Любить и быть любимой - это разное

Счастье — это когда тебя понимают, большое счастье — это когда тебя любят, настоящее счастье — это когда любишь ты.

Конфуций

   
      Павел неспешно выбирал галстук, время от времени попивая кофе. До выхода из дома было еще более получаса. Жена уехала на работу, прихватив детей, чтобы отвезти в детсад. Старшая дочь ушла в школу пораньше, чтобы зайти за подружкой. Павел наслаждался тишиной перед предстоящим загруженностью рабочим днем.
     В дверь позвонили. Открыв дверь, Павел увидел соседку Таню.
     - Привет, Павел, мне надо с тобой поговорить. Это серьезно.
     - Проходи. Только недолго, мне на работу.
     - Да, я знаю. Начну без предисловий. Отпусти Катю.
     - Прости, не понял: как отпустить? Куда?
     Павел напрягся. Таня сбивчиво дышала. Было видно, что ей нелегко говорить. Она вскинула голову и Павел увидел, что таким образом она старается не проронить слёзы, которые, как увеличительные стёкла предательски заблестели на ресницах и всё-таки упали и скатились на подбородок. Она быстро смахнула их рукой:
     - Извини. Мне непросто говорить об этом, но ты явно не видишь, что твоя Катя - не твоя. У неё и моего Мишки - любовь. И уже давно. Мы с Мишей расстаёмся, а Катя боится говорить с тобой. Ты же хороший, а она, получается, предаёт тебя, - Таня тяжело выдохнула, - всё! Я ухожу. Извини, что с утра испортила тебе настроение, но мне нужен был этот разговор, да и тебе, пожалуй, тоже. Пока.

     Таня вышла, а Павел так и стоял, держа в руках галстук, оцепеневший и подавленный. Из состояния ступора его вывел телефонный звонок. Звонил водитель, удивленный тем, что Павел, как обычно, не ожидал его во дворе. Машинально засунув галстук в карман, он вышел из подъезда. По дороге, заметив, что водитель постоянно с тревогой смотрит на него в зеркало заднего вида, Павел собрался, вынул галстук и привычным движением быстро завязал его:
    - Не успел, проспал, - оправдываясь и придав бодрость голосу, произнёс Павел. Он понемногу приходил в себя, настраиваясь на рабочее состояние. Днем время от времени в памяти всплывал утренний разговор, но Павел тут же одёргивал себя: "Потом, не сейчас!".
    Вечером, сидя в машине, он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. "С чего начать разговор? А дети? Они  должны остаться со мной и это не обсуждается!"

    В квартире было необычно тихо. Войдя в комнату, он увидел Катю. Мысль о том, что он должен "отпустить" её, больно его ударила. Он любил её и сегодня, как много лет назад. Как он может её потерять? Любимую и единственную!
     - Привет, Кать, а где детвора?
     - Позвонила мама и попросила привезти их на выходные. Дети тоже были рады встретиться с бабушкой и дедушкой. Я не возражала, думаю, что и ты не будешь против. Нет?
    "Как удивительно складывается вечер для нелегкого разговора" - подумал Павел.
     Для себя он уже решение принял.
     - Нет. Я думаю, что утром тоже поеду к родителям. Давненько их не видел.
     - А меня ты с собой не зовешь?
     - Нет, - и, сделав небольшую паузу, продолжил, - ты ничего не хочешь мне сказать?
     - Ты хороший.
     - Я это сегодня уже слышал. Не тяни.
     - Ты не просто хороший, а очень хороший. Я знаю, что ты любишь меня, но... - Катя встала, - как бы тебе это объяснить, чтобы ты меня понял правильно.
     - Ну, постарайся. Я понятливый. Попробую "понять тебя правильно".
     - Я понимаю, что любима и любима много лет. Была тебе предана душой, но не сердцем.
     - Зачем же ты выходила за меня замуж?
     - Ты хороший... ах да, я уже об этом говорила. Понимаешь, я хочу любить и я люблю. Это совсем другое чувство - любить и быть любимой - это разное... Одно дело, когда ты любишь, и при встрече с любимым человеком стук сердца отдается в голове и туманит её. Другое - когда любовь другого человека ты принимаешь как данность, а сердце не откликается. Я это поняла. Жаль, что поздно.
     - Ну почему же поздно? Ты еще молодая. Натешишься, надеюсь, "стуком сердца и туманом".
     Павлу еще днём стало ясно, что разрыв неизбежен. Он встал.  Засунув руки в карманы брюк, откинув полы пиджака и раскачиваясь с пятки на носок, задал вопрос:
     - А дети? Ты о них подумала?
     - Дети? Я уверена, что они поймут когда вырастут и не будут осуждать меня. Ты хороший...
     Она села, закрыв лицо руками. Плакала она или нет, Павел не стал разбираться и быстро вышел. Разговор был окончен.

     Сидя в кабинете, он спрашивал себя: когда и как это случилось? В памяти сохранялись теплые воспоминания о молодости. Если честно признаться, Катя всегда играла с ним в кошки-мышки, то отдаляясь от него при новом увлечении, то приближая, когда случался очередной разрыв с пассией. Она знала, что Павел любит ее до самозабвения и умело этим манипулировала. А он прощал ее "загулы", стараясь не зацикливаться на них и веря, что Катя рано или поздно все равно будет с ним, что и случилось:
     - Павел, позови меня замуж.
     - Пойдешь?
     - Пойду!
     Через год родилась дочь, а через два появились мальчишки-близнецы.
     "Они же еще такие маленькие", - с горечью подумал Павел.
     Утром, встав пораньше, он уехал к родителям и детям. Вечером, когда детей уложили спать, Павел поделился с родителями невеселой новостью. Мама запричитала, но папа, накрыв своей большой ладонью её руки, спокойно сказал:
     - Не переживай, бабуля, мы справимся. Поможем Павлу. Сил у нас еще достаточно. Всё наладится. Деток, разумеется, жалко, но мы будем стараться их любить вдвойне-втройне, хотя понятно, что мать им никто не заменит...
    
     В воскресенье вечером Павел связался со своим адвокатом и, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, попросил заняться разводом прямо в понедельник. Спросил о своём праве на детей, на что адвокат сказал, что сам поговорит с Катей и всё уладит. Павлу беспокоиться не о чём.

     Всё решилось быстро, мирно и спокойно.

     Что творилось на душе у Павла - знал только он.

     Родители перебрались к нему, чтобы заниматься детьми. В выходные дни все вместе ездили на дачу. Иногда приглашали с собой Таню. Была она какой-то неприкаянной, при встрече с Павлом старалась быстро пройти к себе, а на даче постоянно была рядом с детьми и с Павлом почти не разговаривала. Мама вздыхала, глядя на них, но по негласному уговору с отцом никаких разговоров не заводила.

     Прошло-пролетело десять лет. У Павла время посеребрило виски. Возраст его украшал. Дамы на работе вздыхали, глядя на импозантного холостяка, но он не давал никому ни малейшего повода к сближению.

    Как-то в один из дней все собрались за вечерним столом. Павел, сидя в любимом кресле, расслабленно смотрел на домочадцев: мама еще больше поседела, батя, хоть и смотрится молодцом, но видно, что возраст стал брать своё. У мальчишек кожа над губами потихоньку темнеет и на месте бакенбард появился пушок. Старшая - почти невеста. "Хоть бы замуж рано не побежала. Молодые теперь ранние, нетерпеливые..."
     Вывело его из состояния эйфории легкое постукивание вилкой о стакан.
     - Минуточку внимания! - дочь встала из-за стола, - папа, нам нужно серьезно поговорить.
      Павел улыбнулся:
     - Я не настроен на серьезный разговор. Мне этих разговоров хватает на работе и тоже серьезных.
     - А ты настройся! - с нажимом произнесла дочь.
     - Хорошо, считайте, что я настроился, - примирительно, с оттенком равнодушия ответил Павел, - я весь внимание.
     - Папа, мы все, я подчёркиваю - все! - хотим, чтобы ты женился.
     У Павла от неожиданности запершило в горле.
     - Вам нужна мачеха? - хрипло спросил он. Хотел еще что-то добавить, но дочь не дала ему ничего больше сказать:
     - Нам не нужна мачеха, а тебе нужна Таня. Даже больше не тебе, а ей. И вообще - ты не должен быть один. 
     - А я разве один?
     Мама, не давая ему опомниться, добавила:
     - Сохнет она по тебе, сынок. Уж сколько лет. А ты ничего не замечаешь. Смотри, и замуж она не выходит, и с детками нашими сколько уж лет возится.
     Павел перевёл взгляд на отца. Тот, пожимая плечами, развел руки в стороны:
     - Дамам виднее...