Прозревшие

       Холодные дни приходят на смену теплым, подводные течения меняют цвет речного дна, а равно и неба, несущего на себе отсветы речного дна. В наших голосах звучат отголоски других людей, у некурящего вдруг прорывается хрипотца, у здорового – болезненная надсада. В эти самые краткие мгновения перед нами, будто из тумана, вдруг возникают с десяток развилок, каждая из которых представляет собой одну из наших альтернативных жизней, тех, которые были бы прожиты нами, родись мы секундой позже или секундой раньше. Эти видения возникают лишь на краткий миг и тут же исчезают. И этот миг длится ровно столько, сколько падает спелое яблоко на землю, сорвавшись с ветки. Ровно столько, сколько длятся все наши прозрения.

       Счастливы ли прозревшие? В отличие от спящих у них есть путь. Пусть тернистый, но путь. Невидимый для окружающих, но ведущий нас вперед. Прозрения оставляют на наших телах шрамы и рубцы. Прозрения острее клинков и лезвий. Точно зарубки на деревьях, мы несем его отметины.

       В нас живут мертвые языки и живые птицы. Именно так пишутся книги.

       Ясмин обожгла кончик языка. Небо жгло глаза, песок – ступни.

       - У тебя красивые ступни, - сказала однажды ее младшая сестра, родившаяся без ног. С лица Наргис редко сходила счастливая улыбка. Она лепила удивительной красоты рыб, которых никогда не видела живьем, но которые растекались по пустыни, наводняя дома людей, принося с собой прохладу и запах моря.

       - У тебя красивые ступни.

       С тех пор Ясмин никогда не носила сандалий.

       Она прикоснулась к рыбке, висевшей на шеи. Последняя рыбка, слепленная Наргис, окрашенная в ярко-синий цвет, это была летучая рыба с глазами янтарного цвета. Такие были у Наргис.

       - Это моя последняя тысячная рыбка, - сказала в день своего семнадцатилетия Наргис, и повесила ее на шею Ясмин, - она как всегда улыбалась, но в янтарных глазах стояли слезы, стояли и не проливались, точно прозрачный янтарь.

       На следующую ночь Наргис уползла в пустыню. Песчаная буря замела все следы.

       Чай остыл. Теперь Ясмин пила его не спеша. Солнце заходило за горизонт, нежно лаская горячие лбы людей. Песок становился холодным, как печаль одиноких стариков.

       И только разноцветные рыбы приветствовали огромную белую луну, проплывая в темнеющем воздухе, пахнущем морем.

       Я допиваю свой чай. Дописываю последние строчки. Я не знаю, которую из жизней сегодня прожила.

       Передо мной на подставке из палочек стоит ярко-синяя рыба с желтыми кошачьими глазами. Я тянусь к выключателю. Рыба гаснет.

       Закрывая дверь кабинета, я слышу шорох песка. Наргис всё ближе и ближе к морю, которое высохло двести лет тому назад.