В сторонке солнечного залива

Мы пишем друг другу взахлёб, неловко встречаемся: наши десять свиданий и одно расставание — обычные и стеснённые моменты.

11 мая.
А что, если — звоню впервые — она ответит, но холодно скажет: «У меня есть парень» — горькое признание.

— Это нормально, — и в полусне еще, — так и должно быть. А ещё, это важно, что так оно и есть. Ты красивая девушка. Я не знаю нужно ли мне это говорить, но я с первого взгляда, как тебя увидел, понял, что ты мне нравишься. Но предчувствуя твой вопрос, скажу, мы не можем быть друзьями. Я хороший друг, верный, но друг у меня уже есть.

Звоню, пока не возьмёт… Сбросила. Вот так, на сердце даже легче стало. О чём бы я не начал думать, уже многое улетало…

...Перезванивает!

— Да, да-да. Была совсем занята. Алё. Я тебе напишу, обязательно, чуть позже… договорились.

Сбросила.

Сердце уставилось в образ памяти тебя.

Вот такой вот он — первый разговор.

Я жду тебя с любимыми твоими цветами: на нашей лавочке, в нашем месте, в самое любимое наше время, зная, какой ты будешь в нашу девятую (как в самую первую) встречу. Вот оно — ты идешь.

30 апреля
Таяла в душе мечта о пятой встрече
Я себя сравниваю с «Легендами Осени» и другими настольными кассетами моих счастливых дней — наших дней юности. Мы держимся этой памятью, все мы – старыми наклейками, выцветшими дневниками А, Б и других классов, тетрадями с аппликационным подчерком и открытками для мамы – с самыми любимыми, без неловкости, словами.

Мы все держимся этой памятью.

— Везде растут дети, и многие плачут, — неловкое для меня откровение вдруг показалось важным.

— Больше всего люблю видеокамеру, — сбрасываю и с себя упаковку, — часто снимаю то, что другие отчего-то не замечают, мне так кажется.

«Твой ответ, ненаглядная!»

15 мая. 12:30
Десятое свидание
В кафе безлюдно. Официант сам собою очутился по правую руку с электронной записной книжкой и тонким перышком — готов взять заказ. Она обратила внимание на то, что сама получила часом ранее: QR-код — небольшой, легко поместившийся на ладони. Официант без промедления отсканировал и удалился. Какое-то время побыла одна. Официант явился так же незаметно с небольшой упакованной коробкой.

— Вот, велено передать вам.

— Мне? — удивленно приподняла глаза.

— Не именно Вам, а владельцу, — и кивнул в сторону QR-кода, лежавшего на столе. Взяла, аккуратно чуть потрясла и, поблагодарив, покинула заведение в волнении.

Кафе было уже третьим местом за сегодняшний день, что она посетила, двигаясь по плану Его загадок.

22 апреля
Гуляем по парку, пьём кофе, играем в Бумажные фильмы. С каким волнением ждал откровения третьего нашего свидания. Тебя, такую единственную, уже не найду.

— В машинах, которые оставили без присмотра, ключи всегда спрятаны в козырьке, над сидением водителя, — твой предложенный вариант Бумажного фильма. Моя очередь. Хорошенечко думаю, мои планы – тебя разгромить:

— Когда персонажи умирают, у них есть достаточное время, чтобы сказать что-то важное перед смертью.

3 мая
Когда торопится душа дрогнуть
Ты мечтаешь поселиться на улице Художественная. Твой идеал — живописец! С упоением вся в рассказе о том. Я пересказываю страсть твою перед воображением сна. Старый сожитель улицы Художественная (её прозвали так из-за количества творческих единиц на съёмный метр) странный, пытался жить поэтом. Мог по часу стоять у озера, замерев — «улавливать момент», запечатляя его в памяти, и на таких пуговицах добирался до своего уголка, — только бы не попасть на сквозняк или хамоватую бабу с сумками. Сожитель зарывался в былины — единичные экземпляры, жил еще и как художник, читал всё: по всей комнате разбросанные листки-блокноты, коллажи. Старый, старый сожитель улицы Художественная.

— Не умеешь рисовать?! – улыбнулась озорно.

— Мне казалось, никогда и не умел.

...ты закончила седьмое свидание мыслью: акварельною картиной. Весь путь до дома плыл там, где смешиваются краски, — «Что значит месяц для погоды май».

15 мая. 14.20
Десятое свидание
Мы в твоей комнате…

Мне нравится, когда ты чёт-там смеёшься сама с собой на кухне.

Не пытаешься быть кем-то, развиваешься гармонично сама в себе.

Твоя свежая картина: тюбик золотой гуаши на яблоки пролился, и густо стёкши, капнул в облака, расплываясь по дрожащему небу.

5 мая
Одиноко. Всё пересмотрел. Не с кем переживать. Герои все давно знакомы. Миры пережиты. Всему знаковому давно себя я представил. Ненужное пропущено в пучину потребления, как и дурное бутылки и быстрых бутиков, — открыла ты меня признанию: «Сладости в кармане не кончаются, но я голоден объевшимся». Такой вот парадокс. Чего сейчас не увидишь? — Снимают всё, снимают все, а мне бы только одного, пусть самого недорого, недолгого крохотного мира с самым обычным героем, следовать за которым диалогом можно долгую дорогу. Мне хотя бы один фильм на моем языке, пусть даже на молчащем. О, гляди, новые комиксы вышли! Возьмём попкорна, сходим?

— Мучаются, пока не придёт их день — жить. — Ты так сказала эти слова — впервые подумал: люблю!

До признания оставались два долгожданных свидания.

25 апреля
Твоё чувство обо мне тебя оберегает, привычка все продумывать наперед, предвидя глубоким анализом живописца, — только вчера мы играли в Бумажные фильмы, а уже сегодня оживает нетерпеливая переписка. Ты давно подумала обо мне и придумала себе меня: «…он хотел бы быть чьим-то сном, увядающим дремлющим сном, таким чистым и таким потерянным». И тем не менее ты отвечаешь и даже пишешь первая. Так радует! У тебя было своё представление о том, что важно. Что действительно важно.

— Мне завтра по работе нужно посетить картинную галерею. Пойдём погуляем? Говорят, будет классная погода, последний день апреля.

И вот завтра...

— Что-то зарабатываю, как-то живу, — мой ответ после неловкого твоего вопроса.

— Ты достиг мечты, но чувство… неподалёку затаившейся смерти. — На тебе нет лица. — Сколько людей умрёт прежде, нежели я достигну счастья? Неужели я важнее, чем они? — Ты так на меня взглянула… — За что такое?

— Ты вызываешь на откровение, но не готов я пока, прости.

Почему-то записал в дневнике: «Остаться наедине! — не скромное мокрое желание. Покинь меня, сохранив первый вкус поцелуя, наше четвертое свидание» — и поставил знак вопроса. Ты завладела моею скукой.

31 апреля
Мечтаю услышать скрип кроссовок о паркет площадки Мэдисон Сквер Гарден. Ты мило пожимаешь плечами. Спрашиваешь: — А ты читал? — Качаю отрицательно головой. — А ты смотрела? — Поджимаешь губы. Мы кротко идем вдоль улиц ранней весны.

Мы разменяли «как бы» годовщину — шестое свидание. Я в долгом запале — куда бы нас пригласить? Ты сказала: — Пойдём погуляем?

Нам так ласково вдвоём.

15 мая. 23.35
Десятое свидание
Как простить?

Останься, прошу…

Ты нетороплива. Ищешь чулок среди комнаты разбросанной страсти.

— Чуть побудь ещё, — прошу вслух, взглядом умоляя: «Почему улыбаешься так?.. Разве не хорошо вдвоём? — Поправил подушку, облокотился. — Побудь. Не оставляй в одиночестве.

Отбросил одеяло, встал.

— Послушай!.. Не убегай, — держу за локоток. — Разве не сама пришла? Разве не написала сегодня первой?.. Чего стесняешься? (Милая, ты слышишь, послушай, — смотрю молча, — за много хотел бы простить себя перед тобой — чистым, не заспанным взглядом, голосом, Родная. Почему ты так смела в молчании?)

Уже обуваешься. Стучишь каблучками — идешь по комнате, оглядываясь… выискивая что-то своё, последнее из гардероба. Мне бы всё твоё спрятать.

Присел на кровать, на край. Не смотрю на тебя, не слышу.

Остановилась.

Не смею поднять головы, смотрю в пол, туда, где стоишь на высоких каблуках... — странный выбор, ты всегда любила спортивное. Кто тебя для меня меняет? Должно ли нам теперь быть стыдно? «Любимая. Постой. Куда ты в ночь, у нас до рассвета еще столько часов», — поднимаю взгляд в одуванчиковые глаза.

Поджала губы и улыбаешься, почти не плача.

«Прости», — я сам читаю за глазами.

Опускаю голову, качая: — Нет, не уходи.

Я хотел было броситься к двери, запереть на ключ и сжать его в кулаке, но нет — сижу неподвижно.

Дотрагиваешься до моей головы, так нежно:

— Послушай… — шёпотом ли она, или шутка... мне кажется, уловил момент прощания.

«Пожалуйста не реагируй на это, не надо», — и обнял тебя за талию. ...прижался к тебе. Чувствую, как ударил сердца стук. Надежда! И я взглянул выше, чуть выше и увидел губы твои, и потянул тебя к себе — поддалась, и мы упали на белую простынь.

…На длинном стуле — книги, на книге стоит яблоко. Физика, архитектура, библия, философия, яблоко. Прекрасен сей запретный плод, но вкушать — одно разочарование.

20 апреля
Никто не видел уточку, а она плыла...
Молчит. Трубку не берёт. Быть навязчивым или нужно перезвонить?

«…всегда идти к тем, кого любим...» — чьи-то слова, давно забытые, в памяти роятся. Мечтаю так давно убраться за границу; но что один? – такому путешествию нужна пара!

Думаю о втором свидании, как о страшном сне собеседования на вакансию мечты: «Что скажу? Как посмотрят? Нужно ли говорить правду и только правду или молчать и выставить себя в лучшем свете, слушать её больше, кивая головой, улыбаться и чувствовать, что собеседование прошло как бы мне того хотелось, и закончилось не рукопожатием, а поцелуем».

17 апреля
— Удивительна!

— Правда?

— Во всю роскошь.

Тем и поделился с друзьями: первой нашей встречей.

15 апреля
Верно, нашёл ту единственную, — сделал глоток кофе, подмигнул в кивке.

…Я так идеален, приглашая на свидание, после того как нашу встречу уже покинул, вспоминая: слова так и льются, со всем соглашаешься, смеёшься, — робкое чувство мгновения. Боюсь, что оставит меня без ответа, покручиваю в руке её номер.

Август
Из международной переписки
— Ты спрашиваешь, отчего мы разошлись? Поняв её, разочаровался, такое бывает, когда спадает представление, знаешь.

— А ты не думал, что тебя поняв, Она приняла решение быть другом; несмотря ни на что.

— ...за что сам с собою так, отче?

— Когда–то довелось и мне страдать. Мечемся меж страстей, мы — беленькие.