Не комильфо - Так не должно. Часть II Глава I

Часть II

I

           Екатерина Константиновна, как всегда, оказалась правой. Её фраза – “ А там... А там будь что будет” – оказалась весьма пророческой.
           Прежде всего она коснулась Михаила. Эта ситуация категорически не устраивала весь уклад его жизни. Размеренное, устоявшееся восприятии мира, его устои саморегуляции  для осознания стабильности своей среды обитания казались более комфортабельными и функциональным нежели ситуация последнего времени. Состояние вынужденнной неустойчивости вывело из удобного ритма жизни последних лет. С другой стороны появилась другая составляющая его сосуществования – ответственность перед женщиной, никогда ранее не входившая в круг заинтересованности его разума.
           Оказавшись не у дел, он впервые испытал неуверенность в реальности допустимых утверждений как в жизни, так и в науке. С этой позиции, что вполне предсказуемо после последних событий самим же собой смоделированных, он усомнился в правомерности умозаключений, подтверждающих выводы его диссертации. Первым делом, отключив телефон, окунулся в рассмотрение поставленной задачи в диссертации на её необходимость. Не ведёт ли результат в тупик, если из него не вытекают темы для будущих изысканий.
           Исписав дюжину страниц сомнений в правоте выбранной темы, он на следующий понедельник назначил рандеву с руководителем, предварительно отослав ему свои предположения.
           Четыре дня полного отключения от сферы обитания... Окунувшись в мир хорошо известных формул и постулатов, Михаил совершенно забыл обо всём, что творилось за пределами его чертога. Хорошо, что фасольного супа хватило с лихвой и даже осталось.
           Но вот наступил долгожданный вторник. Проснулся наш герой в хорошем расположении духа по двум причинам. Первая причина, как говорят, – сон в руку. В понедельник его руководитель диссертации, Василий Алексеевич, разбомбил его сомнения в пух и прах и настоятельно, иными словами, незамедлительно рекомендовал вернуться к той, где душа поёт, оставив свои дурацкие выводы и предположения в покое. А вторая – ему сегодня исполнилось двадцать восемь.
           Он отворил створку окна и от неожиданного порыва ветра чуть не задохнулся от свежего воздуха, переполненным кислородом, после четырёхдневного затворничества.
           За окном, не обращая никакого внимания на бедных, уставших от него ленинградцев, продолжал своё безобразие февраль в свой последний день – двадцать девятое на отрывном календаре. И то обстоятельство, когда ни зги не видно в окно, словно ты в непонятной пустыне, резко испортило всё настроение. Плюс  банальное желание “с кем бы выпить?”, вызвало почти рвотное состояние. До чего дошла жизнь... В поисках достойной кандидатуры с кем, оказалось что не с кем. Неожиданно промелькнула шальная мысль:
           – “Вот, абсолютно точно. Только и только полковник.”
           Михаил неуверенно протянул руку к телефону.
           – Василий Петрович? Здравствуйте. Как здорово, что Вы в Мартышкино. Не составите мне компанию? Дюже выпить хочется, тем более, что есть чрезвычайно важный повод.
           – Старшина, что, совсем слился, больше не с кем? Бедняга. А я предупреждал, правда не вслух. Залез ты в дебри без компа’са. Приезжай, коли один на твоём пути остался. Я тоже один. Адрес-то помнишь?
           – Помню. Я от Вас, в прошлый раз, как из самоволки, пёхом на вокзал. Через пару, тройку часов ждите. Это хорошо, что один. – Михаил уже был не рад , что решил позвонить. – До встречи.
           – “ Полковник с одной стороны – это то, что надо, а с другой... Его безрадостное настроение не предвещало ничего хорошего, и находясь в таком вот положении... Даже представить трудно, чем всё может кончиться. Лицо-то он заинтересованное. Так что, если сверну в неправильное русло, могу сесть на мель. Дело сделано. Пока доеду, как он там говорит – “разберусь”.
            Миша заглянул в холодильник. Кроме остатков супа, шаром покати. Тем не менее он аккуратно перелил его в литровую банку, на двоих один раз с лихвой, спрятал в баул вместе с пятизвёздочной бутылкой армянского коньяка “Арарат”, быстро переоделся и направился, невзирая на непогодь, на базар возле Пяти Углов, что прямо рядом с театром Ленсовета. На его счастье успел купить последний шмот лоснящегося свежестью украинского “масла”, кой-какие овощи и копчёного леща. Кутить так кутить. В магазине напротив захватил несколько бутылок чешского бархатного пива и чёрную булку хлеба.

           В вагоне электрички, как ни странно, людно в такой неурочный час. Последняя суббота февраля. Отрешённый от мира на несколько дней, Михаил не смог сразу сообразить, куда устремился народ в столь паскудную погоду? Грибов нет, рыбалки наверное тоже, так куда же все... Даже интересно. Рядом с ним молодой парень, лет восемнадцати, читал “Страну багровых туч” Стругацких.
           – Молодой человек, извините за вопрос. Куда все едут в феврале, в метель в сторону Мартышкино?
           – Кто куда. Почём я знаю. Я так в Ораниенбаум. В Китайский. Писать реферат. – Он недоверчиво смерил соседа взглядом. – А Вы? На опохмелку? Зачем так далеко?
           – Что, так заметно? Нет, я не пью. Возможно к сожалению. Просто устал и мало спал. Кстати, рекомендую рассмотреть тему “Паркеты дворца”. Одна из самых интересных, пожалуй, после стеклярусного кабинета, достопримечательностей. О последнем не писал только очень ленивый. Об истории паркета поговорите с бабушками в залах. Они почти все пережили там войну и расскажут много интересного, о чём в книгах не пишут. А я, с вашего разрешения, чуток вздремну. – Михаил отвернулся к окну и, уперевшись спиной в боковую стенку вагона, с удовольствием закрыл, слегка поёжившись, глаза.
           – “ Действительно, зачем я еду в такую рань  и так далеко? За шесть с лишним лет не обзавестись друзьями. Нонсенс. На работе все старше меня, просто приятели. Только что Борис да Лена. Лена. Где Лена? Ни разу не пришла, зная адрес. И Анна тоже. Но её понять можно. Она под особым, пристальным вниманием Евгении Константиновны. Скорее всего выжидает своего часа. А может быть уехала в Калининград, дабы не дразнить гусей. Значит вернётся с большим запасом времени. Опять же Василий Петрович единственное звено связывающее вопросы и ответы. Надо сделать его другом. Правда я никогда не встречал неконфликтного полковника. Да простит меня Бог за это словосочетание. Но надежда, говорят, умирает последней.” – За такими размышлениями он не заметил когда и заснул. Во сне ему снился его профессор, уговаривающий Анну найти другую жену для её мужа...

           – Товарищ, просыпайтесь. Мартышкино. Подъезжаем. Действительно что ли не спали всю ночь? Во сне Вы всё время хмурились. Извините за предположение.
Давайте, давайте, просыпайтесь. – Сосед стал трясти Михаила за плечо.
           – О! Боже, ладно то как.... – Михаил повертел плечами несколько раз в разные стороны. – Спасибо, теперь я почти живой. Миша я. И спасибо, что не мешал. Что за чушь мне приснилась? – Он как-то странно спросонья посмотрел на соседа. – Я ничего не говорил вслух?... Слава Богу.  У меня здесь серьёзное дело. Очень даже. Может быть встретимся. Тогда, если не прогорит, расскажу. Будь здоров.– И, взяв баул, направился пошатываясь к двери останавливающегося состава, ещё не совсем оправившийся ото сна.

           На перроне никого. Состояние заброшенности сковало морозом. Ветер, со снегом или без, с залива всегда неприятен. А с такими думами так вдвойне. Тем не менее, прибавив шагу Михаил устремился навстречу неизвестности. Правда ушёл недалеко. Оглядевшись понял, что у него нет адреса и память замкнуло. Спасибо номер телефона с собой. Вернулся на станцию. В зале вокзала кроме бабушки в билетной кассе и одного уснувшего, от чрезмерного приятия, больше никого.
           – Здравствуйте, бабуля. Незадача случилась: приехал к однополчанину, а адрес, к своему стыду, ни в одном глазу. Не поможете?
           – А зовут-то как помнишь? – Она смешно покачала головой. – Горе луковое. Намедни приезжал внучек к соседке, так тоже адрес запамятовал.
           – Так это холод мозги сковывает. Однополчанин-то пенсионер, Евгений Петро-вич Леонтьев.
           – Полковник?! Знаю, конечно. Постой минуту. – Она взяла трубку телефона. – Петрович, тут к тебе сослуживец без памяти приехал... Да, годков двадцать пять будет... Подберёшь или пусть сам добирается. Ветер противный... Хорошо, так и предполагала... Так я его чаем отпою. – Она повесила трубку. – Повезло тебе, голубчик. Заходи ко мне. К чаю и баранки есть. Любишь небось... Тебе с сахаром?
           – Всё равно. Лишь бы горячий. А Вы полковника хорошо знаете?
           – Петровича? Кто ж его в округе не знает? Хороший мужик. Работящий. Вон каков дом отстроил. Ему только с котлованом подмогли. А так – всё сам. Рыбак от Бога. Всегда рыбку-то и поднесёт. Жаль одинокий. Говорят, жену очень любил. Всех отвадил. Сурьёзный мужчина.
           – Интересно. Я его знал хорошо, да оказывается не совсем. – Михаил с удовольствием сделал несколько глотков обжигающего напитка. – Все мы люди-человеки. Бывают и сюрпризы. Хорошо, когда приятные.
           – Племянница давеча к нему с дочкой приезжала. Красивая,... до одури. И дочка вся в маму будет. Языкатая народилась.
           – Да уж. Держи ухо востро.
           – Вчера уехали. Петрович долго смотрел вслед, пока поезда не стало видно. Чем-то был огорчён. А вон смотри... Уже приехал. Ну, иди. Не заставляй его выходить из машины.

           На обочине дороги стояла “Волга”. Евгений Петрович за рулём даже не смотрел в сторону станции. Михаил, понимая всю серьёзность положения, тем не менее упругой походкой направился к машине. – “Главное, первая фраза должна быть впечатляющей, им не ожидаемой.”
           – Здравствуйте, командир.
           – Привет, если не шутишь. С чем пожаловал старшина?
           – Зав. отделом  одобрил диссертацию. За последнюю неделю спал не больше двадцати часов. Есть повод обмыть и наладить взаимоотношения. Бабуля сообщила, что девочки уехали. Так что можно не стесняться друг друга.
           – Ох, уж эти бабы. Всё должны доложить. – Беззлобно проговорил полковник, внимательно следя за дорогой, на которой уже не осталось свежей колеи от только что протоптанной его машиной. – Метелица устали не знает.
           – Она не специально. За чаем с сушками поделилась, своим пристрастным мнением о Вас. Завидное. Такую репутацию должно быть приятно заполучить.
           – Не льсти. Зачем приехал? Начистоту.
           – Я не привык юлить. – Михаил, пристегнувшись ремнём безопасности, поправил по привычке мокрые волосы. – Ваше поведение в первое посещение вполне оправдано. Приехал загладить вину. Извиниться за бутылочкой коньяка. Просто дождался сегодняшнего дня. Есть повод.
           – Анна с Леночкой отправились в Калининград. Не сказала, что её с ним связывает?
           – Нет. Было неудобно спросить. Может быть родители мужа? Остаётся только что строить догадки.
           – Догадки-загадки. Внучка занятная девка. Даже не знаю, это хорошо или плохо, что она не твоя дочь.
           – По чести, плохо. – Михаил отвернулся на десяток секунд к окну. – Я себе не представлял отношения Ани ко мне в те незапамятные годы. Молод был. С ней было очень интересно. Широкого кругозора женщина. Сейчас таких – на руке пальцев больше.
           Остальное время до дачи провели молча. Евгений Петрович, конечно знал к
кому отправилась Анна, но хотел проверить старшину на вшивость. Потому каждый думал о своём в совсем непересекающихся плоскостях. Два параллельных мира по сути своей идентичные, просто базисы разные.
           – Выходи приехали.

           Дом ожидал гостя. Запахи, дурманя, вызвали слюнотечение.
           – Вы, как и Евгения Константиновна меня балуете. С чего бы это? Перед сладким надо что-нибудь существенное. – Михаил, зайдя на кухню, открыл баул и
достал толстого, копчёного леща, сало и четыре бутылки чешского пива. Затем
банку с фасолевым супом и коньяк. И какой-никакой зелени.
           – Что за праздник сегодня, или грехи замаливаешь? – Полковник был немного удивлён. Но глаза от вида такого леща, очевидно с икрой, загорелись.
           – Сегодня мне двадцать восемь. Долго думал с кем справить... и решил с Вами.
Вам одиноко, мне одиноко. А вдвоём веселее. Может что и вспомним под градусом.
           – Кто-то сказал – “Человека любят не за достоинства, а вопреки недостаткам!” Под такой закусь не коньяк, остекленевшую положено. – Повеселевший Петрович вынул из морозильника початую бутылку “Петровской”. – Иди руки помой после поезда. Первая дверь слева.
           Полковник быстро сервировал стол, нарезал толстыми кусками большую головку репчатого лука, полил его слегка уксусом, рядом положил два зелёненьких лучка и разлил водку по гранёным стопкам.
           – Что Старшина? Удивил. Давно я в столь ранний час не потчевал так вкусно. За встречу!
           – На высшем уровне, – довольным добавил неожиданный гость и протянул навстречу помутневшую от стыда стопку.
           Первую обнюхали зелёным лучком. Полковник пододвинул к себе леща с нескрываемой завистью к следующим минутам и накромсал его широкими кусками. На тарелке выступил жир, а во ртах от этого безобразия заурчали слюни.
           – Твой день рождения справим вечером, ночевать останешься здесь. За всё хорошее. – И залпом проглотили освежающее горячительное.
           Лещ оказался просто необыкновенным. Не зря заломили такую цену. Икра толстая, еще не твёрдая... И такой жирный, что Петровичу пришлось вымыть руки. Не держать же такую водку засаленными рыбой руками.
           – Евгений Петрович, оставим прошлое в покое. Пусть человек по сути и результат прошлого, а выпьем давайте за будущее. Впереди жизнь. Моё правило не вспоминать плохое. А если и вспоминать, то с юмором, чуть разбавив содержимое такой благодатью.
           – Завернул, однако. Будь по твоему. Неслучайно Аннушка за тебя была горой. Мозги пудрить умеешь. Забыли!
           – Так тому и быть. – Михаил на мгновенье задумался и медленно выпил обжигающий холодом напиток.
           Удовольствия море. Сальцо замаслили с зелёным луком и пивом. Видно с непривычки или от усталости, но Михаила чуть развезло.
           – Ты иди отдохни, а мне кой-куда съездить надо. На втором этаже комната с видом на залив. На север значит. Не стесняйся. Хочешь душ, рядом. Полотенце в шкафу. Располагайся и сосни чуток.