Сашка. Роман 41-44

                41

        Семён как-то сказал жене:
         - Шахта забрала все силы у меня, а ты, ведьма,- при этом он показал кривым пальцем на Агафью Кирилловну,- вымотала мне нервы.
         - Бесстыжий! - подключилась к разговору Агафья Кирилловна.
        Иногда их перепалки заканчивались крикливой дракой, но это  было давно, теперь у Семёна не те силы.  Жизнь под одной крышею с «врагами», как в гневе он называл супругу и внуков, родила в душе его  неприязнь к родне. И нередко после очередной ссоры он размышлял, как старой ему отомстить. «Ну, погоди, не останусь я в долгу, только случай бы представился». Но случай вс1 не представлялся.
         Был он бережливым всегда - и когда копейку зарабатывал, горбатясь на господ, и после революции, работая в забое, где деньги давались взамен утраты здоровья. Со временем бережливость его перешла в  подобие душевного недуга. Оставив шахту, он, имея запас купюр, почувствовал беспомощность, так как прекратилась зарплата. Потом война, когда не доставало еды, зато появились дополнительные рты в виде внуков. И чтоб выжить в тяжёлое время, когда простые продукты становились настоящей роскошью, Семёну приходилось доставать деньги из заначки, и теперь у него мало что осталось. Однако ему всё равно хотелось доказать окружающим, что не «пропащий» он человек, как говорила жена.
        После поисков не тяжёлой работы он составил договор с совхозом на охрану картофельного поля, что простиралось около кладбища. Засунул в рюкзак  полушубок, дырявые валенки, в тряпицу завернул краюху чёрного хлеба, соль и подался со двора. «К Полине направился, пусть себе идёт, толку всё равно нет» -  подумала Агафья Кирилловна. А дед, соорудив у родника шалаш, стал подкапывать картофель и печь его на костре. Соли он взял с собой достаточно, родник был рядом. Ночью он подкидывал в огонь ветки, показывая ворам, что сторож не спит.
         - Уже неделя, как старик ушёл к дочке…- поделилась Агафья Кирилловна с соседкой.
         - Ты что, он караулит картофельное поле у кладбища, там же и шалаш его, - прояснила ситуацию соседка.
         Агафья Кирилловна удивилась. И подумала: «Надо  хлебца отнести ему и масла». Приготовив узелок, она подозвала  внуков.
         - Отнесите, хлопчики, деду покушать,  шалаш   его у кладбища, найдёте?
         - Найдём!- хором ответили внуки.

        До кладбища было километра четыре.
         - Пойдём на станцию, оттуда на товарняке докатим, там линия до самого совхоза идёт, - предложил Вовка.
         - Пошли!- согласился Сашка, загоревшись желанием покататься.
        Но на ветке в сторону кладбища стоял лишь одинокий вагон, да и тот без паровоза.
         - Придётся топать по шпалам,- вздохнул Вовка.- Этот путь мимо кладбища идёт.
         - Откуда знаешь?- спросил Сашка.
         - А мы здесь катались с ребятами,- важно ответил Вовка. – На ходу запрыгивали на ступеньку. Пошли...
         - Вова, вагон на уклоне...
         - И что?
         - Стоит, потому что он на тормозе.
         - Понял. Молодец! Пошли, знаю я, где тормоз.
         Они забрались на площадку открытого тамбура.
         - Вот он. Сейчас я крутну его, - прошептал Вовка.
         - Крути!- воскликнул Сашка. - Может, поедем...
         К их радости, вагон стронулся с места и начал ползти, стуча на стыках. Уклон увеличивался,  вагон стал набирать скорость; вот из виду скрылись здание вокзала и поле станционных путей. А вагон катился и катился. Быстрым аллюром проехали мимо кладбища. Но вот путь выровнялся, замелькали  медленней шпалы, реже застучали колёса. Вовка вспомнил про тормоз, но вдруг услышал свист догоняющего паровоза. Держась за поручни, крикнул:
         - Санька, паровоз, прыгай!
         Они скатились в траву, что росла около насыпи.
         - Спрячь голову, - закричал Вовка. – Могут нас заметить!
         Сашка вжался в землю. Когда мимо проезжал паровоз, он втиснулся в землю, чтобы его не заметили машинисты, которые, думал он, будут бить долго и  больно. Но паровоз прогрохотал мимо. Дети, испуганно оглядываясь, подались к картофельному полю. В узле звенели стекляшки, одна его сторона была мокрой и  остро пахла растительным маслом.               
         - Давай развяжем,  посмотрим, что там, - предложил Сашка.
         - Нечего глядеть,- ответил, махнув рукой, Вовка.
         Семён Рязанцев с радостью встретил внучат, усадил их на траву, накормил  печёной картошкой, побранил за то, что разбили банку с подсолнечным маслом, и проводил их в сторону дома, попросив  старухе передать:
         - Скажите, пусть не ждёт, не появлюсь, пока не явится прощенье у меня просить; умру, а не приду.
         Потом он взял в руки старую винтовку, всю облезлую, к которой, как сказали ему, патронов нет. Он пытался возразить, что не к чему в таком случае тащить её с собой, но ему велели принять оружие, как  положено по сторожевому уставу. Вытащив затвор, он начал его чистить тряпкой, напевая старинную солдатскую песню, которую он пел в гражданскую войну: «Винтовочка, винтовочка, подружка ты моя, на первой остановочке тебя отчищу я». Но вскоре, бросив затвор, он стал чесать голову и спину. Но зуд не прекращался. Тогда он снял с себя рубаху, и стал ловить  вшей. Собрался было вытрясти одежду, но, подумав, оделся. «Размножайтесь, бесовы дети,- зашептал.- Я вас  не трону, потому что пригодитесь мне для одного большого дела». Сморщившись в улыбке и высунув язык, он продолжил чесать себя.

                42

         Август – время уборки урожая. Но начались дожди. Пройдёт ливень, превратит почву в грязь, и только выглянет солнце, как вновь наползают  воздушные т1мные глыбы.
         - Ты что это, внук, сидишь грустный возле окна?- спросила Агафья Кирилловна Сашку.- Не нравится  такая погода?
         - У меня кошки на душе от неё скребут,- серьёзно ответил малыш.
         Агафья Кирилловна рассмеялась, ставя на кухонный стол тарелки.
         - Расскажи, какая душа у тебя, а, Саня?
         - Душа, как душа,- обиделся внук.               
         Из комнаты вышла Анна, заглянула в котёл, в котором бабка грела воду.
         - Каково тяте, - сказала она, с укором глянув на мать.- Шла бы, извинилась, разве так трудно?
         - Ну, конечно!- вспылила бабка, - полечу, поклонюсь: приходи кровушку мою допивать. Не дождётся!
         - Баба, баба!- крикнул  Сашка, тыча пальцем в окно.- Деда идёт! Устал бедненький, с палочкой, дождь, а он идёт в шубе.
         Семён переступил порог, потряс бородёнкой и произнёс: «Здрасьте.»
         - Здорово, чего не являлся?- без злости спросила Агафья Кирилловна.
         - Сторожить надоело, а то бы до зимы не пришёл.
         - Батюшки!- воскликнула, хлопнув в ладоши, Агафья Кирилловна.- Ты месяц  не мылся, кожа, видать, грязью на два пальца покрылась!
         - Я специально не мылся, чтоб принести тебе кое-что.
         Он бойко сбросил с себя полушубок, следом - грязный пиджак, рубаху и принялся усердно вытряхивать своё тряпьё. На пол посыпались вши. Бабка заметалась по кухне, а Семён приговаривал:
         - Вот тебе, сука, да чтобы они кровь твою всю высосали!
         Тряс он одежду до тех пор, пока не закончился у него запас ругательств. Анна стала сметать веником насекомых на железный лист, прибитый у печи. А Сашка забрался на стол, откуда испуганно таращил глазёнки на деда.
         - Баба!- вдруг крикнул он.- Вошка залезла тебе на ногу!
         Агафья Кирилловна, сбросив вошь, принялась уговаривать старика:
         - Угомонись, Семён, не будь дитём малым, и так кучу   наколотил.
         Она посадила деда на лавку и заперла на защёлку дверь.
         - Не закрывай,- сказал, косясь на жену, Семён.- Не удержишь, всё равно я уйду.
         - Потом, уйдёшь, -  возразила Агафья Кирилловна.- Отдохни чуток.
         Пот катился каплями по щекам деда и терялся в  бороде.
         - Подай, старуха, полотенце!- захрипел он.- От жары сгорю, открой дверь, уморить меня хочешь? А то в окно выпрыгну!
         - На пол пересядь,- подсказала Агафья Кирилловна.- Внизу прохладней.
         Дед, послушавшись, пересел на пол и поглядывал, как Анна раскалённым утюгом давит вшей.
         - Всех не передавишь,- ехидно протянул он.- Вон ещё одна ползёт, да и не всех я выбил. Ой, тошно мне...- Он застонал и вытянулся на полу.
         Сашке показалось, что дед не дышит, и вспомнил, как он говорил: «умру, а не возвращусь!»
         - Баба!- закричал он.- Дед помер!
         Агафья Кирилловна выскочила из комнаты; вдвоём с дочкой они перенесли Семёна на кровать.
         - Ничего не случилось, пошли, Анна,- сказала Агафья Кирилловна.- Отоспится, ещё злее будет.
         Семён, щурясь, поглядывал на них.
         - Чем старее, тем глупей становится человек, и  не  втолкуешь такому, что хорошо, а что плохо,- проговорила Анна, подкинув в печь дрова.
         Семёна одолевал зуд. По мере того, как жарче становилось, вши ожесточались и становились злей собак. И то ли слова дочки заставили вскочить Семёна, то ли это из-за распоясавшихся паразитов, но дед вернулся на кухню. Анна в это время засовывала в печку его рваный грязный пиджак. И тут дед обмяк и  успокоился. Раздевшись догола, он влез в корыто, залитое водой тёплой.
         - Ну, вот,- сказала бабка, натягивая на старика чистую рубаху.- Стал на человека походить.
         - Спасибо, старуха!- по-доброму ответил Рязанцев, прихлёбывая чай с молоком.- Сижу в тепле, и душа    моя радуется.
         - Я добра тебе желаю,- сказала, улыбнувшись, Агафья Кирилловна, и подлила старику молоко в чай,- а ты на меня волком смотришь.
         - Нет, не найти мне такую старуху,- сказал, хитро прищуриваясь, дед.

                43

         Погода изменилась. В небесах, насыщенных  испарениями, замелькал жаворонок – то  взмоет высоко, то полетит быстро вниз, то зависнет в пространстве, порхая  крылышками. Трава близ дорог, листва тополей, берёз, картофельные поля –  всё вокруг сомлело от жары. Давно не было такого жаркого августа.
         Сашке мучился – то закрывался в кладовке, то забирался в бочку металлическую с водой. А иногда шёл с мальчишками на реку, где плюхался у берега.
         Как то бабка Агафья оставила его похозяйничать - Семёна увезли в больницу, а Вовка бегал с мальчишками. Плотно покушав картошки, малыш вышел в сени и подошёл к деревянной кадушке с водой. Отодвинув крышку, он зачерпнул воды в ковшик. Дверь была приоткрыта. Испытывая желание напиться, Сашка увлёкся и не заметил, как ступил на крыльцо дядя, держа чемодан в руке. Напившись и зацепив ковшик за край кадки, Сашка увидел его.
         - Здорово, карапуз!- сказал дядя, и подал Сашке руку.
         Сашка почувствовал мягкую ладонь, и увидел  ногти блестящие, будто они в масле. Дядя глядел на него из-под косматых черных бровей синими глазами. «Длинноносый», - подумал Сашка, но, обратив внимание на густой, с тонкими прожилками седины чуб, решил, что дядя красивый.
         - Здесь Рязанцевы проживают?- спросил гость.
         - Здесь,- улыбнулся Сашка. Он сам не знал, почему стал улыбаться, но уж так у него получилось.
         - Ты Вова Ерёмин?
         - Нет, Вовка – мой брат,- ответил Сашка.
         - Значит,  ты - Саша; а хозяйка где? Мне бы её увидеть.   
         - Баба придёт, - отвечал малыш, и кивнул дяде головой, предлагая идти за ним. - Садись на скамью или на табуретку, только табуретка сильно качается.
         - Тогда на скамейку.
         Незнакомец достал из кармана пахучий платок.      
         - Душно у вас.
         - Зато вода в кадке очень холодная, хочешь, принесу?- предложил Сашка и, не дождавшись ответа, выскочил в сени и, пыхтя, зачерпнул воды в ковшик. Дядя выпил до дна.
      
         Появилась Агафья Кирилловна. Гость поднялся:
         - Вы Агафья Кирилловна Рязанцева?
         - Ну, я.
         Бабка уставилась на гостя.
         - Будем знакомы, я Алексей Трофимович Скачков,- сказал гость, протянув ладонь старухе.- Я муж Ксении Семёновны.
         Лицо старой Агафьи засветилось.
         - Вы от Ксении?- изумившись, выдохнула она. - Жива дочка…
         - От неё, - ответил Алексей Трофимович.
         - Что же сама она не приехала – мать ей  насолила или дети её малые?
         Старуха смахнула слезу и заморгала часто.
         - Думаю, скоро встретитесь,- ответил гость.- А пока она привет передала и вам и детям.
         Как же хотелось старухе высказать гостю всё, что накопилось у неё за годы, спросить, о чём думала дочь, убравшись от детей. «Видно, хорошо жила, раз сейчас только вспомнила про нас» - последнее, что подумалось ей, но сказала она другое, вздохнув и голову гордо держа:
         - Время трудное пережили, детей подняли, сейчас прожить сможем и без её помощи... - Глянула на гостя. – А где вы проживаете?
         - Далеко, пешком полжизни идти,- сказал Алексей Трофимович.
         - Это где ж?
         - На Севере есть полуостров Таймыр, так вот, там город строится, и растёт он не по дням, а по часам,- увлечённо сказал Алексей Трофимович.
         Он положил ладонь Сашке на голову и сказал:
         - Лес там, Саша, крохотный, настоящая тундра. Там и строится город Норильск, где твоя мама живёт и ждёт тебя, такого хорошего мальчика.- Он улыбнулся, и добавил:- Ну, что, поедем, Саня? Сначала на поезде, потом на пароходе. Поедем?
         Сашка слушал дядю, широко открыв рот, и ему казалось, что он может его долго слушать.
         - А когда мы поедем, дядя Лёша?- выпалил он, очнувшись.
         - Не торопись,- вмешалась Агафья Кирилловна.- Дай отдохнуть человеку. А вы идите в комнату, полежите, а я пока покушать приготовлю,- вежливо обратилась она к гостю, направляясь к печке.
         Гость удалился; но вскоре из комнаты послышалось:
         - Мамаша, чемодан откройте, в нём есть продукты, так  вы пустите их в дело.
         Услышав это, Сашка подбежал к чемодану и, не обращая внимания на кулак бабушкин, который замаячил, щёлкнул замком.
         - Баба, чего только тут нет! - воскликнул.
         Он стал извлекать кульки с конфетами, банку свиной тушёнки и банки консервные. Бабушка, стоя рядом, удивлялась богатому ассортименту продуктов. А Сашка продолжал доставать из волшебного чемодана сливочное масло, окорок, сгущённое молоко и кофе. Бабка Агафья тут же конфисковала у внука продукты, даже конфеты, оставив ему одну лишь. Сашка хотел было пожаловаться дяде на неслыханный грабёж, но когда переступил порог, то увидел, что тот лежит на дедушкиной койке. Он громко заорал:
         - Дядя Лёша, там вши!
         Алексей Трофимович вскочил, как ошпаренный,  и стал отряхиваться. Бабушка, красная от смущения, начала оправдываться:
         - И никаких вшей нет.
         Она выпроводила Сашку из комнаты, но тот  промямлил, что поймал недавно две жирные, однако, взглянув на грозное лицо бабули, замолчал.
         На другой день Алексей Трофимович решил отправляться в путь.
         - Могу с собой взять обоих мальчишек,- сказал он.
         - Нет, Вова не захочет нас покидать,- грустно глянув на Сашку, сказала Агафья Кирилловна.
         - Тогда нам вдвоём с Сашей придётся в путь пускаться,- сказал Скачков.- Мне задерживаться никак нельзя.

         Сашка ликовал, наблюдая, как баба собирает его в дорогу. Ему хотелось быстрей отправляться в путь, туда, где растут крохотные ёлочки и строится очень красивый город. Сборы были быстрыми. Дядя написал что-то в блокноте, потом выложил кучу бумаг, в том числе деньги. Агафья Кирилловна, склонив голову, тихо всхлипывала. Малыш слез с табуретки и подошёл к ней; сказал: 
         - Не плачь, бабушка, ведь ты в гости приедешь?
         - Приеду…- вздохнула Агафья Кирилловна.
         Сашка сел за стол и смотрел с участием на дядю, который повезёт его к маме.
         - Значит, так, Сашок,- сказал дядя Лёша,- едем до Красноярска, дальше на пароходе, это ещё пару суток - так?
         Сашка понимающе кивнул головой.
         - В Красноярске проторчим: на пароход билеты сразу не взять,- продолжил он рассуждать.- Ничего, хватит денег и на билеты и на питание.- Ну, Сашок, одевайся, до поезда уже недолго осталось.
         Он отсчитал несколько новых десятирублёвок и отдал их Агафье Кирилловне:
         - Это, мамаша, вам.
         - Зачем?- пыталась возразить Агафья Кирилловна.- Вам нужней в дороге.
         - Ничего, я подсчитал, хватит и нам, а у вас ещё   внук на руках.
         Агафья Кирилловна поблагодарила Алексея Трофимовича и вытерла мокрые от слёз глаза. «Видать, не забыла нас дочь» - подумала. Добрые мысли о непутёвой дочери были в новинку, и оттого показались особенно приятными. А зять, почесав затылок, сказал:
         - Правда, жене не куплю то, что наказывала, но, думаю, так будет справедливей.               
         «Значит, не её это забота, а чужого человека» - подумала Агафья Кирилловна. И пронзило её сердце болью. «Куда я отправляю внука? Хорошо ли  подумала? Вдруг он им в тягость будет?». С тревогой проводила она меньшего внучка с новоиспечённым зятем до калитки и с грустью смотрела им вслед. Сашка одной рукой вцепился в ручку дядиного чемодана, а другой махал бабуле. Она вернулась домой; ноги её отяжелели, на тело накатилась слабость. Недоброе предчувствие ей сдавило грудь. Если бы знала она, что скоро предчувствие её оправдается. Она села к столу, и подпёрла голову ладонями.
         Появился Вовка.
         - Где был? Не попрощался с братом.
         - Простился, они навстречу шли,- с обидой протянул Вовка.
         - С чужим дядей внука отправила…- склонив голову, шепнула бабка.
         - Не плачь, баба, - стал утешать её Вовка.- Саша поехал к  маме, и я бы хотел взглянуть на неё.
         - Взглянешь, внучок,- погладила ему волосы Агафья Кирилловна, думая, что если она и поедет, то только в гости, ведь в город перебрался сын Васька, и теперь старым есть, на кого опереться.

                44      

         Жизнь оживилась в горняцком городе. Появилось  легковые машины, а на окраинах и в центре выросли школы, детсады, поликлиники.
         Василий Рязанцев связал судьбу с Одинцовой. В родной город приехал он по личной просьбе. Приехал с женой и малышом, Петей. От горкома семья получила квартиру в кирпичном доме - "сталинке".
         Автобус миновал трёхэтажное здание, где находились горком и исполком. Василий, сидя в автобусе, посмотрел из окошка на него. Он отработал здесь уже полгода, но с завтрашнего дня он будет парторгом завода. Жена об этом не знает.
         Лучи солнца проникали в окно автобуса и скользили по лицам пассажиров, заставляя их морщиться, и было не понятно, хмур человек или весел. Проехали киоск «Союзпечать». Рядом лотошница торговала пирожками. Тут же лавочки. «Хорошо придумано: взял газету и пирожок, садись, кушай и читай» - подумал Василий. В автобус вошла старушка. Василий уступил ей место. И невольно вспомнил о матери. «Подлец я! - подумал. - Прикрываюсь делами. А мог бы хоть один раз в неделю наведываться к родителям». Подумал и о том, что прежде жена напоминала ему о необходимости черкнуть письмо им, но, когда приехали они сюда, уже и она, занятая интересами семьи и собственными, поступив в институт на заочное отделение, перестала напоминать ему, что пора бы наведаться ему к родне.
         Кондуктор назвала остановку. Василий шёл в задумчивости по тротуару. Уже не радовало его назначение, которое окончательно отнимет у него свободное время, и наверняка некогда будет ходить ему по гостям.  Дома жена, глянув на него, спросила:
         - Почему злой и пришёл так рано?
        - Не злой, тут совсем другое, - Василий, обняв жену, сообщил о назначении.
       Жена, услышав новость, не обрадовалась ей, а наоборот, спросила, справится ли он с работой. «Сидеть в кабинете - одно, а трудиться  в большом коллективе, отвечая за план, успехи и неудачи каждого коммуниста – другое» - подумала она, но смолчала. Не стала озвучивать она и другие, более тревожные для неё мысли, суть которых: останется ли  время у него для семьи. Василий же, обедая, думал о бабушке в автобусе.
        - Зоя, как считаешь, подлец я или нет? – спросил он.
        - Ты про что, Вася?
        - А вот про что,- решил он высказаться.- Я ехал в автобусе, думал о  назначении, о тебе и сыне, смотрел в окно, и тут бабуля вошла. Я ей место уступил, а она, представь, на меня взглянула, будто я подвиг совершил.
        - Ну, и что?- улыбаясь, спросила жена.- После этого ты вспомнил о своей маме?
        - Да,- продолжил Василий,- представь, вспомнил о ней и подумал, что давно уже не был у родителей. Но ведь навещать родных, интересоваться, не нужна ли им помощь, справляться о здоровье их так же естественно, как уступать старикам место. А для меня это простое дело превратилось в подвиг. Неужели я так занят?   
        - Чем так много об этом говорить, завтра же проведаем твоих, отнесём им гостинцев, денег, и примем за правило – посещать их раза три-четыре в месяц,  - с лаской проговорила жена.
       Василий с нежностью посмотрел на супругу и сказал:
        - Да, надо и в этом деле мне навести порядок.
        Закончив обед, супруги уложили малыша спать и перебрались на диван, куда жена предусмотрительно кинула подушку. Василий, освобождённый  женой от навязчивых дум, обнял её…