Не комильфо - Так не должно. Часть II Глава I

Часть II

I

           Екатерина Константиновна, как всегда, оказалась правой. Её фраза – “ А там... А там будь что будет” – оказалась весьма пророческой.
           Прежде всего она коснулась Михаила. Эта ситуация категорически не устраивала весь уклад его жизни. Размеренные, устоявшиеся во внутреннем восприятии мира устои саморегуляции, в принципе, очень для его осознания стабильности своей среды обитания казались более комфортабельными и достаточно, существенно с его позиций, функциональным.
           Оказавшись не у дел, он впервые испытал неуверенность в реальности допустимых утверждений как в жизни, так и в науке. С этой позиции, что вполне предсказуемо после последних событий самим же собой смоделируемыми, он усомнился в правомерности умозаключений, подтверждающих выводы его диссертации. Первым делом, отключив телефон, окунулся в рассмотрение поставленной задачи в диссертации на её необходимость. Не ведёт ли результат в тупик, если из него не вытекают темы для будущих изысканий.
           Исписав дюжину страниц сомнений в правоте выбранной темы, он на следующий понедельник назначил рандеву с руководителем, предварительно отослав ему свои предположения.
           Четыре дня полного отключения от сферы обитания... Окунувшись в мир хорошо известных формул и постулатов, Михаил совершенно забыл обо всём, что творилось за пределами его чертога. Хорошо, что фасольного супа хватило с лихвой и даже осталось.
           Но вот наступил долгожданный вторник. Проснулся наш герой в хорошем расположении духа по двум причинам. Первая причина, как говорят, – сон в руку. В понедельник его руководитель диссертации, Василий Алексеевич, разбомбил его сомнения в пух и прах и настоятельно, иными словами, незамедлительно рекомендовал вернуться к той, с кем душа поёт, оставив свои дурацкие предположения и выводы в покое. А вторая – ему сегодня исполнилось двадцать восемь.
           Он отворил створку окна и от неожиданного порыва ветра чуть не задохнулся от свежего воздуха, переполненным кислородом, после четырёхдневного затворничества.
           За окном, не обращая никакого внимания на бедных, уставших от него ленинградцев, продолжал своё безобразие февраль в свой последний день – двадцать девятое на отрывном календаре. И то обстоятельство, когда ни зги не видно в окно, словно ты в непонятной пустыне, резко испортило всё настроение. Плюс  банальное желание “с кем бы выпить?”, вызвало почти рвотное состояние. До чего дошла жизнь... В поисках достойной кандидатуры с кем, оказалось что не с кем. Неожиданно промелькнула шальная мысль: – “Вот, абсолютно точно. Только и только Полковник.”
           Михаил неуверенно протянул руку к телефону.
           – Василий Петрович? Здравствуйте. Как здорово, что Вы в Мартышкино. Не составите мне компанию? Дюже выпить хочется, тем более, что есть чрезвычайнр важныйв повод.
           – Старшина, что, совсем слился, больше не с кем? Бедняга. А я предупреждал, правда не вслух. Залез ты в дебри без компа’са. Приезжай, коли один на твоём пути остался. Я тоже один. Адрес-то помнишь?
           – Помню. Я от Вас, в прошлый раз, как из самоволки, пёхом на вокзал. Через пару часов ждите. Это хорошо, что один. – Михаил уже был не рад , что решил позвонить. – До встречи.
           – “ Полковник с одной стороны – это то, что надо, а с другой... Его безрадостное настроение не предвещало ничего хорошего, и находясь в таком вот положении... Даже представить трудно, чем всё может кончиться. Лицо-то он заинтересованное. Так что, если сверну в неправильное русло, могу сесть на мель. Дело сделано. Пока доеду, как он там говорит – “разберусь”.
            Миша заглянул в холодильник. Кроме остатков супа, шаром покати. Тем не менее он аккуратно перелил его в литровую банку, на двоих один раз с лихвой, спрятал в баул вместе с пятизвёздочной бутылкой армянского коньяка “Арарат”, быстро переоделся и направился, невзирая на непогодь, на базар возле Пяти Углов, что прямо рядом с театром Ленсовета. На его счастье успел купить последний шмот лоснящегося свежестью украинского “масла”, кой-какие овощи и копчёного леща. Кутить так кутить. В магазине напротив захватил несколько бутылок чешского чешского бархатного пива и чёрную булку хлеба.

           В вагоне электрички, как ни странно, людно в такой неурочный час. Последняя суббота февраля. Отрешённый от мира на несколько дней, Михаил не смог сразу сообразить, куда устремился народ в столь паскудную погоду? Грибов нет, рыбалки наверное тоже, так куда же все... Даже интересно. Рядом с ним молодой парень, лет восемнадцати, читал “Страну багровых туч” Стругацких.
           – Молодой человек, извините за вопрос. Куда все едут в феврале, в метель в сторону Мартышкино?
           – Кто куда. Почём я знаю. Я так в Ораниенбаум. В Китайский. Писать реферат. – Он недоверчиво смерил соседа взглядом. – А Вы? На опохмелку? Зачем так далеко?
           – Что, так заметно? Нет, я не пью. Возможно к сожалению. Просто устал и мало спал. Кстати, рекомендую рассмотреть тему “Паркеты дворца”. Одна из самых интересных, пожалуй, после стеклярусного кабинета, достопримечательностей. О последнем не писал только очень ленивый. Об истории паркета поговорите с бабушками в залах. Они почти все пережили там войну и расскажут много интересного, о чём в книгах не пишут. А я, с вашего разрешения, чуток вздремну. – Михаил отвернулся к окну и, уперевшись спиной в боковую стенку вагона, с удовольствием закрыл, слегка поёжившись, глаза.
           – “ Действительно, зачем я еду в такую рань  и так далеко? За шесть с лишним лет не обзавестись друзьями. Нонсенс. На работе все старше меня, просто приятели. Только что Борис да Лена. Лена. Где Лена? Ни разу не пришла, зная адрес. И Анна тоже. Но её понять можно. Она под особым, пристальным вниманием Евгении Константиновны. Скорее всего выжидает своего часа. А может быть уехала в Калининград, дабы не дразнить гусей. Значит вернётся с большим запасом времени. Опять же Василий Петрович единственное звено связывающее вопросы и ответы. Надо сделать его другом. Правда я никогда не встречал неконфликтного полковника. Да простит меня Бог за это словосочетание. Но надежда, говорят, умирает последней.” – За такими размышлениями он не заметил когда и заснул. Во сне ему снился его профессор, уговаривающий Анну найти другую жену для её мужа...

           – Товарищ, просыпайтесь. Мартышкино. Подъезжаем. Действительно что ли не спали всю ночь? Во сне Вы всё время хмурились. Извините за предположение.
Давайте, давайте, просыпайтесь. – Сосед стал трясти Михаила за плечо.
           – О! Боже, ладно то как.... – Михаил повертел плечами несколько раз в разные стороны. – Спасибо, теперь я почти живой. Миша я. И спасибо, что не мешал. Что за чушь мне приснилась? – Он как-то странно спросонья посмотрел на соседа. – Я ничего не говорил вслух?... Слава Богу.  У меня здесь серьёзное дело. Очень даже. Может быть встретимся. Тогда, если не прогорит, расскажу. Будь здоров.– И, взяв баул, направился пошатываясь к двери останавливающегося состава, ещё не совсем оправившийся ото сна.

           На перроне никого. Состояние заброшенности сковало морозом. Ветер, со снегом или без, с залива всегда неприятен. А с такими думами так вдвойне. Тем не менее, прибавив шагу Михаил устремился навстречу неизвестности. Правда ушёл недалеко. Оглядевшись понял, что у него нет адреса и память замкнуло. Спасибо номер телефона с собой. Вернулся на станцию. В зале вокзала кроме бабушки в билетной кассе и одного уснувшего, от чрезмерного приятия, больше никого.
           – Здравствуйте, бабуля. Незадача случилась: приехал к однополчанину, , а адрес, к своему стыду, ни в одном глазу. Не поможете?
           – А зовут-то как помнишь? – Она смешно покачала головой. – Горе луковое. Намедни приезжал внучек к соседке, так тоже адрес запамятовал.
        – Так это холод мозги сковывает. Однополчанин-то пенсионер, Евгений Петро-вич Леонтьев.
           – Полковник?! Знаю, конечно. Постой минуту. – Она взяла трубку телефона. – Петрович, тут к тебе сослуживец без памяти приехал... Да, годков двадцать пять будет... Подберёшь или пусть сам добирается. Ветер противный... Хорошо, так и предполагала... Так я его чаем отпою. – Она повесила трубку. – Повезло тебе, голубчик. Заходи ко мне. К чаю и баранки есть. Любишь небось... Тебе с сахаром?
           – Всё равно. Лишь бы горячий. А Вы полковника хорошо знаете?
           – Петровича? Кто ж его в округе не знает? Хороший мужик. Работящий. Вон каков дом отстроил. Ему только с котлованом подмогли. А так – всё сам. Рыбак от Бога. Всегда рыбку-то и поднесёт. Жаль одинокий. Говорят, жену очень любил. Всех отвадил. Сурьёзный мужчина.
           – Интересно. Я его знал хорошо, да оказывается не совсем. – Михаил с удовольствием сделал несколько глотков обжигающего напитка. – Все мы люди-человеки. Бывают и сюрпризы. Хорошо, когда приятные.
           – Племянница давеча к нему с дочкой приезжала. Красивая,... до одури. И дочка вся в маму будет. Языкатая народилась.
           – Да уж. Держи ухо востро.
           – Вчера уехали. Петрович долго смотрел вслед, пока поезда не стало видно. Чем-то был огорчён. А вон смотри... Уже приехал. Ну, иди. Не заставляй его выходить из машины.

           На обочине дороги стояла “Волга”. Евгений Петрович за рулём даже не смотрел в сторону станции. Михаил, понимая всю серьёзность положения, тем не менее упругой походкой направился к машине. – “Главное, первая фраза должна быть впечатляющей, им не ожидаемой.”
           – Здравствуйте, командир.
           – Привет, если не шутишь. С чем пожаловал старшина?
           – Зав. отделом  одобрил диссертацию. За последнюю неделю спал не больше двадцати часов. Есть повод обмыть и наладить взаимоотношения. Бабуля сообщила, что девочки уехали. Так что можно не стесняться друг друга.
           – Ох, уж эти бабы. Всё должны доложить. – Беззлобно проговорил полковник,
внимательно следя за дорогой, на которой уже не осталось свежей колеи от только что протоптанной его машиной. – Метелица устали не знает.
           – Она не специально. За чаем с сушками поделилась, своим пристрастным мнением о Вас. Завидное. Такую репутацию должно быть приятно заполучить.
           – Не льсти. Зачем приехал? Начистоту.
           – Я не привык юлить. – Михаил, пристегнувшись ремнём безопасности, поправил по привычке мокрые волосы. – Ваше поведение в первое посещение вполне оправдано. Приехал загладить вину. Извиниться за бутылочкой коньяка. Просто дождался сегодняшнего дня. Есть повод.
           – Анна с Леночкой отправились в Калининград. Не сказала, что её с ним связывает?
           – Нет. Было неудобно спросить. Может быть родители мужа? Остаётся только что строить догадки.
           – Догадки-загадки. Внучка занятная девка. Даже не знаю, это хорошо или плохо, что она не твоя дочь.
           – По чести, плохо. Я себе не представлял отношения Ани ко мне в те незапамятные годы. Молод был. С ней было очень интересно. Широкого кругозора женщина. Сейчас таких – на руке пальцев больше.
           Остальное время до дачи провели молча. Евгений Петрович, конечно знал к кому отправилась Анна, но хотел проверить старшину на вшивость. Потому каждый думал о своём в совсем непересекающихся плоскостях. Два параллельных мира по сути своей идентичные, просто базисы разные.
           – Выходи приехали.

           Дом ожидал гостя. Запахи, дурманя, вызвали слюнотечение.
           – Вы, как и Евгения Константиновна меня балуете. С чего бы это? Перед сладким надо что-нибудь существенное. – Михаил, зайдя на кухню, открыл баул и достал толстого, копчёного леща, сало и четыре бутылки чешского пива. Затем банку с фасолевым супом и коньяк. И какой-никакой зелени.
           – Что за праздник сегодня, или грехи замаливаешь? – Полковник был немного удивлён. Но глаза от вида такого леща, очевидно с икрой, загорелись.
           – Сегодня мне двадцать восемь. Долго думал с кем справить... и решил с Вами. Вам одиноко, мне одиноко. А вдвоём веселее. Может что и вспомним под градусом.
           – Кто-то сказал – “Человека любят не за достоинства, а вопреки недостаткам!” Под такой закусь не коньяк, остекленевшую положено. – Повеселевший Петрович вынул из морозильника початую бутылку “Петровской”. – Иди руки помой после поезда. Первая дверь слева.
           Полковник быстро сервировал стол, нарезал толстыми кусками большую головку репчатого лука, полил его слегка уксусом, рядом положил два зелёненьких лучка и разлил водку по гранёным стопкам.
           – Что Старшина? Удивил. Давно я в столь ранний час не потчевал так вкусно. За встречу!
           – На высшем уровне, – довольным добавил неожиданный гость и протянул навстречу помутневшую от стыда стопку.
           Первую обнюхали зелёным лучком. Полковник пододвинул к себе леща с нескрываемой завистью к следующим минутам и накромсал его широкими кусками. На тарелке выступил жир, а во ртах от этого безобразия заурчали слюни.
           – Твой день рождения справим вечером, ночевать останешься здесь. За всё хорошее. – И залпом проглотили освежающее горячительное.
           Лещ оказался просто необыкновенным. Не зря заломили такую цену. Икра толстая, еще не твёрдая... И такой жирный, что Петровичу пришлось вымыть руки. Не держать же такую водку засаленными рыбой руками.
           – Евгений Петрович, оставим прошлое в покое. Пусть человек по сути и результат прошлого, а выпьем давайте за будущее. Впереди жизнь. Моё правило не вспоминать плохое. А если и вспоминать, то с юмором, чуть разбавив содержимое такой благодатью.
           – Завернул, однако. Будь по твоему. Неслучайно Аннушка за тебя была горой. Мозги пудрить умеешь. Забыли!
           – Так тому и быть. – Михаил на мгновенье задумался и медленно выпил обжигающий холодом напиток.
           Удовольствия море. Сальцо замаслили с зелёным луком и пивом. Видно с непривычки или от усталости, но Михаила чуть развезло.
           – Ты иди отдохни, а мне кой-куда съездить надо. На втором этаже комната с видом на залив. На север значит. Не стесняйся. Хочешь душ, рядом. Полотенце в шкафу. Располагайся и сосни чуток.