Нет разницы между коричневым и красным

     Исследовавшие примитивный коммунизм ромейские братья Гракхи, как известно, послужили прототипами персонажей компьютерной игр супербратьев Марио, предоставивших подрастающим поколениям геймеров зрелищ, попутно доставляя пиццу среди изгибистых дорог и вычурных лестниц, по которым и заставили их передвигаться создатели игры, но еще никому до нынешнего режима путиноидов не приходило в голову оборотить день нынешний в прошлое. Оголтелое самовосхваление и неприкрытое холуйство, что, помнится, долго развлекали меня у Потупчик, дошло до утверждения странно звучащего постулата, что если бы не президент - диктатор, то и никакой победы в сорок пятом не было бы. Это доказательство гениальности фюрера, еще в нерожденном и даже незамысленном виде сумевшего повлиять на историцкий процесс, хотя, для справедливости, один из союзников, и одержавших победу над Рейхом, дядюшка Джо, конечно, вовсе не считал поганый майский день победой, наоборот, взятие Берлина Красной Армией он расценивал как сокрушительное поражение, крушение всех своих надежд и чаяний, а доставшаяся ему в кусок здоровущая часть Европы была ничем, по сравнению с запланированным им еще в тридцатых броском к Ла Маншу, впрочем, и до товарища Сталина убежденность большевиков в реальности мировой революции порождала иллюзии : вот - вот еще чутарик, мальца помочь Беле Куну и Розе Люксембург, и обрыбится вся планета, послушно падет к копытам нелюдей, действительно нелюдей, что никак - даже странно - не могут понять многие, то ли лицемеря, то ли на самом деле не считая человеческую жизнь ни за какую ценность. Поэтому мне уже не смешно, а противно при виде многочисленной мрази, продолжающей дрочить на великие эпохи, достижения, мартены и домны, долбанные ублюдки то ли лгут себе, то ли убедили себя же, что это было нечто шикарное, сраный по горбу Совок, убивший Россию и русский народ. Ладно бы, если б это были прямые потомки иудобольшевиков, как Удальцов какой, но нет, вроде, обычные люди, из народа, как говорится, но в бошках мрак и натурально говнище, дрочат и дрочат, кликушествуют и сокрушаются, геополитицкая катастрофа, хули. Особенно смешон президент - диктатор с его соболезнованиями, ведь любому понятно, что потолком лично ему при Совдепах была должностишка районного опера по работе с интеллигентными стукачами, никакой власти и украденных триллионов, да вся его гнилая хевра подвизалась бы на посылках, как и предыдущие комсомолята и завлабы немцовщины и гайдаровщины, сявки, сумевшие воспользоваться моментом. За что, кстати, честь им и хвала. Мы - то миллионами долбали и продолжаем долбать в коллективных носах, а эти шустрики подсуетились и оказались в шоколаде. А поскольку я так и остался пропитанным не отбеливателем Курта, а криминальным мировоззрением, сохранив чудом очистившиеся мозги по - прежнему наркоманскими, то не могу не выразить искреннего восхищения, без уважения, конечно, ко всем этим крысам, включая холуйскую обслугу из потупчиков и прочей х...ты. Хапнули, все делюга. А уважать подонков, даже не знающих о понятии общего блага, западло.
     - Всего на всех не хватит, - заметил горбатый, сидевший во главе богатого стола, неприязненно окинув взглядом вприщур потертые сапоги Шарапова. Перед началом операции Глеб Егорыч вовремя спохватился, увидев фронтовые офицерские сапоги молодого оперативника, вполне разумно указал на возможность этими самыми сапогами не только провалить операцию, но и замарать офицерскую честь.
    - У мусоров никакой чести быть не может, - сказал тогда Копытин, отчаянно выруливая в Сокольники. - Да и какие, на хрен, офицеры. Это как у американцев уже получается, переводят нам офицеры, а по - английски звучит просто как должностное лицо, официальное.
    - Керви на всех не напасешься ! - заорал Гриша Шесть на девять, стукнув водителя отдела по борьбе фотоаппаратом марки " Зенит " по затылку. - Как переводят - так переводят. Ненависть назвать отвращением и наоборот - это как ?
    - Кверху каком, - сурово ответил Жеглов, устанавливая сотрудников именно так, как только что сказал.
    - А мне много и не надо, - осклабился Шарапов, внутренне уже именуя Горбатого уже с заглавности (дважды уже ). - Мне бы сберкнижку, она мне сердце согреет, когда я с вами в подвал полезу.
    После этих воодушевляющих слов они полезли в подвал. Смею предположить, что до сих пор там кишат, всей своей говенной страной и столь же ублюдочным народцем, в общей массе даже не осознающим того, чем была их прошлая фашистская родина.