Неисправимый бонвиван

ГЛАВА 1.

В полночь, в аэропорт Пулково приземляется пассажирский самолет. В салоне 30-летний загорелый и стройный шатен Виктор. Он сидит с краю от окна, выглядя непринужденным, в темно-синих брюках и белой рубашке под серым пиджаком. Шасси опускаются на дорожную полосу, и вскоре мужчина с пассажирами спускаются по трапу. В его руках дипломат, а за спиной – зачехленная скрипка.


Виктор направляется на стоянку и проходит к ряду стоящих на дороге машин. Там коренастый, шустрый и оптимистичный на вид водитель такси из багажника подает девушке чемодан.  В его поле зрения попадает Виктор. Он вежливо и заигрывающе улыбается ему.

– Добро пожаловать друг. Садись, пока место
не остыло. Дама целый час высиживала. – Обращается таксист к мужчине подошедшему к машине, и захлопывает багажник. – Куда едем?

– В цветочный магазин.

– Отлично. Но это не близко.
 
– Тогда поднажмите газу.

Виктор садиться на заднее сидение, водитель за руль.

– Курите? – спрашивает он шатена.

– Нет.

– К сожалению, поедем ухабистой дорогой, зато с мягкой, убаюкивающей встряской.

– Хорошо, только нежно крутите баранкой, хочу немного вздремнуть.

– Окей, буду стараться.

Водитель заводит автомобиль и они трогается с места.

                ***

На небольшом дачном участке, изысканно оформленным множеством светильниками и фонарями, вдоль дороги, возвышается двух этажный дом. В ночное время, фонари придают сказочный вид аллее, оранжерее, клумбам, и цветочным горшкам на фасаде. В доме стройная брюнетка в халате, двадцати двух лет Тамара. Она в комнате – сидит за столом перед телевизором, где крутят какую то рекламу, и доедает салат с тунцом. Рядом облизывается лабрадор. Он поскуливает, и Тамара с умилением и ласково обращается к нему:

– Давай возьмем за правило не есть больше на ночь.

Раздается дверной звонок. Лабрадор срывается с места и начинает лаять. Тамара идет к выходу. Она открывает дверь. На породе улыбающийся Виктор с букетом цветов. Лабрадор радостно путается у них под ногами.

– Привет. Соскучилась? – спрашивает мужчина.

– чуть уже не соскучилась, но ты так скоро вернулся.

Тамара принимает букет цветов от мужчины, улыбается и нюхает их. Виктор скидывает на пол багаж и проясняет ситуацию:

– Дело в том, что я всю неделю свободный.

– Ты уверен, что у тебя не возникнут проблем?

– Даже не сомневайся.

Тамара откладывает букет, и виснет на Викторе. Они целуются, затем прижавшись крепко обнимаются, и так замирают.

– А я уже собралась спать.

– Так у нас выходные, завтра выспимся.

– В сон уже клонит.

– Сон мимолетный, незаметный, и невзрачный, а ночь длинна и сладко упоительна. Спать нужно днем, в воскресный день, а ночью забавляться.

Тамара ухмыляется в ответ на стихи своего бойфренда, который подталкивает ногой дверь, и та за ним захлопывается .

                ***

Утро. На лужайке, уютно оборудованной шезлонгами для отдыха, стульями и скамьями для пикника, Тамара возле костра подгребает лопаткой уголь с лотка. Она подкидывает его в пламя, над котором на решетке-гриль жарится филе. Неподалеку в будке лежит лабрадор на привязи, и водит носом. Тамара прикладывает лопатку к стволу деревца и идет к дому.

Она заходит в спальню, где царит бардак из бутылок и рюмок на столе, и где кровать расправлена, но Виктора нигде нет. Мужчина в ванной, уже умылся, закрывает краны и затем в трусах и майке выходит, направляясь в прихожую, где его встречает Тамара.

– С добрым утром! – слегка улыбается девушка.

– Привет. Мне жаль, что мы с тобой сейчас не на Мальдивах.

– Чем тебе здесь не нравиться? Тут даже есть, где искупаться.

Входная дверь распахнута, они идут во двор.

– Хорошо. Скажи Тамара, куда пропали мои брюки?

– Ты вчера, когда дурачился, облил их вином, и я их постирала.

Виктор чует запах шашлыков. Они выходят во двор и он, видя жаркое на гриле, в предвкушении потирает руки.

– Отведаем твоей вкуснятины. Я соскучился по этому запаху.

                ***

В детективном бюро, в комнате, оснащенной техникой слежения и звукозаписи, с панелями устройств, за монитором уже седеющий, с утонченными чертами лица детектив Роман 40 лет. Он наблюдает за отслеживающей красной точкой навигации на экране. Затем достает мобильный, и куда-то звонит. Телефонные гудки остаются без ответа, и он, вскочив с места, поспешно уходит, чтоб непосредственно доставить важную информацию, касающейся объекта слежения.

Он добирается до роскошного четырехэтажного особняка, который выглядит, как каменный дворец, и сильно выделяется среди домов Питера. Там, в зале, облицованном зеркалами и оснащенном тренажерами для гимнастики – Алипия Петровна 50 лет, в обтягивающем костюме, крутит обруч на талии. Она коротко стриженная, взмокшая и слегка полноватая. Черты лица довольно грубые. В них чувствуется характер. Роман жмет на дверной звонок и Алипия, сбросив обруч и перешагнув его, с легкой отдышкой идет к двери и отпирает ее, встретившись лицом к лику с детективом.

– Добрый день, Алипия Петровна. Что с вашим телефоном?

Алипия пропускает мужчину и запирает за ним дверь.

– Черт его знает, барахлит иногда.

– Но вы хотя бы иногда отвечали бы на мобильный телефон. Я к вам с важной информацией.

– Я слушаю.

– Вы сообщали мне, что у вашего супруга заканчивается отпуск двадцатого числа, и что он сейчас должен быть в Париже.

– Ну да, и что?

– Так вот. Я запрятал к нему микрофон с датчиком, и он показывает, что ваш муж уже вернулся.

– Это точно?

– Абсолютно. А ведь у него еще две недели отпуска. Но белее того, я отследил движение полета, и оказывается, он прилетел из Шри—Ланка, а не из Парижа.


– Это и правда интересно. – делает озадаченный вид Алипия и затем спрашивает:

 – А, что передает ваш скрытый микрофон?

– К сожалению, он в не зоне действия.

– И где этот гад сейчас?

– В пятнадцати километрах отсюда. Я могу вас отвезти, там черт ногу сломит.

Алипия задумывается, потом ступает к настенному шкафу и надевает свой плащ поверх спортивного костюма.


– Живее Роман, поехали! – подгоняет женщина в выходу мужчину.

****

Дом Тамары, ясный день. Во дворе, девушка с Виктором сидят у костра на лужайке. Они едят шашлык на шампурах и общаются между собой. Рядом стол, заставленный напитками, и различной закуской. Лабрадор в будке, склонивший голову на лапы, лениво оглядывает их.

– Знаешь, у меня есть друг, и он приглашает меня в Испанию - сообщает девушка Виктору, который прожевав мясо, делает подозрительный вид..

– Это тот самый педант-белоручка, который постоянно устраивает тебе фестиваль цветов? Как его – мужчина пытается припомнить его имя и наконец вспоминает – Фернандо вроде.

– Да он самый.

– И что ты решила?

– Не поехать ли нам вдвоем.

– Это уже будет втроем, и третий окажется лишний.

Тамара раздражается и это выряжается в ее тоне:

– Не торопись фантазировать!

– Нет, хитрая лисица. Вопрос сам возникает — зачем я нужен там твоему любовнику? Чтоб он прирезал меня от ревности?

– Не зачем. Ты ему не нужен. И я сказала, он мне друг, и если бы было не так, я бы не звала тебя с собой.

Виктор пренебрежительно вертит в руке шампур с мясом и кривит гримасу:

– У тебя вышел резиновый шашлык – говорит шатен и по кусочкам снимает с шампура мясо, бросая лабрадору.  Тот уплетает его за обе щеки и мужчина продолжает:

– Хорошо Тамара. Что ты планируешь там делать?

– Мы с тобой отправимся на Мальорку.

– А куда ты испанца денешь?

Тамара мычит, проживав мясо, и откладывает на стол пустой шампур.

– Ему будет не до нас. Он там, как Цезарь, важная шишка, в одну минуту решает миллион задач.

– Допустим. И что?

–Так вот, на Мальорке на пляже есть бухты. Я знаю, с кем поговорить, чтобы остановиться там на ночь. А во-вторых, Фернандо на три дня обеспечит мне небольшую парусную лодку.

– Не представляю, как мы обойдемся там без штурмана.

– Не волнуйся дорогой, я прошла инструктаж.

Виктор обдумывает предложение девушки и делает утвердительное выражение лица.

– Хорошо, я поразмыслил. Может быть, будет уместно, если я перевоплощусь в испанца, захвачу с собой гитару и наклею усы? А то мало ли жена откуда не возьмись заглянет в гости.

Тамара оценивает мужчину.

– Да, вполне, с усами она точно перепутает тебя с испанцем.

– Что ж, тогда надо собирать манатки.

– Умоляю, только не переборщи с легендой, когда станешь отмазываться у своей стервы. И главное, не проболтайся, что летишь в Испанию.

– Безусловно, милая.

****

Алипия с детективом Романом на машине едут по поселочной дороге вдоль дачных участков, где местами им попадаются жильцы, копошащейся в садах и огородах. Роман с прищуром зорко осматривал местность.  


– Мы уже где-то рядом. - извещает детектив Алипию - не упустите его из виду.

Наконец Роман слева замечает дом, и на лужайке – болтающих у костра Тамару с Виктором, который сидит на стуле к ним спиной, в трусах и в майке.

– Вы узнаете эту парочку?

Алипия глядит туда, куда показывает ей детектив и узнает своего мужа.

– Похоже, это он, выродок.

Супруга выходит из машины, бежит к калитке и выбивает затвор ногой. Лабрадор начинает лаять, Виктор с любовницей испуганно оборачиваются. Они в ужасе от Алипии, стремительно идущей к ним на лужайку. Молодые люди в вскакивают с мест, и Алипия угрожающе направляется к девушке.

– Ах ты дрянь – кричит она на нее – это ты трахала нас звонками? Мерзкое отродие.

Алипия уже близко от Тамары, и тянет обе руки к ее шее. Тамара отбивается, и Виктор становится между ними.

– Ты как всегда ошибаешься, это не она – вступается за любовницу Виктор.

– Что ты здесь делаешь? Развратник - с ног до головы окидывает возмутительным взором полуголого мужа Алипия.

Прокрутив в голове варианты всевозможной лжи Виктор отвечает:

Я, посетил свою сестру.

– Какая, черт она твоя сестра?

– Ну, я же тебе говорил, ты забыла наверное. У меня есть младшая сестра из Германии, которая каждый год приезжает в Питер навестить нашу маменьку.

– Твоя мама здесь? Я думала она умерла.

– Не говори так. Она всегда для нас жива, и здесь хранится ее прах, а ее душа витает в стенах этого дома.

– Я каждый раз узнаю от тебя новое. Но про сестру, эта банальная легенда, которую напевают все бабники своим глупым женам. Нет, ублюдок, тебе меня не провести!

– Выражайся прилично. Моя сестра аристократка, и ей в диковину вульгарный нрав простолюдинки.

– Ну, раз она твоя сестра, пускай предъявит документы личности. Паспорт например!

Виктор кратковременно входит в ступор и вопросительно глядит на любовницу.

– Паспорт, ваше светлое благородие - злорадно и язвительно выпаливает Алипия к растерявшейся Тамаре.
.

– Принеси паспорт, пускай убедится – подхватывает Виктор и обращается к Алипии –  Но это не не значит, что мы с ней носим одну и ту же фамилию.

Тамара уходит, детектив Роман делает вид что его не касается семейный конфликт  и Виктор со своей женой в горячей дискуссии остаются как бы наедине.

– Почему ты так говоришь Виктор?

Виктор берется за голову и инсценирует возмущение:


– Черт подери. Почему я должен перед тобой отчитываться, только потому, что у тебя нездоровое восприятие жизни. И ты настолько меня запугала, что я обречен скрывать от тебя сводную сестру.

– Ах, она сводная! Так-так.

Виктор теперь изображает умоляющее выражение лица. Он старается выглядеть убедительным,

– Клянусь, мне это осточертело! Все время доказывать свою порядочность перед паранойной сумасшедшей.

– Ты сам ставишь себя в неловкое положение. Нужно было давно познакомить меня с твоими родственниками.

– Год в браке не большой срок, чтоб все о себе рассказать.

– Пока она идет за паспортом, расскажи-ка, что ты еще не поведал о себе.

– Ну, например, что я рос без отца, пока моя мать не загуляла с неким евреем.

– И что?

– Так появилась на свет мне сводная сестра.

– Это мы проверим.

Алипия обращается к Роману и тот разглядывавший чирикавших на деревьях синиц поворачивается к ним.   

– Знакомьтесь, Роман, это мой муж, вертлявый словоблуд и лицедей  во всем его величии.

Роман с некой загадочностью кивает, оценивая шатена, который наиграно надувает ноздри, стараясь показаться рассвирепевшим мужем.

– Кто это? Я уже начинаю ревновать. Ты привела с собой ухажера? 

– Это детектив, и, если нужно, он вычислит всех твоих наложниц. Роман, вы сможете добыть досье на эту девицу?

– Не знаю. Но попробовать могу.

– Ну вот. Сейчас она предъявит паспорт, и мы выясним, кто она такая.

– Ох, я бы многое отдал, чтобы понаблюдать в те самые секунды за твоим глупым выражением лица – говорит Виктор. Внезапно, мужчина срывается с места, и спешит к дому.

– Где, черт, она застряла? – рявкает он, торопливо направляясь в дом.

Там в комнате Тамара унылая и вся в себе, сидит за письменным столом. Виктор входит, но девушка будто его не замечает.

– Уму не приложу, что делать. Она, как гестаповец, не успокоится, пока не выпотрошит меня наизнанку. – негодует мужчина и как неприкаянный ходит по комнате. Наконец, Тамара подает признаки жизни и спокойно отвечает ему:
– Ничем помочь не могу. Мне тебя очень жаль. Конец этого выдающегося театрального представления предвидится весьма печальным.

Тамара встает с места и подталкивает Виктора к выходу.


– Иди, выкручивайся, надо что-то делать. Ты же мастер разговаривать с первоклассными стервами, вот и покажи весь твой потенциал изобретательного любовничка.

Виктор останавливается в дверях и с надеждой проговаривает вполголоса.

– Может, ты слово свое вставишь? А то мне одному отдуваться не по себе. Нервы у меня уже шалят.

– Нет. У меня не хватит столько креатива на безобразную и черную лож.

– Ну ладно. Женщины слабые существа, вас понять можно. Вы всегда чего то боитесь.


– Я боюсь? Ты ошибаешься. В отличии от этой дуры, перед тем, как махать кулаками, я думаю и взвешиваю, а потом внезапно бью в морду. Ты думаешь я испугалась, когда она потянула ко мне свои поганые когти. Нет, ни в коем случает - гордо заявляет Тамара, и Виктор изумленно пялится на нее, но девушка выталкивает мужчину из комнаты, захлопнув за ним дверь.

На лужайке Алипия уже не находит себе места и чует не ладное.

– Что они там делают? Может, пойти за ними?

Роман недоуменно пожимает плечами, но в этот момент из дома выходит Виктор и идет к ним.

– Я как знала, что он вернется один – в полголоса цедит через зубы супруга.

– Бедная ранимая девочка, ты ее довела. Она же такая чувствительная, теперь заперлась в комнате и плачет – пытается на супругу возложить вину Виктор. 

– Бедная маленькая девочка, может, хрустящие вафельки ей купить, или сладкий леденец? – едко парирует Алипия.

Тамара в доме с неким недовольством подслушивает их разговор за окном, прячась за шторой и слышит речь Виктора, которая приводит ее в негодование:

– Не деликатно умудренной сединой женщине смеяться над ранимой и беспомощной девицей.

– Может, она боится чего-то? Например, что ее как глупую курицу, выведут на чистую воду? – добавляет масла в огонь супруга Виктора и Тамара теряет самообладание.

– Ничего себе  – бурчит себе поднос уязвленная девушка и идет во двор.  Она заходит на лужайку, в тот миг, когда Виктор вступается за нее:

– Нет, просто ее натура утончена, деликатна и чувствительна ко всякого рода невежества и быдловатого хамства. Вот и она, очухалась – замечает Виктор любовницу.

Тамара становится напротив Алипии в гордой стойке, сложа руки на груди и Алиеия первая заговаривает с ней:

– Вы хотите прояснить нам ситуацию?

– Я паспорт найти не могу.

– Давайте по честному. Вы ему сестра?

– Да, конечно.

– Родная сестра? – с материнской, но сарказной ноткой спрашивает Алипия.

– Разумеется, да.

– Спасибо, для меня это очень важный ответ, безвинная пташка.

Виктор сгорает от стыда на месте и перебирает в голове варианты всевозможной лжи, чтоб выкрутится из неловкой ситуации.

– Мне так льстит, когда она называет меня «родной братик». Это вошло в обиход с детства, когда она стала комплексовать относительно нашего далекого родства.

Тамара идет к месту пикника и садится возле костра, помешивая угольки потухающего пламени. Виктор оборачивается у ней,, а спиной становится к Алипии.

– Куда ты, Тамара, - обращается он к девушке - я же обещал вас познакомить. Не пугайся мою супругу, она добрая, слегка нервная, но быстро остывает.

Затем, Виктор обводит жестом стол с закусками, разъясняя уже возбужденной праведным гневом, за его спиной, Алипии:

– У нас сегодня годовщина по матери Алипия, вот мы и собрались в кровном родительском уголке – многоречиво произносит Виктор свой монолог, принимая мечтательный вид. – В нем когда-то проходили наши годы беззаботного веселья. Детский звонкий смех раздавался в округе, а радуга над нами переливалась всевозможными цветами. И мы здесь, в куче песка, строили свои песочные замки. Помнишь, сестричка моя? И рядом наша любимая маменька.

Алипия замечает возле деревца угольную лопатку. Виктор вновь поднимает к небу блаженный взгляд и крестится, торжественно произнося:

– Царство ей небесное, и пусть земля ей будет пухом.

Алипия хватает лопатку и черенком бьет супруга по голове, яростно выпаливая своим грубоватым баритоном слова:

– Как черт подери ты мне уже надоел!

Помутнение в глазах, а потом темнота наступает в сознании Виктора, слова раздаются невнятным эхом и он отрубается.

Глава 2

Спустя неделю, культурно одетые средних лет мужчина-адвокат и молодая его супруга Валерия, с аристократической манерой прогуливаются по безлюдной улице, между достопримечательных домов Питера. В десяти метров от них, из раскрошенного особняка Алипии, доносятся звуки скрипки. Там, в изящно обустроенной большой комнате первого этажа, облицованной белым мрамором, как и все в доме, с полотнами в золоченой вышивке и картинами, на скрипки играет Виктор. Его артистическая игра передает настроение мелодии.

В комнате, на стене под боком висят семейные фотографии. Среди них выделяется небольшая коллекция, изображающая Виктора калекой, замотанным в бинты: на одной из них он в постельной койке с гипсом на руке, на другой – позирует с каким-то престарелым ветераном, сидя в инвалидной коляске.  На последней с костылями и обмотанный, с ног до головы, как мумия. Он ехидно лыбится, а рядом с ним суровая Алипия. Она недовольна мужем и это очевидно по тому, как она свирепо косится на него. 

Виктор замечает с улицы соседей – адвоката с супругой Валерией. Девушка, проходя под распахнутым окном, украдкой кокетливо строит глазки, шатен лукаво переглядывается с ней. В комнату входит Алипия Петровна. Она в плаще, собирается уходить куда-то. Измученная чем то она идет к телефону.

– Мой мобильник разрядился. Надеюсь домашний телефон починили? – поднимает женщина трубку и тут же бросает. – Ну, как обычно. Ты вызывал мастера?

– Уже вызвал. Обещал зайти на неделе – угодливо отвечает Виктор.

Алипия уходит. Виктор остается неподвижным, его взгляд виновато бегает, будто мужчина вынашивает в голове какой то план. Потом он заносит скрипку к плечу, и снова демонстративно начинает играть. Тем временем, Валерия со своим мужем доходят до здания с вывеской над дверью – САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ.

– Валерия, я буквально на пять минут – просит обождать адвокат.

– Хорошо, а я покурю.

Валерия закуривает сигарету и адвокат оставляет ее наедине с собой. Звук скрипки еще доносится до девушки и она засекает время на своих часах, Затем, затянув пару затяжек выкидывает окурок в урну, и быстрым шагом переходит улицу. Достигнув особняк Алипии, она становится под окном Виктора, который не замечает ее со спины. Девушка находит на асфальте камушек и швыряет его в Виктора. Он вздрагивает, прерывает завывания скрипки, и оборачивается. Валерия мило и кокетливо улыбается ему и мужчина, с опасением озираясь по сторонам, заявляет полушепотом:

– Валерия, жене это не понравиться.

– Она здесь?

– Да, и у нее нервы расшатались.

– Не могла до тебя дозвониться.

– Может, ты плохо старалась?

– Нет. Твои телефоны не работают?

– Да, конечно. Мобильный я выкинул в колодец после того, как жена установила на него шпионскую программу. А на домашний, уясни Валерия для себя, лучше не звонить, даже от имени тети Моти и бабы Дуси из пансиона престарелых. Ты поняла?

Валерия в ответ лишь игриво улыбается.

– Где ты пропадал Виктор?

– Посмотри сама. Видишь, как я загорел? Был в Шри-Ланке. Ну, а потом чуть не угодил в морг.

– О чем-то подобном я догадывалась. Правда, в морге мне не пришло в голову тебя искать.

– Слушай, Валерия, иди туда, где тебя потерял твой муж. Потом пообщаемся.

– Ладно, звони мне на номер, который кончается на двадцать пять.

Валерия покидает Виктора, и тот облегченно вздыхает. Он слышит приближающийся стук каблуков своей супруги и принимает естественный, как ни в чем не бывало, вид. Алипия входит в комнату,  также в плаще, но с сумкой.

– Я ушла. Присмотри за кастрюлей на кухне – собралась она уже уходить, но Виктор ее останавливает.

– Ты надолго?

– Не знаю. Я к врачу.

– У тебя опять невроз? Ты спать мне не давала, шастала и гремела посудой, как полтергейст.

– Я вся на взводе от одного хрена из банка. Болван перепутал реквизиты на пятнадцать миллионов.

– У тебя вид, как будто ты его пристрелила, расчленила и закопала.

– Сама удивляюсь, что меня удержало от этого.

– Алипия, ты неважно выглядишь. Попроси психиатра, чтоб тебя направили куда-нибудь отдохнуть. Ты в последнее время сильно нервничаешь по пустякам.

Алипию раздраженно вспыхивает.

– Я не нуждаюсь в твоих советах. Я знаю, что ты хочешь упечь меня в психушку.

– Не гони пургу. Чтобы снять напряжение, надо дать себе расслабиться. Обычно люди улетают на Багамские острова.

– А я думаю, ты хочешь от меня избавиться!

Алипия разворачивается к выходу и Виктор чувствует что ляпнул ненужного.

– Я лишь хочу тебе здоровья! – пытается мужчина оправдаться.

Алипия уходит из дома. Виктор дожидается хлопка двери, затем подходит к телефонной коробке разветвителя на стене, снимает с нее крышку, подсоединяет провода, потом закрывает коробку и подходит к заработавшему телефону, набирая номер любовницы Тамары. На звонок никто не отвечает, и он передает автоответчику сообщение:

– Тамара, возможно, ты звонила, не мог ответить. Наши планы меняются. Лучше будет, если ты оправишься пока одна в Испанию. До встречи, родная. Приятного тебе отдыха.

Виктор кладет трубку и, подойдя к окну, выглядывает на улицу. Под его окном проходит какая-то пожилая пара. Они застают Виктора наблюдающим за Валерией, которая все еще ожидает адвоката. От внезапности появившейся под окном  престарелой парочки, Виктор прячет голову в дом, мило улыбаясь и кланясь им.

– Доброе утро. Как порой хочется выпорхнуть наружу из стен этой затхлой крепости и вдохнуть свежего кислорода.

Пожилые люди лишь снисходительно и улыбчиво кивают в знак вежливости и проходят мимо. В доме раздается дверной звонок, Виктор бежит в прихожую и, открыв дверь, на пороге видит Тамару.

– Ты издеваешься, что ль? А если бы жена была дома? – с очевидным возмущением говорит шатен, пропуская бесцеремонно входящую в прихожую любовницу, и с опасением запирая за ней дверь. 

– У тебя выключен телефон.

– Естественно. А как быть иначе. Я обезопасил себя от несанкционированного вторжения в мою семейную идиллию.

Виктор следует за девушкой в комнату, где Тамара усаживается в кресло, сложив ногу на ногу. Мужчина нервно начинает мотаться взад и вперед, продолжая отчитывать девушку.   

– И догадайся из-за чего я пошел на эти меры. Из-за того, что ты без конца палишь меня звонками. Не для этого я давал тебе свой номер телефона.

– А твой мобильный?

– Принципиально им не пользуюсь, с тех пор как она стала читать мои смс, которыми ты меня бомбардируешь.

– Ясно. Умираю от жажды, дай чего-нибудь холодненького – с неким безразличием говорит Тамара.

Виктор идет к барному столику, и разливает в фужеры с бутылки какого-то охладительного напитка.

– Ты меня совсем не слышишь? Жена поклялась тебя прикончить. И если она вернется, нам обоим конец.

– Ты столько меня пугал ею, но когда я увидела ее воочию, то поняла, что она и кролику не в состоянии навредить.

Виктор подает Тамаре фужер и как маятник мечется по комнате.

– Тамара, это детский сад так выпендриваться. Она озвереет, если тебя здесь увидит. И даже не знаю, успею ли я тебя спасти в эти минуты.

– Давай о серьезном. Мы собирались лететь в Испанию. Ты не забыл про это?

– Я буквально только недавно вернулся из Шри-Ланки, и что мне посоветуешь сказать жене?

– Не знаю, придумай что-нибудь.

***

Спустя получас, в клинике неврозов – Алипия в кабинете психотерапевта. Она озабочено о себе рассказывает пожилому худому психотерапевту. Он внимательно ее слушает, поглаживая свою короткую бородку:

– Я не знаю. Бывают ситуации, в которых я все больше стала терять контроль над собой.

– Что за ситуации вызывают вашу ярость?

– Любые. Их много. Например, на работе, совсем недавно, я хотела придушить своего банкира. Кричала на моего бухгалтера, и много всего такого.

– Ну, у вас же ответственная работа. Где крутятся громадные деньги, там много нервотрепки.

– Еще мой муж.

– Да, помню, вы мне раньше говорили о нем. Вы ревнуете его и не доверяете ему, но можно только догадываться, какой первичный мотив вас заставляет так агрессивно вести себя. Скажите, вы продолжаете выпивать?

– На прошлой неделе у меня произошел конфликт с мужем. Потом он загремел в больницу, после чего мне пришлось сорваться.

– Я догадываюсь, вы его поранили. Не так ли?

Алипия утвердительно кивает. 

– Я вам говорил уже, что на почве нервного расстройства вы сильно накручиваете себя. Здесь есть и вина алкоголя, и хронической нервной усталости. У вас симптоматика паранойи, которая может достигнуть своего апогея, если вовремя не лечиться, и в итоге вы загремите в лечебницу для особо буйных. Вы принимаете лекарства, которые я прописал?

– Да. Ну, может, не каждый день.

– Позвольте протестировать вас. Насколько вы уверены в провинностях супруга, за которые вы так его истязаете? У вас есть факты, или, может, вам это кажется?

– Сложно сказать. Он очень скользкий человек, лживый, и мастерски может притворяться.

– Это весьма не вразумительный довод. Нам нужно установить, либо он действительно мастерски лжет и притворяется, либо у вас паранойя, и вам это кажется. Мне нужна логика объективных обстоятельств.

– Две недели назад я застала его с девицей.

– А потом на два дня он загремел в больницу. – договорил за женщину доктор.

Алипия утвердительно соглашается и доктор буквально пронизывает ее как рентгеновскими лучами.

– Кто она, вы выяснили?

– Он клянется мне, что это его сестра.

– Она в действительности ему сестра?

– Я не могу пока это подтвердить. Но все признаки, что это очередная его любовница, очевидны.

– Мне нужны доказательства, чтоб определить грань между реальностью, вымыслом и плодом больного воображения.

Алипия обессилена вздыхает и психотерапевт что-то начинает писать на бланке и затем подает его женщине:

Вы можете отправляться домой. Я выписал вам одно лекарство, приходите через месяц, когда просветлеет в сознании, напряжение спадет, и все уладится.

****

Особняк Алипии, день склоняется к вечеру. В комнате Виктора, Тамара вскакивает с кресла и направляется к выходу. Она раздражённая и чем то расстроена.

Очевидно, с тобой бесполезно говорить Виктор. Оставайся здесь. То ты гений, когда захочешь, то ты жалкая тряпка, когда тебе чего-то не нада.


Виктор пытается успокоить Тамару догнав ее в прихожей.

– Я конечно постараюсь все сделать, что от меня зависит, но именно сейчас мою жену будет крайне сложно убедить.


Мужчина хватает девушку за руку и разворачивает к себе. Тамара отдергивает его руку и Виктор разъясняет ей:

– Да пойми же ты, частые отъезды за границу вызывают массу вопросов. Или ты думаешь, что моя жена конченая дура, и мозги ее набиты соломой?

– Может, настало время расстаться с этой кикиморой?

– Не так сразу. Нужно урегулировать вопрос об имуществе. Иначе мой адвокат не вырулит дело на суде, и я разорюсь.

Лицо Тамары принимает хитрое выражение.

– Естественно, тебе же надо обобрать бабулю до нитки – говорит девушка, окидывая взглядом обстановку дома. – Хотела бы знать, сколько стоит этот дворец?

Виктор обводит Тамару за плечи и успокоительным тоном говорит ей:

– Потом об этом. А сейчас дай мне номер телефона, чтоб связаться с тобой, когда я прибуду в Испанию. Это будет не раньше чем через два дня.

Тамара высвобождается из его объятий, с недовольством достает из сумки листочек с адресом, и подает мужчине.

– Я буду в Алтея Ла Вьеха, у Фернандо в поместье.

Девушка идет к двери, но Виктор преграждает ей путь.

– И что ты будешь без меня там делась с этой подстилкой для дамских туфель?

– Я одолжу у него парусную лодку.

– Но он же не просто так тебе ее одолжит?

– Просто так. Такова загадочная душа испанца.

– Скажи правду, кто он тебе на самом деле?

– Друг, как и ты.

– Друг, как и я? – изумляется Виктор – ну, если для тебя друг – тот, с кем ты обычно спишь, то несложно себе представить, со сколькими дружками ты уже переспала.

– Да пошел ты – отвечает Тамара и внезапно чует запах гари идущего из кухни. – Лучше глянь, что у тебя там горит.

– Ах ты, черт – спешит Виктор на кухню, где на плите дымиться закопченная уже кастрюля. Но в эту секунду раздается дверной звонок. Он выключает конфорку и мигом возвращается в прихожую.

– Неужели это моя жена.

Мужчина, как можно тише крадется к двери и заглядывает в дверной глазок. Он видит Алипию и отскакивает, как ужаленный.

– Как быстро вернулась – изумленно шепчет он Тамаре.

– Как раз вовремя. Она хотела расправиться со мной, сейчас я дам ей возможность продемонстрировать силы – отвечает девушка с излишнем апломбом.

Виктор цепляется за руку Тамары и тащит к настенному шкафу. Девушка противится мужчине, но он запихивает ее в шкаф.

– Ты что, она же психопатка. Хочешь погибнуть от ее руки и быть закопанной в канаве?

– Что ты несешь? Я ее не боюсь .

– Сиди молча и не шевелись – при этих словах Виктор запирает девушку в шкафу и открывает входную дверь. Заходит угрюмая Алипия, и мужчина с лукавой ухмылкой выхватывает из ее из рук тяжелые пакеты.

– Наконец-то пришла, моя труженица – ласково проговаривает он, загораживая стенной шкаф. И Алипия, переведя дух, переобувается, принюхиваясь к гари.

– Ты не чуешь запаха? – рявкает женщина своим баритоном и бежит на кухню.

– Извини, заложило нос, отвлек импресарио.

– Что это значит? Он звонил тебе?

– Да, а куда же денешься от него.

– Опять он. Я устала слышать о нем! – выкрикивает из кухни Алипия, где она варежкой поднимает крышку горелой кастрюли и заглядывает в нее. – Что ему нужно?

– Как обычно, хочет запрячь меня на деликатное и очень важное дело. .
.
Виктор скидывает пакеты на пол, открывает дверцу стенного шкафа, и жестом приказывает Тамаре молчать. Потом ведет ее к выходу и выталкивает на лестницу.

– Вскоре увидимся – шепчет он ей под ухом и запирает за ней дверь.

Алипия на кухне, выкинув сгоревшую кастрюлю в урну, идет в прихожую. Виктор угодливо встречает ее и, сняв с нее ветровку, вешает в гардероб. Женщина направляется в большую комнату, и мужчина следует за ней, принюхиваясь к гари:

– Похоже, пахнет горелой запеканкой? Что было на обед, я так и не заглянул.

– Как быстро у тебя появился нюх.

Алипия расслабленно валится в кресло, в котором недавно сидела Тамара. Опираясь головой о спинку, она устало прикрывает глаза. Виктор вольно располагается в дверях.

– Выходит, телефон заработал? – выясняет супруга.

– Да, и тут же застрекотал, так, что нервы не выдержали. Я взял трубку, а это оказался импресарио.

– Так, что он хочет?

– Хочет, чтобы я на днях дал концерт на двухнедельном симпозиуме.

– И куда это?

– Куда еще? Как всегда, Париж.

Алипия не скрывает удивления, смешное с возмущением.

– На две недели! Этот ублюдок совсем обнаглел. А то, что у тебя еще десять дней отпуска, это ничего не значит?

– Что я могу поделать? Я умалял его оставить меня в покое.

–  И ты Виктор согласился?

– Да, у меня не было другого выхода.

– Ты не мог послать его в задницу? Посто послать, и разговор закончен.

После секунды замешательства и Виктор находит ответ:

– Ты знаешь, не понимаю, что заставило меня принять это решение. Он, видимо, владеет какой-то техникой внушения. Я до сих пор будто бы в глубоком трансе. А отказать уже поздно.

– Почему поздно? Откажи ему! Позвони и откажи! – повелительным жестом указывает в сторону телефона Алипия.

– Нет Алипия, Назад пути нет. Старика инфаркт хватит. Для него это очень важное мероприятие, которое нельзя срывать. Там ведь будет высокопоставленная делегация государственных мужей Франции.

– И снова я должна буду раскошелиться из собственного кармана, потому что ваша организация взяла в моду не выплачивать тебе командировочные!

– Ты слегка утрируешь. Все затраты компенсируются гонорарами с концертов.

Виктор идет к дивану и плюхается в него – продолжая импровизировать – да, конечно, они намудрили с бухгалтерией, но сейчас везде так.

– Уму непостижимо.

– Хорошо. Я заставлю их платить. На худой конец, я выпотрошу карманы импресарио.

– Выслушай внимательно мое предписание, Виктор. – суровым тоном подчеркивает каждое слово Алипия – Ты никуда не полетишь, я ясно выразилась?

– Смени пожалуйста приказной тон. Крепостное право, вроде, уже отменили.

Внезапно тон супруги меняется, но в голосе появляется жалоба и даже едва уловимая плаксивость:

– Тебя так часто не бывает дома, что я сутками скулю одна. Мне так одиноко, разве это не видно?

– Что ты, я все вижу, и скорблю вместе с тобой. Но работу нельзя бросать. 

– Вообще, если по сути, зачем она тебе? Ты в деньгах не нуждаешься. У тебя все есть, что пожелал бы любой мужчина на твоем месте.

– Работа – моя муза, я родился музыкантом, и не собираюсь закапывать талант. К тому же, ты слишком непостоянная, сегодня любишь и милуешь, а завтра отвесишь пинком под зад.

Виктор, поднимается с кресла, и идет к бару,  наливая себе выпить.

– Дай мне поговорить с твоим импресарио – внезапно и требовательно просит Алипия и мужчина вздрагивает, пролив на пол выпивку.

– Ты что, он слабонервный сердечник. А убивать старика разгоряченным темпераментом разгневанной женщины – изощренный способ убийства.

– Может пора уже это сделать, а то я никак не дождусь его пенсии.

В голове Виктора крутятся тысячи идей, наконец его осеняет и он выдает спасительную лож:

– Стоп! Черт подери, ты права, как мне раньше в голову не пришло! В ноябре, то есть, – мужчина, делает паузу для того, чтоб выдумать приблизительную дату – , это же на следующей неделе, боже мой! Как время летит. – продолжает он, возбужденно ходя по комнате, и время от времени отпивать вино с фужера – Импресарио отправляется на пенсию – высказывает наконец апогею своей мысли супруг.

– Это точно? - Недоумевает Алипия, и Виктор для правдоподобия бьет себя в грудь. 

– Клянусь тебе! А это значит, что я стану свободным музыкантом, и мы скоро очень часто и помногу будем заниматься нашей музой любви. Ее станет так много, клянусь тебе, так, что ты взмолишься, чтоб старик вновь взял меня к себе в обиход. – с особым злорадством подчеркивает жестом указательного пальца Виктор -– Но будет поздно, Алипия, ибо он, может быть, уже уйдет на вечный покой и никогда не воскреснет.

– То есть, ты последний раз имеешь дело с этим скупердяем?

– Выходит, да. Но сейчас, очень важно не подвести бедного моего старикана, и помочь ему славно завершить свою карьеру. Ты понимаешь это? У него настали последние деньки.

Алипия облегченно вздыхает, обдумывая услышанное.

– Так и быть. Чтоб больше я не слышала об этом твоем старике. Пускай отправляется на пенсию, и больше нас не тревожит – грозно говорит женщина.

– Ну, наконец ты все поняла дорогуля моя. Как только вернусь из Испании, клянусь, сыграю тебе Мариачи.

– Ты сказал, полетишь в Париж.

Виктор теряется, он понимает что ляпнул не то что надо, но тут же приходит в себя:

– Тьфу ты. Я оговорился. Ведь там же Лувр и Эйфелева башня?

– Ну, а где еще?

– Вот туда я и лечу.

Алипия пронзительно глядит в скользящие и лукавые глаза Виктора, пытаясь что-то в них угадать.


Глава 3

В аэропорту Барселоны приземляется пассажирский самолет. Объявляют посадку, шасси опускаются, и Виктор в салоне просыпается. Выглядит он слегка помятым и не всыпанным. Он в белой рубахе под серыми брюками и пиджаком. Наконец, он встает и собирает вещи, из багажа вынимая чемодан с зачехленной гитарой, и вскоре вместе с пассажирами спускаясь по трапу.

В этот как раз миг Алипия еще спит в спальне своего питерского особняка. Из окна лучи восходящего солнца пробуждают ее. Она морщится, свет ее раздражает, и женщина отворачивается на другой бок, к столику, на котором будильник показывает девять утра, и где записка с прощальным посланием Виктора: «Я улетел, любимая. Не хотел тебя будить – ты сладко спала, как безобидный Амурчик.  Ты настолько безмятежна в эти мгновения, что хочется тебя бесконечно обожать, милая. Чмок-чмок тебя, Кисуля. Вернусь в четверг, 6 ноября.

Алипия открывает глаза, и замечает отсутствие супруга. Она массируя кулачками веки и смотрит на будильник. Заметив, рядом, записку, она читает.

Тем временем, Виктор уже на заднем сидении в такси, в полудреме, его голова сонливо кивает. За рулём – усатый испанский шофер. Сбавив скорость, они проезжают по большой людной улице с витринами магазинов, там, где музыканты в сомбреро на тротуаре играют свою Мариачи. Виктор приходит в себя, они подъезжают к пятиэтажному отелю Эль Палас.

– Грасиас – благодарит шатен испанца, протягивая ему деньги, и вылезает из такси. Взвалив на плече свою гитару, он с не выспаным видом направляется к парадному входу, неся свой небольшой чемодан.

****

В холе отеля, на ресепшене молодая девушка администратор – испанка. Она протягивает Виктору ключ от номера и говорит на ломаном русском:

– Ваш номер 220-й. Пожелаете сауну или джакузи - это цокольный этаж.

– Мда... отличный русский. На скольких языках вы говорите, прекрасная сеньорита?

Девушка смущается, но делает это кокетливо.

– На пяти, и понемножку.

– Зато как универсально.

Внезапно в хол вбегает некий, комичного вида, худой и сутулый мексиканец, средних лет, и заговаривает на испанском с девушкой на ресепшн.

– Извините, я кажется заблудился. Подскажите, куда делся на первом этаже массажный кабинет?

– Кабинет закрылся на ремонт. Он временно на третьем этаже. 217 номер –  поясняет девушка.

Виктор подбирает багаж и уходит.

– Спасибо, сеньорита – благодарит мексиканец и идет за Виктором.

Девушка на ресепшн теперь на ломаном русском обращается к Виктору:
 
– Сеньор. Есть спортзал на первом этаже. Захотите расслабиться, в 217-м массажный кабинет. Это напротив вашего номера.

Виктор оборачивается, одаривает сеньориту своей многозначащей улыбкой, в которой заложена вся его чарующая харизма и благодарит ее:

– Спасибо, очень хочу расслабиться и  массаж как раз подходит для такого дела.

Шатен направляется к лифту, из которого выходят старушка в модной шляпе и какой-то интеллигентный американец в очках. Он заходит туда с сутулым мексиканцем и жмет на третий этаж. Они молча поднимаются и, через мгновения двери распахиваются.

Свернув в коридор, Виктор добирается до своего 220-го номера, где напротив – 217-й, с навесной табличкой с надписью – МАССАЖНЫЙ КАБИНЕТ, и куда, добравшись, стучится сутулый мексиканец. В этот миг из 218-го выходит симпатичная 24 лет девушка в мантии. Она католическая монахиня и является сотрудницей разведывательной агентуры. Внешне похожа на испанку, но в действительности русская. Монахиня запирает номер и уходит, но Виктор успевает лукаво улыбнуться ей, на что она остается равнодушна. Виктор запирается в своем номере, а мексиканец продолжает, теперь уже настойчиво, ломиться в массажный кабинет.

Под стук в дверь, женщина 35-ти лет, массажистка, с накрашенными светлыми волосами, в обтягивающем медицинском халате, с большими округлыми грудями, стоит над обнаженным, стонущим на массажном столике полуголым и загорелым испанцем, и массирует ему спину. Наконец, она хлопает ему по заду и идет в приемную.

– Время истекло – сообщает женщина механическим голосом испанцу, который спешно одевается, и чем-то недоволен.

– Я думал, будет пожарче – досадно заявляет мужчина.

– Что вы имеете в виду?

– Что-нибудь посущественней.

– Не понимаю вас.

– Меня уверяли, что будет эрогенный массаж.

– Вам не сообщили, что это для тех, у кого очень выносливые яйца? – доносится до испанца едкий голос женщины из приемной, где она не спеша цокает на каблуках к двери, по которой продолжают настойчиво барабанить. 

– Жалко, конечно. Они у меня очень нежные, как перепелиная скорлупа.

– Вы могли бы поживее выматываться от сюда? – строго настаивает женщина.

Испанец надевает на себя рубашку и торопиться к выходу. Женщина выпроваживает его за дверь и впускает сутулого мексиканца, который тут же хватается за поясницу и, кряхтя, тяжело бросается на диван.

– У меня дико спина болит. Я насчитал, кажется, шестнадцатый и двадцать пятый позвонок.

– Раздевайтесь – холодно приказывает массажистка, и запирает замок двери, затем поворачивается к мужчине, который с притворной гримасой в лице все еще держится за поясницу и трясущейся от возбуждения рукой расстегивает воротник. Женщина понимающе смотрит на него и обычным своим механическим тоном говорит:

– Не суетитесь сеньор, я сама.

Она неспешной, сексуальной походкой подступает к сутулому мексиканцу, и тот теряет всякое самообладание над собой. Женщина расстегивает и снимает с него рубашку и тянется к брюкам. Раздается звук расстегивающейся ширинки, и в две секунды брюки сползают с мужчины.

– А теперь, проходите к массажному столу и ложитесь на живот.

Мексиканец,  возбужденным и спешным шагом идёт и ложится на стол, озираясь на груди женщины.

****

В Испании яркий солнечный день. Настенные часы в гостиной номера Виктора показывают полдень. Там, мужчина, находит чей-то сомбреро. Он подбирает шляпу с подоконника, и проветривает комнату, распахивая окно. Затем, скинув пиджак, плюхается на диван, прикрывая лицо сомбреро, но вспомнив что-то, вскакивает с места.
 
– Ах, совсем забыл – бурчит он себе поднос и тянется к телефону на тумбе, набирая номер поместья Фернандо.

Там, на небольшом холмистом утесе, окруженным красиво ухоженным ландшафтом, под палящем дневным солнцем, возвышается роскошная вила. В ней расположена веранда, оплетенная плющом, где Тамара сидит в кресле-качалке, и перелистывает какой-то журнал. Возле нее на столе с фруктами звонит радиотелефон. Тамара отвечает на вызов.

– Алло.

Привет, Томочка. Не разбудил?


Нет, я рано просыпаюсь – узнает Тамара в трубке голос Виктора, рассматривая журнал.

– Ты одна, или с Фернандо?

– Нет, он уехал на пару дней.

– Ты не представляешь, через какие испытания я прошел, чтоб выкарабкаться из лап этой душевнобольной.

– А разве для тебя существуют какие-то преграды?

– Нет конечно, поэтому я сейчас я в Барселоне, в отеле Эль Палас.

– И все же, ты меня обнадежил, Виктор.

– Но я же не специально, моя хорошая.

– Как тебе удалось ускользнуть?

– Это было дьявольски сложно.

– Что будешь делать?

– Что? Что нам делать? Покорно жду твоих указаний. Как бы мая государыня пожелала бы отдохнуть в этом чудном городе, где я стал бы ее гидом, и прислуживал бы всем ее причудам и забавам?

– Надо пофантазировать?

При этом, Тамара отрывается от чтения, витая в мыслях.

– Не знаю. У меня по утрам не включается воображение, и в принципе фантазия плохо работает – отвечает девушка.

– Особо не напрягайся родная. Мы же условились ехать на Мальорку, а оттуда в морские приключения.

– Все отменяется. Лодку не дают. И если честно, я потеряла интерес.

– Я могу его пробудить.

– Каким образом?

– Ну, сюрпризом конечно.

– Хм, интересно, какой будет сюрприз.

– Дорогая, чтоб получился сюрприз нужны условия внезапности. Встретимся и узнаешь.

– Извини, такой подход меня уже давно не завлекает, и все хитрости я твои давно изучила.

****

Между тем, в Питере, в это время, только лишь полдевятого утра, и в офисе детективного агентства тоже звонит телефон. Дверь распахивается, и с огромной кипой документов вбегает Роман. Он скидывает бумаги на стол и хватает трубку:

– Национальное сыскное бюро, чем могу помочь?

– Доброе утро, Роман. Скажите, где сейчас Виктор? – слышится в трубке знакомый баритон Алипии.

– Доброе утро, Алипия Петровна! Где угодно. Этот плут может оказаться даже на востоке Чукотки, если ему приглянется длинноногая эскимоска.

– Вы следите за ним?

– Конечно, по вашему указанию я запрятал в его пиджак маячок. Погодите минуту.

Роман из кармана брюк вынимает складной гаджет и что-то набирает на клавиатуре. На дисплее всплывает навигационная карта с отмеченной движущийся красной точкой. Он снова говорит в трубку:

– Вы только не нервничайте. Вероятно, эскимоски ему не по вкусу, а вот испанские красотки в самый раз. Он в Барселоне и, по всей видимости, в Эль Паласе. Вы можете туда позвонить.

– В Барселоне? Но он же...

– Ничему не удивляйтесь, вам давно известно, что мы имеем дело с патологическим лгуном. Вы разве еще не поняли, что не существует никакого импресарио, про которого он вам все уши прожужжал?

– Как же, эта мысль мне закрадывалась в голову. Хотя все же, признаться, поначалу я повелась как дурочка.

– Вам не стоит привыкать. Пора действовать решительно.

– Мне нужны неопровержимые доказательства.

– Ну, если вас не удовлетворяет очевидное вранье мерзавца, будут вам неопровержимые доказательства. Но в таком случае вам уже сейчас нужно отправляться в Испанию.

– Спасибо, Роман. Я вылетаю ближайшим рейсом. До свидания.

Алипия завершает разговор, решительно одевается, пакует вещи в сумку, и сует туда же дамский пистолетик.

Виктор же, в этот миг – в номере Эль Палас. Он в кресле, склонив голову на бок, беспокойно пощипывает густую бровь, продолжая уговаривать по телефону Тамару:

– Мы встретимся или нет? Ведь я рисковал из-за тебя, убежав из дома.

– Из дурдома, ты хотел сказать.

Тамара хохочет, и мужчина отвечает сквозь ее неудержимый смех.

– А по-моему, дурдом по тебе сейчас плачет.

– Извини Виктор, это так смешно. И боюсь, где бы ты не спрятался, она все равно достанет тебя и укокошит. Даже, если ты слетаешь на Луну и глубоко зароешься в кратере. – Никак не может угомониться девушка.

– Это вряд ли. Ты подумай лучше над тем, сколько раз моя жизнь висела на волоске ради тебя, милая моя. Пули и снаряды свистели над моей головой, я падал, разбивался, ломая руки и ноги, погибал и снова воскресал, и, как видишь, я опять с тобой.

Пока молодые любовники пытаются между собой договориться, над ним в соседском номере, в гостиной – гламурно одетая дама 45 лет по имени Виолетта. Она в зеркале любуется своим нарядом. По комнате, беспорядочно раскидан дамский туалет. В номер заходит ее ухажер Анатолий 65 лет, – нерасторопный, утонченный скромняга, с коробками покупок, и задевает ногой провод утюга, который едва ли не опрокидывает гостиную вешалку.

– Анатолий, когда ты меня услышишь, наконец? Тебе надо в цирк, у тебя определенно все задатки – делает замечание дама, даже не взглянув на мужчину. Она примеряет шляпу, и Анатолий без излишних слов ставит коробки на пол.

– Подай мне парик – просит женщина и мужчина снимает с гостевой вешалки каштановый парик с прямыми локонами, который отличается от другого, (что валяется в куче вещей на подоконнике) – тем, что он кучерявой шапочкой и рыжего цвета. Мужчина протягивает парик Виолетте и она, натянув его на голову, неудовлетворенно морщится.

– Теперь, мне нужна туника – заявляет Виолетта – ты ее принес?


– Нет, ее делают под заказ, будет готова к вечеру.

Дама снимает парик и снова надевает шляпу, недовольно вертясь перед зеркалом.

– К вечеру? Нам уходить к восьми часам! – протестует женщина. 

– Не волнуйся Виолетта, я успею занести вовремя.

Виолетта сердито швыряет шляпу, отходя от зеркала и с раздражением говорит:

– Знаешь, Анатолий, не зря тебя прозвали горе мужчина. Все, что ты мне привозишь, годится на деревенского пугало. И все что ты делаешь, доставляет другим, в досягаемости от одного до несколько метров, кучу неприятностей. И впервую очередь всегда страдают соседи. Будь внимательней со своей непоседливостью. Умоляю тебя, дорогой. 

Виолетта с некой жалостью напутствует Анатолия, и тот робко пожимает плечами. Прозвище, «горе мужчина», каким его окрестили, связано с его личной одарённостью, причинять окружающим проблемы, что Виолетта крайне опасается, почти уверенная, в том, что эти проблемы, так или иначе, могут доставить их окружению много, житейского характера, неприятностей. Остановившись у распахнутого окна, Анатолий прислушивается к раздражительной реплике Виктора из номера под ним.

Виктор, сменив тактику по раскрепощению сложного и вредного темперамента своей любовницы Тамары, теперь раздраженно выкрикивает ей в трубку:

– Тамара, мое мазохистское терпение на исходе.

– Хотела проучить тебя, но думаю, ты и так сполна получишь.

– Ты утомила меня. Клянусь.

– Хорошо. Скажи, что очень сильно этого хочешь.

– Невероятно сильно. Ты вообразить себе не можешь.

Наступает пауза раздумья. Тамара решается, что ответить. 

– Ладно, уговорил.  Так и быть, в десять вечера буду у тебя.

– Боже, ты убила меня Тамара! Почему так поздно? На что ты бездарно целый день потратишь?

– Буду отдыхать. Впереди романтичная прогулка, в которую, ночью мы отправимся на пляж, где снимем бухту. И там рядом, на пляже, под звездами, станем слушать твои сонеты с балладами.

– Ну, если так, потерплю немножко.

Виктор пытается что то вообразить:

– Я даже, уже представляю на моей груди твою склонившуюся голову с мечтательной дурашливой мордашкой, устремленной в небеса, откуда мы черпаем метафоричные смыслы моих рифм.

– О да. Это про звезды? Мне не терпится услышать что-нибудь новенькое.

– Я подготовил для тебя много стихотворений. И одно из них ты уже слышала. Я отлично над ним поработал.

– Это о двух странствующих душах, или, как ты их называешь, субстанциях?

– Да, и я довел его до совершенства.

– Этот стих был так красив. Ты должен сейчас же мне его пересказать. Иначе я рассержусь.

– Не проблема. Только держи себя в руках — никаких трогательных сантиментов, слез и соплей.

– Договорились.

– Послушай, насколько оно стало безупречно.

Виктор с выразительностью начинает рассказывать стих. А Тамара на том конце провода с драматичным и глубокомысленным выражением на лице замирает:

– Это было давно, – задолго, долго до рождения, под зовом песни в бездне звездной, они неслись с краев Вселенной, на встречу, по воли провидения. И вот настал их миг земной, когда две мили отделяло их; Когда уже в них страсти пробудились, в волнующихся, алкающих душах святых. И вот они родились на одной планете, в один и тот же день и час. Спустя мгновения, странствий, скорби и забвения, взглянув друг другу в очи, узнав в них блеск родной, и вспомнив зов забытой песни, и давний звездной тишины покой.

Наступает молчаливая пауза. Слышны лишь шмыгание носом Тамары и Виктора это раздражает:

– Ну, все. Если ты плачешь Тамара, я этого не вынесу.

– Я не плачу, у меня снова аллергия на цитрус. Ты так прелестно его рассказал.

– Я посвятил его нам.

– Спасибо. Всегда чувствовала, что эта жизнь не первая на свете. Возможно, раньше, мы встречались на другой планете.

– Возможно. Может ты все таки приедешь пораньше? – Переводит тему Виктор.

– Хорошо, жди меня, до встречи – завершает общение Тамара и связь прерывается.

 Виктор облегченно выдыхает, затем, по телефону вызывает гостиничную служанку и заказывает ужен. После чего, бросается на диван, прикрывает лицо сомбреро и засыпает. На настенных часах 12:30 дня.

****

Спустя семь часов, Виктор пробуждается от тихого постукивания по двери.

– Войдите – хрипло говорит мужчина.

Заходит гостиничная служанка, с подносом ужина и выпивкой, и растравляет на столик. Виктор присаживается, и зевает. Служанка что-то говорит по-испански, мужчина не понимает, однако пытается разговаривать с женщиной:

– Я плохого говорю по испански. Но кажется вас понимаю. Я вам симпатичен. Спасибо, мило, в комплиментах не нуждаюсь. Упаси бог жена услышала бы нас, мы бы с вами скоропостижно скончались. Благо, что девушка моя спокойна, но и она тоже не аленький цветочек.


Служанка также не понимает мужчину и отвечает на плохо поставленном русском:

– Вам, что нибудь еще нужно?

– О, теперь понимаю, Нет. Спасибо сеньорита.

Служанка уходит. С верхнего номера едва ли слышится реплика Виолетты с Анатолием. Виктор откупоривает бутылку рома, и, наполнив рюмку, отпивает по глотку. Затем подходит к окну, откуда с дивана забирает гитару. Теперь, от сюда, ему становится различим голос Виолетты и он невольно слушает:

– Анатолий, через два часа нам уходить. Я скоро свихнусь, честное слово. С утра копошусь с этим барахлом.

– А по-моему, ты неплохо выглядишь в этом сарафане – доносится робкая речь Анатолия.

– Хватит с меня твоих старомодных советов! Ты собирался идти за платьем?

– Все, я уже бегу.

– Попробуй только не успеть.

Виктор бережно вынимает из чехла гитару. Он любовно оглядывает ее, как ценную реликвию. Брань соседей совсем не интересует его и мужчина потихоньку наигрывает мелодию.


Глава 4

В салоне пассажирского самолёта Алипия бледная. Она будто застывшая кукла, только взгляд слегка мечется, словно в мстительном замысле. Объявляют посадку в аэропорт Барселоны, но женщина так же неподвижна и думает лишь о муже, который сейчас в испанском отеле, под аккомпанемент гитары, певучем тенором, демонстративно напевает романс, сидя в проеме окна своего номера. Он надеется, что на соседний балкон выйдет симпатичная соседка, которая в спальне, в рясе у комода, ковыряется в портативном кейсе, набитым шпионскими гаджетами, среди которых, с кармашка, выделяется опломбированный конверт. Девушка, достав портсигар, закладывает в рот сигарету, и идет к балкону. Виктор, завершает пение и  читает стих:

– Как птица, она порхала под под звездой, расправив шелковые крылья своей мантии. Мчалась она под ночной луной, под ветерками шелестящего и черного покрова. Нарушив клятвы и молчание, спешила она на свидание, с тоскую, истомленной; вкусить запретный плод, и потушить агонию любовную.

Виктор завершает стих. Монахиня же, с абсолютным спокойствием и хладнокровием прикуривает на балконе, разглядывая окрестности городского пейзажа. Наконец, чекистка оглядывает мужчину, и тот, лукаво улыбаясь, подлавливает ее едкий прищур.

– Сеньорита, извиняюсь, что так шумлю. Богиня поэзии сегодня посетила меня.

Девушка, в ответ, небрежно выжимает некое подобие улыбки. Под ней, на нижнем балконе, карликовый пудель обнюхивает пол.

– Позвольте спросить, если, конечно, у вас не обет молчания – кокетливо спрашивает мужчина, как вдруг, карликовый пудель начинает гавкать на него. К счастью, рядом с псом, оказывается хозяйка – упитанная мексиканка, с густыми черными бровями. Она подбирает и уносит в свой номер собаку.

– Можно ли быть настолько очаровательной, не прельстив хотя бы одного мужчину? – заигрывающе и скользя пальцами по струнам, пытается мужчина разговорить молодую шпионку.

– У вас ангельский облик, на который можно было бы молиться день и ночь – говорит он, и на губах монахини вновь легкая, но недоверчивая улыбка.

– Еще вчера, когда я вас увидел, я много думал о вас. Какая у вас тяжелая жизнь, в которой вы нещадно обуздываете свои страсти.

В этот момент Виктор похож на утонченного философа и его полностью захватывает романтическое вдохновение, с которым он старается обольстить монахиню:

– Кто знает, как неистово кричат ваши души от тоски и скуки по утехам и удовольствиям мира сего, полного платонических страстей, которые вы сдерживаете в себе, но душа все равно стремится к ним.

С верхнего этажа Виолетта выходит на балкон, полуголая, прикрывая груди зеленоватой накидкой. Ее увлекает молодой, хорошо поставленый голос Виктора, доносящийся с низу, и она украдкой вглядывается на мужчину, откуда он, в проеме окна, замечает ее. Приподняв шляпу, шатен кланяется даме, и та скрывается из виду. А монахиня же, тем временем, со скучающим видом, уже докуривает сигарету.

– Я очень рад, что вы моя соседка – продолжает шатен охмурять девицу – потому что вы не заносчивая женщина, и вы такая скромная. Давайте дружить. И я поведаю вам все свои сердечные тайны, как святому отцу на исповеди. Сейчас мне, как никогда, нужен божий наставник.

Чекистка измучено выдыхает, так , будто парень ей надоел. Девушка выкидывает окурок в урну, и уходит, и Виктор вслед кричит ей:

– Постойте, куда же вы?

Шатен удручен неудачной попыткой обольстить красавицу, и начинает апатично наигрывать какую-то траурную композицию на гитаре. Она звучит как предвестие, чего то неминуемо драматичного. Будто, что-то не ужасное должно вторгнутся в его, насыщенную романтизмом и свободой, жизнь.   

****

День склонился к вечеру. Монахиня в своей спальни, прикрутив к браунингу глушитель, вставляет его в кобуру на бедре. Затем, спрятав изящную оголенную ногу под вырезом мантии,  выходит с кейсом из номера. В коридоре, мимо нее, с железным выражением и вымученным лицом, проносится Алипия. В руке у нее сумочка. Женщина добирается до 220 номера, дверь которой оказывается не заперта, и заходит в номер. Виктор оборачивается на скрип позади себя и изумляется при виде супруги. Мужчина теряется, но все же находит что-то сказать.

– Привет. Я тут один. Что то стряслось, милая?

 Алипия, не проронив ни слова, стремительно вламывается в спальню. В ту же секунду, на верхнем этаже, в номер соседки Виолетты, с коробками заказной одежды возвращается Анатолий, (пока женщина перед зеркалом накручивает бигуди). Анатолий, по своему обычаю, принося в дом несчастья, своей нерасторопностью, и в этот раз, сново, нечаянно спотыкается о провод утюга, задевая им гостевую вешалку. Та, в свою очередь, опрокидывается на оконную дверцу, выбивая с подоконника коробки с женским барахлом на улицу – таким образом, что их вместе с париком уносит ветром на нижний балкон упитанной мексиканки. Откуда, парик тут же подхватывает пудель, и яростно резвится с ним.

Виктор, сидящий в проеме окна, не спускает глаз с Алипии, которая, с дамским пистолетом в руках, прочесывает спальню, заглядывая, то за шторы, то в шкаф, надеясь обнаружить любовницу и застрелить ее на месте.

– Ну, огнестрельное оружие здесь не к чему, поверь мне милая моя. Может остепенишься? Я репетирую, завтра гастроли, и мне некогда выяснять отношения – говорит вслед своей жене шатен, не замечая, как с кромки подоконника верхнего номера соседки, сползает нижнее белье, и падает на выпирающий гриф его гитары.

Наконец, мужчина что-то чувствует, и видит бюстгальтер, резиновыми лямками прочно зацепившийся за настроичные винты. Он приступает лихорадочно распутывать его, пока мексиканка на нижнем балконе, в эту минуту, вырывает из пасти пуделя рыжий парик. Вырвав его, она осматривается, ища причину, по которой дамские вещи залетели на ее балкон. Обнаружив шатена в соседском проеме окна, а в руках его предмет гардероба, мексиканка гневно швыряет в незнакомца вещью.

Виктор замечает краем глаза скользнувшую мимо тень, и видит, как кучерявый рыжий клубок влетает в его комнату и подкатывает к порогу спальни. Мужчина выглядывает на улицу, но мексиканки и след простыл. Алипия в это мгновение заглядывает под кровать. Виктор, уловив секунду, успевает подскочить, поднять с пола вещь и швырнуть на гардероб. Но будто назло, пролетев мимо, парик попадает в рядом стоящую урну. Поднявшись с полу, супруга направляется в гостиную, а Виктор, успев распутать бюстгальтер, теперь кидает его на сервизный шкаф. Но и он, перелетев мимо него, повисает на крюке гостевой вешалки, расположенной за ним.

Вошедшая в гостиную Алипия свирепа, но Виктор изображает саму невинность. На глаза женщине бросается бюстгальтер, а в урне парик. Мужчина сознает что влип, но надеется выкарабкаться из неловкой ситуации.

– Ты же уверял меня, что летишь в Париж – напоминает супруга.

– Конечно. Сегодня я в Испании, завтра в Мексику, а потом в Париж. Такая у меня работа – летать по миру, милая, и развлекать публику.

– Не вешай мне лапшу, ты забыл скрипку дома.

– А зачем ты думаешь я в Испании? Не дня того же, чтоб распевать национальные песни на скрипке. Как тебе мой образ испанца?

Виктор, позирует себя в головном уборе. Супруга лишь презрительно фыркает:

– Ты не похож на испанца, ты похож на шарлатана и жулика. Скажи лучше, что это такое? – указывает женщина на бюстгальтер – это здесь забыла твоя потаскуха?

– Почему ты думаешь, что это она.

Алипия хватает со стола рюмку с ромом и, в ярости выплескивает на супругуа. Мужчина щурится, и вытирает рукавом лицо.

– Возьми себя в руки. Дорогая.

– Жаль, что в этот раз я не застала ее.

–  Тебе в голову не приходит, что это общественное место, и эти вещи мог здесь оставить кто угодно. Вот, шляпу я здесь нашел.

Виктор, в доказательство, сбрасывает сомбреро на диван, но Алипия направляет на него дамский пистолет. Мужчина бледнеет.

– Я тебя убью, Виктор.

– У тебя опять приступ психоза, глубоко выдохни, как учил тебя твой психиатор.

Виктор от страха прячет лицо. Алипия медленно и пугающе взводит курок.

– Пощади, любимая. Клянусь, я здесь по экстренно важным делам, и завтра же уже лечу в Париж. Хочешь, полетим вместе?

Алипия совершает холостой выстрел в открытое окно. Виктор вздрагивает, и у него начинает звенеть в ушах.

– Теперь, я основательно займусь нашим разводом. Погоди немножко, и лафа для тебя закончится! – грозит женщина собираясь уходить. В номер, постучавшись, заходит служанка.

– Что случилось? Я слышала выстрелы.

Алипия выходит из номера, и Виктор спешит за ней. Мужчина выглядывает в коридор, и вслед жалобно выкрикивает:

– Клянусь, я не знаю откуда здесь взялись эти вещи. И завтра же я лечу в Париж!

 Шатен чертыхается, возвращается в номер и начинает мотается по комнате, не находя себе места.

– Психопатка – выпаливает он про себя.

– Вы слышите меня? – не терпеливо ждет ответа служанка.

– А, вы насчет выстрела?

Шатен прикидывает, что бы придумать, и ответ не заставляет долго ждать:

– Хлопнула за окном колесная покрышка.

– Ясно Сеньор.

Служанка покидает Виктора, который сражу же бежит к телефону, набирая поместье Фернандо. На той стороне провода раздается голос автоответчика и мужчин переедает послание.

– Привет, Тамара, не приходи сегодня. Наша с тобой общая знакомая отыскала меня и чуть было не прихлопнула. Я уверен, она вернется, она всегда возвращается. Такая уж наша общая знакомая.

Виктор кладет трубку и нервно, как всегда, мотается по комнате, обдумывая сложившейся положение.

****

Отель Эль Палас, в вечерний сумрак весь сияет под ночным светом прожекторов. Он как будто то изнутри светится. Там Виктор в ванной своего номера, перед зеркалом, расстегивает запачканную ромом рубашку, пока, между тем, разворачиваются непредвиденные обстоятельства: монахиня с кейсом возвращается в свой номер, а из-за угла за ней подглядывают два холеных в смокингах разведчика. Первый – широкоплечий, высокий и кучерявый брюнет.  Второй – чуть ниже, худой и с залысиной на голове. Им не видно, за какой из дверей скрывается чекистка. Они выходят из укрытия и торопятся за девушкой. Она же,  в спальне своего номера, оставив на столе кейс, закуривает сигару и выходит на балкон.

Оба мужчины, обнажив пистолеты, отыскивают номер девушки. Они наугад дергают за все подряд ручки дверей. У высокого, белокурого мужчины, несколько необычный, с удлиненным дулом пистолет-транквилизатор. Он находит незапертый номер Виктора, проникает внутрь и прислушивается к шуму в ванной. Настороженно обследуя комнаты, низкорослый его компаньон, подходит к стеной нише, и ножом обрезает телефонный провод. Затем, очутившись в спальне и осмотревшись, он проникает на балкон, и найдя там курящую монахиню, взводит курок. 

Чекистка, на соседнем балконе, чувствует на себе чей-то взгляд, оборачивается и узнает шпиона. Незаметно она достает браунинг, и успевает одним выстрелом проделать кровавую дырочку на его лбу. Высокий шпион обнаруживает бездыханное тело своего напарника, и встревожено осматривается по сторонам.   

Монахиня, добравшись до кейса, и достав чрезвычайной важности опечатанный конверт, спрячет его за настенной картиной. Девушка не выпускает из своих рук кейс, и покидает с ним свою комнату, чтоб проникнуть в номер шатена, часом назад ее охмурявшим, и обыскать там шпионский труп.

Наконец, дверная ручка в гостиной 220 номера плавно опускается под осторожным и мягким давлением руки чекистки. Девушка предельно бесшумно входит и прислушивается к плесканию воды в ванной. Добравшись до спальни, она водит дулом по комнате, где в центре стоят одни глянцевые туфли. Они принадлежат шпиону, который затаился в комнате, и чьих ног под занавесью совсем не видно. Девушка опускается на колени перед трупом и, прощупав карманы, вынимает мобильный гаджет.

В ванной затихает душ, и чекистка, спрятав находку, ищет для себя укрытие. В этот миг занавеси распахиваются и за ними появляется широкоплечая фигура шпиона. Он стоит в носках на батарейной трубе и выпускает в спину девушке иглу транквилизатора. Она теряет равновесие, кейс с браунингом выпадают из рук. мужчина, подлавливает обмякшее тело, и укладывает на кровать.

Вскоре объявляется Виктор – в белом махровом халате, зачесывая волосы, и в изумлении замирает при виде давно приглянувшейся ему девицы в мантии, которая, словно по волшебству, будто сама, по прихоти его желания, улеглась к нему в постель. Но что-то колет шатена в зад и он теряет сознание.  Высокий, белокурый шпион, который всадил ему транквилизатор, подхватывает обездвиженное тело, и укладывает в постель с чекисткой рядом. Накрыв обоих одеялом, он подбирает кейс, оружие и гаджеты, запирает труп напарника на балконе, и выключив свет, исчезает в полумраке, выходя из номера. За окном уже сумрачно, а за горизонтом почти скрывшийся закат.



Глава 5

В кофе зала ожидания Барселонского аэропорта – полусонная Алипия, за столиком, заглушает горе алкоголем. Она небрежно допивает рюмку и уронив голову на руки, сложенные на столе, погружается в сон . В зале ожидания, диспетчер на испанском сообщает об отправлении авиарейса в Санкт-Петербург. К Алипии подсаживается священник семидесяти лет, с саквояжем, в пиджаке и шляпе Капелло Романно.  На вид добродушный и открытый мужчина, европейской внешности. Он деликатно снимает шляпу, оголяя седую капну волос, кладет на свободный стул и щелкает пальцем проходящей мимо официантке. Молодая латиноамериканка 19 лет, подходит к ним, держа наготове «блокнотик официанта». Священник обращается к ней по-испански, не выпуская из объятий саквояж, который на протяжении всей трапезы, все время покоится на его коленях:

– Чего-нибудь вегетарианского. Салатик, можно пюре, только без сливочного масла – сообщает он девушке.

Официантка заносит в блокнот заказ, но ее тревожит храп Алипии.

– С ней все в порядки?

– Думаю, да. Вымоталась бедняжка – заботливо отвечает за нее священник.

Официантка уходит, и Алипия просыпается, поднимая со стола голову с одутловатым лицом и налитым кровью глазами. Священник вежливо улыбается ей. Она без слов вытаскивает из сумки бутылку портвейна и наливает в пустой фужер. Божий служитель не перестает вежливо улыбаться и первым заговаривает по испански с женщиной:

– Извините. Кругом места заняты. Я вас здесь не потревожу?

Алипия, немного оживляется от присевшего необычного посетителя, и отвечает слегка заплетающимся языком:

– Не черта не понимаю по испански, но говорите дальше, святой отец, я умею читать мысли.

Алипия залпом осушает фужер, и священник заговаривает с небольшим акцентов по русски:

– О, вам повезло, я отлично вас понимаю. Частенько мотался в Россию по делам в епархию, и походу не плохо освоил язык. Меня звать отец Аврам. А вас как?

– О чем вы до этого спросили меня, божий человек, ниспосланный мне с небес? –

– Так небольшая формальность. Не хотел вас потревожить.

– О нет, Аврам. Вы меня не потревожили. Я сама собиралась заглянуть к вам за прощением грехов, прежде, чем укокошить своего мужа.

– Боже честный. Сказано же не убий.

– Вам сложно вообразить, о каком мерзавце идет речь.

– Что случилось?

– Я говорю о прелюбодее, которого в самый раз побить камнями или сжечь на сковороде в адском пламени.

– Почему вы так думаете? Вы уверены в его виновности?

– Стопроцентно.

– Вы застали его с другой женщиной?

– Если бы так, вам бы пришлось сегодня возносить молитвы за его упокой.

– О, Всемогущий! Тогда что же?

Алипия, снова достает из сумочки портвейн, наливает, и залпом осушает.

– Он соврал мне, гад ползучий. И я я нашла у него интимное белье какой-то грязной щлюхи. И, прошу засвидетельствовать на небе, святой отец, помиловала мерзавца.

– Слава тебе, Боже. – с большим облегчением выдыхает и крестится отец Аврам. –
Но вы не должны спешить с выводами. У меня такая же помешанная жена...

– Когда-нибудь из-за неосторожных слов ваша благая миссия печально закончится – обрывает Алипия резкой репликой священника.

– Простите сеньорита, я лишь хотел сказать, что вы, весьма отдаленно, чем-то похожи на нее.

– Забудем инцидент Аврам. Продолжайте дальше.

– В общем, в моей жизни был такой же случай. Боже, как же вышло глупо. Но к счастью все наладилось.

– И как же это было?

– Для начала нужно понять. Зачастую, в состоянии аффекта, люди не сознают своих поступков. Больше всего это касается моей жены. Но в тот день всевышний спас меня от ее неправедного гнева. И вот как все было:

Отец Аврам погружается в воспоминания, чтоб по цепочке изложить сложную, запутанную историю. Он вспоминает свой деревенский участок, огражденный ветхим низким забором,  и как он из-под навеса возвращается с охапкой поленьев в свой старинный одноэтажной домом. Он помнит, что через дорогу, напротив, находится участок с двухэтажным особняком из бруса молодой соседки Офелии. Как утверждает сама девушка, она тогда жутко перепугалась от выстрелов прогремевших в его дворе. Связав все нити нелепых обстоятельств, поведанных девушкой и произошедших с ним, отец Аврам имеет теперь хорошо выверенную, составленную из фактов, историю, и в памяти его всплывает забавный, положивший всему начало, эпизод:


День. Офелия, подравнивает кусты своего запущенного сада. На бельевой веревке, натянутой на столбы, раскачивается комплект ее нижнего белья в синий цветочек. К калитке подъезжает старый, громко дребезжащий легковой автомобиль. Оттуда бойфренд сигналит девушке. И та, на ходу бросая все, бежит к возлюбленному, садится в автомобиль и уезжает с ним.

Через минут двадцать поднимается весьма свирепый ветер, сгибая деревья и кусты, как солому; гоняя листву и раскачивая на бельевой веревке вещи Офелии.

Дома, отец Аврам, теперь сидя перед камином, пытается разжечь огонь. Но ветер сквозящий из трубы дымохода тушит пламя.

– Надо же, вот напасть – ворчит про себя священник.

Он бросает бесполезную затею и идет в другую комнату, где его супруга, Мария, 75 лет, лежа на диване в очках в толстой оправе, читает книгу. По характеру она вспыльчивая, а на почве ревности брюзгливая.

– Не могу зажечь огонь Мария. Ветер поднялся.

Отец Аврам запирает форточку а Мария выглядывает в окно. Там, во дворе ветви от деревьев уже касаются кровли их дома.

– Когда такая погода, я спокойна за тебя Аврам, что тебе не придется намыливаться на эту вашу дискотеку.

– Мария, это не дискотека, а харизматическое служение.

– Какая разница, где ты случайно подхватишь свою пассию.

Священник оборачивается, мягко и поучительно отвечая Марии:

– Мария, будем доверять друг другу. Старайся быть проще, и тогда да не взойдет солнце во гневе твоем – библейской цитатой назидает Аврам свою жену.

На участке Офелии, под треск и ураганный вой ветра, ветхие столбы, натягивающие веревку, уже кренятся в бок. Ограду валит на землю, а белье девушки сдувает и несет ветром в направлении дома священника, который, врубив электропечь, внезапно вздрагивает от удара позади него фрамуги в спальне. Там, с дороги, стихия несет к ним в дом листву с бельем молодой соседки.

Пока священник не знает, как под их супружеское ложе проникли трусики в синий цветочек. И лишь часть разлетевшегося над домом белья, зависшая на макушках деревьев заднего двора – спустя время, приоткроют эту сложную загадку. Но до тех пор, священник остается в неведение, а драма развивается с каждым часом:

Отец Аврам вбегает в спальню и накрепко запирает форточку.

– Мария. Это фрамуга – кричит Аврам сквозь шум ветра, звучащий как миллион людских шёпотов. Хруст под ногами заставляет его обратить внимание на разбросанную на полу листву.

– Вот зараза. Придется подметать – говорит сам себе Аврам, и отправляется в чулан за метлой.

****

Ветер давно уже затих, а тишина, под стрекотанием птичек разносит по воздуху земное спокойствие. Однако, спокойствие нарушает загрохотавший выстрел из дома отца Аврама.

– Мария, ты безумна, опомнись! – испугано, надорванным голосом выкрикивает Аврам, выскакивая во двор.

Священник высматривает впереди укрытие, и поняв, что до него далеко, сворачивает на задний двор. Мария вышибает ногой дверь и выбегает из дома. Она в очках как филин – рыщет глазами повсюду, и взводит на ходу винтовку. До нее доходит, что муж сбежал на задний двор, и проследовав за ним, она замечает нерасторопного Аврама, убегающего к деревьям.


– Ах ты, мерзкий и грязный любитель шлюшьих трусов. Что, думаешь я не знаю чьи они, подлый негодяй!

 Аврам укрывается за дубом. Мария, уже не спеша, приближается к нему.

– Подумай хорошенько. Они могли залететь к нам с улицы, ведь была дурацкая погода.

–  Да что ты? А я так и думала, лживый святоша, что ты наделил их чудодейственной способностью летать.

– Не богохульствуй Мария. Сработал естественный закон физики, тебе это не понять, с твоим низким образованием.

Аврам перебегает к другому дереву, и успевает скрыться за ним в тот момент, когда Мария, подняв винтовку, выстреливает навскидку, продробив дыру в коре дерева.

– Ты совсем обалдела! Сказано же – не убий – с ужасом содрогается священник, и ноги его подкашиваются.   

–  Я подозревала, что ты положил на нее глаз – говорит женщина, вставляя в ствол запасной патрон.

К тому времени, К калитке своего особняка подъезжает Офелия, выходит из машины и в смятении встречает, за повалянным забором, беспорядок и хаос во дворе. Она словно цепенеет и ее бойфренд становится рядом с ней, сочувственно мотая головой. Внезапно оба встревоженно оглядываются к дому Аврама, откуда им слышатся звук выстрела, и где Мария с заряженным ружьем метится в дуб, а над голой ее, с дерева, колыхается белье Офелии.

– Давай, выходи, подлец. Убивать тебя не буду, но продырявленная твоя задница запомнит день гнева моего. Выходи засранец, я покараю тебя  – кричит Мария спрятавшемуся Авраму.

Мария совершает пугающий выстрел в почву рядом с укрытием священника и тот вздрагивает, с молящимся видом обращаясь к небу, пока Мария перезаряжает ружье.

– О, Создатель, ты знаешь, что я не виновен, вытащи меня из этой передряги – взмаливается святой отец.

– Тебе негде прятаться, выходи!

Отец Аврам делает шаг и с поднятыми руками становится перед Марией, которая наводит на него ствол, метясь глазом в прицел. Священник, весь сжавшись, жмурится.

– Хватит, Мария! Вдруг оно случайно выстрелит! Хотя мне уже все равно – дрожащим, испуганным тоном говорит Аврам, возложив волю на всевышнего.

Над Марией щебечет пролетающая птичка, запачкав пометом левую линзу ее очков.

– Проклятие. Мой глаз перестал видеть!

Она опускает ружье, снимает очки и осматривает их.

– Ох, надо же, какая напасть!

Мария очищает, вынутой из кармана салфеткой, очки. Священник же, уловив благоприятный момент, пускается бежать. Заметив движение, женщина успевает нацепить на нос очки и прицелится.

– Я сказала – стоять, гад такой! – кричит она вслед беглецу, но тот не слушая ее, удирает к последнему укрытию, и тогда Мария, неуверенно, но жмет на спусковой крючок. Курок взводится, готовясь исполнить свое предназначение, но в этот миг с ветки сосны, от дуновения ветра,  падает бикини, резинкой цепляясь за взведенный курок.  Возникает осечка в затворе, Мария в крайнем смятении, пытается понять причину внезапной неполадки. Когда до нее доходит, что механизм замкнуло резинка бикини, она поднимает к верху взгляд, – от куда, с ветвей, над ней свисает блузка Офелии в синий цветочек, и под конец падает ей в ноги.


– Добрый день. Я тут услышала стрельбу, что случилось? – Внезапный голос Офелии разряжает неловкую паузу. Но с этого момента, глупость и нелепость ситуации, в которой оказывается Мария, с ложными обвинениями мужа, откладывает на всю жизнь отпечаток в памяти отца Аврама. Который долго напоминал и до сих пор напоминает, при случае, своей жене, этот, наивысшей глупости абсурдный инцидент. 

Офелия, облокотив локти об устоявшую ограду, вопросительно пялится на сцену застывшего семейного раздора. Мария, все еще не способная прийти в себя от шока, топчется на месте. Священник, осторожно высовывается из за укрытия, и узнает соседку.

– Это чрезвычайно сложно передать словами сеньорита. – поясняет он Офелии, которая с любопытным интересом обводит взглядом погром учиненный стихией.

– Ох, вижу, и ваш двор потрепало не на шутку.

– Да уж, и весьма разрушительно. Как видите, в процессе мою жену чем-то шандарахнуло. Может, огромный дуб свалился ей прямо на голову? – с насмешкой выглядывает из-за дерева святой отец, озирая Марию, которая, держа в руках ружье, недоуменно переводит взгляд то на дерево, то на блузку, то на бикини.

– О, это же мои бикини. Они сушились на столбах, которые, представьте, вырвало из земли аж с фундаментом.

Аврам выходит из укрытия.

– Да, и еще ваши летающие трусы в цветочек, которые невесть как залетели к нам в дом. И, думаю, все соседи из-за вашего, разлетевшегося по деревне, нижнего белья, теперь подняты на уши, а жены своих мужей уже привязывают на цепи, обвиняя в тысячи богомерзких грехах.

Священник с небольшой долей злорадства взирает на жену. Марии крайне неловко, но она с гордым молчанием бросает ружье на землю; происходит заряженный выстрел, все вздрагивают, и женщина уходит с задранным к верху носом, но от этого, нелепость ее становиться еще более нелепым.

****

На этом, отец Аврам заканчивает свой рассказ, и с надеждой улыбается Алипии, которая, погрузившись глубоко, толи в сюжет пережитого священником воспоминания, толи в состояние похмельной спячки, вдруг вздрагивает, потряхивая головой, словно выходя из транса. Ей хочется пить, и она наливает рюмку..

– Как видите сеньорита, я был, как невинный агнец, напрасно оклеветанный, и к счастью спасенный. Моя жена, довольно не глупа, и все сразу поняла, хотя довольно долго не признавалась в этом.

Наступает фаза, когда Алипия становится мягкой и угодливой, и она, со свойственной в таких случаях у женщин сентиментальностью и льющим через край всепрощением, спрашивает:

– Вы хотите сказать, что я зря обидела моего бедного и любимого красавца?

– Скорей всего именно так. Злой рок сыграл с вами коварную шутку.

Официантка ставит на стол поднос с едой, и удаляется.

– Вы открыли мне глаза, святой отец, спасибо. Надо бы загладить свою вину – охотно и быстро соглашается Алипия, осушая остатки портвейна. Священник доволен, что благотворное воздействие на женщину возымело успех и весь сияет от удовольствия.

– Думаю, наша встреча не случайна – самодовольно говорит он, как вдруг женщина что-то вспоминает.

– Подождите. Аврам – с трудом выговаривает его имя Алипия  – но зачем нужно было мне тогда морочить голову.

– Что вы имеете введу?

– Он клялся мне что летит в Париж, а сам гад прилетел в Испанию.

– Наверное, этому есть весьма веское объяснение.

Алипия недолго думает, и ее будто бы озаряет.

– Ну да, скорее вы правы. Проклятый импресарио эксплуатирует его, как каторжника. И заставляет бесконечно колесить по миру. И в этом, мой любимый супруг, превзошёл даже самого Христофора Колумба.   

Священник доволен и улыбается.

– Ну вот, вы все довольно просто объяснили.

Алипия проверяет наручные часы и чертыхается:

– Вот, проклятие какое. Я что пропустила рейс?

– А разве вы не собираетесь вернуться к своему возлюбленному?

– Ну да, конечно, я должна загладить свою вину.

Алипия встает из-за стола, пошатываясь.

– До свидания, святой отец.

– Осторожней в дороге. Я бы проводил вас, но жду свою жену.

– Да, вам лучше не рисковать.

 – Может вызвать вам такси?

– Спасибо, допру как нибудь сама.

Отец Аврам с некой растерянностью и опасением провожает взглядом хмельную Алипиу, которая с неловкостью, резко поворачивается, размашисто взваливает сумку на плечо, и смахивает ею с соседнего стола весь ужин молодой паре. Затем неуклюже она плетется к выходу. Священнику досадно за женщину, на которую с возмущением пялятся посетители.

Глава 6

Поздний вечер. Уже сумрачно. В номере отеля Виктор еще спит. Он издает громкий храп, а его рука покоится на груди, возлежащей рядом с ним в постеле, монахини. Мерцающий зеленый индикатор шпионского коммуникатора, просвечивает из-под тонкой фактуры мантии чекистки, предупреждая о вызове звукового сигнала, который, через секунду издает резкий звон. Сон настолько глубок, что сигнал остается не услышанным.






В это время на настенных часах в вестибюле десять часов вечера. Там за стойкой ресепшн – девушка администратор, что-то подчеркивает в ведомственном журнале. Ее внимание отвлекает какой-то шум со стороны входных дверей-каруселей, в которые входит, едва удерживающийся на ногах, Алипия. Она хочет в туалет, и держится за юбку. Администраторша оценивает невменяемость женщины и поясняет ей:  .

– К нам нельзя в нетрезвом состоянии. 

– Черт вас побери – в нетерпении начинает метаться и прыгать на месте Алипия – Срочно, или я навалю в штаны, где сортир?

Девушка в нерешительности указывает в направлении коридора.

– Прямо и до конца Сеньорита.

Алипия неловко семенит в том направлении. Из лифта выходит какой-то грузный мексиканец с усами, и девушка администратор переключается на него.

Алипия, добирается до туалета п запирается в кабинке. Она справляет нужду, и заговаривает сама с собой:

– Прелестно, наконец, пронесло черт тебя подери! – выдыхает она полной грудью. Затем, лезит сумочку и вынимает оттуда бутылку портвейна. Сделав несколько глотков, она в мечтательности предвкушает встречу с Виктором, в удовольствии закрывая глаза.

– Я спешу  к тебе, мой любимый. Эта ночь будет наша с тобой.

****

В вестибюле, из дверей лифта выходят Анатолий с Виолетой, одетой в раскрошенную тунику. Они подходят к ресепшн.

– Мы хотели бы вас предупредить, что у нас произошло несчастье. Выбило окно в гостиной, и теперь там трещина – сообщает Виолетта, так, будто обвиняет в этом девушку на ресепшн.

Мимо них проходит вышедшая из туалета Алипия. Она непоседливо шагает и без сумки в руках. Минуя незамеченной ресепшн, она встает у лифта, усердно надавливая кнопку вызова.

– Анатолий поскользнулся на вашем слишком перелаченом паркете. И очень больно ушибся о вашу громоздкую, в неудобном месте поставленную, вешалку, которая, следовательно, обрушилась на оконное стекло – заявляет администраторши Виолетта, когда Лифт открывается, Алипия скрывается в нем.

– Скажите, надо ли возмещать ущерб?

– Я поговорю с начальством. Думаю ничего здесь страшного нет.

– Идем, Анатолий – хватает за рукав Виолетта бойфренда и тянет за собой. Пока  они покидают здание отеля, Алипия уже выходит из лифта и в коридоре сталкивается с пуэрториканцем. Они сторонятся, пытаясь проскочить друг друга. Пуэрториканец уступает ей, и женщина добирается до номера Виктора. У нее двоится в глазах, и она встряхивает головой, пытаясь распознать номерок. Дверь не заперта и женщина входит. Окосевшими и стеклянными глазами она оглядывает пустую комнату гостиной.

– Мой лапуля, ты где? – ищет женщина глазами супруга.

Она как пальма раскачивается на месте, и кажется, ей с трудом даются мысли. Наконец, приоткрытая спальня проясняет ее запутанные мысли, и она спешит туда, попутно извиняясь:

– Ты там, мой хороший? Как я заблуждалась, но святой отец просветил меня.

На этих словах Алипии открывается сцена, в которую она никак не хочет верить, встряхивая, от кажущейся ей галлюцинацией, головой: ее муж спит в обнимку с монахиней, и рука его возлежит на ее груди. У супруги рябит в глазах и для уверенности она протирает свои очи, скверно ругаясь.


Ах ты, мерзавец. Я пристрелю тебя.

Женщина тянется за сумкой на плече, и обнаруживает ее отсутствие.

– Я забыла сумку, гад проклятый! – выкрикивает она и выбегает из номера, очевидно за сумкой, попутно проговаривая различные ругательства – Интегрить твою мать! Где, черт я ее оставила! – хриплым голосом рявкает женщина и сплевывает на пол как сапожник.

****

Проходит полчаса. В спальни полумрак, за окном сумрачно, и уже загораются вечерние огни. Виктор теперь в постеле обнимает монахиню за талию, сладко сопя. Раздается звонок шпионского коммуникатора. Мужчина с девушкой начинают просыпаться. Они тянутся и от и спазмов в головах, кривят свои лица.

– Алипия... – произносит Виктор, будто он проснулся от от кошмара.

Мужчина включает ночник и, пугается от девушки лежащей рядом на кровати и безмятежно потирающей свои виски.

– Что случилось? Где я? – пытается прийти мужчина в сознание.

Он смотрит на настенные часы, осматривается по сторонам и старается припомнить обстановку.

– Десять вечера, и в своем ли я доме?

Монахиня не дает ему покоя и он пытается припомнить девушку, изучая ее утончённый профиль.

– Ах да, я вас вспомнил. – наконец говорит мужчина – Какими судьбами вы очутились в моем райском гнездышке?

Монахиня неподвижна. Сложив кулачки вместе, она будто медитирует.

– Таких чудных обстоятельств я еще не встречал на своем веку. Что случилось, может проясните, как вы ликвидировали в мою постель?

– Трещит голова. Налейте выпить! – с равнодушием отвечает девушка.

Виктор поднимается с постели и направляется в гостиную.  Раздается звонок коммуникатора. Монахиня вынимает его из кармана рясы под мантией. На дисплее всплывает чей-то латинский ник,  и девушка сбрасывает вызов. Возвращается Виктор и протягивает рюмку со словами:

– Не помню, что произошло между нами этой ночью, но очевидно, все вышло по обоюдному согласию, и ангелы не обиделись на нас.

Виктор ложится в постель, пока Монахиня утоляет головную боль, свободной рукой, на устройстве, набирая текстовое сообщение.

– И раз уж вы не против со мной поваляться в постеле, продолжим спать. Вам с утра не нада спешить на молитву в храм божий? – говорит мужчина и не дожидавшись ответа, переворачивается на бок,  демонстрируя, что хочет поспать.

– Вы дурачитесь? – внезапно подает голос чекистка.

– Что?

– Не могу поверить, что вы ничего не помните.

– Почему же? Я кое-что помню – оборачивается шатен – Накануне я вошел в свой номер, и увидев вас на моем брачном ложе, упал в обморок от переполнивших меня чувств.


– И вы очнулись с синдромом Альцгеймера, так и не поняв, что вам вкололи транквилизатор?

Виктор вскакивает с места, ощупывая свой зад.

– Подождите. Так вот от чего у меня задница болит. Кто мог это сделать?

Раздается стук в дверь.
 
– Кто это? – выкрикивает Виктор

В гостиную номера заходит его любовница.

– Виктор, это я, Тамара. Извини, что так поздно – дает о себе знать девушка и шагает в спальню.

– Вот не везуха. Совсем забыл. Это она – шепчет мужчина – Лежите тихо и не высовывайтесь.

Виктор прикрывает чекистку одеялом, кое-как загромождает подушками и верхней одеждой, взятой  со стула. Затем,  туда же он сбрасывает снятый с себя халат, создавая естественный бардак в постеле.

– Привет! Не слишком ли рано ты размяк? – Говорит вошедшая в спальню Тамара, разглядывая полуголый торс шатена.

– Слава богу, ты здесь. – с трагическим видом заговаривает мужчина –  Я места себе не находил, столько нерв потерял.

– Что случилось?

Виктор забирает халат, подхватывает под руку Тамару, и как можно быстрей уводит из спальни, захлопнув за собой дверь.

– Произошло нечто ужасное. Такое, что ты вообразить себе не можешь, Тамара.

– Да? Интересно, расскажи – бросается на диван в гостиной девушка, заинтригованно слушая шатена.  Чекистка в спальни высовывает голову из-под одеяла, и с беспокойством прислушивается к их разговору:

– Не особо расслабляйся, у меня пять минут, чтобы все рассказать, а потом мы смываемся – с  излишней наигранностью в голосе и драматизмом говорит шатен:

– Я вся во внимании – отвечает девушка, увлеченно наблюдая за  возбужденным Виктором, который, на ходу одев халат, садится в кресло, но тут же, вскочив с него, начинает нервно, как обычно, расхаживать по комнате.

– Успокойся, и расскажи наконец – настаивает девушка не спуская глаз с нервного мужчины.

– Ты же в курсе, что за мной следят? – начинает шатен.

– И что?

– То, что моя шизоидная, даже здесь, в этом номере, меня нашла.

– Серьезно?

– Серьезно, но как она это сделала, не знаю. Нам срочно надо смываться. Секунду. Обожди здесь! – приказывает жестом Виктор, и спешит в спальню, откуда он он забирает свою гитару, хватает чемодан, но собравшись уже уходит встречает в дверях Тамару. К счастью, к тому моменту, монахиня успевает укрыться из виду.

– Я хотела спросить, здесь есть телефон? – умоляющи спрашивает Тамара.

– Да, конечно –  отвечает шатен, вытесняя любовницу из спальни и захлопывая за собой дверью, Виктор бросает багаж на диван в гостиной, вскрывает чемодан, сбрасывает с себя халат и переодевается, одновременно объясняясь девушке:

– Но пойми Тамара, на нее работает целый синдикат сыщиков. И раз уж она здесь побывала, значит, телефоны уже прослушиваются.

Виктор одевает пиджак и внезапно чертыхается, держась за левую подмышку. Тамара изумляется.

– Меня кольнуло. Мать вашу, как больно! – издает шипение шатен, потирая левую сторону груди. 

– Не ожидала, что ты сердечник. Может, спросить у кого валокордин?

– Не надо.

Виктор что-то нащупывает в левом, внутреннем кармане пиджака и достает маячок — микро-жучок на игольчатой булавке. Он рассматривает его.

– Это мне уже знакомо – демонстрирует он девушке устройство – Вот так она меня вычисляет.

Виктор швыряет на пол маячок и настороженно всматривается через окно на улицу в противоположные здания, в темные скверы, палисады и закоулки.

– Оттуда за нами следят. И ты, наверняка, уже спалилась.

Мужчина задергивает шторы, как можно быстрее пакуя чемодан, лишь бы успеть вывести Тамару, не засветив монахиню.

– Считай, что тебе крупно повезло, раз ты еще жива. Цени последние секунды жизни, ибо в любой миг она ворвется сюда и укокошит нас обоих.

– Но мне срочно надо позвонить!

– Нет времени, уносим ноги – говорит мужчина, заперев замки чемодана, и, подхватив багаж спешит к выходу. Но Тамара, увидев телефон на тумбе, останавливает его:

– Подожди. Тут телефон.

Прошагав к аппарату, девушка замечает оборванный провод, и в ту же секунду из спальни доносится звонок шпионского коммуникатора.

– Отлично, телефон не работает, но в спальне есть другой – Тамара срывается с места, торопясь в спальню.

– Ох, Тамара, какая же ты невыносимая. – сбросив багаж на пол,  мужчина следует за девушкой, и с надрываем в голосе выкрикивая ей в след – Он тоже сломался. Динамик заглох.

– Странно, здесь бренчат телефоны –  зайдя в спальню девушка ищет источник сигнала.

– Говорю же, эта дребедень барахлит – пытается донести Виктор, беспомощно маяча за ее спиной.

 – У тебя что, сера в ушах?
Виктор одним шагом подскакивает к девушке и разворачивает ее лицом к себе.

– Я запрещаю тебе звонить  любовнику. Это аморально и предательски по отношению ко мне!

– Да подожди ты.

Тамара откидывает руку, продолжая на слух выискивать источник вызова, с каждым шагом приближаясь к нему.

– Мне всего лишь один звонок. Где эта дребедень?

– Ты нарочно? Из-за тебя психопатка нас расстреляет, и церемониться не станет.

– Где он? Не могу понять.

Тамара протягивает руку к нагроможденной куче одежды на постеле и схватившись за край одеяла сбрасывает на пол вещи. Виктор, не в силах выдержать этого, отворачивается к окну, обреченно прикусив губу. Выпорхнувшая из кучи белья монахиня, невозмутимо присаживается, на кровати, опирается спиной на подушку и отвечает на вызов коммуникатора:

– Погодите минутку, Пастер. – говорит чекистка некоему мужчине на том конце связи, и обращает речь к Виктору с Тамарой – Будет мило, если вы оставите меня в покое.

– С тобой все ясно, кретин! – бросает гневные слова на Виктора любовница, и направляется к выходу, но внезапно, остановившись, она кидает язвительную реплику мужчине:.

– Как правильно высказался относительно тебя Фернандо. И как точно!
Ты –  скользкий уж, лживый софист и матерый очковтиратель!

– Клянусь тебе Тамара, тут происходит какая-то чертовщина. Я не знаю, откуда здесь взялась эта монашка. Спроси сама у нее.

– Ты себя со стороны слышишь хоть? Выглядит так, будто ты таблеток наглотался.

– Тамара, боюсь, у тебя не хватит извилин разобраться в ситуации.

– Пошел ты в задницу, кретин! Лучше порядочный мексиканец, чем неисправимый бабник и кутила.

Тамара выбегает из номера, хлопая дверью гостиной так, что рюмки и бутылки на барном столике звенят.

Виктор выскакивает за ней в коридор и догоняет.

– Выслушай меня хоть раз, идиотка!

– Нет уж, не перекладывай на меня свою кличку.

Навстречу к ним идет гостиничная служанка с ужином на сервировочном столике. Тамара хватает оттуда какое-то блюдце с красной приправой и выплескивает содержимое Виктору в лицо, возвращая его на столик. Мужчина вскрикивает и чертыхается, прыгая на месте и протирая глаза. Служанка в растерянности перепугано оглядывается на зрелище.

– Кошмар! Это же перец, ты ослепила меня – истерично вопит шатен.

– Ничего. Оплачешь слезами свои грехи, лживый подлец!

Тамара спешно удаляется, и Виктор, заливаясь слезами, теряет девушку из виду.   

– Ооо...ужас, как щиплет – не может угомониться шатен.

Монахиня же в это время, в номере, в трубку оглашает отчет падре:

– Я подстраховалась, конверт у меня. Дислоцируюсь, и завтра буду у вас.

В гостиную возвращается  Виктор. Он почти на ощупь проходит в ванну, кривя рожу.

– Я не могу говорить. До свидания падре, ждите звонка – завершает вызов чекистка, встает с постели, и направляется в гостиную, мимо балкона, где валяется труп шпиона. Она останавливается у барного столика и сьедает снятую с виноградной грозди плод.

 Виктор, умывшись, выходит из ванной. Глаза у него воспаленные и влажные, он шмыгает носом и вытирает с лица слезы. Монахиня насмешливо подмечает его плаксивость вид.

– Смешно смотреть, как вы распустили слюни из-за женщины, у которой все признаки потаскухи со стажем.

– Всегда вы, дамы, так лестно щебечите, как только увидите себе оппонентку. И я не плачу. Мне в лицо запулили тарелку с перцем.

– Ну что ж, мужайтесь. У вас сигаретки не найдется?

– Что-то есть на черный день – отвечает шатен и идет к чемодану, поднимает его с пола, ставит на стол и распаковывает. – Всегда имею при себе, на случай непредвиденного коллапса.

Шатен достает пачку сигарет и бросает в руки монахине, которая идет к окну.

– Похоже, коллапс часто вас преследует и это, не что иное как ваша жена.

– Отлично. Из вас не плохой осведомитель получился бы. У вас выдающийся талант подслушивать разговоры.

– Я хотела уточнить, правда ли вы все забыли, или что то еще помните.

 – Что то помню, что то нет. И самое печальное, что очень важная часть событий из этого дня, напрочь вылетела у меня из башки.
 
 Виктор становится за спиной монахини, обнимает за плечи и подносит к сигарете зажигалку. Девушка прикуривает, и он слегка отходит.

– Послушаешь вас, и подумаешь, что ваша жена какая-то чокнутая.

– Да, есть такое. Осточертела, сил никаких нет. Везде сует нос свой, куда ей не следовало бы.

– Но, это жа ваша жена. Мужья бывают такие сволочи.

– Это вопрос не ко мне. Я не семейный психолог, и не могу подтвердить, кто сволочь в данный момент, я или она.

– А, та девушка, которая от вас сбежала, и есть ваша супруга?


– Нет, обычная подружка. И хоть она ко мне пристрастна, у нее есть испанский парень.

Становясь и опираясь плечом о стену, Виктор изучает черты лица чекистки и восхищается молодым, красивым ее профилем.

– Так что, вы не единственная на свете одинокая и страждущая. Послушайте только, что я посвятил нашему первому знакомству. Виктор читает стих:

– Мы одиноки с вами в бесцельном пустом мире. В тоске блуждаем и кричим в неистовстве. Освободить хотим оковы душам нашим – желания, чувства и порывы в нашем естестве.
– Тонкий вы человек, я скажу вам. Крадетесь прямо в душу.

Виктор становится ближе к Монахине.

– Я вынужден признаться, что вы воодушевляете меня на серьезные поступки. – говорит мужчина  –  Какое-то десятое чувство подсказывает мне о синтонности наших чувств. Я осознаю, что все, случившееся с нами, не просто так. И я вообще не верю в случайности.

– А я напротив.

– Что же вы за монашка такая?

Виктор отходит в сторонку,  чтоб получше изучить девушку. Он восхищается ее прекрасным обликом, и в следующую секунду весь его вид выдает в нем жгучую страсть к ней.

– Вероятно, боги понимают, как нам с вами страшно засыпать и просыпаться в одиночестве по утрам. И кому, как не вам, это известно. – продолжает шатен – Я оказался с вами в немыслимой ситуации, в которой, как вы утверждаете, нас усыпили транквилизатором. Допустим. У меня действительно болит зад. Но кто и зачем это сделал, так синхронно убаюкав нас, словно учел наши тайные пожелания?

Виктор сзади подходит почти вплотную к чекистке. Ее головная накидка вьется на ветру и слегка касается его лица.

– Все это так странно и загадочно, что у меня закрались смутные подозрения.

– Что вы еще выдумали? Что я, как плюшевого медвежонка, вас отшлепала по заду, и убаюкала в люльку?

– Я этого не утверждаю, но наверняка мы в начале хорошенько порезвились.

– Пускай так, если вам легче от осознания своей значимости перед женским полом.

– Я потерял подругу, и теперь совсем одичал. Но во всем, что с нами произошло, не вините себя. Пусть совесть ваша будет чиста, как слеза младенца. Ваши тайные стремления и жажда, которые вы годами с мучением глушили в себе, наконец-то обрели свободу.

Виктор, подойдя ближе, теперь вполголоса говорить на ушко девушке:

– И нет здесь ничего страшного. Небо не разверзлось, гром и молния не бьет и не грохочет над вами, как устрашали вас надзирательницы. Вы свободны от глупых поверий. И теперь можно отведать дар Творца, и вкусить легко доступную сладость.


Монахиня выкидывает в окно недокуренную сигарету и поворачивается лицом к Виктору. Создается интимная атмосфера, в которой они смотрят друг другу в глаза, и мужчина продолжает свою льстивую речь, становясь ближе, будто готовясь к поцелую.

– Ох, если бы вы знали, как непостижимы и божественны эти чувства, и чего вы отвергали все эти годы — по истине подлинного рая. Вы бы отдали все, чтоб испытать его неописуемые блаженства, хотя бы на одну секунду.

Шатен делает попытку поцеловать монахиню, но она отстраняет его и выходит из номера.

– Умоляю вас, всего два слова – просит шатен, выбегая за ней в коридор. Девушка оборачивается у приоткрытого номера 217. 

– Вы меня уже достали – заявляет чекистка, и приковывается к его пристальному взгляду.  Мужчина с чувством болезненной влюбленности говорит так, будто боится упустить важный момент в своей жизни:   

– Я стал уже привыкать к вам. Ищу ответ в ваших глазах, но не нахожу. Какой из богов мог создать это злосчастное чувство пытки, сжигающее все внутри, как пламень инквизиции?

– Мне не до вашей лирики.

Виктор, как бы с мольбой, поднимает взор, будто к небу.

– Я буду молиться Всевышнему, чтоб он вразумил вас и умягчил ваше сердце, очерствевшее от многолетнего бесчувствия и воздержания.

Монахиня измученно вздыхает и собирается Уйти. Виктор удерживает ее за руку.

– Последнее слово, прошу!

Чекистка, будто из последних сил, находит терпение и продолжает слушать.

– Спокойных снов дорогая.

В это мгновение, из номера 218 выходит с сервировочным столом Гостиничная служанка. Она проходит мимо них, и Виктору приходится придвинуться к Монахине, и прижать ее к себе. Он едва тихо шепчет ей в ушко:

–.Я никогда не забуду этой ночи.

Упершись в грудь девушки, Виктор теряет рассудок и, обняв ее, целует в губы. Несколько секунд они так замирают. Наконец, монахиня высвобождается из объятий, захватывает руку Виктора и, вывернувшись, болевым броском швыряет его в дверь 217 номера, откуда слетает навесная табличка с надписью массажный кабинет и звонко падает.

Пролетев через дверь кабинета, мужчина бросается в клиентское кресло, корежась от боли и потирая вывихнутую руку. Светловолосая массажистка собирается уже сдавать смену. Она напротив зеркала в обтягивающей блузке и в короткой юбке, подчеркивающей ее сексуальность. Блондинка, с занесенными руками над головой, пристегивает к волосам заколку, и от шума и брани позади себя оборачивается.

– Вы в своем уме? – выкрикивает женщина по испански, и видит за спинкой кресла сгибающегося от боли шатена, который, поняв женщину по интонации, извиняюще отвечает:

– Простите. Кажется небольшое растяжение – кряхтя от боли отвечает он.

– Вообще-то, мое время на исходе.

Блондинка повнимательней разглядывает шатена и немного смягчается.

– Ладно, если вам так плохо, я разомну вам мышцы.

Женщина вкрадчивой походкой, с качанием бедер обходит кресло и оценивает шатена. Она снисходительно улыбается.

– Да уж, вам и впрямь хреново. Еще пара минут, и вы бы опоздали на сианс.

К Виктору выходит  блондинка и он, будто позабыв обо всем, обмирает. Мужчина пялится на обнаженные ноги и выпирающую грудь. А женщина сексуальными движениями во всем теле, с придыханием искусительницы, шагает к нему и становится напротив, медленно раздевая его. Она начинает с рубашки, потом растягивает ремень и наконец ширинку. Виктор будто немеет от предвкушения, тяжело дыша.
– Расслабьтесь. Вам станет хорошо – говорит блондинка и мужчина кивает. Он не понимает по испански но уловив искушающую интонацию женщины в голосе, смотрит на дверь.

– Заприте дверь сеньорита – просит шатен, заикаясь от переполнивших его чувств  –.М...Может возникнуть проблемка. Жена вернется. Она всегда возвращается.

Виктор уже раздет и в одних трусах. Блондинка без слов следует туда куда настойчиво указывает его взгляд, и запирает дверь на замок.

– Прилягте и расслабьтесь – жестом поясняет женщина, так, что мужчина опять без слов понимает ее. Он кивает и растерянно шагает к массажному столику.

Сюда? – каким-то не винным, даже девственным голосом в интонации, ступает он к массажному столу.

– Да, располагайтесь поудобнее.

Внезапно в номер стучатся. Женщина открывает дверь и узнает наглую и возбужденную физиономию сутулого мексиканца, утром проходившего у нее сеанс массажа.

– Опять вы? – с наскучившим видом говорит женщина.

– Вы слышали странные хлопки? Что-то здесь не так. – докладывает мексиканец, но тут же округлые груди блондинки, словно гипнотизируют его.

– Нет, не слышим и слышать не хотим! –  резко захлопывает пред назойливым мексиканцем дверь женщина, запирая на замок..

Тогда мексиканец опускается на корточки и начинает подглядывать в замочную скважину, через которую глазеет на пышный зад и стройные ноги массажистки. Она неспешно и грациозно подступает, к шатену. В этот время из коридора слышится нарастающий переполох с голосами на испанском:

– Не нервничайте так – испугано доносится из коридора чей-то дамский голос, за которым следует узнаваемый баритон Алипии: 

– Где эта свинья проклятая! А монашка, черт бы ее побрал!

– Умоляю, он в 217 номере – сообщает гостиничная служанка. 

Мексиканец за дверью встает на ноги перепуганный переполохом, выкриками и последовавшим за ними выстрелами. Он панически убегает, от свирепой и невменяемой Алипии с пистолетом в оуках. ..За ней выглядывают из своих номеров жильцы, а группа каких то людей во главе амбалов охранников крадутся за женщиной. За ними прячется спасающаяся гостиничная служанка.      

– Она чокнутая! – сообщает она охране и ее тут же прерывает истеричный крик Алипии:

– Клянусь, он сегодня сдохнет от моей руки.

– Какой ужас. Она же в стельку пьяная – возмущается пожилая дама, чья седая шевелюра на голове походит на неотесанную мочалку, выныривающую из щели дверного проема.

Алипия добирается до 217 номера и барабанит рукоятью пистолета по двери.

– Кто это? – спрашивает массажистка, но сама пятиться назад.

– Не открывайте! Говорил же вам, она вернется, моя жена – в ужасе спрыгивает с массажного стола Виктор, ища место укрытия.

– Открывай, выродок, я знаю, что ты там.

Алипия направляет дуло в замочную скважину. Какой-то мужчина в двадцати метрах с крысиной пронырливостью высовывается из-за двери номера.

– Что-то наша охрана запаздывает – говорить он тоненьким голосочком и как страус прячет в номере голову.

Выстрел выбивает цилиндр замка, под чей-то  женский крик. Алипия с треском вламывается, ударом ноги в номер и охранники бегут к ней сломя голову.

Алипиея,  с победным триумфом властно, как надзирательница  возвышается над скукожившимся,  загнанным в угол обнаженным Виктором, возле которого перепуганная блондинка.

– Ах ты, извращенец – говорит супруга, нацеливая в грудь мужчине дуло пистолета, и опуская его ниже к паху.

– Нет, все не так, как тебе кажется милая.

– Это я уже слышала. Я решила стилизовать тебя.

Алипия метится в место между ног, Виктор прикрывает его рукой и становясь абсолютно беспомощным. Она пытается это безумие остановить уговорами и каждое слово ему дается с огромным усилием:

– Алипия, родная, не делай роковой ошибки, опомнись пока не поздно . Ты сломаешь себе судьбу,

– Держите ее! – выкрикивает кто-то и в следующий миг врываются два здоровых охранника, и молниеносно сшибают женщину с ног, выхватывая из рук пистолет. Происходит возня, один из бугаев выбивает ствол и он падает на пол.

– Отпустите меня, волосатые ублюдки! – в безумстве кричит Алипия, и охранники подхватывают ее под руки.

– Скорей, уводите ее отсюда – доносится постоянно чей-то закулисный мужской голос.

Алипию уносят на руках, но у выхода она в сумасшедшем припадке хватается за дверной проем и охранники, удерживая ее за ноги, пытаются вытянуть ее за собой.

– Меня не остановить засранцы, – никак не может успокоится женщина – я прикончу всех его наложниц, а монашку отправлю на небеса.

Одна рука Алипии срывается с косяка, но другая еще держится, и Виктор, растерянный, и затравленный, хочет успеть что-то вслед ей сказать:

– Алипия! Клянусь, я не знаю эту блондинку, я случайно сюда попал. Поверь мне на слово, моя родная!

Алипия срывается с косяка, и ее нес несут по коридору, где она теперь уже начинает визжать, ругаться и в истерике рыдать. А перепуганная блондинка скорее запирает за ними номер, оставаясь наедине с обнаженным шатеном. 

Конец.