Воспоминания. Центровой фарцовщик Мотя

   ЛевисА появились у Моти одновременно с переменой слова "техасы" на "джинсы". И уходили они за семь-ноль. То бишь за семь красненьких, где Ленин в кепке... А "70" говорить нельзя было. Рядом мог быть опер под видом чувака долго-долго зашпиливающего ширинку в общественной сортюряге, где частенько вершился "ченч". Или невзрачным старпёром в трамвае за спиной...
   Так вот, у Моти была ещё одна фишка: трофейное-оружейное. Был он в шобле. А я - нет. Потому как был "шпингалет", младше на три года.
Шобла ездила "копать". Откопанное чистилось и испытывалось в каком-нибудь заброшенном "сталинском" ДОТе. Шкетам давалось зырнуть и помацать (потрогать): холодную лимонку, завораживающий (глаз не оторвать!) шмайссер. А вальтер притянули раз в школу и пальнули в тубзике в ряд фанерных (между сральниками) перегородок. Из-за последней,куда звякнула на излёте пуля, выполз белый пацан со штанами на кафель...
   В шобле Мотя числился "придурком", хотя спецом не "косил". Нештяк махался на танцах и с девятого класса имел дешёвую бабу. Потом правда "шизА" прорезалась и Мотю турнули из артиллерийского училища с белым билетом.
А пока-что в подвале-бомбоубежище сталинского дома (с лейбой "1953"), где у Моти был свой сарай, шобла разглядывала колченогий "MG" или ППШ. "Одна штамповка!" - авторитетничал Мотя. К "папашке" имелся диск и, за сущую мелочь типа сдать тару или сгонять за мойвой в гастроном с кликухой "зайди-выйди", давалось разок пальнуть.
Мотя присматривал: "Прижми к плечу. Отдача, блин! Да разверни плечо, урод... Пли!"