Игра Богов Сон Создателя глава 14 Вне контроля

Глава 14
Алексей победа
Ваагн и Жорик сидели в кафе, хотя время давно перешагнуло за полночь. На столе перед ними стояла пустая бутылка водки, две тарелки с остатками салата и шашлыка. Ваагн, переминаясь на стуле, краем глаза следил за двумя пьяными женщинами за соседним столиком. В заведении было многолюдно, по залу сидели несколько компаний и три парочки, но внимание Ваагна было сосредоточено на этих женщинах. Он бросил взгляд на Жорика и кивнул в их сторону.

– Нет, я не хочу, – отмахнулся Жорик, погружённый в собственные мысли. Скорее всего, его разум всё ещё блуждал в событиях двухдневной давности.

Ваагн безразлично поднял кусок мяса, запихнул его в рот и тщательно прожевал, запивая холодной водкой. Встав из-за стола, он направился к женщинам, небрежно облокотившись на их стол. Музыка в зале была слишком громкой, чтобы Жорик мог услышать их разговор, но он заметил, как женщины рассмеялись, и одна из них вскоре пересела за их стол. Ваагн махнул официантке, заказывая:

– Ещё бутылку водки, и принеси что-нибудь пожрать.

Он снова уселся на своё место, закурил сигарету, бросив пачку на стол.

– Ну что, красотки, давайте жахнем святой водицы! – с этими словами он разлил водку по рюмкам. – За прекрасных дам! – и выпил до дна. Женщины улыбнулись, подхватив его тост.

– Вот вы же дамы, или не дамы? – усмехнулся Ваагн. – Хотя дадите, куда вы нахрен денетесь!

Он посмотрел на Жорика и добавил:

– Пей, сука!

Жорик, не споря, взял рюмку и выпил, но его рука потянулась к тарелке с шашлыком. Ваагн резко схватил его за руку.

– Мясо для женщин, а мужики не закусывают.

– Меня зовут Маша, а это моя подруга Даша, – прервала молчание одна из женщин. – Вчера я получила диплом, и сегодня мы обмываем его.

– А на кого училась? – спросил Жора.

– На журналиста. Уже два года работаю в местной газете.

– И о чём пишешь? О коррупции и ментовском беспределе? – поддразнил её Жорик.

– Нет, что ты, у нас на это цензура. Я не могу писать о том, что хочу. Что скажут, то и пишем.

– То есть ты, тупая мразь, словно обезьяна, щёлкаешь по клавишам, освещая события так, как тебе велят, не имея права на своё мнение? Ты хоть понимаешь, что ты, рабское ничтожество, помогаешь хозяевам управлять другими такими же, как ты?

– Как ты разговариваешь с девушкой?! – возмутилась Даша.

– Хлеборезку завали! – холодно глянул на неё Ваагн.

– Нет, Даша, он прав, – изменилась в лице Маша. – Когда я пошла работать, мечтала стать писателем, творить, выражать мысли. А вот во что это превратилось. Он прав во всём.

– А ты вякнешь ещё раз, и я тебе хавальник порву, ферштейн? – пригрозил Ваагн Даше. Она промолчала, опустив взгляд.

Ваагн разлил ещё водки.

– Ну, за понимание! – сказал он и, поморщившись, закусил шашлыком. Жорик, заметив это, поднял голову и с укоризной посмотрел на него.

– А говоришь, что мужики не закусывают.

– Чё сказал, сука!? Пасть порву, моргала выкалю, – с полным ртом ответил Ваагн. Жорик опустил голову, явно недовольный, но выпил рюмку и даже кашлянул. Женщины переглянулись и тоже выпили.

Вдруг к их столу подошёл пьяный мужчина кавказской внешности лет тридцати пяти, явно настроенный на скандал.

– Слышь, краля, айда танцевать! – раздался незнакомый бас.

– Она не танцует, – коротко ответил Ваагн.

– Ха, слышь, я тут решать буду, кто танцует, а кто не танцует. Это мой кабак! Захочу, и ты ща у меня станцуешь тут со своим жирным пидором, – ткнул он пальцем в Жорика. Жорик задрожал, явно испугавшись.

– А хочешь, я тебе ухо оторву? Или нет, давай я тебе нос откушу! – неожиданно предложил Ваагн и встал.

– Братва, вы вообще слыхали, что этот пидор мне сейчас сказал? – прокричал мужик на весь зал. Его компания засмеялась. Кто-то из них крикнул: «Так воткни его!»

– Слышал, что люди просят? – заулыбался мужик, глядя прямо в глаза Ваагна.

Ваагн усмехнулся и схватил мужчину за уши, резко потянув его к себе. Женщины за столом испугались.

– Аааааааааа! – заорал мужчина на весь зал. Его компания вскочила с места и бросилась к ним. Ваагн вцепился зубами в нос мужика. Четверо парней и два охранника схватили Ваагна за руки и начали бить по почкам, но он сжал челюсть ещё сильнее. Ногой Ваагн ударил мужика в живот, и тот отлетел на стол, обливаясь кровью. Ваагн выплюнул откушенный нос в его сторону. Женщины за столом оцепенели, глядя на окровавленный нос, лежащий на полу.

– Убейте эту суку! Он мой нос, мой нос! – истошно кричал мужчина, размазывая кровь по лицу. Ваагн, несмотря на то, что его держали четверо, сделал шаг вперёд и со всей силы ударил каблуком по носу, расплющив его по полу.

– Кишки ему выпустите! – закричал один из его товарищей, вынимая нож.

Гости в зале начали в панике покидать помещение. Жорик, увидев, как все уходят, встал и направился к выходу. Но бармен, появившийся из-за стойки, швырнул бутылку ему в лицо. Удар был настолько сильным, что Жорик рухнул на пол.

Через несколько минут он очнулся и увидел, как Ваагн, держа в руках двуствольный обрез, приказывает мужчине на коленях целовать ноги Маше.

– Я сейчас дёрну за оба курка, и твоя башка разлетится, как перезревший арбуз! – угрожал Ваагн.

– Брат, прости, пожалуйста! – молил мужчина.

– Пожалуйста, не нужно, – тихо произнесла Маша.

– Завали варежку! Целуй ноги! – закричал Ваагн.

Жорик, шатаясь, прошёлся по залу. Он насчитал восемь трупов. У двоих охранников были перегрызены глотки, бармен был обожжён и лежал за стойкой. Официантка лежала на столе, ножка которого торчала из её груди. Другой мужчина лежал в луже крови с расплющенной головой, его ноги дёргались, а струйка мочи текла по полу, смешиваясь с кровью. Двое других мужчин лежали на полу, между ними — их кишки, связанные в узел. Ваагн устроил им перетягивание каната, обещая отпустить победителя. Жорик не выдержал и блеванул.

– Сюда иди, ****ина! – схватив Дашу за волосы, Ваагн подтащил её к себе. Он вложил ей в руку обрез.

– Готова? Жмём на счёт три!

– Нееет, брат, пожалуйста, нет! – взмолился мужчина. Даша дрожала, глядя на Машу, которая плакала, сидя на стуле.
– Раз! – крикнул Ваагн и дёрнул за курок. Раздался глухой хлопок. Мужик рухнул на пол, а половина его головы разлетелась по всему залу, оставляя на потолке, стенах и людях бурые кровавые брызги. Ваагн безразлично швырнул обрез в сторону и направился за барную стойку. Взяв с витрины бутылку виски, он открыл её и несколькими глотками выпил наполовину. Затем, уверенно шагнув к двум мужчинам с выпущенными кишками, он остановился над ними.

– Чё, ****ь, отдыхаем? – Ваагн усмехнулся, выливая остатки виски на их кишки. Лица мужчин исказились от боли, их тела дрожали.

– Да вы всего лишь черви! – засмеялся Ваагн. Он прикурил сигарету, присев на корточки, и спичкой поджёг виски. Пламя вспыхнуло, и один из мужчин завопил из последних сил. Ваагн встал и медленно подошёл к девушкам.

– А сейчас вы пойдете с нами.

– Пожалуйста, отпусти, прошу тебя, господом Богом заклинаю! – взмолилась Даша. Ваагн, не проявляя ни капли сочувствия, потушил сигарету, ткнув ею в глаз девушки. Она закричала от боли, но её крик прервался, когда Ваагн мощным ударом локтя в висок уложил её на пол. Она осталась лежать неподвижно. Затем он перевёл взгляд на Машу.

– Ну, а ты же хорошая девочка?

– Да, да, я пойду, только пожалуйста, не убивайте меня! – Маша тряслась от страха, еле сдерживая слёзы.

– Жирный вы****ок, забирай эту! – приказал Ваагн Жорику, ткнув ногой в лежащую Дашу. Жорик молча поднял девушку, закинув её на плечо.
2.
Анна снова сидела рядом с кроватью мужа, как делала это каждую пятницу и воскресенье уже пять долгих лет. Пять лет с того самого дня, когда он оставил их, и всё, что она когда-то знала, превратилось в бесконечное ожидание. Авария отняла у неё не только мужа, но и ту жизнь, которую они строили вместе. С тех пор Пётр лежал в коме, его жизнь поддерживалась лишь аппаратами, которые тихо пульсировали рядом.

Врачи были единодушны: шансов на то, что Пётр когда-нибудь придёт в себя, практически не было. Они многократно советовали ей отключить ИВЛ и дать Петру уйти с миром, к тому же поддерживать его в этом состоянии было очень дорого, но Анна каждый раз отвергала эти предложения. Её сердце не могло смириться с мыслью о том, что он больше никогда не проснётся. Ведь она любила его всем своим существом, и эта любовь была настолько глубокой и всеобъемлющей, что Анна просто не могла принять его потерю. Она цеплялась за истории о людях, которые выходили из комы спустя многие годы, уверяя себя, что и Пётр однажды откроет глаза.
Её мама не раз пыталась поговорить с ней, осторожно намекая, что, возможно, пришло время отпустить Петю. "Анют, доченька, может быть, пора подумать о себе и о Саше?" – говорила она, её голос был наполнен заботой и беспокойством. Но Анна не могла согласиться. Каждое слово мамы было словно нож в сердце, и она отвергала саму мысль о том, чтобы перестать бороться за Петю.
Саша, их сын, за эти пять лет успел вырасти. Ему было всего два года, когда Пётр попал в больницу, и теперь он уже так вырос. Анна часто видела в нём черты Пети: его улыбку, манеру говорить, даже походку. Но мальчику не хватало отца, и Анна это остро чувствовала. Саша рос без той мужской фигуры, которая могла бы стать для него примером, наставником, другом. Анна замечала, как Саша всё больше замыкается в себе, как пытается играть роль мужчины в их доме, несмотря на свой юный возраст. И это разрывало её сердце, ведь она не могла заменить ему отца.
Каждое посещение Анна рассказывала Петру о том, как растёт их сын. Она говорила ему, что Саша уже научился читать, что он хочет стать таким же сильным и смелым, как его папа. "Ты бы гордился им, Петя," – шептала она, надеясь, что он хоть как-то услышит её.

Сегодня, как и всегда, Анна закончила свои рассказы, встала и направилась к выходу. Но вдруг её остановил резкий сигнал монитора. Сердце застучало быстрее, и она обернулась, чтобы увидеть, что произошло. Пётр лежал, неподвижно глядя в потолок, его глаза были открыты, но в них не было ни искры жизни, ни узнавания.

– Господи, Петя, ты проснулся! – воскликнула она, бросаясь к нему, её голос дрожал от напряжения и надежды. Она взяла его руку, но он не ответил. Он смотрел прямо перед собой, не замечая её, не проявляя ни малейшего признака того, что он осознаёт её присутствие.
Она трясла его за плечи, звала его по имени, но он оставался безучастным. Всё, что она так долго ждала, казалось, наконец, произошло, но не так, как она надеялась. Её сердце разрывалось между радостью от того, что он открыл глаза, и страхом, что Пётр уже не тот, кем был раньше. И в этот момент она поняла, что её ожидание может оказаться ещё более мучительным, чем все те годы, которые она провела в надежде.
3.
Саша и Мейсон шагали по натоптанной тропинке, ведя свой путь через густой лес, который уже много раз был ими пройден, как и эта жизнь, полная загадок и тайн, о которых Саша только начинал догадываться. В руках он нес ведро, полное рыбы, а на плече висела удочка, на которую они с Мейсоном так удачно ловили сегодня. Казалось бы, день удался, но что-то не давало Саше покоя.

– Аттей, а когда нам не нужно будет прятаться? – неожиданно спросил он, словно ловя ускользающую мысль.

– Когда придёт Миргарда, – ответил Аттей, его голос звучал уверенно, словно он знал, что этот день обязательно настанет. – А пока это вынужденная мера.

Саша замедлил шаг, размышляя над услышанным. Ему всё труднее было удерживать в памяти разговоры с Аттеем. Слова и образы, которые прежде казались ему такими ясными, начали меркнуть, словно туман застилал его сознание.

– Почему я плохо помню то, о чём ты мне рассказываешь? – с беспокойством спросил он. – Боги какие-то, Гая... кто она вообще такая?

– Это нормально, Саша, – спокойно объяснил Аттей. – Ты начинаешь забывать. Обычно к твоему возрасту все начинают забывать. Мир затягивает вас, и воспоминания, как песок сквозь пальцы, ускользают из вашей памяти.

– Но я не хочу забывать! – горячо возразил Саша, чувствуя, как в груди зарождается страх. – Я не хочу быть, как все остальные! Я хочу помнить тебя, хочу знать о богах, о Гае… Почему я должен это забывать?

Аттей выдержал паузу, словно давая Саше время осмыслить происходящее.

– Это не зависит от тебя, Саша, – мягко сказал он. – Ты находишься в системе, и она делает своё дело. Забывание – это часть твоего пути.

Саша остановился, его ноги словно приросли к земле. Он не мог понять, как можно смириться с мыслью, что однажды всё это исчезнет из его памяти, что Аттей, с которым он столько всего пережил, просто исчезнет.

– А если я забуду тебя? – голос Саши дрожал от подавленных слёз, и он сам не заметил, как глаза его наполнились влагой.

– Обязательно забудешь, – с сожалением ответил Аттей. – Иначе никак. Это неизбежно.

– Но как же я буду без тебя? – воскликнул Саша, его голос полон отчаяния. – Как же я смогу жить дальше, если забуду всё, что ты мне рассказал? Ты же мой друг, мой наставник!

Аттей, чувствуя его боль, попытался утешить мальчика.

– Я понимаю тебя, Саша, – сказал он с теплотой. – Но ты знаешь, что потом всё вспомнишь. Всё это останется внутри тебя, даже если ты об этом забудешь на время. Когда придёт нужный момент, всё вернётся на свои места.

Саша покачал головой, не в силах принять услышанное. Он не хотел быть, как все, не хотел поддаваться этой неизбежности.

– Но я не хочу забывать, – упрямо сказал он, словно пытался силой воли удержать эти воспоминания. – Я хочу помнить тебя всегда! Я не хочу становиться таким, как все!

Аттей вздохнул, его голос наполнился печалью, но и тихой уверенностью.

– Ты должен понять, Саша, что у каждого есть своя роль в этой игре, – начал он. – Твоя задача не в том, чтобы помнить всё до мельчайших деталей, а в том, чтобы прожить эту жизнь, сделать свой ход, сыграть свою роль. Ты не избежишь забывания, как не избежишь восхода солнца. Но это не значит, что ты потеряешь меня навсегда.

Саша опустил голову, смотря на свои ноги, погружённый в мысли.

– А что будешь делать ты, когда я забуду тебя? – тихо спросил он, не поднимая взгляда.

– Я буду наблюдать за тобой, – мягко сказал Аттей. – Мы будем встречаться во снах. Я буду учить тебя там, когда ты будешь готов. Но каждое утро ты снова будешь засыпать в обычной жизни, и воспоминания будут ускользать, как вода сквозь пальцы. Это нормально. Всё идёт своим чередом. Ты не останешься один. Я всегда буду рядом, даже если ты не будешь этого осознавать.

Саша вновь поднял голову, и в его глазах отразилась глубокая печаль.

– Аттей, мне так грустно, когда я думаю об этом. Зачем вообще я здесь, почему я не помню всего этого с самого начала? Почему я должен забывать?

Аттей позволил ему задать эти вопросы, зная, что Саша должен пройти через этот этап.

– Ты здесь, чтобы поставить точку в этой великой божественной игре, – сказал он с уважением и значимостью в голосе. – Ты даже не представляешь, насколько ты важен для всех нас. Забывание – это часть игры. Ты не можешь избежать её правил, но можешь научиться играть так, чтобы победить. Всё, что нужно, – это терпение. Всему своё время. Придёт день, когда ты вспомнишь всё и поймёшь, зачем ты здесь.

– Я избранный? – спросил Саша, пытаясь найти утешение в этом знании, хотя его голос всё ещё дрожал.

– Да, ты избранный, – подтвердил Аттей с твёрдостью. – Но быть избранным не значит избегать трудностей или боли. Это значит принять свою роль, даже если она кажется тебе непосильной. Важно не то, что ты забудешь, а то, что ты сделаешь, когда вспомнишь. И ты обязательно вспомнишь, когда придёт время.

Саша почувствовал, как его сердце немного успокоилось, но тоска всё ещё не отпускала. Он знал, что придётся принять неизбежное, но мысль о том, что он однажды забудет всё, что знал и любил, всё ещё тяготила его. И всё же, слова Аттея начали медленно проникать в его сознание, давая надежду на то, что в будущем он найдёт ответы на все свои вопросы.
4.
Игорь стоял надо мной, как ночной кошмар, тень которого нависает над спящим, готовая превратиться в реальность. Он был не один – два оперативника в дорогих костюмах словно дополняли его мрачную ауру. Я только что проснулся, ещё не до конца веря в происходящее. Время было часа два ночи, и эта ночная сцена казалась ещё более абсурдной на фоне тихого, полузабытого сна, из которого меня вырвал его крик.

– Где ты был? – голос Игоря пронзил тишину комнаты, как звук разбитого стекла.

Я взглянул на него, всё ещё лежа на диване в своей конспиративной квартире. Чувство тревоги медленно поднималось, как густой туман, который закрадывается в сознание. Но я знал, что паника – не мой вариант.

– Гулял по парку, а что случилось? – недоумевающе ответил я, стараясь придать голосу максимальную беззаботность. Внутри меня всё сжалось в холодный комок, но снаружи я пытался быть спокойным.

Игорь выглядел так, будто его терпение держится на тончайшей нити, которая вот-вот порвётся.

– Мои люди тебя потеряли. Операторы тебя потеряли. Что ты делал? – он был зол, его голос вибрировал от подавленного гнева, который находил выход в резких интонациях.

Я встретил его взгляд, стараясь выглядеть искренне удивлённым.

– Понятия не имею. Провёл свой день как обычно. Никого не видел. Ничего не делал, – проговорил я медленно, как будто взвешивал каждое слово. И действительно, разве я солгал? Всё было в рамках моей обычной рутины, если не считать встречи с Пророком.

Игорь фыркнул, как будто мои слова были ему неприятны на физическом уровне.

– Собирайся! – рявкнул он, и его голос эхом отразился от стен, создавая странное ощущение замкнутости.

Он резко развернулся и вышел из квартиры, оставив за собой атмосферу напряжения, которая впилась в меня, как ржавый гвоздь. Я знал, что это ещё не конец.

Через час я уже был на объекте. Михаил, явно не выспавшийся и раздражённый, подключал электроды к моим вискам. Его движения были машинально быстрыми, но на его лице читалась усталость, которая перерастала в скрытую агрессию. Над ним стоял Игорь – его гнев был как пламя, готовое вспыхнуть от малейшего повода.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чём дело? – спросил я, чувствуя, как нервное напряжение медленно перетекает в лёгкое раздражение.

– Заткнись, ты что-то недоговариваешь, я точно знаю, – прорычал Игорь, и в его голосе я уловил нотки паранойи. Он был уверен, что я что-то скрываю, и это его разъедало изнутри.

Михаил, хмуро просматривая параметры мозговых волн на планшете, бросил короткий взгляд на Игоря.

– Всё в норме, отклонений нет, – его голос звучал буднично, но в нём ощущалась нотка тревоги. Он явно не понимал, почему его оборудование не работает так, как должно.

Игорь не мог сдержаться, его гнев взорвался, как перегретый котёл.

– Тогда объясни мне, как вы его потеряли?! – закричал он, почти захлёбываясь собственными эмоциями.

Михаил покачал головой, его голос был полон недоумения.

– Не знаю, такого никогда не было. Да и в принципе такое невозможно.

– Тогда как!? – Игорь почти терял рассудок от бессилия, его крик прозвучал как последний крик умирающей надежды.

Я молча наблюдал за ними, как зритель в театре абсурда. Ситуация выглядела комично, если бы не была такой напряжённой. Я знал, что всё это – лишь очередная сцена в их игре, в которой они думали, что контролируют всё. Но я встретил Пророка, того самого, ради которого всё это затевалось. Им об этом знать было нельзя. Они вдоволь наигрались, и теперь настал черёд «нашей игры».

– Запускай хорька! – скомандовал Игорь. Я знал, что они собираются выудить из меня всё, что я видел и слышал за последние дни. Но я был готов. Пророк говорил о таких моментах.

– Защита старт! – прошептал я, и волна тепла разлилась по моему телу, словно обнимая меня невидимой бронёй.

Игорь вздрогнул, его глаза округлились от неожиданности.

– Что такое? – удивлённо спросил он, поворачиваясь к Михаилу.

Тот несколько секунд молча смотрел на прибор, который вдруг отказался работать.

– Прибор вышел из строя. Такого ещё никогда не было, – пробормотал Михаил, явно пытаясь понять, что происходит.

Игорь был вне себя.

– Тащи другой! – он почти кричал. Но Михаил покачал головой, добавляя ещё больше хаоса в происходящее.

– Он не здесь, его перевезли на объект Ф.

– Быстро везите прибор! – закричал Игорь, и Михаил быстрым шагом вышел из помещения, оставив нас наедине.

Игорь посмотрел на меня, его глаза сузились, как у хищника, почувствовавшего опасность.

– Что ты скрываешь, Лёха? И почему я не могу считывать твою мысль? – его голос дрожал от гнева и неуверенности. Он знал, что я что-то скрываю, но не мог понять, что именно.

Я промолчал, встречая его взгляд с ледяным спокойствием. В этот момент внутри меня шла борьба между желанием сказать ему правду и осознанием, что это будет последняя ошибка.

Игорь задумался, его лицо стало жестоким, как у палача, готовящегося к казни.

– Ты ведь видел его? – его вопрос прозвучал, как приговор.

– Кого? – спросил я, стараясь сохранить равнодушие.

– Пророка! Ты говорил с ним? – он буквально навис надо мной, его глаза пылали от ненависти и паранойи.

Я выдержал его взгляд.

– Нет, не видел я его, – ответил я, делая каждое слово отчётливым и весомым.

– Ты врёшь мне! – его голос почти превратился в рык.

Я вздохнул, давая понять, что весь этот допрос начинает меня раздражать.

– Скажи тогда, зачем я вернулся? Если бы я хотел помогать не тебе, то давно бы уже ушёл. А то, что у вас приборы говно и люди теряют всех, так это к тебе вопросы, не ко мне.

Игорь стиснул зубы, его глаза сузились до опасного блеска. Он не мог поверить, что я продолжаю дерзить.

– Ты всё дерзишь. Я узнаю, всё равно узнаю, – сказал он, но в его голосе уже не было той уверенности, что раньше. Я видел, как его вера в собственный контроль начинает трещать по швам.

Я молчал, зная, что это молчание было самым сильным ответом в этот момент. Игорь мог угрожать сколько угодно, но теперь я знал, что он больше не контролирует ситуацию. А это было главное.