Угол зрения Часть 2-2

Феликс Довжик

Угол зрения   Часть 2-2

Другие шахматы

Когда-то мне казалось, что я неплохо играю в шахматы. В любительской игре иногда выигрывал у разрядников, случалось, и в турнирах везло.
Мой школьный приятель и шахматный соперник Эдуард Еремеев, когда учился в Ленинградском медицинском институте, занимался в шахматной школе гроссмейстера Тайманова. От него я впервые услышал, что мастера играют в другие шахматы.

 Однажды ему, уже разряднику, довелось играть в сеансе одновременной игры с Кирой Зворыкиной, чемпионкой страны среди женщин. Когда у него сложилась позиция, в которой не стыдно сдаваться, она перед очередным ходом потрепала его густые вьющиеся черные волосы и сказала ему – любителю пошутить, иногда даже остро:
– Ты только слезу не пусти.
Ее доброжелательный жест навсегда врезался ему в печенки.

Когда я был на юге в санатории, неизвестный мне мастер по шахматам давал сеанс одновременной игры. Я привык, что шахматисты – сутулые очкарики, а здесь высокий, стройный, обаятельный мужчина из тех, кто легко нравится женщинам, веселый, с чувством доброго мягкого юмора, а в облике неуловимая смесь гор и равнины, придающая ему своеобразную особенность. Женщины, пришедшие поглазеть от скуки, глаз с него не сводили, но это не кружило ему голову, он держался так, чтобы никого не обидеть.

Когда я пришел, еще были свободные доски, но я лучше соображаю, когда нет ответственности и волнения за результат. Я пристроился за спиной одного парня. Он быстро понял, что игра не его уровня и охотно принял помощь со стороны. Я объяснял ему замысел, а он делал ход. Мы удачно развернули фигуры, а поскольку мастер ничего не предпринимал, решили попытать счастья в атаке. Мастер совершал непонятные маневры, но, когда мы осуществили свой коронный выпад, он, почти не задумываясь, ответил и посмотрел на меня.

Думаю, кроме глубокой растерянности, он ничего не смог прочитать на моем лице. О такой возможности опровергнуть нашу идею я даже не подозревал. С самого начала атаки он раскусил наш замысел гораздо глубже, чем мы придумали. Пришлось откатываться и уносить ноги. Мастер мог бы броситься в погоню и на наших плечах ворваться в лагерь короля, но он не стал этого делать.

Мы перегруппировались, конечно, с некоторыми изъянами в прочности позиции и решили снова попытать счастья в атаке. Готовились долго и основательно – мастер нам не мешал. И вот наши полки снова пошли вперед, но снова с тем же успехом. Мастер и в третий раз позволил нам сгруппироваться, но после третьего отката, я уже ничего не мог придумать.
Увидев наш ход, мастер вопросительно посмотрел на меня, а я развел руки в стороны. Мой жест ему понравился, и он улыбнулся мне.

Это поражение мне памятнее многих побед. Я понял, что действительно есть другие шахматы, о которых не подозревал. А случай помог глубже понять парадоксальную мысль Михаила Таля, кумира моей шахматной юности.
«В футбол играют считанные единицы, а понимают все. В шахматы играют все, а понимают считанные единицы».


Аномалия

Ира и Саша работали в одном НИИ. Детей у них не было, Ира часто болела, и Саша взял на себя заботы о домашнем хозяйстве – как добрая нянька выхаживал Иру, когда она болела, стирал, готовил. Без нее он никогда не ходил в гости, а во время ее болезни часто устраивал дома званые обеды и ужины, и многие женщины не у Иры, а у него брали рецепты удавшихся блюд.
Ира защитила кандидатскую диссертацию, Саша этим очень гордился. Знакомые поговаривали, что диссертацию ей сделал он. Ира – трудолюбивая женщина, но одного трудолюбия в науке мало.

Саша был в институте единственным начальником лаборатории без ученой степени. Лаборатория вела серьезные работы, под его руководством выросло немало кандидатов и даже несколько докторов наук. У Саши было много публикаций и две монографии, ему предлагали получить степень по совокупности работ, но Саша ничего оформлять не хотел. На общесоюзных научных семинарах и конференциях никому и в голову не приходило, что он – не доктор наук.
– Ты понимаешь, что ты – человек с именем, но без степени? – говорили друзья.
– Мне это не мешает, – отбивался Саша.
– Оформи документы, тебе в одно касание дадут доктора.
– Мне это не надо. У нас в семье уже есть один кандидат, второго не будет.
– Ира, убеди Сашу, – просили друзья.
– Оставьте его в покое. Пусть поступает, как считает нужным.

В конце концов, за Сашу взялась администрация.
– Я могу оставить пост начальника лаборатории и перейти в научные сотрудники, – ответил Саша, и от него отстали. Кому хочется резать курицу, которая регулярно несет золотые яйца.
Друзьям все время казалось, что есть в его упрямстве и нестандартном поведении какая-то странность, какой-то упрямый фанатизм, какая-то аномалия, и, к сожалению, их интуитивное чувство оправдалось. После тяжелой и продолжительной болезни Ира умерла. Через три дня Саша покончил с собой.


Куда несешься, гордый конь?
Религия не поощряла вседозволенность и побуждала к самоограничению и самоконтролю.
Когда отбросили религию, прошляпили ее рациональное зерно и не дали ничего взамен. Общество сорвалось с тормозов и набрало взрывоопасную критическую массу.
«Русь, куда ж несешься ты?» Много лет вопрос остается без ответа.
Впрочем, ничего страшного нет. Это – трагедия для тех, кто окажется жертвой. Территория не нырнет в океан, а свято место пусто не бывает.


Стихия и беспорядок

Беспорядок и стихия – естественный ход развития. Какая эпоха, какой правитель, мог похвастаться, что у него был порядок? Каждый человек тянет в свою сторону. Направление нащупывается и теряется. Если всех построить в батальоны и направить в одну сторону, временно возникает порядок, но это порядок войны, порядок революции. Долго маршировать не будешь. Привал неизбежен, и всё рассыпается.

Люди единодушны в критическую минуту. Единодушие длится недели, месяцы, редко годы, а раздрай, разнобой, разрушение – постоянны. Единодушие необходимо для срочного преодоления, а поиск пути – это случай, стихия, ручьи потока. Поток перемещается в нужном направлении, но сколько завихрений, боковых ответвлений, штурм побочных преград, и сколько на пути отдельных групп, которые стараются задержать его, опрокинуть или направить в свою сторону, и всё это – движение, и всё это жизнь.


Особенность важных зданий
Здесь помнит всякая калоша, в чей круг на задних лапах вхожа.


Судьба покупной милости
Произведения литературы и искусства, обласканные властью, со временем оказываются похороненными в отвалах истории. Не на ту лошадку делалась ставка. Поэтому такие произведения сами роют своим авторам могилу забвения.


В муравейнике
В животных мало от человека, а в человеке от животных не оберёшься.

Как особи мы уныло одинаковы, как личности жутко различны.

Воздух, вода и еда, любовь и работа – главные наркотики человечества. Остальные – от пустоты в голове.


Простой и зажиточный

У зажиточного всё не так, как у простого, у него сознание нацелено на экономию, у него ничего не пропадает.
Съел простой человек торт и, не задумываясь о будущей жизни, коробку от торта выбросил в мусор, а зажиточный после торта весь в мыслях – чего бы здесь сэкономить. Он коробку от торта тщательно вымыл, а воду слил в банку из-под сгущенки.

Получились у него сладкие поминки по торту – кусочек булочки добавить, и на ужин не надо тратиться. Вроде бы мелочь, а в денежках прибыль.
А если так во всем том, что простому в голову не придет, то глядишь, в обозримом будущем он даже богатым станет по сравнению с простым лопухом.
А простой смотрит на зажиточного – зачем живем? Чтобы иметь, чего нет у других и не пользоваться? Зачем это?

Причуды природы
– По законам дикой природы, дочка должна быть подлее матери.
– Так и получилось. От матери всей улице житья не было, от дочки – всему городу.
– Значит, от внучки всей области не поздоровится.
– Нет, всё не так. Не всё так прямолинейно. Внучки не будет, дочка будет бесплодной. К ней ни один нормальный мужик близко не подойдет. Она уже это чувствует и бесится – без всякой причины на ровном месте взрывается.

Природа приспособления
Одни люди привыкают к месту своего обитания, другие ищут новое – меняют страну.
Одни, как кулики, хвалят своё болото, другие со скрипом зубов терпят его, третьи пытаются поднять недовольных на мелиоративные работы, четвертые на стороне ищут твердую сушу.
Одни вынуждено отвлечены от созидательной работы, другие в ней ограничены, третьим она дается с трудом, а четвертым на неё наплевать.

Затруднение с ответом
Как-то у Бога спросили, знает ли он теорию относительности.
– Бог её знает, – невнятно ответил Бог.
Вопрошатели так и не поняли, знает ли он её или не то, чтобы очень, поскольку она творение человеческих мозгов, а они для самого Господа Бога – загадка, удивление и расстройство.


Два метода строительных приемов

Отношения хозяина-заказчика и строителей, которые ему что-либо возводят, противоположны, но не противоречивы. Заказчик хочет построить, строители – заработать. Но хозяин хочет заплатить минимум, получив строение максимального качества в кратчайшие сроки, а строители хотят получить максимально возможную зарплату при минимальных физических затратах и минимальном напряжении, но и тот и другой друг в друге заинтересованы. Без строителей не построишь, без заказчика не заработаешь. Волей-неволей приходится искать компромисс.

Первый способ расчета – заранее договориться о стоимости работ. Такой способ на руку хозяину. Строители не заинтересованы в неразумном перерасходе материалов и возникающие по ходу технические трудности не отражаются на конечной сумме, которая уплывет из кармана хозяина. Но этот метод расчета мало приятен строителям.

Хозяину кажется, что они мало затратили усилий, а запросили черт знает сколько ни за что. Если возникают трудности, о которых строители вначале не догадывались, приходится напрягаться против ожидаемого за те же деньги.

Строители предпочитают другой метод оплаты. Оплата работы строго зависит от стоимости затраченных материалов. При таком методе оплата труда как бы объективна и ее невозможно оспорить. Но этот метод оказывается неудобным для хозяина. Строители кровно заинтересованы накручивать перерасход стройматериалов по самой высокой цене. И этот перерасход входит в фонд оплаты труда. Хозяин как бы страдает дважды.
Не нравится – строй сам.
Свой дачный домик я строил сам.

В недалеком советском прошлом легче было повеситься, чем достать в магазине огрызок доски. Сейчас в нашем подмосковном городке магазинов стройматериалов больше, чем когда-то во всей Москве. Кусок доски или фанерки можно было купить всего в двух магазинах: «Детский мир» на Дзержинского и «Пионер» на Горького. Детей и пионеров там в помине не было. Там толкались наивные честные дяденьки в надежде заполучить что-нибудь нужное. И при этом страна строила. Но чудес не бывает.

Строили по блату или за счет традиционного воровства. Существовал еще один способ – помойки и свалки. Там много чем можно было поживиться, но конкуренция была серьезная. Особой популярностью пользовалась свалка возле мебельного магазина. Магазин не заботился о вывозе мусора. А зачем? Интеллигентные граждане все подберут.

Днем свалкой пользовались особы, приближенные к магазину, а уж под покровом позднего вечера тащи, что досталось. Но на отходах тары дом не построишь. У меня был шикарный блат. У жены в детском саду шел ремонт открытых веранд. Там, на правах приближенного, можно было поживиться старым брусом и старой половой доской.
Вот так и жили. Государство не заботилось о тех, кто его кормит, приучая народ к тотальному воровству.
На фирме на дверях туалета красовался нацарапанный гвоздем лозунг:

Ты здесь хозяин, а не гость –
Тащи с завода каждый гвоздь.

Это не было шуткой. Это была живая реальность. Каждый, кто мог, воровал и тащил.
Молодой и энергичный начальник отдела добивался ремонта в своем подразделении. Долгое время дело шло на тормозах, но вдруг пришло в движение. Наивный начальник подумал, что все пробил своей неуемной энергией.

Вечером ему завезли половые доски. К утру ни одной доски не оказалось на месте, и это при серьезной охране и автоматической сигнализации. Начальник, не разобравшись, поднял страшный шум, за что и поплатился. Факт стал известен всей фирме. Тут же нашлись свидетели, как доски грузили снова, как вывозили через проходную, а потом разгружали на даче более высокого начальника. Как теперь заткнешь рты свидетелям, если сам устроил шумиху? С таким пониманием производственных процессов начальниками не работают.

Государство приучало к воровству и в этом достигло небывалых успехов. В этих вопросах ему в умении не откажешь.
Весь наш советский строй был построен на том, чтобы народу ничего не давать. Каждый мужик должен сам двух генералов прокормить.

Ладно мужик. Но можно ли не давать женщине то, что ей хочется, особенно в белье и одежде? Надо же до такого додуматься! Не жилец был наш строй на этом свете. Вечная ему память. Он научил человечество, как делать не надо.
Планировать можно стратегию, цели, направление, но планировать мелочи быта – абсурд.

Дамы сейчас оголили пуп. Кто возьмется предсказать, что они оголят завтра? Новая мода требует новых форм и материалов. Социализм планировал дамские бронежилеты всерьез и надолго, а дамам наплевать на организацию производства. И они правы. У них своя стратегия и свое представление, что и как носить и как украшать гнездо и тело. Навязывать бытовую жизнь человечеству – задача глупая и неблагодарная, потакать ей – проще и выгодней. Рыночная экономика чутко отслеживает спрос, она этим живет, но и при ней не все сладко.

Отдельные таланты и отдельные страны достигают такой концентрации богатства, что это в силовом поле всемирной зависти не может не привести к взрыву. И рыночная экономика не долгий жилец на белом свете. Тут бы придумать какой-нибудь гибрид, который впитал бы все лучшее из того и другого строя.

Легко сказать, а попробуй придумать хотя бы новый метод расчетов в строительстве, чтобы он был удобен и приемлем строителям и заказчику. Кто придумает, получит серьёзную премию. Но жизнь устроена хитро. Премиями она не разбрасывается. У жизни свой метод. Она долго держит в черном теле, а потом внезапно открывает новые возможности и новые горизонты, о которых умники даже догадаться не могут. Потому что жизнь развивается не по законам наших желаний, а по законам наших возможностей.


Борьба с собой

В борьбе с собой лукавим мы немножко –
борьбу с собой борьбой не назовешь,
в борьбе с собой не дашь себе подножку,
в борьбе с собой живот не надорвешь.

Мне не доверяли красить окна. Держать кисть в руках приходилось, когда надо было красить большие поверхности, пол или потолок. Мажь и думай о своем. Простое занятие. Но к оконным рамам меня не подпускали. Стекла жалели. Однако жизнь есть жизнь – то половина недомогает, то вот-вот хлынут осенние ливни.
– Ты уж, пожалуйста, аккуратно, я тебя очень прошу.
А это-то труднее всего. Аккуратно – значит, работать в чужом темпе и ритме, от которого на душе тошно.

Как же быть? Я нарезал узкие полоски бумаги, намазал их мыльным раствором, обклеил ими все побережье рамы и побежал кистью по дереву. А у самого творческий зуд и интерес. Неужели я победил? Одно сомненьице подтормаживает. Способ от Адама известен, а никто его не применяет. Почему? Кто пробовал или попробует, найдет ответ на вопрос. Снимаю полоски. В некоторых местах они плохо прилипли к стеклу.

Хватай тряпку, обертывай ею лезвие стамески и показывай высший пилотаж мастерства исправлять собственные ляпы. Мутные мыльные разводы похожи на размазанную краску – вводят в заблуждение и не добавляют удовольствия. Но общий результат как никогда съедобен. Теперь бы вперед, но – увы. Полоски в краске, их уже не применишь, руки вымазаны, оттирать их растворителем и снова вымазываться – никакого желания.

Как же все-таки работают умельцы, почему у них получается без вспомогательных средств? Работают тонкой кистью на границе со стеклом? Я и тонкой наляпаю, широкая позавидует. Не моя это сфера деятельности. Но взялся за кисть – не говори: не маляр.
Какой же секрет у умельцев? Почему у них не прыгает кисть с дерева на стекло? Рука не дрожит? Я когда-то стрелял неплохо, рука умела не дрогнуть.

С такими примерно мыслями я пристально уставился на кисть, веду, стараюсь, чтобы рука двигалась уверенно и твердо, и вдруг с изумлением вижу, что кисть не петляет и не прыгает. Не отвлекаться! Смотреть внимательно! Я напряженно слежу за крайними ворсинками, и кисть подчиняется мне.

Обмакиваю кисточку, снова смотрю напряженно – я весь в процессе, глаза устают, но я прохожу раму сверху вниз без единой помарки на стекле. И тут я делаю для себя величайшее за последнее время открытие: надо работать, а не халтурить! Когда я мазал, я меньше всего отдавался работе. Я как будто работал добросовестно, но был вне работы.

Что же получается? Можно достичь уровня мастера? А вот это уже головокружение от успеха. Я неплохо стрелял когда-то, но моя сосредоточенность на стрельбе длилась считанные минуты. А если продлить стрельбу на час? Ребята, я – пас. А мастер будет часами сосредотачиваться без устали. Вот в чем его сила. Моего сосредоточенного внимания на кисточке с трудом хватит на одну раму, а хороший мастер за это же время сделает больше и устанет значительно меньше.

Бывают случаи, человек стремится добросовестно работать, и ничего не получается. В чем дело? Ему не открыли правильный технологический прием. В стрельбе мне, школьнику, объяснили: надо сосредоточиться на прицеле, мушке и мишени – и все. В малярном деле никто меня не надоумил, что надо сосредоточиться на крайних ворсинках кисти, а я не сразу догадался.
Казалось бы, все просто. Объясни человеку нужный прием, и он станет в достаточной степени специалистом. Опять заблуждение.

Угостила как-то одна соседка другую оладьями из картофеля, и та попросила рецепт. «Помоешь картошку, натрешь на терке…», – и так далее, продиктовала ей соседка. Через пару дней женщина жалуется:
– Такая гадость получилась, есть невозможно.
– Что-то ты не так делаешь, – решила соседка и повторила рецепт. – Помоешь картошку, почистишь, натрешь на терке…
– Ты же раньше не говорила, что надо чистить! – возмутилась пострадавшая соседка. – Я мыла и терла вместе с кожурой.

Мастер, объясняя технологический прием, даже не догадывается, какие очевидные операции не охватывает ученик.
Как стрелять, объясняли всем, а в мишень попадают не все даже с хорошим зрением. Рука ли дрожит, палец ли дергает курок? Причин много – результат один. Одни попадают, другие мажут. Поди догадайся со стороны, что ты клубни не чистишь.
Сам себе не поможешь – другие не смогут. А победить себя можно, если желание есть. Чемпионом не станешь, но на какое-то время достигнешь желаемых высот.


Самое главное

Существует мнение, что любой человек в любой специальности, если захочет, может стать талантливым.
Скульптор Коненков как-то сказал: «Работайте, как я, по 18 часов в сутки, и все будете талантливыми».

Я тогда, не прошедший еще свои первые тридцать лет, на все сто процентов поверил талантливому человеку, а теперь у меня появились сомнения. Если он имел в виду, что при таком трудолюбии каждый станет талантливым в той области деятельности, к которой у него есть природные задатки, то спорить не о чем.
Я снова на сто процентов с этим согласен, но, если человек пытается покорить вершины, для подъема на которые природа ничем особым его не наградила, мне кажется, мои сомнения оправданы.

Человек, одаренный в какой-нибудь сфере деятельности, обычно самостоятельно проходит трудные для понимания места в работе – сам одолевает естественные препятствия, которые для другого человека без посторонней помощи неодолимая преграда.

Преподаватели и педагоги хорошо знают, если человек что-то, хоть убей, не понимает, но у него отменное трудолюбие и горячее желание понять, такому объяснить можно. Обычно после трёх объяснений разными способами, опираясь то на логику, то на его образное мышление или применяя наглядные модели, возникает догадка, что именно и почему он не понимает.

У меня был случай, мальчишка не понимал дроби, а я не понимал, что он в них не понимает. Наконец, после нескольких неудачных попыток я ему предложил: «Представь, мама даёт тебе полконфеты», а он ужасе воскликнул: «Мне мама всегда дает целую конфету!!», и тогда я понял, что для него мир не делим.

 Когда я ему объяснил, что ничего неделимого в мире нет, у камня свои частицы и его можно разбить на куски, что может быть у человека полруки или полноги, естественно не по форме, а по примерным размерам, и это во время кровопролитных войн случай обычный, до него дошли дроби.
В трудных случаях человеку можно помочь, но завести его за руку на вершину невозможно. Это сделать может только он сам, а для этого необходимы желания, воля и природные данные.

В математике утверждение считается неверным, если есть хоть один факт его опровержения. Жизнь богаче математики, но и в ней факт хотя бы одного опровержения заставляет задуматься.
Старик, практически мой ровесник, поражает меня своими удивительными для меня способностями. Я покупаю хлеб в ближайшей палатке, там всегда хороший свежий хлеб. Я запомнил, что за буханку черного и батон белого надо выложить 50 рублей, но сколько стоит отдельно черный или белый так до сих пор не знаю.

Мой ровесник помнит уйму товаров в каждом магазине и по ассортименту, и по цене, он всегда знает, где что есть. Он и по работе запоминал море названий различных деталей, их размеры и свойства. Внук ровесника легко запомнил несколько языков. В языке нет никакой логики. Почему стол назвали столом, а топор топором? Назвали и назвали. В каждом языке эти названия различны и их надо запомнить. Если понадобится, внук пятый язык изучит, седьмой и девятый. Для него в этом никакой сложности нет.

Другой ровесник поражает другими способностями. Он много лет дополнительно к работе занимался случайной подработкой. Двадцать, тридцать и сорок лет прошло с тех пор, а он до сих пор помнит, сколько он получил за каждую подработку и с огромным удовольствием во всех деталях вспоминает, на что и как он потратил деньги от каждой выручки. Внук старика кончил химический факультет МГУ. Учился он хорошо, даже очень.

Он легко запоминал замысловатые названия различных веществ и реакции между ними. А вот работа у него не пошла. Видимо на работе потребовалось нечто другое. Нужно было угадать, какие пока неведомые вещества взять, чтобы из них получить новое с заданными свойствами. И зарплата не очень радовала. Однако расторопный внук не долго себя терзал. Он из химиков перепрыгнул в юристы.

Для него не составило никакого труда запомнить тонны законов и их удобные для использования расплывчатые формулировки. Его не пугают новые тонны законов, с огромной скоростью вылетающие из Государственной думы с новой путаницей, с новой расплывчатостью, но зато из-за этого с возможностью своеобразных толкований с необходимой для себя выгодой.

Довольно часто случаются и такие случаи. У человека есть заметные природные способности, а его желания тянут его в другую сторону. Я сам один из представителей этой когорты людей. Дед, отец и сын были от природы способными организаторами. Мне несколько раз предлагали подобные должности, но я ни за какие бриллианты не хотел заниматься такой работой. Мне нравилось инженерное творчество, и я ему ни разу не изменил, даже несмотря на сильные литературные увлечения.

Что же в итоге получается? Природные способности, желания и комплекс внутренних качеств (воля, характер) – это Крыловские лебедь, рак и щука, везущие телегу жизни. Если они сойдутся в одном направлении, человек поднимется на вершину. Если они разойдутся в разные стороны, высоты не достижимы. Но это совсем не трагедия.

Трагедия, если человек не выбрал свою дорогу, если он так и не понял, чего он хочет, что ему надо, чем бы хотел заниматься. А если человек самостоятельно отыскал свой путь, и с удовольствием торит свою тропу, даже если вершины ему не светят, в данной части судьбы он может быть счастлив вполне. А это в жизни самое главное.


Гениальное списывание

Ни для кого не секрет, что в школе многие расторопные школьники, не желая себя утруждать, списывают уроки и контрольные работы у более старательных и трудолюбивых. История знает немало случаев, когда тот, кто списывал, получал более высокую отметку, поскольку переписывал без зачеркиваний и помарок. Тот, у кого списывают, думает, решает и иногда ошибается, а у списывающего таких затруднений нет.

Плодом талантливого списывания являются наши советские железобетонные корпуса для научно-исследовательских институтов. Окна во всю стену – кругом стекло, ржавый металл и бетон. Летом – несусветная жара, зимой – пронизывающий холод.
Товарищи, которые слизали идею таких корпусов за кордоном, вполне вероятно, получили за них звания Героев Социалистического Труда. За подобные изобретения такие звания щедро раздавали в советское время.

Там, за кордоном, не нашенская температура климата, да и на здания шел первосортный металл, и по проекту – в каждой комнате кондиционер, а то и несколько. У нас же на окна шли гнутые и мятые отходы, а кондиционер нам не положен. Наш человек не для тепличных условий. Да и где это видано, чтобы советский кондиционер работал больше одного месяца.

Меньше всего при проектировании авторы, Герои Труда, думали о том, что в их корпусах будут работать люди. Перед ними стояли другие задачи. Из отходов сделать отходы, и они с этим справились. И значки героев носили и носят с честью.