САША

К тому возрасту, когда мужчина решается жениться, женщина приходит к выводу, что ей комфортнее жить одной.

Шутки шутками, но Саша дозрел до такого решения аккурат в свой юбилейный «полтинник». Именно во время праздничного застолья ему вдруг остро захотелось, чтобы рядом сидела жена, с которой прожили много лет, которую хвалят гости за вкусный стол, уютный дом, за мужа, который при ней в свои пятьдесят «ещё молодцом». Чтобы она заботилась о его здоровье и следила, чтобы он не налегал на жирную свинину и салаты с майонезом, чтобы, оживлённо беседуя с жёнами его друзей, замечала всё, что касается мужа, и во-время останавливала, чтобы он не выпил «лишку». И чтобы они на равных с гостями вели разговоры о взрослых детях, о внуках, о даче и без страха подшучивали над приближающейся пенсией.

Захотелось быть, как все. Как все собравшиеся за его столом друзья и родственники. А то у него такое ощущение, что это не они у него в гостях, а он у них. У них свои разговоры, соответствующие возрасту и семейному положению, а он сидит, как подросток, который, вкусно поев и получив свою порцию поздравлений, мается оттого, что взрослым гостям уже не до него.

Саша оглядел собравшуюся компанию. Двоюродный брат с женой и взрослой дочерью, двоюродная сестра с мужем и взрослым сыном, дядя с женой, два ближайших друга с супругами и Витёк, старый приятель, один, без пары.

Виктору тоже полтос, а всё Витёк. Два раза разведённый, трое детей выросли без него. Он поначалу вроде пыжился — дети мои! - брал погулять в выходные, подарки приносил на день рождения, покупал куртку, ботинки. Но всё это сопровождалось такими утомительными переговорами с жёнами, которые довольно скоро снова вышли замуж (и удачно!), такими упрёками и условиями с обеих сторон, что быстро сошло на нет.
Кое-как выплатил алименты и вздохнул с облегчением, когда детям исполнилось по восемнадцать лет. Детей, двух сыновей и дочь, он не видит вообще и не знает, как сложилась их жизнь, есть ли у него внуки. На редкие вопросы знакомых об общении с уже совсем взрослыми детьми с нервной усмешечкой отвечает: да ну его на фиг!.. Мужики здоровые выросли, ещё морду набьют! Видимо, в глубине души понимает: есть за что.

Живёт один. Частенько хвастается новыми знакомствами и даже романами, но подруг его мало кто видел, и на юбилей к другу пришёл один. И вот сидят они с Витьком, как два дурака, не имея за душой даже пяти копеек, чтобы вставить в общий разговор.

Ну, Витёк хоть женился, разводился, дети есть и, наверное, внуки, а он, тоже до седых волос Саша, и женат не был ни разу. Сначала боялся свободу потерять, связать себя брачными узами с одной и лишиться выбора среди остальных, а их вон сколько!  Потом думал: успею ещё, какие мои годы! Потом уже не хотелось нарушать привычный уклад, приспосабливаться жить в одной квартире с чужой женщиной. Придётся менять свои привычки. Принимать чужие. Держать себя в каких-то, не им установленных рамках. И всё ради чего? По молодости, когда пылкая влюблённость, понятно — ради регулярного секса, статуса настоящего взрослого, рождения детей.
Но Саша мог жить и чувствовать себя комфортно только с одной женщиной — с мамой. Отец умер давно, он ещё учился в школе, и они жили с мамой. Душа в душу. Ссорились, конечно, иногда, обижались друг на друга, потом сладко мирились - с клятвами, обещаниями, уверениями в вечной любви. С примирительными подарками, любовно приготовленными угощениями, задушевными разговорами, искренним раскаянием.

Вот из чего произрастало всё, что между ними происходило — из великой, всепоглощающей взаимной любви. У них была такая семья — мама и сын. Счастливая семья — никогда не стареющая мама и никогда не взрослеющий сын.

У сына были, конечно, отношения с женщинами — и короткие связи, и даже что-то похожее на гражданские, а скорее, на гостевые браки, и бывало, что он по несколько дней не появлялся дома, но с радостью возвращался к маме, используя любой, даже надуманный предлог — конфликт, трудности, непонимание, просто устал и стосковался по дому. И по маме, с которой постоянно был на связи.

Вариант, чтобы привести избранницу к себе и жить вместе с мамой, он даже не рассматривал. Это только их с мамой гнёздышко. Место, куда он припадает, чтобы восстановиться, отдохнуть, напитаться любовью, получить внимание и поддержку. А если станут жить у него и поссорятся или он захочет остаться один, ему будет уже некуда возвращаться и припадать. А женщины, как он давно убедился, таких намёков не понимают. Придётся просить её уйти? А если она не захочет? Выгонять женщину? Ну, нет. Саша считал себя джентльменом и на подобное не был способен.

Они с мамой по взаимному молчаливому согласию тщательно оберегали свой мирок от вторжения посторонних. Мама не вышла больше замуж, всю свою жизнь посвятила Саше. Знала: он не потерпит никакого другого мужчины в доме. Неминуемо будут возникать конфликты, она всегда будет на стороне сына, жизнь не сложится. Нет смысла и начинать. А ведь красивая была женщина, интересная. И он, оберегая мамин покой, не приводил в дом девушек, подружек, женщин. Знал: ни одна из них не может быть признана мамой достойной её сыночка. По определению.

Развлекался на стороне. От мамы не скрывал, но и не посвящал в подробности. Говорил: это так, несерьёзно, как только встречу ту, единственную, сразу приведу к тебе, представлю официально. И каждый раз, когда он возвращался домой один, мать с облегчением вздыхала: слава Богу, опять несерьёзно, можно спокойно жить дальше. Вдвоём с Сашей.

Но вот год назад мамы не стало. Ощущая себя одиноким, покинуты, никому не нужным, Саша запил, хотя склонности к пьянству никогда не имел, бросил работу, расстался с последней пассией, хорошей женщиной, которая искренне сочувствовала его горю, приходила, утешала, убирала, стирала, готовила еду и оставалась ночевать, чтобы не оставлять его одного.

И однажды утром он увидел в ванной на трубе трогательные в своей скромности трикотажные трусики и капроновые носочки. Последнего Саша вынести не смог. У него такое горе, такая потеря, крах всей жизни, а эта… решила воспользоваться его несчастьем, его беспомощным положением и чуть ли уже не поселилась в квартире. Без спроса! В доме, где он всю жизнь был так счастлив. С мамой. Вот правильно она всегда говорила: сынок, женщинам только одного надо — соблазнить, окольцевать, привязать ребёнком, прописаться, а потом оттяпать полквартиры и восемнадцать лет тянуть алименты. Тебе оно надо?

Приходил дядька, младший брат отца, то с женой, то с дочерью, то с невесткой, разговаривал с ним, отвлекал, уговаривал взять себя в руки, жить дальше, пятьдесят — не возраст, ещё треть жизни впереди. И ему повезло, он остался без матери только сейчас, очень многие лишаются родителей в гораздо более молодом возрасте. Ну же, Сашок, встряхнись! Начинается новый этап жизни, и он может быть и долгим, и счастливым. От тебя самого всё зависит. А мы поддержим.

И они помогли ему привести в порядок осиротевшую без хозяйки квартиру, вернее, это он помогал им её убирать, и все вместе они тихо и душевно помянули маму в первую годовщину её кончины.

Потом его убедили отметить свой пятидесятилетний юбилей. Да, собрать хотя бы самых близких, да, застолье, подарки, поздравления и тосты - жизнь продолжается, и матушка его, царствие ей небесное, будет рада видеть, что сыночек не хоронит себя вместе с ней. Саша немножко поупрямился, но положение, в которое он себя загнал, уже начало тяготить его самого, и он дал себя уговорить.

И вот сейчас, сидя во главе праздничного стола, Саша преисполнился решимости жениться. По-настоящему. Без дураков.

К решению этого судьбоносного вопроса он подошёл основательно.
На данный момент никаких отношений у него не было. Значит, надо заводить новые знакомства и строить серьёзные отношения, которые должны привести к женитьбе. Это хлопотно и утомительно. Он не чувствовал в себе достаточно душевных сил, куража, энергии. За последний год он как-то обрюзг, обленился, постарел. Накопились проблемы — долги, здоровье, поиски работы. Но жениться надо. Он понимал, что с каждым годом это будет всё сложнее.

Может, разумнее перебрать своих бывших, узнать, кто сейчас свободен и попробовать возобновить отношения с кем-то из них? Всё-таки, они уже знакомы, многое знают друг о друге, это существенно сэкономит силы и время.

И надо определить для себя, ради чего он хочет вступить в законный брак.

Страстная любовь? Люблю-не могу, хочу быть всегда вместе? Этого нет, да и вряд ли уже будет. Хотя, говорят, у кого-то бывает. Значит, достаточно взаимной симпатии, схожих взглядов на семейную жизнь, обоюдного желания её наладить.

Регулярный секс? Его интимная жизнь никогда не была регулярной, всё какими-то разноцветными пятнами, не складывающимися в цельную картину. А хорошо, наверное. Хорошо. Для здоровья полезно. Но, опять же, смотря с какой периодичностью. А то уже может быть и вредно. Тут лучше ориентироваться на ровесниц или близких по возрасту. Они с пониманием отнесутся, если вдруг что пойдёт не так.

На молодых, с гладким личиком и упругим телом, он даже мысленно не замахивался. Стеснялся своей лысоватой головы, нависающего над ремнём брюк живота, зубного протеза. Никакими качествами, способными перечеркнуть эти недостатки, он не обладал. Не был ни богатым, ни знаменитым, ни влиятельным, ни хоть в чём-то талантливым, ни просто чем-то интересным. Никаких шансов заинтересовать молодую, свежую, с лёгкой походкой и чистыми распахнутыми глазами красотку. Нечем. Да и мало заинтересовать — интерес надо поддерживать, подогревать, а сил — моральных, да и физических — уже маловато и день ото дня будет становиться всё меньше. А вот ревности и подозрительности, наоборот, уже сейчас много и будет становиться день ото дня всё больше.

Так что, благоразумно решил Саша, оставим юных чаровниц молодым и стройным. Были когда-то и мы…

Так, что остаётся? Рождение детей? Саша совершенно не был чадолюбив, маленькие дети, особенно младенцы, его раздражали. Он не отказался бы от взрослого, уже готового сына или дочери, уже выращенных, воспитанных, получивших образование и профессию, самостоятельных и обязательно живущих отдельно, с которыми можно куда-то сходить, поговорить, посидеть за праздничным столом. Но за этим, опять же, к ровесницам. Он постарается подружиться со взрослыми детьми супруги, пусть они даже иногда подкидывают внуков на выходной, он готов изредка погулять с ними в парке, покататься на аттракционах, сходить в театр, дома посидеть уютно на диване, в подушках и пледах, почитать им книжку, посмотреть вместе мультики.

Это будет нормальная, полноценная для его возраста жизнь, и на него не будут смотреть, как на ущербного неудачника, как ещё раньше перестали смотреть как на свободного, беззаботного молодого симпатичного мужчину.

Саша перетряхнул свои архивы, кое-кому позвонил, постучался в соцсети, кое-кого порасспрашивал. Практически все женщины, с которыми у него когда-то что-то было, оказались замужем, с детьми, внуками, дачами. Кто-то успел прибрать их к рукам до Саши. Трое были не замужем, но в отношениях. Двое свободны. Одна была как раз последняя, с кем он встречался незадолго до смерти мамы и с которой расстался, заподозрив её в желании поселиться у него, воспользовавшись его горем, другая совсем из далёкого прошлого. С них он и решил начать.

Катю, которая так поддерживала его и которой теперь, придя в себя, он был благодарен, Саша подкараулил на скамейке напротив её подъезда. Она шла, видимо, в хорошем настроении и выглядела замечательно. Постройневшая, с красивой стрижкой, с золотистыми «пёрышками» в русых волосах, нарядная, на каблуках. Он прямо засмотрелся. Скамейка стояла на краю детской площадки и частично была прикрыта ветками большой ивы. Очень удобный наблюдательный пункт. Саша вышел ей навстречу, поздоровался.
- Привет, - растерянно ответила она, - ты что здесь делаешь?
- Тебя жду. - Улыбался Саша.
- Зачем?
- Повидаться захотел. Как дела у тебя?
- Хорошо.
Не спросила: а как у тебя? И вообще не проявила ни радости, ни интереса. А ведь почти год не виделись. Даже шаг не замедлила. Как будто Саша просто случайный прохожий.
- Можно к тебе?
- Зачем?
- Поговорить.
- О чём?
- О нас.
- Нет.
Саша чуть не споткнулся от неожиданности.
- Почему?
- Никаких «нас» нет. Не о чем говорить.
- Подожди, но мы же с тобой…
- Не «мы с тобой», а я с тобой. Носилась, как с писаной торбой. Как с тухлым яйцом. Разрывалась на два дома.
- У меня мама умерла, - тихо напомнил Саша.
- Поэтому и носилась. Знаю, что это такое. У меня за полгода до этого папа умер. Поддержать хотела, от всей души, и по-человечески, и как женщина. Ты же совсем расклеился, всё плакал: не оставляй меня! Не уходи! Останься! С работы не домой - к тебе спешила. Бульончиком отпаивала, за ручку держала, по головке гладила. И что услышала о себе?
- Что? - настороженно спросил Саша. У него этот период остался в памяти разрозненными обрывками. - Я тебе что-то нехорошее говорил? Не помню...
- А я помню.
- Прости, пожалуйста.
- Прощаю. - Равнодушно сказала Катя.
- Я на самом деле очень благодарен тебе. За поддержку, заботу и вообще… Спасибо тебе.
- Пожалуйста. - Так же равнодушно сказала она.
Достала ключи и двинулась к подъезду. Саша пошёл за ней.
- Подожди!
- Что ещё? - недовольно спросила Катя.
- Я же поговорить с тобой хотел. Серьёзно. Пожалуйста, давай зайдём к тебе. Или поедем ко мне. Ну, не здесь же нам разговаривать!
- Почему нет? Говори, что хотел, и я пойду. Ко мне мы не пойдём, и к тебе я не поеду. Если хочешь, вон, на лавочку сядем.
Она прошла к скамье, села. Саша примостился рядом. Какой-то дурацкий разговор получался.
- Катя, - задушевным голосом сказал Саша и взял её за руку. - Я ведь не просто так пришёл. Я жениться решил.
- Поздравляю. - Так же безучастно сказала Катя. - Женись.
- Так я на тебе хочу жениться, - растерялся Саша. - Предложение тебе хотел сделать: давай поженимся!
Катя посмотрела на него с изумлением и расхохоталась. Отняла у него свою руку и по-детски, ладошками, вытерла выступившие от смеха слёзы.
Саша не понял — это радость или насмешка? Это нормально так реагировать на предложение руки и сердца?
- Я не понял — ты согласна? - осторожно решил он прояснить ситуацию.
- Нет, конечно.
Лицо её утратило равнодушное, скучное выражение, стало молодым, смешливым.
- Почему? — не понял Саша.
- А зачем мне это?
- Ну, как зачем… - растерялся Саша, - жить будем вместе.
- Зачем?
- Ну… зачем люди женятся? Чтобы помогать друг другу. Вместе легче.
- Кому легче?
- Обоим. - Правильно ответил Саша, в последний миг поймав за хвост и прикусив чуть не вырвавшееся искреннее «мне».
- Ну, чем тебе будет легче, я понимаю. А чем мне?
- Ну, как… мужик в доме. Печать в паспорте. Всё, как у людей. Починить там что… Тяжёлое принести… Две зарплаты, потом две пенсии… Спать опять же, не в холодную постель ложиться…
Катя, сжав губы, чтобы снова не рассмеяться, кивала в такт его доводам. На последнем не выдержала. Саша обиделся.
- Вообще-то, все женщины замуж хотят. Что тебе смешно?
- Не все, Саша, уверяю тебя. Не всегда и не за всех.
- Как это? - окончательно растерялся Саша, у которого в голове были совсем другие представления о женских желаниях.
- Ну вот, смотри. Штамп в паспорте мне не нужен. У меня там и так четыре стоит — о двух браках и двух разводах. Для того, чтобы вместе жить, тем более, в нашем возрасте, штамп не нужен. А если жизнь не заладится, опять хлопоты с разводом? Зачем? Починяльщик из тебя никакой, проще мастера-профессионала вызвать, он приедет со всеми инструментами, починит за час то, с чем ты полдня возиться будешь, оплатила ему работу, он за собой мусор убрал и ушёл. Тяжёлое давно доставляют бесплатно прямо на дом. Денег мне своих хватает, и дети ещё помогают. Про постель вообще насмешил. Зачем мне там толстый потеющий и храпящий мужик? Ради каких удовольствий? Извини, но с этим делом у тебя и тогда было так себе, а, учитывая возраст и год запоя, на улучшение надеяться не приходится. Вот и получается, что ты мне в доме в качестве мужа совершенно не нужен.
Саша опешил.
- А как же любовь?
- Вот если любовь, тогда да. Но тогда и женятся не для этого. А чтобы быть вместе, потому что это счастье, когда не можешь насмотреться, надышаться, наговориться… А не чтобы пенсии складывать и чтобы было кому за тобой ухаживать. Вместо мамы.
Умные какие бабы пошли. Раскусила. И злые — ткнула в самое больное место.
Катя поднялась со скамейки. Сейчас уйдёт — и всё.
- Попробуй осчастливить собой кого-нибудь ещё. - Посоветовала на прощанье Катя. - Желаю успеха!

Саша вернулся домой уязвлённый и в полном недоумении. Он в первый раз решился на такой шаг — сделал предложение. И получил отказ. Да не просто — с насмешкой. И от кого? От женщины на пятом десятке, разведёнки с двумя детьми, правда, взрослыми, и внуками. Кто её ещё замуж позовёт? А ведь он, Саша, мужчина не из последних. Симпатичный, воспитанный, без вредных привычек, не грубый, с квартирой. И ведь у них же с Катей были отношения! Недолго, правда, но всё равно — встречались, гуляли, в театр ходили, в кафе, она его к себе приглашала, он у неё ночевать оставался. И вроде она была всем довольна. Непонятно.

Саша позвонил Витьку, позвал посидеть, поговорить. Витёк понял призыв правильно — пришёл с бутылкой водки.
- Витёк, вот ты мне объясни, - взывал к другу несостоявшийся жених, - вот что им надо? Бабе на пенсию скоро, её замуж зовут, а она носом крутит да ещё насмехается. Это как?
- Так. - Удручённо подтверждал более опытный приятель. - Бабы, Сашок, теперь замуж не хотят. Они теперь самостоятельные. И ленивые. Рубашки стирать и борщи варить не желают.
- Почему? - недоумевал отвергнутый Саша, - мама всегда говорила наоборот…
- Мама твоя была человеком другой эпохи. - Исчерпывающе растолковал Витёк. - Маму твою уважаю. Всегда уважал. Давай за маму!
Выпили. Витёк скрутил трубочкой ломтик сыра, откусил. Огляделся по сторонам.
- Запустил ты квартиру, Сашок. При маме всё блестело, уютно было. А ты тут скоро паутиной зарастёшь.
- Да, мама хозяйка была, каких поискать. Только я же теперь один, без неё. Без мамы. И без хозяйки. Что дом без хозяйки? Сирота.
Саша налил ещё, выпил, сморщился.
- И я сирота. Не нужен никому. Раньше, когда мама жива была, весело было, чисто, вкусно, и бабы вокруг крутились. Мама всё боялась, что я женюсь. А я и сам не хотел. А теперь вот решил, а она…
- Так дом мама вела, у тебя никаких забот не было. Всегда накормленный, опрятный, наглаженный, после работы никуда не спешишь. Захотел — загулял хоть с кем. Вернулся — мама с супчиком встречает, со свежим бельём. Конечно, не хотел жениться. А теперь, Сашок, они не хотят. Вот я тебе про свою расскажу. Помнишь Нинку?
Саша кивнул. Нина ему была симпатична. Моложавая женщина, красивая, энергичная, в глазах огоньки. И хозяйственная, и работящая, и на пикник поехать, и в театр пойти — всё с удовольствием. И поговорить с ней есть, о чём, и посмотреть на неё приятно. Они с Витьком встречались несколько лет, Нина вдова, Саша даже надеялся, что они поженятся. Лучшей жены другу он и пожелать не мог. А в последнее время Нины что-то не видно, Витёк всё один.
- Так вот, мы с ней больше трёх лет встречались, по два-три дня в неделю то у неё, то у меня. В отпуск вместе ездили, в гости ходили. С внуками её возились. Ну, всё хорошо. И секс вроде нормальный был. Без особого восторга, правда, ну  так и нам не по двадцать лет. Я уж даже подумывал предложение сделать, жениться да и жить вместе до конца. А то, смотрю, как-то странно получается: вроде и баба у меня есть, а квартира, как берлога холостяцкая. Ни чистоты, ни уюта, ни обеда, ни белья чистого, ни окна не моются, ни шторы не стираются. Даже столетник последний в горшке загнулся. В холодильнике яйца, кетчуп да остатки пиццы, которую на дом заказывали. Утром она в душ бежит, красится, на работу торопится, а я у плиты стою, яичницу нам жарю. Это нормально? А у неё квартирка, как игрушечка, вся сверкает. Вот когда мы у неё, там и борщ, и пироги, и салаты, и блины, и наволочки в кружевах, и по полу босиком. Чёрт, я у себя тоже так хочу! А то получается, я ей нужен только на ночь да для каких-то развлечений — в кино, в гости, за город. А взамен никакой заботы. То есть, она меня тупо использует. Так выходит?
- Так женился бы! - с полным пониманием и сочувствием воскликнул Саша.
- Я и хотел. Не успел только. Бросила она меня.
- Как бросила? - оторопел Саша. - Почему?
- Другого нашла. Помоложе, посвежей да и в постели, видать, порезвей. Вот баба, а? Только удовольствия себе ищет, и чтоб ответственности никакой. Не обижайся, говорит, Витёк, но наши отношения себя исчерпали. Дальше им развиваться некуда. Скучно, говорит, неинтересно. Я говорю, как некуда развиваться? Давай поженимся, семью будем строить, совместный быт налаживать, ячейку общества — вон какое развитие!
- А она что?
- Засмеялась. Какой, говорит, из тебя муж? Я от тебя за два дня устаю, и на полдня уборки потом после тебя. А удовольствия на полчаса. Овчинка выделки не стоит, говорит.
- Так и сказала? - ужаснулся Саша.
- Ага. Ещё припомнила, что я выпиваю, и ещё, говорит, врёшь на каждом шагу. Надоело.
- Ну, Вить, тут правда. И выпить ты любишь, и приврать по поводу и без. Вспомни, с тобой обе жены из-за этого развелись.
- Ну, правда, правда. Ты ещё… Тогда мы молодые были. А сейчас-то, когда пенсия на носу, можно и терпимей быть, снисходительней к слабостям. Прощать, если хочешь быть вместе.
- А она хочет?
- Нет. Как оказалось.
- И чем дело кончилось?
- Чмокнула меня в щёку, пожелала счастья и ушла. Всё. Так что, нету опять у меня никого. Давай ещё за одной схожу?

Не вышло с Катей. А жалко. Она нравилась Саше, да и воспоминания об их не столь давних отношениях были ещё свежи. Как было бы хорошо просто продолжить, и всё. Так нет… Жаль.

В резерве оставалась ещё Анька. С ней они учились вместе в институте, ездили на картошку, ходили в поход, сидели у костра, пели песни. Саша петь не умел, песен знал мало, но любил слушать, а Анька пела, да здорово так! И ребята, кто с гитарой, с удовольствием ей аккомпанировали. И Саша слушал и любовался.

- Вечер бродит по лесным дорожкам…

Потом спали в одной палатке, ранним утром бежали сквозь молочный туман к озеру, купались.

Один раз вместе дежурили, кашеварили. Анька варила суп и гречневую кашу с тушёнкой, а он следил за костром, рубил дрова, собирал хворост, носил воду из ручья, журчащего внизу под обрывом, карабкался по крутой извилистой тропинке с двумя большими бидонами, стараясь не расплескать. А Анька встречала его у костра с поварёшкой в руке, в повязанной вместо фартука его прожжённой в нескольких местах рубахе, хвалила за дрова и воду и зачерпывала кашу и дула на неё, вытянув губы трубочкой, чтобы дать ему попробовать. Теперь Саша понимал, что это было счастье.

Но недолгое. В конце второго курса Сашу отчислили за прогулы и не сданную ещё зимнюю сессию. А Анька осталась, она хорошо училась, была активисткой, занималась общественной работой, самодеятельностью, всё ей было интересно. И друзей у неё было море, и в таких Сашах недостатка никогда не было.

Тут надо сказать, что это был второй институт, в котором Саша учился. Из первого его отчислили ровно за то же и в это же время — в конце второго курса. Вузы оба были техническими, Саша довольно легко поступил, но учиться оказалось труднее, чем поступить, да и скучно.
Саша быстро остывал ко всему. И к учёбе, и к работе, и к увлечениям, и к женщинам.

Анька расстроилась, что его выгнали, но горевала недолго — жизнь её била ключом, кружила весёлым бешеным вихрем, в институте учились почти одни парни, один выбыл, остальные просто плотнее сомкнулись. Вокруг Аньки. Отряд не заметил потери бойца.
Она ему не позвонила ни разу. И он не звонил. Из гордости. Да и стыдно было. У них всё осталось — сессии, песни, вечеринки, походы, а его из всего этого исключили. Звонить самому было бы унизительно. Так всё и кончилось.

Саша нашёл её в соцсети. В профиле был куча фотографий, все из молодых лет: Анька на разных  пляжах в разных купальниках, а на некоторых и без верхней половины оного, в каких-то отелях, ресторанах, возле разных достопримечательностей.

Анька за рулём роскошного авто, на лошади, у костра, на лугу с охапкой ромашек. Сплавляется по горной речке, полулежит в обычной деревенской лодке, засыпанная кувшинками или водяными лилиями, Саша не разбирался.

Анька в деловом костюме возле каких-то стендов, на каких-то официальных мероприятиях.

От обилия разнообразной и почему-то молодой Аньки Саша сначала опешил. Потом сообразил: вряд ли это его бывшая подруга, скорее всего, профиль её дочери, Анька-то всего года на три его младше. Не могут эти фотографии быть её. Да и, присмотревшись, заметил: по большей части снимки сделаны в антуражах, которых в годы их молодости не существовало, и в местах, где молоденькая Анька оказаться никак не могла. Точно, дочкины. Однако, дочка - вылитая мама.
Саше стало приятно. Если у них всё получится, то он будет часто её видеть и словно возвращаться в юность, к той Аньке, чьи узкие бёдра и плоский живот обнимали завязанные узлом рукава его прожжённой у костра рубахи.

Саша не был зарегистрирован в этой соцсети, он вообще плохо в этом разбирался. Он поступил проще - через нескольких знакомых добыл её телефон и позвонил.

Анька, чей голос оставался молодым и звонким, так что он подумал, что опять нарвался на её дочку, долго не могла вспомнить — что за Саша? Какой поход? Какой костёр, какая каша?.. Потом вспомнила и обрадовалась:
- Сашка! Ты? Привет! Как дела у тебя?
Саша скромно ответил, что всё нормально, просто захотелось вспомнить молодость, услышать голос, а ещё лучше:
- Давай встретимся?
- Давай! - согласилась Анька, но  тут же спохватилась: - только я сейчас не в Москве. На Кипре. Вернусь в конце следующей недели. Позвони мне тогда, я посмотрю, что у меня по времени будет получаться. Ладно? Слушай, а ты на Кипр в ближайшие дни не собираешься? Ну, мало ли…  - и в сторону: - Иду, иду! - и снова Саше, торопливо: - Ну, всё, пока, молодец, что позвонил.

И отключилась.

От разговора осталось двоякое чувство. Вроде узнала, даже обрадовалась, сразу согласилась встретиться и тут же: позвони тогда-то, посмотрю, что у меня со временем… Как начальник просителю.

Всю неделю Саша и так, и этак крутил и рассматривал каждое слово их коротенького разговора, взращивал в себе обиду и по несколько раз на дню склонялся то к решению позвонить, когда сказано, то к решению не унижаться и не звонить вообще.

Всё-таки позвонил. Но не в конце недели, а во вторник следующей. Пусть не думает, что ему прямо так не терпится, что он тут, в Москве, считает минуты до приземления её самолёта. Слегка успокоив таким образом уязвлённое самолюбие, Саша дотерпел до вторника.

Опять пришлось объяснять, что он за Саша такой, напоминать недавний разговор, из чего напрашивался вывод, что телефон его Анька не сохранила, звонка не ждала и предложению встретиться удивилась, как будто впервые услышала. Но не отказала, только долго чем-то шуршала, что-то бормотала, после чего сказала, что в ближайшие две недели свободного времени у неё нет. Сашу напрягала и уже начала раздражать это игра в суперзанятую деловую женщину.
- Вечером, после работы, - подсказал он, - или в выходной.
- М-м-м… - озабоченно промычала Анька. - Не, никак. Слушай, а тебе срочно? Не терпит? А по телефону нельзя? Вот прямо сейчас, а? Что ты хотел?

Ну, точно, как начальница с подчинённым. Цену набивает. Ладно.

- Хотел встретиться и поговорить. - Твёрдо и чётко сказал Саша.
- Угу… Понятно. Вот, смотри, в пятницу вечером, в шесть, в районе Москва-сити, у меня будет примерно час. Можно поужинать и поговорить, пойдёт?

Ой, какие мы занятые!..

- Пойдёт.
- Ага, хорошо, я у себя помечу, чтобы не забыть. Слушай, ты хоть кратко опиши, в чём будешь одет, а то я уже не помню, как ты выглядишь.

Нормально, да? Саша описал свой лучший костюм, мысленно выбрал галстук, она уточнила место. Короче, договорились.

К встрече Саша готовился тщательно. Сходил в парикмахерскую, подстригся. Проверил костюм — чистый, не мятый, висит в шкафу, в чехле. Мама истово следила за его вещами. Он надевал этот костюм на похороны, потом снова убрал и больше не доставал. И рубашка есть подходящая, ещё мамой выстиранная и выглаженная, и галстук. В последний год Саша почти не надевал рубашки, носил футболки, фуфайки, джемперы. Начистил туфли. Одолжил у Витька пятёрку — на кафе, на цветы, возможно, на такси. Побрился, побрызгался туалетной водой, подаренной Катей на 23-е февраля, оглядел себя в большом зеркале со всех сторон и остался доволен.

Как есть жених!

Из дома вышел пораньше. Ехать решил на метро. Машина у него была — старенькая иномарочка, рабочая лошадка. Несколько лет он работал водителем-экспедитором со своим авто, развозил по мелким торговым точкам товар, правда, чистый — игрушки, канцелярию, да и частным извозом подрабатывал. Так что, машина, хоть и была на ходу, но вид имела отнюдь не представительский.

К тому же, предполагался ужин, возможно, вино. Саша  предвкушал, как они выпьют, вспомнят прошлое, молодость… Интересно, какая она стала? Мысленно он уже принимал её любой, представлял её затуманенный воспоминаниями и вином ласковый взгляд, каким она смотрела на него возле костра, когда после пущенной по кругу бутылки портвейна, из которой каждому досталось по глоточку, пела по просьбе всех, но он знал, что только для него:

- Ты - моё дыхание, утро моё ты раннее...

Саша чувствовал, что хмелеет и словно молодеет от этих воспоминаний. Он вышел из дома, напевая несколько сохранившихся в памяти строчек.

- По такому случаю ты подожди…

Сколько хорошего, нежного, чистого было между ними! Да, судьба развела в разные стороны, бывает. Ему уже казалось, что все эти годы он ждал, как она велела ему в песне. И вот дождался. Сейчас они встретятся!

Встретиться оказалось не так просто. Саша совершенно не знал этого района, запутался в выходах, время поджимало, и он был вынужден позвонить Аньке и признаться, что не может её найти. Анька короткими точными вопросами выяснила, где он находится, чётко указала, где ему выйти, куда пройти и где встать и не двигаться с места.

Саша, ругая мысленно Аньку за такое неудобное место встречи и досадуя, что выглядит в её глазах потерявшимся школьником, стоял в указанном месте, смотрел на поток машин и толпу пешеходов и не понимал, как тут можно встретиться, не зная даже, кто как теперь выглядит.

Но тут напротив него затормозил большой серебристый джип, открылась пассажирская дверь, звонкий голос спросил:
- Саша?..
И он с облегчением забрался в салон, не разглядев даже водителя. Сел быстро, привычно мягко захлопнув дверь и сразу же пристегнув ремень. И только после этого посмотрел налево.

Машина уже неслась, за рулём была Анька — та самая, с которой они сидели на тёплой земле, прислонившись к большому стогу сена, и она ёжилась и жаловалась, что по ней кто-то ползает, а он оттягивал сзади ворот её рубашки и дул туда и запускал руку снизу под рубаху и возил ладонью по её спине и объяснял, что никто не ползает, это колются сквозь тонкую ткань сухие травинки, и в висках у него стучало, и губы сохли, а самого обдавало жаром и потом. Это было на картошке, где он впервые видел настоящий стог сена, и поле, и трактор, и всё было, как в кино про деревню, и даже на голове у столичной модницы Аньки был повязан белый платок с какими-то крапинками, как у настоящей деревенской девчонки. Только у той Аньки были волосы до плеч, она их во время работы закручивала в жгут и закалывала на затылке большой заколкой, а у этой, нынешней, - короткая стрижка.

Миниатюрная Анька легко и уверенно вела громоздкий джип, время от времени бросая на Сашу странные взгляды. И они точно не были ласковыми. Он не знал, куда они едут, как скоро приедут и уместно ли сейчас начинать какой-то разговор. Анька  не помогает ему, молчит, только косится.

И вообще, это не может быть теперешняя Анька. Это же та самая, из студенческой юности! Не может быть, чтобы человек за столько лет совершенно не изменился. Вот взять хотя бы его, Сашу...

Анька с недоумением поглядывала на пассажира. Полный, рыхлый дядька, седой, плешивый, на верхней губе и на висках капельки пота. Лицо недовольное.

Интересно, что ему надо? Зря согласилась на встречу. Она уже  предчувствовала долгий нудный разговор, наверняка предшествующий каким-то просьбам.

Передумав ехать в ресторан, где частенько ужинала, Анька свернула и зарулила на парковку около бюджетного, но вполне приличного кафе с итальянским названием.
Отстегнула ремень и повернулась к мужчине.
- Вы Саша?
- Ну да.
- Напомните, мы с вами… Что?.. Где?..
Когда? - чуть было не добавил Саша, и в ушах его на миг возникло издевательское «И-го-го!..».
Он стал торопливо и путано перечислять: поход, костёр, песни, картошка, озеро в молочном утреннем тумане… Анька молча смотрела на него. Вроде мужик, а конкретики ноль, одни розовые пузыри.
- Год? Какой институт? Факультет? Назовите несколько имён сокурсников, преподов.
Саша, ощущая себя студентом на пересдаче, назвал запрошенные данные.
- Саш, так это ты? - удивилась и, кажется, наконец, поверила Анька. - Я бы сама тебя не узнала. Прости.
- А я тебя сразу узнал. - Простодушно сказал Саша. - Ты совсем не изменилась. Я даже подумал, что это не ты, а твоя дочка.
- Дочки у меня нет. - Спокойно сообщила Анька и вежливо спросила: - А у тебя дети есть?
- Нет. - Ответил Саша и ощутил некоторую неловкость. Его ровесники многие уже внуков имеют. - А у тебя?
- У меня два сына.
Вот как. Нету, значит, дочки. Жаль. Два сына есть. Значит, и муж был. А может, и не один. Интересно, она вдова или разведена? И как давно одна? На пальцах у неё было несколько колец, но Саша в них не разбирался.
- Большие уже, наверное? - глупо спросил он, от смущения не зная, что сказать.
- Взрослые.

Они сидели, глядя друг на друга с одинаковым недоумением, оба испытывая неловкость.

У Саши двоилось сознание. Перед ним была та самая Анька, студентка,  - стройное девчачье тело, гладкое лицо. При этом говорит о взрослых сыновьях. Но этого не может быть! При такой внешности не имеют взрослых сыновей. А при взрослых сыновьях не имеют такой внешности! Или… имеют?

Саша был в замешательстве. Он с беспощадной ясностью осознавал, что они с Анькой в разных возрастных категориях. В его восприятии  она смотрелась своей несуществующей дочкой. Между ними лежала пропасть почти в тридцать лет. Он понимал, что время течёт для всех одинаково, и она за эти годы наверняка много чего пережила, но ничего не мог с собой поделать, ощущал себя старше неё на эти тридцать лет. Молодая энергичная цветущая женщина и пожилой тусклый дяденька. Саша отчётливо понимал, что смешон, нелеп, он неловко молчал, не сводя с Аньки глаз, и не знал, что ему делать.

… и что мне ночью делать с ней, я тоже знаю,
я думал так, когда мне было двадцать лет…

Да, Саша в двадцать лет и сейчас — это два разных человека. А Анька почему-то всё та же.

Впрочем, он заметил, да и нельзя было не заметить, что они не только в разных возрастных категориях, но и в разных материальных. И, видимо, социальных.

Дорогая машина. Саша знал, что это за модель, сколько стоит и какой возраст авто — меньше двух лет. Он никогда бы не смог позволить себе такую. Одежда, причёска, общая ухоженность — в этом Саша не разбирался, но понимал, что всё это очень качественное и дорогое.

А главное — уверенность, властность,  небрежность. В словах, взгляде, манере держаться. Не напускные, естественные, составляющие сущность. У Саши не было опыта общения с такими женщинами.

Хотя, как же, был — ведь это за ним она шла от костра в кромешную черноту соснового леса, доверчиво держась за его руку. И это ему завидовали однокурсники и не скрывали своих намерений отбить её у него. Но это был другой Саша — высокий, стройный, кудрявый, сильный, остроумный, пылкий. Двадцатилетний.

Анька вспомнила, вроде узнала, но не верила своим глазам. Вот этот обрюзгший, неухоженный дядька — тот самый парень, которого она тогда предпочла всем остальным, который мазал её обгоревшую на солнце спину сметаной, собирал для неё букетики земляники и клал около лица, так, что она просыпалась от её душистого сладкого запаха, от чьих поцелуев у неё звенело в ушах, и она досадливо отмахивалась рукой, думая, что звенит надоедливый комар?

Неуверенный в себе, мямлит, смущается, что с ним стало? И что ему нужно? Сказал бы прямо, и разошлись. Ужинать с ним ей не хотелось. Сидеть за столом, смотреть друг на друга, вести натужный разговор… Никакого удовольствия.

- Саш, - мягко спросила она, - о чём ты хотел поговорить?
Саша хотел ответить «о нас», но вспомнил Катю и сказал:
- Хотел тебя увидеть, узнать, как дела, как ты живёшь.
- Да всё у меня хорошо, спасибо. Давай, правда, ближе к делу.
- Ты замужем? - торопливо ляпнул подгоняемый Анькой Саша.
- Нет.
- А была?
- Два раза. А что?
- Значит, сейчас у тебя никого нет?
- С чего ты взял? - удивилась Анька. - Есть.
- Да? - растерялся Саша, - а мне сказали…
- Не знаю, кто тебе что сказал. Ты что хотел-то?
- Ну, я думал, у тебя сейчас никого нет, ну, отношений, думал, встретимся, молодость вспомним… Ведь есть же, что вспомнить...
Саша был противен сам себе. От волнения он стал косноязычен, хотя вообще-то язык у него подвешен хорошо.
Анька отвела от него взгляд, посмотрела в лобовое стекло, побарабанила пальцами по рулю.
- Не возвращайтесь к былым возлюбленным,
былых возлюбленных на свете нет...
- Нет? - озадаченно спросил Саша. Кажется, это из Вознесенского.
- Нет. - Твёрдо сказала Анька. - Это всё?
- Всё. - Послушно согласился Саша.
Про женитьбу не стоило и заикаться. Такая женщина ему не по зубам. Да и он ей не сдался. Не соответствует.
- Извини, Саш, но мне, правда, уже надо ехать. Меня ждут. - Сказала Анька, и в голосе её слышалось облегчение. - Рада была повидаться. - Вежливо добавила она.
- Пока. - Стараясь держать лицо, попрощался Саша, зная, что это уже навсегда.

Неловко вылез из машины и стал оглядываться в поисках метро или какой-нибудь остановки. Анька нетерпеливо рванула с места, и через мгновение серебристый джип уже скрылся из вида.

Саша растерянно озирался вокруг. Не мог сообразить, где находится. Увидел вывеску кафе. Усмехнулся. Он-то, дурак, надеялся на романтический ужин с вином. Рядом стоял цветочный киоск. Он же хотел купить ей цветы, но как-то не получилось. Не пригодилась Витькина пятёрка.

Встреча с Анькой произвела на Сашу сильное впечатление. Два дня он провалялся дома на диване, мысленно рассматривая и обдумывая всё сказанное и увиденное и так, и этак. Размышления эти ни к какому утешительному выводу его не привели. Саша решил  прибегнуть к открытому недавно способу прятаться от не устраивающей его действительности — запить и с этой целью позвонил Витьку.

Верный Витёк не замедлил прийти, прихватив лекарство, слушал, сопереживал, сочувствовал.

- Слушай, ну вот раньше — с кем ни познакомишься, с кем ни заведёшь отношения, все хотели замуж. Пусть даже не конкретно за меня, но вообще. Замуж. Хотели. Все. А сейчас? У меня всю молодость было ощущение, что на меня открыта охота и моя задача — спастись любой ценой. Убегал, петлял, путал следы, отбивался лапой, прикидывался мёртвым. Как заяц. Но уцелел. Избежал петли. Можно спокойно оглядеться, всё хорошенько взвесить, подойти к вопросу о семье осознанно. И вот, когда я — осознанно, заметь! - пришёл к решению жениться, оказалось, что не на ком. Все, кто раньше так стремился замуж, теперь не хотят! Это как?
- Сашок, так замуж-то тогда хотели молодые, наши ровесницы, им надо было семью создавать, чтобы детей родить, воспитывать. Ну, и чтобы в девках не засидеться, от подружек не отстать. А многие и просто по любви. Полюбила парня и хочет, чтобы он навсегда был её, детей от него хочет. Поэтому и тащит в ЗАГС. А парень сопротивляется, он молодой, ему ярмо на шею неохота. Он не готов. Он ещё успеет. Это у бабы век короткий, а мужик, он до ста лет всё жених. А теперь у них всё это уже сделано. И замужем побывали, а кто и не по разу, и детей родили, вырастили, теперь только внукам радоваться. Они теперь отдыхают, Сашок. Понимаешь? От семейной жизни, от забот, от хозяйства. - И честно признал: - Вообще-то, заслужили.
- А нам что теперь делать? - уныло спросил Саша.
- Да, это вопрос, - согласился Витёк и сам же на него ответил: - Искать. Во всём бывают исключения.
Прикончив бутылку и мужественно преодолев порыв сбегать за второй, друзья решили объединить усилия.
- Хочется уюта в доме, заботы, женщину нормальную, такую, чтоб уж до конца вместе, - мечтательно признался Витёк, - а то, блин, поясницу мазью самому не растереть.

Через некоторое время он позвонил Саше и сообщил: его пригласили в гости, там будет женщина, свободная, советовали приглядеться. Он решил взять с собой друга. Кто знает, может, она ему не понравится, а понравится Саше? Или, наоборот, он не приглянется ей, а Саша вызовет симпатию. Как уж получится. И женщине будет, из кого выбирать.

Саша опять вытащил из чехла костюм. Галстук, правда, взял другой, не хотелось быть в том же виде, что и на встрече с Анькой. Пошли.

Вера, так звали женщину, понравилась обоим, но Виктору всё-таки больше. Саша, который помнил и Нину, и двух бывших жён, и некоторых его пассий после брака, видел, что они с Витьком подходят друг другу. Для него Вера была резковата, слишком категорична в суждениях, остра на язык. Хотя, конечно, симпатичная, компанейская, работает агентом по недвижимости, имеет квартиру, давно разведена. Да, ещё она курила. Саша терпеть не мог, когда женщина курит. И сам не курил.
Но смотреть на неё было приятно, разговаривать интересно, они с удовольствием провели вечер в гостях и вместе пошли её провожать.

И Вера охотно общалась с обоими, называла их «мальчики», дала телефон и, прощаясь у подъезда, чмокнула каждого в щёку. Договорились созвониться и куда-нибудь сходить втроём.

И действительно, несколько раз встречались, гуляли на ВДНХ, ходили на экскурсию по старинным улицам Москвы, бродили по книжному магазину, искали по мебельным банкетку ей в прихожую, ели мороженое, пиццу, болтали, смеялись. «Мальчики», которые своей дружбой дорожили больше, чем благосклонностью дамы, договорились: если она позвонит и назначит свидание кому-то одному, сразу сказать об этом другому. Чтобы всё по-честному. Но Вера звала всегда их обоих. То ли не определилась ещё в своих предпочтениях, то ли ей нравилось гулять сразу с двумя кавалерами.

Но постепенно Саше, которого серьёзные отношения с Верой не привлекали, а, наоборот, даже пугали, стала заметна определённо крепнущая взаимная симпатия между Верой и Витьком. Он был рад за друга и готовился потихоньку свести на нет своё присутствие при их встречах.

… а если случится, что он влюблён,
а я на его пути,
уйду с дороги, таков закон,
третий должен уйти…

А пока они проводили втроём очередной выходной в парке. Кавалеры покатали свою даму на лодке по большому пруду, угостили мороженым, Витёк выиграл для неё плюшевую обезьянку, ловко пробив дротиками все воздушные шарики, погуляли, забрели на площадку аттракционов. Покатались на одном, где были скамейки на троих, сели по обе стороны от Веры и с удовольствием придерживали, когда центробежная сила бросала её то в одну, то в другую сторону, прижимая поочерёдно к обоим «мальчикам».

Потом решили дойти до видневшегося невдалеке кафе и посмотреть, что там предлагают. Саша сказал, что хочет отдохнуть и подождёт их на скамейке, пусть Витёк с Верой пойдут вдвоём. Друг и подружка не заставили себя долго уговаривать и ушли. Саша нашёл глазами лавочку в тени большого дерева и пошёл к ней. На лавке сидела женщина. Саша спросил разрешения присесть рядом.

- Ну, конечно, пожалуйста! - с готовностью откликнулась женщина и даже подвинулась на пустой скамейке.

Саша сел и посмотрел на свою соседку. Симпатичная, чуть полненькая, светлые волосы, мягкое приветливое лицо, живые глаза. Одета в лёгкое платье, длинное, до середины икры - Саша не любил, когда женщины его возраста носили короткое - на ногах удобные матерчатые туфли. В руках рюкзачок, бутылочка воды. Наверное, гуляет с внуками. Наверняка, они катаются вон на том аттракционе, на который она поглядывает.

Женщина тоже с доброжелательным любопытством посмотрела на Сашу. Приятный мужчина, чисто выбритый, аккуратно подстриженный, ни табаком, ни перегаром от него не пахнет, только слабый запах туалетной воды. Джинсы, светлая рубашка, голубая джинсовая куртка. Не наглый, спросил позволения, хотя скамейка общая, сел на расстоянии, поза не расхлябанная, ноги широко не расставлены.

К лавке подошла очень милая и очень пожилая пара, остановилась в нерешительности, и Саша, улыбнувшись, подвинулся к женщине, сидящей ближе к краю, освобождая побольше места. Женщина взяла со скамьи рюкзачок, положила к себе на колени и чуть развернулась к Саше, словно ожидая каких-то слов.
- Вы, наверное, внуков выгуливаете? - предположил Саша.
- Нет, - грустно ответила женщина, - мой внук живёт во Франции, я его редко вижу… - И спросила с интересом: - А у вас внуки есть?
- Нет. - Развёл руками Саша, - и детей нет. Не обзавёлся. Сначала казалось, рано ещё, успеется, а потом — раз! - и оказалось поздно…
- Да… - понимающе сказала женщина, - довольно распространённая история.
- А вы здесь одна? - спросил Саша.
- Одна. Я часто гуляю здесь. Люблю этот парк и живу неподалёку.
- А я с друзьями, - сказал Саша, - они пошли кафе посмотреть, перекусить надо будет, мы с утра гуляем. На лодке катались. - И широко, по-мальчишески улыбнувшись, весело спросил: - А вы аттракционы любите?
- Да. - Тоже улыбнувшись, призналась женщина. - Вот на этом хотела. - И она показала на тот аттракцион, на который всё время поглядывала. - Но там сиденья двойные, а с незнакомым человеком я не хочу. Можно, конечно, одной, но всегда же может кто-нибудь подсесть.
- Я бы тоже на этом с удовольствием покатался. - Сказал Саша. - А давайте вместе! Кстати, я Саша.
- Валя.
- Очень приятно. Так я пойду за билетами?

Саша быстро вернулся, и они встали в очередь около металлической калиточки. Началась посадка. Валя двинулась было сесть первая, но Саша её остановил.

- Давайте, я на ту сторону сяду. Центробежная сила сносит к внешнему краю. Вас прижмёт, и довольно сильно, к металлическому поручню, а меня к вам. А так я буду вашим ограждением на опасном краю, и вам на меня падать будет мягко.

Оба засмеялись, и Саша сел первый, Валя рядом. Пристегнулись. Причудливая металлическая конструкция начала медленно разгоняться. Они вцепились в горизонтальный поручень перед собой и с восторгом смотрели друг на друга, готовясь к головокружительным кульбитам.

А-а-ах!.. - они резко ухнули вниз. Выровнялись, вращаясь в разных плоскостях, и — у-у-ух!.. - теперь их с силой прижало к внешнему краю. То есть, Сашу к краю, а Валю к нему. Она смущённо улыбнулась. И снова обрушились вниз — а-а-ах!.. Все дружно заорали от восторга. И Саша с Валей покричали тоже. Через три-четыре минуты они, довольные, пошатываясь, сошли на землю. Саша заботливо придерживал спутницу и нёс в руке её рюкзак.

На их скамейке сидели Вера с Витьком и удивлённо смотрели на приближающуюся пару.
- О, вы уже? - обрадовался Саша и представил:
- Знакомьтесь, Валя, это мои друзья, Вера и Виктор. А это Валя.
- Очень приятно, - одновременно сказали Валя и Витёк. А Вера усмехнулась и придирчиво оглядела новую знакомую.
- Ну, что, нормальное кафе? - спросил Саша.
- Очень даже ничего, - ответила Вера. - Ну, что пойдём?
Саша повернулся к Валентине.
- Валечка, пойдёмте все вместе, перекусим? Ребята говорят, кафе нормальное. - И, видя её нерешительность, по-детски прибегнул к безотказному волшебному слову: - Пожалуйста!

Валя с симпатией смотрела на Сашу. Большой взрослый мужик, лысый вон уже, а в глазах и в словах мелькает что-то милое, мальчишеское. Почему-то подумалось, что его любила мама и что в детстве он был хорошим мальчиком. И друзья его выглядят приличными людьми. В конце концов, почему бы и нет?

- Пойдёмте, - весело сказала она и взяла у Саши свой рюкзачок.

Витёк и Вера поднялись со скамейки. Витёк незаметно показал другу большой палец. Вера взяла его под руку.

Сели на открытой веранде, в тени деревьев, с видом на пруд. Долго листали меню, выбирали, смеялись. В конце концов, Витёк и Вера заказали шашлык и пиво, Саша плов и чай, Валя рыбу и безалкогольный мохито. Саша неодобрительно косился на друга. Он терпеть не мог женщин, пьющих пиво, и сам был к нему равнодушен. Тут, как по заказу, Витёк галантно поинтересовался у новой знакомой:
- А вы пиво пьёте?
- Нет. Даже пробку не нюхаю. - Извиняющимся тоном сказала Валя.

Саше было приятно сидеть с ней рядом, слышать её тихий спокойный голос, видеть, как аккуратно и с аппетитом она ест, ловить на себе её тёплый взгляд.

Вера, немного взвинченная, может, от пива, может от появления в их компании, где она единолично и с удовольствием царила, ещё одной дамы — уж не соперницы ли? - громко и с нервным смешком рассказывала, какой ей попался неудачный электрик, подключил посудомоечную машину и духовой шкаф так, что одновременно их включать нельзя — отрубаются оба, и выбивает автомат. Витёк поддакивал: развелось сейчас горе-мастеров, деньги дерут, а работать не умеют, и предлагал свою помощь, он-то настоящий электрик, дипломированный и с огромным стажем. Вера для виду жеманилась, мол, неудобно, мы совсем мало знакомы, но довольно быстро они договорились прямо из парка пойти к ней, устранять проблему.

Компания легко и естественно разделилась на две пары — Витёк с Верой и Саша с Валей. Друзья-приятели с облегчением переглянулись. Было понятно, что совместные свидания втроём закончились. Они побродили немножко по выставке ландшафтного дизайна, и Виктор с Верой, которым не терпелось поскорее заняться электричеством, попрощались и ушли из парка.

- Вы давно дружите? — спросила Валя.
- С Витькой давно, со школы ещё, а с Верой познакомились месяца три назад.
- По-моему, между ними симпатия, - с улыбкой сказала Валя.
- По-моему, тоже.

Невдалеке, между ветвями деревьев видны были взмывающие вверх качели.

- Ой, смотрите! - обрадовалась Валя, - качели-лодочки! Как раньше! У меня фотография есть, там на таких качелях мама с папой, молодые совсем, неженатые ещё!

Она разрумянилась, улыбалась, глаза блестели. Саша засмотрелся. Потом взял её под локоток и повёл вперёд, по тропинке между свисающими до земли ветвями раскидистых ив. Тропинка быстро вывела их на большую поляну, где стояли в ряд шесть больших качелей в виде лодок, рассчитанных на двоих человек. Одни как раз были свободны. Саша помог Вале надеть на спину рюкзачок и забраться в лодку.

Начали потихоньку раскачиваться. Дело шло медленно, качели были тяжёлые, разгонялись туго. Они стояли друг напротив друга, держась  за цепи и попеременно сгибая колени. Саша ощутил давно забытое напряжение ног, спины, рук, поймал ритм и чувствовал, как движение его тела мощно посылает качели вперёд, вознося Валю вверх. А там, на пике, она перехватывает управление лодкой и ответным движением отправляет её в обратный путь, поднимая Сашу, и он помогал ей в этом реверсном махе, потому что сил у неё было меньше.

Качели раскачались уже сильно, набрали инерцию, поддерживать их полёт стало совсем легко. Солнце освещало Валю, её светлое платье чуть просвечивало и то плотно облепляло фигуру, то свободно плескалось вокруг ног. Вверх-вниз!.. Она смеялась, запрокидывая голову, солнце золотило её волосы и заставляло жмуриться, морща нос.

Солнышко в глазки, - подумал Саша, и ему показалось, что напротив него стоит, упруго выгибаясь, Анька, такая, какой она сейчас должна быть. В его представлении. Вот такая — полненькая,  по-взрослому мягкая, по-девчачьи улыбчивая, чуть озорная, при этом мудрая, понимающая.

Валя, видимо, устала. Не отпуская цепей, медленно опустилась вниз и села на скамеечку. Саша галантно покачал ещё немного один, потом тоже сел и вытянул ноги. Он попытался спросить, устала ли она, нравится ли ей, но всё-таки они сидели на довольно большом расстоянии друг от друга, — лодки были длинными — и ветер относил его слова в сторону. Валя показала, что не слышит их. И тоже вытянула ноги и откинулась назад, глядя на небо в просвете ветвей.

Это был очень хороший, длинный день. Они ещё погуляли, набрели на пекарню, пили кофе с горячими пирожками, потом пошли пешком по вечерней Москве к Валиному дому. И разговаривали, разговаривали…

Они стали встречаться. Между ними установилась глубокая, тёплая симпатия, им было приятно и легко друг с другом. Но к себе домой ни она его пока не приглашала, ни он её не звал. Сашу это не расстраивало. Он не хотел торопить события. Понимал: ей нужно время, чтобы узнать его получше, убедиться в его порядочности, надёжности, определиться в своих чувствах, довериться. Он чувствовал, что в этом случае время работает на него.

Он ничего не скрывал от неё. Зачем? Вот он, такой, какой есть. Рассказал, как начинал учиться в двух институтах, но так ни одного и не закончил. Как не хотел и даже боялся жениться. Рассказал про маму. И про последний год, когда он пил с горя, потерял работу, запустил себя и квартиру. Ничего не приукрашивал, не преувеличивал, себя не оправдывал. Как есть.

Валя слушала внимательно, улыбалась, сочувствовала, подбадривала. Её жизнь сложилась просто и правильно: закончила медучилище, вышла замуж по любви, родила сына, пять лет назад муж умер. Это была очень тяжёлая утрата, но она не могла себе позволить надолго погрузиться в своё горе, забыв о сыне, пожилой маме, работе, доме. Они спасали её самим своим существованием, любовью, заботой и требованием от неё любви и заботы. Жизнь продолжалась. Сын с женой и ребёнком живут во Франции, хорошо, дед успел увидеть и немножко понянчить внука. Она с сыном постоянно на связи, полностью в курсе их жизни. Работать в больнице стало тяжело, очень большая нагрузка, перешла в небольшую частную лабораторию. Нормированный рабочий день, нагрузка не в пример меньше, зарплата выше. 

Саша слушал с удовольствием, и ему всё нравилось. Он как-то быстро привык к Вале, и ему казалось, что он знает её много лет.

Сначала они встречались в выходные дни, потом Саша стал поджидать её после работы, и они проводили вечером два-три часа вместе. Потом стало холодно, дождливо, и Саша приехал за ней на машине. Она вышла на крыльцо, увидела Сашу с зонтиком, обрадовалась, взяла его под руку. Но тут же погрустнела — погода не располагала к прогулке, а в кафе или кинотеатре нет уединения для задушевного разговора, как, например, в парке. Саша свернул за угол, и их поприветствовала звуковым сигналом и подмигнула фарами одна из припаркованных машин. Саша гостеприимно распахнул переднюю дверцу, держа над Валей зонт.
- Прошу!
Она быстро и без разговоров села.
- Как хорошо, что вы на машине!

Саша был доволен собой. До этого он не приезжал к ней на машине. Почему-то казалось, что приглашение в автомобиль сродни приглашению в квартиру — замкнутое пространство, уединение - вдруг Валя сочтёт это преждевременным? Вдруг испугается, что он хочет завезти её куда-нибудь? А сегодня всё сошлось — появилась уверенность, что они достаточно хорошо друг друга знают, чтобы комфортно чувствовать себя вдвоём в тесном салоне автомобиля, и к тому же на улице пасмурно, прохладно, сыро… А в машине тепло, сухо, уютно, приятно пахнет, играет тихая музыка.

- А куда мы поедем? - с детским любопытством спросила Валя.
- Не знаю, - признался Саша. - Куда вы хотите.
- Давайте тогда посидим, а потом придумаем, куда, хорошо?
- Хорошо. - Улыбаясь, согласился Саша.

По уже установившейся привычке стали рассказывать, как прошёл день.

Саша ездил за город, в коттеджный посёлок, замерять дверные проёмы. Такой необычный заказчик попался! И дом необычный. Большой, капитальный, с цокольным этажом во весь периметр, больше похожим на бомбоубежище, с маленькими окошками, без террас, без балкона, без модных нынче панорамных окон. Но со встроенной в него как бы отдельной двухкомнатной квартирой на первом этаже с отдельным входом, как объяснил хозяин, сумрачный мужик лет сорока, - для тёщи. И он собирался ставить массивные металлические двери на центральный вход, на чёрный ход, в тёщины апартаменты, в подвал, в бойлерную и при входе на второй этаж, где планировались четыре спальни. Шесть дорогущих, тяжёлых, неприступных металлических входных дверей в одном доме! С хорошими замками, внутренними засовами и глазками. Интересно, зачем? И дом этот, как заметил Саша, проезжая по посёлку, резко выделялся среди остальных, похожих друг на друга, с большими окнами, балконами, террасами, наполовину застеклёнными входными дверями.
- Может, у него в доме будет храниться что-то ценное, - предположила Валя. - А может, он боится кого-то. Или за кого-то.
- Наверное. - Согласился Саша. - Только дом его привлекает внимание. Невольно приходит мысль, что в нём что-то или кого-то собираются прятать. Или от кого-то прятаться.
- Да, - задумчиво сказала Валя, - бедный мужик, похоже, у него большие проблемы.
- А может, наоборот, не бедный, а преступник и собирается хранить наворованные деньги? Вон, пишут же, у кого-то конфискуют мешки денег, - сделав страшные глаза, шутливо предположил Саша. - Хотя посёлок не сказать, чтоб прямо элитный, так, средней руки.
- Ну, вот, видите, а те, у кого деньги мешками, живут в других местах. А у этого пускай всё будет хорошо, - сказала Валя. - Просто он хочет обеспечить безопасность своей семье.

Саша засмеялся, с удовольствием глядя на Валечку. Вот в этом она вся — во всём видит хорошее, всем сочувствует и желает добра.

- Ой, а у меня сегодня такой пациент был! Высокий, накачанный, красивый — прямо богатырь! Брутальный такой, глазищи голубые, щетина трёхдневная, как с обложки журнала. Кровь пришёл сдавать на анализ. Из вены. Поздоровался вежливо, сел, на мои руки уставился и как окаменел. Я вижу — боится.
- Я тоже боюсь кровь из вены, - признался Саша и даже поёжился. - А как вы поняли, что он боится?
Валя успокаивающе коснулась рукой его локтя.
- Многие мужчины боятся. Я сразу вижу — весь напряжённый, побледнел, на лбу испарина, губы сухие, слюну сглатывает, кадык вверх-вниз, судорожно. За руками моими следит неотрывно. Сознание даже может потерять, и такое бывало. У меня всегда нашатырь наготове. Я с ним заговорила, пошутила, жгут осторожненько накладываю. У него такие бицепсы! Сам загорелый. Я похвалила. Не реагирует. С напряжением ждёт, когда я его иголкой тыкать буду. А я ему так по-свойски, как хорошему знакомому, говорю со смехом: у вас, наверное, и зрение хорошее! Улыбнулся. Ну, приятно же, когда тебя хвалят! Я продолжаю: ой, а мы тут с девчонками звёздочки на купальнике считали, так, представляете, кто шестнадцать насчитал, кто семнадцать! Поспорили даже, на шоколадку. Зрение у всех не очень, да от таких мелких, блестящих в глазах рябит. Будьте нашим третейским судьёй, сосчитайте, сколько у вас получится? И показываю на стену сбоку, а там у нас большой календарь висит, а на нём красотка на берегу океана. В мини-бикини. Ну, очень мини. Красное, с крохотными серебряными звёздочками. Он голову-то повернул, на фото уставился и даже губами зашевелил. Лицо расслабилось, и сам отмяк. Вот весь такой прямо мачо, и лет ему около тридцати, а реакция, как у подростка, разглядывает и видно - звёздочки считает. Ну, это нормально, мужчины — это же большие дети. - Валя улыбнулась. - Я кровь взяла, он и не заметил. У меня рука лёгкая, я всегда с первого раза в любую венку попадаю, а у него хорошие оказались, и иголочки у нас тонюсенькие. Я и жгут сняла, и ватку ему на сгиб пластырем приклеила, а он всё разглядывает, бормочет. Я не тороплю, пусть досчитает. Поворачивается, такой довольный. А, говорит, что, всё уже? Я и не заметил. Всё, говорю, свободны, за результатом завтра придёте. Ой, говорит, спасибо, первый раз мне так не больно кровь взяли. А звёздочек, говорит, не шестнадцать и не семнадцать, а пятнадцать! И улыбается во все тридцать два зуба. Как мальчишка!
- Ловко вы! - восхитился Саша и позавидовал этому незнакомому мачо, которому повезло сдавать кровь у Валечки.
У него у самого был печальный опыт, когда втыкают иголку и начинают ею водить под кожей, пытаясь попасть в ускользающую вену. И его же упрекают, что вены «плохие».
- И вы всегда так со всеми? Ну, кто боится? И времени не жалко?
- Ну, у нас же не больница и не районная поликлиника, народу обычно не много. Да и такие трепетные всё-таки не часто попадаются. И, конечно, их больше жалко, чем время.
- Валечка, вы прелесть! - от души сказал Саша. - А вы всегда на этот календарь отвлекаете?
- Нет, конечно, приходится импровизировать. Вот зимой старичок был, интеллигентный такой. Венки тоненькие, еле видные. Боится. Видно, намучили его с ними по больницам. Я с ним тоже заговорила, спрашиваю, кто вы по профессии? Отвечает: словесник. Я голову повернула, на окно посмотрела, а там снег мокрый густыми хлопьями. И он за мной. Я так задумчиво говорю: февраль. Достать чернил и плакать… Он обрадовался, подхватил, выразительно так, аж глаза прикрыл: писать о феврале навзрыд… Я всё и сделала. Он так благодарил! Голубушка, говорит, вы волшебница, я и не почувствовал ничего. А за Пастернака, говорит, вам отдельное спасибо. Никак не ожидал в этих стенах. Сейчас, говорит, приду домой, возьму томик, давно не перечитывал. Спасибо, говорит, что напомнили. Ну, вот как-то так.
- Всё-таки правильно говорят, что медицина — это призвание, - сказал Саша, - а если бы я пришёл к вам на приём?
- Всё-таки автомат или механика? - задумчиво пробормотала Валя, словно забыв о Саше, - механика или автомат? Что выбрать?..
- Вы машину хотите купить?  - оживился Саша, - для себя? А с маркой, моделью, ценой уже определились? У вас есть опыт вождения? Большой? На чём? Если давно водите, то, наверное, на механике, да? А теперь подумываете об автомате? Тут надо учитывать несколько аспектов…
Саша увлечённо начал рассуждать о разнице между автомобилями с «классической» и автоматической коробкой передач. Валя с улыбкой слушала, положив ладонь на его рукав и тихонько поглаживая.
- Ну, вот и всё, - через несколько минут сказала она, похлопав его по руке.
- Нет, это не всё, тут ещё важно…
- Важно, что кровь у вас я уже взяла, - засмеялась Валя, - и узнала много интересного. Спасибо.
- Как? - растерялся Саша, - как взяли? А-а-а, это вы меня отвлекли, да? И всё сделали? Здорово! Я и не понял ничего, лекцию вам читаю...
Он засмеялся.
- Так вы не покупаете машину?
- Нет.
- А водите?
- Нет.
- А ездить на машине любите?
- Очень люблю!
- Тогда поехали?
- Поехали!
Саша завёл мотор, и они стали выбираться со стоянки на дорогу.
- Я думаю, надо поехать куда-нибудь поесть, - сказал Саша, - что бы вы хотели?
- А давайте опять туда, где мы ели такую вкусную пиццу с лососем, - сказала Валя, - помните?
- Помню, - улыбнулся Саша и повернул  направо.

Обоим было очень приятно, что у них есть свои воспоминания, какое-то, пусть недолгое, но уже общее прошлое.

Однажды, когда установилась сухая и тёплая погода, настоящее бабье лето, Валя пригласила Сашу в гости к двоюродной сестре, на дачу.

У него сильно застучало сердце. На дачу, к сестре, наверняка там будут и другие родственники. То есть, Валя решила их познакомить с ним. Это очень важный и серьёзный шаг. Это значит, что их отношения выходят но новый уровень.

Он заехал за ней, как договорились, рано утром. Она уже ждала его  на скамейке у подъезда с большой сумкой в руках. У Саши тоже кое-что лежало в багажнике. Ехать полтора часа, погода чудесная, днём обещали двадцать градусов. Валя с интересом смотрела в окно, с видимым удовольствием поглядывала на Сашу, и ему было приятно ехать с ней в дальнюю поездку. В гости к родственникам. На дачу.

- Валечка, вам удобно? Не холодно? Может, обогрев включить? Вас не укачивает?
- Нет-нет! Очень удобно. Не надо обогрев. И меня не укачивает. Вообще никогда. И ни на чём. Я, знаете, профессиональный пассажир, - засмеялась она. - С раннего детства катаюсь на машине  - с папой, с мужем, с сыном. Очень люблю. Вот меня если посадить в машину и повезти куда-нибудь, я бы сидела у окошка и так бы ехала и ехала!

Проехали по утренней осенней золотой Москве. Выехали на МКАД. Несмотря на ранее время, машин было много, ясная, сухая погода манила за город, доделать последние сезонные дела и отдохнуть. И Саша с удовольствием ехал в потоке, устремлённом на природу, и чувствовал себя своим среди многочисленных дачников.

Валя молчала. Но было видно, что настроение у неё хорошее и что ей тоже нравится ехать с Сашей на дачу. Наконец, машина съехала с кольца на широкое шоссе и понеслась легко, вольно и быстро. Саша покосился на Валю. Не пугает ли её скорость?
- Как хорошо, правда? - словно отвечая на его невысказанный вопрос, сказала она.
- Правда! - убеждённо согласился Саша и осторожно спросил: - А почему вы молчите? Я не слишком гоню?
- Нет, всё отлично. Я люблю быструю езду. Просто наслаждаюсь. А вид какой! Такая красота!
- Говорите ещё, - попросил Саша.
- Можно? Вас не раздражают разговоры? Не все любят, когда их отвлекают за рулём.
- Можно, - улыбнулся Саша. - Нужно даже. Меня не раздражает и не отвлекает.
- Как хорошо, - повторила Валя и немного развернулась в его сторону. - Меня с детства приучили, что водителя нельзя отвлекать. И это правильно, человек за рулём. А тут с разговорами пристают. - Она засмеялась. - Правда, сын и музыку слушает, и подпевает, и с пассажиром разговаривает. Его не отвлекает.
- Вот и меня тоже. - Сказал Саша. - может, музыку включить? Какую вы хотите? Или радио?
- Не надо, - отказалась Валя. - Давайте лучше поговорим.
- Давайте, - с удовольствием согласился Саша. - Вот вас, например, что раздражает?
- Не знаю, - задумалась Валя. - Вульгарная речь, грубость. Не раздражает даже, а просто отторгает, я это не приемлю. А раздражает… Навязчивость, беспардонность…
- А в быту, какие-то мелочи, знаете, вроде незакрытого тюбика?
- Нет. Это такая ерунда.
- То есть, если вы увидите в ванной незакрытый тюбик, то вы не будете устраивать скандал?
- Скандал? Из-за такого пустяка? Конечно, нет.
- А что вы сделаете? - с интересом спросил Саша, который был аккуратен и все тюбики и флаконы всегда закрывал, но слышал, что в некоторых семьях такие пустяки превращаются в большую проблему.
- Закрою, - пожала плечами Валя.
- А если сиденье унитаза поднято?
- Опущу.
- А если носки на полу или под кроватью? - задал Саша совсем уж интимный вопрос. Просто из любопытства, сам он с детства был приучен мамой носки не разбрасывать, а складывать аккуратно в корзину для грязного белья.
- Попрошу собрать и потрачу время, чтобы научить относить их в стирку. - Валя засмеялась. - А знаете, почему мужчины разбрасывают носки?
- Почему? - Саша никогда не думал на эту тему.
- Они так метят территорию, - со смехом объяснила Валя. - Память предков.

Саша тоже засмеялся. Как легко с Валей!

Дача оказалась деревенским домом — крепким, просторным. Валина сестра с мужем — приятные, добродушные люди. Было ещё несколько человек, все они встретили Сашу очень приветливо, но и с нескрываемым весёлым любопытством, что ему было приятно и понятно. Было видно, что Валю здесь любят, её судьба небезразлична, отсюда такое внимание к приехавшему с ней мужчине.

Валя разобрала свою сумку, достала продукты, большой пакет вкусно пахнущих пирожков.

Саша притащил из багажника свой пакет — колбаса, сыр, копчёности, длинные хрустящие багеты, лаваш, коробка конфет и — тада-а-ам!.. - два большущих арбуза. У них дачи не было, но они часто ездили на дачу к дяде, и Саша с детства привык, что на дачу нужно обязательно везти с собой продукты. Хотя сейчас снабжение везде хорошее, но всё-таки за городом и магазин может быть далеко от дома, и народу должно было собраться довольно много, и просто хозяевам помочь, хотя бы в разнообразии, и вообще, это здорово, когда каждый привезёт что-то неожиданное, получается такая складчина. Как в юности на вечеринку.

Валя и её сестра с радостным удивлением смотрели на Сашу и его дары, и в их переглядывании он явственно уловил одобрение.

Им предложили пойти переодеться, сложить свои вещи.

- Валюш, ты поднимайся наверх, в «девочкину спальню», а мужиков мы в баню, на второй этаж определили, там как раз четыре спальных места. Миш! - обратилась она к мужу, - проводи Александра, покажи ему всё, хорошо?
- Хорошо! Пошли, Сань! - хозяин дома с первых минут стал относиться к мужчине, с которым приехала сестра жены, по-свойски, и Вале это было приятно, она считала, что Михаил хорошо разбирается в людях, и его мнение было для неё важно.

Потом приехал ещё племянник с женой, и все сели завтракать. Оказалось, что на эти выходные, кроме шашлыков, бани и сбора последних яблок с двух осенних яблонь, было запланировано дело серьёзное  и  непростое — покрыть крышу новой, недавно законченной беседки. Крыть её собирались листами металлопрофиля,  а осложнялось дело тем, что беседка имела сложную конфигурацию, и хозяин переживал, смогут ли они раскроить материал, так, чтобы его хватило.

Все мужчины принялись обсуждать крышу и решили заняться ею сразу после завтрака, а уж всё остальное потом. Они быстро поели и пошли во двор. Саша попросил бумагу, ручку и рулетку, ему дали блокнот, и он начал что-то измерять, записывать, чертить, прикидывать, осматривая беседку и расспрашивая Михаила.

Женщины остались пить кофе и обсуждать два вопроса: Валиного кавалера и что готовить из большого количества привезённых всеми продуктов.
- Валюшка, и молчала!.. Ты где его нашла? Давно?
- В парке. Летом.
- Приятный мужчина. Спокойный, воспитанный. Разведённый?
- Нет. Холостой.
- Что, вообще не был женат?
- Нет, никогда.
- Валь, это подозрительно. Может, с ним что-то не в порядке? Ты проверяла?
- Нет, не проверяла. Но ничего подозрительного не вижу. Сами знаете, как бывает: в молодости не хотел себя связывать, думал, рано ещё, успею, а потом привык, не хочется уже никаких перемен. Ну, вот так и получилось.
- Понятно. Нет, мужик симпатичный, серьёзный. Слушай, а это ты ему сказала продуктов купить?
- Нет, это он сам, я даже и не знала, что он купил.
- Молодец. Правильный мужик. Хозяйственный, понимающий.
- А квартира у него есть? С кем он живёт?
- Квартира есть. Живёт один после смерти мамы, он её очень любил. Она год назад умерла.
- Понятно.
- Слушай, а тут ведь Кирилл приехал, ну, помнишь, ты его видела раза два, он вместе с Мишкой работает. Ну, за столом напротив тебя сидел, в клетчатой рубашке, на тебя всё смотрел.
- А-а-а, - вспомнила Валя, - ну да, видела.
- Так он из-за тебя приехал. Понравилась ты ему. Он всё Мишку про тебя расспрашивал. И к нам прежде чем ехать, всё выяснял, будешь ли ты. А мы тогда и сами не знали, что ты с кавалером приедешь. Он, кстати, вдовец, с квартирой, зарабатывает хорошо. Так что ты можешь конкурс устроить, есть, из кого выбирать.
- Ой, да ладно вам, какой ещё конкурс!..

Женщины собрали яблоки с того дерева, что было пониже, и понесли корзины в дом. По дороге завернули к беседке. Мужики гремели железными листами, о чём-то спорили.
- Пошли, девочки, - сказала хозяйка и сделала большие глаза, - к ним сейчас лучше не лезть.
Но мужчины уже замолчали. С двух сторон на Валю смотрели Саша и Кирилл. Она поставила корзину на перила беседки.
- Яблочка? Угощайтесь, ребята! Очень сладкие.
И, взяв лежащее сверху самое крупное, на раскрытой ладошке протянула его Саше. Он взял и, глядя ей в глаза, с хрустом, брызнув соком из-под лопнувшей кожицы, откусил сразу половину. Очень аппетитно и с удовольствием. И другие мужчины потянулись к корзине и захрустели яблоками.
- Ладно, мужики, перекур. - Сказал Михаил. - Мы уже всё рассчитали, разметили, спасибо Сане, укладываемся в то, что имеем. Сейчас раскроим да и начнём, помолясь.
- Может, вам воды принести? Или квасу? - спросила Валя.
- Кваску бы хорошо, - согласился Михаил, - спасибо, Валюш.
- Газированной? - спросила Валя у Саши, и он обрадованно покивал головой.
Она принесла несколько бутылок с водой и квасом, пластиковые стаканы и тихонько сказала, кивнув на две высокие стремянки:
- Саша, вы, может, не лезьте на самый верх?
- Не полезем, Валюш, - ответил за него Михаил, - куда нам на крышу лезть. У нас вон молодые есть. Им в охотку. А мы снизу подавать будем. Ну, и руководить, конечно. - Он засмеялся. - Не волнуйся, побережём твоего Саню.

Кирилл, который по возрасту был ближе к «старикам», с насупленным видом налил себе квасу, выпил и полез вместе с сыном и племянником хозяев наверх.

Женщины, оживлённо болтая, накрывали на террасе длинный стол. В большом контейнере ждал своего часа замаринованный шашлык.  Хозяйка сходила на огород, принесла корзинку разной зелени.

- Так, ну пора уже мангал разжигать и шашлык нанизывать. Кого к мангалу приставим? Мишка не может. Он там кровельными работами руководит. Ладно, я к ним схожу, поговорю. А вы тут шашлыком пока займитесь. Валюш, вот шампуры.
Через некоторое время хозяйка вернулась.
- Бригадир откомандировал к мангалу Сашу твоего. А за ним Кирилл увязался. Они там уже спорят, использовать жидкость для розжига или так растапливать. Там дровишки специально отложены, яблоневые, ольховые, берёзовые.
- Я бы не использовала розжиг, - сказала Валя, - не люблю химию, и время есть, чтобы нормальными дровами протопить.
- Вот и Саша так говорит. А Кирилл ни в какую, сейчас говорит, плеснём, такое пламя будет!
В кухню вошёл Саша. Посмотрел на первый нанизанный шампур.
- Вот такие крупные куски лучше разрезать. И обязательно поперёк волокон. - Он ловко снял мясо, разрезал, показал. - Чтобы куски были более-менее одинаковые, вот, смотрите, размером примерно со спичечный коробок.
- Хорошо, - казала Валя и стала разрезать большие куски, которых было много, так, как сказал Саша.
А он обратился к хозяйке:
- Михаил сказал взять бутылку вина, начатую, сухое, он сказал, в баре стоит, которое открывали, когда ваш сын с друзьями приезжал в августе. Шашлык сбрызгивать.
- Да, поняла, сейчас.
Хозяйка принесла початую бутылку.
Мясо уже было всё аккуратно порезано, насажено на шампуры и уложено на большой поднос. Валя собиралась нести его к мангалу. В кухню вошла сноха хозяйки и сказала:
- Ой, там мужики у мангала ругаются!
- Это Кирилл с Александром! - всплеснула руками хозяйка, вскочила и выбежала за дверь. Валя, прихватив поднос с шашлыком — за ней.

Мангал был ещё не протоплен, Саша, испытывая сильную неловкость, виновато смотрел на Валю и на хозяйку. Он хорошо умел и растапливать мангал, и жарить шашлык и давно уже всё бы это сделал, правильно и аккуратно, но ему мешал Кирилл. Он, видимо, на правах человека, бывавшего в этом доме ранее, взялся командовать Сашей, появившимся здесь впервые. Сначала он завёл спор о розжиге, причём спор этот до сих пор ничем не кончился, а за это время небольшие яблоневые и ольховые чурбачки уже прогорели бы безо всяких стимуляторов. А когда Саша принёс из дома бутылку вина, Кирилл завёл новый спор — чем сбрызгивать шашлык. Он утверждал, что лучше всего водой. Саша сказал: хозяин велел вином. Вот этим. И хотел спокойно и привычно заниматься огнём и мясом, но Кирилл махал руками, что-то доказывал на повышенных тонах и буквально оттеснял Сашу от мангала. Не драться же с ним.

Хозяйка, сразу понявшая, в чём тут дело, побежала к мужу.

- Мужики, ну вы чего? Там уж стол накрыт, водка греется, а у вас ещё конь не валялся! Вон, Валюшка уж и мясо принесла, а у вас жару нет! Вот, правда, у семи нянек… Кирюх, ты вообще тут чего делаешь? Давай на беседку, там рук не хватает. А здесь Саня с Валюшкой справятся.

Кирилл недовольно посмотрел на хозяина, совсем уж недобро на Сашу, с независимым видом на Валю — мол, не очень-то и хотелось — и ушёл. Саша расторопно занялся мангалом.

- Уголь вон, в мешке, под столом, - сказал Михаил и тоже ушёл.

Валя и Саша остались одни. Моментально стало тихо и спокойно. Они слаженно и с полным взаимопониманием протопили мангал, удобно разложили то, что понадобится, чтобы всё было под рукой. Валя хорошо ориентировалась, где что лежит, и сразу поняла, что Саше эта работа привычна, он знает, что делает, и делает с удовольствием, и не вмешивалась в процесс, но охотно выполняла его мелкие просьбы.

Мясо уже было практически готово, каждый кусок словно облит глянцевой коричневой корочкой, и пахло упоительно. Саша всё-таки ещё разок его перевернул, доводя до полного совершенства, и стал укладывать на поднос, вымытый Валей и высушенный солнышком.

Вдвоём — впереди Саша с подносом в руках, на котором была внушительная гора шашлыка, за ним улыбающаяся Валя в качестве почётного эскорта — они вошли на террасу, где были встречены радостными криками собравшихся за столом проголодавшихся гостей и сфотографированы хозяйкой. Она сразу переслала фото Вале, а та — Саше. Оба снимка получились очень удачными, Валя и Саша были на них такими счастливыми и чем-то похожими, и все трое, включая шашлык, - красивыми. Они переглянулись, не сдерживая улыбок — это были их первые совместные фото, до этого они почему-то не фотографировались.

Шашлык удался на славу, все ели и нахваливали. Кирилл, сидящий напротив, единственный за столом выглядел недовольным, первым, не дожидаясь остальных, махнул рюмку водки, куснул шашлык и сказал, что мясо кисловато. Потому что поливали вином. А надо водой.

После обеда, случайно оказавшись рядом с Сашей на кухне, куда сносили грязную посуду, хозяйка сказала:
- Саша, вы извините за Кирилла. Он вообще-то нормальный мужик. Но он у нас как-то был и видел Валюшку, и она ему понравилась, и сегодня он приехал в надежде её встретить, а она с кавалером. И сразу видно, что у вас всё серьёзно. Вот он и бесится. Он вообще такой… вспыльчивый.

Саше стало жарко. Сестре, близкому для Валечки человеку, видно, что у них всё серьёзно. У них всё серьёзно! Про себя он давно уже знал, что у него-то точно серьёзно. Может, первый раз в жизни. И со стороны видно. А… у Вали? Он надеялся, что  у неё тоже. Но тут, оказывается, есть ещё Кирилл, который имеет какие-то виды на его Валечку. Получается, у него есть соперник, а у Вали — выбор. Саша не мог не признать, что Кирилл помоложе, постройней, и волос на голове у него погуще. Правда, он вздорный какой-то и за обедом выпил больше, чем остальные, и снова затеял спор из-за какого-то пустяка. Правда, уже не с Сашей. Сам Саша выпил неполный бокал красного сухого под шашлык, и всё. Завтра вечером ехать на машине в Москву, да и не склонен он к обильным возлияниям. И Саша с юношеским злорадством отметил про себя, что, выпив, Кирилл сильно раскраснелся, стал говорить очень громко и неразборчиво, и на лице его отчётливо прорезались морщины, что его отнюдь не красило. Саша чувствовал, что Кирилл не может нравиться Вале, всё-таки он её уже достаточно хорошо знал. Однако, рисковать нельзя, мало ли как бывает. И машина у этого Кирилла лучше, и зубы свои…

До темноты мужчины успели практически закончить с беседкой, остались сущие пустяки, завтра с утречка всё доделают, работы на час. Михаил занялся баней. Решили сначала попариться, а потом ужинать. Из женщин никто не выразил желания идти в баню, они неспешно занялись хозяйством, с разговорами, смехом, под включенный телевизор. Саше тоже решил отказаться от бани, ему не хотелось париться и мыться вместе с Кириллом. Но Кирилл заснул на кухонном диване, и безуспешно пытавшийся его разбудить Михаил вместе с сыном оттащили подвыпившего гостя в расположенный рядом чуланчик, где сгрузили на старый топчан, разули и прикрыли пледом. И Саша с удовольствием пошёл в баню вместе с остальными мужиками, которые все были ему симпатичны.

Кирилл проснулся во время ужина, попросил у хозяйки извинения за то, что «расклеился» и пошёл в душ. Вышел освежённый, сел за стол, выпил стопку водки и плотно поел, после чего и выглядел, и вёл себя прилично.

Зашёл разговор о каких-то знакомых хозяевам супругах, которые разводятся из-за того, что жена постоянно проверяла карманы мужа, телефон, ноутбук, пока он всё это не запаролил, кроме карманов, разумеется, что окончательно убедило её в том, что ему есть, что скрывать.
- Ну, вот не понимаю, зачем лазила? Что она там хотела найти? И что собиралась делать в случае, если найдёт? Разводиться? Ну, и развелась бы сразу, без этих обысков и подозрений.
- А может, не хотела разводиться, а хотела потом всю жизнь мужа носом тыкать, если бы что-нибудь нашла.
- Вообще не представляю, как можно влезть в чужой карман или телефон.
- Ну, она, наверное, считала, что, раз мужнино, значит, вроде как общее.
- Да? А то, что её — это тоже общее? Вряд ли она разрешала мужу свой телефон проверять.
- А помните, как Валюшка права мужа выстирала в стиральной машине?
- Да уж! И десятку, советскую ещё, и тысячу, уже теперешнюю.
Валя засмеялась.
- И ещё квитанции какие-то. Я ему всегда напоминала: кладёшь вещь в стирку, проверь сам все карманы. Я не в свой карман залезть просто не могу. Не могу и не хочу. Если что-то лежит в корзине для стирки, значит, всё проверено хозяином и можно спокойно стирать. А он забывал, говорил: ну, ты сама проверь, вдруг там что осталось. А я говорю: не могу. Ни карманы проверять, ни письмо чужое прочитать, ни в телефон чей-то влезть. Зачем я буду себя ломать? Один раз, правда, ветровку его взяла в руки, чувствую, в кармане на молнии что-то твёрдое. Пошла к нему, говорю, посмотри, что там? Оказалось, паспорт. Повезло, не постирали!
- А если бы мужа дома не было? - с интересом спросил Кирилл.
- Отложила бы в сторону до его возвращения, или ветровку, или всю стирку, - спокойно сказала Валя. - Муж давно как-то рассказывал: на работе зашёл разговор на эту тему, он говорит, а моя жена никогда ничего не проверяет, никуда не лазит. Сослуживец один сказал с таким пренебрежением: мол, дрессура! Муж говорит: да нет. Нашёл такую. - И, словно извиняясь, призналась: - Ничего не могу с собой поделать.
- И не надо тебе ничего с собой делать! - решительно сказал Михаил. - Я вот насмотрелся на некоторых, это ж хуже нет, когда тебя всё время в чём-то подозревают и вечно проверяют. Правда, мать?
- Правда, - подтвердила хозяйка и улыбнулась.

После ужина женщины стали наводить порядок, мужчины ушли в большую комнату, на диваны, к телевизору. Саша вызвался помочь носить посуду с террасы в кухню. Тут же свои услуги предложил и Кирилл.
- Нет-нет! - отказалась Валя, - идите, отдыхайте, спасибо, мы сами. Вы и так наработались за день. Беседка, шашлык, баня, ужин. Хватит с вас на сегодня. Теперь отдых!
- Да ладно, - возразила сноха хозяйки, - пусть помогут, там посуды гора.
- Не надо, - поддержала Валю сестра, - пусть идут отдыхают.
- Вдруг война, а мужик не отдохнувший? - засмеялась Валя. - Идите, ребята, спасибо вам.
- Любите мужчин? - недоверчиво спросил Кирилл.
- Люблю. - Улыбнулась Валя. - Мужчин, мальчишек, стариков. А так же котов и собак тоже мужского пола.

Когда женщины закончили уборку и пришли в комнату, там царила идиллическая картина: мужчины вольготно расположились на диванах и креслах, лениво переговаривались, Михаил с Сашей играли в шахматы. По телевизору что-то пели. «Девочки» тоже сели, с  наслаждением откинулись на спинки мягкой мебели.

Валя смотрела на Сашу. Она в первый раз видела его в домашней обстановке. Какой он спокойный, уютный, милый и… красивый. Саша почувствовал её взгляд, повернул голову, улыбнулся. Сестра заметила, обняла Валю за плечи и, смеясь, прижала к себе. Валя засмущалась.

Тут Кирилл поднялся из кресла, подошёл к дивану, остановился напротив Вали и, протянув ей руку, сказал:
- Давайте потанцуем!
Это было так неожиданно и неуместно, что Валя на секунду растерялась, а остальные все  посмотрели на них. Саша сжал в руках Мишиного ферзя и весь напрягся, готовый вскочить.
- Извините, я не хочу танцевать, - спокойно сказала Валя, и её интонация намекала на продолжение фразы: с вами.
- Жаль. - Бросил Кирилл и вернулся в своё кресло, а Валя прижалась к сестре.

Следующий день тоже выдался тёплым и солнечным. Мужчины закончили беседку, поставили на ней длинный крепкий стол и две широкие удобные лавки и обедать решили на свежем воздухе.

На обед жарили на решётке куриные крылышки, колбаски и шпикачки. На эту работу Михаил сразу назначил Сашу, как уже хорошо себя зарекомендовавшего, и в помощники к нему — Валю.

Остальным было предложено на выбор ещё два дачных дела: собрать яблоки с последней, высокой яблони и выкорчевать большой старый пень. Кирилл выбрал пень и, словно вымещая на нём злость, ожесточённо рубил его корни, раскачивал, тянул, раздражённо командуя двумя другими мужиками, окапывавшими этот пень по кругу.

Женщинам хозяйка показала грядки, на которых ещё оставалась кое-какая зелень, морковь, редька, свёкла и сказала нарвать кому что надо. Потом они разобрали яблоки, и каждому уезжающему гостю был вручен пакет душистых осенних яблок.

Кирилл уехал первый, почти сразу после обеда. Принял душ, надел чистую рубашку, лёгкую ветровку, причесал мокрые волосы и этаким щёголем предложил Вале ехать в город с ним. Сказано это было на кухне, в присутствии нескольких человек, включая Сашу. Он молчал, тяжёлым взглядом посмотрев на беспардонного Кирилла, остальные ощутили некоторую неловкость. Мягкой и неконфликтной Вале, видимо, надоели эти демонстративные поползновения в её сторону, и она твёрдо сказала:
- Нет. Мы приехали с Александром. С ним вместе и уедем. До свидания.
- Вы вместе? - с какой-то странной интонацией протянул Кирилл. - Вы пара, что ли?
- Пара. - Спокойно подтвердила Валя.
Сашу обдало жаром.
- Ну, как знаете, - бросил Кирилл и вышел.
Через несколько минут за воротами взвизгнули тормоза, взревел мотор, и его машина унеслась прочь по тихой деревенской улице.

Саше требовалось побыть одному, осознать то, что сказала Валя, и успокоиться. Он ушёл в сад и стал засыпать и заравнивать яму из-под пня.

Валя сказала, что они - пара. Сказала при всех. При своих родственниках. И при нём, при Саше. Валя, насколько Саша уже успел понять, не такой человек, чтобы разбрасываться такими признаниями. Значит…

Ему стало так хорошо, так легко и радостно, что он играючи, словно танцуя в паре с лопатой, аккуратно засыпал развороченную яму, утоптал, сделал сверху холмик, учитывая оседание, и отволок пень с растопыренными корнями к кострищу.

Вспомнилось из Маяковского:

Любить — это значит: в глубь двора
вбежать и до ночи грачьей,
блестя топором, рубить дрова,
силой своей играючи.

Любить? Саше внезапно стало всё ясно и понятно. Про себя. И тревожно. Конечно, Валя сама признала, что они пара, но что из этого следует? С её стороны? А вокруг неё ведь ещё вьётся коварным змеем этот противный Кирилл. То есть, это он ему, Саше, противен. А Вале? Она же не могла не заметить, что Кирилл выглядит моложе и спортивней, и одежда сидит на нём лучше, да и обеспечен он, судя по всему, хорошо. В Саше ожил первобытный инстинкт охотника, который заметил, что на добычу, которую он уже считал своей, нацелился ещё кто-то. Он как будто весь подобрался, подтянулся, ощутил, как налились силой и упругостью все мышцы и как ожила в душе давно не тронутая туго натянутая струна.

На террасе он встретил Валю, которая укладывала свою сумку. На столе стояла разная еда. Она посмотрела на него и сразу заметила в нём какую-то перемену.
- Саша, - сказала она, - может, будем собираться потихоньку, хотелось бы засветло домой вернуться. Вы как? Может, перекусите перед дорогой? Давайте, я вам чаю сделаю?
- Спасибо. - С чувством сказал Саша и показал свои руки. - Сейчас, я только быстро в душ и приду, хорошо?
- Да, конечно. Я вас жду.

Саша плескался, фыркал и, улыбаясь от уха до уха, мысленно повторял: я вам чаю сделаю, я вас жду, я вам чаю…

Переоделся, вернулся свежий, радостный, как будто помолодевший. Сел за стол, принял из рук Вали чашку чаю — зелёного, крепкого, без сахара, она, оказывается, заметила и запомнила, какой он любит. Он с удовольствием съел два пирожка, несколько ломтиков обжаренного картофеля с малосольным огурцом и домашней баклажанной икрой, подсунутый Валей бутерброд с ветчиной.

Пришла хозяйка.

- Валюш, ты извини, я не знала, как вам яблоки - вместе, раздельно? Короче, я вам приготовила один пакет. Зато большой! - и она протянула его почему-то Саше, уже допившему чай.
Он принял, вдохнул тонкий, пронзительный аромат и зажмурился от удовольствия.
- М-м-м!.. Запах детства!
- Ешьте на здоровье!

На выезде из деревни Саша неожиданно съехал на небольшую лужайку и заглушил мотор. Валя молча смотрела на него. Не задавала никаких вопросов. В её взгляде Саша увидел ожидание и поощрение. Он протянул ей руку, и она, как-то смешно, по-детски заглянув в его ладонь, дала ему свою. Он поднёс её к губам и поцеловал.
- Валечка, - сказал он, и голос его дрогнул, - вы мне нравитесь. Очень.
- Саша…
- Вы мне нравитесь, - словно разбегаясь заново для прыжка, повторил Саша, - вы мне дороги, вы для меня… - он запнулся, не в силах подобрать подходящих слов, и, очертя голову, выпалил главное: - Будьте моей женой!
- Саша…
- Валечка, я люблю вас! Мне кажется, я до вас и не любил никого по-настоящему. Я хочу жениться на вас, чтобы мы всегда были вместе. Я хочу быть для вас хорошим мужем. Я сделаю всё, чтобы вы никогда не пожалели, что доверились мне. Правда, у меня мало опыта… Но ведь вы подскажете?.. Валечка?.. - взмолился он, ища на её ласково улыбающемся лице с ямочками на щеках хоть какой-то намёк на положительный ответ. И в изнеможении замолчал.
- Саща… - нежно повторила Валя. - Ну, конечно, подскажу.
- Спасибо, - машинально отозвался Саша. И встревоженно уточнил: - Вы согласны? Я хочу, чтобы у нас всё было серьёзно, правильно, а не как теперь… понимаете? И чтобы навсегда.
- Понимаю. - Ответила Валя и легонько сжала его руку. И неожиданно спросила: - Как вы считаете, может, нам пора уже перейти на «ты»? Раз уж мы теперь жених и невеста?
- Кто... мы? - растерялся Саша.
- Ну, если вы сделали мне предложение… Вы ведь сделали мне предложение руки и сердца? Позвали замуж? - уточнила она, и Саша энергично покивал головой. - Ну, вот, если вы сделали мне предложение, а я его приняла, то мы теперь жених и невеста. До тех пор, пока не поженимся, - смеясь глазами, объяснила Валя.
- Постойте, я не понял… Так вы согласны? Быть моей женой?
- Согласна. - Просто ответила Валя и погладила его по щеке, легко коснувшись большим пальцем уголка губ, на что туго натянутая струна в его душе отозвалась чистым, сильным, зовущим звоном, разлившимся по всему телу.

Всю дорогу до города они, смеясь, перебирали общие воспоминания, которых за прошедшие несколько месяцев накопилось немало.
- А помнишь, возле метро маленький рыночек был, и ты хотел купить мне цветы?
- А ты сказала: не надо цветы, хочу клубники!
- Да, а ты купил и клубнику, и цветы!
- Да, я хотел купить розы, а ты сказала, что хочешь пионы, что ты вообще любишь сезонные цветы.
- Запомнил?
- Конечно!
- А потом ты помыл клубнику газированной водой из бутылки, и мы ели её на скамейке в парке. А помнишь, на буккроссинге ты книгу нашёл, старую, «Два капитана»? А я посмотрела и говорю, что у меня есть точно такое же издание. И ты эту книгу взял.
- Да, я этим романом в школе зачитывался, несколько раз в библиотеке брал, хотел купить, но она мне нигде не попадалась, а с тобой заглянули, и пожалуйста! Я домой как вернулся, сразу её читать стал.
- И я тем же вечером достала из шкафа и стала перечитывать.
- А как к нам в парке девочка подошла и попросила резиночку подержать, чтобы она попрыгала, а то ей не с кем было?
- Да, и мы с тобой стояли, эту резиночку держали, а она прыгала и нам объясняла про фигуры, про уровни и всё время подходила и её повыше поднимала.
- Я первый раз участвовал в этой игре, очень интересно, в наше детство так не прыгали. И девочка такая милая была. Я очень рад, что мы ей помогли, дали возможность попрыгать.
- Да, в наше детство прыгали в «классики» и через скакалку. А помнишь, как у меня на босоножке ремешок порвался? Хорошо, рядом уличное кафе было, ты меня посадил за столик, кофе с мороженым заказал, а сам помчался с босоножкой ремонтную мастерскую искать. И вернулся быстро.
- Да, я немножко знаю этот район и приблизительно помнил, где там была мастерская. Повезло, она оказалась на том же месте.
- А я сидела, босую ногу под стул прятала. Как цапля. Думаю, куда побежал, где он будет мастерскую искать, может, я бы лучше так дошлёпала.
- А помнишь, в первый день, на качелях-лодочке? Ты была в платье таком красивом, голубом, оно развевалось и немножко просвечивало, и ты раскачивалась так сильно и жмурилась…
- Ой, я с таким удовольствием качалась, только всё боялась, как бы ветер подол вверх не поднял, и поправить нельзя, руки не отпустишь. И меня солнце слепило, я тебя почти не видела, только силуэт.
- Солнышко в глазки…

Они уже въехали в Москву и направлялись к Валиному дому. Саше мучительно не хотелось расставаться, и он даже подумывал пригласить её к себе, но вспомнил, что окна и полы не мыты, холодильник практически пустой, и, собираясь утром в поездку, он разбросал вещи. Разговор смолк, сменившись какой-то неловкостью.

Саша остановился у подъезда.
- Вон, на парковке два свободных места есть, - сказала Валя.
Саша с удивлением посмотрел на неё и молча припарковался. Вышли из машины, Саша вытащил с заднего сиденья Валину сумку.
- И свою доставай, - подсказала Валя, - вещи надо разобрать, постирать.
Саша, плохо осознавая происходящее, стоял с двумя сумками в руках.
- Пошли, - сказала Валя и достала из кармана ключи.
- Куда? - глупо спросил Саша.
- Ко мне. - И, глядя в его большие изумлённые глаза, она объяснила: - У нас же один пакет яблок. Общий. - И подозрительно спросила: - Или ты хочешь их поделить?
Глаза её искрились смехом, на щеках играли ямочки. У Саши голова шла кругом.
- Нет, не хочу! - испуганно отмёл он нелепое предположение.
- А ты шарлотку любишь?
- Люблю. Мама пекла.
- А яблочный компот?
- Тоже люблю. - Осторожно признался Саша.
- Тогда пошли! - просто сказала Валя и открыла дверь.

Саша позвонил Виктору, предложил встретиться. Витёк пришёл с бутылкой. На всякий случай. В доме у Саши было убрано, чисто, даже уютно. Не как при маме, но всё-таки. Витёк аж присвистнул.
- Сашок, это ты сам такой марафет навёл или службу вызывал?
- Сам.
- Молоток. - Оценил друг. - Слушай, я тут принёс…
- Погоди. Сейчас не до этого. У меня для тебя новость.
- Хорошая? - с надеждой спросил Витёк.
- Хорошая. - Успокоил Саша и без всяких предисловий сообщил: - Я женюсь. Ты будешь моим свидетелем. Ведь будешь?
- Буду. - Ошарашенно подтвердил Витёк. - Во дела! А на ком?
- На Вале.
- Здорово! Нет, правда! Я очень рад за вас! И что, вот прямо регистрироваться в ЗАГСе будете?
- Ну да, как положено. Заявление уже подали. Свадьба через два месяца, десятого. Да я тебе потом приглашение вручу, когда напечатают, там и дата, и адрес, и время, всё будет.
- Дела-а-а-а… - покрутил головой старый друг. - Молодец ты, Сашка! Завидую, честное слово!
- А у вас с Верой как?
- Да, блин!.. Всё вроде хорошо было. А потом… Я ведь ей тоже предложение сделал. Думал, всё уже на мази. А она…
- Что?
- Засмеялась. Говорит: замуж? Я там уже была. Мне не понравилось.
- Отказала? - ужаснулся Саша, испытывая к другу глубокое сочувствие.
- Угу. Говорит, если хочешь, давай встречаться так, пока не надоест. А потом разбежимся, и всё. Без обид.
- Ничего себе! - поразился Саша. - И что?
- Разбежались уже, - грустно сказал Витёк. - Мне как-то сразу и надоело. После таких слов. Я же по-настоящему хотел. Ну, ты знаешь.
- Да… - расстроился Саша, и ему стало неловко перед другом за своё счастье. - Ну, бабы!.. Ну, времена настали! Ты чего там говорил? Принёс? Тащи!

И полез в буфет за стопками.

                15.08.2024