Будет апрель, полагаете вы?

Шли облака. Друг на друга.
Багряные, серые, белые, чёрные .
В каждой метафора, сообщение о  светлом, темном, их близости.
Облака апреля не в апреле
И хотелось одобрения под этим  сводом, искала слова  другие, а выплывало:
«...И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.»
(Арсений Тарковский)


Милосердно небо над нашей землёй, над городом нашим.
Видит нас. Отмеривает по силам, наблюдает и жалеет.
Раскачивался тяжелый от зноя воздух,
птицы  могли только переговариваться,
было только солнце, ночью как будто и не уходило оно, только пряталось,
и от себя уставшая, выпивало воздух не свой., больше не выдержать, стон — больше ни одного дня не выдержать и на утро дожди.
Шли себе, шли. Прохлада, свежесть — вот оно счастье, и день, и два и три — счастье.  Затягивалось оно.
Многовато, так нельзя, лето же, устали, так подумали, а наутро чистейшее небо, нежнейшее тепло.
Иногда закрывается, отворачивается небо, и тогда, тогда  сдувает, разносит все, что непрочно, что временно ветер, призванный ею.
А как с нами иначе?
Удивительно — наблюдает небо за нами, чувствую знает, как мы слабы и это не огорчает — любит оно нас.


Есть в летней полноте таинственная убыль…—  восклицал поэт  о августе, в котором убыль есть, а какая в ней может быть тайна, и кроваво красное солнце  на рассвете, и небо бесцветно, и ветры испарились от зноя яростного, вот без ветра я  пропадаю.
И удавалось в августе убегать в горы, там всегда в воздухе тает снежинка, пока не получается, предусмотрительные зимой  август весь забронировали, и этому не научилась, а лента подсказывает, что три года назад здесь нашествия не было, три года назад  все было иначе…

Вокруг проталины, вокруг листья прошлогодние. Под таяющим снегом трава года настоящего.
Деревья застыли от нежданных заморозков ночных. Растеряны и они.
- А я сейчас костер разожгу.
- Перестаньте. Какой костер?
- Сейчас увидите - какой.
Быстро, бесшумно веточки друг на дружку. А они влажные, черные.
Сел на корточки, спичку зажег, дует, как же прекрасен его профиль, вторую, третью...
- Не загорятся они, перестаньте.
- И без огня такой пожар иногда разгорается, и дым бывает без всякого огня, а у
 меня спички.
Скажу высокопарно: сам ведь горю и потому - костру быть.
Если загорятся эти мокрые веточки - не буду оглядываться на слова и страхи.
Что будет то и будет. Подумала так.
Загорелись.
- Я хочу умереть у тебя на руках. Я умру у тебя на руках - сказал не открывая глаз.
Не - "Жить буду с тобой." Не - "Жить не смогу без тебя." Нет.
Знала, что не скажет он этих слов. Не ждала их.
Не испугалась других, неожиданных.
-Будь со словами очень осторожна, - говорила мама, - такой бывает миг, что небо их слышит и возвращает.
Миг этот не угадать, не понять, почему эти слова услышаны, будь со словами осторожна.
Опасайся того, кто с ними не осторожен...
 



Как много все же  сразу даёт  природа.
Характер. В два  года у девочки характер. Благородный она человек. С радостью на просьбу откликается, бежит, с радостью делится с тем, что её обрадовало. И благодарность неизменная. За любой пустяк прижмётся, сау бол, сау бол.
И да будет она встречать на своём пути благородство.
А где оно есть - там и светло, там и благодарения,  и идти легче.
Эта девочка  из всего создаёт радость, протягивает  всем и всему вокруг.
Обучает меня она радоваться,  указывает на многообразие радости в дне и  так помогает мне своими уроками в этом очень сложном моем годе.