Рассказ 15. Кузьмич

Я хочу рассказать о встречи с одним пенсионером, все звали его просто по отчеству Кузьмичом и дорабатывал он свой большой жизненный стаж на водоканале сторожем и было это в 2004 году.
В то время я как-то взялся за ум и перестал так жестоко прожигать свою жизнь убивая себя наркотиками и алкоголем.  Устроился на работу в наше городское управление коммунальным хозяйством – УКХ слесарем-ремонтником. Как раз в тот момент шло разделение объектов на «комбинатовские» и городские и второй подъём питьевой воды перешёл в ведение УКХ, а первый подъём качал техническую воду с реки Урал на металлургический комбинат ОХМК для охлаждения доменных печей, так и остался во владении комбината. Вот так и получился новый объект со старыми рабочими. Нас вновь устроившихся на работу расположили на территории принадлежавшей ранее комбинату, а работников с комбината пенсионеров и ещё некоторых действительно грамотных специалистов перевели в УКХ на более низкую оплату по каким-то видимо своим соображениям. И все мы начали знакомится и друг с другом, и конечно со своей новой работой и обязанностями.
Мне моя новая работа очень понравилась! В ней я увидел одни плюсы и даже относительно маленькая зарплата в сравнении с «комбинатовской» меня не смутила.
А плюсы были вот какие. Во-первых, водяные скважины, которые качали воду на город были расположены вдоль берегов Урала при чем на правом берегу было десять скважин, а на левом (а он отошёл к Казахстану и считался заграницей) осталось ещё около сорока скважин которые мы должны были обслуживать. А это получается, что я пять дней в неделю провожу на природе купаясь и загорая.
Во-вторых, это правило перешло к нам с комбината – на ремонт одной скважины давалась неделя, хотя по факту её можно было отремонтировать за три дня. Но неделя — это самый оптимальный вариант наверно потому, что нас особо никто не контролировал и работали мы в день около трёх – четырёх часов, а остальное время было свободным, хочешь купайся, хочешь рыбу лови, а хочешь грибы собирай.  Но меня лично привлекал опустевший без людей левый берег Урала тем, что там остались бескрайние поля, которые заросли коноплёй. При Советском Союзе эти земли принадлежали совхозам-миллионерам и выращивали на них кукурузу и подсолнухи, картошку и свеклу, морковь и капусту, а как развалился «совок» так все эти бескрайние поля опустели и очень быстро заросли дикой коноплёй. А моё юношество в 90-е годы как раз и начиналось с регулярного посещения этих полей в целях добычи лёгкого кайфа. И вот теперь в процессе своей работы я снова стал постоянным завсегдатаем этого конопляного моря с целью накурится и повалять дурака, проводя время за игрой в карты хихикая и дурачась с коллегами единомышленниками-«кайфожёрами» которым тоже было не чуждо посещение этого конопляного царства.
В-третьих, там на левом берегу осталось много не вывезенного металла, и мы всей бригадой в свободное время занимались сбором металлолома, который при советском союзе скапливался вокруг скважин годами и теперь мы техникой вырывали его из цепких лап земли и кореньев, краном грузили на машины и потихоньку вывозили его на территорию России сдавали   в приёмки получая неплохие деньги и этим компенсировали свои маленькие зарплаты.
Ну и в-четвёртых я жил с родителями и питался и одевался, особо не задумываясь о том, что на свои жалкие копейки, которые доходили до матери, я бы конечно не смог прожить так как это получалось у меня живя под кровом родительского дома.
В общем даже по трём этим пунктам для читателя станет понятно, что образ жизни я вёл по большей части паразитический и разрушительный нежели созидательный для моего 27-ми летнего возраста. Работу по легче и по меньше, денег по больше и только отдых и беспрерывный кайф от употребления всякой отравы. У меня была ещё машина, старенькие битые жигули шестой модели «шестёрка» в простонародье и эта машина служила мне тем чтобы на ней заработать «лёгкие» деньги и потратить их на свои непрекращающееся удовольствия. В те года машины желательно было ставить или на стоянку, или в гараж, так как очень легко можно было проснуться и увидеть своего железного коня или без колёс, или с разбитым стеклом и без магнитолы ну или можно было его совсем не увидеть такие были времена. Здесь был ещё и пятый плюс для меня и заключался он в том, что машину я оставлял на 2-ом подъёме там, где и работал. За стоянку нужно было платить, а там приехал вечером оставил машину и всё- она была на закрытой для посторонних территории и стоять она могла там сколько угодно, никто не выгонял и денег за стоянку не спрашивали, в общем одни сплошные плюсы.
И вот на наш участок переводом с комбината пришёл один дедушка, ему было уже за шестьдесят и его видимо за долгий честный и самоотверженный труд не отправили на пенсию, а дали возможность работать доколе носят ноги. И стал он у нас работать инструментальщиком, а по совместительству сторожем. Это был порядочный не испорченный жизнью человек не пьющий не курящий и не ругающийся матом. Наоборот он был тихий не разговорчивый и одевался как на агитационных плакатах советских лет, серый рабочий халат и тюбетейка с петелькой на макушки ему ещё не хватало квадратных защитных очков для сто процентного сходства, но видимо для теперешней работы они ему были не нужны, а на прошлой Кузьмич всю жизнь проработал токарем и видимо не снимал их даже когда уезжал домой. Ездил он кстати на стареньком москвиче красного цвета и скорее всего эта была его первая и единственная машина. Его москвич был в идеальном состоянии хотя по возрасту наверно был чуть моложе самого Кузьмича. Вообще Кузьмич был не заметен среди вечно галдящей бригады, он как серенькая тень заходил в слесарку что-то брал и снова незаметно исчезал. Расскажу один случай. В один день ко мне подходит неизменный «друган» и «поддельник» по работе Вован и зовёт меня на разговор. По виду вижу, что он что-то нашёл или придумал что вывезти, в основном это бывал цветмет. Но Вован говорит: «Прикинь, Кузьмич нашёл где-то древнею задвижку на 150 и решил её отреставрировать, а она неподъёмная!» Он попросил меня помочь затащить её к нему в инструменталку, я подхожу, а она зелёного цвета! Само собой, я по ней по шоркал электродом, а она блестит! Прикинь Макс она бронзовая! Дальше мне говорить было не нужно. Мы с Вованычем пошли в склад, нашли старую чугунную задвижку на 150 и потащили её в инструменталку на ревизию к Кузьмичу, а его находку затащили в кусты. Позже  вечером, когда все разъехались по домам загрузили «наш подарок» в багажник моей шестёрки, у машины аж морда  задралась а зад просел от веса и повезли её в пункт приёма цветника и неплохо заработали на этой находке. А Кузьмич сделал доброе дело и «отревизировал» старую задвижку, наверно сам не поняв какую ценную находку он нам доверил донести, мы и до несли её только в другую сторону. И вот таким был Кузьмич работником без дела не сидел, вечно что-то крутил, пилил или красил. У него была одна привычка которую он видимо не замечал, он машинально что-то перебирал в руках или болтик, или гвоздь  но в руках у него всегда был какой-нибудь небольшой предмет, с которым он не расставался, а всё время крутил его пальцами. Я был уверен, что это просто проявление какого-то нервоза и так он себя успокаивал, ну каждый по-разному себя умеет успокаивать. Кто-то любит щёлкать пузырчатую плёнку, кто-то крутить чётки или браслетики в руках, а вот Кузьмич любит крутить болтики и так себя успокаивал.
И вот однажды поздно вечером я приехал на 2-ой подъём чтобы оставить машину. По сигналил и жду, когда в свете фар появятся чьи-то ноги за воротами и сторож откроет замок. Наконец ворота распахнулись, и заезжая я увидел с боку в темноте сгорбленную фигурку Кузьмича. Поставив машину, я пошёл на выход, а Кузьмич стоял у калитки ждал, когда я пройду и задумчиво что-то точил в своих не успокаивающихся руках. Звук стоял металлический, я не вытерпел и спросил: «Кузьмич, что ты всё время крутишь в руках?»  Он показал, и я увидел в его руках напильник и обыкновенный болт. Я спросил: «Зачем ты точишь его?»  И Кузьмич тихо с грустью в голосе сказал: «Максим, я всю свою жизнь проработал токарем и сейчас я не могу без своего станка!» И в его голосе было столько искренней тоски что я аж остановился и от удивления расширил глаза. Знаете, маленького ребёнка можно успокоить и пообещать ему другую игрушку, а вот старенького ребёнка как успокоить!? Для Кузьмича вся его жизнь была работа, такое уж было воспитание в Советском Союзе, и теперь, когда уже пора на заслуженный покой его запрограммированный ум и тело не могли успокоиться!  Кузьмич просто должен был что-то делать чтобы понимать, что он жив! По его возрасту ему уже нельзя было стоять у станка, а не работать он просто не мог! Вот и ходил и потихоньку точил напильником всякие железяки тем самым успокаивая свои неугомонные руки. Это было для меня что-то новое и даже сверх естественное! Такого я ещё не видел! Вы представляете меня и мой подход к работе, работать по меньше и работу по легче! В 90-е года меня жизнь учила так, а тут полная противоположность! Я обнял его сгорбленную фигурку и прижал к себе желая успокоить как ребёнка! Его тоска по работе до такой степени передалась мне, что я запомнил его рассказ на всю жизнь! И сейчас я решил написать о токаре Кузьмиче, чтобы увековечить в истории   школу жизни, в которой учили быть преданными своему делу до мозга костей.  Прошло уже 20 лет, и я не знаю жив ли теперь Кузьмич ведь тогда ему было уже за шестьдесят. Но даже если и нет, то другие люди теперь узнают, что был такой токарь Кузьмич и помянут его добрым словом.