ЗЛОЙ. Глава 8. Родители-монстры, родители монстра

О своей жизни отец не любил говорить вообще. Единственный раз, когда в порыве необъяснимого откровения он стал рассказывать о своей семье, мне удалось попасть в его мир. Это одновременно ужаснуло и отвратило меня от его покойных родителей еще больше.

Отец отца (стало быть, мой второй дед, на могилу которого мне всегда отчаянно хотелось плюнуть) был своевольным и жестоким человеком. Это был настоящий сатрап, домашний тиран, изверг и живодёр в одном лице. Ему ничего не стоило в гневе переломить хребет кошке или пнуть дворовую собаку под брюхо так, что та до утра в муках подыхала где-нибудь под сараем. Свою жену, мать своих детей, он не уважал и ни во что не ставил, считая, что роль женщины заключается только в рождении детей и ведении домашнего хозяйства. За провинности он любого, невзирая на пол и возраст, наказывал с демонической жестокостью: беспощадно хлестал кнутом до тех пор, пока наказываемый не падал без чувств.
 
Моему отцу пришлось хуже всех. Будучи средним из троих сыновей, он оказался в самом незавидном положении. Старший брат, по рассказам отца, был довольно ленивым и всегда отстающим в учебе, поэтому все свободное время ему приходилось корпеть над учебниками. Младший брат был слишком мал, чтобы ему можно было доверить хозяйство. Таким образом, уже лет с двенадцати моему отцу пришлось выполнять всю мужскую работу по дому: вычищать конюшни от навоза, отводить на выпас овец, косить сено для кроликов и цыплят, полоть траву в огороде, помогать матери по хозяйству.

В шестидесятые годы транспорт в далекой южной глубинке тогда еще огромного Советского Союза был слабо развит. В основном для перевозки людей или грузов использовались лошади. Дед работал при колхозе возничим и снабженцем и часто подолгу отсутствовал дома, поскольку, в силу обязанностей, ему приходилось объезжать все окрестные села и собирать для колхоза молоко, яйца, мясо, сало, топленый жир, овчину. Мать же была слабой, болезненной женщиной, едва успевала справляться со стряпней, стиркой, уборкой, да к тому же в семье появился четвертый ребенок, нуждавшийся в постоянном уходе.

Детство у моего отца закончилось очень рано. Он не чувствовал ни любви, ни нежности, ни заботы. Он просто не знал, что это такое. Он не видел тепла в отношениях между отцом и матерью. Он ненавидел отца за то, что тот мучает мать. И ненавидел мать за ее слабость и покорность. Его единственной мечтой в детские годы, по его словам, было поскорее вырасти и до смерти избить своего отца, отомстив ему за мать и за собственное безрадостное детство.

Мой отец в свое время был очень несчастным ребенком. Он был бесправным и беспомощным заложником ситуации, разрешение которой от него никак не зависело.
Я его прекрасно понимаю, как понимаю всех детей, живущих в семьях, где практикуется насилие. Я пережила это, и знаю, как живут они.  Они  живут с постоянным ощущением страха. Этот страх может проявляться различным образом: от ухода в себя и пассивности до насильственного поведения по отношению к сверстникам или более слабым существам.

Наблюдая за происходящим в собственном доме, дети приходят к выводу, что насилие – единственный верный способ, при помощи которого взрослые разрешают свои конфликты и наболевшие проблемы. И поскольку родители тратят слишком много энергии и сил на разрешение конфликтов, у них совершенно не остается сил на воспитание и проявление любви и заботы к своим детям. В результате у детей возникает  чувство заброшенности и обделенности, что заставляет их думать, что они никому не нужны, что они не являются важными людьми, заслуживающими внимания и заботы.

Я знала всё это, потому что прочувствовала на себе. Но с самых ранних лет я видела и другой, положительный пример – моего любимого дедушки – поэтому всеми силами противилась тому, как хотел заставить меня жить мой отец. У него, к сожалению, такого положительного примера в детстве не было. Поэтому он и не мог бороться за право жить в нормальной семье, с более счастливыми родителями.
Он часто видел, как  отец издевался нал матерью,  как он таскал ее за волосы по двору, а она кричала и отбивалась, пытаясь высвободиться из его рук. Его мать никогда не смела перечить своему мужу.  Потому,  когда тот порой приводил в дом других женщин, она молча стелила им постель и уходила ночевать в конюшню.  Дед был большим самодуром, обладал вздорным характером, и его мало кто любил. Даже с родственниками у него не всегда складывались отношения.

К сожалению, мой отец впитал от него все самые худшие качества, став его вторым воплощением на земле. Я понимала, что живя в таких условиях и видя только такой негативный пример отношений между родителями, мой отец просто не имел шансов прожить свою собственную супружескую жизнь по-другому. А потому он искал себе такую жену, которая в точности бы повторяла черты и манеру поведения, свойственные его матери. Как известно, кто ищет, тот находит. И если отношения с моей мамой были запрограммированы в нем с детства как единственная возможная модель поведения между мужем и женой, то чем была обоснована его жестокость по отношению к собственным детям? Теперь я знаю ответ на этот вопрос.

Он вымещал на мне свои собственные обиды на своего отца. Он бил меня просто потому, что его в детстве тоже били. Он унижал меня просто потому, что сам все детство был в роли униженного, оскорбленного, растоптанного. Он говорил, что я бестолковая и никчемная, потому что сам не имел возможности регулярно ходить в школу, учиться и доказать, что он не хуже других. Он говорил, что из меня никогда не выйдет толку, потому что сам ни на что не годился: ему просто не дали такой возможности. Он сделал меня козлом отпущения, выместив на мне все свои детские невыплаканные обиды и не осушенные слёзы. Он сделал меня несчастным ребенком просто потому, что когда-то сам был таким же.

Я всё понимала. Но не могла постичь одного. Как в таких ужасных условиях в нем не выработался иммунитет к жестокости? Как в нем не поселилось желание уберечь своих собственных детей от той боли и ненависти, в которой пришлось расти ему самому? Ведь это так естественно: каждый нормальный отец желает, чтобы его дети жили лучше, чем жил он сам.  К сожалению, видимо, даже в этом правиле есть исключения.