2-7. Сага 1. Глава 2. Вешние воды

                ВЕШНИЕ     ВОДЫ
       Места,  где  вырос  Наум, то  бишь  Слутчина,  хотя  и  были  опоэтизированы  и  безмерно  восхвалены  Якубом  Коласом  в  его  поэме  «Новая  земля»  (за  что  ему  низкий  поклон  от  всех   моих  земляков),  природой  своей  весьма  и  весьма  скромны  и  в  общем-то  совершенно  непритязательны.  Нет  здесь  вокруг  никаких  особенных   див  природы,  ничего  редкостного  или  громадного,  что  с  первого  взгляда  поражало  бы  воображение   своими  масштабами  или  уникальностью:    ни  гор,  ни  даже  холмов,  ни  дремучих  лесов,  ни   озёр,  ни  сколько-нибудь   значительных  рек.   Протекающая  здесь  по  равнине  Случь,  хотя  и  пугала  аборигенов  возможностью  утопления  в  ней,  была  в  иных  местах  такова,  что  можно   перейти  её  лишь  закатав  штаны  до  колена,  а  бабе  -  слегка   подобрав  подол  юбки.
             Другой  знаменитый  водный  поток   наших  мест   -  это  ручей  под  названием  Бычок,  приток  вышеозначенной  водной  артерии.   Вопреки  своему  «энергичному»  названию,  в  обычное  время  он  несёт  в  себе  совершенно  незначительные  объёмы  воды,  собираемые  с  окрестных  болотцев,  лугов  и  полей,  а  в  летнюю  жару  и  сушь  истощается  и  истончается  до  того,  что  становится  похож  скорее   на  череду   грязевых  лужиц,  перепрыгнуть  кои  можно  даже  и  без   разбега,   а  в  иных  местах  -  и  просто  перешагнуть.  Но  это  летом.   
       А  весною,  особенно  после  снежной  зимы,  да  если  ещё  весна  пойдёт  дружно,  то  в  период  интенсивного  таяния  снегов  и  ещё  какое-то  время  после  него   наш  Бычок  показывал  свой  «крутой  нрав»,  из-за  чего,  вероятнее  всего,  и  получил  своё  название.   В  этот  непродолжительный  период,  полторы -  две  недели  максимум,  его  узкое  и  неглубокое  русло  наполнялось  до  самых  краёв,   обильный   поток  воды  устремлялся  вниз  по  течению  с  непривычной  и  невиданной   ранее  скоростью,  закручиваясь  то  и  дело  белопенными  бурунами,  которые  так  и  норовили  вырваться  из  низких  берегов,  пугали  отважившихся  подойти  поближе  рассеиваемыми  вокруг  брызгами…
            У  моих  родителей,  а  потом   и  у  остальных  членов   семьи,  это  явление  природы  и,  соответственно,  эта   пора года    назывались   «вешние  воды!».    Именно  так:    это  словосочетание  произносилось  в  совершенно  особой  тональности,  не  как  нечто  обыденное,  рядовое,  а  с  воодушевлением,  на  каком-то  эмоциональном  подъёме,  я  бы  сказал,  даже  пафосно.  Я,  как  самый  младший,  позже  остальных  стал  проникать  в  «философию»  отношения  к  этому  явлению,  а  поначалу -  вследствие  слабого  ещё  знакомства  с  русским  языком -  даже  не  понимал  значения  слова  «вешние»,  совершенно  не  связывая  его  со  словом  «весна»;  спросить  же  мне  мешало  ложное  чувство  самолюбия,  думалось:  постепенно  как-нибудь  сам  «допру»… 
         Отец  и  мама  придавали  этим  «вешним  водам»  прямо-таки   священное,  какое-то   мистическое  значение,  они  даже  не  произносили,  а  именно  выговаривали  это  словосочетание  с  какой-то  особой,    торжественной  и  отчасти  даже  таинственной  интонацией:  «В Е Ш Н И Е    В О Д Ы !!!»,  из  чего  становилось  ясно,  что  речь   идёт   не  о  чём-то    рядовом  и  обыденном,   но  о   совершенно  особом,  редком  и  чрезвычайно  важном.  Для  них  эти  «вешние  воды»  были  каким-то  особенно  долгожданным  событием,  о  приближении  которого  разговоры  начинались  ещё  загодя,  с   чувством  предвкушения  каких-то  особенных  переживаний,  только  с  ним  и   связываемых…
           И  так  повелось  в  нашей  семье,  что  хождение  смотреть  (на)  «вешние  воды»  приобрело  без  преувеличения  прямо-таки  ритуальный  характер.  К  исполнению  этого  действа  готовились,    и,  когда  точно  определяли  тот  самый,  заветный   день,  то  надевали  даже  лучшую  одежду  и  выходили  в  ней  как  на  праздничную  «демонстрацию».  Родители  хранили  верность  этой  традиции  чуть  ли  не  до  самых   своих  последних  лет,  когда  её  прервала  естественная  для  дряхлого  возраста  телесная  немощь.
           Мало  кто  из  окружающих  - за  пределами  нашей  семьи - мог  уловить,  в  чём  тут  дело,  в  чём  смысл  этого  «хождения»  и  этого  «смотрения».   В  то  скудное  и  суровое  время  (40-е  - 50-е  годы)  имелись  вроде  бы  гораздо  более  насущные  заботы   у  людей:  как  выжить,   как  прокормиться,  как  поднять  детей,  как  выбиться  из  вечно  давящей  нужды.  В  ту  «дотелевизионную»  эпоху  никто  и  понятия  не  имел,  что  японцы,  например,  могут  часами  любоваться   деревьями  цветущей  сакуры  или   заснеженной  вершиной  священной   горы  Фудзияма;  советским  людям  было  не  до  таких  сантиментов  и  эстетических  тонкостей…
        Более  других,  видимо,  понимал  это  преклонение  перед  водной  стихией  брат  Анатолий  -  ведь  неслучайно  же  он  стал  потом  не  просто  инженером-гидростроителем,  а  именно  «убеждённым»  гидрологом  и  мелиоратором.  Меня  же  зачаровывала  сама  музыка  этих  слов,  словно  шумящая  и  плещущая  в  них  стихия:  «В Е Ш Н И Е      В О Д Ы  !!!»
             Со  временем  мне  стало  понятно,  что  пафосное  отношение  моих  родителей  к  «вешним   водам»  берёт  своё  начало  в  когда-то  прочитанной  ими  тургеневскй   повести,  вернее  в  её  названии  - «Вешние  воды».   Когда  школьная  программа  по  литературе  свела   меня  с  творчеством  И.С. Тургенева,  я,  естественно,  прочёл  и  это  «внепрограммное»   произведение.  Как  и   всё,  что  выходило  из  под  пера  этого  несравненного  мастера  слова,  и  эта  его  вещь  исполнена  невыразимого  очарования  и  невыразимой  печали.  Но,  насколько  я  помню,  никаких  сцен  или  ситуаций,  впрямую   напоминающих  «церемонию»  наблюдения  «вешних  вод»,  в  самом  рассказе  нет.
          Сейчас,  когда  я  сам   «достаточно»  постарел,  мне   кажется,  я  начал  понимать,  в   чём  всё  дело.  Оно  заключается  в  мощном  «контрапункте»:  с  одной  стороны,   мы  видим  буйство  молодой  и  безудержной  силы,  кипение  не  знающей  препон  энергии,  с  другой -  осознание  конечности  этого  кипения,  его  преходящего  характера,  неизбежности  его  конца.    Неизбежно  истощение  этих   и  любых  других  «вешних  вод»,  их  упокоение  в  общем  и  более  равномерном  течении  ежедневной  рутины  -  обычной  человеческой  жизни.  В  конечном  счёте  речь  здесь  о  жизни   и   смерти,  о  чём  не  может  не  задумываться  всякий,  кто  по-настоящему  любит  жизнь.  Отсюда  и  неизбежный  «налёт»  торжественной  грусти…
      А  может   статься  и  так,  что  этот  «пиетет»  по  отношению  к  весеннему  буйству  природных  сил  напрямую  был  навеян  словами  старинного  романса,  распеваемого  когда-то  в  далёкой  молодости:  «Весёлые  годы,\  Счастливые  дни  -\  Как  вешние   воды\  Промчались   они!»    Не  менее  вероятна  и  другая  версия:  что  первоначальным  толчком  к  появлению  этой  семейной  традиции  явились  строки  стихотворения  Ф. И. Тютчева:  «Ещё  в  полях  белеет  снег,\  А  воды  уж  весной  шумят…»    Так  или  иначе,  но   в  конечном   счёте  всё  это  об  одном:  жизнь  вообще  скоротечна,  особенно  молодость…
           Из  сказанного  видно,  что  течению  вод  наш  отец  придавал  немалое  и,  я  бы  даже  сказал,  какое-то  особое  значение.  Так,  видимо,  было  уже  смолоду -  и   когда  он  очутился  на  Дальнем  Востоке,  да  и  потом.   Ведь  в  конечном  счёте  стал-то  он  географом,  при  этом  всегда  выказывал  живейший  интерес   к  гидрографии,   гидрологии   и  гидросфере   Земли   вообще.  Однако  я  здорово-таки  отклонился  от  своего  «предмета»,  который  имел  в  виду,  начав  разговор  о  водной  стихии.  О  нём  вообще-то  можно   со  слов  отца пересказать  коротко,  в  немногих  моих  словах.  Но  я,  как  плохой  повествователь,  снова  отвлекусь   на  один  сюжет:  он  хотя  и  не  имеет  прямого  отношения  к  основному  нашему  рассказу  и  касается  главным  образом  меня  самого,   однако  он  может  хорошо  «оттенить»   рассказываемый  далее  случай  из  жизни  отца.


Рецензии