90. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

 
 -Можно? - Демаре указал на окно, жестом показывая, что не хватает воздуха.
 - Прошу... - Рысаков спокойно согласился - приоткройте окно, господин Кирьянов.

  Жан-Пьер подошел к окну и слегка раздвинул яркие цветастые шторы, взгляд невольно уперся в решетку, ясно дающую понять, где он находится.

  Несколько минут он собирался с мыслями, устремив неподвижный взгляд на мёртвые темные окна здания цвета запекшейся крови, расположенного напротив, на  мрачный внутренний дворик, заросший сорной травой.

  Утер горячий влажный лоб ладонью, Жан-Пьер спиной, каждой клеточкой тела ощущал острый сверлящий взгляд Рысакова.

  В другой ситуации Демаре не особенно задумываясь принес бы требуемую присягу... "с фигой в кармане", ради спокойного существования семьи, да и парижские коллеги по Общественной Безопасности с должным пониманием отнеслись бы к такому решению, но  в этих обстоятельствах...

- Ну, что вы думаете относительно требуемой присяги? - заложив за спину руки и слегка склонив голову на бок Сергей Александрович не сводил с француза цепкий взгляд:

- А ВЫ что мне можете предложить? Выискивать мнимую "крамолу" и отправлять в застенки невиновных я не стану. Меня не устраивают тридцать сребренников даже с учетом инфляции за две тысячи лет...

  Кирьянов ударил кулаком по столу и чертыхнулся:
- В твоем ли положении выбирать, ты, якобинская нечисть! В нашей власти заставить тебя не только говорить, но и кричать! В подвал бы его определить, Сергей Александрович, там с ним поговорят как должно, неважно, что по-французски не понимают!

- В революционной Франции хотя бы не пытают людей в застенках... - буркнул под нос Демаре.

- Цареубийцам грех жаловаться на жестокость защитников трона России! Обычно таких, как вы ждет... нет, не казнь и не пытки в застенках, а лишь высылка за пределы империи без права возвращения!

 Серые глаза Рысакова полыхнули гневом, он побледнел, но Демаре примирительно поднял ладони, призывая успокоиться и выслушать до конца.

  Жан-Пьер хотел пресечь в зародыше возможную идею использовать его  как приманку, на которую должны клюнуть предполагаемые агенты республиканцев:

 - Если  агенты  Конвента здесь имеются, я сказал "если"... то побывав в этих стенах я для них "персона нон грата"... Как они узнают, что я побывал здесь? Предвижу и этот вопрос. Вы умный серьезный человек, месье Рысакофф и не должны считать, что потенциальные противники состоят из наивных дилетантов или недалеких клоунов... Но тогда чем я могу быть вам полезен?

- Приносите присягу и оставайтесь в Петербурге...под моим чутким наблюдением...
 
- То есть на таких условиях я могу и далее оставаться в Петербурге... могу вернуться в семью? - недоверчиво переспросил Жан-Пьер - но тогда я не понимаю главного... зачем я вам?

  Рысаков успел успокоиться, с бледного лица привычно стерлось всякое выражение, он протянул руку к графину бордо, стоящему на столе у окна, налил три бокала и один подвинул в сторону Демаре.

- Я хочу хотя бы отчасти научиться понимать вас и вашу логику... не о вас лично речь, Демаре,  я имею в виду французских революционеров, якобинцев. Мы будем общаться часто... я буду задавать вам различные вопросы и от вас требуется лишь максимально честно объяснять мне, что вы думаете по тем или иным вопросам... Кажется это более чем приемлемая цена за ваше безопасное и спокойное пребывание в нашей столице?

  Услышав это, в недоумении замер не только Жан-Пьер, но и коллега Рысакова.
*** *** ***