История английской литературы

Майкл Александр

«Литература» — это слово с качественным подтекстом, а не просто нейтральный термин для написания в вторичных текстах в целом. Без этого подтекста и без веры со стороны автора в то, что некоторые качества литературы лучше всего ценятся, когда она представлена ;;в том порядке, в котором она появилась, в литературной истории было бы мало смысла. Эта попытка представить наиболее памятное английское произведение в понятной исторической перспективе предлагается в качестве помощи общественному пониманию. Предполагается, что читатель будет любить литературу и будет проявлять к ней любопытство. Также предполагается, что он или она захочет узнать в основном о таких произведениях, как «Король Лир» Шекспира и «Путешествия Гулливера» Свифта, поэмы Чосера, Мильтона и Т. С. Элиота, а также романы Остин и Диккенса. Таким образом, на этих страницах больше места, чем второстепенное; а второстепенная литература заслуживает больше внимания, чем письмо, более сильное по социальной, культурной или исторической значимости, чем по литературному интересу.

История литературы
История литературы может быть полезной и становится все более необходимой. Ученые специализируются в отдельных областях, преподаватели английского языка преподают отдельные произведения. Более крупные повествования теряются; перспектива, предоставляемая общим взглядом, не является широко доступной. Студенты, изучающие английский язык, покидают школу, зная несколько знаковых произведений, но мало что о стране, окружающей их. Им не хотелось бы, чтобы их просили приписать непрочитанного писателя к контексту или, возможно, к одному из столетий между Чосером и настоящим. «Сколько тысяч никогда не слышали имени Сиднея или Спенсера, или их книг!», — писал поэт елизаветинской эпохи Сэмюэл Дэниел.
Эта история предлагает карту тысячам людей, которые сегодня изучают английский язык. Студенты университетов, изучающие английский язык, которые пишут на выпускном экзамене «Чарльз Диккенс был романистом восемнадцатого века», могли бы быть лучше информированы. Читатель этой книги получит представление о том, из чего состоит английская литература, о ее содержании; затем о том, как этот автор или текст соотносится с этим, хронологически и другими способами. Карта также является путешествием, предоставляющим изменяющиеся перспективы отношений письма к его времени, одного литературного произведения к другому и настоящего к прошлому. Помимо удовольствий от открытия и сравнения, история литературы воспитывает чувство пропорции, которое помещает настоящее в перспективу.

Что включено?
Историк литературы старается отдать должное великим вещам в ее традиции, зная лучше, чем кто-либо другой, что классический статус приобретается и может исчезнуть. Что касается самого литературного статуса, из «Беовульфа» ясно, что поэзия занимала высокое место в самом раннем английском мире, о котором мы можем знать. Первое формальное утверждение о классическом потенциале письма на современном европейском языке было сделано около 1307 года итальянским поэтом Данте. Такое утверждение было сделано в отношении английского языка Филиппом Сидни в его «Защите поэзии» (1579), отвечая на нападки на театр. Пуритане закрыли публичные театры в 1642 году. После того, как они были вновь открыты в 1660 году, литература стала играть центральную роль в английской цивилизации. С 1800 года поэты-романтики делали очень большие заявления о ценности поэзии. В конце концов, викторианцы стали изучать английскую литературу наряду с греческой или римской.
У литературы тоже были свои враги. Ранний греческий писатель-философ Платон (ок. 429-347 до н. э.), изгоняя поэтов из своей воображаемой идеальной Республики, признавал их силу. Английские пуритане XVII века, закрывая театры, сделали похожее признание. После 1968 года некоторые французские теоретики утверждали, что критики важнее писателей.
Примерно в то же время некоторые калифорнийские студенты протестовали против того, что в каноне слишком много мертвых белых европейских мужчин.

Традиция или канон?
Канон — это выборка из более крупной литературной традиции. Современная английская литературная традиция восходит к 15 веку, когда шотландские поэты обратились к поэтической традиции во главе с Чосером. По мере развития эпохи Возрождения эту традицию воспевали Сидней, Спенсер, Шекспир, Джонсон, Мильтон и их последователи. Традиция подразумевает участие и общение: она растет и угасает, меняя свой облик каждые несколько поколений. Когда ученые впервые изучили историю английской литературы в 18 веке, они обнаружили, что средневековая фаза была сильнее и продолжительнее, чем предполагалось. В 19 веке роман стал сильнее драмы.
Письмо и литература продолжаются, как и изучение английского языка. Примерно с 1968 года университетские кафедры английского языка стали разнообразнее: литературная традиция должна бороться с идеологией и исследовательскими интересами. Другие произведения на английском языке уже появились: американские, за которыми на некотором расстоянии последовали произведения других бывших колоний. Были обнаружены забытые работы женщин-писательниц. Отрицая литературу, «культурные исследования» обратились к письму, представляющему социологический или психологический интерес, включая журнальные истории, рекламу и ненаписанные «тексты» кино и телевидения. Были предложены специальные курсы для групповых интересов — социальных, сексуальных или расовых. Иерархия литературных родов также была поставлена ;;под сомнение: поэзия и драма давно уже присоединились к художественной литературе, затем появились путевые заметки, затем детские книги и так далее. Однако литературная категория не может быть бесконечно расширена — если продвигаются новые книги, другие должны быть отодвинуты на второй план — и вопросы ценности нельзя игнорировать бесконечно. Несмотря на вызов, диверсификацию и приспособление, знакомые имена по-прежнему находятся в основе того, что изучается в школе, колледже и университете. Студенты должны уметь располагать эти имена в понятном порядке, связанном с литературной и нелитературной историей. Эта книга, будучи историей тринадцати веков английской литературы, касается того, что имеет живую литературную ценность, будь то современная или средневековая.

Приоритеты
Хотя эта история излагает события, насколько это возможно, в хронологическом порядке, ее приоритет скорее литературный, чем исторический.
Шекспир писал, что
«Пока люди умеют читать, а глаза видеть,
Пока живет это, и это дает жизнь тебе».
 Вера в то, что литература переживает обстоятельства своего происхождения, какими бы яркими они ни были, руководит выбором. Бен Джонсон утверждал о Шекспире, что он был «не из века, а на все времена». Эта отличительная черта противоречит историзирующим подходам, которые стремились вернуть литературу в социальные или политические контексты, иногда с интересными результатами. Помимо убеждений и приоритетов, не многие из этих 190 000 слов могут быть посвящены контекстам этих тринадцати столетий. Необходимые контексты литературных текстов указаны кратко и размещены в понятной последовательности. Критические дебаты упоминаются, но история основания также может резюмировать историю романа. Другим приоритетом является то, что литературные тексты должны цитироваться. Однако главным соображением было то, что в первую очередь будут обсуждаться и иллюстрироваться наиболее выдающиеся произведения, которые восхищали или бросали вызов поколениям читателей и оказали влияние на их мышление, воображение или жизнь.
Но кто же главные писатели? История вкуса показывает, что мало имен защищены от забвения. В западной литературе только имена Гомера, Данте и Шекспира являются бесспорными, а первые два на протяжении веков были потеряны для просмотра. Вольтер, король Георг III, Лев Толстой, Г. Б. Шоу и Людвиг Витгенштейн считали Шекспира переоцененным. Тем не менее, с тех пор как в 1660 году вновь открылись театры, у него были зрители, читатели и защитники. Такого постоянного приема не было ни у одного другого англоязычного писателя, даже у Мильтона. Это не потому, что ходить в театр интереснее, чем читать книгу, а потому, что человеческие вкусы непостоянны.
Уильям Блейк и Г. М. Хопкинс остались непризнанными при жизни. И признание не вечно: кто сейчас читает Авраама Коули, самого почитаемого поэта 17-го века, или сэра Чарльза Грандисона, самый почитаемый роман 18-го века?
Горный хребет поэзии от Чосера до Мильтона и Вордсворта не был разрушен временем или расстоянием, хотя лес художественной литературы вырос на промежуточной почве. Репутация прозы кажется менее долговечной: история художественной и нехудожественной прозы показывает целые виды подъемов и падений. Проповедь была мощной и популярной формой со Средних веков до 19 века. В 18 веке эссе стало популярным, но угасло. В 18 веке также любовный роман уступил место роману, и роман стал достойным критического внимания. Только после 1660 года драма стала уважаемой как литература. В 1980-х годах, пока теоретики доказывали, что авторы не имеют значения, литературная биография процветала. Что касается нехудожественной литературы, Нобелевская премия по литературе была присуждена в 1950 году философу Бертрану Расселу, а в 1953 году Уинстону Черчиллю как историку. После этого нехудожественная литература вышла из фокуса литературы или, по крайней мере, ее профессиональных студентов на факультетах английского языка в Британии. Сейчас предпринимаются некоторые попытки обратить это вспять, не всегда на литературных основаниях.

Что такое литература?
Что именно квалифицирует произведение как литературу? На этот вопрос нет единого ответа; рабочее определение предлагается в следующем абзаце. Доктор Джонсон считал, что если произведение было прочитано через сто лет после его появления, оно выдержало испытание временем. Это имеет преимущество простоты. Хотя благоприятные социальные, культурные и академические факторы играют свою роль в том, что Гомер просуществовал двадцать семь столетий, произведение должно обладать необычными достоинствами, чтобы пережить контекст, в котором оно появилось, какими бы важными ни были его связи с этим контекстом. Контексты, предоставляемые учеными — литературный, биографический и исторический (не говоря уже о теоретических) — меняются и варьируются. Таким образом, литературный текст всегда больше, чем его контекст.
Это история литературы, а не введение в литературоведение или историю литературной мысли. Он пытается придерживаться этого кухонного определения как простого правила: достоинство произведения заключается в сочетании литературного искусства и человеческого интереса. Произведение высокого искусства, в котором отсутствует человеческий интерес, умирает. Чтобы человеческий интерес продолжался — а человеческие интересы меняются — язык произведения должен иметь жизнь, а его форма должна нравиться. По общему признанию, такие качества языка и формы легче распознать, чем определить. Распознавание развивается с чтением и с усилением исторического воображения и эстетического и критического суждения. Дальнейшее определение литературы не предпринимается, хотя то, что было сказано выше о «культурных исследованиях», академическом плюрализме и партийности, показывает, что этот вопрос все еще волнует. На практике, хотя ядро ;;подверглось нападкам, было ослаблено и дополнено, оно не было заброшено.
Это история литературы, а не введение в литературоведение и не история литературной мысли. Она пытается придерживаться этого кухонного определения как простого правила: достоинство произведения заключается в сочетании литературного искусства и человеческого интереса. Произведение высокого искусства, в котором отсутствует человеческий интерес, умирает. Чтобы его человеческий интерес продолжался — а человеческие интересы меняются В литературных и культурных исследованиях вопрос литературных достоинств может быть отложен почти на неопределенное время. Но в этой книге предполагается, что существуют порядки достоинств и величин, хотя может быть трудно прийти к согласию по поводу случаев. Было бы несправедливо, например, по отношению к качеству таких писателей, как Фанни Берни или миссис Гаскелл, делать вид, что работа современной писательницы, такой как Пэт Баркер, имеет такие же достоинства. Было бы трудно утверждать, что романтическая миссис Фелиция Хеманс была таким же хорошим поэтом, как Эмили Бронте. И такое особое ходатайство было бы еще более несправедливым по отношению к Джейн Остин или Джулиану из Норвича, мастерам своего дела, независимо от пола или периода. Необходимо различать.
Временные рамки этой истории простираются от времени, когда началась английская письменность, до 680 года, до наших дней, хотя литературная история последних тридцати лет может быть только предварительной. Первым известным поэтом на английском языке был не Джеффри Чосер, который умер в 1400 году, а Кэдмон, который умер до 700 года. Однотомная история такой большой территории — это не обзор, а серия карт и проекций. Эти проекции, какими бы ясными они ни были, не рассказывают всю историю. Необходимо выбрать авторов и их главные произведения. Если обсуждение должно выйти за рамки критических предварительных замечаний, такие великие авторы, как Джонатан Свифт, могут быть представлены одной книгой. Половина пьес Шекспира здесь не обсуждается, хотя комедия, история и трагедия взяты за образец. Читатели, которые используют эту историю в качестве учебника, должны помнить, что она избирательна.

Изменение языка
Поскольку литература — это письменный язык, состояние языка всегда имеет значение. До того, как англосаксонское королевство пало под натиском норманнов, английская литература существовала четыре столетия. Свергнутый, английский язык все еще был письменным. Он снова появился в XII и XIII веках, достигнув паритета с французским и латынью во времена Джеффри Чосера. С Реформацией XVI века и появлением Церкви Англии для нового национального государства Тюдоров английский язык опередил латынь по большинству целей. Английская литература эпохи Возрождения стала осознанно патриотической. Джон Мильтон, писавший стихи на латыни, греческом и итальянском языках, а также на английском, считал, что Бог сначала говорил со своими англичанами.
Английская литература — это литература англичан, а также литература на английском языке. Однако Мильтон написал официальное оправдание казни короля Карла I на языке серьезного европейского общения, латыни. Доктор Джонсон писал стихи на латыни, а также на английском. Но к моменту смерти Джонсона в 1784 году британская экспансия распространила английский язык по всему миру. Образованные подданные королевы Виктории могли читать на классических и других современных языках. Однако к 2000 году, когда английский стал мировым деловым языком, большинство образованных англичан и американцев читали только на английском.

Другие литературные произведения на английском языке
Начиная с - самое позднее - смерти Генри Джеймса в 1916 году американцы не желали, чтобы их литература рассматривалась как часть истории английской литературы. Уолт Уитмен и Эмили Дикинсон не являются английскими поэтами. По причинам национальной идентичности другие бывшие колонии чувствуют то же самое. Здесь есть приобретения и потери. Англичане внесли довольно большой вклад в литературу на английском языке, однако национальная история английской письменности, какой она теперь должна быть, является только частью истории. Другие литературы на английском языке, хотя у них есть больше общего, чем язык с английской письменностью, имеют свои собственные истории. Таким образом, натурализованные британские подданные, такие как поляк Джозеф Конрад, есть в истории английской литературы, но не британцы. Теперь, когда английский язык стал мировым языком, эту историю необходимо дополнить описаниями других литератур на английском языке и сравнительными описаниями, которые великолепно, хотя и легкомысленно, предпринял Форд Мэдокс Форд, назвавший себя «стариком, помешанным на писательстве», в своей книге «Марш литературы: от Конфуция до наших дней» (1938).
Исключение небританцев, хотя и неизбежное, вызывает сожаление — или так кажется тому, кто изучал английский в то время, когда национальность Генри Джеймса или Джеймса Джойса была второстепенным фактором. В Британии сегодня мультикультурные соображения влияют на любую программу первого года обучения, ориентированную на современность. Однако этот том — не обзор современной английской письменности, а история английской литературы. Автор, англичанин, проживающий в Шотландии более тридцати лет, знает, что благонамеренные английские объятия могут показаться имперскими даже в деградирующей Британии.
Принятие национального критерия, хотя и неизбежное, представляет трудности. С момента образования Ирландского свободного государства в 1922 году ирландские писатели не были британцами, если только они не родились в Северной Ирландии. Но ирландцы, писавшие на английском до 1922 года, имеют право: Свифт, Беркли, Стерн, Голдсмит, Берк, Эджворт, Йетс и Джойс; не говоря уже о драме. Есть сложные случаи: англо-ирландец Сэмюэл Беккет, когда французский журналист спросил его, был ли он англичанином, ответил: «Au contraire». Родившийся недалеко от Дублина в 1906 году, когда Ирландия управлялась из Вестминстера, Беккет имеет право, и поскольку его влияние изменило английскую драму, он в деле. Как и другой лауреат Нобелевской премии по литературе, Шеймус Хини, хотя он давно является гражданином Республики Ирландия, и когда его включили в антологию со словом «британский» в названии, он выразил протест:

 «имейте в виду
Мой паспорт зеленый.
Ни один наш бокал никогда не поднимался
Чтобы выпить за королеву».

Родившийся в 1939 году в Северной Ирландии, он получил образование в католической школе в этой части Соединенного Королевства и в Университете Квинс в Белфасте.
Сегодняшние произведения, которые читают в Британии, становятся все более интернациональными, но было бы совершенно непоследовательно отказываться от национального критерия после произвольной даты, например, 1970 года. Так, британский гражданин Салман Рушди, родившийся в Бомбее, имеет право на участие; индиец Викрам Сетх — нет. Писательство на английском языке из Соединенных Штатов и других бывших колоний исключено. Включено очень мало неанглийских писателей, сыгравших роль в английской литературе, например, сэр Вальтер Скотт, шотландец, который был британцем, но не англичанином; некоторые маргинальные случаи признаны. Немногим авторам можно уделить хоть какое-то внимание, и меньше книг, хотя основные работы основных авторов должны быть упомянуты здесь. Литературные заслуги были учтены, рискуя расстроить сторонников.

Является ли драма литературой?
Драма неловка: отчасти театр, отчасти литература. Отчасти принадлежит истории театра, отчасти истории литературы. Я передал Цезарю то, что принадлежит Цезарю. Пьесы живут в исполнении, что часто упускается из виду теми, чье чтение пьес ограничивается пьесами Шекспира, которые читаются необычайно хорошо. В большинстве драм слова являются важнейшим элементом, но также важны сюжет, актеры, движение, жест, сцена, постановка и так далее. В некоторых пьесах слова играют лишь небольшую роль. Точно так же в поэтической драме не каждая строка имеет очевидное литературное качество. Король Лир говорит в своей последней сцене: «Прошу вас, расстегните эту пуговицу». Просьба побуждает к действию; расстегнув пуговицу, Лир говорит: «Спасибо, сэр». Восемь слов создают три жеста драматического момента. Слова правильные, но их сила исходит от действий, частью которых они являются, и от пьесы в целом.
Таким образом, здесь появляется только литературная часть драмы. Это часть, которая уменьшается, поскольку литературный компонент в английской драме идет на спад после Шекспира. Единственные пьесы 18-го века, которые читают сегодня, написаны прозой; в них есть сюжет и остроумие. В 19-м веке театр был развлечением, а поэтическая драма была вообще слишком поэтичной. Англичане гордятся Шекспиром и получают удовольствие от сцены, однако после 1660 года лучшая драма на английском языке принадлежит ирландцам: Конгриву, Голдсмиту, Шеридану, Шоу, Уайльду и Беккету.

Качества и количества
«Лучшее — враг хорошего», — сказал Вольтер.
По мере того, как количество литературы увеличивается с веками, критерий качества становится все более насущным. Научная история литературы, каким бы точным ни был ее метод, в основном имеет дело с общепринятыми оценками.
Вольтер также сказал, что древняя история — не более чем общепринятая выдумка. Литературные истории самых ранних английских произведений сходятся во мнении, что поэзия лучше прозы, и обсуждают во многом те же поэмы. Позже это становится сложнее, но по сути не отличается. Такие соглашения следует оспаривать, исправлять и дополнять, но не игнорировать молча. В этом смысле литературная история является критически-консенсуальной, вытекающей из того, что Джонсон назвал «общим стремлением к истинному суждению». Историк литературы, который считал, что Спенсер, Драйден, Скотт или Элиот (Джордж или Т. С.) были переоценены, не мог их пропустить: возможности для личного мнения ограничены.
Приоритеты истории иногда можно вывести из распределения пространства. Однако место должно быть отведено и исторически симптоматическому. Так, «Элегия» Томаса Грея, написанная на сельском кладбище (1750), рассматривается подробно, поскольку она показывает столетие, поворачивающееся от общего к личному. Это не значит, что «Элегия» стоит больше, чем вся древнеанглийская проза или якобинская драма, которые рассматриваются вкратце, или чем путевые заметки, которые не рассматриваются вообще. Место отводится Чосеру и Мильтону, поэтам, чье величие является как историческим, так и личным. Там, где нет согласия (как в случае с поздней поэзией Блейка), или где предлагается личная точка зрения, это становится ясным.

Тексты
Приводятся лучшие доступные тексты. Это может быть не последний текст, одобренный автором. Ссылки на строки не приводятся, так как издания меняются. Некоторые заголовки, такие как Shak-espeares Sonnets и Dryden's Mac Flecknoe, сохраняют свои оригинальные формы; а некоторые тексты не модернизированы. Но большинство из них модернизированы в орфографии и пунктуации их редакторами. Разнообразие в отредактированных текстах неизбежно, поскольку хорошо отредактированные тексты можно редактировать на основе принципов, которые сильно различаются. Эта непоследовательность — хорошее явление, и ее следует воспринимать как положительно поучительную.

Скалы в Дувре часто были первыми, которые видели первые прибывшие в Британию, и стали привычным символом Англии и того факта, что Англия находится на острове. Эти скалы являются частью того, что римляне еще со II века называли Саксонским берегом: юго-восточные берега Британии, часто подвергавшиеся набегам саксов. Римляне покинули Британию после четырех столетий оккупации в начале V века. Позже в том же веке англы и саксы захватили львиную долю острова Британия. К 700 году они заняли части Великобритании, которые римляне сделали частью своей империи. Эта часть позже стала известна как Энгла-ленд, земля англов, и ее язык должен был стать английским.
Не всегда осознают, особенно за пределами Британии, что Британия и Англия — это не одно и то же. Так, «Король Лир» Шекспира заканчивается утесом и пляжем в Дувре. Но Лир был королем не Англии, а Британии, в тот легендарный период ее истории, когда она была дохристианской и доанглийской. Английский поэт-романтик Уильям Блейк думал о легендарном происхождении своей страны, когда он спросил в своем «Иерусалиме»
Литература — это письменный язык. Человеческое поселение, как в Британии, так и в других местах, предшествовало письменной истории на несколько тысячелетий, а английская поэзия предшествовала письму на несколько поколений. Первые стихотворения, которые можно было бы предположительно назвать «английскими», были песнями, которые можно было услышать с лодок, пересекающих узкие моря к «саксонскому берегу», чтобы завоевать Британию.
«Так пели они в английской лодке», — написал Эндрю Марвелл.
Люди, в конечном итоге названные англичанами, когда-то были отдельными народами: англами, саксами и ютами. Святой Беда рассказывает в своей латинской Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum (Церковная история английского народа, 731), что юты были приглашены в Кент в 449 году, чтобы спасти Британское королевство от саксов и пиктов. Ютам понравилось то, что они увидели, и примерно к 600 году львиная доля Британии досталась им, саксам и англам. Кельтские бритты, которые не приняли этого, отправились на запад, в Корнуолл и Уэльс. Новые хозяева Британии говорили на германском языке, в котором «Уэльс» — это слово, обозначающее «иностранцев».
Другие бритты, говорит Беда, жили за северными пустошами, там, где сейчас находится Стратклайд, а за ними жили пикты, в северной и восточной Шотландии. Впервые английский язык был написан около 600 года, когда король Этельред Кентский был убежден святым Августином Кентерберийским в том, что ему нужен письменный свод законов; он был написан латинским алфавитом.
С точки зрения литературного качества — что является входным билетом для обсуждения этой истории — лучшие ранние английские поэмы могут сравниться с чем угодно из более поздних периодов. Литература меняется и развивается, она не улучшается. Высшее достижение греческой литературы появляется в начале, с «Илиадой» Гомера (VIII в. до н. э.); а итальянской литературы, «Комедией» Данте (ум. 1321), появляется очень рано. Любая идея о том, что древнеанглийская поэзия будет представлять только исторический интерес, не выдерживает опыта чтения древнеанглийской поэзии в оригинале — хотя это требует изучения — или даже в некоторых переводах.
Древнеанглийская литература является частью английской литературы, и некоторые ее части заслуживают обсуждения здесь на предмет литературных достоинств. Помимо заслуг, ей требовалась удача, удача, чтобы быть преданным письму и выжить. Англы, саксы и юты были неграмотными: их устно составленные стихи не записывались, если они не были частью рунических надписей. Бритты не передали ни грамотности, ни веры своим завоевателям. Англичане научились писать только после того, как были обращены во Христа миссионерами, присланными из Рима в 597 году. Строго говоря, нет ни одной древнеанглийской письменности, которая не была бы христианской, поскольку единственными грамотными были священнослужители.

Устные истоки и конверсия
Было бы ошибкой думать, что устная поэзия нехудожественная. Германская устная поэзия, которая сохранилась со времен конца Римской империи, найденная в писаниях от Австрии до Исландии, имеет общую форму, технику и шаблонный репертуар.

Интересные места в древнеанглийской и среднеанглийской литературе
Устная поэзия была искусством, которое развивалось на протяжении поколений: искусство запоминающейся речи. Оно имело дело с набором героических и повествовательных тем в общей метрической форме и развивалось до точки, где его аудитория ценила богато разнообразный стиль и технику повествования. В этих технических отношениях, а также в своих героических предубеждениях первая английская поэзия напоминает гомеровскую поэзию. Как письменные версии произведений, которые изначально были устными, эти поэмы того же рода, что и поэмы Гомера, хотя и менее монументальны и менее центральны для более поздней литературы.
Так же, как устно сочиняемая поэзия англосаксов была устоявшимся искусством, так и римские миссионеры были высокограмотными. В «Церковной истории английского народа» Беды Достопочтенного ясно говорится, что евангелисты, отправленные папой Григорием (в 597 году) для того, чтобы принести евангелие (godspel, «благая весть») англам, были элитной группой. Августин был отправлен из собственного монастыря Григория в Риме. Его самый влиятельный преемник, Феодор (архиепископ с 664 года), был сирийским греком из Тарса, который за двадцать шесть лет в Кентербери организовал Церковь в Англии и сделал ее ученой Церковью. Его главный помощник Адриан был родом из Римской Африки. Феодор послал Бенедикта Бископа в Нортумбрию, чтобы основать монашеские общины Уэрмут (674) и Джарроу (681). Бенедикт построил эти монастыри и посетил Рим шесть раз, снабдив их великолепной библиотекой, которая сделала возможным обучение Беды. На протяжении всего англосаксонского периода священнослужители из Ирландии и Англии путешествовали по Западной Европе, защищенные тонзурой, которая отмечала их как посвященных членов наднациональной церкви, мало заботящейся о национальных юрисдикциях.
Английская литература, как уже отмечалось, является одновременно литературой на английском языке и литературой Англии. В XVI веке Англия стала государством со своей собственной национальной церковью. До этого английский не всегда был самым важным из языков, на которых говорили образованные люди, и лояльность была скорее к местному лорду и церкви, чем к государству. Историки искусства используют термин «островное» для характеристики британского искусства этого периода. Островное искусство, искусство островов, является самобытным, но имеет смешанное происхождение: кельтское, средиземноморское и германское. Смешанное качество раннего английского искусства справедливо для культуры в целом: это англо-кельтско-римская культура.
Эта гибридная культура нашла литературное выражение в несмешанном языке. Хотя Британия теперь была их домом, англичане взяли несколько слов из языков Римской Британии; среди исключений — кельтские названия рек, такие как Эйвон, Ди и Северн, и римские слова «стена» (vallum) и «улица» (strata). Прибыв на место, когда Римская империя угасала, саксам не пришлось менять свой германский язык на латынь, в отличие от их кузенов франков, но латынь была языком тех, кто научил их читать и писать. Когда они завершили свое завоевание Британии, саксы преобразились, обратившись в католичество. Миссия Григория воссоединила Британию с иудео-христианским миром латинского Запада.

Альдхельм, Беда, Кэдмон
Король Альфред считал, что Альдхельм не имел себе равных в любой эпохе в способности сочинять стихи на родном языке. Существует предание, что Альдхельм стоял на мосту, ведущем в Малмсбери, импровизируя английские стихи под арфу в Бордере, чтобы привлечь свою заблудившуюся паству. Английские стихи Альдхельма утеряны; его сохранившиеся латинские сочинения чрезвычайно сложны.
Альдхельм (ок. 640-709), основатель монастыря Малмсбери, Фрома и Брэдфорда-на-Эйвоне, был звездным учеником школы Адриана в Кентербери и стал епископом Шерборна. Его младший современник Беда писал, что Альдхельм был «самым ученым во всех отношениях, поскольку у него был блестящий стиль, и он был замечателен как священной, так и либеральной эрудицией». Блеск Альдхельма болезненно очевиден, даже через темное стекло перевода, когда он упрекает англичанина, который отправился в Ирландию:
Поля Ирландии богаты и зелены от учеников и многочисленных читателей, пасущихся там, как стада, даже когда оси полюсов сверкают звездным дрожанием сияющих созвездий. Однако Британия, расположенная, если хотите, почти на самом краю западного климата, имеет также свое пылающее солнце и свою ясную луну...
В Британии, объясняет он, есть Феодор и Адриан. Альдхельм писал проповеди в стихах и трактат в стихах для монастыря монахинь о девственности. Он также написал послание своему крестнику, королю Олдфриту Нортумбрийскому, о метрике, которое полно загадок и словесных игр. Даже если Олдфрит и монахини, возможно, не оценили стиль Олдхельма, ясно, что Англия 7-го века не была неграмотной.
Больше внимания уделялось сохранению произведений на латыни, чем на английском. Латинские произведения Беды сохранились во многих копиях: тридцать шесть полных рукописей его прозаической «Жизни святого Кутберта», более ста его «De Natura Rerum». В конце своей «Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum» Беда перечисляет свои девяносто латинских произведений. Из его английских произведений в прозе и стихах сохранилось всего пять строк. Когда приближался День Вознесения в 735 году, Беда диктовал перевод Евангелия от Иоанна на английский язык и закончил его в день своей смерти. Даже этот драгоценный текст утерян. На смертном одре Беда пел стих святого Павла (Евреям 10:31)
которая рассказывает о страхе попасть в руки живого Бога. Затем он сочинил и спел свою «Песнь смерти». Это нортумбрийская версия:
Буквально: Перед этим неизбежным путешествием никто не становится мудрее в мыслях, чем ему нужно, размышляя перед своим уходом о том, что будет суждено его душе, доброе или злое, после дня его смерти.
«Песнь смерти» — одно из редких народных стихотворений, сохранившихся в нескольких копиях. Его лаконичная формулировка характерна для англосаксонского языка.
Беда — один из пяти ранних английских поэтов, чьи имена известны: Альдхельм, Беда, Кэдмон, Альфред — два святых, скотовод и король — и Киневульф, который подписывал свои поэмы, но в остальном неизвестен. Устное сочинение не предназначалось для записи. Поэма была социальным актом, как сегодня рассказывание истории, а не вещью, принадлежащей ее исполнителю. Для саксонца записывать свои народные поэмы было бы все равно, что иметь личные анекдоты, напечатанные в частном порядке, тогда как писать на латыни означало участвовать в продолжительном разговоре ученой Европы. Работы Беды сохранились в рукописях по всей Европе и в России.
Современный способ датировки лет от Р. Х. — Anno Domini, «Год Господа нашего» — был установлен, если не изобретен, Бедой. Беда использовал эту систему в своей «Истории» вместо датировки по годам правления, свойственным каждому английскому королевству, как это было принято в то время. Его пример привел к ее всеобщему принятию. Беда — единственный английский писатель, упомянутый Данте, и первый, чьи произведения читались в каждом поколении с тех пор, как они были написаны. Первый писатель, о котором это верно, — Чосер.
Английская литература — это литература на английском языке; все, что здесь обсуждается в «Латинской истории» Беды, — это ее рассказ о Кэдмоне. Но мы можем узнать кое-что о литературе из рассказа о последних деяниях Беды, профессионального писателя. Это показывает, что сочинение предшествовало письму: Беда сочинил и спел свою «Песнь смерти» после исполнения стиха Святого Павла, на котором она была основана. Сочинение было не созданием, а воссозданием: передачей, исполнением. Эти черты сочинения сохранялись в Средние века и даже дольше.
Кэдмон был первым, кто использовал английское устное сочинение, чтобы превратить священную историю в стихи; англичане любили стихи. Беда представляет призвание этого необразованного человека сочинять библейскую поэзию как чудесное средство для донесения благих вестей англичанам. Он рассказывает нам, что Кэдмон был фермером в аббатстве в Уитби, которым руководила святая Хильда (ум. 680), старик, не знавший поэзии. На пирах, когда всех по очереди приглашали сочинять стихи для арфы и развлекать компанию, Кэдмон, увидев приближающуюся арфу, вставал из-за стола и шел домой. Однажды он вышел из дома, где проходил пир, и пошел в конюшню, где в ту ночь он должен был присматривать за животными. Там, когда пришло время, он устроился спать. Вдруг во сне он увидел некоего человека, стоящего рядом с ним, который звал его по имени. «Кэдмон», — сказал он, — «спой мне песню». «Я не умею петь», — ответил он.
«Именно потому, что я не умею петь, я покинул пир и пришел сюда». Человек, который обратился к нему, сказал: «Но ты споешь мне». «О чем мне петь?» — ответил он. «Пой о Сотворении всего сущего», — ответил другой. И Кэдмон тут же начал петь стихи во славу Бога-Творца, которые он никогда раньше не слышал, и их тема была такой.
Беда приводит песню Кэдмона на латыни, добавляя: «Это общий смысл, но не фактические слова, которые Кэдмон пел во сне; ибо стихи, какими бы мастерскими они ни были, не могут быть переведены слово в слово с одного языка на другой, не теряя при этом большую часть своей красоты и достоинства». Старик вспомнил, что он пел, и добавил еще в том же стиле. На следующий день монахи рассказали ему об отрывке из библейской истории или доктрины, и он превратил это за ночь в превосходные стихи. Он пел о Сотворении, Бытии и Исходе и других историях библейской истории, включая Воплощение, Страсти, Воскресение, Вознесение, Пятидесятницу и учение апостолов, а также множество других религиозных песен. Монахи, несомненно, записали все это, хотя Беда говорит только, что «его восхитительные переводы превратили его наставников в слушателей».
В 1655 году голландский ученый Юний опубликовал в Амстердаме «Парафраз монаха Кэдмона на Бытие и т. д.», основанный на прекрасной древнеанглийской рукописи, содержащей Бытие, Исход, Даниила и Христа и Сатану. Поэмы, вероятно, не Кэдмона, но следуют его примеру. Джон Мильтон знал Юнния и читал древнеанглийский, поэтому автор «Потерянного рая» мог читать Бытие. Он называет рассказ Беды о призвании первого английского поэта  «самой приятной маленькой историей».
На полях нескольких из 160 полных латинских рукописей «Церковной истории» Беды находятся древнеанглийские версии «Гимна Кэдмона», отличающиеся диалектом и деталями, как это обычно бывает в средневековых рукописях. Их связь с тем, что пел Кэдмон, неизвестна.

Нортумбрия и Сон о Кресте
Многие из рукописей, погибших в 1530-х годах при разрушении монастырей Генрихом VIII (см. Главу 3), могли быть на древнеанглийском языке. Около 30 000 строк древнеанглийских стихов сохранились в четырех основных поэтических рукописях. Они были написаны около 1000 года, но содержат более ранний материал. Многое утрачено, но три идентифицируемых этапа древнеанглийской литературы — это Нортумбрия эпохи Беды (ум. 735), программа Альфреда (ум. 899) и бенедиктинское возрождение конца 10 века.
Художественное богатство Нортумбрии известно нам через Беду, а также через сохранившиеся иллюминированные книги, такие как Евангелие из Линдисфарна и Амиатинский кодекс, а также через несколько прекрасных церквей, крестов и религиозного искусства. Крест Рутвелла относится к этому периоду: в 1642 году этот высокий каменный крест около Дамфриса в Шотландии был разбит как идолопоклоннический по приказу Генеральной ассамблеи Церкви Шотландии. Однако в 1823 году министр собрал и заново установил его, и теперь он стоит высотой 5,7 метра. Это был открытый крест или распятие, покрытый панелями с глубоким рельефом, на которых изображены сцены из жизни Христа, каждая с надписью на латыни. На нем также высечена руническими буквами поэма, которая в более длинной версии рукописи известна как «Сон о распятии». Этот более длинный текст в Книге Верчелли (ок. 1000 г.) состоит из 156 строк. Текст Рутвелла, который когда-то состоял примерно из 50 строк, сам по себе является великой поэмой. Если он был высечен около 700 года, то, возможно, это первый сохранившийся значительный английский стих.
Мечтатель в поэме видит в полночь, как славный крест поднимается, заполняя небо, которому поклоняется все творение. Он покрыт золотом и драгоценностями, но в других случаях покрыт кровью. Мечтатель продолжает:
И все же лежа там долгое время...

Эти последние строки появляются на Распятии в Рутвелле. Крест Рутвелла является выражением Евангелия, латинского евангельского почитания Креста, которое распространилось в христианском мире с 4-го века. Константину и нарисованному на пергаменте было даровано видение креста, которое сказало ему, что в этом знаке он победит.
Эдфрит в 698 году, который Победоносный, новый император объявил о терпимости к христианству и построил базилику стал епископом в Гробе Господнем на горе Голгофа. При раскопках для фундамента были обнаружены фрагменты того, что было основано в Линдисфарне, как полагают, Крестом распятия, и чудесные исцеления были косвенно от ирландцев приписаны ему. Мать императора Елена позже была связана с этим открытием монастыря на долго. Крест. Заключенные в реликварии из золота и серебра, фрагменты Креста почитались все «ковровые» конструкции Креста по всей Европе. Один фрагмент был подарен Папой королю Альфреду, и теперь в 10-м веке, возможно, прибыл в Ирландию Брюссельский реликварий, на котором написан стих из «Сна о Кресте».из Египта. Близкая деталь в островном стиле В культуре воинов долг человека был стоять рядом со своим господином и умереть, защищая его. Но инкрустированные металлические изделия, непонимающий, но послушный участник смерти своего господина: «Стоять я должен». Крест отдает тело своего господина его последователям-людям, которые хоронят его. Три креста также хоронят. Но «друзья Господа узнали об этом: это они опоясали меня золотом и серебром». В религиозном заключении крест объясняет, что теперь он почитается как знак спасения, и повелевает сновидцу рассказать людям христианскую весть о Втором пришествии, когда те, кто живет под знаком креста, будут спасены.
Поэма иллюстрирует как традицию видения, в которой сбитый с толку мечтатель приводится от замешательства к пониманию, так и средневековое «дело аффективной преданности», воздействующее на эмоции и переводя аудиторию от замешательства к вере. Она смело адаптирует евангельские рассказы к культуре аудитории, используя древнеанглийскую традицию загадок, в которой объект заставляет говорить, и рассказывая историю Распятия с точки зрения смиренного существа. Поэма наполняет живые культурные формы прочной теологией, перенаправляя героический кодекс верности и жертвенности с земного на небесного господина.

Героическая поэзия
Ранняя литература обычно обращается к «героическому веку»: периоду в прошлом, когда воины были более героическими, а короли — королями. Христианский героизм «Сна о Руде» перенаправил старый языческий героизм, который можно увидеть во фрагментах германской героической поэзии. «Waldere», ранняя поэма, описывает героизм защиты Уолтером узкого места от своих врагов. «Finnsburgh», еще одна ранняя поэма, действие которой происходит на континенте, представляет собой яркий драматический фрагмент битвы в «Беовульфе». Такие поэмы вспоминают времена до прихода англов в Британию в V веке, как и поэмы менестрелей «Widsith» и «Deor». «Widsith» (что означает «далекий путешественник») — имя скопа (поэта), который перечисляет названия континентальных племен и их правителей, восхваляя щедрых покровителей. Deor — скоп, потерявший свое положение; Чтобы утешить себя, он вспоминает известные примеры того, как зло порождало добро, и после каждой строфы поет припев Th;s ofereode, thisses swa rnaeg: «Это прошло; это может быть тоже». Deor — одно из трех стихотворений в строфе. Первая строфа звучит так:
Эта история о заточении Вейланда, кузнеца богов, имеет (языческий) счастливый конец успешной многократной мести. Подрезанный Вейланд позже сбежал, убив двух сыновей своего пленителя Нидхада и изнасиловав его дочь Беадохильду; Беадохильда родила героя Видию и позже примирилась с Вейландом. Сцена из этой жестокой легенды вырезана на нортумбрийской шкатулке из китового уса VIII века, известной как Ларец Франков: на ней Вейланд предлагает Нидхаду напиток из чаши, которую он искусно вылепил из черепа одного из сыновей Нидхада; на заднем плане — беременная Беадохильда. Мало что из некрещеной материи Германии сохранилось на английском языке. Ларец Франков сопоставляет языческую и христианскую беременность: на следующей панели к Вейланду, Нидхаду и Беадохильде изображены волхвы, посещающие Марию и ее ребенка.
Хотя английская письменность пришла вместе с христианством, не все, что было написано, было полностью христианским. Папа Григорий, согласно истории в Беде, увидел несколько светловолосых мальчиков, выставленных на продажу на римском рынке рабов: услышав, что они были англами и язычниками, он послал Августина обратить англов, изменить их так, чтобы, согласно известной папской игре слов, англы стали достойны разделить радость ангелов. Кэдмон превратил традиционное восхваление героизма, исполняемое такими поэтами, как Видсит и Деор, в распространение Евангелия. Но поэтический репертуар был настолько героическим, что англы порой, кажется, переводят Евангелие обратно в героические термины, как это было в «Сне о кресте», но без переосмысления героизма.
Вот начало Андреаса в переводе К. У. Кеннеди:
Одиннадцать из двенадцати героических апостолов были замучены - Святой Андрей от мермедонских каннибалов, согласно Андреасу, Деяния апостола Андрея.
Много древнеанглийской прозы и стихов отдано житию святых, жанру, популярному среди англосаксов н. э.
Чудесные, сенсационные и моралистические истории по-прежнему изобилуют в ежедневных газетах сегодня, хотя в них редко фигурируют героические христиане. Утонченные язычники времен Константина ожидали чудес так же, как и простые христиане.
Большая часть официальных и популярных произведений средневекового периода представляет интерес для последующих поколений скорее по историческим и культурным, чем по литературным причинам, как и большинство произведений любого периода.

Христианская литература
Посвященная христианству литература англосаксонской Англии бывает разных видов. Существуют стихотворные парафразы историй Ветхого Завета, такие как Кэдмон: Бытие и Исход, Даниил и Иудифь. Они подчеркивают, что вера вознаграждается. Существуют жития святых, таких как Эндрю или Елена; или более исторические жития современников, таких как Святой Гутлак (воин-англ, ставший отшельником), Кутберт из Линдисфарна или король Эдмунд (принявший мученическую смерть от датчан). И есть проповеди, литургия (греч.) Религиозная служба; слова для молитв на службе.
Религиозная служба; слова для молитв на службе.литература мудрости и доктринальные, покаянные и молитвенные материалы - такие как Сон о Кресте.
Новый Завет в основном представлен в переводе и литургической адаптации. Перевод Библии на английский язык начался не в XIV или XVI веках: Евангелия, Псалмы и другие книги переводились на английский язык в течение всего древнеанглийского периода; сохранились части нескольких версий. Библия стала известна мирянам через литургическую программу молитв и чтений на мессе в течение цикла христианского года. Литургия является источником таких поэм, как «Христос», и вносит свой вклад в «Сон о кресте». Современная драма в конечном итоге выросла из поклонения Церкви, особенно из таких реконструкций, как те, что были на Страстной неделе. «Христос» — это поэма в трех частях, также известная как «Адвентская лирика», «Вознесение» и «Судный день». Седьмая часть лирики, основанная на литургии Адвента, — это Eala ioseph min («О мой Иосиф»), в которой Мария спрашивает Иосифа, почему он отвергает ее. Он отвечает с деликатностью и пафосом:
Именно из таких литургических адаптаций и развилась драма.
Части 2 и 3 Христа подписаны «Cynewulf» в руническом акростихе. Подход мягче, чем у Андреаса. Вознесение, например, адресовано неизвестному покровителю. Cynewulf начинается:
Киневульф, неизвестный священнослужитель IX века, был единственным древнеанглийским поэтом, подписывавшим свои поэмы.
Имена и даты почти полностью отсутствуют для древнеанглийского стиха. Четыре главных стиха рукописей короля Альфреда (ум. 899) известны как Книга Юния, Книга Эксетера, Книга Верчелли и Беовульф Уэссекский из 871 года, рукопись. Каждая из них представляет собой сборник скопированных и переписанных произведений разных авторов, и каждая из них защищает свое неизвестное происхождение. Хотя эти рукописи были составлены раньше, они были написаны о войне королевства против датчан и переводили несколько поздних поэм, таких как Джудит и Битва при Молдоне.
Теперь мы переходим от золотого века английского языка.
Нортумбрия, от жизни Беды (ум. 735) до эпохи Альфреда (ум. 899).

Альфред
Беда и Эльфрик были монахами с детства, Кэдмон был фермером.
Жизнь Альфреда проливает интересный свет на грамотность, а также на литературу. Четвертый сын короля Уэссекса, он взошел на западносаксонский трон в 871 году, когда датчане захватили все английские королевства, кроме его собственного. Хотя датчане поселились на востоке и севере Англии, в области, известной как Данелаг, датчане, которых победил Альфред, повернули на восток и в конечном итоге поселились в Нормандии («земле северян»).
Альфред писал, что когда он взошел на трон, он не мог вспомнить ни одного священника к югу от Темзы, который мог бы понять письмо на латыни или перевести его на английский язык. Глядя на великую ученость, которая была в Англии Беды, и на латинские книги, которые теперь были непрочитанными, король использовал образ человека, который мог видеть след, но не знал, как по нему идти.
Альфред был великим охотником, и след здесь — это тот, что оставил перо.
В конце оратор просит читателя угадать его личность; ответ — Евангелие, сделанное из телячьей кожи, подготовленное, вырезанное и сложенное. Перо — гусиное перо («гордость птицы»); чернила — древесная краска. Письмо позже описывается как прокладывание следа из «успешных капель». А читать — значит следовать по этому следу к карьере, мудрости. Чтение — это искусство, которым Альфред овладел в возрасте двенадцати лет; он начал изучать латынь в тридцать пять. Спасая свое королевство физически, Альфред принялся за спасение его разума и души. Он решил перевести («те книги, которые наиболее необходимы всем людям» на английский язык и научить свободнорожденных сыновей мирян читать их, чтобы карьера, мудрость, снова была найдена в Angelcynn, родстве и стране англичан.
Древнеанглийский стих был искусством, более древним, чем его письменная форма. Древнеанглийская проза использовалась для записи законов, но в «Англосаксонской хронике» за 757 год мы находим свидетельство повествовательной традиции в истории Киневульфа и Кинехерда. Однако, разрешая переводы основных книг с латыни на английский язык, Альфред установил английский язык как литературный.
Книги, которые он перевел, были «Церковная история» Беды, «Истории» Орозия, «Пастырское попечение и диалоги» Григория, «Монологи» Августина
Мудрые авторы Альфреда:Аврелий Августин(354-430),Боэций(480-524)
878 В этом году в середине зимы после двенадцатой ночи враг тайно пришел в Чиппенхэм, и занял землю западных саксов, и поселился там, и выгнал большую часть людей за море, и покорил большую часть других; и люди подчинились им, кроме короля Альфреда. Он путешествовал с трудностями через леса и болота с небольшим отрядом...
И впоследствии, на Пасху, король Альфред с небольшим войском построил крепость в Этелни, и он вместе с частью народа Сомерсета, которая находилась ближе всего к ней, двинулся из этой крепости в бой с врагом.
Затем на седьмой неделе после Пасхи он поскакал к «камню Эгберта» к востоку от Селвуда, и там собрались, чтобы встретить его, все люди Сомерсета, Уилтшира и той части Хэмпшира, которая была по эту сторону моря. И они обрадовались, увидев его. И затем, после одной ночи, он отправился из этого лагеря в Илей, а после другой ночи в Эдингтон, и там сражался со всей армией и обратил ее в бегство...
Альфред был спонсором при крещении побежденного короля Гутрума по договору в Уэдморе (878).
... Болота Сомерсета также являются местом действия истории о том, как Альфред спрятался в норе старухи и позволил пирогам сгореть, пока он думал о чем-то другом — как спасти свою страну. Вдумчивость Альфреда очевидна в его двух знаменитых Предисловиях, к Пасторской заботе и Монологам. Его решительный и практичный характер сочетался с уважением к мудрости и ее наградам. Альфред добавил к своему Боэцию следующее предложение: «Без мудрости ни одна способность не может быть полностью проявлена: ибо все, что делается неразумно, никогда не может считаться умением».
В предисловии к своему более позднему переводу «Монологов» он, по-видимому, оглядывается на свою карьеру переводчика, когда пишет:
«Затем я собрал себе шесты, столбы, стяжки и ручки для каждого из инструментов, которые я умел использовать, а также строительный лес и балки и столько, сколько я мог унести, самого красивого дерева для каждого из сооружений, которые я умел строить. Я не возвращался домой ни с одним грузом, не желая привезти с собой весь лес, если бы я мог унести все это; в каждом дереве я видел что-то, что мне нужно дома. Поэтому я советую каждому из тех, кто может и имеет много повозок, направиться в тот же лес, где я вырубил эти столбы; пусть он принесет больше для себя и нагрузит свои повозки прекрасными ветвями, чтобы он мог сплести много аккуратных стен и построить много прекрасных зданий, и построить прекрасный город, и жить в нем в радости и удобстве и зимой, и летом, как я не делал до сих пор. Но тот, кто научил меня, кому лес был приятен, может сделать так, чтобы я жил в большем удобстве как в этом временном придорожном жилище, пока я в этом мире, так и в том вечном доме, который он обещал нам через Святого Августина, Святого Григория и Святого Иеронима, и через многих других святых отцов...
Альфред строит жилище для своей души из древесины, взятой из леса мудрости. В следующем абзаце он просит короля вечности, чей это лес, даровать душе хартию, чтобы она могла быть его вечным наследством. Простая метафизическая уверенность, с которой обращается с этой метафорой, показывает, что поздняя репутация Альфреда как мудреца была не незаслуженной. Более поздние авторы также называют его Englene hyrde, Englene deorlynge («пастух англичан, любимец англичан»).
Образовательная программа Альфреда для мирян не имела успеха на первых порах, но позже принесла плоды в Уэссексе его внука Эдгара, правившего в 959-76 годах. После эпох Беды и Альфреда это третья четко выраженная эпоха англосаксонской литературы, бенедиктинское возрождение, при Данстане, архиепископе Кентерберийском в 960-88 годах, который сам был искусным художником. Епископ Этельволд сделал Винчестер центром иллюминирования рукописей. В своем изобилии рукописей Уэссекс Данстана, Этельволда и Эльфрика сегодня представлен лучше, чем более замечательная ранняя Нортумбрия Беды. В этот период английская проза стала инструментом для процветающей цивилизации с научными, политическими и историческими, а также религиозными интересами. Именно в этот второй бенедиктинский век, около 1000 г. н. э., были созданы четыре поэтические рукописи: «Книга Верчелли», «Книга Юния», «Книга Эксетера» и рукопись «Беовульфа».

Беовульф
Как и греческая литература, английская литература начинается с эпоса, поэмы исторического масштаба, повествующей о героях и мире, человеческом и нечеловеческом. По сравнению с эпосами Гомера, «Беовульф» короткий, в нем 3182 стиха, но он является самым длинным и самым богатым из древнеанглийских поэм. Как и другие эпосы, он имеет стиль, созданный для устного сочинения, богатый формулами. Поэма найдена в рукописи конца X века, но была составлена, возможно, двумя столетиями ранее, и ее действие происходит в мире, который существовал еще более двух столетий назад, на берегах Балтики. Это был северо-западный германский мир, из которого англичане пришли в Британию. Приход саксов упоминается в поэме в ASC за 937 год.
Первое великое произведение английской литературы не происходит в Британии. «Беовульф» начинается с таинственной фигуры Скильда, основателя династии Скильдингов в Дании, который жил около 400 г. до н. э., до того, как появилась Англия. Хенгест, упомянутый в подрассказе поэмы, может быть Хенгестом, приглашенным в Кент в 449 г. (см. стр. 13). Упомянутый Оффа может быть предком Оффы, короля Мерсии в 8-м веке.
Беовульф показал англичанам мир их предков, героический мир севера, мир одновременно славный и языческий.
Династии берут свою идентичность от своих предков, а правители английских королевств правили по праву родового завоевания.
Дата и происхождение «Беовульфа» неясны, а его авторство неизвестно, но поэма могла бы представлять интерес для такого правителя. Западно-саксонские генеалогии восходят к Ною через Водена; они включают три имени, упомянутых в «Беовульфе» — Сцильд, Шеф и Беов. Когда в VII веке англичане стали христианами, они отправили миссионеров к своим германским кузенам. Аудиторией поэзии были лорд зала и люди из его свиты. Такая аудитория гордилась своими предками — даже если, как говорится в поэме о датчанах, «они не знали Бога».
Текст «Беовульфа» найден в рукописи на западносаксонском диалекте Уэссекса.
Начало «Беовульфа» в рукописи 1000 г. в Британской библиотеке:
Дословно:

Слушай! Мы, Копьеносцы-Данцы,
в былые дни, короли народа
славы слышали, как те принцы
совершали подвиги доблести.

Неровный контур листа вызван пожаром 1731 года, который стал литературным стандартом. Все тексты в рукописи посвящены чудовищам, но главная забота «Беовульфа» — не чудовища и даже не герои, а человеческая мудрость и судьба. В нем рассказывается о событиях, происходивших на протяжении двух или трех поколений около 500 года правителей датчан и шведов, а также народа, жившего между ними в южной Швеции, гетов. Имя Беовульф не зафиксировано в истории, но политические и династические события поэмы соответствуют истории. Беовульф — племянник Хигелака, короля гетов, который погиб во время набега на северную окраину Франкской империи.
Это ключевое событие поэмы зафиксировано в двух латинских исторических источниках как произошедшее около 521 года.
Хигелак пал во время набега в поисках добычи. Нападая на фризов на франкской границе, дядя Беовульфа нарывался на неприятности, говорится в поэме. Франки сняли с тела Хигелака ожерелье из драгоценных камней, сокровище, ранее подаренное Беовульфу королевой датчан в награду за убийство чудовища Гренделя (см. ниже). По возвращении из Дании Беовульф вручил этот приз своему господину Хигелаку, но ожерелье было потеряно в этой бесполезной атаке. Беовульф остановил вражеского чемпиона Дайравена от взятия доспехов Хигелака, раздавив его насмерть голыми руками. Беовульф вернулся с доспехами тридцати солдат и отказался от трона, предпочтя служить молодому сыну Хигелака. Но когда этого сына убили за укрывательство изгнанного шведского принца, Беовульф стал королем и правил гетами «пятьдесят лет».
В поэме есть таинственная увертюра в прибытии Скильда как ребенка-подкидыша, посланного Богом, чтобы защитить безвластных датчан, его победоносная жизнь и его погребение на корабле. Его правнук Хротгар наследует датскую империю и строит большой зал Хеорот, где он награждает своих последователей дарами. На пиру поэт Хротгара поет историю сотворения мира.
Звуки музыки, смеха и пиршества вызывают возмущение у чудовища Гренделя, которое выходит из болот, чтобы напасть на Хеорота, когда мужчины спят. Он пожирает тридцать танов Хротгара. Беовульф слышит о преследовании датчан и приходит, чтобы убить Гренделя, в грандиозной битве ночью в зале. На следующую ночь мать Гренделя приходит в зал и мстит.
Беовульф следует за ней в ее логово в подводной пещере, где с Божьей помощью убивает ее. Наконец, в старости ему приходится сразиться с драконом, который напал на гетов в отместку за то, что они взяли чашу из его сокровищницы. Беовульф сталкивается с драконом в одиночку, но может убить его только с помощью молодого сторонника; он умирает от ран. Поэма заканчивается пророчеством о покорении гетов франками или шведами. Геты строят погребальный костер для своего вождя.
Основой германского героического общества является связь между господином и его народом, особенно его дружиной воинов.
Каждый умрет за другого. Эпитафия Беовульфа предлагает этический рецепт героизма: три части ответственности на одну часть чести. Происхождение истории жизни Беовульфа в народной сказке о Сыне Медведя и его чудесных подвигах преобразуется поэмой в отчетливо социальный идеал доброго молодого героя и мудрого старого короля.
Героический мир жесток, но ни Беовульф, ни Беовульф не кровожадны. Поэма показывает не только славу, но и человеческую цену кодекса, построенного на семейной чести и долге мести. Эту цену несут мужчины и, по-другому, женщины. В этом аристократическом мире женщины играют почетные роли: миротворец в брачных союзах между династиями, невеста, супруга, хозяйка, советница, мать и вдова. В Беовульфе цена воинской чести обозначена в образе скорбящей женщины. Вот датская принцесса Хильдебург у погребального костра ее брата Хнефа, предательски убитого ее мужем Финном, и ее сына, также убитого при нападении на Хнефа. Вскоре после этого Финна убивает Хенгест.
Героический образ жизни — великолепный, гостеприимный и мужественный — зависит от военного успеха. Он может спуститься в мир вражды, жестокой и беспощадной. Героический кодекс включает в себя обязательства перед господином, семьей и гостем, а героическая литература приводит эти обязательства в напряжение, с трагическим потенциалом.
Можно провести сравнение между Беовульфом и Ахиллом из «Илиады». Когда гордость Ахилла задета, он не будет сражаться, воссоединившись с греками только после того, как его друг и заместитель будет убит. Ахилл вымещает свой гнев на троянце Гекторе, убивая его, бесчестит его труп и отказывается предоставить его для погребения, пока, наконец, отец Гектора не унижается перед Ахиллом, чтобы вымолить тело своего сына. Ахиллу напоминают, что даже он должен умереть. Характеристика Гомера более драматична, блестяща и подробна; персонажи Беовульфа — это скорее типы, чем личности. Однако этос иной. Беовульф преданно служит своему господину Хигелаку и своему народу гетам. Его юношеские подвиги в Дании возмещают долг чести, который он должен Хротгару, спасшему отца Беовульфа Эджтеова, заплатив компенсацию за жизнь человека, убитого Эджтеовом. Подобно Ахиллу, Беовульф красноречив, отважен, быстр в действиях, необычайно силен. Но Беовульф внимателен, великодушен и ответственен. Как отмечает Хротгар, у него старая голова на молодых плечах; он становится хорошим королем. Однако, как ясно показывает поэма в серии историй, маргинальных по отношению к жизни самого Беовульфа, большинство воинов из правящих семей далеки от ответственности и суждений Беовульфа. Беовульф — это и прославление, и элегия героизму. Идеальный пример, который подает сам Беовульф, подразумевает христианскую критику этики, в которой честь может быть удовлетворена «мировым средством» — местью.
Грендель завидует гармонии пира в Хеороте и разрушает ее. Он — дьявол: feond означает и врага, и злого духа.
Он также имеет человеческий облик, хотя и чудовищных размеров. Он идентифицируется как потомок Каина, первого убийцы, который в Книге Бытия отмечен и изгнан Богом из человеческого общества. Братоубийство было профессиональным риском в правящих германских семьях, поскольку наследование происходило не по первородству, а по выбору наиболее приспособленного. В героический век севера сыновей часто отдавали на воспитание, отчасти для того, чтобы уменьшить конфликты и риск, но братское соперничество оставалось эндемичным. В «Беовульфе» величайшими преступлениями являются предательство лорда и убийство родственников. Фольклорный образ Гренделя воплощает дикий дух братоубийственной зависти. Дракон — зверь без человеческих и демонических аспектов Гренделя. Он уничтожает зал Беовульфа огнем в отместку за кражу золотой чаши из его сокровищницы. Дракон ревностно охраняет свои сокровища под землей, в то время как король делится кольцами в зале.
«Беовульф» вызывает уважение глубиной и зрелостью своего понимания. Хотя его архаичный мир воинов и правителей прост, поэма часто движется в своем трезвом отношении к мудрости и правильному действию, судьбе династий, пределам человеческого понимания и власти, а также к творческому и разрушительному в человеческой жизни. Ее стиль сдержан и авторитетен.

Элегии
Наиболее яркими ранними английскими поэмами являются Элегии Эксетерской книги: «Странник» и «Мореплаватель» — героические элегии, как и «Руина». Вторая группа любовных элегий — «Послание мужа», «Жалоба жены» и «Вульф и Эадвасер».
Элегии — это драматические монологи, в которых рассказчик не назван по имени, а его положение скорее подразумевается, чем уточняется.
В первых двух поэмах рассказчик — изгнанник, у которого нет господина; его монолог переходит от собственных страданий к общему плачу о бренности славы жизни, выраженному в «Страннике» и «Руине» в образе разрушенного зала. Все три поэмы наполнены христианским взглядом на земную славу; «Руина» разворачивается в руинах римского города с горячими банями, обычно идентифицируемыми как Бат. Болезненное отсутствие господина и товарищей у Странника можно исправить, как тихо указывает поэма в конце, обратившись к небесному господину. «Мореплаватель» яростно отвергает комфортную жизнь на суше в пользу пыла изгнания в море, а затем открыто обращается к истинному дому души на небесах. Энергичная версия «Мореплавателя» Эзры Паунда (1912) выражает изоляцию и пыл. Ее следует читать ради ощущения стиха, а не ради христианского смысла поэмы, который Паунд считал более поздним дополнением и вырезал.
«Странник» и «Мореплаватель» страстны и красноречивы. Они удобно говорят сами за себя, были хорошо отредактированы и вписываются в социальный и интеллектуальный фон, предложенный другими стихотворениями. Они также привлекательны, потому что читаются как драматические монологи, знакомые по романтической литературе, в которых читатель может идентифицировать себя с самовыражением говорящего. Ситуации говорящих, однако, воображаемые, и все три стихотворения соответствуют героическим мотивам для целей христианской мудрости. Если «Мореплаватель», как и «Сон о кресте», является аффективной преданностью, «Странник» можно было бы назвать аффективной философией.
Второе трио элегий менее понятно. Не явно христианское или стоическое, они выражают мирскую любовь, а не преданность между мужчинами. Загадочное «Вульф и Эадвасер» произносится женщиной, вышедшей замуж за Эадвасера, но носящей ребенка от своего любовника Вульфа. Рассказчик «Жалобы жены» (или «Плача») изгнан в пещеру.
Страстные чувства, выраженные в пустынном пейзаже, типичны для элегий. «Послание мужа» отходит от типа: в нем мужчина выражает нежную любовь к своей жене и зовет ее к счастливому воссоединению.

Боевая поэзия
В Germania (ок. 100 г. н. э.) римский историк Тацит говорит, что германские воины декламировали стихи перед битвой; а Беовульф вспоминает свои победы перед тем, как идти в бой. Waldere и Finnsburh — ранние боевые поэмы; но даже когда Англия уже давно была заселена, вторжение возобновило повод для боевых поэм.
Два сохранились с 10-го века, Brunanburgh и Maldon. Brunanburgh — это запись 937 года в ASC, запись о сокрушительной победе западных саксов над вторгшимися войсками шотландцев, пиктов, бриттов и дублинских викингов. Это панегирик в честь победоносного короля Ательстана, переведенный Теннисоном в 1880 году. Хотя в нем используются проверенные временем мотивы, такие как хищные птицы, он имеет историческую цель и заканчивается ссылкой на письменные истории (цитируемые выше на странице 27), утверждая, что Brunanburgh — величайшая победа, одержанная англичанами с момента их первоначального завоевания Британии пятьюстами годами ранее. Maldon также традиционен, с лязгом мечей, храбрыми словами и хищными птицами, но с большим количеством исторических подробностей топографии поля битвы, тактики и имен местных жителей, которые принимали участие, имен, записанных в хартиях Эссекса. Мы слышим слова, сказанные на «месте встречи», а не в пиршественном зале поэтической традиции. Молдон был поражением восточносаксонского ополчения от викингов в 991 году, и после этого ASC говорит, что англичане заплатили датчанам, чтобы они ушли. Цель Молдона не столько документальная, чтобы записать сказанное и сделанное и привести причины поражения, сколько образцовая, чтобы показать правильное и неправильное поведение на поле и как умереть славно, защищая своего господина и христианскую Англию. Многие детали символичны: например, перед битвой Бирхтнот отослал лошадей, и один молодой человек «Отпустил со своего запястья своего любимого ястреба;/Над лесом он склонился: он ступил на битву». Отступления не было; время для спорта закончилось.
Текст Мэлдона обрывается, так как поражение становится неизбежным. Старый слуга говорит:
Это ясное и привлекательное стихотворение показывает, что старые способы понимания и описания этики и практики битвы все еще работают.

Урожай грамотности
Переводческая программа Альфреда создала корпус дискурсивной родной прозы. Он был расширен в 10 веке, после обновления бенедиктинской монашеской культуры при архиепископе Дунстане, новым письмом, церковным и гражданским. Сохранившаяся проза Эльфрика (ок. 955-ок. 1020) и Вульфстана (ум. 1023) является существенной. Более ста католических проповедей Эльфрика и десятки его житий святых сохранились, в основном для использования на кафедре в течение церковного года. Он изящный писатель, умный, ясный и непедантичный, победный толкователь культуры Церкви, матери искусств и литературы на протяжении всего этого периода. Его проповеди называются «католическими» не за их ортодоксальность, а потому, что они были предназначены для чтения всеми, как мирянами, так и священнослужителями.
У нас есть впечатляющие политические и юридические труды Вульфстана, «Руководство по вычислениям» Биртферта из Рамсея и некоторые жития священнослужителей и королей. Эльфрик перевел «Бытие» по приказу покровителя-мирянина. Эта проза предоставила мирянам религиозные и гражданские материалы, давно доступные духовенству на латыни. К 1000 году гуманная латинская культура, которая развивалась между возрождением учености при дворе Карла Великого, коронованного императором Священной Римской империи в 800 году, и возрождением XII века (см. Главу 2), нашла существенное выражение на английском языке.
Среди множества рукописей этого времени есть четыре основных поэтических рукописи. Однако после Малдона было мало новой поэзии. Изменения в природе языка — в частности, использование артиклей, местоимений и предлогов вместо конечных флексий — усложнили сочинение стихов. Было слишком много коротких слов, чтобы соответствовать старому размеру, и исторический стих в ASC показывает неуверенную технику.
Миллениум был периодом культурного роста, но политического упадка. Правление Этельреда II (978-1016) ознаменовалось возрождением искусства, особенно в Винчестере, епископстве и столице Уэссекса и Англии: работа с металлом и драгоценными камнями, производство книг, иллюминация рукописей, вышивка, архитектура и музыка. Но были разногласия и датские вторжения. Альфеге, архиепископ Кентерберийский, замученный викингами в 1012 году, и Вульфстан, архиепископ Йоркский в начале XI века, были лучшими лидерами англичан, чем их король. В Sermo Lupi ad Anglos («Слово Вульфа к англичанам») Вульфстан поднял свой голос против зла, процветавшего в социальном упадке, вызванном датскими вторжениями. Его обличения звучат с убеждением, что он говорил от имени всего сообщества.
Завоевание Англии датскими, а затем нормандскими королями нарушило культурную деятельность и изменило язык правителей. Латынь осталась языком церкви, но иерархия была в значительной степени заменена нормандцами, и использование английского языка было прекращено. Вильгельм Завоеватель сделал своего племянника Осмунда первым епископом в новой епархии Солсбери. Однако, похоже, Осмунда убедили сохранить одно английское использование, которое сохранилось. Слова в свадебной службе в Книге общих молитв – «Я беру тебя в жены, чтобы иметь и хранить с этого дня и впредь, в лучшую или худшую сторону» и т. д. – используют древнеанглийские дублеты. Как и названия частей тела и дней недели, они являются примером сохранения древнеанглийского языка на уровне настолько базовом, что это принимается как должное.

2. Среднеанглийская литература: 1066–1500 гг.
Литература в Англии в этот период была не только на английском и латинском, но и на французском в Новом письме, и развивалась в направлениях, заданных в основном во Франции. Эпос и элегия уступили место письму и печати, роману и лирике. Английское письмо полностью возродилось на английском языке после 1360 года, и Влияние французского расцвело в правление Ричарда II (1372-99). Оно приобрело литературный стандарт в практике переписчиков на английском языке после 1425 года и развило современные формы стиха, прозы и диалекта и драмы изменения языка.
Литература выжила на трех языках: латынь существовала рядом с нормандским французским и «английским», который был путаницей диалектов, скорее разговорных, чем письменных. Английское письмо было локальным, со слишком малым количеством авторов и дат для позитивной литературной истории. Только после 1360 года английский язык добился паритета с французским как литературное средство; английский, который «торжествовал», был французизирован в языке и культуре. Избегая этих сложностей, просторечие (лат. verna, раб) Краткие истории английской литературы сосредоточены на современном, перепрыгивают через свой первый родной язык; западноевропейское тысячелетие, приземляются в эпоху Возрождения с облегчением и не оглядываются назад. Это языки, отличные от латыни.
Литература выжила на трех языках: латынь существовала рядом с нормандским французским и «английским», который был путаницей диалектов, скорее разговорных, чем письменных. Английское письмо было локальным, со слишком малым количеством авторов и дат для позитивной литературной истории. Только после 1360 года английский язык добился паритета с французским как литературное средство; английский, который «торжествовал», был французизирован в языке и культуре. Избегая этих сложностей, просторечие (лат. verna, раб) Краткая история английской литературы сосредоточена на современном, перепрыгивает через свой первый родной язык; западноевропейское тысячелетие, приземляется в Ренессансе с облегчением и не оглядывается назад. Это упрощение игнорирует огромное количество хорошей письменности и позволяет Ренессансу в Средние века Исторически, взять на себя ответственность за более ранние события. В Средние века английский язык Английский Средневековье - это период, который развивал свою современную природу и структуру. Литература тоже обрела современные формы в 500-1500 годах. Период после 1100 года средневековый период: проза у Джулиана Норвичского и Мэлори в 15 веке, стих часто называют поздним Средневековьем; у Чосера и его многочисленных коллег в 14 веке, а драма уже в 12 веке в английской политической истории, это длится столетие. Драма была популярна за десять поколений до Шекспира.
с 1066 по 1485 год.
В европейской культурной истории 13 век часто считается Высоким средним средством литературы, поскольку языком новых правителей был французский. Вильгельм 12 века как весна Завоевателя пытался выучить английский язык, но сдался; саксы, имевшие дело с ним, должны были позднее Средневековье, 13 век изучать французский, и французский язык был языком суда и закона в течение трех как лето, 14 век как столетий. Норманны говорили на нормандском французском; Нормандский французский в Англии — осень, а 15-й век называется англо-нормандским. К 1076 году все епископы были нормандцами, за исключением Вульфстана зимы.
Вустер. Духовенство, писавшее на латыни, как и прежде, записало несколько «английских» историй:
Альфред, сжигающий пироги, или саксонское сопротивление Хереварда Уэйка. Образованные люди в течение следующих трех столетий были трехъязычными, а многие дома — двуязычными.
Литература на английском языке претерпела серьезные изменения в 1066 году. Классический древнеанглийский стих вымер, возродившись позже в совершенно иной форме, но проза продолжалась: проповеди по-прежнему писались на английском, а «Англосаксонская хроника» хранилась в монастырях. Когда появилось новое письмо, оно было на английском языке, который сильно отличался от английского языка XI века. Причины этого включают в себя отсутствие какого-либо письменного стандарта, препятствующего диалектному разнообразию; практику переписчиков; лингвистические изменения; и новое литературное сознание.

Практика переписчиков
С прекращением существования английского языка Винчестера и Уэссекса как литературного стандарта единый западносаксонский язык стал недоступен писцам, которые теперь использовали формы, более близкие к их собственным диалектам. С исчезновением стандарта Винчестера диалектное расхождение стало очевидным, с ошеломляющим разнообразием написаний, словоформ и грамматических форм. Это разнообразие было диалектным и географическим, но также структурным и прогрессивным; фундаментальные изменения в грамматике и ударении держали язык в состоянии брожения в течение четырех столетий после Завоевания.

Изменение диалекта и языка
Даже когда английский язык достиг полного литературного паритета с французским в правление Ричарда II (1372-98), стандартного литературного английского языка не существовало: великие писатели того правления - Джеффри Чосер, Уильям Лэнгленд и автор "Сэра Гавейна и Зеленого рыцаря" - писали на трех разных формах английского языка. Чосер писал на лондонском английском, Лэнгленд на вустерширском английском, а поэт Гавейна на английском на границе Стаффорда и Чешира. Существуют среднеанглийские произведения на йоркширском английском, кентском английском, норфолкском английском и других разновидностях английского языка; и много произведений на шотландском, известном как инглис.
Вильгельм Завоеватель сделал Лондон столицей Англии, и только в 1362 году парламент был открыт на английском языке вместо французского. Но лондонский английский сам по себе был смесью диалектов, менявшихся в этот период от Южного до Восточного Мидленда. Диалектная область Мидленда, как можно увидеть на карте на странице 37, граничила с четырьмя другими основными диалектными областями и была понятна в каждой из них. В 15 веке меняющийся английский язык Лондона стал национальным стандартом. Книгопечатание, введенное в 1476 году, помогло распространить этот литературный стандарт при Тюдорах (1485-1603). Королевский английский в конечном итоге был распространен такими централизованно изданными работами, как Молитвенник (1549, 1552, 1559) и Авторизованная версия Библии (1611). Правописание было полностью стандартизировано только после Словаря доктора Джонсона 1755 года.
(50 стр)



































\