Вашингтон Ирвинг и мы

Вашингтон Ирвинг родился до Пушкина и ещё пережил его. Ирвинг считается первым (в смысле порядка, а не значимости) американским писателем. А Пушкин, кстати, первый (в известной мере) писатель российский. Что их объединяет? Ну, изящество стиля, романтизм.
Зачем в XXI веке лезть в ту эпоху? Во-первых, от модернизма и постмодернизма можно устать. Писатели этих направлений изобретают «единственные в своём роде» повести. Они изобретатели в большей степени, чем наследники. Изобретено теперь почти всё.
Пушкин более реалист, исследователь душ. Ирвинг более автор приключенческого жанра. У обоих женские образы невинны и чувствительны (Маша из «Дубровского», Хасинта из «Легенды о Розе Альгамбры....»). Эти нравственные девушки заставляют влюбляться. Оба автора пишут о семейном счастье как приоритете, о святости брака. Влюблённые ищут союза пред лицом Бога и общества. Их намерения возвышенны.
Ирвинг не самый известный, не самый могучий американский автор. Но классик, этого не отнять.
В 1999 году Тим Бёртон представил свой фильм «Сонная Лощина» (по мотивам «Легенды о Сонной Лощине» Ирвинга), где отлично сыграл Джонни Депп. В самой повести мистика и суеверия разоблачаются. Именно: вера во всадника без головы. Майн Рид, уделивший этому всаднику целый роман, четко и ясно объясняет феномен такого мифа. В фильме «Сонная Лощина» наоборот: мистика, ужасы, убийства. Этого нет у Ирвинга! У писателя один герой облачается «всадником без головы», чтобы изгнать соперника в амурном деле. А Майн Рид всё сводит к обычаю индейцев привязывать мертвеца к лошади.
Приключения, мистика, влюблённые юноши и девушки. Клады и сокровища, явления духов, вещие сны. Счастье героев в конце историй.
Ирвниг всё же не отходит от реальности. Первые голландские поселенцы (не англичане!) и их быт. В Америку тянулась вся Европа, у всех свои замыслы, как разбогатеть. Да и в Европе интересно (в той же Испании).
Поселенцы. Кто-то учит детей, кто-то выращивает капусту. Кто-то пирует в замке, кто-то изучает науку (в той мере, в какой она была тогда).
Тема известного пирата Кидда. Тут подробнее. Мытарства Кидда хорошо описал Даниель Дефо во «Всеобщей истории пиратства». Уильям Кидд удостоился целой главы. Чем отличаются истории Ирвинга и Дефо? Ирвинга интересуют сокровища легендарного и мифического персонажа. У Дефо более «научный подход», Дефо сообщает, как Кидд стал пиратом,  где, когда и с кем сражался на море, как относился к команде и как расходовал добычу, где плавал, бывал, как был повешен. Героев Ирвинга волнуют только сокровища и сам факт смерти заблудшей души (в перспективе призрак). Личность пирата, впрочем, и без Ирвинга обрастала мистическими сказаниями.
Диалектика вымысла и реальности, высокий стиль, тонкая безобидная ирония (о сварливой жене, например).
Страсть к приключениям. Да, она воспевается. Воспевается смелость, любознательность, вера в добрый случай. Нет каких-то больших идей.
Ирвинг много работал. По сообщениям около 8-ми часов в день. Стиль отточен.
Мы невольно понимаем и общую историю. Англичане и голландцы воюют за описываемые земли. (Много неуспокоенных душ.) Открыта и названа река Гудзон. Описывается Манхэттен. Плюс упоминается Готэм («город Бэтмена»), но как деревня чудаков в исконной Англии (графство Ноттингемшир). Немного мы узнаём о типах и устройстве морских судов.
Зачем нам Ирвинг? Ну, чтобы мы не скучали, овладели смелостью. Чтобы мы доверились Богу в наших дерзновенных свершениях. Дорога добра выведет к счастью.
У Ирвинга нет пошлой брани и хульных слов и мыслей. Всё нравственно возвышенно. Рыцари ещё не перевелись. Молодые двушки сентиментальны и красивы (более даже душой, хотя и молодостью в том числе).
В ту эпоху умели читать (в основном) только высшие сословия. Сейчас умеют читать почти все. И это сыграло плохую шутку с литературой. Градус возвышенного снизился. Нецензурная брань, разврат, быт людей, о которых и читать противно. Литературу лишили девственности современные ремесленники слова. Но есть защита: классика.
Мы вновь и вновь обращаемся к романтизму. Ради радости чтения, ради собственного вдохновения, ради красоты жизни, ради интересной судьбы.