Ода очереди

Сильно я люблю время от времени потолкаться в толпе. Особенно, если это очередь за чем-нибудь. Это особый мир, где в полной мере проявляется глубинная сущность человека, закрытая в обыденной жизни, даже для носителя этой сущности, придуманными условностями, предпочтениями, желаниями.


Само стояние в очереди можно воспринимать как индикатор состояния общества. Кто-то считает, что стоять в очереди – это справедливо, а кто-то просто смирился и уже не считает себя скотиной в стойле, а кто-то вообще не может стоять в очереди и ищет пути обхода. Есть и такие, кто занимает очередь и уходит по своим делам, Очередь – живой организм, существующий и развивающийся по своим законам, оставаясь при этом единым и неделимым. Единство в многообразии – это и есть очередь. Она была, есть и будет.


Убежден, что каждый из нас испытал на себе интересную особенность вяло движущейся очереди. Ее субъекты ведут себя по-разному. Более всего есть те, кто не в меру раздражен, есть и те, кто просто кайфует, созерцая муки себе подобных, особенно тех, кто ежеминутно смотрит на часы, корчит рожу цокая языком и с преданностью терьера не отрывает взгляда от двери. И вот, на их счастье, появляется балагур, у которого в запасе немереное количество разных историй на все случаи жизни. И не только историй, но и вопросов, которые ему нужны для вовлечения в разговор кого-либо или даже всю очередь. Он с удовольствием, но с грустинкой рассказывает об аварии в бойлерной перед самыми выборами, которая оставила без тепла все школы и детские сады района. Затем плавно переходит к рассказу о том, что бермудский треугольник – это не просто так, а чей-то злой умысел. Потом вдруг набросился на кассиршу из соседнего магазина, которой власти разрешили обсчитывать граждан, потому что она кандидат популярной партии и грамотно вербует сомневающихся. Затем переходит к обсуждению американской лунной программы, которую создали на самом деле у нас для того, чтобы у них ничего не получилось. И так далее и тому подобное. При этом хлопает мужчин по плечу, обращаясь на ты, а женщинам внушает, что Шахерезада написана с нее. Но самое интересное, что его внимательно слушали и сопереживали. А ведь совсем недавно эти типы откровенно нервничали, проклиная все и вся. И вот на тебе, многие закрыли журналы и книжки, напрочь отвлеклись от созерцания чего-то и с неподдельным интересом участвовали в решении поднятых балагуром проблем. Это природный феномен, дар, без которого жизнь в полной мере можно назвать пресной.
Начну-ка я с очереди к врачу-специалисту в простой муниципальной поликлинике.


***
Во время службы в армии, выполняя боевое задание, я повредил коленку. Меня долго продержали в госпитале, но ничего толкового из этого не вышло. Поскольку она (коленка) меня все же беспокоила, я решил обратиться в свою муниципальную поликлинику. 
У двери «костоправа» разместился временно нетрудоспособный коллектив.
- Добрый день. Кто последний к хирургу?..
Очередь заерзала и гулко прокашлялась. Женщина с перевязанной ногой лет шестидесяти, или около того, поспешно передала костыль левой руке и осенила себя крестным знамением:
- Здесь нет ни последних, ни первых. Аккурат на Страшном Суде… ой, Господи, все там будем.


Две старушки в ослепительно белых косынках вздрогнули и, лопоча «Спаси и сохрани», трижды с пристрастием перекрестились.
– Да ты не тушуйся, проходи, - предложила женщина. - Вон место свободное. Располагайся, будь, как дома. А эти пожужжат-пожужжат и успокоятся. Больные ведь, хи-хи-хи!
- Спасибо. – Игорь, так звали «новобранца», посмотрел на женщину и невольно улыбнулся. Она напомнила ему одного из репинских запорожских казаков, того, что сидит по левую руку от писаря. Таким же искренним был смех этой женщины. – А мне в регистратуре сказали - живая очередь.
- Там много чего скажут, язык-то без костей, – мужчина со старым кожаным портфелем на коленях оторвался от тетрадки, куда увлеченно, ковыряясь в жидких бесцветных усах, что-то записывал. - Надо уметь, уважаемый, читать официальные документы. В нашем с вами случае – это талон на прием к врачу-специалисту. Там и указано время приема. И не надо вводить благородное собрание в заблуждение.


Благородное собрание одобрительно почмокало и поворчало. Женщина же с костылем осуждающе поцокала языком:
- Ой-ой-ой! Прям таки Спиноза под ногтем.
Спиноза осклабился, но не ответил.
- Как тебя величать, сынок?
- Игорь я.
- А я Петровна, из тутошних. Так что, вот так-то, Игорек. Видал? – указала костылем на мужчину с тетрадкой. — Вот и я об этом. За колбаской – я еще могу понять, а здесь… и не мечтай! Не пустят вперед, хоть в агонии бейся. У нас, очередников, душа в больных местах застряла и преет. - А очередь? Что очередь? Это хуже ЦРУ. Нет, ты глянь на них!


- Женщина, вы, как мне кажется, много на себя берете, - вновь подал голос мужчина с тетрадкой. - Я попросил бы вас…
- Нет, вы слыхали? (реплика влево), слыхали? (реплика вправо). Он меня попросил бы! О чем ты можешь меня попросить?
- Я попросил бы вас выбирать слова и не тыкать мне. - Ответил мужчина, подтягивая носки, выбившиеся из щелей светло-коричневых сандалий. - Присутственное место, а вы балаган устроили.
- Да не балаган. Хочу, чтоб краше было, веселее. Чтобы улыбались, поменьше о болячках своих думали, …чтоб общались, … шутили. Как в бане.
— Вот и идите в баню…- мужчина улыбнулся своему каламбуру.
- И то, правда - грубиян.
— Вот и выбирайте слова, - не успокаивался мужчина.
— Вот пристал, а! Прямо-таки зануда какая, прости, Господи.
- Я всего лишь попросил выбирать слова.
- А сам, сам-то их выбираешь? Я па-пра-сил бы… ой-ой-ой! Ну и характер! И с девками, видать, такой же.


Женщина заговорщически огляделась и слегка подалась вперед:
– Просить никогда не надо…. С нами знаешь как надо?
Методика зрелой женщины по вопросу «как с ними надо» оказалась востребованной. Очередь проявила заинтересованность и затихла в предвкушении узнать эффективные способы охмурения. Небритый перестал перебирать четки и направил большое ухо на Петровну:
- Давай и все!! Понял?!


Бывший джигит съежился. Вспомнил, как его однажды на вокзале шайтан попутал. Угостил попутчицу домашним вином и потребовал взаимности. Сильная женщина. Без замаха да так, что до сих пор в паху неуютно.
- Что Хосият подумает? – запричитал небритый. - Аллах милостив,
Мужчина с портфелем этот метод знал и даже активно применял. По молодости прокатывало. Сейчас нет.
Женщина не унималась:
- Трудно с тобой, нудный ты. Так и помрешь бобылем.


Мужчина разогнул спину, потянулся и высокомерно улыбнулся:
- С чего вы взяли, что я бобыль? 
- Неухоженный какой-то. Сандалеты, вон, с галстуком носишь, да и стригешься сам через зеркало… волосы лесенкой. Угадала?
Мужчина с портфелем оторвал голову от тетрадки, огляделся, встретил насмешливые взгляды «коллег», и его прорвало:


- Кто вам дал право?.. Да я… - в этот самый момент портфель соскользнул с колен, с грохотом упал на пол и раскрылся. Из него выскочила непочатая бутылка водки и весело покатилась в другой конец холла, прямо в ноги оппоненту. Послышались сдержанные смешки. Мужчина поспешил за «беглянкой», но на втором шаге левая нога зацепилась за ремешок портфеля и он, удерживая равновесие, оперся руками о пол. Очередь дружно захохотала. Мужчина вне себя от ярости, распрямился и, недобро оглядев очередь, презрительно изрёк:
- Чего ржете?! Что сейчас было такого смешного, что вы так развеселились?!
Очередь насупилась, но не ответила.


- И то верно! - Петровна костылем подкатила к себе «родимую» и взяла в руки. - Накось, держи свою красавицу.
Мужчина выхватил бутылку и вернулся на место, яростно играя желваками.
Чтобы отвлечься, Игорь стал наблюдать за посетителями. Это было забавно.
Напротив двери сидела брюнетка бальзаковского возраста. Она из тех, кто считает себя выше всех, мимо людей проходит с гордо поднятой головой, таща своего супруга как щенка на поводке. Властная. Узкие и плотно сжатые губы весьма гармонично сочетаются с острым подозрительным взглядом и бычьим затылком. Нос не большой, но широкий, уши с мясистыми мочками. Щеки не то, чтобы толстые, но висячие. Широкие плечи и живот удачно скрывают наличие груди. Спина ровная, таз узкий, икры тяжелые. Строит разговор из коротких команд и безусловных истин. Не терпит возражений, в противном случае «съедает» визави широко открытым левым глазом, режет будто лазером, отчего создается впечатление, что он искусственный.


Несмотря на то, что свободных сидячих мест не было, она заняла два кресла. В одном сама, в другом ее сумочка. Плевать. В какой-то момент она просканировала очередь, достала мобильный телефон, смешно гримасничая, настроила зрение и набрала номер. Разговор был примерно такой:
- Выходи, осталось два индивида… Белую… на вешалке… закройся и слушай. Из холодильника возьми две плитки… Разных. «Бабаевский» врачу, а другой сестре… Она цветы и конфеты не пьет… Не жри ничего, вдруг кровь сдавать придется… Ты смотри, а?! Это ты в армии полковник… делай, что говорю… Все! я сказала… выходи и хромай сюда.
Шепча под нос что-то не очень пристойное, с недовольным видом спрятала телефон в сумочку, изобразила отрешенность и застыла.
В холл вошел высокий пожилой гражданин с перевязанной шеей. Последнее обстоятельство способствовало прямому держанию спины. Не найдя свободного места, он с видом фонарного столба прохаживался от окна к двери, но попросить женщину освободить кресло так и не решился.


Две старушки в беленьких платочках уютно устроились в широком кресле у окна и без устали беседовали. Примечательно то, как это происходило. Сначала долго говорит одна из них, а другая внимательно слушает и кивает головкой. Затем меняются ролями. Ни разу никто из них не перебил собеседника. Нечто подобное Игорь наблюдал в Индии.
Слева, напротив кабинета, сидела парочка. Она, лет шестидесяти, а ему под восемьдесят. Трогательная парочка. На старичке аккуратненький тёмный твидовый костюм, не смотря на жару. с белоснежной рубашкой. На женщине цветастое платье свободного покроя. У старика блаженное спокойствие святого, сошедшего с иконы. У женщины – полная готовность защитить своего, как позже выяснилось, супруга от любой угрозы со стороны. Когда она молчит, рот плотно сжат, взгляд сурово устремлен на очередь, будто кто-то может выпрыгнуть из нее и отобрать самое дорогое. Их зовут Арон и Изольда. Изольда говорила громко, поскольку Арончик туговат на ухо. Изольда держала его за левую руку, будто прощупывая пульс, и всячески подбадривала. В свободной руке – его история болезни.


– Анализы не растерял, Арончик? – строго спрашивает она.
– Что ты, Изольда. Конечно же, нет. Они хороши. Полюбуйся! - открывает историю болезни и достает какие-то листочки. – Смотри, сахар совсем упал. Это хороший знак. Дети будут счастливы.
– Ты, видимо, уже сильно голоден. – Изольда энергично начала копаться в сумке. - Я взяла отварную ножку. Съешь ее.
- Ой, не сейчас.
Изольда замерла и с подозрением посмотрела на мужа:
- А шо такое? Ты разлюбил курочку или просто?
- Я этого не сказал. Зачем рисковать? Ведь от меня будет пахнуть… - объяснил он, с каждой буквой повышая тональность.
- Ой, я умоляю! – она состроила кислое лицо. - Зубы с собой?


Арон разжал губы и показал стройный ряд ровных протезов.
- Ну, хорошо. Я сохраню тебе эту ножку. съешь дома.
К ним подошел высокий гражданин с перевязанным горлом и спросил:
- Простите, а какая у вас очередь?
- А почему вы меня об этом спрашиваете? – по-одесски «вопросом на вопрос» спросила Изя, инстинктивно закрывая грудью Арона. А вдруг это хитрый и коварный враг. В умах еще жива память о погромах
- Просто, спросил… - улыбнулся гражданин.
- А почему это вас интересует? – прищурив правый глаз, спросила женщина.
- Чтобы понять, кто за кем, - уже с раздражением произнес гражданин.
- А вы в этом точно уверены? Таки в талоне есть время, смотрите в него! – бросила Изольда уже спине гражданина.


Арон, оказавшийся в стесненных обстоятельствах – между спинками жены и дивана -тяжело дышал, но молчал, наблюдая за разговором. Возникло подозрение, что у него сейчас снова поднимется сахар.
Игорь, улыбаясь, окинул взглядом очередь. Практически все с интересом наблюдали за этой сценой.
Дверь кабинета отворилась. Из нее вышел тот самый человек с портфелем с кем пикировалась Петровна, потирая бедро и ругаясь с медсестрой,
- Ни хрена не умеют…
- Простите, но я вас предупреждала, что укол болезненный. Присядьте, пожалуйста, минут через пять все пройдет.
- Где присесть-то? – уже начал капризничать мужчина, с еще большей силой потирая бедро.


Сестра пропустила каприз мимо ушей и обратилась к болезным:
- Чья сейчас очередь?
- Наша! – крикнула Изя и вскочила с кресла. Схватила Арона и очень легко, словно куклу, понесла в кабинет.
— Вот, пожалуйста, и место освободилось. Не надо нервничать. Вам нельзя.
- Мне нельзя, а вам все можно, да?
Игорь посоветовал ему поприседать.
- Щас! Вот, пожалуйста, умных развелось больше, чем ученых. Как-нибудь обойдусь без посторонних.
- Ой, Господи! – вмешалась в разговор молоденькая девушка, примостившаяся рядом со старушками. – Мужчина, а укола испугался.
- Ты-то чего там вякаешь.
- Грубиян, а еще очки надел!
Вот такая милая зарисовочка.