Турецкий контракт

Был хороший воскресный день. Я рано встал, умылся и пошёл в парк Owl’s head. На высоком холме, откуда отрывался красивый вид на залив и статую Свободы, я занялся упражнениями Тай Чи. Китайцы туда приходят тоже, но немного позже. Они тоже пожилые, но у них другая аура вокруг группы. Раньше я с ними занимался, но потом бросил. У нас разные цели, они занимаются для продления своих дней, а я для медитативного состояния, в котором общаюсь с какой-то верховной сущностью. Я передаю её свои сомнения и получаю в ответ то или иное желание. Даже не желание, я мотивацию к действию. Я не знаю, кто это, может ангел, а может мой бред. Включается подсознание и я предвижу тот или иной результат. Сомнения не бытовые, мол надо или нет сегодня купить пиццу и пиво. Я делаю по ходу упражнений анализ своих поступков в прошлом и получаю мысль, как мне поступить в ближайшем будущем в этом плане. Такая динамическая медитация. Я уже отошёл от дел, вышел на пенсию, но силы есть, а вот из страны не выпускают. Мой куратор Вильсон  сказал:
- Хватит, дай молодым делом заняться, ты уже списан из команды U9. Если понадобишься, то тебя позовут.
     Само устранение от дел не особенно угнетало, а запрет навестить за границей дорогих мне людей, раздражал. Хотя начальство в курсе всех моих проблем, но приняло такое решение. Не видеть сына и любимую женщину четыре года, это наказание. Я ими часто брежу. Отключаюсь от всего и веду нескончаемые диалоги, точнее монологи с раздвоением моей личности. Когда я звоню домой Хали и об этом говорю, она отвечает, что слышит меня через океан и тоже тоскует. Рассказывает про успехи сына и я плачу. Стар стал, плачу от бессилия перед системой, которая меня сформировала. Я ничего не имею против своих начальников, я сам знал об этом ограничении, но решил нарушить правила. Хали всё понимает, она в такой же системе, но только в турецкой. Но у них порядки более свободные.  А мне Стамбул закрыт.

Моя любовь не умерла, она тяжёлый груз,
Зато проста, понятна, без извилин.
Не знаю почему, я испугался брачных уз.
Сейчас себя виню, страдаю и бессилен.

Ты приходила в тысяче мне снов.
Ласкала, плакала, дарила мне тепло.
И я живу в надежде радостных даров
Которые к утру уходят в открытое окно.

Была ты женщина, а стала как мираж.
Не надышаться и светом не прозреть.
Мечта, оазис, причуда, ментальный  эпатаж
И перед смертью я не смогу тебя обнять, пригреть.

     Вернулся домой, заварил зелёный чай “Дедушка Ли”. Вдохнул аромат и появилось лёгкое чувство голода. Достал с полки авокадо, оно уже дозрело. Вот и весь завтрак. Мужчина должен быть всегда чуть-чуть голодным. Тогда он как курок на взводе, мгновенно выстрелит. Я не привык есть досыта и, тем более, лежать с  планшетом на диване. В жизни всегда должно чего-то не хватать, а ты это должен искать. Зазвонил телефон. Это Вильсон. Он живёт в соседнем доме.
- Доброе утро, босс, чем сегодня обрадуете?
- Если уже позавтракал, приходи через 15 минут на пирс с удочкой, надо поговорить.
- Понял, термос с чаем прихватить?
- Было бы неплохо, ха, ха. Я уже устал от кофе.
Вильсон тоже холостяк. На его работе столько забот, что не до жены и детей. Приходит и валится спать и так уже 20 лет, как я его знаю. А заботы ему доставляют такие, как я.  Я заварил свежий чай в маленьком термосе, взял удочку и пошёл с ним ловить рыбу. Это наш воскресный ритуал, во время которого мы обсуждаем то, что нельзя сказать дома вслух. От отпил глоток чая и сказал:
- Где ты эту контрабанду покупаешь?
- Нигде, мне дарят китайцы.
- Не могу поверить, что бы китайцы дарили, ха, ха. Такого не бывает.
- На твоей жизненной орбите не бывает, а внизу пирамиды общества, мы все дружим.
- Да, ты из U9, я забыл. Знаешь, я получил запрос от MIT. Им нужен Абу Валид на два месяца. На, посмотри.
Он протянул мне телефон и я прочитал запрос.
- Надо ехать в Бейрут?
- Да, через Стамбул.
- Ты же сам закрыл мне Стамбул.
- Начальство сказало, что я зря это сделал.
- Начальству виднее, босс. Ты поступил по инструкции. Я не сержусь. Сколько времени на Стамбул?
- Тебе дня два хватит по прилёту, а потом ещё дня три по возвращении из Шатилы?
- Мне надо ещё три дня в Бейруте навестить родных.
- Хорошо.
- Что делать?
- Подготовить две группы захвата заложников.
- Кого захватывать?
- Я не знаю, на месте скажут. А что ты спрашиваешь?
- Люди разные и методы захвата разные. Гражданские, сотрудники миссий ООН, военные, политические деятели. Заложника нельзя обижать, он ценен сам по себе, как предмет выкупа или обмена, он не пленный, он не враг, а средство обмена.
- Надо же, какой винегрет. А американцев не захватываете?
- Главное человек, а не гражданство. Других инструкторов у них нет?
- Ты сам двух старших инструкторов убил.
- Это была самооборона в Стамбуле. Я на своих учителей сам руку не поднял бы. Они сами виноваты, дорогу мне перешли.
- Да, я знаком с этим делом. Не зря они тебе кличку дали, Старая Змея. Будь осторожен.
- Когда вылетать?
- Неделю не брейся и в следующую пятницу  я тебя сам посажу. Билеты не покупай, это задание не для публики. Какой отель тебе заказать?
- Four seasons, третий этаж, номер 105.
- Так строго?
- Это номер MIT. Я там три раза останавливался.
- Я им сообщу. Сына повидаешь?
- Обязательно, скучаю.
- Сколько ему уже лет.
- Двенадцать, через год мужчиной станет.
- Завидую тебе в этом плане.
Через неделю я вышел из самолёта в Стамбуле. Никакой клади с собой у меня не было. Я был, как старый, давно не бритый дед, в рваном камуфляже никому не известной страны.  Я поискал глазами того, кто меня должен встретить. Возле окна стояла красивая женщина в форме майора турецкой армии. Я подошёл к ней, она на меня взглянула и изменилась в лице.
- О, боже, на кого ты похож?
- На Абу Валида. Бомж не может поцеловать женщину в форме?
- Может, но не надо, слишком много камер. Поехали в отель, а потом домой.
- А зачем в отель?
- Переодеться. В таком виде тебе на улице нельзя появляться. Заберут в полицию.
Мы вышли из аэропорта и пошли на стоянку автомобилей. У неё была всё та же “ираночка”. Только сели, как она меня обняла и заплакала. Потом стала целовать моё небритое лицо.
- Извини, я в форме. Не успела переодеться. Меня  никто не предупреждал. С утра на планёрке спросили, мол кто поедет встречать человека из США. Я спросила, а кто приедет, сказали Абу Валид, показали фотографию. Я еле тебя узнала в такой одежде, вызвалась, села в машину и успела. Хорошо, что не растолстел, я из дома взяла из гардероба твою одежду. Идиоты, в таком виде прислать человека. Поехали, я тебе немного бороду поправлю. В Шатиле  же знают, что ты из Нью Йорка, а не из леса к ним приехал проводить занятия.
     Мы приехали в отель. На этаже дежурил Салех.
- Вот дела, Султан!
Он вышел из-за стола, обнял и сказал:
- Коврик будешь брать?
И  засмеялся.
- Буду, брат, буду, раритетный.
И полез в карман за деньгами.
- Никаких денег, ты в прошлый раз оплатил до конца своих дней. Как мне с тобой повезло, я дом купил и женился.
- Поздравляю, хоть одному человеку доставил радость в жизни.
Салех дал мне молитвенный коврик и мы пошли в номер. Там я постелил коврик и стал благодарить Аллаха за великую радость, я снова вижу свою Хали и скоро увижу сына. Хали набрала ванну и сама меня помыла, как было в наши лучшие годы, потом привела бороду  в божеский вид и я надел свою одежду. После этого она меня снова поцеловала;
- Теперь ты похож на того, кто покорил моё сердце. Поехали домой, там мама. Она тебя ждёт. А в четыре из школы вернётся Тимур. Я же  буду после шести.
Я обнял любимую женщину и не верил своим глазам. Сколько раз мечта о встрече, но не был готов к такому приливу чувств.
- Хали, прости меня. Я тебе испортил жизнь.
- Нет, нет, дорогой, я ни о чём не жалею, ты мой Султан.
Мы вышли из номера и Салех нам пожелал счастья. Он в курсе нашего многолетнего романа, даже больше, чем начальники Хали.
    Мы приехали домой. Да, я не оговорился, это был и мой дом. Нас встретила Айнур. Обняла меня и сказала:
- Аллах  наконец разрешил тебе войти в дом, где тебя ждут и любят.
- Спасибо, мама. Я так давно ждал этого момента. Ради этого стоило жить.
Потом я обнял Хали и поцеловал. Она уехала на работу, а меня мать покормила и сказала, что бы отдохнул с дороги. Когда вошли в дом, я заметил, как скрипнула ступенька при входе. Четыре года назад я сделал новые ступени. Но время разрушает всё. Я пошёл в гараж, взял свой инструмент и отрезал кусок толстой фанеры. Потом пошёл снимать скрипящую ступеньку.  На стук молотка вышла Айнур:
- Теперь я вижу, в доме снова появился мужчина.
- Мама, я самый несчастный человек.
- Я знаю и буду просить Аллаха, чтобы он простил твои грехи.
Я закончил ремонт и появился Тимур. Он меня сразу узнал, подошёл и прижался всем телом:
- Папа, я так тебя ждал. Не уезжай опять.
- Дорогой Тимур, мне сначала надо вернуться с задания. Мне разрешили с вами побыть два дня и если вернусь, то ещё три. Не становись военным, будешь несчастным всю жизнь. Деньги ничего не значат, они только средство для обмена на товар. Любой торговец в лавке счастлив более генерала. У него дома любимая жена и много детей. А я даже не слышал твой крик при рождении. И чем старше я становлюсь, тем мне становится больнее от таких мыслей.
    За такими разговорами и застала нас Хали. Она стояла в дверях и слушала мою исповедь маме и сыну. Когда я сделал паузу, она вошла и прижалась ко мне.
- Ты нисколько не изменился за эти годы. Починил ступеньку, а инструмент не убрал. Я тебя такого и люблю.
- Извини, я сейчас уберу.
- Я уже убрала, мой повелитель. Давайте пообедаем все вместе.
Айнур накрыла на стол и потекла обычная домашняя беседа с благодарностью маме за вкусный обед. К моим проблемам больше не возвращались. Надо жить каждым моментом настоящего, а не загадывать на будущее. Оно не предсказуемо. Проговорили почти до вечера. Айнур подошла и сказала:
- Тебе где стелить?
- Мам, у меня снят номер в отеле. Он служебный, мне там надо быть, это часть моего задания.
- Я тебя провожу, - сказала Хали.
- И я, - вставил Тимур.
Я их обнял. Они самые дорогие в моей нынешней жизни люди. Попрощался с Айнур и мы втроём пошли в район Султан Ахмет, где был отель. Это не так далеко. Когда мы подошли, я долго смотрел в глаза Хали. Тимур не выдержал и сказал:
- Мам, ты иди с папой, а я сам вернусь домой. Тут рядом.
Я обнял сына.
- Спасибо, Тимур. Скажи бабушке, что бы она позвонила, когда ты будешь дома.
- Хорошо, папа. До свидания.
Тимур помахал нам рукой и побежал в направлении дома. Мы только вошли в дом, как позвонила Айнур и сказала, что Тимур вернулся и пожелала нам спокойной ночи.
Так прошло два дня, я смазал ворота гаража, они громко скрипели. Прополол траву между камнями дорожки, которая ведёт к дому и обрезал старые ветки в саду. Провожала в аэропорту меня Хали. Мои обноски камуфляжа она выбросила на помойку. На мне была форма  турецкой армии с нашивкой “Абу Валид”. Совсем другое отношение к агентам. Я был горд, что на мне погоны второй по величине армии НАТО.
- Будь спокоен, за тобой стоит Турция. Она не враг твоим слушателям. Я тебя буду ждать. Только к сестре в дом не заходи. Бейрут стал другим. Не подвергай их жизнь опасности. Врагов много.
- Хорошо. Я могу тебя обнять?
- Да, майор, ты мой коллега. Нам не должно быть стыдно за свои погоны.
     Я прилетел в Бейрут. Меня встретили два крутых бородача. Ехали молча. Потом один сказал:
- Нам обещали инструктора из повстанцев.
- Это я и есть. У каждых повстанцев есть свой спонсоры.
- Ты уже у нас был?
- Да, меня зовут Старая Змея.
- И ты не побоялся вернуться?
- Нет, я ничего не нарушал. Только мои учителя неожиданно стали моими врагами. Я с этим хочу разобраться.
- Не будем трогать мёртвых, времена изменились. Раз так случилось, на то воля Аллаха.
Мы приехали. Меня представили двенадцати молодым мужчинам. Им сказали, что через два месяца будет экзамен. Меня надо слушаться беспрекословно или отчислят. Мне они понравились. Такой взвод молодых бойцов, прошедших строгий отбор для сложной работы. Со мной работал переводчик. Он знал кучу языков, включая русский. На русском я и вёл обучение. После двух недель физической подготовки мы стали выходить  в город, учится ходить так, что бы тебя не замечали прохожие. Это самое сложно. Потом сделали несколько реальных похищений среди бойцов Хезбаллы. Начальство было в курсе и не возражало. Бойцы давали отпор и моим слушателям изрядно перепадало, даже были травмы. Потом само всё наладилось. Мой парни стали более ловкими. Сделали несколько похищений на улицах Бейрута. Полиция сбилась с ног. Но всех похищенных возвращали с небольшим денежным гонораром. Никаких исков нам не предъявляли. Наоборот, бизнесмены были благодарны и изменили систему своей охраны.
       Настал день экзамена. Приехали три муллы и представитель городской администрации. Я построил бойцов и сказал вернуться через полчаса, пока мы будем обсуждать внутренние вопросы. Муллы были напыщенные и вступали в перепалку со мной. Через полчаса появились мои слушатели. Каждый показал свой телефон. Муллы были в шоке. Похитили даже представителя городской администрации, а они этого не заметили. Не заметили исчезновения своих водителей и охранников.
- Ты знаешь, что тебе положено за такие шутки? - Кричал один бородач.
- Знаю, моё жалование. Я его полностью оправдал. А вам, уважаемый, надо сменить всю систему безопасности. Израильтяне работают не хуже. Берегите этих парней. Сделайте из них инструкторов. И у вас будет надёжный тыл.
       Весь экзамен записывался на видео и транслировался заинтересованным лицам. Я встал, пожал каждому бойцу руку и сказал:
- Ребята, мне за вас никогда не будет стыдно, спасибо за доверие.
Не прощаясь с экзаменаторами я подошёл к двум знакомым бородачам и сказал, что могу ехать в Стамбул. Здесь мне больше нечего делать. Те поблагодарили меня за работу и обещали беречь этих парней. В аэропорту Бейрута я их обнял и поблагодарил за хорошие условия работы.
   В зоне duty free я купил букет цветов, который вручил встречающей меня в Стамбуле моей дорогой Хали.  Она их приняла и поцеловала на глазах у всех.
- Твои ребята сделали великолепную работу. Мои начальники такого не ожидали. И я тоже. Я тобой горжусь, Султан. Поехали на работу.
- Мне надо переодеться. Не могу же я в форме явиться в управление MIT.
- Поехали, на месте всё узнаешь.
Мы приехали, прошли проверки при входе и зашли в кабинет, где сидели три мужчины в штатском. Я с ними поздоровался на военный манер. Их глаза немного потеплели. Хали мне переводила:
- Руководство связалось с Вильсоном и просит продлить твоё пребывание по контракту  на неограниченный срок для работы по подготовке бойцов для полевых условий. Надо твоё личное согласие.
- А где я буду жить?
Хали им перевела вопрос. Они улыбнулись и что-то ей сказали:
- Хочешь в отеле, а можешь у меня дома.
- А хочу жить дома в семье.
  Она им перевела, те переглянулись и согласились.
- У тебя есть вопросы?
- А какой мой будет официальный статус?
Хали перевела вопрос, ответили сразу:
- Чин и зарплата майора.
Я им отдал честь и нам разрешили выйти. Поехали домой. Дома Айнур накрыла на стол праздничный обед. Рядом со мной сидел мой сын и с восторгом смотрел на мои погоны:
- Папа, ты остался?
- Да, сынок.
   Вечером мне позвонил Вильсон, поздравил с результатами тренировок и спросил:
- Теперь я буду один ловить рыбу на пирсе?
- Похоже на то, босс.
- Поздравляю. Не зря я тебя тут мурыжил четыре года.
- Не зря.
- Будь счастлив, если надумаешь, то приезжай.
- С семьёй?
- Конечно.