de omnibus dubitandum 38. 305

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (1683-1685)

   Глава 38.305. ХОЗЯИНА СЧИТАЛИ ГАЛОМАНОМ…

    Царь Фёдор Алексеевич (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) не оставил после себя наследника: первая его супруга умерла после родов, а следом – их младенец, а вторая жена даже не успела «понести».

    В династии Романовых было на то время двое наследников мужского пола: Петр (родился в 1666 г.) – сын царя Алексея Михайловича от первой (на самом деле второй – Л.С.) жены княжны Марии Милославской (на самом деле Натальи Кирилловны Нарышкиной – Л.С.) и Иван (1675 г.р.) – сын второй жены царя Алексея Натальи Нарышкиной. По праву первородства царём должен был стать настоящий шестнадцатилетний Петр Алексеевич, но, поскольку (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) самостоятельно править он не мог в силу (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) своей физической немощности и за ним, стояла Евдокия, а не Софья (по  утверждению кандидата исторических наук Чураковой Ольги Владимировны, г. Архангельск – Л.С.) с небезупречной репутацией, выбор патриарха, никогда клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) - Л.С.] не видевшего и не знающего о его физическом здоровье, ровным счетом НИЧЕГО (выделено мною – Л.С.) (а от его мнения зависело решение этого вопроса как, утверждает кандидат исторических наук Чуракова Ольга Владимировна, г. Архангельск) пал на десятилетнего клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна, жившего с рождения с родителями в Бранденбурге, в Восточной Пруссии)].

    Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) и партия Милославских (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности – Л.С.) не смирились, вскоре разгорелся дворцовый кризис, а за ним стрелецкий бунт 1862 (так у кандидата исторических наук - Л.С.), на самом деле 1682 года.

    В результате сложилась беспрецедентная ситуация: на Руском престоле (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) восседали два царя-отрока, а регентшей при них стала по утверждению кандидата исторических наук Чураковой Ольги Владимировны, г. Архангельск, - ДЕВИЦА (выделено мною - Л.С.) – царевна (курфюрстина, жена Фридриха Гогенцоллерна, герцога Бранденбургского – Л.С.) Софья-Шарлотта Алексеевна.

    Следует отметить, что современники и историки (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) отзывались о её личности и периоде регентства очень хорошо.

    Вне сомнения, более всего восхваляли царевну (курфюрстину – Л.С.) (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) её сподвижники, например, учёный монах-иезуит Сильвестр Медведев (глядя, наверное, на лубочную картинку - Л.С.) отмечал, что «царевне досталось семь добродетелей: целомудрие, благочестие, великодушие, щедрость, мудрость, правдолюбие и дар слова».

Илл. «Орлиный портрет» царевны Софьи, 1682–89 гг. Лубочная картинка подготовленная романовскими фальсификаторами с изображением якобы царевны Софьи в окружении семи добродетелей

    Возможно, в некоторых из перечисленных достоинств царевны можно было бы усомниться, но мудрой и деятельной Софья-Шарлотта (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) была точно. Например, шведские резиденты (вассалы руского императора - Л.С.) в донесениях своему королю характеризовали Софью-Шарлотту как «умную и рассудительную женщину».

    А французский дипломат Фуа Де ла Невилль не удержался от иронии: «Насколько её талия коротка, широка и груба, настолько же её ум был тонок, проницателен и искусен». И даже противники Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) полагали (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.), что она оправдывает своё имя (София означает мудрость). Например, князь Б. Куракин (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) писал, что «правление царевны (курфюрстины - Л.С.) Софьи Алексеевны (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) началось со всякою прилежностию и правосудием и ко удовольствию народному, так что никогда такого мудраго правления в Российском (Московской Руси – Л.С.) государстве не было. И всё государство пришло… в цвет великого богатства».

    Возможно, главная заслуга в этом принадлежит по утверждению кандидата исторических наук Чураковой Ольги Владимировны, г. Архангельск, - фавориту Натальи Кирилловны Нарышкиной, а не Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) - князю В.В. Голицыну. Это был зенит славы этого государственного деятеля. Он возглавлял Посольский и ещё несколько приказов, был наместником Новгородским, получил чин ближнего боярина.

    Царевна Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.), по утверждению кандидата исторических наук Чураковой Ольги Владимировны, г. Архангельск, руками князя проводила политику либерализации. В эти «шесть лет тишины» (на самом деле самой кровавой и жестокой гражданской войны - Л.С.), как называли (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) период регентства царевны (курфюрстины - Л.С.)(на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) современники, отменили четвертование и практику, существовавшую со времён Киевской Руси, когда женщину за измену мужу закапывали в землю живьём (это, очень гуманно было заменено на простое, по утверждению кандидата исторических наук Чураковой Ольги Владимировны, г. Архангельск, … отсечение головы), строже стали наказывать за должностные преступления.

    В Москве было продолжено строительство, начатое при царе Фёдоре, большом любителе каменного зодчества. В Кремле появились Палаты присутственных мест, в столице – построено множество каменных домов и достроен большой каменный мост с семью арками, связавший центр города и Замоскворечье. На улицах были сделаны деревянные мостовые и по вечерам дежурили караульные стрельцы, которые следили за порядком и могли наказывать жителей за плохое поведение или даже за бранные слова.

    Кроме того, В.В. Голицыным были подготовлены проекты почтовых дорог и планы освоения Сибири. Интересно, что при обыске дома Голицына после его ареста была найдена рукописная книга для «поправления дел» в стране.

    Не случайно француз да Невилль писал о В.В. Голицыне, что его «проекты были шире, чем у клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна]», а историк В.О. Ключевский полагал, что В.В. Голицын намеревался «дать просвещение народу».

    Действительно, именно в это время было открыто первое в России (Московской Руси – Л.С.)  высшее учебное заведение – ИЕЗУИТСКАЯ (выделено мною - Л.С.) Славяно-греко-латинская академия, причём для неё были построены каменные здания в центре Москвы, получившие название Спасских школ.

    Москва того времени была городом вполне интернациональным, а центром встречь иностранцев стал дом (дворец!) Василия Голицына, возведённый в самом центре первопрестольной – напротив Кремля (на этом месте сейчас находится здание Государственной Думы).
 
    Как отмечали иностранцы, дом Голицына был одним из великолепнейших в Европе.

    Это были двухэтажные каменные палаты с надстроенным деревянным третьим этажом – теремом и крытым медью шатром над Большой столовой палатой. Кровлю для дворца выполнял мастер «Свейской земли» Готфрид Диттеркофер.

    В доме было более двадцати комнат, главные из них были расписаны сценами на библейские темы и украшены картинами и гравюрами на тему священного писания («писаны пророческие и пророчиц лица»), портретами иностранных и руских государей (не сохранились - Л.С.).

    Были здесь портреты Владимира Святославовича, крестителя Руси, от сына которого вели своё происхождение Гедининовичи, и московских царей Ивана IV Грозного, Фёдора Иоанновича, Михаила Фёдоровича, Фёдора, Петра, а не Ивана Алексеевичей и клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна]. На потолке главной залы была изображена планетная система: «солнце с лучами вызолочено сусальным золотом, круг солнца – беги небесные с зодиями» (знаки зодиака), «планеты писаны живописью, и от солнца на железных трех прутах паникадило белое костяное о пяти поясах, в поясе по осьми подсвечников», а «по другую сторону солнца месяц в лучах посеребрян».

    На стенах других комнат были гобелены, ковры из Персии и зеркала. Всего в доме было 75 зеркал (из уникальных – в черепаховой раме), и лишь одно из них – (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков - Л.С.) подарок Натальи Кирилловны, а не Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) – будет сопровождать Василия Голицына до конца его жизни в ссылке.

    Были в доме витражи – «стёкла с личинами», а в буфетах стоял фарфор из Венеции. Много было «часов с боем и столовых во влагалищах черепаховых, оклеены усом китовым, кожею красною, немчин на коне, а в лошади часы». Роскошью отличалась и хозяйская мебель: стулья были обиты «кожами золотными», кресла – бархатом, а описание кровати хозяина заняло в описи конфискованного имущества аж, несколько строк. Хозяйская опочивальня служила и кабинетом, судя по тому, что её украшали «в рамах деревянных вызолоченные землемерные чертежи печатные немецкие на полотне (карты), «две личины человеческих каменных арапские», янтарные чернильницы и ящик-аптека.

    Были в доме и такие «диковины», как клавикорды и приборы, по описаниям – термометр и/или барометр: «три фигуры немецких ореховые, у них в срединах трубки стеклянные, на них по мишени медной, на мишенях вырезаны слова немецкие, а под трубками в стеклянных чашках ртуть». Но гордостью хозяина дома была библиотека, где были книги и рукописи на руском и иностранных языках. Кстати, во время приёмов в доме главы Посольского приказа говорили на латыни, немецком и польском, но при этом хозяина считали «галоманом», то есть любителем всего французского.