Пролог. Совершенная красота

Фанфик "Благодарен и сражён"
Фандом: Звёздные Войны. Игра - Star Wars: The Old Republic (SW:TOR)
Звёздные войны: Старая Республика.

Радости и горести отцовства главы Сферы производства и логистики.

Безусловная любовь родителя.
Безусловная любовь ребёнка.
Наследие в Силе и трагедия реалий несовместимых с переживанием прекрасного высшего чувства.
Невозможно оставить, отдать... Отпустить?
Обратная сторона познания великой радости - великое горе.
Что будет пожинать отец, а что могущественный ситх...
Возможно ли отделить в себе одно от другого во благо самого дорогого существа в жизни?

В ролях:
Дарт Ваурон
Кехари - лорд Наррат (оригинальный персонаж)

Второстепенные персонажи:
Дарт Серевин
Дарт Марр
Дарт Мортис
лорд Абарон
Дарт Лакрис

БЛАГОДАРЕН И СРАЖЁН

Предупреждение: текст содержит сцены 18+

ПРОЛОГ. СОВЕРШЕННАЯ КРАСОТА

Сначала несколько ночей с одним и тем же образом во сне.

Затем случайное видение с тем же ликом во время непринуждённого медитативного отдыха.

Бывает…

Иногда то, что видится по ночам может стать предметом дневного рассуждения, если выдалось свободное время и все прочие заботы оставлены за дверью личных апартаментов далеко от Цитадели.

Но, когда видение повторилось настойчивым ярким сюжетом прямо во время заседания Тёмного Совета, Ваурон понял, что дело отнюдь не во взявшемся из ниоткуда воспоминании о приятной связи с одной юной особой.

Стоило проверить, в чём дело и что леди от него могло понадобиться спустя время.

...Пять лет назад...

Просматривая последние данные по простаивающей недвижимости в Каас-Сити, глава Сферы производства и логистики обратил внимание на один большой особняк в «диком пространстве» — так называли весьма отдалённую от центральной инфраструктуры территорию внутри джунглей. Там частенько можно было найти настоящие дворцы с личным оборонительным сооружением и техникой, принадлежащие обособившимся родам чистокровных. Там же можно было встретить и брошенные замки, из которых давно сбежали все рабы и в лучшем случае при старом хозяине или хозяйке осталась пара верных слуг, которые не знали другой жизни, кроме как подле господина.

Присмотренный Дартом Вауроном объект был выставлен на торги по причине отсутствия наследников. Лорд, владевший домом, попал в опалу и пока был в бегах утратил влияние на сыновей. Старший сын разорил основной счёт, погиб от руки мастера. Младшие так же потерпели поражение во время обучения, успев набрать немало долгов по содержанию доставшегося им имущества.

Повелитель выкупил особняк, не глядя, определяя его под будущие нужды. Иногда такое имущество перепродавалось, иногда шло в дар любовнице или отличившемуся последователю. Ваурон никогда не скупился в благодарности и был щедр к тем, кто приумножал его собственное счастье и комфорт.

Посмотреть приобретение всё же пришлось, когда отправленный на место агент, уведомил нового владельца о якобы не выявленном ранее нюансе, с которым ему пришлось встретиться в почти опустошённом доме. Нюансом была юная чистокровная девушка, занимающая одну из комнат прислуги. Она отказывалась покидать особняк. Отказы не были угрожающими, но агент не нашёл в своём листе полномочий о разрешении подобных юридических проблем и на свой страх и риск попросил Тёмного лорда разобраться в ситуации лично.

Ваурон прибыл по адресу в замешательстве, но не лишённый азарта интриги. С одной стороны, он понятия не имел, с кем из родственников опального лорда придётся столкнуться, с другой — было очень интересно, кто оказался таким настойчивым вплоть до встречи с членом Тёмного Совета. Ведь он не просто заявил претензию на данный объект, но уже успешно оплатил покупку дома, парка и прилежащей к нему территории, прежде не приписанной к этой недвижимости, но взятой заодно, чтоб не мелочиться. Рядом был красивый горный массив… Немного изменив планировку дома, можно было бы пристроить крытую галерею, с которой будет виден потрясающий пейзаж. На прикупленной земле новый хозяин хотел разбить парк, развести высадку плодовых деревьев и среди редких цветущих кустарников построить беседку с фонтаном. Он уже согласовал усовершенствование проекта с личным архитектором и инженерами.

Внутри Ваурон обнаружил привычные для таких особняков: предметное опустошение и общую бедность в убранстве. Всё, что здесь когда-то имело ценность давно распродано. А что намекало на достоинство старого рода — поблекло со временем. Грустно видеть подобное и, к сожалению, в последнее время такие истории перестают быть единичным явлением.

— Повелитель.

В гостевой холл вышла чистокровная девушка. Остановилась в нескольких шагах от Тёмного советника.

Мужчина внимательно присмотрелся к замолчавшей незнакомке.

Очень скромно одета: домашние мягкие туфли, полотняные широкие брюки и блёклая подпоясанная туника. Никаких украшений, кроме едва заметной, короткой, золотой цепочки на шее. Длинные густые чёрные волосы ниспадали на плечи и скрывали остроту скул…

Почтительное приветствие задержалось, она не хотела поднимать голову без его дозволения.

Подойдя ближе, он снял с рук перчатки и приподнял лицо за подбородок, окаймленный маленькими острыми наростами.

Ваурон не сдержал вздоха от зрительного удовольствия, испытанного при встрече с юным чистокровным ликом перед собой. Большие янтарные глаза, прямой тоненький носик, изящные карамельные губы, узкие мясистые бровные наросты. Родовитая и в то же время невероятно утончённая красота.

— Кто ты? Как тебя зовут?

— Хетит, повелитель. Я служила своему Дому.

— Служила? Кем ты приходилась прежним хозяевам этого чудесного особняка?

Он тактично убрал руку, но не мог отвести от неё взгляда. Девушка, повинуясь, не прятала своих прекрасных глаз в ответ.

— Дочь. Сестра.

Это признание было горьким. Ситх чувствовал эмоции леди, они были яркими, искренними, однако в Силе её не было. И вместе с осознанием этого, прояснялась вся сложившаяся ситуация.

— Неодарённая. Тебя нет в акте наследования. Твоего имени нет в фамильном документе.

— Но я служила Дому.

Ей некуда было идти. Более того, вместе с горечью, Ваурон считал в ней обращение, которое она не боялась, а стеснялась высказать. Она не видела другой жизни и не знала, что ей делать. Она хотела остаться в привычных стенах. Мир за ними был ей неведом. Её туда не допустили. Определили, как недостойную — недостойную своего рода и фамилии. Унизили и спрятали ото всех. Сравняли с рабыней. Низменная семейная эгоистичная жестокость к рождённым без чувствительности к Силе.

— Я понял, чего ты хочешь.

Девушка взяла его за руку и повела за собой к покоям. И он не мог воспротивиться, заворожённый каждым движением. Её ладонь была невесомой. Взявшись за него и не увидев сопротивления, она испытала облегчение.

Быстро разделась и забралась под одеяло на своей небольшой постели, ожидая, что новый хозяин особняка сам примет то, что ему предложили. Она даже не подумала о том, что могла бы воспользоваться большими покоями лордов. Считала, что имела право только на эту крохотную обитель… или не имела прав вовсе, и сейчас ей нужно было просить своего нового господина о милости. Но она не просила… Не жалобила, не молила, и не стыдилась. Ваурон чувствовал её смущение, пока стоял рядом и медлил. В её приглашении не было пошлости и не было заклания.

Пришло очередное понимание.

Он самостоятельно находил ответы на свои не озвученные вопросы.

Её приучили так себя вести. Использовали.

Она думала, что делает то, что должна делать и то, что от неё ждут.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

Ситх присел на край кровати и, отбросив перчатки в сторону, наклонившись, прикоснулся ладонями к её лицу, аккуратно проведя пальцами по контору маленьких острых косточек у подбородка.

— Твой портрет не заказывали для галереи?

— Нет, повелитель.

— Большое упущение. Я пришлю художника. Ты должна быть запечатлена кистью.

Ваурон припал к мило приоткрытому рту губами и после каждого короткого поцелуя отдалялся, чтобы взглянуть на поразившую его девичью красоту. Оттянув одеяло с шеи и ниже, повелитель провёл кончиком языка по ключицам и расцеловал маленькую грудь, вернувшись к лицу, спросил:

— Поможешь мне раздеться?

Ему нужно было занять её отвлечением. Мелкие задачи обычно помогают женщинам расслабиться.

Скованная. Передёргивает плечами — сбрасывает озноб страха.

По всем правилам приличия и по диктату разумного выхода из положения, ему не стоило принимать это интимное предложение, в котором не было никакого искреннего интереса к его персоне. Только вынужденное обстоятельство и выученная роль, привитое поведение поглумившимися родственниками над собственной кровью. Но влечение стало непреодолимым. Ваурон не мог отказать себе в удовольствии приласкать случайно встреченное, обожествляемое им, неповторимое женское очарование.

Занятие было знакомо. Справилась с застёжками мантии и защитного корсета быстро.

Когда изящные пальцы прикоснулись к ремню брюк, ситх остановил её и, подняв обе девичьи ладони к своему лицу, поочередно поцеловал.

В лице Хетит была растерянность. Нежность ей не знакома.

— Красавица! Не бойся, я тебя не обижу, — отпустив ладони, мужчина погладил по волосам, опускаясь кистями по возбуждающим женским изгибам: — Замёрзла. Ложись под своё одеялко, милая.

Прежде чем вернуться в постель, девушка сняла с шеи своё единственное украшение и спрятала его в ящик прикроватной тумбы.

— Чей-то подарок? — жест не остался незамеченным.

— Символ традиции. От отца.

Разумеется, Тёмный советник понял, о какой традиции речь.

Если старший в роду замечает оформление дочери как женщины, он имеет право на первую ночь. Древнее правило, к которому достаточно давно в чистокровных семьях было принято вольное отношение и пользовались им крайне редко, либо отдельно взятые фанатики, либо из обыденных собственнических соображений и извращённых желаний.

Предположения подтвердились.

Беспомощную в сопротивлении, лишённую прав девушку использовали собственный отец и братья.

Быстро разобравшись с оставшейся одеждой и обувью, ситх прилёг рядом и укрыл обоих с головой, увлекая юную леди в своё горячее объятье. Кончик холодного носа, коснулся его шеи и Ваурон услышал подавленный всхлип. Чтобы не поддаться неловкости мыслей о том, что он успокаивает чужого изнасилованного и отвергнутого ребёнка, он приступил к продолжению волнительной прелюдии и вскоре стал вознаграждён сменой всхлипов напряжения на естественные стоны вожделения.

Одеяло было сброшено в ноги. Нежность ласк не прекращалась и в моменте страстного акта, когда мужчина накрыл собой отдающееся ему тело, теперь уже в желании, что ему удалось разжечь.

Ваурон никогда не видел такого удивления на женском лице в момент наивысшего пика удовольствия от близости. Неужели до него никто даже не старался раскрыть этот цветочек взаимно?! Она испытывала это впервые.

Хетит заулыбалась и, хватаясь за плечи повелителя, закрыла глаза. Стон наслаждения резко сменился громким открытым рёвом, но тот тоже стих, обратившись молчаливым, сдерживаемым годами, плачем.

Сдавшись собственному оргазму, Ваурон позволил себе минуту на то, чтобы перевести дыхание, уткнувшись лбом в её алое плечико.

— Иди ко мне.

Он перелёг на бок и снова дал ей своё покровительственное объятие, чувствуя, как она вжимается в него, требуя больше и больше, желая утонуть в этом принятии. Она вела себя бесконтрольно, с ней никогда этого не происходило. Ей никто не дарил ни нежности, ни ласки, ни удовольствия. Служанка для быстрых, варварских утех.

— Я восстановлю тебя в правах. Будешь здесь хозяйкой. Это твой дом, лапонька, — целуя девушку в лоб, он иногда заглядывал в безостановочно плачущие глаза, но потом снова прижимал её к груди: — У тебя будет свой личный счёт. Ты ни в чём не будешь нуждаться, как и подобает настоящей леди. Вернёшь прислугу. Правда… я уже одобрил пару изменений в комплекс твоего особняка, но ты ведь не против расширения?

Окончательно пробудившись от спавшей пелены полученного наслаждения, Ваурон понял, что то же произошло и с девушкой в его руках. Она успокоилась и, слушая его, явно не верила в такие перемены своей жизни или не могла их представить. Советник, отправляясь посмотреть свое приобретение, тоже не мог представить, чем этот визит вне расписания для него обернётся.

— Посмотри-ка на меня, — высказанное им желание прозвучало строго, леди среагировала молниеносно и, приподнявшись, отстранилась; села на колени и внимательно смотрела на того, кто пообещал ей жизнь, которой она для себя не знала: — Да… Я пришлю художника.

Ваурон рассматривал её после всех пережитых эмоций — она сияла!

— Я буду вам служить.

Девушка улыбнулась снова, а он очень давно не видел такой искренности в этом благодарном выражении.

— Хетит. Если только ты сама захочешь — дай знать, и я навещу тебя. Но служить мне так не надо. Ты не рабыня. Почувствуй себя свободной от всех и от всего. Я давно не видел леди красивее тебя… Не устоял в желании прикоснуться раз ты предложила. Прости старика.

Улыбка растворилась в невозможности правильно выразиться. Из вежливости ей хотелось сказать: «Вы не старик», но это было некрасиво и неуместно. Как принять такое признание она тоже не знала.

— Спасибо. Повелитель.

Склонённая в почтении и благодарности прекрасная головка…

Пришлось оторваться от мягкой подушки и снова заставить её поднять своё личико.

— Выше носик, леди! Да… вот так.

Прикоснувшись к маленьким губам своими, в этот раз он не стал задерживаться и, поднявшись с постели, принялся одеваться. До заседания Совета оставался час. А по-хорошему, он намеревался приступить к реализации всех своих обещаний, не откладывая. Для его возможностей это не составляло особого труда.

Побыть героем для маленькой красавицы оказалось слишком приятно. Ваурон любил такие переживания и всячески старался продлить эту эйфорию.

Выполнив всё, что счёл должным со своей стороны, Тёмный советник лишь однажды навестил леди с пожеланием увидеть, как прошла перестройка особняка и расширение парка.

Портрет Хетит был представлен в геральдическом зале среди других членов семьи. Она была вписана в фамильную историю по велению попечительствующего, в официальном документе за подписью Дарта Ваурона и некоторых привлечённых лиц, засвидетельствовавших прямую линию наследования.

В беседке с фонтаном его угостили вкусным десертом.

Встреча прошла в стеснении и ещё большей неловкости, которую никак не преодолеть. Красавица улыбалась, мило рассказала ему о переменах Дома. Про личную жизнь молчала, и он не стал ей делать предложений о своем содействии, хотя мог помочь ей в устройстве удачного брака. Смущать собой только привыкающую к новой жизни, мужчина был больше не намерен и самоустранился до личного пожелания о встречи.

На прощание он поцеловал ей руки и надёжно заверил ещё раз, что если ей что-то понадобится — её старый друг лорд Ваурон доступен для неё в любое время.

В ближайший год инициаций о встрече или обращения с просьбой не последовало. Но он часто вспоминал её красивое лицо полное удивление от ощущения первого в жизни оргазма.

Со временем ситх перестал возвращаться к этому образу вовсе и оставил этот интригующий эпизод в прошлом, не интересуясь делами леди. Он не привык навязывать себя и не считал её чем-то обязанной. Всё, что повелитель для неё сделал, он сделал по собственному желанию и в своё удовольствие. И скорее был рад тому, что юная особа последовала его совету и, просто приняв его щедрость, стала свободно пробовать жизнь на вкус, не нуждаясь ни в чьём опекунстве.

...Действующее время...

Свои видения Ваурон не трактовал.

Незамысловатое повторение одного и того же образа: улыбающаяся Хетит счастливо протягивает к нему свои руки. Хочет ли она что-то сказать, благодарит ли, желает обнять…

По прошествии пяти лет без информации о содержании переписанного на неё дома, запросив сведения о том, не сбывшемся в его коллекцию каасском владении, он получил не менее интригующую весть об отсутствии хозяйки.

Покинула она своё имение практически сразу после их последней встречи и ни разу за эти годы не возвращалась.

Проследив историю распоряжения кредитным счётом, Ваурон также был сначала удивлён, затем рассержен и только после — расстроен. Она не воспользовалась его деньгами. Оправдание было очевидным — леди не хотела стать никому должной. И предположительно — не хотела быть найденной по следу обналичивания средств.

Так выяснилось, что ни один из его даров она не приняла. Мужчина надеялся на то, что хотя бы те драгоценности, что он ей отправлял, остались при даме.

Странной и нелогичной была сама пропажа Хетит.

Ведь изначально она страшилась именно этого — лишиться дома. Куда она могла отправиться и зачем? Мог ли кто-то вынудить её? Запугать? …Какой-нибудь объявившийся мерзавец из незваной родни?

Но никаких притязаний на имущество больше не было. Тишина и отсутствия хоть какого-то очевидного намёка на произошедшее. И произошло ли что-то?

Если бы не настойчивость видения, Ваурон ещё бы не скоро узнал о подобном развитии этой истории. Теперь поиск красавицы Хетит стал делом не только принципа, но и личной загадкой.

Чистокровный пробовал погрузиться в транс в состоянии очередного повторения образа и, потянувшись к нему, хотел найти подсказку или ответ, но ничего кроме тёплой обескураживающей улыбки не находил.

Большой гонорар для лучших специалистов в своём деле.

Один из наёмников присылает координаты найденной по одному имени и внешним характеристикам.

Хетит была обнаружена на нейтральной планете во Внешнем Кольце.

Маленькая земля с тропическим климатом. Местные поселенцы промышляли связями с большими мирами, предоставляя редкие специи и лечебные травы. Населялась людьми, твилеками и, как ни странно, зайгеррианцами — отщепенцы, разбившие целые селения в лесах. Некоторые смешались с людьми на работах в найме. Преимущественно работа была сельскохозяйственной, рыболовецкой и соответственно — торговой. Твилеки и другие менее распространенные на планете виды селились обособленно и имели свои рынки сбыта выращиваемой и собираемой продукции.

— Далеко забралась, лапонька.

Тёмный советник стоял на пороге глинобитного строения с соломенной крышей. Рабочее помещение — не жилое. Но нашёл он её именно здесь, среди подвешенных букетов из ароматных лекарственных растений.

— Повелитель!

Обернувшись на голос, молодая женщина испуганно воскликнула обращение к нему, но не кланялась.

И никакой улыбки или протянутых к нему рук…

— Что случилось, Хетит?

Ваурон чувствовал этот испуг, переходящий в нерациональный ужас, который она пыталась взять под контроль, но он не поддавался.

— Не забирайте… Пожалуйста! Прошу…

Она не просила. Он слышал сиплую мольбу о милости, но помимо импульсивных эмоций настигнутой им леди, стал ощущать присутствие в Силе. Чьё-то могущество становилось всё ближе и чувствовалось им, как что-то невероятно знакомое, но он никак не мог распознать, пока не оказался внезапно схваченным за руку.

Инстинкты старого воина и колдуна молчали. Ничто не несло угрозы, тем сильнее было его удивление этой хватке и притяжению к себе.

Ваурон готов был поклясться, что кто-то не хотел быть обнаруженным только затем, чтобы, проявив себя неожиданно, обратить к себе всё его внимание.

— Па!

Маленькие красные пальцы мальчика крепко обхватили мужскую ладонь. Возглас безошибочной значимости был обращён к нему, как и восторженная улыбка… как и узнаваемый разрез глаз, хоть те и были сейчас чистым янтарём, но уже сияли Силой.

Без всяких сомнений Ваурон знал, что на него во все глаза смотрит его ребёнок. Его маленькая копия. Четырёхлетний малыш, которого Хетит родила уже не на Дромунд-Каасе, а далеко от Империи.

Одарённый. Чувствующий и источающий Силу.

«Папа» — обращение, прозвучавшее детским голосом, повторилось, но улыбающиеся ему губы не размыкались в слове. Ваурон слышал это в своём сознании.

«Я узнал тебя. Слышал далеко. Ты, как я.»

— Он почти не говорит. Кехари…

Хетит нервно отёрла ладонями лицо и хотела взять мальчика на руки, но Ваурон остановил её жестом свободной руки.

— Конечно. Нет необходимости, имея такой Дар.

— Пожалуйста…

Последнюю мольбу он прочитал по её губам. При ребёнке она стала сдержаннее в проявлении эмоций.

«Я покажу наш дом. Идём.»

Маленькие ручки потянули взрослого за собой.

Жилое помещение мало отличалось от рабочих построек. Меловые стены, крохотные стекольные окна. Крыша не просвечивала — деревянная с настилом.

Не дом, а домик, разделённый на пару комнат: кухня и спальная.

Экскурсия не заняла много времени, но Ваурон был познакомлен с каждой вещью принадлежащей Кехари.

«Дака. Зарила. Пикет и Жимка» — имена его мягких самодельных игрушек в виде местных зверей: «Мне их подарили. А его создала мама. Уруз. Он нерфа.»

— Да, такое животное я знаю.

Ситх слышал голос ребёнка в своём сознании, а отвечал ему вслух, потому что был знаком с практикой обратного общения, но она была лишена подобной лёгкости и непринуждённости. То, с чем повелитель имел дело в своих ментальных возможностях, не использовалось естественным образом для обыденной коммуникации. Техники допроса и принуждения. Гипноз подчинения...

«Ты хочешь пить.»

Когда сын вывел его из своих детских покоев и усадил на кухонный табурет, то сразу по-хозяйски гостеприимно предложил ему напиток. Сам залез на стул, налил из кувшина сок в красиво расписанную пиалу и подал мужчине.

У Ваурона действительно давно пересохло в горле, и такая забота была очень кстати. Мальчик не просто мог присутствовать в его разуме и говорить с ним, он чувствовал его физически.

— Спасибо.

Напиток напоминал ягодное пюре или сок с мякотью. Кисло-сладкий вкус, скорее десерт, чем напиток, но жажду утоляло.

«Он вкусный. Из фари и ликамы. Они растут в лесу. Я помогал собирать.»

Определённо, это то, чем должен заниматься родовитый чистокровный ребёнок с феноменальной одарённостью. И это, то место, где он должен расти. То окружение, в котором должен встречать своё становление.

«Сейчас войдут.»

Дверь открылась и в кухню первой вошла не Хетит, а очень крупная зайгеррианка в платье с передником. Она мельком оглядела незнакомого ей господина, и более чем грациозно для своей фигуры изобразив реверанс, сказала что-то на смеси из неизвестного языка с общегалом, жестом призывая мальчика подойти к ней.

Ваурон предположил, что смог разобрать одну из фраз правильно: «Помоги старой тётушке, котёнок».

Кехари понял больше и, охотно спрыгнув с табурета, пошёл за своей знакомой.

В помещении остались двое. Отец и мать, бросившаяся в ноги тому, кто ещё не успел ей сказать ни слова о своих намерениях, но она давным-давно знала, что должно произойти.

Хетит всё поняла ещё тогда, когда впервые почувствовала новую жизнь в своей утробе.

— Оставьте его мне, повелитель. Оставьте! Он мой мальчик. Мой сын!

Знакомые слёзы. Это безупречно красивое личико он уже когда-то видел плачущим, но когда-то это был высвобождающий чувства плач, сейчас — стенание несчастья и бессилия перед ним.

Подняв леди с колен, Ваурон обнял её и погладил по спине, стараясь успокоить.

— Удивительно, что именно ты родила такое чудо. Хотя… Нет. Не удивительно, — отстранив женщину от себя, он взял её мокрое лицо в ладони и поцеловал в губы: — Мой красивый цветочек. Я благодарен и сражён.

Она сглотнула и, приоткрыв рот, часто задышала, останавливая слёзы. Распахнув свои прекрасные глаза, в надежде присмотрелась к выражению лица мужчины:

— Вы оставите нас?

— Хетит… Ты убежала так далеко…

Погладив девушку по волосам, он поправил две её толстые косы, перекидывая их из-за плеч к груди.

— Нет! Нет… Не надо. Он такой хороший мальчик!

Тёмный лорд мог предложить ей вернуться на Дромунд-Каас, но отказ был очевидным. Мать не хотела, чтобы её нашли. Не хотела отдавать своё дитя. Ему. Она не была ситхом в полной мере, не ведала Силы и была чужда всему, что её окружало в детстве. У неё не было счастливого детства. Она слишком хорошо и слишком близко знала, какими были её отец и братья. Она не хотела, чтобы её сын становился таким. Она не хотела, чтобы он был частью того мира. Потому бежала в далёкую и бедную неизвестность. Но… именно здесь и нашла себя. Эта планета и жизнь на ней были ей ближе, чем все богатства, подаренные советником. Выношенный и рождённый мальчик был бесценной радостью и безусловной любовью.

Ваурон не мог на неё злиться за сокрытие его ребёнка. Не получалось.

Оставался только один вариант.

Прикоснувшись пальцами к женскому виску, ситх проговорил так, чтобы она беззвучно повторяла:

— Мастер прибыл за учеником. Как ты и ждала. Наш мальчик в безопасности. Нет причин тревожиться. Нет боли и печали. Ты безмятежна и счастлива.

— Мастер прибыл за учеником. Как я и ждала. Мальчик в безопасности. Нет причин тревожиться. Нет боли и печали. Я безмятежна. Я счастлива.

Ментальная подмена принималась установкой в её сознании. И если понадобится — утверждающим откликом на чьи-то наводящие вопросы. Больше, чем требуется, он не вмешается в её новую жизнь, которая ей по душе. Хетит нашла здесь отдохновение от своего прошлого, найдёт и будущее.

— Прости меня, лапонька. Ты знаешь — я позабочусь о нём.

На успокоенном лице была мягкая улыбка. Взгляд неестественно замирал в реакциях — последствие гипнотического воздействия. Материнское сердце ещё долго будет испытывать опустошение, и искать вырванное из памяти переживание, но со временем пройдет и это.

Материнство и тихая сельская жизнь округлили женское тело и лицо, но так красавица стала лишь ещё ярче в своих идеальных чертах. Мужчина в последний раз задержался в своём любовании ею и вышел на улицу.

Ребёнок уже со всех ног мчался к нему, несомненно, уловив желание отца найти его.

Где-то вдали стояла недовольная зайгеррианка, уперев руки в бока, но затем обратно подняла огромную плетёную корзину с земли и понесла дальше. Большая кошка лишилась маленького помощника.

— Нам пора, «котёнок».

Ваурон поднял сына на руки, повторив понравившееся ему умиление. Мальчик, молча, посмотрел в сторону дома. Не понимал, что от него хотят, и чувство ему не нравилось.

— Пойдём. Попрощаешься с мамой.

— Не хочу.

Решительно выдало это маленькое чудо, наконец, прибегая к реальному разговору с тем, кого он на самом деле совсем не знал, но был связан не только по крови, но и по наследию могущества в Силе.

Притяжение было обоюдным, размывающим границы разума и чувств, словно они были одним живым существом. Но, если Ваурон уже отчасти понимал эту связь, обладал взрослой самостью и волей, то дитя не ведало границ и обучение понимать себя и контролировать ему только предстояло.

Вспыхнувшая и сразу оформившаяся связь настораживала беспредельностью, но Тёмный лорд знал, что впереди у него много времени на то, чтобы с интересом и всей проникновенностью опытного мастера Силы в этом разобраться.

— А отправиться со мной в путешествие хочешь?

Молчание. Без размышления. Ваурон его не слышал, но возмущение в Силе отчетливо говорило о том, что к Ней взывают.

Советуется? Даже не имея представление к чему тянется… Тянется!

«Хорошо»

Ответ казался сознательным, но бесконтрольно обращённый ментальной Силой, выдавал принятое решение, продиктованное подчиняющей волей. Он просил у Силы совета, Сила вела его. Только пока ещё он не мог распознать, что иногда Силой управляет тот, кто имеет большую личную волю.

Хетит вышла на крыльцо и помахала рукой. Мальчик помахал ей в ответ.

Вот и всё прощание.

Ситх решил, что больше задерживаться нельзя. Иметь дело с детской истерикой ему ещё не приходилось, и нарываться не было желания. Не стоило делать акцент на происходящем. Ни в мыслях, ни в действиях.

Лишь подойдя к своему сопровождению, ожидавшему у корабля, Ваурон понял, что всё это время прижимал мальчика к себе, не разжимая объятия. Растворение в ощущении своего живого продолжения было для него новым, и он в нём тонул. Им управляло только одно повторяющееся в сознании слово: «моё». Лизало его «я» небывалым удовлетворением: «моё». Ни с чем несравнимое самоутверждение: «моё».

— Возвращаемся в систему Дромунд. Немедля.

Даже заняв удобное кресло в своей каюте, ситх не хотел выпускать мальчика из рук, тот тоже не изъявлял воли сменить положение, а только ответно держался руками то за мужские плечи, то за шею. Множество маленьких костных наростов точь-в-точь, как у того в чьих руках он был, пока были не такими острыми и длинными, мягко почёсывали бордовую кожу старшего.

Наклонившись к детскому виску, он скользнул губами по пока ещё едва заметному бугорку, который с возрастом станет полноценной короткой острой косточкой. Ваурон начинал нежиться, целуя сына в лоб. Принюхиваясь к волосам, ловил приятный запах близости родного.

«Плоть от плоти» — сейчас он впервые знакомился с этим определением всеми органами чувств.

Слияние в Силе больше поразило мальчика, прежде явно не встречавшего ни одного адепта в принципе, как и ни видевшего ранее ни одной мужской особи своего вида. И советник ликовал тем, что успел забрать своё. Представление о том, что до того, что принадлежит ему по высшему праву — праву крови, дотронулся бы кто-то другой, прошлось в нём раскалённой волной гнева…

Сын удивлённо приподнял голову, но ничего не спросил.

— Ты моё сокровище. Никому тебя не отдам.

Сняв перчатки, Ваурон прижал к себе ребёнка в трепетном, греющем поглаживании. На малыше была самотканая рубаха с яркой узорчатой вышивкой, такие же штанишки и вместо приличной обуви — плетёные сандалии.

Грусть… С каждой минутой перетекала от маленького детского «я» к взрослому и большому.

— О чём ты задумался?

— О маме. Она другая.

Неудобных вопросов и ответов не избежать и впереди их будет очень много.

— Маме было грустно прощаться с тобой, но это необходимо, — ладонь взрослого успокаивающе наглаживала по гладким чёрным волосам: — Ты очень талантливый, Кехари. Такому таланту нужен подходящий мастер. На той планете таких нет, а ты совсем скоро подрастёшь. Будешь большим. Сильным. Я научу тебя всему, что знаю.

— Я плохо попрощался. Я вернусь к ней.

— Я попрощался за тебя, мой мальчик. Но, конечно… Позже, мы обязательно её навестим.

Ложь во благо и дипломатия. За долгую жизнь ситх выучился этому, как искусству до того, что сам верил в сказанное, пока о том думал и произносил вслух, а значит и сына не должно коснуться смятение.

Если в первые часы знакомства с сыном, Ваурон не задумывался о происходящим, растворившись в своей радости и постигая собственное удивление, то сейчас, держа в руках свою драгоценность, будучи на собственном корабле и возвращаясь в родную систему с дальних рубежей, уже попробовал несколько блокирующих техник — бесполезно. Выстроить границу между собой и сыном в мгновенно сформированной связи силового слияния не получалось.

Чем сильнее спадал первый аффект счастья в познании себя отцом, тем острее ощущалась нужда в практическом разрешении сложившегося положения. И если детские чувства и мысли его не пугали, то вот ребёнку мысли и чувства отца знать не просто не обязательно, но категорически не следует.

Дромунд-Каас многое должен был расставить на свои места.

Но впереди было шесть часов перелёта.

Поднявшись с мальчиком на руках, повелитель прошёл к небольшому панорамному окну и опустил дитя на комфортное мягкое сидение под ним. Кехари был впервые в космосе. Впервые видел бескрайние просторы Галактики.

Приятное отвлечение и любопытство. А ещё — огромное желание… Странное. Хотел нырнуть в пространство проносящихся мимо звёздных систем. Он чувствовал скорость и, слившись со своим видением, едва не упал спиной назад.

Подхватывая за подмышки и вновь забирая к себе на руки, отец понял, что весь долгий перелёт оторваться от сына он не сможет.

— Мда… и правда, как котёнок.

Укрыв ладонью разгорячившийся детский затылок, ситх снял острый болевой шок. Погружение в восприятие бесконечности Вселенной во время пребывания в гиперпространстве… Сам бы Ваурон никогда не рискнул испытать такое в трансе Силы, но сейчас не он выбирал, чем занимать себя.

— Па…

— М?

Боль ушла, но головокружение осталось.

«Я оставил своих зверей.»

Именные игрушки… Точно. Для ребёнка это очень важно. Ваурон почти не помнил своего детства, но был уверен, что не менее сына переживал бы за свою собственность.

— Мама их никому не отдаст.

«Нет. Должна отдать. Друзья их будут любить.»

Ответить на это было нечего.

Таймер лежащего на столе датапада, продолжал сигналить о непрочитанных сообщениях.

Глава Сферы производства и логистики бродил по своей каюте, укачивая сына на руках, расцеловывая его попеременно, то в лоб, то в виски и в ярко-алые гладкие щечки с наметившимся бугорками будущих маленьких скуловых отростков. Они отрастали к шести годам.

— Милорд!

— Тсс!

Ему показалось, что мальчик почти заснул, но тут на пороге возник старший помощник капитана. Наверное, их выбросило из гиперпространства и впереди республиканская армада — иного объяснения нарушению покоя повелителя во время перелёта быть не могло.

Ребёнок открыл глаза и посмотрел на вошедшего.

Младший офицер держал в руках поднос с несколькими блюдами полными нарезанных фруктов.

— Здесь всё, что есть, повелитель.

Маленький чистокровный радостно улыбнулся и Ваурон понял, кто сейчас «повелитель».

Кивнув служащему, ситх вздохнул. Этот лейтенант встречал их у корабля и Кехари поймал с ним зрительный контакт. Знакомился с новым человеком, оказавшимся в пределах видимости. И теперь запросто раздавал ему приказы. Пока это было всего лишь обыкновенное детское желание лакомства в состоянии стресса от обилия эмоций и новой информации, полученных за какую-то четверть суток.

— И мясное ассорти было бы тоже кстати.

Изобразив деланную обиду, Ваурон пожал плечами и усадил сына на своё кресло перед подносом.

— Что ж… Будем портить аппетит сладким.

Придвинув к столику гостевое кресло, он занял место рядом и обозначил меню:

— Джоган фрукт, винная ягода и…

— Милорд!

Лейтенант снова нарушил уединение, но искренне полагал, что исполняет волю повелителя. На столик было поставлено ещё два блюда с нарезками — два сорта мяса и сыры.

Офицер ретировался также мгновенно, как и появился в каюте.

Ваурон задержался взглядом на мальчике успевшем умять половину сладостей. Фруктовый сок стекал по его рукам и подбородку, задерживался на явных мясистых лицевых отростках, каплями спадая прямо на льняной ворот рубахи.

Нарезки были отличной закуской к одному из его любимых игристых вин, но лучше об этом не думать. Ломать разум того бедного служащего, где добыть «повелителю», отдающему приказы в его голове, зиостское коллекционное будучи в гиперпространстве, было не к месту и не ко времени, хотя увидеть подобное будь Ваурон на пол века моложе было бы чрезвычайно весело.

— Он очень любит девочку.

— Кто, Кехари?

Отвлекшись на еду, мужчина не сразу вернулся в ход его мысли, но ответ был логичным.

— Тот человек. У него есть маленькая девочка. Красивая. Я хочу дружить.

— Ах, да. У офицера есть семья. Конечно, — рассмеявшись, взрослый откинулся на спинку кресла и сытый, но весь перемазанный в соке ребёнок, перебрался к нему на колени: — Мы найдём тебе друзей.

— У тебя есть ещё такие, как я. Я хочу их увидеть.

Сын стал заметно разговорчивее вслух. Но последнее было не вопросом, не просьбой, а почти что требованием. Но волновало не это, а произнесённое утверждение.

Так Тёмный советник понял, что дело было не только в присутствии и считывании сиюминутных размышлений и физического состояния. Юное дарование копало глубоко. Неосознанно, но получало всё, что хотело знать, всё, что его интересовало.

Другие дети, о которых Ваурон знал и иногда издалека наблюдал за их жизнью, не обладали ярко-выраженным талантом. Росли, проходили становление в своих семьях. И более того — чистокровные, воспитывающие их, думали, что воспитывают родных дочерей.

Этот мальчик был его первым сыном. Единственным. И с таким необузданным потенциалом!

— Они не такие, Кехари. Ты у меня один.

Взяв с подноса салфетку, отец принялся вытирать родное, такое похожее на него личико.

— Но я хочу их увидеть.

Необузданный потенциал приправлен не менее невиданным упрямством.

— Увидишь.

То, что он не успел оттереть с сына, теперь придётся оттирать с себя, потому что ребёнок бросился в самое тесное объятье, прижавшись щекой к щеке взрослого.

— Я один. Буду любить за всех.

Чувствуя липкое шершавое трение о свою шею, Ваурон понял, что мальчик вымазался в джогане по самые рукава, но осторожно опуская с себя детские ладони, пальцами нащупал самодельные украшения, покрывающие запястья.

— Мамина работа? — спросил, рассматривая вязаные пёстрым орнаментом ниточные браслеты.

— Я сам. Связываю, — проявив взаимный интерес, сын осторожно пригладил пальцами вытянутые кольцевые обхваты, в которые были продеты самые длинные лицевые отростки ситха: — А это?

— Традиция. Такие украшения дарят старшие младшим на посвящении в таинство.

— Что нарисовано?

— Смысл сакрален. Особый символизм.

Мальчик был ещё слишком мал, чтобы понимать это, но кроме прямых объяснений, другие в голову не приходили и виделись лишними.

— Я узнаю. Ты мне подаришь?

Поднос со сладостями был слишком большим, а ребёнок явно не знал меры.

Сын икнул, а Ваурон не смог сдержаться и, прыснув смехом, прижал его обратно к своей шее.

Тёмный советник не помнил, когда в последний раз его насмешка была именно такой…

Трезветь от умиления не хотелось. Можно было позволить себе задержаться в аффекте своей радости встречи с таким неописуемым счастьем.

Датапад с непрочитанными сообщениями погас. Установленный для работы таймер просигналил трижды и перешёл в режим ожидания.

Где-то сегодня явно обойдутся без контроля руководящей руки.

— Я подарю тебе всё, что захочешь.

Часть I. 1. - http://proza.ru/2024/08/19/710