Один день Александра Ароновича. Часть 27-я

Печерский Александр Аронович (1909-1990) - руководитель единственного успешного восстания в лагере смерти в годы Второй мировой войны.
14 октября 1943 года узники подняли восстание в концентрационном лагере Собибор.


Без работы Александр Аронович оставался вплоть до смерти Сталина. Всё это время официально он находился на иждивении жены, которая продолжала работать медсестрой
и на свою скромную зарплату содержала семейство из четырёх человек.

Так уж вышло, что все таланты и способности Печерского оказались не нужны родному государству: ни актёрские, ни режиссёрские, ни музыкальные, ни организационные и коммуникативные - вообще какие бы то ни были...

В связи с возбуждением против него уголовного дела по обвинению в злоупотреблении служебным положением, состава преступления найдено не было. Но уж коли дело было возбуждено, приговорён он был к одному году исправительно-трудовых работ с вычетом
25 процентов из зарплаты. По истечнии этого срока Александр Аронович был уволен с
работы.

И получается, в сухом остатке у него оказались лишь инвалидность по ранению, клеймо бывшего военнопленного, пусть и при наличии справки "об искуплении вины перед
родиной кровью", которой он, однако, стыдился и старался никому не показывать...
А теперь вот ещё и судимость добавилась с условным сроком "за злоупотребление служебным положением".

Мечтать о какой бы то ни было постоянной работе с таким послужным списком было нереально. Три года он нигде не мог трудоустроиться.
Но уже то, что он жив, относительно здоров и не в заключении, а на свободе -
в семье, среди родных и близких людей, которые понимали и поддерживали
его во всём... И конечно же, его человеческое достоинство не могло позволить бездельничать, предаваясь унынию и отчаянию, сидя на шее у жены.

Как глава семейства Александр Аронович не мог допустить, чтобы девочки его голодали.
Переживши немецкий плен в концлагерях, он не понаслышке знал, что такое голод.
Все хлопоты по дому и заботы о пропитании он решительно взял на себя. Приготовление
пищи и поиски продуктов питания стали его неотъемлемыми обязанностями. Впрочем,
они оставались таковыми всю дальнейшую жизнь.

- Понимаете, меня воспитывал не герой Собибора: Александр Аронович просто был
моим дедушкой, - рассказывала его внучка Наталья Юрьевна Ладыченко уже в
двухтысячных нынешнего века.- Да, в семье знали о его подвиге. Но вот культа деда
не было. Так, чтобы ему лучшие кусочки подкладывали. Наоборот, он всегда всем
лучшее подкладывал. Ты только на порог, а дедушка уже: "Ой, Наташенька!
А покушать?"

Что ж, если не было возможности устроиться на постоянную работу, можно было
заняться поисками какой-либо подработки хотя бы за продукты питания; благо, что в
городе хватало частного сектора с огородами и подворьем, где проживали одинокие
женщины с детьми и без детей, нуждающиеся в мужской помощи.
Он хоть после ранения и не обладал уже прежними физическими возможностями, но
какие-никакие работы за любые продукты питания всё-таки находились.

А как-то раз потребовалось неким хозяйкам смастерить рамки для вышитых картин.
Которые по тем временам пользовались популярностью в народе и даже неплохо
продавались на вещевом рынке. Но для того, чтобы такие картины захотели купить, их требовалось оформить в багет - специально сделанные по необходимым размерам рамки.

И здесь у Александра Ароновича возникло новое поле деятельности: появились заказчицы, занимающиеся вышиванием собственных картин. Печерскому пришлось вспомнить, что
когда-то он приобрёл профессию столяра.

Оказавшегося в немецком плену Печерского долго переводят из лагеря в лагерь, целых десять месяцев: он побывает в Смоленске, а затем окажется в месте, которое  сам в записках называет "ССАрбац-лагерем". На самом деле это трудовой лагерь на улице Широкая в Минске, где он пробудет год. Там на медосмотре и было обнаружено, что
он еврей... Там же Печерский, в недалёком прошлом руководитель самодеятельных
драмкружков, скажет, что он столяр, хотя прежде ни разу в жизни не держал в руках рубанка. Это он сделает по совету Софьи Курляндской, участницы минского подполья, которая, работая на немцев, помогала бежать узникам из лагеря, после чего те присоединялись к белорусским партизанам. Объявить себя столяром необходимо было
для того, чтобы выжить. Дело в том, что людям определённых профессий, отобранных
для хозяйственных работ в лагере, давали пайку немного получше, чем остальным
узникам, во множестве своём умиравших от голода.

По счастью, руки у Александра Ароновича росли откуда надо, и помимо артистических
и режиссёрских способностей при необходимости обнаруживались и другие, которые и
помогли ему освоить премудрости столяра. Потом и в Собиборе он был отобран в числе восьмидесяти человек для хозяйственных работ как столяр, а не отправлен сразу в
газовую камеру вместе с остальными евреями, прибывшими с ним из Минска.

Таким образом, кроме отвергнутых обществом талантов и способностей, у Александра Ароновича были и другие, которые при необходимости приходили на помощь, не давая пропасть душе в отчаянии и безысходности из-за невозможности материально содержать семью. Так, изготавливая для заказчиц рамки, Александр Аронович освоил и технику вышивания картин болгарским крестом, которые потом продавались на ростовской
барахолке. Причём он сам окрашивал нити в разные цвета, сам оформлял готовые
изделия в багет собственноручного производства.

Как бы там ни было, помимо прочего, занятие творческое, дававшее душе возможность успокоить и упорядочить мысли и чувства; много пришлось над чем подумать, много
что пришлось повспоминать, перебирая в памяти пережитое. Руки заняты, но голова, сосредоточившись на обдумывании творимого руками, по сути, оставалась свободной и
для прочих дум. В том числе и дум горьких, больных, тяжёлых...

Хорошо ещё, что в Ростове была возможность продавать предметы своего творчества.
Бывало ведь и по-другому. Например, из воспоминаний советско-французско-российского певца и композитора Жана Татляна.

"После войны всем разбросанным по планете после геноцида армянам сталинской пропагандой был брошен призыв возвращаться на историческую родину. Он хотел всему
миру показать, как силён Советский Союз, какое счастливое будущее ждёт всех при социализме. И многие патриоты приехали, бросив всё - и дома, и бизнес. Шёл 1947
год... В Греции у нас был свой двухэтажный особняк, у отца было прибыльное дело.
За копейки всё продали, лишь бы вернуться на землю предков. Приехали в Ереван,
а в СССР - разруха, голод, давали 500 граммов на человека и больше ничего.
Мне было пять лет, отцу - шестьдесят один. Помню своё первое потрясение: вокруг
такие же армяне, но диалект другой, мы друг друга почти не понимаем,другие обычаи, нравы. Плюс строй советский - на улице  н и ч е г о   п р о д а в а т ь   
н е л ь з я, за это сразу сажают в тюрьму, любой вид бизнеса полукриминальный.
В итоге мы жили беднота беднотой. У большинства репатриантов была страшная жизнь.
Мост Победы в Ереване - если бы он мог говорить, рассказал бы, сколько приезжих
армян бросились с него, покончив с собой... От пережитого у моей мамы началась депрессия. Врач велел ей сменить климат и уехать к морю. В 1956 году мы переехали
в Сухуми."

Вышивка так и осталась любимым увлечением Печерского. Картина с вышитым псом и сейчас хранится как реликвия в семье внучки Александра Ароновича.

А изготовление багета стало его занятием до пенсии. В 1953 году, после смерти
Сталина, он устроился в багетный цех на завод "Метиз", впоследствии переименованный
в машиностроительный.