Жуткие эротические сказы про магические убийства

Чёрный ноябрь. Я шёл по асфальту улиц с тусклыми фонарями.
На нём были трещины, как линии на ладони. Можно ли было подумать,
что это ладонь города, я не знал. Эта девушка, она была
дьявольски простодушно хитра. Какие силы, тёмные или светлые,
послали её в город? Как будто нет множества других сил, гораздо
более могущественных! Я должен был следить за ней.
Если бы я шёл следом, она бы непременно это почуяла. Крылья
её носа трепетали, как крылья ночной бабочки Zygaena carniolica.
Наверное. Я их не видел, крылья её носа.
А этих бабочек видел, много раз. И ловил их сачком, десятки за ночь,
и засовывал в трёхлитровую банку.
Но никогда, никогда не усыплял их эфиром. Я пел им древние
колыбельные песни. Просто ради шутки. И кто-то действительно
тихо смеялся, какие-то почти невидимые жуткие твари, беззлобные
и почти неслышно скользящие за спиной.
Я решил не идти следом, а идти впереди. Я слышал звук её шагов.
Угадывал, куда она повернёт. И поворачивал туда, заранее. Это
было очень трудно, угадывать.
Нашим миром управляют законы чудовищной красоты.
Например, в русском языке есть только одно
прилагательное из одного слога.
В древнеуральском языке их семь.
Но русские заимствовали только одно. Ещё: посреди сухого
чёрного ноября вдруг начинает падать белый мокрый снег.
Хлопья летят в свете фонаря, и на душе становится хорошо и
сказочно. Если умеешь смотреть.
А вот ещё закон: под страхом ссылки в Хщую Сибирь нельзя
называть снег белоснежным. Но я иногда делаю это, чтобы
посмеяться над Законом.
Я иду впереди этого существа. Сжимаю рукоятку тончайшего
шила. Рукоятка из лимонного дерева. Чтобы было больнее.