Возвращается Версаль через украинский кризис

(Научная статья "ТЕМА ВЕРСАЛЯ В 100-ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ СССР, ИЛИ "ВЕЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ" В СВЕТЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ" была опубликована мной в журнале "Вестник Московского университета. Серия 12: Политические науки. 2022. № 6. С. 7-21.
(Здесь дается сокращенный материал, приведенный частично на портале Российского совета по международным делам - РСМД "Версаль возвращается после ухода СССР".  Научный аппарат, сноски и список не сохранены. Название изменено. В таком виде данный материал напоминает скорее очерк или эссе).

ВОЗВРАЩАЕТСЯ ВЕРСАЛЬ ЧЕРЕЗ УКРАИНСКИЙ КРИЗИС

Владимир Капицын

Украинский кризис, конечно, с учетом новых технологий "цветных революций" и "гуманитарных интервенций", органично вписывается теорию циклов Модельски. Нынешние украинские события невольно возвращают нас к истории, когда после крушения царизма возникло несколько республик на территории малороссийских губерний, в том числе, Криворожско-Донецкая, для усмирения которых Директория призвала немцев и австрияков, которые и подавили в крови и Криворожскую республику и Таврическую. Осталась Украинская Народная республика и Западноукраинская, которые пытались соединиться. И Петлюра на Украине приходил к власти, и Скоропадский успел править. Подобные процессы шли и в Закавказье и в Прибалтике, Финляндии. Что интересно эти новые республики не преминули отрывать от бывшей неклассической метрополии куски. Финляндия сразу после получения независимости из рук большевиков начала войны, присоединяя к себе территории, которые ей никогда не принадлежали. Грузия дошла до Туапсе, но ее остановили белогвардейцы (вроде, как союзники Грузии). Эстонцы участвовали в нападении на область, которую потом назовут Ленинградской. Про Польшу и говорить нечего.
   
Одним словом, выстраивались дисбалансы сил путем вытеснения великих держав из круга субъектов, принимающих решения. Но, как это было и при формировании Версальского миропорядка, такие дисбалансы чреваты историческими вызовами, возвращающимися через десятилетия и даже столетия. При этом «возвращение» таких вызовов может осмысливаться через сравнение последствий Версаля с трендами становления современного миропорядка, что соотносится помимо изменения границ и режимов еще с такой внутренней, но нередко решающей переменной, как состояние массового сознания населения, фрагментирующее национальную идентичность в государствах.


«Возвращение» как вызов
Россия встретила 30-летие распада Советского Союза. И теперь – 100-летний юбилей образования СССР. Юбилеи напоминают о ключевых событиях ХХ в., «цепочке» исторических событий, которым исследователи находят аналогии в интерпретациях и прогнозах нашего времени. Эти 100 лет Россия испытывалась на прочность, как вызовами на международной арене, так и внутренними вызовами.
В феврале 1917 г. произошло самоотречение российского императора под давлением военных неудач, перебоев с продовольствием, череды предательств в «элитном окружении», начиная от Генерального штаба и кончая императорской фамилией. В 1916 г. горячие дискуссии депутатов в Государственной Думе шли на фоне солдатских и крестьянских бунтов; все это вело к параличу армии, транспорта, промышленности, топливному кризису. Февральская революция только усугубила все эти бедствия. Далее Россия пережила почти бескровный Октябрь и кровавую гражданскую войну, интервенцию 14 государств, выстояла и стала оплотом нового объединения – СССР, провозглашенного 30 декабря 1922 г. 26 декабря 1991 г. Президент СССР М.С. Горбачев, подобно императору Николаю II, сложил свои полномочия.
Диахронный сравнительный анализ показывает, что, несмотря на существенное различие периодов 1917–1922 гг. и 1985–1991 гг., возникают аналогии, а порой даже выявляются относительные «повторения» прошлого в современных изменениях. А еще и сравнение 1920–1930-х гг. с постсоветской современностью, начиная с 1990-х, и особенно в 2014–2022 гг., добавляет оснований задуматься над метафорой «Версаль возвращается» . Не случайно турецкий политолог Гюльтекин Сюмер (G;lteki;n S;mer) сравнивает ситуацию Версальского мирного договора с поражением России в холодной войне .
Психологи пишут, что прошлое возвращается в памяти, напоминая о чем-то незавершенном (оставленных начинаниях, неисправленных ошибках, долгах), а также предупреждая о возможных повторениях. Историки и политологи говорят об исторической политике, причем перспективный подход, на мой взгляд, здесь у А.Ю. Бубнова: учет не столько методов, сколько «самого контекста – состояния национально-государственной идентичности, этапов ее формирования в прошлом и характер вызовов в настоящем».
Юбилеи СССР показываю возможности «повторений» исторических вызовов в контексте смены международного порядка, а также перспективы геополитического самоопределения России. Хотелось выявить не столько ностальгию о прошлом, коммеморацию, поиск «следов прошлого» (П. Нора), «травм» (А. Асман) или «синдрома вины» (Т. Адорно), в сформировать видение (и предвидение) повторяющихся вызовов, как уроков для настоящего и на будущее. У. Эко развивал мысль о том, что «современный человек идет, свернув шею назад» . Обращение к прошлому миропорядку и истории СССР помогают находить платформу для такого сравнения.
Политико-правовая «архитектоника» Версальского миропорядка с его «вызовами будущему» формировалась решениями Парижской мирной конференции (18.01.1919–21.01.1920 гг.; участвовало 27 государств) и последовавшими за ней договорами стран Антанты с проигравшими государствами. Это – Версальский мирный договор с Германией; Сен-Жерменский – Австрией, Трианонский – Венгрией, Нёйиский – Болгарией, Севрский – Турцией. В общую «канву» Версаля вписываются и отдельно стоящие договоры о создании «Малой Антанты», а также Рапалльский договор между «изолятами» – РСФСР и Веймарской Республикой (1922). Важным элементом Версальского миропорядка стали решения Вашингтонской конференции 1921–1922 гг., закрепившей передел сфер влияния на Дальнем Востоке, и Локкарнские договоры 1925 г., смягчающие давление на Германию и выстраивающие гарантии для границ ее западных соседей.
Вызовы Версаля реализовались в 1920–1930-х гг., а затем неожиданно «возвратились» в 1980–1990-х гг. (окончание холодной войны) вместе с оформлением договоров, закрепивших распад СССР, роспуск Варшавского договора и СЭВ, развал Югославии, международное признание новых государств. Возникли самопровозглашенные и непризнанные политии. Последовал упадок России и многих постсоветских государств в силу дезинтеграции социально-экономических и культурных связей. «Победители» в холодной войне значительно изменили свои позиции относительно России, провели поэтапное расширение юрисдикции НАТО на страны Восточной и Южной Европы с выходом на границы России. Ситуация в ряде стран обострялась и в силу проведения «цветных» революций и гибридных операций, включающих «бои за прошлое» («войны за идентичности»), что обусловило переписывание истории в Восточной Европе и возникновение взрывоопасных политических ситуаций на Кавказе, Украине, в Молдавии, Белоруссии, Центральной Азии.
«Неоверсальские» вызовы в XXI в. на этом не закончилось. Наступил следующий «виток»: изоляция и жесткая стигматизация России, как когда-то Германии, Венгрии, РСФСР после 1-й мировой войны. Но Россия после 1-й, как впоследствии после 2-й мировой, «восставала из пепла». Нечто подобное повторилось, начиная с 2000-х гг.: Россия вновь подтверждала статус великой державы, способной бороться за возвращение баланса сил. После антиконституционного государственного переворота 2014 г. на Украине началось воссоединение отдельных территорий с Россией (Крым – 2014 г., Донбасс и часть Новороссии – 2022 г.), что напоминает «собирание земель» при образовании СССР (1922) и позднее, перед началом Великой Отечественной войны, во время нее и сразу после окончания. И сейчас историческим вызовом становится защита новых граждан России (Крым, Донбасс, часть Новороссии) и всех, кто видит в россиянах защиту от радикального национализма на Украине.
И в международной ситуации XXI в. проступают «черты» той обстановки, что сложилась после 1-й мировой войны, Парижской, Генуэзской, Вашингтонской и Локкарнской конференций. Правда, тогда будущий гегемон из-за океана только начинал набирать вес, тем не менее, его рука уже серьезно влияла на выстраивание балансов (дисбалансов) сил.

Тренды неоверсальских вызовов
Какие же сущностные, не лежащие на поверхности «цепочки» изменений (событий) означаются как повторяющиеся вызовы и дают основание применять метафору «Версаль возвращается»? Отнесем к ним следующие признаки:
1. Сходство складывающихся дисбалансов сил после Версальского мира и миропорядка, называемого Мальтийско-Вашингтонским (или Мальтийско-Мадридским), формирующимся после падения Берлинской стены и встречи М.С. Горбачева и Дж. Буша на Мальте 2–3 декабря 1989 г. Как известно, после 1-й мировой войны поляризация держав не исчезала, но возникали дисбалансы новой направленности – сначала антигерманской и антисоветской, затем смягчение антигерманской позиции и преобладание антисоветской. В 1980-е гг. биполярная поляризация в холодной войне, периодически обостряясь, перешла в период ее смягчения и даже видимости «партнерства» России и США, но затем сменилась антироссийской позицией Запада. Версальский миропорядок отличался доминированием трех держав – Британии, Франции и США, причем США, не ратифицировавшие Версальский договор и не присоединившиеся к Лиге наций, вели свою игру, во многом расстроившую планы Франции. Не случайно тот миропорядок нередко называют Версальско-Вашингтонским. После холодной войны Мальтийско-Вашингтонский (Мальтийско-Мадридский) миропорядок закрепил гегемонию США. И относительно Европы эта гегемония к началу 2020-х гг. значительно укрепилась, но ослабла для стран не-западного мира.
Как Версальский миропорядок после «горячей» 1-ой мировой, так и миропорядок после «холодной» войны, становился непродуктивным и токсичным для международных отношений. Тогда некоторые великие державы блокировали усилия по восстановлению разрушенных экономик проигравших государств и движение к необходимым балансам сил. Хотя Германия в 1918 г. попросила перемирия по причине серьезного кризиса, но это была все же не капитуляция. Ее войска тогда еще занимали значительные территории Бельгии, Франции и некоторых других стран. Дж. Айкенберри и Д. Дьюдни делают вывод: «…Версальский мирный договор представлял собой противоречивое сочетание карательных и прогрессивных мер. Он олицетворял британско-французские требования возмездия, накладывал на Берлин весьма обременительные обязательства по возмещению убытков и ассиметричному разоружению и предусматривал частичную оккупацию Германии, а также игнорировал ее законные национальные интересы, касающиеся безопасности. Историки и современные реалисты указывают на эти карательные меры как на основную причину провала Версальского мирного договора» . Хотя В. Вильсон заявил о новой эре дипломатии без секретов, «будущее международного порядка по-прежнему обсуждалось лишь горсткой великих держав, и все они были имперскими; целые народы, судьбы которых решались в Париже, не были представлены за столом переговоров» .
Страны Антанты, и особенно Франция, заходили далеко в изоляции Германии и России, а затем не удержавшись в этой «колее», в том числе, из-за своих разногласий, постепенно пришли к соглашательству с Гитлером. В конце 1980-х и 1990-х гг. СССР, а затем его правопреемница Россия, добровольно сделали беспрецедентные шаги, ослабляя международную напряженность в ущерб своим национальным интересам. СССР фактически совершил «самороспуск». Но США и НАТО восприняли это как «поражение в холодной войне», считая возможным не учитывать мнение России. Создавались дисбалансы сил, ведущие к «пробуксовке» международного права, замене его политическим дискреционным регулированием («правилами», диктуемыми США).
2. Распад трех империй после 1-й мировой войны был закреплен юридически, но тексты договоров «сеяли зубы дракона», обусловившие будущие войны. Определенное влияние на этот процесс оказывала весьма противоречивая доктрина Президента США В. Вильсона по национальному вопросу. Выстраивание силовых конфигураций относительно международно-политических «изолятов» (Веймарской республики, России, Венгрии и др.) проводилось с помощью политико-лимологических приемов (перекройки границ), разделяющих единые этносы или, наоборот, соединяющих народы. Антанта включила в договоры с государствами Четверного союза обязательство признать независимость Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и других образующихся в будущем на территории России государств (к этому подводили Украину, Грузию, Азербайджан и др.). Договоры, подписанные на Локкарнской конференции (1925), гарантировали защиту границ между Германией и Францией, Германией и Бельгией, но оставляли негарантированными границы на Востоке Европы . Подобное в той или иной степени повторилось в 1990–2000 гг., несмотря на акты Хельсинкского процесса, в нарушение принципов «равной и неделимой безопасности». НАТО значительно расширилась на Восток и Балканы, начиная с 1999 г., в том числе, за счет стран Балтии (2004). Фактически были созданы военные плацдармы НАТО в Грузии и на Украине.
3. Повторением «вызовов Версаля» можно считать возникновение (возрождение) государств-лимитрофов, игравших роль элементов «санитарного кордона» против России, усиливающих дисбалансы сил и угроз и ставших удобным плацдармом проведении прокси-войн. Как будто реализовались «мечты главного британского разведчика Ричарда Мура о реализации концепции Global Britain через создание некоей «малой Антанты» в Восточной Европе из государств-лимитрофов» . В результате увеличилась концентрация натовских сил в странах Балтии и особенно Польше и Румынии. НАТО стремится превратить в лимитрофы Финляндию и даже Швецию. Просматриваются контуры антироссийского фронта, похожего на тот, который был в условиях гражданской войны 1918–1922 гг. и позднее. Выстраиваются антисоветские силовые блоки на северо-западе Европы с концентрацией сил в Польше, на Украине, а также на юге – в Румынии и Грузии.
Отношения победителей с побежденной Турцией по Севрскому договору (10 августа 1920 г.) складывались сначала по тому же сценарию. В том числе, Армения получала от Турции некоторые территории, а ряд других турецких территорий переходил под мандат стран Антанты. Но кемалистское альтернативное правительство не смирилось с условиями Севрского договора и «перевернуло» версальскую схему, нанеся Антанте поражение и настояв на заключении Лозаннского договора (24 июля 1923 г.). Что интересно: после Лозанны, где Турция добилась достойной позиции на международной арене, она вела более осторожную внешнюю политику и сохраняла почти весь период 2-й мировой войны нейтралитет, т.е. Турция не была лимитрофизирована. (Но СССР и Советская Армения не смогли вернуть утерянные ранее на Кавказе территории).
В XXI в. антироссийский «санитарный кордон» помимо «неоверсальских» лимитрофов может включать также все скандинавские страны, Болгарию, Молдавию, Украину. Не удается туда включить только Белоруссию. Грузия (2008) и Украина (2022) оказывались в состоянии плацдармов прокси-войны против России. Польша, которая после 2-й мировой благодаря СССР расширилась территориально, развивалась с помощью Совета экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора, на рубеже тысячелетий под влиянием США и НАТО вновь пришла в состояние главного антироссийского лимитрофа, к тому же вновь претендующего на возрождение «империи». Украина же оказалась в еще более токсичном лимитрофном состоянии, даже по сравнению с 1918–1919 гг. (стала полем прокси-войны НАТО против России).
4. И после 1-й мировой, и после холодной войны наблюдался «прилив» влияния либерализма. Тезисы В. Вильсона повлияли на становление Версальского миропорядка, проявляясь во внешней политике Антанты. После окончания холодной войны новое издание либерализма «освятило» гегемонию США. Историки и политологи спорят относительно современного состояния международных отношений (продолжается холодная война или нет?), но, как и после Версаля, победившей обозначена «либеральная» сторона, а проигравшей «авторитарная», в данном случае СССР и его преемница – Россия. Для современного либерализма свойственно почти религиозное убеждение в своей правоте, «универсальной нормативности» исповедуемых взглядов.
5. Вопрос идентичности России. Генерал Н.Н. Головин назвал «Надлом духа» один из разделов своей книги о 1-й мировой войне . 1-я мировая более 100 лет назад подвела Россию к Февралю и Октябрю 1917 г., гражданской войне, Германию – к Ноябрьской революции 1918 г., Австро-Венгрию (венгерской ее части) – к Советской республике в октябре 1918 г. Изменение массового сознания под воздействием поражений и несправедливых условий мира фрагментировало национальную идентичность таких государств. Иностранные воздействия и либерализм сочетались с внутриполитическим «цунами» в массовом сознании граждан; разрастающаяся крамола («смута») разрушала государства. Смена миропорядка влияла на ситуацию с распространением крамолы и революцией внутри стран; в свою очередь, революционные разрушения национальной идентичности в отдельных странах расшатывали миропорядок.
С окончанием 1-й мировой Версальский мир не мог успокоить массовое сознание, особенно в государствах, потерпевших поражение. Население Германии, Венгрии, Австрии, Болгарии переживало условия мирных договоров как «национальную трагедию», не могло определиться со своей национальной идентичностью. Пала Веймарская республика под напором радикального национализма. СССР сумел восстановиться и консолидировать общество перед угрозой 2-й мировой войны, а затем и победил нацизм. После холодной войны в СССР пришел либерализм и «перестройка», консолидация народа не получилась в силу идеологических ошибок и фрагментации национальной идентичности. Последовал роспуск СССР и упадок России почти также, как после первой мировой и гражданской войн. Но с начала 2000-х гг. российское общество консолидировалось, и даже смогло противостоять прокси-войне США и НАТО. В России, на постсоветском пространстве, в Западной и Восточной Европе в начале 2020-х гг. продолжаются «войны за идентичность». Все это тоже похоже на «возвращение Версаля». 

Ответ на вызовы - укрепление национальной идентичности России.
Гюльтекин Сюмер, сопоставляя Версальский мир с проигрышем СССР в холодной войне, считает, что для перехода к стабильному миропорядку побежденная гегемонистская держава должна быть полностью интегрирована в международный порядок, чтобы побежденная сторона приобрела новую идентичность . Нарушение этого принципа, жесткая стигматизация побежденных и игнорирование их требований ведут к нестабильному мировому порядку и новым войнам. Наглядно в этом отношении сравнение картин России в 1917–1922 гг. и СССР в конце ХХ г., а также постсоветской России, подвергнутой жесткой стигматизации. Идут войны за идентичность, составляющие сердцевину цветных революций и гибридных войн. С 2014 г. стигматизация России нарастала и достигла состояния официальной русофобии в 2022 г., что напоминало по ряду моментов ту, что была развязана против СССР в Германии после прихода к власти Гитлера.
В массовом сознании населения стран, участвовавших в войнах (включая гражданские войны), поражение и соответствующая стигматизация воспринимаются как «национальная катастрофа». В этом ряду униженных и стигматизированных оказывалась Россия, как в 1917–1922 гг., так и после 1991 г. «Возвращение Версаля» в России укладывается в концепт цикличности «цепочки» событий: «неудачная война – ошибки в идеологии – распространение «крамолы» – революция («смута») – гражданская война (или отдельные внутренние конфликты на социальной и этнической почве) – социально-политическая консолидация – победа в новой войне (возможно, прокси-войне)». Повторится ли на новом витке такая «цепочка» полностью? Или же «цепочка» разорвется, достигнув звеньев «крамола – революция («смута»)»? Кто же лучше усвоил уроки прошлого? А ведь, если прокси-война на Украине в качестве «офшорного балансирования» США и НАТО не принесет последним успех, то останется надежда только на разрушение национальной идентичности России и развал государства «изнутри», как ранее это произошло в СССР.   
Купирование «неоверсальских вызовов» возможно при успешном завершении СВО на Украине, освобождении Донбасса и Новороссии, обеспечении безопасности территорий, присоединившихся к России. Россия должна ответить на такие вызовы повышением боеспособности армии (при сохранении ядерного паритета и готовности противостоять био- и кибер-угрозам, терроризму спецслужб НАТО и Украины), усилением дееспособности экономики, искусной дипломатией, подъемом на порядок науки, в том числе когнитивной и гуманитарной, а также технологий. Кроме того, необходима более плодотворная культурная работа с «русским миром». И постепенный переход к расчетам в международной торговле в национальных валютах. И все это требует мобилизации российского общества на защиту национальной идентичности от фрагментации и действенное противостояние западной стигматизации.
Таковы ответы на «возвращение Версаля», а, следовательно, таков и ключ к восстановлению баланса сил, достижению справедливого и устойчивого миропорядка. Похоже, ключ этот – в России, но многое зависит, причем, пожалуй, впервые в истории, от поддержки ей со стороны консолидирующегося не-западного мира.