Многоликий Гулливер. 1. 6. Владимир Высоцкий

Вступительное слово к циклу отзывов на иллюстрации 16 художников к "Путешествиям Гулливера" и ссылки на все статьи этого цикла - здесь: http://proza.ru/2024/08/16/1470


МНОГОЛИКИЙ ГУЛЛИВЕР - 1.6. ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Однако всё же лучше всех прочувствовать и передать дух этой книги, со всей её мощью и глубиной, смог именно наш, русский и советский художник, почти полный тёзка поэта-певца - Владимир Петрович Высоцкий. Жёсткая беспощадная насмешка и серьёзные горькие размышления. Невероятные чудеса и полнейший реализм рассказа, лишь внешне фантастического. Взгляд с вышины и стойкая непокорность острого и самостоятельного ума. Давящая на плечи печаль и несломимая верность убеждениям. В целом - это тот самый взгляд автора, одновременно любящий, ненавидящий, сострадающий и не смиряющийся.

Здесь есть и философия, и масштаб, и суровость эпохи, и порой грубоватая подчёркнутая материальность свифтовского реализма. Но без той древней грубости, которая есть у Гранвиля. Здесь есть непримиримость во взгляде на общественные сумасбродства, но уверенная и спокойная, как у человека, умудрённого жизнью. Без той гордой мальчишеской задиристости, какая есть у Брока. Здесь проходят, чередуясь, то красота и величие, то уродство и нелепость. Но что бы ни изображал художник, он никогда не зацикливается на внешней оболочке, а передаёт суть, идею передаваемой сцены. Здесь находится место и чувству юмора, и сатире, но в то же время чувствуется, что всё это - не хихоньки-хахоньки. Что все эти смешные несуразицы человеческой жизни оборачиваются чьей-то поломанной судьбой, и не одного человека, а очень многих... Это сатира на уровне трагедии.

Взгляд у художника Высоцкого нестандартный. К примеру, сцену с орлом, унёсшим Гулливера из страны Бробдингрег, большинство художников рисуют так, как она напрашивается: в поднебесье летит орёл, клювом или когтями держащий ящик за петлю на крышке. А Высоцкий взял начало сцены и изобразил орла на подлёте к ящику: распущенные когти хищника и беззащитный человечий домик... Да и сцену беседы Гулливера с королём великанов он изобразил иначе, чем изображают обычно. Гулливер что-то оживлённо рассказывает, разъясняет, встав со стула и размахивая руками, а король внимательно смотрит и слушает... не с усмешкой превосходства, а с живейшим сожалением: ой-ой-ой, как же ж так, зачем же так, они там совсем с ума посходили, эти человечки... Причём жесты одного и выражение лица другого настолько живые, что глядя на этот рисунок, хочется сказать: верно, так оно и было!

Не менее впечатываются в память картины из путешествия в Лилипутию. Особенно сцена соискания на должности при дворе лилипутского короля. Нарядно украшенная коробочка то ли парадной дворцовой залы, то ли внутреннего дворика. Поперёк протянут канат, где демонстрируют свою ловкость в гимнастике две важные персоны - нарядные, солидные, в париках. Один ещё держится, балансируя, второй уже падает вниз головой... Тяжка и рискованна дворцовая жизнь! Внизу стража и королевский трон. Наверху по всем сторонам коробочки-залы протянулась галерея, где сидят зрители из числа представителей элиты. А крыши нет, и огромный человек смотрит сверху вниз на всё происходящее с лёгкой, чуть заметной улыбкой. Смотрит добродушно и иронично, но не высокомерно - как взрослый на выходки расшалившихся бестолковых детишек.

Как только ни рисовали художники учёных Лапуты и прожектёров Академии в Лагадо! Но все они подчёркивали их чудаковатость, ненормальность, оторванность от реальной жизни. А на рисунках Высоцкого их чудачество сведено до минимума. Они не такие уж и странные... но они уродливые и зловещие. Их равнодушие к правде жизни страшно своей жестокостью. Ведь под их властью, как из-за тяжёлой болезни, медленно погибает целая страна... И как незатейливо, но выразительно, несколькими меткими штрихами, обрисовано постоянное отчаяние жителей Бальнибарби и мутная ненадёжность всего их искалеченного бытия! Призраки на острове Глаббдобдриб производят точь-в-точь такое впечатление, как в книге: рисунки избавлены от лишних спецэффектов мистики, всё здесь просто, как и у Свифта, но тем не менее чувствуется леденящее дыхание бездны мрака. Еху тоже именно такие... какими должны быть еху. Без мысли на лице, то одичало-страстные, то рабски-покорные, одинаково готовые рвать волосы на своей и на чужой голове. Хорошо показана и вереница человеческих пороков в виде толпы обычных, не диких людей: вся нездоровость происходящего подчёркивается тем, что среди уродливых, искажённых страстями и самодовольных лиц есть одно пока ещё чистое - печальная молодая девушка, невинная, но беспомощная, которую ведёт за собой давно приспособившаяся к грязной жизни старуха, и уж конечно, ни к чему хорошему не приведёт...

Но даже к самым прекрасным иллюстрациям можно придраться... Непонятно, почему девочка Глюмдальклич, которой по книге 9 лет, выглядит старше. И почему Гулливер всё время (кроме конца 4 части) остаётся в своём родном костюме, хотя по сюжету ему не раз приходилось менять свою одежду на местную. Хотя так же однообразно рисовали его костюм многие художники... Может, это и не упущение вовсе, а символический намёк? Но всё же рано ставить точку в поисках идеальных иллюстраций... Впрочем, это мелочи.

А вот мелкие рисуночки вокруг буквиц в начале каждой главы - это не мелочи, это шедевры! Буквицы здесь - такие же полноценные иллюстрации, как и все остальные: они прекрасно изображают многие сцены повествования. И в целом в этом издании не только буквицы, но и остальные рисунки удивительно сплавлены воедино с текстом: все рисунки изначально нарисованы с учётом того, как они будут располагаться на страницах. Иногда несколько рисунков составляют единую композицию. К примеру, один вверху левой страницы, другой в нижнем углу правой страницы, но они представляют собой две главные детали одной сцены. И заполненное текстом расстояние между ними примерно таково, что на этом месте можно вообразить себе недостающие второстепенные части этой сцены. Никогда ещё я такого не видела! А уж как хороша обложка! Она выходит из фантастического реализма в область философского символизма, показывая читателю, что на этих страницах его ждёт не просто сказка... Огромный человек в шляпе задумчиво смотрит сверху на маленький город с крохотными людьми, размышляя о жизни. Это не просто обложка, это - увертюра.

Самое главное достижение Владимира Высоцкого, пожалуй, в том, что ему удалось создать яркий и запоминающийся образ главного героя, который твёрдо прошёл через все четыре части, оставаясь цельным и живым, не изменяя ни себе, ни тексту, меняясь во второстепенных чертах, но не в главном корне. Владимир Петрович имеет собственное мнение о прочитанном. Но при этом он умеет взглянуть на сюжет не со стороны, глазами зрителя и живописца, а глазами тех, кого он рисует. И очень верно передаёт одновременно отношение самого Гулливера к происходящему и отношение автора к тому же происходящему. Причём даже грубые сцены он умеет рисовать, не опускаясь до грязи и пошлости. Так же, как и Свифт нёс любую отъявленную нецензурщину на чистом литературном языке и не роняя себя. Но особенно порадовало в рисунках Высоцкого верное понимание душевного состояния главного героя в самом сложном отрывке - в конце четвёртой части, где Гулливер сперва приходит в отчаяние оттого, что не может дольше остаться среди гуигнгмов, а потом, вернувшись домой, в ужасе шарахается от людей и даже от собственной жены. Разрыв человека с человечеством здесь выглядит явлением хоть и ненормальным, болезненным, но по-человечески понятным. (Простите за тавтологию, другие слова что-то не подбираются.) Это не чудаческий выбрык и не извращение, это трагедия человеческой души - неравнодушной, восприимчивой, слишком многое познавшей и не справляющейся с навалившейся тяжестью знания...

Одним словом, это по-настоящему взрослые иллюстрации к взрослому изданию книги. Даже работы таких мастеров, как Брок и Гранвиль, рядом с рисунками Высоцкого кажутся детскими игрушками... И главное: даже у самых талантливейших художников (за исключением Гранвиля) в иллюстрациях к "Путешествиям" есть Гулливер, но нет Свифта. Не в том смысле, кто изображён, а в том смысле, чей взгляд на мир ощущается. А у Высоцкого есть и тот, и другой, причём одновременно. Как в книге. Одного только мне не хватило у Высоцкого, - того, что было у Свифта: завершающего горькую картину четвёртой части непримиримо-дерзкого аккорда. На последнем портрете главного героя в рисунках Высоцкого - страх и настороженность, как у попавшего во враждебный лагерь, принципиальное отторжение от грязи и уродств, решительный отказ возвращаться к прежнему единству с окружающим обществом. А у Свифта, кроме всего этого, была твёрдая заявка, звучащая как вызов: не желаю смиряться! Вот вам!

И всё же такой близости художника к Свифту я ещё не встречала... Как жаль, что иллюстрации В. П. Высоцкого пока не получили в нашем отечественном книгоиздательстве той заслуженной растиражированности, какая уже досталась на долю бесконечно переиздаваемого Гранвиля и выпущенного несколько раз Шевченко! Кстати, Шевченко хотелось бы видеть в детских "Гулливерах" почаще, не только в виде дорогого подарочного издания, но и в тех дешёвых книжках, которые можно назвать "ширпотреб"... Всё-таки в советское время копеечные детские книжонки сплошь и рядом были произведениями высокого искусства. А сейчас это реже бывает...

Но всё же прогресс идёт: Брока у нас уже издали, можно радоваться. Правда, тоже только подарочным изданием, не всякому любителю по карману. Так что хочется надеяться, что и до родного Высоцкого наши издатели доберутся когда-нибудь. Пока на нём зарабатывают только букинисты, продавая втридорога то единственное советское издание. Причём, судя по ценам и по благодарным отзывам покупателей, зарабатывают хорошо. Так что, честное слово, имеет коммерческий смысл его перепечатать тютелька в тютельку — продаваться будет!

Гулливеру Высоцкого не хватает только изредка вспыхивающих мальчишеских замашек и оттенка живучей юношеской доверчивости к миру до потрясения в четвёртой части - а ведь это в тексте Свифта отчётливо чувствовалось. Но в том же тексте Свифта было и другое, что трудно давалось даже очень талантливым художникам и что прекрасно удалось Высоцкому. В его Гулливере чувствуется взрослая жёсткость многое повидавшего морехода и врача, глубокая серьёзность его исследовательских наблюдений и философских размышлений. И упрямый стержень в характере человека, который хоть и гнёт спину поневоле, потому что привык к мысли, что без этого с людьми не договоришься, но всё же не ломается и при малейшей возможности выпрямляется снова и снова. Этот и впрямь способен "интеллигентно послать" кого угодно так, что на него уже не одну сотню лет обижаются многие обидчивые... Манеры образованного дворянина и в то же время какая-то "неотлакированность" человека, добывавшего своим трудом многое необходимое для жизни. Стройный, скорее сухощавый, но жилистый, несколько широковатый в кости и прямой, как струна. Черты обветренного за время путешествий лица простые, достаточно правильные, но не блещущие утончённой красивостью. "Среди высшей знати вы таких, как я, не увидите..." Высоцкий всё нарисовал правильно. А уж сплавить воедино вот эту закалённую суровую взрослость с выжившей вопреки всему в глубине души юностью так, как они были сплавлены в книге Свифта, - это пока не удавалось не только Высоцкому, но и вообще ни одному из известных мне иллюстраторов "Гулливера".

Владимир Петрович рисовал так же прекрасно, как пел всенародно любимый наш Владимир Семёнович. И всё же... прочитав книгу, можно сказать твёрдо, что даже такая высокая вершина, как иллюстрации Высоцкого - ещё не предел. В этой книге ещё есть, что рисовать новым поколениям талантливых художников.

Высоцкий сотворил философскую трагедию, Брок - сатирическую комедию, Гранвиль - символическую аллегорию, Зорад - дружеский шарж, Столяров - лирическую песнь, Шевченко - красивую и эпичную легенду... И все они были правы. Очень уж многогранны "Путешествия Гулливера". Кто сумеет собрать всё это вместе, кто охватит книгу всю целиком, чтобы засиял красками весь её огромный мир в полном масштабе? Очень хотелось бы это увидеть...