Как сломался железный Феликс

   (История одного выгорания)
C самого начала проклятого 2022 года всё пошло не так.
Cразу после новогодних каникул на мои плечи упал каток ВДНХ – самый большой и красивый каток страны. Здесь нужно было организовать благотворительное шоу: с Дедом Морозом, артистами и звездами ТВ. Деньги от билетов шли в пользу фонда «Линия жизни», где я тогда работала. Мотив сбора – лечение тяжелобольных детей.
Замахнулась я, конечно, мощно и нахально: нужно было дёрнуть старые связи на ВДНХ, пробиться через три других фонда, которые давно паслись на ВДНХ и никого сюда не пускали, пробиться и влюбить в себя всех своей заявкой на сценарий нового ледового шоу.
Связать задуманное в одну цепочку и было моей задачей.
В программу-минимум входили совершенные пустяки: провести переговоры с Первым каналом и получить информационную поддержку, договориться с артистами, привести из Кузьминок на каток Деда Мороза и Снегурочку, оформить чем-то красочно сцену, а еще  найти компании подрядчиков-технарей, с которыми я прежде не работала.
Подрядчики на шоу – это половина успеха. Это профессиональный свет и звук, шатры за сценой, кейтеринг и вообще всё, на чём незримо держится любая шоу-программа. Этот сектор конкретный, что называется, «без базара». Он требует знаний, опыта и крепких связей, потому что, как говорят в Одессе, «надо знать, с кем иметь». Именно с этим у меня и были проблемы. Я никогда не общалась с подрядчиками, предпочитая тратить свои таланты на сценарии, артистов, телесъемки и прочий интересный entertainment.
Самым ужасным было то, что к началу 2022 года из нашего фонда ушел директор по спецпроектам Серега Юхин. Он строил отношения с подрядчиками любого уровня, знал, у кого какие цены и ловко кроил бюджеты под каждый проект, выводя их копеечка в копеечку.
Был у Сереги и еще один важный опыт: он знал, как огромные трейлеры со светом, звуком и прочим хозяйством завозить после полуночи на разгрузку/погрузку. Такое уж у Москвы правило: оборудовать концертную площадку в ночь до самого мероприятия, чтобы не мешать городу веселиться днем.
Не получив за выслугу лет ни повышения, ни грамоты, а только «мордой об стол» - процедуру, которую в упоении творила начальственного вида «Ирма Грезе» (она же «Рысь», она же «Крокодил»),Юхин ушел работать в другой фонд, где прекрасно устроился.
Одним словом, праздник на ВДНХ упал на мои плечи, потому что именно я была инициатором проекта на Главной выставке страны.
Без Сереги Юхина я сильно лажала, поскольку сектор подрядчиков был для меня новым. Задавая по телефону глупые вопросы, вникая в каждую деталь, я кое-как связала воедино всех подрядчиков и даже заключила с ними договоры.
Самым простым и приятным было договариваться с Дирекцией утреннего вещания.Там чудесные ребята. По старой дружбе они поддержали проект на ВДНХ, дали съемочную группу и гарантировали эфир.
Еще одним успехом стали полученные за бесплатно Дед Мороз и Снегурочка из Московской усадьбы. Ими рулила дирекция парка «Кузьминки». С заместителем директора парка Настей С. я познакомилась, когда она купила для своего отца лот на благотворительном аукционе Meet For Charity – я как раз продавала там личную встречу с Евгением Маргулисом. Его очень уважал папа Насти и небедная Настя купила папе этот лот, где мы все и познакомились.
С тех пор я отправляла Насте разные знаки внимания, а она любезно приглашала в Московскую Усадьбу Деда Мороза.
 В этот раз оказалось совсем круто: Настя давала в бесплатную аренду Дедушку Мороза со Снегурочкой и выделила мне очень толковых менеджеров.
Вот так -  где на связях, где по наитию, а где по убеждению, у меня и склеилась программа благотворительного проекта.
За сутки до начала шоу я впервые в жизни встречала ночью на ВДНХ три огромных трейлера, набитых аппаратурой. Потом бегала по катку, показывая машинам точные места парковок (парковаться на льду ВДНХ нужно ювелирно, буквально на тряпочки, чтобы не повредить искусственный лед), потом мы обсуждали, как у нас всё будет работать и кто за этим будет следить. Ночь была почти бессонной: кое-то из команды подрядчиков остался ночевать прямо на катке – сторожить дорогостоящую аппаратуру. В ту ночь я спала не более трех часов, потом было проведение мероприятия и снова полуночный демонтаж всего, что мы понастроили для ледового шоу.
Гостям, пришедшим на концерт, было легко и весело, они не видели всех ужасов нашего закулисья. Мы же с волонтерами делали всё, чтобы вылезающие наружу косяки не доходили до сцены.
Тот, кто проводил массовые городские мероприятия, понимают, о чем я говорю. У нас на катке было более 2 000 гостей. Для них в этот вечер зажигали Родион Газманов, Найк Борзов, Аскольд Запашный, дуэт сексуальных девчонок- аккордеонисток «Любаня», олимпийские чемпионы по фигурному катанию, телеведущие Первого канала и еще кто-то, кого я сейчас не вспомню.
Круче всех налажал Дедушка Мороз. Он вообще ни разу не прочитал приготовленный текст речи, поэтому брал на сцене исключительно богатым одеянием и волшебным посохом, которым размахивал, когда нёс околесицу.
Детский композитор Григорий Гладков, которого я втянула, наверное, уже в десятый проект, приехал на ВДНХ в приподнятом настроении и призвал всех присутствующих «активнее плодиться и размножаться». Как и Президент России, композитор хотел, чтобы детей в нашей стране было больше - чтобы ему, композитору, всегда было для кого писать чудесные песни.
В этот вечер, который мне казался дурдомом на выезде, я чувствовала себя железным Феликсом.
Я вспоминала наставления дочери: она всегда говорит мне перед стартом проектов, что мне всё по плечу. Я вспоминала эти слова, как заклинание, и не ведала, что всего через пару дней железному Феликсу придет каюк.
Общая выручка с шоу, в которое я вложила все свои силы, составила  2 миллиона рублей. Деньги пошли на лечение тяжелобольных детей.
   Копеечные пункты расходов, которые я забыла включить в бюджет проекта, «Рысь» мне не возместила: «В следующий раз будешь точнее планировать бюджет!». Но 2 миллиона рублей проглотила, как живого кролика.
Это была, конечно, месть: когда я собственноручно грузила ночью в такси тяжелые сумки, я отправила президенту фонда эмоциональное СМС, пояснив, что работать так нельзя. Президент фонда переадресовала мой вопрос «Рыси». За это «Рысь» попросила меня больше к ней не подходить. Так что отказ компенсировать небольшие расходы, не вписавшиеся в бюджет, был ее «ответ Чемберлену» («Накося, выкуси!»).
К этому времени уже четверо толковых ребят из фонда уволились, не в состоянии работать с бесчувственным административным директором, которой президент фонда почему-то дала волю. Почуяв вкус власти, «Рысь» стала объявлять всем диктат собственных решений.
Правда сказать, не прошло и года, как ее уволили из фонда. После этого она написала мне извинительное письмо и я, насколько могла, ее простила.
За полтора месяца до описанных событий я тоже уволилась из фонда, пережив нервный срыв. На мою просьбу подписать благодарственные письма помогающим нам театрам, президент фонда заявила, что было бы лучше, если бы я не занималась всякой фигней, а денег еще раздобыла. Пока я рыдала в кабинете, ни президент фонда, ни "Рысь" ко мне не заглянули. А я всё плакала и плакала на руках главбуха и ощущала, как в душе моей что-то выгорает.
В тот же вечер я поняла, что моя история в этом фонде закончена.
Сломался железный Феликс.

   
(2022)