Угол зрения Часть 4-4

Феликс Довжик

Угол зрения   Часть 4-4


Рассказы и размышления персонажей и знакомых

Из-за плодов победы в споре
готов иной отбросить честь,
но видит тот, кто смотрит в корень, –
не все плоды полезно есть.

Родители полагали, что они самые порядочные. А что они с этого имели? А я, играючи, за вечер сочинение списал из книжек. Ни одной неверной мысли, ни одной ошибки. Другие неделю писали – с натяжкой четверки, а у меня пять. Не утруждал себя – и успех. Так зачем же жить, как родители?

Когда-то я считался завидным женихом – высокий, голубоглазый, с прической. А сейчас лысый и низкорослый начальник лаборатории кавалер номер один. Женщины, побывав замужем, поумнели. Теперь смотрят на положение, на зарплату. Длина ног, цвет глаз и число волос уже не имеют значения. Все правильно. Ничего не попишешь. Жизнь стаскивает с романтических облаков на реальную землю.

Думать, рассуждать, строить планы – не люблю и не признаю. Будешь ломать голову, а где гарантия, что получится так, как задумал? Так стоит ли?

Если зимой, ночью, в темноте идешь на лыжах по незнакомой местности, очень неуютно себя чувствуешь. Совсем другое дело, если в нужном направлении встретилась накатанная лыжня. Несешься – сам черт тебе не брат. Вот так и в жизни. Одному улыбнулось счастье – попал в колею, а другой идет впотьмах и каждой кочки боится.

Золотых людей не бывает. Бывают обыкновенные и хуже их.

В жизни есть два достойных занятия – семья и работа. Все остальное – слабое утешение для тех, у кого не сложилось в главном. Конечно, душа может оттаивать на рыбалке или на охоте, но возвращаться приходится в семью и на работу.

Если у мужа хороший заработок, говорят о любви, об отдыхе, о развлечениях, если зарплата скромная, говорят о долгах, об обязанностях, о материальном благосостоянии.

Я много встречал женщин, с которыми мог бы жить, и с некоторыми даже пробовал, но понял, что к чему, только тогда, когда появился сын. Меня и сейчас многие женщины устроили бы, но сыну, пока он не вырос, нужна его собственная мать и никакая другая. А с другой стороны, если о жене подумать. Многие зарабатывают не меньше меня.

 Практически она могла бы жить с любым нормально здоровым духовно и физически. А жить надо с одним со всеми его недостатками, потому что сыну ни один из других не подойдет. Никто лучше меня не знает его и мои недостатки, никто лучше меня не сможет все это учесть и скорректировать. Играть и дружить с ним смогут, но воспитание – это другое.

Ему я нужен, пока не вырастет. Хотя допускаю, другой мужчина может оказать на него огромное влияние. Но опять, но. Если для его воспитания нужны значительные душевные затраты, другой мужчина, мне кажется, займет позицию стороннего наблюдателя, а я такой возможности лишен. Я за него буду бороться до последнего. Он – мой, мое продолжение, мое бессмертие. А это сильнее жизни.

В юности казалось, мы хозяева жизни, а после нескольких пинков – разочарование и растерянность. Мы ничего не значим, хозяева другие. И, наконец, снова чувство хозяина, но не везде, а в своем деле, в своей работе, в том, в чем ты силен, в чем ты специалист.

Семья для женщины – всё, весь мир. Она и от мужчины требует этого. Его дело, его работа для нее лишь средство для добывания денег. Когда она видит, что не она главенствует в его думах, она теряет уверенность, обижается, злится и начинает его травить. Проверяет силу своей власти, пытаясь возвратить себе уверенность.

Жизнь вокруг скверная. Кругом ледяные люди и бездушная техника. Если о жизни говорить правду, хоть в могилу живьем ложись. Поэтому каждый порядочный человек обязан держать свою боль за зубами и поддерживать остальных. Знай, какую правду говоришь. Если правда мешает единству людей, если она как соль на раны, ее быть не должно. Не правда нужна, а оптимизм и вера. Люди спаслись, потому что тысячи лет поклонялись идолу. Помолился идолу – и рука не дрожала, когда стрелял в зайца. А иначе не выжили бы.

Если залезешь в чужой карман – воровство. А тот, кто занимает высокие посты, не считает, что он что-то изымает у других. Он берет себе львиную часть за львиную долю работы. Так он оценивает свой труд. Он выполняет самое важное: координирует работу многих – тянет на своих плечах, как ему кажется, больше половины, а остальные все вместе – остальное. Забрался бы я на его место, и я бы так думал. И сам бы был сыт и доволен, и совесть не млела.

Не у всех начальников развивается мания величия, но практически у всех возникает чувство своей незаменимости. Отсюда неизбежно ревностное отношение к тем, кто замещает начальника во время его отсутствия, и неприятие – всё сделано не так.
Мне с моим начальником повезло. Он прошел три стадии. На первой совсем не интересовался, как было без него. Всё не так, всё завалено, всё сам вытащу. На второй – расспрашивал, но не принимал душой, ревновал. Горько сознавать, что справились без него. В конце концов, стал воспринимать спокойно. Справились – моя школа, я научил.

Когда-то при советской власти возникла мода на болоньевые плащи и куртки. Достать невозможно. А потом заводы набрали обороты. Болонья быстро вышла из моды, никто уже носить не хотел, магазины завалены, а заводы выпускают и выпускают. Вот так и в жизни. Когда-то возникла мода на сильных женщин. И пошло.
Мужчина – толстокожий! Мужчина – не герой! Да, если бы в наше время мужчина был героем в понимании таких дам, от Земли бы камня на камне не осталось. Жизнь давно требует новых людей, а волевых и железных леди все выпускают и выпускают.

Попробуй пройдись по ступенькам служебной лестницы, стань хоть каким-нибудь мелким начальником. Кого-нибудь обязательно не устроишь. Всем не угодишь. Легче всего оставаться хорошим Илюше Обломову. А в семье? Все время балансируешь, чтобы волю жены не подавить и самому не быть раздавленным.

Люди без совести требуют от других поступать по совести, понимая, что наступит полный беспредел, если все будут поступать, как они.

Посади колесо на ось и не зажми его с двух сторон. Как ни увещевай – слетит с оси. А зажми с двух сторон. Будет вертеться, пока не сотрется.
Никто не хочет оставаться без ноги или без глаза. Мало кто испытал, а каждый понимает, что неуютно будет. А без совести остаться даже экономически выгодно. Плюй, наглей и жить будешь – все позавидуют.
 
Гнать бы таких на пенсию по душевной инвалидности, но кто погонит? Честная овца паршивое стадо не исправит. Любая свобода должна быть в жестких рамках. Если ничтожное отклонение способно согнать с правильного курса, это не свобода, а попустительство. Когда одним можно, а другим нельзя, и когда все берут, попробуй воспитать не берущих. Куда гниём?

С интересом вспоминаю работу при социализме. Что было главное? Выдавить план. Даже не выдавить, а вы;орать, вы;горланить. Реорганизовать, поощрить, уволить – ничего нельзя. Все предписано. Хозяин кто-то и где-то, а ты делай, хотя связан по рукам и ногам. И работали. Временами даже неплохо. Энтузиасты, сукины дети, все спасали. На них не кричишь – работают, кричишь и топаешь – тоже работают. На всех участках находились такие и определяли погоду. Ворчат и делают. Им шиш, а они продукцию. Вот что интересно.

Директор дал команду – никого не пускать в отпуск, а сам уехал на юг. Результат потрясающий. Всем показал пример отношения в сложной ситуации. По существу, он прав. Ничем помочь не мог, но докажи это каждому, кто остался без отпуска.

Иногда устанешь до изнеможения и думаешь – бросить бы работу и работать руками. Голову ломать не надо – одно удовольствие. Но, по себе знаю, пару мешков отнесу, а потом – увольте. Другой таскает мешки играючи, а заставь его головой работать – заскулит. Если с полной отдачей, любая работа тяжела, но одним – одна, другим – другая. Устанешь, отдохнешь, и снова тянет к привычному.

В любой работе важен не замысел, а реализация. Есть немало людей, способных предложить идею, но очень мало тех, кто способен довести ее до конца. Чтобы предложить идею, достаточно умственных усилий, а для ее реализации нужны воля, терпение, умение взаимодействовать с другими и много чего еще.

Люди делятся на две категории. Одни читали «Войну и мир», другие в учебниках читали о «Войне и мире». Первые любят литературу, вторые руководят и управляют ею.

У серьезной литературы мало поклонников. Кому понравится, если тебя заставляют думать. А пустышку все обожают. Ее легко сосать.

Каждый стремится быть на виду и в центре внимания, а путь к этому через работу и творчество – долгий и сложный. Поэтому стремление выделиться становится у многих самоцелью. А еще – хорошие деньги. Они сильнее всего способствуют самоутверждению. То и другое подменяет чувство удовлетворения от творчества. Деньги более универсальный стимул – надежный и безотказный. Творчеством не каждый сыт будет, а деньгами накормишь любого. До поры до времени, конечно.

Вообще-то я человек порядочный, но очень завистливый. Успех соседа – убийственное оружие. Когда зависть грызет, я не могу себя удержать, плыву, как чувства несут. Могу изощренно усомниться в чужой работе, даже опорочить, а потом, не чувствую угрызений совести и старюсь об этом не думать. Если против чужого успеха не найдешь противоядия, на ногах не устоишь. Зато, когда у меня успех и меня кусают завистники, я отношусь с пониманием и не обижаюсь.

Вот говорят, у тебя хорошая жена и семья хорошая. Нормальная семья. А почему ей быть другой? Я жене плечо подставляю, в трудных случаях не пасую, не предавал, ни от чего не увиливал. Мне для себя ничего не надо. Штаны и тарелка супа. На книги тратился, но, когда не было возможности, я из этого не делал трагедии.
Можно считать, повезло, а можно иначе взглянуть. Все было, как во всякой семье. Не всё мед, и простоквашу хлебали. И на работе, как на работе, но коллектив станцевался. Есть в этом и моя доля заслуг. Я не ради хвастовства говорю. Мне это не надо.

Я на работе и в семье не жадничал, не экономил – отдавал силы и душу. Одному, что ни дашь, все мало, а я вроде ничего особого себе не требовал и вроде все имею. Все пришло, если судить по конечному результату.
Семья – нормальная, атмосфера в коллективе – дышать можно. Живу, как живут люди моего слоя. Не на верху и не на дне. Может, повезло, может, разумно жил. Прошел по жизни без вывихов.

Только став взрослым, начинаешь понимать, что на некоторые глупости толкали родители, и под их же воздействием некоторые необходимые поступки не совершил. Родители хотели, чтобы было, как лучше, а лучше бы хотели, чтобы было, как надо. Родители растят детей для себя, а надо – для будущей самостоятельной жизни. Но парадокс, если растить не для себя, тогда зачем их растить? Вот в чем трагедия.

Думать труднее, чем работать. Работают все, а думают единицы. Многие считают, что руководить – это заставлять и командовать. Руководить – значит, думать на полшага вперед и предусматривать то, что понадобится для следующего шага. Голову надо иметь, а не глотку, и уважение к тем, кто взваливает на свои плечи основную нагрузку.

Каждый человек тяжело переносит чужой успех, но одни заставляют себя смириться с фактом, а другие травят счастливчика – утешают собственную раненую душу.

Легче пустить все на самотек, чем думать о том, что принесет ожидаемое непредвиденное обстоятельство. А оно потому непредвиденное, что о нем думать не хочется. Авось, рассосется, а не рассосется – тогда и подумаем.

В России на любой пешеходной дорожке обязательно в самом низком и топком месте десять метров без подсыпки и асфальта оставят. И это правильно. Все должны видеть, на чем стоим.

Чтобы стать специалистом в любой отрасли, достаточно иметь минимальный набор способностей и острое шило в седалище, побуждающее обогнать многих. Мир человеческий устроен просто. Окружающая жизнь и природная зависть услужливо ведут каждого в узкую колею своих интересов. Чтобы вырасти человеком, который не отталкивает других локтями и не хапает плывущие мимо к другим заманчивые куски, нужно, чтобы родители или близкие люди дали пинок в таком направлении. Если этого не произойдет, сам себя не потащишь за волосы, чтобы жить хуже из-за проклятой совести.

Все хотят жить аристократами, никто уже не хочет работать по-крестьянски.

Мы жили в эпоху, когда личность еще могла сыграть значительную роль в истории, но её не было, и несчастная эпоха прозябала в томительном ожидании перемен.

Сотрудникам всегда кажется, что они заслужили иметь волевого и мудрого руководителя. Как будто они таких видели. Случаются волкодавы, и держиморды неиссякаемы. Чтобы мудрый и волевой о тебе заботился, как о себе родном, – пустые фантазии. Но хочется. Поэтому невольно подразумевают, что именно такой придет. Народная мудрость давно подметила – не жди лучшего начальника. Не кипятись, а то обожжешься.

Нравилась мне одна женщина, волевая, решительная. Подругу осуждала, та часто о муже тревожилась: «Держит его возле юбки. Каким мужчиной он будет?»
Однажды соседская девчонка потеряла ключ от квартиры. Лето. Жара. Второй этаж. Дверь на балкон открыта. Кто-то предложил поискать лестницу, а она своему:
– Толя! Залезь через наш балкон!

Дом старый. От балкона до балкона карниз, но его надо пройти, держась за стенку. Я бы не пошел, побежал бы за лестницей, а Толя полез и сорвался. Цел остался, но месяц хромал. Она его долго дразнила:
– Мужчина, называется. Перелезть не смог. Любой бы мальчишка справился.
Но вот однажды ее попросили ухаживать за родственницей – заменить другую родственницу на несколько дней.
– С какой стати!? Я же заразиться могу!
И все. Человек раскрылся. У меня пелена с глаз – как отрубило.

Есть вещи, которые от тебя не зависят. Тут уж судьба. А пока катишься, жизнь нипочем. Вот если щелкнут по носу или очутишься на краю обрыва, сразу прозреешь. Тут не до жиру. Все переменишь – и принципы, и позицию, и программу.
Что будет, если все будут сильными? Клубок змей, шпага на шпагу, колючая неподатливая среда. Человек должен быть разным – мягким и добрым, сильным и волевым. Каким надо в данной ситуации, таким и быть.

Быть мудрым в пути – вот высший пилотаж. Если надо, наступать, если надо, отступать и менять жизненную программу. А она должна быть умеренной. Сделаешь больше – счастье. И неудовлетворенность собой должна быть умеренной, а не разрушительной. Такой, чтобы смог подняться, а не такой, чтобы сбить себя на колени или добить до точки.


Неизвестные кладовые

Есть в жизни страсти личные,
но личные едва ли,
есть чудеса обычные
во всем, что перед нами.

На острие – зазубринка,
а в прожитом – новинка,
в горчинке есть изюминка,
в изюминке – горчинка.

В душе полно заплечного,
в любви немало сора,
а в жизни – крохи вечного
и горы зла и вздора.

Покорно все содружества
идут за хлюпким веком,
и где набраться мужества,
остаться человеком?