Снайпер-инструктор - Главы 14 и 15

Начало повести тут      http://proza.ru/2024/07/11/835
    Глава 14 - Охота на кабана         
Взять с ходу город Шталлупенен нашей армии не удалось. Зато левее, в обход, с южной стороны, гвардейцы прорвались чуть ли не до самого Гумбиннена – крупного города Восточной Пруссии. Однако силы были ослаблены из-за больших потерь. По численности наш полк равнялся батальону, а батальон был как рота. Кроме этой проблемы возникли и другие. Например, вши. В бане мы давно не мылись и все солдаты завшивили. У меня тоже они  были как в волосах, так и на теле, ползали и кусались. Тыловые службы от наступавших дивизий отстали, снабжение войск продовольствием и  боеприпасами ухудшилось. До последнего времени я патроны не экономил, а  теперь приходилось их беречь. Наша ослабевшая дивизия продолжала двигаться на запад, потому что сильного сопротивления пока  мы  не  встречали.
Штаб дивизии расположился на ночлег  вместе  со  штабом  нашего  полка, на окраине леса, в стороне  от  дорог и хуторов. Другие  подразделения дивизии расположились на флангах, на расстоянии не более километра. Мы быстро установили  большие  палатки, стали  искать  дрова, чтобы в палатках  затопить печки-буржуйки. Но  эта  задача оказалась не простой.
- Здесь  ни каких  сухих  дров  не  найти, – с  сожалением  сказал  адъютант  исполняющему  обязанности  командира  дивизии,  полковнику  Шеренгину.  Он  теперь  командовал  дивизией  вместо  полковника  Волкова.               
- Почему  дров  нет? – возмутился  Шеренгин, - в каждом  лесу  полно  сухих  палок  и  хвороста.
- Ну,  сами  посмотрите, здесь  чисто, как  в  парке…
Услышав  этот  разговор, майор  Котов, подтвердил:
- Да,  Иван  Григорьевич, действительно  лес  очень  чистый.  Я  уже  осмотрел  ближайшие  места. Наши  немцы – перебежчики  пояснили, что  этот  лес  принадлежал  лично  Герингу. Где-то  здесь  находится  его  вилла.               
- Пошлите  разведчиков, пусть  обследуют  лес. Может  тут  нам  Фрицы  засаду  устроили, – приказал  полковник.
Котов  подозвал младшего лейтенанта  Винокурова,  находившегося  в  штабной  палатке:
- Сергей, ты  слышал  приказ  комдива?
-Так  точно, товарищ майор. Но  мои  ребята  уже  всё  кругом  облазали, никого не обнаружили, а  зайцев  с  куропатками  настреляли. На  ужин  будет  дичь.
После  этого  сообщения  о  дичи,  полковник  повеселел  и  сказал:
- Надо  бы  зверей  покрупней  настрелять, всех  солдат  зайцами  не  накормишь… Сержпинский, - повернулся  он  ко  мне, -  возьми  своих  снайперов  и  отправляйся  на  охоту.  До  темноты  ещё  время  есть, может,  кого-нибудь  подстрелите…
Я  был  очень  уставший. Ведь  мы  сегодня  пешком  по  бездорожью, с перестрелками,  прошли  километров  пятнадцать. Но  делать  нечего, приказ надо  выполнять. Судя  по  карте, лес занимал  большую территорию – пять километров  в  ширину  и  около  десяти  в  длину. Я  пошёл  к  снайперам, отдыхавшим  у  костра. Палатку  они  ещё  не  установили.
- Где  вы  дров  нашли?  -  спросил  я  их.
- Здесь  неподалёку обнаружили  сарай. Сняли  сухие  ворота – вот  тебе  и  дрова. Присаживайся,  поешь  с  нами  зайчатинки, - предложили ребята.
На  костре  они  жарили  заячье  мясо,  и  ели  его  без  соли.  За  солью  на походную  кухню  бежать  никто  не  хотел. От  еды  я  не  отказался, а когда поел, стало  легче. Ведь только утром нас кормили, варёной картошкой, пустой, без  масла.
- Гвардейцы – охотники.  Кто  пойдёт  со  мной  на  охоту? - спросил  я, и объяснил, что  комдив  приказал  подстрелить  дичь  покрупнее - надо  весь  полк  накормить.
Снайпера молчали, и только виновато посматривали друг на друга. После не продолжительного молчания Григорий  вызвался  пойти со мной. Я знал, что  до войны он был заядлым охотником. Нам выделили автомашину полуторку и двух солдат-автоматчиков в помощь. В  лес  мы  въехали  по  просеке. Там  уже  был  след  от  машины, наверное, немецкой. Проехали  метров  сто, слезли  с  машины  и  пошли  пешком, а она  медленно  ехала  за  нами.
Когда мы вошли в лес, то я рассказал Григорию, что этот лес  принадлежал помощнику Гитлера Герингу. На Гришу это произвело впечатление.
- Далеко  мы забрались, - сказал он – может, скоро и самого Гитлера поймаем.
В  начале  лес состоял  из вековых лип и дубов, могучих,  сказочных  деревьев, затем  начался  красивый  сосновый  бор. Действительно, в этом лесу  было  не  привычно  чисто,  ни каких сучков  или гнилушек  нигде не валялось. Высокой травы и крапивы, тоже не было. Периодически  просеку, по которой мы шли, пересекали другие просеки, очень  прямые,  со следами  машин и телег. Осенний лес и чистый воздух успокаивали, я даже забыл о войне, но война периодически напоминала о себе далёкой канонадой и близкой  стрельбой, эхом  откликавшейся  в  лесу.
- Смотри, лосиный  помёт, свежий, - пнул Гриша сапогом  кругляши, похожие  на  сливы.  Затем  он  показал мне  следы кабана, и  его  помёт. Видели  мы и медвежьи следы. Раньше  я  никогда  на  охоте  не  бывал  и  не  знал  повадки  зверей, как  надо  на  них  охотиться.
- Вот тропа  кабанов, - показал  мне  Гриша едва  заметные  вмятины на земле, присыпанные  сосновыми  иголками. - Кабаны  ходят по ночам  стаями  на  водопой  и  на  кормёжку, – пояснил  Гриша, с  видом  опытного  охотника.
- Днём  они  прячутся  в  густых  зарослях  и  их  трудно  отыскать, так что  давай  устроим  здесь  засаду, возле  тропы. Дело  к  ночи  и  нам, может,  повезёт.
Неожиданно  на  меня  выскочил  заяц, я хотел выстрелить в него, но Гриша меня остановил: «За зайцами, что ли пришли».  Он  мне  объяснил, что охота  на  кабана  опаснее, чем  на  вражеского  снайпера. Раненый  кабан  может  наброситься  на  человека  очень  быстро, и  не  успеешь  увернуться. По  его  совету  мы  замаскировались  в  масхалаты  и  залегли  за  деревьями. Автомашину  и  солдат  оставили подальше, на просеке, и предупредили, чтоб  сидели   тихо.
В  лесу  уже  собирались  сумерки, верхушки  сосен  качались и шумели от  осеннего  ветра,  и  под  этот  шумок  я  чуть  не  заснул. Но  вот  появились  небольшие  кабаны   в  сопровождении  крупных  родителей.  Как  учил  Григорий,  я  выстрелил  в  самого крупного  борова, метил  ему  в  глаз, но попал в лоб, где очень крепкая кость. Гриша  тоже  стрелял  в  него. Кабан  упал, а  остальные  убежали. Мы  осторожно стали  подходить  к  нему,  это  был  крупный  боров, килограммов  на  двести. Мы  не дошли до него и пяти шагов, как он  вдруг вскочил, и проворно скрылся  в лесу. Тогда мы пошли  по  кровавому  следу, который  вывел  нас  на заболоченную поляну с высокой травой. Там, в траве,  он  и  лежал. Задние ноги  кабана не действовали, он смотрел на меня угрожающе, обнажив клыки. Я отскочил в сторону, а Гриша добил его.  Пришлось  идти  назад  за  машиной, чтобы  увезти  добычу. На  соснах  Гриша  ножом  делал  пометки, иначе не найдём  дорогу. Близко  машина подъехать  не смогла,  и  мы  впятером, вместе с шофёром, тащили тяжёлого борова волоком. Потом пришлось расчленить тушу и по частям загрузить в кузов.  Сала  у кабана не было – одно мясо. На  обратном пути убили ещё двух козочек.
Всю добычу мы отвезли на кухню. В благодарность, командир дивизии устроил для охотников отличный ужин, с выпивкой.  В штабной палатке собралось более двадцати человек: это сам  Шеренгин, начальник штаба дивизии  подполковник Чернов, начальник особого отдела майор Куликов и другие товарищи. Все  уселись за длинным  столом из ящиков, накрытым  трофейным фарфором. В красивые фарфоровые  чашки  разливали  из канистры  спирт, который  надо  запивать  холодной  водой. Как обычно, пили  за  победу, за погибших товарищей и за дорогих женщин. Был тост  и  за  охотников. В хмельном  угаре велись интересные откровенные разговоры. Полковник Шеренгин до  Волкова  занимал  должность начальника политотдела  дивизии. По своим  повадкам  он  напоминал  школьного учителя. Собеседников  часто называл по имени и отчеству, матом  не  выражался, как  остальные  присутствующие.
- Вам не кажется, Леонид  Владимирович, что немцы  заманивают  нас  в  мешок, - говорил он начальнику штаба подполковнику Чернову. Тот  заплетающимся  языком  сказал:
- Вы  правы, товарищ  гвардии  полковник, я  уже  высказывал  такие опасения  сегодня  утром  по  телефону  начальнику  штаба  нашего  корпуса. Он  в свою очередь  передал  такие  опасения  выше.
К разговору присоединился  майор  Куликов, его все боялись, и, зная это, он иногда старался понравиться, критикуя вышестоящее начальство.
 - Я  считаю,- сказал он, - что  Галицкий  недооценивает  нашей  усталости, и хитрости  фашистов. Они  ещё достаточно сильны, и  могут  устроить  нам  окружение, как  мы  им  под  Сталинградом.               
- Что вы, разве можно  такое говорить, - съязвил  Чернов, - вдруг на вас донесут куда следует…
- Я  же  не  буду  сам  на  себя  доносить, - пошутил  Куликов и  громко  захохотал.
Другие  присутствующие  разговаривали  между  собой, не  слушая, о чём  ведут  беседу соседи. В  палатке  стало  шумно  от   пьяных  голосов. Я  решил  поговорить  с  Винокуровым  и  подсел  к  нему. Они  с  Гришкой  сидели  рядом, скучающе  озираясь  по  сторонам.
- Скажи  им, - показал  Гришка  на  командиров, - пусть  ещё  нальют…
Винокуров  усмехнулся: «Скажи  сам».
Я  похлопал  «охотника»  по  плечу  и  говорю  ему:
- Тебе  хватит, пожалуй,  ты  и  так  пьяный. Шёл  бы  лучше  спать, иначе  завтра  голова  будет  болеть.
Григорий  нахмурился и ничего не ответил. Винокуров весь размяк после выпивки  и  раскраснелся.
- Комдив посылает меня завтра в разведку по немецким тылам, – сказал Сергей  с довольным  видом, глядя на меня. -  Хочешь  пойти со  мной?  Мне  нужен  снайпер  для  прикрытия, и  ты  знаешь немецкий язык.
Любой  солдат  в  нашем  полку, да  и  во  всей  армии, наверное, мечтал  стать  разведчиком. Про  подвиги  разведчиков,  увенчанные  романтикой  и приключениями,  писали  в  каждой  фронтовой  газете. Но  от  накопившейся  усталости  у  меня  вся  романтика  пропала, ни какого  желания  идти  в  разведку  не  было.
- Пошёл  бы  с  радостью, - сказал  я, - но  командир  полка  не  отпустит.            
- А  я  сейчас  договорюсь, -  хитро  подмигнул  мне  Винокуров  и  пошёл  к  майору  Котову, который, в  этот  момент, вышел  из  палатки  покурить.   
Через  минуту  Сергей  вернулся  довольный  и  сказал:
-  Вот и договорился. А  ты  сомневался. С сожалением я подумал, что  если бы был Приладышев, то не отпустил бы  меня.  Вот, что значит другой командир.   
15 - Поход в разведку с Винокуровым
В  разведку  мы отправились  ещё  до  рассвета, группой  из  пяти  человек.
Кроме меня и Винокурова, с нами шли:  разведчик, по прозвищу «Монах» и два  немца  перебежчика, которых я  несколько дней назад, привёл  к  Винокурову. С этими немцами  мне давно хотелось поближе познакомиться, и теперь такая возможность  появилась.
Однако  меня  в  данный  момент  ничего  не  интересовало, потому, что сильно клонило ко сну. После сытного ужина поспать удалось всего три часа. От  выпитого спирта в сон  клонило ещё хуже. Как я все эти трудности переносил, понять сложно, наверное, молодость помогла, и большая жажда жизни.
Шли мы друг за другом, впереди Сергей, и замыкающим шёл «Монах». Было совсем темно, по времени пять часов утра. При необходимости Винокуров освещал путь фонариком.
- Мы не заблудимся? -  спросил я его.
- Я  ещё  ни  разу  не  плутал, потому, что  умею ориентироваться  на  местности с помощью карты и компаса,  – успокоил меня Сергей.      
- Очень хочу спать, - сказал по-русски  один из немцев, широко зевая. Вслед за ним начали зевать и  все остальные.
- Дам вам часок поспать, когда перейдём через фронт – пообещал  Винокуров. Он и сам не высыпался, так же воевал, не меньше других. За плечами у нас были большие мешки с немецким обмундированием, чтобы, на вражеской территории переодеться.  После двадцати минут ходьбы  мы  вышли на  пост нашего боевого охранения. Нас окликнули:
- Стой, стрелять буду!
Винокуров  ответил, что свои, и назвал пароль. Два  солдата,  наставив на нас автоматы, проверили наши документы. Рядом, под кустами  спали ещё несколько человек, громко похрапывая.
Винокуров  спросил дозорных, далеко ли отсюда немцы.  Они пояснили, что  немцев  не  видать  поблизости, лишь  где-то  за километр редко пускали  ракеты. Пока шёл разговор, со стороны  врага  послышались  далёкие автоматные очереди.  Это  укрепило уверенность  в  сказанном.
- Тогда  пора  переодеваться, – скомандовал  Сергей.
Мы переоделись  в  немецкую  форму, а свою  спрятали  возле  столба  электролинии. Место  постарались  запомнить, чтобы  на  обратном  пути  вновь  переодеться. Мне  солдатский  мундир  был  великоват. Винокуров  надел  форму  обер лейтенанта, а  немцы  одели  свою  бывшую одежду, которую предусмотрительный  командир  разведчиков  сохранил. В  процессе общения,  я  узнал  имена  наших  немцев:  одного  звали  Карл, а второго Отто.  В  душе  я  не  доверял  им  и  удивлялся,  почему  наши  командиры  такие  доверчивые. Ведь немцы  могли  передумать  воевать  на  стороне  Советской  Армии.  Хотя, я вспомнил, что Отто  и  Карл  участвовали, как и  все,  в  атаке  на  хутор,  когда  в  бой  вёл  генерал  Галицкий. Они  имели  шанс  погибнуть,  или  сбежать. Но  тяжёлое  испытание  они  выдержали.  Во вражеской  форме,  пока  не  рассвело,  мы  обошли  стороной  два  ближайших  хутора, откуда  доносилась  немецкая  речь.  Потом  Сергей  завёл  нас  в  лесок, где  мы,  не  обращая  внимания  на  осенний  холод,  легли  спать.  По  пути  прихватили по  охапке  сена  из  стога, и  этим  сеном  укрылись. Дежурить  ни  кого  не  оставили,  спали  все  мёртвым  сном.  Проснулись часа через три  от  гула  самолётов. Не  очень  высоко,  в  солнечном  небе,  двигалась  большая  стая  Советских  бомбардировщиков.  Спросонья  я  перепугался,  увидев  рядом  солдат  в  фашистской  форме.  Успокоился,  когда  узнал  в  офицере  Винокурова. Других  ребят  я  сразу  даже  не  узнал. В глубоких  касках  они  были  не  узнаваемы.
- Куда  теперь  пойдём? – спросил  я  Сергея.
 Он  сидел  на  смятом  сене  с  опухшим  лицом, и,  зевая,  озирался  по  сторонам.  Несколько  минут  он  думал, а  потом  сказал:
- Сейчас  сориентируюсь  по  компасу и  карте, а  потом  двинемся  дальше.  Ты  не  бойся,  всё  будет   хорошо.
Пока  он  колдовал  над  картой,   ребята  перекусили,  взятым  с  собой  хлебом.  Я  поинтересовался  у  солдата, почему  его  прозвали  «Монахом».
- Я  человек  верующий,  поэтому  и  прозвали.  А  ты  веришь  в  бога? – спросил  он  меня  в  свою  очередь.
- Бога  придумали  люди, – ответил  я  ему.
- А  почему  ты  до  сих  пор  жив, ты  задумывался  об  этом? Ведь  это  бог  тебя  хранит.
- Это  лишь  случайность.
- Нет  в  жизни  ни  чего  случайного. Всё  предначертано. Бога  нельзя  увидеть, но  его  можно  почувствовать,— пытался  убедить  меня  солдат.
Доев  кусок  хлеба,  и  сняв каску, он несколько  раз  перекрестился, и в  полголоса  прочитал  молитву.  Отто  и  Карл  внимательно  слушали  наш  разговор. Карл, дождавшись, когда  Монах  закончит  молитву, сказал:
- Мы  тоже  верующие люди, католики. Вера помогла  нам  понять,  что  война это зло.  Она  губит  наш  народ, ведёт  его  к  пропасти.
Винокуров  закончил  разглядывать  карту  и,  встав  на  ноги, скомандовал  бодрым  голосом:  «Подъём!  Приготовиться  к  маршу!»  Мы  поднялись,  отряхнули  с  себя  сено,  и  пошли  за  Сергеем  на  запад  к  следующему  хутору. По  пути  он  напомнил, чтобы  теперь  все  говорили  только  по-немецки.  Перед  хутором  нас  остановил  немецкий часовой  и  потребовал  назвать  пароль. Пришлось  объяснять  ему, что  идём  второй  день  из  окружения,  продвигаемся  к  своим.  Часовой  оказался  доверчивым. Винокуров  спросил его: «Не знаешь где наш 1121 полк? Мы отстали от своей части».
- Здесь  такого нет, я  из  1049-го полка.
- А как  этот  хутор  называется?
-  «Сюттенен», -  ответил немецкий солдат. От него так же узнали, что здесь  располагалась  рота  пехоты,  поэтому  мы  поспешили  уйти. Издали  заметили  окопы  возле хутора, других  укреплений  не  обнаружили.
Пока шли к  следующему  хутору, я разговаривал с Карлом, задавал ему вопросы, которые  давно  хотел задать.
- Скажи, Карл, в чём сила нацистской идеологии? Почему немцы поддались  нацистам?
Карл немного смутился от такого вопроса, но постарался мне объяснить:
- Во-первых, не все немцы поверили в эту идеологию, - стал говорить он по-немецки, - во-вторых, творцы нацизма ссылались на видных учёных, выставляли свою идеологию, как научно обоснованную. Учёные обнаружили захоронения древних людей высокого роста, около двух метров, и  назвали их Арийцами. Установили, что они были светловолосые, голубоглазые, очень развитые физически. Первоначально их обнаружили в средней Азии, затем в других местах, в том числе и в Европе. Предполагали, что появились Арийцы в горах Тибета, а оттуда постепенно переселялись через среднюю Азию в Европу. Нацисты считают, что Арийцы самая совершенная и развитая раса, что они создали все древние цивилизации, в том числе Египетское и Римское государство. Но с веками Арийцы перемешались с другими менее развитыми народами. Поэтому, нацисты хотят возродить Арийскую расу искусственно. Они планируют уничтожить не полноценные народы, а  немцам  завоевать  мировое господство. Немцы, согласно их учению, более чистая нация, сохранившая черты Арийцев. Не случайно в эсесовцы берут, в основном, высоких и светловолосых людей. Многим немцам понравилась идеология фашизма, ведь приятно ощущать себя самым лучшим. Гитлер обещал, что у каждого немца будет много рабов, и каждый станет богатым хозяином.
- Вначале ты тоже верил фашистам? – спросил я Карла.
- Скажу честно, верил, – смущённо произнёс Карл.
- И когда перестал верить?
- Это произошло в концлагере. Я не смог воспринять, как должное, издевательства над военнопленными. Ужасно  видеть все эти жестокости. Я не смог, и однажды вслух высказал возмущение своему напарнику Отто. Он оказался единомышленником, и мы решили действовать.
- А какие были издевательства над пленными? – вновь задал я вопрос.
- Лучше не спрашивай. – Ответил Карл. – Мне хочется забыть тот ужас, который пришлось видеть.
 - Ну не бойся, расскажи, – не унимался я.
 - Например, провинившихся узников, зимой, выгоняли на мороз, обливали водой, и  люди умирали от холода в мучениях.
Последние слова Карл говорил со слезами на глазах, и я не стал больше любопытничать. Кроме того, время для разговоров истекло, так как наша разведгруппа вышла к очередному хутору. Подбирались к нему осторожно, пытаясь  выяснить,  есть  ли  там  солдаты.  Из-за  кустов  Винокуров  смотрел  в  бинокль, а  я  в  оптический  прицел  своей  винтовки.  Все  взяли  в  разведку  трофейные  автоматы, а  мне  велели  взять мою снайперскую  винтовку.  Ведь  немцы  тоже, при  необходимости, пользовались  трофейным  оружием. Вполне  нормально, что  у  меня,   у немецкого  солдата, была  советская  винтовка.
Винокуров, глядя в бинокль, высказал  сомнение:
- Наверное, здесь военных нет. Ни  кого  не  видно, и  лошадь гуляет без привязи, какая-то приблудная, ест сено из стога. А ты ни кого не заметил?- спросил он меня.
- Нет, не заметил, – ответил я, и предложил. – Давай  подожгу стог зажигательной пулей. Если в доме кто-то есть, то выбегут на пожар.
- Это не подходящая идея, - возразил  Сергей,  - надо кому-то из нас сходить туда, ведь мы в немецкой форме.
Сходить вызвался  Отто. Он  предположил, что там, может, найдёт что-нибудь поесть, сало, или ветчину. Все  мы  уже  проголодались, так как взяли с собой хлеба  совсем мало.  Винокуров  разрешил ему сходить. Мы видели, как он спокойно вошёл в дом, но долго не выходил. Тогда Сергей велел мне и Монаху сидеть в засаде, а сам вместе с Карлом, пошёл на хутор.
- Если  мы  тоже задержимся, и  ты почувствуешь опасность, то поджигай сено в стогу, -  уходя,  дал он мне  указание.
Начались томительные минуты ожидания. У  Монаха были часы, и он смотрел на них, когда пройдёт полчаса. Пока ждали, то неоднократно слышали далёкую канонаду. Вблизи было тихо, а там шли бои. Несколько раз в небе пролетали самолёты,  и наши  и фашистские, ведь погода была лётной.
- Нет их, давай стреляй по стогу, – озабоченно вздохнул Монах, глядя на часы. Я зарядил в винтовку патрон с зажигательной пулей  и  выстрелил  в  стог, но сено не загоралось.
- Почему не зажигается? - удивился Монах. – Может, у тебя патрон отсырел?
- Такое не бывает, - возразил  я, и зарядил второй патрон, последний, из  зажигательных. «Если опять сено не загорится, то придётся  нам  идти на выручку», – мелькнула в голове мысль.  От второй пули сено быстро вспыхнуло. Огромное пламя почти без дыма, наклонилось в сторону кирпичного дома, в котором находились наши товарищи. Слух улавливал треск горящего  сена  и  ржание испуганной лошади, отбежавшей в сторону. Затем,  с криками  о пожаре из дома  выскочили человек семь солдат. Среди них наших ребят не было. Я застрелил из снайперской винтовки двоих, а остальные убежали. Стог быстро прогорел, и  мы с Монахом  пошли к дому, выручать своих товарищей.
Осторожно вошли в крыльцо, прислушиваясь, что там  внутри.  За дверями  голос Винокурова  уговаривал кого-то  по-немецки:
- Успокойся, положи карабин, мы тебе ничего не сделаем…
Монах, нахлобучив  каску, резко открыл дверь, и  вошёл в комнату, с автоматом  наизготовку.  Я  последовал  за  ним. В  углу, на  чёрном, кожаном  диване  сидели  наши  трое разведчиков, со  связанными  руками, а,  напротив, с карабином  стоял  немецкий солдат, молодой  парнишка, бледный  от  волнения.
Он  не  успел  отреагировать, и Монах выхватил у него  карабин. Парнишка  задрожал  от  страха, а Карл успокоил его, сказал, что мы ему ничего не сделаем.
- Мы быстро  уходим  отсюда, – сказал  Винокуров, когда развязали ему руки.
- Надо поесть, суп  остывает, - умоляли  голодные  разведчики.
На  столе  стояли  тарелки  с  супом, который не успели съесть сбежавшие немцы, суп  ещё  дымился, а кроме  него  я  увидел  нарезанную  ветчину  и  хлеб. Винокуров  был  тоже  голодный, поэтому  согласился  ненадолго  задержаться. А парнишку  решили сразу отпустить;  ему было шестнадцать лет, и за него очень просили Отто и Карл. Пока  ели, ребята  рассказали,  как  всё  произошло.
Когда  Отто  вошёл  в этот  дом, немцы  его  сначала  приняли  за  своего, но  допросив,  поняли, что  это  либо  дезертир, либо русский разведчик. Отто не  стал  отрицать, надеясь, что  его  другие  разведчики  выручат, и попытался  склонить  этих  немцев  перейти  на  сторону  Советской  Армии. Мол,  Гитлер  маньяк, и не  стоит  за  него  погибать, и, что  русские  всё равно  победят. Среди  немцев, находившихся в этом доме, большинство были настроены  дружелюбно  к  агитатору, но не все. Гитлер недавно издал приказ,  расстреливать  на  месте каждого военного, кто захочет сдаться в плен, или перейти на сторону противника. Согласно приказу, даже  рядовой  солдат  мог застрелить  генерала.  Поэтому, немцы  друг друга боялись.
Я  обратил  внимание, что  в доме с восточной стороны окна были узкие, как бойницы, а с других сторон нормальных размеров. Стены были метровой  толщины. Наши немцы объяснили, что правительство  Восточной  Пруссии  с семнадцатого  века, доплачивало  крестьянам  в приграничных районах  за  такие  толстые  стены.  По закону окна  в  домах  и  скотных дворах должны быть узкими. Такие меры принимались на случай войны. Восточная Пруссия с древних времён часто воевала со своими соседями.
Быстро  перекусив,  я  прилёг  на чёрный диван, чтобы отдохнуть хотя бы  пятнадцать  минут, пока  разведчики доедают ветчину. Спать я хотел сильнее, чем есть, поэтому, как  прилёг, так и уснул. Сказалось постоянное недосыпание. Не зря в Армии ходила шутка: «солдат может спать даже в луже».
Тем  временем,  немцы,  сбежавшие  от нас, опомнились и открыли огонь из стрелкового оружия по западным окнам дома, в котором мы засели. Разведчики  выбежали на улицу, чтобы  уйти  от нападавших, и успели только крикнуть мне, чтобы я тоже уходил.  Но я  крепко спал и ничего не слышал, даже  стрельбы. Винокуров  понял, что  я  остался в доме, и приказал остальным ребятам принять бой,  не давать противнику занять дом.
Одному из нападавших, удалось подобраться к дому со стороны сада, и бросить гранату в окно  комнаты, где я спал. Разведчики  храбро  сражались и  отогнали от дома немцев. Стол, за которым мы обедали, был разбит взрывом в щепки. Спинка дивана тоже была вся в дырах от осколков. Ребята  вбежали  в дом узнать, что  со мной  случилось. Я лежал как мёртвый, без признаков жизни. Винокуров проверил пульс и сказал, что я жив. Мне сделали искусственное дыхание, и я очнулся. Ребята   были очень удивлены, когда  я  встал  с  дивана  без  единой  царапины. Мне  казалось, что  я  спал, но они  говорили, что я  был  без  сознания.
Моя  голова  кружилась, я  шатался  как  пьяный, и  Монах  поддерживал меня, когда  мы  выходили  из  дома. Нападавшие  на нас немцы, скрылись, стрельба закончилась, и Карл зашёл в сад посмотреть,  кого  он  там подстрелил, может,  этот  немец  ранен,  и  ему  надо  помочь. Оказалось, что  он  убил того   парнишку, которого  мы  отпустили  с  миром. Он  не понял  наших  добрых намерений  и  бросил  в  окно  гранату.  Карл  очень  переживал,  о случившемся,  и  говорил:
- Не  надо  было  этому  парню  лезть  не  в  свои  дела, затуманили  ему  голову  фашисты…      
Отто  тоже расстроился, и  рассуждал:
- Мне  не  понятно,  как  удаётся  одному  человеку  заставлять  миллионы  людей  убивать  друг  друга. Наверняка  Гитлер  связан  с  дьяволом…         
Эти  немецкие  парни  были  честными  людьми, попавшими  в  мясорубку  войны.  Они  не  пошли  по  течению,  как  многие  другие, а  поступали  так,  как  им  подсказывала  совесть.
В  Восточной  Пруссии  было  хорошо  развито  земледелие:  вокруг  хуторов  поля  окаймляли  лесные  полосы,  чтобы  удерживать  снег  зимой,  низкие  болотистые  места  осушались  с  помощью  мелиоративных  систем.
Из  хутора  мы  сразу  же  пошли  в   лесную  полосу, где  можно  укрыться  от  посторонних  глаз.  Мы  опасались, что  фашисты  будут  нас  преследовать. Во  время  пути  у  меня  из  носа  пошла  кровь, но  не  долго.  Ребята  сделали   вывод, что  у  меня  лёгкая  контузия.
- Раз  ты  контужен, может  нам  вернуться  в  полк? – спросил  меня,  с  озабоченным  видом  Винокуров.
Я  отказался,  и  Отто  взял  мою  винтовку, чтобы  я  шёл  налегке, потому  что меня  шатало  от  слабости. Винтовка  действительно  была  тяжёлой,  по  сравнению с немецким  автоматом.  Отто  это  сразу  почувствовал,  когда  взял  её,  хотя  он  был  крупным  и  физически  крепким  человеком. По  заданию  командира  дивизии,  нам  надо  было  дойти  до реки  Роминте, это  примерно  пять  километров. Для  нас, уставших, это длинный  и  тяжёлый  путь, тем  более – надо  вернуться  обратно,  к  16 часам,  сегодня  же.               
Сначала  мы  старались  не  попадаться  на  глаза  немецким  военным. Шли  по лесным  полосам,  но  потом  вышли  на  бетонную не широкую дорогу, соединяющую  несколько  хуторов. Просёлочных  грязных  дорог, как  у  нас  здесь не было.  Хорошие  дороги  позволяли  немцам  и  нам  быстро  перебрасывать  войска  с  одного  места  на  другое.
По  этой  дороге, на которую мы вышли, отдельными  группами, двигались  беженцы. Они  везли  на лошадиных повозках, и на ручных тележках своё имущество, всё, что  было  жалко  оставлять. Тут  можно  увидеть  и  швейные машинки, и детские  коляски  с  игрушками. Среди  беженцев  шла  небольшая  группа  солдат, без  офицера, одни  рядовые. Мы  незаметно  поравнялись с ними  и  разговорились. Оказалось, что  они  направлялись  в  полевой  госпиталь  своим  ходом, все болели  простудой.  Мы им сказали, что  тоже  идём  туда, но  не  знаем, где он находится. Эти  солдаты  обещали  нам  помочь  найти  госпиталь, ведь  один  из  них  оказался  местным  жителем  и  знал  все  дороги.  В  разговоре  мы  спросили, из  какой  они  части.  Солдаты  сказали,  что  они  из  547-й  пехотной  дивизии.  Так,  общаясь  с  немцами,  мы  узнавали  расположение  полков  и  дивизий  противника,  которые  воевали  на  нашем  участке  фронта. Выяснили  так же,  что  у  немцев  упадническое  настроение, большинство  из  них  не  верят  в  свою  победу. Не  помогала  им  и  пропаганда  Геббельса, который  обещал  скорейшую  победу  за  счёт  применения  нового, секретного  оружия.  Геббельс  также  запугивал  свой народ, что  если  русские  победят,  то  всех  немцев  переселят  из  Германии  в  Сибирь.
С немецкими солдатами разговаривали,  в  основном, Сергей, Отто и Карл.  Мы с Монахом, как нам и велели, говорили мало, только в случае необходимости. Ведь у нас был заметен акцент, мы лишь отвечали на вопросы  короткими  фразами.  За  разговорами  мы  дошли  до  реки  «Роминте», и  обнаружили  на  западном  берегу мощные  оборонительные  укрепления, замаскированные  от  разведки  с  воздуха.  Обратно  пошли  другой  дорогой, чтобы  узнать  новые  сведения.  В свой  полк  мы  пришли  вовремя.  К моему  удивлению, Винокуров  нашёл то место, где мы спрятали своё обмундирование и документы. Результатами  нашей  разведки  командир  дивизии  был  не  очень  доволен. У него  имелось  много  неясностей  по  поводу  наличия  сил у противника,  и  он  ожидал, что  мы  приведём  хорошего  «языка».  Полковник  Шеренгин  был интеллигентным и добрым  человеком, поэтому  ругать нас  не  стал, видел  как  сильно  мы  устали,  и  велел  отдыхать.
   Следующая глава .16 - Норвежский нож и парабеллум

          Продолжение следует. Всю повесть можете скачать бесплатно на моём сайте
    https://kn553kn.turbo.site/