Не комильфо - Так не должно. Часть II Глава IV

IV
 
          Утро встретило дачников ярким солнцем и полным безветрием. Видимо Воевода за ночь устал, покрыв округ всё тридцати сантиметровым снежным покрывалом.
           – Бог в помощь! – Евгений Петрович бросил в догонку Михаилу, выскочишему для пробежки из дому. Провда возле двери его ждала широкая снегоуборочная лопата. – Спасибо, полковник. – Он вернулся в дом, накинул куртку поверх спортивного костюма и, спрятав пальцы в тёплые перчатки, вышел в палисадник. По утреннему морозу после тёплой постели помахать лопатой одно удовольствие. Достаточно быстро проложил дорогу вплоть до калитки, а потом в том же темпе до дороги. Радость от вспотевшего тела во время работы неожиданно окончилась, когда он дошёл до проезжей части. Путь для “Волги” свободен, а вот дальше... Он набрал только что выпавшего снега в руки и освежил лицо вместе с шевелюрой. Приятная ощущение бодрости перемешивалось с запахами доносившимися из кухни.
           – “Нет, весь снег Ленинградской области очистить можно, но не сейчас.” – Он вышел на середину дороги, лопатой вычистил огромную стрелу в направлении на Питер и перечеркнул её.
           Со второго этажа Евгений Петрович с ухмылкой наблюдал за работой гостя.
           – “Какой к чёрту капитан первого ранга? Сорванец, мальчишка. А лажает меня во всех ситуациях словно прокурор.”  – Он открыл окно:
           – Заканчивай художества. Пиво нагревается.
           Разогревшись на морозе и там же умывшись пушистым снегом, Михаил зашёл в дом.
           – Ну, спасибо Евгений Петрович. Удружили. Сто лет не работал лопатой. Сейчас каждая клеточка бодрая. Пивом запить самое время.
           На столе дымилась печёная картошка, лоснились икрою остатки леща, зелёный лучок с крупными каплями воды на стеблях и пива бархатного ящик.
           – Эх, жить хорошо, а под такой завтрак ещё лучше. – Раскрасневшееся от снега лицо Миши блестело от удовольствия. – Что-то по Вас, Евгений Петрович, не сказать, что в эйфории. Случилось что, пока я лопатой махал, как пропеллером?
           – Случилось. Ты прав, твою... Три раза прав. Звонила Мария Наумовна.
           – Что за новый персонаж? – Молвил Миша, крутя и обжигаясь горячей картошкой руки.
           – Моя первая зазноба, “зятя” мать.
           – ???
           – Что смотришь, как на прокажённого? Накаркал. Приглашала в гости. Продиктовала адрес.
           – Так за чем дело стоит? С меня билеты на поезд. И после завтрака рюкзак за плечи, и вперёд. С удовольствием с Вами прокачусь. Во-первых, никогда не был в Калининграде, во-вторых, обрадую Леночку. Скучно ей там, нутром чувствую.
           – Тянет точно только к Алёнке? Или как? – Полковник поперхнулся горячей картошкой. – Божье наказание. – Кряхтя проговорил он, долго откашливаясь.
           –  А то! Каков вопрос, такая и Немезида*. И Аннушку тоже с удовольствием бы увидел. Скоро улетит и, возможно, навсегда.
           Доели молча, допили громко и пошли собираться в дорогу.

           Через два часа с Московского вокзала можно было бы выехать. Но дорога утомительная: двадцать восемь часов. Решили лететь. Билеты были только на завтра.
           – Какая разница где спать? – Михаил посмотрел на полковника испытывающими взглядом. 
           – Не все вопросы выяснил? Так и быть поедем. Петрович махнул рукой. Расскажешь о себе. – Его заинтересованный взгляд нисколько не смутил Михаила. – Наверняка хочешь узнать, почему фамилия Анны Кушнир? Почему София ни разу не пришла к Евгении Константиновне? Почему я с братом такие разные? И ещё много, что для тебя осталось не раскрытым в твоём, можно сказать, расследовании. Зачем тебе это? Своего добился, но не успокоился.
           Как-то не понятно из-за чего на лице полковника появилась кислая мина. Михаил явно не был готов к непонятному повороту событий.
           – Вот ответь мне один вопрос, всегда меня интересующий: – Почему евреи такие дотошные? Надо узнать им всё до конца. У меня дед таким был. Свою жену доводил иногда до белого каления. Главное, вопросы ставил так, что не отвертишься. Я уже большой был; хорошо помню их перебранки. Бабка была из станицы. Татарка, а вредности в ней ни на йоту. Намучалась она с ним. Наверно тогда у меня появились первые признаки недолюба евреев.
           – Для меня. – Михаил, словно пропустив последнюю реплику мимо ушей, явно хотел свою логику противопоставить полковнику, – эти вопросы были важны в нашу первую встречу. Но не скрою, всё-таки любопытно.
           Евгений Петрович отвёл глаза в сторону. – “Пройдоха. По напряжённости лица видно, что действительно только лишь любопытство. Совершенно спокоен. Такой пойдёт далеко. Надо ему потрафить. Жаль  в Мартышкино нет гауптвахты.” – Он улыбнулся случайной, вдруг пришедшей мысли.
           – Я сказал что-то смешное? – С некоторым недоумением проговорил Лоевский.
           – Нет, о чём ты? Просто пришла мысль вопрос: за враньё сколько можно дать суток? Собирайся, поехали. Успеем ко времени до Площади Восстания.
           –  Евгений Петрович, не ожидал от Вас. Вы уже сколько, как того? Не наигрались? – Старшина тяжело вздохнул. – Всё моё в бауле.
           В электричке первое время сидели молча. Михаил понимал, что первым из-за его последнего вопроса должен заговорить полковник. А полковник был зол, скорее всего, на себя, что дал карт-бланш этому сосунку. Выдавали напряжённые желваки. Чтобы не расстраивать попутчика, Михаил, закрыв глаза, отвернулся в сторону окна. Ну, а Петрович, как видно, искал нужные слова, но не находил. Просто открыл “Известия”, по привычке купившую в киоске, и окунулся в мир неинтересных новостей.
           – Надо же, “Пахтакор” наказал “Динамо” Москва – 3:2. – Наконец прервал молчание Евгений Петрович. Михаил спокойно сопел в две дырочки, чему-то улыбаясь. – Разве можно обижаться на молодость? – Проговорил он вслух и снова уставился в газету. Не читалось.

*Немезида – возмездие. Немезида – богиня возмездия в греческой мифологии, карающая за всякие-разные прегрешения общественного порядка.