Танец со смертью

Глава 1.               
 Принарядившись и надушившись так, что щипало в носу, Михаил в приподнятом настроении шагнул из дверей санатория в южный вечер Сочинского курорта. В свои сорок он чувствовал себя  молодым и сильным, с веселым, компанейским характером, любил женщин, удовольствия, не особенно стесняя себя в средствах. В этом санатории он отдыхал уже четыре отпуска подряд, поэтому хорошо знал всю обслугу и город.  Кого надо одаривал недорогими подарками, получая  взамен понимание, уважение, и, главное, свободу…

Подойдя к танцплощадке,  он отметил, что за прошедший год, мало что изменилось, народу тоже было немного. Наверное, ещё рано, подумал он и стал рассматривать публику. Под магнитофонные записи танцевать, видимо, было не интересно, все ждали ансамбль. Внимание  привлекали две пары. Мужичок с круглой лысиной страстно обнимал полную шатенку, да девица, с наголову  ниже себя партнёром, обнявшись, сумрачно топтались на месте.
—   Скучно-то как…,    —   поморщился Михаил и неожиданно услышал:
—   Я тоже так думаю!

    Он обернулся. Перед ним кокетливо улыбалась женщина. Яркая брюнетка не сводила с него прожигающих черных глаз. Он даже вздрогнул, так незнакомка была похожа на его  жену, трагически погибшую при непонятных обстоятельствах. Ну, точная ее копия.  А незнакомка продолжала улыбаться.
 —    Вы, наверное, сегодня приехали?

Желания знакомиться с ней  не было, и Михаил тоскливо оглянулся, не отвечая на вопрос. К забору, ограждавшему танцплощадку, подошли три женщины.  Непроизвольно  выделил стройную блондинку. Пышные, белокурые локоны гроздьями свисали на плечи  и грудь, полные губы застыли в улыбке, а широко распахнутые глаза светились желанием встретить приключение. Не удосужив брюнетку ответом, Михаил отошёл в сторону, не сводя с троицы глаз.

Женщины, весело переговариваясь, заходить на танцплощадку не торопились. Старшей из них, с волосами цвета спелой вишни, собранными на затылке в пучок, было чуть больше сорока, блондинке около тридцати, а третья, по возрасту моложе подруг, тоже русоволосая, кивнув в его сторону, что-то сказала подругам и все трое призывно засмеялись. Михаил, стараясь придать голосу лёгкую весёлость, поприветствовал незнакомок:
 —   Добрый вечер, красавицы…!  Будем знакомиться…?   
 Женщины немного смутились. Михаил  пошутил:
 —  Не бойтесь, я не кровожадный и не кусаюсь. Я всего лишь полицейский из Тамбова в чине майора.   
Он, как фокусник, вытащил из нагрудного кармана удостоверение и, развернув его, лихо щелкнул каблуками.   
 —    Прошу следовать за мной… на танцы.

 Взяв блондинку под  руку, он всех троих увлёк вовнутрь. Появившиеся  музыканты стали настраивать аппаратуру.  Вскоре Михаил уже знал, что женщины приехали три дня назад и отдыхали «дикарями», снимая  домик неподалеку.  Ему всё больше нравилась блондинка. Танцевал он только с ней, прижимая к себе и с упоением шепча её имя на разные лады.
     -—     Света, Светуля, Светик, Светлячок….

 Она улыбалась, показывая, что ей приятно внимание, и он, распаляясь всё больше, уже думал об интиме. Замелькали мысли, как бы эффектно и необидно увести ее к себе в номер. Подруг приглашать не думал. Ему хотелось покорить женщину сегодня, и такое желание сверлило и кричало во всех частях его организма.

Увлекшись девушкой, Михаил  ни  разу не  вспомнил о встрече с незнакомкой, похожей на его жену. Но желаниям Михаила не суждено было исполниться. После танцев подруги решительно хотели домой, и сколько Михаил не уговаривал Свету, а потом уже и всех троих посетить его скромное жилище, сколько не соблазнял их копченым лещом да шампанским с вкусными конфетами, все было напрасно.

   Проводив новых знакомых до дверей домика, который они снимали, и, уговорив Свету  утром встретиться на пляже, Михаил, не спеша, возвращался к себе. Вдыхая густой, насыщенный ароматами летнего, южного города воздух, он предавался размышлениям. Почему-то было не совсем спокойно на душе, что-то его тревожило. Он старался настроиться на позитив, внушая себе, что во всём виновата тёмная южная ночь.

И всё же, оступаясь и чертыхаясь, он старался быстрее выбраться из частного сектора, где почти полностью отсутствовали фонари, и совсем не было прохожих. Наверное, поэтому и не отпускало чувство тревоги, но светлячковая гора, вызвав любопытство, всё же заставила его остановиться. Светясь тысячей маленьких фонариков, гора завораживала взгляд. Михаил протянул руку, чтобы коснуться светящейся точки, но огонёк тут же погас.

***
Внешне все выглядело благополучно. Михаил, как и хотел, поселился в давно знакомом старом корпусе. Встретил симпатичных людей и в первый же вечер наладил знакомство с красивой женщиной, которое обязательно должно перерасти в курортный роман. Сколько таких историй было в его жизни и не упомнить. Михаил открыл окно. Струя свежего воздуха обласкала его лицо и грудь. Вглядываясь в кромешную темноту, возникло  ощущение чьего-то присутствия под окном. Он резко закрыл его и задёрнул штору.  Ложась на мягкую, широкую постель, под белую, хрустящую простыню, трунил над собой: «Стареешь, Мишка, квалификацию теряешь. Сколько  красоток  крутилось возле тебя, а спишь один. Один мог бы и дома спать…».

Он долго ворочался, то сбрасывая простыню, то снова накидывая на себя, а воображение услужливо рисовало ему картины одну соблазнительнее другой, и во всех присутствовала Света.  Измучившись, он снова открыл окно, за которым черной стеной стояла южная ароматная ночь. Невнятный шорох в гуще акации заставил его отпрянуть от подоконника. Постояв минуты три неподвижно и не услышав больше ни звука, Михаил выругался:
 —     Черт бы побрал эти нервы. Нет, отпуск дают не зря.

Выпил стакан воды, налив его прямо из крана, и удобно устроившись в постели, изо всей силы зажмурился, пытаясь уснуть. Но, сон сморил его только под утро. Приснился кошмар. Он дрейфовал по морю на плоту. Не было  весел и ничего другого, пригодного для гребли. Кругом плескались волны, и чайки пикировали вниз, пытаясь выхватить из воды рыбу. Берег виднелся  далеко, далеко и, чтобы приблизить его, он изо всех сил стал грести руками, но тяжелый, неповоротливый плот плохо слушался, и его все дальше относило от берега. Неожиданно, небо резко потемнело, а чайки превратились в длинноклювых стервятников, которые камнем падали на него, стараясь ужасными клювами вырвать из его тела кусок мяса. Он отбивался руками и ногами, но птицы, не переставая, клевали его и клевали,  казалось, им нет числа. Весь окровавленный Михаил решил спасаться от них в воде и соскользнул с плота в море.

Очнувшись на полу, он не сразу пришел в себя. В роту пересохло, болела рука, которой он обо что-то ударился, тело ломило, как побитое, голова болела.
 —     Ну и сон,    —    ужаснулся Михаил,    —    к чему бы это?
 
 В старом корпусе санатория санузел был общим. Когда утром он шел по коридору с полотенцем на плече, думая о приснившемся  кошмаре, неожиданно услышал позади себя  смех, а следом журчащий, как ручеек голос.
—   Ох, и скучно же молодежь отдыхает. Интересный мужчина, можно сказать, красавец, черт возьми, а один…

Он оглянулся. Следом за ним шла не молодая, но не лишенная  привлекательности и еще чего-то такого, что лишает мужиков покоя, женщина.
 —    Доброе утро.    —    Михаил учтиво поклонился. Получилось немного комично, и он, неожиданно для себя, сконфузился. Дама это заметила, приободрив его кивком головы.
 —  Приятно иметь дело с гусаром. Будем знакомиться? Меня зовут  Эльвира  Борисовна, можно просто Эля.   —   И кокетливо добавила:    —    Не такая уж я и старая.
 
 Она протянула руку. Легонько ее пожав, Михаил назвал себя.
 —     Вы что, заболели?   —   она внимательно  его оглядела.

 —     Нет. Почему вы решили…?
 Михаил тряхнул головой и поморщился.

 —     Вид у вас какой-то больной или помятый, не знаю, как вернее...

 —     Голова болит. У вас, случайно, нет таблетки? У женщин они обычно  водятся.
    Эля снова зажурчала ручейком.

 —    Случайно есть.  Небось, перебрал вчера?

 Михаил  снова поморщился:    —    В том-то и дело, что нет, а голова болит.
 —    Хорошо, хорошо, я принесу.

 Михаил подставил голову под  струю холодной  воды, чувствуя, как с каждой минутой боль отпускает.

Умываясь над соседней раковиной, Эльвира Борисовна украдкой за ним наблюдала. Когда с туалетом было покончено, она предложила:
 —   А знаете что, Миша, давайте-ка мы с вами отпразднуем начало нашего отдыха, заодно и познакомимся ближе. Я тоже недавно приехала.

Вытирая полотенцем голову, Михаил кивнул.
—  Согласен, почему бы и нет? Приходите ко мне в номер, я на первом этаже…
—    В  курсе,   —   остановила его Эльвира,   —   видела вчера, как заезжал.
    —    Тогда жду.

Хлопоча возле стола, Михаил неожиданно вспомнил черноглазую незнакомку. Весело подумал, что в одиночестве не останется, женщины сами идут на сближение.
Он привез с собой фирменной водки под названием « Тамбовский волк, копченого леща и Тамбовской копченой колбасы. Осмотрев стол, остался доволен.

Эльвира Борисовна не заставила себя долго ждать. Она пришла одухотворенная, в сарафане с оборками и рюшечками, выглядела замечательно. Михаил нисколько не покривил душой, произнеся:
 —  Вы прекрасны! Честное слово, вам нет  равных!    —    Он не удержался и поцеловал ей руку. Указав на видавшее виды  кресло, предложил:   —    Садитесь сюда, здесь вам будет удобно.

    Женщина с улыбкой прошествовала к столу.
 — Вы галантный кавалер, Михаил. Я всегда знала, что в полиции работают  большей частью достойные люди.

 —     Почему вы решили, что я полицейский…?

 Эльвира Борисовна изумленно вздернула аккуратно выщипанные и подведенные тонкие брови
 —     Ну, Миша, вы меня разочаровываете. Откуда же вы будете, если не из полиции? Санаторий-то с советских времён принадлежал МВД и теперь принадлежит.
 —     Фу, черт,    —     смутился  Михаил,    —    действительно лопухнулся.  Надо же, хотя, здесь возможно проживание и гражданских лиц…
 —     У вас, Миша, извините, на лбу написано….

 —     Что, все так безнадежно?    —    Михаил искренне  рассмеялся.

  —     Почему же безнадежно? Это прекрасно, что вы служите в полиции. Кто-то же должен следить за порядком.

 —     А вы, Эля, кто по профессии?

 —     Я   —    врач.
 
 Она встала и подошла к зеркалу. Внимательно осмотрев себя, легонько крутнулась на каблуках и юбка сарафана красивыми волнами заструилась по ее бедрам. Взглянув на Михаила, она победно улыбнулась.
—     Мне пятьдесят, но старой я себя не чувствую, работаю, полна сил и энергии, к тому же, мужчинам нравлюсь….
  Она опустилась в кресло.
  —   А знаете что, Миша, давайте выпьем за настоящее, за то, что мы живы, здоровы и готовы к подвигам на благо родины и народа.

Михаил с высоты своего роста с восхищением смотрел на гостью. Женщина ему определенно нравилась. Дождавшись, когда она удобно устроилась в мягком стареньком кресле, расправив складки широкого подола, он мягко возразил:
 —     Что-то тост получился какой-то напыщенный. Не проще ли сказать  —    за прибытие и знакомство!

Но Эльвира видимо решила последнее слово оставить за собой.
       —     Можно и еще короче. За отдых…!

Занюхав выпитое копченым перышком от леща, Михаил тут же налил по второй за то, чтобы перейти на ты.

 —     Согласна, поддерживаю,    —    кивнула одухотворённая Эльвира,    —    на брудершафт!   
  Опрокинув в рот содержимое второй рюмки, не закусывая, она потянулась к Михаилу для поцелуя.

 —     Вы закусывайте, поешьте чего-нибудь,   —   засуетился  Михаил,  видя,  как  женщина браво расправляется с алкоголем.

 —     Не вы, а ты,   —   поправила она,   —   и не боись, все в норме. Я больше трех себе не позволяю. Давай поцелуемся, брудершафт поцелуя требует. Михаил наклонился  и поцеловал ее в щеку. Она хотела запротестовать, но передумала и стала  есть.
—     Знаешь что, а мне, пожалуй, повезло в этот раз, скучно не будет.    —     Она отщипывала от леща маленькие кусочки, аккуратно выбирая из них кости.   —   На танцы будет с кем ходить. В прошлом году заезд был какой-то убогий. В соседях жили в основном  пожилые супруги, а одной ходить на такие мероприятия не совсем удобно, да и неприлично.

 Михаила такая  перспектива  не обрадовала.  Хотя женщина была стоящая и ему нравилась, проводить время с ней в его планы не входило. У него были совсем другие  мечты. Налив  по третьей рюмке, он произнес  тост  за любовь.
 Эльвира  Борисовна захлопала в ладошки и со значением прикоснулась к его рюмке.
 —     Прекрасный тост! Какой ты славный,  я рада, что познакомилась с тобой…
 —     Эльвира,   —   перебил, волнуясь, Михаил.    —    Боюсь, что ты меня не совсем правильно поняла. Я вчера познакомился с девушкой и думаю продолжить встречаться с ней.

 Он замолчал, не зная, что еще сказать. Озадачилась и Эльвира Борисовна. Она  внимательно рассматривала содержимое тарелки, ожидая, что еще  поведает  Михаил  о своих планах. Не дождавшись, взглянула на него и едва не расхохоталась. Глядя на насупленные  черные брови, и протестующе топорщившиеся усы, миролюбиво произнесла:
 —    Я не  прошу меня  любить. Просто подумала, что будет с кем ходить на танцы, ну…, и танцевать. И то, это будет не каждый вечер, хотя, не скрою, закрутить с тобой было бы круто. Ты мне нравишься.   
Она  засмеялась, поднимаясь из-за стола. 
 —  Попировали, и хватит, пора и честь знать. Спасибо за угощение. Теперь принимать гостей очередь  моя.

Легонько хлопнув его по плечу, она вышла, шурша оборками.
Михаил чувствовал себя прескверно. Вроде бы, на первый взгляд ничего не случилось, но он понимал, что своей бестактностью обидел хорошего человека.

 ГЛАВА 2.               
Лариса проснулась раньше подруг. Стараясь не шуметь и не скрипеть дверями, вышла во двор. Утренняя прохлада освежила, но желание купаться не пропало и она, легко подпрыгивая, поспешила по тропинке вниз, где слышался призывный  рокот прибоя. Песчаный пляж с редкими мелкими камешками и кое-где огромными валунами был пустынным. Лариса окинула взглядом берег, простиравшийся  далеко вдоль моря и поёжилась. Отчего-то стало жутковато. Неужели еще так рано? Она устремила взгляд на горизонт, из-за которого только-только выплыло солнце, и укоризненно воскликнула:  -  И зачем приперлась такую рань…? 
 
Она прошлась вдоль берега, утопая босыми ногами в ещё не обласканном солнцем  песке. Над мирной сине-зеленой водной гладью кружились чайки, то и дело, пикируя вниз, на лету подхватывая зазевавшуюся рыбешку. Из своих тридцати пяти, последние три года положенный отпуск она проводила здесь. Ей нравился город, нравилось море. Она даже подумывала перебраться сюда на постоянное жительства. Скинув халатик и собрав в пучок белокурые волосы, Лариса с разбега нырнула в прохладное и желанное море. Наплававшись, она вышла из воды и пошла вдоль берега, подставляя себя под тёплые солнечные лучи. Настроение было чудесным. Купание освежило, а щекочущий ноги морской  песок ещё больше бодрил. Ощущение было такое, будто заново родилась. Она посочувствовала Наде и Светке, не желавших ранним утром расставаться со сном, и, подойдя к большому камню – валуну,  присела на него, любуясь морем. Было желание бесконечно сидеть и сидеть здесь, вдыхая пахнущий водорослями воздух, восторгаться всем, что было подвластно взору: солнцем, чайками, морским простором  или, зажмурившись, блаженствовать, подчинив себя южной магии. 

Проснувшись, подруги стали готовить завтрак, надеясь на скорое возвращение Ларисы. Еда была готова и стояла на столе, а купальщицы  все не было. Надя предложила:
 — Пошли, поплаваем и Ларку поторопим, а чай с бутербродами подождут, потом подогреем.

Надев купальники, женщины двинулись по тропинке, лицезря, цветущие кусты и травы.
 —   Какие красивые…,      —      восхищалась  Надя, остановившись возле  куста с пышными, розовыми цветами. Светка махнула рукой.   
 —   Пошли быстрее, потом полюбуешься…

Спустившись к морю и выйдя из зарослей на открытое место, женщины увидели машину скорой помощи и суетившихся людей. Пока, задыхаясь от волнения и нехорошего предчувствия, подруги бежали к месту скопления народа, обогнав их, подъехала ещё и полицейская  машина.

Возле  валуна на песке, раскинув руки, лежала Лариса. Ее глаза были закрыты, на виске и лице  виднелась засохшая кровь  вперемешку с песком. Увидев окровавленную подругу, Света потеряла сознание. Человек в белом халате наклонился над ней, держа в пальцах ватку с нашатырем. Светка была в глубоком обмороке и в сознание не приходила. Врач распорядился достать вторые носилки. Погрузив её  следом за Ларисой в машину, Скорая помощь уехала. Для Нади все происходящее было невероятным кошмаром, и ступор, в который она впала, никак не проходил. Она не могла сдвинуться с места и не понимала, чего от нее добивается молодой парень в голубой  рубахе с нашивками. Только после того, как он слегка хлопнул ее по щеке, Надя опомнилась и вернулась в реальность. Он извинился и повторил вопрос:
 —  Кем приходится вам раненая женщина?

     —  Раненая…,  —  как эхо, повторила Надежда и снова замолчала.

 — Гражданочка, может, вам лучше проехать с нами в отделение? Успокоитесь и все вспомните.

 Надежда смотрела на тёмные пятна крови отчетливо видные на жёлтом  песке, на Ларисин халат, оставленный лежать на камне, и спазм сжал горло, но следователь не отставал. Он задавал простые вопросы, на которые  Надя знала ответы, но не могла говорить из-за душивших слёз. Отвернувшись, пошла  вдоль пляжа, утопая ногами в песке. Отойдя метров десять, опустилась на песок и заплакала навзрыд.

Из полиции, куда ее отвезли для показаний, она проехала в больницу, где находились обе ее подруги. Когда Надя подошла к приемному покою, Светка, бледная, с тёмными кругами вокруг глаз, скукожившись, сидела на скамейке перед больничным корпусом. Они обнялись и заплакали.

    Проревевшись, Светка  рассказала, что Лариса без сознания в реанимации. Врач посоветовал идти домой, к ней всё равно никого не пустят.

 Надя уставилась на Светку.
  —   И, что делать будем? Может, правда домой поехать? Чего тут сидеть, всё равно ничем не поможем.

   Та обречённо кивнула, соглашаясь.
***               
После ухода Эльвиры Борисовны Михаил заторопился навстречу девушке своей мечты, так для себя он воспринял Светлану. Его задержало застолье с Эльвирой и он, слегка нервничая, то и дело смотрел на часы. И всё же, он решил воспользоваться небольшим магазинчиком, чтобы купить конфет. В дверях лоб в лоб столкнулся со вчерашней брюнеткой. Неожиданно он поздоровался и прошел к полке с красиво расставленными конфетными коробками. Выходя, опять наткнулся на нее. Было, похоже, что женщина ждала его. Улыбаясь, она  спросила:
  —   Почему вы избегаете меня, Михаил?

 В его голове промелькнуло: узнать в санатории имя человека пара пустяков, но, зачем она за ним следит? Глядя в её чёрные глаза, Михаил поинтересовался:
 —   Вы меня преследуете?

Сверкнув глазами, незнакомка отвернулась и затерялась в гуще кустарника, который скрывал  асфальтовую дорожку. Слегка недоумевая, Михаил пожал плечами и заторопился по узкой тропинке к домику, скрытому зарослями вьющихся растений с широкими листьями.

Испуганные и заплаканные подруги сидели в обнимку на одной из трех кроватей.  Михаил  весело поздоровался и заботливо поинтересовался:
 —    Девочки, что случилось?
 —    Да уж, случилось…,    —     печально ответила  Надя и, глотая слёзы, вышла с чайником  в коридор.
  —   Светуля, что произошло?  —  произнес он с нежностью, придвигая стул ближе. 

 Света зареванная, с растрепанными волосами сидела на кровати, сжавшись в комок. Весь ее вид говорил, что у нее нет желания общаться и разговаривать. Михаил это понял и встал. 
 
 —    Так что же всё—таки  у вас стряслось? Может, я смогу чем-то помочь?
 —   Сегодня утром  напали на  Ларису,   —  сообщила, вернувшаяся в комнату Надя.
 —   Кто напал?   —  удивился  молодой человек.   —  Где?
 —   На пляже.
 —   А…, что она делала на пляже?
  — Что на пляже делают?  Купаются, загорают.  Мы не видели, как все произошло, были  здесь.
  —   Ну да, конечно, спросил глупость,  —  Михаил  стушевался.  —  И всё же, почему рано утром на пляж она отправилась одна, а где были вы…?
 —  Мы спали,  —  снова ответила Надя. Это она у нас ранняя птичка…

За время  присутствия Михаила, Света не проронила ни слова. Мысль, что на пляже вот так запросто могли её…,  приводила в ужас. Если бы она не забыла о договоре с Михаилом и не проспала, то вместо Ларисы в реанимации могла оказаться  она, а может и в морге…

Михаил и сам забыл, что встреча со Светой должна была произойти на пляже. Он только сейчас об этом вспомнил и решил не напоминать.  Он видел, что девушка еще не оправилась от шока, и с вопросами к ней не приставал. Обращался только к Наде.
—  Как она сейчас…, жить-то, хоть, будет…?

    —  Голову пробили, черепно-мозговая травма. В реанимационную палату нас не пустили, велели приходить завтра.

         Событие удивило и озадачило Михаила не меньше, чем подруг, и он озабоченно переводил взгляд с одной женщины на другую.
—  Кто ее нашел? Такую рань пляж обычно пустой.

—  Мужчина гулял по берегу и обнаружил…
      
—  Так, может, это он ее?

—   Не знаем…, может и он.

Михаил в раздумье уставился через открытое окно на качающиеся ветки акации.
 —  Вот что, девчонки, я сейчас доеду до городского отделения полиции, постараюсь разузнать, какие у них версии случившегося, а потом будем решать, как жить дальше.

Следователем, который вёл дело Ларисы, к удивлению, оказался друг и однокашник Михаила.
 —  Подумать  только, как встретиться пришлось,  —   радовался  Михаил.   —  Сколько не виделись?

  — Много,  —  согласился  Володя.  —  Потерялись мы как-то в этой жизни, — и предложил: — а давай встретимся в более комфортной обстановке,  отметим встречу. Сейчас у меня нет времени, а вечером  —  пожалуйста…
 —  Согласен. Только у меня дело к тебе сейчас…

 —   Что за дело, говори.  —  Володя заинтересованно уставился на друга.

 —   Нападение на пляже. Знакомая пострадала. Версии какие-нибудь есть?

 —   Вот ты, как был сердцеед, так им и остался,  — засмеялся Володя.      —  Какие версии? Нет никаких версий, одни размышления. Мотива не видно.  Не ограблена, не изнасилована, приехала недавно, купалась, никому не мешала. Если только копнуть глубже, в ее прошлое, может, там что-то кроется, какие-нибудь старые связи. Потерпевшая придёт в себя, допросим, может, что ценное скажет.

 —  Маньяк у вас тут не завелся?  —  предположил Михаил.

 —  Черт его знает. Если маньяк, то она его первая  жертва. Работаем…

 —   А тот мужик, что вызвал полицию, непричастен?

 Следователь пожал плечами.
  —  Проверяем...

  Михаил взял со стола листок бумаги и написал номер телефона,  попросив:
  —  Если что, позвони. Это телефон в холле, на столе у дежурной, и до вечера.
               
   Эльвира Борисовна  с двумя женщинами прогуливалась по аллее, когда заметила Михаила, направлявшегося к санаторному корпусу. Помахала ему рукой,  делая знаки, чтобы остановился.
 —  Миша, тут такие дела творятся просто жуть.
 Михаил нетерпеливо перебил:
  — Извините, я тороплюсь, мне некогда. И про нападение на пляже я знаю.
 —  Ещё и нападение на пляже…? — ужаснулась Эльвира и даже побледнела.
 —  Ты не про это хотела мне рассказать? —  Михаил внимательно обозрел  Эльвиру Борисовну.
 —   Не про это,   —   качнула она головой.
 —   А про что? — Михаил  нетерпеливо оглянулся.  —  Эльвира Борисовна, рассказывайте, я тороплюсь.
 —  Мы что, на вы перешли…? — кокетливо улыбнулась Эльвира Борисовна. Заметив, как Михаил посерьёзнел, торопливо сообщила:
 —   Сегодня утром нашли мёртвую женщину, как раз под твоим окном.  Полиция приезжала, сказали наркоманка, умерла от передозы.

 Слушая Эльвиру Борисовну, Михаил смотрел на неё и думал, что вот  интересная женщина, можно сказать, красавица, а не тянуло к ней.  В шортах и лёгкой  блузке на загорелом теле, женщина казалась не зрелой женщиной, а молодой девушкой, вернувшейся с теннисного корта. Неподражаемого шарма добавляли пышные русые волосы, частично собранные на затылке в пучок, а остальные локонами ниспадали на плечи. Она была хороша. Михаил вздохнул и, больше ничего не спрашивая, скрылся в дверях санаторного корпуса.

Глава 3.
    Черноглазая брюнетка по имени Галя лежала на кровати и смотрела в потолок. Настроение было хуже некуда. Встреча в магазине, не выходила из головы.
Надо же такому случиться, сводная сестра оказалась соперницей. Галин отец год назад женился на Светкиной матери и  переехал жить к новоиспеченной супруге. Поскольку новая жена с дочерью жили в другом городе, сводную сестру Галя видела всего один раз на бракосочетании родителя. Поэтому, нет ничего странного, что на танцах, в такой круговерти, её не узнала. А вот с Михаилом Галя была из одного города, и даже работала в одном с ним ведомстве, только, судя по поведению, он ее не помнил.

    Она влюбилась в него, что называется с первого взгляда, а он её в упор не замечал. В экспертном отделе, куда Галя перевелась совсем недавно, женщин служит много, причём одна краше другой, поэтому ничего удивительного, что Михаил, изредка заходя к ним, на неё не обращал внимания.

    Но упорства Гале не занимать. Узнав, что он взял путёвку с сочинский санаторий МВД, она выпросила две недели отпуска за свой счёт и поехала следом, чтобы в непринуждённой обстановке сойтись с ним ближе. Поселилась в новом корпусе санатория в номере на двоих, но пока жила одна. Весь вчерашний вечер за ним следила. Выяснила, где живет соперница, а когда утром пришла поговорить, узнала в ней свою новую родственницу. Бывает же такое…

 Подойдя к висевшему на стене зеркалу, Галина стала  критически рассматривать свое отражение.
  —   Почему он меня  не  воспринимает? Вроде не уродина, не хромая, не кривая, не хуже Светки.  А что если…

 Её размышления прервал лёгкий стук в дверь.
 Кто бы это мог быть, подумала девушка, поворачивая ключ в замке. На пороге стояла симпатичная  незнакомка. Пышные огненно-рыжие волосы были собраны на затылке во внушительный пучок. На белый лоб то и дело сползала кудрявая прядь, которую красавица небрежным жестом руки водворяла на место, при этом, курносый нос в мелких конопушках недовольно морщился. Белая кожа рук, лица и шеи говорили, что девушка ещё не успела побывать на пляже. Улыбающиеся зелёные глаза, обрамлённые рыжеватыми ресницами, и смеющиеся розовые губы говорили о том, что всё поправимо.
Не переставая улыбаться, она  заявила:
 —   Давайте знакомиться, я живу в соседнем номере. Зовусь Мила.

      —  Очень приятно,  —  обрадовалась Галина  и пригласила, — заходите, я живу одна.
  —   Я тоже пока одна,  —  беспечно сообщила незнакомка и добавила,    —   дай бог, чтобы никого не подселили, одной лучше…

 —  Только скучно,   —   то ли поддержала, то ли возразила Галя.   —   А знаете что, это хорошо, что вы поселились рядом. Вы одна и я одна, станем дружить, в море купаться, ходить на танцы, ездить на экскурсии.
 
 —     На самом деле замечательно. Так и будет,   —   согласилась Мила, осматриваясь и удобно устраиваясь в кресле.   —   Я приехала из Зуевска, это не очень далеко от Тамбова.

     —    Надо же,    —    воскликнула Галя, а я из Тамбова. Зуевск совсем рядом, можно сказать, что пригород, там у меня родственники живут.

 —    Давай не будем выкать,    —    предложила Мила.   —   Тошнит от этого выканья. Хочется попросту разговаривать и общаться без эпатажа.

 —    Хорошо, я не против,    —  поддержала новую знакомую Галя.   —   А что такая бледная? Приехала недавно?

 —    Солнце меня сжигает. Загар не пристаёт, только краснею, делаюсь, как переспелый помидор.  Несколько лет назад в Турцию ездила, так большую часть времени просидела под навесом и то умудрилась сгореть. На море езжу только из-за морского воздуха и солёной воды.

***
    В это время, хорошенько пообедав, Михаил решил отдохнуть. Откинув покрывало, и, сбросив с себя одежду, он с удовольствием  растянулся на свежих простынях. На улице было жарко и его сильное, мускулистое тело с благодарностью откликнулось на комнатную прохладу, чистую, мягкую постель и расслабилось.

 Михаил мог проспать до самого вечера, если бы не заботливая Эльвира Борисовна. Сначала она попросила официантку, чтобы ее пересадили за один столик  с «симпатичным молодым человеком». В дальнейшем стала придумывать причину, чтобы зайти к нему в комнату. Несколько раз подходила к двери и прислушивалась, дважды выходила на улицу и каждый раз по полчаса сидела на скамейке. Затем решив, что мужчина отдыхал  достаточно, подошла к двери в его комнату и тихонько постучала. Не дождавшись ответа, нажала на ручку и дверь легко, без скрипа открылась.

 Картина, которую увидела Эльвира Борисовна, заставила затрепетать её слабое, женское сердце. Она застыла  на месте не в силах отвести взгляд от лежащего на постели человека. Михаил, раскинувшись, крепко спал. Густая, широкая полоса черных, кудрявых волос спускалась сверху вниз, постепенно сужаясь, и плавно переходя на бедра.

Прикрыв дверь, она  еще некоторое время рассматривала его, затем, сняла туфли и  на цыпочках подошла к кровати.  Не  сводя со спящего глаз, начала лихорадочно снимать с себя одежду. Она ничего не могла с собой поделать, желание было сильнее. Мыслей в голове  не было никаких кроме одной,  лечь рядом, обнять, прижаться и завладеть этим сильным, красивым телом. Она даже дверь забыла закрыть на ключ, для нее в данный момент это было неважно.

Тем временем  Михаилу снился сон. Он обнимал женщину, похожую на  Свету, которая гладила его по груди, животу, прижималась к нему всем телом, целуя лицо, губы и он чувствовал запах  карамели. У него все сильнее возникало желание завладеть этой женщиной. Мышцы его напряглись, и Михаил начал осознавать, что это уже не сон. Глаза его еще были закрыты, а руки наяву чувствовали  податливое  женское тело. Открыв глаза, он прямо перед собой увидел другие глаза, ждущие и покорные. Михаил окончательно проснулся и приподнялся, опершись  на локоть. Оценив ситуацию, мужчина  вздохнул и опустился на подушку.
—  Ты что здесь делаешь?
     —   Какой  глупый вопрос.  —   Эльвира  почти истерически засмеялась.     —   Лежу.
 Он резко поднялся, но Эльвира Борисовна схватила его за руку.
 —   Куда ты?  Подожди. Я не женщина, что ли? Чего ты боишься? Доставь себе и мне удовольствие. Не уходи. Это ничем тебя не обяжет.  — Она почти умоляла его.   —  Мы же, живые люди…

 Михаил повернулся к ней. Пепельные волосы,  рассыпанные по подушке, обрамляли голову, словно, короной, глаза умоляли, а  губы  ждали поцелуя.
А, была, не была,  подумал он и прильнул к чувственным  губам, придавив ее тяжестью своего тела. 

Минут через сорок, Михаил  взглянул  на часы и, молча, взяв полотенце и накинув халат, ушел в душ. Эльвира Борисовна воспользовалась моментом, чтобы одеться. Она едва закончила закалывать волосы, как он вернулся. Напоследок еще раз, окинув его влажный, спортивный торс, она спокойно направилась к двери.
 —   До вечера, Миша. На танцы меня возьмешь?
    Он резко повернулся.
 —    Я же говорил тебе, что ничего не обещаю. Наши планы не совпадают. Извини.
 Согласно кивнув, она вышла, осторожно притворив дверь. Михаил присел на постель и задумался. Может зря он с ней так.  Красивая  женщина в него влюблена и при деньгах, что еще нужно для полноценного отдыха? И тут же отогнал эти мысли прочь. Не тянуло его к ней, не зажигала она его. Ему  была  нужна  влюбленность, ожидание  встречи, женщина мечта и  желание овладеть ею. Одного секса ему было мало.

***
Быстро приведя себя в порядок, он отправился, что называется, в домик на окраине. Не доходя метров сто, сквозь листву деревьев Михаил увидел женщин в маленьком открытом дворике, сидящих за небольшим столом. Кроме подруг там  был  еще один человек. Все трое повернули головы, лишь, только  скрипнула калитка. Он  узнал брюнетку, чему даже не удивился. Здороваясь, Михаил внимательно посмотрел на неё и неожиданно  вспомнил, где  раньше видел, но даже виду не подал, что узнал. На этот раз Надя и Света были гораздо любезнее, чем утром, предложили чашку чая и сами, без дополнительных вопросов стали рассказывать. Но всё равно в разговоре больше участвовала Надя. Обращаясь к Михаилу, она рассказала:
 —   Лариса преступника не видела. Видела только мужика, который мимо проходил.  Кто ударил, не знает, слышала только лёгкий хруст песка за спиной. Хотела обернуться, но бандит опередил, ударив.
 —  Мимо проходил  тот мужик, который полицию  вызвал?   —   уточнил Михаил.
  —   Про это сказать может только Лариса, если опознает.
  —   Да уж,  —  покачала головой Галя.   —    Ходить  в одиночку опасно, как  ночью, так и днём.
Подруги, соглашаясь, наклонили головы, а Михаил  спросил:
 —   Вы первый раз здесь или  раньше были?  Работаете где?
Надя тряхнула рыжей головой.
 —     Медики мы. Дружим давно.
     Надя, за подтверждением своих слов, повернулась к Свете. Та согласно кивнула. 
Светлана выглядела заметно лучше, чем вчера, но всё равно была растеряна. На её лице читался явный страх.
 Галина успокаивающе погладила девушку по руке.
 — Не переживай ты так, все образуется. Просто, осторожнее надо быть. В курортных городах  всегда много ошивается разных отморозков, всяких тёмных личностей, от которых не знаешь, чего ждать. Одной ходить не стоит, тем более, ранним утром на пляж.

—   Ларису жаль, конечно,, но думаю, что всё образуется, и она поправится,  —    сказал  Михаил, поднимаясь. — А мы подумаем, как помочь местным правоохранителям в поимке преступника.  Правильно я  говорю? —   повернулся  он к Гале.
 —  Думаю, что  правильно,  — поддержала Галя и засмеялась, хотя ситуация к веселью не располагала.

 Попрощавшись с подругами и пообещав их всячески поддерживать, Галя с Михаилом вышли из домика на разбитую временем асфальтированную дорожку.  Шагая радом с женщиной, которой совсем недавно пренебрёг, Михаил, сам не зная чему, радовался.  Чем дольше он общался с новой знакомой, тем меньше находил сходства с бывшей женой, разве что черный цвет глаз и волос.
 —  Вы меня простите за вчерашнюю  грубость. Не знаю, что на меня нашло. Я обязательно исправлюсь.
 —   Надо думать,   —   опять засмеялась Галина.
 
Глава 4.
 Чуть позже, рассуждая, о новом  увлекательном объекте в виде неожиданно симпатичной дамы, которая, он чувствовал, не прочь была попасть с ним  в романтическую историю, заключил, что с этой женщиной будет общаться и, наверное, скучно не будет. А Эльвира? Эта подойдет для секса, ну, и на всякую другую потребу, тем более что сама этого хочет, а там будет видно.               
  Вечером того же дня, принарядившись и облив себя дорогим одеколоном, Михаил вошел в новый корпус санатория, где на пятом этаже в двухместном номере проживала Галина.

 Его планы на вечер резко поменялись. Встреча с однокашником подождёт, решил он, а вот закрепить новое знакомство стоит сегодня же. Все его прежние расчеты рухнули, как карточный домик. На ту, которую он выбрал  по велению сердца, жалко было смотреть. Она не только оказалась некрасива, а попросту  неряшлива. С кое-как  причесанными  волосами,  без косметики и грима на лице, Света оказалась совсем не похожа на ту девушку, которую он встретил  вчера. К тому же, она плохо владела собой, шоковое состояние ее не отпускало, и не понятно было, как с ней себя вести. Приключившаяся с подругой трагедия  капитально выбила её из колеи и, похоже, что ей сейчас не до романтических приключений.  Весь отпуск  успокаивать да уговаривать, страдать да сожалеть, в планы Михаила не входило. Он не считал себя человеком чёрствым, но думал, что всему есть  предел, некая  грань, которую в отношениях с малознакомыми людьми переступать нельзя, потому что чревато непредсказуемыми последствиями. Он приехал отдохнуть от своих проблем и незачем взваливать на себя чужие заботы и проводить время с женщиной, с которой уже стало скучно и неинтересно. Конечно, он попытается  помочь подругам, хорошо, если удастся поймать преступника. Так думал Михаил, шагая по извилистой тропинке к новому корпусу санатория.

Галина ждала его, стоя на широкой лоджии, с которой хорошо просматривалась вся, примыкающая к санаторию, территория. Михаила она увидела сразу, как только тот показался  на тропинке, вынырнув из-за  деревьев, в изобилии и хаотично росших повсюду. На небольшом коктейльном  столике она приготовила бутылку шампанского и коробку конфет. Женщина  рассчитывала провести время  в спокойной и даже интимной обстановке.

 Дверь в номер была приоткрыта, но из приличия Михаил все же, постучал. Галя в красивом  вечернем платье с глубоким вырезом сзади, подчеркивающим  стройность фигуры, приветствовала его радостной улыбкой. Высоко поднятые и красиво уложенные пышные волосы открывали волнующей красоты шею, которую трепетно обрамляла нитка жемчуга. Выглядела она очень эффектно, и не похоже было, что собиралась тут обсуждать план оперативных мероприятий. Увидев красавицу хозяйку и шампанское, Михаил растерялся. Он не только не  догадался, захватить выпить и закусить, но не подумал об элементарном цветке. Извинившись, вышел, оставив женщину недоумевать.

 Галя не поняла, почему ушёл гость, и в растерянности стояла среди комнаты. Подойдя к зеркалу, и, осмотрев себя со всех сторон, не нашла никакого изъяна. Платье сидело, как влитое, прическа ей очень шла, макияж не вульгарный, что было не так? Она вышла на лоджию, но Михаила внизу видно не было. На танцплощадке собирался народ, музыканты настраивали аппаратуру. Она в раздумье присела на краешек кресла. Посмотрев на стену, отделявшую её комнату от соседнего номера, Галя решительно поднялась и, пройдя на  лоджию,  постучала по перегородке.
 —   Эй, сосед!  Виктор Михалыч!
 —   Здесь я, Галина Павловна.
 —   Составите мне компанию на танцы.
 —   С большим удовольствием.
 —   Тогда зайдите ко мне…

Виктор Михайлович не заставил себя долго ждать. Увидев Галину  во всем  великолепии, остановился, не решаясь подойти  ближе.
 —  Проходите, не стесняйтесь, присаживайтесь  вот здесь, а я тут...   —    Она показала рукой на мягкое кресло, опускаясь в кресло напротив.  —    Открывайте бутылку, есть повод выпить.
 —   У вас сегодня день рождения?
 —   Нет. Почему обязательно день рождения?  —   Она  качнула  головой.
     —  Наверное, потому, что шампанское просто так не пьют.
 —  А мы выпьем за отпуск, за отдых…
Я только хочу предупредить вас, Галина Павловна.     —     Сосед покачал головой.      —   Кадрить меня бесполезно. Я стар для молоденьких женщин.
Галя рассмеялась.
—  Ну вот, сразу же и отказ. Какой вы беспардонный, Виктор Михайлович. Не боитесь, что обижусь?
 —    На что обижаться?  Посмотрите, какой я кавалер? Прошло мое время. Я на  такие  вещи смотрю трезво.

Сосед  всё ещё держал в руках бутылку, не решив, стоит ли её  откупоривать, когда вернулся Михаил с цветами и пакетом, из которого выглядывал коньяк.  Не  понимая, что здесь делает мужик, которого десять минут назад не было, он  вопросительно уставился на хозяйку.  Слегка растерявшаяся Галина предложить Михаилу пройти к столу, указав на кресло, в котором только что сидела сама. Виктор Михайлович с улыбкой наблюдал за соседкой и хотел уже откланяться из-за своей здесь ненадобности, как услышал:
 — Мужчины познакомьтесь. Это Виктор Михалыч, в недалёком прошлом, старший следователь прокуратуры по особо важным делам. А молодой человек, — она положила руку Михаилу на плечо, —  зам. начальника ГИБДД, мой земляк и коллега, Михаил  Сергеевич.  Всех нас здесь свела судьба, поэтому я предлагаю  тост за знакомство и взаимопонимание.
Виктор Михайлович улыбнулся.
 —   Ох уж эти женщины…,   одной рюмкой хотят все события окропить.   — Он взглянул на молодых людей. —  Предлагаю так, сначала за знакомство, а уж потом за отдых.
   Они выпили шампанского. Михаил свой бокал лишь слегка пригубил.
—   Вы меня простите, но шампанское я не пью.
Он вынул из пакета бутылку коньяка, груши и нарезку с сыром и ветчиной.

***               
Чтобы вечером идти на танцы в соседний санаторий, об этом не могло быть и речи.  Обе подруги находились в удручённом состоянии.  Их не покидало желание как можно   быстрее уехать домой.  Но оставить Ларису одну, да ещё в больнице, не могли. Женщины, не сговариваясь, решили ждать её выздоровления  и никуда не ходить, кроме магазина.

 Открыв пустой холодильник, Надя посмотрела на безразлично сидевшую Светку.
 —   В магазин за продуктами сходим?  Вечер наступает, есть захочется, а нечего.
Света равнодушно проронила:
 —   Я не хочу есть.
 —  Ты что, на самом деле, так раскисла?  —   Надя присела на стул против подруги. — Ну, случилась трагедия, не повезло нам, особенно Ларисе. Теперь помирать что ли?  Жизнь – то продолжается, Лариса выздоровеет, и  всё будет хорошо. А если  будешь вот так  себя печалью грузить, никому лучше не станет. Встряхнись и пошли, прогуляемся пока светло. Стемнеет быстро, оглянуться не успеешь…
 —  Не хочу,  —  замотала головой Светка. —   Мне страшно, я лучше дома останусь. Сходи одна. — Она смотрела на Надю глазами, полными непередаваемой тоски.  —  Пожалуйста, я боюсь…   
 —  Ладно, —    сжалилась Надя,   —   сиди дома, одна схожу. Чего купить?
—   Мне всё равно, что хочешь…
    Надя опять вздохнула и, махнув рукой, скрылась за дверью.
Вернувшись через час, и не обнаружив подругу у окна, подумала, что та улеглась в постель.
 —  Света, я  пришла. Сейчас приготовлю что-нибудь вкусненькое.
 
 Поскольку ответа не последовало, Надя  заглянула в спальню и то, что она увидела, повергло её в ужас. Она не потеряла сознание, не потеряла способность соображать, только ноги, сделавшись ватными, отказались ей служить.  Она медленно сползла по стене на пол и сидела так до тех пор, пока не хлопнула входная дверь.

***
 Михаила с самого утра не покидало чувство тревоги. Он не мог понять, чем вызвано это чувство. Внешне всё выглядело, вроде бы, хорошо, но тревожность застряла где-то внутри и покидать не хочет.  Он решил не ездить к хозяевам домика в котором  жили подруги, а подумал, что лучше посетит девчат.  Михаил подумал, что хозяевам нет смысла посягать на жизнь Ларисы, да и не знают они ничего.  О хозяевах он может  поговорить с подругами и ещё о том, как они  сняли это жильё.  Обдумывая ситуацию, Михаил не спеша шёл по аллее, когда прямо на него, погружённого в раздумья,  из кустов выскочил человек, чуть не сбивший его с ног, и тут же  нырнувший в заросли кустарника. Всё произошло так быстро, что Михаил, остановился и стал соображать, что же это было…?  Единственное, что он запомнил, это мелькнувшее что-то яркое, толи шарф, толи  бейсболка, толи ещё что. Он даже не понял, мужчина это был или женщина.

 Наступил вечер, быстро темнело. Дом среди деревьев и кустов, в котором жили подруги, и днём-то был плохо виден, а южным вечером и тем более.  В самом  домике  тоже было сумрачно и тихо.  На стук никто не отозвался. Открыв дверь, Михаил  громко спросил:
 —  Дома есть кто-нибудь…? 
 И тут тишину разорвал раздирающий душу вой.  Этот вой пригвоздил Михаила к порогу. Он ни разу в жизни не слышал, чтобы так рыдал человек.  Несмотря на тёплое время года, у него мороз пробежал по коже. Михаил впервые  в жизни почувствовал, как шевелятся волосы.  Придя в себя, он шагнул навстречу вою.  Проведя рукой по стене, нашёл выключатель, ожидая увидеть всё, что угодно, только не это. Поперёк кровати, залитой кровью,  лежала Светлана с перерезанным горлом. Зрелище потрясло его не меньше, чем Надежду.
В силу своей профессии Михаил повидал всякого,  видел людей и зарезанных, и застреленных, и задушенных. Человеческая кровь его давно перестала смущать, но сейчас ему стало дурно. Тошнота подступила к горлу. Оперевшись  о  стену, он несколько секунд стоял, зажмурившись, стараясь глубоко дышать.  Наконец,  пересилив себя,  ещё раз глубоко вздохнул и снова взглянул на убитую. Залитое кровью тело не так шокировало Михаила, как слипшиеся волосы. Прежде пышные и белокурые, теперь коричневыми прядями прилипли к лицу, слипшимися кровавыми космами были раскиданы по залитому кровью пододеяльнику.

Надежда  сидела на полу, уткнувшись в ладони.  Михаил помог ей встать  и усадил на соседнюю койку, но тут её  начало трясти. Вызвав полицию, а заодно и скорую, налил из чайника в стакан воды и поднёс к её губам. Но зубы так стучали о стекло, что Михаил оставил попытку и воду выпил сам. Он обнял Надю и вывел из комнаты, где лежала убитая. Михаил хотел спросить, как такое могло  случиться,  кто это сделал, но, взглянув на женщину,  понял, что ничего не услышит в ответ.  Надя пребывала в сильном шоковом состоянии и не могла говорить. Ей нужен был врач.

Приехавшая следственная бригада, осмотрев убитую и место происшествия, опросила Михаила и уехала. Следом увезли и Свету, Надю забрала скорая.

Глава 5               
Стоя у открытого окна,  Лера  задумчиво смотрела куда-то вглубь парка, не замечая, что уже обгрызла один наманикюреный ноготь. Привычка грызть ногти осталась с детства. Во взрослом состоянии она проявлялась, когда  девушка нервничала. Из задумчивости ее вывел осторожный стук в дверь. Следом за стуком в комнату не вошла, а впорхнула  Эльвира Борисовна.  Любовь этой женщины ко всяким оборкам и рюшечкам  делали ее похожей на экзотическую птицу.

 —  Лерочка, дорогая, что ты сидишь весь день в номере? Заболела что ли?

Эльвира заботливо заглядывала  девушке в лицо, поглаживая рукой по острому плечу. Валерия ежилась, стараясь уйти от  нежеланной ласки, и, наконец, забилась в угол, отгородившись столом. Кивнув на бутылку водки, стоявшую на столе рядом с тарелкой мандариновых долек,  предложила:
—  Выпьем, тетя Эля, не за что, просто так.

Она  разлила водку в два стакана из тонкого стекла и один подвинула Эльвире, которая, стараясь не замечать обидное «тетя Эля», стала внимательно разглядывать  прозрачную жидкость,  думая,  выпить или нет, одновременно  удивляясь необычному поведению молодой девушки. Взглянув на Валерию,  спросила:
— Где  стаканы такие взяла?
— С собой привезла,  -  засмеялась Валерия и выпила содержимое стакана.
— Ну что же, будем здоровы!   
 Эльвира тоже выпила и заела водочную горечь долькой мандарина. Лера попыталась налить ещё, но бутылка плохо слушалась руке, и содержимое проливалось на стол.
 — Мне не наливай, хватит,  да и смысла  не вижу.
 — Есть смысл, — возразила опьяневшая Валерия. — Почему мне не везёт в жизни, тётя Эля? Ну вот, почему меня не любят, а…?
   
Она уставилась на Эльвиру, которая смотрела на неё и качала головой.
—  Как это тебя не любят? А муж твой, Пётр Сергеевич,  в тебе души нечаял.  Ты для него была светом в окошке, только ты его любовь не оценила правильно.

 Валерия скривила губы и пробормотала:
— Зато я его не любила.  -—  Разбив стакан об пол,  истерично закричала:
— Не любила я его и всё.
— Не кричи.  Зачем замуж за него пошла?  Деньги прельстили?  Ждала бы другого, без денег, зато любимого.
 Валерия молчала, сознавая правду в словах Эльвиры, но не желала соглашаться.   Махнув рукой и опрокинув рюмку,  заявила,   —   Что было, то было. А не завести ли мне здесь любовный роман.
  Эльвира вздёрнула тонкие брови.
  —   Роман…? Зачем? У тебя уже есть роман.
      Валерия мотнула головой.
  —   Нет у меня никакого романа. Это так, шашни…
  Эльвира Борисовна усмехнулась.
  —   Присмотрела что ли здесь кого, или это секрет?
  —   Не секрет. Крепыш с усами подойдёт.
 Она надула щеки, согнула руку в локте.
 —   Красавчик такой тут ходит....
 —  Понятно, только он вряд ли согласится с твоим желанием.  Да и занят он…
 —  Освободится,  —  категорично заявила Валерия.  Пьяно  щурясь, она направила  обкусанный ноготь Эльвире в грудь.
— Не ты ли его заняла…?
Эльвира Борисовна отвела палец от своей груди и назидательно произнесла:
 —  Не стоит тебе, Лерочка, увлекаться алкоголем. Не красивое  и не достойное занятие  для молодой  женщины.

Пьяный смех был слышен далеко за пределами комнаты, вскоре  перешедший  в истеричные рыдания. Эльвира, хотела что-то сказать ещё, но только покачала головой и вышла, плотно притворив дверь.

Неожиданно кто-то сзади мягко зажал ей руками глаза.
 —   Кто?  —  Эльвира обеспокоено прикоснулась к ладоням.
 —   Испугалась?   —   послышался веселый, хорошо знакомый голос.
 —   Эмма, ты как здесь?
 —    Вот те раз. Забыла, что у меня путёвка с сегодняшнего дня...? Я устроилась в новом корпусе, но думаю к тебе перебраться.  Ты не против жить вместе?
Эльвира обняла подругу.
 —  Конечно не против,  какой разговор…
 Эмма прижалась к  Эльвире и поцеловала её в щеку.

 ***               
    После совместного романтического вечера Галя сочла вправе напомнить о себе приходом к Михаилу в номер и приглашением куда-нибудь поужинать. А почему бы и нет? Отношения надо закреплять, а значит проявлять инициативу,  убеждала она себя, поспешая по узкой тропинке, извивающейся среди деревьев и кустов. Легко перепрыгивая через камни и небольшие поваленные деревья, представляла, как Михаил обрадуется ее приходу. Номер комнаты она знала, и, что расположена она на первом этаже трехэтажного здания. Пройдя через пустой холл, девушка очутилась в узком, длинном  и не очень светлом  коридоре, по обе стороны которого, виднелись одинаковые  двери с табличками. Галя, запрокинув голову, стала всматриваться  в блестящие цифры, ища нужные, как вдруг из-за двери напротив, услышала голоса. Что-то её заставило остановиться и прислушаться. Дверь была плотно прикрыта и слышимость была плохая. Напрягая слух, Галя пыталась разобрать, о чем говорила  женщина, но были слышны лишь обрывки фраз, казавшиеся бессмысленными. Из номеров то и дело  выходили  люди,  не обращая  на  Галю никакого внимания.

За дверью в комнате Михаила стояла тишина, на Галин стук она не открылась, а из комнаты напротив, два человека скандалили  всё громче. Гале сделалось не по себе и она, сняв туфли, босиком, что есть мочи, припустила к выходу, желая только одного, чтобы ее не заметили.

 Быстро темнело, включились фонари.  Встречающиеся люди были веселы и беспечны, задорно смеялись над самой примитивной шуткой. Танцплощадка находилась метрах в двадцати от центрального входа в санаторий, и была хорошо освещена. Девушка решила, не поднимаясь к себе, дождаться Михаила на скамейке в начале аллеи.  Заметила свою новую соседку, которая  как- будто от кого-то пряталась в зарослях акации.
 —  Мила, иди сюда.
Девушка  сделала было шаг навстречу, но заметив кого-то, махнула рукой и скрылась в зарослях.
Мимо Гали прошествовала пара, увлечённая беседой. Люди показались ей знакомыми.
Она следила за парой до тех пор, пока  та не скрылась из виду за очередным поворотом аллеи. И тут Галя вспомнила, где видела этих людей. Мужчина проходил свидетелем  по ДТП, которое устроил  бизнесмен Барышников. Своим джипом бизнесмен насмерть сбил двух человек, а через неделю после ареста в следственном изоляторе его самого вынули из петли. После смерти босса начальник охраны, по-видимому, стал личным телохранителем его жены.
 
Заметив  Михаила, Галя помахала рукой, привлекая  его  внимание.
 —   Что так долго?    —  Она смотрела на него, тепло улыбаясь, обратив внимание  на  озабоченность.
 —   Пошли отсюда, поговорить надо.   —   Он взял её за руку и  повёл по аллее, убегающей к морю.
 — Случилось что-то? — Галя покорно следовала за Михаилом, старательно перешагивая выбоины в асфальте.
    — Случилось, — однозначно ответил Михаил и, остановившись,  прошептал:  —  Свету убили.
 —   Как убили…?   —  Оторопела Галя.   —   Когда?
 —   Только что.

 Ноги у Гали подкосились. Если бы Михаил её не поддержал, она упала бы прямо на асфальт.  Присев на рядом стоящую  скамейку, Галя  растерянно уставилась на Михаила, который тоже чувствовал себя не лучшим образом.
 —   Как это случилось?   
 Михаил, держал девушку за руку и чувствовал, как дрожат её пальцы.
 —    В доме, на постели,  перерезали горло.

 Галя закрыла лицо руками.  Михаил поднял её со скамейки  и, обняв, повёл  навстречу призывному рокоту  прибоя. Море слегка штормило. Его запах и тревожный шелест волн, трущихся о песок и гальку, настораживали, усиливая тревогу.  Галя прижалась к Михаилу, обняла за шею и прильнула к его губам. Он отреагировал моментально. Первой опомнилась Галя, вернув себя и спутника в реальность простым вопросом:
 —   Что дальше? Кто следующий?
 —   Не знаю,   —   Михаил пожал плечами.   —   Надеюсь, не мы с тобой.
   —    Света в морге? А Надя…?  Её спасать надо, следующей будет она. 
 Шоковое состояние стало проходить и Галя озабоченно произнесла:
  — Кому надо убивать женщин, приехавших отдыхать дикарями?  Сначала одну, правда, не добили, теперь вторую, кто третий?  Как говорится, бог любит троицу.
Михаил согласно кивнул.
 —   Да, история получается ужасная.  Убийца где-то рядом ходит.
 Галя прижалась к Михаилу.
 —   Кто бы это мог быть?  Маньяк?
 —   Надеюсь, полиция разберётся.   —   Михаил подумал и добавил:  —  Пока разбираются, Надежду надо бы куда-то спрятать. У неё сильный стресс. Правда,  она сейчас в больнице, но там вечно держать не будут.
—  Надо телеграмму Светкиной матери послать или позвонить.
Михаил прижал Галю к себе.
—  Надо. — От волнения Михаил говорил отрывисто.  —  В стороне не останешься.  Завтра сходим на почту и позвоним.  Её мать и твой отец конечно же должны сюда приехать.

Моря не было видно, только слышался  шум волн да соленые брызги  изредка долетали до Михаила с Галей, оседая на  лице,  руках и одежде. Фонари, призванные освещать  аллею, справлялись со своей задачей плохо, поэтому  публики  здесь практически не было. Галя крепко  ухватила Михаила  за  руку, и они медленно направились туда,  откуда доносилась музыка и продолжалась жизнь.
 
 ***               
 На танцплощадке  яблоку  негде  было упасть. Галина с Михаилом остановились возле забора, которым была обнесена площадка, грустно наблюдая за отдыхающим народом. Неожиданно Галя легонько толкнула Михаила, кивком головы показывая, куда надо смотреть. К ним направлялась Эльвира Борисовна под руку с Виктором Михайловичем.
 —  Вот вы где! А я, Миша, заходила за тобой несколько раз, но, увы, гнездышко было пустым.  —  Эльвира Борисовна  лучезарно улыбнулась, прижавшись к руке своего спутника.   —   Мишенька, так это и будет та самая молодая девушка, о которой ты мне толковал?   
Голос ее журчал нежно и ласково, словно, весенний ручеек, и поэтому  нажим на слово «молодая» кроме Гали никто не заметил. 

 — Простите, я ухожу,  —   извинился Виктор Михайлович.  —  Сегодня по телевизору программа интересная, хочу посмотреть. Оставляю на вас Эльвиру Борисовну.            
 Все трое, молча, провожали его взглядом, пока он не скрылся в санаторном корпусе.
Вскоре Эльвиру подхватил какой-то подвыпивший танцор, и она  стала отплясывать с ним  где-то в центре прыгающей, топающей и  орущей толпы.
 —   Пошли отсюда,   —    предложила Галя,   —   голова разболелась. 
 —  Вы уходите? Как жаль,   —   неожиданно послышался женский голос.

Обернувшись, молодые люди увидели  высокую девицу на высоченных каблуках, которые, возможно, и делали её высокой. Не обращая внимания на Галю, она по-простецки, как  к давно знакомому, обратилась к Михаилу.
  Может, останешься?
 Михаил взглянул на незнакомку и удивлённо спросил:
 Зачем…? Нам уже хватило…
  Михаил не успел договорить. Откуда-то из толпы  вынырнула  румяная, возбужденная  Эльвира Борисовна и предложила:
 —   Давайте отойдем, где  тише, —   и первой направилась по дорожке вглубь парковой зоны.  Пройдя немного, Михаил с Галиной остановились.
    Чуть дальше от танцевальной площадки, музыка хоть и звучала громко, но была слышна и человеческая речь.
 —    Миша, тебя так, кажется, зовут?   —    подала голос  незнакомка.   —   Уж коли не хочешь танцевать, то проводи меня до номера.

 Девчонка  явно кокетничала, пожимая  худыми оголенными плечиками с резко выступающими ключицами, и вызывающе улыбалась, не сводя с мужчины слегка раскосых  глаз. На присутствующих дам, она не обращала внимания, но Галя спокойно поинтересовалась:
 —   А  кавалер ваш где? 
 Михаил добавил:   
  —   Вы кого-то боитесь?
  Девчонка с вызовом ответила:
  —   Не боюсь, просто ты мне нравишься.
  Беспардонность  не смутила, а развеселила Михаила и он улыбнулся:
  —   А мне нравится другая женщина.
 Он обнял Галю и они, не прощаясь,  направились к дверям санатория. Зачем-то обернувшись, Михаил заметил, как в свете фонаря, на одно мгновение мелькнуло что-то яркое и скрылось в зелени кустов.
     —  Странно…,  —  прошептал Михаил.  —  У меня глюки что ли...?  Второй раз за вечер мерещится что-то красное.
 —  Это от волнения, наверное, от нервов. —  успокоила Галя. — Ты посмотри на Лерку, как её всю перекосило.
И на самом деле, рот девушки исказила гримаса,  и она со злостью топнула ногой так, что хрустнул каблук.
Эльвира Борисовна, молча, смотрела вслед молодым людям, пока те не скрылись в широком холле за стеклянными дверями.
 —   Ты знаешь эту девушку?   —   спросил Михаил.
 —    И ты  знаешь. Это Лера, жена Петра Сергеевича Барышникова.
 —   Да…?  А, что она здесь делает?  Следствие по делу мужа не закончено. Постель еще не остыла, а она по курортам шляется…
 —    Она здесь с бывшим начальником охраны. Как ты думаешь, кто этого Барышникова  повесил?
Михаил  пожал плечами.
—    Скорее всего, соратники по бизнесу. Сначала под ДТП подставили, а затем повесили, конечно, не  своими  руками…

Глава 6
   Проводив Галю и обсудив с ней план мероприятий на завтра, Михаил возвращался к себе в номер. Танцы закончились, музыка смолкла, и народ медленно расходился, растекаясь по множеству аллей и аллеек, окружающих санаторные корпуса. Его обогнали несколько человек, спешивших успеть до закрытия дверей санатория. Михаил не торопился, его дежурные  пустят всегда, беспокоило что-то другое. Он чувствовал вокруг себя какое-то движение, что-то происходило, но никак не мог уловить что. Двери в корпус были еще открыты, хотя дежурная уже стояла со связкой ключей в руках.

    Не останавливаясь в холле, он прошел по коридору к своему номеру и очень удивился, когда обнаружил, что дверь в комнату не заперта. Неужели забыл закрыть на ключ? Не заходя в комнату, он подошел к дежурившей Леночке.
—   Вы не в курсе, почему дверь в мой номер открыта?
—   Не знаю,   —   девушка испуганно уставилась на него.  —  Я не видела, чтобы кто-нибудь заходил в ваш номер.
—   А, после моего ухода, в нем никто не убирался?
—   Наташа уборку делала утром.
— Хорошо, тогда пройдите со мной, осмотрим комнату, не хочу сюрпризов.

 Лена администратором работала недавно, устроили ее сюда по знакомству. Она  только что окончила школу, работой дорожила и всего панически боялась. Осмотрев номер, и, не обнаружив  пропажи, или чего-то лишнего, Михаил немного успокоился  Он  достал из холодильника банку пива, выпил ее и, включив телевизор, не раздеваясь, лег на постель. Вскоре он почувствовал, что нестерпимо хочет спать. Веки отяжелели, словно свинцовые, а тело безвольно распласталось на постели.

Он очнулся оттого, что кто-то хлопал его по щекам. С трудом  разлепив веки, увидел склоненное над собой лицо мужчины, а за его спиной плачущую Галю. Несмотря на жуткую головную боль, Михаил успел заметить в комнате и других людей.
 —  Что вы тут делаете?   —    с трудом разлепил он губы. Язык казался толстым и не слушался, в роту пересохло.
 —  Вставай,   —   мужчина грубо дернул его за руку. Михаил тяжело поднялся, стараясь осмыслить происходящее, но перед глазами все плыло и его вытошнило прямо на пол, чуть не на ноги мужику, который успел отскочить. Галя подала ему стакан воды, выпив которую, почувствовал себя немного лучше.
 —   Что случилось?    —   обратился он к Гале.   —   Что происходит?

Та покачала головой и заплакала, закрыв лицо ладонями. Михаил  взглянул на свои руки и только тут заметил, что и рубашка, и простыня, и подушка были выпачканы  чем-то красным и липким, к тому же, стоял странный и знакомый запах. То, что Михаил увидел,  повернувшись, окончательно прояснило его ум. На  кровати, за его спиной, лежала голая, худощавая женщина. Её  голова и лицо представляли собой сплошное кровавое месиво, и только белая рука с обкусанным красным ногтем, была чистой и будто в насмешку протянута к Михаилу. Было, похоже, что ее долго и упорно били  чем-то тяжелым по голове до тех пор, пока не выколотили все мозги на подушку. Михаила начало рвать. Ему было так плохо, что он потерял сознание. После того, как он пришёл в себя, и мало-мальски привёл себя в порядок, его в наручниках увезли  в полицию.

 ***
 Галя бледная и растерянная вошла к себе в номер и плюхнулась в кресло. Кроме мысли, что это подстава, грязная, жестокая подстава, других мыслей не было. Она старалась сосредоточиться, оценить ситуацию, но мысли путались. Стук в дверь вывел ее из коматозного состояния.
  —  Заходите, открыто.   —   Она  безрадостно уставилась на Виктора Михайловича.
  —  Дай, думаю, навещу соседку. Погода пасмурная, на пляже делать нечего, море штормит, завтрак проспал, вот и подумал пригласить тебя за компанию на двенадцатый этаж в ресторан. Как ты на это смотришь?

 Виктор Михайлович улыбался довольный собой и своим предложением. Ему было за пятьдесят, двадцать лет, из которых проработал в городской прокуратуре. Вид имел добрый и располагающий, носил очки в роговой оправе, за которыми находились внимательные, все подмечающие, умные  глаза. Он никогда не спорил, старался не возражать, чаще внимательно слушал собеседника, изредка задавая вопросы. У него обо всем имелось свое мнение, которое единожды сложившись, менялось редко. Как видно, о событиях минувшей ночи он ничего не знал.
 —   Присаживайтесь,    —    Галя вяло махнула  рукой в сторону кресла.
 —   Случайно не заболела, вид у тебя, прямо скажем, неважнецкий.
 —   Вы  ещё  не в курсе…
 —   Не в курсе чего?
 —   Михаила полиция забрала.
 —   За что?  —  Виктор Михайлович снял очки, протер их чистым носовым платком и,  водрузив на место, уставился на соседку.
 —   Не знаю, что и сказать.
 —   Говори как есть.
Она немного подумала.
 —   Его обвиняют в убийстве.
 Казалось, он не удивился, проговорив:
 —   Вот те раз. Когда только успел.

 Галя неожиданно заплакала. Толи спокойный, участливый голос на нее так подействовал, толи напряжение копилось, копилось и достигло своего апогея, а может все вместе, только слезы ручьем хлынули из её глаз. Она уткнулась в полотенце, которое подал Виктор Михайлович, и тихо рыдала, изредка всхлипывая. Он терпеливо ждал, понимая, что организму необходима разрядка. Проплакавшись, Галя извинилась и пошла умываться. Вернувшись, предложила:
—   Давайте попьем чаю с конфетами и поговорим.
Виктор Михайлович кивнул:   
—   С удовольствием! 

Включив чайник, она медленно прошлась по комнате, видимо решая, с чего начать рассказ.
 —   Послушай, Галина Павловна, не мучься, рассказывай, как есть. Что будет непонятно, я переспрошу.
 —   Сегодня утром, часов в семь, постучали в дверь.   —   Начала Галя  рассказывать.    —    Женский голос сообщил, чтобы я срочно бежала к Михаилу. Когда я открыла дверь, в коридоре уже никого не было.  Сначала подумала, что это чья-то шутка, но потом решила, что надо идти, так как телефон Михаила не отвечал. Как была в халате, так и побежала.
 —   Минуточку,    —    остановил ее следователь.   —   Голос из-за двери ты  узнала? Он показался тебе знакомым?
Галя пожала плечами.
  —   Нет, гнусавый какой-то.  Так вот, прибежала в старый корпус, а там полно народа толпится в коридоре. Меня пропустили, а в комнате ужас что.   
   Она закрыла лицо руками, стараясь справиться с эмоциями.   
—   Михаил в окровавленной рубашке, руки в крови, простыня и подушка тоже, сам  лежит на постели, то ли спит, то ли без сознания, а за ним у стены окровавленная, с разбитой головой совершенно голая женщина. Наш санаторный полицейский  пытался  его  будить, но безрезультатно. Вскоре приехала следственная группа. Михаила кое-как растолкали, но он был сам не свой…

  —   Что значит, сам не свой?   —    переспросил  Виктор Михайлович.    —    Поясни.

      —  Понимаете, он был, как с большого перепоя или под наркотой.  Плохо соображал,  его тошнило….  Выглядел ужасно.  Алкоголь  вчера он не пил, в десять часов пошел к себе. Откуда взялась эта женщина, не знаю, но уверена, что это подстава. Виктор Михайлович, вы опытный следователь, помогите Михаилу, он никого не убивал. — Она опустилась перед следователем на колени.  —  Пожалуйста, помогите.
 —  Да ты что, на самом деле. Встань!   —   Возмутился следователь.   —    Этого еще не хватало. Будем разбираться, постараемся, что в наших силах…   
 Он усадил Галю в кресло, подал стакан с водой.   
  —  Попей и успокойся. Лучше вспоминай, что видела, слышала и знаешь.
 —   Мне не даёт покою один подслушанный разговор, —   слегка заикаясь, проговорила Галина. — Хоть я и не поняла ничего, но больно сильно ругались. Сколько человек было в комнате  не знаю, но отчётливо слышался голос женщины и мужчины. Хотела рассказать Михаилу, да подумала, что высмеет. 
  —   Ты узнала споривших?
  —    Не уверена.
  —    И  все же…?
  Галя взмолилась:
  —   Да не могу я так. Оговорю человека, а он ни сном, ни духом…
 —    Знаешь что, Галина Павловна, благородство здесь не уместно. Ситуация не та. Твой друг арестован и грозит ему, если что, срок немалый. Сейчас уместна другая   категория оценки ситуации. Малейшие подозрения надо выяснять и обдумывать.
     Губы у  Галины задрожали, но она взяла себя в руки и сообщила:
 —   Я не уверена, но голос женщины похож на голос Эльвиры Борисовны.
 Виктор Михайлович не удивился, а внимательно глядя на Галину, о чём-то стал думать. 
 А Галю неожиданно охватил ужас. Она неожиданно подумала, что ее жизнь теперь не стоит ломаного гроша. Убийца ходит рядом, а она является свидетелем какого-то непонятного скандала.  То, что она стала невольным свидетелем скандала, теперь знает еще один человек. О чём ругались в комнате, Галя не поняла, только чётко слышала несколько раз произнесённое имя Михаила. Может и не этого Михаила вспоминали, мало ли Михаилов на свете, может, это простое совпадение….  Такие мысли Галю не успокоили, а наоборот, разогрели подозрительность. Она взглянула на нахмурившегося Виктора Михайловича. А что она о нём знает…? Что если и он, каким-то образом замешан в этой истории…? Что если Виктор Михайлович поделится с какой-нибудь из женщин, когда будет  прогуливаться в очередной раз по аллеям. Галя покрылась холодным  потом, сердце учащенно забилось, в теле появилась слабость. Она взяла полотенце, которым утирала слезы и вытерла лицо.   
 —   Вот что, Галя.    —    От неожиданности она вздрогнула.   —   К тому, что я сейчас скажу,  отнесись серьезно. Здесь тебе находиться опасно. Правильнее будет уехать домой.
  — Чтобы меня там повесили, как  Барышникова, —  истерично закричала  Галя.
 Следователь спокойно пояснил:
 —  Там гораздо безопаснее, чем здесь. Возможно, ты стала невольным свидетелем серьёзного разговора, имеющего отношение к преступлению. А может, разговор этот к нашему делу никакого отношения не имеет. Всё может быть, но тем не менее, бережёного бог бережёт.

 —   О том, что я, как вы говорите, свидетель, знаем  только мы с вами.  Если вы меня не предадите, то чего мне бояться? Да и что такого я услышала, обрывки непонятных слов. К тому же,  может, в комнате была вовсе и не Эльвира, да и что я слышала? Ничего. Зря я вам всю эту ерунду рассказала, мало ли, кто с кем ругается.

 Виктор Михайлович нахмурился и построжавшим голосом спросил:
  —    Почему я тебя должен предать?

Галина поняла, что своими необдуманными словами обидела единственного человека, который реально может помочь в сложившейся ситуации, и что если дальше будет ляпать всё, что на ум взбредёт, может остаться со своей бедой один на один.
     —   Извините меня, Виктор Михайлович, но вот, не могу не спросить, какие отношения у вас с дамами, с которыми общаетесь?
Мужчина слегка удивился.
 —   Какие отношения? Да никакие.  Шапочное знакомство.
 —   А как же вчера…?
 —  И вчера и позавчера. Женщины скучают. Не все любят ходить на танцы, некоторым милее просто прогуляться и пообщаться в спокойной обстановке,  рядом с природой и желательно с особью противоположного пола. Я плохой танцор и люблю бродить по прилегающим аллеям, особенно перед сном. Знакомлюсь с какой-нибудь дамой, и гуляем вместе, так гораздо интереснее время проходит. Вот и все. Между нами простое человеческое общение. Так я познакомился здесь со многими женщинами. С Эльвирой, например, встречались несколько раз на пляже, но я, как мужчина, её не интересую. По моим наблюдениям, ее мысли о более молодых кавалерах.

— А с брюнеткой? Вы с ней постоянно по аллеям разгуливаете.
Виктор Михайлович грустно рассмеялся.
— И с брюнеткой и с соседкой кроме прогулок и пустых разговоров ни о чём ничего нет. А ты, что думаешь, если я следователь, то мне  с женщинами и знакомиться нельзя?

***
 Едва Виктор Михайлович договорил, как послышался стук в дверь. В  комнату не вошла, а впорхнула  Эльвира Борисовна.  Обворожительно улыбаясь, она вцепилась взглядом в мужчину.
— К вам можно?

Галина настороженно смотрела на неожиданную гостью, которая, как у себя дома, прошлась по комнате, не забыв заглянуть на лоджию. Расклешенный подол  ее сарафана, волнующе колыхался, обвиваясь вокруг  стройных, красивых ног, волнами распространяя  аромат дорогих духов. Выглядела она одухотворенной, если бы не трагедия, которую только что здесь обсуждали, и, которая,  хоть и косвенно, но коснулась Эльвиры, можно было бы сказать, что лицо ее светилось счастьем.

— Вы сегодня похожи на победительницу в каком-то только вам  известном сражении. Сияете, как начищенный медный пятак,  —    уколола непрошеную гостью Галина.
—   Это от удивления, наверное,  — парировала Эльвира.   —   Не успела  кавалера отправить в тюрьму, как завела себе другого.   —   Она многозначительно кивнула на  Виктора Михайловича и, не дожидаясь приглашения, устроилась в кресле, не сводя с Галины красиво подведенных  глаз.  —  Все это как-то неожиданно, не правда ли?

— Что именно?   —   поинтересовался Виктор Михайлович.
— Хотя бы вот ваше присутствие здесь.
— А что в этом особенного и неожиданного? Мы с Галей соседи, работали, можно сказать, в одном ведомстве, много общих интересов, есть о чем поговорить. К тому же, мы на отдыхе и свободные люди.

Эльвира, молча, внимательно выслушала Виктора Михайловича и заявила:
— Я решила провести собственное следствие, так сказать, независимое  расследование сегодняшнего убийства.  Хочу кое-что у вас узнать.
— И что же? — спросила Галина с  сарказмом и уставилась на нее.
— Ну, вот хотя бы то, что была ли ты вчера вечером  в нашем корпусе?
  Галя встретилась взглядом  со следователем, который чуть заметным кивком приободрил ее.
— Нет, не была.
— А вот горничная  видела женщину, похожую на тебя, возле двери Михаила.
— Наверное, это была убитая, — не моргнув глазом, предположила Галя.
— Возможно, но тебя там видели дважды. Один раз днём, а другой вечером и, кто-то может подтвердить твое алиби?
  Едва сдерживаясь, Галя кивнула на Виктора Михайловича.    –    Он может.   
— Он что же,  караулит тебя днём и ночью…?
Галя  не сдержалась: 
— Какое вам дело? За собой лучше смотрите.

— Да? — Эльвира Борисовна приподняла тонкие  брови и, удивлённо посмотрев  на Галю, осуждающе покачала головой. - Что он в тебе нашел? Сразу же видно, что ты  до неприличия  вульгарная…

— Стоп, стоп, дамы, — вмешался  Виктор Михайлович. — Если кому-то интересно, где  находилась Галина с двадцати двух часов и до утра, то я подтверждаю, что она пребывала у себя в номере. Мы с ней до часу ночи, скажем, играли в карты, а потом  пили чай и спали. Вас устраивает такое объяснение?
— Для совершения преступления много времени не надо. И не факт, что она не отлучалась из номера.

  Эльвира Борисовна, облокотившись на боковую стенку видавшего виды кресла,  эффектно подперла  рукой подбородок и, сощурившись, стала, молча, изучать собеседников. Галя в свою очередь тоже уставилась на гостью и тут же, злясь на себя, отметила, что женщина неподражаемо хороша. Именно про таких говорят: «Во всех ты, душечка, нарядах хороша», а еще можно добавить, что и во всех ситуациях.  Грустно вздохнув, Эльвира тихо спросила, обращаясь к  Виктору Михайловичу:
 — Вы что, сюда переселились и руководите ситуацией?  Это наводит меня на некоторые мысли. Очень даже возможно, что вы соучастники…  Алиби-то у вас обоих  нет. Упекли мужика в тюрьму, чтобы не мешал вам – голубкам…

— Соучастники чего?    —    усмехнулся  Виктор Михайлович.   —    Вы  уважаемая Эльвира Борисовна, говорите, да не заговаривайтесь.  Словам отчёт надо давать.

  Эльвира   посмотрела на следователя очень внимательно и заявила:
— Когда пойду навещать Михаила, обязательно порадую его новостями…. 
  Она эффектно поднялась и грациозно направилась к выходу, на полпути  развернулась, видимо, решив что-то ещё сказать, но передумала  и,  вильнув складками сарафана, оставила за собой шлейф дорогих духов.

— Ей бы не врачом быть, а артисткой.  Зачем  приходила? Что ей от меня надо?    – Галя плотно прикрыла двери в прихожую и на лоджию. — Тоже, сыщица  нашлась.
— Да,  интересная  женщина.  Я бы сказал, очень эффектная и красивая до одури. Вся жизнь с такой красотой иному мужику будет казаться раем, а другой, возможно, от ревности  свихнулся бы.    —   Следователь,  улыбаясь, покачал головой.

— Уж не влюбился ли, Виктор Михайлович? — Галя грустно улыбнулась.    -     Гуляешь, гуляешь по аллеям и не заметишь, как жениться захочется.
  Следователь хмыкнул и назидательно парировал:
 — Влюбляться всегда полезно для организма. Любовь продлевает жизнь, а вот жениться, я староват, да и Эльвира Борисовна за меня не пойдёт. Вот от Михаила она бы не отказалась. Огонь баба, в ней кровь не по годам молодая бурлит.

 — От меня-то ей что надо? — Погрустнела Галя.
 — Подозревает тебя,  да и мало ли  что еще зреет в ее хорошенькой головке.
 — Какой мне смысл вредить Мише?
 Галина поежилась. Виктор Михайлович снял очки и, дохнув на них,  протер стекла чистым носовым платком. Водрузив на место, задумчиво уставился в окно, постукивая костяшками пальцев по столику.
 — Вот что. Сейчас мы с тобой  поднимемся  на  двенадцатый этаж, позавтракаем и пообедаем заодно, а потом поедем  к следователю просить свидание с Михаилом.
   Галя с  надеждой спросила:
 — Думаете, дадут?
   Виктор Михайлович дипломатично помолчал, а потом, обнадежил:
 — Посмотрим.  Нам это жизненно необходимо. Без разговора с ним, без его рассказа  событий, у нас ничего не получится. Как все было, мы должны знать из первых уст. В отличие от следователя, который ведет дело, мы Михаилу полностью верим и, чтобы его освободили, мы должны представить доказательства его невиновности.

Часть 7.
 Поднявшись в лифте на двенадцатый этаж, Виктор Михайлович  с Галей прошли в ресторан. Первое, что они увидели, это сидевшую в центре зала Эльвиру Борисовну. Она с удовольствием поглощала что-то из  глиняного горшочка. Виктор Михайлович с Галей подошли к стойке и сделали заказ. Осмотревшись, выбрали один из столиков, рассчитанных на четыре персоны. Столики  стояли на приличном расстоянии друг от друга, покрытые белоснежными, длинными, складчатыми скатертями. Тюлевые шторы, эффектно оформленные бахромой  и собранные в складки, красиво ниспадали до самого пола. Обязательным атрибутом были цветы. Эстрада со сверкающими музыкальными инструментами  располагалась в нише стены и была, как нигде, к месту. Одобрив интерьер заведения, Виктор Михайлович принялся за принесенную официантом еду. Галя мрачно  ковыряла вилкой в тарелке.

 Виктор Михайлович наклонился к ней. 
— Может, хватит грузиться?  Михаил, чей друг больше, мой или твой? Ты что, как курица, крылья распустила? Нам сейчас нужен ясный ум и твердый характер, а ты тормоз включаешь. Скажи-ка лучше, орудие убийства найдено?

 Галя вздохнула.
 — Окровавленный молоток на полу валялся…
 — Значит, действовали молотком. Это какую же остервенелость надо иметь женщине, чтобы черепную коробку превратить в лепешку.
От слов следователя Галину передернуло, и она отложила вилку.
 — Почему женщине…?
 — Потому что не мужской способ убийства. Ножом ударить, кулаком в висок, кастет применить, много разных методов убийства, но молотком, в постели, голую женщину рядом с бесчувственным мужиком,  может убить только ревнивая женщина.  — Следователь усмехнулся, — кстати, можно запросто подумать на тебя.
— Да вы что. — Галина резко встала.
— Тихо, тихо,  садись, ешь быстрее и за дело.  Я же не говорю, что ты, а можно подумать на тебя. 

***               
 Не обращая внимания на праздно шатающийся народ, Виктор Михайлович с  Галиной  бодро шагали  от автобусной остановки к  прокуратуре. Следователем, который вёл дело Михаила, оказался молодой парень, представившийся  Юрием Николаевичем Скворцовым. Судя по тому, что расследование поручено вчерашнему выпускнику, опытный следак определил, — для прокуратуры преступление уже  раскрыто, и убийца налицо. 
  Представившись, Виктор Михайлович  поведал  молодому коллеге  о своём интересе к человеку, которого обвиняют в убийстве. Тот внимательно выслушал и, пожав плечами, заявил:
— Но в этом деле всё ясно. Преступника взяли, что называется, с поличным.  Обвинение предъявили, ещё немного и можно в суд передавать.
  Следователь многозначительно посмотрел на собеседника и доверчиво сообщил: 
 — Правда,  у меня есть некоторое сомнение. Уж, больно все просто. Как-то не вяжется, убил и лег спать рядом, он одетый, а она в чем мать родила. В крови алкоголя нет, зато клофелина чуть ли не смертельная доза.
 — Обвиняемый, что говорит?
 — Не помнит ничего, вернее, говорит, что, как лег вечером, так и проснулся, когда следственная группа прибыла.
— Они с этой дамой пили или  ели что-нибудь?
— По его словам, он ее в своей комнате даже не видел,  один пил пиво из  холодильника. Открыл банку и всю выпил.
— Банку нашли?
  Юрий Николаевич отвел глаза.
— Нет, не нашли, а вот бутылок из-под водки хватает.
  Виктор Михайлович прошелся по кабинету.
— Да ты знаешь, парень-то он не особенно пьющий.  Я его даже выпивши ни разу не видел.
— Тем не менее, бутылки налицо.
Виктор Михайлович нахмурился.
— Еще что-нибудь он помнит?
Скворцов как-то удрученно пожал плечами и покачал головой. Было видно, что он сочувствует человеку, попавшему в круговорот…
— Ничего. Если только то, что комната была не закрыта на ключ.
Виктор Михайлович  опустился на стул и всем корпусом подался к следователю.
— Поподробнее, пожалуйста.
—   Пришел он вечером, а дверь не заперта, хотя вроде бы, когда уходил, то запирал.
— Так, так, так…,  а  кто убитая, выяснили?
— Валерия Сергеевна Барышникова,  гражданка города Тамбова.
—    Интересно, интересно…  Барышникова,  говоришь. Послушай, Юрий, я могу тебя так называть?
—      Можно,    —    кивнул  Юрий.
—  Поверь, обидно будет, если карьеру начнешь с того, что посадишь невиновного. Давай  разбираться вместе. Понимаешь, у меня есть кое-какие концы этого дела и, чтобы за них ухватиться, я должен поговорить  с подозреваемым.   
   Видя, что следователь колеблется, Виктор Михайлович поднажал.
    —  Человек-то  хороший, честный, может за то и попал.  Поспособствуй, парень…

Крутя в руках карандаш,  Юрий Николаевич слушал  коллегу,  в душе соглашаясь, что  самостоятельно ситуацию не разрулит, парня не вытащит, но он так же, понимал, что ничего хорошего не будет, если о его самодеятельности узнает начальство. Прикидывая, как обойти начальственное око, чтобы все было шито–крыто, после непродолжительного молчания, изрек:
 —  Сделаем так.   —   И он, поглядывая на дверь,  проинструктировал,  как произойдёт  свидание с обвиняемым.  В заключение  встал  и, протянув  опытному коллеге  руку, немного пафосно,  произнёс:   —   Я принимаю вашу помощь. Давайте попробуем разобраться.
— Спасибо. — Виктор Михайлович  крепко её пожал.

***
До назначенного времени  оставался час, и они с Галиной  медленно прогуливались вдоль улицы, рассматривая разномастную гуляющую публику, читая всевозможные вывески и объявления.
 
— Меняется город, — заключил Виктор Михайлович, пройдя две улицы и перечитав все рекламные  объявления на стенах.  —  Лучше становится, аристократичнее что ли.
  Галя улыбнулась.
— Может, демократичнее?  Раскрепощеннее?
— Вот уж раскрепощенности ему всегда хватало. Не думал, что отдыхать буду с приключениями. От этой работы даже на отдыхе не спрячешься.
— Это точно. — Галя  грустно улыбнулась. — Видно, не судьба расслабиться, зато форму не потеряешь.

  Удобно устроившись на скамейке в небольшом  скверике  напротив фонтана, стали, молча,  любоваться  игрой солнечных  бликов  в капельках воды.

— Если дать волю фантазии, то в брызгах можно увидеть крохотные бриллианты, изумруды и сапфиры,  -   заворожено глядя, на сверкающие, колдовские  струи, превращавшиеся в водяную пыль, прошептала Галя.

— Да, ты фантазерка и мечтательница, — засмеялся Виктор Михайлович и похвалил:  —   Это хорошо, что умеешь  фантазировать, жить интересней. Расскажи-ка ты вот что. Как давно знакома с Михаилом? Вы с ним,  кажется, из одного города?
— Из одного,  —  вздохнула девушка.   —   Только познакомились недавно, а точнее здесь,  -   и тихо добавила,   —   так уж получилось…

 —  Расскажи о нем, что знаешь. Я чем больше размышляю, тем увереннее заключаю, что след тянется оттуда. Уж больно тамбовских здесь много собралось.
Галя растерянно развела руками.
 — Может, совпало так.
 — Возможно, — поморщился Виктор Михайлович. — Только в совпадения я не  верю…. Рассказывай.
— Рассказывать-то, собственно, нечего.  Я мало, что знаю.

— Вот, что знаешь, то и расскажи,   —   не отступался  Виктор Михайлович.
 Галя задумалась, ища в памяти информацию о Михаиле, которая, по её мнению, могла бы помочь делу, но ничего не вспомнила.
 — Могу рассказать только то, что знают все. Был женат, жена трагически погибла. Знаю, что работал в уголовном розыске, а теперь работает в  ГИБДД.
 — Почему ушел из уголовки?
 —     Я не спрашивала, но по слухам, что-то там у них произошло.

 Глава 8.               
 Согласно уговору со Скворцовым, Виктор Михайлович и Галина подошли ровно к двум часам. Следователь встретил их у входа в здание.

—  А вы кто?   —   Юрий Николаевич уставился на Галину.   —   Мы же договаривались только с вами,   —    повернулся он к Виктору Михайловичу.    —   Вы же понимаете, чем я рискую, что мне за это грозит?
Виктор Михайлович виновато развёл руками.
 —     Галина  Павловна тоже сотрудник полиции и не посторонний человек в этом деле. 

Галя протянула корочки, Скворцов отрицательно покачал головой.  Посмотрев на Виктора Михайловича, твёрдо сказал:
 —     Я оформил вас, коллега, как адвоката, дай бог, прокатит, а ей придётся здесь подождать. Сами понимаете, я и так рискую.

В комнату допросов Михаил вошел, понурившись, не ожидая встретить здесь друзей. Увидев знакомое лицо, слегка растерялся. Сняв с него наручники, конвой, а следом за ним и следователь, постучав пальцем по наручным часам, вышли. Виктор Михайлович незамедлительно приступил к допросу.
      —     У нас всего лишь десять минут. Давай быстро рассказывай, что произошло.
 Михаил  растерянно пожал плечами.
  —     Я ничего не знаю, спал, как убитый. Знаю, пожалуй, меньше вас.
 Виктор Михайлович наклонился к нему, впившись в лицо глазами.
 —     Дверь, когда ты вечером вернулся,  действительно была открыта?
Михаил кивнул.
—     Вспомни, как все было, только подробно.
    Выслушав, следователь секунду молчал, потом спросил:
—  Скажи, Миша, и отвечай быстро, какие отношения у тебя с Эльвирой Борисовной?
—     Никакие. Правда, она пыталась навести мосты, но я сразу дал понять, что у нас никаких отношений быть не может.
—     Возможно, с кем-то еще успел познакомиться?
—     Так, ничего не значащие мимолетные общения…
—     Почему ушел из уголовки?
Михаил поежился.
—     Дело давнее, не хотелось бы ворошить, тем более что к теперешнему случаю отношения не имеет…
—     А вот уж это разреши мне судить имеет или не имеет, – строго остановил его Виктор Михайлович.     —    Времени нет дискутировать. Ты что, не понимаешь, чем все может закончиться? Мы с Галиной та соломинка, за которую ты должен ухватиться, так помогай нам и быстро отвечай на мои вопросы.
     Михаил согласно кивнул и, торопясь, начал.
 —    Знаешь сам, что творилось в девяностые. Бомбил, крышующих, рэкетиров, всякой другой  швали было хоть отбавляй. Мы разрабатывали одну группировку, специализирующуюся на ювелирных магазинах и частных ювелирах. Много на этих отморозках крови было, а ловили их долго потому, что крот среди нас был, и не какой-нибудь простой мент, а начальник уголовки, у которого я был замом. Мы каждую операцию тщательно разрабатывали, продумывали да просчитывали, вроде бы и осечки-то  не должно быть, но бандиты каждый раз благополучно уходили, а мы головы ломали, почему, да товарищей хоронили. Когда этого паразита вычислили, хотелось тут же застрелить, но подумав, решили поступить по-другому.

Нас трое было, проверенных, что называется, огнем и кровью, владевших  ситуацией. Очень хорошо понимали, что доказать его предательство  вряд ли позволят, скорее нас уберут, чем дадут замарать отделение. Были причины так думать, поэтому мы сами вынесли ему приговор. Воспользовались тем, что в операции по ликвидации банды он тоже принимал участие, вот мы и ухитрились, подставили его под бандитские пули. Понятно, что хоронили  оборотня с почестями, но я там работать уже не мог, отказался от должности начальника отдела. Справедливости ради надо сказать, что меня не особенно и уговаривали, спокойно перевели  в дорожную инспекцию на должность зама. Вот и все, пожалуй…
Виктор Михайлович слушал внимательно, не перебивая, а в конце поинтересовался:
 —     Как его фамилия?
 —     Грошев, а звали Сергей Николаевич.
 —     Не оттуда ли ноги растут?    –    задумался следователь.
     Михаил пожал плечами. Выглядел он подавленным, хоть и старался этого не  показывать.

—   А, где работают те два твоих товарища, которые участвовали в вынесении приговора своему начальнику?
Михаил вздохнул.
—     Погибли они трагически.
—     Это как? 
—     После тех событий один сам пожелал работать участковым,  а другой открыл частное сыскное бюро, меня звал  к себе. Сначала участковый погиб  в  ДТП, врезался на машине в бетонный столб, а примерно через год  и сыщик сгорел  у себя на даче вместе с домом.

 —     Да, дела…,   —   Виктор Михайлович прошёлся по кабинету.
 —     А семья, извини, у того говнюка была?
 —     Детей вроде бы не было, но женатым был,  хотя,  жену его я не видел. Он семью скрывал.
 Виктор  Михайлович  положил  руку  Михаилу  на  плечо.
 —   Ладно. Сам сказать ничего не хочешь? Отпущенное нам время вышло.    —    Михаил  пожал плечами.   —    Ты подумай на досуге, может, что вспомнишь. Особо духом не падай, мы с Галей постараемся помочь.

Едва были сказаны последние слова, в кабинет вошел следователь.
 —     Благодарю вас, мы уходим. 
 Виктор Михайлович, молча, пожал Михаилу руку и ободряюще хлопнул по плечу.    
 Выйдя на летнюю, южную улицу и оглядевшись, Виктор Михайлович увидел Галину, стоящую под  пальмой.  Подойдя к ней, улыбнулся и ободряюще похлопал по плечу.               
—     Всё хорошо. Михаил бодр и активен,  как никогда. Полон энергии и желания выбраться из этой скверной истории. А вот ты скажи-ка мне, друг Галина, тебе что-нибудь говорит фамилия  Грошев? 
 Галина, подумав, пожала плечами.
—     Нет, ничего не говорит.
—     А вот это не есть хорошо, что ты ничего не знаешь.   -   Следователь шутливо приобнял Галину за плечи.  -  Придется тебе съездить в твой родной, любимый  город  и узнать  все, что можно и, чего нельзя.
    Галя не удивилась такой перспективе. Она только поёжилась.
     —     Когда ехать?
—     Надо бы еще вчера, но поедешь завтра. 
—     Это у вас шутка такая?
—   Нет, не шутка, а на полном серьезе. Прямо сейчас поедем на вокзал за билетом, постараемся всеми правдами и неправдами его раздобыть.
               
Потолкавшись среди привокзального народа, Галя  купила мороженое и, прислонившись к газетному киоску, стала наблюдать за публикой. Она даже поперхнулась от неожиданности, когда в одной из двух женщинах, кативших большую, дорожную сумку,  признала Леру  и Эмму, направлявшихся  на перрон, с которого через несколько минут должен уйти поезд на Тамбов. Ту самую Леру, которая лежала в морге с размозжённой головой.  Но разве такое бывает? Женщины направлялись на перрон, с которого через несколько минут должен уйти поезд на Тамбов. Галя испуганно стала оглядываться, ища в шевелящейся толпе  Виктора  Михайловича. Она  лихорадочно спрашивала у самой себя, кто же тогда убитая женщина? Кого же тогда так зверски убили, и куда подевался  Лерин телохранитель? Но тут она увидела и его. Вслед за женщинами с такой же дорожной сумкой  спешил бывший начальник охраны Барышникова.

 Галя, не  зная, что делать, бегом направилась в сторону  железнодорожных  касс, но Виктор Михайлович  уже  шел  навстречу.
—     Они уезжают,  —  крикнула она, махнув  рукой в сторону перрона.
—     Кто уезжает?
—     Эмма, Лера и охранник.
—     Какая Лера?
—     Которая была мертвой, теперь живая.
Следователь подозрительно  уставился  на  Галину.
      —     Ты не обозналась?
 —     Нет, сразу узнала.
 —     Очень интересно. А Эмма кто…?
 —    Знакомая Эльвиры Борисовны.  А если их задержать…?
 —     На каком основании?     —     удивился Виктор Михайлович, быстро шагая с почти бежавшей рядом напарницей.
 —     На том основании, что ее опознали мертвой, а она живая…
 —     Ну, ты даешь?    —    засмеялся видавший виды следак.    —   Зачем их задерживать? Жив человек и хорошо. К тому же,  ты не забыла, кто мы с тобой? Отдыхающие. Вот и будем придерживаться этого статуса. Где находится Тамбов, мы знаем, и в случае чего…,    —   он  не  договорил,  внимательно  следя  за  происходящим  на  перроне.
—     Вон  Эмма.   —   Галя ткнула рукой в сторону полупустого перрона.   —   Она  не уехала.
Вглядываясь в лица  толпившихся у вагонов людей,  Виктор Михайлович  изрёк:
—     Кого ты видела, и, кто уехал, придется  выяснять.
    
Галина всматривалась в людей, толкавшихся на платформе. Но, поскольку было далековато, узнать ещё кого-то, кроме Эммы, не смогла.

—     Вот ты скажи, женщина, а я думаю, что ты женщина. Так ведь?    —    Виктор Михайлович подхватил Галю под руку и заглянул ей в лицо.
 —     Женщина, женщина,     —    засмеялась Галя.     —    Только  кадрить  меня  бесполезно, другого люблю.
 —     Ну и хорошо,    —     похвалил следователь.    —    Только почему ты плохо разбираешься в психологии женщин? К примеру, не знаешь, чем интересуется Эмма, Эльвира, ну, и другие…
—   А почему я должна это знать? Они  что, теледивы или какие-нибудь известные личности?
Виктор Михайлович осуждающе покачал головой.
 —  В вашем городе, к примеру, Эльвира Борисовна, очень известный гинеколог.
 У Гали округлились глаза, а брови подскочили до середины лба.
 —     В самом деле? А вы-то, откуда это знаете…?

 После  отхода поезда народ  на платформе стал быстро расходиться, и Виктор Михайлович, оглянувшись, пробормотал:
  — Да уж, знаю….  Вот что, нам ни к чему себя здесь афишировать, давай-ка скроемся с глаз.
    Он втащил Галю за руку в открытую боковую дверь служебного коридора, который связывал платформу с диспетчерской службой. Извинившись перед людьми, находившимися в комнате, через другую дверь они вышли в зал ожидания. На улице  Виктор Михайлович воскликнул:
      — Смотри-ка, день-то пролетел как быстро. Поторопимся,  может, к ужину успеем.  К тому же,  тебе ещё вещи надо собрать и выспаться. Поедешь на утреннем поезде.
               
     На следующий день, утром, проводив соратницу, Виктор Михайлович забрал из больницы Надю и поселил в Галину комнату, оплатив проживание за неделю. Ей наказал строго настрого никому дверь не открывать в целях безопасности.   
Глава 9.
Все четыре дня, пока не было Галины, Виктор Михайлович  проводил  на пляже с Эльвирой, Надей и Эммой. Погода стояла прекрасная, как по заказу.
Приглашение купаться вместе и загорать Эльвира Борисовна приняла  не сразу. Виктору Михайловичу пришлось её долго убеждать в своей симпатии. В конце концов, Эльвира согласилась с условием, что ее подруга Эмма тоже будет с ними.
     Какой разговор! Красоты много не бывает. Где ваша подруга?   -   воскликнул Виктор Михайлович совершенно искренне.

Познакомившись с Эммой, он пришел к выводу, что господь награждал женщин красотой избирательно. Угловатая, худосочная, с длинным  клювообразным носом и выпяченными губами, за которыми во время разговора показывались широкие и желтоватые передние резцы, Эмма была полной противоположностью ухоженной, с идеальной фигурой красавице Эльвире Борисовне. Узнав, что к их компании присоединится еще дама, Эльвира только плечами пожала. Познакомившись с Надей и узнав о её трагедии, она посочувствовала, хотя, то ли насторожённость, то ли ревность,  то ли какое-то другое чувство было заметно.

     Виктор Михайлович развлекал женщин, рассказывая анекдоты, которых знал великое множество. Два раза вместе с Надей ходил навещать Ларису, которая шла на поправку. Родственники погибшей Светы на какое-то время поселились в гостинице.  Наде не докучали, щадя её психику, да и сами пребывали в полушоковом состоянии. 

 —     Надюша, а близким  Ларисы сообщили о случившемся,   -   спросил  Виктор Михайлович  на второй день пляжного отдыха, выходя из воды и, стряхивая с себя соленые капли.
—     У нее только родители.  Мы со Светкой не стали их беспокоить….   —   Тут  Надя всхлипнула  но, справившись со слезами, добавила:  -   тем более что Ларка поправляется.      
Посидев немного, глядя на море, Надя стала намазывать себя кремом для загара. 
 —   Две недели  здесь, а бледная, как поганка.
 —  Ну, нет, — не согласился Виктор Михайлович. — С твоего разрешения скажу, что ты прекрасна, как белая лебедушка.
Надя от смущения зарделась.
—     Скажете тоже. Лебедушка среди нас, вон, Эльвира Борисовна.
        В это время Эльвира сидела на расстеленном полотенце, вытянув стройные, загорелые ноги, подставив лицо солнцу. По ней никак нельзя было сказать, что ей пятьдесят. Чистая,  гладкая кожа отливала бронзой на бедрах, ягодицах и животе, которые были даже без намека на целлюлит. Черные очки скрывали выражение  глаз, и было не понятно ее отношение ко всему происходящему.
—     Согласен,    —    Виктор Михайлович  посмотрел в ее сторону.   —   Мне кажется что она больше  похожа на чайку.
Эльвира  медленно повернула голову и сняла очки. Красиво подведенные карие глаза смотрели удивленно. Эмма тоже подняла широкие брови и спросила:
—     Почему на чайку?
 —   Посмотрите на этих птиц.   —   Он махнул рукой в сторону летающих над  морем и пикирующих за добычей чаек.   —   Какие они беспокойные, красивые и элегантные. Я наблюдал однажды за чайкой с раненым  крылом. Она очень хотела взлететь и не могла. Печально следила за своими подругами,  издавая  жалобные, безнадежные крики, а когда я к ней подошел, желая чем-нибудь помочь, она меня больно ущипнула за руку.
 —   И что? Что общего между мной и чайкой? —  Эльвира  подозрительно уставилась  на собеседника.   —   Дрянные помойнеры. Любят подачки, увязываются за каждым судном. Не люблю чаек…
    —    А красота и активность…?   
     Взглянув на возмущённое лицо Эльвиры Борисовны, Виктор Михайлович  немного смущённо произнёс: 
—    Возможно сравнение неудачное, извините.  Просто мы все похожи на какое-нибудь  животное или птицу,  потому, что являемся  частью этого мира. Не все это признают, к сожалению.  А чайки красивые птицы только мне кажется, несчастные… 
Эльвира усмехнулась.
—     Вот ко мне это уж точно не относится. Я очень счастливый человек и ваше сравнение совсем неуместно.
Она с завидной легкостью  поднялась, кинув очки на полотенце, и не спеша, направилась к воде. Эмма проводила ее  любящими глазами.
— Зачем вы так?   —    пожалела Надя, провожая Эльвиру Борисовну восхищённым взглядом.    —   Она хорошая, добрая и красивая…
—     Что вы говорили про Ларисиных родителей?    —    напомнил следователь, переводя разговор в другое русло. Он лёг на живот и закрыл глаза, чувствуя, как солнце ласкает спину.
—     Старые они и больные,  —-   откликнулась Надя,   —   не надо им такую новость сообщать. Иван Николаевич, ее лечащий врач, сказал, что через неделю Ларку выпишет.
Виктор Михайлович  лениво поинтересовался:
—    Вы откуда приехали? Словами одного героя спрошу, чьих будете? 
Надя улыбнулась. Мужчина ей нравился.
—     Из Нижегородска...
     —    Да?   —  Виктор Михайлович оживился, повернувшись на бок.   —    Так вы мои землячки. Где проживаете в Нижегородске? Интересуюсь, потому что тоже оттуда.
—     Мы все трое из Приволжского района
А вы,  Эмма, если не секрет?   —   следователь повернул голову в сторону Эммы.
—     Не секрет.   —  Женщина обнажила в улыбке свои зубы-лопаты.   — С Элей из одного места.
Следователь приподнялся.
—     Вот как! Живете тоже рядом?
—     Не только рядом, мы еще и очень близкие подруги.
—     Здорово. Значит, вы хорошо знаете Эльвиру Борисовну?
Эмма снисходительно окинула мужчину взглядом то ли серых, то ли зеленых  глубоко посаженных глаз.
      —     Конечно, хорошо. Мы знаем, друг о друге  всё и  хочу сказать, что зря вы ее обидели, сравнив с  раненой чайкой. Она не чайка, она голубица. Сколько людям добра сделала, скольким  женщинам  помогла,  не  сосчитать.
 —     Если  этим  глупым  сравнение  обидел, то простите. Честное слово  не  хотел. Просто шутил…

 ***               
 Галя приехала одухотворённой. Виктор Михайлович, как взглянул на нее, так сразу и понял, что съездила не зря. В черных глазах горел  огонь нетерпения, но опытный следователь охладил ее пыл. В такси, которое  наняли от вокзала, он запретил разговаривать. После того, как  поднялись в номер, Виктор Михайлович  проводил Надю в свою комнату, плотно закрыл балконную  и входную двери, внимательно осмотрел обе комнаты и ванную, только после этого удобно устроился в кресле и спокойно сказал:

 —    За многолетнюю службу в органах, я сделал вывод, что береженого бог бережет. В  сыскном  деле нет мелочей. Кто этого не знает, тот чаще всего и проигрывает.  Видя напряжение в глазах девушки, он улыбнулся.   —   Ну, давай, выкладывай, что знаешь, а то, не дай бог, лопнешь от избытка улик.
 Галя только и ждала этих слов, потому что из нее, как из рога изобилия, посыпалась информация., которая следователя заинтересовала.  Особенно  интересным показалось то, что  Грошев  Сергей  Николаевич был на много младше своей жены, что где-то в другом городе росли у него две девочки  —  близняшки. Ещё заинтересовал бизнесмен Барышников, поэтому он спросил:
—    Какой  был бизнес у  Барышникова, чем  он  занимался?

—     Петр Сергеевич  всегда был единовластным  хозяином  бильярдных, казино и игровых автоматов.  После того, как вышел запрет на игровые автоматы, в его бизнесе появились ночные клубы. А в последнее время начались трения с неожиданно появившимся новым лицом, пожелавшим поделить этот бизнес.
—     Как фамилия соперника…?
—     То ли Жуков, то ли Крюков….  Сейчас посмотрю, у меня записано.
     Галя открыла маленький блокнот и, найдя нужную страничку, прочитала:
 —     Урюков Асламбек.  — Она засмеялась.  —   Ошиблась. Оказывается, не Крюков и не Жуков, а Урюков. В общем, он то ли из Средней Азии, то ли с Кавказа, точно никто не знает.
Виктор Михайлович кивнул.
 —     А что теперь с этим Урюковым?  Арестован,  как  заказчик, или  не  хватает доказательств?
Галя вздохнула.
— Асламбека этого пока только подозревают. Ходят разговоры, что в деле замешано еще и третье лицо, покруче Урюкова.
 —     Понятно,   —   кивнул следователь.   —   Извини, что перебил, рассказывай дальше.
 Галя рассеянно мелкими глотками  пила остывший чай. Взглянув на следователя, как-то грустно сообщила: 
 —     Ещё говорят, что жена Грошева, как только он погиб,  принародно поклялась отомстить за него. Хотя, в горе всё, что угодно, можно сказать, а потом сожалеть. Думаю, она чувствовала, что смерть мужа была не случайной.
Виктор Михайлович положил блокнот на столик.
—    Не слишком ли ты большую роль ей отводишь? Тем событиям исполнилось уже десять лет, времени  для мести было предостаточно.   —   Он задумчиво уставился в окно, прищемив зубами кончик карандаша.   —   Хотя, месть  —  блюдо холодное…

Галя задумчиво предположила:
—   А не могло быть так, что поначалу она  не знала, кому мстить. Выяснила  много позже.  Лишиться такого мужа  равносильно катастрофе. Молодой, интересный мужчина при хорошей должности, денежных возможностях…
     Следователь  заметил:
 —  Поэтому  я  и  не женился  второй  раз. Всегда  боялся  стервозных  и  меркантильных  баб.
Галя снисходительно кивнула.
—   Теперь про Барышникова.  Говорят, что телохранитель,   Николай  Крюков,  состоял в любовной связи с его женой, а после гибели Грошева был замечен в проявлении нежных чувств  к его  вдове. Хотя, может, это просто сплетни, а на самом деле ничего такого и не было.  Я рассказываю только то, что  люди говорят.  Нигде это не запротоколировано и не задокументировано.  Может, просто хотел помочь ей по доброте душевной.

Задумавшись, Галя не заметила, как обглодала кончик карандаша.
—     Но если, что люди говорят, правда, то не могло ли быть вот так. Сделавшись вдовой, Грошева решила приобрести нового мужа в лице охранника Крюкова. Начала закатывать ему сцены ревности, могла предъявить даже ультиматум вроде того, что или  она,  или Валерия. А Крюков взял да и предпочел богатую, молодую Валерию. Немудрено, что  Грошева затаила обиду, выжидая подходящий момент и вынашивая  широкомасштабный  план  мести.

 Виктор Михайлович прищурился.
 —     Ты Грошеву-то, хоть, видела, говорила с ней…?
 Галя сокрушенно вздохнула.   —   Она где-то отдыхает.

  —    Ну вот, видишь, что получается. Человека не знаешь, даже не видела ни разу, а всякие небылицы тут мне рассказываешь. Можно насочинять, что угодно, и к цели даже на сантиметр не приблизиться.   —   Взглянув на расстроенную соратницу, добавил,   — ладно, разберемся. Теперь неплохо бы  послушать  о  воскрешении  Леры. Ты  про  это  что-нибудь  накопала?

Галя кивнула:
—      А как же, обязательно. 
На ее осунувшемся за эти дни лице появилась улыбка.
—    Здесь все предельно просто.  Лера не ожила, а лежит в морге. На вокзале мы видели ее родную сестру Вику, которая  должна заменить  убитую.
—     Я что-то в этом роде и подозревал,    —     вставил реплику Виктор Михайлович.
 Галина, благодарно посмотрела на следователя и уже веселее продолжала:
  —  Девушку вызвали  из дремучего Мухтолова, наобещав  золотые горы и райское житье. Все равно, мол, Леру не воскресить, а Вику от  погибшей родная мать не всегда отличала. Лерин паспорт  подменили Викиным, а Вика, соответственно, взяла Лерин. Так что теперь по документам в морге находится Вика.
     —   Следователь строго заметил:
—     Как это подменили? У убиенной паспорт, не изъяли что ли?
—     Его не нашли.
—     Рассказывай дальше.
Волнуясь, чтобы что-нибудь не упустить, заторопилась.
— Вика сейчас живет в доме Барышникова. Ждет, когда вступит в права наследования.  Я  ее постаралась убедить, что так поступать некрасиво.
Виктор Михайлович усмехнулся.
 —   Что, она  вот так сразу и призналась, что не Лера, а Вика?  И, что собирается жить по чужому паспорту?

     Галя победно улыбнулась.
—    А она и не призналась. Это я сама додумала, опираясь на факты, и ей  доступно объяснила, что она будет жить в постоянном страхе перед разоблачением. Что  держать ее в этом страхе будут  добрые наставники,  которые будут её доить, как дойную корову, пока не иссякнут золотые червонцы. После нашей беседы, девчонка  укатила с Лериным паспортом к матери, наверное, советоваться. Приедут, скорее всего, на похороны. Вот теперь, пожалуй, все.

    Следователь  вышел  на лоджию и стал смотреть на медленно раскачивающиеся верхушки деревьев.  Галя вышла следом.
—     Всё это хорошо, но наши с тобой домыслы к делу не подошьёшь. Если взять за основу версию о мести Грошевой, тогда всё встаёт на свои места. Сообщить ей всю подоплёку о смерти мужа мог кто-то из тех двух друзей. Не знаю, сознательно или нечаянно, только за эту информацию могли запросто погибнуть.
Кивком, согласившись с патроном, спросила:
 —    Так что, теперь станем искать Грошеву? 
 —  А чего её искать? Она здесь, на пляж со мной ходила, беспечно купается, загорает. Да, вот ещё что, в моей комнате сейчас находится Надежда. Она  жила в твоей комнате, пока тебя не было, и дальше будет жить с тобой. С администрацией я обо всём договорился. С нами ей будет безопасно…

 Глава 10.               
Если бы Лере сказали, что так бесславно закончится ее жизнь, она возможно бы в Сочи не поехала. Но ей  уже три года никто и ничего не советовал, вернее, она не слушала, ничьих советов. Все делала так, как считала нужным сама. Муж потакал ей во всём, исполнял все её капризы. Узнав, что Крюков тайком уехал на юг, Лера в бешенстве ринулась следом. Она не могла ему позволить, на её деньги крутить романы с другими. Отправляясь вслед за любовником, Лера не знала, как поступит  с  неблагодарным альфонсом, но была уверена, что делает правильно. Там будет видно, успокаивала она себя, по молодости, не ведая, что любовь коварна и зла. Зачем-то взяла с собой сестру, вызвав из Мухтолова, и поселила её на частной квартире. Сама же решила остановиться в санатории, ближе к коварному любовнику, тем более, что путёвку можно было купить прямо на месте. Отдыхающих было мало, а, желающих жить в старом корпусе, еще меньше, и Лера удачно поселилась  как раз там, где проживали ее знакомые. Встретив знакомого гаишника, тут же задумала, назло Крюкову, завести с ним курортный роман. Встав перед зеркалом, и, рассматривая свое отражение, решила, что так и сделает. Не может быть, чтобы этот нищий мент не клюнул на ее молодость и деньги, а  изменника  она навсегда  отошлет куда подальше. Да и зачем он ей? Охранником  у нее будет работать  новый любовник, сильный и красивый, соединяя приятное с полезным. Вот так она отомстит всем и устроит свою жизнь.

 В хорошем настроении  Валерия вышла после завтрака прогуляться и тут же наткнулась на вездесущую Эльвиру Борисовну, которая тоже вышла подышать свежим воздухом. Та обрадовалась, увидев девушку, и в прямом смысле набросилась обнимать ее и целовать, приговаривая:

 —  Какая ты молодец, что приехала. Я все время думала о тебе. Хотела уже заказать телефонный разговор, чтобы уговорить приехать сюда. Что тебе там одной делать? Горе легче пережить со знакомыми, друзьями, а лучше с  родственниками. Будешь купаться, загорать, а то бледная, как смерть, да и ресторан имеет смысл посетить.  Что случилось, то случилось, ничего не поделаешь, но жизнь-то не закончилась…

—    Николай тоже здесь?   —    наконец вставила свой вопрос Лера.
Эльвира Борисовна  удивлённо округлила глаза и непонимающе уставилась на девушку.
 —   Охранник что ли…? Так я его не видела. Он что,  оставил тебя в такой тяжелый жизненный момент? Вот подлец, ну и мерзавец! Ничего, встречу его и получит он от меня  хороший нагоняй.
 Эля, кто его сюда вызвал?  Случайно не ты?
 —     Да ты что? Зачем? Кто он мне, чтобы я его стала вызывать?

 Валерия отвернулась и медленно пошла по тропинке  среди разросшихся кустов акации. Она дошла до маленького магазинчика, скрытого зарослями, и купила бутылку водки. На обратном пути встретила Михаила, который прошёл мимо, не обратив на неё внимания. Девушка долго смотрела ему вслед, желая, чтобы он оглянулся, но тот не оглянулся. И все равно ей стало легче. Появилось страстное желание завлечь этого мужчину.

 Лера вошла в свою комнату, села на кровать и, глядя на бутылку, пожалела, что не купила закуски. Вспомнила про апельсины и подумала, что сойдут и они. Выпив рюмку и жуя  дольку апельсина, она неожиданно спросила у себя самой, зачем вышла за Барышникова?  Ведь, не любила она его никогда.  Вот нет его и она не расстраивается. Лера горько усмехнулась.  Вышла не за Барышникова, а за его деньги,  за его положение в обществе.

Она вспомнила, как он каждый раз покупал ее любовь.  Как было порой до тошноты противно с ним в одной постели. Она с содроганием вспомнила его слюнявый рот, вечно исходящий от него  запах чеснока, толстого и неповоротливого с большими грубыми руками. Она налила рюмку и, выпив, легла на постель. Перед глазами поплыли картины из недалекого прошлого.

Восемнадцатилетней девчонкой три года назад приехала в Тамбов к  родственникам  и случайно познакомилась с Барышниковым. Настолько случайно, что можно не поверить. 

Решив сходить на промтоварный рынок, чтобы купить кое-какие вещи, она весело и беспечно, чуть ли не вприпрыжку подходила к воротам базара, когда ее обогнала  полная  женщина в очень короткой юбке. Лера тогда ещё подумала, как некрасиво смотрится  женщина с толстыми ногами  в короткой юбке, и в следующий момент  увидела у себя под ногами толстый кошелек. Не задумываясь, она  подняла его, крикнув женщине, что та потеряла деньги. Обернувшись, женщина как-то ненатурально всплеснула руками и подошла к Лере.
 —     Вот спасибо большое. Сейчас я пересчитаю все ли на месте.
 —     Можете не считать, я его не открывала,   -   попыталась заверить девушка толстуху, но та, вытащив пачку сторублевок, начала быстро их листать.
 —     Не хватает пяти штук. А ну, верни мои деньги. Не стыдно брать чужое.
 Женщина в прямом смысле наступала на Леру, которая ничего не понимая, пыталась оправдываться.
 —   Не брала я ничего, я его не открывала. Как только подняла, сразу же  вас  позвала. Но толстуха в короткой юбке ничего не хотела слышать. Их незамедлительно окружили несколько  парней, и стали теснить в сторону от дороги, требуя вернуть деньги уже в тройном размере. У Леры всех денег было не больше пятисот  рублей, и она от безысходности была уже готова  заплакать, когда около них остановилась  большая черная машина, из которой  вышли два здоровых молодых парня. Они даже пальцем не пошевелили, но окружавших Леру мошенников, как  ветром сдуло. Только она, вся растерянная, с мокрыми глазами, осталась стоять на месте. Следом за охранниками из машины вышел грузный и лысоватый, дорого, но небрежно одетый мужчина и предложил свои услуги. Он не спрашивал, что с ней случилось, потому что, наверное, догадался, и предложил сопроводить ее на рынок. Лера, как во сне, ходила по базару в сопровождении трех здоровых мужиков, не совсем понимая, что происходит. Богатый спаситель сам заплатил за вещи, которые она  выбрала, а затем довез ее до дома родственников, договорившись о встрече.

Чем она ему приглянулась, было не понятно. Высокая, худая, если не сказать, что тощая, более чем скромно одетая, вызвала прилив чувств у одного из самых богатых людей города.

Лера же, поначалу испытывала лишь чувство благодарности к Барышникову, за избавление от мошенников. Она восприняла его, как спасителя и благородного человека. Других мыслей в ее голове не было до тех пор, пока, дня через три, после их первой встречи,  последовала вторая, потом третья…

Чуть позже, вспоминая жизнь в Мухтолово, куда вскоре придется возвращаться, и, представив жизненные перспективы с Барышниковым, чаша весов перетянула в сторону бизнесмена. Так вскоре восемнадцатилетняя Лера стала Валерией Сергеевной Барышниковой – женой сорокалетнего Петра Сергеевича Барышникова, имеющего большое влияние в городе.

 ***
Много лет назад, будущая жена Сергея  Николаевича  Грошева, спасла его от смерти, тогда еще простого оперативника.  Работавшая тогда в больнице анестезиологом,  в память о дружбе с его сестрой, она  выходила  Сергея после тяжёлого ранения в живот, поставила на ноги.  Родственников рядом  не было, заботиться о нём было некому. Он сказал, что кроме сестры, больше нет никого.  Из больницы взяла его к себе, готовила разные травяные отвары, бульоны,  омлеты да запеканки, различные кашки. Ночью спала настолько чутко, что сквозь сон слышала его дыхание.

    После того, как поставила парня на ноги, поняла, что влюблена, что любит его совсем не материнской  или сестринской любовью. Она желала его, как мужчину,  и не представляла дальнейшей жизни без него.  Без всяких предисловий предложила ему остаться. Он был моложе её на двенадцать лет, любовью к ней не пылал, но испытывал  огромное  чувство благодарности за спасённую жизнь, за заботу и милосердие.  Никто и никогда о нём так не заботился, так за ним не ухаживал, так его не любил и не берёг, поэтому он принял её предложение, а вскоре они оформили брак.

Узнав, что в городе, где раньше Сергей учился в правовой академии, от него растут две девочки - близнецы, и, что он принимает участие в их воспитании,  новоиспечённая жена катастрофы в том не увидела и дочерей  Сергея принимала, как своих. Они приезжали,  хоть, и не часто, но регулярно. От них она не была в восторге, но, поскольку, женщиной была умной,  виду не подавала. Наоборот, своим поведением и отношением к малышкам старалась показать, как их любит, и, как  им  рада.

Вскоре, после женитьбы Сергея, к нему приехала старшая сестра, у которой трагически погиб муж, тоже полицейский, и,  которая,  как оказалось, когда-то училась вместе с женой  брата в мединституте.
 
Глава 11.
Галя тайком взглянула на часы. Почти два часа они обсуждают результаты  ее поездки, и недовольно подумала, если преступник известен, и понятно, где его можно найти, чего долго думать, наблюдая за качающимися на ветру ветками.
 Виктор Михайлович тоже посмотрел на часы и прошёл в комнату, закрыв дверь на лоджию.
—     Не пора ли отдыхать, как ты думаешь?   —   повернулся он к напарнице.
     Галя пожала плечами, давая возможность патрону самому решать, хватит обсасывать добытую информацию, дотошно  выстраивая  версию за версией, пытаясь все связать в единый клубок, или еще нет.
  —     Жаль девчонку. Она как раз меньше всех виновата,    —   вздохнула Галя.   -     Пострадала из-за своей глупости.  Не знала, кого любила!
 —     Если бы не была  виновата, то и не пострадала бы.   —   Виктор Михайлович сурово сдвинул брови.   —    Надо думать головой, что делаешь, а так же,    —    он поднял указательный палец вверх,   —   кто твои друзья, с кем общаешься. Все наши беды от равнодушия к себе и своим близким.  К тому же, не знаешь броду, не лезь в воду.
Гале осталось только согласно кивнуть головой и слушать.
—    А ты знаешь, что вдова подкатывала к Михаилу на полном серьёзе?
Галя удивилась.   —   Нет. Первый раз слышу. И откуда вы только всё знаете, Виктор Михайлович…?
Следователь усмехнулся и многозначительно произнёс:
 —      Да уж, знаю….
 —      А когда вдова пыталась обольстить Михаила…? Он говорил, что не знает её…. Врал что ли?
—      Не врал. Он так думал, что не видел её и не знает, а на самом деле видел и знает.
Галя удивилась.
—      Это как…?  Не видел…, но видел, не знает…, но, оказывается, знает.
—      А вот так, Галя. В жизни бывает всяко.   —   Помолчав немного, следователь вернулся к прежнему разговору.   -    Если разрабатывать эту версию, то думаю, что, как  только Михаил отверг красавицу вдову, она решила рассчитаться с ним сразу за всё.  Круто взялась за дело и подставила его под убийство.  Не зря же она следила за ним, за всеми его передвижениями и знакомствами.  Организовала покушение на Светлану, решив изолировать соперницу, а  вместо неё попалась  Лариса. Получился небольшой  промах, но мстительница не расстроилась и нашла момент расправиться со Светой,  а потом разыграла комбинацию с Михаилом и Лерой. Финал получился такой, как она и хотела.  Валерия в морге, Михаил в тюрьме, богатство Барышниковых  вот – вот окажется в ее руках.  Думаю, что и те двое друзей Михаила, погибли не без её участия. А на Михаила она глаз положила, это точно. Парень видный,  в расцвете лет, тебя же он  заинтересовал, так почему бы ей в него не влюбиться? По всему видать, женщина  о-го-го! Гормоны играют в полную силу, поэтому и мужики ей молодые нужны.  Вот если бы Михаил согласился заменить ей мужа, то она бы ему всё простила, и Валерия была бы жива.

 Галина  с сомнением покачала головой и спросила:
 —  А не кажется вам, что уж больно всё как-то складно  получается. Версия выстроилась уж больно  гладко. Что-то тут не так. Мне не очень симпатична эта женщина, но так хладнокровно расправиться с женщинами может только или убийца махровый или сумасшедший человек, а она ни на того ни на другого не похожа.

—      Я уже говорил, что в жизни бывает всякое. На кого и подумать невозможно, а он оказывается зверь зверем.
Оба замолчали, каждый думая о своём. Наконец, Галина обронила:
—      Так что же, если мы теперь всё знаем, пошли в полицию.
Виктор Михайлович  постучал костяшками пальцев по оконному.
—     Давай сначала чайку попьем, а то от разговоров в горле пересохло.

     Галина послушно налила чайник, включила в розетку и, молча, уставилась на следователя. Виктор Михайлович сосредоточенно о чём-то думал. Чтобы не мешать ему, думать, она положила на стон коробку с конфетами, оставшиеся от прошлого чаепития, разлила по чашкам чай и  уселась в кресло. Виктор Михайлович взглянул на её сведённые к переносице брови и улыбнулся.
      —     Если будешь хмуриться, появятся морщины,  так что, чаще улыбайся.
 —     Радости мало,  чтобы улыбаться. Что дальше-то делать будем?
     Виктор Михайлович сделал глоток из дымящейся чашки и, слегка обжегшись,  поставил на стол.

      —  А ничего пока сделать не сможем. У нас нет ни фактов, ни улик,  которые можно пощупать, погладить или, как говорится, на зуб попробовать. Ничего нет кроме домыслов и умозаключений. 
У  Гали задрожали губы и заблестели глаза.
—     Значит, я ездила зря? Понапрасну отрывала людей от дела, выспрашивала да выпытывала?
На Виктора Михайловича, как на большинство мужчин, слезы действовали уничижительно.
 —      Не зря, но надо еще кое-что сделать. Например, найти шприц и клофелин. Вот это уже улики, но и их в таком деле будет недостаточно. Неплохо бы свидетеля найти.
    Галя подскочила, словно ее кольнули.
—      Я свидетель.
Виктор Михайлович саркастически скривился.
      —      Послушай, нужен свидетель убийства, а ты свидетель чего…?  Ни я, ни ты не знаем, имеет ли тот разговор какое-то отношение к нашему делу. Да и, что ты слышала?  Ничего. Мало ли кто и где ругаются, даже, дерутся, так что же, всех подозревать…?   
  Посмотрев, на расстроенную напарницу, следователь опять махнул рукой и успокоил:   
—  Ладно, безвыходных ситуаций не бывает.  Давай попробуем проникнуть в комнату и отыскать там шприц и лекарство.
Галя растерянно развела руками.
—     Как проникнуть в комнату? Это же незаконно.  Да и шприц, скорее всего, уже давно на помойке. 

Не обращая внимания на слова наивной партнерши, Виктор Михайлович, будто сам с собой, стал рассуждать вслух.
—   Это вряд ли. Интуитивно чувствую, что не выкинут. К тому же, преступник  уверен в своей безнаказанности и не осторожен. 
    Тут он повернулся к Гале и тоном, не терпящим возражения,  произнёс:
—   План такой. Я с женщинами иду на пляж, до ужина позагораем, а ты в это время постарайся проникнуть в комнату и обыскать. Подключи горничную. Она откроет дверь запасным ключом и ищи в ящиках, сумках, везде, но беспорядка не оставляй. Чтобы выглядела комната так, как всегда. В твоем распоряжении около двух часов.

 Виктор Михайлович ушел к себе переодеваться для пляжа, а Галя, стянув  джинсы и топик,  облачилась в легкий, цветастый сарафан. На голову сначала примерила  легкую, матерчатую кепочку, но скривившись перед зеркалом,  заменила ее эффектной широкополой  шляпой.

    —  Мы пошли,    —    просунул голову в проём двери Виктор Михайлович, но увидев преобразившуюся  соседку,  отворил дверь шире, пропуская Надю.
—  Как вас, женщины, все-таки меняет одежда.  Вот ты сейчас такая необыкновенно  красивая,  разве  скажешь, что  собралась обыскивать чужую комнату.
Надя испуганно обернулась к Виктору Михайловичу.
—     Какую чужую комнату…?
—     Это я так, Надюша, пошутил…
—     Умеешь ты подбодрить, Михалыч.  Будто мне самой приятно незаконно рыться в чужих вещах,   -   не обращая внимания на Надин испуг,  проговорила Галя, и, взглянув на её осунувшееся лицо, добавила:   —   Ты бы, хоть, вещи сюда занесла, чего они в чужой комнате лежат.
— Потом принесёт, сейчас некогда заниматься вещами,   —   остановил напарницу Виктор Михайлович и съязвил,    —   а что, когда законно роешься в чужом, то приятно…?
 —     Да ну тебя,   —   засмеялась Галя,    —    иди уж,  Дон Жуан, развлекай  бабёнок, а я пойду,  пошустрю...

    Минут через десять после ухода следователя и ничего не понявшей Нади, Галя быстро направилась к старому корпусу санатория. Ей не было страшно, чувство нерешительности исчезло, она испытывала лишь нетерпение. Войдя в холл, сразу увидела горничную, вытиравшую тряпкой подоконник и, подойдя  к ней, шепнула что-то на ухо,  затем прошла в коридор,  вдоль которого располагались комнаты отдыхающих. Отложив тряпку, горничная поспешила за ней. Тихо, шевеля одними губами, Галя попросила  незаметно взять со щитка у дежурной ключ от комнаты и, посмотрев на номер, уточнила, —  от комнаты номер шесть.

 —      Зачем?   —   девушка  вопросительно уставилась на  черноглазую красавицу. Она знала ее, знала, что эта женщина была приятельницей арестованного.
 После случившегося вся обслуга в санатории находилась в состоянии шока. Трагедия как бы парализовала привычную жизнь, как отдыхающих, так и сотрудников.  Случившееся  убийство с каждым днём всё сильнее обрастало какими-то невероятными подробностями, передававшимися из уст в уста. Хотя, было только одно достоверно, что за время функционирования санатория, никто не мог припомнить хоть что-то, немного походившее на этот кошмар.
 Галя нетерпеливо повторила:
      Иди и  возьми, я потом тебе все объясню. Помоги мне, пожалуйста, и, чтобы никто не знал.
 Пока они объяснялись из номеров то и дело выходили люди, одни подозрительно, другие насторожённо оглядывались на двух разговаривающих женщин. Видимо, оценив обстановку, Наташа обречённо кивнула и через минуту  принесла ключ.

     В комнате  стоял удушливый запах французских духов, у Галины запершило в горле и захотелось кашлять.
     —    Надо же, какая концентрация, обливаются ими что ли?
Между тем со знанием дела она  стала проверять ящики, аккуратно выдвигая и задвигая обратно. Ничего похожего на шприц не было. Охватив взглядом комнату, на подоконнике  увидела небольшую сумочку. Открыв ее и вытряхнув содержимое, кроме паспорта и обычных дамских принадлежностей ничего в ней не было. 

Неужели ошиблись, и эта версия  -  пустая трата времени, растроенно думала Галя, лихорадочно ища взглядом, что ещё не проверено. В двухместном номере обе кровати были тщательно заправлены, каждая вещь лежала на своём месте. Аккуратистки, подумала девушка и безнадёжно махнула рукой, напряжённо следившей Наташе. Но тут её взгляд заметил что-то коричневое, завалившееся между стеной и боком кровати.  Оказалась довольно симпатичная дамская сумка. Раскрыв её, она сразу же увидела упаковку  пятиграммовых шприцов и коробку с ампулами. На коробке было крупно написано – КЛОФЕЛИН.
 —     Есть,   —   обрадовалась Галя и вытряхнула содержимое сумки на постель.    –
   Шприцы…,  только новые.   —   Она повернулась к стоящей у двери бледной Наташе.    —  Таким шприцом была  впрыснута отрава Михаилу в пиво, а вот и она..., отрава…

       Галя торжествующе  открыла  коробку с ампулами, которые продавались в аптеке по рецепту врача, как лекарство, но в умелых руках, превращалось в опасное средство для жизни. Видя, что горничная стоит, ни жива, ни мертва, Галя попросила:
 —     Расслабься и не переживай.  Все нормально. Только о том, что мы сейчас делали и, что нашли, никому не слова,   —   и добавила,   -—  если хочешь жить.
 Наташа согласно кивнула, а  Галя, сложив  все в сумку и оставив ее на старом месте, скомандовала:
 —     Все,  дело сделано, никому ни  слова,  и ступай-ка  ты домой. Твой рабочий день, наверное, уже закончился.
Горничная, как эхо, отозвалась:
—     Да, сейчас пойду, все нормально.  Не сомневайтесь, никто ничего не узнает. Я все понимаю.

глава 12.               
Вернувшись к себе, Галя не находила места. От нетерпения быстрее сообщить Виктору Михайловичу о своей находке, она готова была бежать на пляж и побежала бы, но побоялась навредить делу. Мало-помалу,  она  успокоилась и, когда открылась дверь, она лежала на кровати, представляя себе, как завтра они встретятся с Михаилом, о чем будут говорить, как она ему будет рассказывать о своих переживаниях, и о том, какой замечательный человек им здесь встретился. Она так и скажет, что если бы не Виктор Михайлович, то не видать бы Михаилу свободы лет так пятнадцать.

—     Я удивляюсь тебе, Галина.    —   Виктор Михайлович стоял в дверях, сдвинув брови.   —    Жить, что ли надоело? Сколько можно твердить, чтобы ты  закрывала дверь на ключ, была осторожна и бдительна. Ты, может, не понимаешь до конца,  в какое серьезное дело мы влезли? Даже я до конца ещё всего не понял. Надо быть очень осторожными. Мне кажется, что для преступника, ты не последняя спица в колеснице. И, если я правильно думаю, то пока труп Леры здесь, и преступник будет здесь.

 —     Преувеличиваешь мое значение,   —  вздохнула Галя.
 —     Нет, не преувеличиваю, а так оно и есть. Преступник  не знает, что ты толком ничего не слышала и ничего не знаешь. Он ждет твоего возвращения,  не предполагаешь зачем? 
Увидев, как сникла Галина, следователь сжалился. 
—     Это я к тому, что надо быть бдительнее.
     Галя, насупившись, смотрела на своего патрона, признавая правду в его словах. 
—     Нашла что-нибудь?
—     Все, что надо, нашла. Горничная свидетельницей была, можно к следователю идти.
     Виктор Михайлович покачал головой.
 —    Этого мало.
 Галина возмутилась.
 — Почему мало? В сумке шприцы  и средство, которым чуть не до смерти усыпили Михаила…
    Сыщик спокойно возразил:
— Кто видел постороннего человека в комнате Михаила, или, кто вводил шприцом отраву в пиво? Это Михаил говорит, что перед тем, как лечь, пил пиво, а где посуда, из которой он пил? Где банка, бутылка или кружка? Ничего не нашли.  Согласен, в крови нашли клофелин, но как он туда попал? Ты с ним рассталась в двадцать два часа, впереди у него была целая ночь. Эксперт диагностировал, что Лера была убита пять или шесть часов назад, это значит в час или два ночи. Итак, три или четыре часа мы не знаем, что они делали, может, вместе, а может, каждый по отдельности, к тому же, на орудии убийства отпечатки его пальцев, а в крови у Леры тоже клофелин. Может, они два клофелинщика вместе кайф ловили, откуда мы знаем?

Опустив голову, Галя сидела на кровати. Сильно похудевшая за эти несколько дней, выглядела до того несчастной, что Виктор Михайлович стал  вслух ругать свою профессию.
 —    Да не переживай ты так, мне, думаешь легко? Черт бы побрал и меня и все это следствие. Обоим нелегко, и тебе гораздо тяжелее, чем мне, но ничего не поделаешь. И я, и ты знаем, что Михаил не виноват, но другие так не думают. Чтобы вытащить его с нар, мы должны понимать, как думает официальное следствие. Не забывай, что мы в чужом городе и осечки у нас быть не должно. Мы с тобой одним ударом  раз и навсегда должны уничтожить официальную версию. Мы должны бога благодарить, что крупно повезло со следователем. Человеком оказался хорошим, разумным и понимающим, теперь таких мало.

Надя, молча, стоявшая, за спиной Виктора Михайловича, и, пытавшаяся осмыслить услышанное,  прошла в комнату и открыла дверь на лоджию.  Комната наполнилась ароматом зелёных листьев и цветущих деревьев. Галя, зажмурившись, глубоко вдохнула  чудодейственный  эликсир, а следователь  спросил:
—     Мы уже, который день обедать не ходим? Безобразие. Знаете что, давайте-ка посетим какую – нибудь забегаловку с шашлыком и наедимся  досыта. У меня кажется хроническое недоедание.  Надя тоже голодная.
 —     Да, поесть надо,   —   вяло отреагировала Галя. 
 —     Конечно надо,    —    поддержала Надя, разглядывая сверху беззаботно прогуливающихся нарядных отдыхающих.   —   И мы вот так же могли бы ходить, ни о чем, кроме развлечений, не думать.

—     Могли бы,   -   согласился  Виктор Михайлович,   —   но, видно, не судьба. Мы, к счастью, пока  живые, здоровы и на свободе, а вон Лариса, Михаил и Света сами знаете где.  Так что, не будем гневить бога, а выкладывай-ка,  соратница, свои  мысли.
  Слова Виктора Михайловича подействовали, как холодные водяные брызги. Галя встряхнулась и, выдохнув, принялась излагать.
—    Думаю, что надо произвести официальный обыск у подруг сегодня же, а там посмотрим. Звони Скворцову…

Юрий Николаевич откликнулся сразу. Выслушав доводы бывалого следака и подумав, пообещал прибыть со следственной группой. Когда, спустя некоторое время, Виктор Михайлович с Галей подходили к старому зданию санатория, там уже стояла полицейская «буханка». В комнате у подруг возле стены чинно сидели две женщины — понятые, двое полицейских трясли вещи, а Эмма с несчастным, испуганным  лицом, сидела на краешке постели. Юрий Николаевич держал в руках белую дамскую сумочку. Повернувшись к Эмме, он спросил:
 —     Ваша?
 Та растерянно уставилась на сумку в руках следователя, видимо, плохо соображая. Наконец, поняв, о чём её спрашивают, отрицательно мотнула головой.
—     Нет, это Элечкина.  Моя была под подушкой.   —   Она просунула руку под подушку, но ничего не найдя, растерянно уставилась  на Скворцова.   —   Нет её здесь, а была.
—     Ничего, мы найдём, если была,   —  спокойно отреагировал  тот и кивком поприветствовал вошедших. Высыпав содержимое белой сумочки на стол, стало понятно, что ничего кроме паспорта, существенного и важного для следствия в ней нет. Развернув паспорт, Юрий Николаевич прочитал:
—       Грошева Эльвира Борисовна.   —   Обратившись к Эмме, спросил:
—       А, где ваш паспорт?
—       В сумке был….
—     Можно, я помогу?    —    спросил  Виктор Михайлович  и достал коричневую  сумку, завалившуюся между стеной и кроватью. Открыв её, Скворцов сразу увидел шприцы и коробку с клофелином. Высыпав всё содержимое на стол, пригласил понятых зафиксировать. Открыв Эммин паспорт, удивился:
—       Вы тоже Грошева?
—       Да, Грошева Эмма Борисовна.
—       Вы сестра Эльвиры Борисовны?  Кстати, когда она должна вернуться?
—       Я уже вернулась. А, что здесь происходит?
Эльвира Борисовна, как всегда очень эффектная и благоухающая ароматами, появилась в дверях с удивлённым видом.   -   Что вы здесь делаете?
— Мы производим обыск на законных основаниях,  —    пробормотал следователь, сражённый неподражаемым шармом Эльвиры Борисовны.
Полицейские и понятые, замерев, тоже уставились на вошедшую, словно, перед ними, по меньшей мере, возникла инопланетянка. А та, не обращая внимания на окружающих, спокойно, поинтересовалась:
—     Нас в чём-то обвиняют? Может, мы совершили что-то незаконное? 
Она ни разу не взглянула на Виктора Михайловича, как будто его тут не
было. Всё её внимание было  приковано к Скворцову, который почему-то робел и краснел.
—     Так, в чём всё-таки дело, можете объяснить? Я так понимаю, что вы здесь главный, тогда потрудитесь объяснить…
    Эльвира эффектно прошлась по комнате, остановившись возле Эммы, и положила свою руку на её, сжатую в кулачок.

Какая удивительная женщина, мысленно восхитился Виктор Михайлович. Какое самообладание, и, какая красавица. Даже у молодого Скворцова губа отвисла.  Наконец, Юрий Николаевич  совладал с волнением и, слегка заикаясь, заявил:
 —      Вы подозреваетесь в соучастии  убийства Леры Барышниковой.
 —      Вот как…?   -   натурально изумилась Эльвира Борисовна.   —   Это с какой стати я должна была убить свою родную племянницу?
—      Как племянницу?    —   не сдержался Виктор Михайлович.   —   Разве вы не жена  Сергея Николаевича  Грошева?
 —     Нет, не жена. Я его сестра.   —   И Эльвира Борисовна, не скрывая сарказма, добавила,   —  Эх вы, горе сыщики!  Его жена, вернее вдова,  Эмма Борисовна.
Скворцов взглянул в развёрнутый паспорт и прочитал:
—      Грошева Эмма Борисовна.
—      Вот именно,   —   с усмешкой подтвердила Эльвира.   —   Теперь будете обвинять в убийстве Эмму?

Виктору Михайловичу давно не было так стыдно и так плохо, давно он не срабатывал так непрофессионально. Все версии летели к чёртовой матери, а проведённая работа псу под хвост. Надо было начинать всё заново. Конечно же, Эмма не убийца, а шприцы и клофелин в её сумочке – подстава.

— Почему у вас с братом отчества разные,  —   растерянно пробормотал Скворцов.
Эльвира Борисовна спокойно ответила:
 —     Потому что отцы разные, 
 —    Тогда скажите, зачем вам шприцы и это лекарство?  Здесь лошадиная доза клофелина. Вы что, его принимаете?
 —     Нет, не принимаем,    —   снисходительным тоном заверила Эльвира.   —   Откуда оно взялось в сумке у Эммы, выясните, пожалуйста, сами. Она принимает лекарство, но не клофелин. После смерти моего брата, её мужа, на нервной почве у неё произошёл гормональный сбой, начались проблемы со здоровьем, но клофелин она не принимает, а я тем более.

  —     Вы поймите нас, идёт расследование убийства, и для нас важна любая зацепка,  —  извиняющимся  тоном проговорил Скворцов.   —   Мы вас арестовывать, конечно, не будем, но из города, то есть, из санатория пока не уезжайте, а лекарство мы изымем.

  —     Пожалуйста, забирайте и лекарство, и шприцы,    —   равнодушно произнесла Эльвира, обняв за плечи дрожащую Эмму.   —   Успокойся, дорогая, всё хорошо, они  уходят. А вы,   сыщик,   —   она обратила взор на Виктора Михайловича.   —   Покиньте  комнату, пожалуйста, и больше никогда не встречайтесь на моём пути. 
Сыщик, кивнув, пробормотал:   —   Извините,    —   и  вместе с Галей вышел в коридор.
     —  Как же так, Виктор Михайлович? Вроде  всё предусмотрели, проанализировали…
—     Значит не всё, свои умозаключения за истину приняли,    —   раздражённо произнёс следователь.

Глава 13
Поднявшись на свой этаж, Виктор Михайлович  извинился и ушёл к себе в номер, где его дожидалась Надежда. Она осталась жить у Виктора Михайловича, объяснив тем, что в его номере ей спокойней. Галя не возражала, она её понимала, потому что сама хотела бы жить под надёжным крылом.
У себя в номере Галя не находила себе места. Её будто преследовал насмешливый взгляд Эльвиры Борисовны. Перед  глазами то и дело возникала картина с удивлённой и разочарованной Эльвирой и несчастной Эммой. Несмотря на оправдания, которые придумывала, чувство стыда, и неудовольствия  собой не проходили. Наоборот, всё сильнее ощущалась вина перед  жалкой и растерянной Эммой, и перед оскорблённой Эльвирой.  Что же делать, думала Галя, меряя комнату шагами. Время идёт, а мы в расследовании с места не сдвинулись. Промучившись таким образом с полчаса, вышла в коридор и постучалась к соседке. Когда рыжеволосая красотка открыла дверь, Галя виновато спросила:
  —    К тебе можно?
  —     Конечно,   —   обрадовалась Мила, пропуская соседку в комнату.   —   Зачем спрашиваешь?  На ужин пойдёшь?
    Опускаясь в такое же кресло, как  в её номере, Галя устало проговорила:
     —    Не хочется что-то, а ты?
—  Я здесь от безделья и регулярной еды совсем зажирела, поэтому ничего страшного не случится, если не схожу.  Давай, выпьем вина, у меня припасена бутылочка хорошего крымского. Специально на этот случай покупала. Была уверена, что он представится, и, думаю, тебе понравится. Фруктами закусим. 
Весело щебеча, она открыла холодильник, доставая оттуда вино и тарелку с фруктами.  На столе лежал томик стихов Есенина.
 —     Есенина любишь?  -  спросила Галя, взяв книжку.   —   Я тоже люблю его стихи.
Мила не успела ответить, как из томика выскользнула фотокарточка прямо Гале в руку. На фоне курортного турецкого пляжа и безоблачного голубого неба были зафиксированы Михаил с Милой. Они стояли в обнимку, весело и беспечно улыбаясь. Солнце в рыжих волосах красавицы отливало золотом. На оборотной стороне фото карандашом была написана дата: июль 2000 год.
—      Так, ты с Михаилом знакома?    —    Галя удивлённо рассматривала фото. 
—      Знакома,    —    спокойно ответила Мила.
—      А почему молчала?
 —  Зачем что-то говорить? Я же вижу, как ты в него влюблена да и он неравнодушно смотрит на тебя.   —   Она поставила на столик вино и фрукты, а сама устроилась в  кресле напротив.    —   Мы с ним  там  встретились.  Это были две недели счастья, две недели любви. Я влюбилась в него без памяти, да и кто бы не  влюбился в шикарного мужика, сильного, красивого, щедрого.   —  Девушка замолчала, внимательно следя за выражением лица Гали. Заметив капельки пота на лбу соперницы, с грустью заключила,   —   только  через две недели сказка кончилась. Потом ещё два раза встретились уже в Тамбове, и он меня бросил.  Тогда мне казалось, что мир рухнул,  так сильно его я любила и сейчас люблю. Сюда за ним приехала с надеждой на продолжение  сказки.
 —      Тогда, что же ты от него пряталась? 
 —       Потому что он с первого дня нашёл себе девушку, и не просто нашёл, а влюбился, как тогда в меня.  Вскоре появилась ты и снова любовь.
Если сказать, что Галя была огорошена, значит, ничего не сказать.  Она, молча, рассматривала фото, не находя слов. Между тем, Мила поставила на стол два красивых  фужера и пояснила:
—       Здесь купила в память о Сочи. Давай, выпьем за нас с тобой, ты, в общем –то, достойная соперница. Потом я ещё кое-что расскажу.  —   Разлив вино по фужерам, Мила  произнесла тост:   —   За нас, несчастных баб…!   —   И  осушила фужер залпом. 
  —      Галя, пересилив себя,  тоже сделала несколько глотков.
  —     Э-э-э…,  так не пойдёт. Ссориться нам ни к чему. Пей до дна, тем более, что вино хорошее.  Мила казалась весёлой и беспечной. Допивая вино, Галя подумала, надо же, как в жизни бывает. Поставив пустой фужер на столик, и, взглянув на девушку, Гале показалось, что в её глазах прыгают чертенята. Мила снова налила себе и Гале.
—     Давай за любовь! Столько бед из-за неё проклятой...!  Но мы выпьем за свою любовь, а она у нас общая. Не правда ли?
 
 Девушка, откинув непослушную  рыжую прядь со лба,  в упор посмотрела Гале в глаза, словно гипнотизируя.  Галя сделала несколько глотков и отставила фужер. В голове мелькнуло, что-то происходит не то,  к тому же появилось ощущение тошноты и лёгкое головокружение.
 —     Я сегодня ещё не ела, может, поэтому  немного тошнит. Пожалуй, пойду на ужин, или с Михалычем сходим в какое-нибудь кафе. Хочешь, пошли с нами.
 —  Э-э-э, нет, так дело не пойдёт. Какое кафе, перекусим здесь. У меня есть колбаска, сыр, фрукты, зачем наедаться на ночь, надо думать о фигуре. В общем, я тебя не отпускаю,  да и не всё ещё тебе рассказала. Торопиться не будем. Если честно, то я даже представить не могла, что ты так облегчишь мою задачу. Я тебе всё расскажу, потому что ты никому ничего не скажешь. Пока  ещё есть время, послушай.
Что значит, пока ещё есть время,   —   с некоторым удивлением подумала Галя и осталась сидеть в кресле.
—    Понимаешь, мучают меня некоторые видения и сильно мучают.  Нельзя глаза закрыть, сразу её вижу. Вот и сейчас стоит у меня перед глазами. Не знаю, что сделать, чтобы избавиться от этого  призрака.   —   Мила перевела взгляд на Галю и та ужаснулась. Из зелёных глаза превратились  в тёмные, бездонные омуты. Глядя в них, терялось ощущение реальности, окутывал страх и чувство безысходности.  У Гали мурашки побежали по коже, а Мила, не сводя с Гали глаз, продолжала уже шёпотом:  —  Это я убила Леру Барышникову,  и  я  перерезала горло твоей родственнице.
—     Да ты,  что…,   —   вырвалось у Гали, и она в ужасе вдавилась в кресло.
—     Не надо было вешаться на чужого мужика,    —    холодно заявила  Мила.   —    Вы все встали у меня на пути, мешали  мне.   —   Она  снова вперила магический  взгляд в Галю.    —    Вот, что хорошего нашёл он в тебе? Ты старше меня, женщина без фантазий, без романтики, обычная  клуша, желающая мужа и детей. А я молодая, романтичная, необычная, на всё готовая  ради него, люблю его до умопомрачения, а ему не нужна. Почему? Да потому что вот такие, как ты, рядом ходите и мешаете своей праведностью. А ещё наглые, как Лерка. Ты бы посмотрела, как она, раздевшись донага, улеглась возле него одетого и спавшего. Я била, била, била, по её  тупой башке, пока глупый мозг не размазала по подушке.

Галя почувствовала, как дурнота всё сильнее подступает к горлу. Зажав рот руками, она бросилась в туалет. Там её вытошнило. Умывшись и попив воды из-под крана, она вернулась  в комнату, где Мила равнодушно взирала на стену.
—     Полегчало?  Давай вина выпьем. Сделав глоток,  Галя снова почувствовала  тошноту.
 —     Сейчас опять вырвёт. Пить я больше не стану. Пожалуйста, дай простой воды.
Подумав немного, Мила кивнула.
—  Ладно, не суть важно, пить тебе или нет. Слушай дальше. Подругу вашей затворницы Надежды я ударила случайно. Она тут не причём. Я слышала, как  Михаил с твоей родственницей договаривался  встретиться  утром на пляже. Я поспешила туда, рассчитывая, что кто-то из них придёт первым. Если  бы пришёл  Михаил, то я бы к нему вышла, а там бы видно было, что и как. Но, меня опередила Лариска, которую я приняла за Светку.  У них одинаковый цвет волос и причёски.  Поняла, что обозналась, когда Лариска упала. Добивать её не имело смысла, а вот  Светку  уничтожить было надо. Миша так бы и таскался в тот дом весь свой отпуск. Я, когда шла обратно, на него наткнулась в аллейке. Едва спрятаться успела. Надьку зря прячете, никому она не нужна. А вот ты…, это да.  Тебя, дорогая моя подруга, я оставила на закуску, что называется. Сколько не осторожничали вы со своим шефом, я знала всё, что мне надо было знать. Не зря же я поселилась по соседству с тобой и даже подружилась без усилий. Я тебя тоже убью и прямо сейчас. Ты для меня теперь самое главное зло, но, чтобы тебе не обидно было умирать, себя я тоже убью. С таким грузом жить, это кара небесная. Напоследок скажу тебе, что на моей совести есть ещё жертвы, и вино, которое мы пили, отравлено. Я, ведь, по профессии – фармацевт.

 Галя сидела и удивлялась спокойствию, с каким слушала рассказ о злодеяниях. И, когда девушка заявила, что Галя скоро умрёт, и, что они пили отравленное вино,  волнения не ощутила. Напало странное равнодушие к себе, ко всему происходящему,  к своей жизни. Подумала, может яд уже действует, и все чувства атрофировались, а вслух неожиданно для себя спросила:
—     Если Михаила сильно любишь, так зачем подставила?  Зачем специально всё сделала, чтобы он пострадал, чтобы его посадили?
Мила истерично расхохоталась. И сквозь хохот, глотая злые слёзы, выкрикнула:
—    Чтобы никому не достался, и страдал, я же страдаю…
Не спуская с Гали глаз, она подошла к ней и ловко накинула на шею шнур от чайника.
 
Часть 14.               
 Виктор Михайлович тоже не находил себе места. Отказался от чая, предложенного Надеждой, лёг на кровать, но не лежалось. Он, то ходил, то ложился, снова вставал, шёл на лоджию наблюдать за гуляющей внизу публикой. Надежда, волновавшаяся не меньше его, не знала, чем помочь. Помотавшись, таким образом, около часа, он  решил сходить к Галине. Постучав и не услышав ответа, нажал на ручку двери, она открылась. В номере никого не было.  Негодуя, Виктор Михайлович вышел и, прикрыв дверь, остановился в раздумье, куда могла пойти напарница. Он уже направился было к лифту с желанием спуститься в гостиничный холл, как в соседнем номере, где жила новая приятельница Галины, послышался громкий стук и возня. Следователь прислушался. За  дверью было слышно, как что-то разбилось, и ещё громкий звук от падения чего-то тяжёлого. Виктор Михайлович  дёрнул за дверную ручку, дверь оказалась не заперта.

 Открывшаяся картина поразила. На полу боролись две женщины. В нижней он узнал свою напарницу, а верхняя пыталась воткнуть осколок от разбившегося торшера ей в шею.  Виктор  Михайлович бросился  к борющимся  и, схватив Милу за рыжие волосы, сдёрнул с Галины. Но та, видимо, не чувствуя боли, как тигрица, бросилась на мужика, нарушившего её планы, и, что есть мочи, полоснула по нему острым стеклом. Удар пришёлся по плечу. Рукав рубашки мгновенно  пропитался кровью.  Виктор Михайлович машинально схватился за руку, но осколок вновь мелькнул у него перед самым носом, и тогда он вспомнил боксёрский приём, который отрабатывал в далёкой юности. Увернувшись от осколка, он одним коротким ударом, послал  это рыжее создание в нокаут. Поднявшись с пола и увидев мокрый от крови рукав следователя, Галя испугалась.
—    Надо сейчас же перевязать. Я сбегаю за бинтом, но взглянув на поверженную, попросила:   —   Если не убил, то давай её свяжем. Ты не представляете, какое это исчадие ада.
     —    Ничего ей не сделалось, скоро очнётся. Неси из ванной полотенце, руки свяжем.
Скручивая полотенце жгутом, Галя предупредила:   —  Только за спиной. В жизни бы не подумала, что в этом милом существе столько злобы и ненависти.
Позвонив Скворцову и вызвав полицейский наряд, Галя с Виктором Михайловичем принялись смазывать раны йодом. Перевязывая плечо, Галя посоветовала:
 —     Надо бы швы наложить, рана глубокая. Да и противостолбнячную сыворотку не мешает…
—     Заживёт и так,   —   отрезал Виктор Михайлович.   —   Я с более серьёзными ранами не ходил к врачам, а сейчас с царапиной побегу…

Но, в больницу идти, всё же, пришлось. Рана действительно оказалась глубокой, кровотечение не прекращалось. Дождавшись оперативников, и, сдав им очухавшуюся убийцу, они вместе со Скворцовым отправились в травмпункт. Там Виктору Михайловичу наложили пять швов, а Гале дополнительно обработали все небольшие ранки и царапины, и на всякий случай промыли желудок. Обоим ввели противостолбнячный анатоксин.

От сильного отравления крысиным ядом, которым Мила заправила бутылку с вином, Галю спасло то, что её вырвало, организм сам удалил яд вместе с содержимым желудка.

     Галя на бумаге изложила всё, что поведала ей преступница о своих преступлениях.  После непродолжительного запирания, Мила и сама  призналась во всех своих злодеяниях. От выпитого яда она не умерла, её успели спасти. Сидя в кабинете у Скворцова и давая показания, Виктор Михайлович признался:
—     Не поверишь, Юрий Николаевич, со мной такое первый раз. Много всяких дел приходилось расследовать, но, чтобы молодая девушка убивала всех своих соперниц подряд, и в результате подставила своего любовника под серьёзную статью, такое впервые. Огнестрельные ранения были, ножевое было,  даже маньяка ловил, но, то были матёрые преступники, отъявленные головорезы, а это, что такое?

 Молодой следователь покачал головой.
 —     Да, Виктор Михайлович, получается, век живи и  век учись.
   После дачи показаний  Виктор Михайлович с Галей вышли на улицу и, не сговариваясь, глубоко вдохнули ароматный сочинский воздух. Галя  с благоговением смотрела на  своего старшего товарища и благодарила бога, что на свете не перевелись умные и порядочные люди  Один  такой  встретился ей в трудный жизненный момент.
Тем временем  Михаил бодро шагал на встречу. За эти дни, что провел в камере, он изменился. То ли похудел, то ли осунулся, а может быть постарел, но все равно для  Гали это был лучший человек на свете. Они  втроем обнялись и молчали.  Никакие слова не могли сравниться с тем чувством, что испытывал сейчас Михаил к своим по истину настоящим друзьям.
               
    Все трое  спокойно дожили остаток отпуска, купаясь и загорая. Михаил поселился в номер  к  Виктору Михайловичу, а у Гали некоторое время жила Надежда.  Вскоре Ларису выписали из больницы, и они с Надеждой уехали домой. Галя же так и доживала отпуск в номере одна. О произошедших событиях  все трое вспоминали часто с горечью и болью.

По приезде в Тамбов Михаил и Галя официально зарегистрировали брак, и в дальнейшем связь с Виктором  Михайловичем не теряли.  Курортные приключения  и, связанные  с ними  переживания,  навсегда породнили их. Он ежегодно  навещал Михаила и Галю, стал крестным отцом их сына, которого назвали Виктором. Михаил с Галиной тоже приезжали  в Нижегородск, восхищаясь Кремлём и набережной с видом на великую русскую  реку,  немного сожалели, что живут не в этом замечательном городе. 










         
      
       


               

               


    

 

 

 

-