Сашка. Роман. 36-40

                36

         Весна взяла своё: солнце булыжник нагрело на дорогах, у оград домов и бараков исчезли островки снега.
          Под окном, на завалинке, грел кости старый Рязанцев. Он глядел на покосившийся забор, на  калитку, вздыхал, потирал ладони, тянул самосад и думал о своём.
         - Деда!- нарушил его потусторонние мысли Сашка.- Глянь, папироска твоя погасла.
        Семён, покачав головой, раскурил цигарку. Из сарая вышел Вовка с дружком.
         - Эй, бесенята!- позвал Семён.- Подойдите!
        Бесенята переглянулись.
         - А зачем?- спросил Вовка.
         - Идите, раз позвал!
        Дети опасливо подошли.
         - А ну, покажь, отшельник!- прикрикнул дед, глядя на Вовкиного друга.- Покажь, что спрятал у себя в рукаве!
         - Нет ничего,- ответил мальчик, руку убрав за спину.
         - Нету, говоришь?- вскричал дед и, спрыгнув по-молодецки с завалинки, поднял руку мальчишки вверх. Из рукава потянулся дымок.
         - Курили в сарае!- заорал дед.
         - Деда!- взмолился Вовка.- Это не табак, это мох.
         - Курильщики… Курят не мох, а табак.- ухмыляясь, сказал дед и смачно вдохнул в себя дым, потом поднёс к губам мальчишки цигарку.- На-ка, втяни!
        Тот опасливо посмотрел на старика и вдохнул в себя: «крепкий!»            
         - Не так,- подсказал Семён.- Тяни шибче.
        Мальчишка, затянувшись, закашлялся, из распахнутых его глаз потекли слёзы; прикрыв рукой рот, он побежал в сторону сарая. Семён пощипал бородёнку и, улыбаясь, подал цигарку Вовке. Тот поднёс её к губам и тоже глубоко вздохнул. И тоже закашлялся и поскакал за дружком. Семён затрясся от смеха, вытирая слезившиеся глаза. Пока он смеялся, Сашка подобрал кинутый Вовкой окурок и, присев на корточки, стал рассматривать его.
         - Чего смотришь?- усмехнувшись, сказал дед.- Давай, что ль, затянись.
         - И я за ними побегу?- спросил Сашка.
         - Погляжу, какой ты крепкий.
        Сашка набрал в рот дым и, морщась, его выдохнул.
         - Не так,- подсказал Семён. Он стал показывать, как правильно надо курить.
        Сашка снова наполнил рот дымом, посматривая на сарай, за которым слышался кашель, и глубоко вдохнул. У него перехватило дыхание, он застучал себя по груди кулачком и надрывно закашлялся. А Семён покатился со смеху, глядя, как трёт ладонью глаза и кашляет  внук.   
         - Ну, как?- спросил он, прижав к себе Сашку, который смотрел на него пьяными глазами.
        Малый поднял вверх пальчик и, заикаясь, проговорил:
         - Во-о как накурился!
        Снова сел на завалинку Семён глядеть в одну точку и думать о потустороннем.
         - Старый пёс, отравил мальчишку!- послышался голос Агафьи Кирилловны через приоткрытую дверь.
        У порога над ведром склонился Сашка, в рот пихая пальчики.
         - Дальше суй, дальше, - учила бабка.- Вырвешь,  легче станет. Хотела к Польке тебя взять, а теперь брата возьму.
         - Вовка тоже курил, почему его?
         - Ты вон зелёный весь.
         - Не зелёный, возьми.
         - Ладно, иди, одевайся,- сказала бабка, улыбаясь. 
        Сашка, сорвавшись с места, побежал переодеваться. Спрыгнув с крыльца, он догнал бабку и, оглянувшись, помахал дедушке рукой.
         - Баба, а скоро листья появятся?- Сашка решил поговорить…
         - Скоро, весна на носу,- ответила Агафья Кирилловна.
         - На носу?- спросил внук.
         - На носу, - ответила, засмеявшись, бабушка.
        Сашка с удивлением потрогал нос:
         - Нету ничего.
         - Зато под носом есть.
        Сашка шмыгнул носом и быстро обогнал её. Так и топал он впереди бабушки до пекарни. Когда подходили к ней, из  двери выбежала Зина.

                37
               
        Весна устлала недавно заснеженные равнины зелёнкой. В городском парке теперь вечерами, как в мирные годы, заиграл оркестр. Но парней на танцплощадке было очень мало, больше подростков.
         - Согласись, стало легче трудиться,- обратилась к подруге Анна Рязанцева.
        Сидя на лавке, расположенной внутри танцплощадки,  они  шёпотом разговаривали.
         - Как немчуру погнали, и у меня такое  настроение,- сказала Неля.
         - Только утром подниматься трудно,- сказала, вздохнув, Анна.- Кто разбудит меня утром завтра? Мама и Сашка у Польки, а отца не добудишься и самого, разве Вовка проснётся. Может, у нас ты переночуешь?
         - Меня дома потеряют, - пощипывая косу, ответила Неля. – Хотя давай пораньше уйдём, я предупрежу.
        Они поднялись: оркестр заиграл вальс Дунайские волны. Покружившись, подруги решили уйти. Контролёр спросила:
         - Хотите погулять? Контрамарки возьмите.
         - Мы не вернёмся,- пояснила Анна.
        Это услышали толпящиеся у танцплощадки подростки. Один из них возмутился: «Чего   контрамарки не взяли? Нам бы их отдали».  «Отдадим в другой раз, мальчик»,- смеясь, ответила Анна.
        Напевая и переговариваясь, они пошли по  освещённой ярко улице, словно паря над землёй. В смехе, во взглядах несли они минуты своего чудного возраста. Пожилой прохожий, увидевший их, покачал головой, подумав, что в стране трудное время, много горя, а эти  девушки хохочут. 
        Эй, прохожий, хоть на мгновенье обернись на собственную юность. Не она ли гнала тебя шагать вперёд? Вспомни её взгляд, её силу. Что опасности ей? Что трудности? Себя не жалея, она на фабрике, заводе, в шахте работает по две смены подряд или записывается на фронт, веря в победу, а не в гибель; с ней и беда не беда, а самый слабый становится богатырём!

                38

         С утра Полина отчитала дочь, а Сашке наладила  звонкий подзатыльник. Сделав разгон детворе, она высказала:
- Когда полезным делом вы займётесь?
Зина не стерпела:
- Мам, о чём ты? Я салфетку мережу, а Саше за дровами разве ещё раз сходить?
Она в упор глянула на мать, на глазах её блеснули слёзы.
- Довольно хныкать,- смягчилась Полина.- Найду  вам я занятие. Сходите за смолой. Наскребёте, а я сварю серы, вот и продадим. Мальчишки продают банками. Когда поедите, научу, как брать смолу.
Сашка  загорелся:
- Пойдём, Зина, пойдём!
- Пойдём,- согласилась Зина и отложила рукоделье.          
- Супу поешьте! - прикрикнула Полина.               
Поев наскоро, дети стали вопросами надоедать  Полине.
- Не терпится?- тётка с неудовольствием шикнула на Сашку, оттопырив губы, что говорило о плохом её настроении.
Сашка это знал. У, какой вид! Не зря он как-то решил, что тётка собралась идти бить фашистов. На самом деле этот вид свидетельствовал о том, что задавать лишние вопросы не нужно, иначе можно получить оплеуху. Как бы там ни было, дети направились в чащу, перейдя реку по мосту.   
Смолы на ближних с мостом берёзах не оказалось - вероятно, мальчишки тут уже были. Зина, придерживаясь края берега реки, направилась вглубь леса. Сашка шёл за ней, махая прутиком. Вниз из-под ног его катились  камешки и, булькая, тонули в реке. Так как тётка утром пресекла Сашкины вопросы, то их накопилось у него  слишком много. «Почему весной на деревьях смола? Почему у воды гладкие камни? Почему пела, а теперь не поёт птица?» Зине вопросы его надоели, и она ускорила шаги. Сашка, махнув  рукой, задержался. В одном месте на камне лежала палка. Сашка подошёл к ней и ткнул её прутом. Палка зашевелилась. Зина, оглянувшись, увидела настоящую гадюку. Дико закричав, она подбежала к малышу и оттащила его в сторону. Змея зашипела. Зина, держа Сашкину руку, прыгнула с обрыва вниз к реке. Сверху что-то свалилось - то ли змея, то ли сухая ветка, но Зина, испугавшись, бросилась в воду, продолжая держать Сашку за руку. И не достала дна... Оба окунулись с головой. Зина плавала хорошо, поэтому  вынырнула. Сашка, дрожа, мёртвой хваткой вцепился в неё. Обоих понесло быстро течением. К счастью, вскоре Зина упёрлось в дно ногами. И берег в этом месте был пологим. Придя в себя и не отпуская малыша, который дрожал, Зина вылезла на сушу. Лес подступил к воде; тень от прибрежных деревьев купалась в ней. Недалеко рубили дерево.
         - Снимай рубаху и штаны!- стуча зубами, прикрикнула Зина.
        Она помогла малышу снять рубаху, а штаны он, отвернувшись, сам снял. Отжав его тряпки, Зина потрясла их и приказала:
         - Теперь оденься, на солнышке досохнешь.
         Своё платье Зина отжала внизу.
         - Пошли быстрей, надо нам согреться, – Зина  направила шаги к лесу, не выпуская Сашкиной руки.
        Они вышли на поляну. Солнце светило ярко. Окружали поляну берёзы.
         - Тут и наскребём!- обрадовано сказала Зина.
         - Зина,- оправившись от испуга и согревшись, Сашка вернул привычку задавать вопросы, - правда, что  русалки любят сидеть на камнях?
         - Наверное, правда.
         - Я знаю, почему: им холодно в воде, вот они и греются на камнях.
         Из леса они шли, едва передвигая ноги. Зина несла  кусок бересты, на которой лежал слой прозрачной смолы. Как отполированная, она отражала лучи солнца.
         - Смотри, красиво!- восхищённо сказала Зина.
         - Смолы  не видела? - буркнул Сашка.
         - Эх ты, - осуждающе сказала Зина,- не любишь красоту,- и, мечтательно улыбаясь, продолжила:- А я люблю смотреть на белые облака, на птичек.

         Полины дома не было.
         - Где мама? – вздохнула Зина, положив бересту на лавку.
         - Сплетни собирает,- брякнул малый и осёкся, увидев неодобрительный взгляд сестры.
         - Иди, умойся, болтун,  где мыло, знаешь!
        Сашка, с ковшом, отправился за водой, в сени. Мимоходом глянув в окно, он увидел  приближающуюся к дому тётку; она размахивала руками, улыбалась и что-то сама себе говорила.
         - Милые мои!- воскликнула Полина, распахнув дверь.
        Она сияла, казалась молодой, даже косынка как-то по-девичьи легла на плечи ей, волосы же ниспадали ей на  лоб, и она их поправляла ладошкой. Сашка хорошо знал эту её ладошку - на ней отсутствовало полмизинца, но оплеухи она отвешивала отменные. Но сейчас тётка с лаской тискала его и Зину.
         - Милые мои!- воскликнула.- Война кончилась!
        На детей это сообщение подействовало по-разному: Зина истерично засмеялась, а Сашка громко захлопал в ладоши и крикнул:
         - Теперь много хлеба будет! И каши манной сварим!
        Манная каша – его мечта, за неё он отдал бы, не задумываясь, рогатку Вовкину, которая перекочевала временно к нему в карман.
        Лицо у тётки было розовым, щёки сияли от капель пота, а изо рта  пахло как от пьяного дедушки. «Сегодня она добрая!» - подумал Сашка. Но главными для него были последние её слова.
         - А крупы где возьмёшь?- недоверчиво спросил он.
         - Найду и крупы, и маслица найду, досыта обоих  накормлю, - успокоила Сашку тётка.
               
                39

        Война завершилась, но ничего не изменилось в Сашкиной жизни. Он продолжал обитать у тёти Поли. В солнечную погоду он бегал около дома. А иногда тётя Поля накладывала в старую консервную банку кубики серы, которую сварила, смешав с канифолью, и он убегал к бревенчатым домикам, где играли мальчишки, и один из них покупал у него серу, а после раздавал её друзьям. А Сашка, с рублём, спешил домой, чтоб отдать деньги тёте Поле.
        И снова собрался он к мальчикам, но Зина  предложила ему пойти порыбачить. Они спустились к  воде, которая блестела под солнцем, и на берегу наковыряли много червячков. Сашка знал, куда закидывать леску, и к полудню в ведёрке их плескалось много карасей.
        Посмотрев на их улов, тётя воскликнула «ой-ой-ой» и отправилась варить вкусную уху. Пообедав, Сашка направился из дома. Около пекарни стояла повозка, рядом с ней мерин щипал траву. Перешагнув через оглобли, Сашка подошёл к нему. Сашке было жаль коня, которого конюх жестоко бил кнутом. Он подошёл к животному и погладил его у ноздрей. Фыркнув, мерин опустил голову. Тогда Сашка стал чесать коню живот, потом вытаскивать из его гривы колючки. Но на хвосте колючек было намного больше, и Сашка принялся чистить хвост. Не поднимая головы, мерин ткнул его копытом. Сашка упал, попискивая и согнувшись калачом. Зина, увидевшая это, подбежала к нему, заахав. Сашка стонал, глотал ртом воздух.
        Через час в телеге тётка везла малого в больницу. Телега постукивала по ухабистой дороге, вместо хлеба в будке расположилась тётка Полина, положив племянника на колени. Возчик со злостью бил мерина, перекидывая из рук в руки кнут. Сашка, придя в себя, увидел плывущие кусты и деревья.
         - Тётя Поля,- спросил.- Мы к бабе?
         - К бабе,- сказала Полина.
        Сашке стало жаль Зину, которая останется теперь  совсем одна.
         - Я знаю,- шепнул он, - ты меня больше не позовёшь к себе.
        Полина промолчала, глядя на убегающую дорогу.
         - А мне скучно будет без Зины,- продолжил малыш.- Привези её к нам погостить.
         - Привезу, -  ответила тётка.
        Она подумала о сестре. «Может, в живых нет, в розыски надо подать. А то помрёт сын, а мать знать не будет».

                40
               
        Через неделю Сашка выздоровел. Из больницы его забрала Агафья Кирилловна. Теперь он носился от избы Рязанцевых до избы Ерёминых, и обратно. И везде  находил очень важные дела: то мальчишки пошлют стащить у деда Ерёмина сапожные гвоздики, то решит сам украсть у тётки Василисы горсть сухой малины или кусочек сахару. Особенно хлопотно было воровать  сахар: бабка прятала его в сундуке, под тряпки. Василисины хлопоты были внуку на руку: лишь отлучится она, как он взлетит на полати, развяжет мешочек с малиной, спрячет горсть за пазуху и, спрыгнув на пол, сидит тихо. Василиса, зайдя в дом, внимательно осматривала его, грозила пальцем, но физиономия у воришки выражала спокойствие, и она отступала.
        Огород у бабки был засажен плотно: тут и три грядки моркови, и стебли расцветающих бобов, и побеги гороха, и, у забора, кустики картофеля. Близ окна возвышался тополь, и от его листвы вечером ложилась тень на грядки, где лежали в навозе ещё не проросшие семена огурцов. Василиса утром обычно оглядывала огород, радовалась ему и представляла, каким он будет осенью. «Здесь подсажу цветы» - мечтала.
         Но не так радовали молодые побеги внуков. Однажды, в подходящее время, когда бабка хлопотала  дома, они осматривали критически её грядки.
         - Поживиться нечем,- сказал  Сашка.
         - Дурак, не выросло ещё ничего,- ответил Вовка.- Хотя можно морковку поискать...
         Задача была определена, и братья взялись за дело: стали выдёргивать овощ, с намерением похрустеть. Но попадались одни ниточки, и мальчишки с презрением возвращали и обратно. Таким образом, пройдены были все морковные грядки. Урожай собрали скудный – семь морковок с мизинец. В дырку в заборе пролез Вовкин приятель; он присел на землю и угощался овощем, предложенный ему Вовкой. Он первый и заметил Еремеиху, которая метнулась к ним. Мальчишки бросились к лестнице, прислоненной к крыше, а Василиса заорала:
         - Ефим, глянь, огород погубили!
        Ефим потопал к лестнице, в руке держа голенище. Но Вовка, как кошка, забрался по ступенькам на крышу, за ним – его дружок. Только Сашка прыгал у лестницы, потому что не было нижней перекладины. Когда же он уцепился за вторую перекладину, подбежавший дед сбил голенищем его на землю. Ещё миг, и он станет, как думал Сашка, бить его сапогами. Он видел злое лицо Ефима, и слышал стук листового железа под босыми ногами. Получив удар под зад, он упал на бок, но вскочил и поскакал по огороду. За ним, прерывисто дыша, топал дед. «Через забор не перелезть,- мелькнуло в Сашкиной голове, - петлять буду». Продираясь сквозь колючие кусты малины, он чуть не упал в яму с водой, гнилой доской прикрытую. Перепрыгнув через доску, он завалился, и приготовился к побоям. Вдруг услышал, как что-то треснуло, потом булькнуло. Сашка, посмотрев, понял и заорал:
         - Деда тонет!
        На крыше засмеялись. Подбежала к яме Василиса и наклонила к колодцу ветку куста малины:
         - Держи, старик! Саня, принеси верёвку! Она в сарайчике...- закричала.
        Сашка сбегал за верёвкой. Из ямы - колодца для полива - показалась седая голова Ефима. Рыкнув, он  уставился на внука. Сашка отбежал и прокричал:
         - Знал бы, что злой вылезешь, не принёс бы  верёвку.
         - Сгинь!- заревел Ефим.
         - Булькал бы в вонючем колодце!- добавил Сашка и тут же дал дёру.
         - Вовка!- закричала из-за забора Агафья Кирилловна.- Быстро домой, куда ты забрался!   
         - А ты, ведьма,- завопила Василиса,- выродков придержи, чуть деда не утопили!
- Тебя бы утопить за поганый язык,- ответила Агафья Кирилловна, чувствуя на душе камень от слов сватьи, намекающие на дочь Ксению.
         - Ведьма!- не унималась Василиса.
        Агафья Кирилловна на это слово не обиделась. О её способностях ворожить узнали на улице уже давно, с того дня, когда у соседки исчезла корова. Агафья Кирилловна спросила соседку - когда украли. Узнав и подумав, сказала: «Погадаю на зеркале». «Спробуй, милая, в долгу я не останусь, только сыщи вора» - со слезами на глазах попросила женщина. «Сыщу,  если вор  из нашего же посёлка». Вечером она забралась в подпол.  А на другой день пришла сама к соседке. «Ну что?» - с дрожью в голосе встретила её та. «Гришка Оставкин – в сарае держит, в милицию заявляй, а то зарежет». И правда, через четыре двора от потерпевшей милиция нашла корову. Бурёнка, естественно, отправилась в свой сарай, есть сено, а Гришка -  в тюрьму хлебать баланду. Вовка с Сашкой помнят, как бабка как-то попросила их вести себя потише, а сама забралась в подпол. Через приоткрытую дверцу мальчишкам было видно, как бабка зажгла свечку, потом села на табурет и зашептала что-то над стаканом с водой. Сашка смотрел с испугом сверху, вытаращив глазёнки. Глянув на него, Вовка захохотал. Бабушка поднялась по лестнице и закрыла подпол. Тогда братья начали стучать по полу кулаками и топать. Крышка открылась, Агафья Кирилловна выбралась из подпола, поливая бранью внуков. На её лбу красовалась шишка. Бабка положила на лоб смоченную в воде тряпку, продолжая ругать внуков.