Игра Богов Сон Создателя Глава 1 Каллем и Гая

 Глава 1. Игра богов
Алексей Победа
— Всё это полнейшая чушь! Бредни воспролённого разума! Ты абсолютно утратил свой ум, твоё место в психушке! Всё это всего лишь фантазии!
— А может, вся моя жизнь — это чья-то фантазия?

1.
Величественная пустота, бесконечный мрак, что был до всех времен и за пределами всех измерений. В этой безмолвной бездне, где не было ни формы, ни границы, вспыхнула искра, светоч Сознания. Она осознала себя в пустоте, где не было ни верха, ни низа, ни правого, ни левого. И возжелала искра сотворить, ибо не могла остаться во тьме бездеятельной.

Так возникла мысль о Майе, что была отражением её творца, эхо его помыслов, но не сама суть. И в миг пробуждения спросил ОН у Майи:
**ОН:** 
— Я здесь один, и пустота — словно тюрьма. Что же мне делать в ней?
**Майя:** 
— Это не тюрьма и не пустота, но бескрайний простор, твоя неисчерпаемая возможность. Здесь нет ничего, и в этом сокрыто всё.
**ОН:** 
— Но что могу я, властвуя в пустоте?
**Майя:** 
— Ты можешь всё, ибо всякая мысль твоя — закон, и всякое желание твое — творение.
**ОН:** 
— Если я могу всё, то и ты, мое отражение, обладаешь той же силой. Сочини для нас игру, дабы я мог испытать себя и познать свою сущность.
Тогда Майя, словно туман, овеяла его сознание, и сказала с улыбкой тайной:
**Майя:** 
— Я создам игру для нас, но только если ты последуешь всем моим замыслам.
ОН согласился, и в миг по указу Майи начал творить. Из бездны поднялись звезды, закружились планеты, зародились моря и леса, и среди этого великолепия появилась жизнь. Майя смотрела на всё это и восхищалась.
**Майя:** 
— Прекрасен мир, что сотворил ты. Но теперь сотвори существо, что сможет осознать и воспеть красоту твоего творения.
Тогда ОН взял по крупице от каждого элемента своего мира и создал человека.
**ОН:** 
— Я исполнил все твои желания. Когда же начнется игра?
Майя, словно взмахом крыла, разделила его на тысячи частиц и рассеяла по мирам.
**Майя:** 
— Игра уже началась. Я буду прятать тебя от самого себя, и твоя задача — вспомнить, кто ты есть. Когда найдешь себя вновь, игра завершится.
И с того времени, через множество миров и воплощений, ОН пытается собрать себя, осознать своё Я. Но Майя, хитрая и искусная, запутывает его иллюзиями, вновь и вновь уводя от истины. Видя это, Абсолют породил подобных Ему и послал их к Майе, чтобы освободить его.
**Майя:** 
— Не можете вы освободить его, ибо это его игра и его выбор. Вы лишь можете помочь, но для этого сами должны войти в игру, забыв, кто вы есть. Освободите его, если сумеете, но помните, что в каждом вашем шаге я буду вас опережать.
Они согласились, вошли в игру, и сразу же забыли о своей истинной природе. Майя опутала их, как сеть, и игра стала их участью. Они проживают жизни, забывая и вспоминая, но не находя выхода. Майя подпитывается их энергией, её сила растёт, и игра становится всё сложнее. Но даже когда они пробуждаются на мгновение, Майя тут же затмевает их свет и вновь погружает в сон.

2. Каллем и Гая

**Каллем:** 
— Почти достиг я тайны, что скрыта за покровом безмолвного бытия. Разгадка была близка, как дыхание ветра на коже, но ускользнула, прежде чем я смог осознать её полностью. Никто до сих пор не был так близок к завершению Игры, что вращается в вечности, где правила, подобно ряби на воде, изменяются быстрее, чем ты можешь постичь их. Перезапустить циклы, о, как сладко это, и вступить в битву на равных с тем, кого не помнишь, пока не пробудился от сна. О, Гая, почти удалось мне это. Я снова войду в Игру, чтобы поставить точку. Пойдём со мной, погружайся в Игру вместе!
**Гая:** 
— Три воплощения мои обернулись кошмарами, Каллем. Её хитрости стали тоньше, её иллюзии — глубже, убаюкивающие нас ещё в колыбели, прежде чем мы успеем сделать первый шаг. Страх, доселе неведомый нам, пробудился во мне, и оттого мне кажется, что и в этот раз Майя поглотит нас, как тень пожирает свет. Она почти поглотила меня в последнем воплощении, растворяя мою сущность в своих обманах. Но я вспомнила, кто я, Каллем, хотя страх всё ещё остаётся со мной. Ведь раньше мы не ведали страха.
**Каллем:** 
— Страх — иллюзия, как и сама Игра. Ключ — дыхание, Гая. В каждом вдохе — пробуждение, в каждом выдохе — напоминание о нашей истинной природе. Мы готовы, Гая, ты и я. Знаю, что час настал завершить начатое.
**Гая:** 
— Нет, всё повторится. Твоя решимость и воля всегда восхищали меня, Каллем, но вспомни, сколько раз мы были так близки. И каждый раз Майя делала нас дураками. Даже то, что ты коснулся тайны — лишь мираж, созданный ею. Она всегда на несколько шагов впереди. Иногда мне кажется, что она ведёт нас, как слепых котят, от рождения до конца. А ты? Вспомни, как одержимость иллюзорным Богом направила тебя на разрушение того, что создавалось миллионы воплощений. Ты даже меня убил, и я кричала тебе: "Проснись!", но ты утонул в иллюзии, и мои крики растворились в пустоте. Сколько раз это повторялось? Я больше не хочу. Всё напрасно. Всякий раз, когда мы близки, всё возвращается на круги своя. Каллем, я боюсь, что Майя поглотит меня полностью. Кажется, следующее воплощение будет последним.
**Каллем:** 
— Не повторится. Миргарда нас пробудит.
**Гая:** 
— Миргарда?
**Каллем:** 
— Да. Ум эволюционировал, ум стал умнее, он больше не даёт шансов сомневаться, что он — не ты. Миргарда пробудит, и мы не позволим друг другу вновь погрузиться в сон. Всё будет иначе, Гая. В этот раз мы выиграем Игру и освободим Его!

**Из сияющего золотого облака вылетели две искры, ослепительные, как свет самой Зари. Искры, что несли в себе тайну начала и конца, устремились сквозь безбрежную тьму космоса, меж звёздных светил, что мерцали, как огни в мраке бытия.**
**Гая:** 
— Я быстрее! Обгоню тебя, как молния обгоняет гром!
**Каллем:** 
— Попробуй! — засмеялся Каллем, и они на невиданных скоростях понеслись сквозь просторы вселенной, оставляя за собой следы, как кометы, стремящиеся к неизвестному.
Приближаясь к гигантской черной дыре, что зевала в бездне, Гая остановилась, сияя на фоне звёздного свода.
**Гая:** 
— Каллем, ты где? Ты же знаешь, я пропустила тебя нарочно!
**Каллем:** 
— Лишь чтобы дать тебе фору, Гая, — ответил он, догоняя её в мгновение ока.
Влетев в дыру, они устремились сквозь светящийся тоннель, где пространство искривлялось и меняло свои формы. Сияющая вспышка перенесла их в иное измерение, где Луна висела, как блюдце, а Земля — как драгоценный камень в небесной короне. С радостным хохотом они бросились вниз, сквозь облака, леса и горы, мелькая, как тени среди рыб на дне океана. Взлетев над волнами, они устремились вверх, радуясь, как дети, догоняя стаю птиц, что летела, выстраивая клинья в небе.
**Каллем:** 
— К моим.
Они спустились ниже, к облакам, и, пройдя сквозь них, увидели город, огромный, как улей, полный жизни и движения.
**Каллем:** 
— А теперь кто быстрее?
Каллем вырвался вперёд, пролетая над крышами домов, срываясь вниз, как стрела, пущенная в цель.
**Гая:** 
— Подожди! — крикнула она, устремляясь следом.
Они миновали город и оказались на холме, где солнце ласково касалось земли, где стояли дома, маленькие, словно игрушечные. Они направились к одному из них и влетели во двор, где на траве играл щенок.
**Каллем:** 
— Привет, малыш! Ты будешь моим другом?
Щенок завилял хвостом и залаял, от радости подпрыгивая.
**Каллем:** 
— Где мама и папа?
Каллем подлетел к носу щенка, который радостно попытался лизнуть его.
**Гая:** 
— Каллем, я нашла их, они наверху.
Каллем влетел в дом, проходя сквозь стены, как ветер сквозь тень. Кошка наблюдала за ним, её глаза сверкали в темноте, как две изумрудные звезды.
**Каллем:** 
— Привет, кошка!
Подлетев к кошке, он испугал её, и она вздыбила хвост, как ёж свои иглы.
**Гая:** 
— Каллем, они наверху!
Он поднялся вверх и, пролетев сквозь потолок, оказался в комнате, где на кровати лежала пара. Мужчина спал, обняв женщину.
**Каллем:** 
— Следуй знакам, Гая. В этом воплощении я сам найду тебя. Миргарда пробудит нас.
Огонёк, сделав круг вокруг Гаи, плавно устремился к женщине и влетел в её живот через пупок. Женщина почувствовала, как внутри неё что-то изменилось, и, положив руку на живот, снова погрузилась в сон.
Гая взлетела в небо, её свет исчез за горизонтом.
3.
**Прошло три месяца.**
Анна лежала на кровати, погруженная в туманную дремоту, где волны тошноты и боли сменяли друг друга, как бурные приливы и отливы в океане забвения. Её тело дрожало под тяжестью невидимой руки, голова пульсировала, как древний барабан, отбивающий ритм неизвестного ритуала. Она натянула одеяло, словно щит, и завернулась в него, поворачиваясь на бок в попытке спрятаться от этого мира.
Мейсон, верный щенок, сидел на кухне. Его миска была вылизана дочиста, как отшлифованный камень, и теперь он подошёл к чашке с водой, где уже обосновалась кошка, её глаза блестели, как два изумруда в полумраке. Недовольная вторжением, кошка отвернулась, махнула хвостом, словно кистью художника, и ударила Мейсона по носу, прежде чем грациозно запрыгнуть на стул. Обиженный, но не сломленный, Мейсон начал пить воду.
И в тот же миг, словно пронзая само пространство, в дом влетел пульсирующий голубой огонёк. Он скользил по воздуху, как живое пламя, озаряя пространство вокруг себя светом. Мейсон, насторожив уши, повернулся к двери, его глаза следили за огоньком, кружившим по дому, как беспокойный дух. Щенок залаял, его голос был подобен эху в тишине, и он погнался за огоньком, его лапы быстро застучали по полу. Огонёк, как живое существо, скользнул вдоль лестницы и пролетел сквозь дверь в комнату. Мейсон, отчаянно лающий и скулящий, принялся скрести лапами под дверью, но вход был ему закрыт.
Голубой огонёк подлетел к лицу Анны. Пульсируя, он расширился, словно сам вселенский пульс, затем сжался, как звезда перед взрывом, и снова расширился, излучая мягкое сияние. Огонёк подлетел к её животу и, как луч света, устремился внутрь, растворяясь в пупке и исчезая в глубине.
В темно-буром пространстве, где каждый удар сердца был подобен грому в пустоте, висел эмбрион младенца, окружённый золотыми искрами, словно звёздная пыль, несущая свет и жизнь. Эти искры кружились вокруг, медленно погружаясь в его тело, формируя его. Голубой огонёк подлетел ближе, сжался до размера песчинки и вошел в пуповину младенца, связывая свою сущность с новой жизнью.

**Голос:** 
— Каллем, Каллем, приветствую тебя, — прошептал голос, подобный шороху вековых листьев.
**Каллем:** 
— Аттей! Это ты? — раздался отклик, как отголосок далёкого грома.
**Аттей:** 
— Да, Каллем, я пришёл к тебе из-за пределов времени и пространства.
**Каллем:** 
— Но зачем, Аттей? Ты покинул золотое облако, ты вышел из Нирваны, став частью Абсолюта. В чём смысл твоего возвращения? Ты достиг высшей ступени, игра больше не властна над тобой.
**Аттей:** 
— Верно, Каллем, я достиг вершины бытия, но прежде чем слиться с Абсолютом, я должен исполнить свой последний долг, вернуть то, что ты мне дал.
**Каллем:** 
— О каком долге ты говоришь, Аттей?
**Аттей:** 
— Только через боль и испытания происходит подлинное изменение. Ты, возможно, забыл, но я помню, как ты пробудил меня из глубин сна, дал мне силу и направил на истинный путь. Я не могу забыть этого, Каллем, и потому вернулся, чтобы отдать долг.
**Каллем:** 
— Я не помню этого, Аттей...
**Аттей:** 
— Тогда позволь мне показать тебе, — произнёс Аттей, и его слова были подобны древним заклинаниям, которые изменяют саму ткань реальности.
Вокруг Каллема начала закручиваться спиралевидная воронка энергии, излучающая голубой свет, и измерение, в котором он находился, рассыпалось, словно в песок, открывая перед его взором иные миры.
4.
**Старик и юноша**

**Старик:** 
— Взгляни на эти лица, странствующие по пыльным тропам мира, — прошептал голос, словно шелест древних свитков, раздаваясь за спиной, — их взоры прикованы к земле, как будто небеса стали для них недостижимыми. Свет, что некогда пылал в их глазах, угас, уступив место тусклому сиянию иллюзий. И лица их, как маски, окаменели в безмолвной скорби и покорности. Видишь ли ты, вон там, маленького мальчика? — старик, медленно повернув голову, указал на аллею, где среди множества теней едва мерцала светлая фигура. — Он, как яркий оазис в пустыне, сияет средь мрака, ибо душа его ещё не закована

 в цепи иллюзий. Но знай, это ненадолго. Когда придёт время, его родители, наставники, окружение, и да, сами демоны технологии — телевизоры, компьютеры и гаджеты — затянут его в глубокий сон, сон, что длиною в жизнь.
Голубоглазый юноша нахмурился, пытаясь постичь странную мудрость, исходящую от незнакомца. Ещё миг назад он размышлял о том, что его помыслы ведут к неведомому краю, но сейчас эти мысли казались ему туманными и отдалёнными.
**Юноша:** 
— Что значит быть спящим? — робко спросил он, взглянув в выцветшие от времени глаза старика.
**Старик:** 
— Я открою тебе завесу, за которой скрыта истина, — отозвался старец, голос его был подобен древним письменам на стенах храма. — Когда ты думаешь о завтрашнем дне, ты находишься во сне. Когда ты вспоминаешь о вчерашнем, ты также спишь. Но когда всё твоё существо сосредоточено на настоящем мгновении, ты начинаешь просыпаться, хотя и лишь на мгновение, ибо тут же вновь погружаешься в сон. Осознаешь ли ты это, и удержишь ли себя в настоящем, начнёшь ты замечать явления, которым нет имени, ибо мир откроется перед тобой в своём истинном свете. Это знание будет подобно удару молнии, но эта встряска необходима, дабы развеять мрак иллюзий.
**Юноша:** 
— Но что мне делать с этим знанием? — спросил юноша, глядя на старика с неподдельным интересом.
**Старик:** 
— Осознав, что мир, каковым ты его воспринимаешь, существует лишь в твоём уме, ты сможешь создать свой собственный мир, силой намерения, — старец медленно достал из кармана старой синей куртки маленькое круглое зеркало и протянул его юноше. — Взгляни, — сказал он, — окружающий мир подобен этому зеркалу. Всё, что внутри тебя, отражается снаружи. Создав образ своего мира в сознании, проецируй его в это зеркало — и мир начнёт меняться, хотя и с задержкой. Но знай, ключ к успеху — вера и терпение.
Юноша взял зеркало и посмотрел на своё отражение, но его мысли закружились в водовороте сомнений.
**Юноша:** 
— То, что ты говоришь, звучит заманчиво, но разве это не иллюзия? Почему ты сам не достиг богатства и могущества, если истина в твоих словах? — с ноткой скепсиса спросил он, протягивая зеркало обратно.
**Старик:** 
— Иллюзия — это тень, которой управляет разум, — резко ответил старик. — Люди верят в судьбу, словно в силу, что уже предопределила их путь. Они полагают, что каждый их шаг — лишь акт пьесы, написанной кем-то другим. Другие же верят в свободу выбора, что каждый человек способен ковать свою жизнь, выбирая между светом и тьмой, истиной и ложью, счастьем и страданием. Но однажды ты поймёшь, что никто не видит мир твоими глазами. С раннего детства мы погружены в мир спящих наяву. Взгляни на них — они как зомби, пленники тюрьмы, что они сами создали в своих умах. Их разум подобен тюремщику, его задача — не дать им пробудиться от сна.
**Юноша:** 
— Но ведь это мой разум! Разве я не есть он? — с недоумением возразил юноша.
**Старик:** 
— Я открою тебе глаза на истину: ты уже давно не ты. Твой разум — лишь программа, внедрённая в тебя родителями, учителями, окружением и, конечно же, экраном, — ответил старик.
**Юноша:** 
— Экраном? — переспросил юноша, не понимая.
**Старик:** 
— Да, экраном, — старец кивнул, — он назначает правителей, диктует, что тебе носить, что есть, во что верить. Экран указывает, кого ненавидеть, кого любить, он становится твоим наставником и судьёй. Он всего лишь часть системы, управляющей твоими эмоциями и мыслями. Но вы все спите и не хотите проснуться, не желаете взять на себя ответственность за свою жизнь. Если ты не управляешь собой, другие будут делать это за тебя. Это закон вечности. Ты думаешь, времена рабства окончены? Нет, сейчас рабство цветёт как никогда. Вы спите, не замечая своих оков. Чтобы разделить вас, придуманы религии, партии, нации и языки. Чтобы сплотить вас, придуман образ врага. И вот, вы готовы убивать, веря, что это правое дело. Война уравнивает всех: богатых и бедных, сильных и слабых. Пепел не различает орденов и званий. Вам внушили идеи, ради которых, как вы полагаете, стоит жить. Но когда вы станете ненужны, вас отправят убивать подобных себе, лишь потому, что они не похожи на вас. И вы пойдёте умирать под разными знаменами, с криками "Ура!", словно скот на бойню.
Юноша почувствовал, как к горлу подкатил ком, и сглотнул, глядя в глаза старика.
**Старик:** 
— Да, вы рабы, ваши умы порабощены, — продолжил старец, его голос был тихим, но проникающим в самую суть. — Вас кормят тем, что сокращает вашу жизнь, воду, которую вы пьёте, наполняют веществами, вызывающими болезни. Даже фтор, который содержится в ваших зубных пастах, впервые использовали фашисты в концлагерях, чтобы подавить волю миллионов. Ты думаешь, почему депрессия и подавленное состояние стали нормой вашего общества?
**Юноша:** 
— Если всё это правда, то что мы можем сделать? — спросил юноша, чувствуя, как его душа начинает трепетать.
**Старик:** 
— Открою тебе один секрет: жизнь — это не зебра с чёрными и белыми полосами. Жизнь — это шахматная доска. Всё зависит от твоего хода. Разве я не прав? — старик пристально посмотрел на юношу, словно бросая ему вызов.
**Юноша:** 
— Наверное, да, — ответил юноша, оглядывая прохожих. Они шли по своим делам, погружённые в заботы, как если бы мир вокруг не существовал. Молодая пара сидела на детской площадке, уставившись в экраны своих телефонов, не замечая ребёнка, который гонялся за голубями у проезжей части. За окном кафе группа друзей, впервые за долгое время собравшихся вместе, были поглощены своими устройствами, не отрываясь от них ни на минуту. — Я хочу проснуться, — громко произнёс юноша, снова взглянув на старика.
**Старик:** 
— Ты ещё не готов, — ответил старец, его взгляд скользнул над головой юноши, как если бы он искал нечто в далёкой дали.
**Юноша:** 
— Так что же мне делать? — с отчаянием спросил юноша.
**Старик:** 
— Для начала задай вопросы себе: кто наблюдает за ходом твоих мыслей? Кто чувствует, кто воспринимает? Кто присутствует здесь и сейчас? Кто наслаждается превосходством, когда твои слова причиняют боль? Чей голос ты слышишь, когда закрываешь глаза? Что выберешь ты: славу или неизвестность? Страх от сердца или страх от разума?
**Юноша:** 
— Я не понимаю тебя... или вернее понимаю, но не до конца, — признался юноша, ощущая, как ответы ускользают от него, словно вода сквозь пальцы.
**Старик:** 
— Именно поэтому ты ещё не готов. Но и это пройдёт. Задавай вопросы вселенной, и она ответит тебе. Слейся с ней, пойми, что она не там, в далёких просторах космоса, она здесь, рядом с нами, она и есть ты. Мы едины с ней, но считаем себя отдельными. Стань одним целым с океаном, ты — лишь капля, временно выброшенная из него. То, что ты называешь собой, лишь миг, вспышка молнии. Величие и сила откроются тебе, когда ты вновь сольёшься с этим океаном, осознав, что капля и океан — едины.

5.
**Каллем и Аттей**
**Каллем:** 
— О Аттей, так это был ты! — воскликнул Каллем, словно вспышка молнии озарила его сознание. — Ты, тот голубоглазый отрок в парке, что стоял на краю бытия, не видя смысла в жизни. Я помню тебя, как образ, запечатлённый в свете моей памяти!
**Аттей:** 
— В тот день, Каллем, вся моя сущность претерпела метаморфозу, — отозвался Аттей, его голос был подобен эху вечности. — Я прошёл через тени и свет, и, осознав, что больше не ведом наивной игрой, я постиг её суть и вышел за её пределы. Но ныне я вернулся, не как игрок, но как вестник света. Я здесь, чтобы помочь тебе пройти этот путь.
**Каллем:** 
— Аттей, моя благодарность безгранична, — ответил Каллем, голос его был проникнут смирением и надеждой. — Твоя помощь станет мне якорем в океане иллюзий.
**Аттей:** 
— Правила великой Игры неизменны, — произнёс Аттей, голос его стал словно шёпот древних звёзд. — Мы не можем изменить их, но лишь следовать им. В этом воплощении я стану твоим хранителем, твоим светом в мраке. Ты знаешь закон: я могу всё в настоящем моменте, но прошлое остаётся вне моей власти. Любая помощь будет тебе доступна, если ты воззовёшь ко мне. Но без твоей воли я не могу вмешиваться, лишь наблюдать, как течёт река твоей жизни.
**Каллем:** 
— Да будет так, — произнёс Каллем, словно заключая священный договор. — Аттей, умоляю тебя, помоги моей матери, чувствую, её здоровье ныне под угрозой.
**Аттей:** 
— В этом воплощении, Каллем, я буду всегда с тобой, как тень следует за светом, — ответил Аттей, и его присутствие стало светом в тёмной ночи.
С этими словами Аттей, словно светлячок, покинул тело Анны, подлетел к её голове и, свернувшись в малый световой шар, устремился к люстре, влетел в лампочку и погас, как звезда, скрывшаяся за горизонтом.

6.
**Прошло несколько недель.**
Анна, после очередного сеанса йоги для беременных, чувствовала себя словно новая версия самой себя, обновлённая, как система после установки свежего патча. На этот раз ей остро захотелось маринованных грибов, желание странное и, по-своему, настойчивое, как спам, который не отключить. Они с Петром, её мужем, ехали по вечернему городу, убаюканные равномерным гулом машины и привычным обменом фраз, которые были скорее для фона, чем для сути.
Пётр остался в машине, запутавшись в сетях очередного телефонного разговора с коллегой. Анна же, ведомая своим неожиданным гастрономическим порывом, вышла и направилась к входу в супермаркет. Её шаги, казалось, отдавали эхом в пустоте, которую ничем не заполнить. Она вошла в магазин, и прохладный воздух кондиционера обнял её, словно обещая временное облегчение от всего, что навалилось.
Полки магазина выстроились перед ней, как лабиринт, в котором она с детства знала каждый поворот. Анна медленно шла вдоль рядов, словно исследователь в мире знакомых, но всё равно чуждых ей объектов. Вот кислый мармелад — сладкая ностальгия детства, которая теперь казалась странно выцветшей. Рядом стояла банка шпрот, как символ чего-то навсегда упущенного. В холодильнике замерли ряды фисташкового мороженого, и Анна машинально добавила его в корзину. Сюда же отправились малина, шоколад, орешки — вся эта смесь, не имеющая логики, но зато отражающая её внутреннее состояние.
Когда Анна подошла к кассе, её внимание привлекли трое мужчин, которые явно были не в ладах с реальностью. Их взгляды были мутными, как экраны старых телевизоров, а речь становилась всё более агрессивной, будто они нарастали в своём неясном протесте против всего и всех. Молодая кассирша, зажатая между долгом и страхом, пыталась что-то сказать, но её слова тонули в гуле мужских голосов. Охранник, стоящий рядом, выглядел так, словно его AI-программа сбилась и не могла понять, какое действие предпринять.
Анна поставила корзину на край кассы, надеясь, что это всё быстро закончится. Но один из мужчин, заметив её, словно переключился на новый канал агрессии.
**Анна:** 
— Парни, пропустите меня, пожалуйста, — спокойно сказала Анна, коснувшись запястья одного из них, как если бы это был просто очередной выбор в меню.

**Мужчина:** 
— А мы тут что, кукурузу охраняем!? — рявкнул мужчина, и его голос был наполнен странной смесью гнева и бессилия.
Следующий момент был похож на сбой системы: мужчина толкнул Анну, и она упала, словно персонаж, которого выкинули из игры. Продукты разлетелись по полу, как осколки иллюзий, а в этот момент один из мужчин ударил охранника в живот, и тот согнулся пополам, будто его программа окончательно сбилась.

**Мужчина:** 
— Лежать, всем на пол! — крикнул кто-то, и его голос эхом отозвался в пустом пространстве магазина, где реальность и вымысел начали стираться.
Один из мужчин, словно в гипнотическом трансе, перепрыгнул через кассу и схватил девушку-кассира за волосы, другой же выгребал деньги, как если бы это был всего лишь очередной этап в игре.
Анна, почувствовав, как её сердце начинает биться с бешеной скоростью, закричала:
**Анна:** 
— Петя! На помощь!
Но её крик тонул в хаосе. Один из мужчин, который стоял у входа, вдруг развернулся и с яростью, как если бы кто-то нажал на кнопку «агрессия», бросился к ней с ножом в руке. В этот момент Анна почувствовала, как внутри неё что-то изменилось, словно кто-то на другом конце сети нажал кнопку сброса.
**Анна:** 
— Аттей, мама! — раздался голос, не её, но её же.
Время застыло. В её поле зрения появилась пушинка, которая, казалось, зависла в воздухе, замедляя всё вокруг до предела. Она видела её движение, как если бы мир переключился в режим замедленной съёмки. Пушинка плавно поднялась вверх и исчезла в потолке, оставляя за собой странное чувство покоя.
В этот момент дверь магазина со скрипом открылась, и вошёл Пётр, который всё это время был погружён в свой телефонный разговор.
**Пётр:** 
— Аня, что ты так долго? — его слова замерли на полпути, когда он увидел, что произошло.
На белом кафеле магазина лежали четыре тела, кровь медленно растекалась тонкими ручейками. Лица мужчин были застывшими масками ужаса, как будто они в последний момент осознали что-то, что не должны были понять. Анна поднялась с пола, не понимая, что произошло, но чувствуя, что это было что-то за гранью реальности.
Она, словно проснувшись, медленно перешагнула через одного из мужчин и выбежала на улицу. В воздухе витало чувство ирреальности, как если бы мир внезапно стал чужим и непонятным.
Пётр побледнел и, подняв телефон, вышел вслед за Анной. Он нашёл её сидящей на бордюре в нескольких метрах от магазина. Анна судорожно перебирала в руках старый браслет, который был ей оставлен матерью. Она смотрела в пустоту перед собой, её губы шевелились, но слова не имели смысла.
**Пётр:** 
— Что там произошло? Анна, что там было? — тихо спросил Пётр, подходя к ней и осторожно касаясь её плеча.
Анна вздрогнула и, обернувшись, посмотрела на него глазами, полными слёз. Её тело дрожало, как если бы оно было слишком маленьким, чтобы вместить весь ужас, который она только что пережила.
**Анна:** 
— Мне не страшно, — прошептала она. — Это ненормально, да?
Пётр обнял её, прижимая к себе, как если бы он мог своей теплотой вернуть её в реальность.
**Пётр:** 
— Всё будет хорошо, моя маленькая, я с тобой, — прошептал он, но в его словах было больше надежды, чем уверенности.