Только 13 лет до 100

                Только 13 лет  до 100.               
 
               
 Годы летят очень быстро, это только в молодые годы мы их не замечаем и нам кажется, что жизнь бесконечна и так будет всегда. Но наступит время подводить итоги этой “бесконечной жизни”, оглядываясь на прожитые годы, думаешь, как давно это было… Человек проживает свою жизнь и всё, что с ним связано, уходит навсегда, становится совершенно недоступно другим. А ведь вместе с его жизнью уходит и историческое время того периода. И особо ценны воспоминания любознательных людей, которые вместе с личностными данными указывают  общегородские и общественные аспекты того периода.
       В 1944 г. я с мамой вернулся из эвакуации и начал учить в школе в 1 классе. На месяц с поступлением опоздали, да ещё заболел и попал в больницу с воспалением лёгких. Потом ещё проболел 2 месяца дома. В результате учёба не задалась совсем и в сентябре 1945 г. я уже пошёл опять в 1 класс в другую школу на 17 линии, поближе к дому. Однако и в этой школе я задержался не на долго. Довольно агрессивная школьная среда, на перерывах в коридорах стычки учеников действовали на меня отрицательно, и мама переводит меня в новую школу на 22 линии у Большого проспекта. Жили мы тогда в 5 корпусе дома № 16 по 21 линии, т.е. совсем рядом со школой. Школа эта, как и все городские школы тогда были раздельными вплоть до 1954 г. Жили мы тогда на первом этаже в трёхкомнатной квартире, но это не была коммунальной квартирой. В 1930 г. Ольга Ивановна работала на табачной фабрике на 8 линии угол Среднего проспекта. На предприятии организовался  домострои-тельный кооператив. Кто в свободное от работы время мог работать на стройке подсобниками засчитывали трудодни, а после окончания строительства выдавали бесплатные квартиры. Так она смогла впервые получить отдельную квартиру. В неё въехало 7 человек. Это её родители двое сестёр и трое братьев. В моё школьное время в 13–метровой комнате жила сама Ольга, в 15-метровой – я с отцом и матерью, в 24-метровой – брат отца Павел с женой. Сама Ольга была «ответственным квартиросъёмщиком» с родственников собирала плату за жильё и платила в контору. На кухне была установлена большая дровяная плита, которую в 1946 г. снесли. Вместо неё на кухонном столе устанавливали для приготовления пищи керосинки или примуса. Керосин, фитили и слюдяные вставки для контроля горения – вот техника того периода. Керосин доставляли в больших бочках на телегах, приводимых в движение лошадью. Привозили керосин в наши корпуса к вечеру в 16 – 17 часов. Кучер-продавец подавал сигнал дудкой и жильцы собирались с банками и бутылками. Стоил керосин 30 коп. литр. Это была моя обязанность брать банку и покупать. Керосин можно было купить в хозяйственном магазине на Большом пр. угол 18 линии в подвальном помещении. Сейчас в этом помещении тоже работает магазин автозапчастей. Но здесь удобнее, никуда ходить не надо – выходи и покупай. Мальчишки – любопытный народ. Мы узнали у продавцов керосина, где они держат лошадей и можно ли туда подойти. Я предложил моему соседу, живущему на втором этаже надо мной Валерки Агапову. Он тоже в нашей школе учился и со мной ходил за керосином. Ему понравилось мое предложение.  Нам сказали адрес и через некоторое время мы туда и пришли. Это было недалеко от дома, на Среднем проспекте на противоположной стороне от Стеклянного рынка в глубине массива. Несколько крестьянских рубленых изб вместе с хозяйственными постройками и сараями для лошадей. Всё это хозяйство было окружено солидным деревянным забором. В этом хозяйстве содержалось десятка полтора лошадей и человек 10 обслуживающего персонала. Нас выслушали и предложили помогать им в сопровождении лошадей на ночной выпас. Лошадиный выпас находился на том месте, где сейчас расположен Институт Арктики и Антарктики, на противоположной стороне реки Смоленки от

                - 2 -

станции метро “Приморская”. На этом месте тогда, в самом конце Васильевского острова, была большая городская свалка, а вокруг – слегка заболоченная, покрытая кустарником и мелкими деревьями местность. По периметру свалки самовольно и стихийно было построено много сараев, в которых местное население держало скот и разную утварь. В первые послевоенные годы разрешалось держать скот (коров, коз, свиней и кур) в сараях непосредственно у жилых домов. С начала 50-х годов это запретили и владельцам такого хозяйства пришлось строить сараи  в отдалении от общего жилья. Для этого необжитая оконечная часть Васильевского острова была очень подходящим местом. Вечером после работы там собиралось много людей, уход за животными не мешал общению, весёлым компаниям не без крепких напитков. Играли на гармошках, пели песни, даже танцы организовывали. “Хлеб и зрелища” здесь были представлены в полной мере. Маршрут сопровождения лошадей проходил по ул. Шевченко до Малого пр., по нынешней ул. Беринга вдоль Смоленского кладбища до пастбища на свалке. Вечером около 6 вечера мы приходили на эту конбазу (тогда она так называлась), выводили из сараев лошадей и верхом скакали, но чаще шагом да выгула, там верёвкой связывали им передние ноги, чтобы они могли свободно передвигаться, но далеко не уходить. Потом шли на посиделки у сараев и до темна общались с народом. Конечно, на выгул  лошадей выводили кроме зимнего времени. Зимой лошади находились в сараях. Назад домой возвращались, как правило, на трамвае с кольца у Смоленского кладбища тем же “безоплатным” способом. Нашего детского терпения хватило только меньше чем на год, да и то регулярность нарушалась. Так эта “лошадиная эпопея” и закончилась. За этот период научились ездить верхом, мы ведь были чисто городскими детьми и деревенской романтики не ведали. Ближе к середине 50-х годов стали проводить по фасадам домов трубы и к нам в квартиры вскоре пришёл газ. Началась газификация города. Так она естественным методом и вытеснила конбазы и бочки с керосином на телегах. Цивилизация пришла и на Васильевский остров.
         Послевоенная школьная жизнь была сложная, семьи были неполные, денег ни на что не хватало, это отражалось и на школьниках. Эта школа № 4 была особая. Построена она была в 1911 г. специально под Городской учительский дом в память к 50-летию отмены крепостного права в Российской Империи на деньги знаменитого хирурга С.П. Боткина и называлась Боткинским домом. "Во время войны 1941-1945 г. здание использовалось как госпиталь для раненых. С 1946 г. в здании размещалась мужская общеобразовательная средняя школа № 4. Писали мы тогда обычными перьями, для чего использовались как школьные водные чернильницы, так и переносными непроливайками. Но мы тогда были детьми и чернильницы почему-то  всё время проливались, пачкая парты и нашу одежду. Большая перемена была 20 минут, в школе на первом этаже была столовая где мы могли взять винегрет за 5 коп, чай 1 коп. и булочку за 3 коп. Всё укладывалось в 10 коп. Деньги на завтраки мне давала Ольга Ивановна, сестра моего отца, я её называл «тётя Лёля». Иногда ещё добавляла пару бутербродов, вообще было прекрасно. Много было хулиганства, стычки, разборки, драки. Я не был особо активным хулиганом, но и мальчиком-паинькой не был. Бывало доставалось и мне. Из школьных “шутках” можно вспомнить мелкие безобразия: из спичечной серы делали различные взрывалки, поджоги. Ездили на места бывших боёв, во Мгу и Синявино, находили ржавые винтовки, патроны. Дома чистили, смазывали и ходили на Смоленское кладбище отстреливать это оружие. Стволы пилили, вместо сгнивших прикладов приделывали деревянные ручки, неплохое оружие получалось. Всё это было опасно, милиция гоняла нас, но поймать не могла.

                - 3 -

Занимались трофейным оружием втайне и мы что добывали тщательно прятали. Наконец, дело дошло до отца, он разыскал наше спрятанное оружие и всё выкинул, мне прилично попало, но, тем не менее, этим заниматься я прекратил. Спасались от милиции мы на пустыре между Средним проспектом  за ДК им. С.М.Кирова и Смоленском кладбищем. Это место называлось «Смоленским полем». На нём в XIX веке проводились казни, так в 1866 г. на этом поле состоялась казнь революционера-террориста Д.В. Каракозова, который у ворот Летнего сада стрелял в Александра II.  После 1918 г. в городе свирепствовал голод, с продовольствием были большие проблемы. Для улучшения этого стали организовывать огороды. Огород “ Свобода и культура» на Гаванском поле существовал до 1934 г., на нём работали желающие, урожай хранили на Стеклянном рынке, теперь на этом месте стоит гостиница “Гавань”. На всех этих огородах работали коллективно. В 1934 г. на Гаванском поле стали строить Дворец Культуры им. Кирова С.М. и огороды ликвидировали, кроме того, уже отменили карточную систему, стала свободная торговля продуктами питания, жизнь улучшалась. На противоположной стороне Среднего пр., где ныне находится бассейн ВМФ, тогда был мусоросжигательный завод. Гостиницу  “Гавань” стали строить в 1970 г. на  месте снесённого Стеклянного рынка. Работа на огородах была организована, каждому огороднику выдавалась книжка, в которой отмечалась работа. Никакой техники не было, даже копали огороды большой площади вручную, осенью подсчитывали общие часы работы всех огородников делили на полученный урожай, получалась цена одного часа в овощах и в соответствии с тем кто сколько часов отработал, столько и получал. Первый мой приятель в школе стал Игорь Морозов, он был небольшого роста, щуп-ленький, но мог постоять за себя и волей обладал. Мне он нравился, кроме него Олег Медведев, он жил на 18 линии в корпусах и я к нему на посиделки во двор ходил, там собиралась детская компания: мальчишки-одногодки, девчонки. Ходил я к нему и домой, он жил в угловой парадной на первом этаже и вместе с семьёй в небольшой комнате в коммуналке. У него был взрослый брат, который учился в военном пожарном училище. Игорь жил с мамой, Таисией Петровной, в маленькой узкой комнате в коммуналке на Большом проспекте, угол 18 линии, во дворе, отец у него погиб на войне. В 1947 г. 24 ноября, как не печально это вспоминать, умерла моя мама, мне было 10 лет, я учился в третьем классе. Она, фактически, погибла от законно-дательного безобразия того времени. Тогда аборты были запрещены, ей не хотелось рожать, хотелось пожить спокойно, ведь только кончилась война. Аборт делала дома спортивный врач из Дворца культуры им. С.М. Кирова, где моя мать работала спортивным тренером. Операция была сделана неудачно, началось заражение крови, не помогло и крепкое здоровье мамы. Через несколько дней по скорой помощи её отправили в родильный дом на 14 линии, но спасти не удалось и она скончалась. Это трагическое событие коренным образом изменила в дальнейшем мою жизнь. Мой друг и школьный приятель, Олег Медведев несколько раз был у меня дома, как и я у него. Однажды я похвастался ему, что мой отец много зарабатывает и хранит их дома. Он упросил меня несколько раз взять немного, на которые мы покупали конфеты и мороженое. Отец особо не считал и не проверял наличие денег дома. Однажды Олег пришёл ко мне со своим братом, который тогда был курсантом пожарного училища. Их, видимо, интересовали деньги отца. Мне они ничего не сказали, но незаметно взяли из ящика комода какое-то их количество. Я ничего не знал, но через несколько дней отец обнаружил пропажу денег. Поначалу я не признался, но больше некому  в нашем доме этого сделать, во-ров не зафиксировано, и я признался в хищении и всё рассказал. Мне очень серьёзно попало. Отец ходил к родителям Олега и ему тоже попало, но денег 

                - 4-

не вернули. Для меня это был урок жизни и после этого я перестал дружить с Олегом. Ольга Ивановна очень переживала по этому поводу, но она  ничего об этом  не знала. Осенью в октябре отец пошёл в отпуск, ему дали путёвку в  дом отдыха на Аптекарском остров, который находился на Театральной алее в деревянных двухэтажных домах, в других домах находился клуб и столовая. Я к нему приезжал несколько раз в выходные. Вот там он познакомился с Верой Васильевной Сумароковой (Белокуровой), которая тоже находилась на отдыхе в этом же доме отдыха, а проживала она в г. Пскове на Первомайской улице вместе с мамой Евдокией Николаевной и сестрой Гелей. Отец сообщил мне, что собирается жениться и что она будет жить с нами. Она приехала к нам в июне 1950 г. Тёте Лёле это событие не понравилось, ибо Вера в Пскове во время войну работала под немецкой оккупацией, как бы это не повлияло на мою учёбу в школе. Тогда с этим было очень строго. За плохую успеваемость и дисциплину меня в этом году оставили в 6 классе на второй год, отец был очень недоволен, за мной никто не следил, все были на работе. После смерти матери  я больше болтался на улице и сильно запустил учёбу. Классным руко-водителем была преподаватель естествознания. Она любила подарки, деньги и цветы, которые регулярно приносили некоторые более состоятельные ученики, а я хулиганил приносил на уроки кошек, стрелял из поджогов, проливал чернила, грубил и ничего ей не приносил. В результате по окончании 6 класса поставила мне 2 по поведению. Я её просил хотя бы 3 поставить, я понимал, что меня оставят на 2-ой год, уже второй раз за мою тогда ещё маленькую жизнь. Я просил отца и тётю Лёлю переговорить с директором. Отец в школу идти отказался, тётя Лёля вроде согласилась, но отец ей идти запретил – ты не мать, не лезь в мою семью. Тогда я ещё не знал, что впереди меня ждут ещё более тяжёлые времена. В апреля 1951 г. моя мачеха родила  Иру, так у меня появилась сестра. Поначалу было очень слож-но, мы все жили в 15 - метровой комнате, нас тогда было четверо, ребёнок был беспокойным, часто плакал, не давая нам всем спать. Уроки я уже не мог делать в комнате, заниматься приходилось в комнате Ольги Ивановны, кроме того, отец часто ссорился с женой, зачастую и мне заодно попадало от отца, особо, когда появлялись очередные неприятности в школе. Но это было как то ещё терпимо, а вот с рождения второго ребёнка в 1955 г. наступил просто кошмар. И ещё одно тогда меня беспокоило, что ни моему отцу и ни моей мачехе просто дела не было до моей жизни и жизнь моя здесь стала просто невозможной, надо было что-то придумать, чтобы поправить моё положение. Если бы не тётя Лёля, которая, фактически, заменила мне мать, я бы сбежал из дома. Я держался за кровать, а моим новым родителям в 15-метровой комнате впятером просто не хватало места. Тётя моя здесь не могла мне помочь, она переживала, с отцом говорила, он её не слышал, говорил ей: не лезь, не твое дело. Негде было заниматься, у тёте Лёле стол был только кухонный в комнате, очень неудобный, на нем же и кушали. Я вообще перестал школой заниматься, прогуливал. Болтался по улицам, а после окончания в школе занятий ходил домой к моим новым друзьям, с которыми познакомился уже в новом учебном году в новом классе. Два хороших друга: Олег Воскресенский  и Игорь Иванов. Это очень хорошие ребята. Рассказывал им о моём положении дома. Их родители сочувствовали мне, но советовали не уходить из дома. Надо терпеть и заниматься в школе. Надо ждать, может как-то наладиться. И я терпел.  Олег жил напротив школы с родителями и сестрой на 23 линии в 13-метровой коммуналке, а Игорь – на Большом проспекте дом 60, во дворе в мансарде с мамой и старшей сестрой. Нас называли тогда “святой троицей”, потому что мы всегда были вместе. Ходили друг к другу в гости, моим близким они нравились. Олег очень любил волейбол и хорошо играл, хотя был немного толстоват, Игорь был среди нас самый умный и учил-

                - 5 -

ся лучше нас всех. За его жизнью всегда следил его отец, который с ними не жил, у него была другая семья. Он всегда приходил на родительские собрания, среди нас это был очень уважаемый человек. Олег в 1957 г. по неосторожности потерял ногу, лежал в больнице им. Ленина, я к нему приходил. Уже после окончания школы родители его получили квартиру на Гаванской ул. около Среднего пр. В дальнейшем он женился, закончил электротехнический техникум и ускоренное отделение ЛЭТИ и работал всю свою жизнь на заводе им. Калинина на Уральской ул. Был начальником производства, начальником отдела СКБ. Ездил на “Москвиче” и в 2005 г. был сбит автомобилем при выходе с работы и вскоре скончался. Своё жильё он получил в большом доме на пр. Кима дом 4, рядом со мной. Мы с  ним часто виделись и всегда встречались как родные люди. Вечная ему память, какой хороший был человек. Вся его жизнь со школьной парты прошла на моих глазах. Игорь меня особо поддерживал, когда я служил в Армии, а он в это время учился в Горном институте, в дальнейшем он защитил кандидатскую диссертацию, работал, жил с женой Ириной в Московском районе на ул. Типанова дом 8 кв. 2. Но из-за отдалённости жилья мы в дальнейшем редко виделись и дружба наша как-то сама-собой прекратилась. У меня о Игоре остались очень хорошие воспоминания. Он потом переехал, я и сейчас не знаю жив ли он. Одновременно не прерывались мои дружеские отношении с Игорем Морозовым, в последствии наши жизни были довольно тесно связаны вплоть до его гибели в 2006 г. по неосторожности.
         После окончания 8 класса в 1954 г. пришло постановление правитель-ства об объединении мужских и женских школ. Наши корпуса поделили: до пятого корпуса перевели в школу № 15, а с шестого оставили в прежней школе. Я был доволен, хоть и дальше ходить, но я думал, что в новой школе всё пойдёт по-другому и я в этом не ошибся. В новой школе я сам построил и организовал радиоузел, а через год меня избрали комсомольским секретарём школы, появились пятёрки, стал учиться лучше, появился интерес.
         Как жили тогда мы, мальчишки 50-х годов. После смерти И. Сталина из тюрем выпустили много уголовников. Они болтались во дворах и среди нас, опасно было – всегда пьяные, с ножами и наколками нигде не работали. Отнимали у нас деньги, а какие у нас деньги - гроши, одежду, интересовались есть ли у родителей деньги, драгоценности. Самый наглый и опасный в нашем дворе – по кличке Цырий, было ему было 22 года. Но нашей троице повезло. У нас в классе учился его брат Володя Васильев. Цырий знал об этом и нас не трогал. Чем занимались – многим. В нашей зоне было два культурных центра: ДК им. Орджоникидзе и ДК им. С.М. Кирова. Это кино, праздничные новомодные, майские и ноябрьские концерты. Билеты прино-сил с работы отец и тётя Лёля. Гоняли во всю на трамваях, на ходу садились, платформы были открытыми, на ходу и спрыгивали. Трамваи тогда ходили медленно. Кольцо маршрутов №№ 24 и 37 находилось ближе, на Среднем пр. около 23 линии у Ольгинского приюта. Тогда же в 1953 г., когда снимали пути с Большого пр., проложили пути по 22 и 23 линии от Большого пр. до набережной лейтенанта Шмидта (до Горного института). По этой линии стали ходить маршруты №№ 15, 26. Маршруты №№ 15 и 18 ходили по косой линии и далее шли на кольцо на Детской ул. Самый трамвайный проспект на Васильевском острове был Средний, там ходили маршруты №№ 5, 18, 24, 26, 37. Все они ходили часто и работали до часу ночи. А всего в те года на Васильевском острове работало 8 маршрутов трамвая, в городе работало 37.         
         Прошли года, прошла почти вся моя жизнь. За суматохой дней я редко вспоминаю свои ранние детские года, Только отдельные люди, мои бывшие
приятели и друзья всплывают в памяти, проходя мимо совместно памятных
мест. К сожалению, большинство их уже давно нет в живых. Я по-прежнему

                - 6 -

живу на Васильевском острове, только теперь на острове Декабристов, примыкающим к Васильевскому, рядом с Финским заливом. Последним моим местом работы был «Горэлектротранс», где я заведовал трамвайным музеем на Среднем проспекте Васильевского острова дом 77. Это было в 2011 г., мне тогда было 74 года. Теперь же я «окончательный пенсионер» и в 2024 г. буду встречать свой 87 год. Как всё быстро происходит и вот однажды в марте 2024 г., проезжая на троллейбусе по Большому проспекту, я мельком взглянул на мои детские места: пожарная часть, Башня, моя школа на 22 линии, ДК Орджоникидзе и неожиданно прикинул: прошло 13 лет как я не работаю и теже 13 лет до возраста 100 лет. Какое странное соотношение, хватит ли сил и здоровья прожить мне ещё эти 13 лет. Как знать, как знать…
        1. Пожарная часть, построена в 1884 г., арх. В.Г. Шаламов.       
        2. Вход в правую дверь, школа № 4 с 1948 по 1955 г. С 1973 г. Юриди-
            ческий факультет Государственного  Университета.
        3. Городской училищной дом 1911 г. Дом С.П. Боткина. Школа № 4.
        4. Полицейский участок 1882 г. Корпус родильного приюта. 1906 г. С 
           1973 г. отделение Государственного Университета.
        5. Дворец Культуры им. С.М. Кирова 1934 г. 1,3 тыс. театральных мест,
           1,5 тыс. человек танцевальный Мраморный зал, 250 помещений.
        6. Госпиталь Финляндского полка 1820 г. ДК Орджоникидзе 1927 г., ДК
            «Гавань» 1978 г. «Дом молодёжи» 2008 г.
        7. Детский приют трудолюбия св. Ольги. 1900 г. Специальная Общеобра-
            вательная школа № 4 Василеостр. района Санкт-Петербурга. 1988 г. 
    
         
 
               

              Материал подготовил Львов Ю.М. 28.03.24