Бесценная ошибка Пиаже. Грань первая

Бесценная ошибка Пиаже. Грань первая.
16 августа 2024
Трудно придумать название для эссе, когда хочется рассказать сразу о многом. Мне это представляется удивительным научным детективом, приводящим к неожиданным открытиям, к сокровищами огромной ценности.

Представьте себе, крупнейший швейцарский учёный Жан Пиаже изучал психологию детей, делая это добротно, тщательно, системно, стараясь придерживаться только фактов.

А советский учёный Лев Семёнович Выготский в своей книге "Мышление и речь" берёт и показывает, что Пиаже ошибался. И не где-то там ошибался в чём-то мелком, а сразу в корне, в основе своей теории о детской речи.

Пиаже ввёл термин "эгоцентрическая речь", подразумевая речь ребёнка, обращённую к самому себе. Такая речь представлялась Пиаже плодом влияния пока ещё аутичной, по мнению Пиаже, психики ребёнка, на формирующуюся речь, своеобразным комментированием его действий, чем-то в духе вторичного побочного эффекта, который затем исчезал по мере взросления, переходя во внутреннюю речь. Такое понимание эгоцентрической речи ребёнка коренным образом повлияло на толкование фактов, собранных Пиаже, хотя Пиаже и старался избегать толкований, накапливая факты. Ирония в том, что, похоже, именно собственная внутренняя речь и подвела Пиаже.

В чём же ошибка Пиаже и почему она так важна? У ответа есть множество граней.

Об этом можно написать роман, развивая множество следствий, настолько богата и глубока эта тема, и я ломал и ломаю голову, пытаясь найти краткий способ изложения. Поэтому я вынужден разделить это повествование на части, назвав их гранями.

Выготский провёл собственные эксперименты, собрал собственные факты, и показал связь между интенсивностью эгоцентрической речи у ребёнка и наличием трудностей в момент усиления интенсивности речи. Выготский показал, что такая речь служила самостоятельному научению. Ребёнок учился в моменте. Это не было побочным эффектом, это было активным инструментом самостоятельного научения.

Задумайтесь. Как мы обычно учимся? Случается ошибка, мы её признаём или не признаём, замечаем или не замечаем. В конце концов, если последствия нас сильно не устраивают и смиряться не хочется, мы делаем работу над ошибками, постфактум, разбор полётов или медитацию, выводы или визуализацию, но, как правило, заметно позже, говоря себе: теперь-то не ошибусь! Приходит новая ситуация, непохожая на старую, мы снова ошибаемся, снова работа над ошибками, ещё одна ситуация - и снова ошибка! Даже поговорка есть, мол, умная мысля приходит опосля.

А что, если мы неправильно учимся? Или недостаточно правильно? Нет ничего плохого в научении постфактум, но что, если можно прямо там, в моменте меняться, искать решения?

Человек, в каком-то смысле, это набор привычек. Привыкая учиться не в моменте, мы приучаем себя к такому сценарию, когда работа над ошибками производится в другом состоянии, не в моменте, а позже, когда можно расслабиться, подумать. Но в том и фокус, что требуется думать прямо там, в моменте. Не теряя всех тонкостей момента, которые позже искажаются памятью. Это кажется невозможным. Но что, если это всё же возможно? Хотя и, соглашусь, очень непросто, мешает та же доминантность (по Ухтомскому) в работе мозга, блокирующая медленный путь и активирующая древние реакции, так называемую компульсивность. Однако, можно себя простроить так, чтобы со временем справляться с ситуацией.

И как же это возможно? С помощью той самой речи, обращённой к себе, которая у взрослых прячется в их внутреннем диалоге. Требуется научиться пользоваться ею в моменте. Да и постфактум работа со своим внутренним диалогом даёт впечатляющие результаты.

На этом я пока остановлюсь, но при первой же возможности продолжу. А пока прошу дать мне знать о Ваших реакциях, уважаемые читатели. Представляет ли сказанное интерес? Появляются ли дополнительные вопросы? Жду Ваших откликов.

Продолжение http://proza.ru/2024/08/17/910