Пашка

ПАШКА

   Пашка был местный дурачок. Он никогда не учился в школе. Он не умел разговаривать,  только  мычал что-то в ответ и размахивал руками.

   Зато  Пашка умел радоваться. Он приходил  в  школьный двор, когда ещё шли уроки.  Сидел на крыльце и болтал ногами, а то, если подвернётся прутик, скакал на нем верхом по футбольной площадке. И выглядел при этом очень довольным.

    Но стоило прозвенеть звонку,  как Пашка уже стоял у дверей. Шумная толпа высыпала на улицу. Кто  хлопал его  по плечу, кто кричал : "Привет, Паха!"   А он широко улыбался, гыкал  что-то радостное,  нисколько не обращая внимание на то, что  суетная мелкота  толкала его со всех сторон.

    Особенно дружили с ним "ашки" из первого.  Он играл с ними в догонялки, как умел, как понимал, хотя был по возрасту гораздо старше. Они не обижались, если он все делал невпопад. А порой и делились то половинкой школьной булочки, то пирожка.    Так и росли.

   Жил он с дедом, и  совсем неподалёку. Поэтому Пашку знали в этом районе  и взрослые, и дети.  Обижать никому  и в голову не приходило .  Но однажды нашёлся тот, кто решил  из него игрушку сделать -   вина налил,   папироской дал затянуться. А потом хохотал, глядя, как ничего не понимавший Пашка задыхается от дыма и  кашляет до слез...   
   Зря он, конечно, это сделал... Сначала  девчонки налетели, оплеух и тычков надавали, а уж крика сколько было! Потом парни подтянулись, по-своему лекцию, как нельзя обижать слабых, прочитали. Словом, отбили раз и навсегда охотку    к таким шуткам.

    Опекали Пашку и тогда, когда все выросли. 
Однажды ему сделали подарок те "ашки", что вернулись из армии.  Кто-то дал пилотку (на ней осталось тёмное пятнышко от звёздочки), кто-то армейский ремень, ещё какую-то одежду. Теперь Пашка ходил в пилотке, которую он натягивал до ушей, как шапку, и подпоясывал свою хэбэшную курмушку настоящим ремнем. Девушки, завидя его, непременно говорили: "Какой ты красивый, Паша!"  А он радовался совсем по-детски: тыкал пальцем в пряжку ремня,   себе в  голову, что-то  мычал,"рассказывая" на своём непереводимом языке. И глаза его, голубые, отражали  абсолютной чистоты счастье.

    ... В тот год , в начале зимы, у Пашки умер дед. Некому стало за ним следить, вот он и  побрел на  улицу в своих стоптанных брезентовых тапках на босу ногу, одетый  как вздумалось.   Раньше  обычно, набродившись по улице, заходил  в магазин, где пахло хлебом. Прежняя продавщица на него не ругалась,  разговаривала, не дожидаясь ответа, жалела, могла когда и  конфетку - подушечку   в ладошку сунуть.

   А тут другая,  приезжая что-ли, появилась. Увидела парня и в крик, иди, мол, отсюда,  грязь разносишь да заразу,..  Нечего здесь людей пугать... И вытолкала.
    Сколько и где  ходил  Пашка,    пока соседи не привели домой, кто знает. Только простыл он в тот день.

   Из больницы, куда его определили с воспалением лёгких, он уже не вернулся.

    Жизнь в посёлке  шла своим чередом, как при нем , так и после. Пашка на неё и не влиял вроде никогда...
   Или это только кажется, что не влиял?