Магнитная буря

"Ведь ничего и просил, впадая в этот плен.
Лишь только капельку тепла любви своей взамен". 



     Григорий Викторович сидел в машине уже минут десять и никак не мог собраться с мыслями. Он опять поругался с Евгенией. Вернее, не поругался, а был просто унижен её истерикой, которая, до сих пор, звучала в его ушах...
   
     Несколько дней назад Евгения позвонила и сказала, что он ей нужен.
     - Что-то срочное и важное? - спросил обрадованный Григорий.
     - Нет, - ответила она равнодушно, - Я купила новую люстру. Хочу чтобы ты снял старую и повесил её.
     - Не вопрос. Приеду в пятницу.
     Он очень соскучился по своей любимой женщине, с которой не виделся больше месяца и был готов сразу бросить всё и поехать, но гордость - она не позволяла так поступить.
     В последнюю их встречу они поругались и он уехал с тяжёлым сердцем.
     А началось всё как обычно - с пустого. Евгения вспомнила старые обиды.
     - Ты - кобель, меня не любишь. Ты используешь меня, ты, ты, ты...
     Обвинения сыпались без остановки.
     Они лежали в постели после довольно жаркого секса, если секс можно, вообще, назвать "жарким" после шестидесяти. Конечно раньше всё это происходило, намного, бодрее и разнообразнее.
     Но с годами, не только телодвижения, но и отношение Евгении, к постельной теме, стали напрягать его всё больше и больше.
     - Я была бы хорошей женой и хорошей любовницей, - вдруг выдала женщина.
     - Да ты и так хорошая, и женщина, и любовница, и мать, - попытался успокоить её Григорий.
     Но её всё равно прорвало.
     - Вот видишь - только как женщина! А я всегда хотела быть твоей женой, а не просто женщиной. - Ехидно отметила она и замолчала на какое-то время, но не смогла долго сдерживать свои эмоции.
     - Ты приходишь ко мне когда захочешь и надеешься, что я тебя обогрею и приму в постели, что там, у нас, будет жаркая сцена любви.
     Милый, это не так. Я давно остыла. Я живу одна в промежутках между нашими свиданиями. А как я живу? Это тебя не интересует.
     - Ты не права. Я вспоминаю о тебе всегда и если, даже, не звоню, какое-то время, то ты, как женщина, стоишь у меня на первом месте. Я, по-прежнему, скучаю по тебе и до сих пор хочу тебя, - это была правда, которую он повторял уже не раз.
     - Конечно, - с обидой продолжала она, не обращая внимания на его жалкие попытки оправдаться. - У тебя дети, внуки, собака. Ты стараешься помочь им, в первую очередь, а я всегда где-то у края твоих дел.
     - Господи, ну что ты говоришь, - Григорий начинал злиться. - Разве я мало сделал для тебя и для сына. Но теперь он уже взрослый и не нуждается в моих подтираниях.
     - Ты опять стараешься оправдаться. Я всю жизнь ждала тебя. Родила тебе ребёночка. Думала, что ты будешь с нами. А ты, как герой-любовник, постоянно уходил в свою первую семью. Спасибо хоть, что квартиру нам купил.
     - А ты расчитывала, что я брошу их и буду жить с вами? Ты не настолько глупа.
     Григорий сделал попытку подняться, но опять лёг. Ему было хорошо и уютно, несмотря на тяжёлый разговор. Уходить не хотелось совсем.
     Дома ждала его только собака - старый и верный питбуль.
     Жена умерла несколько лет назад. Дети жили отдельно вместе со своими заботами и проблемами.
     Когда он стал вдовцом, то хотел переехать к Евгении, но она отвергла его намерение. Сказала, что его собака будет обузой ей.
     Это, конечно, была отговорка. Просто она была сильно обижена на него за то, что он не ушёл из семьи и не переехал к ним много лет назад. И теперь, зная, что он остался один, решила ему отомстить за свою, как она считала, загубленную жизнь.
     - Да, расчитывала. И, если хочешь знать, я до сих пор тебя жду, но чёртов характер. Не могу заставить себя измениться и простить все свои ночные слёзы, выплаканные в подушку. Обиды, накопившиеся внутри за столько лет, не дают мне расслабиться даже в постели с тобой. А ты, поросёнок, приходишь так редко, что я отвыкаю от твоих рук и губ.

     Она ещё долго жаловалась на судьбу, на несостоявшееся счастье и говорила, говорила, говорила.
     Григорий встал и начал одеваться.
     - Извини. Мне пора.
     - Вот так каждый раз. Потрахался и пошёл! - она перешла на повышенный тон.
     - Перестань, что ты несёшь?- он попытался её успокоить. Поднял одеяло и нежно поцеловал в лобок. Она отвернулась и равнодушно замолчала.
   - Не провожай. Дверь закрою сам, - сказал он миролюбиво, пытаясь погасить скандал и медленно пошёл в прихожую. Она даже не посмотрела в его сторону.


     Прошло несколько недель. Она не звонила. Он тоже молчал. Как долго это продолжалось бы, неизвестно. Каждый был при своём мнении и обиде. Но обыкновенная итальянская люстра оказалась тем связующим звеном, которое могло их помирить...

     Григорий повесил осветительный прибор быстро. Электриком он не был, но руки имел мужские, способные не только гладить женщину, но и делать чисто мужскую работу.
     - Милая, принимай работу, - весело обратился он к Евгении.
     Она с удовольствием смотрела на люстру.
     - У тебя, некоторые вещи, получаются довольно хорошо, - игриво заметила она.
     - Плафоны очень маленькие  и я не могу вкрутить в них лампочки.
     - Это я уже поняла. Слезай. Я сделаю это сама.
     - Не переживай, я подстрахую, - поспешил добавить он.
     Она залезла на стремянку. Григорий подал ей лампочку.
     - Нет, сначала тряпку. Я протру ещё раз плафоны.
     Его всегда умиляла её тяга к совершенству. Он подал тряпку и положил одну руку ей на живот, а вторую на аппетитно выпуклое мягкое место. И тут его ждала маленькая приятная неожиданность - под платьем у Евгении ничего не было. Совсем ничего!!! Его руки немного напряглись, ощутив тепло неровностей любимого тела.
     - Просто спокойно держи меня, - проворчала женщина.
     - А я что делаю? - он с трудом оторвал руку от нижней части живота, взял лампочку и подал ей. Она начала вкручивать её. А он вернул руку на прежнее, так заинтересовавшее ранее его, место.

     Дело спорилось. Она протирала плафон, он подавал ей лампочку, она её вкручивала. Каждый раз, всё это заканчивалось нежным прощупыванием некоторых частей женского тела. Так долго продолжаться не могло.
     Вдруг, как чёрт его дёрнул за что-то, а может это был другой какой искуситель. Кто их там разглядит, глубоко в подкорке. Он поднял ей подол платья и страсно поцеловал в попу. Что тут началось.
     - Ты опять за старое. Электриком прикинулся, кобель с большими руками, а сам под подол полез со своей похотью. Ты же знаешь, что я этого не люблю, но каждый раз пытаешься разозлить меня и вывести из душевного равновесия, а я, между тем, на стремянке стою, плафоны стеклянные протираю...

     Последние слова он уже не слышал. Схватив куртку и туфли выскочил на лестничную площадку. Обулся и не оглядываясь побежал вниз...


   ...синоптики обещали вспышки на Солнце и магнитную бурю на Земле, вспомнил он, сидя в машине. Вот эта буря, видимо, добралась и до нас. Григорий завёл двигатель и медленно поехал домой к своему верному старому другу питбулю. Тот всегда был рад хозяину и никогда не выедал мозг, выставляя претензии...


           16.8.24