил, что не может - его спина была сильно повреждена.

Тем временем в Кампене, как только бабушке удалось выплатить
последний взнос долга по ферме, она заболела
смертельной болезнью и умерла.

Через две недели после похорон шестеро мужчин внесли носилки, и на следующий день
на подстилке лежал Нильс с черными волосами и бледным лицом.

Весной, через год после того, как его привезли в Кампен, Нильс и
Маргит поженились. Здоровье скрипача было подорвано, но он был в состоянии
помогать в поле и присматривать за хозяйством. Затем, однажды воскресным днем,
когда Нильс и Арне гуляли вместе, они увидели свадебную процессию,
всего четырнадцать экипажей. Нильс долго стоял неподвижно после того, как
жених и невеста ушли, и до конца дня он был
угрюмый и злой. Он ушел перед ужином и вернулся в полночь,
пьяный.

С того дня Нильс постоянно ходил в город и возвращался домой пьяным.
Он упрекал Маргит в своей несчастной жизни; он проклинал ее, он бил
ее и бил ее. Затем придет подходит диких угрызений совести.

Как Арне вырос, Нильс взял его на танцы, и мальчик научился петь все
виды песен. Мать научила его читать, и когда ему было пятнадцать лет
он мечтал путешествовать и писать песни.

Дома все стало еще хуже. По мере того как Нильс слабел, он становился все более пьяным
и буйным, и часто Арне оставался дома, чтобы развлечь его,
чтобы у Маргит был часок покоя. Арне начал ненавидеть своего отца;
но он держал это чувство при себе, как и свою любовь к матери.

Его единственным другом был Кристен, старший сын морского капитана. С
Кристен, Арне могли бы поговорить о книгах и путешествиях. Но настал день, когда
Кристен ушла, чтобы стать моряком, и Арне остался один.

Жизнь была для него очень тяжелой. Он сочинял песни и вкладывал в них свое горе
. Если бы не его мать, Арне покинул бы Кампен - он стоял между
ней и Нильсом.

Однажды ночью, примерно в это же время, Нильс поздно вернулся со свадебного пира.
Маргит легла спать, а Арне читал. Мальчик помогал отцу.
наверху, и Нильс начал цитировать тексты из Библии и проклиная свою
собственное падение, проливая пьяные слезы. Вскоре он подошел к
кровати и положил пальцы на горло Маргит.

Напрасно мальчик и его мать призывали Нильса прекратить; пьяница
не обращал внимания. Арне бросился в угол комнаты и схватил
топор; в тот же миг Нильс упал и, пронзительно вскрикнув,
пролежал совершенно неподвижно.

Всю эту ночь они наблюдали за мертвецами. Чувство облегчения охватило
их обоих.

"Он упал сам", - просто сказал Арне, потому что сначала его мать была
в ужасе от вида топора.

"Помни, Арне, я все это вынесла ради тебя", - сказала Маржит,
плача. "Ты никогда не должен покидать меня".

"Никогда, никогда", - горячо ответил он.


_II.--Зов гор_


Арне вырос замкнутый и застенчивый; он пошел на пас скот и оформление
песни. Он был теперь в своем двадцатом году. Пастор одалживал ему книги для чтения
это было единственное, что его интересовало.

Много раз ему хотелось почитать матери вслух, но он
не мог заставить себя сделать это. Одна из песен, которые он сочинил в то время
начиналась так::

 В приходе неспокойно, но в роще и лесу царит покой.
 Ни один здешний бидл не конфискует вас в угоду своему раздражительному настроению.;
 Никакие раздоры не оскверняют нашу маленькую церковь, хотя там они бушуют вовсю.,
 Но тогда у нас нет маленькой церкви, и, возможно, именно поэтому!

Люди вокруг слышали о его песнях и были бы рады
поговорить с ним; но Арне стеснялся людей и не любил их, главным образом
потому, что думал, что они не любят его.

Он бросил пасти скот и остался дома, присматривая за фермой
. Теперь он весь день был рядом с матерью, и она кормила его вкусной едой
. В его сердце была песня с припевом "Над горами
кайф!" Почему-то Арне так и не смог закончить эту песню.

Был полевик по имени Апленд Кнут, рядом с которым Арне часто
работал. У этого человека не было ни родителей, ни друзей, и когда Арне спросил
"Значит, у тебя совсем никого нет, чтобы любить тебя?" он ответил: "Ах, нет!
У меня никого нет".

Арне подумал о своей собственной матери, и его сердце наполнилось любовью к ней.
Что, если бы он потерял ее из-за того, что недостаточно дорожил ею,
подумал он; и, поспешив домой, обнаружил, что его мать спит спокойно, как
ребенок.

Мать и сын в те дни часто бывали вместе, и однажды они договорились
поехать на свадьбу на соседнюю ферму.

Впервые в жизни Арне слишком много выпил и весь следующий день он
пролежал в сарае. Он был полон самобичевания, и ему казалось, что
трусость была его главным грехом.

Трусость была его недостатком в детстве. Это помешало ему встать на сторону своей
матери против своего отца, уйти из дома, не общаться с
людьми. Трусость сделала его пьяным, и, если бы не его страх и
робость, его стихи были бы лучше.

После поисков его повсюду, Маргит в конце концов нашла его в
сарай. Он пытался успокоить ее, и поклялся, что он присоединится к своей жизни
вплотную к его матери в будущем. Что тронуло его, так это то, что его любящая,
терпеливая мать сказала, что совершила по отношению к нему ужасную ошибку, и
умоляла его простить.

"Конечно, я прощаю тебя", - сказал он.

"Да благословит тебя Бог, мой дорогой, дорогой Арне."

С того дня, Арне был не только счастливее дома, но он стал выглядеть
на других людей уже более мягко, с нежным взглядом своей матери. Но он
по-прежнему ходил один, и странная тоска часто овладевала его душой.

В один из летних вечеров Арне ушел на то, чтобы сидеть у Черного озера, кусок
вода очень темная и глубокая. Он сел за кустами и посмотрел в окно
на воду, на холмы напротив и на фермы в
долине.

Вскоре он услышал голоса совсем рядом с собой. Молодая девушка, как он разобрал,
ворчала, потому что ей пришлось покинуть дом священника, где она жила
с Матильдой, дочерью священника, и это был ее отец
который отвозил ее домой. Раздался третий голос, резкий и пронзительный,.

"Поторопись, сейчас, Baard; отчаливает лодка, или нам все равно не быть дома
в эту ночь".

Послышался стук колес тележки, и Баард достал из повозки коробку
и отнес ее к лодке.

Затем прибежала Матильда, дочь священника, и крикнула: "Эли!
Эли!"

Две девочки плакали в объятиях друг друга.

"Вы должны принять это", - сказала Матильда, давая подруге птичью клетку.
"Мама хочет, чтобы ты. Да, вы должны взять Narrifas, и тогда вы чаще будете
думай обо мне".

- Илай! Иди, иди, Илай! - донесся призыв с лодки.

Мгновение спустя Арне увидел лодку на воде, Эли стояла во весь рост.
на корме, держа птичью клетку, Матильда махала рукой. Его
глаза следили за лодкой, и он наблюдал, как она приближается к берегу. Он
мог видеть три фигуры, отражающиеся в воде, и продолжал смотреть
пока они не покинули лодку и не вошли в дом в самом большом доме на
противоположной стороне озера.

Матильда сидела какое-то время на пристани, но она ушла
сейчас, и Арне был один, когда Илай снова вышел на последний взгляд через
вода. Арне мог видеть ее изображение в озере. "Может быть, она видит меня
так вот," - подумал он. Затем, когда солнце закатилось, он встал и пошел домой,
ощущение, что все вещи были в мире.

Мнит Арне в течение некоторого времени были мечты о любви и справедливого
Дев. Старые баллады и романсы зеркальный их для него, как вода
отражались молодая девушка.

Двоякое стремление - страстное желание иметь кого-то, кого можно любить, и желание
совершить что-то великое - возникло вместе в его душе и слилось в
одно. Он снова начал работать над песней "Над высокими горами",
изменяя ее и каждый раз думая: "Однажды она унесет меня прочь". Но
думая о путешествии, он никогда не забывал о матери и решил, что
пошлет за ней, как только устроится за границей.

В этом приходе жил веселый старик по имени Эйнар Аасен.
Он был состоятельным человеком и, несмотря на хромоту, из-за которой пользовался костылем,
любил устраивать детские вечеринки, чтобы сходить порезвиться. Вся молодежь
люди называли его "крестным отцом".

Аасену понравился Арне, и он пригласил его присоединиться к следующей ореховой вечеринке, и
хотя Арне покраснел и стал оправдываться, он решил пойти. Он обнаружил, что
он был единственным молодым человеком среди многих девушек. Это были не те девушки,
о которых он слагал песни, и все же он их не боялся. Они были более
они были полны жизни больше, чем все, что он видел, и они могли веселиться по любому поводу
. Все они смеялись над Арне, цепляясь за ветки,
потому что он был серьезен и сам не мог удержаться от смеха.

Через некоторое время все они сидели на большом холме, старый Аасен посередине,
и рассказывали истории. И то, что они хотели сказать своей мечты, но
это может быть сделано только для одного человека, и Арне был доверенным услышать
мечты. Последнюю из девушек, рассказавших свои сны, звали Эли, и она
была той девушкой, которую он видел в лодке.

Арне пришлось сказать, какой сон был лучшим, и, поскольку он сказал, что ему нужно время
подумать, они оставили его сидеть на холме и ушли вместе с
крестным отцом. Арне посидел еще немного, и прежняя тяга к путешествиям вернулась
и подтолкнула его к песне "Над высокими горами". Теперь, по
наконец, он получил слова; и принимая бумаги из кармана, он написал
песня до самого конца. Закончив, он встал и оставил
газету на холме; а позже, обнаружив, что забыл ее, он
вернулся. Но бумага исчезла.

Одна из девушек, которая вернулась, чтобы найти его, нашла - не Арне, а
его песню.


_III.-Пробуждение любви_


Всякий раз, когда Арне упоминал своего друга Кристен и удивлялся, почему тот никогда не получал от него известий
, его мать выходила из комнаты и несколько дней после этого казалась несчастной
. Он тоже заметил, что она хотела сделать специально вкусных блюд для
ему в такие моменты.

Он никогда не был так нежен со дня смерти его отца, когда он был, что
зима. По воскресеньям он читал проповедь своей матери и ходил с ней в церковь
но она знала, что это делается только для того, чтобы добиться ее согласия на его
весной уезжаю за границу. Горный Кнут, который всегда был один, теперь
переехал жить в Кампен. Арне стал очень искусно обращаться с топором и пилой,
и той зимой он часто был занят в доме священника, а также в Кампене.

Однажды из Беэна пришел посыльный, чтобы спросить его, не хочет ли он отправиться туда
для какой-нибудь плотницкой работы. Он ответил "Да", не задумываясь об этом.
вопрос. Как только мужчина ушел, его мать сказала ему, что это был
Баард Боэн, который ранил его отца; но Арне все равно решил пойти.
тем не менее.

Это была прекрасная усадьба, и вскоре Баард и Арне подружились
Условия. Он также часто беседовал с Эли и иногда пел ей свои собственные песни
, а потом испытывал стыд.

Потом ели заболел, и Биргит обвинил Baard потому что Матильда ушла
от священника о посещение города без До свидания торгов
Илай. Баарду казалось, что все, что он делает, неправильно.

"Ты либо слишком много молчишь, либо слишком много болтаешь", - сказала его жена.

Во время болезни Эли Баард часто сидел и разговаривал с Арне, и однажды
он рассказал ему, как его вынудили напасть на Нильса, а затем как он
ухаживал и завоевал Биргит.

"Сначала она была очень меланхоличной, - сказал Баард, - и мне нечего было
сказать; а потом она стала суетливой, властной, и мне нечего было
на это сказать. Но в один прекрасный день истинного счастья я не имел двадцать
лет мы женаты".

Когда Эли стало лучше, ее матери пришел однажды вечером и спросил
Арне, от имени ее дочери, подняться и спеть ей. Эли слышал, как
он поет. Арне был смущен, но сдался и поднялся наверх.

В комнате было темно, и он не видел Эли с того дня, как она заболела.
Он помог отнести ее в комнату. Арне сел в
стул в изножье кровати. Когда люди разговаривают в темноте они находятся
как правило, более правдивой, чем тогда, когда они увидят друг друга в лицо.

Эли заставил Арне спеть ей сначала гимн, а потом свою собственную песню. На
Некоторое время между ними воцарилось молчание, а затем Эли сказал: "Я удивляюсь,
Арне, что ты, в ком так много прекрасного внутри, хочешь
уйти. Ты не должна уходить".

"Бывают моменты, когда мне кажется, что я не так сильно этого хочу", - ответил он.

Вскоре Арне услышал, как она плачет, и почувствовал, что должен двигаться.
либо вперед, либо назад.

"Эли!"

"Да". Оба голоса были на уровне шепота.

"Дай мне свою руку".

Она ничего не ответила. Он выслушал, быстро, внимательно, протянул свою собственную
руку и схватил теплую маленькую ладонь, которая лежала обнаженной.

На лестнице послышались шаги; они отпустили друг друга, и Биргит
вошла со светом. "Ты слишком долго сидел в темноте", - сказала она
, кладя трубку.он свечу на столе. Но ни Илию, ни Арне мог
нести свет; она повернулась на подушке, и он заслонил лицо с
руки.

"Ах, да, это немного ослепительно во-первых," сказала мама, "но
ощущение скоро проходит".

На следующий день Арне узнал, что Эли стало лучше и он собирается спуститься ненадолго
после обеда. Он сразу же собрал свои инструменты и попрощался
с фермой. И когда Илай спустился вниз, его уже не было.


_IV.--Спустя много лет_


Была весна, когда Маржит поднялась в дом священника. У нее было
что-то тяжелое на сердце. От Кристен пришли письма для Арне,
и она боялась отдать их своему сыну, чтобы он не ушел
и не присоединился к своему другу. Кристен даже прислала деньги, и это письмо Маргит
отдала Арне, притворившись, что его оставила ему бабушка. Все это
Маргит выложила старому пастору, а также свои опасения, что Арне
отправится путешествовать.

"Ах!" - сказал он, улыбаясь. "Если бы только нашлась какая-нибудь маленькая девочка, которая могла бы
заполучить его. Eli B;en, eh? И если бы он мог устроить так, чтобы они могли
иногда встречаться в доме священника.

Маржит с тревогой подняла глаза.

"Что ж, посмотрим, что мы можем сделать, - продолжал он. - чтобы рассказать вам о
по правде говоря, мои жена и дочь давно придерживались того же мнения".

Затем наступило лето, и однажды, когда небо было ясным, Арне
вышел и бросился на траву. Он собирался зайти в дом священника
и взять газету. Он не был в Боэне с той самой
ночи в комнате больного, и теперь он взглянул в сторону дома, а затем
отвел глаза. Вскоре он услышал, как кто-то поет его песню, ту самую
песню, которую он потерял в тот самый день, когда создал ее.

 Хотел бы я знать, каким может быть мир
 Высоко за горами.
 Мои глаза не видят ничего, кроме белого снега,
 И вверх по крутым склонам темная ель,
 Которая взбирается, словно стремясь узнать.
 Скажи, дерево, отважишься ли ты пойти?

Там были восемь стихов, и Арне стоял, прислушиваясь, пока последнее слово было
замер. Он должен увидеть, кто это, и в настоящее время над ним он поймал
взгляд Эли.

Солнечный свет падал прямо на нее, и Арне, когда он
смотрел на нее, казалось, что он никогда в жизни не видел и не мечтал ни о чем более
прекрасном. Он наблюдал, как она встает, не давая себя заметить.
Вскоре она ушла. Арне больше не хотел идти в
дом священника, но он пошел и сел там, где только что сидела она, и его грудь была
полна нежных чувств.

Эли часто ходила в дом священника, и однажды воскресным вечером Маргит нашла ее там
и убедила девочку вернуться с ней в Кампен. Эли
вошла в дом, только когда услышала, что Арне нет дома. Это был
первый раз, когда она посетила усадьбу. Маргит водила ее по всему дому
и показала ей комнату Арне, и открыла маленький сундучок, полный
шелковых платков и лент.

"Он покупал что-нибудь каждый раз, когда бывал в городе", - заметила Маржит.

Илай отдал бы все, чтобы уйти, но она не осмеливалась заговорить.

В специальном отделении в сундуке она увидела пряжку, пару
золотых колец и сборник гимнов, скрепленный серебряными застежками, а на
застежках было вырезано:

"Eli Baardsdatter B;en."

Мать положила вещи обратно, закрыла шкатулку и прижала девочку к сердцу
потому что Илай плакал.

Когда они снова оказались внизу, они слышали, как шаг человека в Пассаж,
и Арне вошел, и увидел Эли.

"Вы здесь?" он сказал, и покраснел огненно-красный. Затем он сложил руки
он обнял ее, и она склонила голову ему на грудь. Он что-то прошептал
ей на ухо, и долгое время они стояли молча, ее руки обвивали
его шею.

Когда они вместе шли домой прекрасным летним вечером, они могли
произнести всего несколько слов в своем странном, новом Счастье. Природа интерпретируется
их сердца друг к другу, и на обратном пути от первой
лето-ночной ходьбы, Арне сделал много новых песен.

Было время сбора урожая, когда брак Эли с Арне отмечался.
Черная вода была полна лодок, везущих людей в Беен.

Все двери в доме были открыты. Эли была в своей комнате с Матильдой
и женой пастора. Арне был внизу и смотрел в окно.

Вскоре Баард и Биргит, оба одетые для посещения церкви, встретились на лестнице.
и вместе поднялись на чердак, где остались одни. Baard было
что-то сказать, но ей было трудно это сказать.

"Биргит, - начал он, - вы думали, как я, полагаю. _ он_
стоял между нами двумя, я знаю, и это продолжалось долгое время. Сегодня его сын
пришел в наш дом, и ему мы отдали нашу единственную
Дочь.... Биргит, разве мы не можем тоже соединить наши сердца сегодня?

Его голос дрожал, но ответа не последовало.

Они услышали, как Эли тихонько позвал снаружи: "Ты не идешь, мама?"

"Да, я уже иду, дорогая!" - сказала Биргит прерывающимся голосом. Она шла
через комнату к Baard, взяла его руку в своей, и разразился жестокий
рыдания. Двумя руками вцепился плотно, и это было рука об руку они открыли
дверь и спустился вниз. И когда свадебный кортеж устремился к пристани
, и Арне подал руку Эли, Баард, вопреки всем обычаям,
взял Биргит за руку и пошел за ними спокойно, радостно,
улыбаясь.

В лодке его взгляд остановился на новобрачных и на его жене. "Ах!" - сказал он себе.
"Двадцать
лет назад никто бы не подумал, что такое возможно".

 * * * * *




"По-Божьи".

 "Путем Божьим" принадлежит ко второй группе Бьернсона
 романы, из которых первая группа представлена ранними
 крестьянскими рассказами, такими как "Арне". В этой более поздней категории рассказы
 носят более или менее дидактический характер. Хотя "По-Божьи"
 не хватает чего-то от той свежести и красоты, которые отличали
 "Арне", тем не менее, является мощной и яркой картиной
 Норвежской религиозной жизни; и это из всех книг Бьернсона,
 та, благодаря которой он наиболее широко известен за пределами своей родной
 страны. В этом рассказе Бьернсон находился под влиянием
 социальных драм своего соотечественника Ибсена; но может возникнуть
 вопрос, не привнес ли он в свою задачу более высокий
 вдохновение и более сильная вера в человечество, чем у знаменитого
 драматурга. Опубликованная в 1889 году основная тема книги "В
 Божий путь", несомненно, было предложено религиозные
 волнение, которое царило тогда в Норвегии.


_И.--Странное возвращение домой_


Пастор клок ходил взад и вперед по кабинету, составляющих его воскресенье
проповедь. Он был красивый мужчина, с длинным, прекрасное лицо и мечтательные глаза;
его жена, Жозефина, в те дни, когда она думала, что влюблена в него
называла его Меланхтоном - это было не так уж много лет назад, и он
все еще напоминал внешне поэта Реформации. Но его
черты лица теперь утратили свою прекрасную безмятежность, и он был рад, когда его
горькие и тревожные размышления о доктрине оправдания - тему, которую
он выбрал из-за ее влияния на поведение его шурина, - были
прерваны его женой. Жозефина ворвались в его кабинет в состоянии
от сильного волнения.

"Они будут здесь через минуту", - сказала она. "Пароход прибыл. О,
эта женщина, эта женщина! Она разрушила жизнь моего брата!

"Если он хотел снова поселиться с ней в Норвегии", - сказал пастор,
"разве он не мог выбрать какое-нибудь место, где история их проступка
не была известна? Но приехать в этот самый город! Все запомнят!"

"Да, - сказала Джозефина. - Прошло всего шесть лет с тех пор, как Эдвард сбежал в
Америку с женой Серена Куле. Конечно, он не будет ждать тебя,
министр, чтобы получить женщину, особенно в Куле до сих пор живет."

Пока она говорила, клок смотрела в окно. Высокий мужчина в
светлой одежде направлялся к дому - высокий мужчина с четкими чертами лица,
загорелый, с тонким, изогнутым носом, который придавал ему вид хищной птицы
. Рядом с ним была дама с милыми, тонкими чертами лица, одетая
в дорожный костюм из шотландки. Раздался стук в дверь. Джозефина
очень медленно спустилась и открыла ее. "Эдвард!"

В ее глазах был блеск, когда она приветствовала своего брата, и его глаза
тоже загорелись. Он уже собирался переступить порог, когда заметил
, что она совершенно не обращает внимания на его спутницу. Тем временем Тафт
подошел к двери; он тоже не делал никаких попыток. В Эдварде Каллеме всегда было что-то от
острого, дикого взгляда орла; это стало еще
более поразительным, когда он пристально посмотрел на свою сестру и шурина.

"Вы ждете, - сказал он, - чтобы я представил вам свою жену? Ну, вот и она
- Рагни Каллем".

Итак, пара поженилась в Америке! Если бы Тафт и Джозефина не были
так нетерпеливы, обвиняя беглецов во всевозможных проступках, они бы
предвидели это естественное событие. Клок пытался найти что-то говорить, но
не удалось, и взглянул на Жозефину. Но она не выглядела так, как если бы она была
готов помочь ему.

Тот факт, что Эдвард и Рагни теперь поженились, скорее усилил
, чем уменьшил горечь Джозефины. Хотя она и не признавалась в этом
самой себе, ее религиозные возражения были всего лишь притворством. Она была
ревнива, ревновала странной ревностью сестры, которая хотела быть
все ее гениального брата, и ненавидел, что другая женщина должна
быть для него больше, чем она была. Вся ее жизнь была сосредоточена на нем. Она
женился на Оле клок, бедный крестьянский сын, потому что он был лоно
друг Эдварда. Ее брак, она думала, что бы соединить их все
более внимательно. Она хотела жить рядом с ним, наблюдая, как он поднимается к славе
величайшего врача Норвегии. Ибо учителя молодого Каллема
предсказывали, что он окажется гениальным человеком.

Обладая значительным состоянием, он занялся изучением медицины,
не как средство к существованию, а по любви и долгу. Затем,
шесть лет назад он сбежал с молодой женой старого Серена Куле, и
Мечте Джозефины пришел конец, оставив ее жизнь немногим больше, чем
скучный, пустой цикл рутинной домашней работы.

Вот почему сейчас она пристально и холодно смотрела на Рагни. Эдвард Каллем
увидел в ее взгляде дикую ненависть и, нежно взяв свою плачущую жену за
руку, отвернулся и вывел ее из дома на дорогу.

Джозефина поднялась наверх и посмотрела из окна кабинета на
удаляющиеся фигуры. Ее муж последовал за ней с любопытством во взгляде.
Глаза. Ни один из них не произнес ни слова. В их сердцах бушевала буря
страсти, более дикой, чем гнев, овладевший Каллемом, и печаль,
которая склонила Рагни.

Жозефина покинула комнату, не глядя на мужа. Он смотрел после
ее все с тем же любопытным взглядом в его глаза. Затем, взяв себя в
вместе, он продолжал писать свою проповедь. "Что делает Бога таким милостивым к
грешникам?" он писал. "Его бесконечная любовь? Да, оправдание, безусловно, является
актом милосердия, но это также и акт суда. Требования закона
Сначала должны быть выполнены. Грешник должен верить, чтобы быть
спасенным ".

Смысл всего этого заключался в том, что Эдвард Каллем был свободомыслящим. Ему не могло быть
прощения. В глубине души Тафт был рад
, что примирения не произошло. С тех пор как он женился на
богатой и красивой сестре своего закадычного друга, он ревновал к
Страстной привязанности Джозефины к ее брату. Ее брат
оставался ее героем, а крестьянин, за которого она вышла замуж и обогатилась, был
немногим больше, чем ее слуга.

Пока Тафт с этими горькими мыслями в голове сочинял свою проповедь
Джозефина писала подлое письмо. Оно было адресовано Серену Куле.
Эдвард и Рагни вернулись, поженились. Неподалеку от
того, который они купили, был пустой дом. Приедет ли Серен Куле и будет ли жить в нем? Так гласило письмо
. На следующий день, в воскресенье, Жозефина отправилась в церковь в очень
Christianlike настроении. Она почувствовала, что исполнила свой долг и отомстил
себя в этом.


_II.-Яд языков_


Сначала все пошло не так, как ожидала Джозефина. За исключением
его сестра и шурин, и все приветствовали Эдвард Kallem и его
жена вернулась в родной городок. В доме пастора кроткий, самый старый
Рагни, самая влиятельная из священнослужителей, была представлена даме средних лет
, которая поразила ее, сказав:

"Я сестра Серена Куле. Я хочу сказать вам, что на вашем месте я
должен был действовать точно так же, как вы ".

Это, действительно, был общий вердикт. Никто из тех, кто знал Серена Куле, не винил его.
Ragni. Старый повеса, слепой и полупарализованный как непосредственный результат
тяжелой жизни, он довел свою первую жену, сестру Рагни, до
могиле, а затем воспользовался невинностью молодой девушки, чтобы жениться на ней
. Этот человек был погряз в коррупции, и его второй брак был одним из таких
из тех странно жестоких преступлений, которые остаются безнаказанными в нынешнем состоянии общества
. Каллем, который тогда жил в том же доме, что и Кул, был
взбешен этим. Будучи врачом, он ясно предвидел судьбу чистой,
прекрасной девушки, жертвы жестокой страсти Кула, и спас ее
этим он продемонстрировал, по мнению его друзей, рыцарство души
современного странствующего рыцаря.

Пастор Мик был либерально настроенным и мужественным стариком; он проявлял свою
симпатию к каллемам и свое доверие к ним практическим образом.

"Мой внук Карл, - сказал он Каллему, - учится здесь в школе. Я бы хотел, чтобы ты
разрешал ему время от времени приходить к тебе домой. Ему всего девятнадцать
, но он обещает стать первоклассным композитором. Твоя жена прекрасно играет
на пианино. Они должны хорошо поладить.

Каллем был так доволен этим знаком одобрения, что на следующее
утро отправился на квартиру молодого музыканта и пригласил его приехать и
жить с ним. Карл Мик был долговязым, неуклюжим хромым парнем с
взъерошенной шевелюрой и длинными красными руками, которые всегда были покрыты
обморожение. Рагни попросила его сыграть простой дуэт, но он наделал так много
ошибок в игре, что она встала из-за пианино. Он был расстроен и
убежал из дома. Каллем потратил целый день на его поиски и
привел его обратно с подстриженными волосами, подстриженными ногтями и в почищенной одежде
.

"Разве ты не видишь?" - сказал Каллем своей жене. - Мальчик стесняется и боится
тебя. Сделай так, моя дорогая, чтобы он чувствовал себя как дома.

Рагни была милой и нежной женщиной, и хотя Карл ей поначалу не очень понравился
она взяла его под контроль и мало-помалу добилась
большое влияние на дикое существо. По мере того, как его тонкая поэтическая натура
постепенно проявлялась, она стала ему матерью. Их часто видели
гуляющими вместе, и как только снег становился твердым, они обычно уходили
и встречали Каллема, и ехали с ним домой, каждый стоя на одном из
полозьев его саней. Однажды днем, после того, как они были на коньках
вместе по льду замерзшего залива, они возвращались, без Kallem, когда
перевозки перекрыли им путь. При звуке голос Рагни, мужчина внутри
сказал:

"Вот она идет! Кто это с ней? Другой мужчина? Ах, я думала, что это
что будет!"

Рагни вздрогнул. It was S;ren Kule. Парализованную старые грабли повернулся
слепая морда на нее, как будто он мог ее видеть, и поймал ее
делаем неправильно. Экипаж остановился у соседнего дома с Каллемами.
Прежде чем Кул успел выйти, Рагни вбежала в дом. Вскоре после этого прибыл ее
муж. Она увидела, что он тоже встретил Кула, и он увидел, что она
ушла в спальню, чтобы спрятаться. Она спрятала голову в его объятиях
ей показалось, что воздух теперь полон злых духов.

Так оно и было. Эдвард Каллем не знал этого, поскольку был слишком занят, чтобы
выходить куда угодно. Он тратил значительную часть своего состояния на оснащение
частной больницы для изучения и лечения заболеваний, на которых
он специализировался. Но Карл Мик вскоре осознал пагубное влияние,
действующее вокруг него и вокруг двух человек, за которых он бы
охотно, нет, с радостью отдал свою жизнь. Он встретил на улице старого друга
, который спросил его:

"Как вы относитесь к миссис Каллем?"

Карл не понял, что он имел в виду, и начал восторженно восхвалять Рагни
.

"Да, я все знаю об этом", - перебил его друг. "Но, чтобы сделать
чистосердечно, ты ее любовник?"

"Как ты смеешь, как ты смеешь!" - воскликнул Карл.

Его друг спокойно ответил, что он всего лишь хотел предупредить Карла; в докладе
безусловно есть о чем.

"Знаете, вы много времени провели вместе, - сказал его друг. - Это
дало повод для скандалов".

Как Эдвард и Рагни увидел, что что-то случилось с Карлом, когда он
вернулся. Он был в мрачном настроении; он ничего не говорил; его голубые глаза были,
поочередно, странно дикими и странно печальными. Он сказал, что ему нужно срочно идти домой.
Он сказал. Он не мог сказать им сейчас, в чем дело, но он
напишет им, как только наберется смелости.
Он упаковал свой багаж, и Каллем пошел проводить его.

Несколько дней спустя Рагни получил письмо от Карла. Он собирался
в Берлин, по его словам, серьезно заняться изучением музыки. И тогда,
на четырех страницах он рассказал о своих перспективах. Но там был другой
страница, свободная одна, на котором было написано красными чернилами: "прочтите это, когда вы
одиноки".

"Я решил, Рагни, - писал Карл, - что было бы разумнее всего рассказать тебе
почему я так внезапно уехал. Кто-то пустил ужасную клевету
против нас. Если я сейчас не скажу тебе, ты услышишь это из уст
какого-нибудь врага. О Боже! что я должен был навлечь это на тебя! Люблю тебя?
Конечно, я люблю тебя. Как я могла не делать этого, после всей твоей доброты
ко мне? А что касается Эдварда, я боготворю землю, по которой он ступает. Он
благороднейший человек, которого я когда-либо встречал. Но не показывайте ему это письмо. Пожалейте его
страшные вести как можно дольше. Теперь, когда я уже уходил, он может все
пронесет."

Kallem не вернуться домой из больницы в тот вечер до восьми
часов. Когда он приехал домой, его жена лежала в постели с головной болью.
На следующее утро она не встала. Она провела в постели несколько дней. Когда
наконец она встала, ее муж заметил, что она очень похудела.;
на лице у нее было усталое, нежное выражение; вокруг милых глаз залегли темные круги.
ее беспокоил кашель.


_III.- Отвратительная работа клеветы_


Теперь Рагни не шевелилась у своей двери. Ей хотелось подышать свежим воздухом,
но она не хотела выходить в город из страха перед жестокими, любопытными
глазами скандалистов. S;ren Kule haunted her. Его дом
выходил окнами в ее сад, и ей пришла в голову странная фантазия, что
он всегда сидел у окна, слепо прислушиваясь к ней. Поэтому она
никогда даже не ходила гулять по парку, который Каллем купил
исключительно для ее удовольствия.

Яд скандала сделал свое дело. К несчастью, ее муж
никогда не подозревал, что она действительно больна; он страстно желал иметь
ребенка от своего брака, и, введенный в заблуждение слишком пылкой надеждой, он
неправильно истолковал странную перемену в состоянии здоровья своей жены.

Но однажды вечером, когда она закашлялась, показалось немного крови. Каллем увидел это,
и ужасная правда открылась ему в ослепительной вспышке. Это был
страшное заболевание, которое он провел большую часть своего состояния в
боремся. Туберкулез! Но как получилось, что он пришел так
вдруг, и разорили ее дорогой, милый, нежный организм так яростно? У нее была
прогрессирующая чахотка, и конец был не за горами ... Несколько
недель ... возможно, несколько дней.

"Дорогая, - сказал он, подойдя однажды к ее постели, - нет ли какого-нибудь
секрета, который ты хотела бы мне доверить - какого-нибудь секрета, который
причинял тебе боль и огорчал? Скажи мне, дорогая, потому что у меня не будет покоя
пока я этого не узнаю".

"Я расскажу тебе", - сказала она. "Я как раз думала об этом. Ты
найдешь кое-какие бумаги в моем письменном столе - они все для тебя. Читать
их, дорогая, когда----" она резко оборвал--"ПО и по. Вы
понять, что это было ради тебя я держал это в секрете".

Он спустился вниз, и в письменном столе он нашел письмо Карла.
Ужас, негодование и беспомощности охватило его. Почему он не известен
этого времени? Он бы пошел к каждой душе в городе и сказал
им, что они лгут.

"Да, - сказал он, - я еще скажу им это. Они убили
ее... подло убили! О Боже, я потратил свою жизнь и свое состояние
в своих попытках принести им пользу, и ни один из них - ни один!
ни один - не был достаточно честен, чтобы сказать мне защищать доброе имя моей жены!"

Что доводило его почти до безумия, так это то, что рядом не было никого, к кому он мог бы пойти
и схватить за горло, воскликнув: "Ты сделал это! Ты
отвечаешь передо мной за это!" И все же была одна, которая стояла особняком от
остальных - Джозефина. Джозефина не выдумывала клевету; это было
не в ее стиле. Но она верила тому, что было выдумано, когда это касалось
любой, кто ей не нравился. И как же она не любила Рагни! Да, это была Джозефина
и ее лицемерный муж, который подставил свою любимицу под подобные
нападки. Очень хорошо! Все остальное ушло - его радость жизни,
его интерес к науке и его любовь к человечеству. Но у него все еще было
ради чего жить - мести!

Однажды вечером, когда он сидел у постели своей жены, дверь
открылась, и в комнату вошел Карл Мик. "Она умерла?" - спросил мальчик.
Рагни услышал вопрос. Она подняла глаза и попыталась улыбнуться. Ее взгляд
на мгновение остановился на Карле, а затем остановился на муже. Мгновение
после ее смерти.

Джозефина была удивлена, услышав, что Карл Мик был единственным человеком, которому
ее брат позволил следовать за гробом своей покойной жены. Означало ли это,
что Эдвард его не подозревал? Или, что более вероятно, что он простил
его? Ах, если бы можно было быть таким хорошим!

"Путь Бога с грешниками", - сказал клок, "может показаться жестоким, но это действительно
добр и милостив. Смерть, что женщина будет работать на Эдварда хорошее:
Конечно, сейчас он остро это чувствует, но он справится с этим. Это
скрытое благословение ".

Как только Тафт произнес эти слова, он почувствовал их абсолютную жестокость.
По странной иронии судьбы, его собственный ребенок заболел примерно в то время, когда
Рагни слегла в постель, и теперь священник и его жена
разговаривали на кушетке о своем страдающем маленьком мальчике. Что-то было не так
с его грудной клеткой, и Джозефине хотелось позвать своего
умного брата вместо обычного семейного врача, но она не стала бы
униженно просить его о помощи. Возможно, ее разбудил шок от слов мужа
, но в ту ночь пружины ее
натуры странным образом раскрылись. Она спустилась вниз в ночной рубашке, чтобы
Она легла в постель Тафта и разбудила его. Ее глаза были устремлены в пустоту.

- Я не могу уснуть, Оле, - прошептала она. - Я хочу предупредить тебя. Эта женщина--
Жена Эдварда-пытается забрать нашего мальчика. Мы были слишком строги
ее ... слишком сильно. Теперь она заставит нас заплатить за это".

"Ты не в себе, Джозефина", - сказал хохолок, поднимающийся вверх, и выделка
сам спешно. "Я пойду, позову врача".

"Нет, нет!" она кричала. "Попроси Эдварда прийти".

Тафт не осмелился сделать это сам, но он попросил своего врача подойти к нему.
Каллем, который договорился об осмотре ребенка рано утром на следующий день.
Джозефина вскрикнула, когда увидела его. Под давлением душевных
страданий плоть на его лице истлела до костей; он был
воплощением смерти. Не разговаривая ни с кем из родителей, он подошел к ребенку
, слегка похлопал его по груди тут и там, а затем что-то сказал
врачу и вышел.

"Он пошел за своими инструментами", - прошептал доктор. "Случай
чрезвычайно серьезный. Необходимо немедленно провести операцию".

Джозефина не произнесла ни слова, Тафт тоже. Они наблюдали за лицом
Каллема, когда он склонился над их мальчиком, и, казалось, прочли на нем
смертный приговор. Они вызвали его слишком поздно.

Они ошиблись. Эдвард Каллем поспешно вернулся со штатом
обученных помощников. Тафт и Джозефина были заперты снаружи комнаты своего ребенка
. Через час дверь была открыта. Жизнь мальчика была спасена.
Об этом они узнали от своего собственного врача, но Каллем уехал сам.
даже не поговорив с ними.


_IV.--Примирение_


В ту ночь, над телом спящего ребенка, Оле Тафт, наконец, справился
строго и по-настоящему с самим собой. Три раза в течение дня,
пошел ли он в дом Каллема, чтобы поблагодарить его за спасение жизни его мальчика.
Но Каллем отказался его видеть. После третьего отказа Тафт все понял.
Если когда-нибудь он вошел в его шурин дом, он хотел войти в нее в
изменился. Теперь он был пообещав, что он может начать эту новую жизнь
объединение Эдвард и Жозефина. Он признался себе, что это была его ревность.
сам себе он признался, что это была причина всех бед.

Эдвард тоже был его героем в молодости, и именно это
всеобщее преклонение перед более благородной и одаренной натурой привело его к этому.
и Жозефины вместе. Почему он не пусть это останется на основание своих
сношения? Тогда их брак был бы счастливым, а его собственная жизнь
была бы наполнена более широкими мыслями и более благородными
чувствами.

Пока пастор Тафт медитировал, его жена играла. Ей тоже было
отказано во входе в дом ее брата. Поэтому она написала ему.
Что бы плохого они ни сделали, сказала она, они хотели бы исправить ситуацию
. Она допускала, что они были нетерпимы, и сожалели об этом
. Но, несомненно, они были достойны обвинения? Разве он тогда не сказал бы
им ясно, что они такого сделали, что он так разозлился?

Несколько дней спустя Джозефина получила большой конверт, адресованный
ей ее братом. Но, открыв его, она была удивлена, обнаружив, что
он был полон бумаг, исписанных двумя странными почерками. Это были письма к
Каллему от Рагни и Карла Мика. Джозефина задрожала, когда посмотрела на
них. Она случайно начала с писем Мика. Рагни невиновна? Боже милостивый!
была ли она невиновна? Да! Теперь она понимала, почему Эдвард уехал в
день похорон, и рядом с ним был только Карл Мик; но она не могла
понять, как он это пережил.

Слуга постучал в дверь ее спальни, сказав, что ужин готов.

- Нет, нет! - сумела воскликнуть она, корчась от стыда и горя.
Она должна немедленно отправиться к своему брату, даже если для этого придется приползти к нему на коленях.
Но нет! Здесь были письма Рагни. Она чувствовала, как будто ее брат были
стоя над ней, заставляя ее прочитать их. Некоторые из них были ранние
любовные письма. Не было никаких неправомерных действий. Ее рыцарский брат и
милая, нежная женщина, которую он спас от ужасной участи,
жили отдельно друг от друга в Америке до дня их свадьбы.

Жозефина соскользнул со стула вниз, на колени, плача и
рыдает. "Прости меня! Прости меня!" - прошептала она, прижимая Рагни по
письма в ее руках.

Тогда она заставила себя замолчать, чтобы никто не обнаружил ее.
скорчившись от стыда за свое преступление. Она убила жену своего брата.
не словами, а своим молчанием! Да, она была
убийцей! Что ж, пусть Эдвард поступает с ней так, как считает нужным!

Она опрометью выбежала из дома на темную, дождливую улицу, мимо церкви своего мужа
, мимо белой стены дома Серена Куле. Ее
брат стоял в открытой двери, окруженный сундуками и коробками.
Думал ли он о том, чтобы уйти? По ее лицу текли слезы.

"Эдвард!"

Она не могла продолжать. Он выпрямился, лицо его побелело и стало суровым.


- Ты никогда не войдешь сюда! - сказал он прерывающимся голосом.

Он наклонился, чтобы поднять сундук. Когда он встал, ее уже не было. С
Яростным выражением в глазах он продолжил свои приготовления. Он намеревался
сесть на первый поезд на следующее утро и сразу же уехать подальше от
своего родного города. Что он тогда будет делать, он не знал, за исключением того, что он
никогда не вернется. Когда все было готово, он запер входную дверь.
и лег спать. Но он не мог заснуть. Дважды за ночь
звонили в дверь, но он не открывал. Позвонили в третий раз,
и продолжали звонить; и, наконец, он встал с постели. Это был Оле клок. Его
лицо было ужасно.

"Где моя жена, Эдвард Kallem? Что вы сделали с моей женой?" он
застонала.

"Могила Рагни", - сказал Каллем. "Я думаю, она там".

А потом он захлопнул дверь. Как только забрезжил рассвет, звонок
зазвонил снова. Каллем вышел в холл и увидел, что два листка бумаги
были засунуты в почтовый ящик. На одном Тафт написал: "Ее
там нет, Эдвард; ее там не было. Я нашла эту записку у себя на письменном столе
среди писем, которые ты ей посылал. О, Эдвард, это было не
похоже на тебя - прогнать ее! На другом листе бумаги, который был у Джозефины,
было написано: "Прочти это, Оле, и ты все поймешь. Ради моей жизни
Сейчас я еду к своему брату!"

"Ради моей жизни!" Каллем вздрогнул, прочитав это, и вся его прежняя
любовь к сестре вернулась к нему. Он убил ее? Она причинила ему зло
Рагни, верно; но это было просто из ревности. Ревность, потому что он имел
сделал Рагни всем для себя и вычеркнул ее из своей жизни. Он мог бы
свести свою жену и сестру вместе, но он не пытался сделать
это. Ах, он тоже был виновен! Всю свою жизнь Джозефина смотрела на него снизу вверх.
он боготворил его. Потом он вернулся из Америки и бросил
ее ради той, кто был недостоин его, так ей казалось. И в
своей неистовой гордыне он отказался рассказать ей о прекрасном характере
своей жены.

Он выбежал за дверь, решив выяснить, что с ней стало. Она
сидела на ступеньках дома. Увидев его, она присела на корточки
как раненая птица, которая не может улететь, но и не должна быть замечена. Он
взял ее на руки и отнес в дом.

- Позволь мне остаться, Эдвард, позволь мне остаться! - взмолилась она.

Он склонился над ней и поцеловал.

"Пути Господни! Пути Господни!" - сказал Оле-клок, а он и Эдвард и Жозефина
медленно пошел в сторону своего дома по пустым улицам в начале
утро.

"Но я все еще не могу разделить вашу веру", - сказал Каллем.

"Это не имеет значения", - сказал священник. "Там, где ходят хорошие люди, есть
Божьи пути".

 * * * * *




УИЛЬЯМ БЛЭК



Дочь Хета

 Уильям Блэк, родившийся в Глазго, Шотландия, 13 ноября 1841 года, получил
 образование с целью стать художником-пейзажистом, и это образование
 явно повлияло на его литературную жизнь. Он стал художником-оформителем
 пейзажей словами. В возрасте двадцати трех лет он уехал в
 Лондон, получив некоторый опыт журналистики в Глазго, и
 присоединился к сотрудникам "Морнинг Стар", а позже "Дейли
 Новости", в журнале которого он стал помощником редактора. Его первый
 роман появился в 1868 году, но только после публикации
 "Дочери Хета" в 1871 году Блэк получил
 внимание читающей публики. Последовали "Странные приключения фаэтона
 ", а в 1873 году "Принцесса Туле" приобрела
 большую популярность. Уйдя из журналистики в следующем году он
 целиком посвятил себя фантастике. Счетом романы
 затем, последний в 1898 году, незадолго до своей смерти в декабре
 10 того же года. Ни один романист не уделял более нежной заботы
 изображению своих героинь и не создавал более деликатно
 живописный фон для жалобных чувств.


_I.-- В незнакомой обстановке_


"Не-е, Уотти, - сказал Парень, - ты мог бы сказать ругательство, прежде чем вставать.
Я не шучу, и если ты не поторопишься, то окажешься в воде".

Wattie Cassilis, "лучший мальчик" из Эйрли-Манс, образец
ученые, и пример для своих четырех братьев, был в зависимости от небольшого
мост над выжженной, головой вниз и в нескольких минутах ходьбы от
вода, ноги проходит близко к парапету с помощью мускулистой руки
его старший брат, Томас Cassilis, широко известный как Whaup.

- Уотти, - повторил Увалень, - скажи что-нибудь ругательное, или ты отправишься в ад.
уверен как божий день!" и он окунул Уотти на несколько дюймов, так что
волны коснулись его головы. Уотти испустил испуганный вой.

"Теперь ты скажешь это?"

"Дьявол!" - воскликнул Уотти. "Пусти меня, я сказал ругательство!"

Другие братья подняли демонический крик триумфа по поводу его отступничества.

"Ты мог бы сказать ругательство похуже, Уотти. Дивил недостаточно плох".

"Сначала я напьюсь!" захныкал Уотти, "а потом ты получишь свои пайки,
Я думаю.

Голова Уотти снова погрузилась в ожог, и на этот раз его приподняли.
его рот выплевывал попавшее в него содержимое.

"Я буду говорить все, что тебе заблагорассудится! _D-n; _ этого достаточно?"

С очередным нечестивым насмешливым возгласом Уотти подняли и поставили на мостик
.

- Не-е-ет, - сказал Уп, стоя над ним, - позволь мне сказать тебе вот что, дружище.
В следующий раз, когда вы придете ко мне домой и расскажете историю о ком-нибудь из
нас, или в следующий раз, когда вы скажете хоть слово против французской девчонки, как вы понимаете
она, ты знаешь, что я сделаю? Я отведу тебя обратно к моему отцу на волоске от смерти,
и я скажу ему, что ты ругался, как солдат на пожаре, и
каждый из нас даст показания против вас, и тогда, я думаю, это
будет твой черед рассмотреть paiks".

Екатерина Cassilis, "французская Лесси," прибывших в дом пастора несколько
неделей раньше, и она нуждается чемпиона.

Эндрю Боуг, старинный приспешник преподобного Гэвина Кэссилиса, священника
из Эрли, который встретил ее на вокзале, с первого взгляда отнесся к ней неодобрительно
как иностранка джейд одевалась так, что все мужчины оборачивались и смотрели на нее
как будто она была ловушкой сатаны. И потом, разве молодой лорд Эрлшоуп,
представившись, не сел в карету и не заговорил с ней
на ее родном языке, как будто знал ее много лет?

"Они тараторили на своем иностранном жаргоне", - сказал Эндрю в тот вечер своей жене Лизибет, экономке.
"и я думаю, что это был сикканский
в Содоме и Гоморре говорили на этом языке. И он улыбался, и она
улыбалась, и они, казалось, не считали зазорным проехаться
по приличной сельской местности!"

Сам Ублюдок сказал в ночь приезда Кокетт: "О,
она актриса, а я ненавижу актрис!" Но не прошло и нескольких дней
, как он полностью изменил свое поспешное мнение. Большой, крепкий,
длинноногий парень поддался очарованию своего двоюродного брата, оставшегося без родителей, -
дочь брата министра, который обосновался во Франции и предпринятые
сам французский жена ... и он стал ее защитником против тех,
жители Манс и приходское-от его брата Wattie на
прагматичный учитель-чей предрассудков, она невольно возмущается.

Даже священник был огорчен, когда Кокетка, как назвал ее отец
, сделала небрежное замечание о том, "когда она в последний раз ходила на
мессу".

"Я глубоко огорчен", - серьезно сказал священник. "Я не знал, что мой
брат был извращенцем, оторванным от общения с нашей церковью".

"Папа не был католиком", - сказала Кокетка. "Мы с мамой были. Но это
не имеет значения. Я буду ходить в вашу церковь - для меня это то же самое. Я только
старайтесь быть добрыми к людям вокруг меня-это все".

"У нее есть самая лучшая часть из всех религий, если она делает все возможное для
люди о ней", - сказал Whaup.

"Томас, - строго возразил священник, - ты не компетентен, чтобы
судить о таких вещах".

Второй ошибкой Кокетки было то, что она играла на пианино субботним утром. Она
была остановлена в этом отвратительном преступлении экономкой Лизибет.

- Неужели дом пастора будет превращен в солонку и станет притчей во языцех "из-за"
иностранной потаскушки? - спросила Лизибет.

"Послушай, - сказал Уп, пытаясь утешить своего плачущего кузена. - Ты
можешь на меня положиться. Когда попадешь в беду, позови меня, и если кто-нибудь из мужчин
или женщин в Эрли скажет тебе хоть слово, клянусь богом, я проломлю им голову!

Открытие распятие над головой девичьей кроватью заполнено
полную чашу гнева и возмущения Leezibeth это.

"Я думала, Крест - символ всех религий", - смиренно сказала Кокетка
. "Если он тебя раздражает, я сниму его. Моя мать подарила его мне.
я... я не могу убрать это совсем.

"Ты не должен с этим расставаться", - сказал Бауп. "Дайте мне посмотреть на мужчину или
женщину, которые прикоснутся к этому распятию, хотя на нем была изображена женщина из
самого Вавилона!"

Но сам Воп был обеспокоен знакомством Кокетки с
Лорд Эрлшоуп, который после случайной встречи развился с поразительной быстротой
.

Репутация его светлости в приходе была далека от хорошей. Он никогда
не посещал церковь; видели, как он гулял со своими собаками и курил в
субботу; и даже, как говорили, читал романы в этот святой день. Его
появление в церкви в первое воскресенье после приезда Кокетт в
Эрли было нетрудно объяснить, и за этим последовали чередования
визитов между Мэнсом и Эрлшоп-хаусом.

Вскоре молодой лорд и Кокетка начали встречаться, когда она совершала свою
раннюю прогулку, форма "поведения", которая возмущала чувства
пэриш, и вынудил Whaup объявить о своем намерении "бросить ее
" и уйти в море.

Отчуждение от Whaup сделало Кокетку очень несчастной, и когда ее
дядя обнаружил, что она гуляет наедине с лордом Эрлсхоупом, она со слезами на глазах
просила разрешить ей вернуться во Францию.

"Меня подозревают", - всхлипывала она на своем незнакомом английском. "Я действительно слышала, что они
говорят обо мне как об опасной. Разве я не права, разговаривая с лордом Эрлсхоупом
когда я вижу, что он добр ко мне? С тех пор, как я покинула Францию, я не встречала никого более
вежливого, чем он. Он не считает меня порочной, потому что у меня есть
распятие, которое подарила мне мать, и он меня не подозревает ".

Ее вторым завоеванием - ибо Ублюдок, увидев ее уныние,
смягчился и вернулся к своей преданности - была Лизибет, и завоевана она была благодаря
музыке. Кокетка играла и пела "Цветы из
Лес", когда Лизибет прокралась внутрь и смущенно спросила:

"Вы споете это еще раз, мисс?" Может быть, ты не знаешь, что у нас с Эндрю
был мальчик - маленький парнишка, которого ди родила, когда ему было всего семь лет от роду, - и
он обычно пел "Цветы леса" перед другими песнями,
и ты поешь это так хорошо, что любителю тела хочется поприветствовать тебя.

И с того дня Лизибет стала рабыней кокетки; но по большей части
мысли ее соседей были ничуть не добрее к веселым и
спонтанная "дочь Хета" с солнечного Юга, чем серое
и унылое небо Шотландии.


_II.-Любители кокеток_


Когда сэр Питер и леди Драм вернулись в Касл-Коумил, свой дом в
окрестностях Эрли, леди Драм, которой доставляло удовольствие лечить своих
друзей, сразу же прописала увядшей Кокетке круиз. И лорд
Эрлшоуп предоставил свою яхту и сопровождал компанию в качестве гостя.
Священник, с тревогой оглядываясь на свой приход, Coquette и the Whaup,
присоединился к вечеринке из дома священника.

На Coquette круиз творил чудеса. Она воспрянула духом, и
ее щеки зарумянились от счастья.

"Ты хорошенькая инвалидка", - сказал этот Тип Кокетке, когда они уходили.
на берег, чтобы карабкаться. "Дай мне руку, если хочешь взобраться, и я сделаю это".
я дам тебе достаточно.

"Нет, - сказала Кокетка, - я не позволю большому грубому мальчику тянуть меня за собой; но когда
ты нежен, как лорд Эрлсхоуп, ты мне нравишься". Затем, чтобы, том должен
будет больно, она добавила: "Ты очень хороший мальчик, том, а кто-то будет Вам
очень любят вас в какой-то день".

С этого момента Увалень стал серьезнее и прекратил свои мальчишеские выходки.


- Я думаю, что вы очень нравитесь вашей кузине, - сказала добродушная леди.
Драм Кокетке. - А ты не думаешь, что рано или поздно он попросит
тебя выйти за него замуж?

- Может быть, - с сомнением ответила Кокетка. "Я не знаю, потому что мой
дядя ничего не говорил мне об этом; но он может подумать, что это хороший
брак и организовать его".Французский вид брака, что значительно
изумленная Дама Бубен.

Новое чувство ответственности, пришедшее к Упу, заставило
его немедленно вернуться в Глазго и возобновить учебу. Когда Кокетт
услышала это, она погрустнела и задумалась.

"Я надеюсь, - сказала она, - что я всегда буду такой же для тебя, если ты вернешься"
через год... два... десять лет."

И этот Ублюдок подумал, что, если бы она только подождала два года, он бы
работать над тем, чтобы иметь возможность попросить ее выйти за него замуж.

Перед окончанием круиза лорд Эрлшоуп, у которого была привычка одинокого человека
разыгрывать из себя зрителя собственных эмоций, сообщил Кокетт в
безличным образом, что он влюбился в нее.

"Вы не отвечаете", - сказал он, пожимая плечами и говоря
без горечи. "Все, чего я прошу, это дать мне
сочувствие. Я запускал воздушного змея слишком близко к грозовой туче. И
какое дело мужчине моего возраста до воздушного змея?

"Мне очень жаль", - тихо сказала она.

После этого признания Кокетка старалась избегать его, насколько это было возможно;
но однажды вечером, когда она сидела одна на палубе, любуясь закатом.
на берегу дикого озера Скавейг, он подошел к ней и сказал, что уезжает. Он
протянул руку, но она не ответила. Что это он услышал в
ночной тишине? Охваченный великим страхом, он опустился на колени и заглянул
в ее поникшее лицо. Она горько рыдала. Затем на него снизошло
откровение, более ужасное, чем его собственное горе.

"Почему ты расстроен? Для тебя это ничего не значит - мой отъезд? Это не может
иметь для тебя никакого значения, конечно?"

"Это очень много", - сказала она со спокойствием отчаяния, которое поразило его.
 "Я не могу этого вынести".

"Что я наделала! Что я наделал! - воскликнул он. "Кокетка, кокетка,
скажи мне, что ты это не всерьез! Ты не понимаешь моего положения. То, что
ты говоришь, было бы для любого другого невыразимой радостью - для него началом
новой жизни; но для меня... - И он с содроганием отвернулся.

Именно она была утешительницей в присутствии невозможной любви.
Нежно взяв его за руку, она тихо сказала: "Я не знаю, что ты имеешь в виду.
но ты не должен обвинять себя из-за меня. Я совершила ошибку.
признание - это было правильно сделать, потому что ты уезжал. Теперь ты
уйдешь, зная, что я по-прежнему твой друг, что я буду думать о тебе
иногда: хотя я буду молиться никогда больше не видеть тебя, пока мы не будем вместе.
старые люди, которые могут встретиться и посмеяться над старой глупой глупостью".

"Так не должно закончиться!" - воскликнул он. "Пусть прошлое останется в прошлом, Кокетка, а
будущее за нами. Давайте поищем для себя новую страну. Позволь мне забрать
тебя отсюда и создать для тебя новый мир. Почему мы двое должны вечно быть
несчастными? Кокетка..."

"Теперь я боюсь тебя", - сказала она, в страхе отступая. "Кто ты?
Ах, я вижу другое лицо! И, пошатнувшись, она упала без чувств на палубу.
Когда священник приблизился.

В ту ночь лорд Эрлшоуп покинул яхту, и это было его прощальное послание.
послание, написанное на листке бумаги: "Прошлой ночью я был безумен. Я не знаю,
что я сказал. Прости меня, потому что я не могу простить себя".

За напряжением этих эмоциональных сцен последовала зимняя болезнь, но
с наступлением весны Кокетка возобновила свои утренние прогулки по вересковой пустоши и упивалась
новой жизнью от теплого, сладкого бриза. Однажды утром она столкнулась лицом к лицу с
Лордом Эрлсхоупом. Помедлив всего секунду, она шагнула вперед
и протянула ему руку.

"Ты действительно простил меня?" спросил он.

"То есть за все, - сказала она, - и забыл. Это не принесет никакой пользы принести
его обратно".

"Как вы добры! Я объездила всю Европу, чувствуя себя так, словно у меня на лбу клеймо Каина".
"Это чепуха", - сказала Кокетка. - "Вы очень добры".

"Это глупо". "Твои разговоры о Каине, твое бегство,
твои страхи - я совсем этого не понимаю".

"Нет", - сказал он. "И ты никогда не поймешь без ряда
объяснений, на которые у меня не хватает смелости".

"Я не понимаю, - ответила она, - к чему вся эта секретность... Вся эта
таинственность?"

"И я не могу сказать тебе сейчас", - сказал он.

"Я не хочу больше слышать никаких "почему"", - нетерпеливо сказала она. "Объяснения,
они никогда не приносят пользы друзьям. Я буду удовлетворен, если ты придешь в Дом священника
и станешь таким, каким был когда-то. Этого достаточно ".

Она изо всех сил старалась поддерживать разговор на уровне дружбы; но
когда, наконец, она повернулась, чтобы уйти, не успела она опомниться, как его руки обняли
ее, и поцелуи осыпали ее лоб и губы.

"Отпустите меня... отпустите меня!" - жалобно взмолилась она. "О, что мы наделали?"

"Мы решили нашу судьбу", - сказал он с измученным видом. "Я сражался
на этом для многих день; но теперь, кокетки, не будет вам искать и
дай мне один поцелуй, прежде чем мы расстанемся?"

Но ее опущенное лицо было бледным, как смерть, и, наконец, она сказала: "Я
не могу говорить с тобой сейчас. Завтра или послезавтра ... Возможно, мы встретимся".

На следующий день она встретила его снова и сказала, что едет в Глазго
с леди Драм навестить свою кузину, Воп.

"Интересно, - сказал Эрлшоуп, - надеется ли он завоевать твою любовь и
работает ли там с намерением вернуться и попросить тебя стать его женой".
жена.

- И если это сделает его счастливым, - медленно произнесла она с отсутствующим взглядом,
"Я сделаю это, если он этого потребует".

"Ты выйдешь за него замуж и заставишь его думать, что любишь его?"

"Нет, я должна рассказать ему все. Я должна сказать ему, что он заслуживает того, чтобы
жениться на женщине, которая никогда никого не любила, кроме себя, и все же, что я
буду его женой, если только женитьба на мне сделает его счастливым ".

"Но, кокетки--разве вы не видите, это еще не конец?" он сказал, что почти
отчаянно. "Ты не знаешь цепи, в которой я связан, и я осмелюсь
не скажу тебе".

- Нет, я не желаю знать. Мне достаточно быть сейчас рядом с тобой,
и если все это окажется плохим и прискорбным, я вспомню это однажды
Я шел с тобой здесь, и мы не думали, что заболел, и на
некоторое время счастливым."

Говорить Глазго был мрачный, серый город! Баупу казалось, что
пустые тротуары сделаны из золота; что фасады домов
сияют счастливым светом; а воздух полон восхитительного
покалывания. Ибо разве великий город не содержал в себе Кокеток? И пока он мчался,
его сапоги стучали: "Кокетка! Кокетка! Кокетка!" И вот он уже был рядом.
повел ее на прогулку и хитроумно приблизил свидание.
ну что ж.

- Кокетка, - вдруг сказал он, - ты знаешь, что раньше влюбленные встречались
сюда, и соединить их руки над колодцем, и поклясться, что они когда-нибудь поженятся
друг на друге? Кокетка, если бы ты только протянула мне руку сейчас!
Я буду ждать в любое время - я уже ждал, кокетка.

- О, не говори больше ни слова. Я сделаю для тебя все, что угодно, но не это... только не
это." И затем, мгновение спустя, она добавила: "Или смотри; я обещаю
жениться на тебе, если захочешь, через много-многолет... Только не сейчас...
через несколько лет.

- В чем дело, кокетка? Тебя огорчает мысль о том, о чем я
прошу?

- Нет, нет! - поспешно возразила она. - С вашей стороны правильно спрашивать об этом... и я... я
должен сказать "Да". Мой дядя ожидает этого, не так ли? И ты сам.,
Том, ты был очень добр ко мне, и если только это сделает тебя счастливым.
Я стану твоей женой, но не раньше, чем через много лет".

"Если бы ты только знал, как горд и счастлив, что вы со мной сделали!" - воскликнул том,
весело. "Я призываю листья деревьев, и все капли в реке
, и весь свет в воздухе в свидетели того, что я завоевал
Кокетку в жены".

"Ах, глупый мальчик!" - сказала она печально. "Ты дал мне опасной
имя. Но это неважно; если тебе сегодня приятно думать, что я буду твоей
женой, я рада.


_III.--Открытие ворот_


Кокетка, любившая солнечный свет, как пьяница любит выпивку, сидела
в парке в Глазго, читая книгу под зонтиком, когда лорд
Эрлшоуп подошел к тому месту, где она сидела.

"А, это вы! Я действительно очень хочу увидеть вас на несколько минут", - сказала она.
"Во-первых, я должна сказать вам, что пообещала своему кузену стать его женой. Я
говорила вам, что должна это сделать; теперь это сделано, и он рад. Итак,
поскольку я собираюсь стать его женой, я не думаю, что это правильно, что я должна видеть тебя больше
.

"Кокетка", - сказал он, - ты решила сделать свою жизнь невыносимой?
Что ты наделала?

"Я сделала то, что должна была сделать. Мой кузен очень хороший; он очень любит меня.
он разобьет себе сердце, если я не выйду за него замуж. И он мне действительно нравится
тоже очень. Возможно, через несколько лет мне будет приятно стать
его женой ".

"Кокетка", он прервал: "вы не вините меня за то, что можете получить
помочь вам. Я расскажу вам, почему я не могу. Много раз я
определяется в ячейке".

"Ах, я знаю", - сказала она. "Ты расскажешь мне о чем-нибудь, что ты сделал. Я знаю.
Не желаю этого слышать. Я часто видела, как ты собирался открыть мне секрет,
и иногда я тоже задавался этим вопросом и хотел знать; но тогда я так и сделал.
думал, что в мире и так достаточно неприятностей, и без того, чтобы добавлять к ним еще больше."

Кто-то шел по дороге, как будто хотел сесть с ними на скамейку -
женщина с грубым, красным лицом и дрожащими черными глазами, полными
озорного веселья.

Лорд Эрлсхоуп встал и повернулся лицом к незнакомцу.

"Вам лучше пойти домой", - сказал он ей. "Я вас честно предупреждаю, вам
лучше пойти домой".

"Почему", - сказала женщина, с громким смехом. "Ты так и не сказал, как сильно
меня шесть лет назад! Мои дорогие", - добавила она, глядя на кокетке, "я
извините, что побеспокоил вас, но вы знаете, кто я? Я леди
Эрлшоп!

"Кокетка, - сказал Эрлшоп, - это моя жена".

Когда женщина ушла, смеясь и целуя ей руку на подвыпивший манер
, Кокетка подошла на шаг ближе и протянула руку.

"Теперь я все это знаю, - сказала она, - и мне очень жаль тебя. Теперь я знаю
причину многих вещей, и я не могу сердиться, когда мы уезжаем
друг от друга. До свидания. Я буду иногда слышать о вас от леди
Драм."

- Прощай, Кокетка, - сказал он, - и да благословит тебя Бог за твою мягкость,
и твою нежность, и твое прощение.

Именно леди Драм Кокетт сделала свое признание в тот день.

"Я действительно люблю его больше всего на свете - и я ничего не могу с этим поделать
. А теперь его нет, и я никогда его больше не увижу, и я бы хотел
увидеть его только один раз, чтобы сказать, что мне жаль его ".

Кокетт вернулась в Эрли и попыталась найти успокоение в домашних обязанностях в деревне.
деревня. Время шло, кто-то настаивал на том, чтобы был назван день свадьбы
, но он не мог пробудить в ней надежды на будущее. Затем, одним
пасмурным мартовским утром, когда она гуляла в одиночестве по Пустоши, Господи
Эрлшоуп был рядом с ней и говорил: "Кокетка, ты ничего не забыла
, как я ничего не забыл?" А она говорила: "Я люблю тебя,
дорогая, больше, чем когда-либо".

- Послушай, Кокетка, послушай! - сказал он. "Утром здесь проходит корабль
в Америку; Я занял на нем два места для тебя и меня; завтра мы
уплывем в новый мир, оставив все эти неприятности
позади. Ты помнишь ту женщину - о ней ничего не было слышно в течение двух лет
. Я искал ее повсюду. Должно быть, она мертва. И поэтому мы будем
женаты, когда доберемся туда. Яхта будет ждать у Соленых отмелей
сегодня ночью ты должен спуститься вниз один, за тобой придет гичка,
и мы перехватим корабль.

Вскоре после этого Кокетт возвращалась в Пасторский дом
одна. Она пообещала поехать в Солткоутс той ночью и
запечатала свой грех поцелуем.

Это была дикая, странная ночь, девушка потихоньку вышла из дома, оставив
за ее спиной все сладкие сознания нравственности и чистоты и
невинность, которая позволила ей встретиться испытаний с мужественным
сердце ... оставив венец женственности, сокровище
безупречное имя. С каждым мгновением шторм становился все сильнее, пока
дождевые тучи не обрушились на землю шипящими потоками. Наконец, просто
когда она увидела перед собой огни Солткотсе, она опустилась на
придорожная со слабым криком "дядя! Дядя!"

Когда она пришла в себя в доме соседки, ей передали письмо
от лорда Эрлсхоупа, в котором говорилось, что он не может требовать от нее
жертву, которую он предложил, и понести за это наказание в виде раскаяния и
страданий; поэтому он уедет в Америку один.

Как раз в тот момент, когда она читала письмо, до Солткоутс дошло сообщение о том, что
яхта затонула во время шторма, и лорд Эрлсхоуп был недосягаем для обвинений и защиты.
Она вышла замуж за этого придурка, но уже никогда не была прежней кокеткой, и хотя лорд Эрлсхоуп был недосягаем для обвинений и защиты.

Она вышла замуж за этого придурка.
Том с надеждой пытался вернуть ей жизнерадостность, но она угасала месяц за месяцем
. Только когда конец был близок, ей сообщили о
смерти лорда Эрлсхоупа, и ее последним путешествием было в Солткоутс, чтобы
увидеть дикую пустыню вод, которая была его могилой.

Наступила ночь, когда она подозвала к себе мужа и спросила его
едва слышным голосом: "Том, я умру?" И когда в ответ
он мог только смотреть в ее печальные глаза, когда она сказала: "Я не сожалею. Это
так будет лучше для тебя и всех; и вы не вините меня, потому что я
не могли бы сделать вашу жизнь более счастливой для вас-все это было несчастье, мой
попадая в эту страну."

"Кокетка, кокетки", - сказал он, вне себя от горя: "если вы не
умрешь, я пойду с тобой тоже-видите ли, я буду держать тебя за руку, и
когда ворота открыты, я не отпущу тебя, - я пойду с тобой,
Кокетка".

Не прошло и получаса, как ворота открылись, и она молча прошла мимо.
до конца, в то время как тихий крик сорвался с его губ: "Так близко ... так близко! И я
тоже не могу пойти с ней!"

 * * * * *




Р. Д. БЛЭКМОР


Лорна Дун

 Ричард Доддридж Блэкмор, один из самых известных английских романистов последнего поколения
 родился 9 июня 1825 года в
 Лонгворте, Беркшир, в приходе которого его отец был викарием.
 Как и Джон Ридд, герой "Лорны Дун", он получил образование в
 Школе Бланделла в Тивертоне. Ранний брак с
 красивой португальской девушкой и продолжительная болезнь вынудили его
 прожить несколько лет в тяжелых и стесненных обстоятельствах. К счастью,
 в 1860 году он неожиданно получил значительное состояние.
 Поселившись в Теддингтоне, он разделил свою жизнь между
 прелестями садоводства и удовольствиями литературы;
 выращивает виноград, персики, нектарины, груши и
 клубнику, пишет сначала сенсационные рассказы, а
 затем исторические романы. В 1869 году, предприняв третью попытку написать
 художественную литературу "Лорна Дун: Роман об Эксмуре", он внезапно
 прославился как романист и выступил пионером
 новое романтическое направление в художественной литературе, которое впоследствии продолжили Р. Л. Стивенсон и
 другие блестящие писатели. Лорна Дун -
 самая известная из его героинь, но в "Крэдоке Ноуэлле",
 прекрасной сказке о Нью-Форесте, в "Элис Лоррейн", истории о
 в Саут-Даунсе и в "Скерской деве" он изобразил
 женственные типы, равные по обаянию Лорне. Он умер в Теддингтоне
 20 января 1900 года.


_I.-Приключение в Глен-Дуне_


В двух милях ниже нашей фермы в Оаре река Бэгворти впадает в реку
Линн, но, хотя я обловил почти все ручьи в нашей части Эксмура в
в моем детстве прошло много времени, прежде чем я осмелился пройти эти две мили. Ибо
вода вытекала из Глен-Дун, где поселились дуны, и у меня
были веские причины бояться этой дикой банды разбойников. Это был
несчастливый день для всех, в армии, когда сэр Энсор Дун была запрещена
добрый король Карл, и пришел со своей высотой сыновей и диких фиксаторы для
Bagworthy воды.

Это случилось в 1640 году. Поначалу новоприбывшие вели себя довольно тихо, и на то, что
они совершали небольшие кражи овец, никто не обращал внимания. Но в смутные
времена Великого Восстания они стали смелее и яростнее; они атаковали
мужчины и сожженные фермы и увезенные женщины, и весь Эксмур стоял в страхе
и трепете перед ними. Ни один из дунов не был ниже шести футов, а их было
человек сорок или больше, и все они были настоящими стрелками. Худший
что они сделали, чтобы убить моего отца, Джон Ридд, в 1673 году,
когда мне было двенадцать лет.

Вот почему я боялся рыбе Bagworthy воды. Но я потратил
немало времени на то, чтобы научиться метко стрелять из отцовского ружья; Я
довольно удачно отправил всю свинцовую жижу вокруг нашей маленькой церкви в нашу
лучшая дверь сарая, в чем я с тех пор часто раскаивался, особенно в том, что
церковный староста. Однако, когда мне исполнилось четырнадцать лет и я надела
скромную одежду и шерстяные чулки, связанные моей дорогой мамой, я отправилась
с вилкой для вьюна исследовать воду, пригодную для купания. Это был день Святого
Валентина, 1676 год, насколько я хорошо помню. Пройдя вброд вдоль ручья Линн
, я свернул в еще более ледяное течение Бэгуорти
уотер, где я насадил множество гольцов. Наконец меня остановил
огромный черный водоворот, в который с грохотом обрушился поток воды.
В сотне ярдов вниз по утесу. Мои босые ноги ослабли и онемели от холода.,
и на дикую, узкую долину опускались сумерки. Поэтому я был склонен
повернуть назад. Но потом я сказал себе: "Джон Ридд, это место делает из тебя
труса".

С этим я вплоть до моего бриджи заново, и повесил рыбу крепче круглый
моей шее, и начал подниматься вверх через воду-скольжение. Зеленая волна
накатила на меня, и мои ноги подкосились, но я ухватился вилкой для вьюна за скалу
и устоял на ногах. Как я встал, я не помню, но я потерял сознание
достигнув вершины утеса.

Когда я пришел в себя, маленькая девочка стояла на коленях возле меня и тереть мою
лоб нежно, с док-листа.

"О, я рада!" - сказала она. "Теперь ты постараешься стать лучше, не так ли?"

Я никогда не слышал такой сладкий звук, как вышел из ее алые губы; ни
я никогда не видел ничего столь прекрасного, как большие, темные глаза с намерением
на меня, с жалостью и удивлением. Ее длинные черные волосы рассыпались по траве, и
среди них, как ранняя звезда, была первая в году примула. И
с того дня я думаю о ней всякий раз, когда вижу раннюю примулу.

"Как ты на меня смотришь!" Сказал я. "Я никогда раньше не видел никого, похожего на тебя"
. Меня зовут Джон Ридд. Как тебя зовут?"

"Меня зовут Лорна Дун", - ответила она тихим голосом, опустив
голову.

Какой бы юной и безобидной она ни была, ее имя вызывало у нее чувство вины. И все же я не мог
не смотреть на нее с нежностью. И когда она заплакала, что я сделал
, кроме как поцеловать ее. Это ее разозлило, но вскоре мы подружились снова,
и что говорить о себе. Вдруг крик разнесся по
долину, и Лорна затрепетала, и подставила свое лицо близко к моему.

"О, они найдут нас вместе и убьют", - сказала она.

"Пойдем со мной", - прошептал я. "Я могу отнести тебя вниз по водопаду".

"Нет, нет!" - закричала она, когда я поднял ее. "Видишь ту дыру в скале
там? С вершины есть выход".

Я спрятался как раз вовремя, и с десяток высоких, свирепого вида мужчины нашли
Лорна, казалось бы, спал на траве. Один из них взял ее нежно
на руки и понес ее прочь. Затем я дождался полной темноты,
и прокрался к дыре, на которую указала Лорна.

Испуг, который я испытал той ночью, надолго успокоил меня
после этого; не то чтобы я не думал о Лорне и не хотел очень часто ее видеть
. Но я был всего лишь мальчиком и поэтому склонен презирать юных
Девушки. Кроме того, наша ферма в пятьсот акров была самой большой в Оаре,
и мне приходилось очень много работать на ней. Но работа пошла мне на пользу; с каждым годом я становился на четыре
дюйма длиннее и на два дюйма шире, пока нигде в Эксмуре не осталось мужчин
моего роста, и я также завоевал пояс
чемпионат по борьбе в Западных графствах.


_II.--Джон Ридд ухаживает за мной._


Прошло семь лет, прежде чем я снова поднялся на Глен Дун. Случай
был странный. Моего дядю, Бена Хакабака, ограбили Дуны по дороге на нашу ферму.
Он был очень раздосадован их действиями. Это
пора преступникам встретить достойного соперника, ибо дядя Бен был одним из самых богатых
людей в Западных графствах, и, более того, он был хорошо знаком с
самым могущественным и ужасным человеком в Англии. Я имею в виду знаменитого лорда-шефа полиции
Судью Джеффриса.

"Я еду в Лондон, мой мальчик, - сказал он мне, - чтобы расстрелять или повесить этих негодяев
Дунов. Я хочу, чтобы ты, пока меня не будет, съездил туда,
где они живут, и посмотрел, как войска, которые я приведу, смогут наилучшим образом напасть на
них.

Это навело меня на другие мысли. Я дождался дня Святого Валентина,
а потом я надел свою лучшую одежду и поднялся по лестнице.
вода. Ручей, который когда-то доставал мне до колен, теперь доходил только до щиколоток.
и я без особого труда взобрался на вершину утеса.
Здесь я увидел прекраснейшее зрелище, одного взгляда на которое было достаточно, чтобы
я опустился на колени в самую холодную воду. Лорна с песней приближалась ко мне!
Я не мог разглядеть ее лица, мое сердце так разбудилось и затрепетало; только
что ее волосы ниспадали с венка из белых фиалок. Она повернулась, чтобы убежать.
возможно, испугавшись моих огромных размеров; но я упала на траву, как
В тот день я упала семь лет назад, и просто сказала: "Лорна Дун!"

"Мастер Ридд, вы с ума сошли", - сказала она. "Патруль скоро будет здесь
".

Она повела меня, бросая робкие взгляды, к отверстию в скале, которое она
показывала мне раньше; справа от него была расщелина, увитая зеленью
плющ, который вел в поросшую мхом пещеру около двадцати футов в поперечнике.

- Здесь нам никто не помешает, - сказала Лорна, - потому что я умоляла сэра
Энсора, чтобы это место считалось моим пристанищем.

Однако мне пришлось немало повозиться, чтобы пролезть через расщелину, и вместо того, чтобы
гордиться своими габаритами, как, как мне казалось, ей следовало быть, Лорна
смеялась надо мной. Вслед за этим мне было трудно не поцеловать ее, только это
поразило меня, что это было бы низким преимуществом ее доверия и
беспомощностью. Казалось, она знала, на что я способен, и я ей нравился
за мою сдержанность, потому что она еще не была влюблена в меня. Когда мы сидели
в ее беседке, она говорила о себе, и ее слова были грустными.

"Ах, мастер Ридд, - сказала она, - у вас есть мать, которая любит вас, и
сестры, и тихий дом. Вы не знаете, что такое одиночество. Я становлюсь настолько
переполнен гневом из-за насилия и порочности вокруг меня, что я не смею
дайте мне возможность высказаться. Едва ли прошел год с тех пор, как мой кузен, лорд
Алан Брандир, приехал из Лондона и пытался спасти меня. Карвер Дун
убил его на моих глазах. А, ты знаешь Карвера!

Да, знал. Это он убил моего отца. Я бы не сказал этого Лорне,
но постепенно я начал с нетерпением ждать встречи с Карвером Дуном, не
ради моего отца - я простил это - а ради Лорны. Я предвещало некоторые
вред и ей, и перед отъездом я устроил так, что если с ней что-нибудь нужно
на помощь, она должна висеть в черную мантию на камень, который я мог видеть из
на соседнем холме.

Когда я вернулся домой, я обнаружил, что меня ждет королевский посланник, и, к
тревоге моей дорогой матери и моих сестер, меня отвезли в Лондон, чтобы пройти
допрос у главного судьи Джеффриса, касавшегося Дуна. Он был
свирепый на вид мужчина с головой быка, но он относился ко мне по-доброму - возможно, из-за
Ради дяди Бена-и я вернулся в Эксмур, нисколько не хуже моего
путешествие в великий город Лондон. Но я потерял всякую радость от своего
возвращения домой, когда поднялся на холм, возвышающийся над Глен-Дун, и увидел, что
камень был покрыт мантией. Я отправился взбираться на утес над
в "Бэгворти Уотер", и там я нашла Лорну в печальном состоянии духа.

"О, Джон, - сказала она, - Карвер Дун пытается заставить меня выйти за него замуж.
Где ты был? Прошло два месяца с тех пор, как я подал сигнал.

После этого я рассказал ей о своей поездке в Лондон, и когда она узнала об этом,
мое кажущееся пренебрежение к ней было ничем иным, как моим жалким отсутствием вдали от дома.
слезы потекли из ее глаз, и она подошла и села так близко рядом.
я задрожал, как загнанная овца, услышав блеяние ее ягненка.

"Самая дорогая в моей жизни!" Я прошептал сквозь облако ее волос: "Я
люблю тебя больше, чем сердце может вместить в тишине! Я ждал долго, и
очень долго, и, хотя я настолько ниже тебя, я больше не могу ждать!"

"Вы были очень верными, Джон," - бормотала она папоротника и мха.
"Ты самый смелый и самый добрый и самый простой из всех мужчин, и я
люблю тебя очень сильно".

"Так со мной не пойдет!" Сказал я. "Я не потерплю симпатии! Я должен заполучить
твое сердце, как и ты мое, Лорна!"

Она застенчиво взглянула на меня из-под трепещущих ресниц. Затем она широко раскрыла глаза,
устремив на меня всю восхитительную глубину и мягкость своих глаз, и обвила обеими
руками мою шею.

"Дорогой, - воскликнула она, - ты выиграл все это! Я никогда больше не буду принадлежать себе
. Я твоя на веки веков!"

Я уверен, что не помню, что я сделал или сказал после этого, охваченный
восхищением от ее слов и взгляда.

- Тише! - внезапно сказала Лорна, отводя меня от входа в свою
беседку. "Вот Карвер Дун!"

Великий человек шел не спеша вниз по долине, и свет был
еще для меня вполне достаточно, чтобы разглядеть черты его через сетку плюща.
Хотя я не очень хорошо разбираюсь в лицах мужчин, в его взгляде было что-то особенное.
это вызвало у меня чувство ужаса. Не то чтобы это было уродливое лицо; нет,
скорее; оно казалось красивым, полным силы, напористости и
решимости; но в его стально-голубых глазах было жестокое томление. И все же,
он не испугал меня. Я увидел, что передо мной сильный человек, с которым мне еще предстояло встретиться
такого я никогда не встречал, но был бы рад встретиться, поскольку
в последнее время не встречал человека, который не нуждался бы в моем милосердии в борьбе или
одиночная палочка. Мое сердце горело от его прикосновения. И, хотя у него был
карабин, я бы добрался до него, возможно, прежде, чем он смог бы им воспользоваться, если бы не
присутствие Лорны. Поэтому я присел вплоть до отъезда Карвер Дун,
а потом, поскольку она опасалась за мою безопасность, я вернулся домой.


_III.-Любовь среди снегов_


Я обнаружил, что посланец короля снова ждет меня. Он был небольшой, но
догадливый мужчина позвонил Джереми педант, и мне понравилась его компания. Теперь он
наткнулся на более серьезные дела, чем вести меня в Лондон. У него было
королевское поручение собрать железнодорожные отряды Сомерсета и Девона, и он
привел с собой несколько войск и сделал нашу ферму своей штаб-квартирой. Он
был послан в спешке Главным судьей Джеффрисом, чтобы уничтожить
Люди, которые, вероятно, теперь дорого заплатят за ограбление моего дяди Бена. Я был
однако, не так доволен прибытием Джереми Стиклера, как он
ожидал, потому что я подумал о том, как Лорна справится в дикой природе
сражаясь.

На следующий вечер я пошел к ней в беседку, чтобы рассказать о случившемся, но ее
там не было. Потом начал падать снег, а я все карабкался на
утес и ждал в конце долины каждый час дня и далеко
за полночь. Но навстречу мне не раздавалось ни легких шагов, ни ласкового голоса.
В воздухе не было слышно. Наконец я решился на отчаянный и трудный шаг.
предприимчивость, потому что я был почти безумен от беспокойства. Я поеду к Лорне
домой и любой ценой выясню, что с ней случилось. Но хотя я
довольно хорошо знал, где находится ее дом в деревне Дун, я был озадачен
как туда добраться. Я даже не мог добраться до ее будуар; в ночь
большой снег-буря сломала над страной ... худшее, с 1625. Нашу ферму
занесло, и в некоторых местах снег достигал тридцати-пятидесяти футов
в глубину. Любое путешествие казалось невозможным. Но моя старшая сестра Лиззи,
на которую я смотрела свысока, потому что она всегда читала книги вместо
помогая моей матери, как это делала Энни, она пришла мне на помощь. У нее было много замечательных знаний
по книгам - гораздо больше, чем я когда-либо получал, хотя отец и отправил меня
в знаменитую среднюю школу в Тивертоне, основанную мастером Бланделлом. Она
теперь показала мне, как делать какие-то странные приспособления, называемые снегоступами,
которыми пользуются мужчины в очень холодных странах. Научившись в них скользить,
я отправился на поиски Лорны.

По счастливой случайности, когда я добрался до Глен-Дуна, где водопад
замерз, превратившись в грубые ступени, по которым легко подниматься, снова пошел густой снег
достаточно, чтобы ослепить человека, который не проводил время среди его как у меня на
дней и дней. Погода гнала все Doones в помещении, и я нашел
Дом Лорны почти вырос, как наша ферма, но наконец добрался до нужной двери
и постучал. Я не был уверен, что ответом может быть не дуло карабина;
но Гвенни Карфакс, маленькая корнуоллская горничная, привязанная к
моей Лорне, открыла его и сказала, когда увидела меня:

- Мастер Ридд! Я хочу, чтобы вы хорошо поели. Мы будем заперты здесь и
умрем с голоду.

Выражение волчьего голода в ее глазах напугало меня, и я шагнул внутрь.
и нашли Лорна обмороки из-за недостатка пищи. К счастью, у меня была хорошая буханка
хлеба и большой сладкий пирог, который я привез на случай, если мне пришлось выждать
всю ночь. Когда Лорна и ее служанка съели их, я услышала рассказ
об их страданиях. Сэр Энсор Дун был мертв, и теперь Карвер Дун был
лидером; и он пытался заставить Лорну голодом согласиться выйти за него замуж
.

"Если я гарантирую довести вас в целости и сохранности до нашей фермы, Лорна, ты
пойдешь со мной?" Я сказал.

"Чтобы быть уверенным, я буду, дорогой", - сказал мой милый. - Я должен либо умереть с голоду, либо уйти.
с тобой, Джон.

Наши планы вскоре были сделаны. Я пошел домой с предельной скоростью, и вышел
наш свет пони-санки и потащили его к вершине водопада рядом с моим
Дарлинг Бауэр. Это было хорошо, что я быстро вернулся. Когда я вошла Лорна
дом, в котором я увидел, в лунном свете течет, взгляд, который вез меня дальше
смысл. Лорна в ужасе пряталась за стулом, а пьяный
Дун пытался отодвинуть стул. Я нес его из дома как
легко, как я хотел ребенка, но я сжал его горло чуть больше
Я хотел ребенка, а потом выбросил его в сугроб, и он сделал
не двигаться.

Задерживаться было некогда. Я побежал с Лорной на руках к саням, и
Гвенни последовала за мной. Затем, перебегая своим посохом с камня на камень, я преодолел
слишком быстрый спуск саней по замерзшему водопаду и благополучно вывел мою любимую
из Глен-Дун той же тропинкой, которая впервые привела меня к
она. Через час она была под моей крышей, и моя дорогая мать и мои сестры
ухаживали за ней и Гвенни, потому что они обе были совершенно измучены
жестокими лишениями.


_IV.--Ночь огня и Крови_


Мне доставляло немалое удовольствие думать, как, должно быть, безумен Карвер Дун с
меня грабят его прекрасная невеста которую он пытался голодать в
брак. Тем не менее, я не был доволен перспективой
последствий; но заставил все силы работать, чтобы подготовиться к нападению на
ферму, которое, как я видел, последует, когда пути будут осуществимы. По
времени шел дождь и расчистили снег, у меня все было готово.
Разбойники дождались восхода луны, поскольку пересекать в темноте затопленную долину было опасно.
затем они въехали во двор нашей фермы.
так спокойно, как будто их пригласили. Джереми Стиклер и его солдаты
мы ждали в тени дома, а я стоял с дубинкой и
ружьем на сеновале, так как знал, что Дуны начнут с обстрела наших
скирд.

"Вы двое" - это был глубокий голос Карвер Дун ... " - и делают нас
свет, чтобы перерезать им глотки путем".

Пока он говорил, я приставил дуло к его груди. И все же - вы поверите
мне? - Я не мог нажать на курок. Если бы, ради Бога, я это сделал! Но я этого не делал
никогда не отнимал человеческую жизнь. Я бросил карабин и схватился за дубинку, которая
показалась мне более простым орудием. Этим я сбил с ног противника.
первый мужчина, который поднес факел к стогу и сломал ключицу второму.
второй. Затем из дома вырвалась вспышка света, и двое из Дунов
пали под огнем солдат, а остальные отступили. Они были
не привыкла к такому приему у фермеров; они думали, что это ни
вроде и не вежливый. Можете больше сдерживать себя, я наткнулся на
двор. Но никто в меня не стрелял; и я подошел к Карверу Дуну и взял
его за бороду и спросил: "Ты называешь себя мужчиной?"

Он был так поражен, что не мог говорить. Он увидел, что встретил свою
равный или, возможно, его хозяин. Он наставил на меня пистолет, но я был слишком быстр для него.
я уложил его навзничь.

"Теперь, Карвер Дун, получил предупреждение", - сказал я ему. "Вы показали
сам дурак своего презрения ко мне. Может, я и не ровня тебе в
ремесле, но я мужчина. Заляг на дно в своей родной жиже.

Увидев его, остальные не выдержали и побежали, но один выстрелил в меня. И
пока я ощупывал свою рану - которая была пустяковой - Карвер встал и
зашагал прочь, сыпля проклятиями.

Но вскоре он отомстил. Джереми Стиклер привел двух
шлейф-ленты штурмовать Глен Дун, и они были отбиты с
значительные потери. Затем я занялся этим вопросом, как раз когда Дуны были
воодушевлены своей победой на совершение новых преступлений; или, скорее,
руководство было возложено на меня. Карвер Дун и один из его людей проникли в
дом Кита Бэдкока, одного из моих соседей, убили его ребенка и
увезли его жену. Кит бродил полубезумный, и пришли люди.
Они столпились вокруг меня и попросили меня повести их против дунов. Я
решил напасть ночью и разделил людей на две группы. Отряд
Дун-ворота были, я знал, неприступны, и он был там, что поезд-
не полосы. Я сделал вид, что атакует его, но привел своих лучших бойцов до
водопад. Самое раннее, что Дуны узнали о нашем присутствии, было
пожар в бревенчатом доме, где жил этот негодяй Карвер.

К тому времени, когда они вышли из Дун-гейт, вся деревня горела, и
как только они приблизились на небольшое расстояние, мы расстреляли их при свете фонарей
пылающих домов. Я не стрелял. Я не хотел встречаться ни с кем, кроме Карвера, и
он не появился. Он был единственным, кому удалось спастись. Все, кто у меня был.
со мной было за что отомстить; некоторые потеряли своих жен, другие
своих дочерей; у более удачливых были уведены все их овцы и крупный рогатый скот
, и каждый мужчина отомстил за свою обиду. Я был раздосадован побегом
Карвера. Нелегко было оставить на свободе разъяренного человека с такой властью и
находчивостью и отчаянием. Когда он увидел, что все
дома в долине пылают красивым пламенем, отбрасывая прекрасный
свет вокруг, такой, каким он часто наслаждался, когда был нападающим,
он повернул своего огромного черного коня, пришпорил его и въехал в Дун-гейт.
он исчез во тьме прежде, чем йомены, которых я там поставил, смогли
сбить его с ног.


_V.- Дуэль на Волшебном болоте_


Единственное, что меня порадовало, это то, что Лорну увезли в Лондон
до того, как я возглавил нападение на Глен Дун. Джереми Стиклер, человек с большими
познаниями в юриспруденции, обнаружил, что она была богатой наследницей, и что
ее настоящий титул был леди Лорна Дугал. Она была родственницей Дуна, и
они увезли ее, когда она была маленьким ребенком, и на нее обрушились все
амбиции сэра Энсора Дуна. Брак, который он задумал между
она и Карвер принесли бы преступникам богатство, необходимое для
восстановления их состояния и положения в мире. Эта
странная новость многое объясняла в их поведении по отношению к Лорне, но
мне стало немного грустно. Ибо мне казалось, что слишком велика
разница между Джоном Риддом, фермером-йоменом, и леди Лорной,
наследницей графа Лома. Кроме того, теперь она находилась под опекой канцелярии,
под опекой великого лорда Джеффриса, и я сильно сомневался, что он
согласился бы на наш брак, даже если бы она все еще помнила меня среди
придворного блеска в который она переехала. Судите же о моей радости, когда Лорна
возвращается весной на нашей ферме, как рад, как птица, чтобы вернуться к своей
гнездо.

"О, я люблю все это", - сказала она. "Аромат дрока на вересковых пустошах
сводил меня с ума, а примулы под живой изгородью. Я уверена, что мне было предназначено стать
женой фермера".

Это с нежным, игривым взглядом на меня. Затем она сообщила хорошие новости.
Лорд Джефрис за определенную кругленькую сумму разрешил своей подопечной
жениться на мне. По всей стране было много шума по поводу нашей свадьбы.
свадьба была назначена на Белый понедельник. Люди съезжались более чем на тридцать миль в округе,
под предлогом того, что хочу полюбоваться красотой Лорны и моим ростом; но на самом деле
из любопытства и любви вмешиваться.

Любой, кто не любил так, как я, не может представить мою
радость и гордость, когда после того, как кольцо и все остальное было сделано, и священник
благословил нас, она повернулась и посмотрела на меня. Ее глаза были так полны веры
и преданности, что я был поражен, поскольку хорошо их знал. Но когда я
наклонился, чтобы поцеловать ее, как дозволено жениху, по церкви прогремел выстрел
. Моя дорогая упала мне на колени, и ее кровь
вытекла на ступени алтаря. Она испустила долгий вздох у моей груди и
похолодела. Я передал ее в объятия моей матери и отправился навстречу моей
мести.

Люди отступили передо мной. Кто показал мне дорогу, я не могу сказать. Я
знаю только, что вскочил на лошадь и унес ее. Никакого оружия у меня не было.
I. Безоружный и удивленный своим странным одеянием, я выехал, чтобы выяснить
вот что: есть ли в этом мире Бог справедливости. Пустив
свою лошадь на бешеной скорости, я подъехал к Черной Норе, и там, в
фарлонге передо мной, ехал человек на большом черном коне. Я знал этого человека
перед ним был Карвер Дун, носивший своего ребенка, маленького Энси. Я знал, что он
сильный. Я знал, что он вооружен ружьем, револьвером и шпагой.
Тем не менее, у меня не было больше сомнений в его убийстве, чем повар из
плевки безголовая птица.

Я придумал его за Слау мастера. Пуля ударила где-то меня, но
Я не обратил на это внимания. Дубовой палкой я свалил его лошадь. Карвер
Дун лежал на земле, оглушенный. Спрыгнув с коня, я подождал и
обнажил руки, словно на ринге для борьбы. Затем мальчик подбежал ко мне.
он схватил меня за ногу и посмотрел на меня снизу вверх.

"Энси, дорогая", - сказал я, - "Сбегай и попробуй найти букетик колокольчиков для
прекрасной леди".

Вскоре Карвер Дун собрал свои могучие конечности, и я приблизился
к нему. Он обхватил меня за талию такой хваткой, какой еще никогда не испытывал
. Я услышал, как хрустнуло ребро в том месте, где его сломала пуля. Но
Бог был со мной в тот день. Я схватил Карвера Дуна за руку и разорвал на ней
мышцу; затем я схватил его за горло и оставил погружаться,
сустав за суставом, в черную трясину.

Я вернулся на ферму во сне, и только при мысли о Лорне
смерть, как тяжелый похоронный звон, отдавалась в колокольне моего мозга. В
старый фермерский дом я заковылял, как слабый ребенок, с матерью, помогавшей мне идти.
я шел, но боялся, разве что украдкой, взглянуть на меня.

- Я убила его, - вот и все, что я сказала, - так же, как он убил Лорну.

- Лорна все еще жива, Джон, - очень тихо сказала моя мать.

"Есть ли у нее какой-нибудь шанс?" - Воскликнул я, очнувшись ото сна. - Для
меня, я имею в виду; для меня?"

Что ж, моя дорогая сидит сейчас рядом со мной, пока я пишу, и я теперь сэр Джон
Ридд, если вам угодно. Год за годом красота Лорны растет, вместе с ростом
добра, добра, и счастья--выше всех, с любовью. Для
изменения, она шутит, и играет, и смеется над ней.
Затем, когда моя медлительная натура восхищается, она возвращается к серьезному делу.
Если я хочу расплатиться с ней - что может случиться раз или два, когда мы становимся
слишком назойливыми, - я навожу на нее грусть, и ко мне обращаются за исцелением от нее, посредством
эти два слова: "Лорна Дун".

 * * * * *




GIOVANNI BOCCACCIO

Декамерон, Или Десятидневные развлечения

 Джованни Боккаччо, отец итальянской прозаической литературы,
 родился в 1313 году, вероятно, в Чертальдо, маленьком городке примерно в
 в двадцати милях от Флоренции, где он вырос. В 1341 году
 он влюбился в дочь короля Роберта Неаполитанского,
 и дама, которую он прославил под именем Фьямметта,
 кажется, полюбила его в ответ. Именно для ее развлечения,
 и для развлечения неаполитанской королевы, он сочинил
 многие истории из "Декамерона". Он вернулся во Флоренцию
 в 1350 году, после великой чумы, которую он так живо
 описал в первой главе своей
 великая работа прекратилась; и три года спустя он
 опубликовал "Декамерон", название которого происходит от
 Греческих слов, означающих "десять дней". Этой коллекции
 сто историй-это, безусловно, один из величайших книг мира.
 Многие английские писатели первого порядка пошли на это для
 вдохновение. Друг Боккаччо, Петрарка, был в таком восторге
 от "сказки о Гризельде", которой завершается произведение, что
 выучил ее наизусть. Чосер превратил это в
 лучший из всех своих рассказов. Драйден, Китс и Теннисон создали
 также был вдохновлен Боккаччо; в то время как Лессинг превратил
 аллегорию итальянского рассказчика "Три кольца" в
 украшенную драгоценными камнями точку, на которой разворачивается его виртуозная игра. "Натан
 Мудрый" (см. Т. XVII). Боккаччо, заняв много высоких постов
 во Флоренции, удалился в Чертальдо, где и умер
 21 декабря 1375 года.


_ Семь прекрасных дев_


В год от Рождества Христова 1348 во Флоренции разразилась ужасная чума,
которая из прекрасного города Италии превратилась в самый пустынный. Это
была странная болезнь, которую не могли вылечить никакие лекарства; и это было передано,
не просто разговаривая с теми, кого поразила чума, но
даже прикасаясь к их одежде или чему-либо, что они носили. Как только
на теле появлялись фиолетовые пятна, которые были признаком болезни,
смерть была неизбежна в течение трех дней.

Ужас, беспорядок и бедствие были настолько велики, что все законы, человеческие
и божественные, были проигнорированы. Каждый во Флоренции поступал так, как ему
заблагорассудится. Более дикие врывались в дома богатых людей и предавались
разгульной жизни, восклицая, что, поскольку это было
невозможно избежать смерти от чумы, они бы по крайней мере умереть
весело. Другие отгородились от остального мира и жили
на скудном рационе, и многие тысячи бежали из своих домов в открытую местность
, оставив позади все свои товары и богатства, а также всех своих
родственников и друзей. Брат бежал от брата, жена от мужа,
и, что было еще более жестоко, даже родители бросали своих собственных детей. Это
было опасно ходить по улицам, ибо они были усеяны телами
пораженных чумой несчастных, и я видел собственными глазами то самое
собаки гибнут, прикоснувшись к их лохмотьям.

С марта по июль во Флоренции погибло сто тысяч человек,
хотя до катастрофы предполагалось, что в городе не было
такого количества жителей. Но я устал перечислять недавние несчастья,
и, пропуская мимо ушей все, что я вполне могу опустить, я только замечу
что, когда город почти обезлюдел, семь прекрасных молодых людей
дамы, одетые в глубокий траур, собрались однажды вечером во вторник в церкви Святой Марии
Церковь, где они действительно составляли все собрание. Все они
были связаны друг с другом либо узами рождения, либо
более щедрые узы дружбы. Пампинее, старшей, было
двадцать восемь лет; Фьямметта была немного моложе; Филомена,
Эмилия, Лоретта и Нейфиле были еще моложе; а Элиза была
всего восемнадцать лет.

Когда служение закончилось, они сели в углу церкви, и
стали придумывать, что они должны делать, ибо они теперь были одни в
мира.

"Я бы посоветовала, - сказала Пампинея, - нам уехать из Флоренции, потому что
в городе сейчас опасно жить, и не только из-за чумы,
но из-за беззаконных людей, которые рыщут по улицам и ломают
в наши дома. Давайте вместе уедем за город, где воздух
приятнее, а зеленые холмы и колышущиеся кукурузные поля открывают перед нами
гораздо более приятную перспективу, чем эти унылые стены ".

"Сомневаюсь, - сказала Филомена, - что мы смогли бы это сделать, если бы у нас не было какого-нибудь человека, который бы
помог нам".

"Но как мы можем?" - воскликнула Элиза. "Почти все мужчины нашего круга
мертвы, а остальные ушли".

Пока они разговаривали, трое красивых молодых кавалеров - Памфило,
Филострато и Дионео - вошли в церковь, разыскивая своих
возлюбленные, которыми по воле случая оказались Нейфила, Пампинея и Филомена.

"Видишь, - сказала Пампинея с улыбкой, - удача на нашей стороне. Она поставила на нашем пути
трех достойных джентльменов, которые, я уверен, поедут с нами.
если мы захотим их пригласить.

Затем она ознакомила кавалеров со своим замыслом и попросила их
помочь ей осуществить его. Сначала они приняли все это за шутку; но когда
они поняли, что дамы настроены серьезно, они договорились о том, чтобы
сопровождать их. Итак, на следующее утро, на рассвете, дамы и
их служанки, кавалеры и их слуги отправились из
Флоренции и, проехав две мили, прибыли в назначенное место.
место. Это был небольшой лесистый холм, удаленный от шоссе, на вершине
которого находился величественный дворец с прекрасным двором и изящными
галереями и великолепными комнатами, украшенными превосходными картинами. И
вокруг него были прекрасные зеленые луга, восхитительный сад, фонтаны с
водой и красивые деревья.

Убедившись, что все во дворце приведено в порядок для их приема
, дамы и их кавалеры отправились на прогулку в сад и
развлекались пением любовных песен и плетением гирлянд из
цветов. В три часа в банкетном зале был накрыт ужин, и
когда все было кончено, Дионео взял лютню, а Фьямметта - виолу и заиграли
веселую мелодию, в то время как остальная компания танцевала под музыку. Когда
танец закончился, они начали петь и так продолжали танцевать и
петь до наступления темноты. Затем кавалеры удалились в свои покои,
а дамы - к себе, предварительно договорившись, что Пампинея будет
королевой их компании на следующий день и руководить всеми их
пирами и развлечениями.

На следующее утро королева Пампинея созвала их всех в девять часов,
сказав, что спать днем вредно, и повела их в комнату.
луг с густой травой, затененный высокими деревьями.

- Солнце стоит высоко и припекает, - продолжала она, - и ничего не слышно.
кроме стрекотания кузнечиков среди олив, было бы безумием
думать о прогулке. Итак, давайте сядем в круг и будем рассказывать истории. К
тому времени, когда истории разойдутся по кругу, солнечный жар спадет
и тогда мы сможем развлекаться, как нам заблагорассудится. Теперь, Pamfilo,"
она сказала, обращаясь к кавалеру на ее правой руке, "молиться начать".


_ Симон и Ифигения: Повесть о любви_


"Из всех историй, которые пришли мне на ум, - сказал Памфило, - есть одна
тот, который, я уверен, вам всем понравится, потому что он показывает, насколько странной и
чудесной является сила любви. Некоторое время назад на острове Кипр жил
человек высокого положения и богатства по имени Аристипп, который был
очень несчастлив, потому что его сын Кимон, хотя и был очень высок и красив, был
слабый интеллект. Обнаружив, что самый искусный учитель не смог бы
вбить в голову своего сына ни малейшей искры знаний, Аристипп
заставил Кимона жить вдали от его глаз, среди рабов в своем загородном доме.

Там Симон обычно вкалывал, как один из рабов, которых, действительно, он
похожий резкостью голоса и неотесанностью манер
. Но однажды, когда он бродил по ферме со своим посохом
на плече, он наткнулся на прекрасную девушку, спящую в густой
траве луга, а рядом с ней дремали две женщины и слуга
ноги. Симон никогда раньше не видел женского лица, и, опершись на
свой посох, он в немом изумлении уставился на прекрасную девушку, и странные
мысли и чувства начали действовать в нем. После долгого наблюдения за ней
он увидел, что ее глаза медленно открылись, и в них была нежность
, которая наполнила его радостью.

"Почему ты так смотришь на меня?" - сказала она. "Пожалуйста, уходи. Ты
пугаешь меня!"

"Я не уйду, - ответил он, - я не могу!"

И хотя она боялась его, он не оставлял ее, пока не привел
в ее собственный дом. Затем он пошел к своему отцу и сказал, что хочет
жить как джентльмен, а не как раб. Его отец был удивлен
, обнаружив, что его голос стал мягким и музыкальным, а манеры
обаятельными и вежливыми. Поэтому он одел его в одежду, соответствующую его высокому
положению, и позволил ему ходить в школу. Через четыре года после того , как он влюбился в
с любовью, Кимон стал самым образованным молодым джентльменом на Кипре. Затем он
отправился к отцу Ифигении, ибо таково было ее имя, и попросил
ее руки. Но ее отец ответил, что она уже
обещана Пасимондасу, молодому аристократу с Родоса, и что их
свадьба вот-вот состоится.

"О, Ифигения", - сказал Cymon в себя, услышав печальные новости", это
теперь настало время для меня, чтобы показать вам, как я люблю тебя! Любовь к тебе сделала меня
мужчиной, и брак с тобой сделал бы меня таким же счастливым и славным,
как бог! Я буду обладать тобой, иначе умру!"

Он сразу же уговорил нескольких молодых дворян, которые были его друзьями,
помочь ему в снаряжении военного корабля. С этими словами он подстерег судно
, на котором Ифигения отплыла на Родос. Набросив абордажный крюк на
этот корабль, Кимон подтащил его вплотную к своему. Затем, не дожидаясь, пока
кто-нибудь поддержит его, он прыгнул на своих врагов и гнал их перед собой, как
овец, пока они не побросали оружие.

- Я пришел не грабить тебя, - сказал Симон, - а завоевать благородную девушку
Ифигению, которую я люблю больше всего на свете. Уйти в отставку
ее мне, и я не причиню тебе вреда!"

Ифигения пришла к нему вся в слезах.

"Не плачь, моя милая леди", - нежно сказал он ей. "Я твой Cymon,
и мои длинные и постоянной любви стоит больше, чем все Pasimondas по
обещания".

Она улыбнулась ему сквозь слезы, и он повел ее на борт своего корабля,
и уплыл на остров Крит, где он и его друзья были отношения и
знакомых. Но ночью поднялась сильная буря, и погасила
все звезды на небе, и развернула корабль, и загнала его в
маленькая бухта на острове Родос, на расстоянии выстрела из лука от того места, куда
только что прибыл родосский корабль.

Прежде чем они смогли снова выйти в море, пришел Пасимондас с вооруженным войском
и взял Кимона в плен, и привел его к главному судье
родосцы за тот год, Лисимах, который приговорил его и его
друзей к пожизненному заключению по обвинению в пиратстве и
похищении.

Пока Симон томился в тюрьме без надежды когда-либо выйти на свободу
Пасимондас готовился к свадьбе с Ифигенией. Теперь
У Пасимонда был младший брат по имени Хормиздас, который хотел жениться на
прекрасной даме Кассандре, с которой был главный судья Лисимах.
тоже влюбленный. Пасимондас подумал, что это избавит его от многих хлопот
и расходов, если они с братом поженятся одновременно. Поэтому он
устроил так, чтобы это было сделано. Затем Лисимах был сильно
возмутило. После долгих дебатов с самим собой, честь отдал путь к любви, и
он решил любой ценой унести Кассандра.

Но кого ему взять в товарищи в этом безумном предприятии? Он сразу же
подумал о Симоне и его друзьях, вызволил их из тюрьмы,
вооружил и спрятал в своем доме. В день свадьбы он
разделили их на три партии. Один спустился к берегу и закрепил
корабль; один стоял на страже у ворот дома Pasimondas; и третий
партия, возглавляемая Cymon и Лисимах, бросились с обнаженными мечами в
чертог и убил двух женихов, и понес в слезах, но
ни в коем случае не желают невест на корабль, и поплыли радостно от
Крит.

Там они обручились со своими дамами под поздравления своих
родственников и друзей; и хотя из-за их действий между двумя островами Кипром и Родосом произошла крупная
ссора, все
наконец-то установились дружеские отношения. Затем Симон вернулся с Ифигенией в
Кипр, и Лисимах увез Кассандру обратно на Родос, и все они
жили очень счастливо до конца своих дней.


_ Гизипп и Тит: повесть о дружбе_


Поскольку Памфило рассказал нам такую замечательную историю о силе любви, сказала
Филомена, теперь я расскажу историю, демонстрирующую великую силу
дружбы.

В то время, когда Октавий Цезарь, впоследствии ставший императором
Август управлял Римом в качестве триумвира, молодого римского джентльмена
Тит Квинтий Фульв отправился в Афины изучать философию. Там он
познакомился с благородным молодым афинянином по имени Гизипп, и между ними возникла
братская привязанность, и в течение трех лет они
учились вместе и жили под одной крышей.

Тем временем Гизипп влюбился в молодую и красивую
Афинскую девушку по имени Софрония, и между ними был устроен брак
. За несколько дней до свадьбы Гизипп взял с собой своего друга
в гости к своей супруге. Это был первый раз, когда Тит увидел
Софрония, и по мере того, как он смотрел на ее красоту, он влюблялся так же сильно, как
ни один мужчина в мире не был с женщиной. Его страсть была так велика, что
он не мог ни есть, ни спать, и ему стало так плохо, что в конце концов он был
не в силах подняться с постели. Гизипп был чрезвычайно опечален его
болезнью и, зная, что она, должно быть, была вызвана каким-то тайным заболеванием
ума, он настаивал на том, чтобы тот открыл причину своего горя. Наконец
Тит, не в состоянии больше сдерживать себя, говорит, со своим лицом
текли слезы:

"О Джизиппо, я недостойна имя друга! Я влюбился
в Софронию, и это убивает меня. Какой я низкий! Но простите меня, мой
дорогой друг, я чувствую, что скоро буду наказан за свою нелояльность
смертью!"

Джизиппо некоторое время стоял в напряжении на стороне кровати Тита,
делится между претензий любви и претензии дружбы. Но в конце концов
он решил спасти жизнь своего друга ценой своего собственного
счастья. Несколько дней спустя Софронию привели в его дом для
завершения свадебной церемонии. Зайдя тихонько в для новобрачных
палата, где невеста врет, он потушил свечи, а затем пошел
молча Титу, и сказал ему, что он мог быть жених. Тит
так сильно обидно, что он отказался ехать; но так Джизиппо
страстно умолял его, что он наконец согласился. Войдя в
темную комнату для новобрачных, он тихо спросил Софронию, хочет ли она стать его женой.
Она, думая, что это Гизипп, ответила: "Да". Затем, взяв кольцо, имевшее ценность
, и надев его ей на палец, Титус сказал: "И я буду твоим
мужем".

Утром Софрония обнаружила, что над ней подшутили
. Выскользнув из дома, она пошла к отцу и матери и
рассказала им, что Гизипп обманул ее и выдал замуж за Тита.
Велико было негодование против Гизиппа во всех Афинах, ибо
Софрония происходила из очень древнего и знатного рода.

Но, видя, что сделанного не воротишь, родители
невесты, наконец, позволили Титу увезти ее в Рим, где скандал
не стал бы достоянием гласности. Но когда Тит ушел, они решили взять
отомстить Джизиппо. Мощный была создана партия против него, кто
удалось получить его также лишен всех своих владений, приводимый в действие от
Афины и приговорен к вечному изгнанию.

Оставшийся без друзей и нищий, Гизипп медленно добирался пешком до Рима.,
намереваясь попросить Тита помочь ему. Он обнаружил, что его друг теперь был
богатым и влиятельным человеком, пользующимся благосклонностью молодого принца Октавия,
и живущим в великолепном дворце. Джизиппо не смел войти в него, как
его одежда теперь носились с тряпками, так что он смиренно стоял у ворот, как
нищий, надеясь, что его друг узнал его и поговорить с ним. Но
Тит поспешно вышел и даже не остановился взглянуть на него; и
Гизипп, думая, что теперь его презирают, ушел, смущенный
горем и отчаянием.

Бродя наугад по улицам, он с наступлением темноты наткнулся на пещеру
где обычно собирались воры, и лег на твердую землю, и
заплакал, пока не заснул. Пока он спал, вошли два вора с
своей добычей и начали ссориться из-за нее, после чего один убил
другого и убежал. Утром несколько стражников обнаружили Гизиппа спящим
рядом с мертвым телом и арестовали его.

"Да, я убил его", - сказал Гизипп, который теперь был полон решимости умереть и
подумал, что это лучший способ, чем лишить себя жизни.
После этого судья приговорил его к распятию, что было обычным делом
образ смерти в этих случаях. По странной случайности, однако, пришел Тит
в зал, чтобы защищать клиента. Он сразу узнал Гизиппа,
и, сильно удивленный печальной переменой в его судьбе, решил
любой ценой спасти его. Но дело зашло так далеко, что оставался
только один способ сделать это. И Титус воспользовался им. Решительно подойдя к
судье, он сильно удивил всех, воскликнув:

- Вспомни свой приговор. Этот человек невиновен; я убил этого человека!

Гизипп в изумлении обернулся и, увидев Тита, заключил
что он пытался спасти его ради дружбы. Но он был
полон решимости не принимать жертву.

"Не верьте ему, сэр. Я был убийцей. Пусть наказание падет на меня
", - сказал он судье.

Судья был поражен, увидев двух мужчин, борющихся за пытку
распятием с таким рвением, как будто это была высшая честь
в мире; и вдруг известный вор, который стоял в
суд выступил вперед и сделал это удивительное заявление:

"Этот странный спор так взволновал меня, что я признаюсь во всем", - сказал он.
сказал. "Вы не верите, сэр, что любой из этих мужчин совершили
убийство. Что должен сделать человек знатен и богат Тита нужно сделать в
Воровского пещере? Его там никогда не было. Но этот бедный, оборванный незнакомец
спал в углу, когда я и мой товарищ вошли. Воры, вы
знаете, иногда ссорятся, особенно из-за своей добычи. Это было то, что
произошло прошлой ночью; и, чтобы положить конец ссоре, я воспользовался ножом ".

Появление третьего самообвинителя так озадачило судью, что он
передал дело Октавию Цезарю, и Цезарь вызвал троих мужчин
перед ним. После этого Тит и Гизипп подробно рассказали ему
странную историю своей дружбы, и он отпустил двух друзей на
свободу и даже помиловал вора ради них самих.

Затем Тит привел Гизиппа в свой дом и заставил его принять половину
своего огромного состояния, и женил его на своей сестре Фульвии, очень очаровательной
и симпатичной молодой аристократке.

На всю оставшуюся жизнь Тит и Софрония, Гизипп и
Фульвия, жили очень счастливо вместе в одном дворце в Риме, и
каждый день добавлял что-то к их удовлетворенности и блаженству.


_ Три кольца: История изобретательности_


Теперь настала очередь Нейфиле рассказать историю, и она сказала, что, поскольку
во Флоренции во время чумы было много споров по поводу
религия, это навело ее на мысль об истории о Мелхиседеке.

Этот человек был очень богатым евреем, который жил в Александрии во времена правления
великого султана Саладина. Саладин, сильно обнищавший в своих войнах, задумал
ограбить Мелхиседека. Чтобы получить предлог для грабежа
Еврея, он послал за ним.

"Я слышал, что ты очень мудр в религиозных вопросах", - сказал Саладин,
"и я хочу знать, какую религию ты считаешь истинной -
Иудейскую, мусульманскую или христианскую?"

Еврей понял, что Саладин хочет заманить его в ловушку. Если бы он сказал, что иудейская
или христианская вера была истинной, он был бы осужден как
неверующий. С другой стороны, если бы султан согласился с тем, что мусульманская религия
предпочтительнее других, он бы сказал, что богатый верующий
должен вносить значительный вклад в расходы государства. После
обдумывания того, как лучше избежать ловушки, мудрый еврей ответил:

"Некоторое время назад, ваше величество, жил человек, у которого было кольцо огромной
красоты и ценности. И он объявил в своем завещании, что сын, которому было завещано это
кольцо, должен быть главой семьи, и что его
потомки должны править потомками других сыновей. На протяжении многих
поколений его желания исполнялись; но, наконец, кольцо перешло в руки
человека, у которого было трое сыновей, все добродетельные и исполненные долга перед
своим отцом и одинаково любимые им.

"Находясь в растерянности, какому сыну отдать предпочтение перед остальными, хороший человек получил
искусный мастер, чтобы сделать два кольца, которые были так похожи на первые, что
он сам едва ли знал, что правда одна. На смертном одре он дал одному из
эти кольца наедине с каждым из своих сыновей. Впоследствии каждый из них предъявил
претензии на управление семьей и предъявил кольцо, которое подарил ему его
отец. Но кольца были настолько похожи, что было
невозможно определить, какое из них настоящее, и даже по сей день никто
не смог принять решение по этому вопросу. Так случилось, сир, в отношении
трех законов веры, полученных от Бога - иудейского, мусульманского и
Христианин. Каждый верит, что он истинный наследник Всемогущего; но
столь же неясно, кто получил истинный закон, как и то, кто
получил истинное кольцо."

Саладин был чрезвычайно доволен изобретательным способом, которым Мелхиседек
избежал расставленной для него ловушки. Вместо того, чтобы взять
силой деньги, которые он хотел получить от еврея, он пожелал, чтобы тот
предоставил их взаймы. Мелхиседек так и сделал, и Саладин вскоре после этого
вернул деньги и подарил ему подарки, помимо благородного содержания при дворе
и сделал его своим другом на всю жизнь.

Несколько дней дамы и кавалеры развлекали друг друга
танцами, пением и рассказами историй. А затем, когда чума во Флоренции утихла
, они вернулись в город. Но прежде чем они отправились
Дионео рассказал им очень странную и трогательную историю.


_ гРизельда: история терпения жены._


Мужчины, сказал Дионео, имеют обыкновение обвинять женщин в непостоянстве.
но мне приходит на ум история о женском постоянстве
и мужская жестокость, о которой, я думаю, вы согласитесь, стоит рассказать.
Гвалтьери, молодой маркиз Салуццо, был человеком, который не верил
что любая женщина может быть верной и постоянной всю свою жизнь. И по этой
причине он не женился, а проводил все свое время в соколиной охоте.
охота. Однако его подданные не хотели, чтобы он умер, не оставив наследника,
и оставил их без господина, и они всегда настаивали на том, чтобы он
женился. В конце концов они зашли так далеко, что предложили предоставить ему женщину.
Это его очень разозлило.

"Если мне нужна жена, друзья мои, - сказал он, - я выберу ее сам. И,
послушай, кем бы она ни была по происхождению и воспитанию, окажи ей должное уважение.
относись к ней как к моей леди, или ты узнаешь на собственном опыте, как это тяжело для
меня за то, что я взял жену, когда я ее не хотел".

Несколько дней спустя он проезжал верхом через деревню, недалеко от своего
дворца, когда увидел миловидную девушку-пастушку, несущую воду из колодца в
дом своего отца.

- Как вас зовут? - спросил молодой маркиз.

- Гризельда, - представилась пастушка.

- Ну, Гризельда, - сказал маркиз Салуццо, - я ищу жену.
Если я выйду за тебя замуж, ты будешь учиться, чтобы угодить мне и выполнять все мои
требования, какими бы они ни были, безропотно и угрюмый взгляд?"

"Да, милорд", - сказала Гризельда.

Вслед за этим маркиз послал своих слуг принести несколько богатых платьев
и, выведя Гризельду за руку, облачил ее в великолепные
одевшись, и возложил ей на голову корону, и, посадив ее на коня,
он повел ее в свой дворец. И там он отпраздновал свое бракосочетание с такой же
пышностью, как если бы женился на дочери
Короля Франции.

Гризельда оказалась хорошей женой. У нее был такой приятный характер и такие
мягкие и добрые манеры, что ее муж считал себя
самым счастливым человеком в мире; и ее подданные почитали ее и любили
очень дорого. За очень короткое время, ее победы и ее поведение хорошее
работы были частым предметом разговоров по всей стране, и большой
были радость, когда дочь родилась с ней.

К несчастью, ее мужу взбрела в голову странная фантазия. Он
вообразил, что она добрая и нежная только потому, что у нее все шло хорошо
; и с большой жестокостью он решил испытать ее терпение,
страдая. И он сказал ей, что люди были очень недовольны
ею из-за ее низкого происхождения и роптали, потому что она родила
дочь.

- Милорд, - сказала Гризельда, - я знаю, что я подлее самого подлого из моих подданных
и что я недостойна того достоинства, до которого вы меня
возвели. Поступайте со мной, прошу вас, так, как считаете нужным для вашей чести и
счастья, и не тратьте на меня лишних мыслей".

Вскоре после этого к Гризельде подошел один из его слуг и сказал: "Мадам,
Я должен или потерять свою жизнь или исполнить повеления моего Господа. Он
приказал мне взять твою дочь, и..."

Он больше ничего не сказал, и Гризельда подумала, что у него был приказ
убить ребенка. Вынув его из колыбели, она поцеловала его и
нежно передал ее на руки слуге. Маркиз отправил маленькую девочку
одному из своих родственников в Болонью на воспитание. Несколько
лет спустя Гризельда родила мальчика. Маркиз, естественно
, был очень рад иметь наследника; но он забрал и этого
ребенка у своей жены.

"Я не в состоянии больше жить со своим народом", - сказал он. "Они говорят, что
они не потерпят внука бедного пастуха в качестве своего будущего господина. Я
должна избавиться от этого ребенка так же, как я избавилась от другого.

"Милорд, - ответила Гризельда, - изучите свой собственный покой и счастье без
меньше всего заботься обо мне. Мне не нравится то, что не нравится тебе.
"

На следующий день Маркиз прислал за своим сыном точно так же, как он послал
для дочери, и он был воспитан с ней в Болонье. Его люди
думали, что дети были преданы смерти, и обвиняли его в его
жестокости, и проявляли большую жалость к его жене. Но Гризельда не хотела
позволять им нападать на ее мужа, но находила для него оправдания.

Несмотря на это, маркиз все еще не верил в постоянство и
верность своей жены, и примерно через шестнадцать лет после их свадьбы он
решил подвергнуть ее испытанию.

"Женщина, - сказал он, - я собираюсь взять другую жену. Я отправлю тебя
обратно в коттедж твоего отца в том же виде, в каком я привез тебя оттуда
и выберу молодую леди моего положения в жизни.

С величайшим трудом Гризельда сдерживали слезы, и смиренно
согласие на развод. Маркиз снял с нее прекрасное платье
и отправил обратно в отцовскую хижину, одетую в рубаху. Ее муж
затем объявил, что собирается жениться на дочери графа
Панаго; и, послав за Гризельдой, он сказал:

"Я собираюсь привезти домой свою новую невесту, но со мной нет женщины, чтобы
подготовьте комнаты и распорядитесь о церемонии. Поскольку вы хорошо знакомы
с управлением моего дворца, я хочу, чтобы вы побыли хозяйкой в течение
дня или двух. Привести все в порядок, и предложить что дам вам волю
фестиваль. Когда брак закончен, вы должны вернуться к вашей
отцовская хата".

Эти слова, как кинжалы, пронзили сердце Гризельды. Она была
не в состоянии расстаться со своей любовью к мужу так же легко, как рассталась с
своим высоким положением и огромным состоянием.

- Милорд, - сказала Гризельда, - я поклялась, что буду послушна вам, и
Я готова выполнить все ваши приказания.

Она вошла во дворец в своем грубом наряде и работала вместе со слугами.
Подметала комнаты и чистила мебель. После того, как это было сделано.
Она пригласила всех дам страны приехать на праздник.
И в день, назначенный для бракосочетания, она приняла их, все еще одетая
в свою грубую одежду, но с улыбкой и нежным взглядом. Во время обеда
прибыл маркиз со своей новой дамой, которая действительно была очень красивой
девушкой. Представив ее всем гостям, многие из которых поздравили
его с таким удачным обменом, он с улыбкой обратился к Гризельде:

"Что вы думаете о моей невесте?"

"Милорд, - ответила она, - она мне очень нравится. Если она так же мудра, как и
справедлива, ты можешь быть с ней самым счастливым мужчиной в мире. Но Я
очень смиренно молю, чтобы ты не возьмешь с этой дамой, то же сердце-
нарушение меры вы приняли с последней женой, потому что она молода и
нежно образованных, а другая была с детства привык к лишениям.

"Простите меня! Простите меня! Простите меня!" - сказал маркиз. "Я знаю, что я жестоко судил вас, Гризельда.
Но я не верил в доброту и...". - "Я знаю, что..." - сказал маркиз. "Я знаю, что жестоко судил вас, Гризельда.
постоянство женщина, и я бы не верил в них, пока вы не доказали мне
в ту. Позвольте мне восстановить, в один прекрасный момент счастье
я провел годы в отнимающему у тебя. Эта юная леди, моя
дорогая Гризельда, твоя дочь и мой! И Смотри! Вот наш сын
ждет за нее".

Он отвел плачущую от радости Гризельду к ее детям. Тогда все дамы, находившиеся в зале,
встали из-за столов и, отведя Гризельду в комнату,
они одели ее в прекрасные одежды и пробыли с ней много
дни, пирующие и ликующие. И маркиз послал за Гризельдой.
отец, бедный пастух, выделил ему несколько комнат во дворце,
где он жил в большом счастье со своей дочерью и своими
внуками и своим благородным зятем.
******
*** ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА "ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ГУТЕНБЕРГА" ВЕЛИЧАЙШИЕ КНИГИ МИРА — ТОМ 01 — ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ***