Другие берега

На берегу почему-то отсутствует ощущение неких пределов или пограничья. Нет разделения на очевидное и скрымтимное. Не важна последовательность, чередование, когда заканчивается одно и начинается другое. Здесь схоластическое оправдание разных реальностей, хотя ничто лучше не постулирует принцип непрерывности психической жизни, чем горизонт, сливающийся с морем, – как программное заявление, никогда  не нуждающееся в обосновании. Простенькая жизнь на песке –  без адептов и последователей. Шуршащая его шелковистость располагает к наслаждению покоем.

Родники никак не могут угомониться, выталкивая воду на поверхность, чтобы по наклонному желобу и песчаному отвесу пресная вода перемешивалась с морской – соленой, вязкой. Ветер засыпает песком дюны, закапывает их, но море освобождает, слизывая песок и обнажая корни – и они, как и все, что мы пытаемся скрыть о себе, далеки от прекрасного.

Серое тонкое облако,  разложенное параллельно горизонту, если присмотреться, оказывается выхлопом танкера, его бункерное топливо насыщено оксидами серы, и кажется, они-то и образует вторую линию его пути, дымный шлейф  –  будто одной линии недостаточно и нужно их множить и множить.
Здесь предъявлено две стратегии индивидуального выживания:  либо катиться вдоль линии суши, используя ветер, и, вдоволь накувыркавшись, просто исчезнуть – там, где глаз не различает детали,  либо, сцепив зубы, вживаться стоически в то, что и вовсе не способно удержать – никогда или надолго. Вызревая в лоне бессознательного, они подобны мусору, выталкиваемому из глубин на берег, где их предъявляют живописно, словно обрывок пеньки или рваный докерский ботинок.