Второй том придётся сжечь

17 августа 1934 года начал работу Первый съезд советских писателей


В книге Бенедикта Сарнова "Сталин и писатели" есть воспоминания Демьянам Бедного о том, как вождь посетил его кремлевскую квартиру. Прохаживаясь вдоль книжных полок, Сталин указал поэту я трубкой на книги :
-Вот твой классовый враг.
Для Сталина мысль, иное мнение, книги были открытым врагом. И вот с этаким мировоззрением он и собрал писательский съезд,

"Средь мрамора, в колонном зале,
Пятнадцать дней мы заседали"
(Ю. Олеша),

Это было 90 лет назад. В Москву собрали тех литераторов, кого большевистская идеология за 17 лет советской власти сумела сломать и поставить к ноге.Еще до съезда они уже признали главенство идеологии над искусством. Потому главным человеком на съезде был не писатель, а политик - секретарь ЦК ВКП(Б) Андрей Жданов. Он со вступительного доклада уже определил писательское стойло навсегда : "Наша литература является самой идейной, самой передовой и самой революционной литературой".
Писателям не просто ставилась задача. Им не оставили выбора. Буревестник революции Горький указал магистральный путь советской ли тературе, уклонение от которого каралось безжалостно и неотвратимо : "Мы вступаем в эпоху всеобщего одичания и отчаяния буржуазии. Мы выступаем в эпоху, как судьи мира. Мы выступаем в стране, где неутомимо чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина",
Горький был провидцем. Именно с Первого съезда советских писателей русская литература вступила в эпоху одичания. Но не буржуазного, а собственного , доморощенного. Лучшие русские писатели или уже были за границей, или в тюрьме, или в могиле . " "Никто не мог подозревать, что многих участников съезда ждет тяжелая участь оболганных и осужденных" (И. Эвентов).
А другие писатели...
"Других писателей у меня для тебя нет!" - однажды категорически сказал Генеральному секретарю Союза СП Фадееву Сталин.
А они были!
Бунин во Франции, Мережковский в Германии, Набоков в Америке, Бабель в тюрьме, Мандельштам в ссылке, Корнилов в могиле. Настоящие русские писатели были не в сталинском Союзе, а в литературе. Великие книги создавались вопреки линии партии, вне поля звериной большевистской цензуры. И не случайно членами СП за семьдесят лет советской власти не создано ни одного художественного произведения не только мирового уровня, но и внутреннего, даже местного. Потому , как  классика насильственно внедрялись в массы произведения фальшивые, мифические. А все значимое и знаковое создали гонимые, убитые, растоптанные творцы.
Вселенская большевистская беда накрыла не только писателей.За годы советской власти не создано ни одного музыкального произведения, равного русской классике 19-го века. Не написано ни одной картины того же уровня. Каток классовой ненависти, запущенный сталиным, и сегодня еще не остановился. Именно он придавил и всю прозу и поэзию Великой Отечественной войны. Можно было писать "Мы так вам верили, товарищ Сталин, Как, может быть, не верили себе". Но нельзя было петь "Враги сожгли родную хау. А за чтение межировского "Артиллерия бьет по своим" просто сажали в тюрьму, Потому мы и нынче  не имем романа о Великой войне, сопоставимого с "Войной и миром" Толстого. Роман еще на уровне задумки задушил лично товарищ Сталин. Это касается и литературы нынешнего дня. Книги есть, а литературы нет. Писатель по-прежнему считается классовым врагом, он так и ходит под сталинскими комиссарами. Читать нечего.
А миф о том, что Сталин хорошо разбирался в литературе, запущенный сталинистами, опровергается уже тем, что Сталинскую премию он присуждал откровенным бездарям, вроде Павленко или Анны Караваевой.
Если что и осталось от русской литературы ХХ века - так это то, что создано за пределами Союза советских писателей. И это лишь подтверждает мысль о том, что в мире первичен художник,а не политик. Что ни у кого нет калек, по которым создаются шедевры. А для творчества, как и  для зачатия ребенка, ни союз, ни коллектив не нужны, Это таинство, при котором присутствует лишь Бог
  В исторической перспективе в противостоянии правитель - художник всегда побеждает художник.
Даже если его убили.