День взросления. Лицензия. 16 плюс

Никто уже и не может вспомнить когда именно всё началось. Хотя. Кого я обманываю. Этот день навсегда вошёл в историю Земли, распространившись от страны к стране как снежный ком.
15 июля 2242 года. Запомните это число и никогда не говорите, что вы про него не знали. Именно в этот день в воспалённом мозгу тогдашнего президента Селиванова родилась она. Лицензия. Право на убийство.

Всех и вся. В строго ограниченном числовом промежутке. От нуля до пятидесяти человек. Есть конечно уникумы кто входит во вкус и начинает убивать сверх лимита. Таких называют "безлимитчиками" и как только они убивают кого-то сверх Лицензии. Превысив на одно убийство, пусть и не предумышленное. То становятся вне закона. А по истечении 15 лет, с момента нарушения Лицензии, на них объявляется охота. С огромной наградой, которое государство выплачивает тому, кто приведёт приговор в исполнение. Правда, по странному стечению обстоятельств, исполнители тоже довольно быстро погибают. Но таков мир. И каждый может стать жертвой каждого. Иммунитет только у одного человека. У президента и у детей до двадцати лет. Всё. Даже беременные и старики не имеют иммунитета. Да и до старости доживают лишь единицы.

После того как исполнится двадцать, независимо от выбранного числа,  последующий день может стать последним. Вот и живёт большая часть так, как будто завтра не наступит никогда, а для большинства так оно и есть.

Меня зовут Константин. Довольно редкое имя для нашего времени. Я бы даже сказал архаичное. Не знаю где предки его выкопали. Сказали, что в одном из деревни словарей. Учусь я в школе. Точнее учился, так как месяц назад  закончил десятый класс. В наше время в школу нас отдают в десять, а заканчиваем мы её за месяц до своего двадцатилетия. Причём именно так. Как только ребёнку исполняется десять лет. Его берут за руку и приводят в школу. Независимо от времени года. А в школе нас учат убивать.
Точнее нас учат стрелять из всех видов оружия. В основном конечно из того, которое можно носить с собой. Поэтому что—что, а военно—промышленный комплекс у нас развит очень хорошо.


Знаниям в школе тоже учат. Но лишь тем которые действительно могут пригодиться в жизни. Говорят в стародавние времена, лет двести, а то и триста назад в школе детям забивали голову кучей ненужной информации, которая им никогда и нигде не пригождалась. Да и учить им приходилось самим, без вживлённых в голову чипов памяти. Дикое и дремучее время.
Не то, что наше.
Время роботов. Вживлённых чипов и Лицензии.

— Малыш уже вырос. И чего желает? — раздалось за моей спиной, практически над ухом, после чего я был заключён в объятия.
— Во-первых я просил не называть меня малышом, — сказал я разворачиваясь и выбираясь из крепких объятий. — Во-вторых День взросления и получения Лицензии у меня завтра. А в третьих ты создана для того, чтобы ублажать, а не бесить. Понятно? — спросил я сжав бионическую грудь Виолетты и посмотрев в её искусственные, но такие проникновенные глаза.
— Слушаюсь. Мой малыш, — сказала через паузу Виолетта, опускаясь на колени и расстёгивая мою ширинку. — Это я не Вам, Константин. — нарочно громко произнесла бионическая девушка явно делая акцент на моём имени.

Что ни говори, а своё дело она знала. Как и те кто её создал. Роботы всё больше и больше походили на людей, а иногда и превосходили их. Хотя бы в доверии. Людям в нашем мире доверять было нельзя. Никому. Особенно после того как тебе исполняется двадцать. Этому нас тоже учили в школе. Как и жизни. Ведь родителей в последний раз мы видели когда нам исполнялось десять. Отведя нас в школу, в стенах которой нам предстачло жить и провести следующие десять лет. Родители, фактически, передавали нас на попечение государства.  Которое нами и занималось.

Это же государство по окончании школы, за месяц до двадцатилетия, выдавало нам диплом, два бластера, с полностью заряженными аккумуляторами и квартиру. Небольшую стандартную однушку в которой помешалась складная кровать, складной стол, голографический визуализатор и стул. Стул был обычный. В этой однушке нам и предстояло жить, до тех пор, пока жильё не освободится и её не займёт очередной выпускник. Однушки обычно освобождались после смерти своего бывшего владельца. Эта мне тоже досталась после кого-то. А Виолетту я купил в магазине сам, сняв деньги со своего счёта.

При рождении государство заводило нам счёт, который регулярно пополнялся. А родителям, нас оставившим, на их счета, каждому падала сумма с семью нулями. Деньги нельзя было снять. Наличку отменили ещё сто пятьдесят лет назад. Или около того. А вот средствами с карты можно было пользоваться практически неограниченно. Когда деньги заканчивались, родители заводили новых детей. Которых так же, когда им исполнялось десять лет, приводили в школы. Так, что это был своего рода бизнес. При условии, что родителей никто не укокошит к тому времени.

Вот пожалуй и вся предыстория. Время было позднее и я собирался ложиться спать. Естественно с Виолеттой. Которая уже разложила кровать и призывно меня манила принимая откровенные позы и освободившись до этого от одежды. Волновался ли я перед завтрашним днём? Волновался. И хоть одноклассников перед выпуском я уверял в обратном, я нервничал. Не так конечно, как пару-тройку лет назад, когда я мысленно прокручивал сегодняшний день. Тогда наступления этого дня я откровенно боялся. Сейчас я просто чувствовал волнение. Зная, что будущее неизбежно и я не в силах его изменить. А раз не в силах изменить, то нет смысла и особо переживать. Пусть будет как будет. Я даже знал своё число. Тридцать три. Почему именно столько? Оно мне снилось несколько раз на протяжении одного года. Обычное число. Ничем не лучше и не хуже остальных и самое главное вписывается в предоставленные рамки. А раз так. То так тому и быть. И я выключив щелчком свет прижался к нежному телу Виолетты. Которая, благодаря заложенной в ней программе, старалась доставить мне удовольствие, ничего не требуя взамен.